Не успел я вернуться домой, как снова отправился назад во Францию. Весной 1815 года Наполеон сбежал из ссылки и начался период «Ста Дней». Русская армия вновь отправилась в поход во Францию. Но на эту войну армия опоздала. Разбитый при Ватерлоо Наполеон, сдался на милость англичан.

Зато я успел на грандиозный парад в честь отбытия русской армии назад, домой. Зрелище было грандиозным. Сто пятьдесят тысяч солдат и офицеров прошлись маршем мимо государя императора. Я тоже участвовал в параде, пройдя во главе гренадерской бригады. Парады и шагистику я особенно не люблю, но тут даже я проникся торжественностью момента. Кроме этого парад был политически важен, так как вид ста пятидесяти тысяч закаленных в боях солдат в сердце Европы, не прошел мимо иностранных гостей. И эта мощь была веским козырем на Венском конгрессе, где монархи и политики увлеченно делили Европу между собой. Как я уже упоминал, конгресс начался в сентябре 1814 года, и участники быстро перегрызлись между собой.

Основные конфликты разгорелись из-за Польских и Германских земель. В итоге Россия получила большую часть Герцогства Варшавского, которое ранее, после третьего раздела Польши принадлежало Пруссии. Так же за Россией признали Финляндию, завоеванную в недавней Русско-Шведской войне. Пруссия получила значительные владения на западе Германии, что в будущем помогло объединению Германии. Австрия вернула себе итальянские владения, Англия получила Мальту и Кейптаун, то есть сделала еще один шаг на пути создания мировой империи. Францию вернули к прежним границам и наложили контрибуцию в семьсот миллионов франков. Западногерманские королевства и герцогства были объединены в Германский союз, под общей опекой Пруссии и Австрии.

Казалось, что новый дележ должен был уладить разногласия между великими державами и способствовать миру и стабильности в Европе. Но как часто бывает; хотели как лучше, а вышло не так. Уничтожение буферных государств: Польши и немецких земель сослужило плохую службу, ибо добавило нестабильности в европейские дела. Подъем национализма сделал эти земли источником проблем и будущим яблоком раздора между державами. Приобретение Польши в будущем обернулось для России большой проблемой, в виде кровавых восстаний и терроризма. В итоге там все время требовалось присутствие войск, которое ложилось тяжелым бременем на российскую казну. Оставь Россия эти территории Пруссии, одной проблемой у нас было бы меньше и одной больше у прусаков. И вообще, участие в европейских делах всегда стоило России много крови и денег, без осязаемых дивидендов. Но Александр был непреклонен в этом вопросе. А я в те годы ни на что не влиял и нечего не решал.

Нельзя сказать, что Александр занимался только внешними проблемами, но революция и Наполеоновские войны оставили ему мало выбора. Увы, решение внутренних проблем все время откладывалось, и поэтому они накапливались. Россия мне напоминала дворец, где все время пристраивались флигели и этажи при минимальной отделке внутри. Жить в таком дворце было не очень комфортно.

Австрия, стремившаяся к расширению за счет славянских территорий, увеличивала долю не немецкого населения империи, и таким образом создавала Польский синдром у себя дома. Как показало будущее, от нового раздела Европы в основном выиграли Пруссия и Англия. Первой это облегчило будущее объединение Германских земель под своим началом, а вторая приобрела стратегически важные территории в Средиземноморье и в Мировом океане. Так наступал век Pax Britannica. Британский флот окончательно утвердился в Мировом океане, оставив далеко позади флоты других стран. С помощью этого флота и была построена наиболее грандиозная империи из когда-либо существующих. Наличие столь сильного флота означало практически монополизацию морских торговых путей, то есть морской торговли. Для России это пока не представляло серьезной угрозы, ибо у России не было торгового флота, зато был огромный внутренний рынок, который мог заменить колонии.

После Венского конгресса в 1815 году в Европе наступил период реакции. Все стремились сохранить старый порядок, что было практически невозможно и эта «эпоха застоя» лишь отсрочила взрыв 1848 года, но я снова забегаю вперед.