Ноябрь в Москве, выдался промозглым. Ветер, подвывая, швырял в лицо крупинки снега, твердые как дробинки. Неудивительно, что улицы в этот вечерний час оказались пустые, и лишь редкие прохожие торопились домой, пригнув голову и подняв воротник, чтобы укрыться от ненастья.

Карета, в которой ехал Лайош Кошут, гулко громыхала по брусчатке, отчего стекла экипажа слегка дребезжали. Окна были занавешены, и лишь тусклый свет газовых фонарей проникал сквозь небольшую щель, освещая длинное, породистое лицо с высоким лбом и аккуратно подстриженной бородой. Господин Кошут был задумчив, ибо от предстоящей встречи с российским императором зависело очень многое. Само предложение о встрече оказалось для венгерского политика полной неожиданностью. Россия считалась надежной союзницей Австрии, а 'Священный союз'* казался нерушимым колосом, бастионом консерватизма и реакции. Поэтому разговор с русским журналистом, господином Тарасовым, в ходе которого оный озвучил приглашение императора о встрече, показалось Лайошу нелепицей. Он знал, что в Вене его опасаются и только обрадовались бы случаю снова упрятать его за решетку, но причем тут Николай Павлович? Неужели это провокация князя Меттерниха, чтобы потихоньку его устранить, а ежели нет, тогда зачем русскому императору встречаться с безработным журналистом? Но собеседник оказался на удивление настойчивым и обронил, что император сочувствует идее самоопределения народов. Недаром ведь он даровал свободу Царству Польскому, едва вступил на престол.

С Андреем Юрьевичем Тарасовым венгерский революционер познакомился за два месяца до озвучиваемых событий. Тот недавно приехал в Пешт корреспондентом газеты 'Русские ведомости', бывшей рупором официальной власти. Несмотря на опалу, Лайош Кошут оставался значимой политической фигурой в Венгрии, а посему просьба о встрече его не удивила. С тех пор он встречался с господином Тарасовым еще несколько раз, но ничего выходящего за рамки обычных встреч с журналистами не происходило, вплоть до того самого памятного разговора.

После двух дней раздумий он решил встретится с Николаем Павловичем, о чем и сообщил русскому журналисту. Тот попросил его держать путь через Польшу, чтобы не вызывать подозрений, пообещав встретить Лайоша в Минске. На всякий случай опального политика сопровождали двое верных друзей. Очень уж нереальным казалось все происходящее. Но все прошло на удивление буднично. Сев в Кракове на поезд, он через Варшаву добрался в Минск, где его действительно дожидался господин Тарасов.

Андрей Юрьевич сопроводил его в Москву, где на вокзале их уже ждала карета, отвезшая гостя в неприметный дом за высоким забором, коих в Москве оказалось великое множество. Встреча была назначена на следующий день, но, несмотря на любопытство Лайош отказался от прогулки по русской столице, соблюдая меры предосторожности. Трясясь в карете, он обдумывал предстоящий разговор с императором. Что тот намерен ему предложить? Чего потребует взамен? Наконец, зашуршав гравием, карета подкатила к небольшому дворцу в неоклассическом стиле. У дверей кареты его встретил молодой адъютант, который проводил его вовнутрь, в небольшой кабинет, ярко освещенный люстрой. Гость с любопытством осмотрел комнату, обитую светло-голубой тканью. На одной из стен висела карта Европы, другую украшал камин с небольшими бронзовыми часами на нем. Окна оказались задернуты тяжелыми гардинами, под цвет стен, а на полу лежал пушистый ковер. Посередине кабинета стояло четыре кресла и невысокий столик. Комната явно предназначалась для встреч, ибо письменный стол в ней отсутствовал.

Ожидание оказалось недолгим, и уже через пять минут в комнату вошел Николай Павлович и, протянув руку, сказал:

- Рад нашей встрече, господин Кошут. Надеюсь, что ваш путь оказался не очень утомительным, и вы успели отдохнуть.

- Здравствуйте, ваше величество, - ответил гость, пожимая протянутую руку. - Благодаря предупредительности господина Тарасова, я прекрасно отдохнул в предоставленных мне апартаментах.

- Давайте присядем, а то разговор наш будет долгим, - сказал император, указывая не кресла.

Присев, и подождав, пока гость удобно расположиться в кресле, хозяин кабинета спросил, пристально глядя оппоненту в глаза:

- Как вы думаете, господин Кошут, готова ли Венгрия к независимости?

От столь прямо поставленного вопроса тот вздрогнул, но глаз не отвел и ответил:

- Несомненно, ваше величество. Многие в Венгрии мечтают о свободе и готовы приложить все усилия для процветания нашего отечества.

- Я наслышан о вашей позиции. Отрадно видеть человека, столь радеющего о пользе своей родины. Но, как вы понимаете, император никогда вас не отпустит.

- Не все зависит от императора. Может господин Меттерних и думает, что у него все под контролем, но все больше людей в Вене и Пеште* понимают, что жить как раньше нельзя. Положение крестьян очень тяжелое и достаточно лишь искры, чтобы вспыхнуло восстание.

- И во главе этого восстания вы видите себя? - усмехнулся Николай.

- На самом деле не важно, кто возглавит восстание. В Венгрии достаточно патриотов, недовольных сложившейся ситуацией. Увы, нынешнее правительство в Вене слепо и не желает никаких перемен.

- Я согласен с вами, что ситуация в империи взрывоопасная, но на что вы надеетесь в случае восстания? У вас нет армии, а без нее у вас ничего не получится. Вас задавят за неделю.

- Не все так однозначно ваше величество. Во-первых, более половины армии состоит из венгров, и я уверен, что многие из них встанут на нашу сторону. А во-вторых, мы призовем к оружию народ, так как это случилось во Франции.

- И все же вы не учли двух факторов, которые играют против вас.

- Какие же?

- Не все в Венгерских землях поддерживают ваше дело. Насколько мне известно, хорваты и словаки недовольны, что их интересы не учитываются. В случае восстания они могут выступить на стороне императора. Своей бескомпромиссностью вы сами создадите себе врагов.

- Эти народы являются частью Венгрии, - ответил Лайош и его глаза вспыхнули.

- Господин Кошут, это вы считаете, что они являются частью Венгрии, но мне докладывали совсем о других настроениях. Я сочувствую вашему делу, но я также сочувствую праву народов на самоопределение. После небольшой паузы, венгр сказал:

- Вы не упомянули вторую причину.

- Вторая причина это я, - ответил император. Журналист вздрогнул, ибо разговор принял неожиданный оборот.

- Вы же сами упомянули, что сочувствуете нашему делу.

- Да сочувствую. Но официально я являюсь частью 'Священного союза' и в случае трудностей, ваш император может попросить меня о помощи.

- И вы намеренны ее оказать?

- Нет, если мы с вами придем к взаимопониманию.

- И чего же вы желаете?

- Господин Лайош, нам от вас ничего не нужно. Наоборот, мы с вами здесь разговариваем, потому что я сочувствую вашему делу. Но чтобы ваше дело не развалилось, вам не надобно наживать себе излишних врагов. А посему, когда придет час, дайте широкую автономию хорватам и словакам. А ежели они того пожелают, признайте их независимость. Это обезопасит ваши тылы в борьбе с Веной.

- Я не могу отказаться от земель, которые принадлежат Венгрии. Люди сражаются за идею, а наша идея это великая и единая Венгрия.

- Я понимаю вашу точку зрения, - холодно произнес император. Но я предлагаю вам выбор. Предоставив автономию славянским народам, вы приобретете себе надежного союзника. В этом случае у вас гораздо больше шансов на успех. А мы согласны вас признать и помочь вам оружием, лишь если будем уверенны в вашем успехе. Иначе это неоправданный риск. Россия будет вынуждена выступить, и вам решать, на чьей стороне. Не думаю, что вы найдете другого союзника, сочувствующего вашей независимости.

Гость задумался, ибо сказанное противоречило его убеждениям. После недолгой паузы он спросил:

- В случае нашего согласия, какова будет ваша помощь?

- Во-первых, это признание вашей независимости. Думаю, что османы последуют нашему примеру. Уж больно они опасаются Меттерниха. В ваших интересах заверить их, что вы не претендуете на их земли. Это сразу поднимет ваш статус в глазах Европы. Может быть и поляки с пруссаками последуют за нами. Но это уже зависит от ваших успехов на поле брани. А чтобы увеличить ваши шансы в борьбе с Веной, мы можем продать вам оружие. Напрямую это сделать не получиться, но мы его переправим через Османские земли. В Валахии многие с симпатией относятся к России, да и сами турки закроют на это глаза. Это им выгодно.

- И все же вы требуете отказаться от очень многого. Какая же это независимость, если Венгрия потеряет треть своих земель? Ведь мы лишимся выхода к морю. Как тогда мы сможем развивать свою торговлю?

- Господин Кошут, для начала вам нужно обрести независимость. А без нашей помощи и при противодействии хорватов и словаков, это трудноосуществимо. Я же, как вы видите, сочувствую вашему делу, а поэтому стараюсь оградить вас от проблем, которые вы создадите в будущем. Австрия все еще сильна и в одиночку вам трудно будет ее одолеть.

- Даже если я склонен принять ваше предложение, боюсь, что не всем оно понравится. Некоторых очень трудно будет переубедить.

- Вам мое предложение тоже не по нраву, но все же, вы склонны его принять, - улыбнулся Николай. - Впрочем, до нужного момента не стоит посвящать других в предмет нашего разговора.

- Как же мне тогда объяснить вашу помощь?

- Помощь будет осуществляется через османские земли. А как именно туда попало наше оружие, не так-то легко и проверить.

- Подходящий момент - это начало восстания?

- Да, - ответил император. - Ситуация во всей Европе взрывоопасная. Думаю, ваше время скоро придет. А пока копите силы и вербуйте сторонников. Заодно отберите доверенного человека для связи с нами. Ваш знакомый, господин Тарасов поедет в Краков. Он даст вам знать, как его можно найти. Если за вами следят, то эта предосторожность не излишняя.

Гость кивнул, в знак согласия и спросил:

- Можно ли узнать какую помощь вы можете нам оказать?

- Что ж, давайте это обсудим.

Разговор продолжился до полуночи. А уже на следующий день Лайош отбыл обратно в Краков. Тучи, которые собрались над Европой вскоре грозились пролиться ливнем в виде 'Весны народов'.