День выдался облачным и над сопками медленно проплывали тучи, чтобы уступить место лучам солнца, которые пробиваясь сквозь них, окрашивали сопки из салатового в ярко изумрудный цвет. Океан в этот утренний час выглядел величаво спокойным, из серого превращаясь в серебристый, когда солнце рисовало на нем причудливый узор из бликов.

Капитан Геннадий Иванович Невельский с восторгом смотрел на приближающийся берег. Было в этом моменте что-то торжественное, и штиль, и изумрудный пейзаж из сосновых и кедровых деревьев на горизонте, и тишина вокруг, изредка нарушаемая матросскими выкриками, лишь подчеркивали торжественность момента. Еще час и его транспорт 'Байкал' бросит, наконец, якорь в бухте 'Золотой Рог', и вековой покой этой бухты нарушиться звоном пил и перестуком топоров. Ибо именно ему, Геннадию Ивановичу Невельскому, было поручено основание русского поста в этой бухте, который со временем превратиться в большой морской порт - ворота империи на Тихом океане.

Игнатий Савельич, - сказал он находившемуся рядом боцману, который, несмотря на холодный весенний день, стоял без куртки, в одной шерстяной матроской рубашке? - Как в залив войдем, начни лотом глубину промерять.

- Не волнуйтесь, - Геннадий Иванович, - я уже распорядился. Невельский плавал с боцманом уже второй год, и за это время они научились понимать друг друга с полуслова. Поэтому, в неофициальной обстановке, капитан называл боцмана уважительно по имени отчеству. Ведь толковый боцман это истинный подарок капитану корабля. А Кириленко Игнатий Савельич оказался расторопным и инициативным.

- Красивые места, - Геннадий Иванович, - заметил боцман, - Жаль, что ветер слабый и идем уж больно медленно. Вот был бы паровик, то оно, конечно, другое дело, - Кириленко успел поплавать на первых пароходах на Амуре и стал большим адептом парового двигателя. Даже книжку достал об устройстве паровиков, что было практически не реально в этих глухих местах. Как Игнатий Савельич сам говорил - для самообразования.

- Будет тебе пароход, Игнатий Савельич, - Вот обоснуемся в этих местах, а там и порт и эллинг построим. Губернатор обещал два паровых двигателя следующей навигацией прислать из Александровска*. Вот и построим тебе пароход.

- Дай-то бог, - вздохнул боцман, - Надобно только угля запасти, уж больно они прожорливые.

- Уголь поначалу придется морем везти, но может удастся его найти в этих местах. Вот обживемся, а там и экспедицию снарядим.

- Ну, места здесь, говорят, богатые. Даст бог - найдем. А наш 'Байкал' уже кренговать требуется. Уж больно киль зарос по пути. Жаль, что в Петропавловске мы его очистить не успели.

- Вот здесь и сделаем. Главное, что добрались быстро и без потерь. Ведь надобно еще и бараки построить и землю засеять. А посему, чем раньше начнем, тем более успеем до наступления холодов. На одних запасах перезимовать не удастся.

Несмотря на свои тридцать лет, Геннадий Иванович слыл опытным моряком. Поступив в шестнадцать лет в Морской корпус, он окончил его одним из лучших в своем выпуске, а его целеустремленность и решительность была замечена самим адмиралом Крузенштерном - знаменитым мореплавателем, первым из русских совершившим кругосветное путешествие. С тех пор адмирал 'встал на якорь', возглавив Морской корпус. Но его морские походы, как и походы Беллинсгаузена, Лазарева и Врангеля были на устах у молодых гардемаринов, которые грезили далекими походами и неизведанными странами. Во время учебы Невельский буквально 'заболел' Дальним Востоком. Этот регион оставался все еще мало исследован, и будущим капитаном, уже тогда, овладела жажда собственных географических исследований.

Окончив корпус, молодой гардемарин напросился в экспедицию к адмиралу Литке, которая направлялась на Дальний Восток. Невельского назначили лейтенантом на флагманский корабль Литке, и плаванье с адмиралом стало отличной школой для недавнего выпускника. Его недавние мечты воплотились на карте, так как он оказался в составе экспедиции, доказавшей, что Сахалин это остров и нанесшей на карту дельту реки Амур. Осознавая важность закрепления этих земель за Россией, Геннадий Иванович решил остаться на Дальнем Востоке, осев в Петропавловске. Получив под командование небольшой бриг 'Диана', он успел совершить плавание в Ново-Архангельск и в Александровск-на-Амуре, где был основан небольшой порт.

В Александровске Невельский застал графа Муравьева-Амурского, неугомонного Восточносибирского губернатора. За свои заслуги при присоединении Приамурья к России, Муравьев получил титул графа и приставку 'Амурский' к своей фамилии, так как благодаря его напору и предприимчивости за империей удалось закрепить этот благодатный край. После подписания Пекинского договора, граф совершил плавание вдоль берегов залива Петра Великого и обратил внимание на очень удобную бухту - глубоководную, и хорошо укрытую от ветров. Она напоминала ему бухту 'Золотой Рог' в Стамбуле, и именно так ее и решил назвать губернатор. А на берегах этой бухты он решил основать Владивосток, город-порт и новые ворота империи на Тихом Океане.

Именно Невельскому он и предложил возглавить экспедицию и основать пост Владивосток. И вот теперь, мечта совершить что-то свое, значительное, становилась явью.

Когда приблизился берег, с борта спустили лот, дабы промерять фарватер. Хотя капитан знал, что бухта глубоководная, рисковать он не хотел. Было бы досадно посадить корабль на мель и подвергнуть риску цель экспедиции. Не доходя пятидесяти метров до берега, корабль встал на якорь.

- Ну, в добрый час Игнатий Савельич. Спускай шлюпку, - обратился он к рядом стоящему боцману. Тот махнул рукой матросам, которые и так знали свой маневр, и спустя минуту раздался скрип канатов и тихий всплеск, когда шлюпка коснулась воды. Пропустив нижние перекладины веревочной лесенки, Геннадий Иванович проворно спрыгнул в утлое суденышко, где его уже ждали четыре матроса и два морских пехотинца. Небольшое расстояние до песчаного берега матросы преодолели за несколько взмахов весел. Но Невельский не стал ждать, когда шлюпка воткнется в мягкий прибрежный песок, а выскочив, чуть ли не побежал по широкому песчаному пляжу. Капитан был нетерпеливым по характеру, чем, впрочем, оказлся весьма схож с губернатором Муравьевым. Недаром его светлость очень ценил расторопного офицера.

Между тем с транспорта спустили еще три лодки, которые споро направились к берегу. Уже через два часа на берегу, у кромки густого леса, возникли белые горбики палаток, и вовсю чадила полевая кухня. А посреди лагеря морпехи установили флагшток.

- Иванов, командуй построение, - повелел капитан. Молодой белобрысый лейтенант козырнул и зычно крикнул:

- Всем построиться в квадрат. Уже через полминуты, небольшой отряд стоял вокруг флагштока.

- Капитан, по вашему приказанию все построены, - отрапортовал лейтенант и козырнул. Невельский козырнул в ответ и обратился к построению:

- Господа, нам выпала честь закрепить эти земли за империей. На этом месте, сейчас пустынном, будет построен город-порт Владивосток и Россия навсегда обретет надежный выход в океан. И я уверен, что вы на всю жизнь запомните этот момент, потому что мы первые. Да послужит наш труд, славе отечества нашего. Барабанщик забил дробь, и матросы сноровисто подняли флаг. Солдаты взяли равнение на трехцветное полотнище, которое трепеща на ветру, будто оповещало, что Россия, наконец, встала твердой стопой на берегах Восточного* моря.

- Отец Серафим, - благословите сие место, дабы гордились им потомки наши, - попросил капитан. Корабельный батюшка, который попал в эти далекие места из Костромы, произнес полагающиеся случаю молитвы, окропил вокруг святой водой и перекрестил присутствующих.

- Вольно, - скомандовал Невельский, - Лейтенант, поставьте двоих в охранение, а остальные могут обедать. Распорядитесь отправить обед дежурным на транспорте.

После окончания короткой торжественной части капитан направился к своей палатке, где его уже ожидали два господина в штатском. Один из них сухонький молодой парень в потертом жакете поверх вышитой косоворотки являлся землемером, а второй, тоже сухощавый, но повыше и в более солидном сюртуке - инженером.

- Ну, господа, как вам нравится сие место? - спросил Невельский.

- Красивые места, - ответил инженер, коего величали Федор Иванович, - и леса вокруг достаточно и речка неподалеку. Можно будет лесопилку запустить, тогда мы споро поселок построим.

- Заодно расчистим землю под поселение, - добавил землемер, которого величали Илья Николаевич. Морпехи прозвали его 'Илья Муромец', скорее в насмешку из-за его тщедушной комплекции.

- Вот и замечательно. Я дам вам в сопровождение сержанта Серова. Покажете ему что и где вырубать, а заодно наметите где поставить бараки, склад и лесопилку. Поначалу надобно обнести лагерь частоколом с вышкой. Все же места здесь дикие. А далее начните размечать локацию будущих улиц и площадей в соответствии с планом.

- Хорошо бы еще и место для форта присмотреть. Тогда мы вход в залив надежно перекроем, - предложил Федор Иванович.

- Ну, это уже дело будущего. Нам пока здесь закрепится надобно. Те четыре орудия, что на транспорте, мы переправим на берег. Приготовьте для них позиции.

- Тогда мы, с вашего позволения, начнем, - спросил землемер, который успел соскучится по работе во время долгого плавания.

- Конечно, Илья Николаевич, приступайте. Сейчас пришлю к вам сержанта, и можете отправляется.

На берегу царило оживление. Солдаты и матросы перетаскивали припасы и оборудование из лодок под навес, что соорудили неподалеку. Шлюпки сновали взад и вперед, спеша перевезти все необходимое до наступления темноты. А вдалеке раздавался перестук топоров и звон пил - служивые запасали бревна для будущих построек. А посреди лагеря развевался на ветру трехцветный флаг. Империя закреплялась на Тихом океане.