— Работы в Лондоне не мерено! Ты не успеваешь еще ступить на землю, а на вокзале уже ждут зазывалы! Англичане ленивые, они ничего не хотят делать. Работы у них всем хватает.

— А заработок?

— Платят минимум 300 фунтов в неделю, на наши считай 500 долларов, это если ничего не делать, а хочешь зарабатывать больше, не проблема.

Я слушал, сидя в каком-то дешевом магазинчике с небольшим буфетом, о неведомой жизни в Англии.

— Я дам тебе телефон Гриши, как только приедешь на вокзал, сразу ему позвонишь, он обеспечит тебя квартирой и работой. Дальше все зависит от тебя.

— Если я английский знаю не очень? — спросил я.

— Там выучишь, английский это вообще не проблема. На первое время Гриша поможет со всеми вопросами, только ему нужно будет заплатить, привыкай, за все надо платить. Гриша тебе все расскажет, он берет дорого, но зато у него все работы под крышей, у него никого не трогают. Заплатишь, он сделает тебе айди, это право на работу.

Гена отпил кофе из чашки, сделал паузу, потом продолжил:

— Мы сейчас пойдем в посольство, я заполню тебе анкету, она на английском языке, ты ее сдашь сам, подождешь, тебя позовут, подойдешь к окошку, тебе начнут задавать вопросы, отвечай уверено, ты едешь ровно на две недели учиться в колледж английскому языку. Оставаться ты там не намерен, отучишься, а потом домой, на свою работу. Понял?

— Да.

— Тогда пошли.

Внутри посольство было заполнено людьми, большей частью молодежью. Гена заполнил анкету, я ее подписал, он еще раз проверил все мои документы, и после этого я занял очередь в окошко.

Документы были стандартными для всей этой процедуры. Я работал на предприятии, которое ну просто очень сильно нуждалось в работнике говорящем на английском языке, поэтому мне оплачивался двухнедельный курс английской школы.

Сумма зарплаты, которую мне сделала тур фирма, была таковой, что честно сказать, получай я столько на Украине, мне бы и в голову никогда не пришло ехать куда-то зарабатывать еще. Кроме того, я имел карточный валютный счет, на котором промежду прочим лежало 2000 долларов. В те годы, когда я подавал документы, в Донецке (не самом бедном городе Украины) чтоб заработать 2000 долларов, даже среднему работнику нужно было отработать около 1 года, откладывая, и ничего себе не покупая.

В общем, документы я сдал, мне задали несколько вопросов, после чего я стал ждать в большой комнате. Как и говорил Гена, раздалась моя фамилия, сказали номер окошка, к которому мне нужно было подойти.

Вопросы были стандартными, куда я еду, зачем, чем занимается предприятие, на котором я работаю и зачем им нужен английский язык? Получив на все ответы, женщина сообщила: что мои документы будут рассмотрены в течение месяца и мне позвонят дополнительно.

Я вышел из посольства и уточнил у Гены, что она имеет в виду.

— Они проверят твои документы, но с этим все в порядке, для этого я и здесь, обязательно позвонят на фирму. Там все в порядке?

— На телефоне сидит свой человек, он с ними поговорит.

— Голос должен быть уверенным, это телефон директора?

Я улыбнулся, знал бы сам директор об этом, он бы Васю удавил.

— Почти.

— Никаких почти, — отрезал Гена, — он должен представиться директором, четко знать твою должность, зарплату, с какой целью ты едешь. Здесь нет шуток, они не могут проверить тебя ни по одной базе данных. Но если по телефону они почувствуют подвох ты не получишь визу. Ты понял?

— Да.

— Поэтому я сам позвоню ему, чтобы он был в любой момент к этому готов.

— Я понял.

— Еще они могут потребовать дополнительные документы, если посчитают что этих недостаточно, или они представлены не в полной мере. Тогда тебе придется приезжать сюда повторно, с документами и проходить личное собеседование.

— Это как?

— Приедешь, они назначат дату и время, ты подашь необходимые им документы и потом через час, или больше, тебя позовут для личной встречи, там будет посол, или кто-то из его представителей. Они тоже задают вопросы, и их решение уже будет последним.

— А если отказ?

— Плохо дело, тогда ждешь и вновь подаешь документы, но ты об этом не думай, пока все идет нормально.

— Вы мне сделаете медицинскую страховку?

— Конечно, на полгода у тебя будет полная страховка, потом, ты сможешь ее там продлить по мере необходимости.

Гена ни разу не позвонил Василию, как обещал. Через месяц позвонили из самого посольства, они действительно спрашивали то, что предрекал Гена. Так уж получилось, что в этот день у одного из работников, которые работали в подчинении Васи (он был начальником отдела) было день рождение, они приняли хорошо, Вася был не исключение.

Это, или все-таки внутренняя уверенность, которая всегда присуща Васе, но он смог убедить мужчину на том конце провода, что их предприятие просто развалится, если я не поеду в Англию изучать английский язык.

Визу я получил, не потребовались даже дополнительные документы и собеседование. Все услуги фирмы обошлись нам в 1000 долларов, на тот момент примерно 14 месяцев моей зарплаты.

Попрощавшись с родителями и моей девушкой Наташей, я сел в поезд, который направился в Киев. Там на автовокзале меня должен был встретить Гена, чтобы передать бумаги из английской школы, счет на забронированный номер в гостинице, дать телефон Гриши, ответить на мои вопросы.

Я ему должен был передать пакет, который мне вручила тур фирма в Донецке.

На автовокзале я подошел к своему автобусу, двери были еще закрыты, поэтому я положил большую сумку на асфальт и стал наблюдать за теми, кто собирался в путь, подобно мне.

В основном это были молодые парни и девушки, почти все были с провожатыми.

Я в который раз осмотрелся, Гены видно не было.

Минут через 20 подошли водители, началась погрузка, я предъявил билет, мою сумку положили в багажное отделение. Я поднялся по ступенькам в автобус, бросил небольшую спортивную сумку на свое сиденье возле окна и вышел.

Гены все не было.

До отправления оставалось минут 5, когда я уже начал колебаться, что мне делать? На границе я даже не смогу ответить, в какой колледж еду, телефона Гриши нет, что вообще делать? Приехал я в Лондон и дальше что?!

Всех попросили сесть в автобус, на решение оставалось секунд 30. Я был в реальном шоке, понимая, что надо оставаться в Киеве, куда ехать дальше?

Я сел в автобус, мы поехали.

Первая остановка была часа через два.

Я подошел к одной из кучек молодых людей.

— … Еще ничего не значит, — говорил один из молодых парней на украинском, — мы тогда ехали и они оставили девушку на границе.

— Как оставили? — удивился другой парень, тоже говоря по-украински.

— Виза, это чтобы тебя отсюда выпустили наши таможенники, а там, на границе, они имеют полное право не пустить тебя.

— Да ну?

— Ну, че ты споришь, я уже 3 года езжу, всяко бывало, в прошлый раз девку не пустили, перед этим вообще 2 оставили. Может, и все пройдут, как повезет.

— Так какого им не нравится, пока эту визу получишь они все мозги зае… т, а теперь еще и это…

— Ты кем едешь? Студентом.

— Да.

— Они попросят открыть твою сумку, сейчас лето, школа у тебя всего на месяц, а в сумке зимние вещи, или вообще роба. Вот и объясни, на кой хрен тебе роба и зимняя одежда, если ты едешь всего на месяц?

Парень замолчал.

— Да не грузи пацанов, — вмешался другой, обнимая его за плечи и поворачивая к автобусу.

Мы сели в автобус и мне стало еще веселее, робы в сумке у меня не было, но куртка и свитера были. К тому же, после слов «бывалого», я вообще потерял надежду на то, что я смогу пройти английскую таможню, я даже не знал школу, в которой собирался учиться.

Я заснул, действуя по старому верному принципу: если не можешь противостоять потоку, слейся с ним.

В Львове была длительная остановка, к нам стали грузиться еще люди. Когда мы уже собирались отправляться, в салон забежал мужчина и начал кричать мою фамилию. Я поднялся, он попытался пролезть ко мне через выходящих провожатых.

— Гена сказал у тебя сверток, — сказал он по-украински.

Я передал ему завернутый в скотч пакет.

Он схватил его.

— Он мне что-то передал? — спросил я.

— А, да, — ответил львовчанин на русском, — на.

Он протянул два листка факсимильной бумаги и ушел.

Двери закрылись и мы поехали.

На одном листке было название моей школы, и указано что я оплатил двухнедельный курс, на другом название забронированного за мной отеля, где я должен был проживать сразу по прибытию.

Ну, это хоть что-то, — подумал я, смотря в окно.

Ехать предстояло долго, около 2 суток. Во время остановок я старался по возможности больше слушать тех, кто рассказывал за Англию.

— На ферме можно заработать, я в том году работал на клубнике, в неделю получалось 350 фунтов, но это в хороший урожай, а так в среднем получалось где-то по 200–250, ну если сильно уж постараться, то можно и под 280.

— А как работать?

— С понедельника по субботу, бывает и в воскресенье, начинаешь в 6 до 12, потом мы идем на перерыв до 15, возвращаемся на поле и работаем до 20–00. А на другой ферме нас возили, поэтому в 6 приезжали на поле, в 15–00 уезжали, так до субботы. В субботу до 12–00, иногда работали в воскресенье. На той ферме заработок был 170–250 фунтов, урожай слабый.

— Платят за час, или за ящик?

— Какая почасовка на клубнике, только сдельщина, фунт сорок ящик с пинетками, 2 фунта ящик с испорченной.

— Я работал на почасовке, — вмешался другой парень, — 3 фунта час, главное собирать качественную клубнику.

— Ну и сколько ты зарабатывал?

— Максимум 200 фунтов за неделю работы.

— Тоже нормально.

— Я слышал, что на клубнике вообще деньги гребут по 400–500 фунтов, — добавил третий.

— Бред это! Нет таких заработков, максимум, что я видел, это 375 фунтов заработал пацанчик на моей ферме, где я работал год назад. За семь дней он мантулил так, что тебе и не снилось, вот он получил их, причем я ему не поверил, спрашивал у фермера, тот подтвердил. 300 фунтов это максимум, рассчитывай на это, и от силы месяц, а так 250 это потолок.

— На капусте тоже можно заработать, но в любом случае в сельском хозяйстве зарабатываешь меньше чем на стройке.

— Это если ты специалист…

Чем дальше мы ехали, тем с большими людьми я знакомился. Практически все ехали из западной Украины, немного было из Киева, 2 парней были студентами и действительно учились в английской школе уже год, приехали на месяц домой, и возвращались обратно.

Человек 10 вообще держались обособленно, они ни с кем не разговаривали и в контакт не вступали.

Андрей и Оля ехали на заработки, они уже работали в Польше, Чехии, подсобрали денег и смогли «купить» документы на визу в Англию.

— Ты как студент едешь? — спросил Андрей.

— Да, а ты?

— Конечно как студент, можно было по туристической визе, она дешевле выходит, но там больше головняка. Туристическая виза ограничена, а по студенческой, ты можешь безвыездно находиться в Англии 4 года.

— Как это?

— У тебя сейчас виза открыта на 6 месяцев, если не поставят ограничение на таможне.

— А могут?

— Конечно, у тебя школа проплачена на месяц?

— На 2 недели.

— Вот они тебе и поставят на 2 недели, но обычно они так не делают. Ставится на полгода, а там ты ее продлеваешь. Покупаешь школу на год, идешь в хоум офис, и они тебе продлевают визу еще на год.

— А если с английским не очень?

— Есть люди, все делают, платишь деньги, и они тебе сами все открывают, причем можно сделать даже так, что ты за школу платить не будешь.

— Серьезно?

— Да, они берут справку из школы о том, что ты оплатил ее за год, подкладывают необходимые бумаги и посылают все документы в хоум офис. Потом, когда на их адрес приходит пакет с твоими документами, они тебе звонят, и ты забираешь свой паспорт с годовой продленной визой.

— А зачем школе давать такую бумагу?

— Мне откуда знать? Что наши рассказывали, то я и говорю.

— А хоум офис это что?

— Ну, типа нашего МВД и посольства, там проходят все нелегалы, выдают вид на жительство, и именно они хлопают наших и отправляют обратно в Украину. Лучше тебе с ними никогда не встречаться.

Насчет школы и липовых справок я все запомнил, но не сильно в это поверил. Но в любом случае, я их слушал с полным вниманием. В отличие от них всех, кто ехал конкретно на заработки, я выглядел мальчиком из детсада, по сравнению со студентами университета. Они знали об Англии больше, даже еще не работая в ней, чем я знал об Украине.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил я Олега, когда мы остановились на стоянке в Германии.

— У нас все на заработках, — ответил он, — кто в Польше, кто в Чехии, кто-то в Германии. Не все складывается гладко, одни сами возвращаются, других отправляют. Они рассказывают, я слушаю.

— Мы и сами ездим, — вмешался Андрей, — я уже 3 года на заработках, Польша, Чехия.

— Я только в Чехии работал.

— Лучше всего если знаешь куда едешь, в Англии сейчас моя двоюродная сестра, первое время поможет, а дальше мы сами.

— Меня тоже встретят, — кивнул Олег, — квартирой обеспечат, работу за неделю найдут.

— За неделю?! — удивился я, — Мне говорили, что в Лондоне работы немерено.

— Мерин, наверное, говорил? — они засмеялись.

— Ты сам посмотри вокруг, здесь больше половины едут на заработки, почти все в Лондоне и осядут. В Англию едут наши, поляки, литовцы, латыши, в общем, весь бывший СЭВ, а еще есть Африка, Азия, Китай, Индия.

— И они тоже?

— Ты думаешь, у них там хорошо?

— Не знаю.

— Всем хорошо не бывает…

— Короче, — заключил Андрей, — найти работу в Лондоне сложно, а хорошую работу в двойне.

На другой остановке, дождавшись благоприятного момента, я спросил у Андрея, можно мне взять телефон его двоюродной сестры, если вдруг что.

— Не знаю, — ответил Андрей, — давай приедем, потом поговорим.

На всякий случай я заручился поддержкой еще 2 человек, но никто мне точно ничего не обещал.

Водители нас сразу предупредили, не ругайтесь с таможенниками, ведите себя с ними вежливо и корректно. В Англию у нас была виза, а транзит шел через европейские страны. Тем не менее, таможенник из той же Польши мог высадить любого из нас на границе, по неведомой нам причине, например, просто потому что у него было плохое настроение.

С поляком таможенником действительно возник конфликт, ему не понравилась фотография в паспорте одного парня. Спустя короткое время они начали говорить на повышенных тонах, вмешались водители автобуса.

Мы смотрели, как водители пошли за поляком в их контору на границе.

Вернулись они минут через 10, и мы поехали дальше.

Один из водителей направился к парню, протягивая ему паспорт.

— Че ты спорил с ним?! — возмущенно спросил он.

— У него что со зрением проблемы?! Дебил польский!

— Он тебя собирался оставлять здесь, и поехал бы ты домой на обратном автобусе. Мы его еле уговорили. Че нарываться, мы же предупреждали!

— Че он…

— Да хватит тебе спорить, — перебил его водитель, — для них мы все никто, они нас ненавидят, понимаешь? Раньше, когда союз был, они у нас на цырлах ходили, вот они теперь и зверствуют. Радуйся еще, что так все обошлось, он бы тебя оставил, еще и штамп лупанул бы о запрете въезда в шенген лет на пять. Поездил бы ты тогда везде…

— Да я понял, спасибо вам.

Что бросалось в глаза сразу после Украины, это какие дороги были в Польше, просто сказка, в Германии они оказались еще лучше. В Польше дома были красивые, небольшие ухоженные поля, европейский тип заправок. Все было иным, сразу после пересечения границы с Украиной ты попадал в другой мир.

Наконец настал долгожданный момент, мы вышли из автобуса и все направились к таможне Великобритании.

Мы стали в одну очередь, и каждый подходил к освободившемуся инспектору.

Внимание мое привлекла одна группа молодых людей, которые прошли по другому коридору, они смеялись, толкались, двигались вперед очень нетерпеливо, при этом в руках у них был развернут паспорт. С ними не было никакого собеседования, они быстро проходили на другую сторону.

— Белые люди, — раздалось сзади меня.

— В смысле? — не понял я, повернувшись к сказавшему это парню.

— Европейцы, им виза вообще не нужна, они и в Америку едут без виз.

— Да?

— Угу, — кивнул парень.

Я подошел к таможенному инспектору, поздоровался и протянул ему документы, он поздоровался в ответ и задал вопрос:

— Говорите по-английски? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Хорошо, цель вашей поездки?

— Еду изучать английский.

Он внимательно осмотрел мой паспорт, потом факс школы, гостиницы.

— На какой срок вы едете?

— На 2 недели.

— Дольше оставаться не думаете? — спросил он, смотря на меня.

— Нет, — уверенно покачал я головой, — больше нельзя.

Он открыл автобусный билет, посмотрел на дату обратного выезда. К нам, из стеклянного помещения скрытого отражающей пленкой вышел мужчина лет 35, он стал недалеко от нас.

— Вы мне ничего еще не хотите сказать? — спросил таможенный инспектор.

Я пожал плечами, отрицательно покачал головой.

— Нет.

Он поставил печать в паспорте.

— Спасибо, до свиданья, — сказал я и пошел прямо к выходу по другую сторону границы.

Мужчина, который вышел к нам перед этим, окликнул меня:

— Извините?

Я повернулся.

— Что?

— Можно ваш паспорт? — спросил он приближаясь.

— Да, — спокойно ответил я, протягивая ему все документы.

Внутри все похолодело, я не мог понять, кто это и что ему нужно?

Мужчина открыл паспорт, посмотрел, бегло взглянул на мои бумаги.

— Вы студент?

— Да.

— Едете изучать английский?

— Да.

Дальше последовал вопрос, смысл которого я не понял:

— Вам не нужна помощь?

— Нет.

— Вы уверены?

— Конечно.

Мужчина отдал обратно документы.

— Извините.

— Да ничего, — ответил я, продвигаясь к выходу.

Что меня сразу поразило после общения с английскими таможенниками, так это культура, с которой они общались с нами. Я поделился этим с нашими стоявшими на улице.

— Что тебя удивляет? Это же не польские уроды, вчера лакеями были, всем лизали, а сейчас строят из себя крутых. Это они перед нами нос воротят, а если паспорт европейца, англика, так они их прямо в автобусе в жопу поцелуют.

— Ты не сильно обольщайся на счет англичан, — добавила девушка, — они, даже если тебя ненавидят, тебе об этом не скажут, будут при тебе мило улыбаться, а думать неизвестно что.

Из нашей группы не прошло 3 человека, одному не стали открывать визу, и он попросил политического убежища, а 2 сразу потребовали иммиграционного офицера.

На Викторию мы приехали на час раньше, было раннее утро, мы вышли из автобуса и забрали свои сумки.

— Подождите до 6 часов, — сказали водители, — потом начинает ходить метро, автобусы. Сумки, документы не оставляйте без присмотра, свистнут даже оглянутся не успеете.

Мы направились в здание автовокзала и, оставив несколько человек посмотреть за нашими сумками, разбрелись. Обменяв в туалете мелочь, многие стали звонить своим знакомым, сообщая, что они уже приехали.

Я присел таким образом, чтобы видеть как можно больше наших, меня по наивности не покидала мысль, что среди всех этих людей может у кого-то найдется еще одно свободное место.

Пока шло время, я мог убедиться в том, что приезжало сюда не то, что много, а очень много людей, разных национальностей.

Вскоре наших начали забирать.

Я подходил к 3 группкам, с которыми общался в дороге, но мне ясно дали понять, что мест итак мало, а работы тем более, не захотели дать даже мобильный номер.

Оставались еще Андрей с Олей, их забрал муж его сестры, он с удивлением посмотрел на меня:

— Ты что здесь вообще никого не знаешь?

— Нет.

— На что же ты рассчитывал?

— На то же что и все.

— Запиши мой мобильный, — сказал он, и продиктовал номер, — зовут меня Игорь, если вообще ничего не найдешь, может смогу помочь.

Мы попрощались и они ушли.

На вокзале остался еще Витя, его забрали Саша и Лида, они тоже оставили свои мобильные.

Спасибо было и на этом.

Я несколько раз набирал номер Гены из Киева, хотел узнать у него телефон Гриши. Но на том конце провода никто не отвечал.

Оставшись один, я понял, что помощи все равно ждать неоткуда, я поднял свою сумку и направился к выходу. Там я спросил, как мне пройти к станции метро, благо оно оказалось рядом, и пошел туда.

Вообще английская система мне понравилось сразу, у них ж/д вокзал и автобусная станция всегда располагались рядом.

Оказавшись на станции, я подошел к карте, определившись с тем, куда мне ехать, я купил жетон и прошел в метро.

Отель я нашел на удивление быстро, благо он располагался метров 300 от станции метро. Я зашел во внутрь и, поздоровавшись, протянул листок сидевшему индусу.

Он что-то спросил, я переспросил, он повторил. Я покачал головой, сказав, что не понимаю.

— Паспорт, — более внятно произнес индус.

Я вытащил паспорт, он протянул мне анкету, которую я начал заполнять.

— Оплата каждый день до 12–00, — сказал он, — 25 фунтов в день, сейчас 9–20, но ты платишь за сегодня, и еще за завтра, тогда получаешь ключ. Утром завтрак с 8–00 до 12–00. В 23–00 отель закрывается, опоздаешь, можешь не зайти. В номере ничего не ломать…

— Хорошо, я протянул ему 50 фунтов.

Получив ключ, я поднялся на 2 этаж и открыл дверь.

В моем номере было 4 кровати, на одной из них спал парень.

Определив, какая кровать не занята, я приблизился к ней и, положив сумку, начал раздеваться, стараясь не разбудить спящего парня.

Самое большое удовольствие за последние трое суток были капли горячей воды на моем теле. Душ намного больше поднял настроение, чем все остальное.

Когда я вышел из душа, парень сидел на кровати и протирал глаза, при виде меня он улыбнулся:

— Привет, — сказал он.

— Привет ответил я.

— Тебя как зовут?

— Алекс, а тебя?

— Ганс, ты откуда?

— Из Украины, а ты?

— Мюнхен, Германия.

— Что делаешь здесь?

— Работаю, на стройке, приехал в Лондон пожить немного. А ты?

— Студент.

— О! А что изучаешь?

— Английский.

— Да ты нормально говоришь.

— Не очень.

— Ты на долго к нам?

— Не знаю.

— Отель хороший, утром кормят, цена очень дешевая, я плачу за неделю вперед, поэтому мне скидывают 25 фунтов. В Лондоне дешевле ничего не найдешь, центр города и 150 фунтов в неделю, это даром.

Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина лет 50.

— Привет! — громко крикнул он, — У нас новенький?

— Да, Алекс, студент из Украины?

— Студент? Меня зовут Майк, — он бросил свою сумку на пол и прямо в одежде завалился на кровать.

Они стали о чем-то быстро говорить, я понимал не все, судя по ответам, и смеху Ганса, они обсуждали тему прошлой попойки.

Я оделся, взял портмоне.

— Уходишь? — спросил Ганс, переключаясь с Майка на меня.

— Пройдусь, — ответил я.

Они продолжили разговор.

Завтра я должен был идти в школу, поэтому я хотел заранее осмотреться, чтобы знать, где она находится и сколько до нее времени добираться.

Я шел пешком по центральным улицам Лондона, вокруг двигался огромный поток людей, машин. В целом мне понравились улицы Лондона, архитектура домов. Что бросалось в глаза это наличие пабов и маленьких кафешек на каждом шагу. При этом они все были забиты.

До школы мне было ехать всего одну остановку на метро.

Я зашел на обратном пути в супермаркет, купил бутерброды в пластиковой посуде и напиток. Найдя тихую улочку, я сел на лавочку и, съев бутерброды, запил все напитком.

Хотелось позвонить украинцам, которые встречали сегодня на автостанции наших, но решил подождать до завтра. Еще нужно было позвонить домой, пусть скажут фирме, чтобы дали телефон этого Гриши.

Побродив часа два по ночному Лондону, я уставший, пришел в отель.

В школе я прошел тест и был определен в группу.

Тест мы писали вместе с поляком Питером, который тоже не определился с жильем, тогда директор предложил после школы объединить наши усилия, чтобы вдвоем найти себе жилье. Я был не против, Питер тоже, мы договорились встретиться после занятий.

Первые 4 часа обучения прошли довольно быстро, во время перерыва я познакомился с девушкой из Таджикистана Зариной, она обучалась уже месяц и проживала в Лондоне у знакомых. Она единственная кто говорил по-русски в нашей группе. Здесь была итальянка, кореец, немцы, мексиканцы и парень из Бразилии.

— Ты на долго? — спросила Зарина.

— На 2 недели.

— Мало, я на полгода, а там видно будет.

— Работаешь?

— Нет, только учу язык.

— Будешь искать работу?

— Не знаю, мы студенты, можем работать только 20 часов в неделю, если больше это незаконно, за это могут депортировать отсюда. А ты?

— Буду искать, — кивнул я.

— В нашей группе почти все работают, может, и я потом поищу что-нибудь, пока мне надо учить язык. Родители сказали, будешь знать язык, мы деньги на обучение дадим.

После школы мы встретились с поляком.

— Понимаешь по-русски? — спросил я.

— Да, — ответил он на ломанном русском, — но я приехал в Англию, изучать язык, давай говорить по-английски.

— Ладно, но если я что-то не смогу сказать, буду добавлять русские слова, хорошо?

— Да.

Мы договорились встретиться с ним через час, у станции метро. В отличие от меня он оставил свою сумку на автобусной станции, в камере хранения, лишь взяв для отеля необходимый набор.

Питер свободно ориентировался в Лондоне, к тому же он лучше говорил по-английски, а самое главное, я видел, что он знает, как здесь нужно искать квартиру.

Начали мы с того, что приехали на станцию Равенскорт Парк, там прошли немного и остановились перед несколькими группками людей. Я посмотрел и увидел целую кучу объявлений на русском, украинском, польском, английском… Люди предлагали ай ди, квартиры, работу.

Питер записал несколько объявлений, и мы вернулись на станцию метро. Он начал звонить из телефонной будки.

Я не выдержал и спросил:

— Как дела?

— Многие квартиры уже заняты, — ответил он, — если не найдем ничего, придется искать в желтых страницах.

Я кивнул, хотя понятия не имел, что такое желтые страницы?

— Поехали, — сказал Питер, надевая на себя рюкзак.

Мы сели в метро и вновь вышли на станции, с которой начинали.

— Нашел? — спросил я.

— Да, стоит 40 фунтов в неделю.

— Молодец, — улыбнулся я.

— Надо посмотреть, что за условия, — охладил мою радость Питер, — что за люди.

Питер набрал номер телефона и начал разговаривать на польском языке. Закончив разговор, он повесил трубку, и мы прошли еще немного, после чего стали ждать.

— У нас в Польше есть люди, мы их называем, — он сделала паузу, медленно произнеся, — цыгане.

— А цыгане и у нас есть, — по-русски сказал я.

— Вот, — кивнул Питер, — судя по всему, это у них мы будем снимать квартиру.

— Ладно.

— Сразу скажу, деньги, паспорт, что ценное, храни при себе, в комнате не оставляй. Цыгане у нас воруют, занимаются плохими вещами.

— У нас тоже, — улыбнулся я, сказав по-русски, — хоть что-то у нас общее.

Питер промолчал, ничего на это не ответив.

К нам подошел мужчина лет 55, он действительно был цыган. Он поздоровался и начал разговаривать со мной по-польски, видно решив, что я тот, с кем он общался по телефону.

Тут вмешался Питер, которому это явно не понравилось, он сказал, что я украинец и по-польски не понимаю. Переключившись на Питера, цыган повел нас к своему дому, мы поднялись на 6 этаж.

У цыгана была трехкомнатная квартира, в зале жило 5 цыган (муж, жена, два сына лет 25 одному, лет 16 второму, и дочка лет 7), поляки муж и жена снимали комнату рядом с нами. Наша комната была небольшой, маленький телевизор, шкаф, 2 кровати, тумбочки, зеркало. Кухня располагалась за залом, туалет и ванна рядом с нами.

Я оглядел эту комнату без особого энтузиазма, но если сравнивать ее с гостиницей, то здесь, конечно же, было лучше.

— Ну, вы думайте, — сказал цыган, — если согласны, поговорим подробнее.

Он вышел, прикрыв дверь.

— Ну что? — спросил Питер.

— Какая цена? — спросил я.

— 45 фунтов, по 40 он уже сдал в другом месте, — и, понизив голос, добавил, — уже поздно, а у него еще есть клиенты на эту комнату. Он сказал, что если мы не согласны, то он встретится с ними. Тут торговаться бесполезно.

— Ты, что скажешь? — спросил я, по-русски, — ты здесь ориентируешься как рыба в воде. Ты жил уже в Лондоне?

— Не жил я в Лондоне, работал в Германии, но это потом, — ответил он, по-английски, — тебя все устраивает?

— Да.

Поляк открыл дверь.

— Мы остаемся, — сказал ему Питер.

Цыган заметно повеселел.

— Давайте деньги.

Я вытащил 45 фунтов и протянул их цыгану. Он пересчитал и повернулся к Питеру, что-то быстро говоря.

— Надо дать еще 45,— сказал Питер.

— А что, уже 90 стоит?

— Нет, это депозит, 45 ты платишь за неделю, а остальные 45 как недельный залог, если ты захочешь уехать, ты предупредишь заранее, и за следующую неделю тебе не надо будет платить.

Я посчитал, у меня было всего 30 фунтов.

— Слушай, не займешь мне 15 фунтов? — спросил я, — А я завтра сниму с карточки и тебе отдам.

Питер добавил мне 15 фунтов и заплатил за себя.

Цыган показал нам кухню, наше место в холодильнике, где находится посуда, провел в ванную комнату.

После Питеру вручил ключ, поскольку он у нас был один на двоих, цыган просил, чтобы мы его не потеряли.

Пройдя общий инструктаж, мы отправились в свою комнату.

Впервые за эти несколько дней я спал спокойно, по крайней мере, у меня была крыша над головой.

Утром Питер тихим голосом повторил свои предыдущие слова:

— Паспорт, кредитку, всегда бери с собой, здесь не оставляй ничего лишнего.

— Могут лазить?

Он молча кивнул.

Я решил проверить его слова и поставил несколько меток, на сумку, тумбочку, шкаф. Питеру идея понравилась, и он тоже поставил пару «ловушек».

— У вас, сколько сегодня уроков? — спросил Питер, когда мы шли к школе.

— Четыре, а у вас?

— Тоже, я потом домой.

— Я тоже.

— Ключ будет у меня, — сказал Питер, — когда тебе нужно будет прийти раньше, я тебе его отдам.

— Договорились.

На перерыве я позвонил домой по карточке, по ней я мог говорить около 8 минут, поэтому был очень краток.

— Алло, привет мам, как у вас там дела?

— У нас все нормально, ты там как? Почему так долго не звонил?

— Да квартиру пока нашел, сейчас в школе учусь.

— Тебе Гриша помог с квартирой?

— На фирме там уроды, в Киеве эта падла Гена даже не встретил, передал факсы во Львове с проплатой школы и отелем за 25 фунтов в сутки, прикинь. Звоню ему уже 2 дня, эта тварь трубку не берет.

— Телефон Гриши узнать?

— Да.

— Квартира нормальная?

— Да, в центре, 10 минут от школы, платим с поляком за комнату 45 фунтов в неделю.

— С поляком?!

— Да, он по-русски не говорит, но это и нормально быстрее английский выучу, хотя мне его проще понять, чем англичан. Тех я вообще не понимаю, когда они быстро что-то говорят. Ладно, мама, давай я завтра тебе позвоню, ты мне скажешь телефон Гриши.

Вернувшись после школы, я посмотрел на оставленные утром метки, на сумке и тумбочке, но ничего не заметил, все было на месте. Положив тетради, я направился к ближайшему банку. Там я стал перед банкоматом и всунул карточку. Смешно сказать, но я даже не знал, что мне нужно делать и как снять деньги.

Чудеса случаются редко, и не в этом случае, мою карточку проглотил банкомат.

Поскольку я это предвидел, я зашел в банк и на ломанном английском попытался объяснить ситуацию. Невысокий мужчина в костюме подошел к банкомату и, открыв его, вытащил мою карточку. Он посмотрел на нее и спросил меня:

— Как ваше имя?

Я назвал имя и фамилию.

Он протянул кредитную карточку мне.

— Не могли бы вы мне помочь? — спросил я.

— Конечно, — ответил мужчина.

Благодаря его помощи я получил из банкомата 200 фунтов, а самое главное, запомнил, что надо делать.

На обратной дороге я зашел в супермаркет и чуть скупился. У меня еще оставались консервы, поэтому пока я решил не тратить много денег на питание.

По ходу я позвонил по тем телефонам, что мне оставили украинцы. Разговор продлился оба раза всего минуты две. Смысл заключался в том, что, да, у меня есть квартира, но работу еще ищу, поэтому уж тебе точно помочь не могу.

Вернувшись в квартиру, я увидел, что Питер сидит на кровати и учит английский.

Я протянул ему деньги, которые он занял мне вчера.

— Спасибо, — сказал я.

Он кивнул, отлаживая учебник.

— Ты будешь искать работу? — спросил он.

— Конечно.

— Я тоже, попробую официально, если не найду, то буду по объявлениям.

— Официально мы можем работать только 20 часов, — сказал я.

— На это никто не смотрит, главное найти такую работу, чтобы ты успевал в школу.

— А ты знаешь, как ее искать?

— У них есть джоб центр, своего рода бюро по трудоустройству. Нужно пойти туда и сказать что ты студент, учишься в школе и тебе нужна работа. Они тебе предоставят несколько вакансий, ты выбираешь и идешь по направлению. На самой работе, для них главное чтобы ты нормально работал, а количество часов это второстепенное. Чем хорош джоб центр, там не будет обмана, тебя не кинут с деньгами.

— А что могут?

Питер как-то загадочно на меня посмотрел, я уловил его внутренний вопрос: он действительно с Украины?

— Не, у нас это понятно, даже без вопросов, — начал я, — но ведь это Англия…

— Кидают, и зарплату не платят, поэтому я попробую через джоб центр.

— А с тобой можно?

— Конечно, сейчас готов или поешь?

— Готов.

— Ты главное определись, что именно ты хочешь и не вздумай сказать инспектору, что ты хочешь работать больше 20 часов…

— Да понятно.

— У них принято идти по одному руслу, например, ты у себя в стране работал на стройке, поэтому и здесь тебе желательно тоже проситься на стройку, причем можешь смело говорить, что у тебя опыт работы несколько лет. Они все равно это не смогут проверить. Самые ходовые профессии это на кухне, охранник, ну отели, в качестве обслуги.

— В отель я точно не хочу.

— Я тоже, буду проситься на стройку, в охрану, или китчен портер.

Мы вышли на улицу.

— Откуда ты все это знаешь? — спросил я Питера.

— Прочитал в Интернете.

— Что, обо всем этом?

— Да, я работал в Германии, 3 года подряд, уезжал на каникулы и два-три месяца подрабатывал. Поэтому мне проще понимать, что искать, как. Когда я собрался в Англию неделю посидел в Интернет клубе, почитал форумы, записал адрес на Равенскорте. Сел и приехал сюда.

— Что значит, сел и приехал?

— Родителям сказал в последний день, что уезжаю в Англию учить язык, у меня оставалось немного денег еще с моего прошлого заработка в Германии, оплатил нашу школу на месяц, купил билет на Лондон, сложил вещи и поехал.

— А виза?

— Мы ее получаем на самой английской границе, нам не надо идти в посольство как вам.

— И ты никому не платил, чтобы приехать сюда?

— А кому я должен платить?

— Ну, я не знаю, фирме, которая тебя отправила.

— Я же тебе объяснил, я сделал все сам, мне вся дорога сюда вышла 240 фунтов.

Мы подошли к одноэтажному зданию, и зашли во внутрь, это и был джоб центр. Вокруг стояло много людей в ожидании. Мы заняли очередь и стали ждать, вскоре я сел и начал разговаривать с инспектором по трудоустройству.

— Какую вакансию вы ищете?

— Я студент, поэтому желательно вечером бы что-то, или даже ночью.

— Кем вы работали в своей стране?

— На стройке, на кухне, в охране.

— У меня есть отличное место, в кафе, поваром.

— У меня не очень хороший английский, к тому же поваром.

— Английский у вас нормальный, место там хорошее, научат, и платить будут больше. Китчен портер получает 3 фунта в час, а повар 4,30 это сначала, а в дальнейшем есть возможность получать 5–6 фунтов. Хотя я не заставляю, выбор за вами.

— Давайте на повара, — согласился я.

Получив адрес, я вышел из джоб центра, все оказалось намного проще, чем я думал.

Питер уже ушел и поэтому я направился в кафе, где мне предстояло работать. Самое интересное, что оно тоже располагалось в 20 минутах от нашего дома.

Кафе было встроено в здание и располагалось на первом этаже, по размерам оно было небольшое, всего квадратов 40.

Я подошел к бармену.

— Здравствуйте, — сказал я, — я пришел из джоб центра по поводу работы поваром.

Ко мне повернулась лицом полноватая девушка, сидевшая около кассового аппарата.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Алекс.

— Меня Сильвия, я здесь администратор, у тебя есть опыт работы?

— Да, — уверенно ответил я.

— Сколько?

— Два года поваром, — соврал я.

— Ты откуда?

— Из Украины.

Мы зашли на кухню, там сбоку стояла посудомоечная машина, сразу передо мной стеллаж, в углу холодильники.

— Это Алекс, — сказала Сильвия стоявшей там девушке в белом халате.

— Джени, — ответила повар, что-то готовя.

— Завтра придешь в час, будет Жан, он тебе покажет, что надо делать. А после завтра в час выходишь на работу, понял?

— Да.

— Тогда до завтра.

Когда я вернулся, Питер сидел на кровати и зубрил английский, при виде меня он отложил учебник в сторону.

— Ну, как? — спросил он.

— Завтра в час выхожу работать поваром в кафе, один день поучусь, а послезавтра выхожу на работу.

— Что платят?

— В джоб центре сказали 4,30 в час.

— А в кафе?

— Ничего не сказали. Что у тебя?

— Был на фирме, завтра тоже приступаю, они занимаются консультациями и моя задача стоять у дверей и посылать их в нужном направлении.

— Нормальная работа и что платят?

— Три фунта в час.

Договоренности такой не было, но каждый питался сам по себе, это было удобно, а главное бесконфликтно. У Питера были свои предпочтения, у меня свои. К тому же Питер почти ничего не покупал, кроме хлеба и овощей. Сколько он взял их с собой я не знаю, но консервов у него было очень много.

Я пошел на кухню и поджарил куриные ножки с макаронами, выложил еду себе на большую тарелку, взятую из общей посуды и, пройдя зал, мимо цыгана, его жены и 2 детей направился в свою комнату.

Приправив приготовленную еду соусом, я ее съел, не обращая внимание на то, что за дверью, цыган что-то высказывал своей жене, чуть повысив голос.

Помыв тарелку, я поставил ее обратно и вернулся к себе.

Делать было нечего, учить мне ничего не хотелось, я начал доставать Питера.

— Ты в Польше учишься?

— Нет, уже окончил университет, — ответил Питер, продолжая читать учебник.

— Работал?

— Немного на фирме, но платили мало.

— Мало, это сколько?

Питер вздохнул, беседовать ему явно не хотелось, но украинец попался дотошный и он, как культурный человек, был обязан отвечать. Отложив учебник в сторону, Питер произнес:

— Где-то 350 долларов в месяц.

— Хе, — усмехнулся я, — ничего себе мало.

— У нас это мало, жизнь дорогая, квартиры стоят больших денег, работа высокооплачиваемая занята. Даже 500 долларов для нас это не деньги, людям не хватает, заплати за квартиру, продукты питания…

— Все как у нас.

— У вас еще хуже.

— Ты откуда знаешь?

— Поляки в Украину не едут зарабатывать, а украинцев в Польше полно.

— А Поляки куда едут?

— В Германию, Англию, в европейские страны.

— У тебя девушка есть?

— Да.

— Чего ее не взял с собой?

— Она уехала в Америку, мы попрощались, и после этого я поехал в Англию.

— Почему не вместе?

— Она от университета, там специальная программа, едет в американскую семью няней, на год. Смотрит за детьми, за это семья оплачивает ей проживание и обучение в американской школе.

— Только на год, или больше?

Он сделал паузу.

— Может, и больше, если у нее получиться, она в Польшу уже не вернется.

— А как же ты?

— За год будет видно, может получиться к ней поехать, может, она вернется через год, а может и не вернется.

— Не боишься, что бросит? Америка, год в разлуке. Вдруг ты кого найдешь?

— Мы много лет вместе были, — резко ответил Питер, — я никого искать не собираюсь, ну а если найдет кого… ну так…

— Да ладно, — успокоил его я, — может и не найдет.

— Я ей верю, мы обещали ждать друг друга, по крайней мере, я ее не предам. А у тебя есть девушка?

— Да, только у нас не все так просто, сел на автобус и поехал, нужно много денег, да еще на границе могут не пустить.

— Так она приедет?

— Мне бы хотелось.

— Сколько стоило тебе приехать сюда?

— 1000 долларов с билетом.

— Ничего себе, а средний заработок у вас?

— Ну, если тебе работать на поездку в Англию около 2 месяцев, то мне 14.

Питер покачал головой.

— Кошмар.

— Так я еще не много заплатил, есть украинцы, которые платят в два три раза дороже. Это зависит от места проживания.

— Откуда у вас такие деньги?

— Хороший вопрос, есть люди, у которых занимаешь, а потом нужно отдавать.

— Мне проще, если я в течении месяца не найду хорошую работу благодаря которой смогу жить здесь и учиться, я сяду на автобус и поеду домой. Из денег я потеряю лишь те, что заработал в Германии. А ты должен?

— Да.

— Тебе срочно нужна работа, а в школе ты будешь учиться?

— Постараюсь, английский мне тоже нужен.

— Но в основном ты здесь из-за заработка?

— Да, — ответил я, понимая, что, возможно, не стоило с Питером, которого я почти не знал, разговаривать столь откровенно, — а ты?

— Нужен английский, да и заработать не прочь, хотя бы вернуть те деньги, которые у меня были до приезда сюда. Как только ты определишься, твоя девушка приедет к тебе?

— Если ей визу откроют.

В этот день в школе учитель английского рассказывала о том, что англичане, когда идут в гости после этого составляют своего рода благодарственное письмо, в котором хвалят хозяев за отличный прием, даже если имело место обратное. Таков у них обычай и учитель стала спрашивать нас об этом, но все отвечали, что никто так больше не делает.

Итальянка Изабелла высказалась на этот счет немного даже резко, мол, это вообще глупо. Зачем, после того, как отужинал с друзьями, еще составлять какие-то письма, тем более что в принципе, это обычное лицемерие, правду все равно писать никто не будет.

— Ну, может в Италии и по другому, — парировала учитель, — вам бы стоило писать спасибо большое, что вы меня за столом не пристрелили, крестный отец был очень рад вас видеть.

Мы засмеялись, шутка с крестным отцом всем понравилась.

На перемене я направился к телефонной будке и позвонил домой.

Мама продиктовала мне телефон Гриши, еще раз спросила как я. Естественно у меня было все отлично, денег хватало, а работы здесь просто немерено.

— Ты врешь все, но голос уже получше, чем был в начале.

— Спасибо поляку, — честно сказал я, — без него здесь было бы намного тяжелее.

На большой перемене мы вышли с Зариной наверх и сели за столик.

— Как тебе здесь? — спросил я.

— Нравится, намного спокойней, чем у нас.

— А что в Таджикистане?

— Ничего хорошего, работы нет, девушкам вечером опасно по улицам ходить. Даже днем может подъехать машина на улице запихают в салон, и чем все закончится, никто не знает. Я хочу выучить язык, а дальше поступить в колледж, или университет.

— А здесь потом работать не хотела бы?

— Здесь вообще было бы сказкой.

После школы я поел, присел на кровать и, взяв учебник, начал учить английский.

В дверь постучали, и вошла жена цыгана.

— Алекс, ты понимаешь по-польски? — спросила она.

— Нет.

Она повернулась к Питеру и начала ему что-то быстро объяснять. Тот молча кивал, потом обратился ко мне по-английски.

— Тарелка, с которой ты вчера ел, не наша, у нас другая посуда, она тебе покажет.

Я пошел следом за женой цыгана.

— Алекс, вот ваша посуда, это наша, нашу брать нельзя. Договорились?

— Да, — согласился я, — я не знал этого.

Когда я вернулся, Питер улыбался.

— У нее вчера скандал был из-за этого, ты ел с любимой тарелки ее мужа.

— Я понял.

Немного поучив английский, я отправился на работу.

Француз Жан был лет сорока, худой, невысокий. Работал он быстро, он показал мне, что лежит в холодильнике, как называется, мы с ним сделали несколько заготовок к бутербродам. Что меня сразу удивило, это отношение к продуктам. Там большой помидор мы резали где-то на треть, остальное выкидывали, хотя еще можно было отрезать несколько ломтиков, причем без ущерба для качества. Аналогично мы поступали с другими продуктам.

«Какая же здесь наценка, — подумал я про себя, — что они могут позволить себе подобный перевод продуктов питания».

— Давно здесь? — спросил я Жана.

— Три года.

— Нравится?

— Французу Лондон не может нравиться, я устал здесь, от людей, от работы, меня достало все.

— Почему не вернешься во Францию?

— У тебя есть семья?

— Нет.

— Ну, так что ты понимаешь?! У меня жена англичанка, сын, их надо обеспечивать, поэтому в Лондоне я работаю на 2 работах. Я дома почти не бываю. Куда мне возвращаться во Францию? Там придется искать жилье, работу. Это ты студентик, что изучаешь?

— Английский.

— Ты меня понимаешь?

— Да.

— Так на хрена он тебе нужен? Зря только время теряешь…

— Тебя я понимаю, но если говорить с англичанами, то мне тяжелее…

— Англичане, да их я не понимаю, а уже живу здесь 3 года и жена англичанка. Ты бы лучше в университет поступил.

— Я закончил в Украине университет.

— Ты закончил университет?!

— Да.

— Так что ты делаешь здесь, на этой кухне?

— Работаю, чтобы выучить английский.

Жан погрустнел, покачал головой.

— Ты закончил университет, — тихо произнес он, — а я вот не могу закончить университет, я не могу даже поступить в него, не говоря уже об учебе…

Жан сделал несколько заказов и спросил меня:

— Ты все запомнил, что мы делали?

— Да.

— Хорошо.

Вечером Жан направился в сторону станции метро, поэтому мы немного прошлись вместе.

— Почему ты вообще решил пойти поваром?

— В джоб центре предложили.

— Ты ведь не повар, не работал им.

— Работал.

— Я тебе не верю, это Сильвии ты может рассказать, а я вижу человека в работе. Ты можешь стать поваром, когда поучишься рядом со мной, или кем-то еще, но для этого тебе надо отработать китчен портером. Потеряешь в зарплате, но зато проще. Тебе кстати Сильвия говорила о зарплате?

— Ее сегодня не было.

— Ну, так что, у бармена есть мобильный, позвонил, узнал. Что ты тупой такой?

— Послушай, Жан, — резко сказал я, — что ты хочешь? Ты здесь 3 года, а я только приехал. Говори я по-английски свободно, может, и сделал бы так. Сейчас меня все устраивает.

— Я тебе советую как лучше, — повысил голос Жан, — а ты решай. До завтра.

— До завтра, — сказал я и пошел домой.

— Ну, как в кафе? — спросил Питер.

— Нормально, — ответил я, — сегодня с французом чуть повздорил. То ему не так, то это, говорит, что лучше бы я китчен портером пошел.

— Ты, наверное, его часы забрал, поэтому он и злиться.

— Я ведь не повар, а он это заметил, поэтому может он где-то прав, а ты сегодня как отработал?

— Пришел на фирму, постоял 4 часа, заплатили мне 12 фунтов и теперь сказали приходить в пятницу.

— Через 2 дня?

— Да.

— Пойдешь?

— Нет, мне нужны деньги, а у них получается я не смогу заработать даже на квартиру. Пойду завтра снова в джоб центр, посмотрю вакансии. Только уже не в наш, а другой.

— Хочешь, у меня есть телефон мужика, он трудоустраивает в Лондоне, пригороде?

— Пока не надо, эту неделю я ищу сам, если не найду, то тогда и вернемся к этому разговору.

На следующий день в кафе меня ждал небольшой сюрприз. Когда я пришел, за стойкой сидела Сильвия.

— Привет Алекс, — сказала она, — там Джени, иди, приступай к работе.

— Привет, — ответил я, — ты будешь еще долго?

— Да, а что ты хотел?

— По поводу оплаты спросить.

— Вчерашний день ты тренировался, поэтому он не в счет, сегодня ты тоже потренируешься, а уже завтра заступишь как повар, и тебе мы станем платить, как и всем остальным. Тебе же сказали, сколько мы платим?

— В джоб центре сказали…

— Нет джоб центра, — резко перебила она, — 4,30 в час, это наша оплата. Устраивает?

— Да.

— Я тоже так думаю, иди, работай.

Я зашел на кухню, поздоровался с Дженни и, одев халат, подошел к ней.

— Что делать? — спросил я.

— Мне все равно, — ответила Дженни, — отдохни пока, я через 30 минут ухожу, потом сам будешь работать.

— А Жан?

— Его не будет сегодня, ты сам.

— Как сам?! — не понял я.

— Так, сегодня и завтра здесь как раз наплыв, не такой как в пятницу, но тоже людей много.

— А я что сам?!

— Да, тебе Жан показал вчера наши блюда?

— Нет, он их делал сам, я только овощи, фрукты нарезал.

Дженни усмехнулась.

— Ну, тебе Сильвия будет помогать.

Я был в реальном шоке.

На кассовом аппарате начал двигаться чек, пришел новый заказ.

— Алекс, — сказала Дженни, — у меня еще сегодня вторая работа, я задержаться не смогу, но сейчас смотри и запоминай, что я делаю.

Она вырвала, чек приклеила его на липучку, и произнесла мне название блюда.

Так уж получилось, что за те полчаса, которые она еще работала, было несколько заказов, которые мы сделали вместе. Я их запомнил, но из всего меню, эта часть составляла процентов пять.

Отработай я с Джении вчерашний день, я бы уже знал процентов 50 всех блюд, остальные мне могли бы помочь бармен Пол, Сильвия, но я был с Жаном. Этот француз по сути меня кинул. Он сказал, что 3 дня мы отработаем вместе, он мне все покажет, ну а уж потом я смогу работать сам. Оказалось все намного круче.

Четыре часа с 17–00 до 21–00, когда кухня перестает работать, пролетели для меня быстро. Те блюда, которые мне показала Дженни, я делал быстро, и с ними нареканий не было, но остальные… Тут была и Сильвия и Пол, готовили все вместе. В этот день я отбился, голова шла кругом от обилия информации, от количества блюд, но все-таки я справился.

— Как дела? — спросил я у Питера, когда вернулся обратно.

— Адреса взял, — ответил он, отрываясь от телевизора, — завтра пойду на собеседование. А у тебя получается?

— Сегодня был сам.

— Получилось?

— Да, но не думаю, что Сильвия была от этого в восторге. Посмотрим, что будет завтра.

— Про зарплату спросил?

— Обещают 4,30, но, как ты и говорил, 2 дня были тренировочные, за них ничего не заплатят.

— Ты согласился?

— А что делать?

— Пусть бы заплатили, хоть меньше.

— Надо уметь что-то, а потом уже права качать. С тем французом поваром только зря время потратил.

На следующий день, после уроков, я решил набрать снова телефоны наших украинцев. Ответ звучал в первом случае, нет, еще ищу работу, во втором ответили за него. Да он нашел работу на стройке, но свободных вакансий нет, самому еле хватило.

Больше я не звонил, тогда я еще не знал за нужные телефонные карточки, которые следовало покупать. Я брал БТ, в итоге с меня драли фунты конкретно. За несколько раз, что я звонил, с меня сняли около 10 фунтов, но самое главное, что толку от этих звонков не было.

Чуть подучив дома английский, я направился в кафе.

— Привет Алекс, — сказала Сильвия, — надеюсь, ты сегодня будешь лучше, чем вчера.

— Привет Сильвия, — ответил я, — посмотрим.

Но сегодняшний вечер был явно не в мою пользу. Все сразу пошло как-то не так. Количество заказов было небольшим, но разнообразным. Сильвия нервничала, некоторые блюда, из заказанных, она и сама не знала, как делать. Мы звали бармена, вместе что-то мудрили.

К тому же, сегодня произошло что-то странное, если до этого я понимал Сильву, то теперь с трудом улавливал и половину. Она говорила быстро, и поэтому я просил ее повторять. В общем, часов в семь, когда заказов пошло еще больше, я понял, что работаю здесь последний день.

От этой мысли я стал спокойнее. В конце концов, решил я, это моя первая работа, для нее нужно в первую очередь лучше знать язык, а во-вторых, больше опыта.

Где-то в полдевятого поток заказов начал уменьшаться. Я сделал себе 2 бюргера, разрезал помидор, съел все это, потом вытащил из холодильника мороженное. Я посмотрел наверх, где была расположена видеокамера, и улыбнулся, произнеся по-русски:

— Ну, че уставилась? Ты ведь мне все не заплатишь, так за 3 дня работы можно скушать на 15 фунтов, из заработанных 30.

Со мной попрощались как обычно, не сказав ни слова.

— Получилось? — снова спросил Питер.

— Нет, — покачал я головой, — сегодня был полный облом. Из 40 заказов, моих было штук 15, остальные помогали.

— Завтра пойдешь?

— Спрошу за деньги, но не думаю, что заплатят полностью, хотя бы фунтов 20–30 бы дали.

— Как это не заплатят полностью?

— Ты что будешь делать? — спросил я, переводя тему разговора.

— Нашел агентство одно, но там у меня потребовали справку, что я действительно учусь в английской школе. Ты со мной, или пойдешь еще в свое кафе?

— С тобой, в кафе мне ловить нечего, а ты когда хочешь к ним поехать?

— Завтра возьмем справку на перерыве, а часа в два-три можно туда.

— Договорились.

— Лишь бы тебе ее дали.

— Что ты имеешь в виду?

— Я слышал, что если школа на 2 недели, то такую справку школа может не дать.

— Тебе проще, ну ладно, посмотрим завтра.

Утром мы сразу отправились в кабинет директора, первым зашел Питер, потом я.

— Здравствуйте, — поздоровался со мной директор и продолжил беседу стандартным английским вопросом, — как дела?

— Здравствуйте, — ответил я, — дела нормально, квартиру с Питером нашел, теперь хочу работу. Для этого необходима справка.

— Как долго ты рассчитываешь учиться в нашей школе?

— Мне надо найти хорошую работу, и я сразу проплачу школу еще на месяц.

— Если месяц это проблема, у нас можно оплачивать и по недели вперед.

— Это очень удобно, — согласился я, беря справку в руки, — спасибо.

После занятий, вернувшись домой, я увидел, что Питер читает какой то большой и толстый журнал.

— Что это? — спросил я.

— Желтые страницы, бесплатный журнал объявлений и предложений с работой по Лондону и Англии в целом.

— Где ты его взял?

— Возле станции метро, утром, пока их еще не разобрали.

— Много желающих его почитать?

— Все хотят найти себе работу, таких как мы, здесь миллионы.

Питер читал объявления и выписывал интересующие его телефоны.

— Когда пойдем на фирму? — спросил я.

— Я звонил им уже, — ответил Питер, не отрывая глаз от объявлений, — у них все вакансии заняты, сейчас подыщу что-нибудь подходящее, позвоню.

— Я успею в течение часа?

— Раньше я не уйду, — ответил Питер.

Я наскоро перекусил и направился в кафе.

Сильвия меня встретила с удивлением:

— Привет Алекс, какие-то проблемы?

— Привет Сильвия, я насчет денег.

— Каких денег, ты уже здесь не работаешь, мы взяли другого человека.

— За вчерашний день.

— Тебе не за что платить, — она спрыгнула со стула, возле барной стойки, — и вообще, не мешай нам работать. Тебе все равно никто, ничего, не заплатит.

Вышел я из кафе в небольшом недоумении, ну уж из 3 дней пусть бы дали хоть фунтов 20, все-таки 18 часов я отработал, и пусть не все получалось, но уж без дела я не сидел.

Когда я пришел домой, оказалось, что Питер ушел, жена цыгана что-то делала на кухне.

— Алекс, нашел работу? — спросила она.

— Нет.

— Иди на стройку, — сказала она, — там ничего не надо, ни документов, ни язык знать, работай только. Платят 30 фунтов в день, субботу за пол дня 15, за неделю выходит 165, заплатишь за квартиру, купишь еды, что-то оставишь.

— Спасибо, — сказал я, — если ничего не найду, попробую.

— Или тебе не нужны деньги?

Я улыбнулся.

— Деньги всем нужны.

— Тогда попробуй на стройке.

Я поел приготовленные окорочка, помыл посуду, после чего не выдержал и вышел на улицу. Ждать Питера мне уже не хотелось, в конце концов, он мне не нянька, может развеяться захотел поляк.

Я прошелся по начинающему смеркаться Лондону.

Побродив пару часов по центру, я вернулся домой.

Питер смотрел телевизор.

— Работал в кафе? — спросил Питер.

— Нет, прошелся по ночному Лондону.

— Понравилось?

— Да, красивый город, а ты что делал?

— Учил английский, смотрел телевизор.

— В кафе мне не заплатили, ты оказался прав.

— Как?! Даже за один день?

— Вообще ничего.

— Что будешь делать?

— Завтра спрошу у учителя в школе об этом, а вообще, больше не хочу искать работу от джоб центра.

— Завтра сходим в другое агентство, я был в 2 сегодня, ничего хорошего, им нужен мобильный телефон и они вызывают тебя время от времени. Это нормально, если у тебя есть мобильный и ты свободен, а в моем случае это неудобно.

— Может, стоит купить мобильный?

— Я еще не решил, сколько буду здесь оставаться, а покупать его на 2 месяца, у меня желания нет.

— Мне он точно не нужен, поговорить с англичанином как ты, я не смогу, да и денег на него у меня нет.

Перед сном у нас зашла тема за женщин.

— Я слышал полячки очень сексуальные, — сказал я, — даже помешаны на сексе, это так?

Питер улыбнулся.

— Познакомься с полячкой, узнаешь.

— Хороший ответ, в стиле мастера дзен.

— Что такое мастер дзен?

— Китайская философия, дао, слышал?

— А, зэн? Да слышал.

— Твой ответ в их стиле, а я чего спрашиваю, когда мы ехали в автобусе в Англию, там парни рассказывали, что полячки обожают секс.

— Мне тяжело ответить, украинки, что не обожают? Может наши и больше хотят, но это, зависит от конкретного человека.

— А как у вас с изменами?

— Я бы не хотел, чтобы моя девушка это делала. Если девушка изменяет, то ничего хорошего она не делает, в моем понятии это грех, я бы не хотел жить с такой дальше. Моя девушка была девственна, когда мы познакомились, у нас это очень ценится. Я был у нее первым, мы решили пожениться, но так получилось, что ей пришлось уехать. Я бы ничего не мог ей сейчас дать, она учится, я тоже еще без работы, у меня нет ни квартиры, ни машины, ничего. Вступи мы в Евросоюз, я бы тоже мог свободно поехать в Америку и там быть с ней, но Польша бедная для Евросоюза, мы еще не соответствуем их стандартам. Мне надо было бы получать американскую визу, объяснять, что я собираюсь работать в их стране, конечно, они бы не дали мне въехать. У нас многие молодые сейчас уезжают, браки распадаются, семьи расходятся. Поляки едут в Германию, Италию, Англию, Америку, там каждый живет своей жизнью, потому что с женой, или мужем не всегда получается въехать.

— Вы в этом плане не дальше нас уехали, в моем городе никто не уезжает, работу найти тяжело, но можно. А вот когда я ехал в автобусе, то понаслушался, люди целыми деревнями уезжают, конечно, кто способен работать.

— Польшу с Украиной сравнивать нельзя, мы богаче.

— Конечно, я видел ваши города, дома, магазины, дороги.

— Раньше такого не было, советский союз не давал свободу, мы не могли выезжать куда хотим, мы не могли слушать определенную музыку, смотреть другие телеканалы, развлечения были очень ограничены, мы все должны были соответствовать каким-то глупым стандартам поведения.

— Зато теперь вы пляшете по всему миру в качестве рабочих…

— Мы зарабатываем деньги, которые не можем заработать в Польше, — нервно перебил меня Питер, — ваши украинцы приезжают к нам и довольны нашей мизерной оплатой, это значит что вы живете намного хуже.

— Да, потому что в свое время, лидеры страны отдавали все вам, странам СЭВа, все лучшее шло вам. Получите деньги, качественную еду, новые дома, дороги, заводы, фабрики, инженеров, только будьте довольны. А нам, украинцам, белорусам, россиянам, хер! И вот результат, вас все равно не удовлетворили, мы все развалились. Вы остались со всем новым, а мы с тем, что было. А сейчас, ты мне говоришь, была тирания, у вас не было свободы. Да какая это свобода?! Твоя девушка уехала, миллионы поляков зарабатывают в других странах. Была тирания советского союза? Тогда как же обозвать то, что происходит у вас сейчас?

— Европа принесет достаток и работу всем полякам, со вступлением в Евросоюз наши многие проблемы решатся.

— Ты еще не знаешь, что принесет в вашу Польшу Европа.

— Будет лучше, чем было.

На следующий день, на перерыве, я подошел к своей учительнице и кратко, как смог, рассказал историю про то, что произошло в кафе, мол, отработал по направлению от джоб центра, а они не заплатили.

Что меня повторно удивило, это ответ учителя. В классе кроме нас никого не было, она понизила голос и сказала:

— Еще 10 лет назад это было невозможно, но в последние годы к нам приехало много иностранцев, в стране стало тяжелее жить. Преступность выросла, вечером уже не везде можно спокойно гулять как раньше, много нелегалов. Я могу попробовать позвонить в кафе, но лучше тебе обратиться к директору.

— Я понял, спасибо.

— Не за что.

Я подошел к двери и меня окликнул ее голос.

— Мне очень жаль, Алекс, раньше такого бы не случилось.

Я вышел из класса.

К директору я не пошел, что толку было от его звонка, учитель итак все внятно объяснила. Ну, хоть поел у них два бюргера и мороженное, компенсировал малую часть своей невыплаченной зарплаты.

В агентстве мы показали справки, полученные в школе.

— У нас есть работа, — сказала женщина, — вам лучше днем, или ночью?

— Лучше ночью, — ответил Питер, — но можно и днем.

— В школе у вас не будет с этим проблем?

— Мы отпросимся, если надо будет.

— Нам нужен ваш мобильный номер.

— У нас нет мобильного?

— Как же нам с вами связаться в случае необходимости? У нас работа может появиться в любой момент.

— Я буду звонить каждый день, а через неделю купим телефон.

Она помедлила немного, потом кивнула:

— Ладно, теперь о работе. Приходить в точно назначенное время, не опаздывать. Быть в чистой одежде, опрятными. Не грубить, вести себя вежливо. Это ясно?

— Конечно.

— Хорошо, я предупреждаю сразу, чтобы потом вы не сказали, что я вам об этом не говорила. Сегодня работы у меня нет, звоните завтра.

Мы вышли с поляком из агентства и направились в еще одно, недалеко от этого.

Там процедура повторилась. Мы зашли, сказали, что мы ищем работу.

— Вы кто? — спросила молодая девушка.

— Студенты.

— Откуда?

— Польша.

— Украина.

Девушка взяла один паспорт, потом второй.

— А Польша и Украина это рядом?

— Да, соседи, — ответил я.

— У нас работа уборщиц, — сказала девушка, — отели, школы, в домах. У вас есть опыт?

— Есть, — ответил Питер.

— У вас?

— Да, есть, — соврал я.

— Оставьте свой телефон, — говорила девушка, делая ксерокопию наших паспортов и справки со школы, — пока у нас работы нет, но когда понадобится, мы вам позвоним.

— У нас нет телефона, — ответил Питер, — но я могу каждый день вам звонить.

— Мне делать больше нечего как каждый день вам отвечать?! — резко спросила девушка, — Попробуйте позвонить завтра.

Мы взяли свои паспорта, и вышли на улицу.

Мы зашли еще в пару агентств, в одном нам отказали сразу, заявив: что им нужны люди на полную занятость, когда Питер сказал, что мы могли бы так работать, агент ему заметил, что вы, студенты, можете работать только 20 часов в неделю. А во втором агентстве отказали сходу, заявив, что работы у них нет.

В который раз я убедился, что найти в Лондоне работу совсем не просто.

— Может пойти на стройку? — услышал я Питера.

— Есть куда?

— На стройке всегда нужны люди, но я сам не хочу туда?

— Почему?

— Не хочу, подожду еще немного. Ты сейчас куда?

— Прогуляюсь, — ответил я, — а ты?

— Пойду домой.

— Давай.

Питер выглядел как-то подавлено, он явно не ожидал, что в Лондоне с работой такой напряг. Если я сегодня прошелся по 4 агентствам, то он обошел их уже штук 10.

В пятницу Питер позвонил в агентство, в котором мы были вчера и ему сказали, что для нас есть работа, за час платят 4 фунта. В 15–00 мы должны были подойти по указанному адресу и обратиться к Шо.

Шо был из южной Африки, его язык, как и Питера, был мне в целом понятным.

— Вы стоите в указанном вам месте, — говорил Шо, — смотрите за людьми, в случае чего, вызываете меня по рации. Пока вас не сменят никуда не уходить. Никуда, ни покурить, ни в туалет? Понятно?

— Да.

— Выберите там футболки, наденьте их и подходите вон к той группе.

Переодевшись, мы подошли к группе молодых парней.

— Как твое имя?

— Алекс.

— Забирай его тоже, — обратился парень с блокнотом, к мужчине лет под сорок, — у тебя 10 человек, твой корпус 3.

Это была выставка цветов со всей Англии, цветоводы, создав композиции, представляли ее на обзор публики. А сотни тысяч людей приходили сюда посмотреть на эту красоту, кто-то что-то приобрести, другие сфотографировать и описать в журнале. Фотографов с профессиональными фотоаппаратами здесь было достаточно.

Мне дали рацию, сказали какие позывные шефа, куда нажимать, что делать и ушли. Работа была не бей лежачего, я был одет в форму охранника, моя задача была ходить взад-вперед по своему периметру. Я мог останавливаться, смотреть, главное находиться в том радиусе, который мне определили.

Людей было очень много, несмотря на конец дня, желающих посетить эту выставку хватало.

На выставке цветов действительно было красиво. Здесь были представлены не только различные виды цветов, но они еще находились в необычной композиции, из них были сделаны дома, крестьянские повозки, различные фигуры. Каждая семья, которая представляла свою часть выставки, показывала что-то новое и необычное.

Столько видов кактусов, различных видов цветов, деревьев бонсай, я видел только по телевизору.

Когда прошло чуть больше часа, меня сменил напарник.

— Иди, отдыхай, — сказал он, — через 15 минут вернешься.

— А можно посмотреть выставку? — спросил я.

— Иди, смотри, только вернись вовремя.

— Ладно.

Отдав ему рацию, я быстро прошелся по другой части здания.

Конечно, все было на высшем уровне. Каждый здесь постарался сделать так, чтобы именно его уголок был неповторимым, даже те, у кого было представлено всего несколько видов цветов, и у тех было что посмотреть.

Вернулся я к сроку.

— Понравилось? — спросил напарник.

— Да, а ты видел?

— Ходил, — кивнул он, отдавая рацию, — красиво. Ты откуда?

— Из Украины, а ты?

— Южная Африка. До встречи.

— Пока.

Восемь часов пролетели быстро, происшествий никаких на участке не случилось, когда стемнело, ко мне подошел мой начальник.

— Сегодня все, — сказал он, — рацию сдашь в комнате отдыха, завтра в это же время жду тебя.

— Ладно.

Вернулся я вечером, пришел около девяти часов, мне открыл дверь цыган.

— Можно поговорить? — позвал я его.

Он зашел в нашу комнату.

— Сорок пять фунтов, — сказал я.

Он пересчитал деньги и улыбнулся:

— Все правильно, нашел работу?

— Да.

— Хорошо.

Питер смотрел телевизор.

— Завтра идешь? — спросил он.

— Да, а ты?

— Тоже.

— Как тебе выставка?

— Нормально.

— Я тебя не видел, ты в другом здании был?

— Нет, меня перевели, я ходил в обычной одежде, рация была в сумке.

— Нормально, может лицо у тебя подходящее?

— Какая разница.

В субботу я с Питером пришел к трем часам, наши уже все были на месте. Теперь меня поставили в другом секторе, но делать нужно было тоже, что и вчера.

Поскольку я уже видел всю выставку, то начал смотреть за людьми. Здесь были представлены все нации, говорили на разных языках, хотя больше всего мне встречалось азиатов.

— Помнишь как анекдоте, — вдруг услышал я русскую речь, — нам денег не надо, у нас мозгов мало.

Я резко обернулся.

Два представительных мужчины шли рядом, первой реакцией было желание заговорить с ними, но потом вмешались мысли: что ты им скажешь? Привет, я тоже говорю по-русски? Они скажут, работай парень.

Я продолжил движение.

— Вы не могли бы подсказать, где находиться это место? — спросила меня женщина лет 45, у нее было красивое пушистое платье, на голове шляпа, рядом с ней был мужчина в костюме, с тростью.

Типичные английские аристократы.

Она улыбнулась, смотря на меня, ее лицо прямо излучало теплоту, глаза блестели.

— Ну, вам надо, — начал я объяснять ей на ломанном английском.

Улыбка мгновенно сошла с ее губ, глаза стали холодны как лед.

— Спасибо, — сказала она, — мы найдем сами.

Я невольно отошел в сторону, пропуская ее.

Вот ваша аристократичность, — мелькнула у меня мысль, — как только она услышала акцент, то сразу записала меня в разряд низших слуг, а на таких и время тратить не стоит.

На одном из перерывов я сел перекусить бутерброд рядом с нашей группой.

— Эта негритоска подошла ко мне, — негромко рассказывал один из четырех сидевших, — и спрашивает, как туда идти? Я ей говорю, не знаю, спроси у кого-то другого. А она мне, я вас спрашиваю. Сука, блин, черножопая, еле сдержался, чтобы ее не послать.

Я с удивлением прослушал этот диалог.

— Здесь так нельзя, — кивнул второй, — сразу работу потеряешь.

— Хер с такой работой, чтобы ко мне негритоска лезла с вопросами.

— А в чем проблема? — спросил я.

— Ты откуда?

— Он из Украины, — ответили за меня.

— Как ты относишься к неграм?

— Да никак, негр и негр.

— У вас что, в Украине, нет негров?!

— Нет.

— Вообще нет?! — все четверо даже повернулись ко мне.

— Ну, учатся, может студенты, но это 5–6 тысяч всего, наверное.

— Вы маленькие?

— Миллионов 45 жителей, это мало?

— И нет негров, вот это да! Может, я поеду в вашу страну жить?

— В стране вообще нет негров, — подхватил второй, — это рай.

— Радуйтесь, что у вас, их нет, когда в вашу страну начнут приезжать негры, вы узнаете что это такое. У нас была богатейшая страна Африки, мы все хорошо жили, имели достаток. Были стычки с неграми, но мы их держали в узде, решали с ними проблемы, их преступная среда не сильно влияла на нас. Пока президентом не стал черный, Мандела все изменил, органы власти захватили черные, а мы потеряли свою власть. Их тупая деятельность привела нас к экономическому краху. Белые стали вне закона, теперь черные получили равные с нами права и преступность в нашей стране зашкалила. Белые женщины больше не могут ходить по улицам свободно, их насилуют. Мужчин убивают…

— У негров много больных СПИДом, — вмешался второй, — так эти дураки думают, что если иметь секс с белой женщиной то можно излечиться. Они целой толпой нападают на наших женщин, эти уроды заражают их СПИДом. Об этом страшно говорить, но женщине проще, чтобы ее убили, чем толпа черножопых уродов к ней прикоснулась.

— Все зло в нашей стране пришло от черных. Теперь мы вынуждены уезжать из своей страны, потому что жить в ней как прежде мы не можем. Здесь в Англии черножопые тоже борзеют, но англичане ничего им не могут сделать, у них либеральные законы. Придет время, и негры еще заявят здесь о себе, их среда себя проявит.

Я поднялся, по времени мы опаздывали с перерыва, но, похоже, их это вообще не волновало.

— У нас президент не негр, — сказал я, — но есть коррупция, промышленность банкротится, чтобы по дешевке скупится, вследствие чего работы нет и миллионы людей выезжают из страны.

Может, я по-английски высказался и неправильно, но, похоже, смысл был ими уловлен.

— Ладно, пошли работать, — сказал один из южноафриканцев, — не только у нас в стране жопа полная.

Я вернулся к себе на пост.

— Опаздываешь, — недовольно проворчал мой напарник, отдавая мне рацию.

Следующие 2 часа пока меня не сменили, я все думал о том, что мне рассказали. Еще из учебников географии я помнил о ЮАР, что основным доходом страны были алмазы. Корпорация «Де бирс» контролировала основной рынок алмазов в мире. Белые жили в специально отведенных местах, куда черным категорически запрещалось заходить. Убийство черного, вообще не считалось для белого преступлением. Но, тем не менее, много негров пыталось проникнуть в богатую африканскую страну, поскольку в своих родных была нищета. Даже адские условия жизни для южно-африканских негров не были такими уж плохими условиями для жителей Конго, Замбии и целого ряда других стран африканского континента.

Когда пришел к власти Мандела, все для белых изменилось, раньше черные были вне закона, теперь настала очередь белых. Я не знал, как у них будет дальше, но мне почему-то казалось, что это временно. Так было всегда, сейчас они поставят белых на место, потом поймут, что если черная новоявленная элита не наведет у себя в стране порядок, то их самих свергнут.

Так было во все времена и во все революции, сперва нищие, поддерживаемые богачами из соседних стран, или своими собственными, приходят к власти, потом они жиреют и становятся уже тоже богатыми. Тогда те принципы равенства и братства, которые они проповедовали, забывают, и провозглашают те, которые были до их прихода к власти.

До конца дня я отработал без происшествий.

— Все в порядке? — спросил меня супервайзер.

— Да, — ответил я.

— Завтра придешь в три часа, — сказал вечером супервайзер.

— Хорошо, — ответил я.

— Рацию сдашь в комнате отдыха.

— Как отработал? — спросил я Питера, когда вернулся домой.

— Нормально, сегодня уже было скучновато.

— Завтра идешь?

— Да, на три, завтра они закрываются, поэтому долго мы не будем.

— Ты не знаешь, когда нам заплатят?

— В воскресенье агентство закрыто, пойдем в понедельник.

— Здесь хоть заплатят?

— Это агентство, должны заплатить.

На следующий день, поскольку времени до трех часов было еще много, я сходил в супермаркет скупиться. Купил 2,5 кг. окорочков, помидоры, хлеб, майонез, две пачки макарон.

Несмотря на то, что супермаркет ломился от продуктов, некоторые, привычные нам отсутствовали, например, сметаны и целого ряда кисломолочных продуктов не было. Мясные изделия типа колбас, грудинки не продавалось вообще. Было штук 6 видов риса, около 15 типов макарон, но гречки нет.

Из продуктов можно было выбирать тоже, что продавалось и у нас, только мясо покупать было дорого, в этом плане окорочка стоили дешевле. Крупы, подсолнечное масло, различные консервы были двух видов, одни составляли различных производителей и стоили дороже, вторые были произведены для супермаркета, и цена была довольно приемлемой. В целом, если питаться самому в Лондоне, можно было прожить на 30 фунтов в неделю. Безусловно, можно было и на 15–20, но качество этой еды желало бы лучшего.

Еще цена продуктов отличалась в зависимости от супермаркетов, самые дешевые продукты были в ЛИДЛе и ТЕСКО. Вот в таких супермаркетах можно было скупиться на 20–30 фунтов и вполне прилично жить всю неделю. Причем это включало в себя не только еду, напитки, но и десерты в качестве мороженого, йогуртов, печенья с джемами и т. д. Вообще я предпочитал несколько супермаркетов, если не торопиться, в каждом из них можно было что-то взять по приемлемой цене.

Насчет транспортной системы Лондона то я в ней ориентировался уже намного лучше, чем когда приехал. Если человек приехал на один день в столицу Великобритании, то ему стоило взять дневной проездной, желательно на все виды транспорта. Многие советовали автобусный проездной, он дешевле получался, чем тот, который с метро. Но когда человек поездит по Лондону на автобусах, особенно в центре, то убедится, что метро в этом плане стабильнее и быстрее. Я сам как-то стоял на Оксфорд стрит, мне необходим был автобус, так я прождал его минут 40, после чего они появились. Весь цирк заключался в том, что 3 автобуса были одной и той же марки и шли они рядом. Ребята видно остановились и устроили себе перерыв, после чего все вместе поехали дальше, чтоб не скучно было!

Покупая проездной билет, следует точно знать зоны, в которых будешь находится. Центр это первые две зоны, они самые дорогие, самые дешевые последние. В зависимости от того, куда надо и берешь проездные, так, в некоторых случаях нет смысла в метро, и вполне хватает автобусного проездного.

В Англии интересная система скидок, чем больше берешь, тем больше они скидывают. Полный проездной на день стоит, к примеру, 10 фунтов, на неделю уже 50, на месяц 170. Это притом, что один билет на автобус из первой во вторую зону может стоить 2 фунта.

Если не хочешь покупать проездной, можно оплачивать в самом транспорте. Кассиру, или водителю, нужно только назвать остановку куда едешь, от этого зависит цена, чем дальше, тем дороже.

Я позвонил домой, поговорил с родителями, просил маму передать Наташе привет.

Дома было все также, в этом плане наша жизнь там напоминала сериал. Проходит год, ты включаешь телевизор и с удивлением видишь, что за это время не так сильно все изменилось.

Вечером мы с Питером направились на работу.

Выставка была еще в течение часа, в начале пятого все начали сворачиваться. Былая красота увядала на глазах, цветы разбирались, кое-что продавалось, людей становилось меньше, грузчики уносили в трейлеры шедевры, над которыми так долго работали до этого.

Уже в шесть часов нас позвали и сказали, что на сегодня все вы можете быть свободными.

Мы с Питером вместе пошли домой.

— Тебе в магазин не надо? — спросил Питер.

— Нет.

— Я пойду в Сейнсбурис, тебе ключи дать?

— Нет, я пройдусь по городу.

В понедельник, отучившись на уроках английского языка, я вернулся домой. Питер уже сидел в комнате и читал учебник.

— Пойдем в агентство? — обратился он ко мне, — Или ты поешь?

— Пойдем, — согласился я, — заодно узнаем насчет работы новой.

Женщина из агентства приняла нас с улыбкой.

— Шо хвалил вас, нареканий вы у него не вызвали. Сегодня и завтра работы не будет, а в среду можете отработать в ночь?

— В какое время?

— Нам нужны будут люди с 21–00 до 6–00, за девять часов мы заплатим 36 фунтов.

— Это на один день?

— Среда-четверг, за два дня вы получите 72 фунта.

— Хорошо, как раз с ночи мы успеем в школу.

— Тогда в девять подходите к Шо, адрес я вам сейчас дам.

Она взяла со стола отксерокопированный листок, выделяя фломастером место, куда нам надо прибыть.

— Когда нам прийти за деньгами? — спросил Питер.

— В следующую пятницу, через неделю. Вы же не уезжаете?

— Нет.

— Тогда до встречи.

— До свидания.

— А почему через неделю? — спросил я, когда мы вышли на улицу.

— У агентств так у всех, первую неделю ты работаешь, они тебе не платят, потом ты отрабатываешь вторую неделю и получаешь за первую. Так длится до тех пор, пока ты не уходишь от них, тогда они тебе платят все твои деньги, включая твою последнюю неделю. Наверное, это сделано, чтобы им подстраховаться в отношении работников.

— Я так понял, что на этой неделе мы отработаем 2 дня и все.

— Да, ты слышал, работы у них пока нет. Возможно потом, когда мы отработаем у них несколько месяцев, она станет давать нам больше часов.

— Несколько месяцев мы так не протянем.

— Здесь вообще как-то сложнее прожить, если сравнивать с Германией, там намного проще с работой.

Во вторник, отучившись, я набрал несколько телефонных номеров выписанных мной из желтых страниц, где предлагали работу строителем. Вот эти ребята и девчата мне понравились, из 5 телефонов мне на 4 ответили, что им нужны работники. Даже на мой ответ на ломаном английском языке о том, что я ничего не умею, сказали: не имеет значение, работа ждет тебя парень! Нужно только одно: мобильный телефон. У меня, его не было, вот это оказалось проблемой, как же мы вызовем тебя, когда ты понадобишься нам, или своему супервайзеру?

Я походил мимо нескольких строек, Питер говорил, что можно и таким способом устроиться. Я смотрел за рабочими, сразу выделял бригадира. Но я как-то стеснялся, что ли, подойти сказать: привет, я Алекс, по-английски не все понимаю, что делать не знаю, но возьми меня на работу! Ну, это был полный бред.

И все же один раз я попытал счастья, я выделил бригадира, когда он подходил к вагончику, и близко никого не было, я приблизился к нему.

— Извините, — окликнул я его.

— Да?

— Я ищу работу.

— Что ты можешь? — спросил меня бригадир, — Мне нужен электрик, ты в этом разбираешься?

— Нет.

— Тогда сожалею, — он зашел в вагончик.

Купив очередную карточку БТ на телефон, я набрал мобильный Гриши.

— Алло?

— Здравствуйте, — раздалось в трубке по-русски.

— Здравствуйте, — ответил я, — Вы Гриша?

— Да.

— Меня зовут Саша, мне дал ваш номер Гена из Киева, сказал, если нужна будет помощь, я могу обратиться.

— Помощь в чем?

— Работа, например.

— Он сказал, что это будет стоить денег?

— Да.

— Тогда мы можем встретиться, поговорить.

— А по телефону можно кое-что уточнить?

— Уточняй, ты украинец?

— Да, а вы?

— Уже англичанин, а был литовцем. Ты давно приехал?

— Девять дней назад.

— По студенческой визе?

— Да.

— Почему позвонил не сразу?

— Пока справлялся.

— Тебе нужна только работа, или еще жилье?

— С жильем пока проблем нет, мне нужна работа.

— Смотри, в Лондоне у меня есть стройки, кухни, количество вакансий огромно. Если брать стройку ты что-то умеешь?

— Нет.

— Значит, остальные вакансии на стройке мы и рассматривать не будет, твоя специальность чернорабочий. Зарплата 170 фунтов в неделю, работа каждый день по 10 часов с понедельника по пятницу в субботу 6 часов. В час платят 3 фунта, но здесь все зависит от тебя, станешь учиться, может, со временем и будешь работать каменщиком, электриком, или на подвесных потолках. Там зарплата уже раза в 2 выше.

— На кухне тоже уборщиком?

— А ты что, повар? Уборка, мытье посуды, приготовление полуфабрикатов. Или ты думал, пришел, и тебя поставили начальником? Сказки закончились, как только ты пересек границу, привыкай, здесь даром деньги не платят.

— Их нигде даром не платят, я задаю вопросы не для того, что бы выбрать место начальника, мне нужно знать, что у вас вообще есть за работа.

— Я тебе рассказал, теперь об оплате, мои услуги стоят не дешево. Устройство на работу стоит 350 фунтов, ай ди 140 фунтов. За работу я беру не дешево, но моих людей никто не трогает, я помогаю с трудоустройством, но еще и перевожу.

— Что значит переводите?

— Ты отработал на одном месте, потом, к примеру, работа закончилась, или как вариант тебе не понравилось, всякие есть причины, я бесплатно перевожу тебя в другое место. За это ты уже не платишь.

— Удобно.

— Это еще не все, если у человека нет денег, заплатить мне за работу, ну деньги есть только за айди, я тоже иду на уступки. Ты отдаешь мне свой паспорт, в качестве залога и когда заработаешь, отдашь мне долг.

— Еще вопрос насчет загорода, туда, сколько стоит попасть?

— На сотню больше, но там и заработки выше.

— А что делать надо?

— У меня есть клубничные фермы.

— Что там делать?

— Собирать клубнику, заработки такие, какие тебе в Лондоне и не снились, за неделю реально заработать 350–400 фунтов. Представь, один ящик клубники стоит 2,50 фунта, бывает до 3 доходит. Собрать в день 20 ящиков можно вообще не напрягаясь. Живешь там, в караванах, это такие домики на колесах, платишь не как здесь 40–50 фунтов за жилье, а 15–20 фунтов. Экономия по сравнению с Лондоном получается существенная.

Гриша сделал паузу и спросил:

— Итак?

— Мне говорили, что на клубнике заработать больше 300 фунтов в неделю практически нереально, цена одного ящика составляет 1,40 фунта в пиньетках, 2 фунта стоит ящик бракованной клубники.

— Зависит от урожая, — послышалось в трубке, — будешь хорошо работать, отобьешь все деньги за 2 месяца. Не хочешь на ферму, оставайся в Лондоне, но долго не тяни, я не собираюсь здесь тебя уговаривать, когда решишь, звони, телефон есть.

— Я понял.

— Дня два-три больше не тяни, у меня много желающих, телефон красный от звонков. Еще, не хотелось бы тебя пугать, но имей в виду, я отвечаю за тебя перед людьми, к которым устраиваю. Напориш боков, мы тебя, или твоих родственников найдем через Гену, и хорошего будет мало, ты…

Я молча повесил трубку, что бы он там не хотел, но я решил с ним больше не связываться. Как я был благодарен тем западно-украинским парням, которые просвещали таких как я в автобусе едущем в Англию. Благодаря ним я смог увидеть вранье Гриши по поводу клубничной фермы. Если человек лжет по одному пункту, то не исключено что и все сказанное до этого не являлось правдой. Там прибавил 40 фунтов, там 200 плюсом, вот так и процветал его бизнес.

После разговора с Гришей я решил сделать программу максимум и поехал на станцию Равенсорт Парк. Если раньше у меня еще оставалась надежда на него, то после разговора с ним общаться больше не хотелось.

Выйдя на станции Равенскорт парк, я приблизился к большому стенду объявлений. Было около 19–00 и рядом со стендом находилось всего 3 человека.

Я достал блокнот и начал переписывать номера.

Вот где можно было разбежаться, здесь было все, жилье разных видов, работа, айди, вид на жительство, адвокаты… Люди занимались всем.

Мне понравилась цена айди на двух объявлениях 40 и 70 фунтов соответственно. Интересно, они тоже расскажут, что их айди официальное? — подумал я.

Переписав штук 10 телефонов, я поехал домой.

Питер все учил английский.

— Прогулялся? — спросил он.

— Немного, разговаривал с одним литовцем, работу предлагал.

— Какую?

— На стройке.

— Деньги за это хотел?

— Конечно.

— Пойдешь?

— Нет, многовато его услуги стоят, слушай, а ты ничего не слышал о работе на ферме?

— Слышал, — Питер отложил в сторону учебник, — заработать там можно, только опасно, фермы часто проверяют. Если ловят, то отправят домой со штампом в паспорте. Ты хочешь поехать на ферму?

— Я смотрю, как все идет, в Лондоне я не смогу ни заработать денег, ни учиться. Раз так, какой мне смысл здесь находится?

— Хочешь доучиться неделю, а потом уехать?

— Нет, я хочу конкретно заняться поиском работы в Лондоне. Ферма это уже когда ничего другого не останется.

Питер задумался.

— Ты только когда решишь, предупреди меня заранее, — сказал он, — я не знаю, как цыган отреагирует на то, что в комнате я останусь один. Может, мне придется тогда искать новую квартиру.

— Не волнуйся, я постараюсь сделать так, чтобы все у тебя было нормально.

— Это может не от тебя одного зависеть.

Питер уткнулся в учебник, но я заметил, что новость с фермой его не сильно обрадовала.

Занятия в среду прошли незаметно, английский шел у меня быстрыми темпами, пусть не все упражнения получались, но понимал я все, что говорила учитель. На одном из перерывов Зарина спросила:

— Ну, как работа?

— Постоянной еще нет, а у тебя как дела?

— Нормально, учу английский.

— Как твой знакомый парень?

— Уехал в командировку на 2 дня.

— Закати вечеринку в его отсутствие, — улыбнулся я, — или сходи на дискотеку.

— Нельзя, это будет не честно по отношению к нему.

— Шучу.

— Я поняла, ты будешь учиться дальше?

— Не знаю, — соврал я, — вообще хочу, но как там получится неизвестно.

— Лучше бы ты остался, — призналась она, — здесь русскоязычных мало, в нашей группе только ты.

— Может, еще приедут.

— Может.

Я посмотрел на нее внимательно, она сидела, грустно склонив голову.

— Ты знаешь, я не много видел в своей жизни таджичек, — признался я, — но ты красивая, и лицо, и фигура.

Она покраснела и улыбнулась.

— Спасибо.

— Не стоит благодарностей, я только сказал то, что вижу.

Мы немного помолчали.

— Твой парень красивый? — спросил я.

— Он милый, мне хорошо с ним.

— Ты хочешь выйти за него замуж?

— Нет, мы друзья.

— Дружба между мужчиной и женщиной…

— Каждый думает в меру своей распущенности, — улыбнулась она, — а если честно, я пока об этом не думаю, нужно выучиться в школе, сдать экзамены, решать поступать в университет, или возвращаться обратно?

— Если ты сдашь экзамены, то поступишь в университет, после окончания его ты точно не вернешься домой. Главное, чтобы у твоих родителей хватило на все это денег.

— Они сказали: учись, все остальное наши проблемы. Я учусь, хотя скучаю за ними, за своими родными.

Перерыв закончился, и мы вернулись в класс.

Больше в этот день мы не разговаривали. На одном перерыве к нам подсела итальянка Изабелла, и мы немного поговорили о работе на кухне в кафе.

Вечером мы с Питером выехали по указанному нам в агентстве адресу.

Шо кивнул нам в ответ на наше приветствие.

Работа, как и прежде, была связана с охраной, это была выставка, посвященная Интернет технологиям. Мне определили мой радиус, который я ночью должен был охранять.

Минут через десять ко мне подошел супервайзер.

— Здание закрыто, — сказал он, — отсюда никуда не отходить. Ты отвечаешь за этот пост, можешь уйти на перерыв, если тебе понадобится, потом сразу возвращайся. Спать нельзя.

— Понятно.

Когда он ушел, к моему соседу, стоящему у соседнего стенда, подошли двое его напарников.

— Еще минут сорок подожди, — сказали они ему по-русски, — а потом пойдем к нашим.

Я подошел к моему соседу.

— Ты русский?

— Да, — удивленно ответил тот, — ты что, тоже?

— Нет, я из Украины.

— А с африканцами как оказался?

— Через агентство.

— Как зовут?

— Саня, а тебя?

— Тоже Саня, ты откуда?

— Из Донецка.

— Я из Воронежа. Что тебе платят?

— Четыре фунта в час.

— Нам три.

— Почему так мало?

— Ты на сколько здесь?

— Сегодня и завтра.

— А я постоянно, сегодня, завтра, послезавтра. Мы работаем почти каждую ночь, или день, это зависит от того, как у нас со временем получается.

— Нормально.

— Я тоже так думаю, маленькая оплата, зато не долбят особо. Ты давно в Лондоне?

— Чуть больше недели.

— О! Новенький, как Англия?

— Ничего так, только с работой в Лондоне тяжело.

— Это есть, город не резиновый, работа всем нужна, а людей сюда каждый день прибывает.

— Ты давно здесь живешь?

— Три года.

— Ничего себе, классно.

— Классного мало, харит уже все, но у меня занятие есть, я художник, картины рисую. Здесь работаю, чтобы на еду было, красок купить. В картинах растворяешься, а потом приходишь на работу. Тут нужна отдушина, без нее не прожить, каждый заморачивается по-своему.

— В смысле заморачивается?

— Ты потом поймешь, если проживешь здесь с годик-два, это придет. С людьми здесь много общаешься, мы друг за друга все знаем. У меня одни друзья подсели на наркотики, сперва был план, потом героин, а он стоит денег. Другие тратят на баб, зарабатывают месяц, а потом едут на Сохо стрит и там все спускают дня за 2.

— Что такое Сохо стрит?

— Лондонский квартал красных фонарей, как в Амстердаме. Что? Тоже не слышал?! Ну, ты даешь?! В общем, район публичных домов и разного рода сексуальных утех. Туда они и едут, покупают проституток, дня 2 живут там, пока хватает денег на получаемые удовольствия, а после возвращаются в жизнь, как это называется.

— Но также денег совсем не заработаешь!

— Не заработаешь, — согласился Саня, — но зато крыша на месте. А ты что думаешь, здесь много сможешь заработать?

— Хотелось бы.

— Не одному тебе, только не получается, то одно, то другое. Я вот здесь уже сколько, а если разобраться, ничего не имею. Центр купил крутой, марантц, слышал фирму? Техника хай энд, звук супер, слышно каждую струну гитары… Это не передать, нужно слышать. Так, по мелочи накупил всего, картины тоже денег стоят.

— Продаешь?

— Немного, пару раз участвовал на выставках, людям нравится, покупают. Своим друзьям раздавал, знакомым. Ты думаешь художник это деньги, известность? Нет, известность приходит к тем, у кого есть связи, знакомства, потом появляются средства. Но ты не думай, я не жалуюсь. Я живу так, как удобно мне. Я не должен под кого-то подстраиваться, делать то, чего не желаю. Быть свободным в этой стране удается немногим.

— Почему?

— Ты не знаешь, как живут англичане, это не жизнь совсем, так, амебное существование аморфных тварей. Одни берут кредиты, а потом всю жизнь расплачиваются за дом, машину, кучу всяких ненужных вещей, которые им навязала реклама. Другие настолько тупые, что кроме своей работы не знают больше ничего, их окно в другой мир это телевизор и друзья, с которыми они по субботам идут в паб. Я снимал комнату у одного англичанина, так тот вообще ничего не мог. Мужику было под сорок лет, а он даже яичницу не умел поджарить. У него на кухне не было даже тарелок, не говоря уже о кастрюлях. Только чашка, электрочайник и микроволновка. Максимум что он мог, это разогреть еду купленную в супермаркете, но это случалось очень редко. Он ел только в лондонских кафешках, или ресторанах. Зарабатывал он также как я, но денег у него не было, все спускалось на еду, видеокассеты с фильмами. У него кроме квартиры, доставшейся от родителей, ничего не было. Денег ему всегда не хватало, вечно у меня занимал. Разговаривать с ним вообще было не о чем, он не всегда даже мог высказаться, знаешь, когда хочешь что-то рассказать, а не можешь, не хватает словарного запаса. Английские семьи это вообще отдельная тема, я тоже снимал у 2 семей комнаты и могу об этом говорить с полной уверенностью. Помнишь, как в статистических данных, если это был один случай, то вероятность повторения ничтожна, но когда 2 случая совпадают, то… Отношения мужа и жены, это длинная тема, скажу только так, у них нормально, чтобы муж пошел в паб с друзьями в субботу, а жена, отдельно от него, может тоже отдохнуть с подругами. Верность, такого понятия у англичанок нет совсем, сегодня она с тобой, завтра с твоим другом, и это всеми приветствуется. Так ведут себя их малолетки, когда же они выходят замуж, тебе должно быть понятно как они живут. Браки у них распадаются в первые годы совместной жизни, чуть, что не так, все пошел, или пошла нахрен. Я читал, кажется у них 70 % женщин, воспитывает детей самостоятельно.

— Неужели так у всех?

— Не обязательно, я разговаривал с ними об этом, некоторые не могут развестись из-за недвижимости, дом покупали еще когда начинали жить вместе, до конца его не выплатили, а недвижимость за это время выросла раз в 5. Даже если они его и смогут продать, то не купят себе отдельные квартиры. Вот так и живут, каждый своей жизнью. Другие из-за детей создают видимость семьи… Детям они разрешают все, те делают что хотят…

— Саня свободные уши нашел, — услышал я голос и обернулся, за мной стояло двое мужчин лет под сорок.

— Да ладно вам, парень неделю назад из Украины приехал, ему еще все интересно.

— Саня, — представился я.

— Олег.

— Виталий.

— Пошли к нашим, — предложил Олег.

Я оглянулся на свой стенд.

— Мне сказали здесь стоять.

— Кто сказал? — удивился Виталий.

— Он с африканцами, через агентство.

— Я позже подойду, — сказал я, — вы, где будете?

— Пойдешь прямо, нас увидишь.

— Валите, короче, — вмешался Саня, — я тоже пока здесь останусь.

— Он тебя грузит? — спросил, улыбаясь, Виталий.

— Нет.

— Не сильно верь всему, что тебе здесь говорят.

— Я знал одного англичанина, так он за всю свою жизнь дальше 3 зон Лондона никуда больше не ездил. У него даже паспорта не было, я его спрашивал: неужели тебе не интересно куда-нибудь поехать? Нет, его совсем ничего в жизни не интересовало, он был тупой. Они вообще все тупые.

— Тогда я не могу понять, почему если мы умнее их, то так плохо живем?

— Я думал об этом, — улыбнулся Саня, — долго думал, а потом понял. Баран, барана обдурить не может. Умно?

— Но если мы умнее, почему мы у них оказываемся в услужении?

— А нас они к себе не подпускают, держат в отдельном стойле. Ловко?

— Как то все просто, — не согласился я.

— Все просто и есть, нас они держат на дистанции, поэтому мы даже если что-то и хотим, то не можем.

— Не знаю, — сказал я, — а как ты здесь остался?

— Я рефуджи.

— Это как?

— Приехал в страну по туристической визе, а потом пошел в хоум офис и попросил политического убежища. Меня обеспечили жильем, талонами на бесплатное питание и в течение первых 6 месяцев я не должен был работать. Так прошло 3 года, мое дело еще рассматривают, когда получу ответ, не знаю.

— Почему так долго рассматривают?

— Все зависит, по каким причинам ты сдался, если по политическим и власть вдруг поменялась, то тебя могут свободно отправить назад. Главный смысл в том, что тебе в твоей стране угрожает опасность, в виде тюремного заключения, или политического преследования. До тех пор пока эта проблема существует, они тебя держат, изменилось что-то, тебя отпускают. Либо же ты соврал, и они это смогли вычислить, тогда тоже получаешь отказ.

— То есть ты, к примеру, совершил убийство в своей стране и…

— Нет, нет, нет, речь идет не об уголовных делах. Таких, в наручниках, доставят куда надо. Речь идет о политических, ты оппозиционный политик, диссидент, либо журналист, может сотрудник правоохранительных органов, раскопал какое-то дело, а они решили закопать тебя, понимаешь?

— Да.

— Вот так и остаются, одни нанимают адвоката, и он дальше ведет твое дело, другие, кто не хочет тратить немалые деньги, получают государственного защитника, он бесплатный. Если дело не простое, оно длится годами, в случае отказа можно подать на апелляцию, но она, по большому счету, уже особо ничего не решает. Ты только выиграешь еще от силы несколько месяцев.

— Так ты вообще не знаешь, когда тебе дадут положительный, или отрицательный ответ?

— Никто не знает, хотя все будут говорить, что вот у них точно положительный ответ. Я знаю семейную пару, которая прожила здесь 7 лет, у них уже девочка родилась в Лондоне, она ходит в английскую школу. Так вот, спустя 7 лет, им отказали в гражданстве. Они подали на апелляцию, но знают, что это ничего не даст, их все равно отсюда отправят. Но страшно не это, они приехали сюда еще по Советским загранпаспортам, которые уже давно не действуют в России. Кто их там примет и куда? Девочка говорит на ломанном русском, как она сможет там жить?

— Почему они ее русскому плохо учили?

— Это я им тоже говорил, только люди у нас очень самоуверенные, думали, что приехали сюда навсегда. Англичане им улыбались, были вежливы. Да они со всеми так! Они будут смотреть на тебя, улыбаться, и при этом думать, какой же ты чурбан! А мы воспринимаем все, как видим, улыбается, значит у меня дела отлично. Поэтому я тоже всем говорю что у меня ответ положительный, но до тех пор, пока не получу вид на жительство, сильно ни в чем не буду уверен.

— Ты не женат?

— Я приехал сюда с девушкой, мы вместе обратились в хоум офис. Прожили здесь вместе 9 месяцев. Последние 2 можно не считать, это была агония, которая убила последние остатки былых чувств. Она ушла к англичанину, тот был старше, денег зарабатывал не больше чем я. Говорю это, понял, зачем?

— Нет.

— Во время разводов всегда есть мотив, женщины обычно говорят, что не хватало денег, или секс с ним был отвратительный, или же просто не сошлись характерами. Но в этой стране мотив всегда другой, деньги и секс здесь не главное. Им всем нужны паспорта. Она после развода со мной сошлась с англичанином, и уже через месяц они поженились, теперь у нее английский паспорт. За весь мой период здесь я знаю только одну супружескую пару, которая не развелась, только они одни. Десятки женщин бросили свои семьи в обмен на паспорта, последняя у меня еще на памяти, она прожила с мужем 20 лет, у нее 2 детей, все они приехали сюда и остались. Она бросила всех, оставила мужа с 2 детьми и ушла к англичанину.

Он сделал паузу, мы немного прошлись молча.

— Оно видишь, ждать результата из хоум офиса я тебе уже говорил, можно годами и потом тебя выкинут из страны без всяких логичных объяснений. А здесь она ложится в постель с человеком к которому не испытывает никаких чувств, но зато в случае женитьбы она через год получает английский паспорт. Понимаешь, бабы они как промокашки, все впитывают, быстро учатся у англичанок и становятся ими. Англичанок вообще ничего не интересует кроме их собственной персоны. Наши бабы ценятся чем? Своим характером, отношением к тебе, к своей семье, она заботиться о том, чтобы у тебя и ваших детей все было в порядке. Это тысячи мелочей, из которых складывается семейная жизнь, но наши женщины, даже если не брать их красоту во внимание, всегда были лучшими. Здесь все иначе, что ты хочешь? Поесть? Пошли в кафе. Тебе надо постирать? Иди в прачечную. Что-то погладить? Купи себе джинсы и пару футболок новых, их не надо гладить. Хочешь близости? Давай в пятницу, я схожу в паб с подругами, и после него мы что-нибудь придумаем. Знаешь, это настолько дико, когда вчерашний твой любимый человек, обладавший целым рядом положительных качеств характера, в течении нескольких месяцев превращается в холодное и полностью отмороженное существо. Ты все чаще задаешь себе вопрос: а зачем так жить? Если каждый сам по себе, и живет своей жизнью, отличной от другого, что вас вместе связывает? Ты пытаешься поговорить с человеком, понять, что ты делаешь не так, что она делает не так, ведь я понимаю, что мы катимся в пропасть. Но это уже наезд, ты меня грузишь, что ты от меня хочешь?! Меня в этой жизни все устраивает! Ты вообще должен радоваться, что я все еще с тобой живу! У них нет стрежня, как у мужчин, о таких говорят, что они без роду и племени. Хотя я считаю, что их путь в никуда, английский паспорт еще не показатель того, что ты будешь счастлив в жизни. Ты только не подумай, что я слюни пускаю, нет, я высказываю свое мнение, вдруг ты когда-то решишь написать книгу, чтобы другие об этом знали.

— Я не собираюсь писать книгу, — улыбнулся я.

— Если вдруг, — повторил Саня, — здесь редко кто так разговаривает. Ты еще живой, понимаешь, не испорченный этой жизнью здесь. Ты задаешь вопросы и слушаешь, тут так не принято, здесь вообще никого не интересует твоя жизнь. Наши могут еще пофилософствовать, но это больше редкость. Правда в том, что и мы меняемся, здесь не принято грузить своими проблемами, они у всех, мы просто научились их прятать за искусственными улыбками. Можно выпить пивка, немного поговорить о том, о сем, а потом разойтись с чувством выполненного долга. В наших отношениях мы потеряли глубину, раньше мы были, словно одним целым, были человечнее, добрее и при этом колоритнее, каждый из нас что-то из себя представлял. Теперь… каждый сам по себе, нас очерствили, превратили в одну из миллионов консервных банок. Как помнишь у Пинк Флойда в стене?

— Помню.

— Все изменилось и везде. Я общался с теми, кто приезжает из России, там тоже все уже иначе, былые времена прошли, цинизм и безразличие заменили честность и сердечность.

— Согласен.

— После развода с девушкой я реально был в шоке. Что-то надломилось во мне, сейчас понимаю, надо было делать все по-другому, но тогда я спустил все, что скопил. Пытался забыться, но не выходило, мы ведь еще в Воронеже жили 1 год вместе. В общем, долго я отходил, потом попустило, вернулся к картинам и понял еще больше, что вот это именно мое. Жизнь чему-то учит, может, мне специально надо было выходить из этого именно так. Когда опускаешься вниз, а потом поднимаешься вверх, ты становишься сильнее.

Саня посмотрел на часы.

— Ого! Мы с тобой разговариваем уже 2 часа.

— Незаметно пролетели, — признался я.

— Вот, опять идут, — сказал Саня.

Я оглянулся, к нам снова подошли Олег с Виталием.

— Отдохнешь? — спросил Саню Олег.

— Ты постоишь?

— Да.

— Ну, давай.

Виталий с Саней ушли.

— Ты где в Украине живешь? — спросил Олег.

— В Донецке.

— Я с Днепропетровска.

— О! Вы тоже с Украины!

— Да, приехал почти 3 года назад.

— Тоже остались через хоум офис?

— Да.

— Ответ еще не получили?

— Окончательный еще нет, дело переносится, время идет.

— Вы сами приехали?

— Нет, жена, дочка, вся семья.

— Все живете?

— Конечно.

— Мне говорили, что здесь почти все наши женщины уходят к англичанам.

— Это, правда, но мне кажется, что причина не в англичанах.

— А в чем?

— Ты сам женат?

— Нет.

— И не был?

— Нет.

— Было бы легче тебе объяснять, если бы ты был женат, не бывает так, она увидела англичанина и убежала к нему, есть такие, но их единицы. В большинстве же случаев жизнь здесь меняет привычный наш уклад жизни. Я тебе больше скажу, если брать мою семью, то именно здесь мы стали еще сплоченнее. Жизнь вдали от дома либо укрепит вашу семью, вы вместе пройдете через многие трудности и станете еще сильнее, или полностью похоронит ваш брак. Но в таком случае это все равно бы случилось, рано или поздно. Если копнуть глубоко, то изначально идет вопрос выбора, мы странные люди, мы подходим к покупке дорогой машины, на которой отъездим лет 10 максимум, с большей тщательностью, чем к выбору жены, с которой мы можем прожить всю свою жизнь. Что мы хотим в этом случае?

Я немного помолчал, размышляя над сказанным.

— Это верно.

— Поэтому я тебе хочу сказать одно, ты слушай, это хорошее качество, умение слушать, но не торопись с выводами. Каждый здесь уже давно философ и у него на любое событие, которое он увидел, есть мнение. Мнение это обязательно правильное и обсуждению не подлежит. Но, правда в том, что это не так, чем больше ты будешь узнавать, тем больше ты будешь удивляться, наступит момент, когда ты поймешь, что в точности ты ни в чем здесь не уверен. Вот тогда ты понял все.

— Доходчиво объяснили.

— Ты кем на Украине работал?

— Заместителем начальника экономического отдела, на одной из шахт, офис которой был в Донецке. Заместитель начальника это звучало круто, — с сарказмом сказал я, — нас там было всего двое.

— На работу сам устроился?

— Да ну, вы что не знаете как у нас сейчас с работой? Конечно, родители помогли.

— Университет закончил?

— Да, экономист.

— Да, было время все пошли учиться на экономистов и юристов.

— Ага, а сейчас все эти юристы и экономисты работают не по специальности, потому что такое их количество, какое есть сейчас, стране хватит лет на 50.

— Это точно, — улыбнулся Олег.

— А вы кем работали?

— Когда ушел из госструктуры, кем я только не работал, начинал с машин, возили на заказ из Германии, потом занимался поставками различного сырья. Общался с разными людьми, зарабатывал, на жизнь не жаловался, всякое случалось, но находились компромиссы.

— Почему сюда уехали?

— Так сложились обстоятельства, приехали сюда, прожили пару недель, а потом подали документы в хоум офис.

— Скажите, а как они проверяют полученные от вас и других сведения?

— Никак, официально идет следствие, но там больше аналитики. Если бы разведка Англии рассматривала каждое из хотя бы 10 заявлений и проверяла их подлинность, то поверь мне, они бы только этим и были заняты. Тебе задают очень много вопросов, они смотрят за тобой, работают там хорошие психологи. Например, ты говоришь, что работал в стране журналистом и написал статью, из-за которой ты подвергался преследованиям. То есть ты показываешь копию журналистского удостоверения, справку из больницы, что имеются побои, вследствие нападения. Они могут тебе задать вопрос: где расположено издательство, кто там директор, когда вышла твоя статья, отношения с сотрудниками, фамилии и т. д. То есть сотни мелочей, которые тебе в легенду не вклеят, запомнить все это, если ты врешь, очень сложно. Они могут спросить все это, а потом, уже после нескольких часов разговора, опять вернуться к этому. Если ты сказал не правду, они это заметят. Не надо даже больше ничего узнавать, в этом случае ответ будет отрицательным.

— А что значит легенда?

— Не у всех есть возможность предоставить правдивую историю, которая бы подошла для хоум офиса, но и возвращаться человек не хочет. Тогда ему создают легенду, готовят документы, делают нужные справки. Он выучивает легенду и идет в хоум офис.

— Значит, их можно обмануть?

— Можно, они об этом знают, поэтому твое дело и рассматривается годами. За это время меняется режим в твоей стране, и целая толпа поедет обратно, или же детали твоего дела не соответствуют действительности. Ты сказал, что главный редактор такой-то газеты высокий и полный, а он худой и низкий. Нюансов много как с нашей стороны, так и с их.

— А есть им смысл держать такую массу людей?

— Почему нет? Мы все работаем, значит, развиваем их экономику, они не дают нам никаких гарантий, то есть после семи-восьми лет могут спокойно отправить нас домой. А мы ведь за эти семь восемь лет, сколько тратим здесь, помимо того, что зарабатываем? Хотя я лично благодарен англичанам. Как тебе вообще Англия?

— Нравится.

— Мне тоже, тут от всех наших только и слышишь, англичане дураки, ленивые ламантины, нам здесь все не нравится, но это психология рабов. Рабы всегда ненавидят своего хозяина, им дали кров, еду, возможность зарабатывать, а они недовольны. Здесь можно найти умных людей, даже среди англичан, можно развиваться, расти. Но для этого надо что-то делать, а мы не привыкли, нам надо все подать. Вот и критикуем, а если разобраться, где хорошо сейчас? В Украине, на Днепре, в конторе, работала со мной одна еврейка, она часто повторяла: мы здесь живем на унитаз. Здесь тоже многие живут для унитаза и что с того? Я сейчас живу не только для унитаза, появилось еще кое-что.

— А чем вы занимаетесь?

— Я на фирме работаю, помогаем нашим эмигрировать в разные страны. Здесь как вторая работа, подработка. Хочу поменять жилищные условия, район, где мы сейчас живем не очень безопасный. Поэтому приходится работать на 2 работах, здесь не сильно напрягает, можно ночью поспать часа 4, мне больше в день не надо.

— А куда именно вы отправляете?

— В основном едут в Австралию, или Новую Зеландию, реже в Америку или Европу. От нас, по крайней мере, в основном в Австралию и Новую Зеландию. Что-нибудь слышал об этих странах?

— Нет.

— Из двух стран многие вообще предпочитают Новую Зеландию, хотя по иммиграции Австралия на первом месте. Австралия, как и Новая Зеландия, это не большой кусок рая на Земле. Двери у них в домах не закрывают, уровень преступности минимален. Девственная природа, еще не испорченная деятельностью человека. Есть места, где животные никогда не видели людей. Огромные поля с зеленой травой больше метра ростом, горы, водопады, чистейшие пляжи, прозрачная вода в реках. Особенно мне нравится Новая Зеландия, вот куда я первым делом поеду отдохнуть, когда получиться.

— И какая вероятность того, что можно там остаться на ПМЖ?

— Зависит от многих факторов, там своя бальная система, заполняешь анкету, на английском, конечно, а там уже наше сопровождение. Нюансов много, желающих тоже хоть отбавляй, поэтому приходится усиленно работать. Но получается, наработки есть, клиенты тоже, они знакомят со своими друзьями, те тоже хотят, вот так и двигаемся. Помимо этого наша фирма помогает нашим из бывших советских республик, если приезжаешь сюда с нуля, ведь очень непросто.

— Даже тяжковато.

— Я мобильный забыл дома, можешь дать мне свой номер, я тебя потом наберу.

— Я еще не купил мобильный.

— Тогда перепиши мой номер у Сани, если вдруг нужна будет какая помощь, и я смогу помочь, обращайся.

— Спасибо.

— Не говори спасибо, я еще ничего не сделал, — Олег посмотрел на часы, — что-то мне есть захотелось. Ты не хочешь?

— Да можно сходить на перерыв.

— Ну, давай, увидимся.

Я пошел в комнату отдыха, но ел на автомате. От всего услышанного голова шла кругом. Когда я вернулся, никого из русских не было.

Спать мне не хотелось, и я направился в ту сторону, где они должны были быть. Там они и находились, один караулил, а пятеро спали прямо на креслах. Я молча кивнул «караульному» головой и вернулся к себе, чтобы разговором никого не разбудить.

Минут через 40 от безделья и меня начало клонить в сон, я подвинул вместе 2 стула и лег на них. Мой пост находился у меня за спиной, спал я чутко, поэтому никто бы не прошел мимо.

Часа через два меня разбудил супервайзер. Хотя спать вроде было нельзя, но пост я не покинул, и как только он начал приближаться, я открыл глаза.

— В шесть тебя сменит напарник, — сказал он, — и ты свободен, вечером приходи в тоже время.

— Хорошо, — ответил я, поднимаясь с кресла.

Через десять минут пришел мой напарник и я, забрав свою сумку, направился к выходу.

В школе занятия прошли вяло, слушал я вполуха, и уже под конец уроков начал чувствовать усталость, мне захотелось спать. Во время перерыва я услышал, что парень из нашей группы по имени Хосе, из Бразилии, ищет квартиру.

Когда нам объявили, что занятия закончены, и мы можем быть свободны, я подошел к бразильцу.

— Хосе, можно тебя на минутку?

— Да, — ответил он.

Мы вышли из школы и чуть отошли в сторону, чтобы не мешать выходящим.

— Тебе нужна квартира?

— Да.

— А раньше ты, где жил?

— В гостинице, думал смогу работать, хватит денег на проживание и учебу. Но это очень дорого, я не могу себе это позволить.

— Варианты есть?

— Попытался снять через агентство, но там очень дорого, к тому же надо платить за три месяца вперед, как депозит. Учитель посоветовала по объявлениям поискать квартиру, сказала, что можно найти дешевле, чем я плачу в гостинице.

— Сколько ты платишь?

— 120 фунтов в неделю, сюда включается и завтрак.

— Далеко отсюда?

— Вторая зона, отсюда на метро 40 минут ехать.

— У меня есть, что тебе предложить, но давай я дам тебе ответ завтра.

— Что именно у тебя есть?

— Хорошая квартира в десяти минутах ходьбы отсюда. Оплата 45 фунтов в неделю, там небольшая комната, где две кровати.

— Да ну! — воскликнул Хосе, — я же тогда смогу не тратить деньги на проезд, моя работа отсюда минутах в 20. Алекс, я бы тебе был очень благодарен, но я смогу туда въехать только через неделю, у меня на неделю в отеле депозит.

— Такие деньги платишь и еще депозит?!

— Да, но желающих попасть туда много, я по знакомству, через бразильского друга там оказался, жилье в Лондоне дорогое, если бы я не заплатил депозит, то не получил бы место.

— Сколько вас там живет?

— Со мной в комнате 4, все из Бразилии.

— Комната маленькая?

— Да, зато есть душ и туалет.

— Ладно, я тебе завтра дам ответ.

— Почему не сейчас? Давай сходим, посмотрим, чтобы я уже точно сказал сегодня в отеле, иначе мне придется платить за неделю вперед.

— Ты по средам платишь?

— Да.

— Ты же все равно собирался уходить из отеля?

— Ну.

— Не плати сегодня, а я тебе все покажу и расскажу завтра, сразу после школы.

— Хорошо, так ты объясни, в чем проблема?

— Я сам еще не знаю, буду я учиться или нет, а второе, спрошу у Питера, он поляк, парень с которым я живу в комнате. Понял?

— Ты хочешь, чтобы мы 3 жили?

— Нет, если я уезжаю, то одно место будет свободно, и ты можешь там жить, но мне нужно спросить об этом у хозяев квартиры, предупредить Питера. Понял?

— Да, теперь да.

— До завтра.

— Алекс, ты меня бы очень выручил.

Когда я пришел домой, Питер ел, я приготовил себе и перекусил сам. Помыв тарелку, я вернулся к нам в комнату и спросил Питера:

— Ты с бразильцем жить будешь?

— Что за бразилец?

— Учиться в моей группе, парень неплохой, работает в баре недалеко отсюда.

— Нормальный?

— На уроках да, но как жить с ним я не знаю, почему у тебя и спрашиваю.

— Я не против, цыгана сейчас все устраивает, но если ты решил уезжать, он станет искать новых людей. Я понимаю, что если он кого-то найдет, то меня выгонит. Поэтому, конечно, мне было бы проще с кем-то. Единственное, я сам не знаю насколько здесь, может так получиться, что после тебя недели через 3 уеду в Польшу.

— Он сейчас живет в отеле расположенном во второй зоне, их там 4 в одной комнате и он платит за это 120 фунтов в неделю. Да за 45 фунтов он найдет себе напарника сразу.

— Может быть.

— Он как услышал, сколько я плачу за квартиру здесь, он готов был сразу идти смотреть.

Питер улыбнулся.

— Да, может так будет лучше.

— Значит ты не против?

— Ты уже точно решил, что будешь уезжать?

— Давай я скажу тебе точно в пятницу.

— Ладно.

— Сейчас я предупрежу цыгана.

— Да, — кивнул Питер, — надо у него спросить.

Цыган пришел как раз до того, как мы с Питером собрались на работу. Я пригласил его в комнату и обрисовал ситуацию.

— Когда ты думаешь уезжать?

— На той неделе?

— Твоего бразильца все устраивает?

— Если вы согласитесь, то я мог бы его завтра привести, все ему объяснить и в четверг он бы уже начал жить.

— Приводи, — кивнул цыган.

В этот раз мне дали другой пост, там было два больших монитора, а само место находилось внутри выставки. Здесь мне понравилось больше, я был не на открытом пространстве, к тому же, тут стояло 3 массивных мягких кресла. Я присел в одно из них, под утро на таком реально можно было расслабиться, а если 2 сдвинуть рядом, то это вообще будет чудесная кровать.

Я простоял на своем посту около часа, когда увидел Саню и Олега. Мы поздоровались.

— Как дела? — спросил Олег.

— Нормально, — ответил я.

— Все, иди! — подтолкнул его Саня из Воронежа, — Потом меня сменишь.

— Затыкай уши, — улыбнулся Олег, — он тебя снова насчет грузить на тему: ну англичане тупые и ленивые, ну мы умные и трудолюбивые. Только что здесь, что у нас, мы всегда в заднем проходе.

— Так, ты свободен! Это у вас там, на Украине, вы в заднем проходе, а мы, россияне, в голове.

— Ага, голова только с заду начинается.

— Ничего, мы скоро все исправим.

— Ни вы, ни мы, ничего уже не исправим, — грустно сказал Олег, — как максимум, мы можем исправить свою жизнь, живя здесь.

Саня на это ничего не ответил, Олег направился к другим стендам и скрылся за перегородками.

— Что-то исправить, — повторил Саня, — а с кем? Какие сейчас люди? Что им надо? Если корыто полное, живот набит, бухло и жрачка в холодильнике стоит, что еще надо для счастья? Мы все хотим жить по-другому, только как это, по-другому? Мы ехали сюда со своей девушкой, мы мечтали вырваться в самую богатую страну в мире. Мы говорили себе, вот она наша мечта, нам стоит только попасть сюда, и мы будем жить по-другому! Мы приехали, пожили, и что?! К этому мы стремились?! Этого мы хотели?! Об этом каждый из нас мечтал?! Да, здесь корыто полное, но, оказывается, это еще не все.

Мы прошлись немного молча.

— А что касается слов Олега, то он прав, ведь наша беда в том, что мы привыкли полагаться на других. Мы сами не меняем ничего в своей жизни и не меняем свою страну этим. Мы надеемся на то, что кто-то сделает все за нас. Но это неправильно. Только мы допустили то, что сделали они с нами, когда мы все действительно захотим, мы заставим их считаться с нами. Я не думал об этом пока с год назад не встретил одного мужичка, он приехал из России, мы познакомились через одного нашего общего знакомого, я помог ему с работой, он за полгода заработал денег и уехал обратно. Так вот, как-то мы сидели, пили пиво, и зашел разговор за подъем цен, что в России каждый месяц цены растут вверх. На что он сказал: мы сами создаем цены. Я улыбнулся, он был старше меня, а мыслил столь примитивно. Но когда он продолжил, я уже так не думал. Он рассказал мне историю про чехов, он работал там при союзе. Привозят в магазин, например шубы, наши сразу туда, гребут, все в диковинку, цены любые. Вот наши накупят, ходят, радуются. Чехи ждут неделю, магазину надо продавать, никто не берет, они снизили цену на 10 процентов, проходит еще неделя, никто не берет, те скидывают уже на 20 процентов, наконец, когда цена доходит до некоего приемлемого уровня, чехи начинают покупать. А наши, давятся от жабы, ведь они за аналогичный товар переплатили процентов 30, ну на 3 недели дольше в нем походили. Вот тогда я и понял смысл его фразы, цены устанавливает не государство, цены устанавливает народ.

— Что-то я не въезжаю, — признался я, — как это, цены устанавливает народ? Если цены подняли на целую группу продовольственных товаров, а не шубы, которые купят отнюдь не все и без которых вполне можно обойтись, не покупай еду, но ты же тогда будешь голодным?

— Смотри, подняли цены на колбасу и сосиски, к примеру, да?

— Допустим.

— Не берите их в течение недели, принципиально. Обойдитесь, возьмите мясо, присядьте на крупы. Всего неделю надо подождать. Ты представляешь, что будет?

— Да ничего не будет, мясники, как только эту тему прохавают, тут же подымут мясо в цене…

— Да вникни же ты?! Всего неделю потерпеть, у нас у каждого есть припасы хотя бы дня на три-четыре, остальное время посидеть даже тупо на картошке и минимуме необходимого. Зато что потом? Цены упадут.

— Да не будет этого!

— Производитель изготовил товар, он послал его для реализации, которая в день составляет, утрированно, 100 условных единиц, так?

— Наверное.

— Эту 100 они пустят на покупку материалов для следующей партии за минусом своих затрат. Они произведут дополнительное количество товара и продадут его завтра, чтобы изготовить новую партию. Но вдруг налаженная система дает сбой. Вечером выручки нет, на следующий день тоже. Колбаса и сосиски теряют товарный вид. Магазины их больше не заказывают. Покупать товар не за что!

— Подумаешь, подождут неделю, ничего не случиться.

— Да пойми же ты! Завод не один, убытки никто терпеть не будет, уже через два-три дня от силы, цены упадут до прежнего уровня. Производитель начнет терять в прибыли, но будет сбавлять цену, чтобы именно его марка колбасы и сосисок продавалась. Также поступят и остальные, они вынуждены будут вернуть прежние цены, иначе их ждет разорение.

— Логика вообще-то есть, — согласился я, — но если взять производителей, то им то могут поставлять товар по уже завышенной цене, соответственно у них нет выхода. Либо же, это я знаю, как делается у нас, цена на бензин подымается, соответственно и цены начинают расти, ведь это тоже косвенно ложиться на себестоимость продукции.

— Заводы держат не простые крестьяне, бензин тоже повышают не какие-то рядовые заправщики, когда ты поймешь все то, что я тебе рассказал, ты увидишь, цены создаем мы сами. Когда каждый из нас, не по отдельности, а весь народ в целом, поймет эту истину, государство больше не сможет диктовать нам цены. Цены станем формировать мы. Повысили они целый ряд вещей, не покупайте их. Высокие цены, не берите это, обойтись на самом деле можно без многого, конечный результат этого стоит.

— Это очень интересная идея, если подняли цены, или дорого, не покупай. Да, чем больше думаю, тем это логичнее становится. Только это должны делать все, чтобы не получилось, что из 20, 5 не берет, а остальные все подгребают.

— Да, это должны делать все, тогда будет результат.

Мы стали у моего поста и сели на мягкие кресла.

— Там Олег говорил мне мобильный номер у него взять, только он вчера мобилку забыл, можешь дать его номер, и свой?

— Конечно, — ответил Саня, доставая свой телефон, — ручка есть?

— Да, — я достал из кармана маленькую ручку, поднялся с кресла, чтобы взять одну из листовок на стенде, — говори.

Записав два мобильных номера на листовке с рекламой, я кивнул:

— Спасибо.

— Не за что, звони, если что.

— Здесь вообще бывают случаи воровства?

— Ночью, при нас не было ни разу, воруют в основном в момент разборки, там, если тебе придется днем охранять, смотри в оба. Англичане воры еще похлеще наших. Пацаны днем работали несколько раз, так каких только чудес не видели. Все что плохо лежит, уносят, мимо охраны.

— Что нам за это будет?

— Ничего, приедет полиция, снимет показания, главное чтобы у тебя документы были в порядке, в смысле с визой все нормально. А так, по большому счету мы здесь мебель. Если сюда забежит преступник и попытается что-то украсть, а ты его уложишь там, на пол, если получиться, ты реально можешь получить за это срок в тюрьме.

— С чего это?

— А какое ты имел право его трогать?

— Ну, мы же охранники.

— Нет, мы мебель, только говорящая, южноафриканцы тоже мебель, кроме полиции, задерживать здесь никто не имеет право. Поэтому мы вроде отвечаем за все, что нам поручили, но это условности. Есть здесь фирмы, занимающиеся охранной деятельностью, там работают бывшие военные, полицейские, ребята серьезные. Но они стоят денег, у них почасовка не менее 10 фунтов в час. Слушай, какое классное кресло, здесь меня так разморило.

— Да, можно поспать пару часиков.

Пару часиков вылилось во всю ночь, уже под утро, когда было часов 5, я проснулся. Сани уже не было, я прошелся немного, чтобы привести себя в порядочный вид. На фоне южноафриканцев, бегавших всю ночь и не проспавших ни часа, я выглядел намного лучше.

В шесть меня сменили, и я поехал домой.

С листком, на который я записал телефон Сани и Олега, произошло что-то не понятное, когда я за него вспомнил, то найти не смог. Попытался восстановить в памяти номера, но у меня не получилось.

С Хосе мы договорились встретиться после школы.

— Алекс, я рад, я уже отказался платить депозит и твоя квартира для меня такое счастье.

— Подожди, — остановил я его, — пойдем после занятий посмотрим, ты тогда решишь.

На последнем, большом перерыве Зарина спросила:

— Куда поедешь?

— Поищу работу в Лондоне, если ничего не найду, то поеду за город. Только ты никому ничего не рассказывай.

— Не скажу, не беспокойся, — она помолчала, потом добавила, — жаль, что ты уезжаешь.

— Тебе проще, не надо искать работу, главное учиться.

— Да, в чем-то проще.

Отучившись, я попрощался с классом, учителем.

Мы прошлись с Зариной и Хосе. Подойдя к развилке, на которой пути наши расходились, Зарина попрощалась:

— Пока, может, еще увидимся?

— Может, — кивнул я, — до свидания.

Мы прошли с Хосе к дому, дверь открыл Питер.

— Познакомься, — сразу сказал я, — это Питер, это Хосе.

Мы прошли в комнату, я кратко рассказал Хосе все то, что знал за квартиру, Питер мне местами помогал.

— Все нормально, — сказал Хосе, садясь на край моей кровати, — меня все устраивает.

— Тогда в четверг приходи с утра, до школы, положишь свои вещи.

— В четверг утром?

— Согласен, или что-то не получается?

— Согласен, конечно, а ты когда уезжаешь?

— Еще не знаю, но до четверга меня здесь не будет.

Он попрощался с Питером, и мы вышли на улицу.

— Дом запомнил?

— Конечно, Алекс, я тебе так благодарен, ты меня так выручил…

— Хосе, — перебил я его, — хватит меня благодарить, я уезжаю, тебе была нужна квартира, мне человек на мое место, все нормально.

— Но я так тебе благодарен…

— Не надо благодарить.

— Я, наверное, зайду в понедельник, заплачу деньги, чтобы это место было точно моим.

— Хосе, я оплатил мое место до конца следующей недели, уезжаю я в среду, никто кроме тебя в квартиру не вселится. Понял?

— А тебе отдадут деньги за те дни, что ты не будешь жить?

— Не думаю.

— Но ты ведь не будешь жить эти дни, значит, тебе должны вернуть.

— Хосе, это мои проблемы.

— Ладно, Алекс, ну я…

— Все Хосе, пока, — перебил я его второй раз, иначе слова благодарности не переставали бы литься.

Питер позвонил на всякий случай в агентство, от которого мы работали, но ему сообщили, что работы на этой неделе уже не будет, звони во вторник.

— Пойду в другие агентства, — сказал Питер, — ты не хочешь?

— Мне уже нет смысла, максимум в четверг утром мне уже нужно уехать отсюда.

— Рискованный шаг, — признался Питер, — у тебя ведь еще нет точного места, где бы ты мог остановиться.

— Зато теперь у меня нет выхода, буду реально искать работу.

Вышли мы вместе с Питером и разошлись, я направился к станции метро и поехал на Равенскорт парк.

В этот раз людей там было больше, я купил в ближайшем ларьке карточку БТ и, остановившись возле телефонного автомата, набрал первый номер из листка, переписанного еще до этого.

— Алло?

— Здравствуйте, — сказал я и сделал паузу, чтобы убедиться, что на том конце русскоязычный.

— Привет, — ответили мне.

— Я по объявлению, ищу работу.

— У меня есть стройки и фермы.

— Сколько стоит попасть на ферму?

— 190 фунтов, но туда нужно ай ди, у тебя оно есть?

— Нет.

— Мое ай ди стоит 90 фунтов, но я не настаиваю, найдешь дешевле, делай через других, главное чтобы оно было нормальное.

— Что значит нормальное?

— Бумага оригинальная, как дают в хоум офисе, печати настоящие.

— Чем заниматься на ферме?

— Собирать клубнику.

— Что там за условия?

— Живешь в караване, это такой вагончик на колесах, платишь 25 фунтов в неделю за проживание, все остальное зависит от тебя, будешь работать, реально заработаешь 250 фунтов в неделю.

— Я понял.

— Система такая, если ты согласен, то мы встречаемся, ты отдаешь задаток мне, 50 фунтов. Мы назначаем день, когда соберутся еще 3 человека, вот сейчас у меня уже 2 есть, если ты согласен, то можете ехать. Но в любом случае, максимум в среду вы уже поедите на ферму.

— Поедем как?

— Вас отвезет человек.

— Ладно, я подумаю, перезвоню.

— Звони, только не тяни, на ферму сейчас многие хотят попасть, мест там тоже не так и много. Фермы мои чистые, за весь период ни одну из них не накрыл хоум офис, ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю.

Следующий занимался ай ди, квартирами и работой на стройках.

— Алло, я звоню по вашему объявлению.

— Что именно вас интересует?

— Сколько стоит сделать ай ди?

— 60 фунтов.

— Оно нормальное?

— Что ты имеешь в виду?

— Бумага, печати.

— До сих пор никто не жаловался.

— Как долго его делать?

— Встречаемся, я беру данные, на следующий день забираешь.

— Понял, я вам перезвоню.

— Звони.

Я набрал другой номер.

— Алло, сколько стоит сделать у вас ай ди?

— 50 фунтов.

— Как долго его делать?

— Встречаемся, говоришь фамилию, имя, отчество, год рождения, страна. Через час забираешь готовое ай ди.

— Понял, перезвоню.

По одному телефону не ответили, у меня осталось еще 2 номера. Один занимался квартирами в Лондоне, другой работой на фермах, фабриках. Я не стал набирать того, что сдавал квартиры в Лондоне, меня это уже не интересовало.

— Алло, я звоню по вашему объявлению.

— Да?

— Сколько стоит устройство на ферму?

— 140 фунтов.

— Что за работа?

— Сбор клубники. Живешь в караванах, это такие маленькие домики, на колесах.

— Какая там зарплата?

— Все зависит от тебя, как будешь работать, можно заработать 250, ну может 300 фунтов, за караван платишь 25 фунтов. Работаешь с понедельника по субботу, в воскресенье выходной, вас вывозят в город там скупляетесь в супермаркете, гуляете. Оплата каждую субботу, единственное что, предупреждаю сразу, первую неделю ты не получаешь зарплату. Тебе ее платят на второй неделе. Неделя остается всегда, до полного расчета с тобой, когда ты уезжаешь с фермы.

— Я понял, принцип агентства.

— Да.

— Ай ди нужно? Сделать у меня стоит 70 фунтов.

— У меня есть, — соврал я, зная уже цену я не хотел платить даже на 10 фунтов больше. — Тогда определяйся, если согласен, то дальше я расскажу подробнее, где мы встретимся. Только не тяни с ответом, у меня уже 2 человека есть, когда наберу еще одного, то уже можно ехать.

— Понял, подумаю, позвоню.

Я как раз успел сказать последнее слово, когда разговор оборвался, деньги на карточке закончились. Я вернулся в магазинчик и купил еще одну карточку БТ, подошел к стенду.

Я переписал еще несколько номеров и отошел в сторону, ряды за мной сомкнулись.

— Что ищешь? — спросил меня парень лет 20, когда я отошел от стенда.

— Работу, — ответил я.

— У меня есть работа. Фабрика, стройка.

— Что за фабрика?

— За городом, сортировать овощи, фрукты. Почасовка, платят 5 фунтов в час, работаешь по 12 часов в день, выходной в воскресенье. В неделю выходит 360 фунтов, из них отдаешь 60 фунтов за жилье, там живешь в караванах, 300 твои деньги.

— Заманчиво.

— Платишь мне 450 фунтов за устройство, и я рассказываю, как туда попасть.

— 450 много.

— За ту работу? Это даром.

— Что там с хоум офисом?

— Нет там хоум офиса, за 150 фунтов я тебе сделаю ай ди, даже если случиться проверка, ты предъявишь мой ай ди, и спокойно будешь работать дальше.

Мы отошли в сторону и оказались одни.

— Слушай, — сказал я, — мне этот бред городят уже вторую неделю, ты хоть сам веришь в то, что рассказываешь?

— Что ты сказал?

— У тебя акцент, ты откуда?

— Я польский цыган.

— Хорошо говоришь по-русски.

— Учил в школе, но уже многое забываю, ты можешь повторить по медленнее, что ты тогда сказал?

— Я у тебя спросил, ты хоть сам веришь, в то, что говоришь?

— Конечно, ай ди у меня нормальное, место тоже. Не хочешь на фабрику, у меня есть стройки, туда устроиться дешевле, 300 фунтов. Но там и заработок ниже, в неделю 200 фунтов.

Я молча смотрел на него.

— Ты здесь сколько уже?

— Месяц, — соврал я.

— Работал?

— Да, в разных местах.

— Тогда ты знаешь, сколько стоит устроиться на работу, хорошую работу.

— Ты сам, чем занимаешься?

— Тоже работаю на стройке, получаю 200 фунтов, но их не хватает, поэтому подрабатываю здесь.

— Ладно, не буду тебя задерживать.

— Подожди, ну ты мне понравился, вижу человек хороший, давай на фабрику я тебя устрою за 350 фунтов, но это только если ты сразу согласишься.

— Нет времени.

— Фабрика та, что надо, у меня люди туда автобусами едут, желающих толпы. Туда попасть очень сложно, как раз освободилось 2 места, могу тебе 1 отдать. Это то, что тебе нужно.

— Я подумаю.

— Думай не долго, мест мало. А может, тебе квартира нужна?

— Все, давай, — махнул я рукой и пошел отсюда прочь, к станции метро.

Когда я вернулся Питер сидел на кровати.

— Чего веселый? — спросил я.

— Переписывался со своей девушкой.

— Как переписывался?

— В Интернет клубе, у них так дешево, час стоит 3 фунта, два часа 5, а если на всю ночь, то всего 4 фунта.

— Ночь со скольки?

— С десяти до шести утра.

— Да, дешево, — согласился я, — покажешь, где они находятся?

— Я завтра пойду днем, можешь со мной.

— Договорились, у меня осталось здесь 5 дней, надо их с пользой провести.

В субботу Питер повел меня в Интернет клуб, долго я там сидеть не собирался, мне главное было узнать, где он находится. В центре Оксворд стрит было большое помещение, где располагалось штук 300 мониторов. Что мне сразу бросилось в глаза, так это, то, что там не было системных блоков, только мониторы и провода, которые вели в закрытую комнату.

Я заказал 2 часа Интернета и прошел на указанное мне место. Клавиатура была английская, и русский в ней естественно забит не был. Я не был специалистом по Интернету, но методом проб и ошибок я смог найти русские газеты в электронном виде. Почитав новости, я полазил по разным сайтам.

Питер остался еще в Интернет клубе, а я направился в Хайд парк.

В субботу Оксфорд стрит была оживленнее, чем обычно, толпы людей вышли скупиться, отдохнуть после рабочего дня, вообще пройтись по центру города.

В Хайд парке я выбрал огромное дерево и, скрываясь от солнца под мощными кронами, присел, погрузившись в высокую траву. Вокруг было немного людей, чуть в стороне, в метрах 50, лежала парочка целующихся, они перекатывались по траве, смеялись, обнимались, что-то говорили друг другу, потом опять целовались. Создавалось впечатление, что им было вообще все равно, что происходит вокруг, сейчас они были в своем мире.

Я прилег на траву, подложив под голову руки и смотря сквозь листву на редкие проходящие лучи солнца.

Несмотря на весь шум Лондона, суету вокруг, именно в парках сохранялся маленький оазис природы, в котором еще можно было отдохнуть. Я походил по парку, а когда вышел из него, то у меня создалось впечатление, что я провел неделю в отпуске.

Я направился на улицу Пикадили и неожиданно встретил Питера.

— Питер, — окликнул я его.

Он оглянулся.

— О! Гуляешь?

— Да, что твоя девушка?

— Все нормально, скучает, так довольна, семья попалась хорошая, дети тоже.

Не хватает только тебя, — подумал я, но вслух спросил:

— Ты куда собрался?

— В Тайт галери.

— Это что такое?

— Ты там не был?!

— Нет.

— Это картинная галерея, там картины разных великих мастеров.

— Я тоже с тобой, ты не против?

— Пошли.

В Тайт галери мы вошли вдвоем.

— Я здесь уже был, — сказал Питер, — пойду дальше смотреть.

— Иди, — кивнул я, за то время что мы были вместе, я привык к тому, что Питер в общественных местах или сторонился меня, или всегда держал какую-то дистанцию. Меня это особо не раздражало, пусть он думает, что он ПОЛЯК, а я какой-то Украинец, главное, что он открывал передо мной вещи, которые я не знал. Что касается национальности, то на тот момент, разницы для англичан между ним и мной не было никакой, а то, что он считал, это было лишь его субъективное мнение.

Тайт галери это было что-то, я обошел ее всю. Здесь были представлены картины разных мастеров, начиная с глубокой древности, до наших дней. Не все мне понравилось, например картины Пикассо, или Дали, я не понимал вообще, по мне, это полный бред, и пусть критики пишут об этом что угодно, мол, новое искусство, шедевры художеств. Пусть убеждают богатых покупателей, что за эти полотна нужно отдавать сотни тысяч фунтов. Когда я увидел картины Микеланджело, которым уже несколько сотен лет, то это была реальная мощь, от этих полотен прямо шла энергетика, на них приятно было смотреть.

Аналогичное впечатление произвели и другие мастера, я не разбирался в художественном искусстве и поэтому всех не запомнил. Но, глядя на огромные картины, я понял, что означает имя. Мастера создавали «дышащие» картины, глядя на их произведения, я поражался, словно живым глазам, четкости человеческих лиц, красоте природы.

В воскресенье я побродил по Лондону, посмотрел архитектуру, прошелся по Оксфорд и Пикадили стрит, посидел в парке, понаблюдал за прохожими.

Погуляв по городу, я зашел в супермаркет электроники «Аргос», походил в нем, внимание мое привлек шахматный компьютер Каспаров. Его цена была 40 фунтов. Не долго думая, я приобрел его.

— Что купил? — спросил Питер, когда я вернулся к себе.

— Шахматный компьютер.

— Любишь играть в шахматы?

— Да, а ты?

— Я не очень хорошо играю.

— Давай сыграем?

— Давай.

Мы сыграли с Питером три партии, и я разгромил его в пух и прах.

После этого я изучил инструкцию к шахматному компьютеру и начал в него играть. Несмотря на свою миниатюрность, играть с ним было довольно сложно. Но в этом и был интерес, ведь учиться можно только у того, кто играет сильнее, чем ты.

В понедельник я позвонил по телефонному номеру, где делали ай ди за 60 фунтов.

— Алло?

— Я звонил вам в пятницу, по поводу ай ди, хотелось бы встретиться.

— У тебя есть фотография?

— Да.

— Тогда подъезжай к станции Мильэнд в пять часов, сможешь?

— Могу.

— Встретимся при входе, я буду в желтой футболке и синих джинсах, с рюкзаком.

— Хорошо.

— Меня зовут Игорь, тебя как?

— Саня.

— Все, давай, в пять я тебя жду, только не опаздывай.

Следующий номер был по поводу работы на ферме.

— Здравствуйте, я звонил по вашему номеру, по поводу работы на ферме.

— Да.

— Хотелось бы встретится, поговорить.

— Значит, смотри, могу встретиться вечером.

— Во сколько, и где?

— Часов в семь, на станции Эарл корт.

— Хорошо, я приду.

— Когда приедешь, набери меня по этому номеру я сразу подойду.

— Ладно.

— Меня зовут Олег, тебя?

— Саня.

— Все Саня, давай, увидимся.

— Давай.

Я пошел, куда глаза глядят, минут через сорок я оказался на небольшом рынке. Первое что мне бросилось в глаза это неподвижно стоящий мужчина. Он был весь покрыт какой-то белой краской и стоял словно статуя, смотря в одну точку.

Мимо прошла маленькая девочка, остановилась около него и что-то спросила у мамы. Та ей дала монетку и видно сказала бросить в его портфель.

Мужчина неожиданно медленно наклонился в ней и поменял позу.

Девочка засмеялась, кинула в портфель монетку и пошла с мамой дальше.

Около мужчины прошла группа японских туристов, несколько человек щелкнули фотоаппаратами. Мужчина стоял неподвижно, даже не отводя взгляд.

«Вот это выдержка, — подумал я, минуя его.

На рынке продавали грампластинки, диски, какие-то безделушки.

Я прошелся по рядам и последовал дальше.

Мне нужно было, что называется, убить время. К этому мне было не привыкать, если взять университетское время, то на лекциях я только этим и занимался. Помню первый раз, я прочитал надпись на столе в лекционной аудитории: ЗДЕСЬ БЫЛО ЗВЕРСКИ УБИТО ВРЕМЯ!

Как хорошо сказано, подумал тогда я.

В течение 5 лет, мы все, только и убивали время. Спустя 5 лет нас всех привели к некому знаменателю, углы талантов были сточены, богатые укрепились в своей значимости, отличники еще больше разочаровались в этой жизни. И если в первые годы они старались блистать знаниями, учить, что называется зубрить учебники и лекционный материал, то на последних курсах у них наступала некая прострация. Они напоминали космический корабль, который разогнался, следуя к какой-то цели, но вдруг, оказалось, что все изменилось, его прибытие уже никого не интересует, и он, не зная, что делать дальше, летел вперед по инерции.

Среди всех знакомых отличников, которые окончили школу с золотой медалью и поступили в институт, мне больше всего запомнился Володя.

В отличие от многих студентов с кем я общался, он до последнего твердил, что деньги роли не играют, связи дело второстепенное, и только своими мозгами можно чего-то добиться в жизни. Он был единственный, кто в это верил до самого последнего курса, и даже получив диплом, он не успокоился.

Чудеса начали происходить сразу после получения диплома. Студенты, которых он про себя считал тупыми, хоть и богатыми, неожиданным образом очень хорошо устроились на высокооплачиваемую, или престижную работу.

Володя, который сказал родителям, что он принципиально не хочет, чтобы они помогали ему в устройстве на работу, в течение 3 месяцев безуспешно пробегал по всему Донецку, пытаясь устроиться туда, куда он хотел сам.

Через пару месяцев мытарств, Володя, наконец, сломался, его родители помогли устроиться ему на работу, не туда, куда он хотел, но все же. Володя воспрял духом и вскоре представил своему начальнику план по сокращению 10 % персонала.

Володя был парень серьезный и скрупулезный, он читал много книг, особенно ему нравилась японская система. Он сам рассказывал мне, как целый ряд японских фирм имеет специальные ящики, куда рабочие кидают рацпредложения, их рассматривают, а потом, в зависимости от дельности их совета, им доплачивают премию к зарплате. Он восторгался тем, что таким простым и дешевым способом корпорации могли увеличивать производство и сокращать издержки.

Володя и к этому вопросу подошел серьезно, он подготовил целый доклад, с формулами, технологическими линиями которые необходимо приобрести, просчитал зарплату, все затраты, учитывал даже такое, что я когда прочитал это все, то сказал: ну ты блин гений, это вообще завал.

Володя гордился собой.

— Ну, видишь, ты уже год работаешь, а ничего не предложил своим.

— Да честно сказать, у меня на это мозгов бы не хватило, — признался я.

Вскоре Володя пришел, принес бутылку водки, пиво.

— Ты начал водку пить? — удивился я, Володя водку вообще не пил, а бутылки пива ему хватало на весь вечер.

— Начал.

Пил он в этот раз конкретно, но почти не опьянел. Он был в реальном шоке.

Володя сдал начальнику отдела рацпредложение, целый день он работал словно окрыленный, пока тот не вызвал его к себе в кабинет. Обозвал его хорошими словами, прочитал лекцию о морали и ответственности. Закончил словами: а куда мы денем 40 человек? Володя ответил, что и им можно будет найти работу. Всего несколько месяцев посидят дома. А за счет увеличения производства появятся как вакансии, так и свободные средства которые можно с умом вложить.

— Короче, вали отсюда, умник, — закончил начальник отдела, кидая доклад Володи в мусорную корзину, — и забудь, иначе я расскажу всем об этом. Представляешь, как ты после этого работать будешь в коллективе, который ты хотел сократить?

Володя все равно не сдался, он решил, что начальник отдела ему просто завидует и надо выйти на руководство. Те поймут и оценят…

Жизнь закрутилась, и виделись мы с Володей все реже. С ним мы случайно пересеклись на Пушкинской улице, он куда-то бежал.

— Привет! — обрадовался я Володе, — как дела?

— Привет, нормально, как у тебя?

— По-прежнему, работаю, звезд с неба не хватаю, в отличие от тебя, я помню как ты тогда…

— Я тоже уже не хватаю, — сказал Володя и как-то поник, — Я тогда проект придумал, но не успел с ним ни куда сунуться. В общем, это долгая история, она была еще до сокращения моего начальника отдела. На его место прислали молодого салобона, родственника директора. Этот дебил не знает ничего, задрочил всех нас так, что мы уже как собаки бешеные. Помню, перед своим уходом, Григорьевич мне сказал: не будь здесь умным, если хочешь работать долго, умных не любят. Директорам не нужен твой ум, для них главное, чтобы в их карман капало бабло, и при этом они ничего не делали, ни набирали подходящие кадры, ни обновляли производство, ни улучшали условия труда, ни вкладывали в предприятие ни копейки. Главное, чтобы им комфортно и вольготно жилось, а еще, чтобы так было вечно. Но ведь так не будет, кругом конкуренты, и лафа их скоро закончится, 10, от силы 15 лет, наступит крах, потому что нельзя только высасывать, нужно еще и давать.

Володя перевел дух.

— Знаешь, сказать по правде, когда его уволили, я радовался. Думал, ну вот пришел новый, молодой начальник, теперь начнется работа. Но… короче, Саня, работаю, нормалек все, ничего уже не пытаюсь изменить, даже не трачу на это время, пустое все, если им это не надо, мне зачем? Слушай, давай как-нибудь встретимся, а то я спешу.

Около одиннадцати я пришел в агентство, от которого работал и, поздоровавшись, присел.

— Я уезжаю из Лондона, — сказал я Жанет.

— На каникулы?

— Нет, вообще уезжаю.

— Когда?

— В среду, — сказал я.

— Хочешь получить деньги?

— Да.

Жанет порылась в своих бумагах, подошла к компьютеру.

— Мы должны тебе 132 фунта.

— Да.

— Я выдам тебе чек, ты знаешь, как по нему получать деньги?

— Нет.

— Вот банк, он находится буквально через 30 метров, заходишь к оператору и вручаешь чек. Он выписывает тебе квитанцию, ты расписываешься и получаешь деньги. Все понятно?

— Да.

Жанет выдала мне чек на 132 фунта.

— Спасибо вам большое, — сказал я.

Все произошло именно так, как она рассказала, я простоял минут 10 в очереди и, вручив кассиру чек, получил наличные.

Настроение у меня улучшилось.

Хоть здесь не кинули, — подумал я.

Вернувшись в квартиру около часа, я приготовил себе еду, и сытно пообедав, дождался Питера.

— Как учеба? — спросил я.

— Как обычно, у тебя как дела?

— Не знаю, встречаюсь вечером с людьми, там будет видно.

— Позвоню в агентство сегодня.

— Давай, я получил свои деньги.

— Что, сразу дали?

— Я сказал, что уезжаю в среду, она выписала чек. Ты знаешь, как получать деньги по чеку?

— Конечно, — удивился Питер, — а ты что не знал?

— Знал, — соврал я.

— За один день дала, ничего себе, тебе повезло просто, но я рисковать не буду, дней за 5 к ней приду.

— Слушай, мы нормально прожили вместе, может, сходим сегодня, или завтра, в паб, — предложил я, — пивка попьем?

— Я не пью, — категорично заявил Питер.

— Что, вообще ничего?

— Ничего спиртного.

— Ну, пива пару бокальчиков?

— Нет, спасибо, но ни к чему это.

— Как знаешь, — пожал я плечами.

В 16–00 я вышел из квартиры и направился к станции метро.

— Привет, — сказал Игорь.

Мы поздоровались за руку.

— Давай пройдемся, — сказал он, — давно приехал?

— Две недели назад.

— Почему до сих пор ай ди не сделал?

— Не надо было, а ты давно здесь?

— Да, скоро будет 4 года.

— Студент?

— Именно, ну давай.

Мы сели на лавочку, он положил рюкзак рядом с собой и вытащил блокнот. Вручив ему фотографию, я написал по-английски свою фамилию, имя, отчество.

— Ты работой не занимаешься? — спросил я его.

— Нет, у меня только ай ди.

Он спрятал блокнот и мое фото в рюкзак.

— Завтра можем встретиться, я свободен до 12–00.

— Давай часов в 10.

— Подходи сразу сюда, в 10–00 жду.

Мы попрощались, и я пошел направлению к станции Эарл Корт, на вторую встречу.

— Здравствуйте Олег, мы договаривались о встрече. Я на месте, — сообщил я в трубку.

— А, да, слушай, я минут через 15 буду.

Я вернулся на станцию и стал ждать, вскоре я увидел Олега.

— Привет, — сказал он, пожимая руку, — итак, что за работа тебе нужна?

— Ферма.

— Есть клубничная ферма, место хорошее, работа будет до ноября включительно, можно реально заработать. Стоит 190 фунтов, сумма включает проезд туда.

— Жить в вагончиках?

— Да, караваны, там на выбор, 4 человека, или по 2. Платишь 25 фунтов за караван, 5 фунтов в неделю стоит один раз выехать в город скупить продукты. Если не хочешь ехать, не едь, запасись продуктами на 2 недели, и нет проблем. Оплата за собранный ящик, чем больше соберешь, тем больше получишь. Сейчас сезон, поэтому 250 фунтов заработать можно свободно.

— Я понял, — сказал я, что-то мне не понравилось во время разговора с ним.

Глядя на Олега, у меня создалось впечатление, что он что-то недоговаривал.

— Ты решил уже?

— Я подумаю.

— У меня 2 человека уже есть, если ты сейчас говоришь да, то платишь мне 50 фунтов залога, а уже завтра утром едешь на ферму с теми двумя. По прибытии, когда тебя поселят, платишь остальные 140 фунтов.

Предложение было заманчиво, но завтра я только получал ай ди.

— Как там работать?

— Утром выходите в поле и собираете до часов двух, потом отдыхаете, едите, что вы там делать будете, сами решаете, а в четыре, или пять часов снова возвращаетесь на поле и работаете часов до шести, семи. Так с понедельника до пятницы, в субботу работаете с утра, до часов трех. В воскресенье выходной.

— Понятно.

— Так что ты решил?

— Подумаю.

— Думай быстрее, там всего 4 места осталось, сейчас ко мне позвонят, согласятся на те условия, что я тебе рассказал, и твой поезд ушел. Все фермы уже переполнены, потом не попадешь.

— Мне надо посоветоваться, у меня еще есть друг, если он захочет, то тогда нас будет двое, — соврал я.

— Почему он тоже не приехал?

— Не захотел.

— У меня есть и в Лондоне работа, но ты не тяни с этим, здесь хорошие места на расхват.

— Мы подумаем, и если что я позвоню.

Пока я ехал обратно, все вспоминал наш разговор. Я не мог понять, что именно мне не понравилось, что было не так? Вроде он все нормально объяснял, но чутье мне подсказывало, не связывайся с ним.

Я вышел на своей станции, купил в ларьке карточку БТ, у меня оставался еще один телефонный номер, где тоже предлагали клубничную ферму за 140 фунтов.

Я посмотрел на часы, было 20–45, звонить сейчас было поздновато. Я решил позвонить завтра, сразу, как только ай ди окажется у меня на руках.

Олег аккуратно достал из рюкзака ай ди, оглядываясь по сторонам.

— Давай деньги.

Я отдал ему 60 фунтов, беря в руки ай ди и пробуя пальцами бумагу, смотря на печати.

— Специальная бумага, — сказал Олег, — насчет этого не беспокойся, печати тоже из хоум офиса. Для фермы, стройки, некоторых фирм в Лондоне прокатит.

— Почему некоторых?

— Потому что можно сделать оригинальное ай ди, на того, кто действительно сдался и получил эту бумагу. Там будет стоять его номер и его фамилия, только твоя фотография. Бумага тоже будет высшего качества, печати, но ты готов заплатить за такое ай ди 600 фунтов?

— Нет.

— Кроме того, если тебя с ним хлопнут иммиграционные службы и проверят по компьютеру его подлинность, то тебя еще ждет тюрьма за подделку документов. Получишь лет пять, как пить дать. В твоем случае, это, оптимальный вариант цена качество. Для многих агентств в Лондоне, эта бумага подойдет, но не суйся с ней куда попало.

— В общем, если хоум офис с ней хлопнет, то это не поможет?

— Поможет, бумага оригинальная, печати тоже, главное чтобы они не стали пробивать тебя по компьютеру.

Я завернул ай ди в трубочку.

— Ну все, удачи.

— Спасибо, тебе также.

Я подошел к ближайшей телефонной будке и позвонил по последнему номеру, который у меня еще оставался.

— Звоню по вашему объявлению по поводу работы.

— У меня есть стройки в Лондоне, или фермы.

— Сколько стоит ферма?

— 160 фунтов.

— Чем заниматься? — спросил я, про себя подумав, что цена уже увеличилась на 20 фунтов, раньше было 140, теперь 160.

— Собирать клубнику, живешь в караванах, это такие трейлеры-вагончики. Платишь за них 25 фунтов в неделю.

— Сколько получается заработать в неделю?

— Как будешь работать, например, недавно отвез знакомых девушек, звонил им. За первую неделю они получили по 250 фунтов каждая. Это уже с учетом платы за караван.

— Нам надо встретиться где-то, чтобы вы подробнее рассказали?

— Если тебя все устраивает, встречаться не обязательно, мы договариваемся на определенное время, ты подъезжаешь туда, и я везу тебя на машине. Кстати, ай ди у тебя есть?

— Да.

— Помимо денег, это самое главное.

— Как там работать?

— С утра, часов с семи и до двух, потом вечером, если хочешь, это по желанию, с четырех, до восьми.

— А хоум офис там бывает?

— Ферма в глуши, тихое местечко, вас там не так уж и много.

Разговор с ним мне понравился, он ни разу не сказал, что он мне делает великое благо, с ним не нужно было встречаться, то есть человек, тебя даже не зная, верил тебе на слово. Он не говорил, что мест мало и мне нужно торопиться.

— Я согласен, — сказал я, — когда мы встретимся?

— Троих я уже сегодня отвожу, ты не успел. Сегодня у меня есть один человек, ты будешь второй, подождем еще одного и поедем. Но в любом случае, давай точно договариваться на четверг.

— Давай.

— Значит, подъезжай к семи часам на станцию Миль Энд. Там жди меня на автобусной остановке. Оттуда я отвезу вас на ферму.

— В семь утра в четверг буду.

— Меня зовут Стас, тебя как?

— Саня.

— Все Саня, до четверга, только просьба, не опаздывай.

— Не опоздаю, — заверил я его, — до четверга.

Положив трубку, я направился к станции метро, пока все складывалось благоприятно, как раз в четверг мне нужно было покинуть квартиру и я уезжал на новую работу.

Вернувшись, я поел, отдал Питеру ключи и пошел на выход.

— Ты куда? — спросил Питер.

— Пойду, прогуляюсь, ты не хочешь?

— Нет, поищу еще работу.

— Давай.

— Что у тебя с работой?

— В четверг уезжаю.

— На ферму?

— Да.

— А я, наверное, все-таки пойду на стройку, не могу здесь найти ничего приемлемого.

— Здесь, мне кажется, вообще сложно найти что-то подходящее, или урывками работаешь, или на мизере сидишь.

Я двинулся в центр, зашел в парк, посидел на лавочке, потом полежал под деревом. Сходил в Тайт галери, я отдыхал, никуда не спешил, ничего не искал.

Вечером я обратился к Питеру.

— Как ты сам вообще настроен? Деньги свои, наверное, все уже потратил?

— Почти все, — согласился Питер, — как раз когда закончу обучение, ничего не останется, почему срочно нужно искать работу.

— Стройка тебя не спасет, пойдешь работать туда, не сможешь учиться в школе, к тому же, я разговаривал с людьми, не такие там и высокие заработки.

— Фунтов 200 в неделю?

— Не будет, 150 потолок.

— Может, есть, где побольше.

— Мне 3 человека предлагали устройство на стройку и оплату называли эту, значит, что и этого могло не быть.

Питер задумался.

— Времена, когда я ничего не знал, прошли, — продолжил я, — здесь очень тяжело с работой. Стройка не сильно тебя поддержит на плаву, 150 фунтов минус 45 квартира, пусть 25 еда, 20 проездной, остается 60 фунтов, если ты еще хочешь учиться в школе, то тебе надо платить за обучение. Замкнутый круг, думаю, через неделю ты тоже сядешь, все просчитаешь и станешь перед выбором, либо бросать учебу и работать, чтобы хоть что-то вернуть из того, что ты потратил, или вернуться в Польшу.

Питер улыбнулся.

— Возможно.

— Чего улыбаешься?

— Я с тобой живу уже больше 2 недель, хочу сказать, что ты очень быстро осваиваешься на новом месте и быстро обучаешься. Раньше ты учился у меня, теперь я временами прислушиваюсь к тебе.

— Так и должно быть, наша задача здесь выжить, а для этого мы должны использовать все возможности.

— Да, — кивнул Питер и, помедлив, добавил, — у нас принято считать вас недалекими, понимаешь?

— Нас, это украинцев?

— Да, у нас много о вас историй разных, мы сталкиваемся с вами. Трудно понять многие вещи, они объяснимы только с той точки зрения, что вы глупые, или отсталые.

— Ну, приведи хоть один пример.

— Например, на наших полях работают ваши люди, а потом мы же продаем этот товар вам, в то время как вы, имея свои плодородные почвы, их не используете по назначению. Вы нищие, обогащаете нас, это можно объяснить только вашей глупостью.

— А у вас, что не так?

— Нет.

— Да ладно, у вас так Германия, как у нас Польша.

— Это неправильный пример.

— Разницы нет, Питер, для немцев вы то, что для вас украинцы, поэтому какая разница? Я начну с Украины, у нас за 11 лет не построено ни одного нового города, ни одного крупного завода, да что там завод, ни одного объекта государственного значения. Миллионы украинцев выезжают из страны. Теперь скажи, разве в Польше не тоже самое?

— Нет.

— Питер, но только не ври мне, пожалуйста.

— Ладно, это есть и у нас, но Алекс, это временные трудности, скоро мы будем жить лучше.

— Когда?

— Не знаю, — пожал плечами Питер, — у Поляков есть великая цель, вступить в Евросоюз, когда придет это время, я действительно буду счастлив. Думаю, нам всем станет легче, страна будет богаче, появятся новые возможности для молодых.

— Помню, как один мой знакомый сказал: мои родители раньше говорили, может, вы будете жить лучше, чем мы, теперь они молчат, я смотрю на то, что меня окружает, и спрашиваю себя, а что потом, я скажу своему ребенку?

— После вступления в Евросоюз, у поляков таких мыслей не будет.

— Поживете, увидите.

На следующий день я вышел вместе с Питером, ключи, оставив ему.

В этот день я немного изменил маршрут, прошелся по новым местам.

Вернулся я в квартиру часа в четыре, дверь мне открыл Питер.

— Ты не ушел на работу? — спросил я.

— Я зашел в пару агентств, завтра пойду на работу.

— На долго?

— На 2 дня, по 10 часов.

— Что платят?

— Четыре пятьдесят.

— 90 фунтов, ну как раз тебе хватит обеспечить себя самым необходимым на неделю.

— Да только на это и хватит, — грустно сказал Питер, и немного помедлив, добавил, — может, мне тоже поехать с тобой на ферму?

— Давай, там как раз не хватает одного человека.

— Да, я шучу.

— Я знаю, ты и хочешь, понимая, что там реально заработать, но боишься.

— Это оправданный страх, тебе нужно отдать долг, у тебя нет выхода. Мне рисковать нет смысла, если меня возьмет иммиграционная служба, то мне поставят штамп в паспорте, я тогда несколько лет не смогу ездить по Европе.

Вечером мы опять заговорили о политике, в этот раз Питер восторгался тем, как сейчас живут немцы.

— Они проиграли первую мировую, потом вторую, страна была полностью разрушена, и вот теперь они снова стали первыми в Европе. Какой у них уровень жизни, какая экономика. Немцы это великий народ, у них есть чему нам поучиться.

— Ну, может и так, — согласился я, — только опять же, немцы создавались американцами как оплот в Европе для сдерживания СССР, поэтому туда рекой лились доллары. Сколько сейчас Германия должна Америке?

— Я не знаю, но немцы имеют достаточно средств, чтобы расплатиться с Америкой.

— Зная немного историю, позволю усомниться в этом, план Маршала отнюдь не предусматривал того, чтобы страны бравшие кредит потом спокойно могли по нему расплатиться.

— Другие могли и не расплатиться, но это не касается немцев.

— Что ж, ты был там, я нет, точно я этого не знаю, поэтому спорить не буду. Возможно, немцы первые кто смог надуть в этом плане американцев. Но честно тебе сказать я в этом сомневаюсь. Американцы не для того дают деньги в долг, чтобы их вассалы подымали голову, смотря с улыбкой на солнце, наоборот, чтобы те уже больше никогда не видели света белого.

— Я не заметил, что немцы не видят света белого, скорее наоборот, средний немец живет богаче, чем наш богатый поляк. Если сделать сравнение с Украиной, то ваш богатый живет как средний украинский поляк.

— Да прям таки, ты знаешь, как живут наши богатые, что ты это утверждаешь? Да средний немец, даже не мечтает жить как наши богачи. Наши богачи по своему уровню и растратам будут не ниже твоих немецких богачей.

— Ну, это невозможно, — улыбнулся Питер.

— Правда? Твой богатый немец получает свой миллион евро в год, экономит на всем, чтобы вложить эти деньги с толком. А наш, получил миллион долларов, прикупил себе завод тысяч за шестьсот, а на остальные гуляет. Проходит год, завод уже стоит 10 миллионов, да и он теперь получает не миллион, а 2.

— Ваш завод не будет стоить как одна германская фабрика, поэтому сравнивать богачей двух стран глупо. Это разные весовые категории.

— Важно не то, сколько у тебя денег, а как ты ими распоряжаешься. Безусловно, немцы богаче, и их олигархия не сравниться с нашей.

— Вот, об этом я тебе и говорю.

— Ну, для вас немцы это то, что для многих наших американцы. Вы готовы быть хоть рабами, только бы быть с ними.

— Мы не рабы, и ими не хотим становиться. К тому же, ты бы не хотел, чтобы Украина жила как Германия?

— Хотел бы.

— Вот и я хочу, а что касается цены, то она всегда высока.

Вечером я собрал сумку, поставил на утро будильник.

— Знаешь, Питер, — сказал я, — я хочу тебя поблагодарить. Спасибо тебе большое, первое время в Лондоне я смог прожить только благодаря тебе.

— Пожалуйста, — ответил Питер.

— Да и так, общение с тобой было приятным. Я пожелаю тебе, чтобы у тебя все сложилось с твоей девушкой. Если это твое, оно будет твоим, если нет, то не стоит и расстраиваться.

Питер, похоже, был тронут моими словами.

— Не за что, мне тоже было приятно с тобой общаться. Признаюсь, не думал, что жизнь с украинцем может быть такой познавательной. Пусть и у тебя все сложится в Англии.

Приблизившись к остановке, я увидел мужчину лет 35, с большой сумкой.

— Говоришь по-русски? — спросил я по-английски.

— Говорю, — ответил он по-русски.

— Ты тоже на работу?

— А ты тот второй, за которого говорил Стас?

— Да, меня зовут Саня.

— Я Юра.

— Откуда ты?

— Из Беларусии, Минск, а ты?

— Из Украины, Донецк.

— Ты через кого устраивался?

— Через Стаса, а ты?

— Через Олега, сколько тебе сказали платить?

— 160 фунтов, а тебе?

— Я ему 30 фунтов отдал и еще Стасу должен 160, ай ди они тебе делали?

— Нет, сам, за 60 фунтов.

— Мне в 90 обошлось, охренеть, 60 фунтов подарил Олегу.

— Я звонил по разным телефонам, выбрал оптимальную цену.

— А кто тебе телефоны дал, фирма?

— Нет, на Равенскорт парке там из объявлений взял.

— Я не знал, что там такое есть, сколько ты уже здесь?

— Пошла третья неделя, а ты?

— Да я только приехал, 3 дня назад, пожил в гостинице, а ты где жил все это время?

— На квартире, мы с поляком снимали комнату в центре Лондона.

— Ты работал?

— И работал, и учился даже.

— Почему на ферму решил ехать?

— Деньги нужны, а здесь они быстро заканчиваются.

— Ты тоже должен?

— Ага, ты сколько?

— Штуку, ну, может, еще пару сотен накину, если за 2 месяца не отдам, а ты?

— Был чуть больше 1000, сейчас полторы.

— Слушай, такой вопрос, у тебя деньги есть?

— 260 фунтов, из которых 160 отдам за устройство на ферму. А что?

— Да у меня голяк полный, а Стасу надо заплатить за бензин, Олег сказал что немного, но у меня всего 170 фунтов в кармане, 160 отдам, останется 10, ты, если что, сможешь заплатить за меня?

Я пожал плечами.

— Заплачу.

— Ты не волнуйся, как только заработаем, я отдам.

— Да я не волнуюсь, ты не знаешь, мы вдвоем, поедем, или втроем?

— Олег говорил, что нас будет трое. Ты здесь дольше, чем я, не слышал, что говорят за фермы?

— Слышал, заработать можно, но опасно, периодически их бомбит хоум офис.

— Ну, это и мне говорили, но Олег сказал, что там у них чистые фермы, хоум офис их не хлопает.

— Не знаю, приедем, все увидим.

Юра посмотрел на часы.

— Что-то Стас опаздывает, Олег говорил, смотри, не опаздывай, а уже 8–10. Не могли же нас кинуть?

— Ты же не платил деньги еще?

— Платил, Олегу 30, ай ди 90.

— Заранее?

— Но он сказал, давай 120 фунтов, а завтра Стас тебе отдаст ай ди, когда на ферму приедешь. Что ты так смотришь?

— Я не давал деньги, пока свое ай ди не увидел и не получил его в руки.

Юра заметно занервничал.

— Что, думаешь, могли кинуть на 120 фунтов?

— Здесь все может быть, это я тебе точно скажу.

— Позвонить Олегу, у тебя есть карточка?

— Да, БТ.

— Дашь, я наберу Олега по телефону.

Не успел Юра отойти, как около остановки остановилась машина, и из нее вышел парень лет 30, с бородкой.

— Привет, — сказал он по-русски, — извините, что задержался, я застрял в пробке.

Мы поздоровались за руку, он открыл багажник, и мы погрузили свои вещи.

— Ты Юра, а ты Саня.

— Да.

Стас огляделся.

— Третьего нет?

— Нет, мы сами.

— Значит, не стал ехать, ну ладно, садитесь.

Юра сел на переднее сиденье, рядом с водителем, я назад.

Стас завел машину, и мы поехали.

— Откуда ты? — спросил Стас Юру.

— Из Белоруссии, Минск, а ты сам откуда?

— Украина, Киев.

— Ты Саня откуда?

— Украина, Донецк.

— На ферме много наших, — продолжил Стас, — есть литовцы, поляки, но в основном украинцы. Я за месяц привез туда 15 человек. Сразу скажу, будете работать, будете нормально получать. Еще просьба, поскольку я вас привез, то, я как бы за вас отвечаю перед фермером. Поэтому ведите себя там нормально, не порите бока.

— Мы не для этого туда едем, — заметил Юра.

— Хорошо, английский знаете?

— Нет, — ответил Юра, — я работал в Германии, знаю немецкий.

— Я немного знаю, — сказал я.

— Хорошо, вам тогда будет проще. Жена у фермера полячка, зовут Мария.

— О, польский я знаю! — воскликнул Юра.

— Тоже работал в Польше?

— Нет, у нас с ними граница, поэтому мы периодически туда ездим, то продать, то купить. Да и не сложный польский. Жена фермера ничего хоть?

Стас улыбнулся.

— Нормальная, не сказать что красавица, но, ты что, приставать к ней будешь?

— Нет, мне работать надо.

— Вот и я о том, же, мы приедем, я отдам ваши ай ди фермеру. Ты Саня, кстати, не забыл про ай ди?

— Нет.

— Фермер вас поселит в караван, это такие домики на колесах, будете жить там. Внутри, в зависимости от каравана, может быть душ, туалет, обязательно холодильник. Условия сносные, но на фермах лучше не бывает. Работаете с 6 утра и до 2 дня, перерыв до 16–00, потом снова на поле, там как получается, до восьми, до девяти.

— Ничего себе график, там постоянная работа.

— Да, постоянная, заработать можно, я думаю, что вы так будете работать до октября точно. Потом все равно на ферме будет работа, то на полях, пересадка клубники, накрытие пленкой теплиц, то еще что-то, там уже будет почасовая работа.

— Что с хоум офисом в этом районе? — спросил Юра, — а то все пугают.

— Когда мы приедем, то вы увидите в какой мы глухомани. Я уже 2 года работаю с этой фермой и ни разу прецедента с хоум офисом не было.

— А вообще на фермах часто ловят?

— Везде ловят, вы думаете в Лондоне меньше нелегалов? Да там каждый четвертый нелегал, ловят везде, у них план, например 200 человек за месяц. Они его выполнили и дальше работают. Нелегалы та не только наши, бывший СЭВ, еще есть индусы, негры, китайцы, азиаты.

Мы проехали какое-то время молча, потом Стас продолжил:

— На ферме лучше не бухать, вести себя нормально, в случае чего фермер вызовет полицию, и те отправят куда надо. Это я сразу говорю, чтобы вы знали. Раз в неделю автобус везет вас за продуктами, это стоит 5 фунтов с человека. Вас привозят в город, дают 4–6 часов, чтобы вы погуляли по городу и скупились. На ферме много студентов из Украины и Литвы, поэтому фермер иногда организовывает выездные экскурсии, в разные города, находящиеся рядом. Это по желанию, хочешь, едешь.

— А что студенты здесь делают? — спросил я.

— Они из сельскохозяйственных вузов, там есть две организации Хопс и Конкордия, они отправляют иностранных студентов на практику сюда. Те живут здесь, работают, смотрят страну. Своего рода обмен опытом.

— Прикольно и на сколько они приезжают?

— На каникулы, три-четыре месяца. Значит, смотрите, фермеру проблемы не нужны, поэтому никто из вас не говорит, кто вы есть на самом деле. Вы рефуджы, приехали в Англию и сдались, просидели на социале полгода, а потом начали работать. Запомните это, никто на ферме не должен знать, что вы нелегалы. Выучите адрес на айди, в случае чего это ваше место жительство в Лондоне. Повторяю, никто не должен знать кто вы, ни студенты, ни уж тем более, кто-то другой. Договорились?

— Да.

— Если на ферме возникают какие-то проблемы, там у них есть супервайзер, обращайтесь к нему, он поможет, подскажет. Так в целом все, если есть вопросы, задавайте.

— На сколько тут можно питаться? — спросил Юра.

— Как будешь есть, можно и на 20 прожить, а кому-то и 100 не хватает. Зависит от супермаркета, один дешевле, другой дороже, ну и от твоих предпочтений, конечно.

— Как домой переслать деньги?

— Два способа, один через банк, это Вестерн юнион или Моней грамм. Они берут свой процент от суммы, причем он немалый. Заходишь в банк, заполняешь анкету, отдаешь деньги с анкетой оператору, она дает тебе код, и твои уже через 10 минут могут получить деньги в любом отделении банка Белоруссии, где есть Вестерн юнион, или Моней грамм.

— Так быстро?

— Да, удобно и надежно, зато дорого. Второй способ это по письму. В Англии можно послать письмо и самостоятельно застраховать его на большую сумму. Смысл в чем, ты влаживаешь в письмо, например тысячу фунтов, но так, чтобы они не просвечивались на свету. Заклеиваешь конверт и идешь на почту, там страхуешь письмо на 2000 фунтов, платишь за это несколько фунтов, и они его посылают как застрахованное. В случае если твои при получении его на почте обнаружат, что его вскрывали, они составляют акт и тебе выдадут 2000 фунтов. Поскольку платить будет твоя страна, поэтому за этими письмами очень большой контроль.

Стас немного помолчал, потом добавил:

— Но я бы лично не стал рисковать своими деньгами, посылая их таким образом. Пусть я потеряю 100 долларов, но зато я точно буду уверен, что мои деньги дойдут до адресата, а там дело ваше.

— Как расслабляются на ферме?

— Никак, может фермер от силы раз в месяц вывезет вас на дискотеку, это максимум. А так, каждый по-своему, да у вас и времени особо веселиться нет, если работаешь шесть дней в неделю, в воскресенье едешь за покупками, то времени попросту не хватает ни на что.

— В чем там работать?

— Резиновые сапоги самое основное, дальше обычная одежда, которую не жалко.

— У меня нет сапог, — сказал Юра.

— У меня тоже нет, — произнес я.

— На дороге мы их не купим, это надо ехать в супермаркет, сегодня четверг, на работу вы выйдете завтра и послезавтра, на 2 дня вам фермер даст сапоги, а потом, когда выедите в город, там возьмете свои размеры.

— Если плохая погода, тогда что?

— Здесь нет плохой погоды, при дожде, собираешь клубнику в теплице, она накрыта пленкой, все остальное не мешает собирать клубнику и без теплиц.

Через 3 часа мы приехали на ферму. Стас остановился на асфальтированном участке перед ближайшим караваном.

— Ну, мы приехали, — сказал он, — давайте деньги. Значит, как и договаривались по 160 фунтов и 20 фунтов за бензин.

Юра дал 160 фунтов, я заплатил 180.

— Ай ди нужно? — спросил я.

— Конечно, давай. Ждите меня здесь, я сейчас приду.

Мы вышли с Юрой из машины.

— Что скажешь? — спросил меня Юра.

— Пока ничего.

Минут через 20 пришел Стас.

— Не могу найти фермера, видно на поле уехал, — он набрал мобильный номер, но телефон не отвечал, — ладно, ждите.

Вскоре он вернулся с женщиной лет 37, у нее были светлые волосы и милое лицо, фигура немного полновата.

— Это Мария, — представил нас Стас, — жена фермера, она проведет вас в караван. На этом все.

Мы вытащили сумки из машины.

— Ну, все, удачи вам, давайте.

Он завел машину и поехал обратно.

Мы последовали за Марией.

— Говорите по-английски? — спросила Мария.

— Да, — ответил я.

— А я по-польски говорю, — сказал Юра по-польски.

— Очень хорошо, — улыбнулась Мария.

Она привела нас к большому каравану, мы зашли в него. Там было 2 закрытых дверями комнаты и просторная зала с 2 кроватями.

— Располагайтесь пока здесь, — сказала она по-польски, — на выходные у нас освободится один караван, и вы можете перейти туда. Завтра вы готовы выйти на работу?

— Мы можем и сегодня.

— Тогда в 16–00 вместе со всеми пойдете на клубнику, рабочая одежда у вас есть?

— Конечно, только сапог нет.

— Пойдем, посмотрим, что есть у нас.

Мы последовали за Марией и по ходу прошли около пластиковых туалетов.

— Это туалеты, — сказала Мария, — вон там душ.

Мы остановились около большой пристройки.

— Выбирайте, — сказал Мария.

Здесь на небольшом участке лежало несколько пар резиновых сапог.

— В 16–00 вы пойдете с остальными на работу. Завтра в 6–00 вы должны уже быть на поле, там вам все расскажут. Если будут какие-то вопросы, обращайтесь к супервайзеру. В субботу, после работы вы получаете деньги. Первую неделю вы работаете, а зарплату получаете на следующую. Так будет до тех пор, пока вы не скажете что уезжаете, тогда под конец вашей рабочей неделе вы получаете полный расчет.

— Ясно, — сказал Юра.

Она ушла, а мы начали выбирать сапоги. Подыскав свои размеры, мы вернулись обратно в караван.

— Надо пожрать что-то, — сказал Юра, — сегодня уже выходим на работу в четыре, а сейчас час, у нас в запасе три часа. У меня осталось две банки тушенки.

— У меня есть булка хлеба, а так я немного набрал еды, все-таки нам 3 дня еще жить до того, как нас вывезут в город.

После 15–00 начали возвращаться люди, и пустое поселение закипело жизнью. В нашем караване жили литовцы. Четыре человека, двое в каждой комнате. Сразу было видно, что они не очень рады еще двум людям в их караване.

— Мы к вам на пару дней, — сказал Юра, после того, как мы познакомились.

Похоже, что их эта новость обрадовала.

Сразу, после того как литовцы поели Юра начал расспросы:

— Пацаны как работа?

— Нормально.

— Сколько платят?

— По-разному.

— По-разному это сколько?

— Сколько получается.

— Ты че блин, ответить нормально не можешь?!

— А что ты хочешь?! Сколько заработаешь, столько и получаешь, работаем с утра до вечера. Заработок у всех разный.

— Ну, ты сколько получаешь?

— Какая тебе разница, сколько я получаю, что заработал все мое. Бывает больше, бывает меньше. Здесь не принято спрашивать, понимаешь?

Юра такого ответа не ожидал.

— Ну ладно, не хочешь говорить не надо.

Я молча наблюдал за этой сценой. Было видно, что Юру такое отношение задело, при других обстоятельствах, возможно, он бы отреагировал иначе, но здесь необходимо было поддерживать приличие. Поэтому Юра молча сел на свою кровать, глядя в окно.

Неожиданно он подорвался и приоткрыл окошко.

— Володя!

— Юрка!

Юра выбежал из каравана к мужчине лет 40. Они поздоровались, обнялись.

— Ты тоже здесь работаешь? — спросил Юра.

— Да, уже неделю.

— Сам?

— Нет с Виталей.

— А он где?

— Слушай, мы сейчас поесть пришли, тебя здесь поселили?

— Да, я с украинцем приехал.

— Давай мы вечером до вас зайдем, после работы. А то мы еще не ели.

— Хорошо, после работы заходите. Мы тоже после обеда идем на работу.

— О, так давай, мы зайдем за вами.

— Договорились, ждем.

— Все, давай.

— Это наши пацаны, — сказал он мне, когда вернулся, — они уехали из Белоруссии чуть раньше, вот они нам все и расскажут.

— Ну, вы нашли, где встретиться.

— Класс, хоть наши здесь есть.

— Кстати, — негромко сказал я, — знаешь, что у меня?

— Что?

Я порылся в сумке и приподнял бутылку водки перцовую.

Юра прямо аж на месте подскочил.

— Ну, ты даешь, сохранил.

— Конечно, в холодильник положим?

Юра взглянул на общий холодильник и тихо сказал, с литовцами пока у нас не срослось, бутылку положить в холодильник можно, а вдруг она исчезнет, когда мы придем с работы, кого нам тогда винить? А уж перцовая украинская горилка отменного качества в Англии ценна для всех, будь ты литовец, белорус или украинец.

— Спрячь, — тихо заключил Юра, — вечером придем, положим. Надежнее будет.

В 15–50 за нами зашли белорусы.

— Саня! — представился я, протягивая руку.

— Володя!

— Виталя!

— Ну, пошли пацаны, — сказал Володя, — сегодня будем собирать клубнику. Вчера была почасовка, сегодня до обеда мы недобрали поле и теперь надо его закончить.

— Что значит почасовка?

— В час платят по 3 фунта, вчера мы натягивали пленку.

— А так, сколько получают здесь?

— Мы еще не знаем, после завтра будет первая зарплата, первую же неделю тебе не платят. Когда мы приехали, то работали только с шести утра до двух, потом до трех. На этой неделе уже попер урожай, и мы работаем даже вечером. Так что вы вовремя приехали.

Мы подошли к полю клубники.

— Делайте как мы, — сказал Володя.

Я и Юра последовали за ним к большой куче сложенного картона. Схватив сразу 2 картонки, Володя начал их загибать по контурам, в результате чего получился ящик. Сделав 2 ящика, мы положили во внутрь 8 пинеток, находящихся в коробках, второй ящик остался пустой.

— Занимайте ряды, — скомандовал Володя, — и собирайте по краям клубнику. Хорошая идет в пинетки, плохая и гнилая в другой ящик. Клубника должна чуть выступать из пинетки. Когда наполняешь ящик идешь к супервайзеру, говоришь свою фамилию и записываешь ящик. Сам запоминай и следи, чтобы они тебя записали. Пропустишь ящик, они потом отморозятся и тебе его не засчитают. Поняли?

— Да, — ответил Юра.

Мы с Юрой стали на корточки и начали собирать клубнику между двух рядов. Конечно, за всеми нам было не успеть, люди нас быстро обогнали. Как я не старался в этот вечер, но быстро у меня не получалось. Все же мне удалось собрать 10 ящиков маленьких и один большой.

В этот день Юра собрал больше меня на 4 ящика. Под конец он заметно увеличил скорость, мне это не удалось.

— Ящик стоит 1,40 фунт, с испорченной 2 фунта, — говорил Володя, — мы считали, если хорошо собирать то за один день можно отбить караван и неделю еды, тогда 5 дней остается работать на себя.

— Ну, это неплохо, — заметил Юра.

Мы подошли к своему каравану.

— Ну что минут 30, и мы вас ждем, — сказал Юра.

— Договорились.

Бросив водку в морозилку, мы схватили полотенца, и пошли с Юрой в душ. Как оказалось, желающих там было много только в одну кабинку, с горячей водой. Соседняя пустовала, в ней не работал обогреватель, и там лилась ледяная вода.

— Я в холодную, — сказал Юра и исчез за дверью.

На это многие посмотрели с интересом. А когда Юра еще начал распевать под ледяной водой песню, наверное, таким образом, борясь с холодом, то некоторые вообще начали посмеиваться.

Из человек пятнадцати 6 были девушки, остальные парни. На вид им всем было от 20–30 лет. Я сразу выделил 2 реально симпатичных девушек, даже в этих условиях, после работы, не накрашенных, без причесок. У одной были светлые волосы, тонкая фигура, красивое лицо. У второй были темные волосы, она была чуть полнее, но именно в норме, обе были среднего роста.

— Идешь? — спросил Юра выходя.

— Иду, — ответил я.

Конечно, душевая кабинка, после Лондонской квартиры оказалась крайне бомжатской. Пластиковые стены были грязные, деревянный стеллаж на полу прогнил, вода, даже холодная, текла то большой струей, то маленькой.

Песни я не пел, но пока мылся ледяной водой, то мне показалось, что я сейчас прозрею. Зато после такого душа я не почувствовал никакой усталости сегодняшнего дня. Я вышел из душа заметно посвежевшим.

Так получилось, что литовцы куда-то ушли.

Володя и Виталий принесли бекон и яйца. Мы подогрели тушенку, вбили туда яйца. Быстро приготовив ужин, организовали скромный стол и достали бутылку водки.

— О! Водка! — обрадовались Володя и Виталий, беря бутылку, — Украинская! Твоя Саня?

— Да, 3 недели держал.

— Молодец, нас ждал.

Встал вопрос стаканов, у нас, их было всего 2.

— Давай у литовцев возьмем, — сказала Юра.

— Не надо, — покачал головой Володя, — я схожу.

— Я у них спрашиваю о заработке, — рассказал Юра, когда Володя ушел, — он мне что-то лепечет, типа не знаю, не скажу, здесь так не принято спрашивать.

— Ты с ними не сильно ругайся, — предупредил Виталий, понизив голос, так что мне пришлось даже наклониться, чтобы его услышать, — здесь 3 супервайзера, литовец Йонес, поляк Юрек и полячка Анна. Все они мудачъе, вечно лезут с тем, как мы собираем. Сегодня этого еще у вас не было, а так, приношу ящик, с нормальной клубникой, меня она запарывает и заставляет идти добирать. Поляк, или литовец приносит почти пустой, ему засчитывают ящик.

— Что, серьезно?

— На днях увидишь. Поэтому не сильно ругайся с ними, правды здесь нет, жена фермера знаешь кто? Правильно, полячка, при любом раскладе фермер распрощается с тобой, чем со своей любимой. Поэтому осторожнее, меньше ругайся и нарывайся, тем более с поляками и литовцами.

Володя вернулся обратно с двумя чашками.

Водка разлилась по стаканам, и пошел первый тост:

— За встречу.

— Пока никого нет, расскажем нашу историю, — начал Володя, — здесь вообще нельзя говорить правду, Стас вам сказал?

— Да.

— Вы по ай ди приехали?

— Да.

— Кто делал, Олег?

— У меня да, за 90 фунтов.

— Я не через Олега делал, мне вышло 60.

— Мы через Стаса делали, надо было через литовцев, те в Лондоне за 40 фунтов делают.

— Я звонил им, но побоялся дешевизны, мне другие сказали, что бумага может быть плохой, липовые печати.

— Они всем так говорят, чтобы к ним обращались, вот Римас, литовец, живет с нами, он делал за 40 фунтов, через своих литовцев. Ничем от наших ай ди не отличаются. Такое же фуфло, только в 2 раза дороже. Уж мы то настоящее ай ди видели. Там и бумага и печати другие. Они берут старую бумагу из хоум офиса, ставят свои левые печати и выдают таким как мы, при этом рассказывая, что их ай ди настоящее. Бред это все!

— Бред? — переспросил я, — Значит, если нас проверят нам все?

— Конечно, хоум офис проверит, точно домой поедешь.

— Да и полиция проверит, тоже отправят, — вмешался Виталий.

— Ты думаешь, фермер о тебе не знает? — спросил тихо Володя, — знает, но у него отмазка есть на тот случай если его хлопнет хоум офис. Он покажет твою бумажку, и скажет: парень приехал, предъявил ай ди, захотел работать, вот я его и взял к себе. В этом случае ему не придется платить за тебя штраф. А твои проблемы после этого его вообще не волнуют.

— Так мы здесь не защищены? — спросил Юра.

— Никак, они в Лондоне всех кормят этими байками, что мы платим, они отстегивают и их крышует хоум офис. Это все для дурачков, нет этого. На полях ловят раза в 4 больше чем на фабриках и раз 6 больше чем в самом Лондоне. Мы в Лондоне историй понаслушались, еще расскажем, когда время будет.

Мы выпили еще.

— За то, чтоб у нас все получилось!

— Мы приехали сюда по туристической поездке, — начал Володя, — наша задача была попасть в Лондон, а потом на обратном пути отделиться от группы и остаться здесь. Виза была открыта на полгода, поэтому мы собирались оставаться на все лето, поработать, а потом посмотреть по обстоятельствам. У меня было 2 месяца отпуска и на всякий случай в отделе кадров лежало заявление на свой счет, Виталя вообще с работы уволился, поэтому его ничего не держало, он мог сидеть здесь, пока не надоест. Все шло отлично, мы приехали в аэропорт и начали проходить таможню. Вдруг меня таможенник начинает расспрашивать, я не могу понять, что он хочет, вмешался переводчик. Говорит, с какой целью вы едите в Лондон? Я отвечаю путешествовать. Он, откройте свой багаж. Я открываю сумку, он приподнял вещи, а у меня прикинь, резиновые сапоги, роба. Они начинают шмонать всю нашу группу. Меня и Виталика вычисляют, остальных пропускают. Ну, мы тогда начали действовать по второму плану. Чтобы нас не отправили назад, мы потребовали иммиграционного офицера. Когда тот появился, мы заявили что хотим остаться в Англии, поскольку возвращаться в Белоруссию нам нельзя. Легенду нам фирма подготовила, и поэтому происходящее нас не удивило.

Они выпили еще одну стопку, я уже не стал.

— Нас развели по разным комнатам, и начался допрос. Скажу тебе, что в этом они не лучше наших ментов, только и того, что не бьют. Допрос продолжался часа 4, вымотали они нас конкретно, ловили на повторениях, спрашивают одно, потом перескакивают на другое. Затем просят повторить все сначала, в обратной последовательности. Смотрят за нами, изучают, как мы ведем себя, начинают разговаривать на отвлеченные темы, затем снова возвращаются к допросу. Ну, в общем, отстали они от нас…

— Подожди, — перебил его Юра, — так, а чем вы объяснили рабочие сапоги, робу?

— Сказали, это на случай, если нас вдруг задержат наши таможенники, мы объясним, что мы хотели ехать на заработок в Лондон, а не сдаваться в Англии.

— Примитивное объяснение.

— Их на время устроило, а нам это и было надо. После допроса нас отвезли в гостиницу, поселили там. Объяснили, что это временно, пока они определятся нам с жильем. Также сказали, что мы можем ходить в школу обучения английскому, ведь полгода мы не можем в Англии работать. Нам дали талоны на еду на 2 дня, после чего попрощались и они свалили. Мы остались в гостинице без паспортов, денег, одежды.

— Все забрали?

— Да, сапоги, робу, часть вещей забрали. Нас привезли уже ночью и сказали, что завтра нас заберут. В номере мы привели себя в порядок и спустились вниз, чтобы выйти в город. Но конферансье, индус шакалюга, сказал, что нас нельзя выпускать. Мы поднялись на второй этаж, открыли окно, прикинули расстояние и вернулись к себе. Связали две наших простыни, сложили в кулек всю нашу одежду, полотенца и вернулись на второй этаж. Там, пока никто не видел, привязали простынь к трубе возле окна. Я легче, поэтому первым полез Виталя, я его подстраховал, держа простынь.

— Я чуть спустился от окна, — кивнул Виталя, — и прыгнул, что там метра три пролететь, приземлился нормально, огляделся, вроде никого, говорю Володе: прыгай быстро!

— Я обхватил простынь, повернулся и вижу, индус конферансье поднимается. И тут, перед тем как я прыгаю, я замечаю его глаза. Это было что-то, мне показалось, что он увидел чудовище. Его глаза расширились, он скривил такую удочку, что я чуть не сдох от смеха. Короче, прыгнул я вниз, да не очень удачно, подвернул ногу. Пока я поднимался, из окна вылез этот урод и начал что-то нам кричать про полицию. Мы его послали, перелезли через забор и побежали подальше от гостиницы.

Они выпили по последней и чуть закусив, Володя продолжил:

— Ночь, конечно, была веселой, представь, денег нет, паспортов нет, одежды, по сути, тоже нет. Все наши блокноты забрали, а там телефоны людей, которые трудоустраивают, делают документы на работу. Мы зашли в супермаркет, там затарились по талонам.

— Там продукты какие-то? — спросил Юра.

— Нет, это же Англия, у них тут нет обязаловки ни в чем. Талоны на определенную сумму, а уже ты сам выбираешь что покупать, условие одно, сигареты и алкоголь тебе не продадут. А так, выбирай что хочешь.

— Вы блин рискованные пацаны, — заметил Юра, — может, стоило подождать?

— Кого ждать? А может завтра, они бы пришли и сказали, ваша легенда туфта, телефоны в вашей записной книжке только с людьми, устраивающими на работу. А поскольку вы нам е… те мозги, то и пошли на х… й отсюда. После этого нас на ближайший самолет и привет родная Белоруссия. Ночь я вам скажу была у нас веселая, мы и негров встречали, не такие они и страшные. Тем более, в том нашем состоянии, полезь они к нам, мы бы им такое устроили, что у них надолго бы отбили желание трогать наших. Мы погуляли по городу, потом переночевали в парке.

— Где?

— Смешно сказать, на лавочке. Утром обмылись в туалете и двинулись дальше гулять, мы понимали, что надо что-то делать только пока не решили что. Тут, слышим белорусский говор, женщина шла нам навстречу и разговаривала по мобильному. Мы за ней, как только она поговорила, я окликнул ее по-белорусски. Она остановилась, мы разговорились, так получилось, что мы кратко обрисовали ей ситуацию. Она выслушала и говорит: мне на работу сейчас надо, а вечером давайте встретимся. Мы такие, где? Она говорит, давайте здесь в 18–00. Мы, как только она ушла, сами себе сказали, это была наша последняя встреча. Но все-таки в шесть пришли на место, подождали минут двадцать, никого, мы уже собирались уходить, когда пришла она. Извинилась, сказала, что задержалась на работе. А вот дальше пацаны называется, дай бог таким женщинам здоровья и счастья.

— Да, — кивнул Виталя, — мы такого не ожидали.

— Она привела нас к себе на квартиру, она живет с сыном ему 16 лет. Короче, мы прожили у нее 3 дня, она нас кормила, купила нам немного вещей, нашего размера. Дальше, нашла Стаса, больше того, заплатила за нас ему и отправила сюда. Благодаря ней мы с вами здесь разговариваем. Если бы не она, то неизвестно чем бы наша история закончилась.

— Охренеть можно, — кивнул Юра, — это прямо сказка какая-то, а что вы ей за это?

— В том то и дело, что ничего, кроме того, она сказала, деньги отдадите, когда сможете.

— Ну, это вообще нонсенс, — вмешался я, — в Лондоне бесплатно никто не работает, а еще, чтобы так давали в займы и помогали, я в шоке реально.

— Мы тоже.

— Так вы ей отдали деньги? — спросил Юра.

— Когда? Мы еще и зарабатывать не начали. Но я тебе честно скажу, даже сейчас я вспоминаю о ней и диву даюсь, Татьяна из Лондона это жемчужина которую нам удалось отыскать. Вот ты представь, женщина приводит к себе 2 мужиков, которых вообще не знает, ну толку что мы тоже из Минска? Одевает, кормит, платит за нас деньги и устраивает на работу.

— Повезло вам, вы уж отблагодарите человека, когда будете расплачиваться, — посоветовал Юра.

— То само собой.

Уже стемнело, и мы услышали голоса, литовцы возвращались в караван.

— Так, ладно, дальше мы приехали сюда, отработали неделю и встретили вас, — негромко сказал Володя, — Давай уже прощаться, а то сейчас уже 23–00, а завтра в 6–00 уже на поле надо быть.

— Ну ладно, — согласился Юра.

— Все пацаны, до завтра, мы зайдем. Покедово!

— Пока.

После их ухода я поставил будильник на пять тридцать и, укрывшись какой-то одеждой, заснул на кровати.

Проснулся я даже раньше будильника, оттого, что в караване под утро стало холодно. Я встал в 5–20, вышел на улицу, смотря на густой туман.

Умывшись и приведя себя в порядок, я вернулся в караван.

— Есть будешь? — спросил Юра.

— Нет, — покачал я головой.

— Ты шланг мне не подержишь? — спросил Юра.

— Подержу.

Мы вышли на улицу, и Юра, включив шланг с водой, лежащий у нашего каравана, передал мне его.

Умывшись ледяной водой до пояса, Юра бодрячком побежал в караван. Я выключил кран и зашел следом.

— Ты че, блин, морж? — спросил я.

— Зато освежает, и болеть не будешь.

— Да, наверное, по такой холодине, ледяной водой, ты просто сразу сдохнешь.

— Попробуй, а потом говори.

Надев рабочие сапоги, мы встретились с белорусами, и пошли на поле.

В этот раз я был пошустрее, чем вчера, но все же не так, как хотелось. Сбор клубники вообще занятие тяжелое, забегая вперед, скажу, что половина из тех, кто длительное время работал на клубнике, в дальнейшем имел проблемы с ногами. Собирать клубнику можно было только двумя способами, ползая на корячках, или же стоя на коленях, в простонародье, ползая «раком». При этом, в первом случае ты перекрывал свободный доступ крови к нижним конечностям, во втором, твои ножные «чашечки» постоянно находились в воде и еще хватали холод от мерзлой почвы.

Я сидел на корточках и передвигался сидя, эта поза мне казалась лучше, чем ползать по жиже, но в ней были и свои минусы. Я был медленнее, чем те, кто ползал на коленях. К тому же сидя, надо было периодически вставать и разминать ноги, поскольку они отекали. Однако я не менял позы, раз ее выбрав, я стал собирать так.

Время до обеда прошло быстро, когда я занял следующий ряд, Юрек предупредил:

— Алекс, это последний.

— Хорошо, — кивнул я.

После меня еще оставалось 4 ряда, там стали поляки, литовец и Володя. Остальных послали на наши ряды только с другой стороны. Кто-то нырнул в середину. Мне удалось набрать 2 ящика с пинетками, до того как мы встретились литовцем.

— Сколько собрал? — спросил меня Юра, когда мы вернулись в караван.

— 18 ящиков, а ты?

— 23.

— Ух ты, скоро чемпионом станешь.

Мы разогрели банку тушенки и съели ее с хлебом. Немного полежав на кровати и отдохнув, мы пошли снова в поле. Теперь в другое место, недалеко от нашего каравана. В этот вечер мы собирали клубнику в течение 2 часов, быстро почистили поле и всех отправили отдыхать.

В этот день в общей сложности я собрал 23 ящика, Юра 29 ящиков.

Вернувшись вечером в караван, мы выложили все наши запасы еды, верней выложил уже я. Запасы Юры подошли к концу.

— Надо хлеба попросить взаймы, — сказал я, — возьмем буханку, а в субботу купим и отдадим.

— Давай я схожу, — сказал Юра.

— Сходи, а я пока в душ.

В этот раз я попал в кабинку с горячей водой. Почему-то в очереди было всего 3 человека, поэтому я решил чуть подождать. Когда настала моя очередь, я зашел в кабинку, разделся и посмотрел на себя в зеркало. Меня привлекло небольшое покраснение в районе живота. Я пригляделся, какими-то пятнами было покрыто процентов 20 живота.

— От жары, — наверное, — сказал я сам себе и включил струю душа.

Душ регулировался плохо, то шла очень горячая, то резко прорывалась холодная вода. Так было постоянно. В итоге, я перешел только на холодную воду и тогда смог нормально помыться. При этом у меня возникла мысль, спросить супервайзера Йонеса, который отвечал за соцобеспечение, что у нас с душем, может ему самому стоит, как-нибудь в нем покупаться?

Чуть позже, разговаривая с Йонесом, я сказал ему о нашем душе. На что он мне ответил, я сам мучаюсь, говорил за душ уже 2 раза, якобы кто-то чинил, но все оставалось так, как и прежде. Когда я посоветовал ему предложить фермеру самому искупаться в этом душе, он посмотрел на меня как на сумасшедшего. В итоге, когда меня это совсем запарило, я обратился к Марии, жене фермера. Обращайся в будущем к супервайзеру, а не ко мне, ответила Мария. Я ответил, что обращался, он ничем помочь не мог. Душ починили, на какое-то время помогло, а Йонес стал дуться на меня. Но, учитывая к тому времени мою вражду с ними, я на это не обратил ни малейшего внимания.

В целом, с такой английской системой я позже сталкивался не раз. Их бюрократия заключается в разделении обязанностей. Например, я, считаюсь работягой и в принципе не должен вообще смотреть на фермера, все вопросы на ферме должны решаться через супервайзеров. Поляк, полячка и литовец, в зависимости от обязанностей, должны были решать наши трудности, которые возникали в процессе. Это теоретически, но практически им всем было плевать, история с душем лишь малая часть того, как люди, занимая какую-то вертикаль власти в своем жополизании забывали обо всем. То есть они готовы были сами мучиться, но при этом молчать, чтобы ни в коем случае не создавать головняк их главному патрону.

В субботу все повторилось, только теперь мы знали, что работаем до двух часов. Поэтому я по возможности старался собрать больше клубники. Ведь получалось, что на следующей неделе мы получим свою зарплату лишь за эти дни.

Сегодня я до двух часов собрал столько же, сколько вчера за это время до трех. Но все равно Юра собрал на 4 ящика больше. Юра сразу втянулся в работу и уже через несколько дней, собирал наравне с Виталей. Володя же умудрялся собирать больше чем мы, но и его Юра догнал через 2 недели работы.

Когда все пошли за зарплатой, я полил Юру из шланга и сам пошел в душ.

Я разделся, и даже не глядя в зеркало, почувствовал себя не очень хорошо. Живот, грудь, руки, ноги до колен, все было обсыпано какими-то красными пятнами. Боли не было, они просто чесались.

Я помылся в холодной воде. Еще раз оглядел себя.

Вытерся полотенцем, оделся и вышел.

Пока я шел, меня интересовал вопрос происхождения этой сыпи? Может это аллергия на те компоненты, которыми обрабатывают клубнику?

Я пришел в караван и лег на кровать.

Юра лежал на соседней кровати.

— Спать будешь? — спросил он.

— Не знаю, а ты?

— Да посплю пару часов, сегодня вечером пойдем к пацанам, пожалуй, надо отдохнуть.

Я лежал, глядя в потолок. Мысли одна сменяла другую. Смысл их заключался в следующем, сыпь это плохо, вчера было немного, а сегодня почти вся поверхность кожи. Тебе надо срочно обратиться к фермеру и пусть он тебя везет в больницу.

«Спокойно! — мысленно сказал я себе, — Для больницы у меня нет денег, (в то время я еще не знал что медицина в Англии бесплатная) толку, что возможно меня отстранят от работы. У меня нет даже денег на обратный билет до Лондона».

Я быстро заснул.

Проснулся я оттого, что в караване начали ходить литовцы.

Я встал, глядя на соседнюю кровать, Юра спал, не реагируя на шум.

Я вышел из каравана и собирался идти к белорусам, когда ко мне подошел литовский супервайзер Йонес и спросил:

— Хотите поменять караван?

— Хотим.

— Только сразу скажу, он не очень.

— Показывай.

Мы прошли метров 15 и стали около небольшого каравана, рассчитанного на двоих. Я открыл дверь и зашел, в нос ударил отвратительный запах. Да и вид был еще тот, вокруг грязь, окна закопченные, матрасы валялись на полу, полки были заполнены остатками прогнившей еды, в раковину свалены окурки, остатки пищи.

— Что блин здесь за свиньи жили? Как можно было довести до такого срача?!

— Не важно, устраивает?

— Еще есть варианты?

— Есть, другой караван, но там вы будете жить вшестером.

Я открыл холодильник, проверил наличие воды в раковине.

— Если надо, могу дать моющее, может еще что-то.

— Подожди 10 минут, я дам тебе ответ, идет?

— Да я могу и до завтра ждать, сказать тебе честно, в этот караван никто идти не хочет.

Я вернулся в караван и подергал Юру за плечо.

— Вставай.

— Зачем? — недовольно проворчал Юра.

— Тема есть, только надо быстро решать.

Юра встал и последовал за мной.

— Нам караван предлагают, — говорил я, по мере того как мы шли, — только там поработать придется.

— Сколько в нем человек?

— В том то и дело, что только мы.

— Ну завал! — начал Юра, как только зашел, — Что же это за чушкари здесь жили?! Вот сука уроды, посмотри, что с печкой сделали!

— Да тут везде алес гут.

— Не знаю, что и сказать.

— Работы здесь до хрена, зато сегодня и завтра вычистим все, а на следующей неделе сможем жить.

— Бабу бы сюда.

— Ага, жди, так тебе тут кто-то и разбежался помогать.

— Тебе нравится?

— Мне нравится, что мы будем вдвоем, а не вшестером, уж тебя потерпеть легче, чем еще пятерых, — улыбнулся я.

— Терпеть меня? А ты блин быстро борзеешь.

— Ну, так что скажешь?

— Да вычистим, и будем жить. Скажи Йонесу пусть даст пару ламп, здесь света ни хрена нету, возьми у него тряпки и моющее.

Я направился к Йонесу с нашими пропозициями.

— Удачи, — улыбнулся он, — помог бы вам, да работы у меня много.

«Ага, — подумал я, — сидеть на кровати очень много работы».

Мы с Юрой приступили к работе, мы выкинули из каравана весь ненужный хлам, затем начали в нем все драить, по времени это заняло несколько часов. После этого мы выбили матрасы.

Уже вечером я снова пришел к Йонесу и попросил:

— Нам нужен газовый баллон для печки и мусорная корзина.

— Баллон дам сегодня, а корзину потом.

— Давай сейчас все и мы уже сегодня переедем.

Он посмотрел на меня немного странно.

— Будете жить там?

— Конечно.

— Ну, как скажете, вам виднее.

Мы пошли к дому фермера, там, в пристройке вытащили один из газовых баллонов. Чуть дальше подобрали урну и направились обратно.

— Вам что нравится жить в том свинарнике?

— Нам караван нравится.

Но мнение литовца, когда он вошел в караван, в корне изменилось. Он блестел, все было чисто.

— Ни хрена себе блин, вот это вы даете.

— А тут что больше рук ни у кого нет? — недовольно спросил Юра, — Как можно было довести до такого состояния? Да я бы этих уродов, пока они бы мне его не выдраили, никуда не отпустил отсюда.

— Я откуда знаю, я приехал, здесь так уже было.

Он подсоединил газ и удалился.

— Что, будем переезжать? — спросил Юра.

— Будем.

Мы перенесли свои вещи.

— Это моя кровать! — заявил Юра, показывая на дальнюю койку.

Я спорить не стал, мне сразу понравилось место у двери.

— Ладно.

Караван был очень миниатюрный для двоих. Сразу при входе была кровать, над ней полка, рядом шкаф, сбоку вторая кровать. У входа с правой стороны стояла мойка и газовая печка. Проход был очень маленький. Если один стоял, то второй сидел.

— Что, давай решим вопрос с едой, — предложил Юра, — будем есть вместе?

— Конечно.

— Тогда давай так, продукты покупаем вместе и они общие, что касается спиртного, то тут у каждого свое.

— Вполне подходит, — согласился я.

— Давай решим вопрос с уборкой и приготовлением еды, — продолжил Юра.

— Давай.

— Предлагаю дежурить по 2 дня, 2 дня ты, готовишь, убираешь. Два дня я.

— Ну, убирать здесь каждый день не надо.

— Убирать по мере необходимости, но не реже одного раза в неделю. А готовить 3 раза в день, как положено.

— Идет, с кого начнем?

— Все равно.

— Но давай с понедельника, завтра день, когда мы оба дома, поэтому приготовим что-то вместе, а с понедельника начинается трудовая неделя.

— Договорились.

В двери показался Володя.

— Ух, ты, ни хрена себе, глянь на буржуев!

— Да, обурели в край! — подтвердил Виталий, оглядывая караван.

— Вот блин, а нам его тоже предлагали, — сказал Володя, — но мы не согласились, здесь такое было. Но вы молодцы, привели его в нормальное состояние.

— Маленький он только, — вмешался Виталий, — хотя на двоих самое оно.

— К нам пойдем?

— Давай уже завтра, после супермаркета.

— Тогда возьмем по пивку?

— А вы можете занять мне денег, фунтов 30 хотя бы.

— Займем, — ответил Володя, — не проблема. Тебе Саня не надо?

— У меня есть немного, на завтра думаю, хватит, а на следующей неделе зарплата.

Утром я зашел в душевую кабинку, и прикрыл дверь. Раздевался я, не глядя в зеркало. Оставшись полностью голым, я осмотрел себя, пятен, и сыпи не было. Я внимательно присмотрелся, оставалось несколько маленьких пятен на животе, но в целом кожа была чистой.

— Вот и отлично! — сказал я сам себе и включил душ.

После душа, в приподнятом настроении я вернулся в караван, переоделся, мы с Юрой перекусили и пошли к автобусу.

Заплатив, пять фунтов при входе, я сел рядом Юрой.

— Держитесь нас пацаны, — сказал Володя сидевший рядом с нами, — мы вам все покажем.

Обычно они ехали в ближайший город, там всех высаживали на стоянке и забирали в 16–00. Стал автобус очень удачно, как раз напротив 3 супермаркетов, Теско, Морисон и Сафевай.

— Давай походим по городу, — предложил Володя, когда мы вышли, — обычно мы делаем так, гуляем часа 2–3, а потом скупляемся.

— Пошли, — согласился Юра и обратился ко мне, — ты с нами?

— Да.

Мы направились к центру, после Лондона обилие магазинов конечно не удивляло. В английских городках, все магазины располагались в центре, на одной улице.

— Пацаны, — сразу сказал Юра, — нам надо одеяла купить, здесь по ночам реальный колотун.

— Какое одеяло, деревня, — проголосил Владимир, — здесь все пользуются спальниками.

— Я в Минске живу, какая я тебе деревня?!

— Я тоже в Минске! Но я реальный чел, за спальник знал еще в Лондоне. Ладно, поможем братьям нашим. Пошли в аргос, там недорогие спальники.

Мы последовали за Володей в супермаркет аргос, он полистал нам каталог и когда нашел спальник, набрал его номер на дисплее, расположенном рядом.

— Что ты делаешь? — спросил Юра.

— Вот его номер по каталогу, я его набрал для того, чтобы увидеть, есть ли в наличии ваш спальник. Есть, цена устраивает? Восемнадцать фунтов.

— Устраивает.

— Тогда берите каталог и идите к кассе, показываете его, ты Саня просишь два штуки.

Приобретение двух спальников обошлось нам в тридцать шесть фунтов.

— Теперь у вас будут теплые ночи, — говорил Володя, когда мы вышли, — я смотрю Саня, ты свободно говоришь по-английски.

— Не то чтобы свободно.

— Да ладно, не прибедняйся, мы вообще ни бельмеса, только да, и нет, а с тобой у нас появляется возможность брать и делать, что мы хотим, а так приходится студентов звать на помощь, а они не всегда хотят ходить с нами.

— Теперь нам проще, — согласился Виталий.

— Надо найти карточки, — напомнил Володя.

— Какие карточки? — спросил Юра.

— Телефонные, звонить домой.

— Мне не надо, — сказал я, — у меня еще с Лондона осталась, пяти фунтовая.

— Я тоже покупать не буду, — сказал Юра, — уже на следующую неделю, пока дома и рассказывать нечего.

Мы немного погуляли, а потом направились к супермаркетам.

Как-то само собой получилось что мы с Юрой оторвались от Володи и Витали. Набирали мы по принципу, что дешевое, то все наше. Мы обратили внимание на фасоль в томате, в консервной банке. Цена была всего несколько пенсов за банку. Юра повертел ее в руках.

— Нам на обед вполне пойдет, пару яиц вбили и вот тебе завтрак.

Мы набрали их 15 штук, взяли яйца, масло подсолнечное, большой пакет окорочков. Хлеба положили в корзину 8 буханок, из расчета одну в день, а одну отдать белорусам. Взяли дешевого печенья с джемом несколько пачек. Набрали еще всякой дешевой мелочи, под конец взяли пак пива.

— Слушай, а у нас хоть денег на это хватит? — спросил Юра, когда мы подошли к кассе.

Со стороны наша корзина действительно выглядела массивно.

— Уже не знаю, — признался я.

— Во набрали, сразу видно, голодные люди! — послышалось сзади нас, — вы случаем не русские?

— Да ладно тебе, — улыбнулся Юра, — вы, что ли меньше?

— Смотри, какое они пиво взяли, — продолжал Володя.

— А вы какое?

— Ваше стоит 6 фунтов 4 штуки, а наше 6 штук за 5,50.

— Где брали? — спросил Юра, отбирая пак из корзины.

— Где пиво, там увидишь, только быстрее, пропускай тогда меня Саня, пока твой друг вернется.

Я отошел от очереди, пока Юра сходил, поменял пиво. По такой цене он взял нам 3 пака.

Несмотря на увесистую корзину, заплатили мы вполне нормально, еще немного даже осталось.

Мы вышли с кульками на улицу, и подошли к автобусу. Водитель еще не появлялся, и поэтому мы стали около белорусов. В отличие от нас они скупились еще в Сафевее.

Вскоре появился водитель, и мы погрузили в автобус наши сумки, сели в салон и поехали обратно.

Вечером мы сидели у белорусов в караване. В отличие от нашего у них был номер люкс. Он был раза в 4 больше, и жило в нем 3 человека. Володя, Виталя и литовец Римас.

— Ну, у вас и апартаменты, — заметил я, — да еще втроем живете.

— Смотри не сглазь, блин, а то к нам уже собирались кого-то еще подселять, — сказал Володя.

— Пока у нас вражеский язык, — по дружески обнял за плечи Виталя Римаса, — нам ничего не грозит.

— Э, ты блин, — на ломанном русском возмутился Римас, — это кто еще вражеский язык?

Мы начали с нашего охлажденного пива.

— Ну, давайте пацаны, за встречу, — поднял банку Володя, — за то, чтоб у нас все здесь получилось.

Когда спиртное чуть развязало язык, мы начали рассказывать за жизнь в Англии.

— Мне Лондон не понравился, — говорил Римас, — большой и грязный город, мне там предлагали работу наши пацаны. Я на стройке хотел поработать, но как узнал какие там зарплаты, то сразу отказался. За 150 фунтов в неделю 6 дней работать, да еще деньги за устройство платить. Они мне тогда предложили ферму, я согласился.

— Хорошо когда есть варианты, — заметил я.

— У них там семейное, — вставил свое слово Володя, — Лондон дом второй, мы там столько литовцев встречали, Таня рассказывала, что украинцев и литовцев очень много. Ты Саня тоже, наверное, по знакомству приехал?

— Нет, сам по себе, а украинцев много в основном с западных областей, а я с восточной. Скажем так, нас они относят к русским, и поэтому мы для них чужие. Поэтому мне в Лондоне помогать было некому, всему учился сам, исходя из обстановки.

— Так ты не знал, что будешь делать в Лондоне? — удивился Римас.

— Ну, мне фирма обещала телефоны, но забыла их дать, а когда я получил телефон, то оказалось, что в услугах этого человека я уже не нуждаюсь. Я тогда уже имел телефон Стаса и других.

— Мне тоже суки сказки порассказали, — зло сказал Римас, — я и повелся, дурень. Мне тут такие заработки обещали, что блин нефтяники только круче. Приехал, поговорил с людьми, а тут жопа полная. Работы нет, свои головняки, все кидают, знай, я все это заранее, лучше бы у себя и дальше машины гонял. А так попросил деньги в кредит у родственников, родители послужили гарантами. Взял штуку, отдавать надо штуку двести. Вот и приехал сюда, хорошо еще денег немного оставил, что хватило в Лондоне пожить и за работу заплатить.

— А ты у себя машинами занимался? — спросил Юра.

— Это их бизнес, — вновь влез Володя, — бабы красивые, и транзит машин. У казахов при рождении покупают лошадь, а литовцы только начинают ходить угоняют из Германии машину и везут ее на продажу к себе или в Россию…

— Ты блин, знаток человеков! — перебил его Римас, — Закройся! Меня спросили!

— Во, маленький дикий народ! Чуть что кричит, возмущается. Нас трогают, притесняют, обижают!

— Сам ты дикий и маленький.

— Ну, ладно, расскажи, как ты машины тырил.

— Я не тырил, в Германии покупали, а у нас продавали. Хороший бизнес, но конкурентов много, с машиной попасть можно. Но все равно в месяц долларов 400 получалось спокойно, не напрягаясь, ну а если заниматься серьезно, то можно и под штуку заработать.

— Резон тогда тебе ехать было сюда? — спросил Юра.

— Я же объяснял, послушал людей, те мне говорили 350 фунтов в неделю можно заработать легко. У нас это 550 долларов за неделю, а у меня в месяц меньше получалось. Вот я и лыканулся, ну, думаю, поеду, за месяц отдам все долги, а потом заработаю 2–3 тысячи и вернусь, чтобы уже машинами со своими деньгами заниматься. Тогда и заработок будет получше, приехал, а тут.

— Да, мне тоже на фирме сказки рассказывали, — кивнул Юра, — говорили, не успеешь еще выйти из аэропорта так работодатели тут как тут. Работы просто валом, мол, коренные англичане не хотят работать, поэтому наши им все заменяют. Мол, есть работа даже выгула собачек. Представляете этот чес? Ты гуляешь с собачкой, и тебе платят 300 фунтов в неделю.

— Ты, наверное, еще что-то с этой собачкой должен делать, — засмеялся Володя.

— Ты что повелся на такой бред? — удивился Римас.

— Но ты же тоже повелся, на другой бред, так какая разница?

— Да мне если бы за собачку рассказали, я бы оттуда сразу ушел.

— Мы бы тоже ушли, — вмешался Виталя, — если бы знали тот расклад, который нас ждет. Но мы все здесь, благополучно работаем, а больше нам ничего и не надо. Все мы, всегда умные задним числом и скорее другого признаем дебилом, чем себя любимого. Я вообще предлагаю выпить за хороших людей, которых здесь очень мало, но попадаются. Их не испортили эти деньги, и для них они еще не все значат в жизни. Вот за таких людей я предлагаю выпить.

— Я не знаю таких людей, — не согласился Римас.

— А это не важно, мы таких знаем, за таких и пьем.

— Нет таких людей, всем нужны деньги, даже если тебе помогают, то все равно рассчитывают на твою помощь в дальнейшем. Деньги решают все, мне 25 лет, а я вам 40 летним это рассказываю.

— Тебе 25 лет, но это не значит, что ты жизнь видел. Горе тебе, что дожил до своих лет, а бескорыстных людей не встречал.

— Но почему, встречал, только с мозгами у них что-то, если можно заработать, то почему бы и не заработать?

— Есть разные ситуации, и люди по разному на них реагируют, кто-то дает, но просит взамен, а кто-то, как в том мультфильме, помнишь: делает добро, и бросает его в воду.

— В воду, а что взамен? Спасибо? Или пошел на хрен? Вон ваш союз любимый, помогал всем и странам третьего мира, и соседям. А как только появилась возможность, так бросили все и с чем остались? С голой жопой? Они дали нам промышленность, построили города, а мы оперились и послали союз подальше. Так, где ваша благодарность? Бескорыстие? Все решают деньги, заплатил, получил работу, нет, иди, ищи лохов.

— Ну, хорошо, — кивнул Виталя, отодвигая банку пива, — ну купили они вас, американцы, европейцы, это не важно. Что вы получили взамен? Володя правильно сказал, все ваши красивые бабы, работают в европейских публичных домах, вы, молодое поколение, выехали на заработки в Европу. Знаешь, что это означает? Что ваша промышленность вскоре заглохнет, поскольку в прогрессирующей стране промышленность только наращивает обороты. Как в Канаде, миллион рабочих мест в год, вот показатель. А у вас его нет, вы выезжаете. Ваша страна в вас не нуждается. Дальше будет хуже, вы были крутыми, пока ваши товары сбывались в союзе, за границей вас проглотят их корпорации и банки, они сожрут все ваши заводы, фабрики, и банки лет за 5 максимум.

— Ваши бабы тоже работают проститутками.

— Белорусок здесь не много, — покачал головой Виталя, — Володя правильно сказал, литовки, украинки и полячки.

— Не важно, а на промышленность мою мне плевать, я молодой, смогу, заработаю, я не вы, от государства подачек не жду. Сам справлюсь, было бы здоровье.

— Речь сейчас не о том, да вы получили все, что хотели, свободу, только раньше вы ездили в Москву, которая вам реально помогала, и не просила особо ничего взамен, у вас была своя культура, свой этнос, история. Теперь вы смотрите в сторону Европы, хотите ездить в Брюссель, который деньги дает только взаймы, под такие проценты, которые и твои дети не отдадут, на историю вашу, Европе насрать, извини за выражение, а уж культура в Латвии? Так это вообще никому не нужное слово. Знаешь, я много езжу, со многими общаюсь, ты не первый кому я это говорю. Смотри, чтобы в один из дней, когда до вас дойдет, что вы получили взамен, вам не стало стыдно и горько перед вашими детьми.

— Не будет горько.

— Тебе рано это говорить, поживи, стань мудрей, посмотри вокруг. Однажды вы поймете, что у Европы свой путь, в котором мы все стоим на обочине. Европа никогда не была ни для кого союзником. Хищные звери беспокоились только за свои латифундии и золотой кошелек. Мы для них дешевая раб сила и рынок сбыта некачественных товаров.

— Когда мы вступим в Евросоюз мне на это будет начхать, если мне не будет нравиться жить в Латвии, я спокойно перееду в Англию, например, или Германию, и буду себе жить припеваючи.

— Нас рассудит время.

— Да нечего ему рассуживать, вот ты такой умный, да? Какого хрена ты работаешь на поле? Иди в правительство, занимайся полезными делами в Белоруссии. Что ж ты подымаешь экономику Англии, а не Белоруссии? Значит, мне говорить, что я баран и ничего не понимаю можно, а себе ты как это объяснишь?

— Я не сказал, что ехать на заработки не стоит, мы заговорили о другом…

— Ни о чем мы не говорили, ты подобно другим моралистам, защищаешь союз, но они там, в Москве, сами виноваты. Времена меняются, это в ваше время, родина сказала и все пошли, а в мое время всем плевать на родину. Кого я пойду защищать? Власть олигархов одних, против других? Мне это надо? Да пусть они хоть перережут друг друга, я только улыбнусь. У меня есть моя семья, вот за них я глотку перегрызу, а родина сейчас это несколько богатых, которые держат Латвию под своим контролем. За них я точно воевать не пойду. И так думают все мои знакомые, все изменилось, вот я с вами говорю по-русски, свободно, все понимаю, а уже дети, которые учатся в первых классах, русский не изучают. Радио наше и фильмы, тоже на литовском. Все меняется, был русский, стал английский, немецкий. К прошлому возврата нет, никакого объединения у нас не может быть, поскольку мы его не хотим…

— Ну, хватит, — вмешался Юра, — мы собрались отдохнуть, а вы здесь такую тему развили.

Я посмотрел на часы, которые стояли на полке, над нами, было уже 22–30.

— Я уже, пожалуй, пойду, — сказал я, — а то завтра на работу.

— Давай допьем, — согласился Юра, — и пойдем.

На следующий день на клубнике нас с Юрой начали немного прессовать. В первые дни, глядя, как делают другие мы, конечно же, хитрили. Ящик с пинетками стоит дороже чем, ящик с гнилой клубникой, да его и собирать тяжелее и дольше. Поэтому принцип «правильного» собирания клубники заключался в том, чтобы плохую клубнику ложить на низ, а хорошей присыпать. При сдаче получалась отличная картина, сверху красавцы, в конце гадость. Но зато тебе засчитывают ящик.

Меня начал прессовать польский супервайзер Юрек, я принес ящик и уже собирался, как обычно, ставить его в общую стопку, когда он меня остановил:

— Положи ящик.

Я поставил ящик на землю.

— Не хорошо так собирать, — сказал он, перебирая мои пинетки, — это не сбор клубники, это сбор отходов. К тому же, ты мало набираешь клубники. Вот нормальное собирание клубники.

Он из 3 пинеток набрал одну, накидал с горой клубники и поднял ее вверх.

— Вот это качество.

— А здесь так кто-то собирает?

— Так все собирают, — он выкинул плохую клубнику в сторону и поднялся, — иди, добирай ящик. Будешь приносить плохую клубнику, принимать ее не буду.

Я вернулся на ряд в не очень хорошем расположении духа. Чуть дальше мы встретились с Юрой.

— Смотрю, ты сегодня тоже попадаешь? — спросил я.

— Да, Йонес падла вообще охамел, из 2 моих ящиков сделал половину одного, говорит, иди, собирай нормально.

— Меня Юрек прессует, но я такую теперь выношу клубнику, что ему придраться не к чему.

Когда мы возвращались на обед, то снова затронули эту тему.

— Это нормально пацаны, — сказал Володя, — мы же вас предупреждали. Это еще что, был случай, и не один раз, выносит поляк, там пинетки полупустые, даже до верху не достает, его пропускают. А у меня с горой, но Анна начинает проверять и, выкинув из ящика, говорит, иди, собирай. Я ей, смотри сюда, здесь вообще пусто. Она, будешь со мной спорить, работать не будешь. Так что ничего, привыкайте, поляки и литовцы здесь на особом счету.

На обед мы с Юрой подогрели банку фасоли, вбили яйца и поели.

— Если собирать качественную клубнику, — начал я, — то скорость минимальная. Тогда от силы 20 корзин в день будет получаться. Заработок сильно упадет.

— Не парся особо, надо показать, что мы все поняли, они здесь боссы и мы со всем согласны, они привыкнут, и мы будет собирать как раньше.

После перерыва мы вновь вернулись на поле.

Собирая качественную клубнику, ты увеличивал время сбора еще и потому, что качественной клубники на поле было не много. Так, были поля, где за один ряд могло получиться от силы 4 ящика, из них хорошего качества 2.

Во время сбора клубники был еще один секрет. По правилам, ты должен был собирать свой рядок под чистую, после прохода там должна была оставаться только зеленая клубника. Гнилая, порченная, должна была кидаться на землю, или, если она в кондиции, то в ящик с гнилью. А «успешный» сбор заключался в том, чтобы заранее занять чужой ряд и пройти быстрее, чем он. Поскольку ряды находились рядом, твоя ладонь вполне доставала до клубники соседа. Ты, пока он был сзади, быстро обчищал его ряд и свой, оставляя ему гниль и гадость, а сам вырывался вперед к следующему ряду.

Когда я понял эту схему, я стал торопиться, чтобы меня не обгоняли и не обчищали мою хорошую клубнику. Пару рядов мне это удалось сделать, я не дал себя обогнать, но потом появилась тяжелая артиллерия в виде польского супервайзера Юрека.

— Алекс! — услышал я его и обернулся, — Иди сюда.

Я находился на половине клубничного ряда, чуть в стороне, буквально в метрах 3 от меня торопился поляк. Он пытался вырваться вперед, поскольку ряд действительно был хорошим, в отличие от предыдущих.

Я подошел к польскому супервайзеру.

— Нельзя оставлять гниль на рядах, — сказал он, подымая лист и показывая мне поросшую мхом клубнику.

Я чуть поднял взгляд на ряд поляка, и показал ему рукой на такую же точно ситуацию.

— Его тоже позовешь? — спросил я.

— Я сам решаю, кого мне звать, — недовольно сказал он и, сделав шаг, оторвал гниль с ряда поляка, — пересмотри свой ряд сначала, чтобы такого больше не было.

Понятно, что даже тех 2 минут, пока мы беседовали, и я быстро просматривал свой ряд, поляку хватило, чтобы вырваться вперед. Потом меня еще несколько минут держали на приемке товара, проверяя качество клубники, которую я принес.

Вернувшись назад, после сдачи 2 ящиков клубники я увидел, что поляк перешел уже на другой ряд. Мою половину ряда он обчистил, как мог.

В общем, как это часто бывает, при равных возможностях заработать, нам заведомо создавались иные условия, чем были у других.

Я очень сильно возмущался по этому поводу, но Юра был спокойней.

— Ничего, не горячись, сейчас они побесятся, потом успокоятся.

Когда мы с Юрой только приехали на ферму, там было 4 малазийца. Студенты из Лондона приехали подзаработать на каникулах. Одни изучали язык, другие непосредственно учились на информационные технологии, инженеров.

Приехало их четверо, и, похоже, так понравилось, что они пригласили сюда своих друзей. Уже через неделю, на ферме было больше 40 малазийцев. Большая часть тех, с кем мы общались, были приятные молодые люди с живым умом. Они держались обособленно от нас, но охотно шли на контакт, особенно если ты владел английским. К тому же, они не были заражены этим варварским способом сбора. Если малазиец стоял рядом с тобой на твоем ряде, то ты мог спокойно и нормально собирать клубнику, они у тебя, ее не воровали.

К ним поляки и литовцы тоже сильно придирались, малазийцы сперва не реагировали, улыбались, смеялись, даже шутили по этому поводу. Но потом дело приобрело серьезный оборот, дошло до конфликта.

Малазиец принес 2 ящика с клубникой. Его сегодня уже трижды возвращали на поле, добирать клубнику в пинетки.

— Иди сюда! — окрикнул его по-польски Юрек.

— Говори по-английски, — предупредил малазиец.

— Что есть это?! — спросил поляк, выкидывая из ящика клубнику, и начал ругаться по-польски.

— Говори по-английски! — крикнул на него малазиец.

— Иди, собирай! — заорал поляк по-английски, откидывая ящики малазийца.

Малазиец подошел к стопке ящиков с собранной клубникой, показывая на верхний ящик, который только что спокойно принял Йонес у поляка.

— А это нормально?!

В пинетках действительно не хватало несколько сантиметров до верха, о качестве этой клубники можно было только сказать, что те, кто ее купит либо слепой, либо кретин.

— Иди, собирай, я тебе сказал! — продолжал орать поляк.

— Ты как со мной разговариваешь?!

— Как хочу, так и разговариваю! Ты, черный урод!

— На, получи! — малазиец схватил свой ящик и кинул его в поляка, тот увернулся, но часть клубники в него попало. Он отбежал от малазийца и от страха аж задрожал, весь покрывшись пятнами, не в силах ничего сказать.

Малазиец обозвал его, как умел и ушел к своим.

Я не знаю, что он сказал им, но все малазийцы сдали свои ящики. Причем если выбрасывали у одного, то второй ему давал свою клубнику, чтобы засчитали ящик. После этого они покинули поле.

Поляк в страхе просидел еще час, отходя выпада маленького, но гордого народа.

Оказывается, сразу после поля, все малазийцы пошли к фермеру Нилу, но встретила их его жена Мария. Она молча выслушала их историю и сказала:

— Не нравится, можете получить расчет и уезжать, я вам ничем помочь не могу, мои супервайзеры знают свое дело.

Малазийцы все поняли сразу и решили, что если жена фермера такая хамка, то такой же точно у нее и муж, и попросили расчет. Мария согласилась, но попросила подождать до вечера, пока она получит данные о зарплате.

Я разговаривал вечером с одним из малазийцев, парень учился на компьютерные технологии в Лондоне.

— Это не ферма, — говорил он, — это рабский притон, с людьми нельзя так обращаться. Мы приносим фермеру хорошие деньги, делаем качественную работу, тяжелую работу. Мы не просим невозможного, но здесь нужны нормальные люди, а не эти польские и литовские дураки. Вечером, когда фермер выдавал нам деньги, мы попытались ему рассказать то, что произошло на поле. Мы считали, что может он, поступит иначе, чем его глупая жена. Но он нас даже слушать не стал, сказал, вы решили уезжать, уезжайте, завтра чтобы вас здесь уже не было. Тупой деревенский английский дурак! Да на его ферме мы и часа оставаться не будем!

И действительно, все малазийцы, получив зарплату, тут же выехали. Одни уехали на своих машинах, подвозя других, остальные вызвали такси, но никто из них не остался. Это был сильный поступок.

— Красавцы, — прокомментировал я, — вот как с ними нужно.

— Ну и что они кому доказали? — удивился Юра, — Ничего у нас не изменится, а они только потеряли работу.

Но на какое-то время у нас много чего изменилось. Хотя все считали, что для фермера это так, пыль. Но с малазийцами не та история. Они зарабатывали хорошо. Если я в среднем получал фунтов 180 в неделю, Юра 230, а средний малазиец не меньше 200, за 2 недели расчет, значит, составил около 300–350 фунтов на человека. Даже для английского фермера вывалить сразу 12–14 тысяч это крутовато.

К тому же для феодала, каким он и его жена себя считали, потеря трети рабочей силы в разгар сезона это слишком. Попробуй набрать на их место людей. Я видел, по сколько человек привозили с Лондона на ферму, от силы 10 человек в неделю, а так, 5–6.

Супервайзеры наши немного поутихли, может Мария шепнула пару слов. Да и между собой видно прикинули, что если малазиец, который в 2 раза меньше поляка поднял на него ящик, так сказать. То, что с ним может сделать спортивный Юра, Володя, или я, например, если они нас доведут.

Может еще появился страх другого рода, в первом случае уехал весь этнос. Вдруг такое повториться, а украинцев на ферме было человек 30 вместе со студентами. Если бы мы все собрались и уехали, теоретически это было возможно, но практически нет, до сплоченности малазийцев нам было очень далеко. На ферме реально некому было бы собирать клубнику. Тот мусор, который собирали бы поляки, и литовцы им можно было кормить только свиней. Те несколько человек из них, которые собирали качество, я не беру в пример, их было мало и в общей массе они бы ничего не решали. В этом случае Нил мог бы другими глазами посмотреть на свою жену. Мол, что за родственничков ты тут приютила и к чему меня привела?!

Может это, может что-то еще, но атмосфера на ферме изменилась. Не на долго, но недели 3 мы работали в приятной обстановке.

Потом к нам приехало еще немного поляков, литовцев, самой клубники стало меньше и все вернулось на круги своя.

Мы периодически собирались у белорусов на выходных, кроме этого общались с украинскими студентами, литовскими. Как обычно бывает среди любой нации, есть те, с кем общаться не хочется, а есть те, с которыми даже интересно.

С Римасом мы общались довольно часто, по возрасту мы были примерно одинаковы, и хотя нередко мы с ним спорили по разным причинам, но все же на ферме это можно было назвать дружбой.

Один раз, когда мы сидели в его караване и пили пиво, то он меня попросил:

— Завтра мы поедем в город, ты поможешь мне отправить заказное письмо? Я хочу выслать своим немного денег.

— Только посылайте заказное со страховкой, — предупредил Володя, — страхуй его больше, чем ты шлешь в конверте. Понял?

— Да, понял я, ты это уже раз 10 говорил.

— Вы литовцы, народ недалекий, поэтому я и повторяю.

— Ты блин, белорус, сам ты недалекий!

На следующий день, когда мы выехали в город, я зашел с Римасом на почту.

— Я хочу отправить письмо, — сказал я по-английски.

— Давайте, — сказала девушка.

— Только я его хочу застраховать.

— Как застраховать?

— На полторы тысячи фунтов.

— Что?!

— Мы хотим послать письмо с уведомлением, — повторил я.

— Я поняла, но как его застраховать?

Теперь потерялся я.

— Застраховать письмо с уведомлением.

— А мы это не можем сделать, — девушка немного замялась, — сейчас, подождите минутку.

Она отошла к другой женщине и начала ей объяснять, что мы пришли послать письмо с уведомлением, да еще хотим его застраховать.

Женщина встала и подошла к стеклу.

— Чем я могу вам помочь?

— Мы хотим послать письмо.

— Да.

— И застраховать его.

— Не понимаю.

— Письмо, деньги, мы хотим застраховать его.

— В письме вы шлете деньги?!

— Нет, там важный документ и мы хотим застраховать его, чтобы его не открыли.

— Простите, я не понимаю вас, — ответила она, — что вы хотите?

— Послать письмо и застраховать его, — повторил я.

— Мы можем послать письмо, — кивнула женщина.

— Что такое? — спросил Римас.

— Не знаю, или я говорю неправильно, или они дубля не отбивают.

Женщина наклеила на конверт марку и попросила несколько фунтов за пересылку.

Римас посмотрел на марку на конверте и кивнул:

— Похоже, что оно, такое было и у Володи, ты сказал, что застраховать надо на полторы тысячи фунтов?

— Сказал, ты же слышал.

— Тогда нормально, — он заплатил и мы, получив корешок, вышли.

— Спасибо, — поблагодарил меня Римас, — я сегодня позвоню матери, пусть ожидает, через неделю должно прийти к ним.

— Сколько ты послал?

— Одну тысячу двести фунтов, весь свой долг с процентами еще.

— За сколько ты насобирал их?

— За полтора месяца.

— Немало.

— Зато теперь я свободен, могу работать на себя.

Радость Римаса прошла, да и моя тоже, когда Володя посмотрел в корешок, который дали ему в руки.

— Б… ть, Римас, я тебе что говорил?!

— Что не так?

— Где денежное возмещение? Ты видишь, где графа деньги, у тебя прочерк. Твое письмо ничем не покрыто, оно просто заказное, в случае его потери, тебе могут выплатить максимум фунтов 200. Ну, ты и литовец, мать твою, сколько раз я тебе показывал?

— Да Саня переводил.

— Саня тут причем? Тебе бумагу давали, ты ее видел, перед тем как расписаться, так куда ты смотрел?

Римас укоризненно посмотрел на меня и спросил:

— Ну, как же так?

Мне было не очень все это приятно слышать.

— Не знаю, — ответил я.

— И я не знаю, — сказал поникший Римас.

Я ушел к себе в караван, с одной стороны я был не при делах, меня просили перевести, я это сделал. Володя правильно сказал, если я этот корешок видел первый раз в жизни, то он и Виталя, Римасу показывали, как его надо правильно заполнять, чтобы было страховое событие.

С точки зрения юридической, я не имел к этому особого отношения. Тем более, я лично не раз ему говорил, что я лучше заплачу за пересылку по Вестерн юниону, или Маней грамму, но не буду рисковать слать деньги в конверте. Римас сам решил сэкономить 120 долларов и получил результат.

С другой стороны, я мог скрупулезнее изучить этот вопрос, и уже у самой англичанки уточнить, действительно ли есть страховое покрытие и где это указано. Это не составило бы для меня труда. Но я торопился в супермаркет, и погулять по городу. Поэтому хотел скорее избавиться от просьбы Римаса и проигнорировал элементарные правила безопасности. А ведь речь шла о работе человека в течении 7 недель.

После этого случая Римас со мной почти не разговаривал, понятно, что он был обижен. Я сказать честно тоже себя чувствовал не в своей тарелке, как и он, я принялся ждать конечного результата.

В один из дней белорусы пришли ко мне и попросили:

— Саня, завтра едем в город, мы хотим купить мобилки, ты поможешь нам?

— Уже Римасу раз помог.

— Ты за брата нашего меньшего не вспоминай, — улыбнулся Володя, — у литовцев это нормально, положить 1200 долларов в конверт и послать своим. Подумаешь 2 месяца батрачил, чтобы их заработать, зато почтовый литовский брат будет торжествовать, когда конверт вскроет.

— Надо радоваться если он хоть адрес правильно указал, — добавил Виталя.

Я рассмеялся.

— Помогу, — сказал я, — а вы решили, что будете брать?

— Нет, зайдем в магазин, послушаем, что расскажут, а потом определимся по ходу дела.

— Ладно, тогда завтра вместе в город пойдем.

На следующий день, когда нас вывезли в город мы с Володей и Виталей зашли в магазин мобильных операторов. Послушав мужчину, который рассказал о каждом операторе, белорусы остановились на «орандж». При выдаче мобильных мужчина вбил их данные в компьютер и спросил о марках телефонов.

Володе понравился Филипс, Виталий взял Нокиу.

— Ну, все, — сказал я, — больше я вам не нужен?

— Нет, а ты куда?

— Да куплю карточку телефонную, надо домой позвонить.

— Мы с тобой, нам тоже надо.

В другом магазине я купил пяти фунтовую международную телефонную карточку «бананас», по ней я мог разговаривать с Украиной 35 минут. К тому же, оказалось, что с помощью нее можно было звонить и на английские номера. Это выходило намного дешевле, чем пользоваться карточкой БТ. Об этом я узнал от белорусов. Они когда узнали, что я покупал БТ и разговаривал по ней, то удивились:

— У тебя что, денег много? Купи себе «бананас», и ты будешь говорить раз в 6 больше.

— Так «бананс» международная!

— Какая разница, ты попробуй.

Они оказались правы, разговаривая по бананас, я сильно мог экономить. Причем бананас была по рейтингу экономии средняя, были и другие карточки, которые позволяли разговаривать намного больше.

Погуляв по городу и скупившись, мы приехали на ферму.

Вечером я направился к телефонной будке. Телефон располагался в нескольких километрах от фермы, как раз возле дороги.

Набрав номер, я услышал мамин голос:

— Алло?

— Привет, как дела?

— О! Саша, нормально, как у тебя? Ты, почему не звонил? Куда ты пропал?

— Мам я на ферме сейчас работаю, раньше не было возможности позвонить, да и денег тоже.

— На какой ферме?

— На клубничной.

— А в Англии выращивают клубнику?

— Да, представь себе, еще и очень прилично выращивают. Мы не успеваем собирать, одно поле обчистим полностью, через 2 дня приходим, а на нем еще больше клубники.

— Как так?

— Такие сорта, у них она растет по 6–7 месяцев. Сколько урожаев они снимают с полей, я даже не могу себе представить, это не то, что у нас, раза 4 собрал и нет ее больше. Здесь машинами вывозят с полей, а через пару дней, как я говорил, ее вырастает такое же количество.

— Платят нормально?

— Нормально, если сравнивать с Лондоном.

— А ты далеко от Лондона?

— Да.

— А школа как?

— Им я сказал, что уезжаю домой.

— У тебя там не будет проблем?

— Если поймают, будут, но об этом лучше не думать.

— Здоровье как?

— Все отлично, никаких проблем.

— Живешь где?

— Здесь караваны, это домики на колесах, живу с белорусом, он с Минска.

— Вдвоем?

— Да, у нас караван маленький, поэтому вдвоем.

— А вас там много?

— Человек 100, студенты из разных стран, поляки, литовцы, украинцы, белорусов немного.

— Сколько ты уже на ферме?

— Три недели.

— Нравится?

— Нет, денег подзаработаю и свалю отсюда.

— Наташа приходила.

— Что, собирается?

— Да, говорит, хочет поехать, но я вот не знаю, нужна ли она тебе там?

— С ней и проще, и тяжелее.

— Вот то то и оно, ты там сам не определился, хотя уже больше месяца, а что за нее говорить, тем более там пахать надо, а будет ли она это делать?

— Ты знаешь, что касаемо клубники, то здесь женщины зарабатывают даже больше чем мужчины.

— Серьезно?

— Да.

— Ее дядя Олег на работу устраивает, куда они не говорят, но мы догадываемся, если у них получится, то я даже не знаю, сможет ли она оттуда уйти, чтобы ехать неизвестно куда и ради чего?

— Мама, силком никто ее не тянет, да, да, нет, нет. Сказать тебе честно я себе не могу ничего гарантировать, что за нее говорить? У нас здесь нет статуса, мы бесправны полностью. Да, я хотел учиться и работать в Лондоне, но одновременно это делать не получается. Работы там не много, а та, что есть, на всех не хватает. Так и то, даже с официальным статусом меня кинули на деньги, не заплатив, а здесь я вообще перешел на нелегальное положение. Посмотрим, не будем загадывать.

В трубке сообщили, что до конца разговора осталось 5 минут.

— Мама, у меня осталось 5 минут разговора, расскажи как вы там?

— Нормально, все у нас хорошо, отец работает, я тоже. У тебя со здоровьем как?

— Отлично.

— Едите нормально?

— Конечно, на еде здесь нельзя экономить.

— А работа сильно тяжелая?

— Пойдет, здесь даром деньги не платят.

Нас разъединили.

Я положил трубку и пошел на ферму.

С Римасом я, за прошедшие несколько дней, перекинулся всего несколькими фразами. Мы оба ждали результата. Обычно, конверты, которые шли из Англии в Литву потихоньку вскрывали на почте, тем более что это было заказное и не застрахованное.

Письмо приходило за неделю, но это шло 10 дней.

Уже вечером, когда мы с Юрой только поели, к нам в караван забежал Римас.

— Ну, с меня пиво, блин!

— В честь чего?! — не понял я.

— Письмо дошло, все деньги на месте, вот блин, какой я везучий! Ведь не было шансов, его должны были вскрыть и не вскрыли! Я же хорошо знаю литовцев, еще бы простое они не тронули, а здесь заказное! Не зря мне мама говорила, что я в рубашке родился.

— Значит, в субботу пьем пиво! — сказал Юра.

— А ты причем?! Я Алексу должен.

— Ничего ты мне не должен, — сказал я, — хорошо, что дошло, а то мне не очень приятно было все это время.

— А мне как, представляешь?! Полтора месяца работал, чтобы какой-то урод забрал мои деньги? Я тут чуть с ума не сошел за эти дни, пока оно пришло. Ну, ладно, спасибо еще раз, что помог.

— Интересно, — сказал Юра, когда Римас ушел, — чтобы он делал, если бы письмо пришло вскрытое?

— Ничего, продолжал бы работать, а потом, слал бы деньги через Вестерн Юнион, или Маней Грамм.

— Белорусы говорили, что он тебя обвинял в этом, мог тебе предъяву выставить.

— У меня здесь не было интереса, и денег за это я не брал, поэтому от его предьявы толку бы не было, ну а если бы все-таки дал предъяву, я думаю, разобрались бы.

— Но хорошо, что так все закончилось.

— И я о том же.

Мы с Юрой отработали на ферме уже больше месяца. К работе мы привыкли, если первые недели две мы не успевали отдыхать, то теперь было проще. Тогда, мы приходили, поели, и ложились спать, вечером, сразу с поля, сходили в душ, поели и спать. Ноги болели сильно, ломило спину, уже через неделю это прошло, а через две мы работали и отдыхали, как и остальные.

Караван сам по себе теплым не был, обычная фанера, возможно даже без утеплителя, и если днем в нем было нормально, когда его разогревало солнце, то вечером и утром довольно холодно.

Утром не сильно хотелось вылезать из теплого спальника, но звенел будильник и ты вставал, холод сразу приводил в чувство, одевшись, выходил на улицу. Там было еще холоднее, на траве виднелись капельки росы. Умывались ледяной водой с крана и это тоже приводило в чувство, полностью пробуждая ото сна.

Утром, первые часа два собирать клубнику было полной жестью, ледяная роса мочила руки до локтя, кисти леденели. Их периодически надо было разогревать ртом, дыша на них теплым воздухом.

Потом подымалось солнце, и было чуть веселее.

Собирать в теплицах было удобно, там не так было холодно утром, зато, когда солнце грело, там был реальный парниковый эффект.

Помимо всего прочего, сбор клубники гробил тело, ноги отекали, иногда утром было сложно надеть сапоги, которые еще вчера отлично «сидели». Если не делать упражнения на спину, или хотя бы повисеть вечером на ветке дерева минут 5, то шло искривление позвоночника. Но это было в дальнейшем и проявляло себя, как правило, через несколько месяцев после. Сразу, буквально за недели 2, был виден результат на пальцах. Сбор клубники осуществлялся тремя пальцами каждой руки. От постоянного трения кожа на подушечках пальцев становилась черной, а затем трескалась.

Особенно ужасно это выглядело у девушек, они смазывали себя кремами, делали примочки, но ничего не помогало. Кожа чернела, трескалась, трещины становились больше, кровоточили и сильно болели.

Я не стал ждать, когда у меня это произойдет, и уже на вторую неделю купил себе крем. Каждый вечер я смазывал пальцы и в целом старался их чередовать при сборе. Я действительно смог оттянуть немного этот процесс, за два месяца на ферме у меня только почернела кожа на подушечках, но трещин не было. Однако и это я не считал результатом, забегая вперед, скажу, что полностью чернота с пальцев сошла у меня недели через четыре после того, как я перестал собирать клубнику.

С супервайзерами у меня не сложилось. После того как уехали малазийцы они немного успокоились, но натура все равно берет свое и все возвращается на круги своя.

Даже больше, если те пару недель они давали нам работать нормально, то вскоре они изменили тактику. Игра была такой, сегодня польский супервайзер очень «злой», все проверяет, заставляет идти добирать, завтра он «хороший», а «плохая» полячка. Потом поляк и полячка в настроении, а вот литовец зверствует.

Белорусы с ними все равно шутили, улыбались, как-то старались с ними сотрудничать и контактировать. Я ложил на супервайзеров с прибора.

— Не нравится? — спросил я.

— Что то есть, Алекс? — говорила полячка Анна, выкидывая клубнику, — Не хорошо так собирать.

— А так хорошо собирать? — показал я ей на верхний ящик уже принятый от поляка и полез в пинетку, — Вот гнилая, вот, а если порыться внизу. А собирает как, даже до верха не достает.

— Ты сюда не смотри! Собирай свою клубнику.

— А ты нормально принимай, тогда не буду смотреть.

— Что опять не так? — подошел литовец.

— Клубника ей не нравится, я ей показываю, что есть хуже ящики, которые засчитаны.

— Ты не спорь с нами, одни уже доспорились, сказали тебе, значит иди и делай. Мы здесь решаем, какую клубнику принять, от какой отказаться. Понял?

— Понял.

— Тогда иди на поле.

Вечером белорусы смеялись.

— Саня, к тебе Анна клеится просто, ты впарь ее и все будет у тебя классно, — советовал Володя, — может караван другой дадут, там горячая вода, душ, туалет, все условия.

— Нас может она не так будет задрачивать, — согласился Виталя.

— Конечно, — добавил Юра, — с бабой здесь проблема, а у тебя будет в высших так сказать чинах.

— Так, блин, закройтесь, хотите ее трахнуть, флаг вам в руки.

Они начали смеяться.

— Ну, я полных не люблю, — заметил Володя, — да и страшненькая она немного.

— Не много?! — вмешался Римас, — Да это блин свиноматка из свинофермы, ее трахнешь, так потом всю жизнь будешь хрюкать.

— Да они ее сами хотят, — сказал я, — а она на них не ведется. Вот их и бесит это.

Это были шутки, но в действительности что-то надо было делать. Изменить ситуацию можно было тем способом, который и описали белорусы, эта Анна действительно положила на меня свой глаз. Переспи я с ней, на этой ферме для меня многое бы поменялось. Но я бы на это не пошел, ни при каком раскладе, на крайний случай уехал бы в Лондон, благо денег уже было нормально, чтобы прожить там недели 2. И я стал думать, как сделать так, чтобы я стал сверху.

Каждое утро я себе говорил: вы меня все равно не сломаете.

И я нашел выход, даже ценою потери денег.

Я стал собирать только качественную клубнику, поля подчищать так, что можно было комиссии водить. При этом я не заискивал перед ними, им не улыбался, не показывал, что я считаю их отличными парнями и девчатами.

Теперь я спорил конкретно.

Анна осмотрела мой ящик досконально и выбросила всего несколько клубник.

— Иди, добирай.

Я быстро перекинул из двух соседних пинеток клубнику и показал ей на ящик.

— Так нормально.

— Я тебе сказала, иди, добирай!

Я подошел ближе к другим ящикам, уже принятым супервайзерами.

— Здесь, во-первых, не качественная клубника, во-вторых, они даже до верха не достают в отличие от моего ящика.

— Что такое? — спросил, подходя, литовец.

— Ей клубника моя не нравится, сравни, например, с этим ящиком.

Он посмотрел на ящик мой и тот, что я указывал.

— Если Анна говорит, ты должен делать.

— Может мне Нилу понести эти два ящика и спросить у него, чей должен быть принят? — неожиданно спросил я у Йонеса, глядя на него.

Литовец потупился, засчитал мне ящик и сказал:

— Ты не пугай меня!

— А ты правильно выполняй свою работу, — я взял новый ящик и прошел мимо Анны.

Это была моя первая победа, и в душе я ликовал.

Темп был мной безусловно потерян, я собирал на 30 % меньше чем остальные, зато я вышел из этой ситуации победителем. Первое время они ходили, проверяли мои ряды, копались чуть не до дна в пинетках, но ничего сделать не могли. Я спорил, дерзил и не сдавался.

Недели через 2 Римас сообщил мне, что Йонес и Юрек, совместно с Анной хотят мне создать такие условия на поле, чтобы я уехал подобно малазийцам. Если, мол, не получится на поле, то они все равно что-то придумают. Поскольку так себя вести нельзя, ведь я для них был как красная тряпка для быка, к тому же, глядя на мои действия, борзеть с ними начинали и другие. А потеря авторитета для начальства это хуже их смерти физической, поэтому они втроем и затаились.

Так уж вышло, что через несколько дней, после того как Римас мне об этом сообщил мы с группой украинских студентов собирали клубнику в теплицах. Коля, Лиля и Валера заняли по своему ряду, и мы шли недалеко друг от друга. Поскольку я был старше и обладал какими-то знаниями об Англии, я был им интересен, они слушали о Лондоне взахлеб, если конечно у нас было время, и я мог им что-то рассказать.

В этот раз Коля задавал вопросы обо мне, а поскольку я следовал легенде, как советовал Стас, то рассказывал я о том, как в Англии сдаются в хоум офис. Точно я этого не знал, тот, кто сдавался, наверняка бы вычислил меня сразу, но студенты то не знали. Поэтому я начал им рассказывать то, что слышал от других.

В разгар нашего разговора к нам тихо, и якобы незаметно, присоединился польский супервайзер Юрек. Он сел позади Лили и копошился в кустах клубники, проверяя ряд. Студенты, слушавшие меня внимательно, не заметили его, а я увидел, но не подал виду.

Поляк немного понимал по-русски, поэтому основную суть он схватывал, к тому же я стал говорить медленнее и четко выговаривать слова.

— После того как тебе спустя полгода выдают айди, ты можешь работать в любом месте, — говорил я.

— Даже за пределами Англии? — спросил Коля.

— Нет, имеется в виду только Англия.

— А если бы тебя поймали, когда ты не мог работать, отправили бы домой?

— Не факт, у меня же в Лондоне есть адвокат, мне его дало правительство, бесплатно, думаю, он бы помог мне решить мой вопрос.

— Значит, ты в любой момент можешь к нему обратиться?

— Конечно, я то свои права здесь знаю, например, я работаю, и работодатель не создает мне тех условий, которые должен, я вполне могу обратиться к своему адвокату, и он решит этот вопрос без всяких проблем.

— Так поэтому ты себя так ведешь с супервайзерами?

— Конечно, они, я думаю, понимают, что на их стороне хозяин, а на моей закон, который будет защищать мой адвокат. Кроме того, я знаю о них некоторые нюансы, что стоит мне сделать звонок куда надо, они поедут домой.

— А что это за нюансы?

— Не важно, это касается некоторых иммиграционных особенностей, вам я о них потом как-нибудь расскажу.

Лиля кашлянула, я посмотрел не нее, она показала рукой, так, чтобы поляк не заметил ее жеста.

Юрек понял, что его заметили и, сделав вид, что он здесь все осмотрел, вылез из теплицы.

— Подслушивал, — высказалась Лиля.

— Пусть слушает, — кивнул я, — им иногда полезно.

Дальше мы поговорили об учебе, студенты были из Киева, сами жили там же. С ними было весело, время на поле пролетало быстро, они не гнались сильно вперед и не воровали с твоего ряда клубнику. Их ум еще был живой и не испорченный, они искренне считали, что их страна самая лучшая, а тот период, в котором мы живем, скоро закончится, и мы, молодое поколение, что-то сможем в Украине сделать.

Я не перечил, соглашался, только иногда вставлял: сделаете, только если к тому времени будете хотеть, сможете победить коррупцию, только если сами останетесь чистые сердцем, все у вас получится, только если сможете оказаться на верху и не изменить тем идеалам, которые у вас есть сейчас.

Вечером, когда уже стемнело, я после душа возвращался в караван, меня на дороге встретил Римас и чуть отвел в сторону:

— Иди сюда, разговор есть.

Я последовал за ним.

— Что ты там Юреку рассказал?

— Ничего не рассказывал, а что?

— Йонес начал у меня спрашивать о тебе, мол, ты что, действительно сдавался в Лондоне и у тебя настоящее ай ди? Ты, мол, рассказывал студентам, что стоит тебе захотеть, и они поедут домой, в Польшу и Литву? А еще, у тебя есть в Лондоне адвокат, если здесь что не так, ты позвонишь ему, и он решит твои проблемы.

— А ты что?

— Я сказал, вполне вероятно, что так и есть, Алекс, мол, знает Лондон как свои пять пальцев, скорее всего у него действительное ай ди, и он знает, что вы здесь на ферме нелегалы, стоит ему позвонить в хоум офис, так он еще денег с этого поимеет.

— А Йонес что?

— Пересрал, говорит, он что, действительно так может сделать? Даже белорусов сдать? Я ему ответил, что, вряд ли ты белорусов сдашь. Он опять переспросил, что может ты, врешь все? На что я ответил, пойди у него и спроси. Так что жди скоро вопросов.

Я рассмеялся.

— Что там было на самом деле?

Я рассказал Римасу как к нам подсел «незаметно» поляк и я закинул ему тему для вечера.

Римас засмеялся.

— Вот дурачье тупорылое, ловко ты их.

— Ты ж только молчи.

— Ты тоже, жди, скоро они тебя попытаются проверить.

— Пусть проверяют, я и им расскажу, как сдаваться в хоум офис надо, — улыбнулся я.

— Теперь смотри, Йонес сказал, чтобы я с тобой сблизился, чтобы выведать информацию, поэтому на мои вопросы, при людях, отвечай как Юреку.

— Договорились, господин Штирлиц.

Мы разошлись разными дорогами.

Но никто проверять меня больше не стал, я блефовал, но их это испугало. Меня перестали трогать на поле, иногда это случалось, но мы быстро расходились. Если я был не прав, то соглашался, если прав, то спорил до конца.

Через пару недель Анна, принимая у меня ящик и, как обычно, забраковав штук 6 клубник, спросила:

— Алекс, тебе хочется девушку?

— Иногда, — ответил я.

— Тебе нужна девушка, ты станешь тогда добрее, не таким раздражительным.

— Я в порядке, — заверил я ее, — не стоит беспокоиться.

— Я думала как лучше.

Как лучше тебе, но не мне, — подумал я.

Когда мы только с Юрой приехали, то работали с утра до вечера, если же работы не было на поле, нас брали на почасовку, то натягивать клеенку на теплицы, то наоборот убирать поля, подготавливая их к новой посадке.

Примерно через месяц это прекратилось, если на поле работы не было, мы отдыхали, а избранные шли на почасовку. К избранным относились поляки, литовцы, и как исключение белорусы. Меня брали на почасовку очень редко, а когда вышел конфликт с супервайзерами то почасовой работы для меня не было вообще.

— Толку, что ты так себя ведешь по отношению к ним, — говорил мне Юра, когда мы сидели на обеде в караване, — зарплата у тебя меньше, чуть что, они к тебе придираются.

— Но к тебе больше, хотя ты и лебезишь с ними.

— Ты молодой еще, не понимаешь, что не всегда нужен твой характер, я им улыбаюсь, а сам свое дело делаю. Пусть они думают, что хотят, а я свою цель имею, заработать. Ты вот уже на почасовку 2 недели не ходишь, и кому ты что доказал? Я за это время 70 фунтов заработал, а ты в караване сидел. К тому же, ты думаешь, ты им что-то доказал? Ты считаешь, что они тебя боятся? Им ложить на тебя, ты все равно пляшешь под их дудку.

— Не пляшу, и ты это видишь, и не совсем супервайзерам ложить на меня, в противном случае они бы себя так не вели. Знаешь, что мне сказала одна литовка: я думала все украинцы, белорусы и русские за деньги готовы друг друга сожрать, но впервые, я увидела среди вас человека, которому на деньги плевать.

— Тебе важно мнение какой-то там литовки?

— Нет, не важно, мне важно мое мнение, я сказал себе, что я буду человеком, и я остаюсь им здесь, несмотря ни на что.

— Малазийцы тоже хотели кому-то что-то доказать и где они?

— Зато после их уезда суперы немного попустились.

— На долго ли? Нет, это твое дело, я зарабатываю 220 фунтов в неделю, ты 160, а на поле ты столько же, сколько и я. Я советую тебе, как поступить правильно, не паря себе мозги, а решать тебе.

— Я поступаю правильно и поверь, мозги я себе не парю.

В одну из суббот, когда Мария выдавала нам зарплату, она тоже подняла этот вопрос:

— Всего 150 фунтов Алекс, маловато собираешь ящиков.

— Зато я собираю качественную клубнику, которую даже перебирать не нужно.

— Что качественную, согласна, — кивнула Мария, улыбнулась и сказала, — спасибо.

— Пожалуйста, — ответил я, получая конверт с деньгами.

Хоть Юра и хорохорился, но дела на ферме в плане работы с каждой неделей все ухудшались. Вскоре почасовка прошла вообще, те пять-шесть человек, которые в ней участвовали, были не из наших, поэтому белорусам она не светила вовсе. Даже по вечерам, бывало за неделю, мы 3 дня не выходили на поле.

Конкретный урожай закончился, заработки упали сильно. Если раньше Юра получал 220–250 фунтов в неделю, то сейчас опустился на 180–200. У меня со 180–160 фунтов в неделю, зарплата упала до 130–140.

Мы на ферме были 6 недель, когда в среду на поле у меня неожиданно заболел живот. Я не сильно обращал на боль внимание и продолжал работать. В ту ночь я спал плохо, живот стал болеть сильнее. Утром и до обеда в пятницу, я еле дотянул до каравана, от еды отказался.

Боль была страшной, у нас там был один студент из мединститута, я у него еще в четверг спросил:

— Как проверить аппендицит? Ты мне простой и надежный способ скажи.

— Попробуй нажать и резко отпустить, если почувствуешь сильную боль, то нужна госпитализация.

— От аппендицита можно умереть?

— Нечего делать, если на поздней стадии, когда он лопнет, то человеку все, даже врачи не спасут, а почему ты спрашиваешь?

— Да так, интересуюсь.

В четверг на обеде я немного полежал и боль стихла, но когда попробовал встать все повторилось.

— Скажи Йонесу, что я заболел, — попросил я Юру, когда он уходил.

— Может тебе в больницу съездить? — спросил Юра.

— Все в порядке, разберусь.

До вечера я пролежал на кровати, пока не пришел Юра.

— Все лежишь? — спросил он.

— Да.

— Там Йонес спрашивал, что с тобой? Я сказал что траванулся.

— Правильно.

Юра начал готовить еду.

— На меня не готовь, — предупредил я.

— Опять не будешь?!

— Нет.

— Слушай, может тебе подойти к фермеру, пусть тебя хотя бы отвезет в больницу, ты бы не шутил с такими вещами.

— Понты, все пройдет.

Юра приготовил себе окорочка с жаренной картошкой.

— Точно не будешь?

— Нет аппетита.

После еды он помыл тарелку и спросил:

— Ты здесь будешь?

— Да.

— Пойду к белорусам.

— Давай.

Когда за ним закрылась дверь, я сосредоточился и резко нажал на аппендицит как советовал студент медфака. Он сказал, что если боль резкая, то нужно к врачу, боль не была резкая, меня так подбросило, что я упал с кровати на пол.

Кое-как поднявшись, я вновь опрокинулся на кровать, отходя от адской боли, мне казалось, что мой живот вывернули наизнанку.

«Тебе нужно срочно к врачу! — мелькали мысли в голове, — Что ты ждешь?! Ведь у тебя аппендицит! Ты ведь убедился что это точно аппендицит! Срочно к врачу! Ты хочешь сдохнуть здесь, как собака?! Да тебя ведь и не похоронят отдельно! Кинут в яму с такими же, как ты и будешь гнить в братской могиле! Идиот! К врачу! Срочно зови фермера!!!»

Боль не утихала.

Вечером пришел Юра, он старался тихо себя вести, я открыл глаза:

— Как белорусы?

— Нормально, ты как?

— Не очень, — признался я, — завтра утром посмотрю, может, не пойду на работу.

— Работа еще не все, — сел Юра на кровать, — если серьезно, то у тебя все признаки аппендицита, может, стоит обратиться к фермеру?

— Нет.

— Ты с опасными вещами играешь.

— Потом попустит.

— А если нет? У тебя всегда какие-то крайности, вспомни восток, который ты тоже читал, ива гнется под действием ветра, а дуб вырывает с корнем. Лучше быть гибкой ивой, которая меняется сообразно обстоятельствам, чем закоренелым дубом, которого ломает эта жизнь.

— Я считаю себя ивой.

— Нет, ты упертый дуб, но я думаю, что все проще, будь у тебя адская боль, ты бы сам просил о враче, значит терпеть еще можно.

— Боли вообще нет, — улыбнулся я.

Юра выключил свет, и мы погрузились во тьму.

Боль была страшной, внутри словно вырезали всю пищеварительную систему. Уже под утро я заснул усталый, уже не так реагируя на боль. Где-то я читал, что со временем к боли привыкаешь, она даже может приносить удовольствие. Мне бы очень хотелось посмотреть на такого человека, мое мнение, что это просто мазохист. По крайней мере, у меня боль не проходила, во сне мне снилась больница, врачи, потом я куда-то ехал.

Проснулся я от звука будильника.

Юра поднялся и первым делом посмотрел на меня.

— Живой? — спросил он.

— Конечно.

— Как самочувствие?

— Алес гут.

— На работу пойдешь?

— Нет.

Перед самым уходом Юры к нам зашли Володя, Виталя и Римас.

— Саня тебе бы провериться у врача, — сказал Виталя.

— Все в порядке.

— У меня у брата, друга так не спасли, — вмешался Володя, — тоже болел живот, привезли в больницу, и там у него лопнул аппендицит, когда его везли в операционную. Парень умер, не успели ничего сделать, а ему и 30 не было.

— Давай повезем тебя в больницу, — кивнул Римас.

— Спасибо парни, — улыбнулся я, да видно криво получилось, — послушайте меня, я еще день-два отлежусь, и все будет нормалек.

Эти часы пока в караване никого не было, а боль не стихала, я лежал на кровати, вспоминая учебу в университете. Говорят, что бы боль стихла нужно вспоминать разные веселые случаи из жизни. Я вспоминал, было смешно, но боль не уходила, а от смеха только еще больше болел живот.

На обед пришел Юра и заявил:

— Вечером работы нет.

— Не повезло.

— Да уж, дела здесь все хуже, а у тебя как?

— Как на ферме, только не говори мне ничего за врача.

— Договорились.

Лежа на кровати, я думал о многих вещах, например, глядя на копошащегося Юру, возмущающегося тем, как мало мы стали зарабатывать, мне пришла в голову мысль: а ведь то, что у него ничего не болит и это счастье, он даже не понимает. Мы всегда куда-то торопимся, желаем везде успеть, а когда оказываемся на больничной койке, то вдруг осознаем, а ведь мы ошибались! Мир отнюдь без нас не останавливается, все идет своим чередом. Мы считали, что без нас они не смогут, а они спокойно существуют и дальше, причем самостоятельно.

Уже вечером, перед тем как лечь спать, Юра сказал:

— Признаться тебе, будь у меня такая ситуация, я бы обратился к врачу. Я понимаю, что в случае аппендицита тебе не хватит денег на лечение, и ты не сможешь работать на клубнике. Возможно, тебе придется даже уехать домой, но согласись, лучше быть живым, чем мертвым. При любом раскладе деньги ты не вернешь, да еще создашь головняки своей семье.

— Не забивай голову, — сказал я, — это мои проблемы.

Мои слова немного задели Юру, было видно, что он искренен и действительно сочувствует.

— Мы вместе живем, и я вижу, что ты молодой еще, не понимаешь ценность жизни. Глядя на тебя, можно представить твоих родителей, я как бы стою на их месте, понимаешь?

— Понимаю, я разберусь.

Юра вздохнул, выключил свет и пожелал спокойной ночи.

— Спокойной, — ответил ему я.

В чудеса я не верил, но после еще одной адской ночи, когда болел уже не только живот, а и все тело, под утро меня попустило. А утром, когда прозвенел будильник, я даже сам мог встать.

— Ты как? — спросил Юра.

— Нормально, — ответил я, медленно вставая.

Боль еще оставалась, но в любом случае я поднялся сам, без помощи рук.

— Иду на работу.

— Ты уверен?

— Конечно.

Я привел себя в порядок.

— Белорусы просили к ним зайти, — сказал Юра.

— Пошли.

Юра приблизился к их каравану и постучал в дверь, входя.

Я оказался чуть позади и услышал голос Виталия:

— Как там умирающий?

— Воскрес! — сказал я, появляясь из-за спины Юры.

Виталя немного стушевался, а Володя бросился ко мне, раскрывая руки для объятия:

— О! Ты воскрес сын наш! Какое счастье..

— Вот вы придурки, — вмешался Римас, — человеку плохо было, а им лишь бы поржать.

В этот день я отработал не очень хорошо, резко двигаться еще не мог, но все же 20 фунтов заработал. На обед мы пришли вместе с Юрой.

— Ты есть будешь?

— Немного, я ведь не ел почти 2 дня.

После небольшого обеда мы направились за деньгами, Мария выдала нам конверты.

К вечеру боль еще была, а на утро стало легче, уже в городе, когда я расходился, я не чувствовал рези в животе совсем. Что это было, я так и не понял, но поскольку все прошло благополучно, то 3 дня можно было и потерпеть.

Уже позже, меня пару раз белорусы подкалывали, типа, пацан решил себе отдых устроить, вот и полежал в караване пару дней, имитируя боль. Я им на это ничего не отвечал, как у Шекспира: над шрамом шутит тот, кто не был ранен.

Пусть они думают, что хотят, если ты уверен в своей правоте, на мнение других можешь не обращать внимание.

Вечером, после трапезы я отправился к телефонной будке, чтобы позвонить домой родителям и Наташе.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответил мне отец.

— Как у вас дела?

— Отлично, ты там как?

— Нормально, работаю.

— Работы много?

— Уже меньше, раньше было получше. Теперь урожай заканчивается, хотя поговаривают что здесь работа будет до ноября, но мне кажется надо искать что-то попроще, в караване, где мы живем становиться все холоднее. Трудно представить какой здесь колотун будет в ноябре, поэтому поеду скоро в Лондон.

— Искать работу будешь в Лондоне?

— Да.

— Ясно, Наташа на работу устроилась.

— Я ей сегодня звонить собрался.

— Тебе денег хоть хватает?

— Да.

— На себе не экономь, потом это всегда боком выходит.

— Я помню, на себе не экономлю.

— Ладно, даю маму, а то она у меня уже трубку рвет.

— Привет, ты что собрался уже уезжать?

— Нет, еще побуду на ферме недели две, а после поеду.

— Ты хоть знаешь куда?

— В Лондон, а там посмотрю по ходу движения, ввяжемся так сказать, а там увидим.

— Ты бы уже осел на одном месте, все ж будет спокойнее.

— Я бы осел, если бы такое место было, и я его нашел, а пока приходится так, то здесь, то там.

Мы еще немного поговорили о том, о сем, потом я позвонил Наташе:

— Привет! — обрадовалась она, — Как ты?

— Нормально.

Мы немного поговорили о том, о сем, пока нас не выключил оператор. Я вышел из телефонной будки, направившись обратно на ферму.

Чем дальше шло дело, тем больше мне переставало нравиться на ферме. Если раньше, когда я только приехал, у меня был какой-то азарт, желание работать, то сейчас, меня все начинало раздражать. Объяснение могло быть простым, раньше у меня не было выхода, и я работал из элементарного чувства самосохранения, поскольку нуждался в деньгах, теперь же, когда у меня были отложенные запасы, я чувствовал себя намного лучше. Первое время на ферме было интересно, несмотря на негатив, который шел от супервайзеров, свое свободное время мы проводили с белорусами, потом, когда их общество надоело, познакомились со студентами. Но и это уже не приносило пользы. Ситуация на ферме чем-то напоминала рейс на корабле, с тем лишь исключением, что у нас был один выходной день когда мы могли поехать в город, а матросы выйти в порт. А так, если не брать во внимание площадь и опасности, то психологически, все, было похоже. Здесь образовывалась группа, которая свободное время находилась вместе, потом, спустя какое-то время, когда все уже рассказали свои истории, некоторые члены начинали раздражать. Чуть позже, в эту команду вливаются люди со стороны, они вносят некий элемент новизны, но, под конец, наступает момент, когда харят уже все. Любые шутки, над которыми буквально вчера заливался от смеха, теперь раздражают, поступки людей, не замечаемые раньше, сейчас нервируют. Нервными становились все, раньше мы работали, и особо времени не было, а теперь у нас появлялся досуг, который чем-то надо было заполнять.

Юра, который раньше только и пропадал у белорусов, теперь сам сидел со мной в караване, играя в шахматы, или шел к студентам, Володя и Виталя тоже начали миграцию по ферме.

С Юрой у нас сложились нормальные отношения. Первое время он пытался занять инициативу и вроде как показать, что он главный и решает все сам, но я тактично, ненавязчиво, последовательно и твердо своими поступками дал ему понять: мы равны, и ни он, ни я, не решает в отношении другого ничего в одностороннем порядке.

Юра был мужик бывалый, уже дважды ездил в Германию на заработки, его работа позволяла ему отлучаться на 2–3 месяца незаметно, так сказать, для начальства, поэтому он зря время не тратил. Юра одно время возил товары из Москвы, по типу купи-продай, занимался машинами, покупая их в Германии. Но лавочку эту быстро прикрыли, когда ввели налог.

— Тут еще везение нужно, — говорил Юра, — я, за что не брался, все шло так, сяк, мы с другом начали на машинах, так он там озолотился, а еле две машины смог продать.

Юра и в Польшу возил товары, продавал, а потом покупал то, что в Белоруссии было дороже.

В Германии ему нравилось работать.

— Я по-немецки немного говорю, поэтому проблем с общением, как здесь не было, — рассказывал Юра, — первый раз, когда работал, немец ко мне не очень относился, зато потом, когда увидел, как я работаю, то был доволен. Я у него 2 месяца отработал, деньги заработал и уехал, договорился на следующий год. Потом целенаправленно к нему поехал.

— По тур поездке?

— Да, иначе бы не пустили в Германию.

— Второй раз получилось три месяца, заработал тоже так нормально. Меньше чем здесь получается, но тоже хорошо.

— Почему сейчас не поехал?

— Да конфликт у нас с ним вышел, в конце он кинуть меня захотел, евро на 300 и жухнул в конце расчета. Они же как, когда во мне была необходимость, он лебезил, работал я нормально, а потом как понаехало всех. Поперли поляки, которых итак там пруд пруди, украинцы, русские, потом азиаты. Людей просится к нему стало много, мне то он платил чуть меньше чем немцам, а здесь халявная рабочая сила, готовая мантулить задарма. Вот он и кинул меня. Я обиделся, говорю, на следующий год не приеду, он мне и не приезжай, твое место другие займут. Вот так я решил попробовать себя здесь.

— Доволен?

— Нормально, не сказать что рай, но рая нигде для нас нет, это я тебе точно скажу. Капиталисты за дарма не платят, они из тебя выжимают все соки. Ты что думаешь, вот мы работаем на клубнике, со временем это на нас не отразиться?

— Как?

— Ну, на тебе и на мне может, и нет, смотрю, ты по вечерам позвоночник равняешь, ноги массируешь, я тоже кое-что делаю, не лыком шит. Но для большинства эта работа погибельна, девки, молодые, не рожавшие, сутками лазят ногами в ледяной воде, мерзнут, а ты их руки видел? Страшное зрелище. И так здесь любая работа, а что плохо относятся, так ты еще жизни не видел, есть такие места, что тебе здесь показался бы рай. Все относительно и познается в сравнении.

— Но надо пытаться искать лучше, тем более, если есть варианты.

— Меня здесь все устраивает, отработаю месяц и поеду домой. Если получится, еще и на следующий год сюда приеду, все ж таки деньги сэкономлю, чтобы всяким Стасам, Олегам не платить. Но я не против, если ты найдешь что-то лучше, пожалуйста, позвони Володе, мы приедем. Как ты видишь, мы работать умеем. Давай, ищи, я первый кто скажу, дерзай! Просто Саня, проще к этому всему относись, твой характер никому здесь не нужен. Как я говорил, ты им ничего не докажешь, таких как ты у них были сотни, ну и? Да ломают они таких и выкидывают, а на твое место становится десяток голодных, которые кричат: дай мне работу! Я готов на все!

— Меня еще не сломали, посмотрим, как будет дальше.

— Смотри, только сам подумай, ты уедешь с фермы, неизвестно куда, как ты сам убедился, обещают здесь все золотые горы. Только их нет и быть не может. Потратишь деньги на переезд, фунтов 300 уйдет за пару недель как пить дать. Новое место? Но за него надо платить. Гарантий, что там ты будешь зарабатывать больше чем здесь, нет никаких. Разницу в 20–30 фунтов не берем, пока ты ее вернешь, так уже в Украину будешь собираться.

— Я понимаю, но вы же говорите о том, что надо валить отсюда, заработки упали. Вот, мол, на капусте люди по 300 фунтов в неделю зарабатывают, а может больше, а, мол, капусту эту нечего вообще собирать, бери ее, режь себе.

— Мы говорим, но кто, что-то делает?

— Вот в этом мы и отличаемся, вы разговариваете, но не делаете, а я делаю.

— Ты не сильно этим гордись, мы сидим на одном месте, потому что думаем, прежде чем делать поспешные шаги. А ты рвешься сломя голову, куда попало.

— Может быть.

— Да не может быть, а точно, я где не работал, наши всегда говорят, вот за теми воротами и зарплата лучше и коллектив. Сколько мест я не поменял везде одно и тоже, вот там всегда лучше. Хорошо там, где нас нет, сказали давно, но мудро подметили. Поэтому не ищи здесь сказку, здесь везде один разводняк.

При разговоре с Юрой о Белоруссии, я с удивлением для себя отметил, что Лукашенко, в отличие от наших президентов, не дал разбазарить свою страну. В Белоруссии по прежнему оставалось много действующих заводов и фабрик, принадлежащих государству.

— Так зачем вы сюда едите? — удивился я.

— У нас зарплаты маленькие, ну смотри, я живу в Минске и получаю около 120 долларов в месяц. А здесь я зарабатываю во много раз больше. Но опять-таки, я приехал сюда месяца на 3 максимум, потом вернусь, в Белоруссии я не хочу терять работу. Там стабильность, отпуска, соцпутевки. Все как при Советском Союзе. У нас есть безработица, безусловно, но она тоже своеобразная, инженером на завод может, и не возьмут, но найти что-то за 90 долларов вполне реально.

— А колхозы ваши как живут?

— Нормально, я тебе говорю, беда только что пострадали наши земли от Чернобыля, а так, в целом, у нас довольно таки неплохо жить.

— Ты первый человек из бывшего СЭВа, от которого я слышу нечто подобное. Либо ваш Лукашенко действительно так хорош, либо ты мне врешь.

— Зачем мне тебе врать? Да, у нас есть свои нюансы, но их решают, конечно, есть свои заморочки, но и это поправимо. Оглянись вокруг, ты в Лондоне, сколько был, с людьми разными общался, ты много здесь белорусов встречал?

— Нет, поляки украинцы и литовцы.

— Вот, — кивнул Юра, — наших здесь единицы, а не уезжает, кто? Или сильно забитый, тупой обыватель, когда границы закрыты и у него выхода нет, или тот, кто и в своей стране живет неплохо. У нас границы открыты, езжай, куда хочешь, лишь бы посольство визу открыло. Значит, нормально мы живем, так?

— Наверное.

— Нормально, это не значит классно, но нормально, я тоже реалист и понимаю, о чем говорю, в разных странах за это время пожил и с разными людьми беседы вел.

Вечером, если работы не было, а последнее время так и было, мы с Юрой играли в шахматы. Ему тоже нравилась эта игра, к тому же он хорошо для меня играл. У него был разряд, и выиграть мне у него первое время было сложно.

Из 10 партий 3 было моих, 5 его и 2 ничьих. Так уж получилось, что Юра предложил:

— Давай играть на пиво, партия бутылка пива.

— Давай.

В один день Юра выиграл банок 6, потом еще 3. Я усиленно тренировался с шахматным компьютером, а он только улыбался. Но дня через 2 наступил неприятный для него момент. За вечер я отыграл все то, что ему проиграл.

На следующий день выиграл, потом проиграл.

К концу недели, когда мы собирались ехать в супермаркет, Юра был должен в общей сложности 6 банок пива.

Когда он их мне вручил, я половину отдал Юре и сказал:

— Давай просто играть.

— Я проиграл, не надо мне их отдавать.

— А я не отдаю, я угощаю.

Мы выпили эти 6 банок вдвоем, но больше на пиво не играли. Так уж получилось, что благодаря компьютеру я стал играть лучше. Теперь Юра у меня реже выигрывал, инициатива перешла ко мне.

На ферме меня называли Каспаров, по названию шахматного компьютера.

Еще к нашей компании состоявшей из белорусов, Римаса и украинских студентов примкнула Леся, из западной Украины. Она работала на ферме еще до нас с Юрой, ее Стас привез, чуть ли не самой первой.

Леся не пропускала никакой работы, собирала клубнику наравне с белорусами. Ее история, как и многих из западной Украины была похожа. Работы не было, а дочку 2 лет кормить нужно. Муж поехал на заработки в Чехию, выслал ей денег, и она смогла попасть в Англию. Теперь работала здесь.

— Скучаешь за дочкой? — спросил я, когда мы все шли в караваны после работы на клубнике.

— Очень, хочу к ней, к мужу.

— В Чехии он кем работает?

— На стройке.

— Зарабатывает много?

— Ты смеешься? Это же Чехия, если 500 долларов получается за месяц, то хорошо, а чистыми и 300 не будет.

— Так мало?

— Да, здесь зарплата намного выше, я за неделю больше получаю, чем он за месяц.

— Так приехал бы к тебе.

— Не получится, он уже пробовал, визу не открыли, может потом, сейчас пока так.

— Ты сама здесь сколько будешь?

— До конца.

— А потом?

— Домой поеду, дочку проведаю, родителей, а после опять куда-то надо будет ехать, в Англию вернусь, если смогу.

— Слушай, завал у вас жизнь, муж там, дочка дома, ты здесь.

— У нас почти все так живут Саша, к такой жизни привыкаешь, я понимаю, что ничего хорошего в этом нет, но это наша доля, у нас выбора другого нет. Работы никакой, все закрывается, молодых у нас много, что-то надо делать. У вас по-другому?

— Работы у нас не много, но так чтоб кто-то уезжал, как вы, такого нет.

Как-то, когда мы шли в другой раз в караваны, Леся мне сказала:

— Я слышала, ты собираешься скоро уезжать в Лондон?

— Да, это моя последняя неделя здесь.

— Там тебе предложили работу?

— Нет.

— Квартира есть?

— Нет, ничего нет.

— Ты к знакомым едешь?

— Леся, нет у меня знакомых в Лондоне, я приехал в Англию сам по себе, — с Лесей я не следовал легенде, она бы не проговорилась супервайзерам, поскольку итак все знала за меня.

— Не знаю Саша, срываться отсюда, где платят деньги, в Лондон, где всегда проблемы с работой. Так ты никогда денег не заработаешь, нужно уметь приспосабливаться, выживать, сел на одном месте, заработал, отдал долги, а после решаешь. Меня так учили, от добра, добра не ищут. В Англии очень тяжело с работой, ты уже сам убедился.

— Я все же постараюсь.

— Ты Саша еще не видел, как работают наши люди у поляков, а я работала в Польше. Условий никаких, в сарае живут по 10 человек, туалет один, душ на улице. А отношение к нам какое? Действительно как к скотам. Но ты терпишь, когда обидно становится, ты вспоминаешь глаза своей дочки и понимаешь, что ей эти деньги нужны. Я действительно не знаю, что ты ищешь здесь, глядя на тебя, у меня создается впечатление, что ты оказался не на своем месте. В отличие от других мужчин, ты всегда чистый, следишь за собой даже на поле. Малазийцы смеялись, тогда, помнишь?

— Да, они говорили, что мне нужно в офисе работать, а я на клубничное поле вышел.

— Ты и сейчас смеешься, но это не смешно, это работа, найти ее сложно, а потерять легко. Смотри, что бы ты потом не жалел об этом.

— Я, Леся, если меня что-то не устраивает, хотя бы пытаюсь изменить обстоятельства, а не сдаюсь как вы все, только повторяя, что там лучше, но при этом, не делая ничего чтобы туда попасть. Белорусы, ты, да вы только и говорите о заработках на капусте, на фабриках, мол, 300 фунтов в неделю люди зарабатывают. Но это лишь разговоры, действовать вы не будете, а только сидеть здесь и ждать какого-то чуда. Не спорю, я действительно не знаю, как работают в Польше, Чехии и Германии, оказавшись там, я не знаю, чтобы я делал. Может, действительно меня жизнь еще не кидала, а может, я просто по-другому смотрю на одни и те же с вами вещи.

— Хотелось бы верить, что у тебя все получится, но почему-то сомневаюсь.

— А знаешь, что мне кажется? — неожиданно осенила меня мысль, — Что вы внутренне завидуете мне, вы понимаете, здесь не очень и работа, и условия, и коллектив, но вас это вроде как устраивает. А я говорю вам, оглянитесь, вокруг нас целый мир и в нем надо искать свое место, а не сидеть в этом курятнике, ничего не слыша, никого не видя. И вот это, похоже, вас пугает, вам нравится ваш пруд с этой затхлой водой…

— Наши студенты слушают тебя с открытыми ртами, им ты мозги запудрил, но я и белорусы, останемся при своем мнении.

— Ваше право.

— Но если у тебя все-таки получится, — неожиданно сказала Леся, когда мы подошли к ее каравану, — позвонишь белорусам, расскажешь?

— Позвоню и расскажу, — пообещал я, продолжая движение дальше.

Так уж получилось, что если еще недели три назад начальство фермы положительно смотрело на тех, кто собирался уезжать, то теперь ситуация изменилась. Многие студенты, составлявшие основную часть рабочих, начали собираться домой. И хотя работы стало меньше, но поговаривали, что это явление временное, скоро должен быть еще один урожай. А для сбора урожая нужны рабочие, которые начали массово уезжать. Чтобы как-то остановить поток уезжающих, фермер начал отправлять часть людей к своему другу на соседнюю ферму. Там был конкретный урожай и тот своими силами не справлялся. Так говорили нам, а может, все было проще, они договорились о взаимном обмене, где каждый получал свой выигрыш в подобной лакировке.

Вот когда для наших настал еще один период спокойной работы, супервайзеры стали вежливее, лояльнее. На поле было приятно работать, периодически конечно были споры, даже у меня, но это было скорее исключением.

Как-то, когда я собирался обратиться к Марии по поводу того, что я собираюсь уезжать, ко мне подошел Римас.

— Алекс, ты твердо решил уезжать?

— Да.

— Когда?

— Следующая неделя будет последняя, а что ты хотел?

— Для начала сказать тебе, не делай этого, скоро будет новый урожай, мы еще заработаем, когда здесь действительно заработки упадут, тогда и уедем. Ты думаешь, я не хочу в Лондон? Хочу, там возможностей больше, но здесь стабильность. Благодаря ферме я отдал свои долги, теперь могу смотреть по сторонам. Тебе нужно поступать также.

— Римас, я еду в Лондон.

— У тебя есть одно качество, которое было у меня раньше, ты сильно горяч, ты везде торопишься. Это неправильно, я говорил тебе, что от этого часто получал от жизни сюрпризы, попадал. Теперь я стал мудрее, не бросаюсь вперед сломя голову, все взвешиваю и обдумываю. Жизнь не получается брать штурмом, к ней надо подходить взвешенно, обдумано, не торопить события. Алекс, к нам все приходит, нужно только уметь ждать.

— Есть еще одна пословица, под лежачий камень вода не течет. Помнишь?

— Помню.

— Поэтому Римас, не парся, я решил уезжать.

— Тогда Алекс, не мог бы ты помочь устроить моего друга вместо себя на ферму?

— Почему не обратишься к Йонесу?

— Он денег попросит за это.

Я улыбнулся.

— Супервайзер коммерсант.

— Сука он, а не супервайзер, я литовец, также как и он, пару раз я к нему обращался, и только один раз он мне помог. Мне отказывал, а полякам помогал, представляешь? Гнида конченная.

— Представляю, я помогу тебе.

— Спасибо Алекс, с меня пиво.

— Успокойся, пиво попьем, когда я уезжать буду, но я выставлюсь сам.

— Его пацаны наши должны привезти, они бы тебя подбросили в Лондон, на машине.

— Договорились, пусть подбросят.

— Спасибо тебе, знаешь, мне жаль, что ты уезжаешь, ты хоть и не литовец, но для меня ты единственный русскоязычный про которого я бы мог сказать, что с тобой я бы пошел куда угодно.

— Есть еще белорусы, с ними тоже можно пойти.

— Нет, они не такие, с ними бы я никуда не пошел.

В субботу, когда я получал зарплату, я обратился к Марии:

— Я хочу на следующей неделе уехать.

— Алекс, у нас сейчас много людей уезжает, не мог бы ты подождать еще дней 15 хотя бы, — ответила мне Мария, не став даже возражать по поводу того, что я обратился к ней напрямую, в обход супервайзеров.

— Мария, я знаю, что у вас на ферме не хватает людей, но мне нужно быть в Лондоне. У меня есть один человек, который может приехать на мое место, я уеду, он приедет в этот же день.

— Кто он?

— Литовец, молодой, у него ай ди, очень хороший работник, к тому же у него в Лондоне есть друзья, если ему здесь понравится, он может вызвать их. Поэтому, если вы дадите согласие, я ему позвоню, и в следующую субботу он приедет сюда, чтобы в понедельник выйти на поле.

Мария улыбнулась:

— Можешь ему позвонить.

— Спасибо, — поблагодарил я ее, получив свой конверт с деньгами, и вышел на улицу.

Римас был очень доволен тем, что я смог договориться с Марией в обход супервайзеров.

— Я позвоню ему сегодня в Лондон, пусть готовится на следующую неделю.

— Звони, — сказал я.

Володя тоже звонил в Лондон, но по другому поводу. Деньги с Виталей они уже заработали, домой отослали свои долги, и теперь нужно было заплатить Татьяне, которая их выручила в трудную минуту.

— Литовцы тебя привезут в Лондон, Таня сказала, что пару дней ты можешь пожить у нее, пока определишься с жильем и работой. А заодно передашь ей деньги и пакет, который мы тебе дадим.

— Хорошо, — согласился я, все складывалось для меня совсем неплохо.

За недели две до моего уезда к нам приехала очередная партия желающих заработать, среди них была одна украинка, Татьяна, родом из Киева, на поле познакомились, немного поговорили.

Так мы поработали немного, а потом белорусы заметили, что она сошлась с польским студентом Янеком. Они начали встречаться, это была первая пара, где сошлись иностранцы. До этого на ферме такого еще не случалось.

С Таней мы особо не соприкасались, только мельком на поле и первое время, когда возвращались в караваны.

Девушка она была шустрая, знала английский, говорила лучше меня намного. Не знаю, что про меня ей рассказали, но один раз, когда мы шли в караваны после работы, и рядом по близости никого не было, она начала разговор:

— Я слышала, что ты особо не церемонишься с супервайзерами.

— Стараюсь выполнять работу так, чтобы они не лезли.

— Знаю, мне это и наши рассказывали, и поляки, и литовцы, еще они говорили, что ты из Лондона, а там у тебя тяги конкретные, поэтому супервайзеры тебя хоть и ненавидят, но стараются не трогать лишний раз.

Я улыбнулся.

— Не много у меня тяг, знаю кое-кого, и все.

— Я никого в Лондоне не знаю, только телефон Стаса фирма дала, я и поехала. Ты сколько здесь еще собираешься работать?

— Не знаю, — ответил я, хотя знал, что вопрос исчислялся неделями, — еще поработаю, а там посмотрю. А ты?

— Я буду сидеть здесь до конца зимы.

— Может и правильно.

— Я знаю, скоро студенты уедут, останемся только мы, здесь немного упадут заработки, но в Лондоне вообще зимой работы нет. Лучше здесь перебиться зимой, а уже потом искать что-то получше.

Мы еще пару раз встречались на поле, или по пути в караваны, перекидывались ничего не значащими фразами, потом она сошлась с поляком, и все время они проводили вместе.

Таня была единственная на этой ферме, с кем я встретился еще раз, при других обстоятельствах.

В один из дней ко мне подошел Йонес и спросил:

— Не хочешь завтра поехать на другую ферму?

— Можно и поехать.

— Тогда завтра в 8–00 иди с белорусами к автобусу.

— Хорошо.

В дальнейшем Римас рассказал мне, что Йонес предлагал и полякам и литовцам поехать на ферму, но те отказались. Заработки там тоже упали, получалось по зарплате также как здесь, но надо было еще ехать минут 40 в каждую сторону, да и супервайзеры там были совсем другие. В чем я смог убедиться сразу, как только начал собирать там клубнику. В общем, мне предложили 2 дня поработать отнюдь не из добрых побуждений, а из безысходности.

На той ферме, чтобы не путаться со своими работниками, они присваивали определенный номер и, компьютер рассчитывал зарплату, исходя из полученных данных от супервайзеров. Мне сказали номер мусульманина с нашей фермы, который временно пока не работал, и просили называть его, при приемке товара.

Ферма куда мы приехали, была огромной, за 2 дня мы прошли 6 полей, причем к некоторым мы шли минут по 20. Людей много, в основном студенты. Сбор поля длился несколько часов, и мы передвигались дальше.

Работа была поставлена здесь на довольно высоком уровне. Сравнивая наши две фермы, я бы сказал, что моему шефу стоило бы поучиться у своего друга и соседа как надо вести дело.

Супервайзеры были англичане, новозеландцы и австралийцы. Культура общения соответствовала общепринятым нормам, от тебя требовали только то, что ты должен и не более того. Что меня сразу удивило, так это действия супервайзеров после того, как мы уходили с поля. Они проходили следом, обрывали остатки гнилой клубники, которую мы не заметили и шли за нами. При этом никто не делал из этого трагедию, не высказывал ничего. Мы занимались своим делом, а супервайзеры, помимо своей работы, еще так сказать заносили за нами хвосты. При этом, глядя в целом на производительность труда, а за два месяца работы на клубничной ферме я мог уже считать себя человеком, который понимает о чем идет речь, здесь КПД использования рабочей силы был раза в два выше, чем у нас. Исходя даже из того, что супервайзеры не только разговаривали между собой, а реально помогали нам в работе. У них нормальным было, если супервайзер обойдет твой ряд, оборвет гниль, соберет штук пять нормальных клубник и бросит тебе в пинетку. Было даже такое, мы спешили убрать ряд, и супервайзер прямо на поле, засчитал два моих ящика, дал мне пустой новый, а мои ящики отнес сам. То есть супервайзеры здесь были такими же рабочими, как и мы. Они отрабатывали деньги, которые получали.

Нашему бы фермеру поучиться как должны себя вести на поле супервайзеры, думаю, он бы и представить не мог, как смогла бы увеличиться его прибыль. А если убрать национальный вопрос, то еще и качество клубники, а значит и ее цена. В моей пинетке из 10 клубник от силы 2–3 можно было забраковать, в средней польской, принятой их человеком, уже 4–5. Понятно, что потом на сортировке ее могли перетасовать. Нам так говорили, что всю эту клубнику везут на сортировку и там, мол, уже англичане ее сортируют. Но мы в это не сильно верили. Клубника не яблоки, если ее совать туда-сюда, то к конечному потребителю придет одна квашня. Вот и получалось, что англичане, покупая клубнику собранную поляком и мной, например, за те же деньги получали не однородный продукт. Опять же, таких как я не много, единицы, к тому же, положа руку на сердце, я не идеал. Признаться честно, когда у меня появлялась возможность, а это дня 2 из 6 я тоже сыпал вниз пинетки отнюдь не хорошую клубнику, а заведомо порченную, на верх же собирал, как положено. Здесь замешены деньги и если я, за сбор качества, получал столько же, сколько другие за сбор некачественной клубники, да еще супера пытались на меня наехать, то какой мне смысл стараться, я же не последний идиот? К тому же, это была своего рода месть супервайзерам, они же не давали мне заработать, как полякам и литовцам, заведомо создавая им инкубатор, вот и получите результат.

На этой же ферме работа кипела. Даже если не брать в счет количество людей, а здесь их больше чем на нашей ферме, мы подчищали огромную территорию за день.

В самом начале у меня возник неприятный инцидент с болгаром. Мы стали на ряды, Володя, я, и болгар. Володя начал набирать темп, понимая зачем, я последовал за ним, чтобы не дать ему сильно потрусить мой ряд. Ну, параллельно конечно я прошел и по ряду болгара. Все шло ничего, но вскоре болгар начал меня догонять, ну это было не удивительно, ведь я срывал клубнику с его ряда, пока он копошился сзади. Он поравнялся со мной, я только успел сорвать с его куста клубнику, делая вид, что тянусь за своей, и тут я совершил ошибку. Я сорвал клубнику, которую он видел, она была на его ряду.

Он протянул руку к своему кусту и, показав мне на сорванный стебель, спросил по-английски:

— Это что?

Я молча посмотрел на него.

— Это не хорошо, так делать нельзя. Это неправильно!

— Извини, — сказал я по-английски.

Этот инцидент произошел буквально в первый час моей работы на ферме. Из него я сделал свои выводы и в дальнейшем так не делал. Самое интересное это то, что здесь большинство придерживалось именно такой, правильной позиции. Люди собирали качественную клубнику, и здесь было не принято обворовывать друг друга.

На одном из переходов на другое поле я рассказал об этом Володе. Тот засмеялся и ответил:

— Забей на них, мне тоже высказывали, а мне все равно.

Но я не забил, мне нравилось работать правильно, здесь была иная атмосфера и иные взаимоотношения. Самое интересное было в конце дня, когда Володя спросил меня и Лесю, сколько мы собрали. Обычно он собирал ящиков на 8 больше чем я, с Лесей у нас была разница в 5–6 ящиков. Здесь же, с Володей разница в 3 ящика, с Лесей в 2.

— Ничего себе! — удивился Володя, — Ты здесь лучше стал собирать.

— Здесь люди лучше, супервайзеры нормальные.

— Мне и с нашими не плохо, — заметил Володя.

— А тебе Леся?

— Здесь супервайзеры лучше, — негромко сказала она, чтобы окружающие нас не слышали.

На второй мой рабочий день, на ферме была зарплата. Девушка мусульманина дружила с Лесей, а поскольку из ее знакомых русскоязычных была она одна, то именно Лесю попросили проследить за тем, чтобы я отдал зарплату за неделю, за минусом двух отработанных мною дней.

Для этого супервайзеры должны были в конце второго дня сказать, сколько я заработал и от полученных в конверте денег я бы отнял свои, отдав остальные Лесе.

В этот день клубничное поле мы собрали часов до 11, а после перешли на другое место, и начался сбор ягод, ежевики, малины. Тут пинетки были поменьше, но и цена ящика повыше.

После нескольких часов сбора мы перешли на другое поле, и пока решался вопрос, куда нам двигаться дальше, присели отдохнуть Володя, Виталя, Леся и я.

— Саша, ты не отходи от меня далеко, чтобы мы вместе получили конверт с деньгами.

Поскольку за сегодняшний день она повторила это уже раз семь, я с сарказмом ответил:

— Давай сделаем по-другому, ты не заметишь, как я заберу все деньги, ну положим потом в конверт фунтов 60, остальное поделим.

Леся аж побледнела:

— Саша, ты что, так нельзя! Саша, деньги надо вернуть, забирать их себе неправильно.

Я смотрел на нее и поражался, мне было интересно, она действительно думала, что я собираюсь тупо забрать чужие деньги?

— Ну ладно, давай возьмем себе фунтов 50, а остальные отдадим.

— Нет, Саша, мы отдадим все.

И тут вмешался Володя:

— Он отдаст, не волнуйся, а не отдаст, мы поможем. Ты все понял? — он как-то странно на меня посмотрел.

— Что я понял? — спросил я.

— Ты деньги отдашь Лесе, а уже она тебе даст то, что тебе полагается.

Тон его был мне неприятен, от Володи я такого не ожидал.

— Я сам возьму то, что здесь заработал, — резко ответил я, — а остальное получит Леся.

— Вот и хорошо, что ты все понял, — кивнул Виталя, — можешь, Леся больше не волноваться, он тебе все отдаст, это мы тебе говорим.

Нас снова направили на сбор клубники.

После этого случая я перечеркнул все то положительное, что видел в Володе и Витале. У них не раз была возможность убедиться в моей искренности, как в вопросах бытовых, так и связанных с деньгами. Когда им была нужна помощь, я всегда ее оказывал, при этом не просил ничего взамен. Как делали другие, купи мне за английский перевод и трату времени на вас, пиво.

Почему они это сказали, я так и не понял, что они этим хотели кому доказать я не знаю. Но если раньше я бы поступил, как они просили, что, мол, найдешь хорошую работу, звони, мы приедем. То теперь я для себя решил, грош цена таким людям, которые прожили с тобой 2 месяца и так себя ведут.

Уже в самом конце, когда мы стояли в очереди на получение денег, Володя пытался шутить, что-то говорил, как будто ничего между нами не произошло. Я не реагировал.

— Ты что-то серьезный сегодня, — сказал Володя.

— Да он на нас обиделся, — ответил ему Виталя.

— На нас? Нет, Саня знает, что мы шутим.

Я ничего им не ответил, возможно, белорусы и пожалели о том, что сказали, но слово не воробей. Сказали и молодцы, проявили свою сущность еще до того, как могли показать себя во всей красе. Решили вдвоем повыделываться перед Лесей, показать какие они крутые ребята. Ну, флаг вам в руки, я не стал высказываться, это все равно бы ничего не дало. К тому же, в перспективе я должен был встретиться с их Татьяной в Лондоне. От нее я думал получить помощь, поэтому я не стал заострять углы, каждый из нас сделал свои выводы из этого случая.

В любом случае я уезжал через 3 дня, поэтому поневоле приходилось общаться. Я только начал избегать лишних встреч с ними, мне это было неприятно, осадок все равно оставался.

В пятницу вечером, после работы, когда мы с Юрой уже поели, я сходил душ и зашел в караван. Когда увидел что на кровати Юры, рядом с ним сидела украинка, студентка Оля. Я улыбнулся.

— О, у нас гости, — и начал развешивать полотенце.

— Выйди из каравана! — громко сказал Юра, — Ты что, не видишь, что мешаешь!

«Еще один белорус сошел с ума! — подумал я, причем как-то даже не удивляясь, — Видно у них сегодня эпидемия».

Я намерено, не торопясь, повесил полотенце, медленно разровнял его, после чего вышел, не закрывая дверь.

Пусть сам закрывает, — подумал я.

Я направился к телефонной будке, несколько недель я не звонил домой и перед тем как уехать в Лондон, нужно было предупредить родителей, что я пока не буду выходить на связь. Когда в Лондоне определюсь, тогда и позвоню.

По дороге я думал о людях, с которыми жил все это время и доверял им. Володя и Виталя проявили себя не лучшим образом, причем там, где их слово все равно ничего не решало. Юра, сейчас, тоже показал, что он обо мне думал. Из всех людей, с которыми я близко сошелся на ферме, если не брать студентов, оставался только Римас, литовец, про которого я мог сказать, если этому человеку что-то во мне не нравилось, он не кривил душой и говорил об этом. У нас с ним не было пререканий, если не считать инцидента с письмом, но тот случай мы даже не вспоминали, хотя, по сути, мы часто спорили по разным вопросам. Но получалось, что литовец был честнее и открытее чем белорусы, у Римаса была масса возможностей ударить меня исподтишка, через того же супервайзера Йонеса.

Здесь, на ферме, я еще раз осознал то, что наши украинцы, белорусы, русские, не обязательно являются мне союзниками. Кроме того, так уж получалось, что в Лондоне я первое время смог выжить благодаря поляку Питеру. Хотя про поляков я наслушался еще в автобусе на Лондон, да и на ферме, тоже стал относиться к ним не лучшим образом. Здесь же, Римас, по национальности литовец, о которых тоже рассказывали всякое, являлся моим реальным другом, в помощи которого я не раз убеждался. А белорусы, оказались просто временщиками на моей дороге.

Пока я дошел до телефонной будки, все эти мысли пронеслись у меня в голове. Стало немного неприятно, создалось впечатление, что я окунулся в пруд с грязной водой. В очередной раз я сказал себе: как правильно ты делаешь, что уезжаешь отсюда!

Я поговорил с родителями, с Наташей, после чего направился к себе, когда я зашел в караван, Оли уже не было. На обратной дороге я решил для себя не акцентировать внимание на этом инциденте, в конце концов, нам с Юрой осталось прожить 2 дня, не стоило их омрачать бесполезным дележом уже чужой для меня территории.

Юра спросил:

— Ты что обиделся?

— Нет.

— Я смотрю, ты не собираешься уходить, а мы с Олей сидим, разговариваем, вот я и…

— Понятно, — я разделся и залез в спальник, — давай спать, завтра мой последний рабочий день.

— Ты не кипятись, ты уезжаешь, меня одного здесь не оставят, значит, к кому-то поселят. А мне здесь нравится, вот я и решил побеседовать с Олей, она девушка ничего себе, уезжает тоже примерно через месяц.

— Ну и что, она согласна?

— Нет, будь я моложе, как ты, все было бы проще, а я для нее как папа, стесняется, морозится.

— Ну, может, когда уеду, тебе повезет.

— Может и повезет.

Последний рабочий день ничем особым не отличался. Когда я уходил с поля, у меня не возникло никаких чувств, я был рад тому, что поле с клубникой для меня закончилось.

Сразу после поля я пошел в душ, и первое что сделал, я побрился. За последний месяц я не брился совсем, только подравнивал, а тут полностью лишился бороды. Лицо в зеркале приобрело привычные для меня формы. Я сразу помолодел лет на 10.

Мария, когда увидела меня побритым, даже не узнала:

— Алекс, тебе так намного лучше.

— Я знаю, но здесь было нормально, а сейчас я возвращаюсь в цивилизацию, поэтому и привел себя в порядок.

Мария улыбнулась:

— Возвращаешься в цивилизацию, а у нас здесь значит деревня.

— Так и есть.

Выдавая мне всю зарплату за две недели, она спросила:

— Когда уезжаешь?

— Сегодня вечером.

— Ну, спасибо за работу Алекс.

— Спасибо и вам.

Мы попрощались.

Как бы там ни было, но злобы я нее не держал, я заработал здесь денег, в Лондон я ехал, имея в кармане 800 фунтов. Это было больше, чем когда я только приехал в Англию, так тогда я вообще ничего не знал. Теперь же все было по-другому, по крайней мере, мне так казалось.

На вечер, как и договаривались еще неделю назад, мы собрались в караване у белорусов, я заранее купил пиво, чипсов. Еду приготовили они, кое-что взял Юра с собой и принес к ним.

В караване нас собралось шесть человек, белорусы втроем, литовец Римас, Коля, студент из Украины. Мы разобрали банки с пивом.

— Ну что Алекс, мы тебе пожелаем! — начал Володя, поднимая банку с пивом, — Находи в Лондоне работу, а мы позже к тебе приедем.

— Когда здесь всю клубнику соберем, — добавил Виталя, — так и приедем.

— Да, так и приедем.

Мы начали пить пиво.

— Скоро я тоже уезжаю, — сказал Коля.

— О! Попьем еще пивка!

— Домой хочешь? — спросил я.

— Да, очень хочу, надоело мне все, 4 месяца уже здесь, все харит, супервайзеры, эти противные рожи. Раньше хоть заработки были, а теперь так, одно название.

— Ты не расслабляйся, — возмутился Володя, — это для тебя здесь 120 фунтов в неделю уже не деньги, а на Украине ты на них месяц можешь жить в своей общаге как король. Ты нам сам говорил.

— Говорил, и что с того, мне две недели осталось, потом я уезжаю.

— Не Колян, потом может наступить время, когда ты об этом будешь вспоминать с радостью. Со временем, все плохое забывается, как отсеивается, а хорошее остается в памяти, и ты потом помнишь только его. Ты что думаешь, живя в своей Украине, у тебя еще будет такая возможность? Поездить по Англии, заработать здесь? Очень сомневаюсь.

— Может и будет.

— Там где может, там редко будет, ты еще молодой, студентик, ни прав, ни обязанностей. После института женишься, появятся дети, и вся твоя прыть мигом улетит, максимум, куда ты поедешь, это за город, отдохнуть.

— Прям таки, ты меня с собой не сравнивай, мою страну с твоей тоже, у нас будет все иначе.

— Ага, хотелось бы мне на это посмотреть, да только не дожить мне.

— Тебя послушать, так ты все знаешь, — вмешался Римас.

— Не все, но много.

— Это ты так думаешь, а я не считаю тебя умным, умником да, но не умным. Я умных людей встречал, тебе у них еще поучиться жить надо, в отличие от тебя они не говорят много слов, не суются везде со своим мнением, не учат других жить, когда их об этом не просят. Тебя нужно называть не умником, а балоболом!

Мы все начали смеяться.

Римас произносил слова с акцентом, и у него так получилось, что даже отмороженного Володю, достало до самых костей.

— Так, ты, литовец блин, выбирай выражения, когда говоришь со старшими.

— Если ты старший, так и веди себя подобающе.

У них началась взаимная перепалка словами. Это было и раньше, но сейчас, переходило уже в настоящую схватку. Каждый из них не бросался друг на друга только по одной причине, здесь это могло означать помимо потери работы, еще и отправку домой со штампом в паспорте.

Мы еще выпили, немного поговорили, начали вспоминать смешные моменты, которые имели здесь место. Уже дальше я убедился в том, что каждое новое место работы имело свой специфичный юмор и если незнакомый человек, только приехавший сюда нас бы послушал, он решил бы, что перед ним накуренные придурки.

Я выпил две банки пива и поел. Мне предстояла длинная дорога в Лондон, если со Стасом мы ехали около трех часов, то ночью надо было добавлять еще час как минимум.

К тому же, с собой я вез больше тысячи фунтов, 800 были моих, отложенных на этой ферме, сколько давали белорусы я не знаю, их деньги были в конверте и запечатаны, но Тане они были должны 500. Если они отдали даже то, что были должны, даже без так сказать процентов, получалось уже 1300 фунтов. В переводе на доллары сумма равнялась 2150.

Кто меня собирался вести я не знаю, и если в Римасе я был уверен, то в его знакомых не очень. Тем более что Римас мне сказал, он знает своего друга, они жили в одном районе, но кто его везет он не в курсе, нормальные должны быть пацаны. Но здесь, в Англии, и за меньшую сумму могли похоронить в канаве, ты нелегал, забери документы, тебя в жизни не опознают. Таких висяков, я думаю в Англии тысячи.

Когда литовцы привезли Римаса друга, меня немного поразило их количество, в машине было пять человек. Один оставался, и четверо ехали со мной.

Мы попрощались, обменялись взаимными словами, которые положены в подобных случаях и, погрузив две моих сумки, я сел в машину.

Литовцы посадили меня посередине, и мы поехали в Лондон.

В боковом кармане, там, где лежал мой паспорт, деньги, и конверт белорусов, у меня было две ручки. Они были пластмассовые, но я долго их выбирал в супермаркете, чтобы они отличались повышенной твердостью и острым, крепким наконечником.

Из четырех литовцев я выделил двух, один был действительно высокий и здоровый, второй мне показался тоже опасным, хотя у него было среднее телосложение. Третий был худощав, четвертый хоть и плечистый, но опасности в нем я не чувствовал, он вел машину.

Мы выехали на дорогу, и водитель меня спросил:

— Сколько на ферме отработал?

— Два месяца.

— Как заработки?

— Были нормальные, получал по 170–180 фунтов в неделю, это чистыми, а уже недели три упали совсем, даже 130 не всегда получалось.

— Все равно нормально, — заметил мой сосед, — в Лондоне и это много, люди на стройке 150 фунтов получают и довольны. А еще жилье 30 фунтов, еда 30, проезд 20.

— Да, на ферме можно заработать, только если долгов нет.

— Каких долгов?

— Ну, я только приехал, должен был деньги на Украину, за то, что меня сюда отправили. Вот и приходилось батрачить на того дядю, который деньги эти мне занял.

— Отдал?

— Нет еще, на прошлой неделе отослал все, что смог, но еще 200 фунтов остался должен.

— А был?

— Полторы тысячи долларов.

— Почему больше не стал сидеть, отдал бы все?

— Надоело здесь, к тому же знакомые в Лондоне работу нашли.

— Где?

— На стройке.

— У тебя есть профессия?

— Нет.

— Тогда 180 фунтов это твой предел.

— А может и меньше, — вставил мой сосед.

— Может, но обещали 200.

Мы немного помолчали.

— А как ты деньги посылал? — спросил литовец, сидевший рядом с местом водителя.

— Я по вестерн Юниону, наши по разному, кто в конвертах, кто прятал в посылку и страховал ее.

— А ты, почему так не делал?

— Опасно, вдруг вскроют, я лучше больше заплачу, но буду уверен, что деньги дойдут до адресата.

— По Вестерн Юниону разве больше платишь?! — удивился водитель.

— Конечно, там процент солидный, с тебя сдирают довольно таки неплохо. Выгодно если у тебя много денег, чем больше сумма, тем меньше ты платишь.

— Интересно, а как там платить, приходишь, отдаешь деньги, и они шлют?

— Ты тоже посылать собрался? — спросил, улыбаясь, мой сосед.

— Мне интересно, может и пошлю.

«Хороший спектакль, — пронеслось у меня в голове, — играют в тандеме, проверяют, но только не все так просто, я дважды помогал нашим, Юре и украинцам слать деньги через Вестерн Юнион».

— Нет, там свои заморочки, приходишь в их контору, они тебе дают бумагу, ты ее заполняешь, потом они проверяют все ли ты правильно написал, дают тебе номер. Ты звонишь к себе и даешь им номер. Получать деньги можно уже через 30 минут, после того как ты их послал.

— Удобно.

— И я за то, к тому же по мне, носить большие деньги с собой это глупость. Вдруг что случиться? У нас на ферме были люди, которые носили с собой все, что заработали за 4 месяца. Прикиньте, 2 тысячи фунтов держать при себе. Это глупо.

— Как к спорту относишься?

— Положительно.

— Занимался чем-то?

— Было дело по детству, дзюдо, бокс.

— Боксом долго занимался? — спросил сосед водителя.

— Три года.

— Разряд есть?

— Нет, я для себя.

— Я тоже боксом занимался, у меня был первый разряд, потом пришлось бросить. Хотя фигуру стараюсь поддерживать.

Не зря я тебя выделил, хоть ты и не амбального типа, — подумал я.

— Я бы тоже старался, но не всегда получается.

— Это точно.

— Может вам поспаринговаться как-нибудь? — спросил водитель.

— Вполне можно, в качестве тренировки, — кивнул я.

— Не боишься? У него разряд, а у тебя так?

— Попробовать можно, а бояться чего?

Мы проехали какое-то время, не проронив ни слова. На время я стал им не интересен. Как мне показалось, первый раунд с ними я выдержал, причем довольно успешно. Похоже, они поверили в то, что все деньги я отсылал домой, поскольку был должен.

К тому же я вел себя спокойно и открыто, будь у меня большая сумма денег, возможно, я бы начал нервничать и как-то себя проявлять, пытаясь перевести тему, а я делал все наоборот, охотно шел на контакт и рассказывал вполне реальные вещи. К тому же я обсуждал с ними свою зарплату, здесь так никто себя не ведет, я в этом уже не раз убеждался. Вся информация, которую я давал, была правдивая, поэтому со стороны моя легенда выглядела вполне реалистично.

Водитель вел машину довольно профессионально, и так получилось, что мы оказались в Лондоне уже через два с половиной часа.

— Тебя где высадить? — спросил он, когда мы въехали в Лондон.

— Тебя хоть кто-то встретит? — встрепенулся рядом мой сосед.

— Можно, попросить мобильный?

— Конечно, — мой сосед дал мне телефон.

Я достал из кармана номер Татьяны и начал его набирать, пытаясь моментами выхватить свет, падающий в машину через боковое стекло.

— Алло? — услышал я сонный голос, было уже около двух часов ночи.

— Это Саша, с фермы.

— Да Саша, ты где?

— В Лондоне.

— Ты на машине?

— Да.

Таня назвала отель и адрес. Я переспросил у водителя, они могут меня туда привести?

— Это как раз по пути нашего следования, — ответил литовец, — нам будет очень удобно.

Я ответил Тане, что подъедем.

— Через сколько ты приедешь?

Я спросил у водителя.

— 20 минут максимум.

— Я слышала, — сказала она в трубку, — через 20 минут я выйду.

Я отдал трубку телефона литовцу и сказал:

— Большое спасибо.

— Это твоя знакомая? — спросил литовец, смотря на номер на дисплее.

— Да, одна из знакомых, она в Англии уже 6 лет, получила вид на жительство, — соврал я.

Вскоре машина остановилась недалеко от названного Таней отеля.

— Твой отель там, за углом, — сказал водитель, — там заезд неудобный, сам пройдешь?

— Конечно, без проблем.

Мы вышли из машины, водитель открыл ключом багажник. Я подошел к нему, но он сам поднял мою тяжелую сумку и передал ее мне. Я резко выхватил ее у него и быстрым движением набросил на плечо, беря левой рукой вторую сумку по меньше. При этом я не дал ни одному из них зайти мне за спину, и левая рука была у меня свободная. В случае атаки, я бы сбросил обе сумки и вполне мог сопротивляться.

Водитель, который с трудом поднял мою сумку, похоже, был немного удивлен, с какой легкостью я забросил ее на плечо.

Я оглядел их всех, они стояли какие-то растерянные, мне показалось, что они нехотя отпускали меня.

— Спасибо, что подвезли, — сказал я, — удачи. Пока всем.

За руки прощаться я не решился, в этом случае я становился уязвим, дистанция менялась, можно было сделать так, что я окажусь в центре. Может, я и зря грешил на литовцев, но не стоило расслабляться, для меня это могло закончиться плохо.

— Пока, — ответил водитель и бросил взгляд на боксера, тот на амбала.

Я прошел назад метра три, лицом к ним, внимательно глядя периодически на всех, вроде как прощаясь, затем помахал рукой и повернулся спиной.

Шел я, намеренно не торопясь, не показывая страха, в любом случае, момент для атаки был ими потерян, меня надо было крепить либо по дороге, на каком-нибудь импровизированном привале, либо сразу, когда я брал свои вещи. Тогда дистанция между нами была минимальной и одна рука моя была занята сумкой.

Но ничего не произошло, знай, они мою реальную сумму в кармане, возможно, все закончилось бы и по-другому, хотя, опять же, с какими для них потерями, это трудно предсказать.

Я свернул за угол, когда услышал, как завелась их машина. В ночном Лондоне, в этом тихом районе, звук машины был явно лишний. Я мысленно еще раз поблагодарил литовцев за то, что они меня подвезли, и направился к нужному мне отелю.

Подойдя к отелю, я поставил сумку на пол, Татьяны пока не было.

Я подумал о том, какие странные все-таки люди Володя и Виталий, они тогда вступились за Лесю, считая, что я ее собираюсь кинуть на деньги. Причем речь шла от силы о 200 фунтов, которые бы мне, представь даже их вариант, пришлось бы по любому отдать. И в тоже время они дали мне конверт с деньгами, где было больше 500 фунтов, хотя именно здесь я мог их кинуть по полной программе. Пройди я сейчас мимо отеля, прогуляйся по ночному Лондону до утра, и деньги у меня в кармане.

Дверь отеля открылась, и Таня вышла на улицу, ей было лет 35 на вид, невысокого роста.

Я поздоровался.

— Здравствуй, Саша?

— Да.

— Слава богу, пойдем.

Недовольный индус посмотрел нам вслед. Таня открыла свою дверь, включила свет, и я зашел. Комнатка была очень маленькая, там стояло две кровати, шкаф, тумбочка, на ней телевизор. Свободного места почти не было, только узкие проходы между мебелью.

— Сегодня сына нет, — сказала Татьяна, — можешь переночевать на его кровати.

— Спасибо, — сказал я, ставя сумки в проходе, рядом с кроватью.

Я достал пакет белорусов и передал ей его, Таня пересчитала деньги.

— Все правильно.

Я отдал ей сверток, что дали мне белорусы. Она молча положила его рядом со своей кроватью.

Мы сели.

— Как тебя довезли?

— Нормально.

— Эксцессов не было?

— Нет.

— Я у них спрашивала, как они могли тебя посадить в машину с литовцами? Их там никто не знает, тот парень, которого они привезли, знал только одного, и то, понаслышке. Четыре литовца, я им говорю, вы что, не понимаете, чем это может закончиться?! Вы хоть номер машины записали? Их имена и фамилии? У тебя денег куча и ты едешь один с четырьмя литовцами! Да здесь, за 200 фунтов людей убивают, а у тебя больше 1000 при себе. Говорю, вы же взрослые люди, а ведете себя как дети. А они мне, если что с тобой случиться, мы Римаса и его друга тут уроем.

Я улыбнулся.

— Это вряд ли, как максимум, те заплатили бы им 500 фунтов, да и то, очень в этом сомневаюсь.

— Я о том, же. Ну да ладно, и среди литовцев есть люди хорошие. Слушай, мне завтра на работу утром, давай будем спать.

— Давайте.

— Раздевайся, кровать расстилай, я выключу свет.

Комната погрузилась во тьму, я лежал в кровати, но спать не хотелось. Я начал обдумывать свои дальнейшие шаги. Первое что завтра нужно было сделать, это найти жилье, нормальное и спокойное. Но это не было особой проблемой, меня бы даже устроил пока дешевый вариант, потом работа, постоянная и высокооплачиваемая. Где-то там, я еще подумывал, чтобы поступить в английскую школу. Если бы у меня получилось, я бы пару месяцев подучил английский язык. Вот когда я пожалел, что не учил его в школе. Как бы мне было проще, владей я английским в совершенстве.

С такими мыслями я заснул.

Утром я проснулся оттого, что услышал, как Татьяна собиралась на работу.

— С добрым утром, — сказала Татьяна, — ты можешь еще поспать.

— Нет, я пойду с вами, — сказал я, — у меня к вам только будет просьба, можно я у вас оставлю эту свою сумку?

— Оставляй.

Я быстро оделся, перекинул из большой своей сумки все самое необходимое в пакет и поднялся.

— Ты только засунь ее в угол, — попросила Татьяна.

Я задвинул ее как можно дальше, под кровать, но она все равно торчала, занимая в комнате место.

— Ты можешь день-два пожить у меня, больше не получится, хозяин отеля возмутится, но за это время найдешь жилье и работу.

— Спасибо, но сегодня я найду квартиру, вы вечером будете здесь?

— Да, после шести, к семи точно буду.

— Я зайду.

— Заходи, если надо умыться, ванна, там сразу по коридору.

— А вы успеете на работу?

— Я выхожу через 15 минут, — ответила Таня, посмотрев на часы.

Приведя себя в порядок, я вышел вместе с Татьяной.

— Ты сейчас куда? — спросила Татьяна.

— Пойду немного пройдусь, а потом займусь поиском квартиры.

Мы попрощались.

Я купил билет метро и поехал на станцию Равенскорт Парк. Можно было взять проездной билет, но я еще не знал, в какой зоне мне придется жить. Поэтому решил купить его после того, как точно буду знать, где остановлюсь на ночлег.

Новых объявлений было не много, переписав штук шесть, я купил карточку бананас в ларьке и начал звонить.

Из всех телефонов, что у меня были, я остановился на двух номерах, остальные были по заоблачным ценам и представлены окраинами Лондона, в одном случае телефон вообще не работал.

Я позвонил Вадику, с которым я разговаривал раньше.

— Сейчас, к сожалению, мест нет, — сказал Вадик, — но через две недели, у меня должны выехать студентки, комната освободится. Если к тому времени ничего не найдешь, звони. Или перебейся пока где-нибудь в дешевом отеле, а потом ко мне. У меня квартиры не сравняться с теми, где ты жил до этого, можешь мне поверить.

— Договорились, меня зовут Саня, дней через 10 я тебе позвоню, идет?

— Звони, тут только один момент Саня, чтобы потом не было обид. Ты один?

— Да.

— За тобой бронь, если только мне не позвонит пара и не забронирует всю комнату. А так проблем никаких, но в любом случае позвони.

По второму номеру ответили с акцентом, да у них есть квартиры, но посмотреть их можно будет только часа в четыре.

— Почему не сейчас? — спросил я.

— Я работаю.

— Сколько квартир у вас есть?

— Три.

— Ладно, давай в четыре.

— Ты один?

— Да.

— На какой срок?

— Если понравится, то надолго.

— Понравится, у меня квартиры всем нравятся.

— Какая цена?

— 35–45 фунтов.

— Мне надо фунтов за 20–25.

— Таких цен нет.

— Тогда я поищу у других.

— Подожди, найдем тебе такую квартиру.

— Где встречаемся?

— Станция квинс парк, знаешь?

— Найду.

— Я Артур, тебя как зовут?

— Алекс.

— В четыре, сразу у входа к станции.

После разговора с Артуром я посмотрел на часы, было начало десятого. Гулять мне предстояло целый день, я решил, пока не определюсь с квартирой, не искать работу.

В четыре я вышел на станции, и мы сразу друг друга заметили. Он был высоким худым мужчиной лет 35 максимум, цыган.

— Значит, смотри, — сразу начал он по-русски с акцентом, — пока ты звонил, те квартиры оказались заняты, у меня осталась одна комната, в ней живет украинец. Ты сам откуда?

— Из Украины, а ты?

— Поляк, но с видом на жительство, — мы пошли по дороге, — Короче, квартира стоит 45 фунтов, платишь сразу за две недели, итого 90. У меня на нее уже есть человек, но я тебе ее отдам, потому что ты первый позвонил.

— Так, слушай, — сказал я, останавливаясь, — ты мне тут сказки не рассказывай, сколько стоит койка в этом районе, я знаю. 25 фунтов, это потолок. Поэтому если у тебя нет квартир в других районах, то давай прощаться.

— У меня классные квартиры, там все удобства.

— 25 фунтов моя цена, если нет, — я достал из кармана свертки листков, — здесь другие телефоны, позвоню и найду за 25.

— Подожди, что ты такой нервный?! У меня нормальная цена, мы сдали эту квартиру латышам, украинцу, они довольны.

— Да мне все равно, может они только приехали, или тупые такие, но я здесь уже полгода живу, расклад по ценам в Лондоне знаю, давай не будем друг друга задерживать. У тебя есть квартира за 25 фунтов?

Было видно, что Артур растерялся, я специально кинул ему утку про полгода, пусть опуститься на землю. Я уже был не тот парень, который только приехал в Англию, я уже кое-что знал. По правде сказать, других телефонных номеров у меня не было, но при желании я мог вернуться на Равенскорт парк, там переписать пару телефонов, после чего согласиться на любое другое предложение.

Но Артур утке поверил, слишком я был напорист и уверен в себе.

— Я сдам тебе эту квартиру за 30 фунтов в неделю.

— 50 за две недели и мы сошлись.

— Ладно, пусть так, 50 фунтов, тяжело же с тобой общаться.

Мы пошли дальше, на углу к нам подошел еще один цыган, лет 16.

— Это мой брат Патрик, — сказал Артур.

— Я Алекс.

— Ты только не говори никому, что я тебе так дешево ее сдал, — попросил Артур, — с остальных мы берем по 45 фунтов за неделю.

— Не скажу, — пообещал я, внутренне довольный этой первой моей победой в получении квартиры.

Мы зашли в одноэтажный дом с палисадником, и Артур открыл дверь. Мы прошли по коридору, прямо, была расположена одна дверь, Артур открыл боковую и мы зашли в квартиру.

— Всем привет! — сказал он.

Я тоже поздоровался. Мы зашли на просторную кухню, где сидело четверо, мужчина лет 45, два парня лет 25 и девушка, около 20.

— Ну, познакомишься потом, сейчас основное, вот кухня, плита, холодильник, вот ванна, туалет. Вот твоя кровать.

Мы стояли в просторной спальне, которая была раза в два больше чем та, где я жил первый раз с поляком Питером. Вместо кровати у меня валялся грязный матрац.

— Что это? — спросил я.

— Матрас мы тебе принесем, этот нужно немного вытрусить, или спи вдвоем с украинцем на кровати.

— Мы что тебе педики, на одной кровати спать?

— Принесем, Алекс, ну подожди немного, ты этот пока вытруси.

Я промолчал, можно было за такой матрас еще скинуть фунтов 5, но я не стал мелочиться, немного отодвинув простынь на кровати, я убедился, что и у моего соседа матрас был не лучше, только и того, что с простынею. Так он вообще заплатил почти вдвое больше чем я.

— Ладно, пойдет, только ты за матрас не забудь.

— Конечно.

Я вытащил деньги и дал ему 50 фунтов. Артур быстро их спрятал и пальцам дал мне знак, чтобы я молчал о сумме.

Я кивнул.

— Не буду вам мешать, — сказал Артур радостно, — мы уходим.

— Давай, — сказал я.

После их ухода я бросил свой кулек на пол и направился на кухню.

— Давайте познакомимся, — предложил я, — меня зовут Саня, или Алекс, для англичан так проще. Я из Украины.

— Я Коля, тоже из Украины, ты откуда?

— Из Донецка, а ты?

— Из Львова.

— Я Сергей, — сказал мужчина лет 45, — из Риги, Латвия.

— Я Олег, тоже из Латвии.

— Я Алена, из Латвии, Рига.

— Вот и познакомились, давно здесь?

— Здесь, это где? — спросил Олег.

— В Лондоне, на этой квартире.

— В Лондоне мы 2 недели, на этой квартире дней 10. Мы втроем все вместе приехали.

— Я в Лондоне четыре дня, — сказал Коля, — на этой квартире три. А ты?

— Почти три месяца.

— Ничего себе! — воскликнул Олег, — Три месяца! И чем ты здесь занимался?

— Работал в Лондоне, потом два месяца на ферме, это за городом, часа четыре ехать на машине.

— Ух, ты! И как на ферме?

— Нормально, а вы все работаете?

— Я и Сергей на стройке, Алена в гостинице.

— Я, — ответил Коля, — пока ищу работу.

— Что на стройке платят?

— Если уже три месяца здесь живешь, ты что не знаешь? — спросил Сергей.

— На стройке заработки разные, одни зарабатывают 150 фунтов в неделю, другие столько получают за один день работы.

— Хотел бы я столько зарабатывать, — мечтательно произнес Олег, — у нас, получается, по первому варианту, так еще пришлось платить за устройство.

— Фунтов 200?

— Не угадал, хотел с нас двоих по 300 фунтов, но уговорили за 250 с человека. Заработок обещал минимум по 200 фунтов, а на руки реально получаем 150, да и те не всегда. Первую неделю заплатили 155, сейчас хорошо, если 140 получится.

— А ты Алена, через агентство устроилась?

— Да, мне тетя помогла, она у меня здесь живет, у нее английский паспорт. Подсказала куда идти, что говорить, работаю в отеле по 6–7 часов в день, в воскресенье выходной. Заработок очень маленький, даже 100 фунтов в неделю не выходит. Поэтому еще одну работу ищу, или вторую, в дополнение к этой.

— А ты Коля?

— Мне знакомые ищут работу, я на стройку хочу.

— А ты Алекс, что будешь делать? — спросил Сергей.

— Искать работу, но выбирать, похоже, не приходится, какую найду там и работать буду.

— Ты что, сам будешь искать?

— Да.

— У тебя есть право на работу?

— Нет, но через агентство я уже в Лондоне работал по своим документам.

— У тебя какая виза?

— Студенческая.

— А у нас туристические.

— Тогда конечно нельзя работать, только ай ди делать.

— А на ферме, какие заработки?

— Первое время было фунтов 180, у некоторых даже под 240, потом упали, последнее время больше 120 не получалось.

— Тоже мало.

— Больше чем в Лондоне получается, это чистые деньги, за минусом жилья, караванов, в которых мы жили.

— Тогда да, у нас 150 так мы 45 за квартиру платим.

— Плюс проезд, еще 15, а на ферме такого нет, там за 5 фунтов тебя раз в неделю отвозят в город.

— Понять не могу, почему ты тогда уехал, ты что думаешь, здесь найдешь что-то лучше? В Лондоне жопа полная, здесь с работой проблемы конкретные.

— Я все же попытаюсь, кстати, отсюда далеко до супермаркета?

— Его здесь нет, только маленькие магазинчики, но у них все дороже. Надо ехать в центр.

— Тогда я поеду, скуплюсь, а то на завтра и еды нет никакой, — я открыл холодильник, смотря во внутрь, — место есть?

— У нас договоренность, — сказал Сергей, — у каждого своя полка, у меня, у Олега с Аленой общая, у Коли, давай тогда последняя будет твоя.

— Я не против.

Я поднялся и направился в свою комнату.

Дверь открылась, и зашел Коля.

— Ты сейчас куда?

— Мне надо будет заехать в одно место, потом скуплюсь немного и приеду, ты никуда не уезжаешь?

— Нет.

— Что с ключом, он у тебя?

— Здесь один ключ на всех.

— Как?

— Артур обещал дать еще ключи, но не несет. Здесь всегда кто-то есть, если мы уходим, то ключ прячем под камень, возле дома.

— Прям шифр какой-то.

— Ну, да.

— Ладно, до вечера.

Первым делом я скупился, взял окорочка, макароны, рис, подсолнечное масло, несколько буханок хлеба. Вроде ничего не взял, но получилось два массивных кулька. Вернувшись на свою новую квартиру, я нагрузил холодильник продуктами.

Мои постояльцы все сидели на кухне, наверняка обсуждали меня. Раз я новенький, то тема для беседы на вечер была определена.

Я поехал к Татьяне.

— Привет! — сказала она, отходя в сторону, чтобы я прошел.

Я сел на ту кровать, на которой сегодня ночью спал.

— Татьяна у меня к вам просьба.

— Какая?

— Не могли бы вы сохранить мои деньги?

— Сколько?

— 500 фунтов.

— Ладно.

— Мне честно сказать неудобно, — начал я, — у вас моя сумка, хотя я нашел квартиру, но там, как мне показалось, не совсем безопасно. Я сумку заберу через пару дней, а тут еще я и деньги прошу вас сохранить.

— Все нормально, Саша, если бы ты создавал проблемы, я бы тебе сказала, насчет этого можешь, не беспокоится. Сумка твоя мне не мешает, можешь забрать ее и в конце недели. А деньги сохранить, так с этим вообще проблем не будет.

Я отдал ей 500 фунтов, она их пересчитала.

— Спасибо вам, — сказал я, — у меня есть ваш мобильный, дня два я звонить не буду, а в конце недели тогда подойду.

— Квартира как?

— В третьей зоне, условия нормальные, договорился за 25 фунтов в неделю, но там сдают ее цыгане, а это люди сами знаете какие. Поэтому вещи и деньги лучше хранить те, что на текущие расходы. Ладно, не буду вам мешать, еще раз спасибо, я позвоню.

— Звони.

Я попрощался и поехал к себе на новую квартиру. В голове за это время дважды пронеслась одна и та же мысль: а если она отморозится и не отдаст тебе деньги? Но я даже не стал на этом зацикливаться.

Вечером, пока я готовил параллельно с Аленой, мы продолжили разговор.

— Ты откуда Артура знаешь? — спросил Олег.

— Ни откуда, взял его номер и позвонил.

— А номер кто дал?

— На Равенскорт парке переписал.

— Это что еще такое?

Я рассказал, как туда ехать и идти, похоже, они были удивлены.

— Откуда ты о нем узнал?

— Я здесь с поляком три недели жил, он меня и посвятил во многие премудрости Лондона и как здесь можно выживать. А почему ты спросил за Артура?

— Нам показалось, что вы знакомы, ты разговаривал с ним как со своим знакомым, да и он тоже.

— Я с ним разговаривал как сейчас с тобой, у него был товар, а у меня деньги, вот мы и обменялись.

— Твой матрас Патрик с улицы занес, он во внутреннем дворике валялся.

— Я понял, купил на него полиэтиленовую накидку, так бы спать не стал.

— На сколько ты снял квартиру?

— На две недели.

— А потом?

— Посмотрю, у меня есть варианты. А вы?

— Прожить бы здесь хоть две недели.

— Чего так?

Олег замолчал, он посмотрел на Сергея, тот потупился как-то.

— Квартира эта в кредите, — неожиданно сказала Алена.

— Ну и что? — не понял я.

— А за кредит они не платят, мы уже прочитали за это время два письма с предупреждением, что если они не заплатят, то их выселят, а квартиру банк заберет себе. Мы здесь живем, значит, если они приедут с полицией, нас отсюда не просто выкинут на улицу, а могут отправить домой, после того, как проверят наши документы.

— Круто, — произнес я, — это не шутка с вашей стороны? Ну, я там новенький и вы решили своеобразно позабавиться?

— Мы не шутим, — сказал Олег, — только и ты держи рот на замке, вроде ты ничего не знаешь.

— Так давайте им предъяву выставим, что здесь за кидалова?!

— Не надо, — вмешался Сергей, — что от этого изменится, ты думаешь, они тебе деньги отдадут? Пошлют подальше, да еще сами полицию вызовут. У них здесь все права, а у тебя только на бумаге, пока ты нелегалом не стал. Письма эти, которые мы читали, нам читать не положено, они же не нам были адресованы. Скажешь им, сам ничего не добьешься, еще и нас подставишь.

Я прикинул, логика в его словах была, по крайней мере, мы были предупреждены, а это в нашей ситуации немаловажно.

— Ты сколько заплатил за квартиру? — продолжил Сергей.

Я сделал паузу, обещал ведь цыгану не говорить сумму, тем более, он сказал, сколько они ему заплатили. Чтобы сильно их не расстраивать я сказал:

— 40 фунтов в неделю.

— Вот козел этот Артур! — воскликнул Коля, с нас взял по 50 фунтов в неделю.

«Завал! — подумал я про себя, — я за эти деньги снял квартиру на 2 недели, как же на наших наживаются».

— Поэтому нам сильно повезет, — заключила Алена, — если мы все доживем спокойно до конца второй недели.

Вечером, когда мы с Колей остались одни в своей комнате я спросил:

— Ты в самом Львове живешь?

— Нет, минут двадцать езды.

— Почему еще не устроен на работу? У вас в этом плане здесь все схвачено.

— У нас, это у кого?

— У западников, я с кем сюда не приехал, уже через пару дней работали, ехали, знали к кому, родственники, друзья, знакомые.

— У меня тоже так, только перебиться надо, мой односельчанин уезжает через 2 недели, вот я поселюсь на его место. Там я был, квартира чистая, снимают одни студенты, все наши. Они давно уже здесь работают, помогут мне с работой, я обучусь и стану как они, хорошо зарабатывать.

— Хорошо, это сколько?

— В неделю у них выходит 350–500 фунтов.

— А чем они занимаются?

— Подвесные потолки, слышал?

— Немного.

— Работа не пыльная, ходишь себе с дрелькой, оплата хорошая, только уметь нужно, инструмент свой.

— Ну, инструмент это я знаю, за такие зарплаты тоже слышал, но честно сказать больше думал это для понтов.

— Нет, платят, нужно только дело свое знать хорошо, инструмента надо на 1000 фунтов накупить, у моего друга получилось на 1400. Деньги большие, учился он около 3 месяцев, пока учился, получал как все, по 150–180 фунтов в неделю. А теперь меньше 300 у него не бывает, я пойду к нему, мне бы английский выучить, тогда я бы смог сам заказы у англичан принимать, в этом случае заработок может еще увеличиться фунтов на 150 в неделю.

— Так учи.

— Трудно учить, когда ничего не знаешь, ты по-английски говоришь?

— Не так что бы сильно, но объясниться смогу.

— Я вообще ничего, общие фразы, заучил и все. Я в школе немецкий учил, да и знаешь как у нас его учат, одним словом, никак. А у тебя кто здесь?

— Никто, я сам по себе.

— Вообще никто?

— Да.

— Что ты собираешься дальше делать?

— Буду искать работу, раз с квартирой пролет, может хоть с работой повезет.

— Не, здесь ни в чем не везет, здесь напролом не получается, только если знаешь людей, а они места. Людей много, а работы нет, раньше было проще, мне говорили, работы много, а людей нет. Теперь все наоборот.

— Ты знаешь, здесь я слышал уже немало всяких историй, все говорят либо о прошлом, которого мы с тобой не знаем, либо о том, что вот там где-то далеко, заработок лучше. Только я не верю, бывает по-разному.

— Где работу будешь искать?

— Пройдусь по агентствам.

— Я свободен завтра, можно я с тобой пойду?

— Ладно, — согласился я.

На следующий день я купил на неделю общий проездной, и мы вдвоем отправились в центр Лондона. По пути мы зацепили журнал Желтые страницы и начали обход агентств.

В этот раз было еще хуже, чем когда мы с Питером искали себе работу. До двух часов дня мы обошли с десяток агентств, но ни в одном не стали даже брать наши документы. Ответ всегда звучал неизменно: у нас нет для вас никаких вакансий.

Мы прогулялись по центру, я Коле показал Тайт галери, от которой он был просто в восторге, прошлись по Оксворд стрит, свернули на Пикадили Циркус.

— Давай поедим, — предложил я.

— Ты ешь в центре Лондона?! — удивился Коля.

— Спокойно, я знаю дешевую и вкусную еду.

— Это что еще?

— Фиш анд чипс, рыба с картошкой.

— Сколько стоит?

— За три фунта, ты порцию с трудом доешь.

— Шутишь?

— Пошли.

Мы купили по порции рыбы с картофелем в одном ларьке и направились в парк. Коля сам был немного удивлен такой огромной рыбой, и картошкой.

После того как мы перекусили, Коля мне признался:

— Слушай, а действительно много рыбы и картошки. Вот уж не знал, что на 3 фунта в Лондоне можно классно поесть.

— Да.

— Я уже заблудился, где мы хоть находимся?

— Смотри, — сказал я.

Мы направились к автобусной остановке, я показал ему карту, и место где мы находились.

— Ага, я понял. Ну, сегодня у нас был и поход, для меня столько всего нового.

— Толку только никакого, — заметил я.

— Вы русские? — неожиданно услышали мы и повернулись.

Перед нами стояла женщина, лет 40.

— Украинцы, — ответил Коля.

— Я из Латвии, — сказала женщина, — зовут Лена.

— Я Саня, это Коля, — произнес я.

— Давно уже здесь?

— Месяц, — соврал я, мало ли что за человек, видим то ее в первый раз.

— Я три месяца, как вам здесь?

— Не очень, — честно сказал Коля, — с работой тяжело, с жильем тоже.

— Ой, не говори, — кивнула Лена, — мне в Литве столько обещала фирма, что здесь и заработки и условия проживания, а как приехала, так чуть с ума не сошла первое время. Живем в комнате втроем, в четвертой зоне, платим по 40 фунтов в неделю. Работаю в отеле, от итальянского агентства, чтобы устроиться туда заплатила литовцу, он помог, так там работы нет, а платишь в конверте 30 фунтов, находят. Уборка комнаты стоит 2 фунта, но если ты сегодня сделала много комнат, завтра дают выходной, специально не дают заработать много. На руки получаем максимум 120–140 фунтов. Я уже ничего не хочу, мне и денег не нужно, отработаю хотя бы на обратный билет и уезжаю отсюда. Боже! Никому больше не посоветую ехать сюда! Какая я была глупая, что поверила рассказам на фирме. Здесь все не так, все по-другому, верить никому нельзя, нет знакомых, родственников, здесь все теряются. Я с девушкой сейчас живу, она здесь уже 4 месяца, тоже с Литвы. Приехала сюда к двоюродной сестре, та вечером привезла ее к себе на квартиру и ее парень, литовец, заявил, не будешь спать со мной, выметайся на улицу. У нее денег нет, хватило только доехать в Лондон. Сестра двоюродная обещала со всем помочь, только приезжай. Так она стала спать с ним, ее устроили на работу, деньги отдавала ему и сестре, она же жила у них. А в один день он привел своих друзей и сказал, теперь еще и с ними будешь спать. Она убежала, ушла с работы, куда они ее устроили, туда было опасно возвращаться. Теперь она живет с нами…

— Это кошмар какой-то! — воскликнул Коля, перебивая ее, — Это действительно происходило в Лондоне?!

— Давайте отойдем немного, — сказала Лена, — а то на нас обращают внимание. Вы извините ребята, что я вам это все рассказываю… Страшно здесь, мы все бесправны, женщины и мужчины, каждый только по-своему.

— Может вам за город поехать? Фермы, фабрики? — спросил я.

— Нет, только не за город. Когда мы только приехали, с этого все началось. У меня и остальных забрали паспорта, взяли по 350 фунтов за трудоустройство и отправили на фабрику за город. Там мы работали у индуса, я теперь их всех ненавижу. Утром вставали в 6 утра и работали до 8–9 вечера, в основном с цветами работали. Спали в бараке, иначе не назовешь, сарай, без отопления, крыша подтекала. Тридцать человек, все в одном помещении, платил он нам за вычетом еды, очень скудной, постоянно хотелось есть, и жилья, если это можно назвать жильем, 160 фунтов в неделю.

— Выходной хоть был? — спросил Коля.

— Нет, в воскресенье до обеда работали. Раз в две недели он вывозил нас в городок, там мы могли хоть немного скупиться.

— Завал, столько работать и 160 фунтов в неделю?! — удивился я.

— Нам сказали, это еще много, что здесь заработки еще ниже. Первый месяц я молчала, все терпела. А потом, сказала, что так больше работать не буду, пусть он отдает мне мои деньги и паспорт. Индус начал возмущаться, сказал, что я должна отработать два месяца, такая была договоренность. Я тогда сказала, что мне срочно нужно ехать домой, к тому же у меня опухли ноги, и больше я работать так не могла. Ноги действительно опухли, там у многих так было, от стоячей работы и постоянного недосыпания и недоедания мы еле ходили. Нас таких было трое, остальные втянулись и не роптали. Так пока он не увидел дату с обратным билетом, не хотел вообще ничего слушать. Мы еле получили заработанные деньги. Когда уезжали, другие обрадовались, мы на кроватях спали, поэтому те, кто был на полу, теперь делили наше место, кому оно достанется. А так, к слову, тот индус еще наших женщин любил, которая нравилась и делала, что он хотел, лучше работу получала, меньше часов тратила на фабрике.

Когда приехала сюда, сглупила, надо было сразу уезжать домой, но я осталась. С тем ай ди что нам сделали и сказали что оно настоящее, пришли мы в агентство, показали его, хотели трудоустроиться. Но там посмотрели и говорят, или идите отсюда, или сейчас позвоним в полицию, и вас заберут. Больше сами мы никуда ходить не стали, нашли человека, литовца, он помог с работой. Хотя, такая работа, одно меня утешает, еще две недели и я отсюда уеду. Все, больше никакой Англии! Хватит, заработала уже, боже, я про такую жизнь только в книгах читала. Не верила, думала, как такое возможно?! А сейчас сама убедилась, все возможно, у некоторых здесь даже хуже было, мне еще повезло, оказывается, если с остальными сравнивать.

Она замолчала, начала переводить дух, восстанавливая дыхание.

Мы с Колей стояли ошарашенные ее словами.

— Спасибо вам ребята, — неожиданно сказала она, — выговорилась, аж легче стало, мы то с девочками стараемся не говорить об этом, так, недомолвками, чтобы не вспоминать. А высказаться то хочется, родным нельзя рассказывать, я ведь мужа не послушала, уехала сама, думала, денег заработаю, простит, а вышло вот как. Спасибо вам, что выслушали, ой, мне бежать надо, мой автобус. До свидания!

— До свиданья, — сказали мы с Колей, глядя, как она забегает в автобус и за ней закрывается дверь.

— Охереть можно, — сказал Коля, когда она уехала.

— Я и охерел, я здесь уже грубо три месяца, но такого еще не слышал.

Мы прошлись, какое время молча.

— Может, врала она все? — спросил Коля, когда мы вышли из автобуса на своей остановке, все это время каждый думал о своем и не проронил ни слова.

— Не похоже, да и зачем ей врать?

— Тоже верно, она у нас ничего не просила. Я такое мог ожидать в Польше, Словакии, ну в Чехии, но в Англии?

— Зато теперь будешь осторожнее.

— Как к нашим бабам они липнут.

— Красивые, поэтому и липнут.

— Да, я бы ему яйца повыдергивал, индус падла, это же надо так на него батрачить за гроши, да еще трахаться с этим уродом.

— Мне нравится твой настрой, — улыбнулся я.

— Что толку то?

— То-то и оно.

Коля собирался повернуть сразу, наш дом был четвертым после поворота, но я его повел за собой.

— Здесь учись играть в разведчиков, — сказал я, — книги читал в детстве?

— Ну?

— Место наше опасное, в любое время может приехать полиция, чтобы выкинуть из квартиры постояльцев и опечатать квартиру. На всякий случай переходи квартиру с другой стороны, перед тем как зайти осмотри все вокруг, а потом входи.

— Тебя где так учили?

— После письма, о котором вы мне рассказали, я так решил.

— Совет дельный, — кивнул Коля, звоня в нашу квартиру по специальному коду, на другие, обычные звонки, мы не подходили к двери, — приму к сведению.

Дверь открыл Сергей.

Мы поздоровались и прошли сразу на кухню.

Алена готовила Олегу еду, Сергей просто сидел с ними.

— Погуляли? — спросил Олег.

— Только без толку, — ответил Коля, — обошли штук десять агентств, работы вообще нет.

— Вы что тут самые умные? — улыбнулся Сергей, — Или мы все должны платить, чтобы устроиться на работу, а вы ее бесплатно найдете?

— Дело не в уме, если раньше я работал так, то почему не могу сейчас? — спросил я.

— Твое дело, — пожал плечами Сергей, — я заплатил, так зато уверен, а ты на халяву хочешь, но так не бывает.

— Здесь и за деньги чудеса творятся, поэтому не факт, что заплатив, ты получаешь качественный товар.

— Меня устраивает.

— Заметь, я же не сказал что меня нет, к тому же я не лез к тебе за советом.

Вечером, пока мы готовили еду, у нас завязался разговор. Каждый начал рассказывать о том, чем занимался дома, на своей Родине.

Сергей был шабашником, он строил разные объекты и в основном был подсобником. Скопил денег и за свои собственные средства поехал в Англию на подработку.

Олег был хоккеистом и играл в Канадском клубе. Сюда приехал в надежде заработать, ему сказали, что в Лондоне заработки просто супер. Согласно контракта Олег мог 2 месяца в году отдыхать. Вот он и взял отпуск, приехал сюда, а здесь оказалось все не так, как ему рассказали.

Алена была студентка, она окончила университет и по совету родителей поехала в Великобританию. В Лондоне жила ее тетя, поэтому в случае чего та бы ей помогла окрепнуть.

Коля тоже окончил университет во Львове и теперь решил попытать счастья в Лондоне. До этого он нигде не работал, про заработки за границей только слышал от друзей и тех, кто там побывал.

Сергей, Олег и Алена познакомились по дороге, когда ехали в Лондон, как это часто бывает, вскоре Олег с Аленой сошлись намного ближе, чем обычные друзья.

Чуть позже, дней через 5 после того, как я здесь поселился, и мы сидели втроем, я, Коля и Олег, он нам признался:

— У меня в Канаде невеста есть, красивая, умная, коренная канадка. Родители там при полном фарше, скоро мы собираемся пожениться. Я ей звоню почти каждый день, она скучает.

— А ты?

— Сказать честно, тоже.

— А Алена зачем?

— С ней проще, стирает, убирает, готовит, постель, чтобы навык не терять, а то приеду, моя любимая не узнает. К тому же, я не скрываю от нее, что от силы здесь на месяц. Алена знает, она не против, ей со мной тоже хорошо, что еще надо?

Так прошло два дня, я выходил на поиски работы, но ничего не получалось, пока в одном агентстве мне не предложили, у нас есть работа китчен портер. Платим 3 фунта в час, с 9–00 до 15–00 в среду, четверг, пятницу.

Я конечно сразу согласился. Пусть за первую неделю в Лондоне и получится 54 фунта заработать, но все же не сидеть с минусом. Хоть квартиру отобью, подумал я.

Вечером я заснул как обычно, мне снился какой-то страшный сон, когда неожиданно я проснулся от горящего света и какого-то шума.

Я открыл глаза, в нашей комнате стоял Артур и шатающийся Патрик, его брат, они смотрели на нас. Коля приподнялся с кровати, сонно протирая глаза.

— Пацаны, мы извиняемся, — начал Артур, — мы убегали от полиции, вы не против, если сегодня мы поспим с вами?

Я посмотрел на Колю, тот явно был против, как и я, нам еще полиции здесь не хватало из-за этих идиотов, но сказали мы конечно другое:

— Спите.

Я с тобой, — произнес Патрик, махнув рукой на мой матрас.

— Э, ты что?! — возмутился я, — Здесь блин места для одного мало, вон пол, там нормально.

— Я же не собака, спать на полу!

— Спи с ним, — показал Артур на Колю, — а я пойду на кухню, там два кресла есть, я на них лягу.

— Хорошо.

Когда был выключен свет и Патрик залез на кровать Коли, я еще часа два не мог заснуть. Прелести этой квартиры мне все больше начинали нравиться.

Цирк продолжился утром, Коле нашли работу на стройке, и утром он должен был выходить в первый раз.

Цыгане вполне спокойно восприняли то, что мы все уходим.

— Вы идите, пацаны, — сказал Артур, — а мы еще поспим немного.

Из моих вещей был только небольшой кулек, в котором было всего несколько вещей необходимых мне для повседневной жизни. У Коли же в сумке было сложено все, он попытался возразить Артуру:

— Но комната то наша, вы же не можете в ней находиться?

— Да ты что?! Мы буквально часик поспим, знаешь как мы устали? Вы вернетесь, нас уже не будет.

— Может, ты думаешь, что в вещах твоих лазить будем? — усмехнулся Патрик.

— Нет, не думаю, — ответил Коля как-то обреченно.

— Мы цыгане, народ честный! — твердо сказал Артур таким тоном, что даже захотелось ему поверить.

Мы вышли из дома вместе с Колей.

— Охренеть просто у нас квартирка! — возмутился Коля на улице, — Как тебе этот табор вчера и сегодня?

— Нормально, начинаю привыкать.

— А я нет, у меня там вещи, слушай, а твои вещи где? Ты так и приехал в Англию с одним кульком?

— Нет, я оставил сумку у знакомой, хотел забрать, когда квартиру найду, но, видя такой расклад, нести ее сюда не буду.

— Умно сделал, ладно, до вечера, — сказал Коля, подбегая к подходящему автобусу.

Я спустился в метро и поехал на работу.

Нашел я это место не сразу, минут 30 блуждал, спрашивал, потом опять блуждал, хорошо хоть выехал заранее, а то бы точно не успел. Это оказалась школа для больных детей.

Супервайзерша была метиской, звали ее Паола.

— Ты Алекс? — спросила она, когда я дал ей бумагу с агентства.

— Да.

— Ты должен почистить здесь весь инвентарь, у тебя будет три дня, делать это надо быстро и качественно. Здесь все должно блестеть, ты все понял?

— Да.

— Сильвия! — крикнула Паола, женщина, тоже метиска, подбежала к нам, — Объяснишь ему, что где брать и пусть приступает.

— Ясно, — произнесла Сильвия.

— Если будут вопросы, обращайся к Сильвии, — сказала Паола.

— Ладно.

Кухня была размером где-то 8 на 10 метров, по всей длине стены стояли столы, различные стеллажи. Когда я только начал, то понял, что работы здесь не початый край. Сперва приходилось железной сеточкой отдирать грязь на ножках, под столами, потом проходить чистящим и после этого полировать другим средством.

Эта работа напоминала мне сбор клубники, здесь тоже приходилось работать на корточках, к тому же, по хорошему, это было больше по женской части. Сильвия несколько раз указывала мне места, которые я пропускал. После первого стола мне дали чистить картошку, для меня это было намного лучше, чем лазить на карачках.

Начал я чистить не очень быстро, поэтому Сильвия села рядом со мной и тихо сказала:

— Алекс, надо быстрее чистить.

Я как мог, увеличил темп и тогда начал срезать больше кожуры.

— Ты откуда? — спросила Сильвия.

— Из Украины, а ты?

— Из Намибии.

— Вы все из Намибии? — спросил я, имея в виду всех работавших здесь женщин, поскольку некоторые из них были очень темными.

— Да, Паола тоже, но я пошла, если она увидит, что мы разговариваем, я буду наказана.

Пока я чистил картошку, у меня создалось впечатление, что я на конвейере, каждая женщина что-то делала, та вытирала, эта начищала, другая готовила еду, никто не стоял без дела. Это все притом, что Паолы не было.

Дисциплина, царившая здесь, на кухне, меня поразила.

После картошки мне дали чистить лук, вот это уже было не очень весело, резало глаза, текли слезы, благо хоть его было килограмма 4.

Потом опять пошли стеллажи.

Пару раз я помогал женщинам накладывать тарелки, поскольку они не успевали. Из окна я мог наблюдать за детьми, которые играли на детской площадке. Некоторые катались на качелях и вроде ничем не отличались от других детей, но другие производили странное впечатление. Парень лет 13, ходил по кругу и глотал ртом воздух словно рыба, девочка примерно такого же возраста ходила под забором так, словно рядом с ней кто-то был, видимый только ей. Другие дети тоже периодически вели себя неадекватно нашему восприятию.

Меня поразило, что еду готовили из разных блюд, эти дети сами выбирали, что будут есть сегодня. Я мог ошибаться, но, учитывая то, что я видел в Англии, я больше склонялся к тому, что эти дети имели выбор в еде. Поэтому им и готовили сразу несколько блюд.

«Завал, — подумал я, — в наших школах и садиках готовят всем одно и тоже, выбор не так уж велик, если насыпали тебе именно это, то это нужно и съесть. Здесь же, только разных салатов 8 наименований».

Причем в дальнейшем, где бы я не работал в Англии они так готовили всегда, в любом случае можно было выбирать из 3 блюд как минимум, даже если речь шла о завтраке.

Когда дети поели, появилась возможность поесть и у нас. Дальше меня удивили две вещи, остатки еды, которую детям не насыпали и мы не съели, они выкинули в ведро. Оставили только салаты, все остальное, пусть этого даже было немного, они выкинули. А второе, женщины ели на ходу. Они ели и тут же отбежав от стола, начинали что-то делать, тереть тряпкой, или мыть посуду.

К нам вышла Паола и обратилась к Сильвии:

— Алекс может поесть, — сказала она.

Я подошел к столу с едой и насыпал себе того, что захотел, после чего начал есть. Прошло минут 5 после того как я начал есть, когда ко мне подбежала испуганная Сильвия.

— Алекс, так нельзя кушать, нужно есть, и работать, взял в рот еды и пошел чистить стол, прожевал, потом следующую порцию взял и…

— Нет, — покачал я головой, — я так не могу есть.

— Паола заметит, будет плохо.

Я ничего не ответил и ел дальше. Есть и работать, это было нонсенсом, если этих женщин из Намибии так устраивало, то я для себя решил, начнет эта Паола что-то возражать, пошлю ее подальше и уйду. Если не заплатят, ничего страшного, но с такой работой, так лучше вообще ее не иметь. Ладно, она в столы тычет, это ее работа, но как мне есть, это пусть она им рассказывает.

Женщины перешептывались, на меня поглядывая, а вскоре после того как я начал есть, вышла Паола. Она бросила на меня короткий взгляд и, ничего не сказав, начала ругать Сильвию за плохо отмытый стол, который та чистила.

Сильвия, чуть не плача извинялась и говорила, что все сделает.

После еды, я отдохнул и почувствовал себя намного лучше, работа продолжалась.

Хотя по идее я должен был работать до 15–00, Паола отпустила меня в 14–40.

— Завтра я жду тебя, — сказала она.

После работы я вернулся в свою квартиру, я не сильно торопился, поэтому, когда мне открыла дверь Алена, было начало пятого.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил я.

— Вчера Артур с братом приходили?

— Да, ушли уже?

— Ага, мы все пошли на работу, я вернулась минут 20 назад, их уже нет. Посмотри сразу холодильник, у нас пропало мороженое.

Я открыл свою полку, морозилку, место в шкафчике и улыбнулся:

— У меня готовых продуктов нет, поэтому они ничего не взяли.

Я зашел в свою комнату, открыл кулек, брать там особо было нечего, но проверить стоило, однако все было на месте.

Я вышел к Алене на кухню:

— У вас только мороженое?

— Да.

— А вещи смотрела?

— Ну, мои им точно не надо, а Олег с Сергеем придут пусть смотрят. Как у тебя сегодня день прошел?

— Нормально, работал с Намибскими женщинами, драил столы, чистил картошку, лук, помогал готовить еду для больных детей.

— Понравилось?

— Нет, одно утешает, это только до конца недели, в пятницу последний день. А у тебя как?

— Дурдом сегодня, супервайзерша злая, нас целый день доставала. То не так стакан натерт, то не под таким углом полотенце завернули, то простыни слишком долго меняем. Как меня этот бред весь достал, когда мне тетя по приличней уже что-то найдет? Здесь меня только одному научат, убирать в комнате я теперь могу с такой быстротой, что моя мама явно будет удивлена.

— Хоть это положительно в твоей работе.

— Только это, больше ничего.

В дверь позвонили, Олег с Сергеем пришли вдвоем. Они по совету Алены посмотрели свои вещи, но вроде у них ничего не пропало. Из еды у Сергея не было пачки макарон и банки тушенки.

Все обсудили то, какие цыгане все-таки «отличные» парни, мало того, что сдали нам квартиру, которую должны забрать за долги, так еще и едят за наш счет. Сергей высказался по этому поводу примерно так, что есть нации, которые не могут измениться в принципе. Если они привыкли жить паразитарным способом у себя в стране, то даже здесь, где у них появились тысячи возможностей измениться в лучшую сторону, надо только работать над этим, они этого не хотят. Под их ногами золото, а они его втаптывают в грязь, живя в хлеву, потому что сами свиньи.

Ответить ему на это мы не успели, пришел Коля.

По продуктам Коля потерял только буханку хлеба, а вот из вещей у него пропало два флакона новых духов.

— Вот уроды, а? — сокрушался Коля, — Купил на рынке два флакона, 180 гривень отдал, ну я скажу им об этом.

— Толку что? — спросил я, — Они ответят, что ты гонишь, а нас здесь живет 5 человек. Вот кто-то и забрал. Если мы все им скажем, что у нас пропало, тогда это будет, чуть посерьезней. Скажем все?

— Тебе что жаловаться, они у тебя вообще ничего не взяли, — сказал Сергей, — а жаловаться? Ну, пошлет тебя Артур, скажет, не веришь мне, иди в другое место, пойдешь? Вот то-то, теперь будем осторожнее, судя по всему, они жрать не умеют готовить, поэтому что можно съесть, не оставляем, только полуфабрикаты.

— Одни неудобства от них, — высказался Коля.

— Думаю, сегодня мы видели их в последний раз, — предположил Олег.

Но мы все ошибались, вечером, цыгане пришли снова, только раньше чем в прошлый раз. Было около 22–00, мы все сидели на кухне и собирались уже ложится спать, когда открылась дверь, и к нам вошел Артур с Патриком.

— Где мои духи? — сходу спросил Коля.

— Какие духи? — не понял Артур.

— Вы переночевали, вечером я пришел, духов нет.

— Ты на нас думаешь?! Да мы чужого ничего не берем.

— Да и продукты у нас пропали, — произнес не громко Сергей, видно решивший, раз Коля начал, то можно и продолжить.

— Вы на нас подумали?! — воскликнул Патрик, — Да мы самые честные люди, как ты вообще такое мог сказать?! Артур, это оскорбление!

— Да, вы нас этим оскорбляете, вы нас поймали? Нет, так как вы можете говорить, что мы у вас что-то украли?!

— Никто вас конкретно не обвиняет, — вмешался Олег, — мы говорим, что после вашего ухода, а вы оставались дома одни, у нас пропали вещи и продукты питания.

— Ну, вы нас обидели! Они нас сильно обидели, да? Артур.

— Очень вы нас обидели, но сегодня мы тоже переночуем здесь.

— Только не на моей кровати, — заявил Коля.

— Я с тобой, — возразил Патрик, — а, Артур на кухне.

— Да какого хрена, Артур! Я что не заплатил тебе денег?! Почему он должен спать на моей кровати?

— Начнем с того, что у вас комната четырех местная.

— Ты еще скажи шести, от силы трехместная.

— Вот пусть он и спит с тобой, как раз будет трое.

— Не Артур, хочет он спать, пусть спит с Алексом.

— Нет вариантов, — твердо сказал я, — у меня только одно место.

Цыгане, похоже, такой расклад совсем не ожидали. Артур замялся, Патрик поник, весь их пыл куда-то делся.

— Ну, по-человечески отнесись к этому, — обратился Артур к Коле, — но не могу же я им сказать, что Патрик будет спать в их комнате, там девушка. Вас всего двое, на улице вечер, если скажешь что нет, ради бога, мы найдем, где переночевать. Но мы ушли из дома, нас выгнали, жить пока негде. Сегодня один день переночуем, а завтра что-то найдем, обещаю, что завтра ты будешь спать сам на своей кровати.

Коля заколебался, а может, сам испугался того, что сказал до этого.

— Ну ладно, — согласился он, — только Артур, ты обещал, сегодня последний раз.

— Спасибо тебе, — сказал Патрик и, оглядев пустой стол, спросил, — А вы что уже поели?

— Да, — ответил Коля, — и мы собрались уже спать.

— Поесть, ничего у вас нет?

— Все съели, готовить времени нет, мы устали, хотим спать, — повторил Коля.

Я в душе улыбался, Коля, первое время производил на меня впечатление человека которому вообще все безразлично. Он даже нервничал как-то особенно, быстро вспыхивал, и тут же об этом забывал. Но, похоже, его здесь все достало, то, каким он тоном разговаривал с цыганами, удивило не только нас, но и самого Артура.

После такого «радушного» приема мы все отправились спать. Артур расположился на кухне, а Патрик лег рядом с Колей.

Я лежал на своем матрасе и думал о превратностях судьбы, как все познается в сравнении. Чем больше я здесь находился, тем более яркими колоритами обрастала моя жизнь. Получалось, что первые мои три месяца в Англии, которые как я считал, не очень прошли удачно, теперь выглядели просто сказкой, по сравнению с тем, что было сейчас.

С этими мыслями я и заснул.

Проснулся я утром оттого, что по комнате начал ходить Коля. Я привел себя в порядок, оделся и направился с ним к остановке.

— Задрали меня эти цыгане! — заявил Коля.

— Я понял это еще вчера, ты скажи, как отработал в первый день?

— Никак, натягался мусора, сегодня сказали, работа будет часов до трех. Поэтому приду рано.

— Ну, мы примерно в одно время приедем, я то тоже до трех.

— Надеюсь сегодня я эти рожи не увижу, Артура и его братика. Спать с ним на одной кровати, мама мне простыни красивые дала, это чмо ложится, даже не моется. Фу, блин! Кто бы мне сказал, что я с цыганом буду на одной кровати спать!

Мы попрощались, и каждый отправился своей дорогой.

Сегодня у меня работа получалась лучше, к тому же у Паолы было явно хорошее настроение. Женщины это тоже почувствовали, и на кухне на какое-то время воцарилась положительная атмосфера. Все же это длилось не долго, часа через два Паола вышла из своей каморки, где она обычно сидела, и началось.

Все вокруг не работают, медленно чистят, убирают, якобы о чем-то мечтают. Наконец она подошла ко мне, я драил тряпкой стол, она посмотрела и сказала:

— Работай лучше, — после чего повернулась и ушла к себе.

Отработав еще несколько часов, я проголодался, было начало второго, и дети уже поели, еда, которую им приготовили начала остывать. Не ожидая особого приглашения Паолы, которая так и не вышла после разбора полетов, я набрал себе в тарелку еды и приступил к трапезе.

Женщины, увидев это, впали в кому, те, кто мог двигаться, сообщили об этом Сильвии. Та, испуганная до смерти, прибежала ко мне.

— Алекс, не надо кушать, надо работать.

— Нет, — покачал я головой, — я поем и продолжу.

Сильвия вернулась за свою работу, с ужасом ожидая, что сейчас выйдет Паола и, наверное, ее расчленят.

К всеобщему удивлению, когда вышла Паола, она только мельком бросила на меня взгляд и тихо сообщила Сильвии:

— Можете поесть.

До конца дня я отработал в тишине и спокойствии. Сильвия меня не трогала, я сам выбирал себе работу, план мне был дан, что еще нужно? Паола больше не выходила. Меня отпустили около трех часов, чему я был очень рад, под конец работа начала доставать.

Уже на второй день я для себя решил, что больше на такую работу я не пойду. Завтра отработаю и все, драить тряпкой кухню меня не сильно привлекало.

Около четырех я пришел на квартиру, открыл мне Коля, он был дома один.

— Как успехи? — спросил я у него.

— Нормально, в этот раз у меня ничего не пропало.

— Еще не вечер, — улыбнулся я.

— Не смешно, — зло произнес Коля, — если сегодня придут, пусть спят на коврике, под дверью.

Мы начали готовить еду, когда пришли латыши. Вскоре мы обнаружили пропажу, у меня пропала пачка макарон, а у Сергея четыре бургера из пакета полуфабрикатов.

— Научились готовить, — сказал Сергей, — и опять Алекс меньше меня пострадал. Макароны и фунта не стоят, а мои бургера 2 фунта.

— Не причитай, — улыбнулся я, — им все равно у кого что брать, у вас просто вещи интереснее моих.

Уже вечером, когда мы сидели за столом, я неожиданно решил.

— Хочу мороженое.

— Где же его взять? — спросил Коля.

— Поехали в Сафевай, там экономичная пачка, полкило стоит 75 центов.

— Ехать долго?

— Минут 20.

— Поехали, — согласился Коля, — заодно и пройдемся по ночному Лондону.

— Пацаны, вам что, делать нечего? — спросил Олег.

— Ты тоже хочешь с нами?

— Та не гоните, нет, конечно.

Мы вышли из квартиры, и пошли на станцию метро.

— Знаешь, кажется, у меня жизнь здесь начинает налаживаться, — сказал Коля, — на работе порядок, хорошая бригада. Пацаны все наши, два поляка, но тоже хорошие парни, инструмент прикуплю, скоро на квартире место освободится. Наконец-то отсюда свалю.

Мы решили немного пройтись по центру, а потом, купив мороженое, поехать домой. Супермаркет работал до 22–00, поэтому в запасе у нас было минут 40 свободного времени. Вокруг гуляли люди, улицы были сильно освещены.

— У нас во Львове тоже красиво и днем, и вечером, — сказал Коля.

— Я знаю, я был у вас.

— Давно?

— По детству, красивый город, архитектура ничего так.

— Да, а я в Донецке не был, у вас там есть что посмотреть?

— Особо нет, — признался я, — это у вас архитектура, история, а у нас обычные многоэтажки. Город богатый, деньги есть, а по части культурных ценностей, архитектуры, так даже парка ухоженного нет.

— У нас так везде, думаешь во Львове по-другому?

— Думаю также.

— Да, я хоть и говорю всем, что Львов самый красивый город на свете, но ведь так можно говорить, только если ты ничего больше в жизни не видел. Вот посмотри на эту красоту, Букингемский дворец, глянь какая работа, какие колонны, все украшены, лепка ручная работа. Это же настоящий шедевр и сколько здесь такого. Правильно, это остров, страна, сколько лет они жили без войны. Не то, что у нас, то революция, то война. А ты бы, где хотел остаться, если бы был выбор? — неожиданно спросил меня Коля.

— Не знаю, — ответил я, — смотря с каким статусом, смотря, чем заниматься. Это бессмысленный вопрос. А ты?

— Чем бы меня здесь не поманили, я бы хотел жить в Украине, здесь заработать, а жить у нас.

Мы зашли в супермаркет и, купив себе мороженое, поехали обратно.

Вернувшись в квартиру, мы с радостью увидели, что Артур сдержал свое слово и не пришел в этот раз ночевать.

Спалось мне в эту ночь намного лучше, утром я отправился на работу. В этот раз Паола была более требовательная, а я не сильно хотел работать, и у меня получалось все даже медленнее чем обычно. Пару раз она мне говорила, чтобы я был быстрее, но я от этого темп не увеличивал.

Уже под конец, я думал, что Паола вообще мне этот день не засчитает, я поел часов в 12–00, и моя работа окончательно застопорилась. Я стал очень ленивым, еле дотянул до конца дня. Каково же было мое удивление, когда Паола мне сообщила:

— Алекс, я написала тебе характеристику, поставив 10 баллов, я очень довольна тем, как ты здесь работал. Поэтому я поставила тебе высшую оценку. Я отпускаю тебя раньше, чтобы ты успел заехать в агентство и отдать им характеристику, может, они заплатят тебе сегодня деньги. Спасибо за работу, до свидания.

— Спасибо и вам, до свиданья, — ответил я, немного ошарашенный и, попрощавшись с женщинами на кухне, поехал в агентство.

К моему удивлению в агентстве действительно взяли мою характеристику и вручили мне чек на получение 54 фунтов. Я обналичил их в ближайшем к нам банке и довольный поехал на квартиру.

Когда я приехал, все наши уже были на месте, я приготовил, перекусил. А вечером все собрались вокруг кухонного стола, спать нам не хотелось, поэтому пошли разные разговоры. В основном все рассказывали о том, как сейчас живет его страна, после обретения независимости. Разговоры на тему, кто здесь круче не велись, учитывая, что все мы сидели в этом доме, подобные фразы были бы просто смешны. Какая разница ты в начале, или в конце, если речь идет о заднем проходе?

Так, оказалось, что Латвия не намного дальше продвинулась чем мы, да, у них было больше положительных моментов, но опять же, не факт, что это в действительности имело место. Послушать Латышей так у них все было хорошо, но от хорошей жизни на Запад работать не едут. Здесь, в Англии, я убедился, что каждый человек, при любом удобном случае пытался представить свою страну лучше, чем она была на самом деле, причем я и сам этим грешил.

Утром, проснувшись и позавтракав, я решил поехать в город.

— Ты куда едешь? — спросил Сергей.

— Не знаю, пройдусь по Лондону, чуть развеюсь, ты будешь дома?

— Не долго, минут через 40 уеду, тоже нужно скупиться в магазине.

— Ключ под камень положишь?

— Да.

Я вышел и направился к остановке, сегодня я решил немного погулять по центру.

Домой я вернулся около четырех, Коля уже был дома и готовил еду.

— Где латыши? — спросил он.

— Уехали, ты как отработал?

— Нормально, сегодня стену начали долбать, все руки болят, хорошо хоть выходной завтра.

Я приготовил себе поесть, сварил макарон и пожарил окорочка. Порезав три помидора и посолив их, я приправил макароны Лура майонезом и начал все это поглощать.

Получив удовольствие от еды, я вышел на задний дворик, Коля катался на кресле качалке. Видно цыгане его откуда-то притащили, потому что оно было старым и потрескавшимся.

Уже смеркалось, я сел на деревянную дощечку.

— Хорошо здесь все-таки, — сказал Коля, — я таких историй про Польшу и Чехию наслушался, что завал. Здесь, по сравнению с этим, тишина и благодать.

— Хорошо здесь, или плохо, смотря, что у тебя было до этого.

— Да, помнишь Лена рассказывала, ужас, в Англии такие вещи творятся, не встреть ее, может, и не узнали бы никогда.

Посидев на улице, мы вернулись к себе в комнату.

— Странно, — сказал Коля, — уже девять, а латышей все нет.

— Выходной, вот и гуляют, — высказался я.

Мы еще немного посидели, когда раздался звонок, Коля пошел открывать.

Я сидел на кровати и читал английский учебник, неожиданно дверь спальни резко открылась, и к нам вбежал возбужденный Олег.

— Это полный пиз… ц! — громко сказал он.

Я поднял голову, в дверях стоял Коля, а за спиной Олега Алена, она была бледной.

— Я ему как залепил! В его поганую, жирную харю! А потом…

— Стой, — перебил его я, — что происходит?

— Я сегодня поехал на встречу с цыганом.

— С каким цыганом?

— Он нас устраивал на квартиру, не Артур, как тебя, а другой цыган Ромал, мы через него сюда поселились. Всех денег у нас сразу не было, поэтому заплатили ему только часть. Он согласился дать нам отсрочку, пока мы заработаем. Сегодня мы должны были отдать ему 100 фунтов и заплатить за неделю еще 150 фунтов. Договорились встретиться с Сергеем, но он не пришел. Я говорю Ромалу, его нет, давай я заплачу тебе за себя и Алену. А он мне, ты меня кинуть хочешь, вы втроем приехали, ты за всех и отвечай. У меня деньги были только за нас заплатить, я сижу в машине, его друг, тоже цыган, мне говорит, а ну дай свою цепочку посмотреть. Я снял, он ее в руках повертел, а потом Ромал взял ее, на себя повесил, завел машину, и мы поехали. Ромал говорит, по ходу движения, деньги вы мне дали не все, еще должны 100 фунтов, цепочка пойдет как залог. Мы сейчас едем на праздник, ты с нами, мы там с тобой такое сделаем… Я смотрю в зеркало заднего вида, его друг сидит, хихикает. Ну, я вижу, что дела мои плохи, сейчас завезет на свой праздник, оставит и торба мне. Кто его знает, что они там со мной сделают, к тому же меня Алена ждет, могут и ее к этому всему привлечь потом. Да и цепочку мне моя девушка подарила, она ее за 300 долларов канадских купила. Тут мы остановились на светофоре, я как залеплю Ромалу в рожу, потом еще раз. Он заорал как резанный, я схватил цепочку, вырвал ее с шеи, выпрыгнул с машины, в этот момент он как дал газу. Меня чуть ударило, сзади слышу, Ромалу сигналить начали англичане, я как рванул оттуда. Потом отбежал, штанину приспустил, — он показал нам бедро, счесало ему ногу хорошо, синяк должен был быть просто огромным, — я немного пришел в себя, думаю, надо как-то уладить этот конфликт. Позвонил ему на мобильный, говорю, давай, мол, через несколько дней встретимся, поговорим. Он, я подумаю, мы сейчас гуляем, а потом я решу, что с вами делать, может, и приедем за вами. Ну, как я ему рожу начистил! Прямо в пятак! Вот как я их буду месить, если они сюда приедут!

Олег побежал в свою комнату, запрыгнул на кровать, держа в руках хоккейную перчатку вратаря.

— По роже одному, второму! Пусть здесь только появятся! Кстати, где вещи этого урода? А, их нет, Сергей свалил, забрал вещи и свалил.

— Ты его встретишь на стройке, в понедельник, — сказал я.

— Нет, у нас разные бригады, эта сука свалила и кинула нас. Вот так доверять людям, на хрен бы нам этот урод сдался!

— Когда это произошло?

Олег глянул на часы.

— Час назад.

— А что ты ждешь? — спросил я.

— В смысле?

— Ты действительно думаешь, что если сюда приедут цыгане на разборки, ты один сможешь их победить?

— А вы мне поможете?

— Ну, поможем, — нехотя сказал я, вмешиваться в эту историю мне совсем не хотелось, тем более что это были их бока, мы платили нормально, и нам выселяться на улицу было ни к чему.

Коля был более категоричен.

— Олег, толку тебе от нашей помощи, мы тогда останемся без квартиры, где мы будем жить?

— Ты на это по-другому посмотри, — добавил я, — их много, приедут они толпой, цыгане по одному не ходят, что мы им сможем противопоставить? К тому же, тебя они от силы изобьют, если им еще деньги нужны, если нет, так поиздеваются и зарежут, чтобы в какой-нибудь канаве выбросить. Все равно никто искать не будет. А вот что они с Аленой будут делать, тебе говорить не надо.

Я посмотрел на Алену, она была бледной как полотно, руки ее дрожали.

— Так что нам делать? — спросил Олег, похоже, он только сейчас осознал, чем все это веселье может для них закончится.

— Валить вам отсюда надо и поскорее, к тете Алениной, в гостиницу, куда угодно, но только не оставаться здесь.

— Можно в моем отеле, где я работаю, — сказала Алена, — там всегда есть свободные номера, я поговорю, до утра переночуем, а там до 7 уйдем, пока хозяева не придут утром.

— Тогда на метро! — воскликнул Олег.

— Быстрее будет на такси, — предложил я.

Олег повернулся к шкафу и схватил несколько листовок с рекламой, на одной из них был номер телефона службы такси.

— Я побежал звонить, — сказал Олег, — а ты собирай вещи.

— Вещи вам можно оставить здесь, пока, — предложил я, — а потом, когда вы дня через два-три определитесь с квартирой, мы можем их вам передать.

— Так будет лучше, — после некоторого раздумья кивнул Олег, — собери нам самое необходимое, остальное упакуй в сумки, чтобы пацаны нам потом принесли.

— Ладно, — ответила Алена и начала быстро собирать вещи.

— Я позвоню три длинных, два коротких, — перед уходом произнес Олег, — если по-другому решайте сами, как поступать, главное выведите отсюда Алену.

— Хорошо, — ответил я, закрывая за Олегом дверь.

Мы с Колей стояли молча, глядя на то, как Алена паковала их вещи.

Неожиданно прозвенел звонок, потом еще один. Мы замерли, код не соответствовал тому, который должен был.

— Алена, иди на кухню, — приказал я, — Коля с ней, если цыганва, бегите через боковых соседей.

— Алекс, не открывай! — попросила Алена.

— Толку, они тогда дверь вышибут.

Я открыл нашу дверь, ведущую в коридор, когда раздался «правильный» звонок. Я приблизился к двери все же с осторожностью.

— Открывай, это я! — услышал я голос Олега.

Я открыл дверь, он улыбался.

— Что?! Испугались?!

— Ты кретин, блин! — громко сказал я, когда он зашел к нам в квартиру, — Что за шуточки?!

— Да ладно вам! — засмеялся Олег, — На вас посмотришь, то аж самому страшно становится.

— Олег, это не смешно, — сказала Алена дрожащим голосом.

— У тебя все готово?

— Да.

— Скоро будет такси.

— Теперь так, где встречаемся? — спросил я.

— Я дам вам телефон моей тети, — сказала Алена, — Алекс, не мог бы ты позвонить ей в воскресенье, мы бы договорились о встрече.

— Позвоню, — согласился я, — ты мне номер скажи, чтобы я его своей рукой записал.

Алена продиктовала номер.

— В воскресенье, после обеда, я ей позвоню. Что забирать?

— Две сумки, вот эту и ту.

— Понятно, а ты что стал? — спросил я Олега.

— В смысле?

— Выйди на улицу, перейди дорогу, чтобы видеть наш дом, увидишь такси бежишь к нам и открытие по условному сигналу, нет то…

— Слышь, у меня такое ощущение, что ты на это учился!

— Да, школу разведчиков-натуралистов в Киеве проходил.

Несмотря на плоский юмор, всем стало смешно, или все сделали вид, что им смешно, но все же Олег ушел.

Мы присели на кровать, в ожидании такси. Я посмотрел на Алену, она глядела в пол, крепко сжав кулаки. Мне показалось, что сейчас она с нетерпением ждала, когда же, наконец, приедет такси, и заберет их отсюда.

Мы услышали визг тормозов, Коля и я бросились к окну.

— Похоже на такси, — сказал Коля.

В двери раздался условный звонок.

— Давай помогу, — сказал я Алене, беря у нее массивный кулек с их вещами.

Мы вышли на улицу, оглядываясь по сторонам.

— Все пацаны, давайте! — сказал Олег, садясь на переднее сиденье, рядом с водителем.

— Алекс, звони! — сказала Алена.

Они попрощались и закрыли дверь, машина сорвалась с места.

Мы с Колей зашли в квартиру, я осмотрел комнату латышей и закрыл дверь.

— Может забрать к себе их вещи? — спросил Коля.

Я пошел на кухню и, перевернув табуретку, выкрутил две массивные деревянные палки, с килограмм каждая. Одну я засунул под тумбочку, на кухне, вторую спрятал под кровать так, чтобы в случае чего их удобно было вытащить. Я несколько раз потренировался выхватывать палку из под кровати.

— Вещи сюда нельзя, — сказал я, быстро дыша от нескольких упражнений по выхватыванию палки и нанесению ударов, — если цыгане приедут, мы сможем их убедить, что латыши сюда еще вернутся, за своими вещами. Может, они чуть поугаснут тогда.

— Что ты имеешь в виду? Они свалили и, слава богу, что все так закончилось!

— Ты еще не понял? Если они приедут сюда, жаждущие крови и зрелищ, в надежде наказать латыша и его подругу, а их здесь нет, то на кого обрушится их гнев? Правильно, на тебя и меня, поскольку больше здесь никого не окажется.

Коля как-то сжался.

— Так что получается, для нас лучше было бы, чтобы они не уезжали?

— Не факт, тебе бы понравилось, если бы в соседней комнате мочили Олега, а Алену по очереди пороли цыгане всей своей толпой?

— Нет.

— Я о том же, неизвестно что, потом они сделали бы с нами, поэтому без них лучше. Нам спокойнее, а сказал я это тебе для того, чтобы ты тоже подготовился. Если они сюда приедут, то разбираться не будут, им нужна будет кровь, поэтому мочить они станут нас.

— Не так все просто! — громко сказал Коля, выходя на кухню, — Ты отсюда палки взял?

— Да.

Коля открутил еще одну ножку.

— Давай обсудим план отхода, — предложил я.

— Давай.

— Уходить лучше через наших боковых соседей сразу слева, у других, тех, что сзади и справа, собаки. При отходе надо разбить им стекло и создавать побольше шума.

— Согласен, — кивнул Коля, — шум цыганам не нужен, к тому же, соседи наверняка вызовут полицию.

— В случае чего ты сможешь мочить их этой палкой? — спросил я Колю.

Тот повертел ее в руках.

— Не знаю.

— Тут, не знаю, не пойдет, высидеть натихоря не получится, или да, или нет.

— Та я понял, смогу.

— Подготовь основные вещи в кулек, или сумку, если будем рвать отсюда, лишняя баклажа может помешать скрыться.

Мне было проще уносить свой минимум, он у меня был изначально маленьким, я покидал все в большой кулек, разместив там все свои вещи. Коле в этом плане было тяжелее, даже набрав самое необходимое, у него вышло два больших пакета, немного посидев, он все-таки оставил один кулек.

Он предложил поставить под нашу дверь тумбочку, чтобы цыгане не открыли тихо дверь, пока мы будем спать. Мы подвинули массивную тумбочку под дверь, и защелкнули щеколду черного входа.

Было уже около 23–00, но спать не хотелось, хотя обычно в это время мы все уже дремали.

— Ты ведешь себя так, как будто с тобой такое уже случалось, — сказал неожиданно Коля, глядя на меня, — ты один из всех нас правильно мыслил, когда мы все были в шоке и фрустрации. Ты уже участвовал в чем-то подобном?

— Нет, — улыбнулся я, — это само пришло, к тому же, я не знаю, как буду действовать, когда они придут сюда.

— Я тоже не знаю.

Мы просидели еще минут двадцать, когда нас начало клонить ко сну.

— Я раздеваться не буду, — сказал Коля, — свет тоже не буду выключать, ты не против?

— Не против, со светом нам будет проще.

Мы легли спать, договорившись, если он, или я, первыми услышим шум, то будим другого, чтобы обоим быть на ногах, когда все начнется.

Но этой ночью к нам никто не приехал, была суббота и мы с Колей реально так выспались.

Утром я привел себя в порядок, переоделся, приготовил себе еду и сытно позавтракал.

— Поеду в город, — сказал я Коле, — ты, что будешь делать?

— К пацанам съезжу, расскажу ситуацию, блин, мне в среду переезжать, но до среды еще почти пять дней. Поговорю, может, они хоть сумку мою пока подержат у себя.

— Ну, давай тогда, до вечера.

— До вечера, ключ как обычно, звонок давай поменяем, два коротких, один длинный.

— Идет.

Я подумал, что нужно созвонился с Татьяной, мне было немного неприятно, что у нее была моя сумка. Я просил ее оставить сумку на три дня, а прошло уже шесть. Я решил забрать сумку и сдать ее в камеру хранения на Виктории стайшн.

Когда я позвонил и сообщил, что нахожусь около гостиницы, Татьяна как-то замялась.

— Ты далеко? — спросила она.

— Внизу, в минутах трех ходьбы.

— Я спущусь, — ответила она после небольшой паузы.

Таня меня встретила довольно приветливо.

— Привет, как ты? — спросила она.

— Нормально, решил забрать сумку.

— Квартира нормальная?

— Да.

— Хочешь, можешь еще ее оставить на несколько дней, мне она не мешает.

— Нет, я итак вам благодарен.

Я хотел пройти вперед, но Таня меня немного задержала около двери рукой и сказала:

— Подожди здесь.

Она скрылась за дверью, и я услышал два голоса, ее и мужской, с акцентом.

— Проходи, — позвала меня Татьяна, открыв дверь.

Я зашел, поздоровавшись с мужчиной лет 40, он ответил, я как-то сразу определил, что передо мной литовец.

Я вытащил свою сумку из под кровати и направился к выходу. На выходе я попрощался с литовцем, поскольку Татьяна шла за мной, но он не отреагировал.

Мы спустились вниз, и уже на улице Татьяна спросила:

— Тебе деньги не нужны?

— Нет, можно они еще пока у вас побудут?

— Можно, я при нем не хотела спрашивать, не нужно, чтобы он знал за деньги.

— Я общаюсь только с вами, — сказал я, — спасибо.

Мы попрощались, и я направился на Викторию.

Там я простоял минут сорок в очереди и потом сдал свою сумку, удовольствие в сутки стоило мне 5 фунтов. Чем скорее я нашел бы себе квартиру, тем было бы лучше.

Моральное мое состояние было не на высшем уровне. Квартира стала настолько не надежным местом, что еще спорный вопрос, что в ней было хуже. Что туда первой приедет полиция, выселять жильцов, за неуплату долга, или цыгане, желающие наказать латышей, которые кинули их на деньги. Работы тоже не было, толку, что я смог заработать 54 фунта.

Оставался еще резерв наличных у меня, и то, что было у Татьяны, но такими темпами они бы растаяли довольно быстро. А тут скоро должна была приехать моя девушка, что нам тогда делать здесь вдвоем?

Я прогулялся немного по городу, побродил по парку, но облегчения, как обычно, почему-то не наступило. С каждым днем я все больше вгонял себя в петлю. Из этой ситуации надо было как-то выпутываться, но она мне напоминала паутину, чем больше я барахтался, тем больше в ней запутывался.

Вечером я вернулся на квартиру, ключа под камнем не было, поэтому я позвонил условным знаком.

Коля готовил еду, я к нему присоединился.

— Слушай, тут Серегины окорочка, — сказал Коля, — рыбные палочки, может, мы их приговорим?

— Давай, ему они точно не понадобятся, а что у латышей осталось?

— Тоже немало, посмотри, с килограмма два окорочков, рыбные котлеты, ну крупы и макароны я не считаю, их мы можем и отдать.

— Ну да, в сумку отдельную бросим, если цыгане их вещи раньше не заберут.

— Тогда устроим пир с Серегиных окорочков?

— Да.

Пока мы занялись готовкой, я спросил:

— Как у тебя дела?

— Да так, пацаны сказали, конечно, если боишься, можешь остаться ночевать у нас, но я постеснялся. В среду вечером они меня ждут, поэтому уж как-нибудь три дня проживу. Сумку я у них оставил и на том спасибо.

— Значит ты до среды.

— Да, ну если даже задержусь, то от силы до четверга, больше нет. А ты что?

— Буду искать жилье, в любом случае в четверг пятницу отсюда надо сваливать, квартира паленая, здесь попасть можно со всех сторон.

— Завал, как здесь можно попасть на ровном месте, и заметь, все проблемы идут от человеческой жадности и глупости.

— Это ты хорошо сказал.

— Это не я сказал, кто-то из древних. Это мы считаем, что мы умнее их всех. Знаешь, у нас на лекции как-то, препод по философии заметил. Что все книги на самом деле повторяют то, что было сказано давным-давно, но в более лаконичной форме. Современные писатели взяли скелет и попытались создать так сказать тело. Большая часть романов пишется о любовном треугольнике, он она и любовница, или он она и любовник, вокруг этого движется вся фабула повествования. Причем заметь, пишут то в основном о конфликтах, в семье, среди родственников, среди знакомых. Конфликт подчеркивает грани, именно это интересно, как, кто, с кем и когда. О счастливых никто не пишет, о них нечего писать, их жизнь не интересна для обывателя. Обывателю нужен конфликт, нужны выверты, чем круче и извращенней, тем интереснее, страсть и деньги, вот сюжет, все остальное скучно. Ты вот сам, читал хоть одну книгу, в которой бы говорилось о том, как пара жила долго и счастливо, ты читал о действительно счастливых людях?

Я немного задумался.

— Не читал, — ответил я, — Ты пожалуй прав, у нас нет книг о счастливых парах, семьях, людях. Может и есть, но я таких авторов не читал.

— Видишь, у нас нет понятия правильного образа жизни, мы воспитаны на классиках, которые сами были несчастливы и писали о том же в своих книгах. Да, большое им спасибо, что они это описывали, но с другой стороны, зачем нам это описание, если мы его видим почти каждый день в окружающей нас действительности?

— Нам говорят, что таким образом мы должны избежать их ошибок.

— Ха, что было 200 лет назад, тоже и сейчас, только изменились способы заработка. Вот возьми вчерашний случай, Сергей кинул цыган, он смылся. Он даже не подумал, сколько человек может пострадать от его действий, и если так разобраться о какой сумме шла речь? 100 фунтов? Это деньги? За них он готов был подставить Олега и Алену. А теперь представь, что сделал бы это козел за 1000, или 10 000 фунтов? Ты даже себе представить не можешь.

— Ну да.

— Поэтому, что раньше, что сейчас, движущим моментом почти всех людей служат деньги! Имея деньги, ты можешь иметь самых красивых женщин, даже если ты урод и мразь. Но если ты платишь, тебя все любят, ты бог для них, ты можешь делать с ними что захочешь.

— Ну, тебя понесло, — улыбнулся я.

— Что, не ожидал от простого львовского парня подобного?

— Нет.

Мы закончили приготовление и принялись за еду.

Вечером мы уже не стали спать одетыми, нападение цыган было возможным, и мы его вполне серьезно ожидали, но спать в одежде в теплой комнате было очень неудобно. Тем не менее, тумбочку перед входной дверью все-таки поставили.

Однако ночью никто не приехал, в воскресенье я проснулся около девяти утра, Коля еще спал. Приведя себя в порядок, я направился на кухню и начал разогревать остатки вчерашней роскоши.

— Привет, — сказал Коля, выходя из спальни.

— Привет, есть будешь?

— Да, только умоюсь, — Коля скрылся в ванной.

— Какие у тебя сегодня планы? — спросил я.

— Никаких, — прокричал Коля из-за двери, — может, пройдемся по городу?

— Давай, нам же еще сегодня латышам звонить надо.

— Позвоним.

После еды мы оделись и вышли на улицу. Ключ оставлять на условном месте не стали, нас было только двое, кто мог свободно сюда зайти, Сергей убежал, а Олег с Аленой вряд ли бы сами рискнули, сюда вернутся.

Мы вышли на Пикадили и немного прошлись, в выходной здесь было еще больше народу, чем обычно. Мы спустились к парку, и я подошел к ближайшей телефонной будке.

— Пойду, позвоню, — сказал я.

Я набрал номер, который мне оставила Алена.

— Алло, — услышал я женский голос.

— Здравствуйте, — сказал я по-русски, — меня зовут Алекс, я жил с Аленой в одной квартире, скажите, ее можно позвать?

— Здравствуй Алекс, — ответила она, — Алена как раз рядом.

— Алло, — услышал я голос Алены, — привет, как вы там?

— Нормально.

— Цыгане не приезжали?

— Нет, иначе бы я раньше позвонил.

— Мы потом с Олегом сели, представили, что было бы, если бы они приехали, а нас нет, там ведь только вы остались, чтобы они тогда с вами сделали бы? Хотя ты ведь мог и не говорить нам, чтобы мы уезжали, тогда бы вы точно не попали.

— Мелочи жизни, не думай об этом.

— Алекс, ты бы не мог нам наши вещи как-то передать? Мы бы не хотели ехать за ними сами, в ту квартиру.

— Без проблем, только когда и где?

— А сегодня ты бы смог?

— Я с Колей сегодня, — я повернулся к нему, — отвезем им сумки сегодня?

— Давай, — согласился Коля, — лучше сегодня, с понедельника я работаю, там будет неудобно.

— Давай сегодня, — ответил я Алене, — где?

— Сейчас я тебе Олега дам, — ответила Алена.

— Привет! — услышал я голос латыша.

— Привет.

— Все у вас нормально?

— Конечно, а ты рассчитывал, что нет? — улыбнулся я.

— Нет, почему, так и должно быть, так что, сегодня принесете вещи?

— Да.

— Когда вы сможете?

— Ты сперва согласуй с нами адрес, а мы уже с Колей прикинем, когда мы сможем туда добраться. Тем более, мы сейчас не на квартире, мы гуляем по Лондону.

— Не на квартире? Гуляете по Лондону? Слушай, давай встретимся возле станции Ричмонд.

— Прям у входа?

— Нет, выйдите и ждите нас, мы подойдем.

Я посмотрел на маленькую карту метро и ответил:

— Это тогда будет не раньше чем через два часа, сейчас сколько?

Коля посмотрел на свои часы и ответил почти одновременно с Олегом:

— 11–20!

— Давай встретимся там, в пол третьего, устраивает?

— Давай в пол третьего, — согласился Олег.

— Только не опаздывайте, — попросил я.

— Ладно, Алекс, у вас там точно все в порядке? — тихо спросил Олег.

— Конечно, давай, не тяни время, нам еще успеть до вас доехать надо.

— Мне показалось, — сказал я Коле, когда положил трубку, — что они думают, будто нас взяли цыгане и их при передаче вещей должны взять.

— Они там что, вообще больные?

— Ну, мне показалось, может я и ошибаюсь.

Мы поехали за сумками латышей и, выйдя на своей станции, двинулись на соседнюю улицу, прошлись. Осмотрелись с двух сторон, и потом быстро перешли дорогу, приблизившись к своей квартире.

— После этой квартиры можно поступать в разведку, — улыбнулся Коля, заходя в квартиру, — не думал, что когда-то буду так шифроваться.

Мы взяли сумку Олега и чемодан на колесиках Алены, с холодильника вытащили их продукты, бросили в пакет. После чего вышли из квартиры.

Доехали мы до станции в 14–10.

Вышли и направились к ближайшей лавочке, благо она была свободной. Мы присели, поставив рядом их сумки.

— Ждать 15 минут, — сказал Коля.

— Только бы они не опоздали, а то будет еще больше.

Мы прождали минут 10, когда я заметил Олега, он стоял в метрах 30 от нас и, улыбнувшись, махнул мне рукой.

— Вон Олег, — сказал я Коле.

— Где? Что он там стоит и рукой машет? Иди сюда! — позвал его Коля, тоже махнув ему рукой.

Но Олег стоял на месте.

— Его что, замкнуло? — спросил Коля.

— Давай я пойду к нему, — сказал я.

Я направился к Олегу, он начал медленно идти ко мне, оказавшись рядом со мной, он протянул руку и тихо спросил:

— Цыган нет?

Я рассмеялся.

— Ты что, болен? Какие цыгане? Ты может, решил, что вашими поисками занята еще Ми-5 и Ми-6? Может еще итальянская мафия?

— Да ладно тебе, знаешь, всякое может быть, я уже ничему не удивляюсь.

Мы подошли к Коле.

— Этот крендель решил, что мы пришли с цыганами.

— Ну, ты латыш и гонишь!

— Пацаны, поймите меня правильно…

— Да тут не хрен понимать, — перебил его Коля, — тебе сумки принесли как порядочные люди, а ты блин обвиняешь нас в том, что мы тебя собирались подставить. Мы украинцы, понимаешь, украинцы, это не твой друг латыш, пожил с вами, кинул вас на бабки и свалил.

— Ну, пацаны, извините, я действительно не хотел вас обидеть…

— Ладно, проехали, — перебил его Коля, — где Алена?

— Там, — Олег махнул рукой, и из-за угла дома вышла Алена.

— Ну, блин циркачи, — возмутился Коля, — я теперь, когда про латышей будут анекдоты рассказывать, смеяться буду больше всех. Это же надо додуматься до такого, а мне Саня говорит, по телефону мне показалось, что Олег думает, будто нас ведут цыгане. Я ему отвечаю, неужели до такого можно додуматься? Значит действительно можно, если ты латыш, то все можно.

Алену Коля приветствовал такими словами:

— Привет конспираторам!

— Как у вас дела? — спросил я.

— Нормально, сейчас пока у тети живем, — ответила Алена, — ищем квартиру.

— Олег только собрался уезжать скоро, — грустно добавила она после небольшой паузы.

— Ну не скоро, а где-то, через месяц, деньги заработаю на билет в Канаду и поеду, но это не раньше чем через 3 недели будет.

— А я тоже посмотрю, если за это время не найду работу лучше, то, может, уеду в Латвию, пока денег нет даже на обратный билет. С такими заработками и жизнью здесь, чтобы заработать даже 1000 фунтов должно пройти полгода. К тому же, мы сейчас хоть вдвоем, а потом я вообще одна останусь.

— А что тетя?

— Ну, у нее я могу пожить, но там дети, уже взрослые, у них своя жизнь, а мне надо спать с ними в одной комнате, я чувствую, что этим причиняю им неудобства. Тетя не вариант для меня, а самой снимать комнату дорого. Не знаю, я здесь такая разочарованная, когда приехала сюда, первое время хотелось летать на крыльях, а сейчас, даже ползать не хочется.

— Нас сильно подкосил Сергей, — признался Олег, — я не знал, что так могу в людях ошибаться. Цыгане эти, квартира, здесь все такое не надежное, какой я вообще дурак, что сюда поперся. Сидел бы себе в Канаде, захотел заработать, точно также уехал бы в другой город, устроился на работу, отработал месяц, расчет получил и вернулся к себе в команду. Никто и знать не знал бы, что я где-то работал. Вся эта моя английская затея была глупостью.

Я заметил, что Алене его слова не понравились, мне показалось, что она к нему испытывает совсем другие чувства, нежели он к ней. Хотя я думаю, что она понимала, это все временно, пока она ему была нужна, а потом, он выкинет ее из своей головы как очередной роман закончившейся ничем. Алена еще может в душе на что-то надеялась, женщинам свойственно верить в сказку которую они сами себе создают, но реальность обычно разносит в пух и прах все иллюзии.

— Зато встретил Алену, — сказал я.

— Да, — как-то спохватившись, сказал Олег, обнимая ее.

Алена прильнула к нему.

— А вы что? — спросил нас Олег.

— Ничего, — ответил я, — Коля в среду вечером уезжает, я от силы еще останусь до пятницы и тоже свалю.

— Не оставайтесь долго в той квартире, — посоветовал Олег, — там очень опасно.

— Да мы знаем, — кивнул Коля, — но раньше не получается.

Мы еще несколько минут постояли.

— Спасибо вам пацаны, — сказал Олег, забирая сумки, — пожелаю вам удачи, здесь она никогда не будет лишней.

Мы обнялись, Алена тоже нас обняла, поцеловала в щечку. Было видно, что нам всем не хотелось расставаться, это было странное чувство, мы прожили вместе не так уж много времени, но эти люди стали какими-то родными.

— До свиданья, спасибо вам, — сказала Алена, и глаза ее прослезились, она повернулась к нам спиной, потащив свой чемодан на колесиках.

Мы пожали руку Олегу, он закинул сумку на плечо и, взяв кулек с продуктами, поспешил догонять Алену.

Мы постояли еще с минуту, глядя им вслед, потом я повернулся к Коле, он кивнул:

— Да, пошли.

Вечером мы приготовили ужин и поели. Спать легли около девяти часов. В этот раз тумбочку под дверь мы не ставили.

Утром Коля стал собираться на работу, и я проснулся.

— Ты во сколько придешь? — спросил меня на пороге Коля.

— Не знаю, я ключ оставлю под камнем, около кустов.

— Хорошо.

Когда за ним закрылась дверь, я перекусил и вышел на улицу. Оглядевшись, и убедившись, что вокруг никого нет, я пригнулся, якобы, для того чтобы завязать шнурки на кроссовках. Сам положил под камень ключ и направился к станции метро.

Приехав на станцию Оксворд циркус, я прогулялся немного по городу, и в начале десятого позвонил в агентство, от которого работал в охране.

— К сожалению Алекс пока ничего нет, — ответили мне на том проводе, — позвони в среду.

Домой я пришел около трех часов, вытащив еду, я приготовил ее на двоих.

Коля пришел не в духе, он очень обрадовался еде и поел с удовольствием поблагодарив меня за то, что я ее приготовил.

— Придется ждать здесь до пятницы, — сказал Коля, когда поел, — поэтому я здесь до четверга точно, а в пятницу утром, заберу свой кулек, отвезу его, а потом поеду на работу. В пятницу я уже не вернусь. А ты как?

— Я в четверг точно буду здесь, может еще в пятницу переночую, — ответил я, — а если не найду за это время квартиру, то может и до субботы останусь.

На следующий день я еще спал, когда ушел Коля, проснулся я часов в десять.

В этот день я решил до звонка Вадику заняться поиском квартиры через агентство. Найдя в желтых страницах телефоны, я переписал их и начал обзванивать.

Телефон вещь очень удачная, благодаря нему я автоматически отсеял половину номеров сразу после разговора. Одни предлагали квартиры только в центре, стоимость одной комнаты от 150 фунтов в неделю, другие могли предложить только 3 и 4 зону, ценой 120 фунтов в неделю за квартиру, третьи предлагали целые дома, четвертые апартаменты по цене свыше 200 фунтов в неделю. Наконец, я нашел один номер, говорили по-английски понятно, и цена не так кусалась, 90 фунтов за квартиру. Мы договорились о встрече.

После этого я прозвонил еще по нескольким телефонам и остановился на одном, квартира была в третьей зоне и стоила 80 фунтов в неделю. С ними я договорился встретиться через два часа после агентства.

Адрес, который мне указал агент, я еле нашел, наконец, я нажал на номер квартиры.

— Кто там? — спросили меня по-английски.

— Я по объявлению.

Щелкнул замок, и дверь открылась.

Я зашел в коридор и поскольку внизу никаких дверей не было поднялся по лестнице на второй этаж. Там я увидел нужную мне дверь и, постучав, вошел.

Передо мной, за длинным столом, сидел невысокий мужчина лет 45. Офис был настолько маленький, что если бы вокруг стола сели люди, то подойти к двери уже было бы не реально.

— У меня есть две свободных квартиры, — сходу начал мужчина, — одна в третьей зоне, и стоит 100 фунтов, другая во второй, стоит 120 фунтов.

— Вы говорили, что у вас есть за 90 фунтов.

— Есть, я думал тебе нужна квартира получше, есть за 90 фунтов. Тебе нужна квартира?

— Конечно.

— Тогда мы заключаем договор, ты мне платишь 180 фунтов, за эти деньги я нахожу тебе квартиры, которые у меня есть. Но в любом случае, ты должен выбрать одну из тех квартир, которые я тебе покажу. Дальше процедура следующая, ты платишь за квартиру за три месяца вперед, это будет твоим депозитом. После чего каждую неделю оплачиваешь ту стоимость квартиры, на которой мы с тобой сойдемся.

Я посмотрел на него как на сумасшедшего.

— 180 фунтов просто отдать вам, да еще потом заплатить за квартиру 1100 фунтов депозита?!

— Конечно, а ты думаешь, ты можешь в Лондоне найти лучшие условия?! У тебя что, нет таких денег?!

— Нет.

— Тогда зачем мы вообще встречались?! Ты понимаешь, что ты тратишь мое драгоценное время?! У меня десятки человек стоят под дверью, ожидая, когда я им дам квартиру, а ты тратишь мое время!

Я молча развернулся и пошел вниз.

Он кинулся за мной что-то быстро говоря мне вдогонку, но я уже спустился и открыл дверь.

«Интересно, — подумал я, — неужели находятся такие кретины, которые готовы пойти на условия этих агентств. Это же реальный грабеж средь бела дня. Да наши ребята, которые берут за квартиру по 45 фунтов с человека, и депозит на неделю вперед, это агнцы божие, по сравнению с этими хищниками».

По второму адресу я приехал немного раньше. Вышел за минут тридцать до встречи, осмотрелся, обошел район, мне он показался нормальным, а потом стал ждать.

Вскоре ко мне подошла хромая цыганка, девушка лет 25.

— Ты квартиру ищешь? — спросила она по-английски.

— Да.

— Пойдем.

Я направился за ней, шла она из-за хромоты не так быстро, поэтому я сбавил свой привычный темп.

— Ты откуда? — спросила она.

— Из Украины.

— Говоришь по-русски?

— Конечно.

— Я тоже немного знаю русский, — сказала она по-русски, — мы жили раньше в Польше и там учили его в школе. Давно приехал?

— Три месяца назад.

— Где жил все это время?

— В разных местах.

— Как зовут?

— Алекс, а тебя?

— Лия, Но Алекс, нам нужно два человека, а ты один.

— Если мне понравится комната, я заплачу за двоих.

Они жили в своем доме.

Ее мать, стирала в ванной и когда увидела меня то вышла посмотреть на того, кого привела дочка в качестве клиента. Я поздоровался, она ответила, глядя внимательно мне в глаза. Ничего хорошего в ее глазах я не увидел, вообще, мне эта семейка, по крайней мере, ее женская часть не понравилась сразу.

Лия открыла дверь и показала комнату, она была небольшой, сразу посередине было окно, с двух его сторон стояли кровати, под окном тумбочка. Сбоку шкаф, в углу телевизор. Удобства для Лондона нормальные.

— Комната стоит 90 фунтов в неделю, кухня общая, там у вас есть своя посуда, это туалет и ванна. Спать мы ложимся в девять, поэтому до этого времени вам нужно приходить. Шум мы не любим, поэтому вечером телевизор выключайте, а днем, не слушайте слишком громко. Мой отец и сыновья почти всегда работают, дома или я, или мама, но кто-то из нас всегда есть. Поэтому ключ вам не понадобится. Что скажешь?

— Я подумаю, — сказал я, — вечером перезвоню.

— Так не пойдет! — вмешалась цыганка мама, говоря по-английски, — Мы не можем ждать до вечера, а если нам кто-то позвонит, и захочет снять комнату?

— Сдадите ему, если я до этого времени не позвоню.

— Тогда дай нам залог! — приблизилась ко мне Лия, подходя вплотную.

— Я подумаю, — повторил я, отходя к двери.

— 40 фунтов залога! — крикнула Лия.

Я вышел из их дома.

— Я потратила на тебя время, дай залог хотя бы 5 фунтов.

— Если я не позвоню, — сказал я, — значит, я не буду снимать у вас квартиру.

Я развернулся и пошел к станции метро.

В среду я сделал два звонка, первый в агентство.

— Да, Алекс, у нас есть работа в четверг и пятницу, — ответили мне, — оплата 4 фунта в час, с 12–00 до 21–00 охрана в офисе.

— Я согласен.

— Подъезжай, мы тебе все расскажем.

Эта новость меня обрадовала, хотя если так посудить, за 18 часов я получал 72 фунта, это был весь мой заработок за неделю. По идее хватало на проживание, еду и проездной билет.

Затем я позвонил Вадику.

— Алло, Вадик, это Саня, я звонил вам по поводу квартиры на Миль энд, просили перезвонить в среду.

— Да, Саня, я тебя помню, слушай, я сейчас на работе, говорить не могу, да я еще и не знаю точно, что там. Ты можешь позвонить мне после пяти, не сложно будет?

— Да, могу.

— Все, тогда жду звонка после пяти.

Я поехал в агентство.

— Приедешь вот по этому адресу, — сказал агент, — в 11–45, зайдешь туда и попросишь охрану провести тебя к Уэсли. Он тебе все расскажет, только помни, на тебе должна быть белая рубашка и строгие брюки, не джинсы. Понял, все?

— Да.

В начале шестого я набрал Вадика.

— Алло, Вадик, это Саня.

— Да, значит Саня, смотри, люди у меня уезжают в пятницу, с этого времени квартира будет свободна. Но там есть нюанс, комната двухместная и стоит 45 фунтов с человека, значит тебе, если ты хочешь в нее вселиться, нужно заплатить мне 90 фунтов, плюс депозит на неделю. Итого получается 180 фунтов.

— Я не против, мне нужно только посмотреть на нее.

— Конечно, я говорю это, чтобы мы не тратили напрасно время друг друга.

— Значит Вадик, можете меня иметь в виду, я позвоню в пятницу. Единственное что, я работаю.

— Смотри, я свободен в пятницу с утра, до 11–00 я могу встретиться, потом, только после восьми вечера.

— Давайте утром, меня устроит.

— Тогда в девять утра встречаемся на станции миль энд.

— Договорились.

— Только Саня, будь пунктуальным, уважай мое время и свое.

— Я не опоздаю, — заверил я его.

В четверг я долго спал, потом, не торопясь, приготовил себе сытный завтрак, поел. Немного посмотрел телевизор, не найдя там ничего хорошего, поучил английский. Когда подошло мое время, я поехал на работу.

Уэсли быстро провел со мной инструктаж, и я направился на свой пост. У меня был под охраной второй и третий этаж, сидел я в самом его начале, у входа. Моя задача была смотреть, чтобы все было в порядке и периодически обходить весь свой охраняемый периметр.

Работа не представляла трудностей, но иногда заходили люди и спрашивали, где находится такой то номер, или по рации мне сообщали, что идет женщина, мужчина и их нужно провести в такой то кабинет.

Если не считать пары моих боков, когда по рации я переспрашивал, куда именно нужно привести женщину, поскольку в первый раз я не расслышал, то все прошло гладко. Под конец мне работа даже понравилась.

Я ожидал худшего, учитывая, что мой английский был, не настолько хорош. Но рабочее время пролетело довольно быстро. Где-то около шести офисы начали пустеть.

Несколько работников задержались и ушли около семи, а два офиса закрылась аж в начале девятого. После того как коридоры опустели полностью, я прошелся по этажам, проверил еще раз все двери. К моему удивлению, многие оставляли свои кабинеты не закрытыми.

Меня сменяли каждые два часа на 15 минут, но поскольку нас было мало, то ел я всегда один.

Уже перед уходом я сказал Уэсли о том, что многие офисы не закрыты.

— Тебя это не должно беспокоить, — ответил Уэсли, — если они их не закрывают, это их дело. По правилам, офис должен быть закрыт и поставлена пломба, вот за нее мы отвечаем. В противном случае это их проблемы.

— Я понял.

— Работа понравилась?

— Да.

— Тогда завтра в 11–45 я жду тебя.

Когда я приехал вечером Коля еще не спал, я по дороге купил пак пива «Фостерс» состоящий из четырех банок.

— Бахнем? — спросил я, — Все-таки последний день вместе, там нас развезет жизнь по разным дорогам.

— Давай, — улыбнулся Коля, — ты знаешь, я тоже взял 4 банки. Давай твои положим в морозилку, а с моих начнем. Хотя 8 банок это много.

— Как работа? — спросил Коля.

— Охрана, там мозгов много не надо. А у тебя как?

— Стройка, там тоже мозгов много не надо, пока меня никто ничему не учит, нет времени.

Мы выпили по банке залпом, потом начали вторую, продолжая разговаривать.

Мы с Колей незаметно выпили 6 шесть банок даже глазом не моргнув, потом наступила очередь последних двух банок.

— Давай за нас, — сказал Коля, — нас было здесь пятеро, а осталось только двое, еще давай за то, чтобы нам по больше встречалось таких людей как мы с тобой, чем таких, как Олегу с Аленой, я имею в виду, их Сергея.

— Вот видишь, — сказал я, — когда мы встали со стола, — а ты говорил, что не выпьешь 4 банки пива.

— Здесь есть два момента, у них очень хорошее пиво, которое может по своему качеству сравниться даже с нашим, которое делают во Львове, а во вторых, приятный для общения человек. А компания во время пития, это самое основное.

— Согласен на все сто, ты Коля разбуди меня завтра, когда будешь уходить.

— Обязательно, мог бы и не говорить, сказать последнее прощай другу, это серьезно.

На следующий день Коля разбудил меня в начале восьмого, я открыл глаза, он был уже одет, вещи собраны.

— Ну, все Саня, пока, ключ вот, забирай его с собой, приятно было с тобой познакомится. Удачи тебе.

— Все Коля, тебе тоже удачи, давай.

После его ухода я остался в квартире один, я сходил в душ, потом поел и направился на встречу с Вадиком.

Приехал я 8–45, вскоре ко мне приблизился парень лет 27.

— Привет, Саня?

— Да, Вадик?

— Он самый.

— Пойдем, ты откуда Саня?

— Из Украины, а вы?

— Белорус, давно в Англии?

— Три месяца.

— Ну и как здесь?

— Нормально, если бы только работы было по больше.

— Ну, работа это не ко мне, я только сдаю квартиры и вожу экскурсии.

— Это как?

— Я знаю Лондон как свои пять пяльцев, я здесь уже 4 года прожил. Вот я и показываю людям то, что они хотят увидеть, даже рассказываю, конечно, то, что знаю. Денег я за это не беру, мое условие, вы платите за меня туда, куда мы идем, вот и все.

— Это нормальные условия, — заметил я, — а почему не берете за это денег.

— Так, слушай, давай сразу, я очень старо выгляжу?

— Нет.

— Тогда не называй меня на вы.

— Договорились.

— Это Англия, привыкай, нет понятий ты, вы, здесь все ты. Здесь нет отчеств, только имя. Бросай привычки быстро, тогда тебе станет тут проще жить. А насчет денег у меня своя философия. Понимаешь, я свое получаю и так, за меня ведь платят во время этих экскурсий, поэтому я не беру лишнего, только то, что мне причитается.

Мы подошли к девятиэтажному дому и поднялись на второй этаж.

Вадик открыл дверь.

Сразу располагалась большая кухня, там дальше была комната, она была открыта, и поэтому я в нее заглянул, по размерам она была такой же, как наша с Колей спальня, там стояло две кровати.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Там было три закрытых двери. Вадик открыл ключом среднюю, и мы зашли.

Комната была шикарная, больше чем та, в которой мы жили с Колей, в углу стояла двуспальная кровать. Шкаф, тумбочка, телевизор. В углу был душ, прикрытый полиэтиленовой занавеской. Все было чисто, несмотря на то, что вчера из нее уехали люди.

— У тебя есть душ, а на этаже туалет и ванна, — сказал Вадик, открывая соседнюю дверь, туалет и ванна были тоже больше, если сравнивать с квартирой цыган. А главное, все имело человеческий вид, было видно, что люди следят здесь за чистотой.

Я вернулся в комнату.

— Внизу, как ты видел кухня, там есть два холодильника, чтобы вам всем хватало. Комнаты у меня все заняты, иногда даже очередь на квартиры, ты сам мог в этом убедиться. Ты видишь, у меня нормальная цена и качество. Я не предлагаю туфту, извини за выражение, которую дают цыгане, или наши.

— Кто еще живет здесь?

— Все наши, как я их называю, украинцы, россияне, есть пара поляков. Итак, я тебя оставлю здесь, а сам спущусь вниз, решу свои дела. Ты посиди, подумай, ухожу я отсюда минут через двадцать, пока деньги соберу, жалобы послушаю, без этого никак.

— Хорошо, я пока подумаю и спущусь.

Вадик оставил дверь открытой, я подошел к кровати потрогал матрац, взгляд упал на шикарные шторы, потом на светлые обои, лепку на потолке. По сравнению с комнатой цыган, эта показалась мне дворцом.

Я подумал о том, что Наташе комната тоже должна понравиться.

Я спустился вниз.

— Ты решил? — спросил Вадик, — А то я сегодня закончил раньше.

— Решил.

— Всем пока, — сказал Вадик, и мы вышли на улицу.

— Что скажешь?

— Когда можно въезжать?

— Платишь деньги, и хоть через 15 минут.

— Вадик, деньги у меня будут где-то через час, если хочешь, я могу дать тебе 50 фунтов в качестве залога, чтобы ты знал, что я тебе не вру.

— Убери свой залог, — недовольно поморщился Вадик, — людям нужно доверять, я здесь уже давно и кое-что смыслю. Квартира твоя, но Саня, утром мне звонили люди, пара, они только что приехали, я им сказал, что пусть они перезвонят в десять. Я должен знать, не получится так, что я откажу им, а ты здесь пробудешь две недели и мне, потом опять придется искать новых людей?

— Вадик, скоро сюда приезжает моя девушка из Украины, ей должны открыть визу на днях, мы сюда приехали на долго, если нам, конечно, не помогут уехать раньше иммиграционные службы.

— Чур, тебя, Саня, о таких вещах даже думать нельзя, ты что, не знаешь, что плохие мысли притягивают неприятности?

— Знаю.

— Вот и не думай об этом, тем более не произноси вслух.

— Хорошо, — улыбнулся я.

— Вот тебе ключ, днем у меня уже нет времени встречаться, а вечером я зайду, единственное, что это будет около десяти вечера, не поздно, ты еще спать не будешь?

— Нет, как раз нормально, у меня работа в девять заканчивается, поэтому я раньше полдесятого здесь и не буду.

— Ты где работаешь?

— В охране.

— Все Саня, задерживать тебя не буду, до вечера.

Я набрал мобильный номер Татьяны.

— Здравствуйте, — сказал я, — это Саша из Украины, Татьяна я по поводу денег, когда я могу их забрать?

— Привет Саша, я ухожу на работу через полчаса, ты сможешь подъехать?

— Да, думаю я успею.

— Тогда быстрее, жду.

Я быстрым шагом направился к станции метро и уже через 15 минут вышел на Еарл корт. В магазине я купил коктейль Бейлис, пол-литровую бутылку и, положив ее в пакет, быстро направился к отелю.

Татьяна была в номере одна, она протянула деньги, я пересчитал, было ровно пятьсот фунтов.

— Татьяна, спасибо вам большое, — сказал я, ложа ей на тумбочку пакет, — это вам от меня скромный презент.

— Саша, перестань! — воскликнула Татьяна.

— Нет, нет, это вам, — попятился я к двери, и, видя, что она собирается отдавать мне пакет, категорично произнес, — я все равно не возьму.

Спасибо, — сказала она, — зачем деньги тратил?

— Мелочи жизни.

Мы вышли из номера, я немного ее провел к станции метро.

— Квартиру нашел?

— Да, в этот раз надеюсь лучше, чем в предыдущий.

— Работа?

— В охране.

— А мне белорусы звонили, Володя спрашивал за тебя, а мне и рассказать им нечего.

— Скажите что у меня все в порядке, — мы подошли к станции метро, — Татьяна спасибо вам большое еще раз, желаю, что бы у вас здесь все получилось.

— Спасибо, ты если что, тоже заходи.

Я кивнул, но знал одно, что заходить я больше не буду. Так уж получалось, что я только брал, дать я ей все равно ничего бы не мог.

После Тани я поехал на квартиру цыган, я решил, что даже если я сегодня не заберу сумку с виктории, то ничего страшного, сделаю это в субботу утром.

Войдя в квартиру, я быстро собрал свои вещи. Забрал крупы и полуфабрикаты из холодильника, не оставляя врагу ничего полезного.

Я вышел из квартиры, направившись к станции метро, ключ я пока выкидывать не стал. Жизнь в Лондоне была непредсказуема, а за эту квартиру я все-таки заплатил до воскресенья.

Я быстро вернулся на новую квартиру, привел себя в порядок, надел рубашку, которая была немного помята и, спустившись вниз с продуктами в руках, спросил у парня, что-то готовившего на кухне.

— Где свободное место?

— Вот полка, — ответил парень, — в холодильнике здесь.

— Спасибо, — кивнул я, складывая свою еду, — тебя, как зовут кстати?

— Рома, а тебя?

— Саня, из Украины, а ты?

— Тоже из Украины, я с Днепра.

— Я с Донецка, слушай, я побежал, уже на работу опаздываю, до вечера.

Успел я как раз вовремя.

В этот день мне работалось чуть хуже, чем вчера. Посетителей приходило сегодня больше, люди были какие-то раздраженные. Поэтому я старался на одном месте не сидеть. То пройдусь по периметру, то проведу очередного человека. Хотя многие заходили сами, даже не спрашивая.

Сегодня все начали собираться в начале шестого, а в шесть никого уже не осталось. Последние три часа прошли относительно спокойно.

В 20–45 меня позвал вниз Уэсли, и сказал:

— Спасибо Алекс, можешь быть свободен.

На новую квартиру я приехал в пол десятого, Вадик был уже там.

Я поднялся к себе, приготовил ему нужную сумму и стал ожидать. В дверь постучали, и вошел Вадик.

— Как расположился?

— Еще никак, завтра заберу сумку и перееду полностью, вот деньги.

— Вечером в руки не давай, — Вадик взял деньги с тумбочки и пересчитал, — все правильно. Теперь через неделю.

— Да.

— Я уже освободился, ты можешь пойти со мной?

— Конечно.

Я вышел вместе с Вадиком, и мы зашли в ближайший паб.

— Подожди меня здесь, — сказал Вадик, остановившись около стены, где стояло два стула и небольшой столик, — посторожи место, иначе и его не будет.

Здесь было потише чем в общем зале, можно было даже слышать друг друга.

Вскоре Вадик вернулся, неся в руках два бокала светлого пива.

— Угощайся, — сказал он, отпивая, — это за мой счет.

— Спасибо, — ответил я, немного удивившись.

— Все кто снимает у меня квартиры, всегда выпивают со мной бокал пива, это тоже мое правило. Я здесь с самого начала так себя повел, людей это шокирует, тебя смотрю, тоже удивило.

— Да.

— Здесь люди обозленные, привыкли, что их все кидают, и за каждый шаг просят деньги, я не такой. Пыль в глаза не кидаю, говорю все как есть. А самое главное, за четыре года перестал чему-то удивляться. Когда сдаешь квартиры, столько насмотришься.

— Например.

— Ну, к примеру, приезжает пара, целуются, улыбаются, все у них как в раю. Проходит месяц и вдруг оказывается, что они уже не живут вместе, они поменялись с соседней парой, приехавшей до них. Ты понял? Все прошло без скандалов, поменялись парни девушками между собой и все. Мне, какая разница? Английские законы они не нарушают, деньги мне исправно платят, хотят меняться, это их дело. Или приезжает девушка, у меня дома муж, все такое. Я ей говорю, у меня не отель, у меня нет мужской комнаты и женской. Конечно, бывает, но Саня, не факт, что есть в данный момент. А человеку то жить где-то надо. Я ей и говорю, у меня есть комната, но там парень. Да, две кровати, но комната одна. Она сопротивляется, но выхода нет, и соглашается. Что же ты думаешь, происходит через две недели?

Я пожал плечами.

— Да не прикидуйся простачком, все ты уже понял. Правильно! Я захожу брать у нее деньги за проживание, а кровати то сдвинуты, они теперь спят вместе. Ничего необычного, кроме того, здесь такое случается даже среди мужчин.

— Не понял?

— Серьезно. Мужчины начинают спать друг с другом и это тоже отнюдь не новость для меня. Это Лондон, здесь возможно все. Я тоже первый год удивлялся, а сейчас я даже не знаю, что нужно сделать, чтобы я удивился. Кстати, я коллекционирую интересные истории, произошедшие в Лондоне, только правдивые. Есть такие?

— Нет, а что значит коллекционируешь?

— Оставляю в голове, потом рассказываю, ну, может, придет когда-то время, когда меня уже здесь не будет, и тогда я напишу книгу об этом.

— Если к тому времени знакомы будем, сообщи мне об этом, куплю почитать, — я допил свой бокал пива.

— Сообщу, — согласился Вадик.

— Посидишь, я за пивом схожу.

— Нет, Саня, — запротестовал Вадик, — я уже все, один бокал и мне достаточно, ты, если хочешь, себе бери.

— Не хочу, — отказался я.

— Тогда на выход?

— Да.

Мы вышли на улицу.

— Спасибо за пиво, — сказал я.

— Пожалуйста, ты спешишь домой, или проведешь меня немного?

— Могу провести.

— Пошли, тут Саня я сильно повзрослел, Минск тоже чудесный город, но Лондон я полюбил своей любовью. Здесь приобрел такой опыт, который пригодится мне в дальнейшем. Знай, я то, что знаю сейчас, многое в моей жизни было бы не так.

— Что именно?

— Вот, например, о шансе в жизни ты слышал что-нибудь?

— Нет.

— Каждому человеку в жизни дается шанс, любому, богатому, нищему, всем, без исключения. Он дается только раз, очень счастливым, два раза, но не больше. Этот шанс заключается в том, что если ты им воспользуешься, то в корне перевернешь свою жизнь. Ты сможешь подняться на недостижимые вершины, и само небо будет тебе помогать, потому что ты оказался в своем потоке. У меня такой шанс был, один мой друг предложил мне заняться рискованным, но прибыльным делом. Он бы его и сам провернул, но ему нужен был второй. Я подумал и отказался, не важно почему, причина роли не играет, я отказался. А другой мой знакомый согласился, он решил рискнуть. Теперь мы не видимся, он уехал, живет в Америке, пьет коктейли на Гавайях, а их совместный бизнес принес им… достаточно, и они теперь ни о чем особо не беспокоятся.

— Может и тебе повезет и еще раз будет такой шанс?

— Нет, Саня, я знаю, что не буду бедным, что у меня будет в жизни все хорошо. Может, даже появятся пару маленьких таких шансиков, это будет, но они не сравнятся с тем, что был. Я реалист Саня, мысли сами возвращаются к тому случаю. Кто-то из моих друзей начинает меня утешать и говорить, что согласись я, возможно, так бы и не было. Но я то не верю, у них получилось, значит, у меня бы тоже получилось! Поэтому Саня, задумайся над своей жизнью, спроси себя, а у тебя был такой шанс?

— Нет, Вадик, — ответил я после небольшого раздумья, — мне кажется, не было.

— Если, кажется, значит, не было, тогда Саня, я тебя прошу, когда у тебя он возникнет, не дай ему от тебя ускользнуть. Пройдет время, а ты всегда будешь помнить об этом моменте. Я многое забыл, но это помню постоянно. Не упусти свой шанс, может это единственная возможность человека прожить жизнь правильно и полноценно. Без этого, ты остаешься лишен чего-то, я даже не могу тебе это объяснить. Знаешь, как домик в деревне, в детстве ты просыпался, и на тебя смотрели ласковые глаза мамы, тебе казалось в этот момент, что ты самый счастливый на земле человек. Прошли годы, ты в деревне, ты открываешь глаза, видишь маму, но былого чувства счастья нет. Оно ушло куда-то, а ты даже не успел заметить, когда и куда.

Вадик резко ко мне обернулся.

— Ты слушаешь?

— Да.

— И что?

— Интересно, такого я еще не слышал.

— Обычно я спрашиваю и слушаю, — заметил Вадик, — а с тобой все наоборот, зачем тебе чужие истории?

— Я стараюсь учиться и на чужих ошибках.

— Это мудро, но не всем удается. Ну ладно, Саня, будем прощаться. Кстати знаешь, это не мое дело, но одному здесь легче, чем с девушкой.

— Я думал легче вдвоем.

— Это пока ее нет, а потом, ты вспомнишь мои слова не раз, но Саня, это так, между нами, я не вправе давать тебе советы. Каждый из нас сам выбирает дороги, по которым следует идти.

— Согласен.

На следующий день, выспавшись на новом месте, я поехал за своей сумкой. На Виктории я простоял не долго и уже через 20 минут, забрав сумку, вернулся на квартиру.

Я обошел всех кто жил на моем этаже, первыми были мои ближайшие соседи Рома с Викой. Как я понял, у них случилась одна из тех историй, про которые мне рассказывал Вадик. Приехали порознь и первое время просто жили вдвоем в комнате, потом, зов плоти, или что-то еще, но спустя время они оказались в одной кровати. При этом Вика старалась держать видимую дистанцию между ними. Вика работала в кафе, официанткой, Рома на стройке. Про заработки Вику я спрашивать не стал, я видел, что она вообще неохотно шла на контакт. Судя по всему, здесь, так, как я, себя не вел никто. Сходу начал знакомится со всеми, да еще приперся к ним в комнату. Рома же кратко сказал, что не совсем доволен заработком. Это значило, что, как и у всех чернорабочих, его заработок составлял 150–180 фунтов. Я просидел у них минут 20 и покинул их комнату, сказав стандартное, если что заходите.

Другие мои соседи были мужчины из западной Украины. Они все были из Тернополя. Когда они только приехали, их устроили в отель, там был дешевле взнос за трудоустройство, а лишних денег, или занять, было не у кого. Потом, чуть заработав, заплатили и перевелись на стройку. Как и всем нашим в Лондоне, им не хватало, из 160 фунтов в неделю 70 уходило на разные расходы, квартира, проезд, еда. Им хотелось бы подыскать еще одну работу, но, как известно уже было всем, это только мечта, которая редко у кого здесь принимает реальные очертания. Я быстро с ними сошелся, Дмитрий, Виталий и Сергей, они были примерно одного возраста, чуть за сорок.

До этого они работали в Польше и Словакии, по их словам, в сравнении с Англией это было небо и земля. В подробности они не вдавались, но сказали, что здесь намного спокойнее в плане криминала и заработок во много раз выше. К примеру, заработать чистыми 200 долларов в Словакии за месяц, это считалось очень даже хорошо, хотя и те не всегда получали. А здесь, столько за неделю можно отложить, если не жировать в еде. В целом они были довольны, как я понял, деньги, которые они заняли на поездку сюда, уже отдали, теперь работали на себя.

Меня они послушали и удивились, что я сорвался с фермы, где заработок чистыми составлял 120 фунтов даже в конце урожая. На это я им ответил, что я приехал в Лондон, чтобы здесь обосноваться. Мне нужно в перспективе найти колледж, через который я смог бы продлить визу. К тому же, поскольку я знаю немного английский язык, у меня в Лондоне больше возможностей заработать, чем на ферме.

Вечером я вышел прогуляться по ночному Лондону. Я поехал в центр и там бродил несколько часов, вместе с тысячами туристов, приезжающих из разных стран. Я вдыхал аромат Лондона, и мне даже показалось, что жизнь начинает налаживаться. Я нашел отличную квартиру, скоро должен устроиться на работу. Если на стройке будет не очень тяжело, я тогда попрошу в своем агентстве ночную работу охранником, если они согласятся, даже 2–3 ночи в неделю вполне хватит на жизнь, еще и останется.

В воскресенье я поспал часов до 10, потом привел себя в порядок и спустился на кухню. Там была только Вика, мы поздоровались. Я начал готовить себе еду.

— Сегодня выходной? — спросила Вика.

— Да, ты тоже?

— Нет, выхожу на работу после обеда, по выходным есть возможность больше заработать. Людей много, оставляют чаевые, а так я беру выходной среди недели. А ты?

— Постоянной работы у меня нет, поэтому до сих пор работал 2–3 дня в неделю.

— Этого мало.

— Я знаю, я пойду на стройку.

— Там тоже заработки не очень, Рома, работая на стройке меньше меня зарабатывает, так я девушка, ем меньше, работа здесь рядом, не трачу на проезд. Мне вообще иногда кажется, что женщинам здесь проще, во всех отношениях.

— Я слышал много других историй от женщин, они от жизни здесь не в восторге.

— Я знаю, я сама отработала две недели в отеле, это был ужас, я валилась с ног, а меня песочили день и ночь за то, что я такая бездельница. В итоге я ушла оттуда и устроилась в другое место сама, официанткой, английский знаю, говорю свободно, как по-русски с тобой. Хозяин первые три дня мне не платил. Называлось это обучением, когда же взял меня на работу, я подошла к нему и спросила: вам нравится, как я работаю? Он ответил, да, тогда говорю, заплатите хоть минимум за мои первые дни здесь. Что ты думаешь? Он заплатил, а как он хотел? Я не из тех, на ком воду возят, на жизнь я смотрю проще, чем она есть, стараюсь не создавать лишних трудностей и много об этом думать.

Я смотрел на нее с удивлением, вчера она мне показалась довольно таки замкнутой, а сейчас выпалила столько слов.

— Что, удивлен? — улыбнулась она.

— Немного, — признался я.

— Вы мужчины все одинаковые, вас видно насквозь, если изучила одного, то все остальные на него похожи. Женщины сложнее, тоже похожи, но не так, как вы. Вчера я была для тебя загадкой, а теперь ты уже не знаешь что думать, так?

— Нет, вчера ты была сжата, не хотела идти на контакт, и я не стал вмешиваться. Сегодня ты много рассказываешь, но не факт на самом деле, что ты думаешь именно так, как ты говорила. Вся сложность женщины же, на мой взгляд, изначально надумана писателями и мужчинами неудачниками. Загадка есть лишь в том, чего на самом деле нет.

— Слишком много философии, — поморщилась Вика, подымаясь на носочки, чтобы достать соль и при этом ее футболка приподнялась выше, чем обычно, в результате я увидел черные трусики, — мы знаем, чего хотим, а вы редко.

— Я, не зная тебя, могу предположить, что хочешь здесь ты.

— Скажи.

— Остаться на ПМЖ.

— А ты не хочешь?

— Еще не знаю.

— Вот видишь?

— Вижу, но я действительно для себя еще это не решил, а ты чуть соприкоснулась с этой жизнью, и уже решила остаться. Ты не знаешь, какую цену придется за этот паспорт заплатить.

— Слушай Саша, мы с тобой видимся второй раз, а уже обсуждаем такие темы.

— Если ты о Роме, то я ему об этом не скажу.

— Я о нем и не беспокоюсь, мы живем вместе, но каждый волен поступать, как считает нужным. Давай пока не затрагивать эту тему, мы итак в нее слишком углубились. Видишь ли, ко мне по идее скоро должен приехать мой парень, понимаешь?

— Не совсем.

— Здесь мне одной проще, легче будет реализовать свои цели.

— Я понял, — негромко продолжил я, — ты официантка, симпатичная, с красивой фигурой. Англичане клеятся, они наших любят, но ты пойдешь не со всеми, есть цель. А парень, который приедет, ничего не зная о твоей жизни здесь, может помешать. К тому же, его надо будет устраивать на работу, возможно, искать новую квартиру, на этой жить будет нельзя.

— Молодец, — она подошла ближе и приоткрыла дверцу шкафа, она находилась в сантиметрах 5 от меня, я даже чувствовал легкий аромат духов кензо, исходящий от нее. Я не устранился, хотя почувствовал реальное возбуждение, сексуальная энергия прямо исходила от нее, — все так и есть.

— Зачем ты мне это рассказала?

— Не знаю, накипело, а рассказать некому, Рома ничего не знает про моего парня, я говорила что есть, но что приехать хочет, нет.

Вика взяла кастрюлю с едой, поставила на поднос, взяла тарелки, вилки и, уходя, тихо сказала:

— Не надо было говорить, теперь все узнают.

— Если только кто-то слышал наш разговор, — сказал я тоже тихо.

Она молча вышла.

Я приготовил себе еду и сам поднялся на верх. Сытно пообедав, я спустился вниз и направился в город. Надо было купить телефонную карточку, да и так я хотел побродить по городу, разговор с Викой почему-то не выходил у меня из головы.

Это был общеизвестный факт, женщины приезжали сюда и ради паспорта готовы были на все. Вика, похоже, была одна из них. Хотя сейчас, немного прожив в Англии, я все чаще задавал себе вопрос, а что в этом плохого? Что бы Вика видела в Украине? Работу от зарплаты до зарплаты? Когда ты не успеваешь ее получить, а ее уже нет, и куда она девается трудно объяснить? Эти вечно заоблачные цены? Которые только растут вверх, при этом, телевизор сообщает, в Украине идет подъем производства, и мы стали жить лучше! Кто стал?! Мы с Юрой, еще, когда работали на ферме, не раз замечали такую картину, приходим покупать бананы в супермаркет, к примеру, они стоят 3 фунта килограмм, на следующей неделе, уже 2,60, а потом вообще 2 фунта. И это на бананы, не говоря уже о других продуктах питания.

Я видел как тарятся англичане в супермаркетах, не крутые, как у нас принято называть, а средний класс. У них полные корзины, женщины несут коляски к машине, обычно малолитражки и, погрузив все в багажник, уезжают.

Я не говорю о машине для женщины. У нас в Украине, не то, что у женщины, у нас не в каждой семье есть машина на двоих. Здесь же, две машины это было обычное явление.

В маленьких городках, не говоря уже о Лондоне, я наблюдал такую картину, старушка, лет за 70, купив себе еды, подходила к «ягуару», бросала в багажник продукты и сев за руль уезжала. Пенсионеры у них жили так, как у нас довольно обеспеченные люди.

Все это явно бросалось в глаза и достаток, и социальная база, как к тебе относятся в магазинах, в различных заведениях, в том числе государственных. Здесь ты чувствовал себя человеком, к тебе и обращались как к человеку. Поэтому просто осуждать было неправильно, да, остаются в Англии отнюдь не самые худшие и пройдет 25–30 лет и в моей стране не будет красивых девушек, потому что мы раздаем свой генофонд, наше будущее. В этом плане Украина напоминала мне мать алкоголичку, наделала детей от разных отцов и теперь отдавала их на потеху всем подряд, кто мог заплатить за очередную выпивку и жратву.

Погуляв по городу, и купив две телефонные карточки, я первым делом позвонил домой. Мама подняла трубку, мы поговорили, потом перебросились пару словами с папой. Уже под конец разговора трубку снова взяла мама и сказала:

— Позвони Наташе.

— Как у нее с визой? — спросил я.

— В любом случае, — ответила мне мама, — всегда помни, что не происходит, все к лучшему. Позвони Наташе, она сейчас дома, звонила нам минут 30 назад. Все, пока.

Я набрал домашний номер Наташи.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответила она мне, — Саша ты еще не знаешь?

— Что?

— Мне не открыли визу, не знаю, может фирма что-то напортачила, из 17 человек, документы которых послали в посольство 7 отказали сразу, мне в том числе, а 10 остальных послали на интервью, в Киев.

— Не получила визу, — глухо повторил я.

— Саша, я не знаю, что мне делать, фирма предлагает второй вариант, менять паспорт и пробовать под другой фамилией, и другой историей. Теперь я буду не туристка, а студентка, но это выйдет на 500 долларов дороже. К тому же, это еще оттянется на 3–4 месяца, а может больше. А самое главное, что они уже и в этом случае не гарантируют получение визы. Когда я пришла к ним первый раз, они обещали мне что их вариант 100 процентный, они знают, как обмануть систему и не обманули. Что мне делать, скажи, если скажешь, я снова начну делать документы.

Я молчал.

— Что ты молчишь?

— Думаю, — ответил я, — Ладно, Наташа, давай пока подождем.

— Ты там останешься? — неожиданно спросила Наташа.

— Здесь, в Англии?

— Да.

— Не факт, — честно признался я.

— Саша я буду тебя ждать, я уже думала, мы скоро встретимся, а тут отказ. Сколько ты еще думаешь пробыть в Англии?

— Я еще даже не начал отдавать долг, — ответил я, — давай я отдам, что должен, а потом отвечу тебе на этот вопрос.

Мы еще некоторое время поговорили и, попрощавшись, я положил трубку. Постояв некоторое время в телефонной будке, я набрал номер Вадика.

— Привет Вадик, это Саня из Украины, я только поселился в твоей квартире.

— Я понял Саня, как дела?

— Плохо, — ответил я, — Вадик, у меня не очень приятная новость, в общем, моя девушка не получила визу. Вадик, я не смогу один оплачивать эту комнату.

— Я понял Саня.

— Извини, что подвел тебя, но, скорее всего, я, как максимум, проживу в квартире неделю, пока найду новую работу и уеду.

— Саня, ты главное не расстраивайся сильно, а насчет залога мы обсудим. Я буду на днях у вас там, поговорим.

— Хорошо.

Мы попрощались, и я вышел из телефонной будки.

Именно в такие моменты ты понимал истинную цену себе и стране, в которой ты жил. Все понятия о том, что украинец это звучит гордо, что мы великая нация, это бред для тупоголовых, которые верят нашим политикам и их лозунгам. Нет этого и в помине, мы, для европейцев, страна третьего сорта и отношение к нам в посольствах именно как к рабам. Все же слова о равноправии и тому подобной чуши, возникают у людей, которые никогда не получали виз в европейских посольствах и не были связаны с переездом границ.

Вернулся я домой не в самом приятном настроении, видеть кого-то или разговаривать, ни с кем не хотелось. Я принял душ и усталый морально заснул.

Неожиданно я почувствовал как кто-то сел на мою кровать. Я резко поднялся.

— Извини, что разбудил в десять часов — услышал я голос Вадика, — можно включить свет?

— Да, конечно, — ответил я.

Я натянул на себя футболку и одел шорты, садясь на край кровати.

В комнате зажегся свет.

— Ничего себе! — воскликнул Вадик, — Я думал он лежит тут слезы льет, или водкой горе заливает, а ты спокойно спишь.

— Ну, да, — улыбнулся я, — а что еще делать?

В комнату постучали, и вошел высокий парень лет под 30.

— Познакомься, — представил Вадик, — это Степан.

— Саня, — пожал я руку Степана, — садитесь на кровать.

— Молодец, быстро от неприятных новостей отходишь, или нет?

— Вадик, все намного проще, событие свершилось, я лично могу на него как-то повлиять? Нет. Значит, мне надо жить дальше, и к этому вопросу пока он не актуален, не возвращаться. Правильно?

— Да, честно сказать, глядя на тебя, и не скажешь, что ты расстроен. Что намерен делать дальше?

— Еще не решил, — ответил я.

— Я пойду, — сказал Степан, — подожду тебя внизу. Пока Саня.

— Пока.

— А если честно? — спросил Вадик, когда Степан ушел.

— Буду уезжать из города, в Лондоне таких денег как на периферии не заработаешь. Здесь заработки ниже, а жизнь дороже, безопаснее, комфортабельнее, но дороже. Это раньше я о безопасности думал, все-таки должна была девушка приехать, а с ней под танки так сказать нельзя, а теперь надо срочно отбивать деньги, ведь я еще не отдал долг.

— Может, останешься здесь?

— Нет, Вадик, здесь я не выкручусь.

— Жаль мне терять тебя.

— Ты не теряешь, связь с тобой у меня есть.

— Да, значит Саня, насчет денег как я и говорил, когда решишь уезжать, меня предупредишь. Депозит я тебе отдам, я нормальный человек, понимаю, что такое могло произойти со всеми, наживаться на твоем горе я не хочу.

— Спасибо, — сказал я, 90 фунтов были явно для меня не лишними, тем более что возвращать их мне Вадик был не обязан.

— Все, Саня, не буду задерживать, пока.

Утром я спустился на кухню, там была Вика, она готовила, в этот раз на ней были спортивные штаны и футболка:

— Привет, — сказал я.

— Привет, — ответила она.

— Сегодня опять во второй половине дня работаешь?

— Нет, сегодня выходной, день будет посвящен одной мне, отдыху, приведению себя в порядок и своих вещей. А ты тоже выходной?

— Да.

— Понятно, — она выключила сковородку и, взяв ее, последовала на верх.

Я приготовил еду и поел прямо на кухне.

После еды я направился в город, по ходу взял журнал желтые страницы и отправился на станцию Равенскорт парк. Переписав там парочку объявлений, я поехал обратно.

По трудоустройству за городом у меня было три телефона, помимо Стаса. Но позвонил я только одному.

— Здравствуйте, я звоню по вашему объявлению, по поводу трудоустройства.

— У меня есть работа на кухне.

— Можно подробнее.

— Тебя как зовут?

— Саня.

— Саня, меня Миша, давай встретимся с тобой и я по ходу конкретно все объясню.

— Давайте.

— Ко мне как раз сегодня подъезжают еще несколько парней, я вас всех соберу и сразу все расскажу.

Мы договорились встретиться, состыковав время.

В назначенный час я стоял на месте. Увидев группу парней лет 20, стоящих недалеко и разговаривающих по-русски, я подошел.

— Привет, — сказал я.

— Привет, — кинулись они мне, — Миша?

— Нет, сам его жду, а вы тоже по трудоустройству?

— Да.

— Откуда сами?

— Из Украины, Киев, а ты?

— Тоже Украина, Донецк. Как здесь оказались?

— Работали от Хопса, на ферме, потом уехали, заработки на клубнике упали, поэтому мы сказали что уезжаем. А сами приехали в Лондон, нам сказали, что здесь работы море, у нас еще есть пару месяцев, хотели заработать. Тем более нас много, с нами еще девушки.

— Жаль, я вас раньше не встретил, — грустно сказал я, — а тому барану, который подбил вас с фермы уехать, вы бы морду набили, после того, чтобы я вам рассказал о Лондоне.

Парни покосились на одного из стоящих.

— Чего ты так? — спросил он.

— Нет здесь работы пацаны, это я вам говорю, я здесь уже 3 месяца, в Лондоне месяц прожил, на ферме 2 месяца работал. Кое-что видел, слышал, сам был свидетелем. На ферме хоть и маленькая работа, да стабильная и постоянная. Вам надо было погулять в Лондоне неделю и вернуться на ферму.

— Мы уже здесь, может Миша что-то предложит нормальное?

— Может.

— А у тебя есть здесь телефоны каких-нибудь проверенных людей? Ты сам от кого здесь работал?

— Могу дать телефон одного пацанчика, Стас, слышали?

— Нет.

— От него я трудоустраивался на ферму, берет 160 фунтов, но мы действительно отработали там спокойно в смысле иммиграционных служб, и можно было заработать.

— Что за ферма?

— Клубника, но он говорил, что потом у него еще будет работа.

— Ты можешь нам его телефон дать?

— Могу.

— Сколько это будет стоить? — спросил другой парень.

Я улыбнулся.

— Привык, что здесь все за деньги? Я не беру денег, — я вытащил блокнотик из кармана и полистал его, — записывайте номер. Еще можете поискать на станции Равенскорт парк, объявления.

— Там мы были, за нее мы знаем.

Они меня поблагодарили, обрадовавшись телефону.

К нам подошел Миша, он был среднего роста, крепко сбитый, с бородой. Произносил слова он с каким-то придыханием.

— Привет всем, — начал он, — значит, все собрались? Отлично, у меня есть работа от агентства, вы работаете на кухне, китчен портером, не слышали? Это помощник повара, порезать хлеб, почистить фрукты, помыть посуду. Оплата идет 3 фунта в час, из которых я забираю всего 10 процентов, то бишь 30 пенсов в час, ваши чистые 2,70 в час. Куда идут эти 30 пенсов? На покрытие расходов, в агентстве сидит человек, который вас покрывает. Он то знает что вы нелегалы, но он закрывает на это глаза. Естественно ему нужно за это платить. Кроме того, работы бывает, не хватает, поэтому он и я, мы вместе отыскиваем вам дополнительные часы. В любом случае за неделю у вас получится работать 40–50 часов.

Студенты слушали его с огромным вниманием.

— Сколько это стоит?

— 150 фунтов трудоустройство, за 90 фунтов я сделаю вам ай ди, чтобы у вас было прикрытие, ай ди это право на трудоустройство. Мое ай ди проверенное, там настоящая бумага из хоум офиса, не ерунда, которую по дешевке вам вручат литовцы. К тому же у меня есть квартиры.

— Что за квартиры? — вмешался я.

— В третьей и четвертой зоне. 120 фунтов двухместная комната в четвертой зоне, это 60 фунтов с человека и 75 фунтов с человека в третьей зоне. Но здесь дороже, поскольку это считается почти центром в Лондоне, вы же знаете?

Парни смотрели на него как на гуру, возможно, когда я только приехал, я бы тоже так считал, а сейчас я решил немного спустить дядю на землю.

— Нет таких цен на квартиры в третьей и четвертой зоне, — начал я, — цена в 45 фунтов, это вторая зона Лондона минут 10 от центра, ваши квартиры, стоят от силы 25–30 фунтов, это потолок.

— Нет таких цен, — повторил он за мной.

— Я жил в центре, — я назвал улицу, — вторая зона, в 10 минутах от Оксфорд циркус, платил 45 фунтов, сейчас живу на миль энд тоже за 45 фунтов, до этого жил во второй зоне за 25 фунтов, но там условия были похуже.

— Ну, может насчет квартир…

— Теперь касаемо работы, 2,70 в час, за сорок часов, а больше в неделю все равно не получится, мы заработаем 110 фунтов, минус проживание, еда, проездной, у нас останется в лучшем случае фунтов 20. Учитывая, что мы вам заплатим 150 фунтов, за айди 90 то эти деньги мы сможем отбить только за 3 месяца. Не крутовато получается?

Миша как-то поник, он, похоже, очень пожалел, что пригласил меня на встречу с украинцами, они после моих слов начали все сказанное воспринимать иначе, не так, как сразу.

— Но там появится возможность, в агентстве месяц отработаешь, там начнешь получать больше, уже 3,30, соответственно мои 10 процентов, но остается то уже 3 фунта, а не 2,70 как в начале. Так сумма будет набегать, и вы будете зарабатывать больше.

— Ну да, — я махнул рукой, — это все что у вас есть?

— Послушай, это очень хорошее предложение, здесь лучше и не будет, это Лондон.

— Я здесь уже 3 месяца, работал в Лондоне в четырех местах, в том числе и на кухне. Это не очень хорошее предложение, поэтому я ухожу, не смею вас задерживать.

— Но, подожди…

Я повернулся и направился к станции метро.

Минуты через две ко мне приблизились студенты.

— Что, тоже ушли? — спросил я.

— Да, он гонит.

— Пацаны, не слушайте никого, еще раз повторю, квартиру здесь реально найти за 25–30 фунтов, торгуйтесь, вас много, пусть скидывают цену. Главное, никому не верьте, у них у всех самое лучшее предложение, только здесь у всех такое же. Поняли?

— Да.

— Также с работой, не верьте сказкам, на стройке реально заработать 150–180 фунтов, все выше бред, можете даже не слушать. В гостиницах 150 фунтов считается нормально. В кафе, по разному, на кухне повар одно, если официантка другое.

— Спасибо, тебя как тебя зовут?

— Саня, как вас зовут, спрашивать не буду, такую толпу все равно по именам не запомню.

Они рассмеялись.

— Ну, счастливо тебе, — пожелали они, — может, еще увидимся.

— Это вряд ли, — ответил я.

Мы попрощались и разъехались разными маршрутами.

Звонить остальным я после разговора с Мишей уже не хотел, я думал спросить у наших соседей, может, кто из их знакомых работал за городом. В этот раз я по возможности хотел выбирать. Я был не против заплатить, но чтобы люди конкретно сказали мне, что здесь можно заработать столько, а здесь столько. Потому что всем этим телефонам, включая даже Стаса, я не сильно верил. Стас тоже обещал, что на ферме до ноября стабильно будет 200 фунтов, а на деле оказалось, что через 2 месяца заработки упали вдвое.

Вика и Рома мне ничем помочь не могли, они ответили, что таковых знакомых у них нет.

— Да и вообще я территорию за городом даже не рассматриваю в качестве заработка, — сказал Роман, — мне все советовали, хочешь прожить в Англии тихо и спокойно, да еще заработать, сиди в Лондоне. Поэтому, пусть там даже как ты говоришь, заработки выше, но это я уверен не на долго. Там нет перспектив, а здесь есть, здесь больше возможностей заработать и досидеть до конца. А на ферме, это 3–4 месяца и ты поехал домой.

Мужики с Тернополя сказали мне примерно тоже самое.

— Саня, — начал Дмитрий, — мой тебе совет, не ищи неприятностей, здесь тихо. Понятно, что здесь мы не застрахованы, хоум офис работает на стройках, даже в кафе и ресторанах. Но если грубо наших здесь берут 100 человек, то за Лондоном 1000. Ты молодой, английским владеешь, ищи работу, устраивайся на стройку, учись. У тебя здесь перспективы какие. У тебя студенческая виза, насколько мы знаем, даже хоум офис в Лондоне на нее смотри лояльно.

— Как лояльно? — не понял я.

— Нам один студент, с нами работает, рассказывал, что взял их хоум офис. Началась проверка документов, он им свой паспорт. Они посмотрели студент, говорят, почему не в школе? Он, мол, жизнь дорогая, приходится подрабатывать, и они его отпустили. А остальные домой поехали, у них были туристические визы как у нас. Тут даже они на твоей стороне.

— Ты тоже пойми, — вмешался Сергей, — он один, ему за квартиру платить надо, у Вадика конкретно подселить его не к кому. Значит надо искать квартиру, в каких условиях мы жили до этого, вы все помните, пока нашли нормальное место. К тому же пацану сегодня нужны деньги, а не через полгода. Если он на ферме за 2 месяца заработал 800 фунтов, то, сколько ему нужно времени чтобы заработать их в Лондоне? Учитывая, что ему придется 2 недели только отдавать долг за трудоустройство.

— Да, — кивнул Виталя, — на стройке можно отложить фунтов 200 в месяц, не больше.

— А на ферме я за месяц могу отложить фунтов 500, это если чуть сжать живот, — продолжил я, — поэтому я и хочу за город. Лондон манит, но в нем у меня нет перспектив, это потом, когда я отдам долги, тогда может и вернусь сюда.

— Да, понятно, — согласился Виталя.

Мы все замолчали.

— А помнишь Ирину? — вдруг сказал Сергей.

— Ирину? — переспросил Виталя, — ну и что?

— Она проституткой работала.

— Да, помню, ну и что?

— У нее знакомый тогда повез ее на ферму, там даже не фермы, а фабрики английские помнишь, она рассказывала?

— А, точно, но там какая то сказка была, она и нам предлагала, говорила, я могу с ним поговорить, и он вас тоже возьмет.

— Да, там еще оплата дикая была, чуть ли не 5 фунтов час, работа по 14 часов в день, а оплата за квартиру то ли 20, то ли 25 фунтов с человека. Говорит, живешь в коттеджиках, прям как англичане.

— Точно, — кивнул Виталя, — вот только куда мы дели ее телефон?

— Посмотри в нашем блокноте, — предложил Дмитрий.

Сергей открыл их блокнот и полистал его.

— Вот номер, записуй.

Я написал номер Ирины и начал уточнять.

— А что хоть за люди, что за друзья у этой Иры, если она работает проституткой?

— Мы не знаем Саня, — пожал плечами Виталя, — мы, когда приехали, жили вместе в одной квартире, она снимала соседнюю с нами комнату с одной девчонкой. Сама Ира или с Казахстана, или с Туркменистана, может Таджикистана, откуда-то оттуда. Кто тот тип, который ее собирался вести на эти фабрики, мы не знаем, как они познакомились тоже. Ира вроде как девчонка ничего так, что проститутка, это да. Но здесь Саня к этому быстро привыкаешь, честно тебе сказать, почти все наши бабы, приезжая сюда, проститутками становятся.

— Просто они это по-другому называют, — согласился Виталя, — мы случайно об этом узнали и держали рот на замке, поэтому ты, если что, тоже вроде не в курсе.

— Я понял, — кивнул я, — да и если человек хороший и мне поможет, то, какое мне дело каким местом она зарабатывает здесь.

— Ну и мы о том же, — сказал Сергей, — мы тебя предупредили, чтобы ты поосторожнее с ними был. Мало ли что там за люди, условия у них очень хорошие были, но мало ли, может там притон, какой.

— Что за притон?

— Сексуальное рабство, например…

Мужчины начали смеяться.

— Серега, — сквозь смех проговорил Дмитрий, — какой притон? Какое рабство?

— Что ржете, все может быть. Где вы видели оплату в Англии для нас 5 фунтов в час? На стройке, демолишн получает меньше, так там стены ломают, отбойным молотком работают по 10 часов. А проживание в коттеджах? Не может такого быть! Тут либо замануха, либо врут они.

— Пусть человек позвонить и обо всем спросит, — вмешался Виталя, — мы последний раз видели Ирину месяц назад.

— Меньше, недели три где-то, может и тех не будет, — перебил Дима.

— Тем более, к этому времени она уже там немало отработала и если что скажет как там. Саня, по крайней мере, от нее все узнает и решит. Может, там уже и мест вакантных нет.

Я еще немного у них посидел, потом поблагодарил за телефон Ирины и пошел на выход.

Уже в комнате я несколько раз повертел листок с телефоном в руках, сказать честно, в те условия, которые им якобы рассказывала Ирина, я не верил. Действительно, 5 фунтов в час, работать по 14 часов в день, платить 25 фунтов за дом, это сказка. Получалось, что за неделю можно заработать фунтов 400, пусть даже в воскресенье мы работали меньше. Но это было бредом, о таком я еще здесь ни разу ни от кого не слышал.

Но все-таки я решил позвонить.

Было 19–20, время не такое позднее, поэтому я спустился вниз и подошел к первому же телефону-автомату. Я набрал номер.

— Алло? — услышал я мужской голос.

— Здравствуйте, — сказал я, ожидая ответа, может мой абонент, не говорил по-русски.

— Здравствуйте, — ответили мне.

— А можно поговорить с Ириной?

— Ее сейчас нет.

— Ладно, я тогда перезвоню завтра. До свиданья.

— Позвоните, — сказали мне, — до свиданья.

Я положил трубку, по крайней мере, телефон действовал. Завтра я собирался позвонить часов в 12–00.

Утром одна и та же мысль не давал мне покоя, звонить, или не звонить? Первым делом я позвонил в свое агентство, но там меня совсем не обрадовали, работы на два ближайших дня не намечалось.

Я набрал номер Ирины.

— Алло? — услышал я тот же мужской голос, который был вчера.

— Здравствуйте, — сказал я.

— Здравствуйте.

— Скажите, а можно Ирину к телефону.

— Она вышла в магазин, не могли бы вы позвонить через час.

— Хорошо.

Через час я набрал номер снова, в этот раз я решил, что если и сейчас мне скажут перезвонить, или Ирины не будет, то больше я сюда звонить не буду.

— Алло, — вновь сказал мужчина.

— Я звонил час назад, скажите, Ирина подошла?

— Еще нет, а по какому вы вопросу?

— Да я хотел с ней поговорить по поводу работы.

— Какой?

— На фабриках за городом.

— Есть такая, но она бы все равно не смогла вам помочь в этом вопросе, она бы обратилась ко мне, потому что я решаю, кто туда поедет.

— Давайте с вами тогда решать этот вопрос.

— Давай, но нам надо встретится, я все еще набираю группу, уезжаем мы на днях, поскольку мы все будем жить вместе и я перед людьми отвечаю за тех кого привез, то я должен знать каждого.

— Давайте встретимся, — согласился я.

— Я назову тебе адрес, приходи туда, ты Лондон знаешь, найдешь?

Это было странно, обычно здесь все назначали любые мероприятия где-то в нейтральном месте, а здесь человек светил свою квартиру, хотя меня совершенно не знал.

— Найду, — ответил я.

— Меня зовут Павел, тебя как?

— Саня.

— Записуй адрес.

Он продиктовал мне адрес, объяснил на какой станции выходить, и в какую сторону идти. Договорились встретиться в 16–00.

Все это было немного для меня диковато, поэтому на встречу я пошел, захватив с собой одну из своих чудесных ручек. Вдруг это действительно какой-то притон, как говорил Сергей, тем более все выглядело подозрительно и рушило обычную схему лондонских взаимоотношений, к которой я уже привык.

Нашел я дом довольно быстро, дверь была открыта, и я вошел. Все было погружено в темноту, только сверху пробивался луч света. Я медленно поднялся по лестнице, честно сказать, атмосфера была жутковатая, стены ободраны, лестница грязная. На втором этаже я увидел диван около стены, кресло у окна, телевизор стоявший по центру. Поднявшись на этаж, я заметил мужчину, он сидел на кровати как раз около другого окна.

— Здравствуйте, — сказал я.

Мужчина повернулся, он был чуть ниже среднего роста, крепко сбитый, выглядел лет на 40.

— Привет, — сказал он, протягивая руку, я пожал.

Павел встал и сел на диван, жестом приглашая меня сесть.

Я сел напротив него, ближе к открытому окну, но спиной к лестнице. Тем не менее, боковое зрение позволяло мне видеть, что происходит левее от меня. В случае опасности я бы постарался выпрыгнуть в окно, тем более, оно было открыто настежь.

— Ты откуда? — спросил меня Павел.

— С Украины, Донецк.

— Я тоже с Украины, с Тернополя. Виза, какая у тебя?

— Студенческая.

— Покажи.

Я вытащил паспорт и передал ему, он полистал, посмотрел на визу и кивнул.

— Эта подходит, английский знаешь?

— Немного, поговорить, или объясниться с иностранцем смогу, с англичанином мне сложнее.

— Что язык знаешь хорошо, — он молча сидел и смотрел на меня, я на него, — ты здесь уже почти три месяца?

— Да, учился в школе две недели, потом работал на клубничной ферме чуть больше 2 месяцев, теперь здесь, но хочу снова за город.

— Почему уехал с фермы?

— Заработки упали вдвое, в конце получал по 120 фунтов за неделю, к тому же поговаривали, что мы все скоро останемся без работы.

— Ладно, — заключил он, — я возьму тебя с собой, но ты соглашаешься даже еще не зная условий?

— Каких условий?

— Работа на фабриках, по 12 часов в день, оплата 5 фунтов в час, в субботу 10 часов, в воскресенье или по 6 часов, или не работаем вообще. Работа не сложная, надо паковать фрукты, сортировать их на конвейере, или клеить этикетки. Живем в доме, в комнате по 2 человека, оплата 25 фунтов в неделю. Нагрузки такие выдержишь?

— Я на ферме клубничной работал по 12 часов в день, ничего.

— Украинский знаешь?

— Нет.

— Там почти все мои знакомые, говорят на украинском, для тебя это не проблема?

— Нет, думаю, мы поймем друг друга.

— Хорошо, я просто заранее предупреждаю, есть люди принципиальные.

— Нет, Павел, для меня язык не играет роли, главное чтобы человек был нормальный.

— Друзья зовут меня Паша, можешь и ты называть меня так.

— Ладно, я хотел спросить, а, сколько стоит устройство на работу?

— Бесплатно.

— Как?! — удивился я, за такую работу как он мне назвал, здесь бы заломили фунтов 400.

— Саня, я не беру денег, принципиально. Здесь все, такие как я, ты, сколько должен домой?

— Полторы тысячи долларов.

— Я три тысячи, ну возьму я с тебя 300 фунтов, они мне помогут? Нет. У меня свои принципы в жизни, я помогаю людям просто так, не прося ничего взамен. Может когда-нибудь мне понадобиться помощь, а денег заплатить у меня не будет, что мне тогда делать? В жизни все меняется Саня, сейчас ты пришел просить меня о помощи, потому что ты знаешь, тут все кидают, врут, все хотят взять с тебя деньги за любую работу, причем взять заранее. Я не возьму с тебя денег, ты получишь хорошую и чистую работу, это не сравнится с клубничной фермой, но может когда-нибудь потом, при других обстоятельствах, я обращусь к тебе за помощью. Ты мне поможешь?

Я не ответил сразу, это могло значить, что я просто отмазывался, вроде ответа сыну родителям: я все пойму, вы только дайте еще денег!

— Не бойся, — улыбнулся Паша, — я ведь не буду у тебя просить умереть за меня, ты меня сейчас просишь, для меня это не составляет труда, а потом я также попрошу, для тебя моя просьба тоже не составит труда.

— Помогу, но я ведь, будем говорить прямо, никто, нет никаких гарантий, что со временем я куда-то взлечу.

— Все меняется Саня, жизнь бывает, преподносит такие сюрпризы, какие ты от нее совсем не ждешь. Мне главное, что ты дал слово, и я знаю, что ты его не нарушишь.

Я внимательно посмотрел на Пашу, откуда он мог это знать?

— Привет всем! — неожиданно услышал я женский голос и повернулся.

— Привет, — ответил я, — Ирина?

— Да.

— Я Саня.

Ирина выглядела лет на 25, хорошая фигурка, приятное лицо, на ней были надеты джинсы и блузка.

— Вы торт не ели? — спросила она, — Я так хочу сладкое?

— А мы вот ждем тебя, чтобы нам сделала чай и тогда начнем есть торт. Правда, Саня.

— Да, я не хочу торт спасибо, — начал я.

— О, стеснительный твой знакомый какой, — сказал Паша.

— Он знакомый моих знакомых, — улыбнулась Ирина, — как они там кстати?

Поскольку речь скорее всего шла о Витале, Сергее, и Диме, то я ответил:

— Нормально, работают на стройке.

— Саша ты будешь чай, или кофе?

— Да, я ничего не хочу.

Теперь они засмеялись.

— Не стесняйся, — произнесла Ира, — я первое время тоже от Паши просто фигела, извини за выражение, но другое здесь не подходит. Он совсем другой, не такой как все, он делает вещи, которые не делает никто и при этом не ищет свою выгоду. Не бойся, мы денег за это не берем.

— Ты уже считай, что наш человек, — добавил Паша, — отказ, я лично, понимаю так, что ты брезгуешь что ли, сесть с нами за стол.

— Давай чай, — попросил я.

Поскольку ожидать можно было всякое, пусть меня эти люди простят, но я внимательно следил за тем, чтобы вода, сахар и сам чай были одинаковыми для всех и из одной посуды. Также я наблюдал за порезанными кусками торта, я выбрал второй кусок после того, который положили Ирине, он был посередине. Чтобы исключить так сказать, фактор отравления каким-нибудь наркотиком.

Знай, они мои мысли, наверняка послали бы меня подальше и не захотели бы больше связываться, но здесь нужно было быть осторожным. В Лондоне нет родных и близких, здесь все повязано на деньгах, а там где деньги, родственников нет, есть взаимоотношения, я вспоминал эту фразу не один раз. Здесь же все было иначе, а к этому я не привык.

Поэтому, я ожидал всякого подвоха, за 3 месяца нахождения здесь, я превратился повадками в зверя, жившего по зэковскому принципу: не верь, не бойся, не проси.

— Вчера у Ирины было день рождения, — говорил Паша, — это остатки роскоши.

— Поздравляю, — сказал я, доедая торт, — спасибо, очень вкусный торт.

Торт действительно был вкусным, я уже забыл, когда его ел последний раз.

— Еще будешь? — спросил Паша.

— Нет.

— Тогда я доем последний кусок, если вы не возражаете.

— Возражай Саша, дели с ним кусок.

— Нет, спасибо, мне одного хватит.

— Саша, стеснительность здесь плохое качество, ты его бросай, — посоветовала Ирина, — я тоже раньше была стеснительной, потом поняла, что бес толку все это, чтобы ты не делал, люди все равно говорят, что это неправильно. Значит нужно делать то, что тебе выгодно.

— Решила Саню поучить жизни? — спросил Паша.

— Нет, он все равно таким же и останется, я не знаю на самом деле, может для него это и не плохо, но когда я избавилась от стеснительности, я поняла, как же долго я жила в ненужных оковах. Теперь я словно обрела свободу. Но это моя жизнь, — добавила она в конце.

— Спасибо, — сказал Паша и обратился ко мне, — Саня, мы хотим выезжать в четверг утром, ты сможешь в четверг?

— Да.

— Тогда встречаемся утром, автобус до Саттононси, в восемь мы ждем тебя.

— Хорошо, выезд с Виктории?

— Да, билет не покупай, пока нас не увидишь, — предупредила Ира, — мы все равно чуть раньше придем. Около автобуса встретимся, и тогда возьмешь билет.

— Да пусть сразу берет, — вмешался Паша.

— Паша, вдруг что изменится, лучше пусть ждет нас.

— Ладно, все Саня, тогда до четверга.

Я поднялся.

— Спасибо вам, до свиданья.

— Пока.

Вышел я от них с некоторым недоумением, это скорее был даже не шок, а переосмысление многих ценностей и правил, которые здесь уже начали почти выкристаллизовываться.

Паша действительно менял здесь всю систему, у него все было не так. Скажи он, что устройство на работу стоит 300 фунтов, я бы даже не удивился и все дальнейшее воспринимал вполне логично и нормально, но он не хотел брать с меня деньги! Хотя его долг домой был в два раза больше чем у меня. Он угостил меня тортом как старого знакомого, хотя видел меня первый раз. Да и вообще, они с Ириной вели себя вполне естественно и расковано, среди нас троих только один человек был сжат и напряжен, это я.

Но, тем не менее, я не обольщался, я все-таки не верил в людское бескорыстие. Хотя я совсем был согласен, но я ждал подвоха. Может это произойдет через неделю, после того как я отработаю, может позже, но я был уверен, что Паша запросит свою цену за устройство на работу.

Что ж, — решил я для себя, когда ехал на квартиру, — по крайней мере, я буду к этому времени знать, что это в действительности за работа и, если цена будет приемлемой, почему бы человеку не заплатить?

Вечером мужчины из Тернополя прослушали мою историю с интересом.

— Он с нашего города? — спросил Дмитрий, — Может, и знаем, город у нас не очень большой, но Саня условия конечно необычные, только насколько это правда?

— Я сам не знаю, такого я здесь еще не слышал.

— Сто пудово притон, — высказался Сергей, — ты парень симпатичный, молодой, напоят тебя чем-нибудь, чтобы не сопротивлялся, и будут перчить в одно место. А ты что? Ты сделать ничего не сможешь, дом будет далеко от людей, делай там с тобой что хочешь.

Мужчины опять начали смеяться, мне было совсем не смешно.

— Что ты его пугаешь? — улыбался Дмитрий.

— Да не бывает такой почасовки, ну Дима, это же сказки, вы сами говорите, Ирина кто? Дружок ее такой же, они должны были уехать еще месяц назад, почему до сих пор здесь? Набирают ведущихся на разный бред и тащат в свою берлогу. Смотри Саня, я бы на твоем месте не ехал.

— Не слушай его, у него все на сексе повернуто, может, ты просто завидуешь Сане? Может, вместо него поедешь?

Они снова засмеялись.

— Вот вы дурни, ей богу! — надулся Сергей.

— Поедь, — вмешался Виталя, — вдруг тебе действительно шара прокатит, в любом случае, пока ты не попробуешь, то ничего не узнаешь.

— Я знаю.

После разговора я направился в город, сидеть дома не хотелось, в шахматы я тоже уже давно не играл, но как-то и не было настроения. Я прошелся по Лондону, здесь мне все начинало надоедать, я уже сам хотел сменить обстановку.

На следующий день я днем позвонил Вадику, предупредив, что в четверг утром уезжаю.

— Саня, я вечером тебе завезу деньги, — ответил Вадик.

— Если хочешь, я могу встретиться с тобой?

— Не надо, если вдруг у меня не получится принести деньги вечером, во сколько ты уезжаешь?

— Мне в восемь уже надо быть на Виктории, поэтому в семь где-то я буду выходить.

— Тогда до вечера.

После разговора с Вадиком я поехал на Викторию, я не хотел сюрпризов и поэтому желал знать, когда в Саттононси уезжает ближайший автобус. Оказалось, что он уезжает в 7–35, это значило, что если бы я приехал к 8–00, как они просили, то я встретил бы их хвост.

Как ни странно, меня это не удивило.

Я решил, приехал на Викторию в семь утра, чтобы не пропустить их.

Днем я немного прогулялся, зашел в свое агентство и попросил денег, сказав, что уезжаю на каникулы. Через несколько месяцев я обещал вернуться, и им позвонить, все-таки не стоило отказываться от их услуг. Мало ли что меня ждало в дальнейшем, может мне еще придется возвращаться в Лондон?

Получив положенные мне деньги в банке, я по ходу следования зашел в супермаркет, прикупил немного продуктов, консервы. Как там, на новом месте с магазинами я не знал, но на всякий случай нужно было иметь запас еды хотя бы на пару дней.

Часов в семь вечера я зашел к Тернопольчанам, мы немного посидели, поговорили. Я им еще раз сказал спасибо за телефон Ирины, на что они ответили, что неизвестно еще чем эта вся история закончится. Я попрощался с ними и пошел к себе.

Вечером я посчитал деньги, которые у меня остались после фермы и те, что мне удалось заработать. Оказалось всего 420 фунтов. Это был полный завал, несмотря на режим экономии, за две с половиной недели я потратил около 500 фунтов. Я даже начал вспоминать, куда ушло столько денег? Ну, Вадик отдал бы мне 90 фунтов, но все равно потратил я довольно много, а главное ни на что.

Часов в девять в дверь постучали, и вошел Вадик.

— Саня вот деньги, пересчитай.

Но я пересчитывать не стал, положил их в карман.

— Пересчитай, — попросил Вадик, — деньги любят счет.

— Ты не обманешь, — сказал я, — спасибо тебе.

— Пожалуйста, Саня, давай договоримся только, не пропадай, будешь в Лондоне, звони, у меня выкроится свободная минутка, встретимся. Договорились?

— Да.

— Жаль что уезжаешь, честно как жаль, такого человека нельзя отпускать, ох!

— Не расстраивайся ты, — улыбнулся я, — я же в Англии остаюсь.

— Я тебе так скажу Саня, все-таки прожил здесь уже 4 года, поэтому вроде как могу дать совет касаемо Англии. Лондон очень сложный город, но если ты выживешь в нем, сможешь выстоять, то вскоре перед тобой откроются такие горизонты, которые не даст ни одна фабрика, или ферма. Как в финансовом плане, так и в моральном. Когда я понял Лондон, узнал нужных людей, Лондон стал для меня совсем другим, намного интереснее, за внешним шумом и суетой я увидел нечто другое. Шум и суета это напускное, это так, дым для обывателя, чтобы остальные не увидели главного. Но оставим это до того момента, когда ты созреешь, мне почему-то кажется, что ты сюда еще вернешься.

— Все возможно.

— Ну, давай Саня, удачи тебе.

— Тебе тоже Вадик, удачи и еще раз спасибо.

Уже у дверей, когда он открыл дверь, то добавил:

— Саня, ключ отдашь Роме, он утром рано с тобой уходит.

— Хорошо.

Утром я проснулся часов в шесть, даже будильник не понадобился, я встал за 5 минут до того, как он начал бы звенеть. Я привел себя в порядок, прибрал в комнате и сложил сумку.

Уезжать отсюда не хотелось, не знаю чем, но мне эта комната очень понравилась, да и квартира в целом. Хорошее место, нормальные соседи.

В дверь постучали.

— Входи, — сказал я.

Рома открыл дверь.

— Привет, — мы пожали друг другу руки.

— Готов? — спросил он.

— Да, — я встал, накинул свою сумку на плечо и взял полиэтиленовый пакет.

Мы вышли, Рома закрыл дверь, и мы пошли вниз.

— Ты на метро, или на автобус? — спросил я.

— На автобус.

— Ну, все тогда, удачи тебе, я на метро.

— Давай Саня, — он пожал мою руку, — тебе тоже удачи, пока.

До Виктории я добрался довольно быстро, я присел на терминале, откуда отходил автобус на Саттононси и стал ждать. Медленно текло время, а я наблюдал за потоками приезжающих и отъезжающих людей.

Ждал я до 9–00, а потом решил позвонить.

Я взял свои вещи и с ними побрел к ближайшему телефону-автомату, я набрал номер Ирины.

— Алло? — услышал я голос Паши, видно Ирины опять не было рядом.

— Привет Паша, — сказал я, — это Саня.

— Привет Саня, — ответил Паша, — ты где?

— Я на Виктории.

— А, Саня, там сегодня у нас не получилось уехать, переносим все на завтра, только это уже точно. В восемь чтобы ты был на Виктории, посмотришь, откуда отправляется автобус на Саттон-Сантонинонси и подойдешь туда.

— Я понял.

— Ты, извини, что я не предупредил, но телефона твоего у меня не было.

— Да ничего, телефона у меня нет, поэтому нормально, я мог сам перезвонить вчера вечером и уточнить.

— Для тебя это не проблема, если мы поедем завтра?

— Нет, не проблема.

— Все, Саня до завтра.

— До завтра, — я положил трубку, во мне боролись два чувства, одно говорило, это намек, ничего хорошего там не будет, а второе, ты все равно уже сжег за собой все мосты.

Я мог набрать телефон Стаса, но не факт, что я бы сразу поехал на ферму, можно было ждать дня 2–3. Я решил все-таки поехать с ними, Стас это был последний вариант.

Я засунул пакет в свою сумку и сдал ее в камеру хранения. Мне предстояло еще провести в Лондоне сутки. Первой мыслью было позвонить Вадику и сказать, что я еще сегодня приеду переночую, комната все равно пустовала, и я думаю, я бы никому не создал неудобств, тем более, что она все равно была мной оплачена до конца недели, а был только четверг. Но я не стал этого делать, всем я сказал что уезжаю, Вадик тоже так считает, создавать своим телефонным звонком определенные головняки для всех, я не хотел. Можно было еще переночевать в квартире цыган, но туда мне не хотелось возвращаться, не исключено что к этому времени квартиру могли уже забрать. Да и зачем так глупо себя подставлять, тем более, когда жизнь могла реально начать налаживаться.

Я пошел пешком от Виктории, днем я погулял по городу, посетил Тайт галери, полежал в парках, вечером обошел Оксворд стрит и Пикадили. Людей становилось чуть меньше чем днем, зажигались огни.

Я шел и шел, мимо проехал длинный лимузин, окна были приоткрыты, и я заметил арабов в своих белых чалмах, вокруг них сидели молодые девушки, они пили что-то из бокалов. Одна из девушек резко встала и вылезла до пояса из люка на крыше. Блузки у ней не было, длинные светлые кучерявые волосы немного прикрывали черный бюстгальтер, буфера у нее были еще те. Громко крикнув, она скрылась в машине. Лимузин проехал мимо.

Вот как развлекаются люди, — пронеслась у меня мысль, — а ты бомж, у тебя ничего нет, дома нет, денег нет, ты здесь никто.

Я проходил мимо ресторана, было 23–20, но люди сидели за столами, солидные мужчины и дамы, в строгой одежде, некоторые с ноутбуками, они решали какие-то вопросы. Я немного замедлили шаг, глядя на двух мужчин лет 50, один был в костюме, другой повесил пиджак на стул позади себя, оставшись в рубашке. У них стояли пустые тарелки и, наверное, они ждали десерт, тот который был в костюме, что-то доказывал тому, что был без пиджака. Рядом с ними лежала пачка бумаг. На краю стола я заметил мобильный телефон, такой маленький и красивый.

«Вот как живут люди, — пронеслось у меня в голове, — едят в ресторане, обсуждают вопросы, смотри какая мобилка, она одна под тысченку стоит».

Но я им не завидую, — ответил я, — кто из нас свободнее сейчас, это спорный вопрос, они, находясь в своем статусе, или я. Пусть у меня нет их денег, но у меня больше в жизни выбора, чем у них, их выбор предопределен, он на всю жизнь. Кто из нас в большей тюрьме, еще надо посмотреть, они, со своими деньгами, престижем, властью, или я, простой человек, до которого никому нет дела, но который сам себе принадлежит. Они давно не принадлежат себе, их положение, вот что определяет их поведение. Они живут в царстве теней, не зная себя, не зная своих родных и близких, лишь их образы, которые сформированы прошлым. Жизнь проходит мимо них, а они этого даже не замечают. Однажды, некоторые из них просыпаются, и задают себе вопрос: а для чего я живу, как я прожил свои драгоценные годы, имея деньги, власть, невероятные возможности, которых не имели другие? Мудрые, ответ находят, но тогда полностью меняют образ жизни, остальные отыскивают подходящую под их интеллект формулировку и продолжают жить дальше.

Я прошел мимо них, в течение этой ночи больше мыслей о том, что всем вокруг хорошо, кроме меня одного, не возникало.

Около двенадцати меня начало клонить в сон. Я зашел в Интернет клуб, заплатил 4 фунта и присел за стол. Место было выбрано администратором отлично, мой стол располагался в конце ряда на втором этаже. Лазить в Интернете у меня особого желания не было, я просто там хотел поспать.

Для виду я посмотрел новости, путешествия, потом прислонился на руку и заснул. Несколько раз я просыпался, когда слышал шум, это или подходили другие пользователи, или поднимался администратор. Часов около шести спать уже не удавалось, началось движение, шум. Многие уходили, двигали громко стульями.

Несмотря на такие условия, мне все-таки удалось поспать часа 3 за ночь. Немного полазив еще в Интернете, я встал и направился к выходу.

На Виктории я сразу направился в туалет, там умылся, привел себя в надлежащий вид и в начале восьмого я со своей сумкой уже сидел на месте, в ожидании Паши и Ирины.

Подъехал автобус до Сантонинон-си, прошло несколько минут, когда я их увидел, стоящих в очереди на посадку. Я подошел к ним.

— Привет, — сказал я, вырастая за их спинами.

— Привет, — улыбнулась мне Ирина, Паша пожал руку.

— Ты билет купил? — спросил строго Паша.

— Нет еще.

— Я же говорила, давай и ему купим, — сказала Ира.

— Беги, покупай, а то можешь не успеть.

Я направился к кассе.

До отправки автобуса было еще 15 минут, времени у меня было достаточно. Мне было просто интересно, Паша дважды мне говорил, чтобы я пришел на станцию в восемь, хотя сами приехали в 7–10, получается, они знали, что автобус в восемь уже будет далеко отсюда. Да и по тону Паши, мне показалось, что он не сильно рад тому, что я еду.

Билет я купил довольно быстро и, вернувшись к автобусу, положил свою сумку в багажное отделение.

Автобус тронулся и мы поехали.

На одной из остановок Паша отлучился, и мы остались одни с Ириной.

— Ты его не бойся, — вдруг сказала Ирина, — он бывает подымет голос, а потом сам об этом жалеет. Он сам мягкий, а люди мягкие скрывают свои качества за излишней грубостью.

— Да ничего страшного, — ответил я, — ему же надо показать мне, что босс он, я не против.

— Так он хороший человек, я действительно таких не встречала, я здесь столько грязи повидала, что уже думала вообще людям верить перестану. Я от наших людей в таком шоке, мне кажется пакостнее людей нет. Меня здесь наши столько кидали, последний раз познакомилась с двумя парнями, они меня предложили подвезти, доехали, попрощались. Я еще так удивилась, денег не попросили, никакой оплаты, думаю, бывает же такое. А потом домой пришла, полезла в сумку, а там нет кошелька. Украли по дороге, а я даже не заметила.

— Деньги были?

— Около 1000 фунтов, все, что смогла отложить за все время проживания здесь.

— Ничего себе.

— Да, я так расстроилась. С иностранцами все по-другому, проще, вопросы решать легче. Ты этого еще не понял здесь, тебе сравнивать не с чем, потом, когда поживешь еще с нашими…

— Я здесь и с нашими, и с поляком жил, — сказал я, — по разному, хотя с поляком было нормально, а наши, да, разные есть, живешь, вроде нормальные люди, потом как выкинут что-то, хоть стой, хоть падай. Мне кажется, это все-таки от людей зависит.

— От людей согласна, но так уж получается, что раньше я считала, что сюда приезжают самые лучшие из наших, более верткие, те, кто могут что-то, а сейчас я убедилась, что все наоборот. Те, кто что-то могут, они и в наших странах живут, а здесь в большей массе представлена всякая шваль, отбросы, дармоеды, которые хотят выжить за чужой счет. Изумруды здесь встречаются редко, в основном так…

— Опять философствуешь? — услышали мы за спиной голос и повернулись, сзади стоял Паша.

— Немного, — улыбнулась Ирина.

— Саня тоже любит поговорить?

— Нет, он больше слушает.

Мы вернулись в автобус и поехали дальше.

Приехав на автобусную станцию, я пошел за Пашей.

— Значит теперь, смотри, — сказал мне Паша, — это агентство, главный в нем англик Кайл, второй по значимости поляк Питер, если у тебя с ним возникнут проблемы, то я ничем помочь не смогу, придется тебе ехать обратно в Лондон.

— А какие с ним могут быть проблемы? — спросил я.

— Элементарные, не понравился рожей например, я попрошу за тебя, но я предупредил. В доме живут наши украинцы, один поляк, они приехали вчера, там по ходу познакомишься. Если тебе кто-то что-то скажет за деньги, что ты должен, сразу подойдешь ко мне, понял?

— Да.

— Я тебя привел, поэтому мне решать, что с тебя брать, никаких посредников между нами быть не может, договорились?

— Да.

Пока мы шли, я рассматривал городок, он был небольшим, вокруг были двух и трех этажные дома в английском стиле, с палисадником около прилегающей к дому территории. Вокруг было чисто и непривычно тихо, только проезжали мимо машины. Этот городок напомнил мне спальный район Лондона утром.

Мы подошли к дому, где стояло два человека, при виде нас они улыбнулись и подошли к нам. Мы поздоровались за руки и вошли в дом.

— Это Алекс, — сказал Паша поляку Питеру, парню лет 20,— новый работник, Иру ты знаешь.

— Работаешь хорошо? — спросил меня Питер.

— Да, — ответил я по-русски.

— Ты не говоришь по-польски?

— Нет.

— А украинский знаешь?

— Нет.

— Ты откуда?

— С Украины.

— И не знаешь украинского?

— Я в восточной части Украины живу, у нас учить украинский было не обязательно.

— Ну ладно, — кивнул поляк, — но мы работаем по 12 часов в день, выдержишь?

— Могу и 16 часов выдержать, — ответил я.

— Слышь, это кто работает по 12 часов? — вмешался Паша, — Ты, что ли? Да ты же целыми днями телевизор смотришь, не знаю, за что тебе Кайл деньги платит.

— Так, а ну тихо мне, ты!

— Не тыкай мне, — Паша обхватил его рукой за шею и не много прижал к себе.

Питер начал сопротивляться, но Паша был сильнее.

— Что? Все? Сдох? — Паша отпустил его, Питер стал в стойку.

— Зато на кулаках я тебя побью, надо перчатки принести.

— Завалю с двух ударов, — улыбнулся Паша и пошел на кухню, Питер, как ни в чем не бывало, последовал за ним, и они тихо начали что-то обсуждать.

Я повернулся ко второму парню, лет 30 и спросил:

— Тебя как зовут?

— Коля.

В зал зашли еще двое, на вид им было лет по 25, не больше. Я сразу познакомился со всеми. Андрей и Володя, студенты, только окончили университет.

По возвращении Питер обратился ко мне:

— Алекс, я тебя поселю на втором этаже, будешь жить с англиком.

— Хорошо, — ответил я.

— Все, завтра в шесть утра быть всем готовыми, за вами заедет машина. Что бы все были…

— Да заткнись ты, — перебил его Володя, — мы уже три раза слышали об этом. Завтра в шесть будем у входа.

Питер стушевался.

— Паша, скажи ему, пусть так со мной не разговаривает.

— Обязательно.

Когда Питер ушел Паша обратился к Володе:

— Не говори при этом придурке, что он дебил, мы все это знаем, но пусть он почувствует себя немного боссом. Ведь это он организовал.

— Точно, что дебил, — улыбнулся Володя, — 20 лет, а строит из себя большого боса. Ладно, постараюсь при нем больше не высказываться.

Когда я поднимался наверх, следуя за Колей, который должен был показать мне мою комнату, то про себя отметил, что атмосфера здесь царила вполне либеральная. По крайней мере, со своим непосредственным начальником Питером, они вели себя довольно развязно и независимо.

Дверь открылась и из комнаты вышли два мужчины, одному было лет 40, второй выглядел постарше.

— У нас новенькие, — сказал тот, что помоложе.

— Да, познакомьтесь, это Алекс.

— Влад, — сказал мужчина, протягивая руку, я пожал.

— Саня, — ответил я.

— Марик, — сказал второй мужчина.

— Он поляк, — пояснил Коля.

Комната, которую мне определили, была довольно просторной.

Я разложил свои вещи, минимум необходимого и остальное оставил в сумке. Пока я был в комнате один, переоделся и, оставив в кармане брюк мелкие деньги, остальные вместе с паспортом положил под матрац.

После этого я взял продукты питания и спустился вниз, на кухню. Места там оказалось довольно много и в холодильниках, их было два, и в шкафах, они висели на протяжении всей стены, только над печкой не было.

На кухне Влад готовил себе еду, я попытался начать его расспрашивать о новом месте. Из всех с кем я познакомился в этом доме, если не считать поляка, Коля и Влад при разговоре со мной использовали русский язык, Володя и Андрей украинский. В принципе для меня проблем не было, украинский я понимал полностью, единственное, в чем я путался, это в месяцах, их я просто не знал. Но в любом случае, общий смысл я ухватывал, а больше было и не нужно.

Что касается польского, на котором говорил Марик, то я вполне понимал процентов 60 того, что он говорил, а он сносно понимал русский, если я не торопился. Поэтому с общением в доме не возникало проблем.

К моему сожалению, по-английски они все говорили очень плохо, на их фоне я был просто профессором. Так уж получалось, что тренироваться мне было не с кем, одно утешало, что у меня мой сосед англичанин. Это был хороший знак, решил я, забывать язык мне не стоит, тем более что я заметил, если долго находишься среди наших. Словарный запас и навыки английского быстро проходят.

— Как давно ты здесь? — спросил я Влада.

— Вчера приехали.

— Еще не работали?

— Нет, завтра первый день.

— Что с собой нужно брать?

— Возьми еду, нас не будет до вечера, прикинь, сколько ты бы съел, работая 12 часов. В любом случае я возьму пару бутербродов, фрукты, может какого-то печенья. Если нет запасов, лучше скупиться в супермаркете, у нас здесь их два, Сафевай и Теско.

— Ух ты, даже Теско есть, он же дешевый.

— Сафевай тоже не сказать что дорогой, я и там, и там скупился, нормально. Ты сколько уже в Англии.

— Три месяца.

— Ничего себе, работал?

— Да, работал, в Лондоне от агентства, на клубничной ферме прожил 2 месяца, а ты?

— Нет, я здесь неделю, приехал к сестре в Лондон, она там живет. Захотел за город, тут Паша оказался, он знакомый моей семьи, так сказать, приехал сюда.

— Виза туристическая?

Влад улыбнулся.

— У меня другое гражданство, я гражданин Швеции.

— Это как?

— У меня паспорт шведский, живу в Копенгагене, почти в центре столицы.

— Так ты как европеец?

— По паспорту европеец.

— Круто, а как так у тебя получилось?

— Долгая история, потом как-нибудь расскажу.

— То есть тебе ни виза не нужна, ни документ на работу, ничего.

— Ага, раз в полгода только нужно выехать отсюда и потом вернуться, ну и это не обязательно.

— Офигеть, — сказал я, — классно тебе с таким паспортом.

— Да, вся Европа без визы, в Америке получаю визу на границе, классный паспорт.

— Вот бы мне такой, а это много стоит?

— Давай потом об этом поговорим.

После разговора с Владом я решил сходить в супермаркет. Поднявшись к себе в комнату, переодевшись и взяв документы с деньгами, я спустился вниз.

Мне повезло, потому что Володя и Андрей тоже собрались в супермаркет, и мы пошли вместе.

— Сколько вы здесь уже? — спросил я, когда мы вышли.

— Неделю, — ответил Володя.

— Еще не работали?

— Нет, завтра первый раз едем.

— А ты сколько? — спросил Андрей.

— Три месяца.

— Деньги уже отбил?

— Нет, несколько переездов и все, что заработал на ферме, потратил.

— А на какой ферме ты работал?

— На клубничной.

— Как там заработки?

— Нормальные, если сравнивать с Лондоном, в неделю чистыми получается фунтов 160, а вообще, все зависит от урожая, у меня бывало и 190 фунтов получалось, а под конец и 120 был рад.

— Ты еще где-то работал, кроме Англии? — спросил Андрей.

— Нет.

— А я работал в Германии.

— Где?

— В сельском хозяйстве, у фермера, только начал зарабатывать, меня иммиграционная служба взяла.

— Депортировали?

— Да, причем все забрали, кроме паспорта, да еще в робе домой прилетел.

— Серьезно?

— Да, у них правила не как у англичан, англичане не забирают у тебя деньги, могут даже сумки позволить забрать, если есть время. Немцы забирают все деньги, которые у тебя есть и отправляют домой в том, в чем ты был. Хорошо нас было несколько человек, у одного нашего сестра в Киеве живет, поэтому позвонили родителям, они переслали денег, и мы смогли приехать домой.

— А ты Володя, работал где-то еще?

— В Словакии, — ответил он и ничего больше не добавил.

Мы подошли к супермаркету и разошлись.

Когда я зашел в свою комнату, то там сидел англичанин, парень лет 20, худощавый, невысокий.

— Привет, — сказал я по-английски.

— Привет, — ответил он, — ты говоришь по-английски?

— Да, тебя как зовут?

— Пол, а тебя?

— Алекс.

— Ты откуда?

— Из Украины.

— А ты где родился?

— В Шеффилде, — он поднялся, — пойду вниз, как хорошо, что хоть ты разговариваешь по-английски, а то кроме Питера со мной никто здесь не говорит.

Когда за ним закрылась дверь, я переоделся и вновь спрятал паспорт и деньги под матрац. Англик англиком, но я его еще не знал, поэтому оставлять деньги и паспорт на всеобщем обозрении, или делать доступными посторонним не следовало. Тем более что у меня и Пола ключей от комнаты не было, в отличие от остальных.

Спустившись вниз, я увидел, что Пол сидит перед телевизором.

— Этот придурок его привел, — сказал мне Володя, он готовил на кухне еду, — мы приехали вчера, когда смотрим, он англика к нам приводит. Говорит, разговорились с ним, он бомж, родителей нет, или умерли, или отказались от него, я так и не понял. Он, мол, голодает, говорит, что работу найти не может, Питер его и забрал. Завтра посмотрим, как он работает, но если его привел придурок, то долго он с нами не протянет.

— Почему?

— Питер дурачок, это видно с первого взгляда, мы уже второй день за англиком наблюдаем, он только смотрит телевизор и ест хлеб, намазанный арахисовым маслом.

— А откуда у него деньги?

— Питер дал, сказал отработает, вчера вечером мы его покормили, так необычно, украинцы кормят англичанина.

— Видно не все у нас бедные, а у них не все богатые.

— Да, да, — засмеялся Володя.

На следующий день в 5–50 я уже стоял внизу, все наши были готовы, Пол держался чуть в сторонке от нас.

Микроавтобус приехал вовремя, за рулем сидел Питер.

Ехали мы минут 40, после чего остановились возле фабрики. Мы вышли и направились за Питером, там во дворе уже собралось человек 50, проходя мимо них, я услышал польскую речь. Сперва мне показалось это глюком, а потом я понял, что вся эта огромная масса поляки.

Мы положили свои вещи в раздевалке и через пару минут нас всех пригласили во внутрь фабрики. Мы надели халаты, прикрывающие нас спереди, и начали сортировать яблоки.

Ящик приходил по раздаточной линии, мы брали его, ставили на стол, я с одной стороны, Пол с другой, остальные наши тоже распределились по парам, как и жили в доме. Наша задача была вытаскивать яблоко, осматривать его, битое и гнилое ложить в пустой ящик, хорошие возвращать обратно. Затем ставили ящики на линию вверх, или вниз, а там их складировали и увозили.

Громко играла музыка, вокруг была чистота и порядок, по сравнению с той работой, которая у меня была до этого, это было действительно сказкой. Английские супервайзеры если что-то просили, то добавляли, пожалуйста, сделай это для меня.

Пол работал, не торопясь, он удивленно смотрел, как я успевал проверить три яблока, в то время как он все вертел одно. Но мне на него равняться не стоило, он был англичанин, поэтому ему бы многое простилось. А я только попал в эту кампанию Пашиных друзей, поэтому мне нужно было работать так, как я привык.

Через 2 часа работы мы пошли на перерыв, он длился 15 минут. Я не стал ничего есть, только попил минеральной воды из бутылки.

Дальше система была аналогичная, следующий перерыв был через 2 часа, но уже 30 минут. Тогда я поел бутерброды. Затем через каждые 2 часа, по 15 минут. Время пролетело довольно быстро. Я не успел оглянуться, а было уже 21–25 когда мы подошли к микроавтобусу Питера.

Я сел на сиденье и расслабился, если Паша не обманул с оплатой, то за этот день я заработал 70 фунтов, мы сегодня отработали 14 часов.

На следующий день мы в тоже время стояли и ждали Питера, я смотрел, что вся наша группа чувствовала себя вполне нормально. Вялым выглядел только Пол, англичанин мялся в стороне, к нам он подходил только попросить сигареты у курящих.

На второй день я уже привык к работе и начал смотреть за организацией труда. Здесь на фабрике она была поставлена на должном уровне. За тремя нашими линиями был закреплен супервайзер, он смотрел, чтобы мы работали без задержек. В частности, когда погрузчики не успевали увезти наши ящики, он сам приносил поддон, и мы складировали ящики там, если грузчик не успевал грузить наши ящики на стеллаж, он помогал ему. Со стороны, казалось, что большую часть времени супервайзер стоит на месте, но это если не видеть его работу. Если мы успевали сделать ящики, а новые пока не привозили, он кидал нас на подмогу соседней линии, тогда мы становились по двое с каждой стороны и тоже не бездействовали.

При этом за супервайзерами и за нами смотрели директора, они тоже проходили мимо линий, говорили что-то супервайзерам, если в этом была необходимость. Появлялись они очень редко, но это не значило, что они ничего не видели, подняв голову наверх, я увидел множество видеокамер направленных в разные стороны. Сидя в своем офисе, они могли видеть, что происходит на фабрике, даже не покидая своего кабинета.

В целом работа мне нравилась, одно только меня угнетало, на фабрике было слишком много нелегалов. По сути, все поляки и наша группа украинцев. Это могло закончиться очень плохо, я понимал, что с нелегалами англичанам проще, наверняка нам платили меньше, чем англичанам, да мы еще работали раза в два лучше. Если сравнивать даже с Полом, который еле шевелился.

С этой мыслью я тихо поделился с Володей, на одном из перерывов, когда мы стояли на улице и дышали свежим воздухом.

— Ты прав, — тихо ответил Володя, — мне это тоже не нравится, слишком уж нас всех много.

На одном из перерывов, я подошел к Володе, рядом с ним стоял Коля, он что-то ему сказал и Володя рассмеялся.

— Чего веселимся? — спросил я.

— Англик подошел к Владу, — ответил Коля, поворачиваясь в мою сторону, — тот немного английский понимает, и взял сигарету закурить, прикуривая, он говорит: Боже, где я нахожусь? Поляки на фабрике, с украинцами живу, мне кажется, что я работаю в Польше, на польской фабрике. Это точно Англия?

Теперь смеяться начал я, шутка была удачная.

После перерыва Коля почему то стал со мной, на столе напротив меня. Мы проработали минут тридцать, пока он спрашивал как мне здесь, не устал? Я отвечал и задавал встречные вопросы. Я вообще не любил разговоров пустых, тем более касающихся меня лично. Но вдруг Коля задал главный вопрос, как я понял, основной:

— Тебе Паша за деньги ничего не говорил?

— Нет, — просто ответил я и не стал продолжать эту тему.

— Ну ладно, тогда потом поговорим, — сказал Коля, и больше мы не проронили ни слова.

Вечером мне вручили ключ от нашей с Полом квартиры.

— Алекс, как тебе работа? — спросил Пол.

— Нормально.

— Нормально?! Это же кошмар, как можно столько работать?! Завтра, я думал, мы будем отдыхать, а мы будем работать!

— Всем нужны деньги Пол, и тебе и нам, поэтому мы и работаем.

— Да, — кивнул Пол, — слушай Алекс, ты покурить не хочешь?

— Нет, я не курю.

— Я курю, можно я здесь?

— Только окно открой.

— Хорошо.

Я поставил будильник и упал на кровать, я настолько устал, что только лег, сразу заснул.

На следующий день все повторилось, я уже освоился и справлялся с работой все быстрее, несколько раз мы становились с поляками, и я заметил, что они тоже работают довольно таки серьезно.

Вечером мы приехали домой рано, в полшестого мы уже были в своих комнатах. Я переоделся и направился в зал, немного посмотреть телевизор, развеяться.

К нам вниз спустился Паша и сказал мне:

— Саня, пойдем, поговорим.

Мы поднялись с ним наверх в его комнату. У Паши была небольшая комнатка по сравнению со всеми, я сел в кресло, он напротив меня, на кровать.

— У меня к тебе предложение Саня, — начал Паша, — мои родственники в Америке зовут меня к себе, обычным путем попасть туда очень сложно. Но у меня здесь есть возможности, и я могу это сделать. Ты вообще слышал за Америку?

— Нет.

— Это рай для нелегалов, там не надо никаких ай ди, никаких документов по трудоустройству, все, что надо, это уметь работать, не лениться, а работать. Сейчас на фабрике мы получаем 5 фунтов в час, это 9 долларов в Америке, там можно за туже работу получать 15 долларов в час. Англия это высокий уровень, а Америка высочайший. Ты бы хотел поехать в Америку?

— Я не знаю, это серьезное предложение и мне нужно подумать, но в любом случае Паша, пока я не отдам долги, мне некуда ехать.

— Там ты их отдашь быстрее, вот в чем вопрос, я тоже хочу вернуть деньги, но здесь это не выходит, а в Америке это получится быстрее, из-за уровня зарплат.

— Я понимаю, Паша, предложение интересное, но я исхожу из того, что сперва надо сбросить с себя кабалу долга, а потом уже поднимать голову, тем более и поездка туда я так понимаю, стоит денег.

— Конечно.

— Вот видишь, поэтому я считаю в любом случае нужно заработать здесь, отдать долги, а потом уже ехать туда.

— Здесь ты эту сумму будешь зарабатывать год, а там за 4 месяца, понимаешь разницу?

— Понимаю, но Паша, зачем тебе я, на такое предложение найдется десятки желающих, возьми их.

— Ты мне нужен по двум причинам, первое, ты говоришь по-английски, второе, я могу на тебя положиться.

Я внимательно посмотрел на Пашу, с первым я еще был согласен, но со вторым он явно темнил, неужели я похож на такого идиота? Он видел меня третий день в жизни и мог положиться? Нет, мне не стоило обольщаться, истинная причина всегда в другом. Если с тобой любезничают, задай себе вопрос, не связано ли это с тем, что у тебя больше денег, или власти, или твоя жена очень красивая? Жены у меня не было, власти тоже, оставались деньги, но, может, я был не прав?

— Сколько это стоит? — спросил я.

— Три тысячи фунтов, — ответил Паша.

— Паша, это колоссальная сумма для меня, тем более, зная все нюансы, связанные с переходом границ, я могу тебе сказать, что и в этом случае нам никто гарантировать 100 процентов не сможет.

— Это понятно, но Саня, там налаженная схема, главное хотя бы одному владеть английским, это будешь ты, тем более за такие деньги у тебя будет иностранный паспорт.

— В смысле?

— Нам сделают иностранный паспорт, по нему мы поедем в Америку, вот почему такая цена. Почему из Англии? Потому что отсюда идет корабль, на нем проще, хотя возможно и через аэропорт. Просто аэропорт всегда считался более усиленным, чем порт, с корабля проще пройти, чем с самолета. Здесь нам дают паспорт, мы покупаем билет и едем в Америку, на границе с нами разговаривает иммиграционный офицер, мы говорим ту легенду, которую нам здесь подготовят и все, мы в Америке. Дальше твой выбор, захочешь, останешься со мной, я помогу с работой, квартирой, нет, ищешь работу сам. Саня, такая возможность не каждому дается, может, это твой единственный шанс попасть в Америку.

— Паша, предложение заманчиво, но я дам тебе такой ответ. На данный момент у меня вот в этих шортах лежит 200 фунтов, это все, что я смог заработать и оставить спустя 3 месяца проживания здесь. Домой я должен тысячу фунтов.

— Саня, ради этого деньги можно и занять.

— Паша, пока я не отдам то, что должен, никто мне, ничего, больше не займет, к тому же я все равно исхожу из того, что сперва нужно отдать деньги, заработать, и только потом ехать в Америку. Даже если ничего не выгорит, ты потеряешь свое, а не оденешь еще одну кабалу себе на шею.

Паша, похоже, был явно разочарован таким раскладом.

— Саня, но ты вообще представляешь, какие перед тобой откроются возможности?

— Нет, Паша, не представляю, я не знаю как там, в Америке, про Англию я тоже читал и думал что здесь все по-другому, а оказалось, в некоторых случаях даже хуже чем у нас. Но, если твое предложение останется в силе месяца через 3–4, то, работая здесь, похоже, эту мечту можно воплотить в жизнь и тогда мы к этому разговору вернемся. Ты не против?

Последнее предложения я сказал, чтобы выиграть время. Паша взял меня на эту фабрику, не попросив ни копейки, может, он надеялся на то, что я соглашусь с его предложением? Что ж, если я действительно был ему нужен, мне стоило поступить хитрее, оттянуть время. Не говорить, что я не хочу ехать, предложение действительно было весьма заманчивым. Но я не хотел торопиться, за месяц работы здесь такими темпами как эти дни, я мог отдать свой долг полностью. Потом, можно было начать зарабатывать деньги на Америку, при этом собрать все возможные сведения об этой стране и решить, надо ли это мне?

Про Америку я еще от белорусов на ферме слышал, они тоже мечтали, вот бы туда попасть, там рай. Хотя их всегда обрывал Юра, говоря:

— Что вы все по сторонам смотрите, вот страна перед вами, зарабатывайте. Наши никогда не могут угомониться, им везде хорошо, где их нет, я с Германии приехал так тоже наслушался, что там рай на земле, только нет этого. Мы все сюда ехали, нам тоже рассказывали, главное пересечь границу, а тут чуть ли не фунты растут на деревьях, только успевай срывать. И что? Срываем?!

Паша некоторое время смотрел на меня.

— Ладно, я не против, давай вернемся к этому разговору позже.

В комнату зашел Коля, сел на кровать.

— Ну что решили? — спросил он.

Значит ты тоже в курсе? — подумал я.

— Саня говорит, что денег у него нет, хочет отдать долг домой.

— Денег нет, — как мне показалось, повторил Коля.

Я поднялся и, направившись к выходу, полез в карман, чтобы вытащить ключ от квартиры. Но я его не нашел, я проверил второй карман, но и там ничего не оказалось.

— Тю, блин, — произнес я, — куда я дел ключ?

Я точно помнил, что последний раз ложил его в карман шорт.

— Ты его ищешь? — спросил Коля.

Я повернулся, в его руках был мой ключ.

— Да, а откуда он у тебя? — спросил я Колю.

Он только усмехнулся и ничего не ответил.

— Спасибо, — сказал я, взяв ключ, и направился к себе в комнату.

После разговора с Пашей у меня в голове был какой-то сумбур, а тут еще ключ Коля дал, я точно видел, что он никуда не наклонялся. Тогда откуда у него был мой ключ?

Когда я вернулся к себе в комнату, то начал задумываться над происходящим. Все это было очень странно, как у Коли оказался мой ключ? Что означали его слова, что у меня нет денег, он не повторял за Пашей, а точно был в этом уверен. Неужели пока мы разговаривали с Пашей, он обыскал мою комнату? Или может он просто повторил эти слова за Пашей? Хорошо, но зачем тогда ему был нужен мой ключ и как он у него оказался? В конце концов, не проще ли было, раз ты его как-то раздобыл, бросить его на кухню, что бы я его нашел там, когда начал поиски.

Не найдя ответы на все эти вопросы, я скупался и лег спать.

Один раз за ночь я проснулся от какого-то шума, я открыл глаза. В комнате горел свет, Пол сидел около двери, спиной ко мне, я немного приподнялся и увидел край полиэтиленовой бутылки, в ней что-то булькало, вокруг был запах конопли.

Я хотел спросить Пола, что он делает, но вместо этого лег на другой бок и погрузился во тьму.

Мы отработали на фабрике 12 часов, когда к нам приехал Питер и спросил: не могли бы мы еще отработать 2 часа, мы согласились. На следующий день, после 12 часов работы мы подошли к микроавтобусу, но там Питера не было.

— Где этот уе… ан! — громко выругался Паша, — Вот уже долбо… б, вечно где-то лазит!

— Паша, не ругайся, — попросила Ирина.

Мы присели около машины, минут через пять к нам подошел Питер.

— Где ты лазишь? — недовольно пробурчал Володя, — Мы что, должны тебя еще ждать?!

— Слушайте, нас просят еще отработать 4 часа. Я знаю, вы устали, но за это они платят 6 фунтов в час.

— Что? — спросил меня Пол по-английски.

— Еще работать 4 часа, по шесть фунтов в час.

— Нет, — покачал головой Пол, — нет.

Но мы согласились.

— Вы что?! — возмутился Пол, — Как можно работать по 16 часов в день?! Я уже еле стою, а еще 4 часа нужно работать, нет! Вы точно сумасшедшие! Все украинцы и поляки сумасшедшие!

Пол стал в стороне и смотрел на нас как на умалишенных.

Мы вернулись на фабрику и доработали еще 4 часа.

В конце недели Паша и Ирина не вышли на работу, Пол куда-то тоже пропал, мы поехали без них. Утром, когда мы стояли на пороге дома, Володя спросил у меня:

— У тебя ничего в комнате не пропадает?

— Нет, вроде, а что?

— Нам кажется, что у нас в доме завелась крыса.

— Кто?

— Твой сосед, — ответил Коля, — я вчера вечером спустился на кухню, а он есть пачку печенья, я бы не обратил на это внимание, но Володя сегодня искал его утром.

— Он съел твое печенье?

— Да.

— У нас начала пропадать по мелочи еда, — вмешался Влад, — но каждый молчал, не будешь же из-за пачки печенья подымать скандал, а тут сопоставили, он особенно сладкое любит.

— Он там не наркоманит у себя? — спросил Коля.

— Нет.

— Смотри с ним осторожнее, хотели поговорить с ним, а он не вышел на работу, сбежал куда-то.

После этого я решил паспорт и деньги брать с собой всегда, даже когда в душ иду, или по дому в шортах хожу.

В пятницу, когда мы приехали на фабрику то сразу почувствовали, что-то было не так. Обычно к нашему приезду здесь уже было с десяток машин, толпа людей, а тут стояло всего несколько микроавтобусов.

Мы начали работать, с удивлением обнаружив, что фабрика на треть пустая. Только через час начали подъезжать поляки, и жизнь закипела в обычном русле. После второго перерыва Коля стал в паре со мной и сказал:

— Вчера два польских микроавтобуса взял хоум офис.

— Когда?

— Это те, что остались после нас, они возвращались с работы, вроде водитель нарушил правила дорожного движения и их остановили. Начали проверять документы, а там все поляки, их задержали, вызвали хоум офис и 25 человек поехали домой.

— Это те, что обычно работали рядом с нами, на линии?

— Да.

— Там еще пару полячек таких ничего было.

Коля улыбнулся.

— Одна светлая, вторая рыженькая?

— Вот, вот, — кивнул я, — у них фигуры такие классные были.

— Хороший вкус, — похвалил Коля, — да, они.

— Но почему два микроавтобуса? — спросил я спустя время, эта информация все крутилась в голове.

— Они начали играть кто быстрее, вот их и остановили, ну, по крайней мере, так полякам рассказали.

— Поэтому они опоздали сегодня?

— Да, говорят, они вообще не хотели ехать, испугались, что их могут тоже хлопнуть, теперь набирают водителей англичан.

Эта новость не сказать, что меня шокировала, не думаю, что хоть кто-то в нашей группе удивился. Мне кажется наши это даже ждали. Все ведь понимали, такого долго быть не может, здесь все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

В пятницу вечером я заснул довольно быстро, под конец недели я уже начал выдыхаться и поэтому при любой возможности старался больше отдыхать, а сна здесь явно не хватало.

Неожиданно я услышал какой-то шум, мне снилось, что кто-то ломился ко мне в дверь, а его не пускали. Наконец я открыл глаза, комната была наполнена запахом конопли, Пол сидел на кровати и как-то сжался, перед ним стоял Питер, у входа Володя и Андрей, за Питером Паша и Коля.

–.. говорил, — услышал я слова Питера по-английски, — что это?

Он указал рукой на пластиковую бутылку с непонятной конструкцией вверху.

Я встал, надел шорты и тихо спросил у Коли:

— Что это?

— Бурбулятор, ты что не знал?

— Нет, что такое бурбулятор?

— Чтобы лучше вставило, накуриваются через него, Саня, ты меня удивляешь, что действительно никогда не видел?

— Нет.

Питер тем временем разрывал англика.

— Я тебе поверил, вошел в твое положение, решил тебе помочь, чтобы смог стать здесь на ноги, заработать деньги, а ты занимаешься воровством еды, куришь гашиш…

Пол сидел как побитая собака и молчал.

— Я расскажу Кайлу, — наконец заключил Питер, — пусть он решает, что с тобой делать. Гашиш весь отдать мне, эту штуку мы тоже забираем, тебе она здесь больше не понадобится, завтра ты идешь на работу?

Пол молча кивнул.

— Тогда сейчас спать, завтра без опозданий, ты меня понял?

— Да.

Пол снял кроссовки и лег на кровать, укрывшись одеялом.

С каждым днем здесь становится все веселее, — подумал я засыпая, когда они все ушли.

В субботу мы отработали часов 10, нам предложили 2 часа дополнительных, мы согласились, тем более что нам сказали, в воскресенье работы не будет.

Вечер прошел без происшествий, после вчерашнего инцидента Пол был тих, ни у кого не просил сигареты, когда мы приехали в дом, то он куда-то ушел, вечером он домой так и не вернулся.

В воскресенье я скупился в супермаркете на всю неделю, набрав воды, печенья в пачках, хлеба.

Вечером мне удалось поговорить с Владом, он выпил немного пива, настроение у него было хорошее, в зале были только мы вдвоем.

— У меня у сестры мужа сильные тяги, — начал Влад, — он знает нужных людей. Я заплатил за приезд сюда 2000 долларов, не мало, но и не много, так ты учти что в эту цену вошел билет до Германии, потом проезд во Францию и еще Шведский паспорт. Поэтому приехал я сюда почти даром, началось все с Германии, туда я приехал по бизнесвизе, позвонил по телефону. Договорились встретиться с человеком, на встрече он спросил, какими языками я владею, я ответил, что в совершенстве знаю немецкий. Он меня сфотографировал и сказал, что с виду я похож больше на шведа, что мол в случае чего скажешь что мать немка, а отец швед, но в любом случае нужно избегать встреч со шведами, те тебя раскусят сразу. Он ушел и мы договорились встретится через пару дней. Он принес шведский паспорт и приказал мне наизусть выучить имя и фамилию, к тому же досконально знать свой адрес, с тех пор я становился шведом. Свой украинский паспорт я послал по почте домой, заказным письмом. Этот мужичек мне сказал, отныне ты гражданин Евросоюза, кроме самой Швеции, никто больше не сможет тебя в чем-то уличить. Паспорт настоящий, адрес тоже.

Влад перевел дыхание.

— Дальше я последовал во Францию, добрался до Кале, там проходил таможенный кордон. Обычно с европейцами проблем нет, но здесь таможенник меня остановил, я Швед, ехал через Францию, он посмотрел на мой паспорт и что-то спросил. Я ответил, что не понимаю, он тогда спросил на другом языке, я опять не понял. Я все повторял, говорите по-немецки, возникла пауза, он начал спрашивать на ломанном немецком, я ему четко отвечать. Он дал мне декларацию, указав на то, что я не поставил внизу свою роспись. Я взял ручку и когда поднес руку к листку, то с радостью заметил, что он в этот момент отвернулся, что бы взять печать. Саня, рука у меня так дрожала, что я ничего не мог сделать, я быстро поставил свою роспись, как в паспорте и спрятал руку. Если бы он наблюдал за мной в этот момент, то мне было бы все. Меня начинало всего трясти. По нашей договоренности, у меня был маршрут, я его запомнил и в каждой точке, куда я приезжал, я должен был звонить, чтобы сообщить, что этот путь пройден. Наконец, я увидел мужа сестры, он стоял с каким-то мужчиной и разговаривал. Он сразу повез меня на свою квартиру, он живет в Лондоне.

— Его квартира?

— Нет, снимает, он тоже здесь работает, как и мы.

— Слушай, а если так получится, что мне понадобится паспорт, ты поможешь его сделать?

Влад не торопился с ответом.

— Если тебе понадобится паспорт, ты позвонишь ко мне, телефон свой я тебе дам, и мы тогда решим. Только Саня ты должен знать ряд нюансов.

— Каких?

— Если ты с ним спалишься, то помочь тебе уже никто не сможет, ты загремишь в тюрьму лет на 5 как минимум.

— Это понятно.

— Второе, нужно соответствовать национальности, желательно знать язык той страны, откуда ты, пусть ломанный, но знать.

— Влад, это понятно, взять твой случай, тебе лучше вообще не работать так, тяжело объяснить твое местонахождение с украинцами и поляками, причем с пониманием их языка.

— Да, муж сестры был против того, чтобы я ехал сюда, он предлагал мне оставаться в Лондоне, там мне безопаснее и объяснить можно многое. А здесь ты прав, я выгляжу немного странно в автобусе с вами.

Когда я вечером лежал в кровати я прокручивал в голове этот разговор. С помощью Влада я мог выйти на таких людей, к которым имеют доступ только спецслужбы, идея с получением европейского паспорта сильно засела в моей голове. Ведь в таком случае передо мной открывались такие возможности, о которых, имея украинский паспорт нельзя было и мечтать. Например, даже по трудоустройству, я мог работать в любом месте Англии, не беспокоясь ни о чем, раз, в пять месяцев, выезжай на пару дней, потом также приезжай, и работай дальше.

Новая рабочая неделя началась без особых происшествий, кроме того, что Пол позвонил Кайлу и попросил расчет, он не хотел больше жить и работать с нами. Питер выдал ему деньги, за вычетом того, что ему занимали, и Пол отправился бомжевать дальше.

Мы немного обсудили эту тему на кухне, про превратности судьбы. Мы должны ехать сюда, тратить колоссальные для нас деньги, чтобы только наша нога ступила на землю Англии, а Пол, молодой парень, у которого все впереди бомжует, игнорируя работу. Хотя, имея такой заработок на фабрике, можно реально в течении года отложить около 12 000 фунтов, за эти деньги он бы купил в кредит дом, обставил его, еще и хватило бы на небольшую малолитражечку, чтобы добираться на работу самому. На следующий год он бы выкупил дом, это тоже реальность, мы смотрели цены домов в округе. Такой дом как у нас, например, стоил 17 000 фунтов, поэтому Полу реально было выкупить свой дом ну пусть не за два, ну уж за три года точно. Да, нужно было бы поработать, сжать живот. Но результат был бы виден уже за три года, из бомжа, у которого вообще не было будущего, он превращался в человека, который мог сам выбирать свой путь. Ведь не факт что он должен был там, на фабрике, только сортировать фрукты, он англичанин, поэтому мог вполне пойти на повышение за это время, значит, и зарплата была бы другой.

— Может он сейчас считает себя свободным, — высказался я, — много еды ему не надо, так, лишь бы перекусить, главное в жизни покурить травы, у него не было семьи, а значит, к чему ему стремиться? Для чего ему это? То, что он видел вокруг себя, то он и модулирует для себя.

— Возможно, — согласился Володя, — просто у нас в стране нет таких возможностей, как у них, поэтому мы и обсуждаем его. Он туповат, дальше завтрашнего дня не мыслит, может если бы он понял, что соберись он, и за три года мог бы здесь иметь все, то он бы попытался что-то изменить, а так…

Во вторник мы отработали нормально, а в среду нам рассказали поляки, что еще один микроавтобус был взят на трассе хоум офисом. Теперь уже самые примитивные не поверили в сказку, про нарушение правил дорожного движения, и полицейских, случайно вызвавших иммиграционных офицеров. Водитель микроавтобуса с поляками теперь был англичанин.

Мы все поняли, даже если первый раз был случайностью, то теперь это была охота. Честно сказать, работать стало тяжелее, не физически, а морально. По ходу нас подстерегало три опасности, во время поездки на фабрику, на самой фабрике, во время обратной дороги домой.

Отработав в пятницу, мы приехали в субботу и вновь узнали за автобус с поляками. Еще один микроавтобус «взорвали», как мы это называли. Людей стало заметно на фабрике меньше, а работы даже больше.

В воскресенье был выходной.

Паша уехал с Ириной в Лондон в субботу, приехал в воскресенье с девушкой, лет 20, звали ее Илона, и парнем лет 25, по имени Игнат. Как я понял, парень был знакомый Паши, а девушка затесалась по ходу. В среду должны были приехать еще два человека, Паша вез сюда людей конкретно, выполняя поручение Питера, а тот Кайла.

Игнат мне показался немного придурковатым, косил под крутого украинца. Для меня, жителя Донецка, крутой украинский колхозник, косивший под бывшего рэкетира, с ростом 160 см, весом килограмм 55 максимум, это было что-то. Я когда еще тренировался боксом, видел на секции парней из бригад, к нам ходило несколько человек, занимались. То были серьезные бойцы, таких с одного удара свалить может разве что спецназовец.

Среди всех кто жил в доме он выделился сразу, начав рассказывать свою историю. В общем, он ехал на Жигули и протаранил крутую машину, попав в аварию. Чтобы как-то замять дело он отдал все что мог, еще и занял, поэтому пришлось уехать в Англию. В Украине в качестве залога осталась жена, с ребенком, Говорил, мол, если деньги не отдам, плохо будет им.

При общении он использовал много мата, иногда проскакивала феня, наверное, он считал, что это подымает его положение здесь. Он постоянно ко всем цеплялся, пытался показать, что по жизни он реальный чел. Но, над ним смеялись, кем бы ты ни был там, здесь ты такой же, как и все. Будь ты действительно крутым, то ни в этом доме, ни в нашей компании, ты бы не оказался.

Илона была из Киева, и как мы поняли, она приехала с Игнатом, познакомившись в автобусе на Лондон.

Мы вышли на работу в понедельник, во вторник вечером к Паше приехала Ирина, и с ней приехал еще один парень, друг Игната, по имени Костя.

Наша компания росла не по дням, а по часам, тогда я начал чувствовать, что это место уже становится слишком опасным.

А в среду Питер опоздал, когда он подъехал, то вышел из микроавтобуса и всех попросил зайти в дом.

— Еще два микроавтобуса взял хоум офис вчера, а потом они поехали на фабрику.

На фабрике еще работала ночная смена, про них рассказывали, что их почасовка чуть ли не 6,50 фунтов в час.

— Хоум офис окружил фабрику, и арестовали всех, кто там работал. Фабрика временно закрыта, пока там разбираются с документами, которые иммиграционные офицеры забрали. Поэтому отдохните, мы с Кайлом поедем туда и на месте решим что делать, может и обойдется.

— Что обойдется, Питер? — посыпались вопросы, — Место прибитое, они уже человек 100 отправили домой.

— Ну, каких сто?! — возразил Питер, — Что вы эти сказки слушаете, ну подумаешь четыре микроавтобуса, это 30 человек. Вот на фабрике смена ночная, вот это да, там человек 40 будет точно.

Питер быстро скрылся за дверью и уехал на своем микроавтобусе.

— Хорошее было место, — сказал Паша, — мне здесь даже нравилось, видно не судьба.

— Да ладно, — улыбнулась Ирина, — может, образуется.

— Может, а сейчас пошли спать, у меня завтра день рождения и я хочу выспаться.

Они начали подниматься наверх, в свою комнату.

Я слушал о том, что говорили Володя, Андрей и Влад. Все были уверены, что это конец, работать на фабрике уже не стоило ни под каким предлогом, даже если Кайл сейчас зайдет и скажет, поехали, я сам вас отвезу, всем надо морозится. Ехать и работать на фабрике теперь мог только самоубийца. Место было паленое, можно было еще неделю отработать, а потом поехать домой. Нас бы здесь все равно хлопнули. Все решили, что только если Кайл найдет для нас другую фабрику, тогда все возможно, в противном случае, надо всем искать работу.

Я поднялся к себе в комнату и лег на кровать.

В принципе, последнее время пару раз Коля намекал на то, что скоро в доме не будет места, поэтому мне придется отсюда уехать. Даже Паша раз это сказал, когда приехал Игнат с Илоной, он бросил фразу, типа, здесь все мои знакомые, кроме одного лишнего. Один лишний, это, конечно же, был я. В конце концов, я не сильно обольщался, даже если бы мне удалось поработать еще с неделю, мне бы хватило. Как говориться спасибо тебе Паша и на этом, поэтому я не сильно расстраивался.

Хорошо выспавшись, я спустился на кухню, Питера еще не было, поэтому кто-то бродил по городку, кто-то смотрел телевизор.

Я поел и тоже прошелся по городу.

Вечером пришел Питер и попросил нас еще подождать, до пятницы, мол, все решится.

На следующий день у Паши был день рождения, он пригласил всех, кроме меня в кафе, недалеко от нашего дома. Про кафе я узнал от Володи, он спросил, пойду ли, на что я ответил, что меня никто не приглашал. Он тогда сконфузился, поняв, что спросил лишнее и ушел.

На кухне Марик готовил себе еду, но по его виду я подумал, что он потерял кого-то из своих близких. Когда он ушел, я спросил у Влада, в чем причина, почему Марик какой-то не такой?

— Когда он узнал что Паше 40 лет, то расстроился, он считал что Паша моложе.

— А какая разница? — не понял я.

— Ты сколько дашь Марику?

— Ну, полтинник, 55 максимум.

— Да, я тоже, только Марику 40 будет через полгода.

— Серьезно?

— Что ты хочешь? Он уже лет 10 лет на заработках. А заработки даром не проходят, здоровье гробится конкретно, вот тебе пример, посмотри на Пашу и Марика, поставь их рядом. Отец и сын, иначе не скажешь.

— Это да.

— Вот Марик и расстроен, видно прикинул все это, неприятно, а сделать ничего нельзя, это жизнь.

В обед пришел Питер и принес окончательное решение:

— Работы для вас нет, фабрика закрыта до разбирательства, у начальства большие проблемы. Кайл произведет с вами полный расчет, поскольку деньги за дом заплачены до конца недели, то вы можете оставаться здесь до воскресенья, но в понедельник утром, чтобы ни одного человека здесь не было. Вопросы?

— Нет вопросов, — за всех ответил Коля.

Теперь я точно знал, что это все, нужно искать работу.

В первую очередь я направился в магазин и купил ящик пива, состоящий из 24 жестяных банок. Я занес его в дом так, что никто даже не заметил, я поднялся наверх, и, остановившись перед дверью Паши, постучал.

Хотя он и не приглашал меня в кафе, и последнее время вел себя не так, как в начале, но я не обижался. Я для него был человек с улицы, и если первоначально он еще мог надеяться воспользоваться мной для поездки в Америку, то я отклонил его заведомо нереальное для меня предложение. Соответственно маски был сброшены, я перестал быть для него интересным. Ничего нового он мне не открыл, это нормальные, как мы их называем, человеческие отношения, смысл их в том, что если с тебя нельзя ничего поиметь, то на хрена ты нужен.

— Открыто! — послышалось за дверью.

Я толкнул, но дверь была закрыта, я постучал еще раз.

Щелкнул замок, и открылась дверь, на пороге стоял Паша.

— Можно? — спросил я.

— Проходи.

Я протянул пак пива Паше.

— Хочу поздравить с днем рождения, — сказал я, — и сказать спасибо, что привез сюда.

Паша поставил на пол пиво и как-то замялся, он явно такого не ожидал.

— Спасибо, — ответил он, — но ты видишь, как получилось.

— Нормально, это не твоя вина. Мы немного заработали и на том спасибо. Все, еще раз спасибо Паша, с Днем Рождения.

Вечером приехал Кайл и привез деньги, с нашей оплатой сразу возник цирк. Питер не правильно посчитал почасовку и каждый из нас получил меньше того, что должен был. Все начали спорить, ругаться, тогда Питер достал свои записи и начал их сверять с нами.

Я сравнил со своими данными и увидел, что мне не выплатили 60 фунтов. Я вернулся на улицу, и не вмешивался, пока шла разборка. Под конец, Кайл уже даже не сверял списки, подходил человек, называл свою сумму, и англичанин молча выдавал. Глядя на все это, мне хотелось спросить, господа, какие же у вас сверх прибыли, что вы можете так просто сорить деньгами?

Кайл уже собрался уезжать, когда он заметил меня. Он позвал Питера, чтобы тот перевел, но я обратился к нему по-английски.

— Мне неправильно посчитали зарплату.

— Сколько не хватает? — спросил Кайл и почему-то напрягся.

Может, он решил, что если я говорю по-английски, то в отличие от остальных, кто пользовался переводом с помощью Питера, сейчас как скажу сумму, что ему дурно станет.

— 60 фунтов, — ответил я, можно было назвать больше, он бы дал, я был уверен, но зачем? Итак, спасибо Кайлу, что устроил нам такую почасовку.

Некоторые наши его нагрели, кто-то попросил 20 фунтов лишних, кто-то больше, Игнат носился по дому со словами, что он кинул Кайла на 50 фунтов, хотя отработал всего 2 дня. Многие только потом приходят к пониманию истины, кидая других, ты в итоге кидаешь себя.

Кайл аж расплылся в улыбке и дал мне 60 фунтов.

— Ты Алекс? — спросил он.

— Да, — ответил я.

— Теперь все в порядке?

— Да, спасибо за работу, — сказал я.

Кайл был этим явно тронут, он повернулся к своему другу и тот переспросил:

— Спасибо за работу?

— Наверное, он имел в виду деньги, — ответил ему Кайл.

После раздачи заработанных денег наши начали пить пиво, потом направились в кафе. Влад, Марик и Володя не пошли. Я отправился на прогулку по ночному городу, завтра я собирался звонить Стасу и решать вопрос с трудоустройством.

— Алло? — послышалось в трубке.

— Здравствуй Стас, меня зовут Саня.

— Привет.

— Ты трудоустраивал меня на клубничную ферму три месяца назад, я тогда ехал с белорусом помнишь?

— Да.

— Стас, там работа уже подошла к концу, есть у тебя еще что-нибудь?

— Ты в Лондон не хочешь?

— Стройка?

— Да.

— Не хотелось бы, а еще что-то?

— Есть хорошее место там и фермы, и поля, и фабрики, все в одном месте. Поедешь?

— Конечно.

— Ты платил тогда сколько?

— 160.

— Теперь 140.

— Слушай, а если со мной еще пару человек увяжется ты не против?

— Люди нормальные?

— Мне зачем дебилов с собой брать?

— Нет проблем, сумму умножишь на количество людей.

— Ясно.

— Теперь смотри, когда приедешь в Бристоль, набери меня, я перезвоню, и Дэн тебя встретит. Когда ты там будешь?

— Завтра я выезжаю, как только буду на месте, тебе звоню.

— Договорились, все Саня, будешь на месте, звони.

Направившись на автовокзал я просмотрел расписание, потом на ж/д вокзал. Оптимальным, хоть это и выходило чуть дороже, было поехать на поезде.

Домой я вернулся заметно повеселевшим, в отличие от многих в этом доме, у меня уже была работа.

Я предложил поехать со мной Володе и Марику, Володя от моего предложения отказался, он сказал, что с Андреем уезжает в Лондон, оставался только Марик, он еще думал. Марик меня расспросил, сколько все это стоит, какая работа, где жить? Я ответил только то, что знал, а кроме оплаты за трудоустройство, я не знал ничего.

Паша, Ирина, Игнат и Костя уехали на автобусе еще утром. Влад, Володя и Андрей собирались уезжать завтра. Марик сказал, что скажет мне завтра утром, едет он, или нет, в доме еще оставалась Илона.

Вечером я спустился вниз и увидел, что Илона смотрит телевизор, Влад и Володя готовили еду на кухне, Андрей сидел у телевизора.

Я остановился и спросил у Илоны:

— Что показывают?

— Не поймешь.

— Я гулять иду, не хочешь со мной?

Краем глаза я заметил, что Влад и Володя мне по коридору, ведущему в кухню, показывали рукой, мол, класс, молодец и улыбались.

Илона, не видя этого, посмотрела на меня и встала.

— Пойдем.

Андрей бросил на меня недоброжелательный взгляд.

Мы вышли из дома и направились в центр.

— Что-то тебя все бросили, — сказал я.

— Мне предлагали с ними поехать, но я еще ничего не решила.

— Ты сама откуда?

— Из Украины, Киев, а ты?

— Из Донецка, виза студенческая?

— Да.

— У меня тоже, в школе училась?

— Нет, не стала, сразу с Игнатом поехала сюда, мы неделю в Лондоне пожили, а потом нас забрал Паша.

— Как тебе Англия?

— Классно, нравится, и Лондон понравился и здесь нравится, даже уезжать не хочется, такой маленький и красивый городок. Зарплата была хорошая, дом, люди наши все нормальные, жаль, что так все вышло. Теперь надо заново искать работу, жилье, маме звонила, она мне говорит, учись в школе, деньги я буду ложить на карточку, тебе хватит, но я еще не знаю.

— А ты зачем в Англию приехала?

Илона помолчала.

— Мама вышла замуж, у меня с отчимом не сложилась, скажем так, последнее время казалось, что если не уеду куда-то, с ума сойду.

— Почему именно Англию выбрала?

— С детства мечтала здесь побывать, а тут представилась возможность, отчим крутой, денег у него много, мне показалось даже, что всем так проще было. Я уехала, они свободны, никто им на нервы не действует, я сама, делаю что хочу, решаю сама как мне жить дальше. А деньги да, он мне вышлет, это для него не проблема.

— Так возвращайся в Лондон, найди квартиру, тебе и Игнат с компанией не нужен, учись в школе, когда будешь знать язык, сдашь экзамены, а там видно будет. Деньги если есть, можно и в университет поступить. Здесь у тебя совсем другие горизонты могут открыться, если ты имеешь деньги.

— Тоже не все так просто, — грустно сказала Илона, — он моей маме постоянно повторял, что я ничто, ничего из себя не представляю, ленивая и тупая, лицом вышла, а мозгов нет. Брать его деньги, это значит, признать все то, что он говорил про меня. Я хочу им доказать что они не правы, что я могу заработать сама и без их грязных денег.

— Слишком условия не равны, здесь ты вряд ли что сможешь доказать кому-то. Прожить в Англии можно, даже отложить что-то, а вот отучится, получить образование, без вливаний со стороны не получится.

— Зачем мне их диплом? У меня есть вышка, киевская, с работой у меня тоже проблем не будет, мама все устроила бы и без отчима. Я хочу просто пожить здесь, посмотреть, что у меня из этого получится, прожить самой, без их денег.

Мы помолчали сидя на лавочке, в лицо дул приятный свежий ветерок, на небе светила полная Луна. Вокруг было пустынно, и кроме нас никого здесь не было.

— А ты, что будешь делать? — спросила она меня.

— Поеду дальше, мне еще долг отдать нужно, заработать, потом видно будет.

— А сколько ты уже отдал?

— Ничего, за 3 месяца не смог собрать ничего.

— Ты, наверное, мало работал?

— Нет, несколько раз переезжал, что зарабатывал, тратил во время новых переездов. Я сюда, как только приехал, разговаривал с нашими, мы работали вместе три дня, Саня прожил здесь 3 года, у нас разговор зашел за учебу, что 4000 стоит университет в год. Я тогда сказал ему, что это немного, можно заработать за год. Он мне и ответил, что это кажется не много, а ты попробуй здесь столько заработать, да еще суметь отложить. Чем больше я здесь нахожусь, тем чаще это вспоминаю. Тут, кажется, ну вот сейчас уже все идет нормально, работа, жилье, но только все начинает стабилизироваться как что-то обязательно случается. Поэтому то, что с нами здесь случилось, меня не удивило, даже хорошо, что именно так все закончилось, могло иначе.

— Да, те поляки уже все домой поехали, я бы этого точно не хотела.

— Здесь никто бы этого не хотел.

— Хорошо здесь, — сказала Илона, — так тихо и спокойно, давно мне не было так хорошо. С тобой приятно общаться Саша, легко, не чувствуешь напряжения. Слушаешь, когда говорю, интересуешься, непривычно как-то, обычно парни только о себе и рассказывают.

— Мне особо нечего рассказывать, нового от этого я не узнаю, поэтому и слушаю других. Помнишь, как в китайской притче, когда к мастеру пришел ученый, чтобы поспорить. Мастер начал наливать в воду чай, льет, льет, чай уже через край переливается, тут ученый закричал: что вы делаете?! Чашка уже переполнена, зачем вы льете?! Тогда мастер ему и отвечает, вы пришли на беседу полным мнений, если вы хотите что-то услышать вы должны быть пустым, иначе в вас не войдет ничего нового.

Илона улыбнулась.

— Да, я читала, только все любят больше говорить, — она съежилась.

— Замерзла?

— Немного.

Я скинул с себя кофту на молнии и накинул на нее.

— Спасибо, — сказала она.

Мы еще немного прошлись и зашли в дом, все наши спали. Я включил телевизор и сделал тише звук, она села на диван с краю, я присел на кресло.

— Может мне завтра с тобой поехать? — неожиданно спросила Илона.

— Пожалуйста, там ты сможешь заработать, я уверен.

— А жить, как мы будем?

Вопрос был провокационным, но понятным нам обоим.

— Вдвоем уедем, значит, держаться будем вместе, если же ты захочешь жить отдельно, то нет проблем. Но Илона, я скажу тебе честно, я еду туда зарабатывать, это для меня на первом плане.

— Я понимаю.

Некоторое время мы помолчали.

— Все-таки, какие мы одинокие, — произнесла она после небольшой паузы, — вот мы встретились с тобой совершенно случайно, даже этот вечер мог и не случиться, я бы поехала в Лондон, ты бы не позвал меня пройтись. Завтра, ты уедешь, мы никогда больше не увидимся, и каждый опять будет идти своей дорогой.

— Мы всегда одиноки, даже если мы с кем-то, твоя боль только твоей и будет, если человек и говорит, что он сочувствует, но он не может прочувствовать то, что испытываешь ты.

— Полностью согласна.

Я посмотрел на будильник, стоявший возле телевизора, было 2 часа ночи, через 4 часа мне нужно было уже вставать.

— Ты уже спать хочешь? — спросила Илона, заметив мой взгляд.

— Немного.

— Я тоже.

Мы встали, Илона последовала в свою комнату, прямо через кухню, она открыла дверь, включила свет и зашла к себе.

— Ах, Саша, твоя кофта, возьми, спасибо.

— Пожалуйста.

— Я подумаю, может мне стоит поехать с тобой?

— Подумай, до утра еще время есть.

Илона посмотрела на свою кровать, потом перевела взгляд на меня.

— Спокойной ночи, — сказал я, отходя назад.

— Во сколько ты завтра уезжаешь?

— В семь с ж/д вокзала.

— Спокойной ночи.

Вернувшись к себе, я лег в постель, в памяти возник вечер проведенный вместе с Илоной. Заснул я с приятным чувством умиротворения.

Проснувшись на следующий день, я принял душ и, сложив сумку, спустился на кухню.

Там меня уже ждал Марик.

— Ну что Алекс, — тихо сказал он, чтобы не разбудить Илону, дверь в ее комнату была закрыта, — поедем?

Я улыбнулся, вдвоем ехать все-таки проще, тем более Марик мне нравился, серьезный, простой мужик. Хоть и поляк, но чувства превосходства по отношению к нам, украинцам, он не высказывал.

— Поедем, — ответил я.

— Получается только мы с тобой?

— Да.

— Через сколько выходим?

— В семь.

Марик посмотрел на часы на руке.

— Через 15 минут.

Мы перекусили на кухне, поднялись наверх.

Я взял свою сумку, присел на дорожку, потом спустился вниз. Марик уже ждал меня там.

— С богом, — сказал Марик, и мы вышли из дома.

Когда мы приехали в Бристоль, я позвонил Стасу, тот сказал, чтобы мы выехали в Сомерсет, а оттуда бы я его снова набрал.

— Стас, это Саня.

— Да, Саня, ты сейчас, где именно?

— На ж/д вокзале, возле телефонной будки.

— Перезвони мне минут через 5, идет?

— Да.

Я положил трубку.

— Что там есть? — спросил Марик.

— Сейчас, он созвонится с Дэном, и я ему перезвоню.

— Алло Стас, это Саня.

— Да, Саня, Дэн приедет через 15 минут, жди, по деньгам все как и договаривались, с тобой сколько человек?

— Всего нас двое.

— Все давай.

— Давай.

15 минут вылились в пол часа, Марик начал заметно нервничать, мол, стоим здесь как бараны и ждем непонятно чего, а вдруг никто за нами не приедет, что тогда будем делать?

Микроавтобус остановился возле остановки, и водитель махнул нам рукой.

— Пошли, — сказал я и, открыв боковую дверь, бросил туда свою сумку, давая залезть Марику. Закрыв за ним дверь, я сел на место рядом с водителем.

— Привет, — поздоровался я по-английски.

Передо мной сидел невысокий мужчина лет 35.

Он повернулся ко мне в темных очках, и на мое приветствие только кивнул, произнеся сквозь зубы:

— Я Дэн.

— Я Алекс, — ответил я.

Он немного наклонил голову, смотря на меня с интересом, я не понял, что его так удивило.

— За деньги Стас сказал?

— Да, сто сорок фунтов с меня и Марика.

— Я имею дело с тобой, — неожиданно сказал Дэн, — он дает деньги тебе, а ты все мне.

— Хорошо, — я повернулся и позвал Марика по-русски, сказав, что надо дать деньги.

Марик дал 140, я добавил и вручил Дэну 280 фунтов.

— Об этом никто не должен знать, — сказал Дэн, — если что, деньги вы платили Стасу, но не мне.

— Хорошо, — сказал я.

— Ты откуда?

— Из Украины, Марик с Польшы.

— Ты понимаешь по-польски?

— Немного, я говорю по-русски, Марик по-польски, друг друга понимаем, а ты откуда?

Дэн тронулся с места и ответил:

— Из южной Африки, знаешь?

— Конечно, алмазы, Дэ бирс, Канберра столица.

— Ты хорошо говоришь по-английски, Алекс.

— Еще не очень.

Больше мы не проронили ни слова, видно мой стиль общения для Дэна был в диковинку, при каждом моем вопросе, он как-то удивленно смотрел на меня. Похоже, здесь он привык сам задавать вопросы, и не любил, когда их задавали ему.

Мы заехали в небольшой дворик трехэтажного дома, массивных размеров. Мы вытащили сумки и направились к входу, когда оттуда выбежал парень лет 30 в шортах, с голым торсом и сказал мне по-русски, улыбаясь:

— Привет!

— Привет, — ответил я, — ты откуда?

— Нет, нет, — заговорил он по-английски, — извини, я не русский, меня зовут Питер, я из южной Африки.

— Чурбан ты африканский, — услышал я за его спиной, — обезьяна, только белая.

— Что? — повернулся к нему Питер, спрашивая по-английски, — Что ты сказал?

— Ничего, — ответил парень, протягивая мне руку, — привет, литовец, зовут Андреас.

— Я Алекс, из Украины, это Марик, поляк.

— Проходите, нам тут с Дэном поговорить нужно.

Мы подождали на пороге пока Андреас, Питер и Дэн уладят возникшую проблему. Говорили они довольно громко, поэтому я уловил общий смысл. Вчера вечером Андреас нажрался и, выйдя вечером на улицу начал орать, что англичане придурки. Потом, когда он вернулся, Питер попытался его вразумить, но Андреас чуть не вломил ему. Питер был под 190 см, весом килограмм 90, Андреас по росту такой же, но по мускулатуре качек, крепко сбитый с довольно мощной грудной клеткой.

Слушая все это, я сам у себя спрашивал, и куда я попал? Вот уж точно, из огня, да в полымя. Еще и Марика с собой прихватил.

Андреас слушал, что рассказывал Питер, понурив голову и, извинившись, сказал Дэну, что этого больше не повторится.

— Еще раз что-то подобное, поедешь домой, — просто сказал Дэн, — англичане вызовут полицию, тебя заберут в участок, а оттуда ты прямиком отправишься в Литву. Ты все понял?

— Да.

— Иди. Питер, вот этих двоих поселишь в своей комнате. Куда они поедут завтра, я скажу вечером.

Питер повел нас с Мариком на второй этаж, там была открыта дверь в просторную комнату, мы зашли.

Таких бытовых условий у меня еще не было, здесь было пусто, на полу лежало три матраца и все, ни шкафа, ни кресла, ни тумбочки, вообще ничего. В общем коридоре, был душ с туалетом, рядом с нами кухня.

— Комната стоит 25 фунтов, — сказал Питер.

Аналогичные деньги мы с Мариком платили в Сантонинон-си за куда более лучшие жилищные условия. Я сел на матрац, расположенный рядом с дверью.

— С вами пока живу я, — сказал Питер.

Немного позже я вышел на кухню, там был Андреас, я начал расспрашивать его.

— Что здесь с работой?

— Жопа здесь полная, а не работа. Нам обещали работу на капусте, а сами на фабрике работаем, там 6–7 часов в день, бабская работа, платят 3 фунта в час, короче 3 дня работаем на квартиру и еду, а 3 дня на себя. Я заплатил за трудоустройство сюда 350 фунтов, работаю уже 2 месяца, так только отбил их. Бывает, в неделю выходим три-четыре дня и потом отдыхаем.

— Сколько нас здесь?

— В этом доме, или всего в агентстве?

— И в агентстве и в доме.

— В агентстве толпа, человек, наверное, 100, из них человек 20 африканцев, это привилегированный класс. Супервайзер Дэн, африканец, наш главный босс, чье агентство, тоже африканец, зовут Мартин. Остальные наши, белорусы, литовцы, латыши, русские, украинцев не так и много, поляков тоже единицы. Жилье здесь тоже жопа, за что платим неизвестно, 25 фунтов, а условий нет. У вас вообще комната супер, одни матрацы, у нас хоть кровати, шкафы и тумбочки.

— Весело здесь у вас, — сказал я.

— Весело, даже очень, работы не хватает, а они еще везут людей. Раньше на фабрике нас было 7 человек, работали по 8 часов, потом привезли 15, теперь и 6 часов не всегда получается. В итоге, чем больше людей приезжает, тем меньше работы остается у нас.

— Зачем тогда везут?

— Ты у Дэна спроси, или его любимчика Питера, ты смотри со своим соседом, осторожнее, он здесь на всех сексотит. Чуть что случается и об этом знает Питер, так на следующий день все известно Дэну.

На кухню зашел Питер и поставил кастрюлю на печку.

— Алекс, все в порядке? — спросил Питер, улыбаясь во весь рот.

— Да, — ответил я.

— Что он тебе рассказал? — спросил меня Марик, когда я вернулся в комнату.

— Марик, давай отработаем пару дней, потом посмотрим.

— Ладно, — согласился Марик.

Мы сходили с ним в ближайший супермаркет и купили еды на несколько дней. Потом я немного прошелся по городу, он понравился мне еще больше чем Сантонинон-си.

Вечером Питер сказал:

— Алекс, завтра в 6–00 будьте готовыми, возьмите с собой еду, работать вы будете до вечера.

— Что за работа Питер?

— На поле, капуста, хорошая работа, только тяжелая.

Я сообщил об этом Марику.

— Хорошо, — только и кивнул он.

На следующий день мы вышли из дома и стали ждать, через минут 15 приехал грузовой микроавтобус, я увидел Дэна.

Он вышел из машины, кивнув на наше приветствие, и открыл боковую дверь, внутри горел свет, и мы увидели парня лет 30, он был невысокого роста, смуглый.

— Привет, — сказал он по-английски, улыбнувшись.

— Привет, — ответил я.

Мы с Мариком залезли во внутрь и сели на кучу какой-то одежды.

— Когда поедем, света не будет, сидите тихо, — сказал Дэн, закрывая дверь.

Ехали мы в кромешной тьме, наконец, машина остановилась и открылась дверь.

— Выходите, — сказал Дэн.

Мы оказались на какой-то ферме.

— Ждите, — произнес Дэн, — вам расскажут, что делать дальше.

Он сел в микроавтобус и уехал.

— Давайте знакомится, — сказал смуглый парень, — меня зовут Жозе, я из Португалии, живу в Лиссабоне, это наша столица.

— Я Алекс, из Украины.

— Марик, Польша.

— Давайте пойдем туда? — предложил Жозе, показывая на вагончик стоящий перед нами.

Мы направились к вагончику, Жозе зашел первым, отыскал рукой включатель и нажал на него. Внутри зажегся свет, мы зашли и сели на лавочку.

— Вы тоже новенькие? — спросил Жозе.

— Да, — ответил я.

— Мне Дэн говорил, я тоже только вчера приехал, а уже сегодня на работу, вы как устроились?

— У меня знакомый дал адрес, вот мы и приехали, — соврал я, — а ты?

— Прочитал объявление в газете, позвонил, сказали, работа есть, я уточнил по телефону все условия и приехал. Вы вдвоем в квартире живете?

— Нет, с нами еще Питер, африканец, а ты?

— Меня поселили в отеле, но Дэн сказал, что это временно, через пару дней он должен переселить меня в другое место. Как у вас квартира?

— Супер, нет ничего, ни кроватей, ни мебели, только матрацы.

— Я думал это у меня только так, но здесь, похоже, это норма. Что ж, я посмотрю, куда меня переселит Дэн, но жить в плохих условиях я не собираюсь. Если мы хорошо работаем, то должны жить в нормальных человеческих условиях. Тем более что мы платим за жилье немалые деньги. Если вы селите нас в казарму, то тогда и берите соответственную плату, к примеру, 5 фунтов за неделю. Тогда и возмущаться нечего, но раз уж 25 фунтов за неделю, то квартира должна быть со всеми удобствами.

— Согласен, — ответил я, португалец говорил правильные вещи, имей я европейский паспорт, я бы тоже умничал, он даже не представлял бы как.

Дверь открылась, и к нам зашел мужчина лет 40, он поздоровался. Мы ответили на его приветствие и последовали за ним.

В большом ангаре мы выбрали униформу, включающую в себя костюм, которым пользуются моряки рыболовецких судов, резиновые сапоги. На выходе нам выдали три пары резиновых перчаток.

После чего мы сели в старенький джип «ланд ровер» и поехали на поле. Всю дорогу все молчали, когда мы оказались на месте, фермер вышел вместе с нами и вручил каждому деревянную палку. В начале она была заужена, затем увеличивалась в размере на конце. Длиной она была сантиметров 50, весом грамм 600–700.

Мы последовали за фермером, врезаясь в ряды капусты.

— Ваша задача, — начал фермер, — разбивать верхушку, вот так, не сильно, чтобы не ломать сам стебель, но и не слабо, когда остается целым бутон.

Он пошел вперед, а мы за ним.

Первоначально я бил сильно, действительно ломая весь верх, но вскоре я приловчился и удар стал тот, что нужно.

Фермер проработал с нами минут 40, потом стал проверять наши ряды. Убедившись, что мы делаем работу правильно, он подождал, пока мы все выйдем с другой стороны поля, и обратился к Жозе:

— Работайте, вечером я вас заберу и проверю поле, вы не должны ничего пропускать, от этого зависит качество вашей работы, а также не бейте сильно. Понятно?

— Да.

— Если кто-то приедет и спросит вас, что вы здесь делаете, ответите, что вы работаете на, — он назвал фамилию, — меня зовут Кларк, — вопросы?

— Нет вопросов.

— Тогда вперед, у вас много работы.

Кларк уехал на своем джипе, а мы продолжили работу.

По мне, так я бы не сказал что работа уж больно тяжелая, идешь себе и бьешь верхушку капусты. Чтобы рука не сильно уставала, я чередовал, то правую, то левую, причем делал это до того момента, когда чувствовал усталость. Я помнил, одну из книг Дейла Карнеги там об этом было написано, что если человек до того как чувствует усталость, отдыхает, то организм может работать больше, чем тот который работает до усталости, а потом отдыхает.

Минус этой работы проявлялся сразу, поскольку роса собиралась массово на листьях капусты, то уже через час мы были полностью мокрые, не помогали даже костюмы. К тому же, поутру было очень прохладно, поэтому первые часы руки леденели, периодически мы стягивали перчатки и грели ртом ладони.

А так, в целом, работа была отличная, для физической подготовки в самый раз. Тем более, я заметил, что Жозе вполне не прочь поговорить. Он начал рассказывать о Португалии, причем его язык был мне полностью понятен, поэтому основную часть текста я улавливал.

Из его слов выходило, что Португалия была чудесной страной в Европе, относительно дешевой и в тоже время отвечающей всем стандартам Евросоюза. Так он приводил пример отелей, которые у них были аналогичного качества как во Франции, но дешевле раза в два.

За весь период мы трижды отдыхали минут по 15, а потом продолжали работать. День пролетел быстро и мы не успели оглянуться, как за нами приехал Кларк. Он вышел из машины, и пока мы завершали свой ряд, проверил работу которую мы сделали в течении дня.

— Получается? — спросил его Жозэ.

— Да, — кивнул Кларк.

— Сколько вы нам платите за эту работу?

Кларк как-то замялся, он, похоже, не ожидал такого вопроса от Жозе.

— Мы платим агентству, а уже оно разбирается с вами, вопрос об оплате вы должны решать со своим агентством, а не с нами.

Мы сели в джип и поехали обратно, когда мы переоделись, нас уже ждал Дэн. В этот раз микроавтобус был другим, предназначенным для перевозки людей. Жозе сел на сиденье рядом с Дэном, мы с Мариком сели назад.

— Сколько мы получаем за эту работу? — спросил Жозе.

— Я еще не решил, — ответил Дэн.

— В смысле?

— Отработайте пару дней, решите между собой как вам лучше, получать от выработки, или работать на почасовке.

— Получается это наш выбор?

— Да.

— Хорошо, если почасовка, сколько вы будете платить?

— Вопрос изначально неправильный, отработайте пару дней, я поговорю с фермером, может ему не понравится, как вы работаете, тогда и решим.

Когда мы зашли к себе в квартиру и, переодевшись, вышли на кухню, к нам подошел Андреас.

— Как первый день?

— Нормально.

— Где работаете?

— На капусте.

— Да, сегодня вы нормально отработали, наши уже все вернулись, хотя позже вас уехали и что, сколько платят?

— Еще не знаем.

— Ну, вы пацаны интересные, здесь же ничего не делается, если не знаешь цены. Надо об этом спрашивать в первую очередь.

— Я понимаю, но пока мы так.

Вечером, когда Марик был сам, Андреас подошел к нему и спросил, сколько мы зарабатываем? Марик ответил ему, что и я, мол, пока это еще не решено, может мы там не на долго. Похоже, этот ответ удовлетворил литовца, и он на время успокоился.

Марик рассказал мне об этом и добавил:

— Он, похоже, начинает завидовать, они работают по 6 часов в день, а мы с тобой сегодня 10 часов на поле были.

Когда мы поели, и я через некоторое время направился в душ, я спросил у Марика негромко:

— Ты здесь будешь, в комнате?

— Да, — кивнул Марик.

— Я пойду в душ, под матрацем мой паспорт и деньги, посмотришь?

Марик удивленно на меня посмотрел и кивнул.

С точки зрения логики, с моей стороны так поступать было глупо, я Марика, по сути, не знал. Доверять ему самое ценное, что у нас здесь было, паспорт и деньги было тупо.

Но я отработал с Мариком некоторое время и считал его порядочным человеком. Тем более, все равно, в чем-то мы здесь были порознь, а в чем-то, как на подводной лодке. Хоть кому-то здесь нужно было доверять.

На следующий день Дэн отвез нас на ферму и мы, переодевшись, сразу, без задержки, поехали на то поле, которое вчера не доделали.

Мы стали, каждый занимая по два ряда, и пошли вперед. Первые несколько часов мы молчали, согревая руки и в целом тело. Двигались мы довольно быстро, чтобы не замерзать.

Потом, когда вышло солнышко, и мы сделали привал, Жозе продолжил рассказ о Португалии. Оказалось, что многие Бельгийцы и Немцы, покупали жилье в Португалии, на побережье и жили там. В основном это делали пенсионеры, пенсия в Евросоюзе не всем позволяла жить так, как им хотелось бы. Поэтому они продавали свои дома и на вырученные деньги покупали Португальские курортные виллы. Поскольку пенсия шла на банкомат, через карточку, то они свободно получали наличные в том городе, где жили, и им их хватало. У них можно было на 500 евро жить месяц вполне безбедно, даже богато. Где в той же Германии на 500 евро месяц можно было только свести концы с концами.

Я спросил его как Португалия в плане преступности? На что Жозэ ответил, что преступность есть везде, но у них она намного меньше, чем в той же Италии, или Испании. Тем более за этим следят на курортах, — добавил он, — это же марка страны, если ты не можешь покончить с преступностью на курортах, то кто к тебе поедет в таком случае?

— А у вас в Украине, есть курорты?

— Есть, на Черном море Крым, на Азовское море, есть в Закарпатье, там леса, горы.

— Ух ты, у вас есть все для развития туризма, много людей к вам приезжает?

— Мне трудно сказать, статистики такой у меня нет. Но я не думаю, что моя страна заинтересована в туризме.

— То есть как? Это же деньги, огромные деньги.

— У нас это не развито, когда развалился Союз, некоторым людям досталась огромная курортная недвижимость. Но она не соответствует тем требованиям, которые скажем, приняты в Евросоюзе. А поскольку эти люди не привыкли вкладывать деньги, а только брать, то и получается, что деньги берутся за отдых огромные, но он не соответствует уровню. Их счастье, что пока наши люди не могут позволить себе другой уровень, поскольку цена все равно дешевле, чем отдохнуть в Европе. Но однажды, этот момент наступит, когда для человека разница в поездке в Крым, или в туже Португалию будет составлять 100 долларов на человека, вот тогда эти пансионаты останутся без клиентов.

— Но это глупо, чем больше вкладывается в курорт, тем дороже продается земля. Алекс, вы ведь все только выиграете, если будете вкладывать..

— Ну, смотри, вот тебе пример, сколько стоит у вас хорошая вилла в курортной зоне?

— Алекс, ну это зависит от многих факторов, город, район, расположение, архитектура. Ну, я даже не знаю, сколько еще моментов нужно учитывать.

— Ну, примерный порядок цен.

— Начнем от 40 000 евро, а дальше пошли вверх, это если вилла, квартиру можно конечно взять дешевле.

— Сколько у вас средняя зарплата в месяц?

— Ну, 400 евро и пошло вверх.

— А теперь смотри как у нас, зарплата в Крыму средняя от 60 долларов и не очень выше у большей части населения. А вилла, в курортной зоне от 35 000 евро.

— Не может быть!

— Да.

— Но значит вы развитая страна по туризму, иначе не может быть. Земля не может дорожать просто так, это я понимаю, это все понимают.

— Жозэ, у вас так, у нас по-другому, у нас обычная схема не проходит. Смешно сказать, но к примеру, у нас в Киеве, это наша столица, квартира может стоить дороже, чем в Лондоне.

Жозэ посмотрел на меня удивленно:

— А сколько в Киеве зарплата?

— Ну, пусть 300 долларов в месяц, средняя.

— Я понял! — воскликнул Жозэ, — У вас низкая ставка процента по ипотечному кредиту.

— Если тебе удастся выбить 25 % годовых по кредиту, да еще получить его, ты счастливчик.

— Я ничего не понимаю тогда в твоей стране!

— Вот и я о том, же, не торопись с выводами Жозэ, у меня закрытая страна, это создается как внешними факторами, в виде получения виз, так и внутренними. То есть мое правительство делает все, чтобы эта ситуация продолжалась. Ведь они знают, что чем выше будет у нас уровень жизни, тем легче мы сможем договориться с той же Европой об упрощении виз. К тому же, у нас, я уверен, все равно есть рычаги воздействия на Европу, чтобы ослабить давление по отношению к нашим людям, выезжающим за рубеж. Но этого никто не делает, им это не выгодно. Люди, которые много путешествуют, много видят, а значит, их сложнее уже обмануть. В закрытой системе все проще, люди не знают реального положения вещей, сравнивать не с чем.

— Это понятно, когда не знаешь, что где-то, за такие же деньги, получаешь условия намного лучшие, чем у тебя, тебе и выбирать не приходится. Но Алекс, речь идет о платежеспособности людей. Если у вас такие цены, значит, есть те, кто это покупает. Но откуда у вас столько денег у людей, при такой маленькой зарплате?

— Это еще один интересный момент, зарплата мизерная, а покупки сумасшедшие, даже вас европейцев они бы шокировали.

— Это ненормально Алекс, тут нечему улыбаться, как цена нашей виллы и вашей может быть примерно одинаковой? А цена квартиры в Киеве и Лондоне одинаковой? При столь большой разнице в зарплате, уровне жизни, ипотечному кредиту, у вас одинаковые с нами цены. Алекс, как вы там живете?!

— Хороший вопрос, мы все тоже его часто себе задаем.

Выходные прошли быстро, я набрал продуктов в супермаркете на будущую неделю. Потом прошелся по магазинам и купил себе несколько теплых вещей. Вечером я прогуливался по городу, отдыхал, дышал свежим воздухом.

С Питером африканцем жившем с нами в комнате мы ладили, хотя все в доме считали его придурком. Он был старше меня на год, но по развитию казалось, что ему лет 16. Он постоянно шутил, при любой возможности искал повод, чтоб посмеяться. Его жизнерадостность даже заряжала, приходишь вечером после работы, уставший, голодный. Питер смотрит на тебя и спрашивает. Алекс, ты, наверное, вернулся с фронта? Потерял своих боевых товарищей? У тебя на лице столько горя! Или, Алекс, вы такие суровые, что, глядя на ваши лица, думаешь, вы не на поле работаете, а киллерами подрабатываете! Я тебе признаюсь, что когда вы подымаетесь по лестнице, я жалею, что не успел застраховаться!

Питер любил веселье и постоянно ходил в ночные клубы, когда позволяло время.

Питер не играл, он был таким по натуре, он постоянно улыбался, любил шумные компании и не прочь был пропустить 100 грамм, превращавшиеся в литры. Особенно он часто покуривал травку.

От него я узнал за разные приколы молодых африканцев, которым не хватало адреналина в жизни.

Так, вечером они выезжают в пустыню, машины, которые их привезли, уезжают, и они остаются одни. Разжигают огромный костер и в течении всей ночи отгоняют факелами хищников, особенно опасные, он говорил, львы.

Еще верхом мужества считалось уйти в джунгли, на неделю, или хотя бы на три дня. Я сперва не понял в чем прикол, Питер меня просветил. В джунглях столько всякой нечисти, начиная от пауков, кровососущих летучих мышей, ядовитых змей, до целого ряда смертельных хищников, что в этом кошмаре надо уметь выжить днем, переспать ночь, а потом двигаться дальше, через непроходимые заросли и реки с крокодилами.

Питер, как и все другие африканцы, с которыми я общался, тоже ненавидел негров. На мой вопрос, а убивал ли он людей? Питер ответил, что было дело, но по глупости, так получилось. Я уточнил, имеет ли он в виду негров? Он ответил, что за обезьян вообще речь не идет, это не люди, а убийство их это как сходить в джунгли и отбиться от стада обезьян. Об этом он даже не вспоминает, нет, он жалеет о другом случае.

Тогда я понял, что видно речь шла о белом человеке, а может о нескольких. Я посмотрел тогда на него и подумал, как все-таки среда влияет на человека. Он веселый, постоянно на шутках, сам любит над собой подтрунить. При этом на его счету возможно десятки трупов, а он сожалеет только о белых, которые от него пострадали. Среднестатистического англичанина, наверное, эта ситуация бы повергла в шок.

Я высказал ему это, на что Питер заметил:

— Если бы я жил в Англии, то не знал бы многого о неграх, не видел, что они делают в моей стране, и возможно, мне было бы тоже дико все это слушать. Но ты Алекс не видел Африку, ту Африку, которую видел я, или другие наши, тогда бы ты думал иначе. По помни мои слова, не дай бог вашей стране оказаться под управлением негров. Это очень страшно, мы их называем обезьяны, но даже это неправильно, это несправедливо, у обезьян есть хоть какие-то животные инстинкты. У негров нет ничего, ты бы видел, что они делают с женщинами, с детьми, нет, так обезьяны не поступают. Они хуже, чем обезьяны.

— Питер, но в Англии живут негры, и в Америке.

— Да, и спроси любого полицейского, что здесь, что в Америке, преступники какой нации преобладают в тюрьмах? А? Правильно, ты не услышишь другого ответа, кроме как черные! Мы приехали сюда зарабатывать, на поля, на фабрики. Хотя тоже могли выходить по вечерам на улицы, чтобы грабить и убивать. Но мы работаем, мы понимаем, что другого нормального пути существования нет. Негры этого не понимают, они убивают, кидают человека в колодец, а потом пьют отравленную воду и подыхают сами. Вот их тупой принцип жизни.

Больше я к этой теме с Питером старался не возвращаться.

На следующей неделе мы отработали два дня и когда во вторник вечером возвращались домой с Дэном, Жозэ завел разговор за оплату.

— Я поговорил с Кларком, — ответил Дэн, — его устраивает почасовка.

— Сколько платит?

— У всех здесь 3 фунта в час.

— Дэн, наша работа не сравнится с той, что на фабрике, поэтому здесь меньше чем за 4,50 не стоит даже нас уговаривать.

— Ну, 4,50 это слишком.

— Хорошо, твоя цена?

— 3,80.

— Нет, Дэн, минимум 4,10.

— Моя цена 4 фунта в час, спроси у Алекса и Марика, если они согласны, то так и оставляем, нет, значит завтра вы едите в другое место, а сюда я отправлю других людей.

— Они согласны, — ответил за нас Жозэ, даже не спрашивая.

Я сделал вид, что не вникаю, смотря в окно. В принципе, будь я на месте Жозэ, я бы не спорил, поэтому его инициативу я приветствовал. Благодаря его напору мы получили дополнительный фунт за час работы. За неделю получалось оплатить квартиру, да еще оставалось на питание.

В среду Жозе при разговоре со мной, узнал, что я умею играть в шахматы.

— Какой у тебя разряд? — спросил Жозэ.

— У меня нет разряда, я играл с отцом и друзьями.

— Значит, мне будет с тобой неинтересно, у меня первый разряд и я играю довольно сильно.

— Можно будет как-нибудь сыграть, — предложил я, — думаю, я у тебя выиграю.

— У тебя нет никаких шансов.

— В моем университете, я входил в десятку лучших шахматистов, поэтому хоть у меня и нет разряда, но Жозэ, я у тебя выиграю.

На самом деле мне просто хотелось его позлить, Жозэ не редко пытался показать, что он в чем-то превосходит меня. Я всегда охлаждал его пыл, но он оставался при своем мнении. Ему было 30 лет, и он считал, что знает больше чем я, поскольку имел жизненный опыт, к тому же он был португальцем и считал что это круто, в чем я при нем естественно не соглашался, повторяя, что моя страна лучше, больше, сильнее. Еще так получалось, что все вопросы решал он, как с Кларком, так и с Дэном. А раз так, то мы получались на втором плане, и делали все, что он решал.

К тому же у нас с ним пошла конфронтация, как только Жозэ договорился с Дэном о часовой оплате труда, то его прежний пыл куда-то ушел. Жозэ начал тормозить нас с Мариком, спрашивая: куда вы торопитесь? У нас же почасовка!

Он искренне удивлялся, зачем работать, напрягаясь, если за это все равно не похвалят и не заплатят премиальных?

Видно, исходя из этих факторов, Жозэ и решил, что мы вдвоем, я и Марик, тупые славянские рабы, приехавшие в туманный Альбион, чтобы поднять экономику Англии. А тут такая заявка, что я, не имея разряда, смогу сыграть с ним. Тем более Жозэ заметил, что его учили играть в шахматы в самом Лиссабоне.

Я даже подумать не мог, что на следующий день Жозэ притащит шахматы, доска была маленькой, но это не мешало игре. Оказывается, эти шахматы Жозэ возил с собой, постоянно ища, по возможности, игроков, с которыми он бы мог оторвать душу.

— До сих пор у меня был всего один сильный партнер, — сразу заявил Жозэ, — но у него был высокий уровень, он был мастером спорта.

— Да разобью я тебя, — сказал я, двигаясь по полю и колошматя капусту, — вот на перерыв пойдем, и посмотришь.

— Пошли сейчас! — кричал Жозэ, таким возбужденным я его давно не видел, — У тебя нет никаких шансов! У меня шахматная школа самого Лиссабона, а у тебя так…

Марик только улыбался.

— Алекс, а если ты проиграешь?

— Посмотрим.

Наконец Жозэ дождался перерыва и мы, зайдя в лесопосадку, поставили доску на пенек и, разыграв, кто играет белыми, начали. Первая партия закончилась минут через пять полным разгромом Жозэ.

— Так, это была случайность, — он размял глаза руками, немного походил, — тебе просто повезло.

— Наверное, — ответил я.

После второй партии, завершившейся еще раньше, чем первая, Жозэ воскликнул:

— У тебя быстрый темп игры, я так думать не успеваю, тороплюсь за тобой, поэтому и проигрываю.

После третьей, уже не выдержал Марик:

— Работать! — сказал он по-английски, — Нам надо работать!

— Подожди, — нервно сказал Жозэ, — я должен у него выиграть!

— Алекс, проиграй ему, — попросил Марик, по-польски, — иначе вы будете играть до вечера.

— Нет, Марик, — ответил я, — никаких проигрышей.

— Что вы там говорите?! — крикнул Жозэ, — Ничего не понятно, давай играть!

— С одним условием, — предупредил я.

— С каким?

— Это последняя партия, потом идем работать.

— Ладно!

К моему сожалению, я расслабился, уже почувствовал триумф и потерял по глупости туру. Сражаться стало труднее, зато эта ошибка позволила мне собраться и довести партию до ничьи. Я обрадовался еще больше, чем выиграл бы, и закричал:

— Я чемпион, я лучший на этом поле! Пошли работать!

— Мы еще вернемся к доске, — зло сказал Жозэ, — мы еще посмотрим кто чемпион!

На поле он несколько раз повторил, что я его обманул, у меня высокий разряд по шахматам, а я его скрыл.

— Так не честно, это неправильно, ты не можешь так играть, если не обучался.

— Жозэ, мне скрывать нечего, все, что я делал, это просто играл в шахматы, с отцом, с друзьями, будь у меня разряд, какой мне смысл его скрывать? Тем более, я тебе сразу сказал, что входил в десятку лучших шахматистов университета. Ты что считаешь, в Украине дураки учатся в университетах? Ты глубоко в этом мнении ошибаешься.

Жозэ немного успокоился, но я видел, что он не мог дождаться перерыва, он несколько раз нам говорил, что бы мы пошли на отдых, но мы с Мариком не слушали. Наконец отработав пару часов, мы сделали привал.

Перекусили, попили воды, и пока Марик сидел, сыграли с Жозэ еще две партии. Он опять проиграл, третья была решающая, думал он долго, а меня это начинало выводить из себя. Перерыв, который обычно у нас составлял минут 10, превратился минут в сорок и мы были только на начале партии.

Марик уже не выдержал и пошел на поле работать, сам.

— Жозэ, нам надо работать, — сказал я.

— Подожди, шахматы важнее.

Что меня еще больше выводило, это когда человек думает над очевидным ходом, то есть я побил его офицера конем, больше нет других фигур, кроме как побить меня пешкой. У нас просто идет обмен, на других частях доски не происходит ничего, что могло бы привести к его, или моей контратаке, то есть иного варианта, кроме как просто побить, здесь нет, и быть не может. И вот над этим ходом он думает минуты две.

Наконец я не выдержал:

— Жозэ, пошли работать, оставим эту партию на следующий перерыв.

— Нет, играем.

— Мы уже час сидим, Марик уже 20 минут работает, доиграем потом.

Жозэ нехотя поднялся.

Теперь для него главное было не поле, а шахматы, я даже не знал, что он может быть столь азартным. Причем я думаю, здесь дело было не в самих шахматах, а в том, что человек перед ним в интеллектуальной игре получался умнее.

Уже под вечер, когда он все-таки смог в одной партии меня обыграть. Жозэ предложил сыграть в шашки, используя шахматные фигуры. Вот здесь я был не так силен как в шахматах. Процент равновесия был 45 на 55 в пользу Жозэ, да и сама партия была быстрее.

В этот раз даже Марик сыграл с Жозэ в шашки, но тот его разгромил.

Вечером мне Марик сказал:

— Алекс, нельзя так работать, мы получаем здесь хорошие деньги, в нашем доме ни у кого нет такой зарплаты и такой почасовки.

— Я согласен, — кивнул я.

В четверг Жозэ опять принес доску, но теперь я сразу регламентировал время. Две партии за отдых, не больше 20 минут. Если в это время не вклаживаемся, то откладываем доску и играем на следующем привале.

Это немного помогло.

К нашему удивлению Жозэ сегодня был как электровеник, он быстро набирал темп и уходил, мы за ним не поспевали. Система была, как и раньше, после его двух рядов становились мы. Но Жозэ успевал делать больше рядов, чем мы и хотя мы старались идти быстрее, у нас не выходило.

— Смотри, что он делает, — сказал Марик, после того, как он дважды смог обогнать нас.

Я повернулся назад.

Жозэ пробежал меж рядами, остановился в метрах 20 от конца и начал бить капусту. Вот каков был его секрет, он бил метров 20 ряда в начале, затем просто проходил мимо капусты и разбивал верхушки в конце.

— Что он делает, сучий сын?! — выругался Марик.

Я даже удивился, услышав от него такое.

— Я ему скажу, — кивнул я, — фермер не дурачок, он на такое не поведется, это не работа.

Когда мы поравнялись с Жозэ, я сказал ему:

— Жозэ, нельзя так работать.

— Учитесь лучше у меня, побил немного, прошелся, побил немного, прошелся, в случае чего, скажем, не заметили.

Но мы его не стали слушать, каждый делал сам свой ряд, на его полосы мы не становились, а то тогда получалось, что мы делали бы за него работу. Поле в начале еще было нормальным, не таким густым, не так много воды, а вот дальше иногда приходилось пробираться с большим трудом, к тому же в массе воды.

В четверг мы отработали нормально, но поле это так и не сделали, хотя Кларк похоже этому не удивился. По крайней мере, отреагировал он нормально.

Вечером африканец Питер сообщил нам, что уезжает от нас. Дэн нашел ему новую работу и Питер будет жить в отеле, в условиях намного лучших, чем здесь, к тому же теперь он будет водителем.

Питер был очень довольный, он купил пак пива и устроил маленькую отходную в нашей комнате. На вечер, чтобы нам не мешать спать, он пошел в бар вместе с литовцами из нашего дома.

Сквозь сон мы слышали, как он вернулся, но я даже не смог открыть глаза от усталости и спал дальше.

В пятницу мы отработали по тому же принципу, Жозэ хитрил, но мы так и не смогли закончить все поле, мы также играли в шахматы, шашки, просто отдыхали.

Жозэ был собой очень доволен, мы сидели, играли в шахматы, а деньги капали нам на карман. Слушайте меня, — повторял Жозэ, — и здесь мы заработаем.

Вот только в шахматах ему не везло, из 10 партий 8 было моих по любому, дальше 1–2 ничьих и один раз от силы он мог выиграть. Но и то это чаще всего происходило из-за моих ошибок, когда я терял при вилке фигуру и не мог свести партию в ничью. Конечно, это было не оправдание, но меня вполне удовлетворял такой результат.

Вечером, когда мы возвращались домой, Дэн предложил Жозэ переехать к нам, в связи с тем, что Питер уехал, и одно место было свободно. Да и Дэну было бы удобнее нас забирать, всех из одного места.

Жозэ сразу согласился, хотя Дэн предупредил, что особых условий там нет.

Жозэ приехал к нам довольный, его даже не сильно удивило отсутствие мебели, тем более Дэн пообещал, что скоро сюда привезут три кровати, шкаф и кресло.

Жозэ не успел еще разложиться на месте Питера как достал доску.

— Убери ее, — сказал я Жозэ, доставая свой шахматный компьютер.

При виде его Жозэ чуть не упал.

— Вот это класс! Где купил?! Продай его мне! Нет? Ладно, надо и себе такой взять!

Доска на моем компьютере была больше, и играть было удобнее, тем более у меня были все фигуры, а у Жозэ двух пешек не хватало. Первая наша баталия закончилась глубокой ночью, когда уже Марик не выдержал и обратился к нам:

— Давайте спать уже, завтра на работу.

В этот раз Жозэ не брал шахматы, и поэтому привалы у нас были меньше. Тем не менее, мы закончили поле относительно быстро и где-то с час сидели на траве, смотрели в небо, Жозэ рассказывал как хорошо у них на курортах.

Рассказал за молдаван, оказывается молдавский язык очень похож на португальский. Поэтому у них нелегально работают тысячи молдаван, на стройках, в отелях, в сельском хозяйстве, в сфере различных услуг.

Когда нас забрал Кларк он был доволен, что мы закончили это поле, и сказал, что с понедельника мы будем на новом поле.

В понедельник нас привезли на другое поле, в отличие от прежнего, это поле было открытым, со всех сторон была дорога по которой периодически проезжали на тракторах рабочие с нашей фермы.

Но это не сколько не пугало Жозэ, он делал два ряда и садился на траву, лежал на ней, махал рукой проезжающим рабочим. Звал нас, мы не часто, но все же к нему присоединялись.

— Здесь рабочие с фермы, — обратился ко мне Марик, — нам надо работать, они же все видят и сообщат Кларку.

Я перевел его слова Жозэ.

— Что вы такие боязливые, посмотрите на них, — Жозе помахал рукой проезжающему трактору, оттуда улыбнулся ему мужчина и посигналил, — это же отличные парни. Никто нас сдавать не собирается.

Так было до начало пятого, обычно Кларк приезжал в 18–00, даже в начале седьмого. Тут он приехал на два часа раньше и позвал нас к себе, сказав, что работа на сегодня закончена.

В машине он обратился к Жозэ со словами:

— Почему вы так работаете?

— Что, плохо?

— Поле, которое вы делали на прошлой неделе, на треть не сделано. Я не понимаю вас, мы платим хорошие деньги, а вы лежите на траве и ничего не делаете.

— Мы немного отдохнули, — начал Жозэ, но Кларк его резко перебил.

— Мы позвонили в ваше агентство и сообщили об этом, пусть они сами решают что делать, нам нужна работа. Платить людям, которые лежат на поле, мы не собираемся.

Марик даже без моего перевода все понял и так.

— Попали? — тихо спросил он, — Дослушались этого португальского дурня?

— Да, — кивнул я.

— За то поле Кларк тоже говорил?

Я молча кивнул.

В микроавтобусе Дэн обратился к Жозэ.

— Что у вас за проблемы?

— Дэн, нет проблем, мы устали немного, поэтому хотели отдохнуть, Кларк что-то перепутал, все у нас в порядке.

— Алекс, — обратился Дэн ко мне, — тебе и Марику нравится работа?

— Да.

— Тогда в чем дело?

— Мы совершили ошибку, такого больше не будет.

— Хорошо, — кивнул Дэн, — теперь ты будешь отвечать за работу на поле, договорились?

— Да, Дэн.

Жозэ это не очень понравилось:

— А я, Дэн?

— Слушай Алекса, из-за тебя, вас всех чуть не выгнали, я еле уговорил Кларка оставить вас. Он обещал подумать до конца недели, если вы не исправитесь, то на этой ферме для вас работы уже не будет.

Во вторник Кларк отвез нас на новое поле и, высадив из машины, сказал:

— Отсюда 15 минут ходьбы до того поля, которое вы не доделали, мне бы очень хотелось, чтобы вы его сделали. Найдете его сами?

— Я найду, — ответил я.

Когда Кларк уехал, мы стали на новое поле и начали бить капусту.

— Куда вы торопитесь! — воскликнул Жозэ.

— Жозэ, — повернулся я к нему, — мы не торопимся, мы выполняем нашу работу, это наш средний темп, не быстрый, а средний. Ты, если не успеваешь за нами, то хотя бы не проходи мимо рядов, не выполнив работу, как ты это делал до этого. Делай медленнее, но качественно.

— Не указывай мне, — резко ответил Жозэ, — я могу работать не хуже вас!

Для себя с Мариком мы отработали английскую систему отдыха, 2 часа работы, 15 минут перерыва, следующие 2 часа, перерыв полчаса, потом через 2 часа отдых 15 минут, затем работаем до приезда Кларка. Эта система позволяла нам не сильно уставать и быстро восстанавливать силы.

После первого перерыва я пошел на второе поле. Марика посылать туда одного было опасно, он не знал английского и в случае чего не смог бы даже объясниться. Жозэ я даже не спрашивал, хотя это был его бок и, по сути, ему было нужно туда идти, но после моих слов он обиделся, ведь теперь на поле не он был главный. Из-за его глупости мы чуть не лишились нормальной работы, а он по этому поводу только возмущался.

На старом поле я работал часов семь, на это ушел почти весь мой день. Поле действительно было тяжелым, по сути, почти треть его была пустой. Мне пришлось обойти заново его все, потому что иногда выходило, что ряд начинался нормально, а дальше был не сделан, или наоборот, все сделано, а последние метров 15 нет.

Пришел я минут за 20 до того, как приехал Кларк, я еле двигался. Я настолько устал, что даже не пошел в ряд, помогать Жозэ, или Марику.

Кожу на ладонях я в нескольких местах счесал, руки и ноги гудели, возникало ощущение, когда долго едешь в машине и потом, останавливаясь, выходишь на землю. Я скинул с себя куртку и сел на нее.

— Что, устал? — спросил Марик, выходя со своего ряда.

— Немного, — признался я.

Когда нас забрал Кларк, то первым делом спросил:

— Старое поле убрали?

— Да, — ответил я, — можете проверять.

— Проверю, — кивнул Кларк, — потом.

К пятнице, мое самочувствие стабилизировалась, раны на руках зажили, мышцы уже болели не так, как прежде, суставы не ломило.

Теперь мы не сачковали, как прежде, Жозэ привык к нашему темпу и, хотя все чаще начал повторять, что он здесь не на долго работал нормально.

— Я уже дважды Дэну говорил за кровать, — жаловался Жозэ, — а он все не везет, нельзя же спать на одном матраце, мы работаем, платим за дом, в нем должны быть нормальные условия. Нет, похоже, мне надо поискать что-то получше…

В шахматы мы с ним играли дома, но у Жозэ пропал былой интерес, если в первые дни мы могли сыграть и 20 партий за вечер, то спустя пару дней от силы 2–3.

В пятницу Кларк сказал нам, что в субботу работать не нужно, он ждет нас в понедельник.

— Как долго еще будут поля? — спросил Жозэ.

— Еще 2 месяца, — ответил Кларк, — потом сбор капусты, в общем, до Нового года работа будет.

— А работать по 5, или шесть дней в неделю?

— Месяц по пять дней, а следующий придется по шесть, чтобы успеть подготовить все поля.

В этот день мы с Мариком получили свою первую здесь зарплату, всего за два дня, но все же. Несмотря на то, что рассказывал Андреас про это агентство, за дом с нас не взяли ничего.

В понедельник мы отработали половину дня под дождем, он лил, не переставая, причем поток был такой, что мы с трудом видели друг друга. Жозэ был в реальном шоке, он высказал это вечером Кларку:

— Как так можно работать? Ведь льет дождь, снизу вода, сверху дождь!

— У вас в Португалии нет дождей?

— Мы не работаем, когда идет дождь, ждем, когда он закончится.

— Если бы мы ждали, когда закончится дождь, мы бы в году работали только пару месяцев, — засмеялся Кларк.

Во вторник Жозэ ушел в город, а когда вернулся, то сказал:

— Все, я нашел новую работу.

— Где?

— Мой друг работает на фабрике в Бирмингеме, сказал, что там есть место, оплата 5 фунтов в час, работать 8 часов в день. Чисто, не холодно, внутри помещения играет музыка, работаешь спокойно, никто тебя в шею не гонит. Нет, здесь я больше оставаться не хочу. С каждым днем все холоднее, начались эти дожди. Завтра попрошу Дэна, чтобы он мне отдал деньги, и я поеду.

— Но так у тебя не получится, — высказался я, — нужно их предупредить заранее.

— Это украинцы и поляки, которые вечно всего боятся, предупреждают заранее, а я позвоню прямо сейчас.

С этими словами он вышел, направившись к телефонной будке.

— Уезжать собрался? — спросил меня Марик.

— Ага, завтра.

— Пусть едет, от него все равно никакого толку.

Вернулся Жозэ не таким радостным и энергичным.

— Дэн очень меня просил отработать еще завтра, но это будет мой последний день, чтобы он потом мне не говорил.

Жозэ постоянно на поле повторял, что ненавидит английскую погоду, утром холодно, а днем жарко, не говоря уже о проливном дожде. Словно ему в наказание, в его последний рабочий день, с самого утра и до вечера лил дождь.

Сюрприз же ждал Жозэ вечером, когда Дэн сказал, что придется отработать до пятницы, португалец покачал головой:

— Дэн, ты не понял, я сказал что уезжаю, поэтому, ладно, сегодня ты не успеешь, но завтра утром, я жду своих денег и мы прощаемся.

— Жозэ, я не успею.

— Успеешь Дэн, ты все успеешь, мне нужны деньги завтра.

Но Дэн, похоже, был такой же упертый, как и Жозэ, поэтому в четверг наш португальский друг просидел тупо дома, ожидая деньги, только их ему никто не дал. Жозэ пару раз звонил Дэну, тот обещал приехать через час. В 22–00, когда Жозэ набрал его последний раз, у Дэна была отключена трубка.

— Африканский урод! — кричал Жозэ, — Он все-таки добился своего! Что за люди! Как вообще можно с ними работать?! Если он завтра мне не отдаст деньги, я ему скажу что пойду жаловаться в полицию! Он что себе думает?! Я Португалец!

Утром в 5–40, когда мы вышли к микроавтобусу, с нами был Жозэ:

— Что это такое Дэн?

— Что именно? — удивился тот.

— Почему ты не отдал мне вчера мои деньги?

— Я тебе сказал, что ты их получишь в пятницу.

— Мне надо было вчера.

— Еще есть вопросы?

— Ты что, опять мне их не принес?

— Нет, офис еще закрыт, я развезу людей, поеду туда и тогда привезу твои деньги.

— Дэн, я жду до 10–00, если ты не привозишь деньги, я иду жаловаться на тебя в полицию.

— Иди, жалуйся, хоть сейчас, а теперь отойди, ты мешаешь мне работать.

Как бы там Жозэ не хотел, а деньги Дэн ему не привез и сегодня. Вечером, мне и Марику он выдал конверты с зарплатой за прошлую неделю и остановил микроавтобус в метрах 15 от дома, спросив:

— Вы не против, пройтись?

— Не против, — ответил я, открывая дверь.

— Скажи Жозэ, — обратился ко мне Дэн, — что деньги он получит через час.

Жозэ спокойно сидел в нашей комнате и, при виде нас, улыбнулся:

— Что сказал этот урод Дэн?

— Деньги тебе привезут через час.

— Да, только я думаю, сегодня Дэну хорошо влетит.

— Почему?

— Дэн здесь всего лишь водитель, я сам ходил в офис, без него. Главный здесь Мартин, тоже африканец, но это его агентство. Я пошел в офис, там сидела секретарь, мы мило побеседовали, оказалось, что Дэн сказал ей о том, что я уезжаю, но деньги мне нужны в пятницу. Представляешь? Вот такой он урод, она позвонила Мартину, он приехал, расплатился, я рассказал ему в каких мы условиях живем, он лично приезжал сюда. Обещал все исправить, так что теперь Дэн получит свое.

— Когда это было? — спросил я.

— Часа три назад, я еще час жду, а потом на поезд, наконец-то уезжаю из этого дурдома. Что сыграем партию?

— Ну, давай, одну и я пойду готовить есть.

Мы сыграли партию, последнее время я старался не выиграть партию, а довести до ничьи, причем так, чтобы он этого не заметил. В этом случае мне приходилось думать в два раза больше, и игра действительно получалась интересной. Не то, что раньше, просто выигрыш меня уже не привлекал, я итак знал, что играю сильнее.

Но в этот раз я решил выиграть, все-таки последняя партия, но Жозэ словно напряг все свои извилины и, партия завершилась вничью.

— Отличный результат, — сказал он, — пусть победит дружба.

— Ладно, — кивнул я, — натренировался со мной.

Он вызвал такси из телефонной будки напротив дома и когда машина приехала, поднялся, поднимая свою сумку.

— Ну, хоть что-то здесь было приятное, я наигрался в шахматы. Пока Алекс, Марик.

Мы попрощались.

Жозэ спустился вниз и сел в машину.

Утром в субботу я сходил в магазин и купил себе мобильный телефон в супермаркете. Там их было всего два вида. Один небольшой «Эриксон» за 60 фунтов и второй «Триум» за 99. Я купил тот, что подешевле, хотя и выглядел он также как и стоил, несуразно. К нему я прикупил стартовый пакет «Водафон», именно им как я понял, пользовалось большинство наших. По крайней мере, у Паши и у Влада, были именно пакеты «Водафон», у их друзей тоже. Из этого я сделал вывод, что брать нужно именно его.

Вернувшись домой, я начал с ним разбираться.

После часа чтения инструкции, пока он заряжался, я пытался что-то сделать, но у меня не получилось, он тупо не включался. Еще через несколько часов, вконец уставший, я взял его и понес обратно. Я реально был зол, или я был тупым, или он действительно почему-то не работал.

Англичанка была довольно милой, она взяла у меня телефон, попыталась с ним что-то сделать, и у нее тоже ничего не вышло.

— Бракованный видно, — заметила она.

Это меня немного обрадовало, значит, я не совсем тупой.

Она порылась в многочисленных коробках и дала мне другую.

— Возьми этот, — сказала она, — другие уже закончились.

— Может, проверим? — спросил я.

— Если с ним тоже будет проблема, приноси его, поменяем.

— Ладно, — сказал я, — спасибо.

— Не за что.

Вернувшись домой я открыл трубку и не поверил своим глазам. Это был телефон «Триум» стоивший почти на 40 фунтов дороже, к тому же, в нем были наушники.

— Только в Англии такое может быть! — воскликнул я и начал разбираться с этим телефоном.

Со стороны я выглядел, как дитя, получившее в руки дорогую игрушку. Марик только ходил и улыбался, смотря, как я тратил часы на чтение инструкции. Поскольку на счете было мало денег, я пошел, купил карточку на 5 фунтов. По ходу, я приобрел дешевую сумку для носки мобильного телефона на ремне.

Пока он не разрядился, я вышел в город, чтобы скупиться и, конечно же, телефон был у меня сбоку. Смешно сказать, но в этот момент я чувствовал себя реальным таким челом, стоящим ну так, по скромному, миллион долларов. В то время, у нас в Донецке не каждый бизнесмен среднего уровня мог позволить себе мобильный телефон, а тут я иду с нормальной такой трубкой, купленной в магазине.

Ну, естественно, вечером, я позвонил домой по карточке «бананас». Оплата происходила по тарифам звонка сети «Водафон» конкретно мне это стоило 5 пенсов в минуту после 18–00.

Я шел по набережной, немного дул свежий морской ветерок, я разговаривал с домом, используя наушники, что было очень удобно. Мама была обрадована тем, что я купил мобильный, и теперь со мной была постоянная связь.

Поговорив с домом и узнав, что у моих родителей дела в порядке, я позвонил Наташе, немного поговорил с ней, тоже дав ей номер своего телефона. Вечером я пришел домой в приподнятом настроении.

Похоже, жизнь моя начинала в Англии налаживаться, оставалось только еще решить вопрос с квартирой, поскольку как я понимал, долго мы так жить не будем. Вскоре к нам по-любому должны будут кого-то еще подселить, может даже не одного, а двоих. Что касается улучшения условий, про что говорил Жозэ, мол, Мартин увидел и сказал. Я сильно этому не верил, это обычная игра в добрых и плохих полицейских. Что?! Дэн вас поселил в таких условиях?! Да как он мог?! Ну, я с ним разберусь!

Я поделился своими мыслями с Мариком:

— Да, было бы неплохо переселиться в другое место, — согласился Марик.

В понедельник к нам действительно подселили двух парней, они были из России. Одного звали Юра, второй был Коля. В Лондоне они остановились в гостинице и на следующий день уже выехали сюда. Фирма отправила их в Англию по бизнес визе, как только они поселились в гостинице, то сразу же позвонили Грише, тому литовцу, с которым я созванивался, как только приехал в Лондон. Он взял с них 350 фунтов за устройство на работу, да еще ай ди обошлось им в 140 фунтов. Поскольку денег таких у них не было, только половина, то они оставили ему в залог свои паспорта.

Парни, а на вид им было максимум лет по 30, начали нас расспрашивать о работе, но я особо их просветить в этом плане здесь не мог, а Марика они не сильно понимали.

Я рассказал им, что знаю об этом месте, какую зарплату в среднем здесь получают, и это их явно шокировало. На фирме им рассказали, что зарплата в месяц 1500 фунтов это так, для начала. Гриша их убедил, что здесь минимум 250 фунтов в неделю. А про 100–120 в неделю максимум им не сказал никто.

Не поверив мне, они вышли в коридор и насколько я слышал, пытались расспросить литовцев. Но после их рассказов вернулись они вообще грустными, те дали им еще худший расклад того, что получалось.

Парни из России были просто в шоке.

— Что делать? — спросил Коля.

— Работать, — ответил Юра, — деньги дома заняли, чтобы приехать сюда, тут тоже торчим этому Грише, никто нам обратно деньги не отдаст. Еще и паспорт в залоге, как минимум нужно отработать, что вложили сюда, а потом решим.

— Ясно одно, — заключил Коля, — мы попали в такую жопу, из которой не скоро выберемся.

В понедельник утром я не выдержал и спросил у Дэна за Жозэ:

— Дэн, Жозэ сказал, что он получил деньги в офисе, когда я сказал ему, что ты привезешь их через час.

— Я ненавижу Жозэ, — зло произнес Дэн, — он попытался поссорить меня с Мартином, но у него ничего не вышло. Тем не менее, я рад, что он уехал, останься он еще здесь, он бы очень об этом пожалел.

Больше Дэн не говорил о Жозэ ничего, и в дальнейшем не вспоминал о нем никогда. Исходя из этого, я решил, что жалоба Жозэ все-таки действительно дошла до Мартина и, судя по всему, у них произошел неприятный разговор.

Во вторник был обычный наш рабочий день, когда вечером мы узнали, что девушки из Белоруссии живущие в соседней комнате, собирались уезжать домой.

Марик принес эту весть первым, пока в доме об этом еще никто, кроме их подруг, тоже белорусок, не знал. Они жили рядом с нами, и у них была небольшая, но двухместная комната. Я сразу понял, к чему клонит Марик и на следующий день в машине, когда мы с Дэном ехали на поле, спросил:

— Дэн, а можно нам с Мариком переехать в ту комнату, из которой выезжают белоруски.

— А кто вам сказал, что они уезжают? — спросил Дэн, посмотрев на меня.

Не буду же я ему рассказывать, что Марик смог подслушать их разговор, они думали, что Марик не понимает белорусский. Он действительно часто не понимал, что ему говорили, и спрашивал у меня, я повторял то же самое, только медленно, или подбирал для фразы другие русские слова, тогда он понимал.

— Никто, — ответил я.

— Очень хорошо, — улыбнулся Дэн, — может, ты имеешь близкие отношения с одной из девушек?

— Нет, Дэн, у меня есть моя девушка на Украине и я ей не изменяю.

— Правда?

— Да.

— Очень честный?

— Наверное нет, может дело не в честности, а просто тут не нашел подходящей для души кандидатуры.

Дэна эта фраза рассмешила.

— В эту комнату я думал поселить не вас, но пусть будет по-твоему, как только они уедут, эта комната ваша, можете переселяться. Они уезжают в четверг, вечером можете селиться.

— Спасибо Дэн.

— Пожалуйста, кстати, может это рано говорить, но я думаю, после моих слов ничего не изменится и останется также, Кларк очень доволен вашей работой. Ты мне обещал, что работа на поле изменится в лучшую сторону, ты обещание выполнил.

— С нами будет еще кто-то?

— Нет, вы вдвоем отлично справляетесь с работой, кстати, три недели по субботам у вас работы не будет, если хочешь, в субботу можешь работать на фабрике.

— Хочу, а Марику можно?

— Он твой друг?

— Нет, но мы приехали вдвоем.

— Я даю вам одно место, привилегия, которую не имеет здесь почти никто, а вы уже решайте, кто из вас поедет.

— Спасибо Дэн и помни, если есть дополнительная работа, ты всегда можешь к нам обращаться.

Я пересказал на поле свой разговор с Дэном и Марик заметно обрадовался:

— Ты ему нравишься Алекс, — сказал Марик, — тут люди мечтают о той зарплате, которая у нас, а он еще нам дал в субботу заработать. Давай так, один раз едешь ты, один я, а на третью неделю езжай сам.

— Почему так? Давай поровну.

— Алекс, я здесь уже почти полгода, уже заработал свое, а тебе еще деньги нужны, поэтому поедешь ты.

— Ну, ладно, — спорить я не стал, деньги мне действительно были нужны, — а насчет того, что нам завидуют, Марик, то я с тобой не согласен. Ты же помнишь, как отреагировали литовцы и русские, когда мы приезжали все мокрые, от нас шел запах капусты. Они сказали, что ни за какие деньги не стали бы работать так, как мы. Они же неженки, молодые, здоровые, а привыкли работать как бабы на фабрике, где все чисто, они в халатиках. Нет Марик, даже если бы они знали, сколько мы на самом деле получаем в час, а у нас разница всего в фунт, то они не стали бы работать, так как мы.

— Может и так, — согласился Марик, подумав, — ты знаешь, сказать тебе честно, когда мы в первый день приехали в дом, нас поселили в той квартире, да еще мы поговорили с литовцами, я бы уехал на следующий день, знаешь, что меня только остановило?

— Что?

— Что я заплатил деньги, потратил на билет, если бы я не заплатил Дэну за трудоустройство, я бы сел на ближайший поезд, или автобус до Лондона и поехал уже домой.

— Сейчас не жалеешь?

— Уже привык, фермер Кларк хороший человек, у него отец Джон, тоже, на таких англичан приятно работать, вот посмотри, они нам полностью доверяют. Привезли на поле, а дальше мы сами, никто над нами не стоит, никто не указывает что делать, мы предоставлены сами себе и мы работаем. Даже Дэн похвалил нас.

— Мне тоже работа здесь нравится, хоть и холод адский по утрам, хоть и дождь иногда льет по 3–4 часа, но здесь на поле чувствуешь какую-то свободу.

В четверг мы переехали в новую комнату, правда, пришлось наводить порядок. Хотя там жили девушки, но грязь они после себя оставили конкретную, здесь я в который раз считал, что миф про женщин был опровергнут. Обычно принято считать, что женщины более чистоплотные, чем мужчины, но это зависит от конкретной женщины и мужчины.

Мы с Мариком убирали до начала двенадцатого ночи, выдраивая шкафы, тумбочки, ковер. Создавалось впечатление, что белоруски последний месяц не убирали здесь вообще.

Эта комната по сравнению с нашей была номером люкс. Из мебели здесь было две большие кровати с высокими деревянными подголовниками, шкаф, две тумбочки, стол и деревянный стул.

Вечером мы привели комнату в порядок, потом приготовили совместный ужин и, открыв бутылку вина, отпраздновали наше новое поселение.

— Теперь и условия у нас человеческие, — сказал, улыбаясь Марик, — хорошо, что я не поспешил и не уехал. Глядишь, еще заработаю, лишние деньги моей семье не помешают.

В пятницу я предупредил Дэна, что поеду на фабрику в субботу я.

— Будь готов в семь, работать вы будете до часу, но там почасовка с оплатой 3 фунта в час.

— Хорошо, — ответил я.

В субботу из нашего дома ехало на фабрику три девушки и я, две украинки и литовка, Инга. Она жила с литовцами в комнате и я решил, что она приехала с одним из них, с кем именно я не понял, но раз она жила с ними, то была с кем-то.

Инга была довольно привлекательна, хорошая фигура, чуть ниже меня, красивое лицо. Она была очень стеснительной и видно, несмотря на свою внешность, была обделена вниманием мужчин.

Когда я к ней обращался, она опускала глаза и краснела. Никто из наших девушек себя так не вел, те сами заводили разговор и особо ничего не стеснялись.

На фабрике была порезка овощей, сперва капусту резали на 4 части, потом срезали листья, чтобы она имела презентабельный вид. Все это время меня ставили не с той, с которой я хотел. Инга была далеко, а на перерыве подсаживаться к ней я не хотел. Все-таки я считал, что она с одним из литовцев, их я не боялся, хотя Андреас и был качек, в доме его все побаивались, но он как-то держался от меня на расстоянии и никогда не задевал, как других. Просто не хотелось ее компрометировать, одно дело узнать, как и что, когда мы случайно стали на работе вместе и совсем другое, когда я сознательно подсел к ней. Тем более что наши украинки ко мне пытались клеиться. В случае чего они бы обязательно донесли литовцам. Мне бы ничего не было, а Инга могла пострадать от ревнивого парня.

В целом работа на фабрике мне не понравилась, англичане были нервные, только и слышалось:

— Быстрее, что вы еле движетесь?!

В субботу вечером я позвонил белорусам, набрав Виталика. Звонить им у меня особого желания не было, но я обещал, а значит, хотя бы один звонок сделать должен был.

У них был Оранж, минута разговора с ним мне стоила 75 пенсов, поэтому я на всякий случай купил 10 фунтовую карточку и зарядил ее.

Я набрал номер Витали.

— Привет, — сказал я в трубку, — это Саня из Украины.

— А привет, Саня, как у тебя дела?

— Нормально, как у вас?

— Тоже нормально, с Юрой хочешь поговорить?

— А ты можешь ему трубку отнести?

— Да он рядом.

— Алло? — услышал я знакомый голос, — Саня, привет!

— Привет, ты что-то задержался.

— Ты вовремя позвонил, я завтра утром уезжаю в Лондон, сегодня последний день, отмечаем. Как у тебя дела?

— Хорошо, работаю на ферме, живу в городке, в доме, все условия, не то, что у нас там было.

— Что на ферме делаешь?

— Капуста.

— Все-таки, добился своего.

— Конечно.

— Что там с заработками у вас?

— Чистыми 170 фунтов получается за 5 дней, а если работать еще в субботу, то можно под 200 получить.

— Ну, молодец, Саня, я рад за тебя.

— Как там у вас?

— Ты уехал, мы еще недели три клубнику пособирали, а потом полный голяк, 100 фунтов в неделю максимум. Студенты уехали по домам, Римас с другом устроились в Лондоне на стройке, но там заработки маленькие, говорил, что получает 150 фунтов, если учесть что на квартиру, проезд, еду тратит, то чистыми мало получалось, фунтов 60 всего откладывает.

— Да, где-то так.

— Остались мы, супервайзеры теперь тоже работают с нами наравне, еще есть люди так, человек 20 всего. За счет этого получалось заработать, а сейчас я уже решил домой ехать.

— Что закадрил со студенткой? — спросил я.

— Нет, я так прикинул, что мне тут осталось, поэтому не стал.

— Это мой телефон, если что, звоните.

— Они здесь застряли, — сказал Юра, имея в виду белорусов, — куда им отсюда срываться?

— Ну, да.

— Ладно, Саня, не трать деньги, спасибо что позвонил, честно, рад тебя был слышать, как твоя девушка, приехала?

— Нет, визу не открыли.

— Ты еще долго здесь будешь?

— Не знаю, Юра, посмотрю, здесь мало, что от нас зависит, всякое может быть.

— Это да, ну все, давай, чтобы все у тебя здесь получилось.

— Ты тоже давай, удачи тебе.

— Тебе дать Володю, или Виталю?

— Нет, я с тобой хотел поговорить.

Работа на поле становилась тяжелее, утром было все холоднее, вода, капавшая с капусты, замораживала кисти рук. К тому же, были периоды, когда часа четыре лил, не переставая дождь. В эти моменты мы молча шли друг, около друга, не произнося ни слова.

В течении первых 2 часов мы промокали что называется до нитки, а потом на воду вообще не обращали внимание. Все, что мы видели через желтый капюшон, это льющуюся впереди нас воду и головешки капусты, которую мы дубасили нашими деревянными дубинками.

Что меня еще поражало, это то, с какой точностью Кларк сообщал нам о дожде.

Мы ехали как-то, и он сказал:

— Сегодня в 11–15 начнется сильный дождь, и он будет идти до часу дня.

— Хорошо, — кивнул я, про себя подумав, что это нереально, знать в точности утром, когда будет дождь.

На поле мы с Мариком обсудили эту тему, и он тоже согласился со мной, что так предсказать погоду человек не способен.

Мы улыбались и в 11–00, когда на небе светило солнце и ничего не предвещало дождь. Однако в 11–20 все начало меняться, причем очень быстро, а в 11–30 пошел дождь. Он действительно лил до начала второго.

Наше удивление с Мариком не знало границ.

— Как он мог знать погоду с такой точностью?! — задавал я себе вопрос.

На обратном пути Кларк попытался мне объяснить, что они платят в метеослужбу, и она дает им прогноз чуть ли не по минутам. Это делали почти фермеры здесь, программа, как я понял, государственная, а за счет частных взносов еще и получалась какая-то прибыль.

Про себя я подумал, что нашим фермерам бы тоже такое не помешало, все-таки они ориентируются на нашу метеослужбу, которая ошибается, как мне казалось в процентах 40, если не в 50.

Все-таки я не поверил Кларку и хотел еще несколько раз проверить его синоптическую службу. Должен сказать, что их метеослужба заслуживала уважения, свои деньги английские фермеры платили ей не зря. Даже если была погрешность в 30 минут, ее я не считал. Это была одна из многих вещей, которые, как я думал, нам, украинцам, стоило бы взять у англичан себе на заметку.

На поле, особенно первое время, мы почти все время разговаривали с Мариком. Время в этом случае пролетало быстрее и работа не казалось такой однотонной. Тем у нас было много, Марик рассказывал мне о Польше, как они живут, почему он начал ездить на заработки.

Марик делил Польшу на два периода, когда они были под Союзом и после. Тому, что они отделились и стали независимы от Москвы, Марик был рад, но то, что последовало после, не очень.

Он работал на стройке, но цены на все росли, а у него было двое сыновей, жена зарабатывала еще меньше чем он. Зарплаты хватало оплатить квартиру и вести крайне жалкое существование. Поэтому, не долго думая, Марик подался на заработки, ближе всего ему была Германия, там он отработал 4 года.

Про немцев Марик говорил только положительно, они проиграли войну и тем не менее смогли найти в себе силы чтобы возродится. Что произошло? Россия в итоге развалилась, а Германия наоборот, соединилась. Этот народ заслуживал уважения, — говорил Марик, — я работал с немцами, на полях, на стройках, хотя я считаю поляков хорошими работниками, но так, как работают немцы, не каждый поляк может.

В Англию Марик тоже ездил на протяжении 5 лет, но англичане у Марика не вызывали такой восторг как немцы. Те англичане, с которыми он работал, были вроде того бомжика Пола, с которым мы работали на фабрике.

В общей сложности Марик на заработках был уже больше 10 лет, какой-то период он работал в Варшаве, тоже на стройке, но в итоге остановился на Англии. Здесь он получал больше чем даже в Германии, к тому же иммиграционные законы здесь были мягче. Например, здесь не забирали все твои деньги, если тебя ловили, в Германии это было нормой. Да и так, Марик говорил, что Англия в этом плане намного проще, чем Германия, где не редко сами фермеры тебя и сдают.

Про это мне еще Юра рассказывал, в Германии оплата была иной, не такой как в Англии. Там договор был на весь сезон, например 3 месяца, в этот период фермер тебя кормит, дает на какие-то мелкие расходы. А основная зарплата в конце периода. Так вот, когда наступал момент оплаты, а за 3 месяца сумма скапливалась довольно большая, а еще, если несколько человек работало. Фермер просто звонил в полицию, и те всех забирали, естественно с депортацией, и штампом в паспорте о запрете въезда в страны Шенгена на 5 лет. Кроме того, как и везде в Европе, сексотить на соседей было нормой, поэтому в Германии практиковались звонки в полицию с сообщением о том, что у соседа Ганса работает на поле парочка нелегалов.

Как и все остальные поляки Марик много надежд возлагал на Евросоюз, он считал, что вступление в сообщество избранных, сделает его страну счастливее. Даже если нам лучше не станет, — говорил он, — то зато я смогу свободно выезжать из Польши и работать здесь не как нелегал, а как немец, француз. Я смогу ездить работать в Германию, Англию, на полных правах с любым другим членом Евросоюза.

Часто Марик начинал меня поучать, что почти всегда вызывало у нас горячие споры.

— Вам украинцам нужно умнеть, — говорил Марик, — вы продаете нам свой лес, при этом, работая на наших фабриках по производству мебели, а потом, вы же у нас покупаете мебель из вашего же леса, платя втридорога. Где у вас логика?

— Зная ваше отношение к немцам, — отвечал я, — уверен, что аналогично поступают к вам немцы. Вы продаете им качественный лес, работая на их фабриках, а они вам потом продают втридорога мебель. Порядок цен другой, качество конечно тоже, но умнее вы по отношению к нам от этого не становитесь.

— Мы продаем дерево итальянцам, — ответил Марик, — мало поляков работает на итальянских фабриках.

— Даже если один, какая разница?

— Мы учимся, придет время, когда наши фабрики сами выйдут на итальянский рынок и смогут продавать мебель там.

— Придет и наше время, когда мы перестанем брать у вас, и сами будем обеспечивать себя мебелью, мы же тоже учимся.

— Учитесь, пока мы зарабатываем.

— Понимаешь Марик, вы поляки хоть и хорохоритесь, но старт то вы взяли раньше нас. Вы ездили по миру, смотрели, как живут ваши богатые соседи и что-то брали у них. В моей стране власть у кого? У бывших коммунистов, которые дальше ваших стран не видели ничего! Что у нас изменилось за 10 лет независимости? Ничего, не было построено ни одного нового города, ни одного завода, ни одной электростанции, ничего! Все только грабилось, разорялось, и продолжает грабиться, и разорятся. Возьми нас, работающих за границей, я здесь чему-то учусь, таких как я скоро будет в Украине миллионы. Молодое поколение все равно придет к власти, наступит момент, когда даже наше правительство поймет, кум, сват, брат, не помогает. В целом ряде государственных должностей, нужны люди, способные работать, смотреть на изменяющиеся мир и чутко реагировать на эти изменения. Наступит момент, когда люди скажут, все, хватит ребята, вы задрали, или меняйте что-то в нашей стране, или катитесь отсюда подальше, да, еще не забудьте оставить то, что вы по ходу себе присвоили, но не смогли превратить в процветающие предприятия.

— Не смеши меня Алекс, — улыбался Марик, — вы никто, ты работаешь здесь на поле, такие как ты ничего, решать и не смогут.

— Я не имею в виду себя Марик, я говорю о тех миллионах молодых, которые выезжают сюда, видят, как живут люди, а потом возвращаются обратно. Марик, чтобы созрели для чего-то люди нужно время, нам искусственно создают условия, чтобы мы выезжали из страны и работали здесь. Они только забывают, что, видя здесь все это, как живут люди, мы меняемся сами. Каждый из нас возвращаясь, приносит на Украину, частицу этого чувства, от нас информация идет в наше окружение, а оттуда дальше.

— Не верю я в это Алекс, ездишь, смотришь, ну и что?

— Потому что вы поляки, никогда не хватали звезд с неба, у вас не было таких прорывов, которые имели мы, японцы, те же немцы. У нас, после войны тоже были полностью разрушены города, вся инфраструктура, но мы смогли все построить заново, создать сильную державу, думаю по научно-техническому персоналу, Украина была второй в Союзе. У нас есть потенциал Марик, есть такой потенциал, который не снился твоей Польше.

— Не верю я, Алекс, вы всегда ходили в соломенных лаптях, когда у нас были кожаные туфли, не верю я в то, что вы будете жить лучше нас.

— Будем Марик, это вопрос времени.

Он только смеялся в ответ.

— Вы сначала поумнейте, а потом пытайтесь.

— Поумнеем Марик, быстрее, чем вы думаете.

— Все равно у вас не будет денег, а без них вы не сможете ничего сделать.

— Глупость Марик, главное это люди, кадры, а деньги, дело второстепенное. Дай дураку миллион, так он его быстро потратит, и дай мудрому сто тысяч, он сделает из него миллион. Моя бабушка часто говорила: к деньгам нужна голова.

— У вас, ее нет, — продолжал смеяться Марик, — ох, Алекс, не доживу я до того момента, о котором ты мечтаешь.

— Я не мечтаю, поживем увидим.

В субботу Марик съездил на фабрику, поработал, и когда приехал, сказал мне:

— Я больше не поеду Алекс, если хочешь, работай там сам.

— Что случилось? — спросил я.

— Мне не понравилось, — ответил Марик, — все орут, быстрее, быстрее, англичане какие-то нервные, я в таких условиях работать не хочу. Мне итак уже денег хватит, я лучше с тобой на поле буду работать, спокойнее. Поэтому ты сам езди на фабрику.

— Ладно, — согласился я.

В этот день к нам в дом приехала новая партия людей, хотя куда их набирали, учитывая, что работы в агентстве не было, я понять не мог.

Среди тех, кто приехал, я узнал парней из Украины, которых я встретил в Лондоне, когда мы вместе разговаривали с Мишей поваром. Я увидел их вечером, на кухне, когда готовил себе еду.

Они обрадовались мне, встретили как старого знакомого. Рассказали, что после нашего разговора они позвонили Стасу и отправили сюда своих девушек, которые уже отработали здесь уже почти два месяца. А сами парни остались в Лондоне, поработали там, на стройке, а потом от Стаса перевелись сюда.

Как оказалось, наша соседка Аня, девушка конфетка, была невестой Сергея из Киева. Сергей был одним из лидеров группы студентов, он и Олег, вдвоем составляли «мозг». Сергей был среднего роста, симпатичный молодой человек. По разговору и тому, как он себя вел, я предположил, что родители его были обеспеченные люди при власти. Вообще, в целом, эта группа молодых студентов мне понравилась.

Вот только был один нюанс, о котором никто из них не знал.

Аня, невеста Сергея, была ниже среднего роста и в модели не прошла бы по росту. Зато у нее была просто обалденная фигурка, чистая блондинка, с вьющимися волосами, лицо, это просто ангелочек. Красавица, другого слова не подберешь.

Она жила на втором этаже, будучи нашей соседкой, в комнате небольших размеров, но там была только она одна. С ней никого не селили, кроме того, в нашем доме ее все побаивались, причина была только одна.

Она была любовницей Дэна.

Об этом знали ее подруги, те, которые были девушками украинских парней, друзей Сергея. Об этом знали все в доме, хотя мы делали вид, что ничего не замечаем. Дэн приезжал к ней несколько раз в неделю, выкраивая время так, чтобы по возможности никого в доме не было, или она уезжала с ним, по вечерам.

Поэтому когда Сергей сказал, что Аня была его невестой, и скоро они собирались жениться, мне стало как-то не по себе. Я улыбался, слушал, как они рады меня видеть, что именно я дал им телефон Стаса. Благодаря этому их девушки смогли заработать, да и сами парни выжили в Лондоне, а теперь еще заработают здесь. Но внутри я совсем был не рад этому.

Аня, когда узнала, что мы знакомы, тоже как-то наигранно обрадовалась этому. Мы смотрели друг на друга, и каждый думал о своем, она, наверняка спрашивала, сдам ли я ее, а я, как бы мне поскорее пойти к себе.

Я даже есть перехотел.

Парни пригласили меня к себе, они отмечали приезд. Но я сослался на то, что не пью, завтра рано вставать, и отказался.

Они были счастливы и ничего не замечали. Хотя Дэн был в своем репертуаре, он всех студентов поселил в одной комнате, вместо 4 человек, там было 8. Он бросил им на пол еще 4 матраца и пообещал, что в ближайшие дни рассмотрит вопрос с ними.

Мне настолько стало не по себе, что я вышел на улицу и вечером прошелся по ночному городу. Я понимал в душе, что моей вины в этом нет, в конце концов, грош цена такой невесте, которая только представилась возможность, ложится в постель к другому. Причем, если сравнивать ее парня и Дэна, который был старше лет на 17, то выбор был явно не в пользу последнего. Понятно, что женщины в выборе мужчины не всегда выбирают возраст, такое случалось часто, одному парит мозги и ведет себя недотрогой, а с другим пускается во все тяжкие, пока отослала домой первого. Но здесь речь шла о замужестве, тем более, какой надо быть дурой, чтобы это делать на глазах у 7 подруг, которые явно завидовали тебе. Она, наверное, думала, что эта история навечно будет похоронена здесь, но я был уверен, что такого быть не может. Даже мужчины, не всегда сдерживают обещание молчать, а уж женщины, тем более!

Как бы там ни было, но мой вечерний поход удался на славу, домой я вернулся отдохнувшим и осадок ушел.

Аня меня явно побаивалась, в этом я мог убедиться в понедельник, когда утром нас повез Дэн на поле. В микроавтобусе кроме меня и Марика никого не было. Дэн спросил:

— Алекс, это ты дал телефон Стаса группе украинцев приехавших вчера?

— Да.

— Ты их знаешь?

— Нет, мы раз встретились в Лондоне, они попросили меня помочь с работой, я дал телефон Стаса, вот и все.

— В доме живут их девушки, ты знал?

— Нет, они вчера сказали об этом.

— А ты знаешь за Анну?

— Что знаю? — спросил я.

— Ну, Анна это блондинка, красивая.

— А, Анна, да красивая.

— Ты про нее знаешь?

— Что она невеста Сергея?

— А еще что-нибудь знаешь, может, рассказал кто-то?

— Ты что имеешь в виду?

Дэн поспешил перевести тему.

— Что она невеста Сергея.

— Да, Сергей сказал мне это вчера, а что?

— Ничего, — также ответил мне Дэн, — просто спросил.

В другом случае я бы сказал, что ты Дэн, не задаешь вопросы просто так, но здесь я предпочел промолчать. В любом случае, поверил мне Дэн, или нет, он понял, что я не буду на их счет распространяться, а, похоже, для него и Ани это было главное.

Для себя же я решил, что если Сергей и узнает об этом, то не от меня. У него есть друзья, которые по любому это будут знать от своих подруг. Вот они пусть и сообщают, а я сторонний человек на их дороге жизни, они встретили меня и были этому рады. В конце концов, я действительно был искренен, когда им помогал, я еще тогда не знал финал всей этой истории, я думал, что максимум что может быть, это то, что Сергей об этом узнает.

На поле Марик у меня уточнил, правильно ли он понял, что Дэн спрашивал за Аню? Я подтвердил.

— Что ты сказал?

— Что ничего не знаю, прикинулся простачком.

— Это правильно, — кивнул Марик, — туда лезть не стоит, пусть они сами разбираются, ты в итоге никому не поможешь, а врагов наживешь.

Дальше Марик решил снова поучить меня жизни, когда тема была мне интересна, я готов был его слушать. Но часто у нас возникал спор по поводу будущего. Я в будущее не верил и предпочитал жить настоящим, это выводило Марика из себя:

— Как ты можешь жить без будущего, без мечтаний? Тогда жизнь превращается в сплошной кошмар. Мечтая, ты стремишься к тому, о чем мечтаешь.

— Мечтая, ты создаешь иллюзию, ставишь ее во главе угла и начинаешь к мечте стремиться. Если ты получаешь то, о чем мечтал, ты создаешь новую мечту и опять стремишься дальше, а если не получаешь, то ты разочарован, тебе срочно нужно чем-то снова заморочится, иначе твоя жизнь кажется тебе пустой и бессмысленной! Но как ты не можешь понять, что этот путь ведет только к вечному разочарованию! Ты никогда не бываешь счастлив, может лишь одно мгновение, и все, а потом снова цель, снова достижение, разочарование, или радость. Так проходит вся жизнь мечтателей.

— Но зато в моей жизни есть смысл, а какой смысл в твоей жизни?

— В чем смысл твоей жизни? Марик, в чем? Я не создаю иллюзий и мечтаний, да, я приехал сюда заработать, но это было на Украине, а, оказавшись здесь, заработок стал второстепенным делом. Оказалось, что здесь главное элементарно выжить! Планы поменялись, цель есть, но она на задворках, в случае изменения обстоятельств я буду меняться сообразно им. А у тебя цель, цель не может меняться, она как монолит, целостная структура, даже если все идет не так, ты должен! Ты не можешь отойти в сторону, цель не дает!

— Но это тупо так жить! Ты тогда превратишься в бомжа, ты не будешь иметь ничего, зачем тебе тогда твоя девушка? Зачем создавать семью! Цели нет, пусть все катится, происходит само собой! Зачем тогда работать, бог поможет, ложись себе и лежи!

— Я не превращаюсь в бомжа, я работаю, чтобы существовать, получается, я экономлю деньги, если жизнь ставит трудности, я их решаю, по ходу, а не думая об этом заранее, когда ситуации еще нет. Семья, мне нравится моя девушка, мне нравится проводить время с ней, но опять же, Марик, это было в прошлом, а прошлое должно умереть, к нему нет возврата. Значит, когда я вернусь в Украину, и мы встретимся с моей девушкой, какое-то время каждый из нас будет привыкать друг к другу. Ведь за это время изменилась и она, и я. Может после этого, мы встретимся пару раз, и каждый из нас решит, что лучше идти по дороге не с ним, или ней. Может быть и так, я это тоже понимаю и поэтому не строю в этом плане никаких иллюзий.

— Алекс, это полный бред, так говорить, она ждет тебя, она строит планы, а ты говоришь, что не знаешь. Слушая, что ты сказал, мне нужно поступить так, когда я приеду в Польшу, если мне не понравится моя жена, я пошлю ее, и буду искать себе другую. Потому что она изменилась за эти 5 месяцев, и я изменился.

— Марик, когда ты, реально смотрел на свою жену!

— Не понял?

— Ты за последние 10 лет смотрел на свою жену не так, как ты привык смотреть, а видел ли ты как она менялась за это время, не только внешне, но и морально, психически. Ты замечал это, или ты видел на протяжении 10 лет только ее образ, который ты составил давным-давно.

С первого раза Марик не понял, поэтому мне пришлось повторить еще раз, подбирая другие русские слова, но подходящие по смыслу.

— Конечно, — сказал он.

— А ты не торопись, подумай, вот смотри, мы общаемся с тобой, но мы не слышим друг друга до того, пока каждый из нас переполнен. Ты наблюдаешь за мной, а я за тобой, в этот момент мы можем что-то дать друг другу. Так и ты, не спеши, подумай, когда ты смотрел на свою жену без стереотипов, без предвзятых мнений? Когда ты внимательно смотрел на нее?

Марик немного помолчал, мы вышли из рядов и стали на следующие, когда он ответил:

— Да, я давно не смотрел на свою жену так, как ты говоришь, в моей памяти всегда только ее образ. Сейчас я вспоминаю, как она обижалась, когда меняла прическу, а я не всегда это замечал. Я смотрел на нее сквозь образ, но это не значит что ты прав! — добавил Марик в конце.

— А я на это и не претендую, Марик, человек, который говорит что он прав, и только его мнение правильное, глупец. Я не знаю, вот, правда, в этот момент это так, в другой иначе. Я оставляю за собой возможность меняться, если буду видеть что-то, что я сказал неправильно. Человек, который точно знает, он меняться не будет, он всегда прав, а это на мой взгляд неправильно.

— Чудной ты Алекс, улыбнулся Марик, — я уже месяц с тобой живу, наблюдаю за тобой. Я за время заработков столько людей повидал, и молодых и пожилых, но такого как ты еще не встречал. Вот простой вопрос, проще не бывает, что ты будешь готовить вечером?

— Посмотрим!

— На что?!

— Ну почему ты так нервничаешь? Я приеду домой, зайду на кухню и тогда решу, что захочу, то я и буду готовить. Это же так просто, ну как я, по-твоему, могу решить это сейчас, находясь здесь, на поле?

— Я знаю еще утром, что я буду есть вечером, а ты даже этого не знаешь!

— Да, я не забиваю себе этим голову, появляется вопрос, на него следует ответ, все просто, никакой сложности. Почему ты не можешь жить так?

— Говорить посмотрим?

— Конечно, ты знаешь, что будешь есть вечером, это факт, но что именно, решай непосредственно, перед тем как готовить. Так же лучше, твой организм чутко реагирует на то, что ему от тебя нужно, и ты ему даешь.

— Да у тебя все, посмотрим!

— Но зато я гибко реагирую на то, что меня окружает, а у тебя на все есть мнение, но ведь не факт что оно правильное.

— Меня это не волнует.

— Меня тоже, но заметь, я то, тебя не учу.

— Потому что ты молодой еще.

Но в целом, даже так споря, мы с Мариком ладили, к тому же в таких спорах иногда проходили целые дни, когда не лил на поле дождь.

Я поддерживал плотный контакт с украинцами, с которыми меня познакомил Паша. Самому Паше я позвонил примерно через 3 недели, после того как отработал с Мариком на поле и сказал, что если ему нужна будет работа, то он может приехать сюда. На что Паша заметил, что он в Лондоне, работает на стройке, поэтому его все устраивает, но за работу поблагодарил. Даже добавил, что если у меня будут какие-то вопросы, например, сделать продление визы, через английскую школу, или что-то еще, я могу к нему обращаться. Также я поддерживал отношения с Владом, тот работал с мужем сестры на стройке. Коле я тоже дал свой телефон, мы с ним созванивались примерно раз в месяц, то он мне звонил, спрашивал как дела, то я ему. Последний с кем я общался даже больше чем с другими из той группы, был Володя. Он тоже, когда купил телефон, сам позвонил мне и дал свой номер. С тех пор мы звонили друг другу раза два в месяц. Володя отработал на стройке с месяц, а потом вернулся к Кайлу. Тот вновь наладил работу в агентстве, хотя такая халява, которая была в начале, уже закончилась. Почасовка уменьшилась до 3 фунтов в час, работы стало меньше, по 8–10 часов. Но в любом случае это было лучше, чем сидеть в Лондоне на 150 фунтах в неделю.

В один день у Марика заболел зуб, он с болью отработал целый день, а вечером уже не выдержал и сказал:

— Алекс, надо к доктору.

Я оделся, и мы вышли на улицу, отправившись в поликлинику. Когда мы к ней подошли, то увидели мужчину, закрывающего дверь.

— Что вы хотели? — спросил он.

— В больницу.

— Она работает до 17–00, а что у вас случилось?

— Зубная боль, — ответил я, показывая на Марика, который держал руки у рта.

— Здесь бы вам не помогли, — ответил мужчина, — вам нужно ехать в больницу.

— А где она? Как туда пройти?

— Она за городом, я могу вас туда подбросить.

— О, это было бы хорошо, — ответил я.

Мужчина проверил закрытую дверь, и мы вместе направились к его машине. По дороге он спросил, чем мы здесь занимаемся? Я ответил что студент, а сейчас на каникулах, Марик был турист. Легенда была вполне правдоподобная для англичанина, и он кивнул.

— Тебе Англия нравится? — поинтересовался он.

— Да. А вы чем занимаетесь?

Он ответил, что в поликлинике он вроде врача, лечащего мелкие болезни.

Минут через 10 мы подъехали к одноэтажному зданию, он остановился на стоянке и показал мне рукой в сторону центрального входа.

— Зайдете туда, объясните свою проблему, и вам помогут.

— Спасибо вам большое, — сказал я, — сколько мы вам должны?

Англичанин улыбнулся.

— Какие деньги? Ничего не надо.

— Спасибо вам большое! — еще раз поблагодарил я, и мы с Мариком направились к больнице.

В просторном зале было много народу, все сидели. Оказалось, что нужно сперва занять очередь. Мы объяснили, что у нас за проблема и нам сказали подождать, пока Марика вызовут. Когда прошло минут сорок, при этом Марик уже бегал по холлу и стонал, его вызвали, и он исчез за дверью.

Я сидел на стуле и думал о том, что сейчас ему наконец-то помогут. Мне было интересно наблюдать за английской системой здравоохранения. Но пока она меня только поражала. Люди скапливались в коридоре, взрослые, дети, и все тупо ждали очереди, которая двигалась очень медленно. По мне это было странно, поскольку, на мой взгляд, так можно было, и умереть, пока, наконец, дойдет твоя очередь.

Но дальше было еще интереснее, Марик вернулся минут через 5 и сказал:

— Они мне сказали еще подождать!

— Не понял? — переспросил я, выбегая за ним из больницы.

— Они меня осмотрели! — выдохнул Марик, и спустя время добавил, — Сказали, что потом позовут.

— А почему они ничего не стали делать сейчас?

— Сказали, сегодня много больных, которым нужна срочная помощь, а я могу подождать.

Больше Марик не говорил ничего, он ходил туда-сюда, набирал в рот воздух через щель, чтобы таким образом охлаждать зуб и все ждал, когда же его позовут.

Должен сказать, что через час, я перестал здесь чему-то удивляться, а через два, решил, что более тупой медицинской системы я еще в своей жизни не встречал. Самое интересное, что я бы понял, если бы это касалось только Марика, ну, вроде как поляк, кто он для англичан? Но это касалось и самих англичан!

Передо мной сидела девочка лет 8, с опухшей рукой, там был или сильный ушиб, или даже перелом, я не врач, определить не мог. Ей смогли оказать помощь спустя часа два после того как я высидел в зале ожидания вместе с другими англичанами. Она тихо плакала, стонала, мать ее жалела, гладила, но девочку никто не вызывал. Я был в реальном шоке!

Судя по тому, как реагировали на это англичане, это было нормой, ничего из ряда вон выходящего.

Часа через три Марик уже ни на минуту не мог сесть, он только стонал и громко вдыхал воздух, держась за голову.

— Алекс, — прошипел он.

Я вышел на улицу.

— Такси, домой!

— Уверен?

— Они мне не помогут, — выдохнул Марик, — мы уже 4 часа здесь, ничего! Домой, такси!

Я вызвал такси, машина должна была приехать минут через 10.

— Скажи им, что я уезжаю, — попросил Марик.

Я приблизился к окошку, там сидела женщина, с которой мы разговаривали с самого начала, когда объясняли, что у Марика за проблема.

Я сказал, что мы уезжаем.

— Вам нельзя! — запротестовала женщина и обратилась к Марику, — Вы не можете уезжать! Это очень опасно, от этой боли вы можете умереть!

— До свиданья, — произнес по-английски Марик, и мы вышли из больницы.

При этом я думал о том, что, безусловно, только по одному этому случаю я не мог судить обо всей системе здравоохранения англичан. Может в других больницах, или больших городах все было иначе.

Мы зашли в нашу квартиру.

— Я пойду в паб, — сказал Марик.

— Поможет? — спросил я.

— Не знаю.

Марика не было минут 20, когда он пришел он был навеселе, но, похоже, боль его отпустила.

— Сколько выпил? — спросил я.

— Четыре рюмки.

— Тебе может, надо было бутылку водки купить в супермаркете?

— Нет, сейчас станет легче, я уже так делал.

Марик лег на кровать, еще постанывая, но вскоре он действительно заснул. Проснулись мы оба утром, от звука будильника, надо было собираться на работу.

— Как дела? — первым делом спросил я.

— Все хорошо, — ответил Марик, улыбаясь, — Зуб не болит.

— Тебе нужно пойти в больницу, пусть тебе его сделают.

— Нет, если больше болеть не будет, я его делать в Польше буду. Все равно мне скоро уже уезжать.

За это время я несколько раз на кухне встречался с Ингой и обменивался с ней парой фраз, я видел, что она не прочь со мной проводить время, поэтому как-то на выходных, я спросил Андреаса:

— А с кем Инга?

— Ни с кем! — ответил мне Андреас, — Она дура, зачем она нам? Есть готовит, убирает в комнате, мы ей даем на продукты, она сама все покупает, только когда тяжелое что-то надо принести, мы идем, ей помогаем. А что, нравится она тебе?

— По мне нормальная девушка.

— Нет, Алекс, будь она нормальной, ну разве я бы ее пропустил мимо себя?

Самое интересное, что и Марик в этот вечер обратился ко мне.

— Алекс, ты молодой, почему у тебя нет здесь девушки?

— Что ты уже хочешь? — спросил я, зная, что сейчас могут начаться поучения жизни.

— Вот Инга, литовка, как тебе?

— Нормально.

— Она со мной сегодня разговаривала, спрашивала меня, а говорили о тебе. Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю.

— С литовцами она просто живет, они приехали сюда вместе из одного города, мы все решили, что она девушка одного из них. Но это не так, литовцы ее знакомые и не больше. Посмотри на нее, она же красивая, фигура ладная, характер еще не испорчен женской стервозностью. Что ты ждешь? Да будь я лет на 10 моложе, так…

— Посмотрим Марик, не торопись.

— Опять все посмотрим и посмотрим.

На следующий день, в четверг мы поехали на новое поле, оно было огромным, даже с нашими быстрыми темпами, а работали мы с Мариком что называется, на отлично. Его нам предстояло делать дней 10.

Начало дня прошло нормально, Марик рассказал мне за своих сыновей, кто, чем увлекается, пошутил по поводу того, что если мне нужен мальчик, мол, обращайся, со своей будущей женой, могу помочь 100 процентов с этим вопросом. На что я ему ответил, что мы и сами разберемся.

После обеда, когда мы поели и отдохнули минут 20 на поле, мы продолжили работу.

— Что будешь сегодня есть вечером? — спросил меня Марик.

— Посмотрим, — ответил я.

— Алекс, я тебе много раз говорил, нельзя так жить, тебе надо меняться.

Я не выдержал и ответил грубо:

— Марик, как ты не можешь понять, я не хочу слушать твоих советов, если мне нужен будет дельный совет, я спрошу у тебя, послушаю, но решение все равно приму сам. Понимаешь, сам, чтобы самому отвечать за все, что я решил. Как ты можешь мне давать жизненные советы, если ты сам в жизни ничего не добился. Марик, да пойми же ты, вот проехал «порше», если бы он остановился, из него вылез мужик, который бы сказал: послушай меня парень, я заработал на эту машину, на дом в городе, сейчас я не парюсь в жизни особо, поскольку на меня работает мой бизнес, он не зависит от того, приеду я сегодня на работу, или нет, я заработал миллионы, а теперь я свободен, делать то, что хочу, не редко я помогаю другим людям, готов ли ты меня слушать? Я буду его слушать! Он может дать мне дельный совет, потому что он чего-то добился. Не факт, что я приму все то, что он сказал, не факт что он станет для меня авторитетом, но его можно послушать. А может это просто богач, получивший деньги по наследству, тогда и слушать его нечего, там много ума не надо, главное не растранжирить, то, что тебе досталось по праву.

— Ты думаешь Алекс так все просто в жизни?! Ты думаешь, я бы не хотел, чтобы мои сыновья поступили в Оксфорд и жили в Англии? Или, что бы я не поднимался каждый день рано утром, идя на это поле? Мне оно надо в мои 40 лет? Кому это надо?! Мне?! Моей семье?! Нет, никому не надо! Ты знаешь, что такое жизнь?! Так получается, что один уже при рождении получает все, а другим нужно всю жизнь батрачить, чтобы его семья существовала. Посмотри на меня, мне 40, ты намного моложе меня, но я работаю с тобой наравне. И я так работаю всю мою жизнь, я никогда не сачковал, никогда не увиливал от работы. На любом месте я всегда отдавался работе весь, без остатка. Да, я ничего не добился, все, что я зарабатывал, шло моей семье, особенно первое время я во всем себе отказывал, но им слал большую часть денег. Проходит время, сыновья растут, потребности их тоже, деньги нужны всегда, только силы уже не те, годы берут свое. Я задумываюсь иногда, а что будет через 5 лет, через 10, смогу ли я также работать как теперь? Пока я был молодой, жизнь казалась проще, я думал, что так будет всегда, но все меняется, Алекс, я не успел оглянуться, как из красавца, превратился в пожилого мужчину, до которого уже никому нет дела. Да, некоторые мои друзья спились и их уже нет на этом свете, некоторые сели в тюрьму, некоторые живут, как и я, а кто-то добился чего-то. Почему так? Я не знаю, я не пропивал деньги, не тратил их на ненужные вещи, я работал физически, значит, я знал, как они зарабатываются. Но ты прав, у моей семьи кроме дома, ничего больше нет. Мои сыновья любят меня, жена тоже. Я делаю все, чтобы они в Польше были не хуже чем те, кто их окружает и мне это удается. Ты живешь со мной, общаешься, ты видишь, меня нельзя назвать дураком, или каким-то отсталым. Но у меня нет миллионов, и оглядываясь назад, я могу себя спросить: была ли у меня хоть одна возможность заработать большие деньги? Я отвечаю, нет, только те, что я имею сейчас и ничего больше. Так что я делал не так? Что мне нужно было делать?! Умный совет, ты уверен, что тебе его даст тот, кто проехал на порше? Или умный у нас тот, кто имеет миллион? По-твоему нужно слушать только миллионеров, потому что они самые умные?

— Нет.

— Миллионеры, могут быть надутыми дураками, где, кроме денег, нет больше ничего, и самого человека тоже, так, оболочка. Слушать же можно кого угодно, в любом случае, человек, проживший разнообразную жизнь, путешествовавший и работавший во многих местах, знает больше чем ты.

— Я согласен, когда ты рассказываешь о том, как работал, или когда дело касается твоей семьи, я слушаю тебя, но Марик, я тебе много раз говорил, не говори о вещах, которые касаются моей будущей жизни, или нравоучениям о том, как мне надо жить. Я разберусь с этим сам.

— Но ты можешь избежать многих ошибок в жизни.

— Не факт, что так будет, тем более говоря о том, чего нет в действительности.

Некоторое время мы прошлись молча, когда Марик продолжил:

— Вот родились у тебя дети, подросли немного, ты должен…

— Что?! Дети?! — громко произнес я, — Дети, где вы?

Я начал тормошить капусту.

— Дети, вылазьте! Куда вы запрятались!

— Что ты делаешь? — спросил меня Марик.

— Детей зову, о которых ты говоришь.

— Ты что?! — закричал Марик, — Что ты такое говоришь! Я тебе как дам сейчас этой палкой в твою голову, чтобы она разлетелась! Зачем ты так смеешься надо мной?!

— Где ты здесь видишь моих детей?!

— Я говорил, когда появятся!

— Да нет их сейчас, ты понять это можешь?! Сейчас их нет, говорить о будущем бессмысленно, я ничего не пойму, у меня нет еще детей.

— Но ведь будут?

— Откуда я знаю, будут, или нет?!

— Опять посмотрим?!

— Да.

— Ты что не можешь понять, что так жить нельзя?! Что все повторяется изо дня в день. Сегодня мы на этом поле работаем, мы его не сделаем за день и завтра мы вернемся сюда же.

— Не обязательно.

— Ты хочешь сказать, что завтра мы можем не работать на этом поле?

— Да, я бы сказал так, доживем до завтра, а там посмотрим.

— Нет, Алекс, я считал тебя чудным, необычным, нет, я ошибался, ты просто глупец, человек недалекого ума, о чем нам еще с тобой разговаривать? Как же я раньше этого не понял.

— Это твои проблемы, — ответил я.

До конца работы мы не обменялись с ним больше ни словом.

На наше удивление за нами приехал Дэн, увидев его микроавтобус, мы подошли.

— А где Кларк? — спросил я.

— Я вас отвезу на ферму, — сказал Дэн, — только снимите свои костюмы.

Мы сняли с себя униформу и сели в микроавтобус.

Дэн тронулся.

— У нас проблемы Алекс, — сказал Дэн.

— Какие?

— Хоум офис задержал сегодня два автобуса с нашими людьми.

— Кто нас предал? — почему-то спросил я.

Дэн пожал плечами.

— Не знаю.

— Кого взяли?

— Украинских студентов, литовцев, почти всех из дома, где ты живешь.

— Что теперь?

— Мы вас переселим пока на пару дней, чтобы, когда забирали их вещи, вас там не было. А потом, с понедельника поселим обратно.

Мы переоделись на ферме, я рассказал Марику, что случилось.

Вернувшись домой, мы быстро сложили свои вещи и поехали на новое место. Дэн поселил нас в номере отеля, который они снимали целиком. Нам выделили маленькую комнатушку, в которой жили украинец Рома и белорус Женя.

Нам с Мариком дали два матраца, которые мы бросили на пол, и я отправился в супермаркет, чтобы купить еды на завтра.

Уже вечером, а слухи распространялись быстро, история с хоум офисом приобрела законченный вид.

В двух микроавтобусах, которые ехали на фабрику, находилось 18 человек, Сергей со своими друзьями и 4 их подруги, литовцы втроем, вместе с Ингой, латыши, белорусы. Автобусы ждали, их остановила полиция и потребовала документы. Дальше результат известен, их всех арестовали и теперь они ждали отправки домой.

Сперва я думал, что и Аня попалась вместе с Сергеем, но оказалось, что она взяла в этот день выходной.

— Как ей повезло, — сказал тогда я.

Украинские студенты попали в двойне, ведь они приехали сюда по трудовой визе. Они работали от Хопса и по английским законам, только она могла их трудоустраивать. А поскольку они уехали с фермы не домой, то получалось что они нелегалы. Значит, помимо штампа в паспорте, проблемы могли начаться в их университете, когда они вернутся к себе на учебу.

Утром Марик наотрез отказался выезжать в поле, из всех наших людей, на работу поехало только процентов 10. Это, учитывая, что Дэн начал запугивать, мол, вы вообще больше здесь работать не будете, если не поедите на работу, но это не помогло. Люди боялись, они думали, что теперь нас всех возьмет хоум офис.

Мой предыдущий опыт показывал, что ничего страшного в этом нет. После первого случая, по крайней мере, неделю, можно ездить нормально. Поэтому я поехал на работу без всяких колебаний.

Марик ушел до того, как за мной заехал Дэн, когда мы проезжали по улице, мы увидели его.

— Почему Марик не поехал? — спросил Дэн.

— Он боится депортации.

— А ты?

— Тоже, но я рискну.

— Все наладится, — сказал Дэн.

Я молча кивнул.

Тогда я еще не знал, что наше мирное существование, после этого случая закончилось навсегда.

На поле отвез меня Кларк, по пути он спросил:

— Алекс, тебе нравится работа?

— Да.

— А Марику?

— Тоже.

— У вашего агентства были проблемы вчера?

— Да.

Я вышел на вчерашнее поле, посмотрел на ряды, на которых Марик рассказывал мне новую парадигму жизни, потом сказал в итоге, что я глуп.

Я зашел в ряды и начал работать, я думал о том, о чем мы вчера с ним говорили. На поле оказался только я, который не утверждал на 100 процентов, что буду здесь, в отличие от Марика, которого сейчас рядом не было.

Уже сейчас я начал замечать одну странную вещь, в обычной жизни многие процессы шли медленнее, например, в Украине жизнь текла более размеренно. В Англии же, жизнь просто поражала своей быстротой. Вчерашний пример показал Марику, да и мне, в который раз, что нельзя полагаться на будущее, говорить о том, что завтра будет так, или иначе. Жизнь изменчива, на нас довлеет множество факторов.

Прошлое не вернуть, будущее не определено, живи в настоящем. Простые слова, но как сложно так жить. Мы всю жизнь пытаемся переделывать себя, подстраиваемся под чей-то авторитет, религии, власти, или какого-то учителя. В итоге со временем мы перестаем существовать, нас самих не остается, только набор правил, и желание себя и других изменить. Подогнать под одного из «великих» людей, про которых мы читали в книжках, или журналах. Но описание великих, как и сама история о них, это царство теней, мир забытых звуков. Все в мире происходит не так, как нам описывают автобиографии, или книги. Это романы, сказка, которая не всегда даже соответствует хронологии событий.

Что мы вообще знаем об истории? Что в действительности говорил Будда, Христос? К кому именно они тогда обращались, и берется ли во внимание то, что менталитет тех людей и нынешних, другой. Да, наконец, были ли они на самом деле?

Жить в настоящем, мы так не привыкли, мысли нас вечно уносят то в будущее, то в прошлое, то в мечтания. То в обдумывания планов, как жить дальше и приспосабливаться в этом мире.

Хотя, если задуматься, какая это тупая деятельность нашего мозга. Какой инструмент мы засоряем подобным хламом. Любое обдумывание и приход новой идеи не может быть совершен мыслью. Новая идея, или правильный ответ возникает не от мысли. Мысль стара, она ответ памяти. Новое приходит, когда мы замолкаем, когда есть промежуток между мыслями, мозг настраивается, замолкает, прислушивается сам к себе, и в этой пустоте возникает новое. Если мы достаточно зрелы, то мы способны сами найти ответы на все вопросы. Все, в нас самих. Но мы слишком привыкли полагаться на кого-то, как мы не слышим и не видим себя, так мы не слышим и не видим наших близких. Мы сами тени прошлого, общения давно уже нет, так, обмен прочитанными глупостями, или просмотренными сериалами, может еще обсуждение кого-то, приятно ведь, когда они живут хуже, чем мы.

Когда появляются вопросы, мы идем к разным авторитетам, те, сами не зная себя, а лишь убедив всех в том, что они что-то видят, учат нас как надо жить. Но настоящий учитель может только указать на дверь, но входишь ты сам. При этом учитель не авторитет, он лишь указал дорогу, он не довлеет над тобой, не говорит, что это правильно, а это нет. Если система движется, то учитель и ученик учатся вдвоем. Учитель не выступает в форме авторитета, он продолжает учиться, поскольку уверенный человек, и тот, кто знает, не знает. Он может знать прошлое, но если он смотрит на новое прошлым взглядом, то его глаза не видят.

А ведь однажды некоторые с ужасом понимают, что жизнь прошла мимо, а мы этого даже не заметили. Ведь мы бежали скорее вперед, или вспоминали прошлое, в итоге действительность никогда не была с нами. Мы думали, что вот там, завтра, через год, мы наконец-то обретем долгожданный покой. Но покой почему-то не наступал…

Работая целый день на поле один, я задумывался о многих вещах. Мысли шли сами собой, а я, или улавливал их, и тогда внутренний разговор продолжался, или пропускал, тогда они проносились мимо, не цепляя меня.

В субботу Дэн дал мне еще один день на фабрике. Я работе на фабрике был даже рад, в той тесной комнатенке, куда нас поселили, места не было совсем. Хотя мы нашли общий язык с парнями, нормальные простые пацаны. Но хотелось поскорее вернуться обратно, поскольку получалось, что когда мы вчетвером, то двоим надо было сидеть, пока другие ходят.

Наконец в воскресенье Дэн нас перевез обратно.

Марик уже не хотел работать, когда мы приехали к нам и начали разлаживать вещи, он сказал:

— Я больше не буду работать на поле.

— Почему?

— Хватит мне уже, все равно я собирался уезжать. Скажи Дэну, что я больше не буду работать на поле.

— Ты уверен?

— Да.

Я спустился вниз, и пока Дэн был здесь, передал просьбу Марика.

Дэн вышел из комнаты, в которую селил людей и в коридоре тихо меня спросил:

— Почему?

— Говорит, что он уже устал, ему нужно возвращаться в Польшу.

— Алекс, я тебя очень прошу, уговори его остаться еще хотя бы на две недели, нам надо добрать людей. Ты видишь, у нас сейчас проблемы, но это не на долго. Попросишь его?

— Постараюсь.

— Скажи Марику, что я лично буду возить вас, я побеспокоюсь о том, чтобы все у вас было в порядке.

— Хорошо Дэн.

Разговор с Мариком занял минут 10, я ему просто обрисовал ситуацию, если он уедет сейчас, то потеряет немало денег. У него был обратный билет на автобус, который нужно было зарезервировать хотя бы за неделю, раньше бы он не уехал. Он что будет неделю жить в Лондоне в отеле? Это сколько нужно денег?

А так, он заказывает себе по телефону билет, ему говорят дату и он, тогда отработав по максимуму, уезжает. Получалось, что он и деньги заработает и сэкономит немало таким образом.

Слова Дэна о том, что он гарантировал нам, что все будет в порядке, я говорить Марику не стал. Это было глупо, что мог гарантировать нам Дэн? В случае если бы нас остановила иммиграционная служба, он бы не решал ровным счетом ничего.

Марик послушал мои доводы и кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — можно я завтра на поле позвоню с твоего телефона на фирму и забронирую себе номер, когда я буду знать точную дату, я скажу, когда уезжаю.

— Я дам тебе телефон.

— Я заплачу за разговор.

— Да, ладно, — махнул я рукой, сказать честно я был рад, что Марик пока не уезжал.

Спустившись к Дэну, я сказал ему, что Марик не прочь остаться еще на неделю. Он завтра позвонит на фирму, забронирует обратный билет в Польшу и тогда точно скажет дату своего отправления отсюда.

— Спасибо, — поблагодарил меня Дэн.

На поле Марик позвонил на фирму и ему сказали, что на эту неделю свободных мест нет, ему пришлось перенести свою поездку на следующую. В итоге Марик должен был уехать почти через две недели.

— Хорошо, что тебя послушал, — сказал после этого Марик, — а так бы пришлось в Лондоне две недели что-то делать.

— Главное чтобы нас не хлопнули за это время, — ответил я.

— Это да.

В последнее время мы сдружились с одной парой из Латвии, Валера и Лена, я помню, как они приехали, это было недели две назад. Валера стоял в джинсах и пиджаке, в чем была Лена я не запомнил, но Валерин прикид сразу бросался здесь в глаза. В каком шоке они слушали сперва Андреаса, который любил порассказать, а потом остальных. Будь у них деньги на обратный билет, они бы, наверное, поехали назад, а так, как и все, остались. В начале у них не было ничего, только небольшая сумочка вещей на двоих. Кастрюли, посуду, просили то у нас, то у соседей. Поселили их в маленькой комнатке, где с трудом помещались две кровати. Чуть дальше они накупили вещей и свыклись с той ситуацией, в которой оказались.

Чем больше все задумывались над тем что произошло в тот «черный» четверг, тем больше понимали, что что-то в той истории было не так. Мы все периодически тему «убийства» как это называлось, когда тебя депортируют из страны, обсуждали.

Наши, все кто жил в доме раньше, смотрели за Аней, она не была похоже на невесту, которая сожалела о том, что ее жених был депортирован. Своим подругам из Белоруссии она сказала, что ей нужно срочно возвращаться в университет и поэтому она едет домой.

А до меня начали доходить первые слухи о том, что на самом деле произошло. Мол, Дэн специально отправил парней домой, потому что Сергей начал мешать их отношениям с Аней. Поговаривали, что у Дэна есть тяги в хоум офисе, он, мол, не раз пугал, будете ерепениться, так я вас живо домой отправлю.

В этих предположениях были свои моменты, обычно два автобуса в одном направлении не ехали, они разъезжались в разные стороны. К тому же, изначально было слишком большое количество людей. Это позже нас так возили, а в тот момент в автобус садилось максимум 5–6 человек, но никак не 9.

Ну и, наконец, самое главное, их взяли за день до того, как они бы получили зарплату. Преимущество состояло в том, что они отработали почти две недели. Даже если представить что каждый из них за это время заработал по 240 фунтов, взять по минимуму, получалась очень хорошая сумма за один раз.

Дэн таким образом убивал сразу три зайца, во первых, какое-то время наше агентство хоум офис мог не трогать, жертву то принесли на алтарь, во вторых, он заработал хозяину хорошие деньги, возможно даже получил за это немалый процент, а в третьих, теперь его любовница была вновь свободна для утех.

Все это оставляло неприятный осадок, я, когда узнал об этом, то вспомнил свой первый вопрос, когда Дэн сообщил о том, что два автобуса сегодня были арестованы.

— Кто нас предал? — сам того не понимая, я задал правильный вопрос и правильному адресату.

Дэн сказал, что не знает, на самом деле он все это сам и организовал.

Но в последствии, когда я уже жил сам, я узнал о новых подробностях этой истории со студентами. Оказалось, что Сергей, владевший английским в совершенстве, стал вести переговоры с фермером, о том, чтобы он со своими друзьями и часть людей из агентства, перешла работать к нему. Насколько я понял, переговоры шли удачно, фермера устроила и цена, которую нужно платить им, в обход агентства, и трудоустройство было бы на многие месяцы.

Сергей хотел в перспективе сам снять дом, поселить туда людей и, обеспечив себя транспортом ездить на ферму. Насколько бы у него это получилось это другой вопрос, хотя я думаю, проблем бы здесь не было, учитывая, что английский он знал, деньги на начало всего этого они заработали еще в Лондоне. Вполне вероятно, что это был реалистичный план.

Точно знать, почему Сергей хотел так поступить, я не мог, может ему рассказали за Аню, и он решил отомстить Дэну, хотя это маловероятно. Может, он просто нашел оптимальный способ заработать в обход агентства. Может первое и второе.

В любом случае его кто-то сдал, окружение, фермер, сама Аня. На вопрос кому это выгодно? Только Ане подобный расклад мог, не понравится. Фермер бы не стал вести двойную игру, юлить, и играть в дипломатию со студентом из Украины фермер бы не стал, это вообще звучит смешно. Для фермера сэкономить 500 фунтов в месяц, а может и больше, кто знал, это немалая сумма. Если он пошел на переговоры, то ему это было выгодно. Окружение Сергея молчало бы, им что, не хочется заработать дополнительные деньги? Оставалась только Аня, скорее всего она по глупости ляпнула об этом Дэну, не понимая, чем это закончится.

Ее подруги белоруски, когда она уехала, говорили, Аня очень плохо отнеслась к тому, что Дэн сделал с ее женихом. А, мол, когда она Дэну об этом сказала, он ответил: не будешь вести себя так, как раньше, отправишься вслед за своим любимым. Вот она и согласилась.

Но никто из наших в эти байки не верил, по девушке видно, когда она ненавидит человека. К Дэну она, ни до, ни после, не относилась со злостью. Даже в первые дни после случившегося, да, она была расстроена, но как-то это слишком быстро забылось. Никто не держал при их разговорах свечку, никто не знал, что в действительности там происходило. Может, наши и ошибались в своих логических заключениях, зря наговаривали на Аню. Но так уж получалось, что все больше склонялись к этой версии, чем к той, которая была принята в агентстве.

С Мариком мы спокойно отработали эти две недели, в четверг, когда у Марика был последний рабочий день, он мне сказал:

— Ты меня еще будешь вспоминать на поле.

— Почему?

— Потому что я хорошо работаю, такого партнера тебе найти будет сложно. Я много работаю, видел всяких людей, ты работаешь выше среднего, а я от тебя не отставал. Но ты молодой, поэтому для тебя это не показатель, а вот найти равного мне тебе будет сложно.

— Посмотрим, — ответил я.

Марик только улыбнулся.

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Да? Значит, я тоже становлюсь прудом с устоявшейся водой, а надо быть рекой, постоянно обновляющейся.

В течении этих дней Марик больше не учил меня жизни, он говорил о Польше. Что он соскучился по жене, хотел увидеть детей, посидеть, попить пиво со своим старым другом. Все мысли его были уже дома.

— А вообще, устал я Алекс, на всех этих заработках, — сказал он мне, — уже года два думаю, вот приеду, заплачу денег, устроюсь на хорошую работу в Польше. Чтобы вечером приходить домой, видеть жену, детей, спать в нормальной постели, в нормальных условиях. Надоела такая жизнь, все проходит мимо меня.

— А ты не боишься?

— Чего?

— Жена и дети привыкли жить без тебя, за это время к тебе выработалось потребительское отношение, папа приехал, значит приехали денежки. Ты раздал деньги, которые имеют свойство быстро заканчиваться, нужно ехать опять. Они не привыкли к тому, что ты дома, командуешь там, решаешь вопросы. Ты выбыл из их жизни, они привыкли все делать сами.

Марик не торопился с ответом, мы немного прошлись между рядами, нанося удары по верхушкам капустных стеблей, наконец, он произнес:

— Да, я начал это давно замечать, папа дай денег на то, дай денег на это. А потом, когда они заканчивались, мне, чуть ли не напрямую говорили: а что ты сидишь? Надо ехать зарабатывать. В какой-то момент мы стали жить лучше, чем наши соседи, было время, когда у них работали только муж, или жена. У нас же получалось, что, и жена всегда работала, и я был на заработках, хорошо получал. За все Алекс нужно платить, мы многое хотим, но редко кто может сказать, во что его желание выльется. Я хотел, чтобы моя семья жила лучше, чем другие, чтобы у нас всегда были деньги, и мы имели достаток. Откровенно сказать я рассчитывал, что моя жена и дети оценят мой поступок, то, что я для них делал.

Марик прошел некоторое время молча.

— Но я ошибся, никто этого не оценил, жена сказала мне как-то, что работает только она, поскольку все вопросы по дому и воспитанию детей лежат на ней, а я, мол, от всего отгородился на своих заработках. Детям нужен не папа, а нужен его кошелек, слушать они привыкли маму. Вот так и получилось Алекс, что, оглядываясь назад, я иногда спрашиваю себя: а кому было нужно то, что я сделал? Мне? Я потерял здоровье, годы жизни, любовь семьи, для которой изначально это все и делал. А что получил взамен? Деньги, которые развеялись как дым. Не слишком ли большая цена, которую мне пришлось заплатить за сомнительное самоудовлетворение?

Я ничего не ответил, просто шел рядом.

— Но ты только не подумай, что я тебе жалуюсь, — вдруг сказал Марик, — что я устал, у меня уже нет сил. Я решил тут тебе поплакаться…

— Я ничего не решил, я не из тех людей, которые быстро делают выводы в отношении кого-то. Ты сказал то, о чем думал последнее время, а что касается меня, раз уж ты спросил мое мнение об этом, то ты достиг определенной степени мудрости. Мы всегда прикрываем свои скрытые намерения благородными целями, но не всегда они таковые есть на самом деле. Может, твоя жена и права, ты оставил все на нее, может, ты бы прожил по-другому, не езди ты по разным странам. Не факт, конечно, что вы бы жили как живете сейчас. С другой стороны, многие понимают то, что ты мне сказал уже на смертном одре, когда изменить в их жизни уже ничего нельзя, или слишком поздно. Ты, еще имеешь время, еще имеешь силы и желание что-то поменять, а значит, у тебя появляется шанс. Ты не обманываешь себя иллюзиями. Продолжай зарабатывать, но и верни то, что ты потерял за это время, на этой дороге в 10 лет.

— А вот только надо это мне, или им?

— Я не знаю.

Мы сделали перерыв, поели и вновь пошли на поле. По идее сегодня был последний день у Марика и он вообще мог лежать на поле и ничего не делать, но он был красавец. Мы отработали в этот день по полной программе, как и раньше. Сделали прежний объем работ.

— Хорошие здесь хозяева, — сказал мне Марик, — на таких людей приятно работать. Хороших хозяев, как и хороших работников, найти тяжело.

— Согласен, — сказал я.

Вечером приехал Кларк, он отвез нас обратно на ферму, когда мы вышли из машины, Марик неожиданно протянул ему руку и сказал по-английски:

— До свиданья.

Кларк пожал ее и произнес:

— Спасибо Марик.

— Спасибо вам, — ответил Марик.

Мы пошли к микроавтобусу.

Дэн обратился ко мне, чтобы я перевел:

— Алекс, деньги Марик получит вечером, когда я развезу людей, ориентировочно через 2 часа.

— Хорошо, — кивнул Марик, когда я ему перевел.

Мы приехали домой, приготовили еду, бросив перед этим в холодильник бутылку вина.

Дэн приехал раньше, чем говорил, отдал Марику деньги, сказал, что если тот надумает вернуться, он его примет обратно с удовольствием. Марик молча кивнул, думаю, он очень хотел, чтобы этого не случилось, и он смог отныне работать в Польше.

Мы отметили отправление Марика в Польшу, напоследок я предложил сфотографировать его, Марик взял карту и развернул ее, смотря в нее.

— Снимай меня так, — попросил он.

Я сфотографировал.

— Проявлю, отправлю, — сказал я.

Марик записал свой адрес.

— Будешь в Польше, в моем городе, жду в гости.

— Ты будешь в Украине, в Донецке, тоже жду.

Но я обманул Марика, адрес я записал, но позже я его потерял в разных переездах. Поэтому к своему сожалению обещание, данное ему, я не выполнил. Фотографию я проявил, но ему не послал, адреса я по памяти не запомнил.

— Ты знаешь, — сказал мне Марик, когда мы садились за стол, — когда я приеду домой, то повешу у себя над кроватью большой лист, а там знаешь, какое слово будет?

— Нет.

— Посмотрим!

Я рассмеялся.

— Шутишь?

— Нет, серьезно, ты что думаешь, я не понял тогда ничего? Ведь ты был прав, на поле на следующий день работал только ты, хотя этого точно не утверждал, а я, сидел дома. Поэтому посмотрим, это правильное слово, это мудрое слово. Напишу его большими буквами и детям расскажу, знакомым, что жил в этот раз 2 месяца с необычным украинцем.

Мы выпили бутылку вина, хорошо так посидели в этот вечер. Можно было взять больше алкоголя, но он был не нужным, если вам есть о чем поговорить, спиртное лишь дополнение, а не основа.

На следующий день я поехал на работу, попрощавшись с Мариком.

Замену мне еще не дали, поэтому я должен был работать на поле сам. Во время поездки на поле я заговорил с Кларком, раньше мы перебрасывались лишь несколькими фразами, Марик по-английски не говорил, и мне было как-то неприлично разговаривать с Клакром в присутствии Марика. Тогда мы его вроде как исключали из общения.

Я решил завести с Кларком тему об англичанах, мой язык был не очень хорош, африканцы и не англоязычные люди понимали меня всегда лучше, чем англичане. Но смысл моей фразы сводился к тому, что, работая в Лондоне, я слышал от наших рабочих, что англичане в своей массе ленивые. Они не могут работать как наши и чаще всего не выдерживают элементарной нагрузки.

На мои слова Кларк отреагировал довольно резко:

— Ну, это смотря каких они англичан имели в виду!

— В целом всех, они не могли сказать ни про одного англичанина, что он работал хорошо.

— А ты что думаешь?

— Кларк, сказать честно, я тоже склоняюсь к их мысли, те англичане, которых я встречал, действительно работали очень плохо.

— Ладно, — ответил Кларк, — может со временем ты будешь думать иначе.

Я вышел из машины и накинул на себя куртку.

— Сегодня целый день будет дождь, — сказал мне Кларк.

— Хорошо, — ответил я и направился к полю.

Я тогда еще не понял, что своими словами о ленивых англичанах, я задевал их честолюбие. Думаю, Кларк передал этот разговор Джону, своему отцу, по крайней мере, в дальнейшем, я не раз убеждался в том, что меня брали на работу на ферме туда, куда шли и другие англичане, опытные рабочие. Я выполнял всю работу, которую выполняли они, даже реально опасную, с точки зрения безопасности. Мне показывали, как работают англичане, настоящий костяк этого народа, те, на плечах которых реально держится эта страна, а не изнеженные англики Лондона. В любом случае я был этому рад, спасибо им большое за те уроки, и новый взгляд на англичан, после этого.

На поле целый день лил дождь, он пошел часов в девять и лил до часов 16–00. Я насквозь промок, но, несмотря на это не замерз.

На поле на память приходили дни, проведенные с Мариком, на поле вдвоем, конечно же, было легче. При разговоре время проходит быстрее и работа не чувствуется такой однотонной.

Вечером приехал Кларк, он оглядел поле, которое я сделал, и мы поехали обратно. Несмотря на то, что я насквозь промок, немного устал, я начал спрашивать Кларка об Англии.

Мы заговорили за уровень жизни, что средний англичанин живет лучше, чем средний украинец.

— Ну, мы не начали жить так вчера, — ответил Кларк, — еще 20 лет назад жизнь не была настолько безоблачной как сейчас. Мы много работали и постепенно пришли к тому уровню жизни, который имеем. Хотя находятся люди, которые говорят, что и это не показатель, можно жить лучше. Я с этим согласен, но так уж получается, что для этого надо работать, а не все этого хотят. Я понимаю твоих людей, когда они говорят, что англичане не хотят в Лондоне работать, но это проблема не только Лондона. Некоторые люди предпочитают жить на социале и принципиально не работают вообще. Поэтому вопрос украинцев как мне кажется лежит в плоскости времени. Вы еще только налаживаете свою экономику, пройдет какое-то время и то, что было невозможным вчера, завтра станет реальным.

— Возможно, но для этого нужен правильный курс страны, с правильными людьми.

— Алекс, нет школ премьер-министров, или президентов.

— Согласен, но когда к власти приходят люди, которые что-то хотят сделать для своей страны, это одно, а другое, когда люди хотят чтобы хорошо жили только они в этой стране, это совсем другое.

— Но все хорошо жить не могут.

— Но и единицы богачей не будут счастливы в нищей стране.

— У вас есть выборы, не нравится вам правящая партия, не голосуйте за нее. Так делаем мы, да, я понимаю, что выборы это тоже манипулирование народом. Однако, от прихода других кандидатов, что-то меняется и это факт. Все равно политики должны оглядываться на свой электорат, который их переизбирает. К тому же Алекс, англичане не позволяют себя сильно притеснять правительству. Если оно принимает невыгодное для народа решение, то на улицы выходят люди и с этим тоже считается каждое новое правительство. У вас люди выходят на улицы?

— Иногда бывает, но очень редко.

— Я могу тебе точно сказать, что до тех пор, пока вы не научитесь сами отстаивать свои права, у вас, их никогда не будет.

На следующее утро работы у меня не было, на фабрику Дэн не предложил ехать, поэтому я выспался. Приготовил себе еду, сытно позавтракал, когда в дверь постучали, и вошел Дэн.

— Марик уехал? — спросил он.

— Да.

— На той неделе к нам должны приехать люди, я тебе дам замену Марику.

— Хорошо.

— Надо к тебе кого-то подселить, — сказал Дэн, глядя на кровать Марика, — с кем бы ты хотел жить?

В комнату вошла Аня и села рядом с Дэном, позади, в проеме двери появилась белоруска Лена.

— Дэн, а можно мне поселиться в комнате Ани? — спросил я, зная, что та уезжает домой.

— Она же очень маленькая, — удивился Дэн, — там места вообще нет.

— Кровать есть, мне подойдет.

— Да, Дэн, пусть Алекс займет мою комнату, — неожиданно вмешалась Аня.

— Так он тебе нравится! — воскликнул Дэн, улыбаясь, — А, Аня, нравится тебе Алекс?

— Причем здесь это, — покраснела Аня.

— Точно хочешь в ту маленькую комнату?

— Да.

— Ладно, Аня уедет, можешь туда вселяться, тогда подумай, кого сюда переселить, комната то хорошая.

— Можно Вала и Лену, из соседней комнаты, латышей. Они живут в такой маленькой комнате, а здесь бы им было удобней.

— Они говорили тебе об этом?

— Нет, но раз уж ты спросил, кого сюда поселить, то можно было бы их, они отличные работники, что Вал, что Лена.

Дэн улыбнулся.

— Ты уже все решил?

— Нет, Дэн, — покачал я головой, — я лишь предлагаю, но решение остается за тобой.

— Пусть будет так, скажешь Валу и Лене, что они могут переехать сюда, когда ты переселишься в комнату Ани.

— Спасибо Дэн.

Когда я сообщил об этой новости Валере и Лене, они были вне себя от радости, наша комната была в два раза больше той, в которой они находились.

Аня уехала в обед, поэтому я сразу начал переезд.

Ее комната была на нашем этаже, сразу за кухней вправо, там стояла кровать, рядом небольшой столик, в углу шкаф, справа от окна рукомойник. Комнатка была маленькой, зато в ней я был сам.

В воскресенье Валера и Лена позвали меня на вечер, обмыть наше переселение и так сказать начало нового этапа наших отношений. Для себя они видно решили, что меня нужно отблагодарить.

Я взял пиво, приготовил немного еды, я не считал что они мне чем-то обязаны, а значит, в честь чего я должен был идти на халяву. Стол получился довольно таки помпезный, Лена хорошо готовила, к тому же они набрали в супермаркете всяких там деликатесов, типа устриц в банке и каракатиц. Я такое не ел, не стал даже пробовать эту экзотику.

Посидели мы в этот вечер хорошо, я многое узнал о них, оказалось, что по заграницам они ездили давно. Жили в Польше почти год, там у них был свой дом, который они снимали у поляка. В нем жили люди, которые работали у них на точках. Занимались сельским хозяйством, покупали у фермеров, а потом сбывали на рынках. Бизнес довольно прибыльный, как они говорили. Сложно было все наладить, а потом только успевай считать деньги, да следи, чтобы тебя не сильно дурили работники.

Потом стало тяжело, поляки сделали так, что теперь этот бизнес был не таким выгодным. Нелегалы не могли продавать на рынках, а с поляками свои заморочки, им нужно хорошо платить, тогда твой навар уменьшался и сильно.

За польские облавы рассказывали интересные вещи, когда рынок окружали черные маски и проверяли у всех документы. Если поляк, то свободен, если нелегал то в автобус. Отношение к нелегалам как к скотам, в автобус запихивают, не дай бог что-то сказать, или тем более пререкаться, сразу получишь по полной программе. Таким образом, порядок навели в Польше быстро.

Когда их лавочку прикрыли, Валера и Лена начали вести другой бизнес, криминальный. Система была простая, Лена имела эффектную внешность и поэтому могла произвести впечатление на мужчин. Охота шла за дальнобойщиками, или богатенькими, останавливающимися в некоторых отелях. Лена знакомилась с водителем, они уже знали, что он едет на закупку, пустая фура, или полная, это видно даже ребенку. Вечером они шли в отель, снимали комнату, выпивали, в это время она незаметно подмешивала в спиртное клофилин и после этого спящего клиента обчищали до нитки.

Работали группой, по 2–3 девушки одновременно, конечно было и прикрытие. Один раз был случай, когда они смогли усыпить всех, кроме одного водителя, два его друга уже валялись, а тот чувствует что что-то не так, но собраться не может, выпил уже литр водки.

— Он здоровый, — рассказывала Лена, — килограмм 120.

— Да ну каких 120,— перебил ее Валера, — 100 от силы.

— Тут он подрывается, девки ко мне прижались, они меньше меня, ну, думаю все, хана нам, тут сзади наши подлетают, уложили его.

— Мы чувствуем по времени, что уже пора, — добавил Валера, — я забегаю первым, смотрю, он идет на девок, я ему в затылок как рубану со всей дури, тут промазать нельзя, вдруг он отрезвеет раньше времени. Он и хрякнулся прямо на стол, всю рожу себе поцарапал о стаканы, но отключился.

— Да, не успей наши вовремя, нам бы не поздоровилось, сняли мы деньги и ушли. Так гастролировали по всей Польше, а один раз накладочка вышла. Обчистили мы двоих мужиков, хорошо у них взяли и уехали.

— Дальше давай я расскажу, — попросил Валера.

— Ну, давай ты.

— Я уехал из Польши, мне надо было в Риге решить некоторые вопросы, когда звонок в дверь. Я открываю, там стоят двое, предъявляют удостоверение и спрашивают, можно, мол, со мной, или моей женой переговорить. Я удостоверение глянул, польская служба безопасности, говорю, можно со мной, но не в квартире, а в кафе, недалеко от нас. Там мы сели за столик и они мне дают такой расклад, ваша жена занимается тем-то и тем-то, месяц назад она нас обчистила на хорошую сумму. Мы мол, знаем о вас все, где живете, в какую школу ходит сын. Проблемы создать сможем, поэтому отдаете деньги, которые должны, плюс еще немаленький процент и дело будет улажено, в противном случае они постараются создать нам неприятности. Я сказал, что мне нужно время на это, мы решили встретиться завтра утром, здесь же. Я погнал к своим, пересказал беседу, описал этих шпионов хреновых. На следующий день я поехал с человеком. Мы сели за стол, и он им говорит, кто они на самом деле, какой у них отдел, где они живут, кто, у кого в семье. Дальше слова звучали примерно так: тронете Валеру, или его семью, мы кончим сперва ваших родных, а потом, напоследок, вас. Не помогут ни ваши звания, ни ваша служба. Что касается тех денег, то запомните урок на будущее, не на все красивое надо сразу бросаться и не к чему возить с собой столько денег, раз уж занимаете государственный пост. Вопросы есть? Вопросов у польских ребятенков не было. Они согласились, что инцидент исчерпан, только сказали, что если они возьмут меня или Лену в Польше, то тогда так просто мы не выкрутимся.

— Да, после этого случая мне пришлось уехать, хотя заработки там были нормальные. Девки вот только сейчас уехали, то есть я еще почти год могла работать. Мы блин, когда обыскивали их, видели ксивы, но не обратили внимание, те уже все равно лежали без сознания, в любом случае уже было поздно.

— Это потому что решили заработать, все спешили, подождали бы, вам подогрели бы проверенных клиентов.

— Такое могло случиться с любой, в нашей работе всегда всякое случалось, помнишь, как Светке чуть шею не разрезали, еле спасли. А тоже хорошие, подогретые, клиенты. Это дело везения и случая, может и к лучшему, что остановилась вовремя.

— Слушай, но серьезные у тебя там были друзья, дать такой отпор полякам, — сказал я, обращаясь к Валере.

— Да, иначе нельзя, — кивнул он, — а так все могло закончиться довольно трагично, не уверен, что они бы остановились на той, первоначальной сумме которую назвали. Это было бы так, задатком, для разогрева, когда я это понял, то сразу пошел к своим.

— Ну, завал, — сказал я в конце вечера, когда собирался идти к себе, — по вам и не скажешь, что занимались чем-то подобным.

— Да, Валера в братве был, я тоже вроде как с ним, а видишь, время изменилось и приходится теперь по-другому работать.

— Хорошо посидели, — сказал Валера, — может, давайте так каждую субботу собираться?

— Давай, — согласился я.

В наш дом все время прибывали люди, в основном это были русскоязычные. Стас и Гриша слали людей к Дэну, а тот их уже распределял на работу.

Где-то, через неделю, после того как уехал Марик, я несколько раз был переводчиком у наших. Дэн стоял рядом, люди говорили, а я переводил. Потом возникло пару вопросов по дому, в части ремонта. Они боялись обратиться к Дэну, хотя некоторые могли бы объяснить даже на пальцах, что они хотели. Но у наших людей, в основном за 40 и выше, перед Дэном был какой-то страх. Только некоторые могли что-то попросить прямо в лоб, большая же часть его боялась. Харизма водителя Дэна распространялась до такой степени, что все звали его между собой только босом.

Поскольку наши нашли человека, который мог свободно разговаривать с Дэном, не боясь к нему обратиться, поток информации выливался на него такой, что в один из дней он заявил:

— У вас начальник Алекс, он решает все ваши вопросы по дому и трудоустройству. Начинаете вы работать там, где я вам говорю, а если работа не нравится, то решайте вопрос с ним. Ко мне вообще не обращайтесь.

Мне он только сказал:

— У тебя хорошо получается управлять людьми, ты теперь главный в этом доме и ты несешь ответственность за людей. Все вопросы пусть они решают с тобой, а ты их будешь решать со мной. Договорились?

— Хорошо Дэн, но я хочу сразу предупредить, чтобы ты потом не обижался.

— Что?

— Если у нас возникают проблемы, то их нужно решать, пока ты их не исправишь, я постоянно буду тебе об этом напоминать. Тебе это может не нравится, но я сразу предупреждаю, если я что-то прошу, это надо выполнять.

— Это нормально, так себя и должен вести руководитель.

— Вопрос с оплатой за твою деятельность по дому, мы тоже можем решить, — добавил Дэн, — я могу вычесть с твоих людей деньги из зарплаты, и ты можешь не платить за свою квартиру.

Я сразу возразил против этого, вопрос оплаты был бы не лишним, но не ценой наших людей, пусть там и получалось даже по фунту с человека.

— Нет, Дэн, это ни к чему.

— Как скажешь, но запомни Алекс, спрашивать я тоже буду с тебя.

Так получалось, что наш дом был перевалочной базой, почти все наши люди приезжали сюда, а потом их расквартировывали по другим местам спустя время. Таким образом, вскоре я уже многих знал и многие знали меня. Не редко приходилось решать вопросы и за других людей. Они звонили, представлялись, и я от их лица обращался к Дэну. Того первоначально это удивляло, мол, они же не из твоего дома, зачем тебе это? Потом он привык, и больше таких вопросов не возникало.

В нашем доме, до тех пор, пока Дэн не назначил меня главным был мягко сказать бардак. Убиралось в коридорах тогда, когда там уже стоял огромный слой грязи. В Англии везде ходят в обуви, в доме, комнатах, там с улицы зашел и, не разуваясь, сразу идешь к себе.

Для начала, по совету Лены мы завели график дежурств. Каждая комната на этаже и части лестницы должна была убирать в течении нескольких дней в коридорах и ванной комнате. Естественно никто не просил мыть унитазы. Но протереть тряпкой ванную комнату, и замести на лестнице, в коридоре и кухне, проблем особых не было. В конце концов, на это тратилось от силы полчаса времени, причем всего один раз за несколько дней.

Однако, как и все новое, тем более к чему-то обязывающее, это вызвало гнев многих в нашем доме.

Я это ожидал, ведь первоначально сама идея в виде слухов была мной же и распространена среди нужных людей по «секрету». Те конечно никому не сказали, но весь дом начал гудеть. Процентов 60 были недовольны.

Поэтому я просто собрал всех и сказал, у каждого этажа теперь дежурство, вы сами выбираете комнату, с которой начнете, но дежурят все, без исключения, в том числе и я. Причем конкретно я оказываюсь в самом невыгодном положении, поскольку я в комнате один, а вы все живете минимум по двое. Это значит, что вы будете дежурить намного меньше, чем я. Хотя я мог вообще этого не делать. Вопросы?

— А если кто откажется? — спросил меня Леха, молодой украинец, один из тех, кто приехал сюда огромной группой, куда входили украинцы и белорусы. Их было человек 10, жили они на третьем этаже.

— Без проблем, — ответил я резко, — завтра я обращусь к Дэну, объясню ситуацию, и я обещаю вам, что послезавтра этих людей не будет в этом доме. Еще вопросы?

Вопросов не было.

Мы начали жить по-новому.

Когда Дэн примерно через две недели зашел к нам, то даже удивился.

— Алекс, а у вас здесь стало так красиво.

Люди действительно преобразовали дом.

У англичан было принято выкидывать старую мебель. Наши, первое время тащили мебель с опаской, все-таки стоит под домом, может она еще нужна? Тем более там не редко была действительно нормальная мебель. Иногда нашим попадались микроволновки, телевизоры, англичане видно не хотели их даже тащить на распродажу. А потом, когда мы поняли, что англичане это даже приветствуют, то стали нести все, что могли взять с собой.

Таким образом, мы быстро приобрели недостающие шкафы, кресла, столики. Я сам, благодаря Валере заимел у себя в комнате шикарное кресло, которое я притулил в углу.

На первый этаж женщины принесли большой цветок и поставили его в коридоре. Там же повесили несколько вязаных узоров и так украсили наш дом, что он действительно стал красивее и чище.

Поэтому на слова Дэна я ответил:

— Наши люди постарались.

— Вижу, только ты не прибедняйся, я помню, что у вас тут было и что сейчас, это твоя заслуга.

В один день ко мне обратилась Лена с таким вопросом:

— Саша, ты не хочешь поехать на рынок сэконд хэнда?

— Это что такое? — спросил я.

— Нас повезут туда, где англичане продают аппаратуру, электронику по нормальным ценам. Игорь рассказывал, что его знакомый купил на таком рынке видеокамеру за 50 фунтов, ее цена была в магазине 400, там не закрывалась кассета. Он поменял всего одну пружинку и сделал себе видеокамеру. Таких историй много, мы с Валерой себе микроволновку посмотрим, может холодильник небольшой.

— Поеду, — согласился я, — а когда?

— В воскресенье, но уезжать рано утром, часов в семь, пока мы доберемся до места, надо что бы мы в часов в девять были там.

— Почему?

— Англичане не дураки, если что хорошее они тоже раскупают, поэтому надо приехать так, чтобы рынок только открывался.

— Понял, сколько стоит?

— Везет нас Игорь водитель из Литвы, знаешь?

— Может.

— Он тебя точно, берет только за бензин, с человека получается 5 фунтов.

— Нормально, — кивнул я, — на меня тоже можете рассчитывать.

В воскресенье мы поехали на рынок, желающих было много, поэтому пришлось задействовать два микроавтобуса.

Когда мы приехали, Игорь повернулся к нам.

— Четыре часа вам хватит?

— Вполне.

— Тогда просьба, без опозданий, через четыре часа все здесь.

Рынком это назвать было сложно, на улице, посреди поля, прямо на земле англичане привозили свои ставшие не нужными вещи и продавали их. Я обошел весь рынок минут за сорок, выбрать здесь было нечего, только так, всякую мелочевку.

Если продавались камеры, то они были убитые наглухо и просто старые. Электроника тоже видевшая виды, цены были не сказать что дармовые. Помимо сэконда, здесь продавались и новые товары. Но разница с магазином была очень не существенна. А, учитывая, что гарантией являлся человек продававший товар, то я бы вообще не стал брать здесь ничего нового. Лучше заплатить на 5 % больше в магазине, но быть уверенным, что у тебя хоть есть гарантия.

Наши тоже не сильно скупились, набрали по мелочи то того, то сего, чтобы хоть как-то отбить деньги, потраченные на поездку.

Валера с Леной купили магнитофон, набрали дисков к нему.

Я вернулся в микроавтобус и стал ждать наших.

Игорь пришел раньше и, увидев меня, спросил:

— Ничего не выбрал?

— Так, сладостей набрал, а ты?

— Вообще ничего, мы были в прошлый раз, рынок был намного лучше, тут, раз на раз не приходится. А хорошие вещи расходятся сразу, англичане и сами покупают, если что путевое.

— Понятно.

В принципе, почти все ожидали от этого рынка большего, рассказывали такие небылицы, но я думаю обычное вранье про Англию. Правильно сказал Игорь, если что хорошее, то сами англичане это и заберут, а всякую гадость, типа той, что мы видели, никому не нужная аппаратура и электроника бери, не хочу.

Уже на обратном пути пошли разговоры, а вот в Лондоне говорят рынок сэконд хэнда просто класс, вот туда бы попасть! А вот там то, вообще такой рынок, можно видеокамеру, или фотоаппарат купить почти даром.

Я тогда еще верил в эти истории. Забегая вперед, скажу, попал я потом на рынок сэконд хэнда в Лондоне и что? Да примерно тоже, что и здесь, только раза в три больше. Мы почему-то считаем, что англичане в этом плане глупее нас, да они сами ходят в магазины, когда они видят что-то стоящее, по дешевой цене на рынке, то сразу берут. Нет здесь халявы, это очередной миф которым мы себя тешим, что вот там, в Лондоне, Шотландии, Ирландии, далеко, не здесь, есть райские яблоки.

Как-то в доме, у нас среди прочих появился Денис, он был студент, приехавший от компании Хопс, по рабочей визе. В доме он не жил, а приезжал к молодежи живущей на третьем этаже, и они вместе тусовались по дискотекам и ночным клубам. Но больше проводили время в нашем доме, устраивая попойки.

Денис немного поработал в агентстве и привез с фермы троих белорусов из его университета, это были Руслан, Таня и Ира.

Приезд белорусов был довольно интересным, я помню, как их поселили, и уже через два дня ко мне пришла Таня и позвала вниз. Увидев, что случилось с их потолком, я позвонил Дэну, тот подъехал.

Я попытался объяснить, что произошло, но вмешалась Таня, поскольку Дэн меня сразу не понял, она рассказала все сама. Что они зашли, а вся раковина белая, они подняли голову на верх, а там отвалилась штукатурка, метр на метр где-то. Им сильно повезло, что в этот момент никого из них в комнате не было. По-английски она говорила просто класс, я не знал еще тогда что в университете она училась на отлично.

Дэн обещал помочь, но сразу предупредил, что это будет дня через три не раньше. После того, как он ушел, девушки посмотрели друг на друга, и Таня сказала:

— Рукомойник не работает, крыша обвалилась, шикарных условий, про которые говорил Денис, нет. Мы заплатили 140 фунтов за что?

Ира испуганно глянула на меня.

— Я знаю, что вы платили, — успокоил я ее, — это не секрет для меня.

— Может, нам лучше было бы не уезжать с фермы? — продолжила Таня, не обращая внимания на взгляд Иры.

— Уже поздно об этом говорить, — нервно ответила Ира.

Как потом мне рассказал Руслан, а мне его дали на поле в напарники вместо Марика. Денис как-то вечером, приехал на ферму со своей компанией, и предложил им тайно уехать. На ферме работы стало меньше, к тому же ферма это тупняк, а молодым хочется жить, веселиться, смотреть страну, в которой они оказались. Денис и предложил им вариант, они говорят, что уезжают домой, а сами начинают работать на агентство. Денег будет больше, живут в городе, пусть и маленьком, но там есть ночные клубы, много тусни!

Вот они и сорвались, Руслан и две девушки, Таня и Ира.

У Дениса была группа из четырех парней, его друзей, те его считали лидером и слушались почти беспрекословно. Сам Денис был очень шустрый и неглупый мальчик из обеспеченной Минской семьи. Он часто хвастался тем, что его род потомственные дипломаты. То есть, скажем так, довольно привилегированный класс людей, имеющих непосредственное отношение к разведке. Его друзья тоже были из «золотой молодежи» Минска, отцы их занимали крупные посты в государственных органах, в министерствах, органах юстиции и КГБ. Денис, наверное, генетически впитал несколько истин: общаться нужно только с себе подобными и все люди должны крутиться вокруг твоей особы, потакая твоим явным и скрытым желаниям.

С Денисом мы как-то не сошлись, причем антипатия шла от него, поскольку я изначально ни к кому не относился враждебно.

Денис узнал, что у меня есть шахматный компьютер и сразу заявил:

— В шахматы я у тебя выиграю.

Когда мне говорили такое, обычно я улыбался, я помню, как играл как-то с мужчиной, он был кандидатом в мастера спорта, полученным еще при союзе, а это много значит, но сразу я об этом не знал. Когда мы сели, и я спросил его, как он играет, он скромно ответил: знаю, как фигуры переставлять. После первых трех партий мне стало все понятно, я поблагодарил его за игру, и больше не играл. Какой смысл? Он меня просто разрывал на доске, это было жесточайшее избиение, я вообще ничего не мог ему противопоставить. Это был высочайший уровень игры, и человек мне скромно так ответил: типа умею переставлять фигуры. А здесь, мальчик богатеньких родителей решает визуально у кого какой интеллект.

Когда я сел играть с Денисом, так получилось, что вокруг нас стали его друзья и несколько украинцев.

Они все хотели посмотреть как Денис «накажет» меня в шахматы.

Первая партия закончилась настолько быстро, что я и сам не понял, как это у меня получилось.

— Это случайность! — заявил Денис, оглядывая своих друзей, — Я проиграл случайно.

Второй раз это было его ошибкой, третий раз тоже была какая-то отмазка. На четвертый раз уже его друзья потеряли интерес к игре и заявили:

— Денис, хоть кто-то в чем-то умнее, чем ты, да? — похоже, они были очень рады этому.

— Я не глупее! — заявил Денис.

— Что за такая маниакальная идея везде выигрывать и считаться умнейшим? — спросил я, когда его друзья разошлись и мы остались одни.

— Я не считаю, что если ты выигрываешь, то значит умнее меня.

— Но это значит и то, что я, по крайней мере, не глупее, а больше для меня и не нужно.

— Спорный вопрос, я встречал людей умнее себя, тебя я к ним не отношу.

— Я тоже встречал и встречаю сейчас, тебя я к ним также не отношу, — ответил я в ответ.

Его мания величия меня начала раздражать, я слышал от других, что Денис себе цены не сложит, но что это до такой степени не ожидал, чтобы его поддеть, я добавил:

— К тому же, шахматы считаются игрой интеллектуалов, если ты у меня проигрываешь, значит не такой ты умный, по сравнению со мной.

— Я не глупее! — зло повторил Денис.

— Тогда выиграй, и возможно я с тобой соглашусь, пока все наоборот, получается ты глупее.

Но Денис смог выиграть у меня тогда когда я начал уставать. Он обрадовался этой партии так, словно до этого не он проиграл раз 10 подряд.

— Вот видишь, а ты говорил.

— Я вижу, что ты берешь измором, поэтому на будущее будем оговаривать количество партий и тогда играть.

Денис всегда стремился сделать так, чтобы Дэн обратил на него внимание, он старался каждый раз продемонстрировать, что в отличие от меня он свободно говорил по-английски или пытался то так, то иначе влезть к Дэну в доверие.

Саня Пригоро, один из тех, кто близко сошелся с Денисом и его парнями был поставлен Дэном, водителем микроавтобуса, на нем он ездил на мясную фабрику.

Однажды вечером, после их возвращения, Лена рассказала мне, что Саня, по сути, их спас. В дороге произошла проблема с передней подвеской, и Саня смог удержать руль, и не дать машине перевернувшись, съехать в кювет.

Я поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Открыв, я увидел, что вся из группа сидела за столом, собираясь ужинать. В комнате было человек 12, украинцы, белорусы, украинки.

— Саня можно тебя? — спросил я.

— Да, — он подошел.

— Что там было?

— Я Питеру говорил, что-то с подвеской, надо посмотреть, он все потом и отшучивался, а сегодня когда ехали, колесо в сторону ушло, пришлось удерживать руль, иначе бы нас с дороги снесло, ты же знаешь какая скорость на трассе. Но все обошлось, машину остановил, всех высадил, позвонили Дэну, тот прислал Уэсли. Он забрал нас и привез.

— Молодец, — сказал я, пожимая его руку, — просто красавчик.

В комнате наступила пауза, все удивленно смотрели на эту сцену, они этого явно не ожидали, Саня, похоже, тоже.

— Да я за рулем с 13 лет, еще с отцом ездил, а он у меня дальнобойщиком одно время был.

Случай был настолько неординарным, что Дэн приехал вскоре, чтобы услышать, что там произошло. Все высыпали в коридор, и я попытался ему объяснить, что мне говорил Саня. Скажу честно, получилось у меня это совсем плохо, Дэн понял не все, он переспросил и тут влез Денис.

Он на чистейшем английском сказал что произошло, я кивнул ему, сказав спасибо.

Неожиданно Дэн повернулся ко мне и спросил, показывая на Дениса пальцем:

— Он все правильно сказал?

— Да, — ответил я.

Это было настолько демонстративно по отношению к Денису, что это заметили все, кто стоял вокруг. Денис замялся и отошел на шаг назад, чтобы больше себя не проявлять.

— Надо было сказать Алексу за микроавтобус, если Питер ничего не делал, — проговорил Дэн, — ты как, в порядке?

— Немного рука болит, но это пройдет.

— Завтра ехать сможешь?

— Да.

— Завтра поедете в другом микроавтобусе, — предупредил Дэн всех, — он недавно прошел техосмотр. А на будущее обращайся к Алексу.

С Русланом я работал на поле на одном дыхании. Мы сошлись буквально в течении минут 10 и взяв темп друг друга двигались довольно таки хорошо.

Естественно мы разговаривали.

— Что любишь за фильмы?

— Разные, но больше такие, которые заставляют о чем-то задуматься, мне нравится, как играет Аль Пачино, Роберт де Ниро. Лицо со шрамом, Казино, Однажды в Америке. Как они в «Схватке» сыграли?

— Только смазали все.

— Да, конец был тупой, типичный для американцев, такой фильм, такой сюжет, такие актеры и такой конец. Им надо было на крайний случай застрелить друг друга, или чтобы де Ниро завалил Аль Пачино. Но, а так, фильм ничего так.

— Как тебе Храброе сердце?

— О, ну это тоже класс, Мэл Гибсон молодец, сильный фильм снял.

— Я слышал, что во время съемок он специально недосыпал, чтобы выглядеть усталым. Если не соврали, то про это можно сказать, человек выложился на все сто.

— А Аромат женщины? Я сперва не понял, но досмотрел до конца, а там, какая концовка, она стоит всего фильма.

— Это точно.

— А Кевин Спейси, как тебе?

— Такого я не помню, как тебе Форест Гамп?

— Тоже ничего фильм.

Мы говорили о книгах, которые прочитали вдвоем и наше мнение по большинству вопросов было фактически одинаковым. Некоторые книги он еще не прочитал, но это было связано и с возрастом, ведь я был старше его. А так, у меня невольно иногда даже возникала мысль, что у нас общие родители, настолько мы были похожи духовно.

Тем временем агентство нашло новую точку, золотую жилу, в которую почти все наши хотели попасть. Это была мясная фабрика. Туда требовалось много людей и сразу выезжало три, или четыре микроавтобуса. Работали там по 12 часов в день с оплатой 4 фунта в час.

Когда шел набор, никто еще не знал о том, что там за работа, и какая почасовка, соответственно люди туда шли неохотно, мол, еще одно место без особых денег. Но вскоре туда стало нереально попасть.

Первого, кого я туда устроил из своих знакомых, был Валера. Он прижился на фабрике довольно быстро, а когда получил заработок, то на одной из субботних посиделок ко мне обратилась Лена.

— Саша, слушай, я знаю, что места там все заняты, но мы приехали сюда зарабатывать, а я на фабрике, на расфасовке фруктов, 100 фунтов в неделю, ну что это за деньги? Пожалуйста, помоги мне попасть на мясную фабрику.

— Саня, дело магарычовое, — улыбнулся Валера.

— Даже не заикайся о магарыче, я вам и так помогу.

— Ну, помоги, пожалуйста.

Это дело требовало небольшой осторожности. Дэн не всегда был хорошо настроен, и когда дело касалось дома, то есть моих непосредственных обязанностей, то я не смотрел на его настроение. Но здесь речь шла о мясной фабрике, куда хотели попасть почти все наши люди, поэтому на одно место приходилось два-три желающих. К тому же, не мог же он просто так взять и выгнать человека.

Поэтому я немного выждал, а потом, видя, что у него нормальное и веселое расположение духа сказал за Лену.

— Ты мне рекомендовал Вала, он оказался прекрасным работником, думаю, если ты ручаешься за Лену, она будет тоже работать отлично.

— Можешь в этом не сомневаться.

Больше я к этой теме не возвращался, а в начале следующей недели Лена вышла на мясную фабрику. Радости ее не было границ, еще бы, зарплата была увеличена больше чем в два раза. Они там получали в плохую неделю 240 фунтов.

Но не всегда все проходило так гладко. Помню одну латышку, симпатичная женщина лет 40. Она надоедала мне неделю, каждый день, спрашивая, когда ей дадут нормальную работу?

— Алекс, — повторяла она, — я приехала сюда зарабатывать! А что я получаю?! 120 фунтов в неделю? Мне этого мало, я хочу много работать и много получать! Ты разговаривал с Дэном?

Мое терпение лопнуло, и я обратился на неделе к Дэну второй раз.

— Хорошо, — сказал Дэн, явно нервничая, и я его понимал, но знал бы он, что эта женщина бывало и 2–3 раза за вечер приставала ко мне с одним и тем же вопросом, — я устрою ее на мясную фабрику, но только потому, что ты попросил.

— Спасибо Дэн.

Через два дня эта женщина пришла ко мне и заявила:

— Алекс, я хочу обратно.

— Куда? — не понял я.

— На свою фабрику, где я работала.

— А что на мясной фабрике?

— Там надо так работать! Нет, ты что, я там так устаю. Я попробовала, но там очень тяжело, я не справляюсь.

— Но вы же говорили, что приехали сюда зарабатывать! Что вашей семье очень нужны деньги! — возмутился я.

— Алекс, ты не понял, я хочу обратно на свою фабрику, давай больше не будем об этом. Просто верни меня обратно!

На следующий день, когда мы ехали в микроавтобусе на работу, я рассказал об этом Дэну, он не понял и попросил повторить. Тогда я повторил, что она не хочет работать на мясной фабрике, потому что устает, и теперь просится обратно.

Дэн удивился:

— Алекс, объясни мне это?

Я пожал плечами.

— Нет комментариев.

— Алекс, она устает? Африканские белые женщины приезжают в Англию работать. Есть такие, которые никогда не работали физически у себя в стране, до известных событий мы жили очень хорошо. Теперь у нее изменилась жизнь и она работает по 12–14 часов в день, потому что ей нужны деньги и это не пустые слова. Она зарабатывает, и я не слышал ни от одной из них, что им тяжело, это работа! Они приехали сюда зарабатывать и моя задача найти им такую работу. Ты дважды просил за эту женщину, ей дали работу, и теперь она устала после 2 дней работы?! Я не понимаю, я не могу понять ваших людей, Алекс.

— Я тоже не могу Дэн, если есть работа, я никогда не отказываюсь от нее, но тут я сам удивлен.

— Пусть идет на фабрику, — сказал, наконец, Дэн после небольшой паузы, — пусть там работает, на ее место найдутся люди.

Через некоторое время к нам прибыла очередная группа людей. Стас и Гриша поставили свой конвейер на поток и похоже они с Дэном хорошо считали капусту. Если раньше в основном к нам приезжали белорусы, украинцы и литовцы с латышами, то теперь еще добавились русские.

Была даже группа из Москвы, причем ее появлению здесь удивились все. Насколько я знал, 1000 долларов можно было и в Москве заработать, а тут и этого не выходило, да еще постоянно ходишь под колпаком хоум офиса, который может в любую минуту накрыть. Но факт оставался фактом, группа коренных москвичей составляла человек 10.

Женщина Аня, лет 45 немного пожила у нас в доме, а потом переселилась. Михаил, мужчина лет 45, ростом под 190 см, весом килограмм 110 жил у нас в доме и вскоре стал одним из водителей возивших людей на мясную фабрику.

С ним у нас как-то отношения не сложились. Как только он начал общаться с Дэном непосредственно, а водитель в агентстве уже считался начальником. То отношение его к нашим людям изменилось, он позволял себе в отношении них всякие выпады. Например, заявил парням, с которыми жил в комнате, что теперь они убирают во время дежурства, а он к этому отношения не имеет.

Он попытался со мной сойтись, я в принципе был не против, но некоторые вещи, которые мне не нравились, я говорил ему сразу. Потом, после нескольких небольших мелких конфликтов, он начал держаться от меня на расстоянии. Я дважды сталкивался с москвичами в Англии и должен заметить, что там, где жили москвичи, обязательно был византийский двор, те с теми, а те с другими, везде планы, внутри планов, внутри планов. Несколько раз я спрашивал: вам самим не надоедает так жить?! Вы приехали сюда работать, вы не политики, а всего лишь работяги, зарабатывайте и живите спокойно! На меня смотрели как на глупого мальчика и спрашивали: ты, о чем Саша? Понятно, что по 10 людям о всех не судят, но эти 10 были именно таковы.

Вскоре у нас поселились двое парней из центральной части России. Как-то вечером в субботу, когда мы как обычно собрались у Валеры с Леной, она обратилась ко мне с вопросом:

— Саша, ты не против того, что мы пригласили сегодня Лешу?

— Какого Лешу?

— Сосед наш, живет с Мишей и Юрой в одной комнате, — объяснил Валера.

— А, не против, нормальный пацан такой, я с ним и Юрой общался пару раз.

Минут через 20 к нам постучались, и вошел Алексей.

Первое время он чувствовал себя немного сковано, он с нами еще не сидел ни разу, к тому же я видел, что он испытывал дискомфорт, я для него был как начальник.

— Леха, — сказал я, наливая ему водки в стакан, — если ты стесняешься меня, то я такой же, как и ты, ничем не отличаюсь.

— Это так, — кивнул Валера, подымая стакан, — мы Саню уже почти 2 месяца знаем, он хоть и поднялся над нами, не надо, не надо, мы все видим! Но остался человеком, поэтому давайте за это и выпьем.

— А я за вас выпью, — добавил я, мне почести в мою сторону никогда не нравились.

После этого Алексей стал чувствовать себя намного спокойнее и как-то расслабился. Поскольку он в нашей компании был человеком новым, то мы естественно набросились на него с вопросами.

Алексей рассказал о жизни в российской глубинке. Как и везде ничего хорошего у них не было. Платили мало, люди спивались, росла смертность, рожать женщины не хотели. Еще он рассказал о ритуале в их среде, который у нас уже давно был забыт.

Так, хотя Алексею уже было лет 25, он подчинялся старшим на районе. Когда он собрался в Англию, то первым делом пошел спрашивать совета у них. Лишь, после того как они одобрили его поездку, он мог поехать в Англию. Когда ему открыли визу, и он уже точно знал что поедет в Англию, то ему перед его отправкой вручили список товаров. Я бегло взглянул в этот список и, прочитав первые позиции, дальше не стал. В числе первых были джинсы известных фирм.

— Но ведь их здесь ты можешь не найти, — сказал я.

— Нет Саня, слово могу не найти не для этого случая. Старшие вручили мне этот список, и я должен весь его купить. Весь, без исключения, как только я получу зарплату, то кое-что начну брать уже сейчас.

— Ты деньги должен за приезд сюда?

— Конечно, 1500 долларов, плюс еще Стасу торчу за трудоустройство.

— Слушай, здесь список фунтов на 350! — вмешалась Алена, прочитав его до конца.

— Я знаю.

— Ну, а если что-то случиться? — спросил я, — не дай бог конечно, но никто из нас от этого не застрахован. Что тогда?

— Саня, если я не предоставлю им список, я оскорблю старших на районе, если я сделаю это, меня тупо зарежут и на этом все закончится.

— Что серьезно?

— Да, поэтому чтобы здесь не случилось, мне нужно занимать денег еще, покупать этот список в Москве, где угодно, но все количество товара им дать. Поэтому я тебе говорю, как только у меня появится хоть немного денег, я уже начну кое-что брать.

— Да, я слышала об этом, — сказала Алена, — у них такое во многих городах.

— А если ты женишься?

— Там уже проще, но старшие на районе все равно уважаемые люди, пройдет время, и я могу стать старшим, поэтому мы все нормально к этому относимся.

Дальше мы немного поговорили о бандитах, кое-что рассказал Алексей, кое-что Валера, кое-что я, из тех историй, которые слышал и у меня невольно закрался вопрос:

— Ну, я понимаю, что у нас не тот уровень, но может мне кто-то ответить, кто в их доме хозяин?

— А тут и уровень не нужен, — ответил Валера, — Москва.

— Что, за всеми стоит Москва?

— Конечно, ты ведь все ниточки не видишь, мы тоже, но я думаю, что за всем стоит именно Москва.

— И я так думаю, — кивнул Алексей.

Мы посидели еще немного и даже не заметили, как прошло часа 4, атмосфера за столом была приятная общение полезным и познавательным. Разошлись мы давно за полночь и решили еще так как-нибудь вместе собраться.

Через недели две, после того как я стал выполнять работу по дому, Дэн стал доверять мне настолько, что я начал выдавать людям деньги. В пятницу, когда мы ехали домой после работы, Дэн давал конверты с зарплатой, и я раздавал их нашим людям. Естественно Дэн делал это не сразу, так он начал с того, что дал конверты для двух комнат, потом больше. Единственные кто получал деньги не от меня, были работающие на мясной фабрике. Там и сумма была больше, да и выдавали ее им в автобусах, когда они ехали домой.

Как-то на ферме, когда мы разговаривали с Кларком во время поездки назад с поля, он меня спросил:

— На долго ты приехал?

— Полгода еще где-то буду, — ответил я, — а что?

— А тебе нравится работать у нас?

— Да.

— Где-то через месяца полтора работа на капусте закончится, — продолжил Кларк, — верней начнется другая работа, надо будет резать капусту, а под рождество там будет вообще большая загрузка. Я бы очень хотел, чтобы ты остался до Нового года. Останешься?

— Хорошо.

— Спасибо, — кивнул Кларк.

Прошло буквально несколько дней после этого разговора с Кларком, мы ехали с Дэном обратно домой после работы, и он у меня спросил:

— Алекс, я хочу, чтобы ты знал, в этом агентстве ты можешь выбрать себе любую работу. Одно твое слово и ты завтра же на мясной фабрике, там у тебя зарплата будет намного больше, чем на поле, да еще в чистоте, относительном тепле, если сравнивать сейчас с улицей.

— Я знаю об этом Дэн, спасибо тебе большое, но я обещал Кларку, что до Рождества буду работать на них, а потом, если твое предложение останется в силе, то перейду на мясную фабрику.

— Алекс, там деньги, а они ведь тебе нужны.

— Я знаю Дэн, но я дал слово, как я могу его нарушить?

Это была правда, на мясной фабрике я бы заработал больше, причем процентов на 30 каждую неделю. Наверное, это звучало смешно, но я действительно был связан данным словом. Для себя я решил так, в свое время, первые два месяца, они дали мне заработать, пока наши люди получали меньше чем я, теперь я поработаю на них, даже так сказать в убыток себе.

После этого разговора Дэн еще больше укрепился в доверии ко мне. Думаю, он относился к тем людям, которые больше верят делам, а не словам, основное здесь была работа, приносящая деньги, это решало все, и люди шли на что угодно, чтобы ее получить. А здесь получалось, я отказывался от лучшей работы, ради какого-то данного слова, он этого не понимал.

Работа по дому занимала почему-то очень много времени, иногда я тратил по 2 часа вечером на то, чтобы выслушать одних и решить проблемы других. Как-то смешно получалось, что я на поле отдыхал больше, чем, находясь дома.

С Русланом мы разговаривали на отвлеченные темы, и время на поле пролетало быстро. Хотя последнее время чаще стали лить дожди, да и на поле по утрам становилось все прохладнее.

Руслан еще хотел отработать здесь с месяц и поехать обратно, чтобы продолжить учебу в университете. Он был из небольшого села и как я понял, родителям его стоило немалого труда засунуть сына в университет и оплачивать его учебу. Руслан ценил это и старался учиться хорошо.

Я спросил его за Дениса, откуда он его знает?

— Мы с ним на одном курсе, он просто на другой специальности, так мы не общаемся, у нас слишком разные весовые категории, так сказать. Он с Минска, родители крутые, друзья у него такие же.

— Как же так получилось, что вы приехали с ним?

— Я не хотел ехать, это они уцепились, верней Таня, она отличница, учится с ним на одном факультете, тащится от него. Может, думала, что ей удастся обратить на себя внимание. Дура глупая, да он на таких как она ложил, за ним такие девочки бегают, ты бы видел. Ира, та не знаю, почему поехала, может, ей крышу оборвало на ферме? А я, скорее за ними пошел, девки дуры, думаю, в случае чего помогу им, кто за них здесь еще заступится? От Дениса помощи не дождешься, он даже подставить может, поэтому и поехал. Мы просто охренели, извини за выражение, когда увидели, куда нас поселили и от работы такой тоже. На ферме получали почти столько же, да еще бесплатно, а здесь заплатили за работу, да еще такую.

Мы прошлись немного молча.

— Я вот думал над этим, — продолжил Руслан чуть позже, — Денис не из тех людей кто платит лишнюю копейку. Нас он пригласил сюда, чтобы отбить свои деньги, те, которые пришлось заплатить Дэну. Он договорился с Дэном, и тот заплатил ему часть тех денег, которые мы заплатили за трудоустройство. Денис был такой обаятельный и вежливый, пока мы не согласились поехать, и не отдали Дэну деньги. Сейчас Денис вообще отмораживается от нас, типа, что вы хотите?

— Все это ерунда еще, — сказал я, — главное чтобы вас здесь не хлопнули, я имею в виду хоум офис, иначе проблемы у вас будут в университете.

— Да я знаю это, мы когда уезжали сюда, нас предупредили, создадите в Англии проблемы, мы создадим их вам. Этого я тоже опасаюсь, институт для меня все, если отчислят, не дай бог, жизнь пойдет по-другому. Армия, работа, а родители… они ведь столько для меня сделали, чтобы я попал в институт.

Мы отработали с ним почти две недели, когда один раз он не вышел со мной на поле, нам дали других людей, и они остались на самой ферме, а я один поехал на капусту.

Вечером я вернулся домой и начал готовится к приготовлению ужина, когда ко мне в комнату постучали и вошли Татьяна и Руслан. Лица у них были, мягко говоря, бледно-серые.

— Саня, нам п… ц! — проговорил Руслан.

Он обычно не ругался вообще, поэтому я предложил сесть Тане на кресло, а Руслану на кровать, сам стал у закрытой двери, чтобы узнать что произошло.

— Сегодня этот дурачок Питер, африканец, водитель знаешь его? Волосатый такой, вечно смеется, даже когда план не курит?

— Да, знаю.

— Он повез нас на поле, не знаю, почему он взял еще меня, но это уже не имеет значение. Мы приехали, только выходить, а я смотрю это наше поле. Там мы у фермера работали от хоум офиса. Я Питеру начал говорить: что нам сюда нельзя, у нас будут проблемы! Этот придурок начал смеяться и сказал, что проблем никаких не будет. Мы вышли из автобуса, и он уехал. Мы пошли на работу, а там попадаем к своему супервайзеру, Кейре, она из Австралии. Она нас увидела, что там началось! Говорит, вы же уехали из Англии! Почему вы здесь?! Вы, мол, работаете нелегально в Англии! Если с вами что-то случиться фермер будет отвечать! Она позвонила фермеру, тот в агентство, Питер забрал нас минут через 20, когда приехал, то уже не смеялся как обычно. Саня, что теперь нам будет?

— Вы Денису звонили?

— Да, он как узнал сразу поехал на ферму, поговорил с Кейрой, пытался вроде нам помочь.

Таня резко встала с кресла.

— Мне надо пройтись, — сказала она и вышла, мы остались одни с Русланом.

Я сел на кресло.

— Денис нам сказал, что поехал улаживать конфликт, но это не так, это я для Тани сказал, она все еще надеется, что Денис сможет нам помочь и все у нас будет хорошо. Я думаю, он поехал спасать свою шкуру, он то тоже вроде как уехал. Поэтому он сейчас приехал к Кейре подмазаться, он ведь ее любимчиком был. Наверное, хочет сказать, что он вроде как был не при делах. Если англичане раздуют конфликт, даже его родители не помогут, и он вылетит из университета.

Я кивнул.

— Ты правильно мыслишь, вы будете козлы отпущения, даже если прямо и не виноваты. Денис все это организовал, а когда вас заметили, то он сейчас к Кейре подлижется и все стрелки будут на вас.

— Значит так и есть, — обреченно сказал Денис.

Я тогда понял, что он от меня он ждал других слов, наверное, он в душе надеялся, что все будет иначе. Но я его иллюзиями не грузил, то о чем он говорил, как мне казалось, и было правдой.

— Ладно, я согласен, мы попали, как теперь из этой ситуации выпутаться?

— Один из вариантов, это действительно предложить фермеру полюбовно уладить этот конфликт, мол, вы гарантируете что уезжаете, можете даже ему билет с обратной датой привезти показать, а он не заявляет об этом в хопс.

— Поздно, он уже сообщил, нам об этом сказал Денис.

— Тогда срочно возвращаться в университет, а пока параллельно попроси своих родителей, чтобы они подключали тех, кто есть у тебя в университете, как-то уладить конфликт.

— Я не хотел говорить родителям.

— Надо, если сообщили в хопс то те позвонят в университет. Ты действительно думаешь, что хопс беспокоит то, что ты здесь нелегально работаешь? Да им плевать на это, главное чтобы ты не остался в стране.

— Я знаю, мы, когда ехали, нас предупреждали, что если мы останемся здесь, то на следующий год в Англию поедут не 150 человек, а только 100, а может хопс вообще откажется работать с нашим университетом. За хопсом следит иммиграционная служба, и если студенты из какого-либо университета не возвращаются, то им урезают лимит студентов, которые могут въехать в Англию на следующий год. Нам так и сказали, вы создаете проблемы хопсу, хопс создает проблемы нам, а мы создадим тогда проблемы вам. Так ты думаешь надо позвонить родителям?

— Я думаю, вы не выкрутитесь, родители будут знать об этом по любому.

Руслан ушел к себе, а я остался сидеть на кресле. Хотя я был сторонний человек, но ситуация в которую попали белорусы была тупиковая.

Спустя пару часов ко мне вновь зашли Руслан и Татьяна, которая, войдя, прислонилась к стене и присела. Руслан сел на кресло.

— Таня позвонила домой, — сказал Руслан, — ее родители в курсе, им позвонили из университета и сказали, что если она не вернется обратно, то у ее родителей будут большие проблемы.

— Нам все, — произнесла Таня, — вопрос об отчислении уже вообще не стоит, моим родителям сказали, что мы все втроем уже отчислены. Они сказали им, что если хопс прекратит сотрудничать с университетом, нам не поздоровится.

— Я тоже позвонил домой, — добавил Руслан, — отец не стал со мной даже разговаривать, а мама сказала, что бы мы быстро возвращались назад. Они думают, что это я подбил Таню и Иру поехать на заработки в другое место. Родителям тоже сказали, что вопрос о дальнейшей моей учебе в университете больше не стоит.

— Что же делать? — спросила Таня, — Вот мы влипли! Какие же мы дураки, что поехали сюда! Но Денис нам поможет, он умный, он сможет нам помочь.

— Ты что еще ничего не поняла?! — повысил на нее голос Руслан, — Это твой Денисочка нас вывалял в грязи, это он сделал так, что мы попали в эту историю. Денисочка! Да он сейчас целуется с Кейрой, решая свои проблемы, а мы попали!

— Он поможет нам! — ответила Таня, поднимаясь, — Денис все равно поможет нам!

Когда Таня ушла, Руслан обхватил голову руками и произнес:

— Я уже смирился с тем, что меня отчислят из университета, пойду в армию. Только бы проблем родителям не наделали, мне-то ладно, заслужил. Как не хотел я ехать с Денисом, так и не надо было. Он все закрутил, а мы теперь попали, ох не зря я не верил ему. А может Таня права? Он может нам помочь?

— Ты бы на его месте помог?

— Да.

— Он не поможет, потому что для того, чтобы вам помочь, надо признаться, что это он все замутил, что это он вас подбил уехать. Денис не будет этого делать, это значит, подписать себе приговор, а такие как Денис всегда стоят в стороне, даже если сами все и затеяли. При случае они всегда смогут заявить о себе, вот, мол, какой я отличный парень, а если что пойдет не так, отморозиться, первый раз об этом слышу.

— Но он же поехал на ферму.

— Да, чтобы находясь там не дать Кейре узнать больше, чем она знает. До Кейры ведь тоже могут дойти слухи, что это Денис первый свалил и потом предлагал людям помощь в трудоустройстве. Из хорошего мальчика он может превратиться в изгоя, о котором тоже сообщат в хопс. Но он вас опередил, теперь начальство исходит из его интерпретации событий, а не вашей.

— Подожди, а это наш козырь, — поднял голову Руслан, — ты прав, ведь поехать на работу он предлагал не только нам, были еще и другие, и они смогут это подтвердить. А этот шум Денису будет совсем ни к чему.

— Правильно мыслишь, задача Дениса все свалить на вас, мол, это вы такие рассякие, сейчас нужен козел отпущения.

— А нам надо привлечь его, по крайней мере, предупредить, улаживай этот конфликт не только со своей стороны, а и с нашей, иначе ты тоже пойдешь с нами паровозом.

Я кивнул, но не сильно верил, что у них это получится. Даже если представить, что фермер им поверит и на Дениса в университет придет рекламация. Трое козлов отпущения уже будут, родители Дениса уладят этот вопрос с ректором полюбовно, а остальных отчислят, и история закончится. Играя в игры с большими людьми, никогда не забывай о том, чем может для тебя это закончиться. Как в том анекдоте про лесу и ворону, когда они борзели весь рейс и их, наконец, выкинули из самолета. Ворона у лисы спрашивает: ты летать умеешь? Нет. Так какого хрена ты выделывалась?!

На следующий день я поехал на поле, белорусы пока сидели дома. Вечером, когда я вернулся ко мне зашел Руслан.

— Мы уезжаем, — сказал он.

— Куда?

— Сейчас нас Питер отвезет на ферму, там мы побудем несколько дней, пока фермер купит нам билеты на самолет, и мы полетим обратно в Белоруссию.

— Почему самолет, а не автобус?

— Это уже не важно, главное чтобы уладить конфликт.

— Что в университете?

— Жопа полная, мы уже смирились с тем, что нас отчислили, главное чтобы на этом все и закончилось.

— А Денис?

— У него все в порядке, с фермером и Кейрой у него все о'кей. Это мы уроды, убежали от фермера, а Дениска классный мальчик.

— Там ваши деньги, — вспомнил я, — я позвоню Дэну, надо вам их как-то отдать.

— Да, надо.

Мы спустились вниз, они уже собрали свои сумки и ждали Питера, тот приехал как обычно в веселом накуренном настроении.

— Привет Алекс! — громко сказал он, заходя в дом.

— Привет, — кивнул я.

Белорусы пошли к микроавтобусу, таща свои сумки.

— Что ты наделал Питер? — тихо спросил я, когда они отошли от нас.

— Да, проблема, — ответил мне Питер, уже не улыбаясь, и пошел за белорусами.

Мне позвонил Дэн, и сам сказал за зарплату белорусов:

— Алекс, я дам тебе три конверта, только отдать ты их должен Тане, Руслану, или Ире. Мне уже несколько раз звонил Денис, он хочет сам забрать их деньги, ему не давай.

— Я понял Дэн.

— Даже если он будет тебе говорить, что им отдаст эти деньги, не слушай его.

— Дэн, я не верю Дэнису, к тому же, если ты сказал не отдавать ему, то он их не получит. Деньги я отдам только Тане, Руслану или Ире.

— Правильно.

Денис ко мне за деньги и не подходил, он послал своего друга Сергея, прозондировать почву, насчет зарплаты белорусов. Мол, у тебя их деньги, и их надо им передать. Пусть кто-нибудь из них приедет, я передам, ответил я, и к этой теме мы пару дней не возвращались.

В понедельник вечером, когда я шел с супермаркета домой у меня зазвонил телефон:

— Привет Саня, это Денис, — услышал я в трубке.

— Привет.

— Саня, я скоро приеду, отдашь мне деньги?

— Нет.

— Ты что мне не доверяешь?

— Мне сказали их отдать кому-то из троих, ты в это число не входишь.

— Ладно, я привезу тебе Таню, ей отдашь?

— Отдам.

Я вернулся к себе и только успел переодеться, когда в дверь постучали, и вошла Таня. Она похудела, осунулась, но выглядела более менее, по сравнению с теми днями.

Она поздоровалась.

— Привет садись.

— Нет времени, Денис меня привез не надолго.

— Хоть кратко скажи, как у вас дела?

— Плохо, на ферме мы не работаем, просто сидим в караванах, с нами там почти никто не разговаривает, фермер чуть успокоился, когда узнал, что мы не собираемся здесь оставаться. Но все равно, все уже не то. Послезавтра уезжаем в Лондон, а там домой. Спасибо тебе Саша за деньги, пока.

— Пока.

Когда Руслан уехал, я на поле стал работать сам. Спустя несколько дней после того, как я отработал, я спросил у Дэна:

— Ты мне дашь напарника?

— Ты и один справляешься, — сказал Дэн, — там работы еще на месяц, а потом будет другая работа на ферме. Или ты хочешь человека?

— Нет, пока нормально.

Работа на поле одному была познавательна. Так уж получалось, что очень часто шли дожди, меня иногда привозил Кларк, я быстро вылезал из машины и, повесив свой кулек на ветку дерева шел в поле, ничего не видя дальше трех метров от столба воды который обрушивался с неба в течении всего дня.

Бесполезно описывать то, с чем другие никогда не сталкивались. Когда лил дождь, то я становился полностью промокшим уже часа через два. К тому же дело было осенью, по утрам уже становилось все холоднее.

В эти моменты, что мне в голову только не лезло, вспоминалось прошлое, представлялось будущее. Я старался не мешать мыслям, они шли себе, а я двигался по полю, калашматя своей палкой стебли капусты. Всюду была вода, и дальше чем три четыре куста я не видел. Иногда мысль могла меня ухватить и тогда я, забываясь на время, уходил от этой реальности, попадая в иную.

По утрам и по вечерам, когда мы возвращались с Кларком, мы беседовали. Мне нравилось говорить с Кларком, пусть я не все понимал, но если из разговора я улавливал хотя бы процентов 60, мне было достаточно.

Так он рассказывал, что не все безоблачно и для самих англичан.

— Ты видишь уже результат, — говорил Кларк, — наши зарплаты, наши достижения. Но правда состоит в том, что ты не знаешь реальную картину жизни англичан. А она не такая, какую ты привык видеть. Например, известно ли тебе что большая часть англичан начинает жить только после выхода на пенсию? Да, только выйдя на пенсию. Когда они заплатили за дом, машину, образование детей, все это было взято в кредит, они могут себе позволить отдохнуть. Мужчине 65 лет, а женщине 60, вот возраст когда мы начинаем жить, у нас есть примерно лет 15–20, чтобы наслаждаться жизнью.

— Кларк, но в 65 лет мужчина уже не так наслаждается жизнью, ты понимаешь, о чем я?

Кларк рассмеялся.

— Конечно Алекс, но я тебе об этом и говорю, да, возможно на Украине, например, люди даже после пенсии не могут себе позволить отдыхать как англичане, поэтому, глядя на вас, мы находимся в выигрыше. Но это странный выигрыш, ты понимаешь? Это как большая битва, ты победил, уничтожил врага, значит, ты можешь радоваться, но ты оглядываешься, а войска то нет, все или полегли на поле боя, или так изранены, что больше не могут сражаться.

— Так неужели нам тоже к этому нужно стремиться?

— Я не знаю, — улыбнулся Кларк, — это ваше дело.

Вот так получалось, что в Англии, входящей в десятку богатейших стран в мире, население должно было батрачить всю свою жизнь, чтобы на старости лет, попытаться вернуть утраченные в молодости годы. Только как в той пословице, если бы старость могла…

В четверг вечером, когда я возвращался с Дэном домой, он мне сообщил:

— Алекс, сегодня хоум офис арестовал два автобуса с людьми, один автобус был с твоего дома.

— Кто?

— Они работали на фабрике по расфасовке фруктов. Вечером вы все переедете в другое место. Завтра с утра должны приехать иммиграционные офицеры, вроде заберут вещи, поэтому чтобы дом был пустой.

— Что за место?

— Это бывшая гостиница, она раза в два больше чем дом, в котором вы жили, ты поедешь первым и выберешь себе любую комнату. Если она одиночная, то будешь жить там сам. Я там одну комнату тебе присмотрел, захочешь, она будет твоя. Или ты хочешь двойную, чтобы жить там с девушкой?

— Нет, Дэн, пока хочу жить один.

— Ладно, сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

— Минут 20.

— Через час я заеду за тобой и предупреди всех своих людей, что они тоже переезжают.

— Хорошо Дэн.

Когда я сложил вещи, то закрыл дверь и только поднял две своих сумки, как ко мне подошла Лена.

— Саша, по дому ходит слух, что Дэн сейчас тебя заберет, а нас всех приедет, и возьмет хоум офис.

— Лена, мы едем все в гостиницу.

Я спустился вниз, стал на порог и действительно увидел, что все наши высыпали на улицу, глядя обреченно на то, как я сажусь в микроавтобус. Я повернулся и сказал:

— Дэн приедет за вами через час, никто вас сдавать хоум офису не будет.

— Тогда почему ты едешь сам? — спросил Игорь, мужчина лет 37 из Москвы.

— Я посмотрю, что там за условия, так сказал Дэн.

Но видно никто в это не поверил, я сел в машину и закрыл за собой дверь.

— Что они хотели? — спросил Дэн, когда мы поехали по дороге.

— Они думают, что ты забрал меня, а их всех сейчас возьмет хоум офис.

Дэн рассмеялся.

— Что, серьезно?! Ты не шутишь?

— Нет.

— Ваши люди везде ищут подвох, — сказал тогда Дэн, — даже там, где его просто быть не может.

Четырехэтажная гостиница была на окраине города и по площади она, конечно же, была намного больше нашего дома. Мы зашли с Дэном, и он повел меня на второй этаж.

— Вот ключи от всех квартир, — сказал он, — они будут у меня, двери пока открыты, по мере заселения я буду раздавать ключи людям. Вот комната, за которую я тебе говорил.

Он открыл дверь, и мы вошли.

Прямо был коридор, он вел в туалет с рукомойником. Слева была спальня, там стояла высокая резная кровать, тумбочка, шкаф, столик и кресло. На тумбочке был светильник. Одна спальня была раза в полтора больше чем у меня в доме.

— Нравится? — спросил Дэн.

— Очень.

— Я тебя селю здесь, — сказал Дэн, довольный тем, что я принял его подарок, — ты будешь здесь жить один. Только ты!

— Спасибо Дэн, это просто апартаменты класса люкс.

Мы вышли, он вручил мне ключи от комнаты.

— Все, можешь осмотреться здесь, я тут не видел ничего, хозяева, что нам собираются сдавать это здание, сами не знают, что в нем находится.

Когда Дэн вышел я закрыл за ним дверь и поднялся к себе в комнату. Мне она нравилась все больше. Это действительно был номер люкс на одного человека. Пока я ожидал других наших людей то начал разлаживать свои вещи по новым местам.

При этом, как обычно, у меня был выложен только минимум. В случае опасности, если бы мне представилась возможность, я бы оставил эти вещи без колебаний. Основная часть была в сумке, и ее я никогда не раскладывал. Когда постоянно живешь на пороховой бочке, то поневоле становишься осторожнее.

Но прошло несколько часов, а людей все не было.

Я позвонил Валере и спросил в чем причина их задержки? Оказалось, Дэна куда-то срочно вызвали, и переезд назначили на завтра.

Я положил трубку и сходил в душ, собираясь ложиться спать.

Постель была удобная, но гостиница, в которой мне предстояло спать одному страшноватой. Я понимал, что это все бред, но честно сказать, одному было здесь жутковато. То слышался какой-то скрип, в коридоре за дверью, то на верху, словно что-то двигали.

Внимание мое привлек шум, я приподнялся прислушиваясь. Стучали внизу, я оделся и спустился.

Перед стеклянной дверью стояло двое наших эстонцев, приехавших недавно, это были Олег и Юра, парни лет 30.

Я открыл им дверь.

— Ух, нашли, — сказал Юра, — два часа уже лазим вокруг, Дэн объяснил где, а толком мы не разобрались. Мы не стали ждать до завтра, хотим выбрать себе комнату получше.

— Там смотри, — сказал я, — мою я вам покажу, а эта Валеры с Леной, остальные выбирайте любые.

— Ладно.

Они начали ходить по номерам, а я, немного успокоившись, после их прихода, спокойно заснул.

Утром я поехал на поле, а вечером после работы, когда я вернулся гостиницу, уже началось движение. Людей привезли из нескольких домов, и первоначально всем понравились номера, куда их начали селить.

Валере с Леной номер тоже понравился, там была мощная двух местная кровать, шкаф, даже телевизор. Условия в гостинице были намного лучшие чем у нас. Все люди радовались, говорили, что, наконец, и мы можем жить нормально.

Но все длилось не долго, обустройством занимались Дэн и Питер. Если Дэн еще был в чем-то проще, с ним хоть можно было договориться, то Питер решил заработать на нас конкретно. В субботу Питер обошел все комнаты, в том числе зашел ко мне.

— Так Алекс, — сказал он, подпирая рукой подбородок, — да, здесь будет еще одна кровать, и мы одну поставим в том коридоре. Алекс, с тобой будут жить еще два человека.

— Питер, это невозможно, где здесь разместятся еще 2 человека?

— Алекс, я тебе повторяю, еще две кровати сюда мы принесем.

— Нет, Питер, я здесь живу один.

— Я тебе сказал, здесь будет две кровати, значит так и будет.

— Нет.

— Ты думаешь, тебе Дэн поможет?! Сейчас!

Он набрал Дэна и начал разговаривать с ним по-африкански, под конец, он как обычно засмеялся в трубку и, положив в карман телефон, сказал:

— Ладно, Алекс, пока тебе повезло, но это пока Дэн тебя защищает, для меня ты такой же, как и вы все.

— Ты для меня тоже, — ответил я ему.

Питер улыбнулся.

— Ну, пока Алекс.

— Пока.

Но Питер все же не сдержался и в этот вечер еще раз прибежал ко мне.

— Алекс, у тебя хорошая ковровая дорожка в коридоре, я у тебя ее заберу.

Можно было поспорить и не отдать, но я кивнул.

— Возьми, только ту, что в коридоре, а не здесь.

Заселение по Питеру это был африканский фашизм. В трехместный номер навезли еще 4 раскладушки, я даже не знал, что они есть в Англии, и поселили там людей.

Поскольку я считался и в этом доме главным то уже в понедельник я обратился к Дэну, когда мы ехали на ферму.

— Дэн, там завал в гостинице, в номере, рассчитанном на 3 человека, живет 8, Питер дошел до того, что некоторых селит прямо в коридоре на проходе.

Я не стал добавлять, что еле смог отбить нескольких людей, и Питер не стал к ним поселять людей, но на следующий день все повторилось, и в некоторые комнаты все-таки заселили наших.

— Я разберусь, — пообещал Дэн.

На следующий день, когда я видел, что беспредел продолжается, я начал действовать хитростью.

— Дэн, я понимаю, люди работают на ферме, у них больше времени, но если ты работаешь на мясной фабрике, то тебе надо выспаться, привести себя в порядок, а как это возможно, если в комнате нельзя пройти от количества кроватей? Чтобы люди хорошо работали, у них должны быть и хорошие условия. Ты когда забирал нас из дома, говорил что там лучше, но сейчас получается хуже.

Это подействовало, часть номеров Питер освободил от лишних кроватей, но он просто переставил их в другое место, но в этой же гостинице.

Вторая проблема в нашем доме это был Денис и компания, как я их называл. Люди прожили в Англии какое-то время, но так еще ничего не поняли. Здесь соседи, если ты им создаешь трудности жизни, жалуются.

Первый раз мне Дэн сказал, что на них накатали жалобу, по поводу того, что вечером слышны крики, громко играет музыка.

Я собрал вечером собрание, глупо, конечно, было обращаться ко всем, имея в виду конкретно 10 человек, из которых главный сидел и ухмылялся. Тактика Дениса была мне понятна, он ничем не рисковал, жил он вообще в другом месте. Поэтому шум, крики и тому подобное было ему на руку. Смотри, мол, Дэн, как Алекс неумело управляет домом. Глупость наших молодых, живших в этом доме, и следующих за Дениской как поводырем их развлечений, я не понимал.

Второй раз сюда уже пришла полиция, и благо это было днем. Они удивились количеству кроватей в гостинице и ушли.

Очередное собрание я проводил вечером, теперь я уже конкретно обращался к тем индивидуумам, которые проблемы нам и создавали. Смысл моих слов был таким, мы приехали сюда зарабатывать, поведение некоторых из нас, вы знаете, о ком я говорю, создает нам всем неприятности. Поэтому давайте договоримся, если вы не хотите жить как все, то ищите себе другое место.

На некоторое время это подействовало.

Как-то ночью меня разбудил стук в дверь. Открыв дверь, я увидел нашу группу, которая должна была ехать на мясную фабрику.

— Саня, там полиция! — сказал мне Вася.

— Где полиция? — не понял я еще спросонья.

— Пошли, покажем.

Мы спустились на первый этаж, не включая свет, и чуть отодвинули занавеску, конспираторы!

На кольце действительно стояла полицейская машина.

— Ну и пусть стоит, — сказал я, — вы езжайте.

— Тут что-то не так, — заявил Миша из Москвы, — я не поеду Саня, они же нас ждут. Я людей подставлю и себя, тут нужно звонить Дэну.

Я посмотрел на часы на мобильном, было 4 часа ночи.

— Ну ладно, — сказал я, вздохнув.

— Привет Дэн, тут у нас проблема, Миша увидел полицейскую машину и говорит, что они ждут нас. Не мог бы ты приехать?

— Хорошо, — ответил Дэн.

Минут через 15 он мне перезвонил и сказал, чтобы все люди, которые должны ехать на мясную фабрику, группками по 2 человека выходили из гостиницы и спускались вниз по улице, там их заберет автобус.

Игра в шпионов настолько всех завлекла, что мы соблюдали интервал, первые вышли, вторые ждут минут 5, потом пошла следующая группа, остальные ждут. Когда мясная фабрика ушла, то я поднялся к себе, но поспать уже не удалось.

Самое интересное, что мы выходили по этому же принципу. Спустились вниз, а потом Дэн нас подобрал.

Увидев его, я сел в микроавтобус.

— Извини, что утром разбудил, — сказал я.

— Ничего страшного, поиграли в разведчиков.

— Это точно, — кивнул я.

Вечером мы узнали, что волноваться не стоило, полиция просто выполняла свою работу, они стали на посту и вели дежурство.

В пятницу Дэн вручил мне конверты с деньгами, чтобы я их раздал людям. В этот раз конвертов было намного больше, я насчитал 26 штук. Я принес их к себе и, бросив на кровать, вышел из комнаты закрыв за собой дверь.

— Саня, можно тебя на минутку? — спросил Юра эстонец.

— Да.

Я зашел к ним в номер, там, на кровати сидел Олег.

— Саня, у нас к тебе есть дельное предложение.

— Какое?

— Хочешь заработать?

— Сколько?

— Это от тебя зависит, но не меньше 1000 фунтов.

— Что надо делать?

— Ты сядь, смотри, Дэн дал тебе зарплату, ты говоришь нам место, где она лежит и уходишь. Придешь, а там уже ничего нет, дверь будет взломана, в номере мы устроим у тебя шмон, как будто искали деньги. Сумму делим на троих. У тебя там тысячи 2–3 есть, вот и получится по тысяче на брата. Ты ничем не рискуешь вообще, рискуем мы, а ты только сливки снимешь.

— Не пацаны, попадут то наши, Дэн им не даст больше денег.

— Ну и х… й на них, ты за ними носишься, хвосты заносишь, а они тебя в своих комнатах проклинают, вот мол, занял номер самый хороший, сам там живет как король, у Дэна в любимчиках ходит, что хочет то и делает, а мы тут прозябаем. Тебе эти людишки надо? Ты, офигенный любимчик Дэна, когда работаешь на поле под дождем?! Или когда нянчишься с этими тупоголовыми, Дэн она хочет то, Дэн он желает это! А они все на твою квартиру смотрят! Забей на них, на всех. Нет денег, ваши проблемы, заработаете!

— Надо подумать, — сказал я, радуясь тому, что они не сделали это не спрашивая. Ведь я оставил деньги прямо на кровати. Заходи и спокойно бери, все конверты лежат друг перед другом.

— Подумай, мы люди молчок, если там хорошая сумма, так мы вообще свалить можем, пусть потом все сопрут на нас.

Я вышел и первым делом пошел к себе. Собрав все конверты и, положив их в карман, стал ждать, когда приедут наши. Отдав часть денег, я вернулся в номер Юры и Олега.

— Не пацаны, — сказал я, — не пойдет так, я подумал, не стоит оно того.

— Жаль, — только и сказал Олег, — можно было заработать.

Вышел я от них с неприятным осадком, странные они все-таки были люди. Будь я таким, неужели они считают, что я бы сам до этого не додумался? Бери деньги, садись в поезд, и погнал в Лондон, а там, на самолет и домой. Реально 2500–3000 фунтов я бы не заработал и за год.

На выходных работы не было, я скупился на неделю и постирал вещи в ближайшей прачечной. Стирать вещи в прачечной научила меня Лена. Обычно я стирал руками, но Лена мне показала прачечную вблизи нас.

Это было небольшое помещение, где стояли с одной стороны стиральные машины, а с другой барабаны для сушки белья. Стоимость одной стирки в стиральной машине составляла 3 фунта, их кидал мелочью в специальный монетоприемник, перед этим надо было положить белье, засыпать порошок и когда вкидывал деньги, машина начинала работу.

Стирка обычно занимала около часа, потом вещи перекладываешь в барабан и включаешь сушку, которая стоила 15 пенсов. Чтобы полностью забрать сухое белье требовалось три раза включить полный цикл. Таким образом, за полтора часа и за 3,50 фунта, не считая стоимости стирального порошка, я имел чистое и сухое белье.

Удобство этого я оценил сразу же, как пошел с Леной в стиралку, экономия времени, а главное, что белье не нужно было сушить, сразу мне понравилось. С тех пор в Англии я всегда пользовался подобным сервисом.

Ел я теперь намного лучше, чем это имело место на ферме. Во-первых супермаркеты были под боком, а у меня было достаточно времени, чтобы обойти город и знать что здесь по чем. Во-вторых я не так сильно уже экономил.

Часто брал соки, молоко. Что касается соков и молока, то на каждой пачке сока было показано содержание витамина С и некоторых минералов. Причем в каждой литровой упаковке его дневная норма, как правило, уже превышала необходимую человеку в день. Аналогично на молоке, мало того что в нем тоже был витамин С, так там еще содержание кальция в литре превышало дневную норму необходимую человеку.

Все наши, кто имел неосторожность болеть в Англии, имеется в виду ОРЗ, говорили, что здесь болезнь проходит проще, легче. Забегая вперед, скажу о себе, когда я также заболел в Англии, я работал на поле в снегу, мерз конкретно, болезнь у меня прошла лишь на уровне небольшого насморка. Я не принял ни одну таблетку, не прекращал еды, работал также как и раньше. Болезнь прошла сама в течении трех дней.

Не считаю, что это было связано с тем, что мой организм сам одолел болезнь, чтобы что-то победить, необходим ресурс, способный с этим справится. Витамин С как раз и являлся одним из тех ресурсов, по крайней мере, я так думал.

Еще один момент касался счетчиков. Когда мы вселились в гостиницу, Дэн выдал мне карточку, я не понял, что это такое он объяснил. При входе в гостиницу у нас стоял электросчетчик, заработал он после того, как Дэн всунул карточку и зарядил его на 100 фунтов. Карточка напоминала кредитную, только потоньше она тоже была намагничена. Купить эту карточку можно было в любом почтовом отделении. Такой электросчетчик стоял в квартирах у всех англичан.

Такой же точно счетчик стоял на газ, он устанавливался в начале дома, если это был отдельно стоящий, или в квартирах сразу при входе. Зарядил карточку и пользуешься, как только закончились деньги, подача газа прекратилась.

Я поразился такому простому способу избежать массовых неплатежей. Уменьшить количество работающих людей в газовой и электрослужбе. Ведь, по сути, расчетчики и целая группа дармоедов в этих службах просто становилась лишняя. Как максимум, ходи проверяй, чтобы не было подачи, которая бы обходила счетчик и все.

Решить этот вопрос в Украине можно было бы в течении нескольких лет без всяких проблем, если очень постараться за год. Но видно раболепное отношение к европейцам у нашей элиты складывается таким образом, что кроме как восторгаться, как живут люди, они не способны больше ни к чему. А что у нас это можно применить элементарно, да еще они же с этого получат прибыль, нет, это, наверное, очень сложная умственная деятельность. Пусть все идет, как идет, чем больше затрат тем лучше.

В понедельник вечером, когда мы возвращались домой после фермы, Дэн мне сказал:

— Алекс, у нас с гостиницей небольшие проблемы.

— Что за проблемы?

— Приходили пожарники, заставили убрать кровати с прохода и коридоров. А также уменьшить количество кроватей внутри комнат.

«Хоть кто-то вас научит жизни, — подумал я про себя, — благо, что англичане, цивилизованные люди и ваши методы для них дикость».

— Что теперь? — спросил я.

— Постараемся уладить эту проблему, но может, придется вам всем оттуда уехать.

— Хорошо, — только и сказал я.

Проблема сама по себе не уладилась, пожарники все равно заставили Дэна и компанию соблюдать нормы, а тех, похоже, это не устроило, и Дэн сказал, что скоро мы должны переехать обратно в наш дом.

Переезд наметили на выходные.

В момент переезда я спускался вниз, когда заметил знакомое лицо. Это был парень лет 25, откуда-то я его знал, но точно вспомнить, откуда не мог. Он мне кивнул, я ему ответил и тут он что-то начал говорить девушке, та повернулась, и я узнал Таню из Киева с клубничной фермы. Теперь я вспомнил и ее парня, поляка Янека.

— Привет! — сказала она, улыбаясь и подходя ко мне.

— Привет, — я тоже был рад ее видеть, — ты откуда здесь? Стас?

— Да, только приехали.

— Чего мне не позвонила? Не пришлось бы платить лишнее.

— У меня же телефона твоего не было.

— У белорусов бы взяла.

— Не знала, что у них есть твой телефон.

— Как там на ферме?

— Расскажу, думаю, тебе интересно будет, надо нам как-нибудь встретится.

— Давай, обоснуйся и можем увидеться, запиши мой телефон.

— Саша, да тут у меня неприятность вышла.

— Какая?

— У меня мобилку украли.

— Когда?

— Да вот только что, я привыкла как у нас на ферме, можно было оставлять вещи без опасений, а тут у вас похоже закон джунглей.

— Есть немного, — согласился я, — здесь действительно все иначе.

Я зашел с Таней в комнату, я попробовал набрать ее номер, который она мне продиктовала, но он был вне зоны.

— А кто сюда заходил?

— Да человек 10, я всех и не вспомню.

— Алекс, приехал Дэн! — услышал я с порога голос.

— Так ты и есть тот Алекс, главный в этой гостинице?

— Ага.

— Ничего себе ты поднялся! — воскликнула Татьяна, — Мне уже успели многое о тебе рассказать, я даже представить себе не могла что это ты. Ну, молодец, я как только смогу зайду.

— Давай, пока.

Как оказалось, ехать и забирать вещи наших людей иммиграционные офицеры не стали. Это поручили сделать Питеру, а тот прошелся по всем пустым комнатам. Питер ногами вышибал двери, поломал у многих шкафы и дверцы, часть мебели было разворочено и перевернуто.

— Они тут вместе с Дэном забавлялись, — сказала мне Лена, — когда мы уехали, они приехали с людьми после работы и пока их наши ждали в автобусе они с Дэном бегали по дому и все ломали. Они так у себя в южной Африке веселятся, наверное.

В отличие от других моя комната пострадала не сильно. У меня выбили замок и оторвали дверцу шкафа у стены. Трудность была не в починке, а в отсутствие инструмента.

Мы собрали у кого, что есть и начали ремонт. На замок у меня ушло минут 40, а со шкафом я немного помучался, но все же его тоже сделал. Что касается остальных комнат, то я попросил наших парней и мужичков, что бы они помогли женщинам по мере возможности.

В принципе за несколько дней мы полностью вернули дому прежний надлежащий вид. Естественно я не мог не высказаться Дэну по этому поводу:

— Ты же знаешь Питера, — улыбался мне в ответ Дэн, — он все делает не так.

— Я слышал, и ты там был, — сказал я.

— Я?! Кто сказал?

— Люди.

— Нет, Алекс, там был только Питер.

На поле один я проработал где-то в течении трех недель. Это был интересный период моей жизни, тем более что последние недели две дожди лили буквально через день. Такое количество дождя я видел только в фильмах про азиатские страны.

Я все же могу смело заявить, что никто из нашего агентства не стал бы работать в таких условиях, более того, процентов на 90 я уверен, что и из англичан никто бы так работать не стал.

Мне и Кларк говорил, что эту работу у них на ферме никто не любит. А самое главное, что поскольку у меня уже была набита рука на эту работу, то и делал я поле так, как раньше мы вдвоем. Так, я прикидывал размеры поля, мы с Мариком делали его дней за пять, теперь у меня на него уходило 7 дней. Но ведь я был один!

Кларк был доволен, Джон, его отец, тоже.

— Скоро поле закончится, — сказал мне как-то Кларк, — и ты начнешь резать капусту.

— Хорошо, — ответил я.

— Там мы будем тебе платить также.

— Ладно, — кивнул я.

— Ты не спрашиваешь об оплате, — улыбнулся Кларк, — только соглашаешься.

— Я не первый день на вас работаю, — ответил я, — поэтому чего мне беспокоиться, обижен, я вами не буду.

— Это точно, — кивнул Кларк.

Я был рад новой работе, тем более сейчас, когда капуста уже начинала меня харить.

В это время в агентстве наступили перемены, к Мартину приехал его родной брат Джеймс. Мартин видно стал чувствовать, что в его агентстве что-то идет не так как надо. Дэн в этом плане, конечно, смог из обычного водителя превратиться, по сути, в главного человека в агентстве. Либо Мартин был плохим управленцем первой роли, либо просто его брат Джеймс был более жестким руководителем и он взялся за всех.

Дэн несколько раз мне жаловался, что теперь все вопросы решает Джеймс, а ему говорят быть всего лишь водителем. Что Дэн, что Питер, по-своему пытались сопротивляться нововведениям, власть то терять не хочется. Но у них ничего не выходило, Джеймс твердыми шагами отталкивал их назад со ступеней власти.

Миша из Москвы недели за четыре до этого, наконец, добился у Дэна права переехать в другой дом, отдельный от нашего, и в котором жило всего 6 человек. Миша сошелся с литовкой русского происхождения Олей. Оле было около 25 лет, на вид милая, с хорошей фигурой. Какое-то время они пытались сохранить свои отношения в тайне, но это им конечно не удалось. В нашем доме все были на виду, и про них мне рассказали уже через пару дней после того, как они близко сошлись, и об этом еще вроде никто не знал.

Миша переселился в тот дом вместе с Олей и начал жить там. При этом по нашему дому ходили слухи, что Миша припугнул Олю, что, мол, не станешь спать со мной, я сделаю через Дэна так, что ты в этом агентстве работать не будешь. Я в это не сильно поверил, хотя, зная немного Мишу, мог предположить, что подобное могло иметь место.

Расстались мы с Мишей при переезде довольно нормально, и он предложил:

— Давай мы там обоснуемся, и вы придете в гости.

— Давай, — кивнул я.

Где-то через пару недель Миша действительно решил устроить вечер в своем доме. Меня он пригласил одного из первых, дальше компанию составили еще человек 8 из нашего дома. Часть гостей приглашал Миша, часть женщины, жившие с ним, москвичка Аня, литовка Инна, латышка Ира, некоторым из них я помог с работой. Видно чувствуя себя мне обязанными, они сказали ничего с собой не брать.

Пустым я прийти не мог и взял с собой вино, конфеты.

Спасибо было этим женщинам, они приготовили чудесный стол с близкой нам кухней. Еда была просто супер, готовили они отлично. Под вечер люди танцевали, вели ностальгические разговоры. Конечно, играла русская музыка.

Вечер прошел нормально, возвращались мы вчетвером домой.

Я, Рома, Саня и Олег.

— Классно посидели, — сказал Олег.

— Да, — ответил Рома, — пацаны, что значит голодуха, я чуть блин на Аню не повелся.

— Ты не шути так, — заметил Саня, бабе лет 45, да веса под 90 килограмм.

— И я о том же, — кивнул Рома.

Я не понял ничего из этого монолога, только чуть позже стало известно, что произошло. Пока мы с Мишей и остальными разговаривали, Оля, девушка Миши затянула Рому в их спальню, понятно, что они там делали. Когда Миша не нашел внизу Олю, он пошел на верх. Рома и Оля как раз успели одеться после непродолжительного взаимного удовлетворения.

После этого они стали встречаться чаще, и Оля, как-то обо всем призналась Мише. Похоже, история о шантаже Оли Мишей начинала давать реальные очертания. Если девушке хорошо с одним, да еще хватает на другого то почему бы, не пользоваться ими двумя? Такой вопрос по крайней мере мне задала Лена, пытаясь доказать, что Оля поступила так по отношению к Мише мстя тому за шантаж.

Как бы то ни было, но Мишу переселили к нам в дом обратно, потому что его постояльцы начали бояться за Алену. Миша обещал ее наказать, сильно побив.

Что было двойной глупостью со стороны Дэна, это селить его совместно с Ромой. Миша жил на втором этаже, а Рома на третьем. Когда со стороны Миши пошли угрозы в адрес Ромы, я предупредил Дэна, либо Рому нужно поселить в другом месте, либо Мишу. Но вместе их жизнь чревата проблемами. Дэн обещал поговорить с Мишей, хотя я настаивал не на разговорах, а их переселении.

Миша к тому времени уже не был водителем автобуса, и он почему-то решил, что в этом доме все смеются над ним. Поэтому Миша хотел разобраться, а, учитывая пропорции Ромы, и Миши, который был вдвое больше последнего, шансы у Ромы были крайне ничтожными уцелеть в этой разборке. Отчего Рома возвращался домой то за полночь, то шел мимо лестницы с группой в несколько человек.

Понятно, что это была не жизнь, поэтому Дэн все-таки послушал меня и переселил его в другое место.

Однажды вечером у нас появился Рома. Он постучал и зашел ко мне, я поздоровался с ним, и хотел спросить как дела, но в этот момент дверь резко открылась, и в комнату влетел Миша.

— На тебе пид… р! — заорал он сделав Роме два удара в челюсть и начав его душить за горло.

Неожиданно сзади ворвались украинцы, Саня, Леха, латыш Валера и быстро заломив его за руки, вывели Мишу из комнаты.

Рома весь красный, дрожащим голосом сказал:

— Все, я побежал, — и, рванув с места, помчав вниз по лестнице.

Что самое интересное, Миша, стоявший на кухне, этого не заметил, он прерывисто дышал, оглядывая по очереди тех, кто вытащил его из моей комнаты.

— Как вы могли! — громко говорил он, — Зачем вы вмешались!

— Миша я не понял! — громко сказал я, выходя перед ним, — Это что за дела?!

Миша зло посмотрел на меня и сказал:

— А что мне надо делать?! Смотреть на него?!

После этих слов он направился в свою комнату.

Все вернулось на круги своя, я продолжил готовить ужин на кухне, Валера тоже периодически появлялся, помешивая в сковородке мясо. Они сегодня договорились с Лехой и Юрой посидеть вечером. Мне они не предлагали, Валера спросил, ты не обидишься, если мы посидим с ними. Я ответил, что нет проблем, это ваше дело, даже не спрашивай об этом в будущем.

Я вышел в коридор, чтобы в очередной раз помешать еду, когда из комнаты вылетел Миша с ножом в руках и громко закричал:

— Где этот пид… р! Пусти меня к нему!

Так получилось, что в коридоре в этот момент был Валера, Лена, моя соседка Людмила, сверху быстро спустились Саня Пригоро, с его группой, вышли женщины, почти все наши люди оказались в коридоре.

Все реально были в шоке, огромный Миша стоял в метре от меня со столовым ножом в руке, он был немного пьян.

Позади меня был небольшой коридорчик, дверь в мою комнату была закрыта, естественно Ромы там не было, он давно убежал. Но больное воображение Миши решило иначе.

— Уйди с дороги, я не тебя резать пришел! — громко сказал Миша.

— Так в чем проблема! — заорал я на него, — Начни с меня! Потом попробуешь его! Что ты тут с ножом бегаешь?! Ты кто вообще?! Ты не понимаешь, что если ты завалишь его, то мы все полетим домой! Все, кто есть в этом доме! А мне лично домой нельзя! Поэтому я тебе и говорю, начни с меня!

Миша как-то поежился, самая опасная стадия у него прошла, он посмотрел вокруг, видя только злые лица, понятно, что никому его поступок не нравился.

— Мне нужен не ты! — повторил Миша, — Мне нужен Рома!

— Я управляю этим домом, если здесь случается проблема, то она должна начинаться с меня, бей меня!

Я сделал шаг ближе к Мише, тот чуть попятился назад, похоже, он уже и сам был не рад тому, что затеял.

— Убери нож! — сказал сзади Саня.

— Нож опусти, Миша, — услышал я голос Лены.

Миша расслабился и опустил руку, после чего направился к себе в комнату.

Я пошел на кухню мешать свою еду, люди разошлись.

Я уже заканчивал еду и, выйдя, собирался забрать сковородку, когда заметил, что к немного пьяному Валере приблизился Миша, и чуть склонившись к нему, говорит:

— А вот как бы ты реагировал, если бы я тебе сказал что ты пид… р еб… ый, а я тебя в жопу буду е… ть, а потом еще приду к тебе в комнату и твоей женой займусь.

Валера стоял молча, только учащенно дыша, слушая, что ему дальше в таком же плане наворачивает Миша. Валера не обратил на меня никакого внимания и, не перебивая, слушал Мишу. Про себя я подумал, что Миша ходит по минному полю, до этого он что-то говорил Сане Пригоро, но того он сильно не трогал, за Саней стояла целая группа, которая пошла бы за ним в бой. Пять человек, пусть они даже были намного меньше Миши не оставили бы ему никаких шансов. Теперь он пробовал затронуть Валеру, тем более такими словами.

Я поел с каким-то непонятным чувством, думал о Мише, ситуация с ним начинала выходить из под контроля. Как я понимал, однажды либо его прорвет, либо он действительно на кого-то нарвется. А уж ситуация с ножом так вообще показала взрывоопасность ситуации. Ладно я, а будь рядом Рома, не знаю чем бы все закончилось.

Я вышел в коридор и помыл сковородку, вернулся к себе и взял кастрюлю. Мне захотелось чая, поэтому я на кухне начал набирать в нее воду, чтобы поставить на печку. На кухню зашел Леха, довольно пьяный и тихо произнес:

— Саня, может, ты что-то сделаешь, Валера там Мишу уже второй раз гасит, мне кажется, он его сейчас убьет.

— Что? — переспросил я, Валера был раза в два меньше Миши, поэтому я с первого раза не понял.

— Валера Мишу там крепит по полной, мне кажется, он его там кончит сейчас.

Я направился в комнату Миши, решив, что это глупая шутка.

Когда я открыл дверь в их комнату оттуда вышел Валера, он был в одних шортах, кулаки его были разбиты. Он прошел мимо меня как в сомнамбуле, широко ворочая плечами.

Там я и увидел Мишу, он лежал на полу, вся голова его была в крови, на ковре и на стенах также были кровавые пятна. Он еле дышал и, похоже, был в полном отрубе.

— Что произошло? — спросил я у Юры стоявшего в углу комнаты.

— Миша спал, когда пришел Валера, — начал Юра, — он поднял его и начал гасить. Потом ушел и вернулся снова, ну остальное ты видишь сам.

— Приведите его в порядок, — сказал я, показывая на Мишу, — потом закройте дверь и больше Валеру впускайте. На сегодня Миша уже догавкался.

— Хорошо, — они бросились к Мише, пытаясь его поднять.

Он решил, что идет продолжение и начал кричать.

— Не надо!

Я вышел из их комнаты и постучал к Валере, дверь открыла Лена.

Валера сидел на кровати и смотрел в сторону двери.

— Саша, я второй раз хотела его остановить, но не получилось, — сказала мне сходу Лена.

Я подошел ближе к Валере и обратился к нему:

— Валера, хватит ему на сегодня, ты его уже достаточно наказал.

Валера сжал кулаки и посмотрел на меня.

— Еще разок и все.

— Нет, Валера, ты его кончишь нахрен, а у нас потом будут проблемы. Хватит, пообещай мне, что больше ты его не тронешь.

Валера немного поколебался, тут вмешалась Лена, и он кивнул:

— Ладно, только если он еще хоть что-то тявкнет, хоть слово, я его убью…

— Он не тявкнет больше ничего.

— Ладно, я его не трону.

— Валера, все, ложись спать.

Мы вышли в коридор, я тихо обратился к Лене:

— Постарайся его больше не выпускать.

— Хорошо.

— А я все слышу! — послышался уже веселый голос Валеры.

Я пошел в комнату к Мише, он сидел на кровати, уже помытый, лица у него не было. Одни кровоподтеки, вместо глаз узкие щелки, он сидел и плакал, тихо шепча:

— За что? За что меня так?

Я вышел из комнаты и обратился к курившим на кухне Юре и Лехе.

— Вы ложитесь, если вдруг появится Валера, сразу меня будите, поняли?

— Да, — ответил Юра.

— Что теперь будет, Саня? — спросил Леша.

Я махнул в сторону Миши и произнес:

— Это проблема, как все закончится, я не знаю.

Ночью меня никто не разбудил, хотя спал я плохо и в итоге под утро встал разбитым. Так уж получилось, что период полей у меня закончился, и я начал работать с англичанами на капусте. К тому времени на ферму ездила уже целая группа. После нас с Мариком, Джон взял еще несколько людей, и в итоге получилось 6 человек. Дина, латышка лет 30, Оксана и Яна, две молодые украинки из группы Сани, Татьяна бывшая учительница из Москвы и Людмила она была из Донецка. Людмила и Татьяна были моими соседками, они жили в комнате рядом с моей.

Я работал на поле, а женщины внутри фермы, на переработке капусты.

Новая работа меня первое время не сильно впечатлила. Если раньше я стоя бил капусту и достиг в этой работе определенных вершин. То здесь все было иначе. Листы капусты росли внизу, поэтому чтобы их взять, нужно было наклоняться всем туловищем и резать под корень.

Поскольку я среди англичан, молодых парней лет по 20, был один, да у них еще был опыт, они резали капусту очень быстро и, хотя помогали друг другу, в мои ряды не лезли совсем.

Сбор капусты шел таким образом, позади нас двигался комбайн специальной конструкции, по бокам у него была лента, которая собирала сброшенную на нее капусту в центр, где она по подъемнику подымалась на верх на крутящийся круглый стол. Вокруг стола стояло 4 человека, они, беря листья, упаковывали их в полиэтиленовый кулек и кидали на другой стол позади них. Кульки складывались в ящик и ставились в прицеп, едущий в сцепке с комбайном. После того как прицеп заполняется, его отвозили на ферму.

На поле нас обычно работало трое, иногда четверо, бывало и по двое. Комбайн охватывал за раз 4 капустных ряда. Поэтому обычно полтора, или два ряда надо было обрабатывать одному.

Работали англичане в очень быстром для меня темпе, первые дни из-за меня комбайн часто не двигался вперед. Бывало, я обрывал листья, находясь чуть ли не под передком наступающего комбайна.

После первых дней работы у меня сильно болели ноги и спина. Англичане первое время держались от меня обособленно, а тем более, когда убедились, что я их не понимаю, то вообще меня не замечали.

Один раз по глупости я забыл перчатки, верней их не оказалось на месте, когда я переодевался, я попросил у Трейси, и она сказала, что их привезут позже. Поэтому я начал работать без них. Первое время было ничего, я даже удивился, получалось без перчаток даже удобнее. Вскоре мои руки начали печь, времени особо рассмотреть их не было, и я продолжал работать, пока не обратил внимание на то, что капуста стала менять свой цвет. По счастью мы пошли на перерыв, и когда я взглянул на свои кисти, то немного даже ужаснулся, они были полностью в крови.

После битья капусты у меня были мозоли, а теперь на их месте не было кожи, по мелким ранкам текла кровь. Вот почему первое время было нормально, а потом, когда под воздействием воды и трения, я расцарапал мозоли, дальше пошла кровь. Я отошел от комбайна, помыл в росе руки и, вернувшись, взял у Трейси перчатки. Боль вскоре прошла и я отработал до конца дня.

Вечером я сходил в супермаркет и купил пластырь и пару новых перчаток, теперь я предпочитал их брать с собой. Руки зажили дней через пять, все это время они причиняли мне боль, но я не говорил об этом никому, смысл?

С самого начала из всех англичан, которые находились со мной на этих полях, нормально относилась ко мне только Дженни, чуть полноватая девушка с милым лицом, на вид лет 25. Она медленно говорила, и что самое интересное, только ее я и понимал. У других англичан это вызывало смех, но она на их выпады всегда резко отвечала, и поэтому они старались не заострять на этом внимание. Еще нормально относилась ко мне женщина лет 40 по имени Марта. Остальные или ни как, или просто не реагировали, как будто я пустое место.

Тем более у парней первое время было отношение ко мне как брату меньшему и недоразвитому. В любой среде о тебе судят по тому, как ты работаешь по сравнению с теми кто рядом. Безусловно, они работали лучше. Не потому что я ленился, а потому что я еще не освоил новые навыки в этой работе. Они на поле были с 13 лет, а я ни разу, естественно они имели преимущество. Но они не учли одного, это было временно, уже через неделю я смог так увеличить свой темп, что стал на уровень с ними, а через 3 недели я был быстрее их и уже сам помогал им, когда они за мной не успевали.

Я первым начал помогать, хотя видел, что это их шокировало и им это не понравилось. Но скоро они привыкли, и сами помогали мне. Отношения стали немного теплее и спокойнее. По крайней мере, они теперь знали, что не такие уж они и особенные, если я с нуля смог освоить не хуже них за 3 недели ту работу, которую они делали на протяжении нескольких лет.

Если шел мелкий дождь мы не обращали на него внимание и работали, но если лил крупный и проливной, то прятались под крышу прицепа и сидели там, ожидая, когда погода улучшиться.

Работали мы по старой английской системе, два часа работы, 15 минут перерыва, следующие 2 часа работы, 30 минут перерыва, потом еще 2 часа работы, 15 минут отдых. Потом, после 2 часов работы мы все оставляли комбайн на поле, шли к старому джипу Ровер, садились в него, и Трейси везла нас на ферму.

Так уж получалось, что на поле я отдыхал, а когда возвращался домой, то на меня словно туча накладывались проблемы по дому. Лицо Миши опухло, голова стала больше, один глаз не видел совсем, а на месте второго была только щелка.

Миша целыми днями сидел на кресле и, конечно же, не выходил на работу.

Дэн, когда увидел его, то спросил у меня:

— Что произошло?

— Проблемы, — только и ответил я.

— Это Вал? — спросил он, называя правильное имя, видно кто-то из наших ему рассказал.

— Да, — ответил я.

— Что теперь делать? — спросил меня Дэн, — Если он пойдет в полицию, у вас будут проблемы.

— Я знаю Дэн, — ответил я.

Если первые дни Миша молчал, то вскоре из его уст послышались фразы:

— Зачем меня было так бить? Работать я не могу, выйти из дома не могу. Вы все зарабатываете, а я нет! Я пойду в полицию и всех вас сдам! Я позвоню в хоум офис и всех вас отсюда заберут! Или платите мне, чтобы я молчал, или вам труба будет!

В один день ко мне зашел Игорь, мужчина лет 40 невысокого роста, среднего телосложения. Он приехал сюда со своим другом Толиком. Тот был под 190 см, весил килограммов 100, крепкий такой мужик. Они были из России, жили в Новороссийске. Их отправила фирма из Москвы, а встретил здесь Гриша, латыш из Лондона. Естественно они столько денег с собой не брали, сколько нужно было платить за работу и ай ди, поэтому Гриша взял у них в залог паспорта и отправил сюда. Они не долго пожили в нашем доме, и довольно быстро Дэн переселил их в гостиницу, где они жили вдвоем. Несмотря на то, что их переселили, Игорь периодически приходил ко мне, и мы сидели, болтали. У него была куча смешных историй, которые он рассказывал, от него я слушал о жизни в других домах.

Работали Игорь с Толиком на мясной фабрике, поэтому уже через месяц, после того как они отдали паспорта Грише в залог, смогли их забрать. Игорь съездил в Лондон на один день и, вернув деньги, причем часть Гриша ему скинул, взял свой и Толика паспорт.

Общались мы не часто, но в месяц два раза виделись точно.

Игорь сел на мое кресло, а я на кровати.

— Сильно конечно Валера его побил, не надо было так наглядно. Вся рожа синяя, он теперь отходить будет месяц.

— Да знаю, — кивнул я, — Но Миша последнее время у всех выпрашивал, честно сказать, это был вопрос времени, или он, или его.

— Я слышал, как он на тебя с ножом бросался.

— Не на меня, он Рому хотел порезать, которого не было, а я так, под рукой оказался.

— У вас от него проблемы могут быть большие.

— В курсе, ты слышал, что он нас уже сдать всех хочет?

— Что, серьезно?

— Да, говорит, вы или платите мне за молчание, или я вас всех сдам, пусть меня тоже домой отправят, но и вы не заработаете.

— Вот урод, какой.

В комнату постучали, и вошел Толик из Москвы.

— Саня, можно тебя на разговор? — спросил он.

— Да.

— Я мешаю? — спросил Игорь.

— Нет, мы в коридор вызываем, — ответил Толик.

Я вышел в коридор, Игорь поднялся вслед за мной.

На этаже стояло человек 10 наших, Валера, Лена, Саня, из его группы несколько парней, женщины со второго и третьего этажа. Я догадался, что речь могла идти о Мише. Ко мне уже обращались наши по поводу Миши неделю назад, я тогда их смог успокоить, сказать, что пусть он немного окрепнет, а потом мы к этому разговору вернемся. Миша же, после этого стал вести себя еще более нагло.

— Саня, у нас к тебе предложение, — начал Толик, — говорю я, но это мнение всех жителей нашего дома. Миша не должен жить с нами, ему здесь не место. Мы устали от его выходок и угроз, мы хотим, чтобы он отсюда свалил.

— Как? — спросил я.

— Ты здесь главный, — пожал плечами Толик, — хочешь, прикажи, мы его свяжем, подвезем к автобусу на Лондон и отправим, ты только скажи. Но здесь ему не место.

Я немного помолчал, потом кивнул:

— Хорошо, я поговорю с ним.

Все наши начали расходиться.

Сознательно, или нет, но они провели это собрание прямо под дверью Миши, наверное, что бы он все слышал.

Я постучал и вошел в комнату, Юра и Леша сидели на кровати. Миша находился в своем любимом кресле, Игорь почему-то тоже вошел и сел на другое кресло рядом с Мишей.

Я остался стоять напротив Миши. Несмотря на то, что прошло две недели, вид у него не улучшился, хотя один глаз уже был виден, но второй еще не отошел, лицо было красновато серого оттенка.

— Я все слышал! — сказал Миша, — Только куда я пойду?! Зачем было меня так бить?! Валере стало от этого легче?! Скажи вы мне об этом две недели назад, я бы просто сел в автобус и уехал!

— Не уехал бы, — покачал я головой, — и ты это знаешь.

— Хорошо, в честь чего я должен уезжать?! Почему я должен из-за этого козла Ромы искать себе другую работу?!

— Это не мои трудности, не я их себе создал, я это не обсуждаю, ты слышал, что люди не хотят, чтобы ты жил в этом доме.

— А мне плевать на то, что хотят эти люди, мне плевать на вас всех, если силой попытаетесь меня отсюда выгнать, я обращусь в полицию, а она в хоум офис. Вас всех тогда заберут и тебя тоже, не поможет тебе и Дэн.

— Только ты забыл одну вещь, — неожиданно вмешался в разговор Игорь.

— Какую?

— Мы все будем сидеть в одном месте, и если ты нас сдашь, то я тебе точно могу гарантировать, что тогда мы тебя там кончим.

Миша на это ничего не ответил, он помолчал, потом произнес:

— Я прошу у тебя немного времени, я согласен уехать, но куда мне ехать с таким лицом? Дай мне неделю, две, а потом я уеду.

— Я бы дал тебе столько, но есть люди, живущие в этом доме. Я постараюсь уговорить их на неделю, но Миша, это максимум.

— Хорошо, я уеду.

Мы вышли с Игорем в коридор, у него зазвонил мобильный, он поднял трубку, поговорил и сказал:

— Ладно Саня, я погнал потом еще зайду.

— Давай.

Через день после этого разговора Миша исчез вместе с вещами, оказалось, что его забрала Аня из Москвы к себе в комнату. В дом, где все это и началось. Оля к тому времени вообще уехала из агентства куда-то в Лондон и была далека уже от всего этого.

Аня позвонила мне на мобильный и недовольным тоном начала высказывать, что я еще молодой, ничего в этой жизни не понимаю, и нельзя так обращаться с людьми, как я с Мишей. У человека недалекого могло даже появиться чувство собственной ущербности, ведь так получалось, что, чуть ли не я все это организовал от Оли, до Ромы с Валерой и желания наших людей выгнать его из дома.

Ответил я ей, возможно, даже резче чем надо было, но вся эта история меня реально уже запарила. Две недели ходить под прессом, Миша вчера сказал то, а сегодня это, Миша пообещал, что завтра он пойдет в полицию. Миша сказал, что завтра он точно позвонит в хоум офис если мы ему не заплатим!

Я ответил ей, что он взрослый человек, а ведет себя как мальчишка, увидевший впервые юбку и теперь решивший что больше на свете нет баб. Что сама Аня немало способствовала этому конфликту, периодически названия Мише и раздувая уже затухший вулкан. Это действительно имело место, она периодически звонила и рассказывала какая счастливая Оля и как она смеется над Мишей вместе с Ромой.

— Вы ведете себя как дети в песочнице, не поделившие куклу, — закончил я, — только страдают от этого все остальные. Вы виноваты в том, что произошло с Мишей, а обвинять меня при этом, с вашей стороны большая наглость и лицемерие. Конкретно я в этой ситуации занял вообще нейтральную позицию, люди уже через неделю пришли ко мне и требовали, чтобы Мишу выкинули отсюда на улицу. На крайняк, чтобы я обратился к Дэну и пусть тот его перевезет в другое место. Я тогда смог их немного успокоить, но они пришли снова, потребовав, чтобы он здесь больше не жил! Забрали вы его там к себе, ну и живите, не лезьте к нам. Вы уже всех достали вашими тупыми играми.

— Я не ожидала от тебя Саша, что ты такой грубый, — произнесла Аня и положила трубку.

Больше мы не общались, что здесь было непонятного. Она считала, что ее игры никто не замечает, что она все делает тихо и незаметно, только она ошибалась, я ясно дал ей понять, что не будь ее, не было бы и такого конфликта. Миша бы все равно успокоился, со временем бы к этому привык, и все стало на круги своя. А так, она постоянно подпитывала его, распространяла всякие сплетни, и результат был на лицо. Конечно, ей было неприятно, что я об этом рассказал, значит, все было не настолько деликатно проделано, ее раскусили, и триумфа не получилось.

Миша прожил у нее недели три, после чего уехал в Лондон. Он бы еще остался, но к Ане из Москвы должна была приехать семья, муж и сын. Самой Лене Аня призналась, что Миша такой классный любовник, типа как жаль, что ему придется уехать. Вот и все что ей было от него надо, вот для этого карусель и была закручена, приезжавшая семья немного внесла новые директивы, и им пришлось расстаться.

Как и многие другие, когда Миша все-таки спокойно уехал я был лично этому рад. Хотя вскоре события показали, что расслабляться на этом месте уже было просто невозможно.

На поле я работал на капусте, Трейси периодически кидала меня то с поля, то на ящики, сортировать кульки. Последний вариант был намного проще, здесь была крыша над головой, не дул ветер, было не так мокро. Хотя англичанки, работавшие на упаковке, и тут любили поиграть. Они сильно увеличивали темп и получалось, что вокруг меня образовывалась целая куча кульков. Не думаю, что это делалось назло мне, просто они так веселились, время на поле текло слишком медленно от однотонной работы. У нас, у парней, она была чуть живее, а женщины получалось, стояли вокруг круга и паковали капусту. Поэтому, таким образом, они себя пытались развлекать.

Первое время я старался за ними успеть, но вскоре убедился, один, если тебя целенаправленно грузят, ты не успеваешь. Да, у нас были моменты, когда я держался почти час. Решил: ну давайте сразимся! Но получалось, что даже если я успевал на ходу паковать ящики, относить их и тащить пустые, все равно где-то шла запарка и я не успевал за ними. Так было всего пару раз, они сами были в мыле, и сильно им это тоже не нравилось.

К тому же, не редко ко мне на помощь приходила Дженни. Она становилась на упаковку ящиков, а тогда игра теряла смысл, вдвоем мы всегда выигрывали в этом негласно заведенном споре.

А так, в целом работали мы нормально, я наблюдал за англичанами во время перерыва, причем заметил такую вещь, если первое время я вообще не понимал, что они говорили, то потом, спустя месяц, уже улавливал процентов 40 разговора. Конечно, мне не хватало словарного запаса. Люди, которые говорят, что знать язык не обязательно, мол, попадешь в их среду, все выучишь, либо гении, либо глупцы, которые сами так не пробовали. Я, по крайней мере, не мог изучить язык, находясь в Англии. Согласен, я поднял свой уровень, если брать то время когда я только приехал, причем процентов на 30, да, я стал говорить и понимать лучше, но это не вариант все равно. Надо было учить язык в Украине, а здесь его просто шлифовать.

Один раз я работал на ящиках, и мы в очередной раз играли с англичанками игру под названием кто первый. Я схватил ящик с упакованной капустой и отнес его в прицеп. Быстрым шагом я прыгнул обратно к столу, упаковал очередную порцию кульков и, когда я с прицепа прыгал в комбайн, я напоролся на один из крюков висевших на перекладине. Крючок попал мне в глаз, и в первую секунду мне показалось, что глазу все.

Боль была довольно сильная.

Поставив ящик, я присел, и пока меня не видели, сосредоточился над своим болевшим глазом. Я попытался приподнять веко, боль стала сильнее, но я что-то увидел этим глазом.

Это меня немного успокоило и я начал работать дальше, только держа прикрытым свой глаз. Конечно, в другой ситуации стоило бы сказать об этом Трейси, остановить комбайн, посмотреть на рану. Но у меня первой мыслью было, а где взять деньги на лечение? Только потом я узнал о том, что медицина у них бесплатная, да, здесь есть система страхования, но в целом все бесплатно.

Крючки я скинул с перекладины, чтобы такого больше не было. Странно, как он вообще мог оказаться в центре, обычно они всегда висели с краю и не сильно двигались, а тут он оказался именно передо мной.

Вскоре мы стали на перерыв и я, выйдя на улицу, попытался осмотреть свой глаз в каком-нибудь светоотражающем предмете. Найдя такой на прицепе, я посмотрел на свой глаз. Видно было очень плохо, но я заметил, что веко повреждено.

Доработал я до еще одного перерыва и был рад, когда мы поехали домой. Уже там я внимательно осмотрел свой глаз перед зеркалом, когда его промыл водой.

В везение я не сильно верил, его ты создаешь сам, своими мыслями и делами, а от опасностей тебя могут уберечь. Так вот, думаю, и в этот раз уберегли, за что я им благодарен. Крючок только чудом не зацепил оболочку, веко было поранено в миллиметре от глаза. Чуть больше уклон головы, или крючок чуть ближе, и я бы вот так глазом и напоролся на него сходу. Что было бы в этом случае, я не знаю, я не медик, как минимум бы лишился глаза…

На поле только Дженни заметила что-то и спросила:

— Алекс, ты в порядке?

— Да, — ответил я, — все нормально.

Глаз болел, но я им видел.

На следующий день боль утихла, на месте осталась небольшая ранка. Зато теперь я так уже не прыгал, а крючки, если я работал на ящиках, снимал.

Вскоре нам на помощь дали еще одного человека из нашего агентства, это был Коля из Украины. Он был из группы Сани Пригоро, причем хороший его знакомый, вроде они даже росли вместе.

Коля не успевал за нами резать капусту, поэтому я старался ему помогать.

— Как вы так быстро работаете? — удивлялся Коля на перерыве.

— Я раньше тоже был как ты, — отвечал ему я, — только мне некому было помогать, они убирали свой участок, а на мой не лезли. Тебе сейчас легче.

Коле эта работа на поле не нравилась. Хотя Трейси часто ставила его на ящики, там работа была легче. Коля паковал быстро, но в гонки не играл, ему было плевать, вы там хоть весь стол закидывайте капустой. Хотите, что бы кульки валялись на полу, нет проблем, я в ваши игры играть не буду. Он не торопясь, складывал ящики, тащил пустые и также сортировал новые. Коля оказался мудрее, он не стал доказывать им, что он может их победить, он просто отказался от борьбы. Игра в таком случае теряла всякий смысл и привлекательность.

Но Коля с нами пробыл не долго, всего пару недель, потом он сказал, что хотел бы поменять работу, я сообщил об этом Дэну и тот удовлетворил его просьбу.

Коля при этом часто спрашивал меня:

— Я не понимаю, как ты можешь работать на этом поле?! Ты ведь, стоит тебе только попросить, уже завтра будешь на мясной фабрике. Где зарплата намного больше, а условия труда лучше, чище.

— Я обещал фермеру, что до нового года буду работать здесь, — отвечал я ему.

Коля смотрел на меня как на недоразвитого, но, спустя несколько дней, возвращался к этой теме. Наконец, в один из дней он мне сказал:

— Ты не так прост, как пытаешься казаться, иначе не думаю, что тебя приблизил бы к себе Дэн, что-то значит есть во всем этом, иначе бы ты здесь не работал. Про фермера мне не говори, это байка для слабоумных, я к ним не отношусь. Здесь есть что-то другое, почему ты не работаешь на мясной фабрике, только ты мне не говоришь.

В последний день работы Коли, к нам на ферму прислали Дениса белоруса.

Когда мы с Колей вернулись с поля, то стали на сортировку капусты. Денис под конец нашей работы попросил поставить группу ДДТ.

Включили кассету, на всю фабрику разлились звуки необычной для английского слуха музыки. Денис договорился всего о парочке песен, но уже после первой англичане бы с удовольствием вернулись к своему радио.

Они недоуменно поглядывали на нас и, спрашивали: вам это нравится?! А потом, когда мы кивали, думали, когда же это закончится?

Последним исполнением была «Родина», Денис ради этой песни и включил ДДТ, как мне позже рассказала Яна.

Я не знал, что Денис уже через пару дней едет домой.

Вечером он приехал к Сане и спустился ко мне, предложив сыграть в шахматы. В момент игры как-то тема коснулась власти, и Денис сказал:

— Есть пирамида, на верху находятся самые умные их немного, но все платят им, поскольку находятся ниже, видят меньше, а значит глупее. Только твое положение может играть роль, если ты родился снизу, то максимум ты подымишься на одну ступень, как бы ты не пытался продвинуться выше.

— Начнем с первого утверждения, не факт, что оттого, что они выше, они умнее. Глядя вокруг, я сомневаюсь, что этим миром управляют действительно умные люди.

— Ты не можешь об этом судить, ты на самом низу пирамиды, ты не видишь конечных целей, не знаешь всего, ты пытаешься рассуждать о вещах, в которых ничего не понимаешь.

— Знаешь, вот ты такой умный, весь из себя, а я без всякой шахматной школы делаю тебя на раз. Можно долго говорить о том, что надо много учиться, чтобы что-то понять, только бред все это, для понимания не нужно время, все понятно сразу, если у тебя работает нормально голова. Я никогда не был там, на верху пирамиды, если она существует в том виде, в котором ты ее описал, я действительно не вижу конечных целей этих правителей. Но не надо быть особо одаренным, что бы знать, тот путь, по которому мы все идем, вскоре приведет нас к полному краху.

— Что с того? Цели видны им, но не тебе. Возьми вот эту пешку, — Денис указал на пешку, которую я держал в руках, — с точки зрения нее, партия была глупостью, ее убили, поменяв на такую же, но зато это позволило тебе разбить мой правый фланг и теперь моя партия проиграна. Так и ты, рассуждаешь о вещах, не зная целой картины на доске, в данном случае, ты, и многие другие, пешки, результат вам не виден.

— А ты в пирамиде тогда кто?

— Меня можно назвать офицером, я хоть что-то об этом знаю в отличие тебя.

— Офицер, — улыбнулся я, — ты такой же, как и мы все.

— Я не такой же, — зло сказал Денис.

— Ага, на фабрике я видел какой ты офигительный офицер, или когда на поле раком собирал клубнику, прямо генерал, только без формы и солдат.

Я начал смеяться.

— Это здесь и то временно.

— Ага, — продолжал я улыбаться.

— Слушай, дай мне на пару дней шахматы твои, — попросил Денис.

— Нет, я сам в них играю, — покачал я головой.

— Ну, хоть на один день, я сегодня возьму, а завтра вечером тебе их привезу.

— Нет, Денис, это такое дело, сломается компьютер у тебя, что потом делать? Дашь мне за них 40 фунтов, так я здесь себе такие не куплю.

Он еще несколько раз попросил, но я был тверд, так он и уехал. Прошло 2 дня, и я совершенно случайно узнал, что Денис уже уехал домой, в Белоруссию. Отдай я ему шахматы, возможно, я бы их больше уже не увидел бы.

Сказали что Мартин, но по слухам Джеймс, решил устроить вечеринку для нашего агентства. Позвали всех, при этом предупредили, что напитки будут бесплатные, еда нет, а выпивка за счет заведения. Силком никого не тянули, но конечно пришли почти все.

Дэн и Питер чувствовали себя в пабе довольно вольготно, она познакомили меня с Мартином и Джеймсом. Оба брата были высокие, мощного телосложения. Я обменялся с ними парой фраз и отошел, смешавшись с другими нашими.

Наши девушки были красивы, они накрасились, надели свои лучшие платья, конечно, они выделялись на фоне англичанок и южноафриканок, которые были в этом баре.

Я пил пиво, когда ко мне подошел Андрей, молодой парень в очках, он был из Москвы. Мы поздоровались, как старые друзья, я давно его не видел и был действительно ему рад.

Мы разговорились, и он меня неожиданно спросил:

— Саня, знаешь, о тебе здесь много ходит слухов разных, ты, наверное, слышал?

— Да, говорят всякое.

— Меня, и многих наших интересует всего один вопрос, как ты можешь работать на ферме? На поле, в грязи, под дождем?

Я улыбнулся.

— Помнишь как в книге Дейла Карнеги, когда дочь прислала отцу письмо, в котором жаловалась на свою жизнь, что ей здесь плохо, все не так?

— Помню и что?

— А что он ей ответил, ты помнишь?

— Нет.

— Двое заключенных сидели за решеткой, один видел дождь и слякоть.

— Вот я вижу дождь и слякоть, — кивнул Андрей.

— Второй смотрел на звезды, вот я смотрю на звезды.

— Я ничего не понял.

— Я сам не понимаю, но я сильно об этом не думаю.

Я взял второй бокал пива, как оказалось очень своевременно, поскольку 500 фунтов выделенные Мартином на этот праздник закончились, и теперь все желающие должны были сами заботиться о себе.

Ко мне подошли Оксана и Яна, мы немного поговорили, посмеялись. Потом я продрейфовал по бару, обмениваясь то с одними своими знакомыми, то с другими парой фраз. После чего я поставил свой бокал и тихо удалился по-английски, ни с кем не прощаясь.

Как-то при разговоре с Пашей он у меня спросил надо ли мне продлевать визу? Я ответил, что скоро уже да.

— Я могу тебе помочь продлить визу, обычно я беру за это 180 фунтов, но с тебя возьму 140.

— Хорошее предложение, что для этого нужно? — как мне говорили, помимо денег там нужны были фотографии, могли еще попросить расписаться на анкете.

— Надо твой паспорт и деньги, — ответил Паша.

— Что, больше ничего?

— Нет, но давай я спрошу у человека, а ты мне перезвони через пару дней, у тебя, когда заканчивается виза?

— Через полтора месяца.

— Ты тогда не тяни, у тебя времени осталось мало.

Когда я позвонил через пару дней Паша явно куда-то бежал:

— Ты узнал за визу? — спросил я.

— Да, Саня узнал, все приезжай ко мне в Лондон, когда сможешь?

Я уже просчитал все до этого и ответил:

— Могу в субботу эту.

— Нормально, я вечером прихожу с работы, мы созвонимся, и ты отдашь мне паспорт с деньгами.

— Фотографий сколько?

— Что?

— Фотографий сколько?

— Возьми одну.

— Все, значит, я приезжаю в субботу и тебе позвоню.

— Да.

Автобус ехал вечером в очень удобное время, я садился в него в 22–00, а рано утром был на Виктории в Лондоне.

В пятницу я сел в автобус, и поехал в Лондон.

Меняется многое, но Лондонская суета остается. Я вышел из автобуса и медленно побрел по вокзалу. На встречу шел неиссякаемый поток людей, с тех пор как я уехал на новое место работы, здесь все осталось прежним. Масса народу, приезжавшая сюда за зрелищами и возможностью заработать.

Я постоял немного, глядя на вновь прибывающие автобусы. Хотелось позвать сюда людей из многочисленных туристических фирм обещающих здесь своим клиентам золотые горы, рассказывающим, что в Лондоне работы немеряно! Многие из них действительно верят в эти байки, но, правда вся в том, что с работой здесь большие проблемы. Нет здесь дармовой работы, есть очень тяжелый труд. Если работа легкая, то и заработок соответственный.

Я побродил по Лондону, по паркам, созвонился днем с Пашей и мы договорились встретиться на станции Пикадили циркус. Встретились мы около пяти часов вечера, Паша был одет в рабочие ботинки и робу.

Мы поздоровались.

— Как у тебя дела? — спросил он.

— Нормально, у тебя как?

— Тоже, видишь на стройке работаю, недалеко отсюда.

— А я на поле.

— Принес?

Мы отошли чуть в сторону, я отдал Паше паспорт, четыре фотографии и деньги. Паша пересчитал, кивнул.

— Ты когда уезжаешь?

— Сегодня.

— А то смотри, мог переночевать у меня, со мной помимо Ирины, еще Илона живет, помнишь?

— А, киевлянка.

— Да, у меня квартира своя, место бы для тебя нашлось.

Я улыбнулся.

— Ну, ты устроился.

— Да ладно, — усмехнулся Паша.

— Нет, я сегодня хотел обратно ехать.

— Ну, тогда Саня не буду задерживать, как только мне отдадут твой паспорт, я тебе позвоню, ты хоть ксерокопию его сделал?

— Конечно, а, сколько это по времени занимает?

— Ну, месяц от силы, мне сказали, иногда больше.

Мы попрощались, и я поехал на вокзал.

Вместо Коли моим напарником по полю стал Гена, мужчина лет 45 из Латвии. Жил он в Юрмале, говорил, что когда бывал дома, то всегда ходил с женой на выступления известных исполнителей. А дома он бывал редко, Гена уже в течении нескольких лет ездил на заработки. В Англии он провел примерно столько же времени, сколько и я, но если на мне еще висел долг, то Гена приехал за свои деньги, которые отбил здесь за 2 месяца.

В свои 45 он выглядел старше, меньше 55 ему бы никто не дал. Бывало, он показывал нам фотографию своей жены, он гордился, что она у него красавица. На фото действительно была красивая женщина.

Гена часто мне говорил, еще несколько лет, и он перестанет ездить на заработки, но я это слышал уже от Марика. Понимая, что так не будет, сейчас он сделает ремонт в квартире, приобретет машину, потом нужно будет купить квартиру дочке, затем сделать ремонт там. Это бесконечное колесо из целей и желаний, оно никогда не остановится, даже наша смерть не повлияет на него. Пока есть желания, ты раб, цели сковывают тебя путами, а когда ты достигаешь одного, появляется другое, итак до бесконечности. Это факт нашего существования, так делали наши родители, так делаем мы. Все считают, что это и есть наша жизнь, кто-то говорит, что это неправильно, но если разобраться, другой жизни мы просто не знаем. Кто родился в оковах, тот часто и умирает в них.

Гена был веселый человек, он постоянно шутил и находил во всем повод для улыбки. Иногда он впадал во фрустрацию, и эта меланхолия могла длиться у него пару дней, потом он отходил, и все начиналось сначала.

Как-то мы сидели все за столом на фабрике и заговорили за родных. Яна начал рассказывать, что за ней муж просто убивается, мол, молит ее, что бы она вернулась домой.

— Приятно слышать, — продолжала Яна, — раньше такого не было, а теперь вернись домой, плевать на те деньги.

— Мой тоже стонет, — говорила Оксана, — возвращайся, я так соскучился.

— А вы что? — спросил Гена.

— Говорим рано пока, немного заработаем, а потом поедем, — улыбаясь, ответила Оксана.

— А возвращаться то совсем не хочется, — добавила Яна.

— А я жене позвонил, говорю, все достало, хочу уже приехать домой, — сказал Гена, — а она мне, побудь еще немного, как раз я закончу ремонт в квартире, и ты приедешь. Я так прикинул, видно нужно сидеть еще здесь месяца два хотя бы.

— То она так хочет, чтобы ты вернулся, — ответила на это Яна.

— Нет, она говорит, возвращайся хоть сейчас, бери билет на самолет и приезжай, тогда просто чуть затянем с ремонтом. А мне уже хочется, чтобы мы этот ремонт доделали.

Однажды вечером после работы на поле меня остановил Джон и сказал:

— Алекс, у нас проблема.

— Какая проблема Джон?

— Мы скоро будем работать по 14 часов в день, и работать в субботу и воскресенье.

— О, Джон, это не проблема! — возразил я.

— Отлично, — ответил мне Джон, — тогда предупреди своих людей.

— Хорошо.

Я сообщил нашим, и они этой новости обрадовались, у нас появлялась возможность заработать перед новым годом.

— Может я после нового года тогда, и свалю, — сказал Гена.

Я помню, как-то получилось, что мы остались втроем, я, Оксана, Яна и разговор зашел за Гену.

— Ты ведь понял, почему жена живет с Геной и терпит его? — спросила неожиданно Яна.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил я.

— Ты что не понял ничего? — Яна посмотрела на меня немного удивленно, — Действительно? Или ты хочешь, чтобы я сказала?

— Скажи ты.

— Не скажу, ты видно действительно ничего не понял, вам бы мужикам наши мозги, но тогда наша жизнь стала бы сложнее. Ничего, проехали.

Я действительно не сразу ее понял, Яна имела в виду то, что жена с Геной жила лишь по одной причине, он работяга и делал для своей семьи все, что было в его силах. Что касается другого аспекта этой жизни, в котором Гена был явно ущемлен, то, похоже, в отличие от него, жена нашла себе вариант в своем городе, и ее это не сильно беспокоило. Вот одна из причин, почему она все время отговаривала его приезжать.

Мы мужчины в чем-то действительно по-другому смотрим на этот мир, чем женщины. Не думаю что последние умнее, хитрее и расчетливей это да, но не умнее. Мужчина сам виноват, он создает иллюзию, а потом не соглашается смотреть на реальность. К тому же, проходит время и не у каждого найдется мужество, что бы что-то в своей жизни изменить. Годы берут свое, может иногда и проще сделать вид, что ты ничего не понимаешь, на время погрузиться в мир своих грез. Беда только в том, что ты все равно однажды проснешься, грезы уже не успокоят, а дальше что?

Вскоре Саня и его группа переехали в другое место. Они сами сняли дом и стали жить в нем. Это была та ситуация когда все стороны были довольны. В нашем доме остались жить люди, которые приехали в Англию, чтобы заработать, а не искать на одно место приключения.

Саня же и компания нашли на новом месте свободу, теперь они вольны были решать сами, когда им приходить домой, и насколько громко слушать музыку. По деньгам им это выходило немного дороже, но удобства были несравнимые.

Вообще, у многих наших людей пошла тенденция снимать дома. Так, при элементарном знании английского языка можно было это сделать и самостоятельно. Выбираешь телефоны, созваниваешься, встречаешься, и потом на месте договариваешься. Идеальный вариант не агентство, там опять начинается, заплатите за полгода вперед, или за 3 месяца, идет перечень условий контракта и тому подобное. Проще всего хозяин квартиры, посмотрели, обговорили цену и вселяйся.

При договоре с англичанином обычным залогом являлся платеж за месяц вперед. Для группы из 4 человек это составляло фунтов 400, то есть по 100 на одного. Не такие уж большие деньги за явное преимущество в жилищных условиях. Здесь дома были одно или двух этажные с палисадником, с местом для парковки автомобиля. Внутри дома было как минимум 2 спальни, зал. Люди платили, так знали за что. К примеру, в нашем доме, оплата с человека составляла 25 фунтов в неделю, в среднем в комнате жили втроем, 75 фунтов за одну комнату, общий душ и туалет. А тут, получалось на 5–10 фунтов дороже, так и жили вы как люди.

В этот же период мне позвонил Андрей, он был из России, молодой парень лет 25. Над Андреем постоянно подшучивали Игорь и Толик, а также другие наши. Они работали с Андреем на мясной фабрике и, заметив его какой-то промах, смеялись до коликов.

Будь Игорь сам, может, он бы не стал рисковать, Андрей был невысокого роста, но крепко сбитый качек, к тому же занимался единоборствами, но вдвоем с Толиком они позволить себе это могли. Тем более что сам Толик был еще тот бугай.

Андрей действительно говорил в нос как француз, он сказал, что ему перебили в драке переносицу, в результате некоторые слова у него получались смешно.

Андрей мог по 2 раза в неделю звонить Дэну и говорить: Дай мне работу!

Зная все это, его постоянно науськивали Игорь и Толик, на перерыве они ему рассказывали, что в это воскресенье они все едут на другую фабрику и там будут работать 12 часов и заработают по 4 фунта в час. Уже на следующем перерыве Андрей звонил Дэну, возьми меня в воскресенье на работу!

Андрей по-английски не говорил вообще, так знал слов 30, но на этом его познания заканчивались. Поэтому обычно его Дэн понимал не сразу, да и Андрей не всегда знал, что ему отвечают. Когда его в мягкой форме послали пару раз, он дал себе зарок, что Игорю и Толику верить не стоило, но проходила неделя и у них была готова новая история, после которой Андрея вновь посылали подальше. Тогда они начинали хитрить, садились рядом и говорили между собой тихо, чтобы никто не слышал, никто это означало Андрей. Тот прислушивался и вновь звонил Дэну, требовал дать ему такую же работу, как и остальным в воскресенье.

Последний финал этой истории был трагикомичным, в «откровенном» разговоре они ему «признались» что все на фабрике, кроме Андрея, получают по 5 фунтов в час. Мол, им уже давно подняли, а на Андрея забили болт, раз он молчит, значит, его все в этой жизни устраивает. Андрей сперва не поверил, на другом перерыве стал уточнять. Тогда Игорь ему «по секрету» сказал, что эти деньги кто-то забирает себе, может этот кто-то Дэн. Все на мясной получают по 5 фунтов, а Андрей 4, Игорю стало неприятно, и он решил рассказать об этом Андрею, ну так, по человечески, тот ведь тоже россиянин.

Помня, что его не раз уже разыгрывали, Андрей подошел к Лене и спросил, сколько она получает? Та не ответила, мол, какая тебе разница? Он подошел в Валере, тот ответил, как попросили Игорь и Толик.

Андрей тогда стал просить кого-то, чтобы те перевели то, что он собирался говорить Дэну. Но никто в качестве переводчика не выступил, злой Андрей уехал в конце рабочего дня, и чуть посидев со словарем, позвонил Дэну после 23–00. Тот уже спал и первое время не мог понять тот бред, который нес Андрей. Это не удивительно, когда Андрей нервничал, то английские слова ставил вместе с русскими. Разговор длился минут 20, при этом ни один, ни второй, не могли ничего понять из слов другого. Закончилось все так, что Дэн сказал, не звони мне больше вообще, а все вопросы решай через тех, кто может говорить по-английски. А по поводу того, что все получали по 5 фунтов, а Андрей по 4, Дэн смеялся, как и все, но уже потом, а тогда, во время звонка, ему было не до веселья.

Для Игоря и Толика это был апогей, потому что все смеялись в течении недели точно. На Валеру Андрей тоже обиделся, мол, подставил меня. После этого, хотя Андрей и сказал что теперь все, будете сдыхать у меня на глазах, не поверю, Игорь с Толиком все равно старались его в чем-то подкольнуть.

Андрей был из тех людей, про которых говорили, сам себе на уме. Так он прикупил здесь машину, за 400 фунтов малолитражку, а теперь позвонил мне, чтобы я помог ему с домом.

— Я не хочу, чтобы кто-то знал о том, где я живу, — сказал Андрей, — а ты человек в моих глазах верный, к тому же владеешь английским. Поможешь мне с домом?

— Помогу, — согласился я.

Мы договорились на воскресенье, как раз он был выходной и я. Андрей все проделал очень тихо, даже конспиративно. Он никому не сказал о своем решении, молча жил в доме, платил деньги, а сам вынашивал план отказаться от услуг агентства.

— Я так решил, — говорил он мне по дороге, когда мы ехали в машине, — в нашем агентстве хлопали людей на дороге. Они ехали толпой, их останавливали и арестовывали. Когда я купил машину и стал ездить сам, с меня все смеялись, дуракам не понять таких как я. Пусть я платил за бензин, зато в дороге мне безопаснее. А потом я прикинул, ездить каждый день туда обратно накладно выходит. Мне нужно что-то близкое, чтобы я не тратил по 40 минут на езду. Лучше я сниму жилье здесь, поблизости от фабрики. Тогда я смогу экономить на бензине и стану меньше времени тратить на дорогу. Умно?

— Да.

— А ты так не думал?

— Я думал о машине, — кивнул я, — но пока я не отдам долг, мне не до этого.

— Мне в этом плане повезло, я отдал уже все. Теперь работаю для себя, для сына, шлю ему всякие игрушки, таких как здесь у нас нет. Жена только сука достала, мы развелись, с ней только придурок тупой мог жить. Так она с меня теперь дерет все шкуры. То ей надо телефон заправить на 100 фунтов, то еще что-то. Я говорю, ты охренела, у тебя отец при бабках, в золоте купаешься, тебе что мало? Ох, Саня, бабы это такой тупой народ. У нее отец имеет магазины, рестораны, живи дура со мной, никаких проблем, мы с ним до сих пор ладим. А вот эта сука, его дочь, ну тупая!

Мы приехали, и я набрал номер, на том конце мне ответили. Это был явно не англичанин, поскольку я понял его без всяких проблем. Он назвал номер дома, и мы подъехали к нему.

Нас встретил мужчина лет 50, он был негром худощавого телосложения.

Мы зашли в шикарный двух этажный дом, я стал переводить.

В этом доме никто не живет, иногда приезжает он, или его дочка, а так дом пустует. Обычно он сдавал его двоим людям, но поскольку Андрей один, то пусть будет так. Стоимость составляла 40 фунтов за комнату. По сути, Андрей снимал огромный дом за 40 фунтов. При этом я еще смог договорился всего о двух неделях депозита.

— Что скажешь? — спросил меня Андрей, — Не дорого ли он берет?

— Ты фактически снимаешь дом за 40 фунтов, ели пали, да это даром, тем более он расположен в 10 минутах езды от твоей фабрики.

— Это да.

— Но решать тебе.

— А если бы ты был на моем месте? Может позвонить еще кому-то?

— Будь я на твоем месте, то остался бы здесь и не искушал судьбу, отличный дом, судя по всему нормальный хозяин.

— Да? Ну, ладно.

Андрей заплатил ему депозит, взял ключи и сказал, что скоро вернется.

— Ты только, пожалуйста, никому об этом не говори, — попросил Андрей на обратном пути.

— Не скажу, ты думаешь, люди ко мне обращались бы, не держи я язык за зубами?

— Ну, мало ли..

— Не бывает никаких мало ли. Я знаю здесь о многих достаточно, но ты слышал, чтобы я кого-то обсуждал, или распространял о других слухи?

— Нет.

— Поэтому и об этом никто не узнает, если ты сам кому-то не расскажешь.

Я попросил его остановить возле супермаркета. Хотя я не думал, но мы потратили на эту поездку почти полдня, а я еще не успел скупиться полностью. Андрей пошел со мной и сказал, что еще завезет меня домой.

Когда я набрал сумку и вернулся в машину Андрей уже сидел, рассматривая солдатиков.

— Вот, посмотри каких я ему купил!

— Сыну?

— Ага, класс?

— Да, ничего так, ты посылкой шлешь?

— Да, — Андрей протянул мне бутылку 0,75 л. пива Хейнекен, — возьми.

— Брось, ты, — запротестовал я.

— Саня возьми, не обижай меня, я специально не стал брать ниче дорогое, а от бутылки пива я не обеднею и тебя не смущу. Возьми, честно, не обижай.

— Ну ладно, — сказал я, — не стоило.

— Нет, спасибо тебе, у нас тут такие люди кругом, доверять никому нельзя, ты единственный, нормальный человек, с которым можно и о жизни поговорить и так, просто посоветоваться.

Андрей про квартиру не говорил никому дня два, а потом взял и резко уехал, предупредив, что теперь он будет жить в другом месте.

Уже потом, когда Андрей со мной созванивался, он все не мог нарадоваться своей квартирой, как ему повезло с хозяином. Парадоксально, но хозяин появлялся там раз в три недели, чтобы взять деньги и уезжал. А потом вообще Андрей позвонил ему и сказал, что заработок на фабрике упал, и он не может теперь столько платить. Тогда хозяин ему ответил, ладно, живи пока так, не плати, а потом, когда заработок увеличится, станешь платить как прежде. Если бы я сам не был знаком с этой историей, то ей бы не поверил, но даже такие чудеса бывали в Англии.

Все время пока я был без паспорта, меня не покидал один вопрос, если меня возьмет хоум офис, у меня нет даже документов подтверждающих личность. Я оставил себе только ксерокопию, но будут ли удовлетворены иммиграционные офицеры моей ксерокопией?

Я как-то позвонил Паше, он обещал уточнить этот вопрос, потом перезвонил и сказал, что волноваться не стоит, паспорт в центральном хоум офисе. Если что, они его без проблем возьмут оттуда, но лучше конечно, чтобы этого не случилось.

Я и сам это понимал, но это был вопрос, который от меня не зависел, а спустя время Паша позвонил мне и сказал, что документы готовы, я могу их забрать.

Мы договорились на субботу, я должен был приехать вечером, конечно, выставится, а на утро поехать домой. Еще я хотел повидать Вадика, посидеть с ним, все-таки не стоило его терять из вида. К тому же я хотел отблагодарить его за те деньги, тогда для меня 90 фунтов это была сумма.

В пятницу вечером, предупредив об этом Дэна, я выехал в Лондон. В субботу я погулял по Лондону, а часов в пять мы встретились с Пашей.

— Где здесь по близости супермаркет? — спросил я.

— Пошли, мне как раз надо что-то взять на вечер, сегодня должны прийти еще люди, посидим, ты не против?

— Нет.

Мы зашли в Теско, я купил пак пива, начал набирать закуску. Паша сделал мне визу, причем очень дешево, поэтому я хотел выставиться как положено, он меня попытался остановить, сказав, что не стоит прямо уж так набирать, но, на мой взгляд, это было нормально.

Мы пришли в его квартиру.

Паша снимал трехкомнатную квартиру, в одной жили девушки лет по 18 из его села, в другой его знакомый Виктор, а в третьей жил сам Паша с Илоной и Ириной.

Мы начали с Пашей организовывать стол, когда пришел еще один мужчина Николай, он принес бутылку водки и сало.

Паша познакомил меня с Николаем и Виктором.

За стол мы сели вчетвером, Паша, Виктор, Николай и я. Как сказал Паша, девушек сегодня не будет, поэтому по времени мы были не ограничены. За столом разговор шел на украинском.

Виктор рассказывал, как он работал в Израиле. Там жизнь для наших, как и везде, была трудна, так, у них тоже принято соседям сдавать властям своих знакомых у кого работали нелегалы. Очень не порядочные хозяева есть, обещают одну сумму, сделаешь работу, платят другую, значительно меньшую. Могут вообще кинуть на деньги, отработаешь неделю, две, а тебе говорят, все свободен, ты мне больше не нужен. Ругаться с евреями бесполезно, один его звонок, тебя забирает полиция, и ты едешь домой.

Виктору в этом плане повезло, его только раз кинули, за две недели заплатили как за одну, а потом он нашел хорошего хозяина и долго работал на него. Рассказывал за наших девушек, которые тоже едут в Израиль, на Украине им рассказывают, что там официальная работа танцовщицами, официантками, работниками гостиниц. Все это бред, работа только одна, приехали, забрали паспорта и в бордель. Повезло, если только на этом все заканчивается, если это можно назвать везением. Но некоторые только начинают свое путешествие. Оказалось, что Израиль перевалочная база для многих наших женщин и дальше их путь может лежать как в Европу, так и в арабский мир, включая даже африканские страны, а это наихудший вариант. Какие там условия можно только догадываться, но ужас это не то слово, чтобы это описать.

— Дуры, — говорил Виктор, — пора уже всем знать, что пока нет трудовой визы в паспорте, у тебя на руках контракта, с описанием твоей работы и оплаты за нее, не стоит вообще никуда выезжать из Украины. Им трут, что они приедут по туристической визе и им все откроют в самой стране, но этого нет. Некоторые наши сами едут по туристической визе и остаются работать, гувернантками, нянями, бывает неплохо получается.

— Да, только к няне и гувернантке есть еще кое-что, — вмешался Николай.

— Это везде есть, — кивнул Виктор, — большая часть их для этого и берет, бабы красивые, молодые, вот и пользуются. А у евреев я вам скажу можно многому научиться, я так пожил, посмотрел как у них там все, есть что взять. Не глупые они люди, мне даже у них там нравилось. Когда уезжал то мне мой хозяин говорил: оставайся у нас, я помогу тебе, у тебя ведь золотые руки, здесь ты будешь иметь все, а что в своей Украине? Но, я уехал, а так, да, есть чему у них поучиться.

— Ну, чему они могут научить? — спросил Николай, — Что мы, украинцы, можем взять у евреев?

— Коля, ну это в двух словах не опишешь, это надо видеть, жить как они.

— Херня это все, Витя, еврей украинца жить не научит, у нас разные мировоззрения, разный менталитет. Как вы все не можете этого понять?! У нас есть преимущество перед ними всеми, мы ездим, живем у них, учимся, но, до тех пор, пока мы смотрим на них как на предмет подражания, у нас ничего не будет. Витя, везде хорошо, вот англичане, что, глупее евреев? Кажется да, но посмотри, как они живут. А немцы? А американцы? Давайте у всех учиться жизни и им заглядывать в рот!

— Причем здесь это.

— Да притом, Витя, нам надо уже не у других учиться жизни, а самим свою строить, а так послушать наших, да все вокруг нас умники, а мы какие-то отсталые. Мы не глупее Витя евреев, англичан, американцев, так получилось, что мы сейчас ездим, вот даже мне пришлось сорваться, кто бы из вас мог подумать об этом еще год назад, но у нас есть умы, которые еще поумнее их мудрецов будут.

— С этим никто не спорит, — кивнул Виктор.

Николай неожиданно посмотрел на меня и спросил по-русски:

— Ты, наверное, ничего не понимаешь из того, что мы говорим?

— Я все понимаю, — ответил я.

— Тогда почему ты не говоришь по-украински?

— А для вас что важнее, человек, который разговаривает по-украински и предает нашу страну, или тот, кто говорит по-русски, но помогает Украине?

За столом повисла пауза, Николай несколько секунд молча смотрел на меня, потом улыбнулся.

— Ты прав, я предпочту иметь дело со вторым, — он посмотрел на Пашу, — ты, где такого умника нашел?

— Здесь, в Лондоне.

Больше мы к этой теме не возвращались, но после этого как-то так получилось, что дальнейший разговор шел на русском. Николай рассказал несколько смешных историй касающихся его друзей. Он так просто называл такие имена, что, судя по всему, Николай был довольно таки серьезной величиной, и друзья у него были влиятельные люди из Киева.

Время пролетело быстро, Николай начал прощаться. Паша предложил его провести, и я пошел с ними. Мы провели его, и пошли сами обратно.

— Николай ко мне относится хорошо, — сказал Паша, — приятно это, я был у него всего лишь водителем, Виктор тоже из главных инженеров, а видишь, у меня живет. Раньше они мне помогали, теперь я им, чем могу.

— А что Николай здесь делает? Я так понял, что у него итак все в порядке?

— Все меняется Саня, я сам удивился, когда он приехал сюда, но это не мое дело, может у человека дела пошли не так, как раньше, может еще что-то. Я сильно в чужую жизнь не лезу, здесь вообще меньше нужно задавать личных вопросов, тем более таким людям как Николай.

Первоначально я хотел переночевать в гостинице, но Паша меня предупредил, что Ирины и Илоны не будет, поэтому я не стану ему мешать. Я лег на раскладное кресло и заснул там.

Утром я проснулся, привел себя в порядок, еще раз поблагодарил Пашу за продленную визу и, попрощавшись, поехал в центр.

Созвонившись с Вадиком, мы договорились встретиться где-то в районе Виктории. Как раз ему было удобно и я бы сразу после этого сел на автобус, у меня до отправки было 2 часа.

Встретились мы как старые знакомые, видно было, что он рад меня видеть, да и я его тоже.

— А я уже думал, может Саню отправили домой? — сказал Вадик, когда мы сели в ближайшем пабе и заказали по бокалу Хейнекена.

— Нет, живой еще, — ответил я, — визу продлевал.

— Продлил?

— Да.

— А ну покажи.

Я протянул паспорт, Вадик полистал, потом спросил:

— А почему печати нет вот этой, как у меня? — он достал свой паспорт и показал мне.

— Не знаю, — ответил я.

— Ты же сам продлял?

— Нет.

— Нет?! А кто?!

— Знакомый.

— А по срокам сколько это заняло?

— Месяца полтора.

— Ну, похоже, а денег сколько заплатил?

— Мне сделали по дешевке, за 140 фунтов, а так вообще 180.

— Что-то очень дешево, Саня, по идее должно стоить около 1000, проплата колледжа на год, услуги человека который берет все справки и потом посылает конверт в хоум офис. Саня, ты уверен, что тебе не липу штампанули?

— Вадик, а зачем тогда столько времени ждать?

— Для понтов, хотя, конечно мог уже через месяц все отдать, иногда они действительно быстро рассматривают и уже за 2 недели можно получить паспорт обратно.

Вадик еще раз посмотрел на мою визу, потом на свою.

— Хотя основная печать вроде такая, но может, сейчас что-то поменялось, я то почти полгода назад продлевал.

Он отдал мне паспорт и взял бокал.

— Ну, давай Саня, за тебя.

— И за тебя тоже, как бизнес?

— Нормально, квартиры как ты знаешь всегда здесь нужны, ты там на поле как?

— С переменным, трясут наших, пачками забирают, но мы не сдаемся, 10 человек отправили, 15 приехало.

— Знаю, я газеты читаю, то там нелегалов отправили домой, то там. Ты к нам не думаешь возвращаться? Английский знаешь, работать можешь, живи себе здесь спокойно, меньше заработок, так и жизнь тише.

— Ты знаешь, я уже привык, к тому же, там у меня люди, 22 человека. Ну, я в доме вроде как главный, смотрю за порядком, чтобы чисто было, если какие вопросы, то решаем их. А также если у наших возникают проблемы, то стараюсь их решать, по мере возможности. Наши то не все по-английски говорят, а африканцы русский еще не выучили.

— О, так ты там босом стал?

— Да какой там босс, — улыбнулся я, — ничем от наших не отличаюсь, работаю как все.

— Что получаешь за свою работу?

— По дому?

— Да.

— Ничего.

— Да, ладно шутить, говорить не хочешь?

— Серьезно, ничего, это так факультатив.

— Ну, ты Саня даешь, это же Англия, а не Украина, здесь за все нужно брать деньги.

— Ты всегда деньги берешь здесь?

— Стараюсь.

— А мне тогда отдал депозит зачем? Ведь тоже мог сказать, а ну его, одним больше другим меньше, а 90 фунтов положить себе в карман.

Вадик улыбнулся.

— Ну ладно, согласен, убедил, ты умеешь бить опонента его же поступками. Не будем об этом.

Мы выпили по паре бокалов, неплохо так посидели.

Когда мы прощались, Вадик сказал:

— Саня, помни, что в Лондоне у тебя есть друг, если что, срочно нужна квартира, ты всегда можешь обращаться, что смогу, сделаю.

— Спасибо, а тебе, если какого-то знакомого необходимо будет хорошо трудоустроить, звони, денег я за это не беру, а по 200 фунтов в неделю человек будет получать гарантировано.

— Договорились.

Мы пожали друг другу руки и разошлись, каждый, двинувшись своей дорогой.

Какое-то время мы все вместе работали на сортировке капусты. Работа эта была однотонная и мне лично не нравилась. Но поскольку людей не хватало, к нам дали еще одного человека, из группы Сани Пригоро.

Это был Саня, молодой парень, только окончивший медицинский институт. Что он здесь делал, был хороший вопрос, только без ответа. Отец его был большая медицинская величина в городе Одесса. Сам Саня немного отработал дежурным врачом на скорой помощи и решил уехать в Англию. Одни говорили заработать, но, учитывая, кем работал его отец, было смешно такое слышать, другие, что развеяться, это было ближе к истине.

Мне Саня не показался таким уж дебилом, про которого мне рассказывали Оксана и Яна. Из их слов выходило, что Саня полный Даун, тормозит по жизни и не может с самого утра собрать раму, как они это называли.

Мы отработали уже несколько дней с ним, когда как-то вечером Дине стало плохо. Так уж получилось, что за нами одновременно приехал Дэн и Скорая помощь.

Дина не могла идти, была бледной, ее погрузили на носилках в Скорую помощь.

— Я с ней, — только и успел я сказать Дэну, хотя меня этого делать никто не просил.

— Хорошо, — кивнул Дэн, — потом позвонишь мне.

Неожиданно в скорую залез и Саня.

— Ты какого? — спросил я.

— Я знаю английский, — ответил он, — могу перевести им ее симптомы, к тому же я хочу глянуть, как у них проходит лечение.

— Ну ладно, — согласился я и даже был рад этому.

Мы приехали в больницу и Дину укатили, с ней пошел Саня, а я остался на улице. Я несколько раз заходил во внутрь и видел, что Саня не отходит от Дины и довольно нормально общается с докторами. Я был доволен тем, что он поехал с нами, не знаю, смог ли я так быстро и понятно им говорить, что в это время происходило с Диной.

Ей прокапали глюкозу, и уже минут через четыре. Cаня вышел.

— Ну что? — спросил я.

— Минут 20 и мы свободны, ей уже лучше.

— Что с ней?

— Они не говорят, — вдруг Саня словно спохватился, — ой, слушай, а у меня нет телефона.

— И что? — не понял я.

— Я даже не знаю где мы и кому позвонить, у Дины тоже телефона нет.

Я улыбнулся, как только он увидел пациентку, так сразу забыл обо всем, кроме нее.

— У меня есть телефон, когда мы точно будем свободны, то я позвоню Дэну.

— Тогда можешь его набрать.

Я позвонил Дэну и сказал, в какой больнице мы находимся. Дэн обещал забрать нас, как только будет свободен.

— Как тебе их врачи? — спросил я.

— Странно как-то, — ответил мне Саня, — ты ведь не врач, в больницах не работал, но если так, чтобы ты понял. Они применяют здесь такие лекарства, которые у нас уже давно не используются в силу того, что они помочь нашим людям не могут.

— Не понял.

— Понимаешь, они применяют очень слабые лекарства, у нас такие использовались в начале 80-х, а сейчас от них мы отошли, потому что болезни у нас проходят в более тяжелой форме и нашим людям они уже не помогают вылечиться. А они, получается, до сих пор сидят на более легких препаратах.

— Получается что наши организмы сильнее?

— Это не обязательно, мы могли меняться, мутировать так сказать, под действием многих факторов, но в принципе, возможно, ты прав. Получается их организмы более ослаблены по сравнению с нашими. Но это как предположение, точно можно сказать, только если провести целый ряд исследований с участием наших людей и англичан, причем из разных районов. Понятно, что организм человека с курорта и промышленного центра будет разный.

Вскоре к нам вышла Дина, бледная, растрепанная, она взяла Саню за руку и уперлась об него.

— Когда мы поедем? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я, — Дэн сказал, что уже в пути за нами.

Но приехал он не скоро, мы еще прождали его около часа.

Дня через четыре, когда я спросил Кларка за Дину, он мне ответил, что речь шла о легких наркотиках.

Вечером я решил проверить слова Кларка, и когда в микроавтобусе никого не было, я обратился к Дэну:

— Что было с Диной?

— Наркотики, — тоже ответил мне Дэн, — Дина покурила траву, и ей стало плохо. Поскольку это было на ферме, во время рабочего дня, то Джон не стал сильно акцентировать на этом внимание, тем более что ее забрала скорая. Он только просил меня поговорить с ней, чтобы ничего подобного больше не было.

— Ты поговорил?

— Да.

— Что она?

— Дура она, ей предложил один англичанин покурить, она без всякого взяла сигарету, затянулась, потом второй раз. Сказала, что сперва даже не поняла, вкус сигареты был другой, но она не придала этому значение. Через какое-то время ей стало плохо.

— Ты говорил об этом Джону?

— Нет, если скажу, тот англичанин лишиться работы, зачем подымать шум, если он не нужен никому? Дина теперь будет осторожнее и он тоже, не станет предлагать всем подряд покурить.

Как-то мы ехали с работы, в автобусе остались только Дэн с женой Изабеллой и я. Дэн вновь завел разговор за женщин.

— Алекс, тебе надо здесь иметь женщину.

— Кому надо Дэн?

— Тебе.

— Дэн, во первых мне здесь пока никто не нравится, а во вторых, сейчас на поле такая работа что я все силы оставляю там.

— Алекс, — вмешалась Изабелла, — ты красивый, тебе нужно иметь женщину здесь, пройдет время, ты вернешься в Украину и можешь очень пожалеть, что не делал этого, ведь это плохо для вашего здоровья длительное воздержание.

— Пока я на поле трачу энергию, — ответил я с улыбкой.

— Слушай, Алекс, давай я поговорю с Диной, завтра же она будет у тебя.

— Дэн, у нее есть парень, она с ним живет.

— То не парень, то так, Дине нужен хозяин, вроде тебя, а не он.

— Нет, Дэн, спасибо, но я пока обойдусь.

— Алекс, с этим надо что-то решать.

— Хорошо Дэн, обещаю, я подумаю над этим.

— Ты мне уже говорил.

— Подумаю Дэн, договорились.

Меня привезли домой, и я попрощался с ними.

Несмотря на то, что Дэн пытался сопротивляться Джеймсу, но тот наступал. Если раньше Дэн выбирал сам, как ему поступить в течении всего дня, то теперь с утра он должен был приезжать в офис и только после того как его отпускал Джеймс мог уехать домой. Труднее ему стало с работниками, Джеймс и это стал брать на себя, кто едет туда, а кто в другое место.

Вскоре в агентстве как гром среди ясного неба грянула новость, Дэна уволил Джеймс. Противостояние, которое тайно вел Дэн, закончилось не в его пользу, он не захотел окончательно терять власть и ушел.

Теперь он решил организовать сам свое агентство. Для начала он предложил работу нескольким людям и те, уволившись из нашего агентства, перешли работать к нему.

По агентству начали гулять разные слухи, одни говорили, что Дэн пообещал разорить Джеймса и, мол, сдаст всех нас в хоум офис, другие говорили, что Дэн предлагает быстрее перейти работать к нему, так как он скоро заберет все точки, на которых работаем мы.

В этот период временного безвластия, так сказать, в доме некоторые начали игнорировать прежний порядок и перестали дежурить и соответственно убирать в положенное время.

Я, не долго думая, поднялся на третий этаж к Сергею, мужчине лет 40 из России, одному из тех, кто отказывался убирать у себя на этаже. Он открыл мне дверь, и я с ходу ему заявил, если ты не хочешь убирать на своем этаже, то нет проблем, не пользуйся тогда душем и туалетом, а также нашей кухней.

— С чего бы это? — спросил удивленный Сергей, — Ты кто такой, чтобы мне указывать?! Твое время уже давно прошло, Дэна больше нет, твоя власть здесь закончилась, ты теперь такой же, как и остальные.

— Если ты не понял, то я и был здесь, как и все остальные, ничем от вас не отличался! — ответил ему я, — Что касается общего порядка, то убирать должны все, положено тебе, значит будь добр, убирай. Мы живем здесь одни, у нас нет уборщиц, или обслуги, чистота это наше личное дело. Я не собираюсь тебе приказывать, но если ты нормальный человек, то ты поймешь все и сам.

Больше я к этому разговору не возвращался.

Сергей еще на следующий день побухтел, а вечером взял веник и стал убирать, причем после этого он с еще большим рвением следил, чтобы из других комнат поступали аналогично.

Наша жизнь особо ничем не отличалась от предыдущей. В налаженной системе всегда легче управлять, даже если кого-то центрового и увольняют. Безусловно, Дэн сыграл большую роль в формировании агентства, он давал людей, находил новые рабочие места для них.

Как говорится, он выполнил основную работу, а когда стал лишним, то его просто убрали. В этом была и вина Дэна, он из водителя превратился в босса, а этого ему никто не позволял, к тому же не думаю, что он делился теми деньгами, которые получал от Стаса или Гриши за рабочих. Об этом вряд ли знали Джеймс и его брат Мартин. А значит, немалая часть дохода проходила мимо агентства. Как иначе объяснить, что Дэн купил в этом городе хорошую квартиру, обставил ее, и все это буквально за год.

Совершенно случайно в супермакете я как-то встретил Игоря водителя, возившего нас тогда на рынок сэконд хэнда.

Мы поздоровались.

— Ну, ты как? — спросил он меня.

— Нормально, ты как?

— Да задрало все, раньше при Дэне было лучше, водитель считался босом, а теперь, при Джеймсе, мы просто прислуга. Тебе Дэн не звонил?

— Пока нет, а что?

— Дэн людей набирает в агентство, да ладно, рассказываешь, чтобы ты и не знал, все ты знаешь, только привык шифроваться. Когда думаешь к нему перейти?

— Еще не решил.

— Вот ты конспиратор блин, ты не веришь никому, хотя может так и надо? Я ведь тоже думаю к Дэну перейти, сейчас здесь дела утрясу и свалю. На Джеймса мне не нравится работать. А ты думай скорее, люди к тебе прислушиваются, и если ты перейдешь к Дэну, то многие за тобой последуют.

— Скоро, — ответил я.

Игорь улыбнулся.

— Ты как разведчик блин, о других знаешь все, а о тебе никогда ничего не известно, ну ладно, тогда до встречи на новом месте.

— Давай, — пожал я ему руку, — прокатишь меня тогда на своем авто.

— Обязательно.

Игорь действительно ушел к Дэну через неделю, чему я был рад, так это тому, что я не стал отговаривать его от этого шага и тем более ничего плохого не сказал в адрес Дэна, а пообещал, что скоро сам примкну к их компании.

А спустя несколько дней, после того как уволили Дэна к нам пришел Джеймс. Он поговорил с людьми через меня, а потом мы стали на первом этаже в темной комнате.

Она была больших размеров, и в ней единственной не починили свет, в ней никто не жил, а поскольку к нам больше никого нового не селили, то в нее мы сбросили всякий хлам, типа старых матрасов и ненужной уже мебели.

Мы стали у окна, там хоть было немного света от уличного фонаря.

— Алекс, я слышал о тебе, — начал Джеймс, — причем, на удивление, никто не сказал о тебе плохо. Работать с Дэном, и чтобы люди хорошо отзывались о человеке, для меня это поразительно. Дэн сильно верил тебе, хотя ты и украинец, в то время как даже нашим, южноафриканцам он не выказывал особого доверия. Но время Дэна закончилось, мы его выгнали, что ты можешь сказать о Дэне?

Я пожал плечами.

— Джеймс, у нас с Дэном сложились нормальные отношения. Когда он поставил меня здесь главным, я ему сразу сказал, я не собираюсь лизать тебе жопу, — при этих словах Джеймс даже немного замялся, это был явно диковатый для него жаргон, — если что не так, я буду тебе говорить, если я прошу что-то, то выполняй, если я не прав, то спрашивай с меня. Мы нормально работали, бывало, он не хотел что-то делать, я тогда настаивал и он выполнял. Джеймс, я не могу сказать плохо о Дэне, я работал с ним и он делал свою работу, плохо, или хорошо, судить не мне, да, ее можно было сделать лучше, и он не всегда ее делал, как мог бы. В любом случае, выбора тогда у нас другого не было.

— Ты знал о том, что он берет деньги с людей за трудоустройство сюда?

— Да.

— Ты считаешь это нормальным?

— Нет, не считаю, но Джеймс, наши люди везде платят за трудоустройство, это не новость для нас.

— Алекс, я знаю, африканцы тоже платят, я слышал об этом, но в моем агентстве это не приветствуется, только за это Дэна нужно было уволить.

— Ты это и сделал.

Джеймс немного помолчал.

— Алекс, а не мог бы ты продолжать управлять этим домом как прежде? Смотри, Дэн тебе за это ничего не платил? Нет, я знаю, ты будешь платить за свою комнату не 25 фунтов в неделю, а 15.

— Мог бы, — ответил я, в конце концов, если раньше я делал эту работу бесплатно, а сейчас мне за нее еще платили, пусть даже чисто символически, то почему бы и нет, — но Джеймс, я бы хотел чтобы ты тоже знал, если я о чем-то прошу, это нужно делать, я не требую лишнего, но только то, что необходимо для дела.

— По этому поводу можешь не беспокоиться, — Джеймс протянул мне руку, — спасибо тебе Алекс.

— Пожалуйста, — ответил я, пожав ее.

Так мы и договорились в этой темной комнате, власть поменялась, а я остался на прежнем месте.

Такое положение дел шокировало людей не только в нашем доме, но и в остальных. Почти все ставленники Дэна были либо смещены со своих постов, либо перешли работать к нему в агентство, а я вновь всплыл на поверхность, но уже при Джеймсе.

А Дэн тем временем объявил тотальную войну Джеймсу.

Спустя пару недель после его увольнения хоум офис остановил автобус с нашими людьми, которые ехали на фабрику по переработке овощей и все они поехали домой.

Теперь новые слухи стали ходить по агентству, мол, Дэн обещал до Нового года всех тех отправить домой, кто не перейдет к нему работать. У него вроде кто-то был знакомый в хоум офисе и Дэн решил мстить Джеймсу за его увольнение.

Еще через неделю хоум офис арестовал еще два автобуса с нашими людьми, ехавшими на ферму.

Джеймс был в ярости, это работа Дэна, сказал он мне.

Как-то Джеймс, молодой парень с фермы, родственник Джона, предложил мне на выходных сходить с ним в паб. Я спросил, а кто идет? Он назвал Инна, Алана, Марка, добавил, что может еще кто подрядится.

Я согласился, тем более что мне было интересно узнать, как рядовые англичане проводят свой досуг. У них вообще так заведено, я слышал не раз, получили деньги в субботу и вечером все собираются идти в паб.

Джеймс был веселый парень, он учился в колледже и уже был на последнем курсе. Мы познакомились с ним еще на капусте, причем он заговорил со мной так, как будто я был его старым знакомым. Сошлись мы просто мгновенно, так я узнал, что после окончания колледжа он еще не решил, что ему делать. Родители говорили, иди учиться дальше, Кембридж, Оксфорд, а он хотел подумать. Может вообще в Америку уехать учиться, подальше от родителей, поближе к свободе.

— Я еще не знаю, что мне нравится, — говорил он, — может мне вообще стоит поехать куда-нибудь поработать, посмотреть мир. Вот как ты, например, ты ведь тоже окончил университет и, тем не менее, работаешь на поле. Хотя мог ведь работать на Украине.

— Да, мог, — кивнул я.

— Ты ездишь, общаешься с людьми, видишь, как они живут, твой кругозор увеличивается. Я понимаю, что поступлю в университет, его закончу, начну работать и все, какую тогда я жизнь буду видеть? Дом, работа, дом, работа! Я смотрю на своих родителей, ведь это же ждет меня!

— Ты правильно думаешь, — согласился я, — чтобы узнать другую страну тебе надо поработать в ней, пообщаться с людьми, тогда ты начнешь понимать что-то, а если ты приехал как турист, посмотрел на красивые пейзажи, на архитектуру и уехал, ты только это и будешь знать.

— Да.

Джеймс был живой, то, как он рассуждал, хотя жил в довольно обеспеченной семье, меня тогда немного удивило. Не думаю, что украинец из высшего общества, так сказать, выбирал бы, а не поехать ли ему поработать в той же Германии, Англии, или Америке, или поступить в Киево-Могилянскую академию, а может в Московский Университет? Он бы не выбирал, он бы молча поступал так, как ему скажут его родители, потому что у нас понты важнее всего остального.

У многих англичан, с которыми я общался, понты было последнее, о чем они думали. Фермер мог приехать в банк прямо с поля, в грязных сапогах и в таком же полиэтиленовом костюме в каком работал я. И никто из кассиров не показывал бы к нему пренебрежения.

Обстановка внутри дома англичан была по нашим рамкам средняя, никакого шика и безумного желания показать всем, что моя квартира, в ремонт которой я отлаживал 10 лет, лучшая.

Те же машины, англичане покупали в зависимости от своих возможностей. Они уточняли, сколько она тратит горючего, какова она в обслуживании и десятки других мелочей, а потом брали. Причем немало машин просто покупалось с рук, они были намного дешевле. Это не был рынок Украины, когда машина, прослужившая человеку 5 лет, стоила 80 % стоимости автосалона. У них машину 5 лет можно было купить за 10 % цены, ну если уж очень хорошее состояние, то 20–25 % стоимости автосалона.

Поскольку было довольно прохладно, я надел рубашку, свитер, накинул куртку и пошел на встречу.

Вскоре подъехало 2 такси, и они вылезли из машин. Что мне сразу бросилось в глаза это их одежда. Несмотря на такой мороз, а ночью было уже холодно, они одеты были в тонкие светлые рубашки. При виде меня они удивились:

— Алекс, тебе что холодно?!

— Конечно, а вам что, нет?

— Нет.

Мы пошли в ближайший паб, и Джеймс заказал всем по бутылке пива. Вокруг была масса людей, протиснуться было тяжеловато, кто танцевал, кто пытался говорить, но, учитывая как играла музыка, нужно было орать, чтобы тебя услышали.

После первого паба мы пошли во второй, там история повторилась, только теперь всем пиво купил. Ин. Мы выпили по бутылке, посмотрели друг на друга и направились в следующий паб. Тут я предложил им купить пиво, они переглянулись удивленно, но кивнули, мол, давай.

В этом пабе от нас отпочковался Джеймс, он нашел свою знакомую, и они тихо так стали от нас удаляться. Когда все выпили пиво, Алан спросил:

— Кто-то хочет еще здесь оставаться?

Все покачали головами.

— А Джеймс? — спросил Марк.

— Да, Джеймс, Ин, пойди, спроси он с нами, или остается?

— Он сказал чтобы его не ждали, — ответил Ин.

— Все, тогда пошли.

В следующем пабе я заметил, что Марк начинает покидать нас телесно, его сильно развезло от выпитого. А в последнем пабе, в котором мы остановились, он начал танцевать с девушкой. Верней он просто взял ее за талию и так держась, пытался не терять устойчивость.

Мне понравилось, как поступил Алан.

— Марка надо забирать, — сказал он Ину.

Они подошли вдвоем к девушке, начали ей что-то объяснять, та не соглашалась, тогда они просто отодвинули немного сопротивляющегося Марка от нее, и вывели его из паба.

При этом всегда звучал вопрос:

— Может, кто хочет остаться?

Дальше мы последовали к закусочной. Вот тут я протупил. Алан заказал мне что-то, что именно я не понял, я сказал, возьми то, что и себе. А в тот момент, когда продавец мне протянул мою порцию, я сказал, не знаю, и другой англичанин ее быстро подхватил.

Я вышел на улицу, наши стояли там.

— А твоя еда где? — спросил Алан.

— Да, я не получил, — ответил я, считая, что за меня просто забыли.

Алан вернулся в закусочную разбираться, и после слов продавца я осознал, что произошло.

— Я понял, — сказал я, доставая деньги.

— Убери, — отодвинул меня Алан и заказал повторно люля-кебаб, но уже стоя рядом со мной.

Я протянул деньги Алану.

— Возьми 3 фунта.

— Алекс, я тебе сказал, убери деньги, я за это плачу.

— Спасибо, — признаться мне было совсем не ловко, лучше бы я сказал, когда вышел к ним сразу, что я съел тот люля-кебаб, который мне не дали.

Мы перекусили, к Марку и здесь пристали девушки, но Алан был неумолим.

— Ты не видишь, в каком он состоянии? Чего ты лезешь?!

Они вызвали такси и, попрощавшись со мной, все вместе поехали обратно.

В чем прикол подобного времяпровождения я понять не мог. Насколько я понял, они так проводили каждую субботу, только начинали еще со своего городка, там выпивали пиво в нескольких пабах, а потом приезжали сюда, обходили здесь все пабы в центре, покупали себе еду, ели, и ехали домой.

Были и довольно интимные моменты английской жизни, которая меня первое время немного шокировала, а потом я к этому привык. Так, молодая англичанка, могла сказать мне, что сегодня вечером ее ждет секс.

— С твоим парнем? — спросил я.

— Нет, — качала она головой, — мой парень уехал в другой город, его не будет неделю.

— Тогда с кем секс? — уточнял я.

— Вибратор, бжжжжж.

Видно со стороны я выглядел довольно глупо, потому что она засмеялась.

— Алекс, ты чего?

— Ты шутишь?

— Нет, у меня всего один вибратор и я всегда пользуюсь им, когда нет рядом моего парня.

Англичанка могла подойти к тебе и сказать:

— Алекс, я хочу тебя, нам надо переспать вместе.

— С чего бы это?

— Ну, я тебя хочу, ты мужчина, мужчина всегда не против женщины.

Безусловно, так говорили не все англичанки, многие на такое смотрели косо.

В другой раз, когда мы закончили работу, один парень лет 18 отошел от линии, на которую сыпали капусту, и тихо сказал:

— Сегодня надо скорее поехать домой.

— Зачем?

— Сегодня день, — и он назвал разговорное слово англичан, которое в литературном обиходе зовется мягче, мастурбация.

Он сказал это так, как будто речь шла о том, чтобы поесть пиццу в местном кафе. Но если уж некоторые девушки могли заявить про вибратор, которым часто пользуются, то понятно, что парни могли сказать что угодно.

Я уже думал, что после этого меня они вряд ли чем смогут удивить, но вскоре я понял, что ошибался.

Как-то ко мне подошел один из работников фермы, ему уже было лет под 40, жена, дети. Он отвел меня чуть в сторону и тихо спросил:

— Алекс, у тебя же есть фотография Оксаны? — он имел в виду Оксану из Днепропетровска, с которой мы работали.

— Нет, — ответил я.

— Да, ну Алекс.

— У меня нет ее фотографии, мы не встречаемся кроме как здесь.

— Понятно, но фото то ее у тебя есть?

— Нет.

— А ты мог бы достать, это не только мне надо, ты сделай хотя бы одну фотографию, а мы уже сами ее размножим. Сделаешь?

Я пожал плечами.

— Не знаю.

— Постарайся Алекс, она здесь многим нравится, мы думали у тебя есть ее фото.

— Ну, я попробую.

— Спасибо Алекс, сделай это для меня, только никто не должен знать, тем более она.

Когда я отошел от него я еще ничего не понял, но потом, когда возникла догадка, я ее сразу откинул, по типу, не может быть! Но, поразмыслив над словами произнесенными им, я окончательно все понял, догадка была верная, вот тогда я что называется, прозрел.

Но после, даже к этой действительности привыкаешь.

Фотографию Оксаны, правда, я так и не достал.

И уж конечно не стал ей сообщать о ее тайных воздыхателях.

Мы с Геной продолжали работать на поле, первое время мы резали капусту, а потом перешли на комбайн. Вот эта работа была, что называется, жесть! Смысл ее заключался в том, что ты сидишь на сиденье, внизу специальный нож, который ты направляешь ногами, чтобы срезать стебель капусты.

Когда капусту срезаешь, то хватаешь ее одной рукой за голову, второй за стебель и направляешь в крутящийся механизм, который при нажатии педали открывается, три «щупальцы» отомкнулись, а по центру продолжает крутится вал. Ты всовываешь стебель в центр вала и отпускаешь педаль таким образом, чтобы стебель был захвачен «щупальцами». Делать это нужно было очень быстро, при этом твои пальцы каждый раз находились в сантиметрах от острых «щупальцев».

Хуже всего было другое, кисть со временем замораживалась, ведь на поле был уже снег. А скорость увеличивалась, и нужно было быть предельно внимательным, чтобы твои пальцы не захватила «щупальца». В таком случае кисть бы оторвало в считанные мгновенья.

Гена отработал на комбайне пару дней, после чего поставил вопрос резко, или дайте мне другую работу, или переводите в другое место.

— Ты что?! — говорил он мне, — Это же самоубийство! Я боюсь этого комбайна! Ты посмотри, раз, и у тебя нет пальцев. Саня, на хрен оно мне надо, даже если бы здесь платили 10 фунтов в час, монал я в рот такую работу! Мы здесь с тобой горбатим по дождю, ветру, снегу, в мороз. А наши, там, на фабрике, сортируют капусточку, в тепле, с музыкой. А самое главное, что мы здесь с тобой работаем и получаем 4 фунта в час, что там они работают и получают столько же, сколько и мы. Нет, меня эта работа достала, мне еще к жене вернуться надо и дочке, целым и невредимым.

— А я пока поработаю.

— Саня, на хрен оно тебе надо.

— Нет, Гена я пока поработаю на поле.

На поле мы в основном работали с Питером, немного с Аланом, Ином, Джеймсом были и другие. Питер был здоровый мужчина, выглядел он неплохо и обладал недюжинной силой. Когда он работал, я за ним не всегда поспевал, а человеку ведь перевалил за 5 десяток. Питер не был женат, и у него не было детей. На перерывах, когда мы были вдвоем, я расспрашивал о его жизни.

— Ты почему не женат?

— Ха, — усмехнулся Питер, — зачем это мне? С женщинами в Англии проблем нет, а для жизни? Мне итак хорошо.

— А дети? Ты не боишься, что на старости лет останешься один, никому не нужным?

— Дети? А ты хочешь сказать, что когда они есть, то обязательно помогают своим родителям?

— Не всегда, но все же.

— Нет, Алекс, ты конкретно ответь мне, ты сам веришь в свой вопрос?

— И да, и нет Питер, я не считаю что все так однозначно.

— Правильно, — кивнул Питер, — среди моих знакомых я только и слышу разговоры за детей, то им надо, это им дай. А потом приходит время, и дети им говорят: как вы мало нам в этой жизни дали! Дайте еще! У меня таких проблем нет, я не скрываю, что живу для себя, я живу, как хочу, мне никто не указ, я поработал, приехал домой, и я сам решаю, что мне делать и как поступить. Что касается старости, то когда я уже не смогу себя обеспечивать у меня есть племянницы, которые за мое наследство будут досматривать меня. О, Алекс, это тоже не проблема, им потерпеть меня немного, и потом целое состояние будет их.

— Ты все предусмотрел?

— Я умный Алекс, хотя и тружусь на этом поле, но это мой выбор, мне нравится работать на Джона, я знаю его очень давно, он хороший хозяин, таких здесь не много. Это я тебе как англичанин говорю, Джон умный хозяин.

— Я знаю, — кивнул я, — мне тоже нравится здесь работать.

— Джону ты нравишься, — неожиданно сказал Питер, — это так, между нами, он говорит, что хотел бы, чтобы у него был именно такой сын. Насколько я знаю, это очень обидело Кларка тогда, ведь об этом многие стали говорить, ты же знаешь, ферма у нас небольшая, слова быстро разносятся.

Я ничего на это не ответил, но теперь начал понимать, почему Кларк последнее время не очень был приветлив со мной как прежде. Конечно, ему это было неприятно слышать.

Но в основном Питер рассказывал за свою работу, как что работает, сколько стоит. Например, для меня было открытие, что все комбайны у Джона были б/у, средний их возраст на момент покупки составлял 25 лет. При ферме была мехмастерская которая периодически их чинила. В частности пусковой механизм, который хватал капусту, можно было легко вывести из строя, если неправильно действовать. Мне это рассказывать не нужно, в первый месяц работы я вывел их из строя раз 8. Вот починка его обходилась Джону в 500 фунтов, если Питер не пошутил.

Еще один очередной миф про английских фермеров был развеян. Нам, в Украине рассказывают, что в Европе у фермеров чуть ли не с завода новейшая сельхозтехника, только прошло 5 лет, как от нее избавляются и покупают новую. Нет такого и в помине, Джон в этом районе был, чуть ли не самым богатым фермером и даже он не мог себе такого позволить, а что говорить за других?

Так Питер рассказывал немного за англичан, к сожалению, как и раньше мне не хватало словарного запаса, чтобы общаться более плодотворно. Питер сильно выделялся среди других, для среднего англичанина он был довольно умным. Так, он не принимал многие общепринятые правила и только смеялся над ними.

Со мной на перерыве он шутил так, в Англии часто летали военные самолеты, причем довольно низко. В отличие от наших военных, у которых то горючего не было, то целого самолета, способного подняться в воздух, англичане летали часто.

Пролетит такой самолет, и Питер, улыбаясь, говорит:

— Успел сфотографировать?

— Нет.

— Действительно, вечером агенты все равно все расскажут. Слушай, наша разведка была бы сильно поражена, если бы узнала, что резидент КГБ работает на поле. Такого прикрытия еще не знала история, а все-таки Москва совершенствует методы, ах, зря их списывают со счета.

— Питер, я же из Украины, какое КГБ?

— Какая Украина? Для КГБ сделать тебя украинцем пять минут делов, слушай, а сколько ты мне заплатишь за молчание?

— Надо спросить у центра, — отвечал я.

— Спроси, мне деньги понадобятся, поеду в Район озер, порыбачу, давно уже там не был.

Когда с нами кто-то был и во время перерыва пролетал самолет, Питер многозначительно смотрел на меня и улыбался.

Но бывали у нас и ссоры, так, один раз мы работали втроем Питер, Пол и я. Мы все сидели за комбайном, неожиданно я резко надавил рычаг и сломал «щупальцу» как я ее называл. Питер посадил меня на его место и поскольку мы не могли захватить всю капусту из-за поломки моей «щупальцы» то ему приходилось резать вручную часть ряда.

То ли от того, что Питер слишком торопился, то ли по другой причине, но я сломал и вторую «щупальцу». Питер вне себя от ярости набрал по мобильному Джона. Как я понял, второй комбайн по какой-то причине тоже вышел из строя и работал не на полную мощь. Оставался только наш, но он тоже был наполовину поломан из-за меня. Питер просил Джона, чтобы меня забрали с поля и дали им кого-то поопытнее.

Ответ Джона меня удивил не меньше чем Питера, что он ему дословно сказал, я не знаю, но после этого мы включили комбайн и поехали дальше. При этом Питер косил всю капусту на ряду, которую не могли охватить наши ножи.

У нас оставалось всего две рабочих «щупальцы», мне было не очень приятно, что Питер работает из-за меня, поэтому я на перерыве предложил ему: давай, мол, я порежу.

— Не лезь, — отрубил Питер, — хочет Джон, чтобы было так, пусть так и будет, хотя здесь я уже ничего понять не могу.

Питер работал как вол, двигаясь впереди нашего комбайна и срезая капусту. При этом он давал ее только Полу, меня игнорируя, первое время я пытался тянуть к стеблю руку, но потом перестал. Я сосредоточился на увеличении своего темпа и довольно быстро стал справляться со своей работой, тем более стараясь в этот раз не сломать «щупальцу». У Питера уже просто не было выбора, поскольку Пол не успевал, а темп приходилось увеличивать, и он начал давать стебли мне.

Под вечер Питер немного успокоился, тем более что мы сделали много работы, он даже начал улыбаться.

— А русские тоже неплохо работают, — обратился он к Полу.

— Я не русский, я украинец, — поправил я.

— Все вы русские, — усмехнулся Питер, — работаете на КГБ.

— Тогда все англичане агенты Интелидженс Сервис, — ответил я.

— А мы этого и не отрицаем, — ответил Питер смеясь.

— Нет, я не работаю на Интелидженс Сервис, — запротестовал Пол.

На следующий день комбайн починили, и мы продолжили работу. Иногда резать капусту выходил и я, когда это было необходимо. А вскоре мы начали работать, что называется, на износ, по 12 часов в день.

То, про что говорил Джон, началось.

Мы приезжали к семи и наши уходили на сортировку капусты, а я уезжал с англичанами работать на комбайне. Темп у нас был быстрый, я уже приноровился и ничем не уступал тем, кто работал рядом со мной.

На поле был снег, небольшой, но слой сантиметров 15 стоял, вроде и говорили что в Англии тепло, но хотелось бы мне этого человека на час привести на наше поле. Так, я натягивал резиновые сапоги на размер больше, поскольку на мне были надеты три пары носков. При этом на мне было два свитера, на ногах спортивные штаны, брюки и потом только рабочий костюм.

Но все равно было холодно, самые слабые места были ноги и руки. Я хотел надеть на кисти перчатки, но потом передумал, в процессе, когда твой темп очень быстрый, в перчатках можно не успеть среагировать, или наоборот поставить стебель слишком близко к «щупальце» как я ее называл. Тогда пальцев бы не было.

Если бы не холод, то работу эту можно было бы назвать нормальной, но холод пронизывал что называется, до костей.

На перерыве я быстро перекусывал и начинал двигаться вокруг комбайна, пытаясь согреть стопы ног и руки, которые через минут 30 работы я просто не чувствовал. Англичане смеялись:

— Смотри, русский замерз!

— Э, вы там! Я украинец, это первое, а второе, какая разница, что я замерз, я на этом поле всего месяц, а вы уже лет по 10 и я работаю наравне с вами.

— С этим мы не спорим, — улыбался Питер, — про это мы не говорим, но ты замерз, вот это смешно.

Я пытался им сказать, что даже если брать Россию, то она настолько большая, что и температура там разная, в зависимости от места жительства, они мне неизменно отвечали:

— Русские не должны мерзнуть.

Вечером нам доставляли еду из ресторана, мы делали заказ и часов в пять нам привозили еду в одноразовой посуде. Поскольку я не сильно понимал меню и что можно заказать, я неизменно заказывал одно и тоже, картошку, и рыбное филе.

Есть одно и тоже изо дня в день нельзя, но я то ведь чередовал, утром и в обед бутерброды, а вечером, когда приезжали с поля, я готовил себе более серьезную еду. Поэтому картошкой с рыбным филе в течении этих трех недель я вполне был доволен. Чего не скажешь о Питере, он старался каждый раз заказать что-то новое, хотел попробовать все меню ресторана.

Один раз Питеру привезли немного салата и небольшую завернутую в фольгу, я бы сказал котлету. Когда он развернул фольгу, то там вообще почти ничего не осталось, Питер откусил, раз, два, и вся его еда закончилась. Это при том, что стоимость его блюда была выше, чем у меня и Пола вместе взятых.

Питер был в шоке, мы же с Полом смеялись до упаду.

— Вот у кого нужно учиться есть, — заключил Питер, показывая на меня пальцем, — рыба и картошка, порция как для слона. Ох, жаль, что я не проходил курсы КГБ в Москве, не стал бы сейчас заказывать эту итальянскую муть.

Еда входила в стоимость нашей работы, и нам не нужно было за это платить, поэтому Питер каждый раз перед тем приступить к еде из ресторана говорил:

— Спасибо Джону.

После работы на поле, когда темнело, мы возвращались на ферму, снимали свои костюмы и шли на сортировку капусты. Это длилось еще где-то 3–4 часа. Износ в это время был колоссальный, я приходил домой, выпивал стопочку Шериданса, чтобы хоть как-то согреться, готовил себе еду, купался и ложился спать, чтобы утром продолжить то, что мы не закончили вчера.

Для нашего дома такая загруженность была в диковинку, у всех наоборот рабочее время упало, даже мясная фабрика теперь работала всего по 7–8 часов в день. Как-то через неделю после такого графика, я приехал в наш дом, а мне сходу сообщили, вчера вечером приезжал Дэн и разговаривал с нами.

— А я где был? — спросил я.

— Он постучал к тебе, но ты не ответил, Дэн может решил что тебя нет, а может, не стал будить, — ответила мне Лена.

— А что он хотел?

— Сказал, чтобы мы все перешли работать к нему, у него лучшие условия, чем у нас здесь, к тому же, Джеймс не сможет нас оградить от хоум офиса, а Дэн сможет.

— И что вы?

— Ничего не ответили, сказали, подумаем.

Вечером Джеймс был у нас и разговаривал со мной по поводу этого инцидента.

— Алекс, Дэн обнаглел вообще, он приезжает в наши дома и перетягивает людей в свое агентство. Обещает им более высокую зарплату, лучшие дома, но это бред Алекс, он не сможет все это организовать. Ничего, скоро мы все это закончим, если он не угомонится, мы сделаем так, что он об этом пожалеет. Алекс, предупреди своих людей, чтобы не слушали его.

— Джеймс, вчера приехал Дэн, он попытался переубедить моих людей, но никто его не послушал, мне даже не нужно ничего говорить, все итак все понимают.

— Это здесь у тебя так, а в других домах люди начали думать иначе.

Когда Джеймс уехал, я вернулся к себе в комнату и несколько минут посидел, размышляя. Ничего хорошего эта война нам дать не могла. Генералитет редко страдает во время войны, гибнут люди, вот что страшно. В этой войне мы уже потеряли человек 40, из которых я лично знал половину точно.

На поле, несмотря на мороз и снег время все равно проходило быстрее, чем на самой ферме, сортируя капусту. На перерывах, или когда мы ждали наш микроавтобус, а поскольку нас забирал Питер, то он редко приезжал без опозданий, мы общались, причем на разные темы. Так от Людмилы я узнал много нового о наших нелегалах работающих в Греции и Италии. В этих странах она провела в общей сложности 8 лет.

Рассказывала, как там наши женщины работаю гувернантками, нянями, приезжают по тур визе и остаются жить у хозяина. Как и везде в Европе там соседи часто сдают в полицию тех, кто работает у их знакомых. Поэтому гувернантка, которая живет в доме никуда не выходит, не делает покупок, постоянно находится внутри. Если приходят гости то ее просто прячут, она эти 3–4 часа ждет пока все уйдут, а потом приступает к своим обязанностям. Сама Люда говорила, что это нормальный вариант, поскольку ты больше экономишь денег, к тому же безопаснее. Но, как и везде, не всегда везет с хозяевами, здесь тоже часто кидают, пользуются услугами, а потом сдают в полицию и женщину отправляют домой, без денег, которые она заработала.

Работа бывает связана с уходом за лежачими больными, это особенно ужасно говорила Людмила.

— У меня была одна хозяйка, так она любила свои экскременты разбрасывать по комнате, представляете? Приходишь, а там полный завал, а мне все это надо убирать. Есть такие, просто издеваются над нашими. Там я очень много видела, наши девушки приезжают, им обещают одно, а у самих забирают паспорта и отправляют работать проститутками. Если не соглашаются, у них есть специальные комнаты, где они с ними такое делают, что те готовы пойти на все, лишь бы не было повторения того ужаса. Страшно, что делают с нашими женщинами там. А самое главное, что нет никакой защиты, ты никто в этой стране, тебя некому защищать. Вот они все этим и пользуются. А у нас безысходность, ты заплатил такие деньги, что бы приехать сюда. Если тебя вернут домой, ты же не сможешь их отдать.

Я бы сейчас в Италию поехала, там у меня была одна хорошая семья, я у них почти полгода прожила. Я бы осталась еще, но нужно было с сыном квартирный вопрос решать, вот и уехала. А потом мне не дали въехать и представляете, только я уехала, как они ввели себе на месяц легализацию всех тех, кто был в стране. Я хотела тоже туда приехать, но уже было поздно. А так, сейчас бы уже жила в Италии и не нужна была бы мне виза, через 5 лет получила итальянский паспорт, но не сложилось. А одну историю знаю, закончилась в Италии хорошо, единственный случай на моей памяти. Привезли девушку и попытались заставить работать проституткой, та отказалась. Они ее изнасиловали, избили и выкинули из машины, на дорогу, думали, что умрет. Случайно остановился итальянец, отвез ее в больницу, помог вылечится, взял к себе и женился на ней. Оказался довольно приличным человеком, к тому же обеспеченным. Вот так иногда бывает, но это единственный случай за 8 лет, что я была там, обычно все намного хуже заканчивается.

Рассказывала за немцев, как они отдыхают в той же Греции.

— Немцы в Греции свиньи еще те, спросите у любого грека. Русские? Это агнцы божии, по сравнению с немцами. Это в Германии у них за все штраф и они по струнке ходят, а когда за границей, так ведут себя как настоящие свиньи. Помню, работала в отеле, там при нем был ресторан, немцы так нажрались, что блевать начали прямо за столом, представляете себе это?! На следующий день, как ни в чем не бывало, здравствуйте, гутен морген! Да, это немцы, а я и французов таких видела и американцев, поэтому нет наций, про которые можно было бы сказать, что они культурнее, чем кто-то. Зависит от людей, я уже в этом убедилась…

Как-то Люда обратилась ко мне с вопросом:

— Саша, может это не по адресу, но скажи, а не мог бы ты мне помочь сделать иностранный паспорт?

— Какой? — спросил я.

— Мне нужен итальянский.

— Это будет стоить денег, — сразу сказал я.

— Саша, ну это понятно, мне предлагали его сделать на Украине, но цена была заоблачная.

— Сколько?

— 5000 долларов.

— Много, — кивнул я.

— Так ты сможешь помочь?

— Люда, я ничего не обещаю, я созвонюсь с людьми, они мне дадут ответ, и тогда я сообщу его вам, подходит?

— Конечно, Саша, ты не представляешь, как я буду тебе благодарна.

— Только Людмила, об этом никто не должен знать.

— Во мне ты можешь не сомневаться, слушай, Саша, а можно еще один паспорт сделать?

— Какой?

— Греческий, это для Татьяны, моей соседки.

— А ей зачем?

— Тоже поедет на заработки, чтобы не бояться каждый раз иммиграционных офицеров, а жить как человек.

Я вышел из дома, и поскольку время еще было не позднее, то позвонил Владу, тем более что я недавно с ним созванивался.

— Что за люди? — был первый вопрос Влада.

— Женщина, из Украины, в Италии работала, язык знает, поэтому и хочет получить паспорт и отсюда сразу рвануть туда, вторая из Москвы.

— Это стоит денег Саня.

— Я им об этом сказал.

— Ты будешь выступать гарантом, если после того, как паспорт сделают, они не заплатят, ты отдашь за них деньги.

— Договорились.

Через пару дней он перезвонил мне и назвал сумму, добавив, что если я хочу, могу что-то свое накинуть, я ответил, что мне ничего не надо. Я встретился с Людмилой и Татьяной в их комнате, дверь закрыли, и говорил я негромко.

— Паспорта вам могут сделать, итальянский стоит 600 фунтов, греческий, поскольку в нем еще сертаки, 650 фунтов. Если цена устраивает, то продолжаем разговор, если нет, то на этом и закончим.

— Саша, я тебе еще столько же дам, — прошептала Люда, — это очень хорошая цена.

— Мне ничего не надо, — сразу предупредил я ее, — вы общаетесь с ними, деньги даете им, моего процента здесь нет и мне он не нужен. Цена устраивает?

— Однозначно.

— Тогда я даю вам телефон этого человека, зовут его Влад, без дела не звоните, это очень серьезные люди, которые решают здесь многие вопросы. Вы скажете, что от меня, он вас уже знает, дальше все проходит без моего участия. Вам по любому нужно встретиться, дать фотографии, он на вас посмотрит, может что-то посоветует. Вам Татьяна нужно будет сдать им свой отпечаток пальца на сертаки. В общем, теперь вы его клиенты, дальше все вопросы решайте с ним. Теперь последнее, никто не должен об этом знать, ни здесь, ни в другом месте. Я очень рискую, дав вам его телефон, тем более что я являюсь вашим гарантом, поэтому большая просьба, не подведите меня.

Как-то мы вновь встретились с Игорем из Новоросийска, он пришел ко мне сам, без Толика, я как раз закончил есть, и хотел сыграть партию в шахматы, когда он постучал в дверь и вошел.

Я был рад его видеть и пригласил сесть. Мы немного поговорили о том, о сем, потом разговор зашел за Дэна.

— Гнилая ситуация, — произнес Игорь, — Дэн настроен серьезно против Джеймса, он его ненавидит.

— Понятно, ударить по Джеймсу напрямую он не может, для этого ему надо убрать всех наших людей из агентства.

— Да, отправить домой, или забрать себе, но к себе он сейчас всех взять не может, как бы он не пытался, с работой у него пока не очень получается, те 3 точки которые на него работают, особо денег не приносят.

— Опасно здесь становится, — сказал я.

— Даже очень, пока у них война не закончится переждать бы где-нибудь в другом месте.

— Где взять, это другое место? Я сейчас звоню то тем своим друзьям, то тем, все говорят с работой голяк, меньше работают, чем раньше.

— Да, знаю, тоже слышал, сейчас как раз такой период везде. Вот у тебя сейчас неплохо получается, слышал ты работаешь завал.

— Да, нашей группе дали чуть заработать, по 12 часов в день мантулим.

Так мы еще поговорили немного и Игорь, попрощавшись, ушел.

А как-то вечером на мой мобильный мне позвонил неизвестный засекреченный номер. Я уже спал в кровати и взял телефон не сразу.

— Алло? — сказал я в трубку.

— Привет Алекс, — узнал я знакомый голос.

— Привет Дэн, — ответил я.

— Как у тебя дела?

— Нормально Дэн, как у тебя?

— Тоже хорошо, Алекс, ты когда перейдешь в мое агентство, работать?

— Дэн, ты же знаешь, что я обещал Джону отработать у него до Нового года, а потом, если твое предложение еще будет в силе, я могу поработать на тебя.

— Ладно, подожду тебя, ты, кстати, не устал?

— Нет, а что?

— Может тебя с эскортом домой отправить, на самолете, бесплатно?

— Нет, Дэн, я не устал, а если отправишь меня домой на самолете, с кем ты останешься?

— Тоже верно, это я так, думал, вдруг ты уже устал, домой хочешь. Ну, ладно, пока, тогда после нового года ты мой, не забудь.

— Не забуду Дэн.

Спустя несколько дней 2 автобуса с нашими людьми были остановлены полицией и иммиграционные офицеры отправили всех там сидящих на свою Родину.

Дэн нанес очередной удар.

Самое главное, что Дэн не знал за меня. Еще когда мы начали работать на комбайнах, Питер мне сказал, что в январе мы поедем работать на другое поле, далеко отсюда. Когда я начал уточнять, где это, я не понял, но получалось, что это место находилось часах в шести езды отсюда.

Потом уже Джон подошел ко мне и спросил, не против ли я, и моя группа, уехать отсюда на 2–3 месяца, там нам предстояло жить в караванах и работать на поле. Я ответил согласием и спросил нашу группу об этом. Особо это никому, похоже, не понравилось, только Яна и Оксана высказались, что они за, Гена сказал что возможно, а Татьяна и Людмила не были настроены на поездку.

Конкретно я хотел уехать, то, что происходило в этом агентстве, мне уже перестало нравиться. Это уже была борьба за выживание, когда вопрос стоял так, кто из нас будет умнее и сможет переиграть Дэна. Пока Дэн был уверен, что я перейду к нему, мне ничего с его стороны не угрожало, но если бы он только узнал, что я скоро уезжаю, думаю, я был бы обречен. Отправить меня домой, было самое устрашающее действие для остальных, по типу, если он с Алексом так поступил, то, что говорить за нас?

Мы продолжали работать в прежнем темпе, в четверг я приехал с Питером и Полом на ферму. Я отработал немного на сортировке капусты, и когда закончился наш рабочий день сел в вагончике, ожидая прибытия микроавтобуса который нас должен забрать.

Яна многозначительно посмотрела на меня и спросила:

— Саша, ты ничего не хочешь нам сказать?

Все наши стали смотреть на меня.

— Что именно я должен вам сказать?

— Не прикидуйся Саша, я же еврейка, не забывай об этом, нас, евреев, обмануть нельзя.

— Слушай, иерусалимская дщерь, хватит своих игр, — раздраженно ответил я, — что ты хочешь?

— Тебе что не звонил Джеймс?

— По поводу?

— Сегодня хоум офис взял всю мясную фабрику, всех наших кто там работал.

— На самой фабрике? — спросил я.

— Да.

— Сколько наших попало?

— Все, человек 40, точно мы еще не знаем.

— Саня ваш тоже?

— Нет, он сегодня был выходной, за остальных мы не знаем, ты что, об этом не знал?

— Откуда?

Я вышел из вагончика.

Я набрал номер Валеры, его мобильный молчал, у Лены тоже был выключен. Набрал Игоря, он ответил мне сразу:

— Привет Саня!

— Привет Игорь, ты где?!

— У меня все в порядке, я сегодня взял выходной, поэтому мне и Толику повезло. А нашим… ты уже знаешь?

— Да.

— Это завал, Дэн ударил в самое больное место, да еще столько людей.

— Ладно Игорь, за нами приехали, когда будет время, заходи, или я зайду.

— Давай.

Забирал нас Питер, он приветствовал нас, как ни в чем не бывало, улыбался, пытался шутить, я спросил его за мясную фабрику. Питер стал серьезным и кивнул, мол, действительно, ваших забрали.

Когда я зашел в дом, то увидел стоящего в коридоре Валеру.

— Ты откуда? — спросил я.

— Сбежал.

— Как?

— Нас всех окружили, меня англики предупредили, я выбежал через черный вход, тут меня раз кто-то за плечо хватает, я поворачиваюсь, а там шибздик, иммиграционный офицер ну метр шестьдесят максимум. Мол, стой, я, как врежу ему боковым, но не кулаком, а ладошкой, тоже не хотелось его калечить. Он отлетел от меня, а я через забор и в поле. Там отсидел пару часов, пока не увидел, как они все уехали, и вернулся. Меня Ин привез, сейчас поеду к нему, поживу немного, а там видно будет, он обещал мне помочь.

— Как?

Мы зашли в его комнату, там никого не было, поэтом Валера тихо ответил:

— Сейчас посмотрим, может оформим фиктивный брак, чтобы у меня статус изменился, там вроде пока работать нельзя первые полгода, но Ин договорится, думаю на тихоря я буду работать.

— С агентством теперь все?

— Конечно Саня, я буду напрямую работать, там тогда и зарплата больше, не плачу, процент Джеймсу, а тем более, ты видишь, что происходит? Эти суки Лену забрали, она теперь поедет домой.

— Да, уж.

— Деньги Ин заберет у Джеймса, я его и видеть уже не хочу, все здесь меня уже харит. Ты Саня тоже подумай о том, чтобы отсюда свалить, не хрен здесь делать, очень опасно. Давай я с Ином поговорю, может и тебя пристроить удастся?

— Я Валера не из той страны, со мной так просто все не получится. Это ты поженился здесь и можешь жить, а мне надо возвращаться обратно в Украину, а там через посольство получать меридж визу, а потом только возвращаться обратно. Это при том, что как в самом посольстве, так и при пересечении английской границы мне иммиграционные офицеры будут чинить всякие препятствия. Я ехал в автобусе с одной парой сюда, он англичанин, она украинка, решила выйти замуж, так пока она получила визу, то прошло почти 2 месяца, сам англичанин уже вмешался, там рассказывала, такое в украинском посольстве устроил. Так их на границе особо не трогали, потому что он с ней поехал, а так, еще спорный вопрос, что пустили бы. Поэтому Валера это не для меня, все равно ничего не получится, не из той страны я.

Валера собрал вещи, за ним зашел Ин, тогда я впервые его увидел. Мужчина лет 55, среднего роста, худощавый. Валера нас познакомил, мы пожали друг другу руки, у него было крепкое рукопожатие.

Я помог Валере спустить их с Леной вещи и попрощался.

— Все, пока, Саня, спасибо тебе за все, если нужна будет какая помощь, обращайся.

— Давай.

Из всех наших спаслись всего двое, Валера, который можно сказать прорвался и, укрывшись, уцелел, и Андрей. С последним вообще была веселая история, мне ее рассказал Игорь, когда мы увиделись на выходных.

Андрей просто проспал.

Он завел будильник на мобилке и когда прозвенел звонок, нажал на кнопку, решив что еще пять минут, и он встанет. Обычно это срабатывало, а тут, видно добрые силы решили ему помочь, и он проснулся аж через два часа, потом, пока собрался и доехал, прошло еще время.

Андрей, как ни в чем не бывало, пришел на фабрику, пробил свою карточку, понятно, что на 3 часа позже обычного и спокойно отработал смену. При этом он не мог понять двух вещей, первое, почему на него так пялятся англичане, а второе, где все наши? Не упустил ли он что-то?

Поскольку английский Андрей не знал, то работал нормально, пока не увидел Валеру, тот ему все и рассказал. Вот тогда Андрей, проклинавший себя за то, что по глупости своей проспал и потерял 12 фунтов, теперь начал радоваться.

Урон, нанесенный Дэном, был очень существенным. Если раньше все были уверены, что арест может произойти только в дороге, то теперь нет, хоум офис мог оказаться везде, на дороге, фабрике, или ферме.

Конкретно из нашего дома поехали домой человек 15, до Нового года они не успели доработать всего пару недель.

У многих из наших паспорта были в залоге у Гриши и Игорь договаривался с последним, что бы тот отдал их в хоум офис в Лондоне, иначе у людей могли быть проблемы с выездом из страны. Гриша отнес паспорта в хоум офис в Лондоне, а те уже переслали их в то отделение, которое и арестовало наших людей.

После этого все поняли одно, Дэн выполнит свою угрозу по поводу того, что всех отправит домой, если они не перейдут работать к нему в агентство.

Джеймс в этот раз был вне себя от ярости, он потерял уже от Дэна около половины людей работавших в агентстве. К тому же Дэн посягнул на самое святое так сказать, что было в этом агентстве, мясная фабрика, место, куда раньше стремились попасть все.

И Джеймс ответил, как он обещал.

Удар пришелся именно по Дэну, удар, что называется, ниже пояса. Точно никто ничего не знал, кое-что сказал мне Джеймс, кое-что были слухи от наших людей.

В общем, у Дэна в Южной Африке были какие-то проблемы с законом, и здесь он якобы скрывался от африканского правосудия. Но сам арест был произведен английской полицией по обвинению в неуплате налогов на самой территории Англии. А потом уже, вроде как, его должны были экстрагировать в южную Африку.

Это был новый шок для наших, одни радовались, что все закончилось, а другие, кого было меньше, наоборот, ничего хорошего в этом не увидели. В числе последних был и я. Начиная с этого момента, когда я узнал за Дэна, мне лично захотелось отсюда поскорее свалить.

Но я продолжал работать, как ни в чем не бывало. Мне как раз не хватало еще недели для того, чтобы отдать долг. Как-то так получалось, что хотя я вроде и работал все это время, но собирать не всегда получалось много. Так, первое время я смог отложить только 400 фунтов за месяц. Потом, когда чуть подсобрал, мне пришлось купить одежду, брюки, туфли, свитера. Кроме того, я приобрел себе магнитолу, пусть не дорогую, за 40 фунтов, но так, по мелочи, деньги уходили быстро.

Теперь я не экономил на еде, а старался покупать добротные продукты. Если первое время в Англии у меня уходило 15–20 фунтов на еду в неделю, то теперь 25–35 фунтов. В конце концов, я работал на поле физически, тратил немало сил, я хотел заработать, а не угробить себя. А, как известно, мы то, что мы едим, поэтому я ел хорошо.

Только я немного собрал, как пришлось потратить на визу, вроде немного, 140 Паше, 100 билеты 2 раза туда, обратно. Проставление еще 50 фунтов, да еще всякое в дороге, всего получилось чуть больше 300 фунтов, то есть почти месяц я работал на визу.

Когда я послал деньги домой через Монейграм, то сразу позвонил домой и сообщил маме нужные цифры. Мы еще немного поговорили, она спросила как у меня дела? Я ответил, что все в порядке, теперь они действительно были в относительном порядке. Уже даже если что-то и случиться со мной, я хотя бы никому ничего не должен. А что касается работы, то в конце концов, если я в Англии, не зная нормально языка, не имея никакого статуса смог заработать, то неужели я не найду работу в Украине?

Один раз на фабрике у меня пошел конфликт с Питером африканцем.

Я отработал на комбайне и только переоделся, направился на фабрику, чтобы вместе с нашими сортировать капусту на конвейере. Я отработал минут 30, когда заметил некоторое движение среди наших. Яна что-то говорила Оксане, а та Людмиле и Татьяне. Гена, стоящий около меня громко спросил, чтобы я услышал:

— Куда они?

— Не знаю, — ответил я, продолжая работать.

Ко мне подошла Яна и сказала:

— Там Питер приехал, сказал нам всем садиться и уезжать.

— В честь чего? — спросил я.

— Не знаю, сказал, чтобы мы все уезжали.

— Я поговорю с ним, — сказал я и вышел на улицу, по дороге спросив Джона, сколько мы еще будем работать?

— Не могу тебе ответить Алекс.

Микроавтобус стоял почти у самого входа, там уже сидели люди, оставалось забрать только нас.

Мы поздоровались, улыбающийся Питер сказал:

— Алекс, быстро в машину, мы уезжаем.

— Кто так решил? — спросил я.

— Я, раз уж я за вами заехал, то заканчивайте работу и поехали обратно.

— Так не пойдет, мы должны работать.

— Алекс, я тебе сказал, садись в машину, ты что, плохо слышишь?

— Питер, пока мы не закончим, мы никуда не пойдем.

— Я прикажу твоим людям, и они уедут.

— Пока я им не скажу, они отсюда не уедут, — отрезал я.

— Короче так, Алекс, иди, спроси Джона, когда вы освободитесь, если быстро, то я вас подожду, если нет, то ждать я вас не буду, когда вы тогда поедете домой, я не имею ни малейшего представления.

— Хорошо, — согласился я.

Я снова подошел к Джону со своим вопросом, теперь мне Джон ответил раздраженно:

— Алекс, я же тебе сказал, что не знаю, когда вы закончите, тогда и сможете поехать домой.

Я вернулся к Питеру.

— Полчаса, — ответил я.

— Алекс, еще раз спрашиваю, едете?

— Нет.

— Как хочешь.

Он завел микроавтобус и укатил.

Закончили мы где-то через час. Я набрал по мобилке Питера, сказал, что мы уже ждем его.

— Я скоро буду, — ответил мне Питер.

Минут через 20 я позвонил ему еще раз.

— Я уже к вам подъезжаю, — ответил Питер.

Через 10 минут я уже набрал Джеймса.

— Как?! Питер до сих пор вас не забрал?! Я ему сейчас позвоню.

Но забрал нас Уэсли, другой африканский водитель, единственный человек из окружения Дэна, про которого можно было сказать, человек высокой культуры и ответственности.

Уэсли забрал нас через полтора часа после окончания нашей работы.

Все это время Джон и Кларк грузили капусту в длинномер погрузчиками.

Когда мы приехали обратно, то Уэсли повернулся ко мне и сказал:

— Алекс, я прошу прощения за то, что приехал столь поздно, но мне никто не говорил заранее забрать вас, как только позвонил Джеймс я сразу приехал.

— Я понял Уэсли, это Питер виноват, — я посмотрел на его девушку, сидевшую на переднем сиденье и выглядевшую усталой, — Уэсли я хотел тебя спросить, ты с ней в Южной Африке познакомился?

— Нет, здесь, Анна же англичанка.

Анна повернулась к нам, слушая.

— Англичанка?! Серьезно?!

— А в чем проблема Алекс? — спросила Анна.

— Ты настолько красивая, что я решил, что ты африканка. Некоторые африканки красивы как украинские девушки, вот я и решил, что поскольку ты красива, то африканка.

Уэсли улыбнулся.

— Мы в баре познакомились.

— Слышал? Я красивая! — громко сказала Анна, смотря на Уэсли, после моих слов она явно оживилась, — Спасибо тебе Алекс.

— Пожалуйста.

Я выпрыгнул из автобуса и пожелал им спокойной ночи, закрывая дверь, Анна мне аж руками замахала.

Наши люди собирались праздновать Новый год вместе, я от их решения отказался и сказал, что участвовать не буду. Скорее всего, на меня обиделись, но я не придал этому значения, я уезжал, и признаться честно, меня уже здесь все начинало доставать. Мне просто необходимо было оказаться далеко отсюда.

Так получилось, что мы договорились с Яной и Оксаной совместно встретить Новый год. Мы немного сбросились на стол, так, по мелочи, у меня была маленькая комнатка, поэтому я предложил отметить в комнате Валеры, ключи от нее у меня были, там никто уже не жил.

Мы организовали все тихо, выпили, перекусили, немного посидели и поговорили на разные темы, мне показались они довольно таки приятными и милыми девушками. Яна отличалась критическим умом и интересным чувством юмора, при этом она постоянно подчеркивала, что она чистокровная еврейка. Оксана была симпатичная, но больше молчала.

Вечер удался на славу, мне даже показалось, что очень хорошо, что они едут со мной на новое место, по идее, нам не должно было быть скучно вместе. Мы договорились сразу, что по возможности будем жить вместе.

Мы спустились вниз, наши люди гуляли в той большой комнате, в которой тогда Джеймс попросил меня продолжить мою прежнюю работу по дому. К этому времени ее привели в порядок и там у нас был своего рода зал, с телевизором, креслами, место, где люди могли по вечерам отдохнуть.

Неожиданно за столом у них возникла пауза.

Я тихо приоткрыл дверь, и в этот момент Оксана неожиданно закричала и выбежала из дома.

Я вышел в ярости и когда мы отошли немного от дома, спросил ее:

— Нахрена ты это сделала?!

Яна смеялась.

— Это она любит, она вечно так дуреет.

— Оксана, нахрена?

— Я не знаю, захотелось, а тебе что не смешно?

— Нет, — ответил я, — это некрасиво по отношению к нашим людям, я такого себе не позволяю.

— Ты ведь не отмечаешь с ними, какая разница?

— Это не имеет значение, отмечаю я с ними, или нет, это неправильно, давай договоримся, в моем присутствии, чтобы такого больше не было.

— Ладно, — кивнула Оксана.

— Не слушай ты ее, — улыбалась Яна, — я ее знаю, она вечно что-то выкидывает.

Я провел их к дому и, попрощавшись, пошел обратно. Мое настроение было сильно подпорчено этим поступком. Тогда я впервые начал понимать, от них можно ожидать любой глупости.

Когда я вернулся, то наши продолжали праздновать Новый год, я тихо прошел мимо, чтобы меня не заметили, благо дверь в комнату, где проходил сейшн была закрыта, и я поднялся к себе.

Я разделся, и в который раз попробовал позвонить домой, но мне в очередной раз сообщили, что линия перезагружена, попытайтесь позже. Последнее, что я запомнил, это как моя голова коснулась подушки. Усталость последних трех недель проявила себя в полной мере, я заснул просто мгновенно и проспал до часов 10 следующего дня.

Один раз получилось, что меня не взяли на поле, а я поехал с трактористом Робертом, на порезку цветной капусты. Почему он взял меня я не знаю, но мы отработали вместе два дня. После чего он продолжил работать сам, а я, как обычно, то на поле, то на фабрике.

Беседа с Робертом произвела на меня довольно сильное впечатление, он открыл для меня Англию, которую я видеть не мог. Он был довольно откровенен и говорил вещи, которые больше мне никто не сказал ни разу.

Роберту было уже за 60, и как он сам мне сказал, еще полгода и я ухожу на пенсию. На мой вопрос, не будет ли он продолжать работать дальше? Он ответил, что нет, он ждет, не дождется, когда он уже начнет получать пенсию.

Началась беседа как обычно из обычных фраз, а потом перешла в английскую реальность.

— Алекс! Кто тебе сказал что мы, англичане, живем хорошо?! Кто этот идиот, покажи мне его?! Мы живем хорошо?! У нас половина женщин сами воспитывают детей, которые еле сводят концы с концами, пользуясь социалом! У нас повальная безработица, когда чтобы найти работу я должен объехать здесь всю округу, и нет сто процентов уверенности, что работу я найду! Наши женщины лесбиянки, как иначе назвать их мужененавистничество, они же совсем не приспособлены к жизни! У них много желаний, а когда ты их не реализовываешь, то они разводятся. Потому что английские женщины любят свободу! Какую нахрен свободу?! Свобода это трахаться с любым кого увидел?! С тем, кто может заплатить за твой отпуск?! Но у тебя двое детей и ты должна понимать, что надо себя в чем-то ущемлять, но нет! Телевизор, газеты, книги говорят, мы англичане, мы свободные люди! А если кто-то мешает быть свободным, так брось его, нахрен он тебе нужен! Радуйся каждому мгновению! Но какое может быть мгновение, если мы посажены на иглу кредита, который мы каждую неделю обязаны платить, соответственно, мы должны работать с утра и до вечера, чтобы оплатить счета, да просто элементарно прожить в этой стране. Ты знаешь, какой отпуск положен мне, например, за год работы?

— Нет.

— Две недели, причем, максимум я могу взять неделю, ну, если очень сильно захочу, мне дадут сразу две, но это такой будет для меня праздник! Понимаешь, две недели в году, при шестидневной рабочей неделе, вот и все что заслуживает англичанин за год работы в этой стране! Но зато мы свободны, у нас есть права! Мы сами не можем себе купить дом, получить образование, какую-то профессию, мы по каждому поводу обязаны бежать в банк, просить банкиров: дайте нам, пожалуйста, денег, дайте нам в кредит, мы сами хотим надеть на себя цепь с ошейником, только дайте! И они дают! Бери! Но мы свободны лет так через 30, когда мы выплатим деньги, у нас будет наш дом, наша машина, образование наших детей. А если ты заболеешь, или потеряешь работу, и вдруг перестанешь им платить, то они выкинут тебя из дома, заберут твою машину. Вот, что такое Алекс, английская свобода!

— Но у вас хоть есть возможности для других, — пытался возразить я.

— Какие возможности? Я работяга, даже если мой сын решил бы поступить в университет, я бы ему сказал, сынок, при всем моем желании, я не смогу оплачивать твою учебу. Оплата обучения это одна беда, а вторая, он же должен жить все эти 3 года пока учится, а где взять столько денег? Алекс, нет никаких возможностей, если ты работяга, то и дети твои будут работягами. Если Джон фермер, то конечно у его детей будет больший выбор, чем у моих. Так во всех сферах нашей жизни, выбор вроде есть, ты о нем читаешь в газетах, слышишь по телевизору, но Алекс, это все ерунда. Никто из моих друзей не поднялся выше той планки, на которой были его родители, никто, а я знаю немало людей. Это эти тут все из села, а я из города, я работал в разных местах, повидал жизнь, поверь мне, кое о чем могу судить.

— У вас не такая коррупция.

— Ох, сказанул, коррупция где?

— Ну не знаю, — после его слов я уже ни в чем был не уверен полностью, — наши говорили, что ваши полицейские честные, например не берут взяток на дорогах.

Роберт начал смеяться.

— Не берут взяток на дорогах?! Честные полицейские! Ты что веришь во всю эту чепуху? Алекс, когда дело касается камер, то тут да, вариантов нет. Но что касается наших полицейских, то они берут взятки также как и ваши полицейские, причем заметь, я не спрашиваю тебя о том, берут ли ваши, я знаю, что берут. Знаю, потому что берут все, в Англии, Америке, Германии, Италии, берут все! Конечно, с тебя англичанин не возьмет, надо блюсти честь мундира, но с меня, с любого другого англичанина, он один, или вдвоем, тебя засекли за превышение скорости, ты платишь наличкой и вопрос улажен. Может, сильно пьян, тоже можно решить этот вопрос. Алекс, все решаемо, все берут взятки. У нас открыты публичные дома, ты знаешь, да? Они запрещены в некоторых местах, ну и что? Открываются бани, массажные кабинеты и тому подобная хрень и там спокойно работают девушки. Полиция об этом не знает? Не будь настолько наивен, знает, без них это заведение бы закрыли. Но они платят, и люди спокойно себе работают. Дальше идем, ночные клубы, слышал что-то про наркотики? А? Что ты, у нас они запрещены! Но купить то их хочется! Поэтому у каждого солидного клуба есть человек, он распространяет, ты можешь купить что угодно, травку, порошок, все, от конопли, до героина. Конечно, никто об этом не знает, все покупают, через своих, но полиция об этом ничего не слышала! Иначе бы она обязательно его арестовала! Веришь?

— Я понял, он платит им, и они дают ему работать.

— Ты начинаешь умнеть, это приятно. Кстати о кокаине, знаешь что-нибудь?

— Нет.

— Смотри, покупаешь порошок, берешь чуть-чуть, на самый мизинчик и посыпаешь головку члена. Потом медленно вводишь в женщину, и продолжаешь как обычно. Эффект просто супер, стоит попробовать! Что ты, что она, просто на седьмом небе, а оргазм сшибает все преграды! Но здесь будь осторожен, например мой знакомый переборщил и посыпал больше чем нужно, ощущения были классные, как он говорил, а когда вытащил, то оказалось что его головка взорвалась нахрен. Он двигался так, что кожа не выдержала и порвалась, а он был под таким кайфом, что даже не ощутил этого. Поэтому с кокаином аккуратнее.

— Интересно.

— Да, у нас все коррумпировано, Алекс, ты думаешь, все платят налоги? Нет, те, кто платит все налоги, тот здесь нищий. Государство специально создает такие условия, чтобы ты не платил, иначе будешь разорен. Зато потом приходит налоговый инспектор и начинает умничать. Ты улаживаешь проблему определенной мздой, в виде наличности, и проблема отпадает, пока он не придет в другой раз.

— Не может быть!

— Алекс, ты только со мной не спорь об этом, если ты спросишь об этом Кларка, или Джона, они посмеются в ответ и скажут, нет, мы не платим, у нас все в порядке, бла, бла, бла, бла, бла, бла. Такой как ты поверит в это, но меня они не проведут. Ты слушай, что я тебе говорю, никто тебе больше об этом не расскажет, все знают, но молчат, потому что они бояться. А я не боюсь, мне уже нечего терять, поэтому я рассказываю тебе здесь ту жизнь, с которой ты не столкнешься, пока не станешь одним из нас. Неужели тебе никто об этом не говорил раньше?

— Нет, даже те, кто прожил здесь по несколько лет.

— Вот видишь, можно прожить здесь несколько лет и так ничего и не понять. Тебе кажется все тут красиво и спокойно, но это не так. Полиция могла бы покончить и с мафией, и с наркотиками, и с коррупцией в нашей стране, но это никому не надо. Тогда они лишаться основных своих прибылей, а главное, это не позволят им сделать истинные хозяева. Ведь кто-то за всем этим стоит, и эти кто-то влиятельнее, чем ты можешь даже представить. Умней Алекс, здесь все не так, как ты видишь, с таким человеком как я, ты, может, больше не встретишься, поэтому если есть серьезные вопросы, спрашивай.

— Да, у меня уже и вопросов нет, я раньше считал, что у вас тут все по-другому, а после твоих слов, я в шоке, здесь получается все иначе.

— Правильно, мы все радуемся, говоря, что раз к нам едут из других стран, значит не все у нас так плохо, как кажется, но это радость идиотов. Алекс, доходит до того, что мы назначаем для наших жен день, когда мы будем трахаться, это называется найт шифт, нас настолько высасывает система, что мы должны в этот день работать не в полную силу, чтобы ночью отдать остаток сил своей любимой, или любимому. Алекс, ты понимаешь, насколько это глупо звучит! Найт шифт, ночная работа, у нас даже секс стал работой! Работой, а не удовольствием! И мы спокойно это приняли, как факт! Мы англичане, свободные люди! Ты понимаешь это?

— Нет.

— Я тоже не понимаю, я работал на эту страну больше 40 лет, был здоровым и сильным мужчиной, из меня высосали все соки и превратили в никому не нужного старика. Скоро, я получу свою жалкую пенсию, и буду наслаждаться жизнью, за все это время я смог заработать на квартиру и машину, помогаю детям, по мере возможностей, особых сбережений в банке у меня нет. Алекс, вот что я получил за 40 лет работы на эту страну. Но ведь я англичанин и я свободен, разве нет?!

В целом Роберт не стремился к чемпионским показателям, как это делали все на ферме. Я бы даже сказал, что он все делал не торопясь.

— Куда ты спешишь, — повторял он мне, — хорошо, сделаем мы эту работу за 2 часа, потом поедем на ферму и будем как 2 барана стоять на сортировке этой капусты, ты этого хочешь? Поэтому слушай меня, я слышал, что ты резвый парень, но здесь это ни к чему. Я тоже раньше везде торопился и что с того?

Я спросил его о Джоне, что он думал про фермера?

— Ничего хорошего, — ответил мне Роберт.

— Почему? — удивился я.

— А что ты о нем знаешь? Да, с тобой он сейчас мил и приветлив, но если бы ты перестал работать так, как он хочет, то он бы выгнал тебя отсюда и на твое место бы взял другого.

— Ну, я не считаю что это неправильно, я здесь, чтобы работать, он ведь тоже работает?

— Если он даже для виду иногда постоит с вами на капусте, или погрузит пару часов ящики с пакованной капустой в машину, то это еще ничего не значит. Ты работаешь на поле, в дождь, снег, ветер, а он сидит в своем офисе и шлет всем факсы.

— Роберт, приведу тебе один пример, когда у нас в туалете замерзла вода, так он разогревал ее на печке и заливал в систему воду, сам, при этом его никто не просил этого делать. Он мог сказать, это ваши проблемы, что на обеде вы не помоете руки и не сходите в туалет, у меня в офисе все работает и поэтому мне на вас плевать, но он не сделал этого!

— Алекс, он знает, что мы заметим то, что он сделает, и будем говорить об этом, вот, мол, какой хороший Джон, но именно на это он и рассчитывает.

— Не думаю, это идет от самого человека.

— Нет Алекс, тебе надо понять, если бы он был таким хорошим, то мы бы получали более высокую зарплату, имели лучшие условия труда, но тогда он бы имел меньше прибыли, он бы вынужден был больше тратить на нас. Вместо этого, такими вот поступками он хочет показать, вот люди, я тоже беспокоюсь о вас. Не скрою, если брать других хозяев, на которых я работал, его можно назвать лучше, чем одни, но хуже чем другие. Однако Алекс, не обольщайся на счет Джона и ему подобных господ. Они очень хорошие психологи и знают наши слабые струны души, они делают вид, что все отлично, пока ты делаешь, что они от тебя ждут, как только ты перестанешь работать, как того они хотят, тебя выкинут на улицу, без всяких зазрений совести. Как старую лампу, которая вдруг перестала светить, просто возьмут и выкинут. Поверь мне, я это видел не раз. Тогда от тебя отвернуться все твои друзья на ферме, с которыми ты раньше пил пиво по субботам, вдруг окажется, что у них нет времени, вам не о чем говорить и тому подобное бла, бла, бла. Тебя любят Алекс, пока ты молодой, пока ты готов выполнять определенную работу, хозяева тебе улыбаются, спрашивают как дела? Наступает момент, причем очень быстро, тебе кажется, что ничего не изменилось, но годы прошли, ты уже не так легко встаешь утром с постели, не так как раньше переносишь нагрузки. Вроде это было вчера, а тело уже не то. А все вокруг тебе говорят, давай, двигайся! А ты не можешь двигаться как раньше, ты уже многое не можешь, а главное, уже и не хочешь.

Мы погрузили наполненный ящик с капустой в трактор.

— Поэтому Алекс, насчет хозяев здесь, как и в целом насчет Англии, не обольщайся. Здесь все тебе улыбаются, Алекс привет, Алекс как дела, Алекс бла, бла, бла. Но на самом деле, всем нет никакого дела до тебя и твоих проблем, тут у каждого своих хватает.

— Это я понимаю.

Мы вернулись на ферму, было всего два часа и наша работа на поле закончилось. Мы перекусили, и я собрался пойти на фабрику, помочь нашим, но Роберт меня остановил:

— Посиди, отдохни, у нас обед, время перерыва.

Я посидел еще минут 20, хотя мы итак отдыхали на поле, и там я особо не перетруживался. Потом я не выдержал и встал, все-таки собираясь идти работать дальше.

— Если ты действительно хочешь стать свободным Алекс, — услышал я Роберта, — ты должен перестать быть рабом. Оттого, что ты сейчас уйдешь ты сделаешь приятно Джону, но не себе, а так поступает раб. Мне жаль, что я слишком поздно об этом понял, но зато теперь, никто не заставит меня больше быть рабом, как все остальные, вокруг меня. Поэтому они и не любят меня, потому что я понял, а они еще нет, а хуже всего для них, что я им говорю об этом.

— Я не раб, — ответил я.

— Это ты так думаешь.

Я отработал на капусте немного, а потом мы пошли на перерыв, Роберт просидел весь перерыв со всеми, а потом пошел с нами на сортировку. Больше он не подходил ко мне и не пытался взять с собой на работу. Как бы то ни было, я не считаю нашу встречу случайной. Благодаря Роберту я действительно иначе теперь смотрел на многое.

Если раньше я считал что Англия для туристов, это как попье моше, они видят внешний фасад, а изнутри страну не знают и никогда не узнают, пока здесь не проживут. То оказалось, что жизнь здесь как матрешка. Мы, хотя и жили здесь, многое замечали, но совсем не знали об англичанах, об их реальной жизни. Получалось, что каждый был в своей оболочке, они не видели нас, а мы их. Каждый имел свое мнение друг о друге, но оно не соответствовало действительности. После слов Роберта я и англичан начал воспринимать иначе. Шторы открылись, я немного заглянул в их интимную жизнь, туда, где проход многим был закрыт правилами. Благодаря Роберту эти правила были нарушены. Нельзя сказать, что Роберт был великим авторитетом и все что он говорил, являлось истиной, но так уж получалось, что все, что он мне тогда говорил, никто не мог бы опровергнуть.

Наши не сталкивались на дороге с полицейскими берущими взятки, но это ведь наши, а некоторые англичане, когда я им после задавал подобные вопросы, или смеялись в ответ, или говорили, нет, нет у нас ничего подобного. Но в целом ведь он был прав, везде были публичные дома, а наркотики продавались у каждого солидного ночного клуба. Причем это мог заметить даже я, человек не знающий агентурной работы. Я просто начал наблюдать, став возле ночного клуба, я выделил одного мужчину, к которому подходили люди и меняли фунты на маленькие конвертики, причем он особо и не прятался. Действительно, кого ему бояться?!

Так было буквально во всем, если немного эту ситуацию проанализировать, то можно пойти дальше, причем настолько глубоко, что приходит понимание другого рода. А ведь у всех так, а не только у нас на Украине, как нам пытаются рассказать! Везде, и в Африке, и в Америке, масштабы иные, немного законы либеральнее, правила игры другие, но в целом схема везде одна. Весь механизм был специально создан самой системой, для жесткого управления этой системы.

Спасибо было Роберту, просветил, признаюсь, без него я бы до такого не додумался.

После Нового года ко мне вечером в дверь постучались, и вошла Татьяна из Киева, с которой мы еще работали на клубничной ферме.

Мы поздоровались, и я пригласил ее сесть.

— Как дела? — спросил я ее.

— Нормально, здесь конечно лучше, чем на ферме.

— Расскажи как вы там в конце работали?

— Ты когда уехал заработок сильно упал, ты так вовремя свалил, что мы тебя часто вспоминали. Было время, когда мы из 7 дней выходили на поле 2 дня, так, отбить жилье и чтобы хватило на еду. Студенты начали уезжать, Римас и его друг уехали недели через 3 после тебя. Вроде устроились на стройку.

— Как там мой Юра, нашел себе герлс?

— Никого он не нашел, там цирк был с украинкой Аней, она с Володей сошлась, там такая любовь, завал. Представь, осталась с ним в Англии, бросила университет, ее родители пытались оформить академ-отпуск, но не знаю, что из этого получилось. Гламур у них там как у взрослых, Володя по уши влюбился как пацан. Раньше хоть говорил, что денег заработает домой поедет, а сейчас молчит, мол, будем сидеть на этой ферме, пока хоум офис не выгонит.

— Точно, что завал.

— Да, а Юра твой отдал караван влюбленным, поселился на месте Володи, жил с Виталей. Юра еще долго работал, повторял, что пусть меньше, но все же какие-то деньги. С супервайзерами цирк был, прикинь, их же заставили работать, тоже собирать клубнику. Это было что-то, попустило их тут же, мания величия куда-то ушла сразу, пришлось и нашим боссам поработать стоя на коленях.

— Это приятно слышать, — кивнул я.

— Но под конец там уже реально всем рвало башню, работы нет, делать нечего, а самое главное, в зиму оставаться, там холодина была в караванах, просто кошмар какой-то. Вот мы и сорвались.

— Ты я смотрю, с Янеком сошлась конкретно, так еще и женишься.

Таня улыбнулась.

— Так глубоко я не думаю.

— Да, ладно тебе.

— Я же здесь теперь тоже, как и ты, управляю домом, только конечно людей у меня меньше чем у тебя. Джеймс тогда узнал за мобилку купил мне новую, прикинь, прошло немного времени и он меня поставил управляющей по дому. Джеймс вообще классный мужик, с ним приятно иметь дело. У нас людей не много 8 человек, но все же. Клубничная ферма кузница кадров.

Я улыбнулся.

— Это точно.

— А у тебя как дела?

— Нормально, все идет по-прежнему, у меня особых изменений нет.

— Слушай, Дэн у вас здесь был еще тот крендель, как ты с ним мог работать? Люди рассказывали о нем такие вещи, а что он творил сейчас, пока его не арестовали, кошмар, сколько наших отправил домой.

— Было дело.

— Но сейчас хоть все позади, наши вздохнули спокойно…

В дверь постучали, и зашел любимый Татьяны, Янек поздоровался со мной и обратился к ней по-польски.

— Иду, иду, — сказала Татьяна, вставая, — ну все Саша, давай, буду здесь рядом еще зайду.

— Пока, — ответил я.

Сбор группы для поездки на новое место работы шел довольно таки плохо. Первоначально все сказали что подумают, но в принципе не против. Но после, уже когда подошло время, оказалось что Татьяна и Людмила предпочли остаться, Дина сразу заявила что не поедет, Гена колебался, до самого последнего дня. Уже вечером он обещал подумать.

Джеймс уже начал поговаривать, что поедут еще и африканцы, настолько никто не хотел отсюда уезжать. По сути, согласились только трое, я, Яна и Оксана. Нам еще нужно было набрать 5 человек.

Уже вечером мне позвонил Джеймс и сказал, что еще 2 человека он мне нашел. Оставались еще 3, если вдруг Гена решит не поехать.

Вечером ко мне зашел Игорь, так получилось, что мы с ним встретились за день до моего отъезда.

— Уезжаешь?

— Да, завтра с утра, в девять.

— За Дэна слышал?

— Да, дали 4 года, как там, кстати, его жена Изабелла? — неожиданно спросил я.

Игорь внимательно посмотрел на меня.

— А ты знал, что мы общались?

— Конечно, — я отсюда уезжал, поэтому мог немного открыть карты, к тому же, ту игру, которую вел Игорь с Дэном, я оценил по достоинству. Игорь был хитер, он, конечно, скрывал от меня кое-что, но в целом мы шли одной с ним дорогой. Поэтому я сказал ему правду, которую он явно от меня не ожидал, может даже считая, как и многие здесь, что часть информации я все-таки сливал Джеймсу, поскольку на него работал.

— Я знал, что ты ходил к Дэну, что пили с ним вместе, проводили у него время, даже поговаривали о том, чтобы перейти в его агентство, только чуть позже.

Игорь улыбнулся.

— Изабелла не знаю как, без Дэна заходить туда не будешь, я ее как-то видел на улице, она осунулась, стала совсем худой, меня заметила, но прошла мимо без остановки. Тут итак все понятно, 4 года без Дэна немалый срок, к тому же, кем он оттуда вернется?

— В любом случае ничего хорошего для нас нет.

— Наши говорят, что теперь все будет нормально, раз Дэна нет.

— А ты как считаешь?

— Тебе проще, — ушел от ответа Игорь, — ты уезжаешь отсюда. Как долго тебя не будет?

— Не знаю, месяц, два.

— Я еще поработаю чуть-чуть, а потом поеду домой.

Мы еще немного поговорили, потом попрощались.

Вечером Джеймс сообщил мне, что за то, что я по-прежнему остаюсь главным у наших людей, то платить он мне будет не 4 фунта как остальным, а 4,15 фунта. Я сказал спасибо, хотя, конечно же, это было смешно. За 40 часов в неделю, я получал больше наших на 6 фунтов, при этом я должен буду решать все вопросы, поскольку из нашей группы по-английски не говорил никто. Да еще должен каждую неделю звонить Джеймсу по телефону, сообщать как у нас дела, это в счет, естественно, не входило.

На следующий день Гена все-таки не стал ехать с нами.

Уже в последний момент к нам в дом приехала группа людей, состоящая из трех человек, это был латыш Арманд, мужчина высокого роста лет 40, Федя из России лет 45, среднего роста чуть полноватый и его сестра Галина, женщина лет 45.

— А вы не хотите поехать с нами? — спросил я их.

— Куда? — спросили они, останавливаясь на лестнице.

— Отсюда часов шесть езды, работать будем на поле, резать капусту, золотые горы я вам не обещаю, но уж меньше чем здесь получать не будете.

— Да, можно, — ответил мне Арманд, — это ты Алекс?

— Я.

— Мы слышали о тебе в автобусе, когда ехали в этот дом, о тебе хорошо отзываются, если ты нам гарантируешь работу, значит, она там будет.

— Гарантирую.

— Когда едем?

— Прямо сейчас, как раз у вас сумки еще не разобраны.

Мы спустились вниз и я позвонил Джеймсу, сообщив, что нашел троих людей из вновь прибывших. Эта новость обрадовала Джеймса.

— Ты молодец Алекс, — сказал он в трубку, — все, садитесь, Питер вас отвезет.

В автобусе уже сидели Яна, Оксана, Арманд, Федя и Галина, а также семейная пара из Эстонии Николай, мужчина невысокого роста, и Людмила, его жена, на вид им было лет по 40.

— Все? — спросил Питер.

— Да, — ответил я, садясь на переднее сиденье.

— Тогда вперед! — закричал Питер, заводя мотор, и мы поехали.

Я посмотрел в боковое стекло и мысленно попрощался со своим домом, в котором я прожил столько времени. Где-то внутри я чувствовал, что для меня начинается новый этап моей жизни в этой стране…

Дорога с Питером была веселая, он пытался шутить, постоянно что-то рассказывал. При этом ехал довольно таки быстро. Африканцы вообще были хорошие водители, несмотря на их дурацкую привычку постоянно быть накуренными.

Когда мы приехали, я вышел вместе с Питером из микроавтобуса.

Мы поздоровались с вышедшей нам навстречу симпатичной англичанкой, на вид ей было лет 35, классная фигурка и довольно красивое лицо, она представилась Жозефиной. Она показала нам на два больших каравана стоящих позади их дома.

Мы с Питером приблизились к ним и зашли.

Это было что-то, в каждом по три комнаты, зал, коридорчик, кухня, туалет с ванной. Таких апартаментов я еще не видел, я рассчитывал на более скромные условия, а здесь просто люкс.

Я выбрал себе первый караван, в который мы зашли сразу, здесь же поселились Яна, Оксана и Галина, сестра Феди. Николай, Людмила, Федя и Арманд во втором караване. Причем все наши были в восторге от такого жилья, тоже думая, что условия будут более скромные.

Утром, в 7–45 за нами должны были заехать Трейси и ее муж Кевин.

Одежда, которую я взял с собой, подошла всем, кроме Арманда и Феди. Куртки еще ладно, а брюки не подходили. На следующий день, когда мы все собрались на улице, ожидая приезда англичан, Федя спросил:

— Саня, а можно что-то сделать с нашей одеждой?

— Давай приедет Трейси и Кевин и тогда спросим у них.

Англичане приехали около восьми на джипе «Ровер». Мы поздоровались и сели в салон, машина была вместительная, и мы поместились все, расположившись сзади.

Когда мы приехали, я спросил за одежду у Кевина.

— Посмотрите здесь, — сказал Кевин беря из под сидений брюки и куртки.

Арманд себе нашел, на Федю так ничего и не было.

— Я попрошу, чтобы, когда за нами прислали машину с фермы, для Феди передали брюки, — сказал Кевин.

Я перевел Феде фразу.

— Спасибо, — ответил ему по-английски Федя.

Мы прошлись немного от машины и остановились у большого поля.

Места здесь были чудесные, сразу за полем был спуск к морю, вокруг росли деревья. Облака причудливой формы низко стелились над землей, и казалось, что до них стоит только немного приподняться, как достанешь рукой. Вокруг тишина и благодать.

Заметили это, как ни странно, только лишь мужчины.

— Красота здесь, — сказал Арманд.

— Это точно, — кивнул Федя.

— Да, просто класс, — съязвила Яна, — грязное поле, мы в сапогах.

Работать Кевин начал со мной, Армандом и Федей на поле. Через несколько минут комбайн остановили, и из него высунулась Трейси.

— Алекс, — позвала она, — можно тебя на минутку?

— Да, — я залез в комбайн.

— Алекс, расскажи, пожалуйста, что они должны делать, а то они меня не понимают, — попросила Трейси.

Я начал переводить то, что говорила Трейси, кто, что должен делать и как. После того как все поняли свои обязанности, то мы продолжили работу.

Для меня работа на капусте не была тяжелой. Учитывая, какие у меня были учителя, то я в принципе шел сейчас даже быстрее Кевина, это при том, что не торопился. То есть у меня был резерв, и я мог его включить, но я заметил, что Кевин не сильно торопится, и поэтому тоже не стал.

К тому же надо было учитывать, что Арманд и Федя на этой работе только первый день. Их темп еще не соответствовал нашему, поэтому мы периодически с Кевином им помогали на их рядках.

Перерыв был здесь, как и всегда, через 2 часа 15 минут, еще через 2 часа 30 минут, потом 15 минут, ну а после мы поехали обратно. Получалось, что в день мы работали около восьми часов.

Когда мы уже возвращались, я спросил наших людей:

— Как вам первый день?

— Нормально, — ответил Арманд, — я думал, будет хуже.

В караванах как-то само собой получилось разделение, в нашем мы питались втроем, я, Яна и Оксана. Вечером мы могли предложить поесть с нами Галине, но она редко соглашалась, в основном готовила себе сама. В соседнем караване Арманд сгруппировался с Федей, а Коля и Людмила готовили для себя.

Первое время Федя и Арманд после поля валялись на кровати, пытаясь прийти в себя. Для меня это была не новость, когда я только начал работать на поле с англичанами, у меня самого две недели точно болели ноги так, что я не хотел лишний раз двигаться. Потом привык, и уже сейчас, мне вообще эта работа была, что называется, по барабану.

В этом плане самую халявную работу получил Коля, он стоял на ящиках. А поскольку наш темп и на 50 % не соответствовал тому, который обычно был на поле, на ферме, то он, по сути, целый день отдыхал, наблюдая, как мы работаем.

При этом он удивлялся, почему, мол, Федя и Арманд приходят после работы и вечно спят?

С Яной и Оксаной первое время отношения были нормальные. Пока я не выделял никакую из них на предмет обладания.

Больше мне нравилась Оксана, несмотря на ветер в голове, а у какой девушки в 23 года его нет? Оксана была симпатичной, высокой, фигура довольно таки ничего. Яна отличалась умом, пусть даже еврейским, своеобразным, но на этом все и заканчивалось. Невысокого роста, фигура нормальная, лицо обычное.

Как я говорил им, вас бы объединить в одну, вот тогда была бы бомба, а не девушка.

— Если тебе нужна умная, выбирай меня, — шутила в ответ Яна, — а если красивая, но дурная, ее.

— А мне нужна и умная и красивая, — с улыбкой отвечал я.

— Тогда сперва живешь с одной, а потом с другой, — вмешивалась Оксана.

Если первое время Кевин и Трейси приезжали вовремя, то потом раньше восьми утра редко, то в 8–10, то в 8–15. На самом поле мы тоже не показывали чемпионских результатов, так, средний темп, к которому я как-то уже даже не привык.

Первое время наши нервничали, сколько же получим за такую работу? Но потом, когда через 2 недели получили деньги, то оказалось совсем так ничего. Нам закрывали по 8 часов в день.

По вечерам мы ходили погулять, места здесь были красивые, немного отходишь от каравана, и нас окружают горы, море. А какие красивые здесь были закаты? Небо переливалось разными цветами, облака давали такое разнообразие форм, что даже дух захватывало от всего этого. Конечно, если ты мог смотреть на это не предвзято, свежим взглядом без сравнений.

Как-то в одну из таких прогулок Яна меня спросила, Саша, а у тебя такая же зарплата как у нас?

— Немного больше, — лаконично ответил я, не вдаваясь в подробности.

Через неделю, когда на одном из привалов на поле Людмила заметила, что если я высыпаю капусту это сразу ощутимо, мол, не сравнится с Армандом и Федей. Я хотел ответить, что придет время, и они также будут сыпать, но Яна успела сказать раньше:

— Так что вы хотите, он же получает больше чем вы.

— Больше? — спросила Люда.

— На немного, — ответил я.

После этого случая Арманд и Федя на поле стали работать от меня отдельно, не помогая на рядах, я ведь делал два ряда, в то время как они по одному. У нас ведь как заведено, если ты получаешь больше, даже если ты бригадир и работаешь больше, ты все равно козел, а значит и помогать тебе не стоит.

Насчет Яны я тогда свои выводы сделал, зачем она сморозила это, я так и не понял. Это намного позже пришло осмысление, что такие люди не могут жить спокойно, им нужен конфликт, чтобы группа была не единым организмом, а обособленным. Того с тем поссорил, того с этим, глядишь и колоритнее краски вокруг, все скубутся, а ты в сторонке потираешь руки и радуешься.

После этого случая я впервые начал задумываться о том, что с такими девчонками можно не хило попасть. Если человек тебя может подставить так просто, без всякой причины, то, что ожидать, если эта причина появится?

Как бы то ни было, но после этого, наши люди обнаглели и теперь у меня не просили что-то как раньше, а требовали. Говоря, Саша тебе платят, значит выполняй.

Мелочи всякого рода я не беру, но доходило, конечно, до смешного, так, такси в город отсюда стоило 15 фунтов, дойти еще до города можно было, а вот идти обратно с сумками, нет. Вот второй караван и обратился ко мне с пропозицией-приказом, чтобы я договорился с Кевином, дабы он отвез их в город на своей машине, те скупились, и он бы обратно их привез.

Я договорился, он их забрал и отвез.

Я, Яна и Оксана сами приехали в город, погуляли немного, потом купили продуктов и на такси уехали обратно. Когда я уже был в караване, у меня зазвонил телефон, это была Трейси:

— Привет Алекс, а где Кевин?

— Привет Трейси, я не знаю.

— А он что не с тобой?

— Нет, я сам ездил в город.

— А то он уехал еще 3 часа назад, сказал что быстро, но до сих пор его нет, а телефон у него выключен. Ну ладно, извини тогда.

— Ничего.

Я положил трубку.

В другой раз, когда наши повторно мне сказали, что ты получаешь больше, поэтому выполняй то, что мы просим, я протянул свою выписку из зарплаты.

— На прошлой неделе, я получил больше вас на 6 фунтов, при этом только на телефонные разговоры с Джеймсом по вашим вопросам я потратил половину, у него Орандж, а не Водафон как у меня, можете подсчитать, сколько мне обходится 5 минут разговора с ним. Я могу вам заявить, если кто-то хочет на мое место, пожалуйста, я звоню Джеймсу, говорю, извини, я устал, все вопросы теперь решай с этим человеком. Кто-то хочет на мое место, жду?

Выписку я специально не стал забирать, чтобы ее увидели все.

Если найдется желающий за 6 фунтов в неделю являться переводчиком, решать вопросы для нашей группы, возникающие по ходу жизни и еще созваниваться с Джеймсом каждую неделю, то, пожалуйста, я буду рад уступить свое место.

После этого случая наши люди успокоились. Яна по своей глупости ударила, но цели не достигла, удар только пошатнул меня, не причинив вреда.

Закрытая группа должна иметь сплоченность, иначе это чревато конфликтами, а конфликты нам здесь, в замкнутом пространстве, были не нужны.

Кевин перешел в комбайн, на ту работу, которую выполнял раньше Коля. Трейси видно решила, что негоже ее мужу вкалывать как проклятому, если можно побездельничать в комбайне. К тому же, так получалось, что обычно женщины или слушали радио, или разговаривали, так быстрее проходило время.

Но здесь Трейси как максимум могла слушать радио, разговаривать ей было не с кем, наши по-английски не говорили и одно дело понять африканца, который говорит для нас намного понятнее совсем другое англичанина. Как-то Кевин уехал на пару дней, тогда она на перерыве разговаривала со мной, не скажу, что у нас шло отличное общение, но процентов 60 я понимал, она, наверное, больше.

На поле работа шла своим чередом, мы собирали капусту, женщины ее паковали, когда шел дождь, если мелкий продолжали работать, если крупный, ждали пока он закончится, и двигались дальше.

После дождя на небе появлялась радуга, между двух гор, на фоне моря, красота была неописуемая. Погода здесь менялась очень быстро, утром светит солнышко, но уже через час небо затягивается тучами и идет дождь. Проходит еще полчаса и вновь выходит солнце.

Первое время жизнь в караване с Яной и Оксаной была даже интересной, новые люди, новые истории, свежая кровь так сказать. Когда живешь вместе, то человек много может рассказать о себе, тем более, когда ты готов слушать.

Яна и Оксана были подругами, жили вместе в одном дворе, а потом как-то сразу вышли замуж и снимали квартиры неподалеку. Оксана выбрала себе мужем болгара, хотя ее отец говорил, женишься на болгаре, прокляну. Тем не менее, выбрала она именно болгара.

— Почему у твоего отца была такая ненависть к болгарам? — спросил я.

— Ты с ними не жил, — ответила мне Оксана, — а мы, какое время жили вместе, у нас все соседи были болгарами, поверь, хуже людей, чем болгары нет.

— Тогда зачем ты вышла замуж за болгара?

— Не знаю, первое время мне муж нравился.

Это первое время у нее было недели две, а потом доходило до безумия, с летящими друг в друга тарелками, бойкотами и отказом в сексе на целые недели. Причем наступил момент, когда он начал харить ее уже своим присутствием, Оксана призналась, что когда Яна пришла и сказала ей за поездку в Англию, то она обрадовалась. У нее появился реальный шанс вырваться из той ямы, по ее словам, в которой она оказалась. Ей надоело полное безденежье, бесперспективность, когда ходишь от одной съемной квартиры в другую, ища что-то получше и подешевле. Чтобы купить квартиру в Днепре без помощи родителей, так об этом и думать не стоило. У Оксаны родители были без денег, также как и у ее мужа. В обоих семьях кроме них были еще дети, родителям надо было еще думать о них. Замкнутый круг, из которого выхода она не видела.

Первоначально муж Оксаны воспринял ее идею крайне плохо, тогда Оксана поставила условие, что я все равно уеду, с твоим согласием, или нет. Лучше тебе согласиться, поскольку ты все равно ничего не изменишь. За это время мы немного поостынем, и может, взглянув по-другому на наши отношения, станем иначе, друг к другу относится.

— Если бы я не уехала, — рассказывала Оксана, — то развелась бы с ним, меня мой муж так уже достал, так достали его тупые привычки, его характер, эта тупорылая натура, по которой все должно быть, как он хочет. Нет, я очень рада, что сюда приехала, здесь я хоть увидела жизнь, там одно сплошное болото.

Яна тоже не была довольна своим мужем, и как ни странно, поездка сюда, также спасала их распадающийся брак. Но в отличие от Оксаны, еврейка Яна не просто так выходила замуж за голодранца. Кровь кипит, а денежки считаются. У ее мужа был влиятельный отец, и хотя денег на данный момент наличных не было, тем не менее, Яна говорила, что у него под Днепром есть земли, так, гектаров 30. Причем речь шла не о каком-то селе, вдали от города, а чуть ли не к прилегающей к Днепру территории.

Сама Яна работала медсестрой, рассказывала за жизнь медицинских работников на Украине.

— Один раз был случай, в ночное дежурство захожу в кабинет, включаю свет, а рядом стоит нарик с ножом в руке. Я перепугалась, поняла, что ему доза нужна, дала укол из шкафчика, пока он меня из виду упустил, выскользнула в коридор, вызвала милицию, те приехали, а он под кайфом валяется. А ведь мог запросто убить, он в ломке что угодно может сделать. Это за мизерную зарплату, в переводе на фунты, мне здесь надо отработать несколько часов на поле, и получался месячный заработок.

Муж Яны был поспокойнее Оксаниного, но тоже, по ее словам, мочил коры. Они ругались очень часто, дома был дурдом, на работе дурдом.

— Мне иногда казалось, что я схожу с ума, — говорила Яна, — я вообще не могла отдохнуть, мне ночью снился бред, в течении дня был бред, когда общаешься с нашими больными, причем есть такие, что сам бы их удавил. А вечером возвращаешься домой, там муж, то не так, это не этак. Денег не хватает, ходишь во всяких обносках, которые уже выкинуть давно пора. А самое главное, что понимаешь, и через 5, и через 10 лет не изменится ничего. Поэтому когда я узнала за поездку сюда, то сразу сказала, да. При этом мой муж достал деньги на поездку. Он обратился к своему отцу и тот ему занял, мне он так сказал, думаю, он просто отдал ему эти деньги. По крайней мере, я их мужу отдавать не намерена, он муж, значит, пусть обеспечивает.

— Я тоже не собираюсь отдавать, — подхватила Оксана, — он занимал, пусть сам и отдает.

Я их слушал вполуха, как тогда советовал Соломон в библейской истории, если она в действительности имела место, что послушал вас, теперь надо послушать ваших мужей.

Потому что Оксана и Яна тоже, на мой взгляд, были странными, поэтому верить на все сто только им, было нельзя.

Так, мы прожили вместе несколько недель, прожили как обычно, то есть для меня это было нормально и естественно. Когда как-то вечером мне Оксана заряжает:

— С тобой Саша неинтересно жить, с моим мужем я бы уже пару раз поссорилась и поругалась, а с тобой так и придраться не к чему.

— А ты не пробовала жить без конфликтов? — спросил я.

— Как без них жить?! Без них скучно, даже если мой муж ходил как шелковый целую неделю, я все равно что-то придумывала чтобы с ним поругаться!

— Я тоже, — подхватила Яна, — так было всегда, без этого даже казалось, что чего-то не хватает.

— Остроты жизни? — уточнил я.

— Именно, — кивнула Яна.

— Вы больны, вам об этом никто раньше не говорил? — спросил я, — Зачем нужен конфликт, если его нет, зачем нужна такая острота ощущений, если у вас итак все в порядке?

Я мог ожидать любой ответ, но такой.

— Ты Саша ничего в жизни не понимаешь, — ответила мне Яна, — а объяснять я тебе не хочу, такие как ты этого не поймут.

— А ты попробуй, может, для среднего уровня окажусь не таким уж и глупым.

— Ты безнадежен, поэтому не поймешь.

В другой раз я присутствовал на обучении, верней я просто сидел в зале, пытаясь сделать свой шахматный компьютер, который почему-то здесь перестал работать. А Яна рассказывала Оксане смысл жизни. Должен признать, что 24 летняя девушка давать такие советы из собственного опыта не могла. В 24 года из них всего год супружеской жизни это еще не жизненный опыт, так мелочи. Скорее всего, ее мама рассказывала ей эти истины, чтобы дочка их заучила еще в детстве, дабы сейчас чеканить как молитву.

Поскольку Яна была еврейка и постоянно это подчеркивала, то я для себя решил, что эта еврейская черта очень полезна для наших детей. Так, обучать ребенка мудрости, коей владеешь сам, нужно не в 30 лет, когда он уже обжегся этой жизнью, неправильным браком и целом рядом проблем, которые мог бы избежать, знай, иные правила, чем те, которые закладывают окружающие. При этом ты сам должен быть мудр, чтобы эти знания иметь, и также умело и своевременно их, потом вложить.

Так, дети евреев редко слышат слова типа ты такой дебил! Да, Аврамчик, ты не настолько хорош в геометрии как Иван, но зато у тебя есть успехи в языках, давай учить их. Да, сынок, если ты закончишь сессию на 5, то я куплю тебе велосипед. Еще сынок, я могу заплатить репетитору, и он будет обучать тебя английскому, а могу договориться с тобой. Ты сдаешь мне через 12 месяцев первый курс ТОФЛа и я куплю тебе на эти деньги что ты сэкономил, компьютер! Если сможешь подтянуть язык раньше, то мы раньше решим вопрос с компьютером.

Таким образом, убивается два зайца, человек понимает, что в принципе нет никаких преград к тому, чтобы заниматься самообучением, а семья экономит деньги и учит человека с детства самоорганизованности.

Еще одна еврейская мудрость, она связана с освоением нового предмета, причем я испытал ее сам на себе и убедился в ее действенности. Если хочешь узнать новый предмет, или изучить какую-то программу, то надо собрать как можно больше книг об этом и потом тупо их читать. Не пытаться все понять и осмыслить, тем более не злиться, если ничего не запоминаешь. Просто читай, чем больше, тем лучше, не важно, что первое время ничего не понимаешь и, кажется, что зря теряешь время. Однажды наступает момент, когда ты знаешь об этом предмете если не все, то почти все.

Конечно, не этому Яна учила Оксану, все было намного проще, по-мещански, сугубо личные интересы. Яна вообще умом отличалась своеобразным, узконаправленным. Она повсюду видела подвох и желание других ее наколоть. Это настолько было явно, что я бывало, спрашивал:

— А ты не думала, что все намного проще, а не так, как ты думаешь.

Ответ ее был неизменным.

— Ты не еврей, ты не поймешь.

Я действительно не понимал, если Солнце встает каждое утро над Землей, зачем думать, что это великий заговор и надо обязательно узнать, сколько Бог заплатил за эту сделку Солнцу, чтобы оно светило именно до 19–00? Ведь это так важно, а мы простые смертные об этом даже не задумываемся.

— Муж не должен иметь никакой недвижимости, — учила Яна Оксану, — все должно быть на тебе, его бизнес, дома, машины, все. Мужчина обычно занимается не очень правильными делами, может наступить момент, когда его посадят, чтобы потом не было сюрпризов лучше держать все при себе. Еще не забывай за любовниц, ты со временем стареешь, уже не так выглядишь, как раньше, если твой муж поднялся, имеет деньги, он начинает гулять. Когда мужчины начинают гулять? Когда они становятся старше, они теперь могут позволить себе тратить деньги на молодых. Раньше ему приходилось подниматься, он во всем себе отказывал, а теперь у него есть все, и он может позволить себе потратиться. Он находит себе малолетку и начинает крутить шашни с ней. Если у тебя нет недвижимости, то чем ты его приструнишь? Ничем, эта малолетка может так запудрить ему мозги, что он даже бросит тебя, с чем ты тогда останешься? А вот когда у тебя за спиной его недвижимость, его финансы, от тебя так просто он не отделается. Тебе надо думать о будущем, кто позаботиться о твоих детях кроме тебя? Мужчина? Не смеши, мужчины глупы, потому что думают не тем местом, а ты должна всегда думать в первую очередь о будущем. Все, что он делает должно быть под твоим контролем, ты сама должна его направлять, слушай его, поучай, но осторожно, чтобы эта была как бы его идея. Мужчинам нравится, когда они сами до всего доходят, пусть будет так, не спорь с ним, лучше отложи разговор до следующего раза. Добивайся своего, всегда делай, что тебе выгодно, даже если другим это не нравится, сделай так, чтобы они сами этого захотели.

Я даже от компьютера своего оторвался, чтобы послушать такое нравоучение молодой еврейки.

Возможно, это звучит и мудро, если смотреть с точки зрения паразита, который не создает семью, а действует как агент на вражеской территории. Если такие мысли витают в голове, то разве можно жить счастливо со своим мужем? Разве нужно удивляться, что такие люди всю жизнь живут в кошмаре семейной жизни? Будь они действительно мудрыми, советы были бы иными, вечные ценности не в деньгах и благосостоянии. Это так, для быдла, чтобы рыло постоянно было в кормушке и из нее никогда не высовывалось.

Счастье и здоровье не купишь за деньги. Когда мы деньги сделали богом, мы сами закрыли себе ворота в рай на Земле. Деньги не бог, они лишь средство, которое может сделать эту жизнь проще. Вот и все, не лучше, и счастливее, а проще, ни на что больше они не способны. Никто не говорит о том, что получать много денег плохо, но, зарабатывая, не забывай за себя, точно знай, что нужно тебе, а что является необходимой вещью, как у Стивена Кинга в аналогичном романе. Мы пришли в этот мир, и каждый считает, что у него впереди вечность, у меня контракт с небом, и я проживу 200 лет. Это значит, что многое можно отложить на потом, через год я сделаю это, а еще через 5 это. Сегодня я поругался со своей женой, или мужем, но скоро мы обязательно помиримся. Сейчас у меня нет времени на детей, я занят телевизором, там такая интересная передача, но вот через месяц я обязательно начну с ними заниматься. Стой! Очнись! Нет у тебя этих 200 лет! Нет! Ты умираешь каждую секунду, каждый миг уходит и никогда больше не вернется! А что будет в следующую секунду, ты знать не можешь! Все твои мечты это замки на песке у берега моря, одна большая волна и все разрушилось. Живя в прошлом, или будущем, ты никогда не живешь в настоящем, а если ты не живешь в настоящем, то ты всю жизнь проживаешь в иллюзии.

После еще нескольких подобных моментов как-то само собой отпало желание становится ближе, чем были. Конечно, длительное воздержание было не таким уж приятным делом. Но хороши стихи Омар Хаяма об этом: лучше будь один, чем с кем попало. Их нельзя назвать с кем попало, это не так, но, несмотря на то, что Яна и кичилась своими познаниями жизни, что она умнее Оксаны. Да, возможно это и имело место, но по хорошему, девочкам бы еще в куклы пару лет поиграть, а потом входить во взрослую жизнь. Получилось же наоборот, они еще не нагулялись в детстве, а тут уже взрослеть пришлось.

В общем, какими мы были изначально друзьями, такими и остались, хотя им хотелось большего. Но чем дальше я жил с ними, тем больше начинал понимать, что не все то, что они говорят, является правдой.

Так, они постоянно жаловались на Саню Пригоро. Вот, мол, дебилоид конкретный, они уже так устали от тупых монологов парней и хотели поскорее свалить оттуда. Саня, мол, когда узнал, что они уезжают, вообще как сказился, устраивал такие сцены, что оставалось им только убить друг друга. Они так радовались, что наконец-то уехали, что они не будут видеть эти рожи, которые их уже харят. Тому подобное и в том же духе. При этом они каждую неделю созванивались, интересовались как у них дела, и чем парни занимаются.

Я просто понял, что однажды они также уедут отсюда, и с таким же успехом будут рассказывать про меня.

Первое время они меня подкалывали, то в ночнушке Оксана выйдет, как бы случайно в зал, Яна подкалывает:

— Ты хоть голой выйди, он уже не реагирует.

— Что, уже не реагирует? — спрашивала с улыбкой Оксана, — такой молодой, а уже не может.

— Могу, не парьтесь, — отвечал я, — не на всех я только реагирую.

— Когда мужчина говорит что может, он уже ничего не может, — продолжала Яна.

В другой раз Яна выходила в какой-нибудь мини, и они начинали качать пресс, именно в зале, рядом с тем местом, где я сидел.

— Он все равно не увидит, — говорила Оксана, как будто я был где-то далеко, а не в метре от нее, — у него все силы на поле остаются.

— Может, ему не женщины нравятся, может Арманда, или Федю позвать?

— Вот вы дуры, — вмешивался я в их диалог, — вечно какую-то хрень несете.

— Я знаю, правда глаза колет, — смеялась Яна.

Первое время мы в караванах жили обособленно, а потом, к нам начал захаживать Федя, как я понял из его слов и намеков, ему больше нравилась Яна. Он сперва смотрел с кем я, а потом, убедившись, что ни с одной, начал заходить чаще.

Я не был против этого, время вечерами проходило медленнее, а здесь новая история жизни.

Федя работал на фабрике по выделке шкур, из которых шили шубы и кожаные куртки. Фирма была Российская, но все заказы шли на Америку. Как и обычно, для бывшего союза, американцы покупали у нас уже готовые к обработке меховые и кожаные шкуры животных, по естественно смешной цене, и потом, пошив из них шубы и куртки, продавали по взрослой стоимости.

Федя рассказывал, сколько нюансов в обработке кожи, он работал именно с ней, как долго от этого может служить куртка и какими качествами обладать. Было интересно его слушать, эту тему мы не знали, поэтому несколько вечеров слушали его истории.

Приехал он сюда с женой и сестрой. Жена осталась в Лондоне, по национальности она у него была татарка.

— Какой она делает плов, люди, — говорил Федя, — объедение, ее бы сюда.

Сестра поехала с Федей.

А в один из дней мне позвонил Саня Пригоро.

— Привет Саня, — ответил я на его приветствие.

— Саня слушай, у меня тут ситуация, моя виза скоро заканчивается, а я слышал, у тебя есть человек, который мог бы решить мой вопрос?

— Есть один в Лондоне.

— Саня, сколько это стоит?

— Когда я делал последний раз, он говорил 180 фунтов, сейчас не знаю.

— Цена меня устраивает, а человек нормальный, ты его знаешь?

— Саня, я его знаю, как и тебя, он помог мне раз в Лондоне, взял меня на работу, так мы с ним и познакомились.

— Виза же у него через хоум офис делается?

— Ну, конечно, хотя скажу тебе сразу, когда он мне ее сделал, я встречался там с одним парнем, он в Лондоне уже давно, так он посмотрел на нее, и что-то там в ней ему не понравилось. Поэтому Саня, я ни за кого здесь не могу ручаться на все сто процентов…

— Да мне вообще все равно, — перебил он меня, — за такие деньги главное, чтобы здесь, при проверке, той же полицией, у них не возникли вопросы. Давай так, Саня, созвонись с ним, если все осталось, как и было, набери меня.

— Ладно.

— Ты мне, когда перезвонишь?

— Да я его прямо сейчас наберу и перезвоню тебе.

Я позвонил Паше.

— Паша, слушай, здесь один знакомый мой позвонил, хочет, чтобы ты ему тоже визу продлил как мне.

— Ты какую цену назвал?

— Как ты и говорил, 180 фунтов.

— Это моя цена, ты тогда ничего не заработаешь.

— А мне ничего не надо.

— Тогда можешь дать мой телефон, и пусть он звонит.

— Хорошо.

Я набрал номер Сани.

— Саня, все так и осталось, 180 фунтов паспорт.

— Отлично, Саня, как я тебе благодарен, за такие деньги здесь никто не делает, просят от 350 фунтов. Слушай, я тебя знаю, доверяю, давай так, я привезу тебе деньги и паспорт, с таким расчетом, чтобы тебе и на билет в Лондон и обратно вышло, а ты сам займешься этим вопросом.

— Нет, Саня, так дело не пойдет, это серьезный вопрос, ты его должен решать сам, я даю тебе телефон, ты созваниваешься с человеком, договариваешься, он тебе говорит, что надо для этого, а ты потом решаешь, иметь с ним дело, или нет. Это твой вопрос, я только даю тебе телефон.

— Ну, ладно, говори, записываю.

Я продиктовал Сане телефон и попрощался с ним.

Вечером зашел разговор за визы с Яной, Оксана уже пошла спать, а мы остались в зале одни.

— Я не знаю почему, — говорил я, — но Паша сделал мне визу за 140 фунтов, дешевле, чем другим. Причем я не просил об этом, он сам назвал цену и сказал для тебя это 140 фунтов, а если кто-то другой захочет сделать 180. С Пашей мы вообще необычно познакомились, и конкретно в Англии это был первый наш человек, про которого я мог бы сказать, помогает просто так. Понятно, что оба раза он на мне наварил, не без этого, но при равных условиях, другой на его месте, заработал бы на мне еще больше.

— А сколько Саня платит за визу?

— 180 фунтов.

— Я чего спросила, нам то тоже скоро уже надо продлять визу.

— Вам когда?

— Где-то через месяц уже надо подавать документы.

— Ну, я могу позвонить Паше, но я не обещаю, что он что-то скинет. К тому же, как и в Санином случае, вам нужно будет поехать хотя бы одной в Лондон.

— А ты никак?

— Яна, это паспорт и деньги, случится что-то, ты же мне претензии предъявишь. А Пашу я знаю как тебя, и то, с тобой я проработал уже 3 месяца, а с Пашей тогда всего 2 недели. Поэтому здесь человек это мобильный телефон, если ты его выключил, или поменял чип, то человека уже нет.

На поле же капуста росла плохо, нам сократили рабочий день до 7 часов, естественно мы еще больше потеряли в зарплате. На меня начали коситься люди и вспоминать, Саша, ты же обещал, что мы здесь заработаем, а получать по 115 фунтов в неделю, на которые еще надо набрать еды, получалось чистыми меньше 100 фунтов.

Я отвечал, что, возможно, это явление временное и скоро, когда капуста отрастет, мы сможем заработать больше.

Злились и англичане, Трейси была раздраженной, Кевин тоже был не доволен тем, как идет сбор отсутствующей на поле капусты.

Яна высказалась, что Трейси просто не с кем разговаривать, вот ее и парит все. Отчасти, может, Яна была права, потому что иногда рядом с Трейси становился на паковке Кевин и они тогда разговаривали. Я не знаю, что должно было бы случиться у нас на поле, на ферме, чтобы Кевин стал рядом с Трейси и начал паковать капусту.

Чтобы как-то развлечь Трейси и Кевина, я пару раз на поле приглашал их к нам в караван, пришли бы вечером, мы бы организовали стол, налили бы им по чарочке. А то даже не представляют что мы за люди, да, не все говорят по-английски, но они бы сами убедились, 200 грамм водки, или пол-литра вина, делают все слова понятными. Но они отказывались, верней Кевин был как-то за, а вот Трейси не хотела. Потом, уже где-то через месяц, я предложил встретиться в баре, если они не хотели идти к нам, то можно было посидеть на нейтральной территории.

К моему удивлению, где-то через пару дней Кевин мне сказал:

— Давай Алекс в эту субботу пойдем в паб, я заеду за вами вечером и заберу вас, но я буду один, без Трейси.

— Давай, — просто ответил я.

— Оксана и Яна пойдут?

— Конечно.

Кевин забрал нас вечером на своем джипе, мы поехали в город, и зашли в ближайший паб. К счастью музыка играла негромко, и людей было мало. Мы сели за столик и я спросил кто, что будет пить?

Кевин пиво, девушки по ликеру, Шериданс и Бейлис. Я подошел к бармену и заказал два пива и два ликера со льдом. После первых глотков спиртного все начали чувствовать себя более раскованно. Мы начали общаться, Кевин говорил не торопясь, поэтому я его понимал полностью, а Яна и Оксана процентов 60, что было неясно, я переводил. После Кевин сам сходил за стойку и сделал второй заказ.

Мы выпили еще, поиграли в дартс, потом попробовали играть в бильярд. Часа три, что мы провели вместе, пролетели незаметно.

Когда Кевин нас привез, то поблагодарил за вечер, проведенный вместе, мол, Трейси очень жалеет, что заболела и не смогла приехать. Думаю Кевин понял, что не такие уж мы и дикари, как, наверное, ему казалось.

Но вскоре он мог убедиться в обратном.

Поскольку мы уже где-то месяц прожили вместе в замкнутом пространстве, надо было что-то организовать грандиозное, совместное. Федя предложил купить у фермера барана, благо их на поле бегали сотни и пожарить его прямо у наших караванов, тем более что на улице стоял мангал, и в самих караванах были шампура.

— Кто зарежет и разделает барана? — спросил я.

— Я, а что там резать, мне только помощник нужен.

— Я тебе не помогу, — ответил я сразу.

— Я спрошу у Арманда, или Коли.

Но Арманд, несмотря на то, что был бывшим военным, не захотел участвовать в убийстве барана, Коля тоже отказался, сославшись на то, что не переносит кровь.

— Ладно, сам его кончу, — решил Федя, — ты только договорись с фермером.

— Слушай, у него же мясо отвратительное, — сказал я, — запах есть, ничем ты его не уберешь.

— Это ты настоящую баранину не ел, я живу по соседству с Кавказом, у нас хачиков много, вот они меня и научили, сделаю шашлык, ни за что не скажешь что это баранина.

— Ну, ладно, попробую, — кивнул я.

Я поговорил с Кевином, тот обратился к фермеру и кажется, за 50 фунтов мы купили барана. Поскольку машины у нас не было, то обратились к Кевину, чтобы он взял рабочий Ровер и отвез Федю на поле, где необходимо было выбрать барана.

Англичанам я тоже предложил поучаствовать в нашем сейшене, но Кевин и Трейси отказались, сославшись на то, что они едят мясо ягнят, а не взрослого барана. Тогда я сказал, что там итак будет много еды, но они категорически отказались.

Федя уехал с Кевином к фермеру на поле, чтобы забрать барана, а я начал заниматься своими делами. Вскоре Федя зашел к нам в караван и начал смеяться.

— Ты чего? — спросил я.

— Мы с Кевином барана зарезали.

— С Кевином?! — удивился я, — А ну расскажи.

— Ну, он привез меня на поле, мы вышли, а я смотрю в углу огороженные три барана бегают, не молоденькие, а старые. Я попытался что-то возразить, но вроде как понял, что деньги мы заплатили, а других фермер все равно не даст. Думаю, надо было сперва барана выбрать, а потом деньги давать, но уже ладно. Выбрал я того, что получше, схватил его и Кевину кричу: давай нож! Тот отнекивается, типа, я не при делах! Я ему, бери нож, мать твою! Он притащил мне нож, я ему говорю, держи барана! Он, нет, не могу! Я как заору на него: держи барана, я тебе сказал, что ты блин как баба! Не знаю, что он понял, я же по-русски кричал, но он взял его, я ножом раз, два, баран обмяк, кровь льется. Смотрю, Кевин в ауте, бледный, за забор держится. Только уходить, я ему говорю, поможешь. Он, мол, нет, мне в машину надо, мне плохо. Короче, он сидел там пока его разделал, приготовил к транспортировке, за Кевином сходил. Он опять отнекивается, но я же могу убеждать, даже если человек не хочет. Кевин дотащил со мной барана, потом под краном руки моет, ругается по-английски, что-то там щебечет. В дороге, правда, немного успокоился.

Барана разделали, мясо, которое мы должны были съесть, отложили отдельно, а остальное поделили на две части и каждый караван забрал себе половину.

Мариновалось мясо не долго, в пятницу вечером барана зарезали, а в субботу мы уже жарили шашлык.

Когда хозяйка караванов заметила наши приготовления то подошла к нам, спросить что мы собираемся делать? Я ответил, что жарить мясо, не желает ли она к нам примкнуть? Она отказалась, спросив, а есть ли у нас дрова?

— А можно вот эти ветки использовать? — спросил я, показывая на сложенные в качестве забора сухие ветки деревьев.

— Нет, это специально сделано, чтобы огородить наш участок, — ответила она.

Мы продумали многое, но только не то, что с дровами будет проблема. Мы все сбросились, набрали спиртное, разную еду, женщины распределили обязанности, и каждая готовила салаты, холодные закуски, в общем сервировкой стола занимались они.

Но что нельзя использовать эти ветки я вообще не подумал.

— Ладно, — сказал я, — постараемся найти дрова.

Англичанка поблагодарила и ушла к себе домой.

Тут ко мне подошла Яна и тихо спросила:

— Саша, ты не против, если к нам приедут Саша, Артем и Моника?

Саня Пигоро наш украинец, Артем был из Белоруссии, а Моника, с которой они жили была из Латвии.

— Давай, перефразируем, они уже итак едут сюда?

— Ну, они проезжали мимо и…

— Эй, — перебил я ее, — Яна, ты не с имбицилом общаешься, говори так, как есть, обмануть ты меня все равно не сможешь.

— Да, они едут сюда.

— Ну, вообще то, для приличия, надо было спросить об этом не меня, а наших людей.

— Ты, не против?

— А что изменится, если я скажу против?

— Ничего, — улыбнулась Яна, — я спросила, чтобы поставить тебя в известность, хотя уже итак все решено заранее, мною.

— Я понял, когда об этом буду знать я, то даже если у кого-то возникнет вопрос по поводу того, что они приехали, никого не предупредив, ты сошлешься на меня, что Саша знал, а значит, сам был инициатором. Следовательно, Саша вообще не при делах, но получается, что он это затеял, а зато Яна отымела и меня и наших людей. Так получается?

Яна улыбнулась.

— Но не совсем все так, но…

— Я тебя немножко удивлю, моя девочка, — сказал я, отходя от нее.

— Дамы и господа, — громко сказал я, — прошу минутку вашего внимания!

Все повернулись ко мне.

— Яна сообщила мне, что к нам едут Саня, Артем и Моника, чтобы принять участие в нашем сейшене, скажите, вы этого хотите?

Все были явно шокированы, это и понятно, так поступать было по меньшей мере неправильно и некрасиво по отношению к остальным. Хочешь ты видеть за столом своих знакомых, спроси об этом заранее, а не ставь всех перед фактом.

Яна, не ожидавшая такого, сперва покраснела, потом побледнела и зло посмотрев на меня повернулась и ушла в свой караван.

Я спокойно на это отреагировал, мне надоели уже эти постоянные выпады, что я еврейка, умнее вас всех, и делаю что хочу.

— Раз они едут, — нарушил паузу Федя, — то пусть привезут дрова.

— И бухло, захватят, — добавил Арманд, — тут такой стол организован, а они что только дровами хотят отделаться?

— Могли бы и раньше подъехать тогда, — заметила Людмила, — Моника помогла бы нам с приготовлением.

— Пойди, скажи об этом Яне, — обратился я к Оксане, — пусть привезут дрова и спиртное возьмут.

Оксана исчезла в караване.

Вскоре Яна вышла, как ни в чем не бывало, но я понимал, что она затаила злобу. Зная уже ее характер, я был уверен, что как только представится возможность, она попытается отомстить. Меня это не пугало, даже наоборот, учило быть еще более осторожным.

Когда приехал Саня и привез дрова, то оказалось, что эти дрова не годились к жарке мяса. На них большими буквами было написано, что это дрова для каминов, жарить на них еду категорически запрещалось. Саня бы съездил за другими, но, по его словам, в магазине были только эти.

Разожгли мы часть дров привезенных ими, а уже разжаривали на тех ветках, которые хозяйка просила не трогать. Федя и Арманд зашли за караван и, чтобы никто не видел, поломали часть веток для костра.

Потом появилась другая проблема, эти ветки плохо горели, затем мясо жарилось больше двух часов, но было сырое.

Тем не менее, если не считать сыроватого и жестковатого мяса, мы провели этот вечер довольно весело. Я попробовал кусок мяса, но выплюнул его и не стал дальше есть, мягко говоря, оно было не очень. Зато остальная еда получилось на славу.

Мы посидели, поговорили, под конец даже Моника сказала:

— Вообще, как классно вы придумали это, я давно уже так не отдыхала.

Они с Армандом нашли общий язык, тем более что были из одного города. Арманд то приехал только только, а Моника здесь была уже почти полгода.

Саня поблагодарил меня за Пашу, сказал, что тот классный мужик, он приехал к нему в Лондон, они выпили по чарке, он переночевал у него.

— Хорошие у тебя друзья, — сказал он мне тогда.

Саня врач уже уехал, виза у него заканчивалась, и он не хотел ее уже продлять, он спешил домой. Папа позвонил ему и попросил возвращаться, мол, есть одно хорошее место, куда Саню можно было бы пристроить.

Саня долго не думал, купил билет на самолет, попросил Джеймса выплатить ему заработанные деньги и полетел в Киев.

Последнее время, по словам Сани Пригоро, Саня врач начал тупить еще больше. Это уже настолько доставало, что он еле сдерживался, чтобы его не ударить. Финал их истории закончился однажды утром, когда надо было выезжать на мясную фабрику, а ключи от автобуса Саня врач куда-то дел вчера вечером и не запомнил куда именно.

Саня просит его найти ключи, а тот бегает по квартире и поет себе песенку, а потом вообще, чуть ли не сел на кухне чай пить, типа это ваши проблемы. Они уже опаздывают, а Саня врач сидит себе спокойно и песни под нос поет, как будто он вообще не приделах.

Вот тут его Саня Пригоро и ударил, в челюсть, не так сильно, но достаточно, чтобы тот почувствовал. Саня врач был в таком шоке, что смог только произнести:

— Ты меня ударил?!

— Да тебя, идиот ты еб… ый убить мало! Ты понимаешь, что такое ответственность?! Что я водитель!!! Меня ждут люди, чтобы поехать на работу! Если мы опоздаем, то нам меньше заплатят, а виноват буду я! А тебе на это плевать! Тебя вообще ни хрена в этой жизни не интересует!!!

Ключи как-то быстро нашлись и они поехали.

Саня врач в этот день ни с кем не разговаривал, наверное, в его голове начала меняться матрица этого мира. Наверное, потому что как можно утверждать что-то о человеке, тем более со слов других людей. Но уже на следующее утро перед ними был другой человек.

Саня врач не только перестал тормозить, а он стал выдавать им такие вещи, что они просто прозрели. Две последние недели, пока они прожили вместе до его отъезда, Саня врач изменился полностью. Из прежнего тормоза он превратился в умного парня. Даже Моника сказала:

— Да, Саша очень изменился, он оказывается такой интересный собеседник, столько знает, вообще, я была в шоке от той метаморфозы, слово, какое умное, которая с ним произошла. В последний день, когда он решил выставится, и мы выпили, Саня попытался извиниться за тот удар, что он сорвался, не сдержался, на что тот его перебил и ответил: спасибо тебе, теперь я по-другому смотрю на многие вещи. Уехал Саша совсем другим человеком, думаю, его родители будут тоже в шоке, от прежнего дурачка, извините за это слово, не осталось и следа. Теперь бы уже и я стала лечиться у него, врач он должен быть хороший.

Как я узнал, Моника скоро уезжала в Латвию, Саня и Артем собирались искать себе другую работу. Заработки в агентстве на мясной фабрике упали. Теперь они работали по 8 часов в день, дорога туда и обратно два часа, получалось всего 10 часов, а поскольку в субботу и воскресенье был выходной, то за 7 дней выдавали 160 фунтов, иногда 150, в зависимости от отработанных часов. После того как уехал Саня врач и вскоре Моника, им нужно было бы вдвоем платить за весь дом. Это было слишком дорого, с другой стороны, они уже привыкли к вольной жизни, чтобы жить с кем-то, в домах агентства.

Насколько я понял, сразу после того, как улетит Моника, они через неделю уедут сами. Джеймс пока об этом не знал, и Саня попросил ему об этом не говорить. Я удивился его просьбе, он, наверное, считал, что раз я могу напрямую общаться с Джеймсом, то он знает все, что знаю я. Саня, наверное, даже не мог себе представить, что можно работать на босса и при этом не сексотить на других.

В понедельник Трейси и Кевин поинтересовались, как мы провели субботний вечер? Я ответил что нормально, мол, могли бы и приехать. Но они сослались на какую-то занятость. Оно и понятно, после того, что видел Кевин, находясь с Федей, о нас можно было подумать что угодно. Вот так и рождаются легенды.

Но обстановка на поле не улучшалась, капусты было мало, а ту что мы собирали не успевала прорастать заново. Наши люди уже начали поговаривать что, наверное, мы все скоро вернемся обратно. Хотя Кевин и Трейси были уверены, что вскоре все наладится и на поле появится новый урожай.

По вечерам, перед сном мы часто разговаривали, после нашего сейшена к нам зачастил и Арманд, иногда сам, иногда с Федей. Арманд рассказывал немного, после того как уволился из армии, в должности майора, пошел работать на таможню. Про ту работу он вспоминал с улыбкой. Еще бы, деньги тогда совсем не считал, они были всегда, как бы он их не тратил. А тратились они, как и приходили, быстро и большей частью на спиртное и развлечения.

— У нас там была башня, — говорил Арманд, — высокая такая, так туда бросали пустые бутылки, выпил и бросил, чтобы в урну не кидать. От нее все равно никакого толка, она закрыта, туда никто не заходит. Вот однажды мы решили посмотреть, сколько же там бутылок скопилось за это время? Мы взяли лестницу, полезли. Башня была где-то метров 6 в диаметре, высотой 2 этажа. Так там до верха, не хватало всего метра. Можете себе это представить?! Несколько тысяч бутылок и выпили все это мы. Наши начали подсчитывать примерное их количество, и сколько это стоило бы денег. Оказалось, что каждому бы хватило на классную тачку, так это так, примерный подсчет.

— Это были грязные деньги, — сказал я, — как ты их зарабатывал, так они и уходили.

— Деньги, не бывают грязными, или не чистыми. Ты думаешь, тогда я знал, что это однажды закончится? Каждый день капает, в тоже время и собрать не получается, то, то надо, то, это, чем больше денег, тем больше запросы. Вчера ты покупал дешевую колбасу, сегодня надо подороже. Вчера ты брал одни вещи, теперь нужны другие, более качественные. Время идет и тебе кажется, что так будет всегда. Я то ведь тоже думал, что буду там работать до пенсии, а значит времени у меня еще много. А тут облом, пост наш ликвидировали, мы все попали под сокращение, и я неожиданно остался без работы. Я собрал чуть деньжат, что у меня остались, и поехал во Францию, попробовать себя во Французском батальоне.

— Что это?

— Ты не слышал? Действительно? Во Франции Французский батальон это армия наемников, которых набирают со всего мира. Причем, есть такой нюанс, если ты им подходишь, но, к примеру, тебя разыскивает полиция в твоей стране, они возьмут тебя к себе.

— И не выдадут?

— Нет, дадут тебе новое имя и фамилию, и именно под ними ты будешь проходить службу там.

— Тебе это зачем?

— Они, во-первых, тебе за это платят, причем немало, начальная ставка 800 евро в месяц. У меня в Латвии в среднем я могу заработать 500 долларов в месяц. Там полный пансион, месяц в году у тебя отпуск. Если вы едите в горячую точку, то оплата там как в зоне боевых действий, намного выше базовой ставки. А самое интересное, через 4 года ты получаешь французский паспорт.

— Серьезно?

— Да.

— А они не грохнут тебя за это время, чтобы твои денежки остались во Франции?

— Нет, у меня страховка и я сразу составляю завещание, в случае моей смерти деньги получит моя семья. К тому же, они заинтересованы в том, чтобы я не просто 4 года отслужил у них, а потом уехал с Французским паспортом, они будут пытаться завлечь меня дальше к себе. Я за эти 4 года уже буду иметь опыт, который им необходим, определенную квалификацию. Зачем лишаться профессионала, нет, они наоборот также заинтересованы во мне как я в них.

— Так ты приехал во Францию, дальше что?

— Адрес вербовочного центра у меня был, я поехал туда, сказал только одну фразу и меня впустили за ворота. Французский я не знаю, поэтому во время тестов у меня был русский язык. Наших там много, разные люди, есть наемники, бывшие афганцы, кто-то из Чечни приехал. Сразу оказалось, что раз я служил в Советской армии офицером, для них минус.

— Почему?

— Я долго жил под определенным стереотипом, понимаешь, я знаю все, как происходило у нас в армии. А у них иная специфика, им проще взять человека с чистого листа, чтобы у него не было шаблонов, какие есть у меня. Понял?

— Да.

— Ну, я пробыл в их тренировочном центре три недели, многих отсеяли, но я прошел. Наступил момент подписания контракта и вот тут я немного запаниковал. Контракт был на 4 года, все это время я не мог покинуть пределы Евросоюза. Даже в отпуск я не имел право пересекать границу. Если в течении этого срока я сбегу, меня начинают искать, находят и отправляют в намного худшие условия, чем были у меня изначально. Если я умудряюсь повторно бежать, то меня вновь ищут, пока не найдут, и уже в этот раз засунут в такое место, из которого я точно не выберусь. Я попросил подумать, мне всего 35 лет, моя жена должна сама жить весь этот период, как там у нее дальше сложится все, без меня? Короче я отказался. Мне заплатили, за то время пока я пробыл у них, и я поехал домой.

— А здесь как оказался?

— Да денег хотел заработать, а у нас там фирмочка одна, говорят, поедешь, отдашь деньги которые вложишь, еще и заработаешь. Я занял денег под залог своей машины и уехал.

— Если не отдашь, заберут машину?

— Да, — кивнул Арманд, — у меня «Ауди» из Германии, если через 3 месяца не отдам деньги, ну немного с процентами, машину заберут. Не хотелось бы, даже если буду зарабатывать, как сейчас, то я успею. Лишь бы ничего не поменялось.

Иногда я уходил по вечерам на несколько часов, звонил на Украину, разговаривал со своими родителями, девушкой. Гулял, смотрел на прилив и отлив воды, на закаты, разной формы облака. Тогда я понимал, что, кто знает, может в будущем у меня уже никогда не будет такой возможности, приехать в Англию, путешествовать по ее городам, при этом еще работать здесь. Пользуйся моментом, как говорится, бери от этих мест все, что сможешь.

Однажды вечером разговор зашел за наших людей.

— Нас, когда мы приехали в Лондон, — рассказывала Яна, — поселили в одном доме. Он почему-то называется Днепровским, они же его сами так и называют. Вот там мы впервые столкнулись с тем, что люди, которые в нем живут сумасшедшие.

— Почему?

— Я не могу тебе объяснить, понимаешь, их поступки, их действия. Человек мог работать 3 недели подряд, а потом пойти в магазин и накупить себе на эти деньги шмоток. Другие покупали разные наркотики, а один раз мы вечером решили посмотреть с Оксаной телевизор и по своей глупости вышли в зал.

— О, да! — подхватила Оксана, — Это было нечто!

— Что там было? — не понял я.

— Мы зашли в зал, — продолжала Яна, — а там две девушки такое делали, такое, причем, совсем не реагируя на нас, это просто ужас.

— Лесбиянили, что ли?

— Ну, да. Нам говорили, что стоит нам пожить в этом доме пару лет, и мы тоже свихнемся головой. Там нормально было, когда мальчик жил с мальчиком, а девочка с девочкой, были и другие моменты, не хочу за них даже говорить. Здесь вообще я не раз слышала, что наши люди сходят с ума. У Сани, например, да нашего Пригоро, у него двоюродная сестра прожила год в Англии и приехала домой, депортировали. Так ее несколько лет лечил психолог, она не могла и не хотела жить в Украине. Представляешь?

— Нет, не представляю.

— Саша, здесь все люди сходят с ума, в нашем агентстве одна женщина, Ирина, она любила гномов.

— Каких гномов?

— Гипсовые, есть еще фарфоровые, но они дорогие, она предпочитала гипсовые. Там гномы где-то сантиметров 50 в высоту, сделаны из гипса, или алебастра, как там правильно, я не знаю. Сделана его форма и он разукрашен, красиво конечно, если ты живешь в своей стране. Каждый стоит от 30 фунтов, весит килограмм 10, у нее их уже собрано штук 15. Как Ира рассказывает, когда она видит их, то не может удержаться, чтобы не купить. Саша, скажи мне, куда она их повезет?! В автобус, она их не положит в багажный отсек, там просто места не будет, в самолет они тоже не влезут. Ей там такую сумму выставят, что ей никаких денег не хватит. Зачем ей эти гномы?! Это же деньги, которые она просто выкинула на ветер! Завтра она поедет домой, и все эти гномы останутся в Англии, а все это время она работала на этих гномов. Ты считаешь это нормальный человек?

— А помнишь Олю? — обратилась Оксана к Яне, — у той было штук 30 разных чашек.

— Ну, чашки хоть можно погрузить в одну сумку и уехать, разобьются они в дороге или нет, это другой вопрос, хорошо запакуй и ты довезешь их, но здесь, эти гномы!

— Почему ты по одной женщине судишь обо всех? — спросил я.

— Это не одна женщина, Саша, наши люди здесь деградируют и тупеют.

— Я пошла спать, — сказала Оксана, уходя.

— Я не знаю почему, но Саша, мое мнение о наших людях здесь сильно упало. Раньше я считала, что сюда приезжают самые лучшие, но теперь вижу, что наоборот. Здесь всякий сброд, который приехал на раздачу халявы. Они думают, что здесь они заработают миллионы, причем для этого не нужно ничего делать. А когда оказывается, что здесь надо батрачить, что бы заработать, то им это не нравится.

— Но получается и ты такая же.

— Да, но я женщина, я живу здесь, сама трачу на себя деньги, не прошу у мужа, в Украине я так жить не могла.

— Что касается всякого сброда, как ты говоришь, то наших людей пичкают туристические фирмы, мол, ты приехал сюда и здесь столько работы, что бери и выбирай. А здесь нет этого, нет здесь халявной работы, здесь так мантулить надо, что иногда с кровати встать не можешь. Да, нам платят как англичанам, но что с того, а мы знаем, как работает средний англичанин? Мы же судим по себе, с нашим советским ритмом жизни, 40 часов в неделю. А здесь во многих местах 60 часов в неделю не предел. Поэтому дело не в сброде, а в знании, те, кто знает как здесь все, сильно не страдает, он заранее к этому готов. Что касается успешных людей, то они и в своей стране чего-то достигают, несмотря на режим и окружение. А сюда едут за халявой, как ты это называешь. Но ведь и ты поехала также.

— Я поехала, чтобы вырваться, отдохнуть от мужа, от своей больницы. Я вырвалась из замкнутого круга, посмотрела, как живут люди, сама живу как они.

— Но ведь однажды ты вернешься обратно и это тоже надо учитывать.

— Я об этом стараюсь не думать.

— А что касается человека, который бы здесь прожил какое-то время и не изменился, нет, я таких людей не встречал, ты права, мы все сильно меняемся здесь, даже если сразу этого и не замечаем.

— А я встречала, умного человека, с которым действительно было интересно, который прожил здесь и остался прежним человеком, он не изменился.

— Ты имеешь в виду Дениса, белоруса?

— Да.

— Я не думаю, что здесь он не изменился, остался прежним.

— Это твое мнение, меня оно не интересует.

— А мне как-то и не нужно, чтобы мое мнение кого-то интересовало, — ответил я.

Мы отработали еще неделю на поле, Арманд Федя и Коля уже полностью втянулись в работу и мы вместе давали неплохой результат по капусте. Часто, когда мы забывались, то увеличивали темп, тогда Кевин вылазил из комбайна и говорил:

— Алекс, помедленнее.

Мы снова брали средний темп.

Капуста немного начала расти, но не так, как Трейси с Кевином хотели бы. На перерыве, когда мы сидели рядом, Трейси мне сказала:

— Алекс, давай на выходных сходим куда-нибудь.

— Давай, — ответил я, — спрошу у Яна и Оксаны.

— Хорошо, скажи, что я тоже с Кевином приду.

— Ладно, — ответил я.

Вечером мы возвращались домой, как обычно хмурые, с мыслями о чем-то. Тут неожиданно раздался голос Арманда:

— У женщин такой вид, как будто они похоронили всех своих родственников, а мужчины сидят и бояться заплакать, чтобы никто не увидел их суровую мужскую слезу. Люди, не все так плохо.

Мы начали смеяться.

— Что такое? — спросил Кевин, повернув голову к нам.

Перевести это дословно я ему не мог, поэтому просто сказал.

— Арманд пошутил по поводу нашего настроения.

Кевин молча кивнул и промолчал.

Вечером я спросил у Яны и Оксаны за паб в субботу, к моему изумлению Яна ответила:

— Да, пошла она эта Трейси, строит из себя принцессу, когда мы приглашали, она не захотела, а сейчас мы сами не хотим.

— Может, сходим, посидим, попьем пива, вы ликер?

— Саша, пиво мы итак попьем с ликером и без них.

Больше я к этому разговору не возвращался, когда Трейси сказала за паб повторно, я ответил:

— Давай на следующих выходных.

Она согласилась, но на следующих выходных Кевин уехал, а потом уже этот вопрос не поднимался.

В субботу мы скупились, приехали, навезли продуктов, сложили их в караване и пошли все втроем на прогулку.

Яна немного увеличила темп, и когда мы приблизились к ней, я услышал, как она говорила в трубку:

— Приезжайте… Что ты получишь? Все, что у меня есть! Да, и это тоже. Приедешь?

Не беспокойся, если я сказала что получишь, то получишь.

Она веселая подошла к нам.

Я не придал этому разговору значение, пока вечером, когда уже было часов десять, не заметил, что они прихорашиваются и явно кого-то ожидают. Раньше я спал в зале, а теперь, поняв, что приезжает Саня и Артур, пошел в свою комнату, не став их дожидаться.

Последнее что я слышал, как они, зайдя в караван, немного посидели за столом, благо приличия ради они не шумели, и я заснул, проснувшись аж на следующий день.

Саня за столом несколько раз пытался фамильярничать с Яной, таким образом, как он думал, он хотел уколоть меня. Но поскольку я на это вообще не реагировал, то он вскоре успокоился.

Когда мы поели, то я обратился к ним с вопросом:

— Что будете делать?

— Ничего, — ответил мне Саня, — а у тебя есть предложения?

— В этих местах много замков, можно было бы скинуться на бензин и поехать туда, посмотреть, все же лучше, чем сидеть и втыкать за столом.

— А что, идея, — согласился Саня, — заодно и развеемся.

Замок, который мы нашли, был огромным, мы купили билеты и прошлись по его стенам и внутренним залам. Артуру было интересно, Сане так себе, а вот Оксана и Яна, похоже, совсем не поняли, зачем мы сюда приехали?

Когда мы вернулись в караваны, то они Сане предложили, поехали вечером в ночной клуб. Саня согласился.

Я от клуба отказался, предпочел посидеть дома.

Вечером, поскольку мы остались одни, у нас с Любой завязался разговор. Она работала в разных местах, но в основном в торговле, начинала продавцом и дошла до завмага. Все шло совсем неплохо, пока один раз она не решила купить магазинчик. Место было хорошее, цена тоже приятная для их района, но денег как обычно не было. Взять кредит в банке она попыталась, но ей его не дали, залоговое имущество было маленькое, сумму они предлагали небольшую. Выплатить за магазин не хватило бы.

Тогда она обратилась к своему знакомому, начальнику райотдела милиции, тот занял деньги под залог магазина и дома, в котором они жили. Первое время у нее неплохо все получалось, кое-что она смогла выплатить, но сумма по-прежнему была большой. А потом дела пошли плохо, то проверки, то выручка упала. Люба поняла, что если не найдет денег, то заберут все, тем более, что она уже была должна не только своему знакомому милиционеру.

— В магазине ведь как, — говорила Люба, — деньги крутятся, но если все посчитать, то их совсем не много остается. Только есть лишняя наличность, ты ее кидаешь в товар. А если касса вдруг падает, то не всегда удается расплатиться с поставщиками. А тут еще долг висит, его нельзя не отдать, тем более такому человеку. Я уже десять раз пожалела, что купила этот магазин и именно у него заняла деньги. Но это пол беды, если бы пока я здесь работала, а мой муж вел магазин, мы бы выкрутились, а он у меня подполковник в отставке, он вообще ничего не знает в торговле. Я ему говорила, Вася, пока я буду здесь, работай, хоть какую-то копеечку заработаешь и то хорошо, больше отдадим. Все уже налажено, тебе надо только следить. Но он никак не мог. Пришлось распродаться и закрыть магазин. Теперь мне надо срочно заработать денег иначе останусь на старости лет ни с чем.

Я молча слушал ее, здесь я привык, что случайных людей не бывает, тут у всех какая-то непростая ситуация.

— А еще Саша, я вспоминала твой разговор с девочками, про случай в жизни, помнишь ты сказал тогда, что каждому человеку выпадает в жизни шанс, особенно счастливым два шанса. Помнишь?

— Да, помню, мне это один парень в Лондоне сказал.

— Я думала над твоими словами, ты знаешь, грустно об этом говорить, но моему мужу дважды выпал в жизни шанс. Дважды я его отговорила от него. Первый раз ему предлагали ехать на Байконур, там и должность была полковничья, квартиру давали, с работой бы мне помогли. Про зарплату молчу, она намного была больше, чем он получал у нас. Он пришел, говорит, поедем? Я тогда уперлась, мне должность дали завмага, говорю, здесь у нас все знакомые, всех знаем, а там начинать снова жить, опять переезды, надоела уже такая жизнь. Он не поехал, поехал его друг, сейчас он генерал, работает до сих пор. А второй раз, уже, когда он выходил на пенсию, позвонил его знакомый, предложил должность преподавателя в военной академии имени Фрунзе, в Москве. Он бы помог нам быстро получить квартиру, я бы там точно нашла работу. Он пришел и спрашивает, поедем? А я опять уперлась и его отговорила.

Она промолчала, потом добавила.

— Я никогда об этом раньше не задумывалась, а когда ты сказал те слова, меня прямо как обухом по голове, раз. А ведь это и про меня тоже, подумала я. Вот так уже несколько дней думаю, а ведь действительно, что в первый раз, что во второй, все было бы у нас по-другому. А я вмешалась оба раза, и все закрылось, а теперь я даже не знаю, получится ли здесь заработать? На поездку я деньги заняла, еще тысячу долларов должна, когда я ее смогу отдать?

— Быстро не будет, — согласился я, — признаться вам честно, я смог отдать деньги через 7 месяцев после того, как прибыл в Англию. Пусть мы отнимем первые 3 месяца и назовем их неудачными. Но больше 400 фунтов в месяц, как бы я не пытался, у меня отложить не получалось. Это если вы постоянно работаете, и хоум офис вас не тронул.

— Я уже поняла Саша, здесь также тяжело зарабатывать, как и у нас, тяжело найти работу. Уже поздно об этом говорить, но, наверное, знай я все это с самого начала, не стала бы ехать сюда.

В понедельник мы пошли на работу, Саня и Артем уехали, и как я понял, собирались приехать на следующие выходные.

Яна вновь подняла вопрос с визой.

— Саша, ты можешь спросить у Паши, сколько это будет стоить для нас двоих?

Я набрал Пашу.

— Паша, у меня есть две клиентки на продление визы.

— Ты цену сказал?

— Да, они спрашивают, а поскольку их двое, ты не мог бы что-то скинуть?

— Ты их знаешь?

— С ними живу в одном месте.

— О, это уже интересно, так одна из них твоя девушка?

— Да, — соврал я.

— Саня, ну смотри, есть обычная ставка, если ты уменьшаешь для нее цену, то остальное должен заплатить сам. Но ты же знаешь немного меня, я человек настроения, пусть они приедут, и мы конкретней поговорим.

— Хорошо, я передам им.

Я пересказал наш разговор Яне.

— Я не поеду к нему, — сразу заявила Яна, — еще с тобой ладно, но одна, или с Оксаной нет, это отпадает. Тогда мы рассмотрим вариант Ромы.

Рома это был наш украинец, который тогда закрутил любовь с Олей. Он вскоре после случая с Мишей уехал из агентства и поселился в Лондоне, там устроился на работу, на стройку. Поскольку он продлевал визу сам и получил ее, то теперь предлагал сделать это Яне и Оксане.

Его услуги стоили дороже. Он просил 250 фунтов, но это все равно было дешевле, чем у других, как говорил Саня Пигоро, средняя цена шла от 350 фунтов.

Они созвонились с ним, он дал адрес и рассказал, что нужно было сделать.

Поскольку первоначально необходимо было послать свои паспорта по почте, то они попросили меня пойти с ними. Они закрыли конверты, написали адрес и уже собирались отправлять их, когда я остановил.

— Мне не нравится этот адрес, — сказал я Яне, — перезвони, уточни его у Ромы.

— Саша, что тебе вечно что-то не нравится, нормальный адрес.

— Набери Рому, — вмешалась Оксана, — мы же не письмо шлем, а паспорта.

— Решила подмазаться к нему?

Яна набрала Рому и тот начал повторять ей адрес. Я был прав, они перепутали индекс, а самое главное улица была не полностью. Не послушай Яна меня, их паспорта в лучшем случае вернулись бы сюда, а в худшем, застряли бы где-то на сортировочной базе.

— Ты что не мог раньше это заметить?! — недовольно сказала Яна, когда мы вышли из здания почты.

— Ты че, оборзела, сказала бы спасибо, что благодаря мне вы их не послали на деревню дедушке.

— Еще чего, спасибо тебе говорить, ты его не заслужил.

— Пошла ты, короче, нахрен, — сказал я и пошел своей дорогой.

В эти выходные Саня и Артур приезжать не стали, они работали на новом месте, и пока у них получалось быть загруженными в выходные дни.

Яна не замедлила мне высказаться по этому поводу.

— В нормальных местах люди работают даже в выходные, а здесь больше сидишь в караване, чем работаешь.

— Ты сама выбрала эту работу, тебя сюда никто не заставлял ехать.

— Я поехала из-за тебя, но думала, что ты лучше, пока не стала с тобой жить.

— Ты знаешь, это взаимно.

Я пошел в караван к соседям.

Феди и Арманда не было, только Люда и Николай. Мы посидели вместе, поговорили.

Они рассказали, как работали на поле, с Татьяной киевлянкой и ее парнем Янеком.

— Это же завал был какой-то, — говорила Люда, — Янек от нее ни на шаг, ревнует, что называется, к каждому столбу.

— Ей и бумажку в туалете не надо, — вмешался Коля, — она в туалет, Янек за ней, хрен его знает, может привычка такая, она сходила, он все вылизывает.

— Таня сама говорила, — добавила Люда, — он от нее ни на шаг, куда бы она ни пошла, он должен быть рядом.

— Может такая любовь.

— Да любовь, — улыбнулась Людмила.

Их история была проще, чем у других, Люда и Коля просто захотели заработать, деньги в дорогу заняли, но не очень большую сумму. Дома осталась дочка, насколько я понял, она не первый раз оставалась одна на хозяйстве.

— Саша, будешь в Таллине, обязательно позвони, заходи в гости, мы будем рады тебя видеть.

— Да не торопитесь вы, — ответил я, — может, еще скажете, слышать о тебе ничего не хотим.

— Не скажем.

В пятницу вечером я прошелся, побыл наедине с природой, тишь и благодать благотворно повлияли на мое самочувствие, в приподнятом расположении духа, я зашел в караван.

— Саша, можно тебя? — позвала Яна из своей комнаты.

Я открыл к ним дверь и зашел, Яна сидела, а Оксана лежала на кровати.

— Ты ничего нам не хочешь сказать? — спросила Яна.

— Нет, — покачал я головой.

— Саша, хватит делать из нас дур, говори.

— Ближе к теме.

— Ты хочешь сказать, что не слышал ничего, что произошло этой ночью в Сомерсете?

— А что там произошло?

— Всех наших людей арестовал хоум офис. Всех, не взяли только одну женщину, мы, кстати, тебе про нее рассказывали, Ирина, это она гномов собирала. Она почему-то вышла на улицу и когда увидела иммиграционных офицеров, то спряталась под лестницей. Там и просидела, пока остальных забирали. Ира, после их ухода, собрала свои вещи и уехала в Лондон, от нее мы это и узнали.

— Это, в каком доме было?

— Не важно, наших взяли во всех домах, понимаешь, Саша, во всех домах. Наши, кто раньше работал в агентстве сейчас уже из Лондона звонят нам и это говорят. Андрей, гундос, из России, помнишь его?

— Да.

— Он как узнал об этом, сразу поехал в Лондон, не стал даже деньги просить у Джеймса. Ведь это понятно, Джеймс всех сдал, откуда хоум офис мог знать все адреса? Дэн не знал про новые дома, в которых селил людей Джеймс, но, тем не менее, арестовали всех.

Я вышел из каравана и набрал Игоря, телефон его не отвечал, набрал еще пару номеров, тишина. Я набрал Андрея.

— Саня, в агентстве полный пиз… ц, Джеймс сдал всех, все наши люди домой поехали, только меня и Иру пронесло, сука, как хорошо, что я тогда свалил на эту квартиру. Видишь, что значит у тебя счастливая рука, дважды меня бог в этой квартире спасал. Саня, свалюй скорее оттуда нахрен, вам тоже будет пиз… ц полный, из русскоязычных остались только вы. А так там одни африкосы.

— Ладно, давай, — сказал я.

Шок, это мягко сказать, я набрал Джеймса.

— Привет Джеймс, — сказал я, как будто ничего не случилось, — ты не занят?

— Нет, Алекс, у нас тут большая проблема.

— Какая Джеймс?

— Хоум офис арестовал всех ваших людей, 80 человек будут депортированы, Дэн сдал всех. Ты только не говори об этом своим людям, пожалуйста.

— Джеймс, я не смогу это скрыть.

— Почему?

— Мне мои люди сказали об этом, поэтому я и звоню.

— Они сказали?

— Да.

— Алекс, вы там далеко, к вам они не приедут, пока работайте, а там видно будет. Договорились?

— Да.

— Алекс, успокой своих людей, вы должны работать, как и раньше.

— Хорошо Джеймс.

— Спасибо Алекс, я знал, что могу на тебя надеяться.

Я выключил трубку.

Это случилось в четверг, за день до получения людьми зарплаты. Восемьдесят человек, не считая Андрея было, один сбежал, говорить про то, что взято восемьдесят людей, это значит, расписываться в том, что именно 80 человек ты сдал иммиграционным офицерам. Иначе бы ты знал, что во время рейда в твоем агентстве арестовано 79 людей, но ты не знал, потому что сдал 80 и думал, что их всех взяли.

Когда я вернулся в караван, Яна и Оксана сидели в зале.

— Что теперь будет Саша?

— Будем работать как раньше, — ответил я, — если бы нас хотели взять, то мы бы уже парились в их тюрьме, если мы живы, то значит пока надо работать.

— Ты что ничего не понял?! — повысила голос Яна, — Всех наших людей забрали, никого не осталось, только мы! Ты думаешь, Джеймс не тронет нас, только потому, что здесь ты?! Мы же следующие!

— Пока вы здесь, вы слушаете меня, поняла?

— Нет.

Я направился во второй караван, меня встретили гробовым молчанием, Люда готовила что-то на кухне, Коля, Арманд и Федя сидели за столом. Все уставились на меня с немым вопросом, а что будет дальше?

— Вы уже сами все знаете, — начал я, — хоум офис взял наших, но мы с вами целы. Будь мы ближе, возможно мы бы сейчас тоже сидели в иммиграционной тюрьме, но мы здесь. Значит, наш черед еще не наступил. Я не хотел бы выступать гарантом, но давайте пока работать, как и прежде.

— А если за нами приедут? — спросил Федя.

— Они брали всех, могли приехать и к нам, но этого не сделали, это тихое местечко, курорт, может, им шум не нужен, а может, пока, в этом месте нас некем заменить.

— Опасно это Саня, — высказался Арманд, — ты предлагаешь верить тебе на слово и все.

— А у нас все равно ничего другого не остается, если я сейчас позвоню Джеймсу и скажу, мы сваливаем, что он ответит?

— Что бы мы отработали еще несколько дней, — ответил Коля, — а за это время нас точно загребут.

— Именно, или можно сейчас просто всем уехать, не получив за неделю деньги, вы этого хотите?

— Саша, мы можем послушать тебя, а не получится так, что мы все уедем домой? — обратилась ко мне Люда.

— Не знаю, — ответил я, — я ничего вам гарантировать не могу, у меня нет информации, я не в курсе, что вокруг происходит. Я только говорю, давайте продолжим нашу работу, пусть даже все говорят нам, чтобы мы отсюда уезжали. Я лично, свои деньги, заработанные на поле, отдавать Джеймсу, просто так не хочу, вы хотите?

— Нет.

А из Лондона к нам приходила новая информация. О таком количестве взятых нелегалов показали даже по центральному телевидению. Сюда газеты примешали русскую мафию, которая и занималась поставкой людей. С неделю эта история обрастала новыми подробностями, одна статья была краше другой, дай журналистам тему, и они из нее раздуют что угодно.

А мы продолжали работать, как то так само собой получилось, что через несколько дней наши немного успокоились и страшная новость начала забываться. Но, как оказалось, успокоились и приняли мою политику, не все.

Вечером Яна попросила меня зайти к ним в комнату.

— Саша, мы хотим, чтобы ты позвонил Джеймсу и сказал, что мы уезжаем.

— Куда?

— Отсюда, у Саши с Артемом есть хорошее место, они уже договорились, нас там ждут.

— Ты понимаешь, что именно сейчас этого делать нельзя?

— Нельзя сидеть и ждать, пока нас хлопнут, а твои действия мне не понятны.

— Так расслабься и успокойся, я здесь прожил почти вдвое больше чем ты, и это не только потому, что я везунчик, это еще связано с тем, что я знаю, когда надо сидеть и ждать, а когда бежать без оглядки. Здесь это время еще не наступило.

— Мне все равно, что ты знаешь, я хочу отсюда уехать.

— Ты же угробишь всю группу, сейчас не тот период, когда можно отказаться от работы, ее реально нет. К тому же, повторяю, всем нашим людям здесь будет хана.

— Какие мы добрые, ты заботишься только о своей шкуре и боязни потерять власть.

— Да у меня, в отличие от вас, сейчас есть два места, в разных уголках Англии, где меня примут завтра, а после завтра я выйду на работу. О себе как раз, я думаю меньше всего.

Я заметил, что Оксана, в отличие от Яны, была на моей стороне, она не столь категорично хотела уезжать. После моих доводов она даже попыталась сказать:

— Может, останемся еще на неделю, хотя бы.

— Помолчи, — перебила ее Яна, — Саша, если ты не позвонишь Джеймсу, его наберу я, но если мы решили, то мы все равно уедем.

— Может тебе стоит еще подумать?

— Я не думаю, когда уже все решила.

Я вышел от них на улицу, громко хлопнув дверью.

С этого момента я начал понимать, что мы обречены.

Двух африканцев сюда Джеймс не отправит, тем крышу сорвет от нас, а нам от них, нашими заменить их не кем. Оставлять же группу без двух человек на поле можно было бы. Но Джон фермер вряд ли на такое согласился бы.

Я набрал Джеймса.

— Джеймс, у нас проблема, — начал я.

— Какая проблема, Алекс?

— Яна и Оксана хотят уехать.

— Почему?

— Нашли другое место работы.

— Когда они хотят ехать?

— Просили как можно скорее, до конца этой недели они доработают, а там, расчет.

— Хорошо Алекс, ты не волнуйся, это не проблема, я дам тебе других людей.

— Хорошо Джеймс.

— Я тебе перезвоню.

Сразу после разговора я пошел на прогулку, я был настолько взбешен, что мне лучше было бы пройтись, чем видеть эту рожу. Если Яна думала, что нанесла мне этим удар между ног, то она ошибалась. Я не врал, когда сказал что у меня есть два места, куда бы я мог поехать. Одно место было у Кайла, где сейчас работал Володя. Причем там было «чистое» место, у Кайла работали африканцы, студенты, или англичане. Никого по левому ай ди, со слов Володи, он не брал. Второе место было в Лондоне. Как тогда обещал мне Вадик, квартиру он мне всегда подыщет, надо только его за день хотя бы предупредить, а работу я бы нашел на стройке, или в своем агентстве, первое время.

Я вышел к морю, дул теплый ветерок, полная Луна освещала дорогу на гладкой водной поверхности, как здесь было тихо и спокойно…

Вернулся я домой поздно и был рад, что Яна и Оксана были в своей комнате.

В среду мы начали работать на поле, и я заметил маленькое изменение, которое произошло с Трейси и Кевином. Они начали как-то обособленно себя вести по отношению к нам. На большом перерыве они вообще уехали на рабочем джипе.

Наши на эту перемну в их поведении не сильно обратили внимание. Они привыкли, что те не общаются с ними и поэтому не восприняли это.

Я же заметил, что у Кевина появились какие-то другие манеры, при общении со мной.

Как-то так получилось, что все восприняли бегство Яны и Оксаны отрицательно. С одной стороны может действовали по принципу, если тонуть то всем, а с другой, может внутренне начинали чувствовать, ничего хорошего из этого не выйдет.

По крайней мере я знал точно, что меч над нами уже занесен. Но не подавал виду, шутил со всеми на обеде, разговаривал, как ни в чем не бывало.

В среду мы отработали нормально, вечером Джеймс мне не позвонил, хотя обещал что скажет ответ. Зато позвонил Влад, я вышел из каравана.

— Саня, тут у нас такая ситуация, мне позвонила Татьяна и отменила ее и Людмилин заказ по паспортам.

— Да?

— Да, позвонила она очень вовремя, потому что действительно можно сделать откат, сам документ еще не испорчен. Я собственно чего звоню, ты не в курсе, заказ действительно отменять? Если ты скажешь да, то вопрос исчерпан, если нет, то паспорта сделают, и ты их заберешь. Мне твоего слова как гаранта достаточно, твое, да, и мы делаем, нет, значит, забыли об этом. Просто ты потом отдашь оставшиеся деньги и все.

— Ну, Татьяне точно не делай, а вот Людмиле, Влад, их депортировали, я не стал брать ее домашний телефон в Украине.

— Да вот и я не взял, понимаешь, сейчас бы набрал ее, и нет проблем.

— Ну, раз позвонила Татьяна и за нее тоже сделала отказ, значит, они так решили, — высказался я.

— Все, я понял, значит, отменяю заказ, как вовремя она позвонила.

— Отменяй.

— У тебя как дела?

— Ничего, ты как?

— Да скучать не приходится.

Этот звонок немного поднял мне настроение, нужно знать Англию и понимать, на что шел Влад. Он мое честное слово ставил гарантом, причем на немалую для меня сумму. Вроде мелочь, но приятно, что люди, которых ты знал совсем немного времени, тебе так доверяли.

В четверг уже и наши заметили, что Кевин и Трейси не обменялись за день со мной и двумя фразами. Я хотел поговорить с нашими людьми, но без присутствия женщин, чтобы были только мужики.

По счастью, на перерыве такая возможность представилась. Кевин и Трейси собрались ехать на обед, когда к ним подошла Яна:

— Можно с вами?

— Можно, — ответила Трейси.

За Яной в машину полезли Оксана, Люба и Люда.

Когда они уехали, я обратился к Феде, Арманду и Коле:

— Мужики, я хотел поговорить с вами, но без баб, к счастью они уехали. Я не знаю, что будет завтра, но я вижу, что после того, как Яна и Оксана захотели от нас уехать, что-то изменилось. Я никогда не пугаю заранее, я не тот человек, но мне кажется, сейчас такой момент наступил. Если есть знакомые, или место, куда вы сможете уехать немедленно, то звоните, и на всякий случай бронируйте себе места. Я говорю вам, что будет завтра, неизвестно, но готовьтесь к тому, что нам придется уехать. Тот, кто подготовлен заранее, ему всегда легче. Вопросы?

— А если мне некуда ехать? — спросил Коля.

— Коля, я не знаю, я тебя предупредил, а ты уже решаешь.

— Спасибо Саня, — сказал Федя вставая и набирая номер.

Он отошел от нас, Арманд и Коля тоже поднялись и начали звонить.

Я сидел и смотрел на капусту на поле. По крайней мере, я их предупредил, дальше все зависело от той игры, которую я собирался сыграть с Джеймсом. Для него я был мальчиком, который не отличался умом, как он думал. Честность и открытость еще не признак тупости, но ведь он этого не знал.

Вечером позвонил Джеймс.

— Привет Алекс, — сказал он, — я разговаривал с Джоном, он сказал, чтобы вся ваша группа возвращалась обратно, урожай плохой, вы не зарабатываете те деньги, которые он вам платит. Яне и Оксане скажешь, что Питер привезет в субботу деньги и расплатится с ними. Теперь по вам, Алекс, мне очень жаль, но нам придется расстаться. У меня сейчас большие проблемы. В субботу Питер заедет за вами и заберет вас. Вас привезут в Бристоль, и там я выдам вам деньги, после чего мы попрощаемся.

— У тебя нет уже для нас работы? — спросил я.

— Нет Алекс, мне очень жаль.

— Питер нас заберет в субботу?

— Да, он приедет утром, завтра я тебе еще позвоню, мы уточним время.

— Хорошо Джеймс, мне тоже очень жаль, я скажу об этом людям.

Я вернулся в свой караван и сказал Яне и Оксане:

— Питер приедет в субботу и заберет нас всех, а потом в Бристоле Джеймс даст нам деньги.

— Почему нам? — испуганно спросила Яна.

— Ты же еврейка, говоришь, что умнее нас всех, сама додумай. Ты ведь все это закрутила.

— Саша, я не поеду в Бристоль.

— Поедешь, деньги то получить хочешь, за две недели?

— А почему в Бристоль? — спросила Люба.

— Джеймс сказал, что завтра наш последний день на поле, потом мы все едем в Бристоль, там он выдает нам деньги, и мы расходимся. В этом агентстве мы больше не работаем.

— Не работаем? — глухо повторила Люба, посмотрев на Яну.

Та сидела вся пунцовая, похоже, только сейчас до нее дошло, что она натворила.

Я пошел во второй караван.

— Из-за двух дур, верней одной, наша работа заканчивается, — начал я, — мне позвонил Джеймс и сказал, что в субботу нас заберет Питер. Он отвезет нас в Бристоль, там, нам Джеймс выдаст деньги, и мы прощаемся. В этом агентстве мы больше не работаем.

— Значит, ты был прав? — спросила Люда.

Я понял, что Коля ей рассказал о моей беседе с мужчинами на обеде.

— Да.

— Саша, а ведь в Бристоле один из центральных офисов хоум офиса, оттуда забрали наших людей, так?

— Правильно.

— И что тогда?

— До сих пор, вы слушали меня и еще об этом не жалели, я прошу вас послушать меня опять, завтра мы выйдем на поле.

— Саня, — покачал головой Федя, — чревато это последствиями, при всем уважении к тебе, но…

— Федя, послушайте меня, завтра мы выйдем на поле, договорились?

Все молчали.

— Так надо, — сказал я, вставая, — я иду с вами, мы будем там вместе, что не так?

— Саша, а ты уверен? — спросила Люда.

— Вы верьте мне, — ответил я, — а там посмотрим.

На следующий день, когда я оделся, то увидел что Яна и Оксана еще не в рабочих костюмах.

— Что ждем? — спросил я.

— Саша, нельзя на поле, — произнесла Яна.

— Что, натура берет свое?! Замутила тему, а когда жаренным запахло так сразу в кусты?! Вы поезжайте, а я здесь побуду! Одеться живо! Через пять минут, чтобы стояли готовые, понятно?!

Яна молча кивнула головой, Оксана начала быстро одеваться, похоже, таким они меня еще не знали.

Я зашел во второй караван, настроение там было не лучше.

— Мы идем на поле, — твердо сказал я, — давайте, скоро Трейси уже приедет.

В Ровере все молчали, периодически поглядывая на меня, все мысленно говорили, это твоя затея Саша, мы бы сюда не ехали.

Когда все подошли к комбайну, то не хотели одевать перчатки.

Даже Трейси заметила настроение людей и спросила:

— Алекс, что случилось?

— Все в порядке, — ответил я Трейси и повернулся к нашим людям.

— Мы все равно уже здесь, даже если мы обречены, мы ничего не изменим, но я вам предлагаю, в наш последний день, отработать так, чтобы потом англичане сказали, эти русские, даже в свой последний день работали так, как мы никогда прежде. Чем раньше закончим эту работу, тем раньше поедем домой. Надо показать им как мы можем работать, что даже если нас прижали к стене, мы все равно не теряем духа и не сдаемся! Так что, покажем им?

— Давай покажем, — кивнул Арманд, натягивая перчатки.

— Ну, давайте им покажем, — согласился Федя, — мне это понравилось, ты хорошо это Саня сказал.

Люди были, что называется, наэлектризованы.

И мы начали работать, сегодня, мы впервые на этом поле сами задавали темп. Трейси и Кевин пытались нас остановить, но их не слушали, мы шли вперед. Резали капусту с такой скоростью, что даже Кевин удивился. Наши женщины в таком же темпе паковали, а Коля складывал ящики в прицеп.

На первом перерыве Трейси у меня спросила:

— Алекс, что ты им утром сказал? Они работают так, как я еще не видела.

— Пожелал им хорошего дня, — ответил я.

— Ты обманываешь, — с улыбкой сказала Трейси.

Обычно, они с Кевином давали нам знак, продолжать работать, а тут, через 15 минут Федя с Армандом синхронно одели перчатки и, взяв ножи, пошли на поле, я за ними. Трейси поневоле пришлось включить комбайн, она не понимала, что происходит?

А мы шли по полю дальше, скорость наша была сумасшедшая, вскоре и англичане подхватили наш темп. Зачем нам это было надо, в наш последний рабочий день, они не понимали.

Обычно мы заканчивали работу в четыре часа, при этом делали чуть меньше половины прицепа. А сегодня, уже в начале двенадцатого прицеп был полный. Мы закончили работу намного раньше, Трейси и Кевин еще немного потратили время на уборку комбайна и мы все пошли к Роверу.

Во время обратного пути люди заметно нервничали, но мы доехали без приключений. Когда мы начали выходить из машины, Кевин и Трейси повернулись к нам, мы обменялись любезностями, которые обычно говорят, прощаясь, и пошли к себе.

— А ты был прав, — сказал мне Федя по ходу движения к караванам, — мы сегодня отработали нормально.

— Да, — только и ответил я.

Вечером Джеймс позвонил мне по телефону, я вышел из каравана:

— Как дела Алекс?

— Нормально Джеймс.

— Как твои люди?

— Расстроены были, что работы больше нет, но сейчас они в порядке.

— Вещи сложили?

— Зачем? Питер то приедет завтра, вот завтра и сложат.

— Питер заедет за вами в девять часов, он может задержаться, это же дорога, но в девять вам надо быть всем готовыми.

— Я понял.

— Ну, все Алекс, тогда до завтра.

Я вернулся к себе в караван и молча поел.

— Что сказал Джеймс? — спросила Яна.

— Завтра он заберет нас всех, Питер приедет в восемь утра.

— Мы не поедем, скажи Джеймсу, что нас заберет Саша, на своей машине.

— Я знаю, — кивнул я, — Джеймс об этом тоже знает, он не против.

— А мы Саша? — спросила Люба.

— Завтра нас заберет Питер и повезет в Бристоль.

Я вышел на улицу и пошел прогуляться, последний раз пройтись по этим красивым местам. Тихое и спокойное местечко, отсюда даже не хотелось как-то уезжает. Здесь жизнь текла спокойно и размеренно, люди никуда не торопились, были вежливы и приветливы.

Когда я вернулся, то зашел во второй караван и там немного посидел, тоже предупредив, чтобы завтра были готовы к отправке уже в восемь утра.

— Опасно ехать с Питером, — сказал Федя, — там нас точно возьмут в Бристоле.

— Доверьтесь мне, — только и сказал я.

— Хорошо хоть у тебя есть какой-то план, — улыбнулся Арманд, — я, кроме как бежать отсюда, пока ничего не придумал.

Будильник я поставил на семь утра.

Питер должен был приехать в девять, но я посчитал, что это может случиться раньше, поэтому решил перестраховаться. В семь двадцать, умывшись и приведя себя в порядок, я обратился к уже не спящим Оксане, Яне и Любе.

— У вас есть 30 минут, чтобы вы отсюда уехали, берите любой автобус, в любом направлении, пусть он вас везет куда угодно, но чтобы в начале девятого вы уже были далеко отсюда. Питер приедет в девять часов, к этому времени вас не должно быть рядом.

— А ты? — спросила Яна.

— А я поеду с Питером, — ответил я, выходя из каравана.

Во втором караване все уже встали.

— Вам нужно срочно собраться и уезжать, Питер заедет за нами в девять, к этому времени вы должны быть далеко отсюда.

— А ты?! — спросило сразу несколько голосов.

— Я еду с Питером.

— Саша, тебе же будет конец, — произнесла Людмила.

— Саня, это плохая идея, — согласился Арманд, — тебя же депортируют.

— Доверьтесь мне, если мой план сработает, мы все получим деньги, если нет, я только один поеду домой, но вы все будете живы.

— Саша это всего лишь деньги, мы где-то там уже смирились с тем, что мы их не получим, по сравнению с нами, всем остальным намного хуже, их вообще депортировали, — произнесла Люда.

— Лондонцы наши, говорят, бегите оттуда, радуйтесь, что вас еще не арестовал хоум офис, — сказал Федя, — вы везунчики, Саня, не стоит этого делать. Ты итак сделал для нас не мало, если бы ты нас не забрал тогда, мы бы все уже дома были.

— Не тратьте время, — ответил я, — уезжайте.

Уехали люди довольно быстро, благо с такси проблем не было. В 7–50 никого уже не было, я так прикинул, что как раз к приезду Питера они все будут уже в сотнях километрах отсюда.

Я обошел оба каравана, проверив, ничего ли кто не забыл? Я оказался прав, Люба не взяла фотографии своей семьи, они лежали в конверте. Я взял конверт и положил его в рюкзак так, чтобы не помять.

Я открыл холодильник и набрал себе в стакан молока. Все было забито продуктами, поскольку ехать в город каждую неделю было дорого, приходилось тратиться на такси, мы решили скупляться один раз на две недели. Так получилось и в этот раз, ведь никто не знал, что решит Яна, поэтому еды набрали много, как бы мы не пытались все съесть, а ее осталось еще достаточно.

Из своих вещей я оставил шахматный компьютер, не знаю, почему он здесь вышел из строя, но я лишился здесь своей любимой игры. Я расставил шахматные фигуры, положил рядом зарядку, пусть хозяйка заберет его себе, если захочет, или оставит следующим постояльцам, иногда случается чудо и электроника зарабатывает. Может и этот шахматный компьютер еще кому-то послужит.

Я сел в зале, оглядывая обстановку, мысли летели одна за другой. О том, что это глупо, что я просто решил уехать домой и поэтому еду с Питером. Что меня возьмет хоум офис и я не получу денег, да еще мне поставят штамп в паспорте с депортацией. Это проигрыш! Ты отдаешь Джеймсу партию, хотя ты итак выиграл, ты сохранил живыми людей, что тебе еще нужно?! Вали вместе со всеми! Потом позвонишь им и скажешь, что приехал Питер и послал нас всех. Тебе поверят, да ты еще будешь героем! Хрена ты сидишь идиот, что ты ждешь?!

Но я хотел получить или все, или ничего, а там посмотрим!

Питер как обычно опоздал, он приехал в 9–25.

Он заранее позвонил мне, и я вышел его встретить. Микроавтобус остановился и из него выскочил улыбающийся как всегда Питер:

— Привет Алекс! — громко крикнул он.

— Привет Питер, — ответил я.

— Алекс, мне нужно поговорить наедине с Яной и Оксаной, — сказал Питер, двигаясь в глубь, прямо к нашим караванам.

— Их нет Питер.

— Да, да, — ответил мне Питер, не слушая меня.

Он открыл караван и зашел в него.

— А где Яна и Оксана?

— Приехал Алекс Пригоро, водитель, помнишь его? Вот он и забрал Яну с Оксаной еще 2 часа назад.

— Алекс, их надо вернуть.

— Невозможно Питер, они уехали, назад они не вернутся.

— Тогда пусть твои люди собираются, мы уезжаем.

— Их тоже нет Питер.

Питер повернулся ко мне, к этому моменту он осмотрел весь наш караван, наверное, думал, что наши люди запрятались, под кроватями и столом, например.

— А где они?

— Уехали Питер, я говорил им, постойте, не уезжайте, поедем в Бристоль, и там Джеймс расплатится с нами, но они меня не слушали. Они вызвали такси и уехали, а деньги сказали забрать мне.

Питер выскочил и бегом помчался в другой караван, обыскал его.

— Где все, Алекс?

— Уехали, я же тебе сказал.

— Их надо вернуть.

— Они меня не послушают, они сели в такси в семь утра, уже полдесятого, думаю, они уже в сотнях миль отсюда. Я им говорил, останьтесь, Питер нас привезет, но они говорят, нет, сам забирай деньги, а мы не поедем.

Питер стоял и смотрел на меня как на полудурка, похоже у меня был такой искренний вид, что он даже мне поверил. Когда он начал звонить Джеймсу я ничего не понял из его слов, он объяснял ему все по-африкански.

— Алекс, Джеймс спрашивает, почему уехали люди?

— Не знаю, я пытался их остановить, но меня не слушали.

Питер сказал что-то по-африкански, потом снова обратился ко мне:

— А деньги Алекс, как они собираются забрать деньги?

— Я заберу их у Джеймса, а потом перешлю им по Вестерн Юниону или Моней грамму.

Они еще немного поговорили, Питер вернулся в караваны и начал осматривать все снова, теперь он открывал даже холодильники, и шкафчики на кухне, наверное, прятаться там, обычное для людей дело.

— Алекс, — сказал он, выходя из нашего каравана, — там много еды в холодильнике, почему твои люди ее не забрали?

— У них же нет микроавтобуса, как у тебя, они уехали на такси, итак сумки были полные, куда еще продукты брать?

После непродолжительного разговора с Джемсом он положил трубку и сказал:

— Ладно Алекс, поехали в Бристоль.

Я пошел в караван взял рюкзак, вторую сумку, магнитофон и тут Питер обратился ко мне, немного заминаясь.

— Алекс, а можно взять немного сыра из холодильника, я так люблю сыр.

— Питер, ты можешь забрать из холодильника все, что пожелаешь, эти продукты уже нам не нужны.

— Что хочу?

— Да.

— Спасибо тебе Алекс, а есть кулек?

— Конечно, там выбирай.

Пока Питер брал из холодильника паек, я погрузил свои вещи в микроавтобус.

На обратном моем пути в караван меня встретила хозяйка и спросила:

— Вы уезжаете?

— Да, — ответил я.

При этом я очень хотел, чтобы она не пошла в караван для осмотра. По идее, перед тем как уезжать, ее надо было позвать и сказать, мы уезжаем, посмотрите все ли в порядке, чтобы потом не было претензий. Я так и хотел сделать, но меня вовремя остановила Оксана, которая призналась, что в мое отсутствие, не знаю, чем они занимались, но сперва разбили один плафон на люстре в зале, а уже перед самым отъездом второй, запасной. При этом Яна и словом об этом не обмолвилась, а когда Оксана сказала, то усмехнулась и ответила:

— Ну, подумаешь, разбили плафон, мы уедем, а вы потом разбирайтесь.

Поскольку после того, что она сделала, я на нее особо не реагировал, то и здесь я был краток:

— Про таких как ты говорят, куда бы ни пришла, везде нагадит.

Хозяйка смотрела, как мы с Питером садимся в микроавтобус, и спросила Питера:

— Сюда еще вернутся люди?

— Да, только позже, — ответил Питер.

Питер завел микроавтобус и, развернувшись, поехал на Бристоль.

Питер достал большой кусок сыра и начал его поглощать, только он успел его доесть, когда зазвонил мобильный.

Питер начал общаться с Джеймсом, разговор шел на африканском. Вот когда я очень пожалел, что у меня не было диктофона, записал бы разговор Питера, а потом дал бы кому-то перевести.

Но я итак, без переводчика, догадывался о чем речь. У них все пошло не по плану, мы оказались чуть умнее, чем они думали. Дело было даже не во мне, да, я мог бы убедить наших все-таки сесть в микроавтобус и поехать с Питером, но я бы этого делать не стал, а они в Бристоль и не собирались. То есть люди бы все равно не поехали в Бристоль, потеряли бы деньги за 2 недели, но не поехали бы. Поэтому Джеймс не знал, что его по любому бы ждал облом, только более прибыльный, все-таки зарплата за две недели осталась бы тогда у него.

О том, что нас хотел хлопать хоум офис, я даже не сомневался, для этого нас и везли в Бристоль, чуть ли не под стены иммиграционной службы. Иначе Питер привез бы нам деньги и тут же попрощался бы с нами, валите, как говорится, куда хотите.

Но мой план был немного другим, я хотел не только спасти всех людей, но еще взять наши деньги. Для этого и велась вся эта игра с Джеймсом, на поле, мое спокойствие при телефонных разговорах, выход даже в последний день на работу, хотя никто идти не хотел. Мы играем по правилам, по правилам которые нам придумал Джеймс, он должен это знать. И он был уверен, что все идет по плану, по его плану, мы не замечаем сетей, мы тупо идем в расставленные силки, не видя ничего вокруг. До самого последнего момента Джеймс не понимал, что игру вел не он, игру вел я.

Питер вообще не обращал на меня внимания, он разговаривал с Джеймсом, потом ложил трубку, проходило пять минут, и тот его снова набирал. Так продолжалось в течении двух часов.

Мысленно я понимал, что все идет не так, как они хотели, но похоже и не так, как я планировал. Судя по тому, что я видел, меня все равно везли в сторону Бристоля, с Питером лишь координировали маршрут следования.

Питера я не трогал, пока они решали свои вопросы, я не сказал ему ни слова. Смотрел в окно, наблюдая английские пейзажи, думал о том, куда успели уехать наши люди.

Питер не знал, что я не собирался сдаваться, в голове мгновенно созрел новый план. Если бы мы не меняли маршрут, в частности, не поехали бы в Сомерсет, а продолжали бы следовать в Бристоль, то я бы сошел с микроавтобуса раньше.

Попросил бы Питера остановить возле какого-то городка, который бы по ходу проезжали, например, в туалет, вряд ли бы он отказал. А потом, после остановки, взял бы свои вещи и вышел. Сомневаюсь, что Питер стал бы меня останавливать, зачем это ему? Конечно, он бы попытался, начал бы отговаривать, но это бы не помогло.

В общем, не сказать, что я напоминал барана, едущего на убой и уже заранее себя похоронившего. Нет, варианты в голове крутились, причем на протяжении всей дороги.

Прошло уже два часа, после того как мы выехали, когда у Питера в очередной раз зазвонил телефон, они разговаривали минут десять.

— Хорошо Джеймс, — впервые услышал я английскую речь, — да, я скажу.

Питер откинул мобильный телефон на торпеду и повернул ко мне голову с улыбкой:

— Планы изменились Алекс.

— И что? — спросил я.

— Ты не едешь в Бристоль, мы едем в Сомерсет, там Джеймс выдаст тебе деньги и попрощается с тобой.

— Хорошо, — кивнул я.

Мы завернули, и машина в который раз запищала. Не знаю, что это было такое, но при каждом повороте из панели проигрывалась мелодия.

— Заткнись сука! — заорал Питер и начал стучать рукой по панели, она упрямо продолжала играть, — Заткнись тварь, я тебе говорю!

Я начал смеяться.

— Питер чего ты так нервничаешь?

— Эта тварь меня достала, — начал Питер, — я на этой машине уже месяц езжу, мне иногда хочется взять молоток и разбить им эту панель.

Мы проехали какое-то время молча. Потом Питер начал говорить, он рассказывал про то, что ему уже надоело работать на Джеймса, что он собирается уходить в другое агентство.

— Только ты Джеймсу не говори, — попросил Питер.

— Что я ему скажу Питер? — улыбнулся я, — Я получу деньги и уезжаю.

— Все меня уже достало, эта машина, этот придурок Джеймс, он такой строгий, такой правильный всегда, а по сути мудак. Мне с Дэном было намного проще, а главное веселее. Мне предложили работу в другом агентстве, там же. Зарплата не намного больше, просто мне надоело здесь уже все. Надо сменить обстановку, пообщаться с новыми людьми. Когда я решу уходить и на новом месте меня будет ждать работа, я войду в эту машину, расстегну брюки и обоссу всю эту панель. Потом пойду к Джеймсу, залезу ему на стол и обоссу весь стол.

Питер аж весь сиял, когда это рассказывал.

Потом мы еще поговорили о разных вещах, я спросил его о людях в агентстве, после того как наших депортировали, что было дальше?

— Ничего, — ответил мне Питер, — сейчас в агентстве работают только африканцы.

Мы подъехали к двухэтажному дому.

— Пойдем Алекс, — сказал Питер.

Я оставил свои вещи и пошел за ним, наступал самый ответственный момент.

Мы зашли в гараж небольших размеров, там стоял около стола Джеймс, рядом, в пару метров от него Мартин.

Мы поздоровались.

Питер стал позади меня возле двери, я немного отошел в сторону и стал сбоку. У нас получился этакий параллелограмм.

— Где твои люди Алекс? — спросил Джеймс.

— Уехали.

— Не послушали тебя?

— Нет, не послушали.

— Ага, — кивнул Джеймс и покривил губами, я понял, что сильно он в эту версию не поверил.

— И они доверяют тебе получить свои деньги? — спросил Мартин, — Свою зарплату?

— Да доверяют они ему, доверяют полностью, — ответил как-то резко Джеймс, не давая мне даже рта открыть.

Я молча кивнул, соглашаясь с тем, что он сказал.

— У нас большие проблемы с вашими людьми Алекс, — начал Джеймс, — поэтому это была вынужденная мера вас уволить. Мне очень жаль, но Дэн постарался, поэтому я вынужден с вами попрощаться. Вот ваши деньги.

Джеймс взял пакет и передал его мне, я взял деньги.

— Спасибо.

— Мне очень жаль Алекс, но на этом все.

Как я понял, аудиенция заканчивалась, и я обратился к Джеймсу.

— Джеймс.

Краем глаза я заметил, что Питер напрягся, наверное, он решил, что сейчас я его сдам, за все то, что он говорил в машине о Джеймсе.

— Да, Алекс?

— А если спустя время, я позвоню тебе, возьмешь меня на работу?

— Алекс, сейчас не до этого.

— Нет, я не имею в виду сейчас, потом, спустя время.

— Потом звони.

— Спасибо Джеймс, спасибо Мартин, — сказал я напоследок, мы попрощались.

— Отвези его туда, куда он попросит, — приказал Джеймс Питеру.

— Хорошо, — кивнул, улыбаясь, Питер, похоже, он был рад, что немного ошибся на мой счет, уже решив, что я его предам.

Мы вышли на улицу и сели в микроавтобус, я засунул деньги во внутренний карман куртки.

— Куда едем? — спросил Питер.

— Отвези меня на ж/д вокзал, — попросил я.

Мы поехали.

— Алекс, а может, поделим деньги и погуляем?

— Нельзя Питер, — улыбнулся я в ответ, — это же чужие деньги.

— Я знаю Алекс, это шутка.

Мы подъехали с ним к ж/д вокзалу.

Питер повернулся ко мне и неожиданно сказал:

— А ты умный Алекс, правда? Не зря именно тебя Дэн тогда выделил.

Я отлично понял, что он имеет в виду, ведь этот день для всех наших людей должен был закончиться совсем в другом месте. Судя по всему, спасти они хотели только Оксану и Яну, для своих утех. Им бы Питер шепнул пару слов, типа, когда я остановлю машину на заправке, перед тем как нас должны были взять, вы выйдите в туалет, а остальных я повезу дальше. Девушек бы потом забрал Джеймс на машине, а нас бы отправили домой.

Но не тут-то было.

— А может, мне просто повезло? — ответил я ему на вопрос.

— А может, повезло, — согласился Питер с улыбкой.

Я взял свои вещи, накинул рюкзак, Питер подал мне в руку вторую сумку.

— Я буду плакать без тебя Алекс, — сказал со смехом Питер.

— Да ладно тебе, — улыбнулся я.

Я пошел на вокзал.

Там я сел на ближайший поезд, который доставил меня в Бристоль.

Я вышел и направился на автовокзал.

По нашей договоренности, Саня Пригоро должен был забрать меня с Бристоля, а там бы я отдал Оксане и Яне деньги, а на следующий день мы переслали бы их остальным людям.

Я позвонил Феде, его мобилка не отвечала у Арманда тоже. Набрал Колю, но трубку взяла Люда.

— Саша, — ответила она, — ты где?

— Я в Бристоле, а вы?

— Саша, мы в Шеффилде, остановились в гостинице, мужики уже никакие, Арманд, Федя и мой Коля пили за тебя, говорили, с каким они человеком жили. Что ты поехал туда, не побоялся. Коля мой сперва отказывался с ними пить, но потом они его уговорили. Как ты там Саша?

— Нормально, деньги я получил, ладно, я вам перезвоню.

Я набрал Оксану.

— Как у тебя дела Саша? — спросила она.

— Нормально, я в Бристоле, вы где?

— Саша сказал в двух часах езды от тебя.

— Он приедет?

После небольшой паузы она ответила:

— Нет Саша, он говорит, что это слишком далеко, а уже вечер, он не может уехать.

— Он же обещал.

— Но не может.

— Я понял, — кивнул я, — он просто боится, думает, что меня все же взял хоум офис, и я вас тоже решил прибрать к рукам.

— Ну, не совсем так, но ведь это возможно.

— Короче, я в ночном Бристоле, у меня в кармане больше 2000 фунтов, где вам завтра удобно встретиться?

— Мы не знаем, мы можем в Нотингеме, например..

— Я сейчас гляну маршрут, а потом вам перезвоню.

Во время разговора на меня смотрел один мужичек лет 45, мне даже показалось, что он понял, о чем идет речь. Я вышел из здания, и он пошел за мной, я остановился, поворачиваясь лицом, делая вид, что что-то забыл. Он прошел мимо меня и скрылся за ближайшим углом. Я перешел через дорогу и направился к зданию ж/д вокзала.

Этот ночной город чем-то напоминал мне один из Украинских промышленных городов. Такой же взгляд у людей, которые тебе встречались на пути, такие же угрюмые лица. По ночам особо никто просто так не лазил, а те, кто шел, или спешили домой, или искали приключений.

На ж/д вокзале я сел на последний поезд, который отправлялся в Нотингем. Перед этим я позвонил Людмиле и Оксане, предупредив, раз мне приходится из-за них тратить время, и не ехать сразу туда, куда мне надо, то я беру с каждого ту сумму, которую потрачу на гостиницу и проезд.

Все согласились даже без возражений. Это и понятно, без меня им бы вообще никто ничего не заплатил.

Когда я вышел на перрон в Ноттингеме, то начал подыматься по лестнице, так получилось что со мной шло три англичанина в форме железнодорожников. Не знаю почему, но я с ними поздоровался, они ответили мне.

— Поздно едешь, — сказал один из них.

— Из Бристоля последним.

— Здесь живешь?

— Нет, студент, сейчас время каникул, езжу по вашей стране, путешествую.

— Ну и как?

— Нравится.

— Ты забронировал отель?

— Нет.

— Нет?! Это плохо, у нас в 23–00 все гостиницы закрываются, и они тебе не откроют.

— Да? — перспектива ходить с двумя сумками и деньгами по ночному городу меня совсем не привлекала.

— Мы тебе поможем, — сказал другой англичанин.

Мы вышли из здания вокзала и по дороге они позвонили в ближайшую гостиницу, мужчина сперва даже не подходил, но потом, увидев англичан, улыбнулся и открыл дверь.

— Привели тебе позднего клиента, — сказали они.

— Большое вам спасибо, — поблагодарил я их, и они пошли дальше.

Мне дали одноместный номер на втором этаже, я поднялся наверх, открыл дверь, сбросил рюкзак, положил сумку.

Закрыв за собой дверь, я повернулся, и громко сказал:

— Yes! Я сделал это! — я достал из кармана деньги и бросил их на кровать.

Глядя на деньги меня в который раз посетила мысль, бери их, ты это заслужил, завтра садись на ближайший самолет до Украины и вали отсюда, ты ведь не заработаешь столько и за год.

Но я в очередной раз улыбнулся, деньги конечно хорошие, но я их не заработал, это чужие деньги. Есть хорошие слова об этом, берешь чужое, теряешь свое.

В этот вечер я действительно ликовал. Мне было чем гордиться, я хвалил себя, говорил, что я молодец, что изначально проигрышная партия, где, даже мое взятие хоум офисом и то не считалось бы поражением, а, по крайней мере, ничьей, выиграна. Я смог обмануть систему, смог переиграть тех, кто считал, что они все просчитали, и они нас ведут в расставленную ловушку. Это было круто, это была маленькая победа нелегала, против хорошо налаженной системы агентств и иммиграционных служб по сдаче своих работников. Совместными усилиями наших людей и отличной конечной фазой, мы победили. Со всего агентства, мы единственные из наших людей кто не только остался в живых, но еще получил деньги за свою работу.

Спустя годы, это, конечно, может вызвать только улыбку и слова: все проходит, скоро и это забудут, как со временем забывают все, потому что в мире иллюзии у тебя слишком много новых раздражителей, слишком много новых желаний, чтобы ты мог зациклиться на чем-то одном. Да и надо ли тебе это? Кто живет прошлым, тот не живет в настоящем, превращаясь еще при жизни в мертвеца, перебирающего изо дня в день вчерашние мгновения.

В 10–00 мы встретились с Оксаной и Яной в центре Нотингема. Мы быстро нашли контору Моней грамма и, перезвонив нашим, Феде, Арманду, Любе, Коле и Людмиле получили от них СМС с их правильными данными. После этого мы заполнили анкеты и послали каждому его сумму.

По завершению этого мы вышли из офиса Моней грамма, Оксана и Яна тоже получили свои деньги и решили провести меня немного до здания ж/д вокзала.

— Куда ты теперь? — спросила Яна.

— В Ливерпуль, — соврал я.

— Есть работа?

— Конечно, а иначе, зачем мне ехать?

— Саша, спасибо тебе, я знаю, что ты на меня злишься, и мне очень жаль, что мы расстаемся врагами.

— Ты не поверишь, наверное, — ответил я, — но злости у меня нет, ведь я знаю одно, пока ты не перестанешь кидать людей, которые тебя окружают, жизнь будет кидать тебя, самый хитрый в итоге всегда обманывает сам себя.

— Но он все равно всех обманет перед этим.

— Ты всегда споришь и пытаешься показать свой ум, только где твой ум был вчера и позавчера?

— Ну, в итоге мы победили, а сделала все я.

— Сделал все Саша, — неожиданно вмешалась Оксана, — а ты…

— А ну тихо, — перебила ее Яна, — тебе слово не давали, ты, украинка.

— Да ладно вам ругаться, — перебил я Яну, — я уже в прошлом для вас.

Мы стали у здания вокзала.

— Давайте хоть сфотографируемся, — предложила Оксана.

Сперва нас с Оксаной щелкнула Яна, потом Оксана сфотографировала меня с Яной.

— Дай я хоть тебя напоследок поцелую, — сказала Оксана.

— Ну и я тоже, — кивнула с улыбкой Яна, — разногласия разногласиями, но это не помешает.

После поцелуев они попрощались со мной и, поднявшись по лестнице, скрылись в помещении.

Я перешел на другой перрон и сел в мой поезд.

Не знаю почему, но я думал о своей группе, как оказалось, Любу Федя бросил и уехал с Армандом в Лондон, к жене. Коля, Людмила и Люба уехали в Линкольн, оттуда они сообщили мне свой адрес, и я отправил письмо Любе, с фотографиями ее родных. Примерно через 3 недели, после того как они начали работать на новом месте, их фабрику взял хоум офис. Всех их отправили домой.

Арманд немного поработал в Лондоне, но поскольку денег там заработать можно, а вот отложить много не получалось, он поехал в глубинку. Там он отработал чуть больше двух месяцев на какого-то индуса, когда к ним пожаловали литовцы.

Они, угрожая оружием, забрали у индуса все деньги, которые у него были, поскольку тот сразу не отдавал, они его немного попрессовали. Но это было еще не все, после индуса они отправились в дом, где жили наши нелегалы, у людей забрали мобилки, все деньги, золотые кольца и украшения. Там тоже сказали, что сперва им кто-то попытался отказать, но после зверского избиения особо ретивых, люди поняли, что лучше все отдать, чем остаться калеками, или вообще быть убитыми. Насколько я понял, Арманд не слал деньги домой. Как сказал Федя, все, что он заработал за эти месяцы, за минусом того, что он отдал за такое трудоустройство, литовские бандиты забрали.

Федя остался в Лондоне, там он работал на стройке и жил со своей женой.

Я ехал в поезде и смотрел на окружающую меня природу, наблюдал за англичанами, входящими и выходящими из салона. Люди были приветливы, здоровались, улыбались, пенсионеры двигались не торопясь, и казалось, ничто не может потревожить их безмятежное существование. Насколько они были далеки от всего этого, более того, не думаю, что многие из них хоть что-то знали о параллельной жизни тех, кто всегда был рядом. Я помню, когда мы в Лондоне завели как-то этот разговор, мне один парень сказал:

— Ты думаешь, нас хотят отсюда всех депортировать? Не смеши меня. Без нас они вымрут. Если завтра Лондон лишить нелегалов, всех, сразу, то городу хана. Отели не смогут принять людей, рестораны обслужить клиентов, строительные организации будут терпеть убытки, строить будет некому, улицы от грязи превратятся в помойку, развлекаться англичанам будет негде, все публичные дома будут закрыты. Если рассмотреть этот вопрос еще глубже, то… Ты только на один день представь тот хаос, в который превратиться Лондон, вся Англия и после этого ты поймешь, что им проще все оставить, как есть.

Когда я вышел на станции, то набрал телефон Кайла.

— Я через 20 минут тебя заберу Алекс, — ответил он мне.

Кайл приехал чуть позже, он забрал меня на своей машине.

— Как дела Алекс? — спросил он по дороге.

— Нормально, как у тебя?

— Хорошо, агентство работает, что еще надо? Первое время было тяжело, но сейчас все отлично. Ты где работал?

— На фабрике, на поле, резал капусту.

— А, капусту резал.

— У вас есть работа по порезке капусты?

— Есть Алекс, как только будет возможность, ты туда попадешь.

Кайл привез меня в дом, и мы поднялись по ступенькам.

На встречу нам вышла девушка, лет 20, немного полноватая, среднего роста.

— Анна, это Алекс, — сказал Кайл.

Мы поздоровались.

— Анна здесь главная, — сказал Кайл, — она тебя поселит, завтра утром на работу, Анна тебе сообщит когда.

Анна провела меня на верх и показала комнату средних размеров.

— Я уточню, куда именно ты поедешь на работу, и вечером тебе скажу время.

— Хорошо.

Я бросил свой рюкзак и начал распаковывать вещи.

Вечером Анна сообщила мне, что в 6–00 я должен был быть уже готов.

Я отправился в супермаркет и накупил немного еды. После этого я прошелся по городу и набрал телефон Володи.

Мы поздоровались.

— Ты где? — спросил я.

— В Бостоне.

— Ты не в Сантонинон си?

— Нет, мы скоро переедем.

— Скоро, это когда?

— Кайл сказал на следующей неделе, а что?

— Я просто в Сантонинон-си, думал проведать моего старого товарища.

— Что, серьезно?

— Да, моя эпопея в Бристоле завершилась, потом приедешь, расскажу.

— Конечно, расскажешь, как хорошо, что ты приехал, а то я здесь совсем один.

В доме, где мы жили, были африканцы, европейцы, англичане и никого из наших.

На фабрике, на которую нас привезли, работали англичане, несколько африканцев и я. Водители микроавтобусов, которые нас возили, были одни англичане. В общем, это место что называется, было «чистым», процент нелегалов был разбавлен англичанами и европейцами, людям, до которых хоум офису дела нет.

На фабрике работа была не сложной, мы перебирали яблоки, потом складывали их обратно в ящики и отправляли по назначению. Первые дни мы работали по 10 часов, одно мне не нравилось, сама дорога занимала минут 30, а вот сбор людей, примерно час. Получалось, что 3 часа мы тратили на дорогу, но в любом случае работа у меня была, платил Кайл за нее уже по 4 фунта в час, причем уже не имело значения, работаешь ты 10 часов, или 100, ставка была одна. Видимо его уже научили работать, как в прошлый раз Кайл уже не платил, но я и за это был благодарен.

С Анной англичанкой я как-то быстро сошелся, она охотно шла на контакт, к тому же ее язык был мне понятен. Она объяснила это тем, что живет в этом доме и ей приходится общаться с иностранцами, поэтому при разговоре с ними она замедляет темп речи, что бы тем было понятно.

История Анны могла произойти Англии, но не в Украине. Когда ее мать сошлась с мужчиной, Анне было 15 лет, что-то ее не устроило, и она сказала своей маме что уходит из дома. Анна сняла квартиру и начала работать, обрабатывая себя.

Так она прожила какое-то время, за которое купила себе двуспальную кровать, телевизор с видеомагнитофоном, так вещи, которые были не в ее комнате, а в мамином доме. За стирку своей одежды она платила маме.

В перспективе, когда бы это позволил ей возраст, Анна собиралась купить в кредит дом и тогда все эти вещи, которые она заработала, перетащить туда, что бы его обустраивать.

Я был удивлен и честно сказал ей, что в Украине, наверное, много бы девушек поступили аналогичным образом. Но им некуда идти, а та система, которая существует в нашей стране, просто не даст прокормиться одной несовершеннолетней девушке, если не считать сферу развлекательных услуг. У нас не каждая работающая взрослая семья может свести концы с концами, а что говорить за одну 15 летнюю девушку?

Я отработал на новом месте до пятницы, когда мне позвонил Володя и сказал что приезжает в Сантонинон-си. Я созвонился вечером с Кайлом, и он был не против того, чтобы я переехал в другой дом, там, где он собирался селить Володю.

В субботу, когда я отработал на фабрике, меня перевезли в тот дом, в котором я жил еще в первый мой раз. Нас с Володей поселили напротив той комнаты, в которой я жил тогда, с англичанином Полом.

Вечером мы с Володей распили бутылочку вина за встречу. Он рассказал мне как провел последние месяцы после того как мы расстались.

Какое-то время он поработал с Пашей на стройке, а потом приехал к Кайлу и зарабатывал здесь. Деньги домой он тоже все вернул и уже работал на себя. Хотя вскоре ему предстояло продлевать визу, к тому же сам Володя сразу мне сказал:

— Пока здесь нормально и заработать можно, но вообще я смотрю в сторону Лондона, там все мои знакомые. Друзья здесь уже три года, продлевают визу от колледжа, хотя в нем не учатся. Работают на стройке, но не простыми работягами, каким был я. Нет, у них свой инструмент и они занимаются подвесными потолками, так вот, я сам наблюдал утром такую картину. Один встает и говорит, пойдем, сегодня есть возможность заработать 70 фунтов на человека. А ему отвечают, за 70 фунтов в день я даже с кровати не встану. Представляешь? Для него 70 фунтов даже не работа.

— А на сколько они согласны?

— Их ставка 90–100 фунтов в день, за 10 часов работы.

— Ничего себе, это 9–10 фунтов в час.

— Вот именно Саня, тут нужно просто знать систему, а она такова, ты устраиваешься на работу, любым прорабом, но в бригаде, которая занимается такой работой. Смотришь, как делают они, покупаешь себе инструмент, у англичан на стройках ты должен иметь все свое. А потом наступает момент, когда ты сам уже все знаешь и тогда ты можешь работать от себя, сам. Понятно, что придется 2–3 месяца посидеть на 30 фунтов в день, купить инструмента, например у моих пацанов у каждого было где-то на 1000 фунтов всякого добра. Зато потом, Саня, тебе реально отбить вложенные деньги уже за месяц работы. У пацанов в плохую неделю выходит 500 фунтов чистых денег, ты представь.

— Неплохо.

— Вот и я тебе за то.

В доме с нами жили македонцы, их было 6 человек, итальянец Луи, Роб из Эфиопии, француз Жан, алжирского происхождения. На первом этаже жил южноафриканец Ян со своей девушкой Мари, она тоже была из ЮАР и приехала вместе с ним в Англию. Ян был управляющим по этому дому и одновременно водителем микроавтобуса. Ян выглядел лет на 30, хотя ему было 24, а вел себя на 13. Не будь он босом, на это может никто не стал бы обращать внимание, а так, его тупые выходки немного удивляли, первое время. Но потом люди привыкли, и он стал для них вроде клоуна. Причем когда сам Ян попытался это мнение о себе изменить, у него это так и не получилось, по крайней мере, с нами.

Девушка же его напротив, хотя была даже младше Яна, но вела себя как зрелая женщина, поведение, разговор, манеры, выдавали в ней натуру не глупую, хотя излишне доверчивую.

Как мне сказал Володя чуть позже: Ян Мари совсем не пара, если по ней видно, что она о нем заботится, то этому дурню хоть страшную каргу подай, лишь бы она была англичанка и вышла за него замуж.

Будущее показало, что в этом вопросе Володя оказался прав.

Работали мы первое время все вместе, обычно часов в шесть утра нас забирал Ян и мы ехали на фабрику. На одной фабрике мы только паковали и перебирали овощи, фрукты, на другой мы резали овощи и кидали их на конвейер, на третьей мы резали, потом мыли и паковали эти овощи. В целом работа была интересной и за счет того, что периодически менялась, не надоедала.

В зависимости от супервайзеров темп сильно менялся. У одних супервайзеров нужно было все делать с колоссальной скоростью и все рабочее время, у других работа была размеренная, лишь бы ты давал качество.

Первые две недели пролетели, что называется на одном дыхании.

Я пару раз уже созванивался с Валерой, рассказал ему за Бристоль и он был в восторге от этого, я спросил как у него дела, он ответил, что нормально. Благодаря Ину оформил фиктивный брак с англичанкой. Так было проще по местным законам и теперь жил у нее, пока по-тихому работая на мясной фабрике. После женитьбы он первые полгода не мог работать, поэтому на этот период Ин договорился с фабрикой и Валера зарабатывал, как и прежде.

А однажды мне позвонила Яна, на ее звонок я не ответил днем, поскольку работал, поэтому набрал ее вечером, мы поздоровались.

— Как у тебя дела? — спросила она.

— Нормально.

— Я звонила днем, у тебя телефон был вне зоны.

— Когда я на фабрике, там телефоны глушатся, поэтому был вне зоны.

— У тебя есть работа?

— Да.

— Много часов в день?

— Не очень, десять часов в день, в субботу получается восемь.

— Классно, а вот у нас с работой не очень, в неделю если два дня работаем, то хорошо, плюс платят по 3 фунта в час, у вас также?

— Ты что, у нас 4 фунта в час.

— Классно, как на новом месте?

— Ничего так, только одни иностранцы вокруг, но место хорошее, чем меньше наших, тем безопаснее.

— Да.

— А так, во всем свои минусы и плюсы.

— А минусы, какие?

— Яна, это неважно, во всем есть плюсы и минусы.

— Но можно ведь многое изменить, вернуть, например.

— Ничего менять мне не надо, — ответил я, понимая, куда она клонит, — ты тогда мне говорила, что у Саши полно работы, классное место и тому подобное. А я говорил тебе оставайтесь, со мной вы здесь не пропадете, где бы я ни был, у меня всегда было минимум одно запасное место. Ты решила иначе, прошло две недели и ты уже хочешь все вернуть.

— Я не хотела ничего вернуть, это ты так решил.

— Яна, это с примитивными людьми, когда общаешься, тогда считаешь что они глупее тебя, я не из них, я достаточно прожил с тобой, чтобы понимать что именно ты хочешь.

— Я просто позвонила узнать как у тебя дела.

— Узнала?

— Да, пока.

— Давай.

Я положил трубку, и тогда у меня впервые возникла мысль: бог шельму метит, все было у Сани и Артема нормально, пока к ним не приехала Яна с Оксаной. Захотел что-то Саша, приврал ей с короб, запудрил мозги и хитрая Яна повелась на развод. В результате чистая вода была забаламучена, люди наши пострадали, а теперь и этой четверке приходится расхлебывать заваренную кашу.

А потом пошла черная полоса, сперва мне рассказали за Колю, Людмилу и Любу, а потом, недели через две после нашего последнего разговора с Яной мне позвонил Саня Пригоро.

— Саня, нас взял хоум офис, — начал он, — мы остановились на заправке и тут рядом подъехали полицейские, они проверили у нас документы и потом вызвали иммиграционную службу. Девки только получили паспорта с продленными визами, представляешь, и тут нас взяли. Но Саня, я чего собственно звоню, ты можешь связаться с Пашей? Со мной у них возникла проблема.

— Какая?

— У меня же паспорт в хоум офисе.

— Скажи им об этом, а сам пока предъяви ксерокопию.

— Я не делал ксерокопию.

— Как не делал?

— Это уже не важно Саня, я им сказал про паспорт, но они мне говорят, что такой паспорт не поступал к ним.

— Вас где взяли?

— В Престоне.

— Ну, понятно, паспорт то твой в Лондонском бюро Хоум офиса, вас, когда взяли?

— Саня, два дня назад, всех уже отправили домой, а меня могут кинуть в тюрьму, они сказали, что нет моего паспорта, ты можешь созвониться с Пашей, спросить, что и как?

— Конечно Саня, у тебя есть телефон?

— Нет, ты узнай, а я сам тебе позвоню, когда смогу.

— Хорошо.

Я сразу набрал Пашу, обрисовал ему ситуацию.

— Саня, я здесь уже ничем помочь не могу, паспорт его я отдал людям, я только позвоню сейчас им и спрошу, может они его уже получили?

— Хорошо, я тебе тогда перезвоню минут через 10.

Когда я перезвонил Паша мне снова повторил тоже самое:

— Саня, они его паспорт не получали, поэтому пусть смотрят там у себя, не знаю, почему они его там не нашли.

— Ладно, я ему передам об этом.

А на следующий день мне позвонила Яна, уже из Украины.

— Саша, ты можешь записать номер телефона?

— Да, говори.

Яна продиктовала номер.

— Созвонись с ним, зовут его Валера, он может помочь Саше.

— У него водафон?

— Кажется да.

Я позвонил по тому номеру, что мне дала Яна.

— Что с его паспортом? — спросил мужчина, когда я рассказал от кого я звоню и по какому поводу.

— Отдал его продлевать в хоум офис, а теперь они говорят, что его нет.

— Он сам его посылал в хоум офис?

— Нет, отдал людям, а те уже всем занимались.

— А что эти люди говорят?

— Сказали, что они его паспорт послали.

— Давно это было?

— Месяц, может чуть больше назад, я уже не помню.

— По идее он должен был уже получить паспорт.

— По идее да.

— Ну ладно, пусть они тогда еще раз проверят у себя, а потом если что будем думать. Слушай, а почему он не сделал ксерокопию паспорта? Сейчас бы заявил, что его потерял и все.

— Я не знаю, почему не сделал, я его тоже об этом спрашивал.

— И что он?

— Ничего, да и какая уже разница?

— Тоже так, ладно, это твой номер?

— Да.

— Зовут тебя как?

— Саня.

— Я тебе если что позвоню.

Я выключил телефон и хотел снова набрать Пашу, но мне сообщили, что денег на счету недостаточно. Я немного удивился, буквально вчера я только заряжал телефон. Проверив свой счет, я понял, что мой разговор с Валерой, полностью опустошил меня, значит Яна в который раз соврала, сказав, что у него водафон.

Я пошел в ближайший магазин и купил карточку на 10 фунтов, пополнив счет я передумал звонить Паше. Что толку от моего звонка? Пусть у Сани там что-то прояснится, а потом я позвоню Паше.

Когда я рассказал все Володе, тот меня успокоил:

— Саня, найдется его паспорт, ты думаешь, у них там нет бюрократии? Куда-то видно засунули и с первого раза не нашли, а теперь морозятся. День, два, все прояснится, и он также как все поедет домой. Я вот только одного не могу понять, почему к ним пристебалась полиция?

— Хороший вопрос, на который правду тебе никто не скажет. Ты и я здесь уже не первый месяц, полиция может пристебаться к тебе просто так? Нет, это не Украина, здесь чтобы полиция обратила на тебя внимание реально нужно постараться. Я точно не знаю, но мне кажется, что, либо Яна, как обычно выкинула что-то, либо кто-то из их компашки. Это было настолько дико, что полиция решила проверить их. Я тоже не верю в байку, что их милых и хороших просто так задержали. В Англии такого не бывает, они протупили и их арестовали, другого объяснения я этому не нахожу.

Мы отработали на следующий день на фабрике, когда мне позвонил Валера, звонок я его не слышал из-за шума, поэтому на ближайшем перерыве набрал его сам. Уже невольно думая, может и его замели?

— Саня, слушай, я тут попал, мне очень нужны деньги, ты не мог бы мне помочь?

— Сколько тебе надо?

— Саня, 400 фунтов.

— Валера, я здесь только месяц отработал на новом месте, 400 фунтов это все, что я смог заработать с начала года, если тебе отдам, сам буду без денег.

— Саня, блин, честно, как только смогу, ну от силы месяц, я тебе все отдам. Просто срочно нужны, а мне и занять не у кого, Ин не может, у него кредит и свободных денег нет, дома сам понимаешь, Лене бы кто помог. У меня только на тебя надежда, можешь выручить, извини, что снова обращаюсь, но полный облом.

— Тебе когда надо?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Мне конечно проще на выходных.

— Саня, там уже будет поздно, пожалуйста, можешь завтра, или крайний срок после завтра.

— Валера, с работой могут быть головняки.

— Ну, постарайся, Саня, знаю, ты не раз мне помогал, я у тебя еще в долгу, но сейчас, пожалуйста.

— Ладно, завтра давай, если не смогу отпроситься, то послезавтра.

— Спасибо тебе Саня, спасибо большое.

— Все, давай, у меня перерыв заканчивается.

Сегодня мы закончили работу рано, и я сразу помчал в центр, но как оказалось, в нашем городке не было ни Вестерн Юниона, ни Моней грамма.

Вечером я обратился к Яну, прося выходной на завтра.

— Алекс, нет, не могу.

— Тогда послезавтра.

— Тем более Алекс, у нас очень большая загрузка в эти дни, давай через два дня, но не завтра и не послезавтра.

— Ян, я у тебя никогда еще ничего не просил, но мне надо завтра.

— Алекс, прошу, только не эти дни.

— Ян, мне надо.

Я не думал, что отпросится, для меня будет такая проблема. А вечером, уже перед сном Володя спросил меня:

— Ты что действительно собираешься занять, по сути, незнакомому человеку 400 фунтов?

— Да.

— Саня, я о тебе был лучшего мнения, это же очень большой риск, ты можешь не получить эти деньги.

— Ты знаешь, я, наверное, тебя удивлю, но если бы ты позвонил мне и попросил в долг денег, сказав, что тебе они необходимы, я бы тебе их занял.

— Серьезно?

— Володя, людям можно доверять, да у меня есть риск, что он отморозится и эти деньги мне не вернет, но если у него действительно беда и я могу помочь, в чем проблема?

— Я тебе честно скажу, я бы здесь не занял деньги никому, даже своему соседу с которым бы мы жили в Украине в одном доме.

— Я бы тебе занял, — повторил я.

Автобус довез меня до Нотингема, там я в течении часа блуждал по центру, но Моней грамма у них не было. С трудом я смог отыскать Вестерн Юнион и тогда послал Валере 400 фунтов, заплатив еще за комиссионный сбор, чтобы он получил ровно 400, а не за вычетом процентов.

Я позвонил Валере и сказал номер, по которому ему следовало получить деньги. Валера был счастлив и говорил, что через месяц он меня наберет, и я приеду к нему в гости, где поживу у него пару дней. А там, он и отдаст все то, что должен.

Уже когда я немного погулял по Нотингему, он позвонил мне снова и сказал, что они с Ином не могут получить деньги. Мы начали выяснять почему, наконец, трубку взял сам Ин и оказалось, что они пришли в контору Моней грамма, а надо было в Вестерн Юнион.

После того как они получили деньги, Валера больше не перезванивал.

Я вернулся домой и на следующий день вышел на работу.

В четверг мне позвонил Саня Пригоро вечером и сказал, что его переводят в тюрьму.

— Как?! Саня, требуй украинского посла, говори, что ты украинец.

— Саня у меня даже паспорта нет, какой посол? Он не станет со мной разговаривать. К тому же, мне нельзя украинского посла, понимаешь, нельзя, надо чтобы это было тихо, мне не нужен шум. Позвони Паше, узнай, кто посылал мой паспорт, когда они послали его, им почта должна дать бумагу, на ней написан номер, пусть они его отдадут, может, так мы сможем вычислить что мой паспорт там. Саня, сделай что-нибудь, ты мне дал его телефон, а теперь у меня эти проблемы.

— Ты все решал сам, не забывай об этом.

— Я знаю Саня, я не говорю, что ты виноват, но помоги мне, пожалуйста.

— Ладно.

Я снова набрал Пашу, и пока шли гудки, думал, почему Саня не хочет светиться перед украинским посольством, почему он так боится встречи с послом, может у него проблемы на Украине?

— Привет Паша, это Саня, хотел спросить, что там нового по поводу паспорта?

— Привет Саня, ничего нового сказать не могу, что, его так и не нашли в хоум офисе?

— Нет, я только что с ним разговаривал, он говорит, что можно взять бумагу, которую дают на почте, когда ты в хоум офис отсылаешь заказное письмо. Созвонись с ними, и пусть они тебе ее дадут, а если что, я приеду в Лондон и заберу ее.

— Я попробую Саня, но позвони мне завтра, вечером, договорились?

— Давай завтра вечером, — согласился я.

Но и завтра вечером меня Паша не обрадовал, он начал мне рассказывать, что эти пацаны бумагу эту не сохранили, мол, куда-то ее положили, а теперь найти не могут. Таких посылок, мол, у них много, а проблем подобных еще не было. Короче, они будут искать, может что-то найдут.

В субботу меня набрал Саня:

— Саня, у меня есть всего три минуты, здесь больше позвонить нельзя. Что там сказал Паша?

— Пока ничего, они ищут.

— Саня, — он выругался, — здесь жопа полная, это тюрьма, блин, здесь сидят убийцы, наркоманы, всякое отродье, я здесь один русскоязычный, сделай что-нибудь, ты не представляешь что это за мир вокруг меня!

— Саня, если бы это от меня зависело, то поверь, я бы сделал, я уже даже сказал им, что вы найдите эту бумагу, а я и в Лондон за ней поеду и найду способ передать ее в хоум офис.

— Саня, пожалуйста, здесь полный п… ц, не знаю, сколько здесь еще мне сидеть придется.

Связь резко оборвалась.

Я снова позвонил Паше, но его трубка не отвечала, я попробовал еще несколько раз, но его номер не работал, он был вне зоны досягаемости.

А в понедельник, уже по возвращению домой после работы, я включил телефон и услышал голосовую почту, говорили четко, с расстановкой, то есть, медленнее, чем обычно.

— Здравствуйте, меня зовут Дайв Райан, я иммиграционный офицер в деле Александра Пригоро. Алекс, не могли бы вы мне позвонить, когда у вас найдется время, обсудить некоторые возникшие у меня вопросы? Заранее спасибо, до свидания.

Я дал прослушать это Володе, тот был в реальном шоке.

— Выкинь нахрен эту карточку, Саня, иммиграционный офицер. Это же блин поехать мозгами можно, что ты ему скажешь? Выкинь чип и купи себе новый номер. Забей, это уже не смешно, пусть этот твой Пригоро разбирается с Пашей, они встречались, тот ему давал деньги. Ты при чем?

— Володя, но ты же видишь, все отмораживаются, никто не хочет помочь.

— Если он дурачок, то это его личные проблемы, ты отдаешь паспорт и не делаешь ксерокопию, тебе 15 пенсов жалко? Так сиди теперь на нарах и думай, какой ты дятел.

— Я позвоню ему.

— Кому?

— Дайву Райану.

— Ты че, совсем без головы родился?!

— Надо Володя, надо.

— Алло? — услышал я в трубке голос.

— Здравствуйте, это Дайв Райан?

— Да, здравствуйте.

— Меня зовут Алекс, я по поводу дела Александра Пригоро.

— Да, спасибо что позвонили, не могли бы вы мне рассказать, что произошло?

— Один мой знакомый взял паспорт Пригоро чтобы продлить ему визу, студенческую. Алекс отдал ему свой паспорт и тот должен был заняться этим вопросом.

— А этот человек родственник Пригоро?

— Нет, он мой знакомый.

— А вы его, откуда знаете?

— Мы работали две недели вместе.

— Получается, вы его тоже не знаете хорошо?

— Нет, хорошо не знаю.

— И он отдал свой паспорт какому-то человеку, чтобы тот продлил визу?

— Да.

— Причем Пригоро сказал, что тот еще за это взял деньги?

— Да.

— Послушайте, но как он мог отдать свой паспорт, в чужой стране, совершенно незнакомому человеку, да еще заплатить за это?!

— У нас это нормально Дайв.

— Но это ужасно, Алекс, ведь это просто слова, я понимаю, что это могло иметь место, но к делу я это не пришью. Паспорта его в Лондонском хоум офисе нет, ксерокопии его паспорта нет. Он может просидеть год в тюрьме, пока мы не выясним, кто он. Ты можешь дать мне телефон того человека, который продлевал его визу, как вы это называете?

— К сожалению, его номер уже два дня выключен, я тоже не могу ему дозвониться.

— Все намного хуже, чем я себе представлял, ты отдавал паспорт Пригоро тому человеку?

— Нет, он сам, в Лондоне, а что теперь?

— Я не знаю, но пока мы не получим о нем каких-либо данных, он будет сидеть в тюрьме, а потом будет суд и ему вынесут приговор. Все то, о чем мы с тобой говорим лишь слова, для суда они не будут иметь значение.

— Я понимаю.

— Ладно Алекс, пока у меня к тебе вопросов больше нет, до свиданья.

— До свиданья.

Ответил я и положил трубку.

Дня через три мне позвонил Паша по новому номеру и сказал, что прежний телефон потерял. На мой вопрос он пока ничего вразумительного сообщить не мог, те, мол, все ищут, но пока безрезультатно.

А в четверг позвонила Яна:

— Привет Саша, это Яна.

— Привет, — сказал я, — ты откуда звонишь?

— Я в Сумах, у Сашиных друзей, пока живу у них.

— А домой, что не поехала?

— Нет, надо решить проблему с Сашей, а потом поеду, мои еще не знают, что я уже в Украине.

— Круто ты забурилась.

— Да, Саша тут есть одна проблема.

— Какая?

— У Сани тут очень влиятельные знакомые, эсбэушники, менты, бандиты, они говорят, что раз ты его свел с Пашей, значит, тоже должен отвечать. Мол, если ты не поможешь, то они приедут к тебе, разбираться.

— Куда приедут?

— В Донецк, к твоим родителям.

— А, они далеко от тебя, эти крутые?

— Тихо, я в соседней комнате, чтобы они не слышали.

— Пусть слышат, дай хоть одному из них трубку, я им сейчас расскажу, куда надо ехать и зачем!

— Саша, не кипишуй, они пока это только говорят.

— Ты мне дай хоть одного из них, пусть они мне это скажут.

— Саша, пусть все идет как есть, я им говорю, что ты помогаешь, как можешь, я тебе еще позвоню.

Связь резко оборвалась.

Следующий звонок раздался на выходных, меня набрала Яна.

— Привет Саша, я тебе скажу свой номер, а ты можешь мне перезвонить, пожалуйста, а то ты же знаешь какая здесь дорогая связь?

Я только приготовил себе обед в огромной тарелке и собирался начать есть, когда меня оторвали от трапезы.

— Диктуй, — я записал номер.

Вытащив из карманов брюк карточку бананас, я набрал номер.

— Спасибо что позвонил, — сказала Яна, — Саша, я вот по какому вопросу, тут люди хотят разбираться с Пашей, он это закрутил, поэтому он должен помогать, но, похоже, он ничего не делает. Ты можешь дать его телефон?

— Могу, — ответил я.

— Дай, пожалуйста.

Я продиктовал ей номер Паши.

— Все, спасибо, Саша не звонил?

— Нет, пока.

— Ладно, Саша, спасибо пока.

— Давай.

Я некоторое время посидел на кровати, а потом набрал Пашу.

— Привет, время есть? — спросил я.

— Привет, есть, только давай быстрее, я на работе.

— Паша, тут у меня твой телефон попросили, Сани Пригоро друзья, хотели с тобой поговорить.

— Саня, не давай никому мой телефон.

Знал бы ты, что я его уже дал, — подумал я, но в трубку произнес:

— Да, ладно, позвонят они тебе, объяснишь им ситуацию.

— Саня, мне нечего им объяснять, я ничего не знаю, я звоню тем людям, которые делали визу, а они отмораживаются, говорят, посылали паспорт в хоум офис, пусть там разбираются. Я бы рад помочь, но ничего не могу сделать, Саня, пусть он там сам выкарабкивается, я не знаю что делать, я здесь ничем ему помочь не могу. Да, я брал паспорт, деньги за это, но Саня, я не могу ручаться здесь за всех. Люди говорят мне, что послали его паспорт, я им верю, может хоум офис врет, может они, я не знаю Саня.

Он замолчал, я тоже ничего не говорил.

— Саня, я тогда тебя выручил, в Лондоне, помнишь?

— Помню.

— Я не взял с тебя денег, устроил на работу, не забывай об этом, если я могу помочь людям, я помогаю, но сейчас я не могу сделать твоему Пригоро ничего, ничем не могу ему помочь. Не давай мой телефон, скажи, что ты его не знаешь. Я тебе помог тогда, помог с визой, Саня, какие у тебя еще вопросы?

— Никаких.

— Тогда пока, — связь оборвалась.

Я с минуту просидел, глядя в пол, потом снова набрал Яну.

— Алло? — услышал я ее голос.

— Это опять я, — сказал я, — Яна, я тут так прикинул, не звони Паше.

— Почему?

— Я разговаривал с ним, он все равно ничем не может помочь, он просил не давать его телефон, сказал, что эти люди, которые делали визу, отмораживаются, винят в этом хоум офис.

— А вот как? Ну, хорошо Саша, я все поняла.

Володя, который все это время присутствовал в комнате и за это время уже успел поесть, спросил:

— Ну что?

— Не знаю, — ответил я.

После этого звонка прошло где-то дней десять. За это время я кое-что понял и с Валерой, его телефон не отвечал, он больше мне не звонил. Видимо, после получения моих денег он просто выкинул телефон и за долг мгновенно забыл, поскольку обещал позвонить на днях. Но после этого на днях прошло уже недели 3.

Володя попытался меня успокоить, мол, жалко, конечно столько денег потерять, но ты все равно ничего уже не изменишь.

— Я сам виноват, — ответил тогда я, — Володя, небо давало мне столько намеков, знаков. Сперва не оказалось ни одного офиса Моней грамма или Вестерн Юниона в нашем городе. Потом Ян слезно умолял меня не брать выходные именно в эти 2 дня. В Нотингеме я блуждал несколько часов, пока, наконец, нашел контору Вестерн Юниона, мимо которой я проходил раз 10, затем, когда я уже перечислил деньги, Валера не мог их получить, поскольку пошел в офис Моней грамма. Даже в самый последний момент мне говорили, откажись от этой операции, забери деньги, потеряй процент, но сохрани свои деньги. Я сам виноват, я был дураком, это надо признать. Человек, который не слушает знаки, тупица, я им оказался. Виноват в этой ситуации только я.

— И ты оставишь все это так?

— Я верю, что в жизни все повторяется, верю в то, что жизнь изменчива, может, наступит момент, а я уверен, что он наступит, когда я приду к Валере и скажу, ты должен мне, поэтому выполни то, о чем я прошу.

— Он не сделает это.

— Если нас сведут обстоятельства, думаю, он поможет мне.

А вечером раздался телефонный звонок, я был на улице.

— Привет Саня, — услышал я в трубке голос Пригоро.

— Привет.

— Саня, там до меня дошла информация, что ты поимел с меня деньги за то, что Паша делал мне визу. Поэтому тебе надо помимо всего прочего эти деньги отдать, да еще с процентами.

— Не понял — сказал я, подумав, не бредит ли он там, может в тюрьме времени много, всякие глупости могут показаться реальностью.

— Не морочь мне голову, я все знаю, Паша заплатил тебе из тех денег, что ему дал я.

— Да мы с ним даже и не виделись, — ответил я на это.

— Передать деньги это не проблема, видится для этого не обязательно.

— Знаешь в чем твоя проблема Саша, — ответил я, теперь поняв, откуда веет ветер, — ты слушаешь одну еврейскую дуру, которая запудрила тебе мозги. Будь я таким падким до денег, хрен бы люди получили свой заработок в том объеме, который я им отдал…

— Короче, у меня мало времени, — перебил он меня, — значит, для начала ты отдаешь все деньги, если не хочешь проблем, иначе мои пацаны найдут твоих родителей в Донецке и тогда с ними будет совсем другой разговор, они…

— Так, а теперь ты послушай меня, — перебил я его, — ты решил, что я помогаю тебе, потому что я боюсь тебя, или твоих пацанов?

— Конечно и…

— Тогда запомни, — перебил я его второй раз, — с этого момента, ты можешь мне вообще не звонить, даже если мне нужно будет просто встать и это тебе поможет, я этого не сделаю. Помощи от меня ты больше не получишь никакой, это первое. Второе, этот номер еще какое-то время будет работать и твои пацаны могут созвониться со мной, чтобы назначить место встречи, только не дай бог, при этом они не приедут. Наконец третье, передай этой тупой дуре Яне, что ей нужно пролечится, причем как можно скорее…

— Хватит, значит, ты не хочешь мне платить?

— Ты не понял ничего из того, что я сказал? Тебе повторить?!

— Тогда до встречи.

— До встречи, — я положил трубку в карман.

Немного пройдясь по улице, я вернулся в дом и зашел к себе в комнату.

— Что случилось? — спросил Володя, видя мое настроение.

Я ему рассказал наш разговор, Володя в ответ только улыбнулся.

— И сколько ты потратил на телефонные разговоры, чтобы решить вопросы этого Пригоро?

— Фунтов 20, — ответил я после небольшой паузы, — я вообще-то точно не считал.

— А я честно сказать все ждал, когда же он тебе это скажет?

— Что скажет?

— За деньги, Саня, ну если откровенно, не знай я истории с Валерой, что ты звонил иммиграционному офицеру, я бы тоже считал как он, понимаешь, не ведет себя здесь так никто. Ты помогаешь людям просто так, а здесь так никто не делает, если ты помогаешь Пригоро, значит, ты тоже брал деньги.

— Но это глупо так думать.

— Нет, глупо думать иначе.

— Володя, он попал в беду, телефон дал я, кто бы еще мог ему помочь?

— Ну и что помог? В итоге он же тебя и обвинил, что ты виноват, да еще теперь и денег от тебя требует, угрожает. Ты не боишься кстати? Сумские наедут на Донецких!

— Донецк Сумм не боиться, тем более, когда Донецк прав. К тому же, я должен бояться чего? Ты представляешь себе эту стрелку, мне хотелось бы посмотреть кого они возьмут с собой. Привет пацаны, мы тут приехали на разборку, нам одна молодая еврейка нашептала, что ваш Саня тут деньги взял за продление визы. Может они еще Пашу с собой прихватят? Так тому нечего будет сказать в отношении меня.

— Я знаю Саня, просто с какими же тебе приходилось сталкиваться тупыми людьми, у нас женщина была бы поумнее их.

— Неприятно это все так, надо мне выходной взять, хочу вырваться куда-нибудь, подальше отсюда, может в Лондон?

— Зачем?

— Не знаю, развеюсь, пройдусь, такой осадок, честно сказать, от всего этого, Валера подставил, а тут еще этот дурачок обвинил. Мне по боку, я ничего не брал и любому это скажу, но неприятно.

— Если станет легче, развейся, — кивнул Володя.

У Яна я отпросился на послезавтра, я попросил два дня, хотел съездить в Лондон, а на следующий день тупо отлежаться.

В Лондон я приехал часов в 10–00, побродил по центру, посетил пару выставок, музеи. Был в аквапарке, там мне запомнилась одна деталь. Это был открытый бассейн с водой, в котором плавали небольшие рыбки. Прямо на одном из бортов бассейна лежала табличка, на которой было написано: «Пожалуйста, даже если вы поймали рыбу, не оставляйте ее без воды».

Я невольно улыбнулся когда прочитал написанное, в этом была вся Англия. В Украине думаю, надпись звучала бы примерно так: «если ты поймал рыбу и она умерла, штраф 100 000 грн! Если ты засунул руку в аквариум, штраф 10 000 грн!»

В течении всего дня мысли возвращались к нашим людям, после случившегося я начал по-другому относится к слову помощь. Я дал телефон Стаса украинским студентам, доброе дело закончилось плохими последствиями, занял Валере деньги и мой друг исчез из моей жизни, наконец, дал номер Паши Сане Пригоро, а когда он попал в хоум офис я попытался ему помочь и в итоге он обвинил меня в том, что я поимел его на деньги.

Я помогал здесь многим, всем кто просил, но не всегда эта помощь приносила благо людям. А в некоторых случаях даже им вредила, получалось, не будь меня, или промолчи я в той, или иной ситуации, и многое из того что было, не случилось бы. Люди сами бы нашли свой путь в этой стране.

Я не занимался самобичеванием и попыткой оправдаться, я не жалел о том, что было сделано, поскольку глупо пилить опилки. Прошлое я все равно вернуть не мог, так что по этому поводу жалеть? Просто теперь я осторожнее стал относиться к слову помощь, я понял, что не всегда она нужна людям, даже если они ее и просят. Что иногда проще промолчать и сказать, что да, у меня есть знакомые, которые этим занимаются, я звонил им, но они теперь это уже не делают.

Прожив здесь какое-то время, я начал больше понимать, почему наши люди не помогают в Англии. Почему все предпочитают отмораживаться и делать вид, что тебя не слышат, а до твоих проблем им вообще нет дела, справляйся сам. Не думаю, что многие прошли через мой опыт, понятно, что это больше идет от их натуры, я поднялся, а на других мне плевать, я знаю, но вам не скажу, вдруг у вас получится все даже лучше, чем у меня. Но в любом случае, получалось, что их стратегия жизни была мудрее, чем моя. Они проходили мимо и не цеплялись за другие судьбы, не вмешивались в их жизнь, а люди все равно находили выход.

Так чего я добился в итоге, помог им? Нет. Сделал их жизнь проще? Нет.

Когда внутри идет борьба, это не всегда хорошо. Одна моя часть говорила, забей на этих людей, что толку от того, что ты хотел помочь?! Не лучше ли тебе было бы, если бы ты был как все, хочешь, чтобы я помог с трудоустройством? Плати, хочешь, что бы я сделал это, плати. За все здесь нужно платить и нечего читать мне мораль. От вас все равно и спасибо не всегда добьешься, а еще обвините, что я не сделал то, или это. А так, говорите что хотите, зато в кармане будет звон монет и шелест купюр. Как говорится отвечать, так хоть знать за что.

А другая часть бунтовалась. Ну и что теперь, что Валера оказался уродом, но ведь ты тоже был виноват, тебе давали знаки, но ты не послушал. Что с того, что Пригоро оказался дураком, но если честно, разве ты этого не знал раньше? Да, ты дал телефон украинцам, но зато они все заработали, все, в том числе и их девушки, пусть парней депортировали, но признай, останься они все в Лондоне, таких денег они бы не увидели. Заработали бы, но не столько, да и кто знает, что было бы здесь, в Лондоне, где от депортации не застрахован ни один нелегал. Ты помог десяткам людей, действительно сделал все, что мог, не прося ничего взамен. Даже от ошибок тебя предостерегли, но с Валерой ты не послушал, а что касается Пригоро, то это его дорога, которую он выбрал, он разговаривал с Пашей и сам принимал решение, теперь пусть он сам и идет по выбранному пути.

Не обманывай себя, натуру не изменишь, можно навесить на себя кучу масок, но они не скроют истинную сущность, это все равно будешь не ты. Действуй так, как и раньше, потому что именно в этом ты и есть. Дуб вырывает с корнем под действием ветра, ива наклоняется и подымается вновь, вода расплескивается от удара, но в следующее мгновение она принимает прежнюю форму, облака плывут по небу, но не оставляют на нем следа. Ты стал мудрее в чем-то, осторожнее, тебе нанесли удар, но в который раз он пройдет мимо и не оставит следа. Они хотят, чтобы ты стал другим, но другой, это не ты. Оставайся тем, кто ты есть. Конфликт внутри тебя между двумя мыслями это обман, потому что изначально ты един, ты, это не твои мысли и наслоения воспитания. Когда ты един в себе, то понимаешь, что конфликта быть не может, потому что любой конфликт это сравнение между тем, что есть, и тем, что ты хотел бы иметь, но, когда, я, замолкает, места для конфликта нет.

Вечером я сел в автобус и поехал обратно, настроение действительно стало лучше, и я уже даже задумался, а надо ли было брать выходной на завтра? Когда я вошел в дом, все уже спали, было начало двенадцатого ночи, и я хотел быстро подняться к себе, когда остановился возле щита распределения работы. Щит придумал Ян, это было его ноу-хау, чтобы как-то объяснить перед Кайлом покупку компьютера, он говорил каждому, куда ему идти на работу, но еще печатал это на листах и клеил на щит.

К моему удивлению на завтра я был поставлен на работу.

«Как хорошо, что я остановился, — подумал я, поднимаясь наверх, — а то завтра бы пришлось собираться на работу очень быстро».

Я зашел в комнату, сходил в ванну, потом вернулся и, не включая света, лег в кровать.

— Как съездил? — услышал я голос Володи.

— Нормально, я тебя разбудил?

— Нет, я только лег, Валеру встретил?

— Нет, конечно, полазил по городу, посмотрел музеи, рыбок пофотографировал, фотки проявлю, покажу.

— Жаль, я думал, что ты поехал на встречу с Валерой.

— Да забудь ты за эти деньги, — сказал я, — урок мной получен, а что еще надо?

— Да, ты странный человек, если бы у меня такое случилось, я бы не знаю что делал, нервничал, ругался, не представляю даже, а ты так спокойно говоришь об этом, да ладно. Валера тебя всадил на 500 фунтов, а ты поехал в Лондон рыбок фотографировать.

— Если ты не можешь в данный момент ничего изменить, зачем тебе беспокоится по этому поводу? Настанет момент, тогда и действуй, а сейчас просто плыви по течению.

— Не, я так не могу, я не хочу ничего давать и тем более не хочу ничего терять.

С Володей мы старались каждые выходные куда-то ездить. Не скажу, что Володя сразу согласился, когда я это предложил. Первоначально он был против.

— Майк, — сказал он, так говорили англичане, когда обращались к незнакомцам, мы в шутку тоже так иногда называли друг друга, — мы здесь чтобы зарабатывать, а не ездить по городам и смотреть на их достопримечательности. Мы работники, а не туристы.

— Володя, а может это твой единственный шанс пожить в этой стране. Может, ты уже никогда в жизни сюда не вернешься, да, ты потратишь на 20 фунтов в неделю больше, чем остальные, но зато ты будешь знать и увидишь то, что другие никогда не узнают и никогда не увидят. Я тебя не убеждаю, поедешь ты со мной, или нет, дело твое, я поеду все равно, один, или с тобой.

— Ну, хорошо, — кивнул Володя, — один раз я с тобой поеду.

Но после первого же раза он захотел еще. Мы поехали в Линкольн, погуляли по городу, выпили в пабе пиво, осмотрели этот небольшой по рамкам Украины городок и поехали под вечер обратно.

Володе очень понравилось, как он сказал, в Англии он так еще не отдыхал. Чтобы не просить постоянно кого-то нас щелкать, мы для себя решили так, один кадр делаю я, фотографируя его, один он, фотографируя меня. Соответственно потом проще с проявкой, в Англии сделать 36 кадров стоило 4 фунта, то есть грубо 12 пенсов кадр, но если потом делать дополнительные фото из пленки, то кадр мог уже стоить около 50 пенсов. Поэтому нам проще и дешевле было покупать пленку на двоих, фотографироваться, а потом при проявке каждый забирал свои фотографии.

Бывало, мы делали паузу и никуда не ехали на выходных, тогда вечером в субботу мы обязательно занимались так называемой дегустацией. Мы шли в супермаркет и выбирали по бутылке вина.

За тот период мы попробовали различные сорта из Франции, Германии, Италии, Чили, Южной Африки. Самое интересное, что по вкусу, их трудно было различить. Если сравнивать с Украинскими аналогами, то все они напоминали больше сухие наши вина, типа Кадарки, Тамянки. Крепленых вин, вроде крымских, мы так там и не смогли обнаружить. Возможно, это было связано с ценой, мы не покупали очень дорогие вина, обычные, вина для среднего класса, так сказать.

Во время пития мы конечно же разговаривали и поскольку наш подход к одним и тем же вопросам был диаметрально противоположным, то мы часто спорилии. Он был сторонником того, что государство не должно принимать никакого участия в жизни человека. Человек должен был сам зарабатывать себе на жизнь, если ему плохо в своей стране, то езжай в другую, работай там.

— Наши люди все уезжают, мужчины, женщины, даже пожилые люди. В моем доме было 16 молодых, из них только 2 осталось, да и то, это пока они документы сделают и смогут уехать.

— И что в этом хорошего?

— А что плохого?

— Ты специалист, ты закончил высшее учебное заведение, и ты работаешь на фабрике, как любой англичанин даже школьного возраста. Это, по-твоему, нормально?

— Я в отличие от тебя, не считаю, что мне страна что-то должна, что если я закончил университет, то я должен быть обязательно трудоустроен. Да, я мог пойти работать на 150 гривень в месяц, но меня это не устраивает, а больше мне моя страна дать не может. Поэтому я ищу место, где я смогу заработать столько, сколько мне хватит. Что делают ваши шахтеры, когда им не платят зарплату? Или водку пьют дома и бьют своих жен, потому что на большее у них мужества нет, или едут в Киев, стучать касками по асфальту, только я знаю, что они бы сами туда не поехали. Ты ведь знаешь, почему они едут в Киев, и кто их посылает, знаешь?

Я кивнул.

— Да знаю.

— Вот видишь, их начальничек вызвал и сказал, вперед мужики за зарплатой, а то мне, а не вам стало чуть тяжелее жить. И едут родимые и касками стучат, а нет, чтобы сказать этому начальнику, а не пошел бы ты на хер, сам возьми и в ту шахту хоть раз спустись, урод ты конченный, а мы поедем работать в другое место. Кто так сделал? Я вот из Донецкого региона знаю только тебя, работал в разных местах в Лондоне, здесь на фабриках. Нет ваших здесь, от силы Запорожская область, все.

— Что ж тебя может устраивать в такой жизни? Ладно, ты мужик, заработаешь себе денег, но настанет момент, когда ты захочешь жениться, а кого же ты выберешь? Ты ведь знаешь, как тут женщины и девушки зарабатывают. Это наши ничего об этом не знают, я, например, только здесь об этом узнал, а вашим то все об этом известно. Вам сказки о гувернантках и официантках не расскажешь. Тебе что, приятно будет жить с женой, зная, что ее тут во все щели, все подряд. Тебе самому это может нравится?

— У нас тоже есть чистые жинки.

— Откуда Володя, если все ваши от мала до велика на заработках? Все деревни пустые, все города, молодежь почти вся на выезде, а кто не на выезде, так готовят документы.

— Зато мы не пьем водку на кухне и не строим жену с детьми, говоря, какие мы работники, а что им есть нечего, так пусть потерпят. У нас если нет денег, мужчина делает себе документы и уезжает, он должен кормить семью.

— Наши тоже кормят, и если уж ты привел в пример шахтеров, так еще спорный вопрос, где больше мужества, спускаться в шахту, которая должна обвалится на твоей, или на следующей смене, или выехать за рубеж и работать здесь. Я общался с одним мужичком он в советское время был проверяющим на шахтах. Ездил по Союзу, в составе госкомиссии и давал разрешение на использование шахт. Так вот, он мне сказал тогда, чтобы не говорили о советской системе, но 70 процентов шахт Донецкого региона комиссия закрыла бы из-за их аварийности, допуск людей туда категорически запрещен, до устранения целого ряда неполадок. Он сказал тогда, ни один инспектор не поставил бы под тем актом своей росписи, не помогли бы никакие инстанции. А сейчас все прекрасно, несмотря на то, что с того времени улучшений сделано не было, да каких улучшений, ничего сделано не было, только на бумаге, чтобы деньги отмыть, да б/у технику продать как новую, шахты работают, выезжающие комиссии говорят, что все классно.

— Так зачем вы тогда работаете?

— Да потому что не все пьют водку, как ты говоришь, а бегающие дети просят еды сегодня, а не через 3–4 месяца, когда ты сможешь сделать документы и выехать из Украины. Не надо говорить, что вы умнее нас, что вы более продвинутые. Может это и имеет место, вы здесь видите то, что наши никогда не увидят, учитесь тому, что в Украине будет лет через 20. Но видеть это еще не все, вы подымаете экономику Англии, Америки, Европы, зарабатываете здесь деньги, а мы работаем за гроши у себя в стране и подымаем нашу экономику. Это разные вещи.

— Меня не кормит твоя страна, меня кормит Бостон, Линкольн, Лондон.

— Но ты кричишь, что ты патриот и за Украину готов кому угодно шею свернуть.

— Да.

— Но только делаешь ты все наоборот, наши люди, которых вы называете москали, живут в Украине и подымают нашу экономику, а ваши, кричащие, что они патриоты, своими действиями вредят Украине, поскольку дают обогатиться нашим соседям.

— От меня Англия много не получит, все заработанные деньги я все равно потрачу не здесь, а на Украине. К тому же, имея деньги, я могу подумать о том, чтобы, приехав в свою страну что-то там открыть. Поэтому не все так однозначно как ты говоришь.

— А я и не говорю что все сказанное мной однозначно, но и тебе надо перестать смотреть на наших людей как на низшую расу, называть нас москали. Мы не глупее вас, когда вы бегали по лесам, мы строили города и создавали промышленность. Мы работаем на тех заводах, шахтах и фабриках которые строили еще наши деды. Мы к этому привыкли, и мы всегда так жили. У вас же под боком была граница с более обеспеченными соседями. Вы выезжаете на работу не потому, что вы такие прохаванные и умные, а потому что раньше так поступали ваши деды и отцы.

— Ну, ты нас с гуцулами не сравнивай, это они до сих пор бегают в лесах. А что касается заработков, то тут я с тобой соглашусь. Да, еще мой дед рассказывал, как он ездил на заработки в Польшу, в Австро-Венгрию. Но это еще ничего не значит, вы больше за Россию, а мы за Европу, в этом наше отличие.

— И где ваш ум? Умники! Европа, да богатый никогда не станет сидеть с нищим, не то, чтобы ему помогать. Ты действительно думаешь, что Европа согласится принять к себе нищую Украину?! Ты думаешь, что они нам будут помогать?! Они поляков ни во что пока не ставят, а то с Украиной они будут нянькаться. В Россию идут наши товары, от России мы получаем газ и нефть, если с ними правильно себя вести на этом можно поднять нашу экономику. А что дает Украине ваша Европа, кроме пустых обещаний и надежд? Ничего, ничего и не даст.

— Это пока, а потом…

— Нет, Володя, слово потом может быть между соседями, а если ты говоришь о стране, есть только украинский стратегический интерес. Если сейчас нам выгоднее идти с Россией, то это надо делать, если завтра мы увидим, что Европа действительно тоже хочет сотрудничества и не на словах, а на конкретных проектах выгодных нам, и им, то нужно параллельно рассматривать эти варианты. Появится еще кто-то, всегда за.

— Это понятно, но лучше быть, как есть, чем идти с москалями одной дорогой. Ты знаешь, что творили москали во время войны? У нас немцы, когда вошли в город, то наших пригласили в тюрьмы, показать что НКВД сделало с заключенными. Так там и жинки были замученные, без грудей, и мужчины застреленные, на телах их были следы пыток. Вот что делали твои русские у нас, на Украине.

— Я этого не видел, а что касается зверств, так немцы, которых вы встречали хлебом солью, что ли были лучше?

— Наши когда поняли, что они нам принесли, начали и против них воевать тоже.

— Я тебе одно могу сказать, вот сейчас ваши должны быть рады, у нас больше 10 лет так называемой независимости, у нас появилась страна. А давай немного посмотрим на наш путь за эти годы. Первоначально нас было 52 миллиона, сейчас 48 официально, а реально не будет и 40. В каждой семье за это время было произведено как минимум по одному аборту, а у некоторых и по два. Думаю, не родившихся детей у нас за этот период миллиона 3 набралось бы, это минимум. Промышленности Советского уровня уже нет, их объемы производства нам и не снились. Инженеров лет через 10 уже не будет совсем, так, студентики окончившие университеты и работающие на компьютере. Армии нет, это сброд разного рода войск, которые создают видимость нашей защиты. Милиция больше для пьяного сброда и как дубинка против собственного населения, чтобы не сильно голову подымали. СБУ превращено, как и другие госконторы, в контроль денежных потоков и зарабатыванием денег. Мы все либо торгаши, либо те, кто предлагает какой-то товар. Вскоре мы даже спички будем завозить, не говоря уже об основных товарах потребления. Ты действительно веришь, что это независимость?!

— Это временно.

— Да нет в этих процессах ничего временного, если ты теряешь рынок, тебе на него трудно вернуться, если позволят вернуться вообще. Когда ты губишь отечественного производителя то ты даешь заработать иностранцу, который за счет тебя увеличит производство, купит новые станки, наймет новых рабочих и когда ты решишь конкурировать с ним, у тебя ничего не выйдет. Володя, когда мы идем в пропасть, глупо говорить что все у нас отлично, это называется так, гордые, но с голой жопой.

— Я тебе говорил, мы не зависим от настроений Киева, у нас промышленности не было, а сейчас мы выживаем в чужих странах, и мне нет смысла думать об этом глубоко, как ты. Да, я хотел бы, чтобы моя страна жила хорошо, но если этого нет, я, по крайней мере, для себя сделаю все так, чтобы я был доволен. Какое мне дело до того, что какой-то там директор не может справиться со своим производством и закроется? Мне нет до него дела, это его проблема. Я тоже мог сидеть на шее у родителей и просить у них деньги, повторяя, мама, у нас страна такая, она не дает нам шанса жить, а я бы мог. Но я не делаю этого, я сам выбираю свой путь, хотя он и тяжелее, у меня нет денег, я поехал их зарабатывать, не получилось бы в Англию уехать, поехал бы в Польшу. Саня, это вопрос выбора и как ты смотришь на эту жизнь. Я сейчас расскажу тебе одну историю, в Лондоне я работал на стройке, в нашей группе было 4 украинца и 5 англичан. Работали мы на индуса и в принципе, все было нормально. Как-то мы отработали в пятницу, когда приехал индус, в этот день мы обычно получали зарплату, и я думал что он привез деньги. Но индус сообщил нам, что денег, к сожалению, у него сейчас нет, он отдаст их нам позже. Мы, украинцы молча кивнули, нет денег и ладно, всякое бывает. Англичане же спросили, сегодня нет, а когда будут? Индус ответил что завтра, в обед, когда мы закончим работу, он привезет нам зарплату. Мы согласились и пошли домой. В субботу мы отработали до обеда и когда переоделись, стали его ждать. Индус приехал на своем микроавтобусе, вышел из него и сообщил нам: денег нет, сегодня уже все банки закрыты, поэтому деньги я вам отдам в понедельник. Мы, украинцы промолчали, а англичане повели себя иначе. Ты ведь знаешь, что по субботам они ходят в паб, пить пиво. Они тут же начали наседать на него, типа, мы работаем всю неделю, а у тебя нет денег заплатить нам? Мы сегодня должны пойти в паб, а денег у нас нет. Они тут же, как-то даже не сговариваясь, вытягивают его из микроавтобуса, индус уже собирался уезжать. Переворачивают микроавтобус на бок и говорят: мы даем тебе 2 часа, если за это время ты не приносишь нам деньги, то мы продаем твою машину, забираем деньги, и ты нас больше не увидишь. Индус уезжает на такси, возвращается через 40 минут, привозит нам деньги, еще с небольшой премией, извиняется, и мы уходим.

Вот таким людям, ты ничего не сделаешь, они не дадут себя ограбить, не дадут сильно на себе нажиться. Им всего неделю не заплатили и вот результат. А у нас, на Украине, людям 5–6 месяцев не платили зарплату и они ходили на работу, вот когда все мы будем поступать как эти простые работяги из Англии, тогда мы все будем жить иначе. Все, я имею в виду и нас и вас.

— Согласен, но для начала нам надо понять, кто есть мы, вот смотри, вы на западной Украине считаете нас москалями, приписываете нам всякие ужасы, которые мы якобы творили с вами. Мы считаем вас западэнцами, поскольку изначально антагонизм всегда шел от вас, и вы всегда отрицательно относились к нам, сколько я себя помню. Нам всем сначала нужно прозреть. Вот ты и я сидим рядом. Ты говоришь по-украински, я по-русски, мы с тобой украинцы. Нам язык мешает общаться? Нет. Но нас делят, вам протирают с детства мозги, говоря, что они, там, плохие, а мы хорошие. А пока мы ненавидим, друг друга, нашу страну грабят, раздирают на части. Понимаешь ты это?

— Понимаю, но теперь вопрос к тебе, а почему ты не знаешь родного языка?

— А я тебе отвечу, да, я учу в Англии язык, он мне нужен, благодаря этой стране я могу работать и позволить себе все. А в Украине? Тебе не кажется сейчас, после жизни здесь, что там наша колония, претория, огороженная колючей проволокой территория, которую мы называем Родина. Чтобы взяли на работу нужно дать взятку, как здесь, без тяг нет продвижения, любой чиновник, у нас уже великий босс и относится к тебе ну в лучшем случае как в Англии иммиграционные офицеры. Мне кажется, что там вся функция государства и соответственно чиновничьего аппарата заключается в том, чтобы гнобить свой народ и не давать способным людям заработать. Это так, к слову, а еще английская литература, поэзия, деятельность разведки, как страна правила почти всем миром, используя дипломатов и финансы, посмотри на их архитектуру, экономику, да перечислять можно много вещей. А теперь давай коснемся Украины, честно и объективно чем она может гордиться? Писателями? Скажи, что можно прочитать кроме Кобзаря? Еще несколько классиков и все? В России, Пушкин, Лермонтов, Толстой, Тургенев, Бунин, Короленко да пальцев не хватит на твоих и моих руках. Художники, известнейшие, а что в Украине? Какая культура и где ее носители? Культура, это вложение денег в гениев, в талантливых людей, которых нужно отыскать, дать им возможность прорасти. А у нас Володя, наоборот, все, что стоит денег, продается за рубеж, а таланты и гении брошены на произвол судьбы, где не до жиру, быть бы живу. Поэтому прежде чем что-то предлагать, это нужно иметь, признай, что у нас пока нечего особо предлагать.

— Наши люди все имеют национальную одежду, на праздники мы одеваем ее, выходим на улицу, устраиваем гуляния.

— Володя, это нормально, если вам это нравится, делайте, пожалуйста. Но только не надо навязывать нам свой образ жизни. Когда в Украине появятся писатели, которые будут действительно интересны, их станут читать, когда будут достойные художники, к ним будут ходить на выставки. Володя, хватит вам кричать, что у нас большая культура. Нужно признать, что мы не знаем нашу культуру, мы ее не изучали, вся наша культура была политизирована, и натягивалась под определенный, выгодный власть имущим стандарт. Если объективно подойти к этому вопросу, а не так, что первоначальной расой на земле были укры, от них пошло все человечество, мы можем возродить культуру. Как сказал в Лондоне один мужичек, Пашин знакомый, кстати, из ваших, пора Украине перестать всем в рот заглядывать, ложиться то под одних, то под других, а самим строить свою страну, пора уже Володя, давно пора.

— Я все равно считаю, что мы все должны говорить на украинском.

— Бельгия говорит на двух языках и ничего, никто не умер, Канада говорит на двух языках и все в порядке. Спекуляция на языке это тот бред, который вам забивают в головы, это равнозначно тому, что вы с одной стороны можете летать в космос, создавая высокотехнологичный спутник, в то время как в городе нет водопровода. А самое смешное в этой ситуации, что хотя вы нас и считаете агрессорами по отношению к вам, но мы лояльнее, чем вы, тебе это не кажется смешным?

— Нет.

Тем не менее, в целом мы ладили и жили мирно, если не брать политику и искусственное разделение, что нам было с Володей делить?

Как бы то ни было, но отношение между нами менялись, я, человек восточного склада ума, начал лояльнее относится к западникам, как их у нас называли. Это не меняло мое отношение к России, но как жили они, я раньше не знал. За баррикадами не видно личностей, по обе стороны только враги и с ними обычно воюешь, ничего не замечая, кроме антагонизма. Мы считали западников ленивыми, а они нас, но правда как обычно была где-то посередине. На самом деле и у нас есть работяги и у них, у них есть ленивые и есть у нас. Правда, же, которую от нас всех скрывали это та, что на самом деле нам нечего делить и если отбросить мусор, который накидали в голову каждому из нас, откинуть предубеждения, то мы всегда найдем общий язык и сможем прийти к какому-то консенсусу.

В Италии, например, как рассказывали Володе, перед тем как людям идти собирать виноград сперва пускают мужчин, которые проходят по над кустами винограда и шумят специальными приспособлениями, вроде погремушек, отпугивающими змей. После того как они прошли, начинается сбор винограда. Понятно, что не все змеи уходят, а иногда даже кусают людей. Но поскольку речь идет не об итальянцах, а о нелегалах из Румынии, Албании, Болгарии, Украины, Молдавии и разных других стран бывшего СЭВа, то хозяина этот вопрос интересует постольку поскольку. Что он может сделать? Людей вперед пускают, змеи уходят, если остались, то будьте осторожнее. Но если по совести, так сказать по человечески разобраться, если даже с кем-то что-то и случиться, не велика беда, поле большое, закопали рядом и забыли. Желающих заработать всегда достаточно, на одно место 10 желающих, поэтому подумаешь, на одного нелегала в Италии станет меньше, кому от этого хуже?

В Словакии Володя работал на стройке. Снимал там 3 комнатную квартиру, в которой спало 15 мужчин. Жили они там так, выходили из квартиры небольшими группами по 2–3 человека, приходили также. Открывали только по особому звонку, перед тем как зайти в дом, проходили вокруг, ожидали. В Словакии можно нарваться на украинских бандитов, в основном львовских рэкетиров. Те, если узнали бы за их квартиру, нашли бы способ зайти и, избив мужиков, забрали все заработанные деньги. Это было обычным явлением, поскольку все знали, никто деньги домой не шлет, в Словакии больше 400 долларов в месяц не заработаешь, тут экономится каждая копейка, куда уж там еще платить за пересылку 25–30 долларов.

Они заплатили и их устроили на стройку, работать надо было по 10 часов в день. Хозяин вроде попался нормальный, с деньгами не кидал и платил регулярно. Здесь часто практиковалось такое, работаешь, а потом тебя берет полиция и отправляет домой, или еще вариант, работаешь по устройству бандитов, а те уже высчитывают твою зарплату, в итоге, под конец, когда надо уже уезжать, не выходит и 300 долларов за 3 месяца. Да что там, не всегда даже оставляют на обратный билет деньги, беспредел полный, кто сильнее и организованней, тот и диктует условия.

Володя рассказывал за одного парня, с которым они жили в квартире, тот постоянно поддергивал одного мужичка, гуцула. В замкнутом пространстве, с таким количеством людей, в одной комнате спало по 5 человек, нервы сдают у всех. А тут, он еще со своими подколами. В один день гуцул не выдержал и предложил выйти своему обидчику. Тот с улыбкой пошел за ним, сказав, что сейчас он покажет тупому гуцулу, где его место. Но вернулся гуцул один, только и сказав парням, идите, заберите своего, я не знаю живой он, или мертвый.

Парни вышли на улицу, и нашли своего в кустах, лица там не было, лишь одна сплошная кровавая маска, но он еще дышал, они занесли его в квартиру. Драка с гуцулом закончилась для парня в первые же секунды, после нескольких ударов он оказался на земле, а потом, когда кулаки уже были разбиты, гуцул взял первый же попавшийся под рукой камень и бил им по голове и лицу парня. Смех и веселые приколы закончились для него серьезными последствиями.

Несколько дней он не вставал вообще, потом начал приходить в себя. Понятно, что скорую помощь никто не вызывал, это означало для всех подписать приговор, поэтому, что там было с головой можно только догадываться. Но одним сотрясением мозга он явно не отделался. Через несколько недель парень уехал, работать он не мог, а кормить его за дарма никто не собирался. Молодой парень превратился в урода и калеку из-за своего языка.

Второй запоминающийся случай про мужчину, который работал с Володей на стройке и жил в комнате по соседству. Он экономил каждую копейку, во всем себе отказывал, только появлялись деньги, он сразу слал их домой, в конвертах. Ел он в лучшем случае один раз в день и то, булочку, или хлеб с водой, мог пару дней вообще голодать. В один день он работал у лестничного пролета, на третьем этаже. Стройка велась украинцами, поэтому на технику безопасности хозяин смотрел сквозь пальцы. У мужчины, скорее всего, закружилась голова от недоедания, может еще что-то, это уже не важно, в общем, он упал вниз.

Бригада обступила его, глядя на лежащий перед ними труп. Решение пришло в голову одному из них быстро, и все приняли его, поскольку другого выхода никто не видел. Они вырыли рядом с лежащим телом яму и закопали там мужичка.

В Словакии Володя заработал на 150 долларов меньше, под конец ему не заплатили то, что обещали. Как он сказал мне, он еще вовремя уехал, мужичков кинули на большие деньги.

Словакия была одна из самых бедных стран с наименьшими заработками, поэтому попасть туда было проще и соответственно дешевле. Польша и Чехия стояли на чуть более высоком уровне и поэтому туда цена была больше, к примеру в Польше можно было заработать 500 долларов в месяц, также можно было заработать в Чехии. Для мужчин это были в основном стройки, сельское хозяйство, фабрики. Для женщин была работа гувернанток, брали их как семейные пары, так, в основном, одинокие мужчины преклонного возраста, получалась и хозяйка, и любовница, причем за дармовую цену. В этом плане нашим женщинам везде не везло, красота привлекает, тем более, когда она стоит дешево. Я не раз слышал истории про то, что наших женщин вынуждает хозяин, на которого она работает выполнять еще другие обязанности, кроме положенных. Ясно, что это дело выбора каждой, но есть мечты, а есть реальность. Кто имеет деньги сюда не едет, а кто приехал, тот должен решать возникшие дома проблемы, или просто заработать, чтобы выжить, поэтому ответ большей частью понятно какой на их требование.

Безусловно, все было бы иначе, если бы иммиграционные законы были иными. А так, если Польша, считает нас народом, мягко говоря, недалеким, то, что говорить за Европу? Какое отношение к стране, такое и к ее народу, если страна не ценит своих граждан, то почему это должны делать ее соседи?

Причем когда говорят слово страна, то кого все подразумевают? Неужели президент, правительство, парламент и иже с ними считают себя обособленным народом, высшей кастой? Я, наверное, не открою для них большой секрет, если скажу, для среднего европейца, ты можешь иметь хоть миллион долларов в кармане, это ровным счетом ничего не значит. Ты для них в первую очередь украинец, человек из нищей страны. А раз у тебя есть миллион, который ты тратишь в тупую на всякую дребеднь, так значит ты еще и урод ко всему прочему, поскольку состоятельный человек, заработавший его относительно честно, знает цену деньгам, и транжирить их не станет. Тратит впустую тот, кто получил деньги на халяву, он не знает истинной ценности заработанного чьим-то трудом. Поэтому европеец, глядя на наших людей, которые работают бок о бок с ними, нормально воспринимают нас, понимая, будь условия, мы бы также работали у себя в стране, а вот наши богачи, в их глазах, это бандиты, или воры. Пора бы всей этой «касте» понять, если вы хотите чтобы вас уважали другие, для начала начните с тех, на чьих плечах вы все стоите. Пока каждый украинец не будет защищен перед нашими соседями законами, вы будете для любого, даже самого последнего европейского чиновника такими же людьми третьего сорта, как и мы. Не поможет вам ни ваш статус, который как бы вам не хотелось, временный, ни ваши деньги.

Говорили мы с Володей и об Англии, так как-то речь зашла за их девушек, и он рассказал мне одну историю, которая случилось с ним недавно, когда он уже второй раз работал у Кайла.

— Ссора у них началась еще в начале, англик и его девушка ругались всю дорогу, потом на фабрике они чуть успокоились, пока работали. На обратном пути все повторилось, они ругались, ругались, пока она не послала его и не села на заднее сиденье к другому парню. Дальше был для меня полный шок, сперва они начали целоваться, а потом, Саня, они начали трахаться.

— Да ну нахрен! Трахаться?!

— Я тебе говорю, я блин вообще в штопоре сидел, они как раз это делали сразу за моим сиденьем. Она сняла брюки, и он прямо там ее начал засаживать. Парень ее орет, она на него. Мне показалось, что я попал в дурку какую-то. Водитель остановил микроавтобус, сказал, чтобы девка прекратила. Он посадил ее бывшего парня рядом с собой, девка села на другое сиденье, а ее новый хахаль, или как его назвать, остался сидеть на своем месте. Причем как я понял, водитель сказал ей, чтобы она не садилась обратно к своему хахалю, мол, хотите трахаться, делайте это дома, а не в его машине. Видно даже их парни от такого в шоке.

— Завал, сколько им лет?

— Сколько? Лет 18 максимум, а то и того не будет, если она на 18 выглядит то, значит, может быть и 16.

— Вот это цирк.

— Не то слово, я блин приехал и водки стакан намахнул, иначе прийти даже в себя не мог.

— Ничего, зато бесплатную порнуху посмотрел.

— Ага, — засмеялся Володя, — только ты знаешь, мне как-то и без этого спокойно жилось.

Наш дом был своего рода перевалочной базой. Люди могли пожить у нас неделю, а потом уехать в другое место. Из тех с кем мы плотно общались, были македонцы, Иван худощавый парень лет 25 и Марк, коренастый, довольно плотный парень тоже примерно такого же возраста.

С ними Володя жил еще в Бостоне, там они ему рассказывали немного за свою жизнь до, и после войны. А чего вопрос стал, как-то они работали на фабрике и там оказались албанцы, Володя заметил, что македонцы начали себя вести немного более резче, чем обычно. Он потом спросил в чем причина и тогда Иван ему ответил:

— Мы ненавидим албанцев!

А вечером они немного рассказали ему, что творили те в Македонии, когда вторглись к ним, на их землю. Война есть война, тем более, когда население оказывается один на один с агрессором. Ясно, что там происходили убийства, насилие и разного рода зверства. При этом македонцы были благодарны Кучме, оказалось, что он оказал помощь, прислал технику, оружие, хотя, известно кто стоял за албанскими силами, но Президент Украины смог настоять и поддержал македонцев. Это был сильный поступок нашего президента, один из немногих, за который тот мог бы собой гордиться. Агрессию смогли остановить, албанцев откинули, но в памяти людей, прошедших через войну, их деяния остались, поэтому и было такое отношение.

Македонцы говорили на македонском, я на русском, Володя на украинском, но мы все понимали друг друга, пусть не дословно, но общий смысл улавливали. Жили мы мирно, даже бывало, выпивали и вместе проводили время.

Из тех, кто жил с нами долго был еще Луи, он был из Южной Африки, но паспорт у него был итальянский. Его мать была итальянка, а отец из Южной Африки. Луи владел несколькими языками, африканским, итальянским, понимал французский, немного знал немецкий. Луи любил путешествия, так он мечтал поехать в Грузию, в город Гори.

— Опасно тебе ехать туда, — предостерег его Володя, — ты не знаешь язык, грузины это тебе не Европа, где ты привык жить.

Я перевел слова Володи Луи.

— Ничего, я справлюсь, — ответил Луи, — не сейчас, а когда-нибудь я обязательно туда съезжу.

Луи был интересен, он побывал во многих странах и даже жил там какое-то время. В Израиле он работал в кибуцах, путешествовал автостопом по Европе. Луи рассказал нам принцип дешевого туризма. Так мы смотрели например, в журнале маршрут путешествия, 7 стран по цене 200 фунтов. Мы с Володей не могли понять, как такое может быть и что это за развод по-английски? Оказалось, что это специальные фирмы, рассчитанные большей частью на студентов.

Принцип их был такой, автобус отправлялся из Лондона, к примеру, в Париж, там всех высаживали, и они проводили в городе столько времени сколько хотели. На ночь предлагался дешевый отель по типу нашего общежития. Если человек хотел продолжить свое путешествие то на следующий день он садился в автобус, который отправлялся в определенное время из определенного места. Причем, если ты упустил свой автобус, то следующий, в зависимости от тура мог быть дня через три. Так Луи привел в пример Египет, где он не успел на свой автобус, и ему пришлось три дня ждать следующий в Каире.

Луи был старше нас и, хотя его знакомые были африканцы, но предпочитал он общаться с нами, мы были не против этого. Луи рассказывал о своих путешествиях по странам, как он работал то в одном, то в другом месте. Но однажды, как-то мне Володя сказал:

— Мне кажется что Луи путешествует по миру потому что не найдет жену, будь у него семья у него были бы другие заботы чем ездить по всему миру и тратить заработанные деньги.

— Возможно.

— Это точно, ему больше тридцати лет, а у него нет ничего, ни кола, ни двора, хотя он работяга, посмотри, как он пашет на фабрике с нами вместе. Да что там дом, он не знает, даже, где будет жить, в какой именно стране, а не то чтобы там о доме думать.

С Луи мы как-то пошли в дом музей, находящийся в нашем городке. Дом музей это называлось сильно, это был небольшой одноэтажный дом с соломенной крышей, а вокруг него стоял сельхозинвентарь, которому было лет, наверное, за 100. Внутри дома продавались статуэтки с этим домом, название городка. Открытки с красивыми фотографиями Сантонинон-си, брошюрки с историей этого городка, медальончики, статуэтки.

Мы посмотрели этот дом музей, и пошли втроем обратно.

— Это поразительно, — сказал Луи, когда мы оказались вдали от музея, — англичане в каждом городке, даже таком маленьком как этот, сохраняют свою культуру. Посмотрите на этот дом, это же сарай, у нас бы, в Южной Африке его давно бы разрушили и на его месте построили бы пивбар.

Я перевел слова Луи Володе, и мы засмеялись.

— Ты не поверишь, — ответил я Луи, — но я иду и как раз об этом думаю, что здесь в Англии, они чуть ли не в каждом кусте видят исторический экспонат. А у нас на Украине так, одни пришли, поломали все, что было до этого, другие пришли, переломали новое, построенное, да еще то, что не успели доломать их предшественники.

— Можешь не переводить, — сказал мне Володя, — я понял, что ты ему ответил.

Во время путешествий по городам с Володей, мы вскоре заметили одну закономерность, что хотя вроде как выбор товаров и был, но он однородный. То есть не имело значение, куда ты попал, в Линкольн, Нотингем, Бостон, Ливерпуль, Йорк, Престон, Бристоль везде представлены одни и те же магазины. Соответственно и выбор товаров примерно одинаковый с тем лишь отличием, что в большом городе этот товар есть в наличии и не в одном количестве, а в маленьком тебе его закажут по каталогу, и придет он через пару дней. То есть получалось, что, несмотря на обилие магазинов, выбирать особо не приходилось. Ты все равно был среди сети больших супермаркетов разбросанных по центру города. Действительно частных магазинов, принадлежащих хозяевам, было очень мало, да они и не могли конкурировать с гигантами.

Все это время пока мы работали, незримое око хоум офиса было рядом. То в одном, то в другом месте бомбили фабрики, фермы. Даже в нашем городке пару случаев было. То от тех, то от других, мы слышали, как периодически иммиграционные офицеры не давали за себя забывать нашим людям. Место, где мы работали вообще славилось нелегалами, это был чуть ли не второй по величине английский экономический центр, состоящий из фабрик и ферм. Тут хоум офис урожай собирал отличный. Не проходило недели, чтобы до нас не доходило, помнишь, тех с кем мы работали 5 дней назад? Их взяли, когда они домой ехали. Помните ту фабрику? На ней взяли поляков.

Первоначально, у Кайла была нормальная работа, свои 120–150 фунтов в неделю у нас получалось вполне. Было даже 170 фунтов в неделю пару раз. Ян хотя и был никудышным руководителем, но он справлялся со своими обязанностями и мы закрывали глаза на его придурь, тем более что она не сильно касалась нас.

Но вскоре у Кайла настали не очень приятные дни, он начал набирать людей, а работы не добавлялось. Если раньше Ян умолял нас не брать выходные, то теперь наоборот, если ты хотел взять выходной, это даже приветствовалось.

Работы стало меньше, заработок упал, сперва мы опустились на 120 фунтов, потом дошло до 100. Один раз мы отработали до 12 часов и после обеда должны были поехать на другую работу. Нас забрали в 13–00, и мы начали собирать людей по разным маленьким городкам и деревням. Мы заезжали в такие места, что я даже не знал, что здесь такие есть. Это длилось 3 часа, мы приехали на фабрику в 16–00 и отработав час пятнадцать поехали обратно. Развозка людей повторила их сбор, поэтому мы еще три часа добирались до своего дома.

На следующий день мы узнали, что иммиграционные офицеры устраивали в этот период облаву на дорогах. Попадали в их руки все микроавтобусы, мы были в самом эпицентре, ездили по округе в течении шести часов и не попали в их поле зрения. Это несомненно было наше везение, но так рисковать дальше было глупо.

Первоначально мы поговаривали с Володей снять квартиру, купить себе машину и ездить на фабрику самим. В нашем районе получалось, все делилось на 3, то есть 33 процента фабрик бомбил хоум офис, 33 процента попадалось на дорогах, 33 процента брали в домах, там, где они жили. Конечно, это было сугубо наше субъективное разделение, которое не могло иметь место в действительности. Просто нам казалось, что пропорция именно такова. Поэтому при равных с другими условиями, имей мы отдельное жилье, про которое никто кроме нас из агентства не знал, имей машину, на которой мы бы ездили на фабрику, мы бы автоматически уменьшили риск попадания в руки хоум офиса до какого-то минимума.

Эта идея рассматривалась нами и в принципе мы были уже к ней готовы, даже начали уже узнавать за жилье, но когда ситуация в агентстве Кайла изменилась, мы тоже поменяли свои планы.

Наступил момент, когда мы окончательно созрели для выезда в Лондон.

Ян в это время закрутил роман с англичанкой Клэр. Клэр была чуть ниже среднего роста, худая, симпатичная. Ян запал на нее всем телом так сказать, бросил свою Мари и вместе с Клэр проводил все дни и ночи. Клэр крутила его на полную, дискотеки, ночные клубы, подарки. Девочка развлекалась, как могла, Ян был вне себя от восторга. Как мне рассказала позже Анна, подруга Клэр, Ян на фабрике предлагал 5000 фунтов той, которая согласилась бы с ним оформить фиктивный брак. Но англичанки не соглашались, посмотри на Яна, говорила мне Анна, даже если бы он предложил в три раза больше, не каждая бы согласилась.

Мари была в шоке от Яна, когда они уезжали из Южной Африки ее и его родители знали, что после этого молодые приедут и сыграют свадьбу. А тут такой подкол со стороны Яна. Мари работала на автомате, почти все время рыдала в своей комнате, но на людях пыталась держаться и не показывать своего разочарования и горя.

Помню в один из дней, когда мы отработали, приехали домой, Ян сказал всем кто куда поедет и, развернувшись, ушел. Мари стояла, смотря как за ним закрылась дверь, в коридоре кроме нее, меня и Володи больше никого не осталось, он обнял ее и произнес по-английски:

— Бедная, достался же тебе такой дурак.

Мари молча кивнула головой, сказала:

— Спасибо, спасибо большое, — и пошла к себе.

Но вскоре весь кордебалет Яна и его подруги закончился. Володя предсказал такое развитие событий еще неделю назад.

— Она выкачает из него бабло, а когда у него закончатся деньги, она его кинет.

Володя был прав на все сто, когда у Яна начались проблемы с деньгами у него пошли ссоры с Клэр. Не знаю, как он все объяснил Мари, но она его приняла назад и простила, хотя еще какое-то время Ян мог проводить время с Клэр, причем иногда он даже брал и свою невесту с собой.

Мари была горда собой, чувствовала себя победительницей, причем как я заметил дальше, ее отношение к Володе изменилось, оно стало хуже. Видно его жест, тогда, когда он ее обнял, теперь был ей неприятен, хотя в тот момент он ее явно ободрил. Но, как известно, в таких случаях лучше никогда не влазить, чтобы там у них не случилось, так называемые влюбленные, потом помирятся, а ты будешь крайним.

Как-то нас отправили на другую фабрику, там была порезка овощей. Меня поставили в одну из бригад, где работало 6 женщин. Причем одну из них я выделил сразу, она была молодой и красивой.

Так уж получилось, что я не все понимал, что мне говорили, поэтому одна из женщин, спросила:

— Ты откуда?

— Из Украины.

— Мария, — позвала женщина.

Девушка подошла ко мне.

— Расскажи ему, что нужно делать, — попросила англичанка.

— Ты откуда? — спросила Марина.

— Из Украины.

— Тоді візьми цю сумку та поклади на….

— Подожди, — перебил я ее? — говори по-русски.

Она начала мне все объяснять по-русски.

Мария оказалась украинкой, с Полтавы, мы немного поговорили, но поскольку это не приветствовалось другими англичанками, то продолжили на обеде.

— Я смотрю, девушка реально красивая, думаю во англичанка ничего так.

— Спасибо, — улыбнулась Марина, — ты уже сколько здесь?

— Чуть больше чем полгода, а ты?

— Я приехала со своим парнем, мы здесь уже почти два года. Снимаем в городе квартиру, работаем сами, не от агентства, так проще и платят нам больше чем когда от агентства.

— Вы студенты?

— Да.

— Визу продлеваете?

— Конечно, каждый год, а ты?

— Да, продлил.

— Оставаться еще долго здесь думаешь?

— Вряд ли, а ты?

— До конца визы мы по-любому здесь останемся, а там может и больше. У Руслана дома маме скоро на пенсию, сестра, ей еще и 18 лет нет, получается он как единственный кормилец семьи, а у нас здесь такие заработки что нашим и не снились. Поэтому да, надоело здесь уже все, но как задумаешься, а куда возвращаться? После этой жизни домой не сильно тянет.

— Что есть, то есть.

— Дома тоже вроде бы работаешь, не тратишь деньги впустую, но отложить не получалось, жили, от зарплаты до зарплаты, и не хватало. А здесь работаешь, и не только остается, да еще можешь родным помогать, на себя тратить, даже на путешествия остается.

— Где были?

— Во Францию ездили, это если не брать Англию в целом.

— Ну и как?

— Это сказка, мы поехали под Рождество, автобус приехал вечером в Париж и представляешь, огромная Эйфелева башня вся освещенная, светящиеся фонтаны, фейерверк, необычайное впечатление. Париж, конечно, впечатлил, ты там не был?

— Нет.

— Обязательно побывай, Париж город сказочный, мы с Русланом были обворожены им. Потратили денег немало, еще не хватило даже, зато впечатление получили незабываемое.

Вскоре я и Володя познакомились с Русланом, высоким парнем мощного телосложения. Он работал тоже на этой фабрике только в другом цеху. Помимо этого Руслан работал еще на другой фабрике.

— Деньги нужны для моих родных в Полтаве, — рассказывал он как-то, когда мы вдвоем сидели вместе на обеде, — да и нам с Мариной тоже надо отложить что-то. Хотя честно сказать, родные, иногда достают, раньше, первое время, мама стеснялась, говорила спасибо сыночек. А теперь только дай, а когда дать много не получается уже звонят и спрашивают, а почему переслал так мало? Такое впечатление, что я их тут печатаю, или они думают, что работать здесь на двух фабриках сразу легко? Я бывает, прихожу, приму душ, перекушу что-то и ухожу на вторую работу. Времени для Марины не всегда остается, а они считают, что здесь, раз мы работаем на почасовке, значит, можем ничего не делать. Только ты знаешь, что такое почасовка здесь, отдыхать получается лишь на перерыве. Раньше было полегче зарабатывать, а сейчас, или то, что мы долго уже здесь, или просто все надоело, но тяжелее эти деньги даются.

— Назад не думаешь ехать?

— Нет, еще год точно сидеть нужно, у меня в Полтаве ничего нет, куда я Марину приведу? Нужна квартира, потом обставить ее, наконец, машина. В Полтаве я это всю жизнь зарабатывать буду, а здесь все реально, только бы здоровье было, да хоум офис не хлопнул. К тому же все равно мне помогать родным надо, кто маме и сестре еще поможет кроме меня?

— А отец?

— Умер отец, — ответил Руслан, — поэтому все на мне.

Как-то месяца через полтора, после того как мы отработали с Володей на этой фабрике, Руслан подошел ко мне на перерыве и спросил:

— Саня можно с тобой поговорить?

— Конечно.

— Я к тебе с дельным предложением.

— Я слушаю.

— Мы тут с Мариной посоветовались и хотели предложить тебе один вариант, нам нужен в квартире третий человек. Заработки на фабриках упали, раньше мы свободно платили за свою квартиру, а сейчас уже посложнее. Ты не хотел бы с нами жить? Смотри, у нас две комнаты, зал, где мы спим с Мариной и твоя комната, там единственное, стоит штанга, иногда я буду заниматься, ты не против этого?

— Нет, занимайся.

— Мы долго думали, присматривались к тебе, я же не каждому такое предлагаю. Володя нам не подходит, он западник, я пару раз с ним разговаривал, знаешь, западники они по-другому мыслят. Скажу честно, я ему не доверяю. Ты совсем другое дело, сразу расскажу тебе по оплате, ты сейчас за квартиру на двоих платишь 25 фунтов, так?

— Да.

— У нас будет 35 фунтов, зато вся комната твоя, плюс условия намного лучше, если ты решишь, я тебе покажу квартиру. Работаю я постоянно, поэтому дома бываю редко. С работой я тебе помогу, виза у тебя студенческая, с ней проблем не будет. Покажу тебе места, где требуются люди, сам устроишься на фабрику, если еще будет желание, тоже станешь работать на двух фабриках, как я. Здесь работы много, тем более, английским ты владеешь, виза продленная. Там потом и с визой поможем, если надо будет.

— Все ничего, кроме одного пункта, — ответил я, — я вместе с Володей, и если я приму твое предложение, то мне придется его кинуть. Я уеду, к нему кого-то подселят, и так далее. Давай я подумаю и тогда тебе скажу.

— Подумай, — кивнул Руслан, — только просьба, пусть это останется между нами.

Думал я не долго, как бы то ни было, но в Лондон мы с Володей собирались через пару недель, безусловно, мне было выгоднее остаться здесь, меньше затрат, больше смогу отложить. Но был еще Володя, я все же решил рассказать ему об этом предложении Руслана.

— И что ты решил? — спросил меня Володя.

— Буду отказываться.

— Почему?

— Будет в первую очередь некрасиво по отношению к тебе.

— Я немного тебя разочарую, — улыбнулся Володя, — Руслан мне предлагал тоже самое две недели назад, он сказал тебе за штангу?

— Да, почему ты отказался?

— Знаешь, Майки, это было бы неправильно по отношению к тебе, а во вторых, надоела мне вся эта жизнь на периферии. Саня, мы топчемся с тобой на одном месте, я звоню моим пацанам в Лондон, они в день зарабатывают столько, сколько мы с тобой за неделю. Не обидно ли? Что у нас руки не с того места растут? Нам нужен Лондон, нужно становится специалистами, а потом зарабатывать здесь деньги. Лондон это море возможностей и безопасность, там ты растворяешься в миллионах таких же, а здесь мы с тобой на виду у всех, да еще периодически слышим, тех взяли там, а этих вон там.

— Согласен, а почему не сказал за предложение Руслана?

— Не знаю, думал, вдруг тебе будет неприятно, что он предложил это мне, а тебе нет.

— Все в порядке, — теперь все стало на свои места, какие бы отношения ни были у Руслана с Мариной, оставлять ее одну он хотел первоначально с Володей, а не со мной. Все эти сказки про западный склад ума бред, чтобы я поверил, что я лучше, чем другие.

Руслан видел, что если взять Марину, то она тянулась больше ко мне, чем к Володе, оставлять нас одних наедине длительное время было чревато. Мало ли что, вдруг между нами возникнет нечто большее, чем просто приятельские отношения?

Мой отказ Руслан воспринял довольно спокойно, у меня даже возникло впечатление, что он этому был рад. Я в какой-то мере тоже, окажись мы все под одними стенами, учитывая, что мне нравилась Марина, ничем хорошим это бы не закончилось. Они будущая семья, мое вмешательство могло разрушить тот мир, который они здесь создали.

В нашем доме жил мужчина из Эфиопии, по имени Роб, как его имя было по эфиопски мы произнести не могли, он сам называл себя кратко, Роб. Он был высоким негром под два метра ростом и очень худым. Роб любил лотерею, он играл постоянно и дважды в неделю покупал по 6–7 билетов. Как-то еще давно он выиграл 15 000 фунтов, рассказал, что ему приснился сон с номерами, он записал их, 4 совпало, два нет, причем по отношению к одному номеру он колебался, но все же его не написал. Сделай он это, его выигрыш составил бы шестизначную цифру, и тогда не пришлось бы ему работать на этой фабрике. Хоть Роб и говорил, что выигрывает часто, но я видел, как он только покупает эти билеты, но ни разу не видел, чтобы он выигрывал.

Работал Роб хорошо, тем более учитывая, что ему было уже за 50.

Как он нам говорил, я прожил в Англии уже 5 лет и имею вид на жительство. Но один раз в центре Бостона застрял наш автобус, прямо на кольце, мы вылезли и начали его толкать, микроавтобус как назло не заводился, мы еле-еле смогли откатить его к обочине, когда смотрим с Володей, а Роба то нет. Все наши здесь, а Роб отсутствует.

— Похоже, наш эфиоп тоже нелегал, — тихо тогда сказал мне Володя, — иначе, зачем ему прятаться?

— Тоже верно, — кивнул я.

Роб держался обособленно от всех, редко с кем разговаривал, почти ничего не рассказывал за свою страну. Когда я спросил его об Эфиопии, он только ответил:

— Очень красивая страна, очень спокойная.

Не знаю почему, но у них была взаимная неприязнь с Луи. Это было тем более странно, учитывая, что спокойнее людей чем Луи, или Роба, было очень тяжело найти. Тем не менее, их антагонизм иногда вызывал даже не улыбку, а недоумение. Дело было не в том, что Луи из ЮАР и не любил негров, совсем нет, как-то у нас жил негр, и они вполне друг с другом ладили, здесь было что-то другое. Луи вечно возмущался по поводу того, что Роб искал себе работу попроще, не так вел себя на кухне, или что-то там еще. Роб отвечал ему, у них доходило до крика, на какое-то время они замолкали, а потом все продолжалось.

Луи был работягой, причем настоящим, за весь период он ни разу не взял себе выходной, если ему не говорили что завтра работы нет.

В один из дней Луи был обрадован, оказалось, что Роб уехал, причем так тихо, что никто этого сразу не понял. Мы уехали на работу, а вечером когда вернулись, Роба уже не было. Как своему соседу Роб оставил на прощание подарок Луи.

Подарок составляли журналы определенного содержания, пачка была довольно весомой, видел из наших ее только Марк. Это был прощальный удар Роба, который не мог физически ответить Луи, поскольку в этом случае проиграл бы. Удар был, что называется ниже пояса и, похоже, цели своей он достиг.

Луи, который обычно был резв и бодр, на работе являлся инерджайзером, теперь выглядел не лучшим образом. Он был сонным, а когда мы заканчивали работу, то почти сразу уходил к себе в комнату и до вечера не появлялся.

— Вот как Роб отомстил Луи, — улыбался Володя, — вот это удар, посмотри на Луи, создается такое впечатление, что все ночи напролет он работает где-то.

А когда упали заработки до 100 фунтов в неделю, Луи и сам засобирался отсюда. Он поехал в Европу, хотел попутешествовать, немного. Куда именно он едет, он никому не говорил, сказал в Европу.

Жила с нами девушка из ЮАР Таня, она была среднего роста с хорошей фигурой. С Таней мы пару раз разговаривали, и она рассказывала, что ее любимый пистолет был Стечкин, хорошая убойная сила, 20 патронов, его она всегда носила с собой, даже когда выходила в магазин за хлебом. По вечерам, когда они ехали на дискотеку, то могла взять и «Узи», они группировались караваном машин, желательно чтобы впереди ехали джипы и такой колонной двигались на дискотеку. Проезжая по дороге главное не останавливаться, по ночам город становился еще опаснее, чем днем. Вот так они танцевали и проводили время в ночном клубе, а потом возвращались, тоже желательно хотя бы двумя машинами одновременно.

Один раз к нам заехал фотограф. Он не работал, а просто снимал квартиру в нашем доме, но это длилось не долго, дней, наверное, 10. Первоначально кто-то утащил у него слайд. Ян с ним прошелся по всем комнатам, но естественно ничего не нашли, потом у него с Яном возникла ссора, и тот ему сказал, если не хочешь работать, то ты должен уехать. Что фотограф и сделал.

Мы один раз с ним поговорили, это был молодой парень лет 27, но выглядел он лет на 35. Он сам фотографировал, а потом продавал материалы разным журналам. Перед тем как приехать сюда он прожил в Конго несколько месяцев. Я спросил его как ему там?

— Ужас, — ответил он, — ты ни разу не был в Африке? Я был там, в разных странах, это нечто, так не должны жить люди. То, что они считают нормальными условиями, так у нас не живут даже бомжи. Это вымирающая страна, в Конго чуть ли не 20 процентов население городов заражены СПИДом. Я не успею их здесь проявить, я послезавтра уезжаю в Лондон, а то бы показал тебе фотографии.

Тот слайд, который у него украли, был больших размеров, почти как лист формата А4, в тот момент, когда это случилось, все в нашем доме как-то само собой подумали на Хуана. Он был испанец, приехал из Мадрида, по крайней мере, так говорил. Признаться, дятел был редкостный. Ладно, иногда чудили африканцы, в чем-то они были продвинутыми людьми, а в чем-то действовали как дикари. Но то, что делал Хуан, называлось так: цирк с одним клоуном.

Дом, в котором мы жили, был на двух хозяев, вход у нас был разный, а стена общей. Иногда, когда у нас в доме было тихо, мы даже слышали, что говорили англичане между собой. Как известно стены в домах не сильно заглушают звук.

Поскольку у этого англичанина, нашего соседа, было двое маленьких детей, мы все старались вечером не шуметь. Одна из причин, конечно, была та, что в нашем доме кроме Луи, француза Жана, испанца Хуана все остальные были нелегалы. Естественно они об этом не знали, но как-то само собой разумеющемся было вести себя корректно. Но эти правила были не для Хуана. Он купил себе магнитолу и любил часиков в 12 ночи послушать музыку, первый раз англичанин терпел, хотя Хуан разбудил всех в нашем доме буквально минут за пять. Второй раз уже не выдержал англичанин и сперва зашел к нам, высказался Яну, а на следующий день пожаловался Кайлу.

С Хуаном начал разговор Ян, но испанец в ответ дерзил и заявил под конец их беседы, что ему плевать и если он захочет снова послушать музыку, он будет это делать. При этом он ходил по залу и повторял:

— Я испанец, я не гребаный португалец! Со мной так нельзя разговаривать!

На фабрике он чудил по-своему. В зале для приема пищи стоял рукомойник, а около него как обычно жидкое мыло в дозаторе, причем у нас двух видов с розовым и белым цветом.

Заходит этот крендель в комнату, достает свои бутерброды, и громко встав со стула, идет к рукомойнику. Что-то кричит по-своему, видно, чтобы на него все обратили внимание, и, подставляя бутерброд, нажимает на кнопку. Жидкое мыло розового цвета капает ему на хлеб, он повторяет процедуру у другого дозатора и возвращается к себе. Естественно все сидящие в комнате отдыха уже за ним наблюдают. Он откусывает кусок хлеба с жидким мылом, начинает жевать, потом с криком подбегает к урне и все выплевывает.

— Что за херня! — кричит он по-английски, — Какой ужасный кетчуп!

Люди все катаются со смеха, а Хуана это якобы злит и он начинает что-то говорить по-испански.

Под конец Хуана накрыло, он стал агрессивным и начал нарываться. Особенно он злился на англичанку Анну и ее подругу Клэр. Причем в последнее время он открыто говорил Анне, что она от него получит.

Я немного припоздал на обед и сел как раз в то время рядом с Анной, когда Хуан протянул свою руку и хотел коснуться ее лица.

При виде меня Хуан резко убрал руку и посмотрел на меня зло.

— Мы разговариваем, не видишь что ли? — процедил он.

— Говорите, — ответил я, — а я посижу с Анной, ты не против?

— Нет Алекс, я даже рада, — ответила мне Анна.

Хуан начал говорить что-то по-испански, явно в мою сторону.

Я хоть и не понимал, что он говорил, тем более я ел свой бутерброд, но у меня возникла мысль погасить его боковым ударом. Стол был небольшим, мне стоило только привстать чуть и нанести удар. В принципе его поведение еще дома меня доставало, а тут он явно пер на меня.

Хуан наверное уловил мое настроение, потому что резко прекратил свою тираду и пересел от нас на противоположный стол, став что-то говорить… стене.

— Спасибо Алекс, — сказала мне Анна, когда мы вышли из комнаты отдыха, — а то я его боюсь. Африканцы в нашем доме сказали, если что, вдруг он действительно придет, они ему врежут. Они ему это сказали, поэтому он боится, хотя обещал прийти и меня побить.

— Что, серьезно?

— Да.

— Держись меня, — кивнул я, — тебя он здесь не тронет.

Вскоре Хуан так достал всех, что Ян ему сказал, ты работаешь с нами еще два дня и вали отсюда. Понятно, что такое решение Ян бы сам принять не смог, это шло от Кайла.

— Я Испанец! — ходил орал Хуан, — Я Испанец, а не еб… ый португалец!

Когда он уехал, в нашем доме стало также тихо и относительно спокойно, как и раньше.

Раз мы решили с Иваном, македонцем, пройтись по городу. Проходя мимо одного из домов, мы чуть остановились перед небольшим бассейном с водой, где плавали рыбки. Он находился в таком месте, что все проходящие мимо видели его.

— У нас в Македонии такого представить даже нельзя, — сказал мне Иван, показывая на бассейн.

— Почему? — спросил я.

— Рыб уже бы выловили, а в бассейн накидали бы всякого мусора, может как туалет бы еще использовали. Нет, здесь культурнее люди, чем у нас. А у вас, на Украине, как?

— Соглашусь с тобой по поводу того, что ты сказал, не думаю, что эти рыбки выжили бы у нас даже в течении недели.

— Не хорошо это Алекс, очень не хорошо, вот смотри, как здесь красиво и ведь это они сами создали, а пусти сюда наших, и во что это превратится?

— Нас с тобой пустили и что? Мы же не ведем себя так? Иван, это зависит от конкретного человека. Если в тебе есть культура, то при благоприятной почве она только расцветет, а если ты свинья, так куда тебя не пусти, ты везде себя проявишь не с лучшей стороны.

— Жалко просто смотреть на это все, видеть, как живут люди, потом возвращаться в наши страны и всю жизнь себя спрашивать, а чем мы хуже? Почему мы не можем жить так? Что нам мешает? Ведь мы же общаемся с англичанами на фабриках, здесь, они не умнее нас, ни в чем. Но вот так гуляешь по их городам и удивляешься, почему так?

— С другой стороны Иван, посмотри на них, я не видел здесь ни одного англичанина, о котором можно было бы сказать, что этот человек счастлив. У каждого здесь какие-то проблемы, то кредиты, то жена, муж, или дети. Да, они вроде живут богаче, но если так разобраться, средний англичанин не намного счастливее среднего украинца. Жизнь у них проще, согласен, но тоже свои проблемы, у нас одно, у них другое.

— Да, наверное, ты прав, Алекс, но все же, если бы у меня был выбор, остаться жить здесь, или в Македонии, я бы выбрал Англию.

Как оказалось, англичане народ интересный, если у них появлялась возможность повеселиться, они ее не упускали. В других местах этого не было, а на одной фабрике, на которой мы отработали около месяца, англичане над нами подшучивали.

Так, на этой фабрике мы обрабатывали разного рода овощи и фрукты, причем были даже экзотические. У одних мы обрезали стебель, у других корни, третьи резали так, как нам говорили. Понимали мы не все, поэтому кивали, говорили по-английски, да. А сами, повернувшись к ящику, смотрели, что делали соседи.

С работой проблем не было, но получалось, что в этом цехе было 4 ряда, и каждый обрабатывал свой вид фруктов, или овощей. Когда твой ящик заканчивался, ты подходил к окошку выдачи и называл свой овощ, или фрукт. Тебе давали ящик, и ты возвращался к себе, продолжая работать.

Когда речь шла о тех фруктах и овощах, название которых мы знали, нет проблем, но были такие, их процентов 10, название которых мы не знали. Пару раз, я и Володя, спрашивали у наших соседок англичанок название, и шли к окошку, называя то, что нам говорили.

Англичане на раздаче не то, что смеялись, это было мягко сказано, они еще повторяли это тем парням на погрузчике, которые привозили к ним поддоны с ящиками. Те тоже смеялись так, что даже вылезали из своих погрузчиков. Потом мы возвращались в ряд, а англичанки при виде нас улыбались.

— Слушай Майки, — обратился ко мне Володя, — что-то они нам не то говорят, смотри, все вокруг заливаются.

— Да вижу, надо как-то по-другому из этой ситуации выходить.

И мы с Володей придумали.

Появился новый экзотический фрукт, мы спрашиваем у англичанок, те нам говорят, а сами смеются. Мы киваем и идем на раздаточную, а там, не называем то, что нам сказали, а незаметно вытаскиваем из халата сам фрукт и показываем англику. Тот улыбнулся, что-то сказал и дал ящик.

Англичанки были в шоке, как нам дали нужный фрукт, учитывая, что мы им должны были сказать? Но вскоре, они поняли наш трюк и уже смеялись от этого.

В общем, если здесь был повод посмеяться, они его не упускали.

Один раз вышел прикол с южноафриканцем, он тоже был от нашего агентства и только приехал в Англию из ЮАР. Мы стали с ним в паре, к нам подошла англичанка супервайзер и начала рассказывать, что нам делать, причем она обращалась к нему. Но это было и логично, ведь он из ЮАР, у них английский, что у нас русский.

— Что она говорит?! — повернулся ко мне парень, — Я ничего не понимаю, ты можешь мне перевести?

У нее даже дух захватило от этого.

Дальше пошло кино, я, на ломанном английском, без особых правил грамматики, пересказывал ему то, что супервайзер говорила на чистейшем английском. Но меня он понимал, а ее нет! При этом я пытался не засмеяться, еле сдерживался, понимая всю комичность этой ситуации.

А насчет менеджмента на фабриках в этом районе, здесь я впервые убедился, что не все у англичан так гладко, как было в других местах. Тут многое зависело от конкретной смены, от конкретных супервайзеров.

Так, у одних работа просто кипела, все поставлялось вовремя, ящики, поддоны, продукция. Если вдруг на одном конвейере перерабатывали всю продукцию, нас мгновенно перекидывали к соседям, и мы работали там. У других все было иначе, работаем, вдруг нет продукции, ждем, появилась продукция, нет ящиков, есть ящики, у кладовщиков не забирают полные поддоны с продукцией, и мы все опять ждем.

В один из таких дней, когда в холодный цех стояло штук 8 вагонеток, одна за другой, и мы ждали, когда их разгрузят чтобы продолжить нормально работать, я сказал Анне:

— Сегодня, очень глупые люди нами управляют.

Анна, которая обычно лояльно и не предвзято ко всему относилась, в частности один раз, когда к нам в столовую пришла девушка в туфлях, с подошвой сантиметров 30 в высоту, не преминула негромко заметить:

— Это идиотизм!

Тут отреагировала немного резко, ведь я обозвал англичан!

— А у вас в Украине управление лучше?

— Тоже по всякому, — ответил я.

Поэтому говорить однозначно о том, что английский менеджмент везде хорош, конечно, нельзя. Уж я, человек, который к этому времени сменил с десяток рабочих мест, причем в разных регионах, мог это сказать с уверенностью. Как в сельском хозяйстве, так и на производстве у них было по-разному, кадры решают все, слова актуальные как для Англии, так и для любой другой страны в мире.

Насчет англичанок я уже убедился, что о них можно сказать не только плохое. В частности, как и везде, система такова, я хочу найти подходящего мужчину. Поиск шел постоянный, а проблема, как обычно, была в мужчинах. Средний англичанин, как и мужчина любой другой национальности, был непостоянен, в море женщин хочется попробовать всех, причем самых красивых. Женитьба в Англии это такое же дорогое дело, как и на Украине. К тому же, англичане не живут у родителей, поэтому связать себя узами брака, помимо всего прочего, это еще накинуть на себя банковское ярмо, причем лет так на 15, может больше, смотря какой дом выберешь. Конечно, для людей, привыкших жить от зарплаты до зарплаты, причем вся она уходит на одни удовольствия, кардинально изменить жизнь хочется как можно позже.

Вот и получалось, что англичанки, которые ни в чем, не хотят уступать мужчинам, ведут себя также. Они хотели нагуляться, а потом выйти замуж, хорошо, если с первым все срасталось, но это было редкостью. Были случаи, когда та же англичанка вела себя довольно разумно с парнями, не позволяя себе ничего лишнего. Были, конечно, и другие примеры, пусть их даже и больше, с другой стороны, а если взять наших, украинских девушек, они ведут себя иначе? Нет, все зависит от той семьи, в которой она воспитана.

Если сравнивать англичанок с нашими женщинами, то да, они разные, в чем-то. Но опять, это зависит от конкретной англичанки, в какой семье она жила. Я не согласился бы уже с мнением, что они паршивые хозяйки и плохие жены. Нет, это не так. Нужно брать конкретный случай и его рассматривать. Если ее мать не готовила еду для своих близких и ее никто этому не учил, то она не будет этого делать. Но спрашивается, а много ли среди нынешних молодых украинок тех, кто может хорошо и вкусно готовить? Их процент, также не велик, так у наших девушек кроме понтов и завышенного самомнения, больше ничего нет. А здесь, та же англичанка, может вполне себе позволить повести семью в ресторан, или заехать после работы купить еду в пиццерии, а дома просто ее разогреть. Если взять семьи смешанных браков, к примеру, англичанин и японка, или англичанка и австралиец. То не факт, что она сама не умеет готовить. Может даже оказаться наоборот, ее еда довольно вкусная и оригинальная.

Кроме того, средняя англичанка работает так, как многим нашим женщинам и не снилось в страшном сне. У них по двое, трое детей и часто они воспитывают их сами. Да, у них проще чуть жизнь, чем у нас, но, двое-трое детей это нагрузка, которую женщине нужно тянуть очень долго и они идут на это.

Когда вопрос об отъезде в столицу стал окончательным, я позвонил Вадику в Лондон и спросил, есть ли для меня комната на двоих? Вадик ответил что есть, тем более, мол, хорошо, что я его предупредил заранее.

Мы за неделю сказали Яну о том, что мы собираемся уезжать.

Время было такое, что Ян даже не стал нас отговаривать.

— Хороший и красивый городок, — сказал Володя, когда мы вышли пройтись, — с ним у меня связано только самое хорошее, благодаря Сантонинон-си я отдал свой долг, благодаря нему я заработал. Про периферию мне говорили, что здесь опасно, можно быть депортированным, но так получалось, что здесь меня эта беда миновала.

— А я вообще люблю периферию, — произнес я, — вот как не любил я Лондон, с его шумом, грязью, злыми людьми, так и не люблю сейчас. Просто в данный момент не вижу других вариантов, здесь ловить уже нечего. 90 фунтов в неделю это не зарплата, это так.

— Для Украины это неплохо.

— Да, но не надо забывать и то, что здесь мы теряем время.

— Что ты имеешь в виду?

— Смотри, я здесь почти уже год, мой знакомый, который когда я уезжал, был обычным сотрудником, теперь начальник отдела. Его зарплата увеличилась раза в три, он поднялся на ступеньку, пройдет еще время и он будет специалистом. А я вернусь через год и что? Начну все сначала, потому что многое из того, что я знал, уже забыл. Мне заново придется карабкаться по лестнице. Поскольку свою специализацию я немного здесь потерял.

— Зато у тебя здесь есть возможность заработать, а что касается специализации, так ничего страшного, восстановится. А в Лондон я и сам не хочу, но понимаю, надо.

В наш последний день мы получили расчет, деньги в этот раз давал Ян.

Вечером мы выпили с македонцами вина, потом еще раз прошлись по городу и на следующее утро поехали в Лондон.

У меня была квартира, Володе должны были помочь с работой на первое время. Теперь и мы уже не ехали наобум, все было просчитано, предусмотрено и даже перестраховано, на всякий непредвиденный случай.

По крайней мере, сюда бы мы вернулись в любое время. Да и в отличие от других разов, теперь нас было двое, у нас были деньги, и главное, годичный опыт выживания в сложнейший условиях, где Лондон по сравнению с этим был курортом.

На Виктории я позвонил Вадику, и он рассказал, где нам нужно было выйти и куда идти. Мы с Володей вышли к нужному дому.

Я позвонил второй раз Вадику и вскоре к нам спустился невысокий парень лет 27 плотного телосложения.

— Привет, — поздоровался он с нами за руку, — меня зовут Руслан.

— Саня.

— Володя.

— Пойдем за мной.

Мы последовали за ним в подъезд, поднялись на второй этаж и вышли на огромном этаже.

В этом индусском квартале были намного худшие условия, чем те, которые я описывал Володе.

— Наши здесь две квартиры подряд, — говорил Руслан, — Вадик говорил подыскать вам что-то для двоих, но, к сожалению сейчас таких комнат нет, все заняты. Есть только одна комната, но там уже живут двое. Сразу говорю, что это временно, поживите неделю, две, а потом мы найдем что-то получше. У нас скоро должны уехать один девчонки, я вас сразу переселю на их место.

Мы зашли в квартиру.

Наша комната была длинной, справа от двери стояла кровать, а еще три располагались параллельно. Кухня была очень маленькой, ванная тоже миниатюрных размеров. В Лондоне я впервые увидел дома с такими убогими условиями.

Да и стоило это удовольствие не дешево, хотя вторая зона, якобы престижный район, но 35 фунтов в неделю, за комнату на четверых. Причем сам Вадик и словом об этом не обмолвился.

Володя посмотрел на меня как на идиота, Руслан, видя, что мы еще ничего не решили, произнес:

— Давайте вы подумаете, я в соседней квартире.

Мы остались одни.

— Майк, это классные условия?

— Володя, я сам в шоке, про то, что нас будет 4 человека в комнате, и речи не шло. Хочешь, давай сейчас рванем на Равенскорт парк и там выберем себе жилье, как я это делал раньше.

— А ты что скажешь?

— По крайней мере, неделю так прожить можно, а там, посмотрим, что будет здесь с работой, что нам дальше делать.

— Хорошо, — кивнул Володя, — 70 фунтов не такие уж большие деньги, две недели проживем, а там увидим, может, действительно найдем что-то лучше и свалим отсюда.

— Володя, я сам не собираюсь жить в этой комнате долго. Я в самые худшие свои часы здесь жил только вдвоем, чтобы сейчас вчетвером.

Мы позвали Руслана, отдали ему деньги и начали немного распаковываться.

Вечером приехал Вадик, как обычно повел нас в паб, выпить по бокалу пива.

Он был рад меня видеть и тоже обещал, что скоро нас переселят, мол, это не надолго. Скоро девушки из соседней комнаты уедут, и он нас переселит туда.

От Руслана Вадик, похоже, был в восторге.

— Теперь он выполняет всю мою работу, — сказал мне он, — я уже так, координирую деятельность, а по дому руководит он. У меня немного другая обязанность, если он не справляется, то вмешиваюсь я. Ты как?

— Нормально.

— На ферму уже не тянет?

— Пока нет.

Мы втроем выпили по бокалу пива, после чего Вадик поехал к себе, а мы с Володей вернулись в комнату, там, к этому времени, уже пришли наши соседи по кроватям.

Двое мужчин были из одной деревни недалеко от Львова. Женя был среднего роста худощавый, а Андрей невысокого роста склонный к полноте. Они приехали сюда по чешским паспортам, фирма сделала им турпоездку в Чехию, а в Праге, после того как они получили фиктивные чешские паспорта, им помогли оказаться в Англии. По цене они не намного больше переплатили, так, с Западной уехать в Англию стоило 2500–3500 долларов, а они заплатили чуть больше 3000 долларов.

Поговорили мы немного, так обменялись всего парой фраз. Они работали на стройке и завтра рано уходили на работу, поэтому занялись своими обычными делами, и им было не до разговоров.

На следующий день я первым делом отправился в свое агентство, чтобы сообщить, что я в Лондоне. К моему счастью, у них была работа уже на следующий день, причем со вторника до четверга, три дня по 8 часов в день. Платили, как и раньше, 4 фунта в час, конечно, за неделю не много, но, по крайней мере, квартиру и проезд бы отбил.

У Володи пока дела пошли не так удачно, ему сказали подождать. Я предложил ему пойти со мной, но Володя отказался:

— Нет Майк, если я уже настроился на стройку, то туда надо и идти, ничего, подожду пару дней.

На следующий день я вышел на работу.

Нам, группе из 8 парней выделили участок, на котором всегда должны были быть журналы и брошюрки. В первый день я отработал просто на одном дыхании, все было интересно, и работа не была обузой.

На второй день, когда мы сидели внутри небольшой перегородки, где и были сложены все журналы и брошюры, я услышал, как один из парней рассказывал другим, что он сейчас на триале. Он пил в течении недели два раза в день таблетки которые ему давали в клинике. А по утрам и вечерам у него брали кровь из вены на анализ. За все удовольствие он должен был получить 400 фунтов. При этом он говорил, что ему повезло, мол, его группа пьет витамины, а вот другие экспериментальные таблетки.

Но я в это сильно не поверил, я уже убедился в том, что здесь бесплатных обедов не бывает. Попить витамины могли бы и сами врачи за такие деньги. Но как говориться, если вам от этого будет легче, то, пожалуйста, думайте что вы пьете таблетки, а те, из соседней группы, экспериментальные таблетки.

Один из парней тоже высказал сомнение на этот счет.

— Нет, ты что?! Я сам подписывал контракт, там оговорено, что я пью витамины. У тех, кто пил таблетки, наверное, был другой контракт, не такой как у меня.

— Я все равно им не верю, — покачал головой парень, — мне тоже предлагали участвовать в этом, мол, разные программы, большие деньги, только я не хочу. Откуда я знаю, что они в меня пичкают? Может так получится, что их витамины повредят мне, а я об этом даже знать не буду.

Его поддержали другие.

— Мне все равно, — ответил африканец, — я уже трижды был у них на триале и доволен, заработал денег. Я иду не на все подряд, только когда вот как сейчас, попить витамины. Мне нравится, 5 дней меня не напрягают, я могу работать, жить полноценной жизнью, а мне еще 400 фунтов за это платят.

На одном из привалов, трое африканцев разговаривали о Лондонских ночных клубах, я подсел рядом и не сильно вникал в их разговор, когда неожиданно один из парней обратился ко мне:

— Откуда ты?

— Из Украины, — ответил я.

И тут сосед парня, сказал одну очень запоминающуюся фразу:

— Это очень закрытые люди, немногословные, недоверчивые, невеселые.

Я даже улыбнулся.

— Он прав?

— Да, — кивнул я.

— Почему так?

— Не знаю, — честно ответил я, — может, зависит от конкретного человека, я то не закрыт, не замкнут.

— Да, он то не закрыт, — повернулся африканец к своему другу.

Они перевели тему и начали разговаривать о чем-то другом.

Под вечер я познакомился с одним из африканцев, звали его Крис. Он приехал сюда из Претории, там жили его родители. По словам Криса, его родители были довольно таки обеспеченными людьми, у них были заводы, фабрики и фермы. Крису предложили пойти по проторенной дороге, как, например его сестра, но он отказался и уехал в Лондон.

— Моя сестра говорит, что она умнее меня, — рассказывал мне Крис, когда мы вышли из здания и направились к остановке, — она не перечит родителям, делает все, что они от нее хотят. Зато они купили ей здесь квартиру, пусть однокомнатную, но зато недалеко от центра Лондона. Оплатили ей курс колледжа, куда она подала документы, помогают ей оплачивать учебу и жизнь здесь.

А я не такой, я не хочу поступать в Оксфорд, или какой-то другой университет, не хочу работать у них на фабрике. Я еще ничего не определил в своей жизни, я не знаю, чем я хочу заняться. Да, я понимаю, что мне уже больше 20 лет и пора бы уже принять решение. Но Алекс, я еще не определился. Я одно знаю, я не хочу жить как мои родители. У меня не было мамы и папы, мои мама и папа вечно были чем-то заняты, своими фабриками, фермами, заводами, а когда дело доходило до нас, то они говорили: мы же для вас стараемся. Но мне нужно было их внимание, а не их деньги. Я иногда смотрел на своих менее обеспеченных сверстников Алекс, и я завидовал им. У них не было наших денег, но у них была семья, мама, папа, они любили своих детей, их, а не свои фабрики и заводы.

Моя сестра хитрая, она делает вид, что с ними, что со всем соглашается, да папа, да мама, а сама себе на уме, все делает по своему. Только я не такой, я не могу врать, мне это не нравится. Они, когда я уезжал, только смеялись, мол, ты не обойдешься без наших денег. Но они ошибаются, я постараюсь обойтись без их денег, чтобы они поняли, не все решают деньги, их положение.

— Это сильный поступок, на долго ли тебя хватит?

— Я уже 3 месяца живу сам, из дома не взял ни копейки, а они мне давали месяц, отец говорил, что я вообще не приспособлен к взрослой жизни. Конечно, мне намного труднее, чем моей сестре, зато я сам решаю, как мне жить и что делать.

— А дальше, что ты намерен делать?

— Не знаю, пока я работаю, мне хватает на жизнь, но еще есть варианты, я могу, например, стать моряком, хорошая зарплата, ездишь по миру. Пока мне нравится моя работа, общение с разными людьми. Тут вопрос принципа, дело не в моих родителях, я сам себе хочу доказать, что я чего-то стою, что я не тряпка, маменькин сынок. Если я выжил здесь уже 3 месяца, сам, без их денег, то и дальше смогу.

— Знаешь, у нас на Украине, — сказал я под конец, когда мы подошли к его остановке, — тот путь, который предлагают родители всегда легче, он всегда предсказуем, всегда прост. А здесь, ты отказываешься от всего, от денег, престижа, определенной власти, а главное для чего? Чтобы доказать что-то самому себе, но ведь это сложно.

— А будь ты на моем месте, как бы ты поступил?

— Не знаю, — честно сказал я, — может, стал бы работать с родителями, но иначе, не теша себя иллюзией, что это надо моей семье, может, поступил бы как ты и прожил свою жизнь, а не чужую, навязанную мне другими. Не знаю Крис, это сложный вопрос, я не на твоем месте.

— Я тоже долго думал, сейчас я уже сам понимаю о том, что путь моей сестры легче, но Алекс, я за эти 3 месяца многое узнал и понял. Даже если мне придется обратиться к родителям за помощью, я стал уже другим, раньше я только брал, ничего не давая взамен, только требовал от окружающих что-то. Теперь, когда прожил с другими людьми, я понял, что так жить нельзя, что надо еще учитывать интересы других. Никогда раньше я даже не задумывался об этом, все вертелось вокруг меня, а здесь оказалось, что я не какой-то особенный, а такой же, как другие. Слушай, ты сказал, что приехал изучать сюда английский, но ты говоришь хорошо, чуть грамматика бывает хромает, но так все понятно.

— Это потому что ты, африканец, или если бы европеец был, а вот когда англичанин, то мне намного сложнее понять его и самому что-то объяснить.

Мы попрощались и он сел в свой автобус, а я направился к станции метро.

На третий день все повторилось, мы разносили журналы и брошюры.

Когда я решил отдохнуть, то увидел, что рядом с африканцами стоял парень лет 20 в костюме, в руках он держал маску президента Никсона. Я обратил на него внимание, еще когда он ходил по выставке и всем желающим раздавал буклеты со своей компанией, отвечая на вопросы, если они возникали. В чем именно был прикол, я не понимал, почему ходить и раздавать брошюрки нужно именно в маске Никсона, но как говорится, мое дело маленькое, если их компания так придумала, то это их проблема.

— Я в течении 2 месяцев читал литературу, — рассказывал парень, — практиковался на компьютере, я заперся в своей комнате и даже гулять никуда не выходил. Мои родители уже начали за меня беспокоиться. Потом я заполнил апликейшен форм и сдал тест. Меня пригласили в компанию на собеседование и приняли временно на работу. В течении месяца я стажировался, мне платили минимальную ставку, а потом я подписал контракт на год. Уже прошел год как я работаю в этой фирме, я уже начальник отдела и фирма подписала со мной новый контракт на 3 года. Что произошло за этот год? Я смог купить себе квартиру в Лондоне, какую захотел, приобрел машину, с салона, спортивную, люблю скорость. Помогаю своим родителям, чему они очень рады. Поскольку я перспективный сотрудник фирма оплатит мне обучение в университете, причем во время сессии оплата мне будет производиться как за полный мой рабочий день. Да, мне скоро будет 19 лет, а я уже имею все, о чем только может мечтать человек. Мои одноклассники по школе еще только учатся, а я работаю в престижной развивающейся компании, причем уже в должности.

— И ты сам смог это сделать? — спросил один из африканцев.

— Да, я только засел за книги, учил, не позволял себе отвлекаться, зато получил результат.

— Я тоже так хочу.

— Не выйдет у тебя, — вмешался другой африканец, — он англичанин, а ты африканец, у тебя не будет таких возможностей, к тому же наверняка ему помогли.

— Не важно, какой ты национальности, — покачал головой парень, — на моем месте мог оказаться кто угодно. Главное пройти тесты, нашей компании периодически нужны люди которые хорошо разбираются в компьютерах. Ты заполняешь апликейшен форм, проходишь тест и по его результатам тебе дают работу. Любой может это сделать, а когда ты выйдешь на работу, пока у тебя будет период стажировки, ты сможешь, уже сам убедится, нравится ли тебе такая работа? Может тебя что-то не устроит в фирме, может фирме не понравиться, как ты работаешь. Стажировка очень помогает определиться, это очень удобно, потому что когда ты подписываешь контракт трудно потом уволится. А тут тебе дают время подумать. Что касается помощи, то я никого не знал на фирме. Это правда, все чего я там достиг, это были мои знания и мои навыки программирования.

Парень поднял маску и надел ее на себя.

— Ладно, господа, было очень приятно с вами общаться, но меня ждут избиратели, всего вам доброго.

После того как он ушел, африканцы еще немного обсудили то, что им рассказал этот молодой англичанин, и мы все пошли работать дальше.

Под конец дня ко мне подошел Крис и сказал:

— Ты не слышал? Нам вроде премию собирались давать за нашу работу?

— Да? Нет, не слышал.

— Не уходи сразу.

Когда мы закончили работу, я действительно задержался, хотя мне никто не сказал за премию, даже наоборот, когда я стал рядом с африканцами одна из девушек, которые показывали нам первоначально, что мы должны делать, меня спросила:

— Что ты ждешь?

Я сделал вид, что ее не понял и только пожал плечами.

Вторая ее подруга начала ей что-то тихо говорить, та в ответ только махнула рукой и отошла.

Нам действительно выдали премию, помимо того, что мы заработали 32 фунта за день, нам каждому дали еще по 50 фунтов за отличную работу. Я стоял рядом с двумя африканцами, которые только удивлялись, за что, мол, нам платят? Мы ведь ничего не делали. Мне хотелось им сказать, что если не делали вы, это не значит, что не делали другие. Но я промолчал, толку от моих слов? Они бы все равно ничего не поняли, а мы, кто реально работал, таких вопросов не задавали.

Я поблагодарил женщину, которая нам дала премию, и пошел на выход.

У Володи пока с работой не ладилось, он мне даже вечером заметил:

— Может, мы зря все-таки уехали?

— Давай со мной в агентство, — предложил я.

— Да разве у тебя это работа? Три дня в неделю.

— Тоже верно, но может на следующей неделе будет больше часов.

— Что завтра будешь делать?

— Бездельничать, хочешь, полазим по городу, сходим куда-нибудь, ты был здесь в Тейт галери, или еще где-нибудь?

— Нет.

— Давай завтра сходим, много интересного можем увидеть, все равно ничего не делаем, а работы пока ни у тебя, ни у меня нет.

— Давай сходим, — согласился Володя.

На следующий день мы с Володей устроили культ поход по Лондону, посетили картинную галерею, потом побывали в комнате ужасов и оба решили, что она полный отстой. Тайт галери Володе понравилась, мы несколько часов бродили по галерее и смотрели картины.

Прошлись по центру, потом купили картошку с чипсами и поели в хайд парке. Вечером мы вернулись домой.

Женя куда-то уехал, а Андрей был дома, при виде нас он вскочил с кровати и обратился ко мне:

— Саня, а можно магнитофон послушать?

— Да, слушай.

— Спасибо, а то я уже ждал, ждал, так музыки нашей захотелось.

Женя и Андрей приехали из одной деревни и на сколько я понял из разговора, первое время жили полностью на деньги Жени. Он оплачивал жилье и питание, у Андрея денег не было совсем.

Женя был работягой, привык вкалывать, это было видно по нему, а вот Андрей был человеком музы, как он это называл. В прошлом он музыкант, так и подрабатывал, а сейчас приходилось работать руками. Естественно ему было тяжело, то с чем Женя справлялся шутя, Андрей с трудом переносил такие нагрузки.

Самого Женю я видел редко, он или спал, или куда-то вечно торопился, в основном в комнате сидел Андрей, он точно не знал чем себя занять.

Так, на выходных мы с Володей взяли бутылку вина и приготовив себе еду сели за стол. Поскольку Андрей был в комнате, мы пригласили его, тот не отказался и сел за стол. Мы разлили в бокалы вино и выпили.

В момент разговора зашла тема за украинский язык.

— Все кто не говорит по-украински, это москали поганые, — сказал Андрей.

Когда они между собой говорили по-украински, а я по-русски, я в этом проблемы не видел, но, похоже Андрей думал иначе.

— Ну, ты, однако и баран тупой, — высказался я.

— Почему ты так говоришь?! — возмутился Андрей.

— Да потому что ты дурень, ладно он, — я показал рукой на Володю, сидевшего сбоку, — еще молодой, жизни не видел, еще не всегда может высказать свое мнение, а не навязанное. Но ты ведь мужик, тебе уже за 40, своя голова на плечах. Как ты можешь такое говорить?

— Саня, но ты же живешь в Украине, почему не знаешь родного языка? Ведь возьми Англию, здесь все говорят по-английски.

— Это Англия, один народ, и то, Уэльсцы, не понимают англичан, Ирландцы и Шотландцы также имеют свои диалекты. А возьми Канаду, сколько языков? Два, и никто не горюет по этому поводу. Швейцария? Тоже два и все в порядке у людей. Приводить примеров можно множество. Так, когда же вы очнетесь ото сна? Не в той степи вы врагов себе ищете.

Андрей немного задумался.

— Ну, я согласен, может, я погорячился с русским языком. А ведь он прав, — обратился Андрей к Володе, — ведь действительно в Канаде два языка, и ничего живут люди. Но Саня, согласись, язык свой знать надо, это же твоя Родина.

— Знаешь, когда моя Родина будет называться Родиной, в прямом смысле этого слова, тогда я и подумаю о том, чтобы выучить украинский язык. Пока, мне достаточно того, что я понимаю украинский язык, а большего мне и не нужно. Вся ваша беда в том, что вы кроме как подымать проблему языка ни на что больше не способны. Разве не важнее обсуждать подъем экономики, повышение благосостояния среднего украинца, если такие еще есть, чем то, кто, на каком языке говорит? Турки, сейчас живут богаче нас всех, хотя еще в начале 90-х жили намного хуже. Смогли они за 10 лет полностью преобразовать свою страну? Смогли, за наш же, кстати, счет, а вы, только и возмущаетесь, вот, мол, плохо что Восточная Украина не говорит по-украински! Да уж вам то, работающим по всему миру, не знать за Турцию, за другие страны. Мы нищие, хотя изначально имели потенциал больший чем у турок и к чему пришли?! А ты все, по-украински они не говорят, как это плохо!

— Саня, это ясно, но с языка все может начаться.

— Да ни хрена не начнется с украинского языка, если твоей стране, представленной сейчас оторванной от реальности элиты, плевать на свой народ, то народу плевать на страну и тех, кто ее представляет. Ты работаешь здесь, я тоже, он, миллионы других, в итоге мы все из специалистов превращаемся в чернорабочих, причем большей частью неквалифицированных. Для нашей страны это полная погибель! Чтобы нас объединить, вернуть людей обратно, создать нормальные условия тем, кто работает внутри страны, кроме идей и пустых фраз, нужны действия, вот когда люди их увидят, когда действия станут систематическими, тогда и начнется преобразование, как самой страны, так и ее народа! А до тех пор, говори что угодно, про украинскую культуру, про нашу образованную элиту, про еще что-то в этом духе, бред это, в который ни ты, ни я, не верим! Потому что знаем, нет этого!

— Я согласен, — сказал Андрей после небольшой паузы, — к сожалению, я с тобой согласен, у нас нет элиты, в хорошем значении этого слова, нет носителей культуры, могу даже сказать, что те, кто эту культуру должен защищать, ее нагло разворовывает, и только нагребает деньги в свои карманы. Сейчас, к сожалению, все только и заняты набиванием своих карманов, какая уж там культура?

Андрей допил вино из кружки и встал со стола, поблагодарив нас за выпивку и еду. Не знаю, что на него нашло, но он лег на кровать и повернулся к нам спиной.

Володя еще так посмотрел на это и тихо сказал:

— Был человек веселый, ничего его не расстраивало, пока с тобой не поговорил.

— Я не начинал этого разговора, — только и ответил я также тихо.

Андрей понятно нас слышал, но ничего не сказал.

На выходных я позвонил Игорю из Новочеркасска, и мы договорились встретиться в Хайд Парке. Мы с ним несколько раз созванивались, после того как я узнал, что он снова в Англии и работает в Лондоне.

При виде Игоря я улыбнулся, мы крепко пожали друг другу руки, обнялись.

— Привет! — радостно сказал Игорь, — Теперь и ты доехал до Лондона!

— Да, уж, — мы сели на свободную лавочку.

— Ну, рассказывай, — проговорил я, — как у тебя дела? Как здесь оказался?

— В агентстве я уже знал, что нам всем будет полная жопа, это было уже итак ясно после того, как посадили Дэна. Я тогда немного выждал момент и всем сказал, что у меня проблемы с сыном, мол, срочно нужно домой. На самом деле у меня и сына нет, только дочь. Джеймс мне отдал деньги, и я полетел домой. Заранее, чтобы не просрочить визу, успел, все сделал как надо. Я тебя тоже хотел предупредить, но потом, когда пришел, тогда, помнишь? А я смотрю, ты уезжаешь, думаю, ну, тогда ты итак все поймешь скоро, в любом случае там ты не будешь.

— Да, что там пахло жаренным, это было понятно.

— Насчет мясной фабрики, когда первый раз там наших взяли, помнишь? Тоже была интересная история у меня с Толиком. Мы часто ходили к Дэну, я не говорил тебе, но ты ведь знал об этом.

— Да, знал.

— Так вот, мы взяли как-то бутылку, и пошли к Дэну. Посидели, выпили, время так нормально провели, когда он нас спрашивает, а почему вы, мол, не торопитесь, завтра ведь вам на работу? Я ему и отвечаю, что мы выходные завтра, поэтому и не торопимся. Он улыбнулся, так у вас выходные, вот и хорошо, что вы завтра не идете на работу. Я же дай и спроси, а почему хорошо? А он мне, так иначе бы мы не смогли нормально выпить. Вот так мы поговорили, а на следующий день ты знаешь, всех наших кроме Валеры и Андрюши взяли. Андрей тебе, кстати, не звонил?

— Раз в месяц мы с ним созваниваемся, он на стройке работает, с кем-то из студентов живет здесь в Лондоне.

— Благодаря тебе он еще в Англии живет, ты же ему квартиру подогнал.

— Нет, он сам ее нашел.

— Саня, этот идиот, ничего бы здесь сам не нашел, кроме неприятностей. Ты ему эту квартиру подогнал. А там, стечение обстоятельств, первый раз проспал, а второй раз оказался далеко от гиблого места. Получается, оба раза спасала квартира, но деньги он вроде так и не получил?

— Нет, потерял почти две недели, но он был и тому рад, что его не депортировали.

— Твоя группа, конечно, тоже попала, только ты, Федя и Арманд остались.

— Да, Яна все расколола, а в итоге получила наказание.

— Что там Пригоро? Ты слышал, его вроде выпускать собирались?

— Да, мне все равно как-то, после того его звонка он перестал для меня существовать, ты не представляешь, как неприятно мне было. Помогаешь человеку, а он тебе раз такое и заявляет.

— Саня, молодой он еще, что ты от него хочешь? Он посидел в тюрьме, теперь умнее, наверное, будет. Тебе он больше не звонил?

— Нет, а что нам с ним обсуждать?

— Тоже верно, я с Федей созваниваюсь, он, как узнал, что ты здесь, должен тебе позвонить, чтобы ты приехал к нему в гости.

— Не знаю Игорь, там, он свою сестру бросил двоюродную, ты знаешь?

— Да, знаю.

— Как-то мне это не понятно, свои же все-таки, а бросать одну.

— Разные есть обстоятельства Саня, разные отношения между родственниками.

— Наверное, ну расскажи ты как здесь?

— Приехал я в Россию, дочку определили до тещи, а сами поехали в Лондон. Теперь я уже взял с собой жену. Все что надо делать я знал, обратился на фирму, сам подготовил документы, они только с билетами и бронированием отеля помогли. Цена нам на двоих вышла столько же, сколько я платил один в прошлый раз. Теперь же мне не нужен ни Гриша, ни Стас, я сам нашел квартиру, работу, устроил жену. Саня, кто смог выжить на периферии, в Лондоне проживет как рыбка в воде.

— Это точно.

— А если бы я еще английским владел как ты, то и работу бы себе выбрал, какую бы захотел. Жена работает в отеле, я тоже, вдвоем зарабатываем немного, зато стабильно, ни какого тебе хоум офиса, все чинно и культурно. Первое время у меня проблемы с литовцами были. Ты же знаешь их, когда много, они тут важные такие, крутых из себя корчат. Ну, меня там периодически цеплял один литовец, знаешь, то колкость скажет, я ему отвечу, то еще что-нибудь выкинет, я в ответ. Дошло до того, что он чуть ли не с кулаками на меня, я в ответ без проблем, мол, хочешь, башку тебе на раз отшибу. Он немного успокоиться, а недавно заявляет, смотри мол, я могу одно слово шепнуть и литовцы, бандиты, которые здесь живут, тебя кончат типа, да еще и женой займутся. Я ему в ответ и говорю, еще раз сука литовская хлебало откроешь, я обращусь к своим кавказским друзьям, тогда тебя и твоих бандитов в бетон зальют, да в Темзу выкинут. Он ничего не ответил, а когда узнал, что у меня действительно здесь есть один человек, кавказец, то рот свой прикрыл. Теперь ты что, сама милость и любезность.

— Нормально, — улыбнулся я, — а что за кавказец? Или это так, для приезжих?

— Нет, серьезно, ты, когда уехал, со своей группой, где-то через неделю их привезли. Московская группа, ну, их конечно, вообще завал, по беспеределу кинули. Представь, забрали все деньги, которые у них оставались, привезли к нам, а ведь ты знаешь принцип, в агентстве ты, по сути, первые две недели зарплату не получаешь. Люди без денег, без одежды для поля. Ну, все как обычно у нас здесь. Я думаю, именно благодаря ним Стаса начали тут прессовать, были там люди, которых ему обижать не стоило. От них он в Киеве не спрячется.

— Та то понятно, было бы желание найти.

— Вот так получилось, что там был один кавказец, он то почти мой земляк оказался, а у него ситуация труба, денег вообще нет. Он обратился ко мне за помощью, наши все до этого отморозились, ты же знаешь как у нас, чужая беда радует. Я помог ему с едой, дал денег, не помню, сколько. Он мне, мол, отдам, я говорю, да ладно, как получится. Ну, оставаться он там не стал, чуть поработал и уехал. Мы с ним уже в Лондоне встретились, когда я вернулся обратно во второй раз, и он мне говорит, ты мне здесь как брат, без тебя бы мне было худо, если в Англии у тебя возникнут проблемы, звони. Я, мол, ему, с улыбкой, а чем ты поможешь? Он мне отвечает, я звоню отсюда на Кавказ, своим друзьям, они в Москву, Москва в Лондон, приезжают наши, и мы решаем твой вопрос.

— Не плохо.

— Да, и ты знаешь, так намного спокойнее, здесь уродов хватает. А так работаю я весело, у нас барная стойка, которая прикрыта решеткой, чтобы мы ночью не имели доступа к тому, что там находится. Но разве можно нашего брата в чем-то ограничить? Я, например, научился, когда никого нет, брать сигареты из-за решетки.

— Это как? Ты что под Гудини косишь?

— Нет, — засмеялся Игорь, — все намного проще, берешь пылесос, только мешок из под мусора убираешь, чтобы не выпачкать сигареты. А дальше все просто, включаешь пылесос и аккуратно подводишь трубку к вазе с сигаретами, они к тебе и летят. Тут главное не переборщить, чтобы не сильно было заметно.

— Ну, ты ловкач, — начал смеяться я.

— Да, раньше и со спиртным чудил, но сейчас чуть жестче стало. В общем, Саня время мы здесь проводим весело.

— Как жена?

— Классно, ей здесь нравится завал, по вечерам, когда время свободное есть, ходим по Лондону, смотрим, посещаем достопримечательности. Довольна она, ты же знаешь, здесь всем нравится, мы там, так не живем как они тут, что с твоей девушкой кстати?

— Ничего, куда уже ей ехать Игорь, если я еще сам не знаю, буду здесь оставаться, или нет.

— Саня, ты даже не думай, даже мысли такой не допускай, оставайся. Ты, человек проживший столько на периферии, да ты в Лондоне, с твоим знанием английского, будешь сидеть до второго пришествия. Не возвращайся, это я тебе говорю, куда тебе возвращаться? Что тебя ждет в твоей Украине?

— Да ничего не ждет, — кивнул я, — но Игорь, честно скажу тебе, меня уже достало здесь все.

— Тебе бабу нормальную надо, не этих дур тупоголовых, которые здесь пачками лазят, а пусть приезжает твоя девушка, и живите здесь. Нас же здесь мало, нормальных людей, Саня, я на работе смотрю иногда на наших, не, ели пали, взрослые мужики и женщины, а мозгов ни хрена нету. Дебилы, Саня, настоящие дебилы, как по суждениям, так и по жизни, а еще удивляются, почему у них все идет наперекосяк? Да потому что в голове у вас такой февраль, что еще снег никак не вымели. Поэтому Саня, не уезжай.

На следующей неделе Володя пошел на стройку, а я, отгуляв в понедельник и вторник вышел на работу в среду. В этот раз надо было выполнять функцию охранника, сидеть у дверей и наблюдать за своим этажом.

Я отработал в четверг и пятницу, а в субботу мы с Володей опять прошлись по городу.

Те девушки, за которых говорил Руслан и Вадик, никуда уезжать не стали и поэтому мы жили на прежнем месте, все вчетвером.

Уже в парке я сказал Володе:

— Знаешь Майки, я подумываю, чтобы отсюда уехать.

— Ты что?! Куда?

— Не знаю, может обратно к Кайлу?

— Почему Майк?

— Володя, вот как раньше, так и сейчас, не нравится мне Лондон.

— Мне тоже не нравится Майк, но я понимаю, что выхода другого нет, нужно расти, а на периферии так не получается. Мне в перспективе визу продлевать, это конечно может не правильно так говорить, но я рад, что жил с тобой, когда случилось та история с Пригоро, я теперь точно знаю, что через Пашу визу делать нельзя. Хотя до этого, я хотел продлевать именно через него. Я сейчас устроился на стройку, там Олег, неплохой мужичек такой, бригада у него классная, есть возможность выучится и потом зарабатывать как мои друзья. Сейчас еще месяц от силы и можно заняться поиском жилья. Хочешь, давай со мной пойдем на работу, посмотришь, может тебе стройка понравится.

— Не знаю.

— Смотри, в понедельник я выйду на работу и спрошу у Олега за тебя, если он разрешит, то давай во вторник со мной и выйдешь.

Я немного посидел, глядя на траву.

— Ну, хорошо, — кивнул я, — давай если работы в моем агентстве не будет, то я схожу с тобой.

— Саня, поверь, у нас тут жизнь только начинает налаживаться, мы вдвоем, ты знаешь английский, время чуть пройдет, снимем квартиру сами.

— Володя, это у тебя здесь есть перспективы, а у меня, их особо уже нет. Тот паспорт Пригоро, помнишь? Получается что у меня такая же, как и у него виза. То есть, фиктивная, я ее не продлю, не смогу показать тем же иммиграционным офицерам при проверке. Ты ведь понимаешь, что за такую визу я иду по статье подделка документов, а здесь за нее дают 3 года вроде, причем на полном серьезе. Володя, моя песенка в этой стране спета, у меня осталось по фиктивной визе еще чуть больше 4 месяцев, и потом все.

— Ну, может, тебе Паша сделал нормальную визу?

— Ты в это сам веришь?

Володя немного подумал.

— Раньше, я тебе не говорил об этом, но думал 50 на 50, а сейчас, уже совсем не уверен, что 1 против 99.

— Вот и я о том же, мне Володя сейчас нужен рывок, большой заработок, а Лондон мне его не даст. Здесь я буду от силы зарабатывать чистыми фунтов 250 в месяц. Да, здесь я проживу весь этот период, не спорю, на периферии все иначе, но там есть деньги. В перспективе, ты, конечно, будешь зарабатывать больше чем другие, но тебе для этого нужно время, ты сам говорил, 4–5 месяцев.

— Да, хотя бы 3.

— Поэтому, давай мы вернемся к этому разговору позже, когда я схожу на твою стройку, а там глянем. Я тоже не хочу тебя кидать, приехали то мы вместе.

— Майк, ты насчет этого можешь даже не беспокоиться, я же не маленький ребенок, ты делай как тебе удобно и выгодно. Ты прав, сейчас у нас с тобой немного разные цели. Тебе нужно заработать, мне закрепиться.

На выходных мне позвонил Федя и пригласил в гости, говорил, что его жена готовит отличный плов, и он бы хотел меня увидеть. Я сослался на занятость, мол, работаю постоянно, и не поехал. Я был молодым, жизни особо не видел, поэтому его поступок с Любой я ему простить не мог, думал, как можно было бросить свою сестру, пусть двоюродную, но все же? Спустя время, конечно, понимаешь, по крайней мере, раз уж тебя позвали, ты бы мог поехать и во время застолья спросить, почему он так поступил? И кто знает, может слова, кто поймет, тот простит, были бы актуальны и в его случае. Но я был молод, многого еще не понимал, я к нему в гости не пошел.

В воскресенье, когда я проснулся и перекусил, Володя меня спросил:

— Ты вчера ночью ничего не слышал?

— Нет, а что? — спросил я.

— Вчера, приходил Вадик, они, вместе с Русланом наезжали на Андрея и Женю.

— С чего это?

— Они им должны были денег, за неделю проживания, как я понял, обещали отдать, но денег у них не было. Как я услышал из их разговора, когда Вадик и Руслан ушли, Женя часть своих денег послал срочно домой, там вроде что-то случилось. Вадик ему и говорит, вали тогда отсюда, забирай свои шмотки и улепетуй. Я понял, что Андрей, видя ситуацию, за себя заплатил, тогда Женя обратился к Андрею, чтобы тот занял ему денег. А Андрей отморозился, сказал, не дам. Женя, начал ему высказывать, что ты прожил в Лондоне первое время благодаря моим деньгам, мы с тобой из одного села, сколько лет друг друга знаем, и ты не можешь занять мне денег? Андрей на морозе. Тогда Вадик дал ему еще один день, если Женя сегодня не принесет деньги, то он выгоняет его с квартиры.

— Завал, вот Андрей свинья.

— Еще какая, Женя помог ему, деньги давал, трудоустраивал за свой счет, жили они первое время за счет него, а Андрей так себя повел.

— Вот тебе и друг детства из деревни.

— Да, вот так здесь и познаются люди, кстати, хотел тебе один момент рассказать. Когда они начали разговаривать на повышенных тонах, Женя и говорит Вадику, мол, тише, рядом же люди спят, а тот ему и отвечает, плевать мне на них, они у меня дома, а не я у них. Вот так Майк, твой Вадик думает о нас.

— Володя, Вадик не мой, он правильно поступил в свое время, и раньше это было одно, теперь, как ты видишь, все иначе.

— Согласен, они легли, потом в кровати Андрей и говорит Жене, что ты от него хочешь, он же пид… с, они же друг друга в жопу еб… т, мне пацаны из соседнего дома это сказали, что взять с педиков? Они тут себя боссами считают, а их перчат в зад.

— Вадик и Руслан педики?

— Не знаю, я тебе рассказываю то, что услышал от Андрея, а он, похоже, от пацанов из соседнего дома это услышал.

— Вот как, — я немного задумался, — Володя, может, пацаны гонят?

— Саня, я тебе одно могу сказать, слухи на пустом месте не рождаются, тем более такие.

В обед я случайно встретился с Ромой, он жил в соседнем доме и за 2 недели я его ни разу не встретил.

Мы поздоровались.

— Как дела? — спросил я его.

— Нормально, работаю на стройке, а ты как? Я уже думал, что не увижу тебя, обычно кто уезжает из Лондона назад не возвращается.

— Это не про меня, — улыбнулся, — я здесь места меняю часто, как Лена, ты все еще с ней?

— Нет, она уже уехала, познакомилась с кем-то и уехала, мне ничего не стала рассказывать. Просто пришла, забрала вещи и уехала. Нас же всех переселили, ты не знаешь ничего об этом?

— Нет, а что с той квартирой на Миль Энде?

— Никто не знает, однажды вечером, это было пару месяцев назад, приехал Вадик и сказал всем срочно собираться, он оплатил наш переезд сюда, и теперь мы живем здесь. Как ты видишь те условия с этими, и сравнивать нельзя.

— Признаться тебе, знай я, что такие условия, я бы даже с Вадиком уже и не связывался.

— Понимаю, первое время я тоже хотел отсюда уехать, после рая, в аду не очень приятно жить, но сейчас уже свыкся, я один, куда прыгать? Пацаны в доме нормальные, работа рядом, короче привык.

— А мужики с Тернополя где?

— Не знаю, они уехали в другое место, вроде нашли квартиру. Ты там как на периферии?

— Было нормально, а сейчас и там работы нет, вот и сорвались сюда.

Мы еще немного поговорили и разошлись.

В понедельник и вторник в моем агентстве работы не было, зато потом сразу, среда четверг пятница аж по 10 часов в день. Поэтому во вторник я поехал с Володей на стройку, как он и говорил, он спросил Олега и тот был не прочь меня взять, тем более что я владел английским, ему как раз такой человек был и нужен.

С Олегом мы перекинулись парой фраз, со мной он разговаривал по-русски, с западноукраинцами по-украински, с поляками по-польски. Ему на вид было лет 35, среднего роста, плотного телосложения. Приятный такой и культурный мужчина, как сказал Володя у него две такие бригады, в основном студенты.

Весь день я смотрел, как работали другие, помогал им, все было ничего, парни нормальные, работа не такая уж и трудная, по сравнению даже с фабрикой. Здесь было разнообразие и главное, возможность совершенствоваться.

В конце рабочего дня, Олег довольным тем, что он увидел, сказал мне:

— Нормально Саня, обычно я устанавливаю неделю срока, смотрю на человека, с тобой достаточно и одного дня. Завтра жду тебя, только купи себе ботинки, с железным набалдашником, вот как у других. Володя тебе покажет магазин.

— Хорошо, — кивнул я.

Мы вышли с Володей, и он направился к магазину обуви, где продавались рабочие сапоги.

— Видишь Майк, — по ходу движения говорил Володя, — классная работа, ходишь себе с дрелькой, сверлишь, крутишь шурупики. Это сейчас мы получаем 3 фунта в час, ничего, научимся и будем в час столько зарабатывать как сейчас за день, а то и больше.

Все это время я был погружен в себя, уже перед самым входом в магазин я остановился и сказал:

— Мне очень жаль Володя, но я не выйду больше на стройку, я отработаю до конца недели в агентстве, а на выходных уеду из Лондона.

Володя даже рот открыл от удивления.

— Майк, ты чего?!

— Не моя это работа Володя, все ничего, но время упущено, мне скоро домой, это факт, мне нужно заработать, а чтобы работать на стройке и стать специалистом нужно время. А времени у меня нет.

— Майк, может, ты подумаешь?

— Все уже просчитано и обдумано, в моем положении стройка это конец, у меня 3 месяца Володя, а потом дом, это уже точно.

— Майк, но живут же здесь люди и без документов, ничего, если оно того стоит.

— А стоит ли оно того? Я уже в этом не уверен, ты же знаешь, здесь на 100 процентов нельзя быть уверенным ни в чем.

— Знаю, ну смотри, вон там вход в магазин, у тебя есть последняя возможность все поменять. Зайди в него и купи ботинки, если нет, едем домой. Давай ты подумаешь, минуту, не торопись.

— Поехали домой, — сказал я с улыбкой.

На обратной дороге я размышлял над тем как поступить с Володей, а то получалось, что я его привел на квартиру к Вадику, а там были отнюдь не те условия, на которые мы рассчитывали.

— Слушай, тут такой вопрос, пару дней назад я созванивался с одним пацанчиком, помнишь, я тебе говорил, он из России, я работал с ним в агентстве, Андрей?

— Да, помню.

— У них в квартире, расположенной где-то во второй зоне живут только студенты, и от них вроде на днях уезжает один человек. Может, я созвонюсь с ним, и попробуем тебя туда поселить?

— А люди как там?

— Он говорил, что украинцы с ним живут.

— Ну, давай попробуем, — согласился Володя.

— Я тогда пока Руслану ничего говорить не буду, — сказал я, — вдруг мы вдвоем и свалим одновременно.

— Ладно.

В среду, сразу после работы я созвонился с Андреем, он был рад меня слышать и сказал, что их человек как раз уезжает в пятницу, мол, вы бы с Володей могли подойти и заодно глянуть место. Если бы квартира Володе понравилась, он мог уже на выходных селиться на новое место, а я бы тогда свободно уехал обратно к Кайлу в агентство. Мы еще немного поговорили, после чего я положил трубку и вечером сообщил Володе свой разговор с Андреем.

— Хорошо, — ответил мне Володя, — давай тогда после работы и поедем.

Я отработал в пятницу до вечера и, освободившись, заехал домой, там поел и с Володей, мы поехали на станцию, которую назвал Андрей. Там мы вышли и пошли по дороге, как и говорил Андрей.

— Так, Саня, приехали?

— Да.

— Теперь идите дальше, пока не увидите поле, там футбольное поле, огороженное сеткой. Там я вас и встречу.

Когда мы подошли к футбольному полю, я позвонил снова.

— Андрей, мы уже на поле.

— Все Саня, я выхожу.

Минут через десять я позвонил снова.

— Ты где?

— Саня, я на поле, только что-то я вас не вижу, вы где?

— Андрей, мы на футбольном поле, оно огорожено сеткой.

— Саня, слушай, я вас что-то не могу найти, в общем, ты знаешь, тут так получилось, короче нет у нас места. Мне жаль, но место уже занято.

— Ты в порядке, вообще?

— Все Саня, у меня дела, мне надо срочно бежать, пока.

Я посмотрел на трубку и недоуменно взглянул на Володю.

— Конечно, редкостный видно экземпляр.

— Что?

— Ну, если сказать прямо, то он отморозился.

— Так мы зря приехали?

— Да, получается зря. Вот уже дурило, блин, не хочешь помочь, хрена муру водишь? Тебя же за язык никто не тянул, сам сказал, что в квартиру нужен еще один человек, взамен того, кто уезжает.

— Ты ему тоже помогал? — спросил меня Володя, когда мы шли обратно к станции метро.

— Да, немного, он считал меня там чуть ли не единственным другом.

— Вот как бывает.

— Да ладно, жаль, что тебя вытянул, зря только время потратили, глупо так все получилось.

— Все что не идет Майк, к лучшему, и уж лучше с умным потерять, чем с дураком найти.

Вечером я сообщил Руслану, что на следующей неделе уеду, мой депозит шел в оплату следующей недели.

— А Вова? — спросил меня Руслан.

— Он остается.

— Ну, хорошо, — кивнул Руслан.

В этот день Володя принес мне деньги, 30 фунтов.

— Что это? — не понял я.

— Олег передал, сказал, дай Сане.

— Ну, первый же день вроде был не в счет.

— Я тоже так думал, но он выдавал всем нам зарплату и мне дал, потом говорит, а это Сане, другу твоему отдай, за один день.

— Ну, спасибо ему, — кивнул я, — пусть будет удачен его бизнес, я схожу, вина куплю, давай бахнем, а то выходные, да еще день дурной какой-то.

Я сходил, взял две бутылки вина и вернулся обратно, мы выпили с Володей, посидели, по вспоминали смешные истории.

Володя рассказывал как первый раз, когда они вернулись после Кайла в Лондон, работали на стройке.

— У нас бригада, Паша, Коля, Я, еще несколько человек наших, ты их не знаешь. Мы должны были убирать мусор, а мусора нет, все ничего, но к нашему бригадиру приехал хозяин, посмотреть, как идут дела. А по смете, у нас неделю уборка мусора, а сегодня только 3 день, то есть по бумагам, мусора еще достаточно. Мы уже, что только не выносили, а мусора нет, а надо что-то делать. Если сейчас хозяин увидит, что смета фикция, то этот бригадир потеряет контракт, а мы работу. Самым умным оказался Паша, он заходит в дом, вытаскивает из кармана полиэтиленовый кулек, для мусора, самый большой который есть, и надувает. После чего берет его одной рукой снизу, а второй держа за верх, чтобы воздух не выходил и с ним идет на свалку. Хозяин с бригадиром наблюдали эту картину с соседнего недостроенного дома. А мы все носим и носим, уже сам бригадир начал теряться, думает, откуда они мусора столько нашли?

— А свалку с окон не видно?

— Нет, конечно, иначе, что бы мы туда высыпали? Короче, этот хозяин остался довольным, бригадира похвалил, попрощался и ушел. Бригадир к нам, спрашивает, вы что, мол, высыпали? Но Паша секрет не открыл, ответил, что мусор, завтра ведь бригадир тоже может решить нас проверить, а так, работаем мы, не покладая рук.

— Ну, бригадира вы сильно не наколете, он то может посмотреть, что у вас там в мешках.

— Понятное дело, а так на стройках Саня много историй интересных. Например, одной бригаде, это в прошлом году было, мне англики рассказывали. Бригадир за то, что те закончили работу в срок, выплатил премию, а потом еще нанял им проституток. Еще у них есть один дикий прикол. Вот у тебя работа, по смете ты ее должен выполнить за 2 месяца к примеру, смета я могу тебе сразу сказать всегда завышена как в часах, так и в сроках выполнения. Так вот, первый месяц все сидят, курят, читают газеты, травят анекдоты, в общем тупо убивают время, зато потом, когда остается месяц, а то и недели три начинается работа. Вот тогда они и пашут, что называется с утра и до вечера.

— Слушай, а не проще работать в течении всего этого периода не торопясь?

— Я тоже об этом спрашивал, но мне сказали, что не проще, у них так заведено и никто с этим не спорит. У них тут вообще все по-другому, я помню как-то, когда я еще только приехал мне рассказали историю про группу пацанов, которым дали в течении недели разбить определенный участок стены. Наши пацаны, не долго думая, начали работу и разбили стену за один день. Когда на следующий день пришел англик, который курировал эту стройку, он подозвал нашего бригадира и сказал ему, заплати им за вчерашний день, и чтобы я их больше на своей стройке не видел. Сперва я не поверил этой истории, а сейчас понимаю, да, она могла иметь место. Тебе дали срок неделю, да ты хоть спи под этой стеной, лишь бы тебя начальство не застукало, хотя оно сильно там и не ходит, если у тебя есть план работ. А когда остается пару дней до срока, вот тогда и начни долбать эту стену, но часть оставь еще на завтрашний день. Вот как они здесь работают, и никто с этим не спорит. А зачем? Саня, такая система удобна всем сторонам, за исключением, конечно, заказчика. Но он то этого не знает. А мы получаем больше денег за несуществующую работу и не только мы, все, кто в этом участвует. Чем больше часов, тем больше оплата.

— Ну, да, — согласился я.

— Но я тебе скажу и больше об этом, это я уже сам придумал. Может люди, которые разрабатывают сметы, делятся с теми, кто эти сметы согласовывает. Им делается откат наличности, а те закрывают глаза на заведомо завышенный бюджет стройки. Везде работают люди, везде они не довольны тем, сколько получают. А здесь есть реальная возможность заработать, зачем ее упускать?

— Интересно.

— Да, а ты сам подумай, как иначе объяснить все то, что я видел? Ну не настолько же англичане отсталые, что бы прям никто, ни о чем, кроме подрядных организаций, не догадывался? Нет, такого быть не может, если это система, значит, у нее есть механизм, а обычная смазка во всех делах, деньги.

— Пожалуй, — кивнул я.

Чуть позже подошли Андрей и Женя. Андрей бахнул стакан вина, Женя пить отказался. Он пришел, помылся и быстро ушел. Женя все-таки нашел где-то деньги и дал их Руслану, что позволило ему и дальше жить в нашей комнате. Что касается их отношений с Андреем, то вроде они продолжали общаться, как ни в чем не бывало, но мне казалось, что это больше видимость, такого не прощают. Может, я был не прав, но я думал, как только у Жени представится возможность, он уедет с этой квартиры и оставит Андрея одного.

На работе, во время перерыва я созвонился с Кайлом, представился и спросил его, Кайл, ты говорил, что через 3 недели у тебя будет работа на ферме, по сбору капусты.

— Да, есть, — ответил мне Кайл.

— Могу я приехать к тебе и работать на поле, собирать капусту?

— Конечно Алекс, перед тем как приехать набери Яна, он встретит тебя.

— Кайл, это точно работа на поле по сбору капусты?

— Конечно Алекс, это именно сбор капусты, на поле.

— Хорошо Кайл, спасибо, я позвоню Яну в среду и скажу когда приеду.

На следующем перерыве я зашел в комнату отдыха и сел около Димы, парня лет 20 из Украины. Он тоже работал от агентства, только не от моего, а от другого. По оплате мы получали одинаково 4 фунта в час. Он только приехал, срок исчислялся буквально неделей.

— Ты давно уже здесь? — спросил меня Дима.

— Почти год, — ответил я.

— Да, и много заработал?

— Нет, почти ничего, отдал только долги.

— Много был должен?

— Почти две тысячи долларов, грубо.

— И ты за год, не заработал денег?

— Ну, фунтов 300 может и все.

— Ты что не работал?

— Работал, только переезжал много.

— Не, ты какой-то интересный, за год заработать столько, я вот приехал уже через два дня работал. Сейчас чуть заработаю, скоро сюда приедет моя девушка, ей через месяц должны открыть визу, я как раз заработаю денег. А потом мы поедем в Ирландию, ты, что-то слышал об этой стране?

— Не много.

— Ха, год прожил и ничего не знаешь, там очень хорошие иммиграционные законы, моя девушка беременна. Мы поедем в Ирландию, она родит в Дублине ребенка, он сразу становится гражданином, а ей дают ирландский паспорт. Я женюсь тогда на ней, и сам приобретаю статус гражданина. Пока вся эта процедура с ней будет длиться, я буду в Дублине работать, обеспечивать ее и ребенка, социала то наверное не хватит. Зато потом, ирландский паспорт. А ты приехал сюда, год прожил и ничего об этом не знаешь.

— Как у тебя здесь все просто, — только и ответил я.

— А все проще, чем некоторым кажется, ты вот, например, уже год здесь, а по-английски хорошо не говоришь. Даже как я, а я ехал сюда и уже выучил английский. Я не ждал, что я его выучу здесь, я его учил на Украине…

— О чем спорите? — спросил нас африканец.

— Мы тут затеяли разговор про то, как здесь надо жить, — начал рассказывать Дима, — это трудно объяснить, но смысл в том, что каждый из нас иначе смотрит на одни и те же вещи.

Я встал с перерыва и ушел, разговаривать больше с Димой у меня желания не было. Он тут все знал, прожил 7 дней и уже стал специалистом по Англии. Я тоже в свое время думал, что визу получить моей девушке будет легко и просто, реальность внесла коррективы в эти планы.

А что касается Ирландии, то я все же решил проверить эту информацию, а то тут мальчик разложил меня по полочкам и разговаривал со мной так, как будто я был бездарным учеником, не сделавшим уроки.

Долго тянуть с проверкой новой информации я не любил, тем более, когда была возможность ее проверить. У меня были телефоны адвокатских контор, в том числе и русскоязычных, которые занимались вопросами легальной иммиграции.

На следующем перерыве я позвонил по одному из номеров со своего мобильного телефона.

— Здравствуйте, — сказал я в трубку, — скажите, вы могли бы проконсультировать меня по вопросу Ирландии?

— Здравствуйте, смотря, что вас интересует, — ответил мне на том конце голос.

— Я слышал, там либеральнее немного иммиграционные законы, и проще получить паспорт, чем в Англии, не могли бы вы меня немного просветить на этот счет?

— Вы гражданин, какой страны?

— Украины.

— Теперь давайте уточним, что именно вы понимаете под либеральными иммиграционными законами?

— Мне сказали, что, к примеру, если женщина рожает в Ирландии, то ее ребенку и ей автоматически дают ирландский паспорт.

— Мягко говоря это не так, ей паспорт никто не даст, на это она может даже не рассчитывать, а что касается ребенка, то да, у него может появится возможность в будущем получить ирландский паспорт. Но вы должны учитывать, что женщина должна прожить в Ирландии, официально, с маленьким ребенком. Кроме того, в случае, если она вернется на Украину, с ребенком могут начаться проблемы уже на самой границе, как только она прилетит в Киев. Поэтому на самом деле, родить в Ирландии ребенка еще не дает ни вам, ни вашей жене, если речь идет о ней, никаких прав.

— А насчет работы, я слышал там можно работать.

— Также как и здесь, только если у вас есть разрешение на работу, или вы европеец.

— Получается, никаких дополнительных возможностей в Ирландии, по сравнению с Англией нет?

— Немного есть, но это не касается тех вопросов, которые вы задали, а так, считайте что это та же Англия, как Уэльс, Шотландия.

— Спасибо, — сказал я, — извините за беспокойство. До свиданья.

— До свидания.

Я положил трубку в карман и немного прошелся.

Дважды я еще ходил на перерыв, но ни разу не садился рядом с Димой, он тоже после нашего разговора встречи со мной не искал. Я не стал его разочаровывать той информацией, которую мне сообщил юрист адвокатской конторы. Он все знал лучше, чем кто бы то ни было, поэтому все равно бы мне не поверил.

Мы с ним здесь больше не встретились, но я бы очень хотел повидать его через год, и узнать, как у него тут все сложилось? Мечты развеялись, или он смог достичь всего, что пожелал?

Я отработал свой последний рабочий день и вышел на улицу.

На завтра я должен был пойти в агентство, забрать деньги и потом уезжать. После работы мне почему-то захотелось пройтись пару остановок.

Я шел по центру Лондона, когда увидел на одной из остановок ожидающего автобуса Андрея из России. Он тоже меня увидел, я подошел, мы поздоровались.

Он по-прежнему брил голову наголо, был одет в робу, на ногах ботинки с железным набалдашником.

— Ты откуда? — спросил он меня, смотря на мою белую рубашку, брюки с костюма, маленький рюкзак.

— С работы, — ответил я, — а ты также на стройке?

— Да.

— Платят три фунта в час?

— Да, а ты где работаешь?

— В охране.

— Платят сколько?

— 8 фунтов в час, это если не перерабатывать, — соврал я, зная как он относится к деньгам, пусть позавидует, после того, как он повел себя с квартирой, быть моим другом, с которым я был откровенен, он перестал, — а за сверх урочные 12 фунтов в час.

— Ничего себе, — выдохнул Андрей, — а там места еще нет?

— Нет, — покачал я головой, — там одни англичане, нужно хорошо знать язык. Да, хотел тебя спросить, зачем так поступил с квартирой?

— Да, понимаешь, Саня, я так подумал, как-то странно там все получилось. Всех людей наших взяли, а ты остался, группа твоя куда-то после этого делась. Нет, ты не подумай, конечно, что я тебя обвиняю в чем-то, что ты на хоум офис работал с Джеймсом, но как-то странно там все было.

— Я на хоум офис работал? — посмотрел я него с усмешкой.

— Но странно Саня, как ты мог остаться один?

— Я остался не один, есть еще мои люди из нашей последней группы, а что касается твоих размышлений, то ты не подумал, что я единственный человек в агентстве, который знал, где ты живет. И уж если хоум офис потратил время чтобы приехать из Бристоля в Сомерсет, расположенный в километрах 30 от города, то в твой бы, который находится в 5 километрах от Бристоля, они бы обязательно заехали. Ведь я бы им точно подсказал, где ты живешь.

Андрей немного растеряно посмотрел на меня, лицо у него стало комичным, похоже до него действительно не доходило это раньше.

— Да и с Саней Пригоро, ты не красиво поступил, — выпалил он.

— А, с Саней Пригоро, это тот, который тебя обарывал? Ты теперь его другом своим сделал?

— Никто меня не обарывал, — произнес Андрей, — ой, слушай, мой автобус, я побежал, пока.

— Давай, — кивнул я, глядя ему в след.

Да, в чем меня здесь только не обвиняли, но в том, что я работал на хоум офис, это было впервые. И после этого мы удивляемся, почему мы так плохо живем? Да разве можно с такими мозгами что-то сделать? Ведь у нас во всем скрытый смысл, мы все вечно додумываем и даже элементарные вещи делаем сложными.

По дороге я купил пару бутылок вина, завтра бы мы уже с Володей не попрощались, он утром уходил на работу, а когда бы он пришел, я уже уехал бы.

К нам примкнул Андрей, зашел Руслан, даже приехал Вадик, он мне укоризненно заметил:

— Я думал, ты мне первому позвонишь, скажешь, что решил уезжать.

— Ты ведь сказал, все вопросы решать с Русланом.

— Да, да, я понял, — ответил мне Вадик.

В этот раз выпил даже Вадик, который обычно всегда отказывался.

— Знаешь Саня, это уже твой второй раз на мою память, — сказал Вадик, поднимая стакан с вином, — когда ты уезжаешь из Лондона. Если взять русскую пословицу, то это называется так, сколько волка не корми, а он все в лес смотрит. Не знаю, что ты нашел на периферии, чем ферма, или фабрика, может быть лучше, но это твой выбор.

— Там другая атмосфера, — ответил я, — там не много другие люди, как тебе не понять меня, так я не могу понять тех, кто здесь живет годами. Говорил и говорю, да, там опасно, там тяжелее, но там другой воздух, там свобода. А здесь одни каменные коробки и очерствевшие душой люди.

— Мы останемся каждый при своем мнении, здесь есть возможность стать другим, узнать новых людей, вступить в какие-нибудь клубы.

— Причем интересные клубы, — вмешался Руслан.

— Что толку от тех клубов, — заметил Володя, — потом ты вернешься на Украину, а ты в Белоруссию и все закончилось.

— Э нет, — покачал головой Вадик, — есть клубы, из которых выйти нельзя, тебя не выпустят оттуда.

Он многозначительно посмотрел на Руслана.

После того, как Вадик, попрощавшись со мной ушел, я отдал Руслану магнитофон и свой первый телефон «Триум». За все это я попросил 30 фунтов, и Руслан у меня это купил. Причем только телефон он продал за 20, получалось, ему магнитофон обошелся в 10 фунтов, даром, учитывая, что я его брал полгода назад за 40.

Вечером мы с Володей решили пройтись по городу.

Я рассказал ему про Андрея, что теперь я стал штатным сотрудником хоум офиса.

— Слышь Майк, — улыбнулся Володя, — я слышал о таких людях, на сколько я знаю, за это они получают деньги, и английские паспорта, может ты как-то посодействуешь в одном вопросе?

— Ты же патриот, ты же не хочешь оставаться в Англии.

— А я и не прошу английский паспорт, ты мне дай там визитку, или просто обеспечь мне здесь крышу, чтобы я поработал нормально, без эксцессов так сказать, поможешь? Ну, по старой дружбе?

— Ну, ладно, только для тебя, надо зайти в офис, спросить.

Володя засмеялся.

— Да, я бы не отказался работать здесь, зная, что меня из иммиграционных офицеров никто не тронет.

— Все бы хотели Володя, тогда и жизнь здесь была бы проще, но с другой стороны, мы ведь тоже разрушаем их страну, ты не думал об этом?

— Нет, что ты имеешь в виду?

— Мы приезжаем сюда, устраиваемся на работу, лишаем англичан их рабочего места, а поскольку большая часть работает хорошо, ведь мы приехали сюда ненадолго, напрячься год-два можно, то и в дальнейшем работодатель предпочитает нелегалов, а не тех же англичан на работу. В результате многие из них садятся на социал и с него не сползают, им так проще жить.

— Саня, но если англичане не хотят работать.

— Володя, но в это ведь ты уже не веришь, не бери Лондон, возьми места, где мы работали, англичане работают не хуже наших, так им так работать всю их жизнь, а наши, приехали, полгода напряглись и свалили. У нас у всех здесь есть преимущество, как сказал мне один парень, который прожил здесь 4 года, ты попал в будущее. Понимаешь, мы видим здесь свое будущее, и это значит, что мы можем его изменить, если не хотим со временем прийти к тому, к чему пришли они.

— Мы не такие Саня, изначально, того, что здесь, у нас не будет, будет иначе, но не так. Ты, я, другие наши, никто не в восторге оттого, что он здесь видит. Жизнь да, она лучше, но отношения людей, жены с мужем, детей с родителями, все другое. Я, например, свою бабушку называю на вы, я не знаю, что должно произойти, чтобы я не послушал своих родителей, тем более, повысил голос на них, начал огрызаться. В Англии, это в порядке вещей. Да, Саня, это будущее, но не наше, по крайней мере, такого будущего как здесь сейчас, я бы не пожелал даже России, которую я не люблю, а тем более для моей родной и любимой Украины. Не дай нам всем Бог такого будущего.

Еще когда я ехал, я набрал Яна, сказал ему, когда приезжаю, он обещал меня встретить.

Ян опоздал всего минут на десять, зная Яна, я мог сказать, что это было вообще ничего. Ян поздоровался со мной, спросил как дела?

— Нормально, — ответил я, — Ян, там Кайл сказал, что у вас есть работа на поле, на ферме? Это так?

— Да, есть, — кивнул Ян, — если Кайл сказал, значит есть.

— Могу я работать там?

— Алекс, я поговорю с Кайлом, и мы решим этот вопрос, а пока завтра ты выйдешь на фабрику, хорошо?

— Да.

— Завтра после 12 будь готов, я заеду в начале первого.

Ян отвез меня в дом, куда меня поселили изначально, когда я только приехал к Кайлу в агентство, в дом, где была главная Анна. В моей комнате жил еще один парень из ЮАР.

Он был среднего роста, немного склонный к полноте. Мы познакомились, его звали Том. Мы разговорились, я рассказал ему чем занимался в Лондоне.

— Я тоже прожил в Лондоне, один раз был на триале, это знаешь, когда пьешь витамины, или что-то еще, ради медицинских экспериментов. Там немного заработал, хотел даже поучаствовать в снятии порно.

— Что за порно?

— Прочитал объявление, пришел туда, сложного ничего нет, тебе дают одну девушку, или двух, как по сценарию и ты трахаешь их. Оплата просто сумасшедшая, за день можно получить 400 фунтов, а реально работаешь, если это работой можно назвать, 5–6 часов.

— И что?

— Да, не знаю, вроде как я был не против, но мне сказали, приходи через несколько дней, сейчас группу парней уже набрали. Потом я позвонил, у них еще было занято, а позже я уже сам перегорел. А так, отличная работа, получаешь удовольствие, спишь с разными девушками, а тебе еще за это платят, мечта любого мужчины.

— Ну, если не брать во внимание всякую заразу, которую можно подцепить, да камеру, то может, действительно мечта.

— Ну, это в любой момент может произойти, а камера, да пусть смотрят, а ты сюда на долго?

— Не знаю, Кайл мне обещал работу на ферме, если зарплата будешь хорошая, то на долго, а если нет, то буду что-то делать, а ты?

— Я здесь долго не задержусь, когда я позвонил по объявлению, мне сказали, что в среднем, в неделю получается 150 фунтов на руки. Я поэтому и сорвался сюда, в Лондоне я тоже получал 150 фунтов на руки, но там я отдавал 70 фунтов за жилье, 20 фунтов тратил на проездной, остальное на еду и жизнь в городе, поэтому я приехал сюда. Думал, здесь городок маленький, затрат меньше, может мне даже удастся что-то отложить. Но вместо этого я работаю по 4 часа в день, на прошлой неделе я получил 70 фунтов на руки. Это что заработок?

— Ты говорил Яну?

— Да с Яном я уже почти не разговариваю, он слушает, обещает помочь, а на следующий день ты работаешь там же, где был до этого и с такими же точно часами. Нет, Ян здесь ничего не решает, а Кайлу похоже до нас дела нет, поэтому это так, между нами, но задерживаться я здесь не буду.

— Понятно, — кивнул я.

В этот день я встретил Анну, мы поздоровались как старые знакомые, мы оба были рады друг друга видеть.

— Все-таки решил вернуться? — спросила она.

— Да, Кайл обещал мне работу на ферме, резать капусту.

— На ферме, резать капусту? А у него разве есть такая работа?

— Сказал есть.

— Пожелаю тебе удачи, — с улыбкой ответила Анна.

Она была права, на следующий день Ян забрал меня и группу африканцев на работу и мы как обычно, проездив еще час, собирая людей из разных мест, отработали на фабрике 6 часов. На обратном пути я снова обратился к Яну с вопросом, что там с моей обещанной работой?

— Какой работой? — спросил удивленно Ян, — Тебе не нравится на фабрике?

— На фабрике нормально, — ответил я, — но Кайл обещал мне ферму.

— А ферму, как я забыл, Алекс, сегодня я позвоню Кайлу и завтра дам ответ, но ты в 9–00 будь готов выйти на работу.

— Хорошо, — кивнул я, для себя решив, завтра я еще на работу выйду, но если ничего не будет и в этот раз, я уезжаю.

Когда мы вернулись вечером, то в зале сидел один побитый африканец, а вокруг него несколько других парней из ЮАР. Я даже остановился и прошел в зал, сидевший африканец был с подбитым глазом, ему разбили губу, кулак был счесан. Судя по всему, выхватил он недавно.

— Что с тобой случилось? — спросил я.

— С ума сошел, — ответил за него другой африканец, — вчера нажрался и полез разбираться к Анне, начал ее бить, мы успели вмешаться, так он начал драться с нами. Вот результат, ты его видишь. Кайл дал ему два дня, что бы он отсюда уехал, пусть еще спасибо скажет, что Анна не стала подавать заявление в полицию, он бы еще и сел в тюрьму ко всему.

Я подошел к нему ближе, сел напротив него, парень смотрел на всех исподлобья, думая, что его в этой комнате все ненавидят.

Я сразу понял, в чем дело, в чем причина этой агрессии, поэтому я задал единственно правильный здесь вопрос:

— Сколько ты здесь времени?

Парень словно ожил, он поднял голову и посмотрел на меня.

— Полтора года, безвылазно, полтора гребанных года в этой гребанной стране! Я не выехал отсюда ни на один день в ЮАР, я не выезжал из Англии никуда.

— Тогда я понимаю тебя, — сказал я.

— Полтора года парень, меня здесь уже все зае… ло, — говорил он, — я здесь уже всех ненавижу, этих англичан, эту работу. Искусственные улыбки, их показную доброту…

Его перебил другой парень, который что-то сказал по-африкански, они начали спорить.

Я пошел к себе в комнату, надо было приготовить что-то поесть.

На следующий день мы отработали на фабрике 4 часа, и история с Яном повторилась, он обещал решить мой вопрос завтра. Теперь я уже решил окончательно, что здесь я больше не останусь.

Я вышел в город и прошелся по центру, вспоминая, как перед самым уездом отсюда в Лондон покупал телефон.

Это была Нокия, она продавалась по акции компанией Вирджин и стоила на 30 фунтов дешевле, чем аналогичная модель в другом магазине. Я приобрел ее с карточкой Виржин. На ней было 15 фунтов.

Я сделал несколько звонков, потратил фунтов 10, когда обнаружил, что телефон не шлет СМС сообщения. Поскольку для меня были актуальны сообщения, так как по ним я переписывался с Наташей, если не получалось позвонить, то я вернулся в магазин. Попросил продавца настроить мой телефон, может, я не совсем правильно что-то в нем понимал? Продавец попробовал, но у него ничего не получалось.

Все торговые центры у англичан имели сильный фон, так, в супермаркете, на фабриках, или здесь, все антенны были погашены, связи не было. А поскольку продавец был один в магазине и наружу, за торговый центр он выйти не мог, он лишь сказал.

— Я дам тебе другой телефон.

— Но я разговаривал уже по этому, — признался я.

— На карточке хоть пару фунтов осталось? — неожиданно спросил меня парень.

— Да, думаю больше.

— Тогда все в порядке, бери другой, — и он вынес мне коробку с другим телефоном с карточкой на 15 фунтов.

Это могло быть только в Англии! — подумал я.

Я поблагодарил его и вышел из магазина, хваля фирму Вирджин. У меня действительно с этим телефоном проблем не было, он посылал СМС сообщения.

Из воспоминаний я вернулся в реальность.

Ты проиграл, — пронеслась мысль, — не надо было уезжать из Лондона, тебе это все говорили, но ты же у нас умный, ты все просчитываешь, и что теперь?

Ситуация действительно у меня мягко сказать была проигрышная по всем статьям. Из Лондона я уехал, так как там были маленькие заработки, приехал сюда, а здесь они оказались еще меньше.

Я достал свой новый телефон, смотря на экран, затем вытащил из кармана листок и набрал тот номер, который был на нем. В трубке раздались гудки, и на том конце я услышал знакомый голос:

— Алло?

— Здравствуй Джеймс, это Алекс, из Украины, помнишь такого?

Секунды две в трубке была пауза, потом Джеймс произнес:

— Здравствуй Алекс, конечно помню.

— Джеймс, я ищу работу, ты можешь мне что-нибудь предложить?

— У меня есть мясная фабрика Алекс, там люди работают сейчас по 12–14 часов в день, но насколько я помню раньше тебя это не пугало.

— Не пугает и сейчас.

— Хорошо, когда ты сможешь приехать?

— Давай я перезвоню тебе, сейчас посмотрю, как ходят автобусы, или поезда.

— Жду звонка Алекс.

Я направился на вокзал, а мысли одна сменяла другую: куда ты едешь?! Это же полный трубец!!! С твоей поддельной визой ты в тюрьму захотел?! Ведь тебе впаяют 3 года минимум!

— Джеймс, завтра я могу приехать в 14–00.

— Хорошо Алекс, за минут сорок до приезда набери меня еще раз, я пошлю кого-нибудь тебя встретить.

— Спасибо Джеймс, до свиданья.

— До свиданья Алекс.

Я купил билет на завтрашний рейс поезда, в 10–00 он отправлялся и в 10 нас Ян должен был забрать на работу.

Я никому ничего не сказал о своем отъезде.

В девять часов утра я зашел к Анне.

— Как у тебя дела? — спросил я ее.

— Нормально, что это?

— Я уезжаю, а это собака, тебе маленький презент, я слышал ты хочешь собаку.

— Это же овца.

— Да? Жаль, я думал собака, очень на нее похожа.

— Все равно спасибо, — сказала Анна, смеясь, — собака-овца, Алекс, а деньги? Ты же не получишь денег, если уедешь.

— Я дарю Кайлу в фонд развития агентства, посчитаем, что заплатил за жилье.

— Ну, ты даешь, а Ян знает?

— Нет, я уеду до того, как он приедет.

— Куда едешь?

— В другое место, если и там ничего не будет, то поеду домой.

— Жаль, что ты уезжаешь, я буду скучать.

— Да, ладно, тебе здесь весело.

— Нет, Алекс, мне уже крышу рвет от всех этих африканцев, новых людей. Я бы жила себе спокойно, чтобы меня никто не трогал, Анна, сделай то, Анна, скажи Яну или Кайлу это.

Я улыбнулся.

— Я тебя понимаю, но здесь, пока ты не сменишь жилье, все будет по старому.

— Нет Алекс, здесь надо менять и жилье, и агентство.

— Или так, — я вызвал по мобильному такси и спустился вниз, ожидая приезда машины.

— Прощай Алекс, уже мы вряд ли увидимся, — сказала Анна, когда приехало такси, — разве что приедешь со своей женой как турист. Уж я то точно всегда буду здесь, в этом городке.

— Может, и приеду, — улыбнулся я, беря сумку, — до свиданья Анна.

Встретил меня Уэсли, как обычно он не опоздал, я открыл боковую дверь микроавтобуса и залез во внутрь, поздоровавшись с ним и Анной. Я был рад видеть их обоих, встречу с ними я воспринял как добрый знак.

— Как дела Алекс? — спросил меня Уэсли.

— Хорошо, как у тебя?

— А мы уже поженились Алекс, месяц назад, — сказала Анна с улыбкой.

— Если бы я знал что ты в Англии, я бы тебя пригласил на свадьбу, — неожиданно сказал Уэсли.

— Да, — кивнула Анна, — пригласили бы Алекса обязательно.

— Я рад за вас, — сказал я, — поздравляю, думаю, вы будете отличной парой.

— Спасибо Алекс.

На дороге неожиданно раздался вой полицейской сирены.

— Ух, ты, — произнес Уэсли, — в этот раз они так быстро, мы не успели даже доехать до дома.

Я понял, что Уэсли имеет в виду меня и начал смеяться.

Его жена укоризненно посмотрела на Уэсли, но, видя, что я нормально отреагировал на его шутку, продолжила смотреть на дорогу.

— Алекс, Джеймс сказал поселить тебя в другом доме, не в том, котором ты жил раньше.

— Хорошо.

— Там живут парни из ЮАР, Австралиец, Новозеландец, ничего?

— С этим никогда проблем не было.

Мы остановились, я попрощался с Анной и, взяв рюкзак с сумкой, направился по направлению к своему новому дому.

— Вот твоя комната, — сказал Уэсли входя.

Комната была небольших размеров, над стеной располагалась кровать, рядом тумбочка, напротив камин, умывальник с зеркалом. Размеры небольшие, но комната была уютной и для меня одного.

— Здесь только нужно прибрать, камин не рабочий, дымоход забит, поэтому лучше не пробуй ничего распаливать.

— Ладно, — сказал я.

— Туалет и ванна там, показать, или найдешь?

— Найду, — ответил я, — сейчас уберу, а потом пройдусь по дому.

— Все в порядке, или что-то не нравится?

— Нет, Уэсли, все отлично.

— Хорошо, тогда завтра будь готов, Мария, это ваш водитель, заберет вас около 4 часов утра, будь готов и жди внизу.

— Понял, спасибо Уэсли.

Мы попрощались, и он ушел.

После уборки и приведения комнаты в надлежащий вид я по ходу прошелся в ванную комнату и туалет. Что было хорошо, все было расположено не далеко от моей комнаты.

Я спустился вниз и отправился в супермаркет, необходимо было скупиться, ведь с завтрашнего дня начиналась работа, а потом у меня времени особо и не будет.

Вернулся я из супермаркетов и зашел на кухню, поздоровавшись с тремя парнями, которые там находились.

— Я Алекс, — сказал я, — из Украины.

— Я Марк, — ответил мне один парень, — из ЮАР.

— Я Вайн, из Новой Зеландии.

— Я Роберт, брат Марка, тоже из ЮАР.

Я открыл холодильник и увидел что там почти все занято.

— А как у вас тут с местом? — спросил я.

— Никак, — ответил мне Роберт, — ложи и все, главное не забывай что положил и желательно, если одинаковые продукты, помечать их маркером, иначе кто-то может принять их за свои и взять.

— Я понял.

— Ты где будешь работать? — спросил меня Вайн.

— На мясной фабрике, а вы где работаете?

— На ферме, на фабриках, — ответил за всех Вайн.

— На мясной не хотите?

— Там работать нужно, раньше там было только по 8 часов работы, а уже недели 2 они уезжают, когда темно и приезжают когда темно. Деньги хорошие, но так работать, нет, я здесь не собираюсь умереть на работе.

Парни засмеялись.

— Давно вы здесь? — спросил я.

— По-разному, больше всех мы, уже почти 4 месяца, — ответил Роберт.

— Я два месяца, — сказал Вайн.

— Заработки здесь как вообще?

— Как везде, 150 фунтов и выше, смотря где работаешь, смотря сколько получается, — высказался Роберт.

Я приготовил себе еду и поел.

Вечером я специально лег спать часов в восемь, я еще не знал, какие нагрузки мне предстоят, тем более что я уже немного отвык от многочасовой работы.

Утром микроавтобус приехал за нами в 3–50.

Мы сели и поехали дальше, по ходу движения собирая людей. Подъехав к одному из домов, Мария что-то произнесла по-африкански, а потом нажала клаксон. В тишине послышался звук сигнала. Потом еще раз, длиннее.

— Вечно он опаздывает! — громко сказала Мария, — Как меня достали уже эти испанцы! Все выходят вовремя, а они вечно опаздывают!

На пороге показался парень лет 25 и его девушка, они быстро бежали к микроавтобусу, на ходу натягивая свитера. Когда они сели, мы взяли еще несколько человек в других домах, и полный микроавтобус поехал на фабрику.

Дорога заняла минут 40, после чего мы стали на стоянке и направились в само здание.

Эта работа была для меня новой, поэтому я не торопился и смотрел, что делают другие. Я был первый раз, и Мария договорилась, чтобы мне выдали новую карточку.

— Перед каждой работой, — начала инструктировать меня Мария, — ты должен сперва найти свою карточку и пробить ее вот здесь. Если ты забудешь это сделать, часы тебе не засчитают, понял?

— Да.

— Если ты вдруг не находишь свою карточку, то сразу сообщи об этом мне, или какому-нибудь англичанину, супервайзеру, если меня вдруг не будет, ясно?

— Да.

Я пробил свою карточку и зашел в раздевалку, там достал, как и другие, чистый белый халат, одевавшийся прямо на брюки и застегивающийся до шеи. Выбрал пару резиновых сапог и пошел за другими.

Мы надели сеточку на волосы, потом каску на голову, перед самим входом сполоснули руки, промыли сапоги. Под конец я натянул перчатки и зашел в огромный зал.

Первоначально мы работали на упаковке. По линии шло мясо, нарезанное на кусочки, а наша задача была складывать определенное количество в пинетки. Первое время у меня это не очень хорошо получалось. Так, первоначально куски немного вылазили, тогда рядом со мной стала супервайзер и показала, как надо делать.

Что мне сразу бросилось в глаза, а на это я всегда обращал внимание, так это то, как здесь шло управление рабочими. Из пяти бальной оценки они заслуживали цифру пять. С нами, человек 10, стоял супервайзер, как правило, она становилась в конце, наблюдая по ходу работы за тем, как мы работаем и, взглядом проверяя продукцию, которую мы клали на раздаточную линию расположенную вверху. За ней и нами наблюдал главный супервайзер линии, он работал на раздаче мяса. Разделывал его с другими мужчинами и задавал такой темп на всей линии, чтобы никто не простаивал зря. За всеми линиями смотрел главный по смене супервайзер, как правило, это был один из директоров. Наконец, за тем как справляется главный супервайзер в этом цехе и начальники по меньше, следили камеры, расположенные над каждой нашей линией и сверху на потолках и так в каждом из трех цехов этой фабрики.

Причем, в случае если мы не успевали, то с нами рядом становились директора, которые работали в этот день в смене и помогали нам. Здесь на фабрике, я в который раз убедился, в Англии, понятие начальник не только означает босса, который получает больше тебя, но еще и работника, который готов взяться за любую работу, когда в этом возникает необходимость.

Отработав в этот день, я быстро переоделся, пробил свою карточку и вышел на улицу, направляясь к нашему микроавтобусу.

Неожиданно рядом со мной остановилась машина, и мне посигналили.

Я немного наклонился, когда открылась передняя дверь, и из нее вылез улыбающийся Ин.

— Привет Алекс!

— Привет Ин, — узнал я его и улыбнулся, пожимая протянутую руку.

— Ты работаешь здесь?

— Да.

— Как давно?

— Сегодня первый день, а ты тоже отсюда?

— Конечно.

— А, так это та мясная фабрика, на которой работал ты с Валерой? — теперь только дошло до меня, а я считал, что после тех случаев Джеймсу сюда была дорога заказана, и он нашел другую фабрику.

— Да, поехали к Валере, он будет рад тебя видеть.

— А как я домой вернусь? — забеспокоился я.

— Отвезем тебя домой Алекс, ты что, это вообще не проблема.

Я оглянулся и увидел парней из нашего автобуса проходящих мимо.

— Скажите Марии, что я уехал сам, — попросил я.

— Хорошо, — кивнули они, и пошли дальше.

Я сел в машину и мы тронулись с места.

— Как Валера будет тебе рад, — начал Ин.

На что я подумал, а вот тут ты ошибаешься на все сто, последний человек в этом мире, кого Валера хотел бы сейчас увидеть в своем доме, это был я.

— Валера также работает со мной на фабрике, только ты на расфасовке? Да, а мы на разделке туш. Он бы и сегодня был со мной, но он взял выходной, а я поехал на работу, причем случайно, я сегодня тоже не должен был выходить. А видишь, получилось, тебя встретил, как Валера будет рад. Ты кстати сам то как?

— Нормально, работал в другом месте, а сейчас снова вернулся к Джеймсу.

— Надо тебе уйти от Джеймса Алекс, Джеймс плохой человек, лучше тебе держаться от него подальше. Приедешь, поговори с Валерой, тебе надо к нам, где работают настоящие мужчины, на разделке мяса. Там и зарплата больше и работа лучше.

Мы подъехали к дому, вышли из машины.

Ин позвонил и парень лет 14 нам открыл дверь, он поздоровался с нами, и мы вошли.

— Где Вал? — спросил Ин, проходя в зал за парнем.

— На верху, — ответил парень, продолжая смотреть телевизор.

— Вал! — позвал Ин.

Сверху начали спускаться по лестнице, прошло мгновение, и в зал вошел Валера.

— Ну, привет, — сказал я.

Трудно вообразить какие чувства пронеслись в голове Валеры, но секунды четыре он точно стоял в таком шоке, что не мог даже пошевелиться. Потом, скривил лицо в подобие улыбки и ответил:

— Привет Алекс! Сколько лет, сколько зим!

— Я нашел его на фабрике, он работал первый день сегодня.

Валера понял не все, только часть.

— А, так ты работаешь на фабрике? — спросил он меня, уже немного придя в себя.

— Да.

Я заметил, как его прямо отпустило.

Валера, увидев меня, решил, что я нашел его, приехав не один, ведь он был должен денег и понимал, что однажды такой момент наступит. Но как обычно, такие моменты случаются тогда, когда их меньше всего ждешь. А тут все оказалось намного проще, Валера после этого заметно успокоился.

— Садитесь, как я рад тебя видеть.

Мы сели.

В зал вошла девочка, лет 7 и поздоровалась с нами.

— Поехали в паб, — предложил Ин.

— Давай, конечно, — Валера поднялся, — я оденусь, и поехали.

В этот день получилось довольно-таки странно, обычно я так не делал никогда, в частности, оставил свой паспорт и часть денег в комнате, я поехал почти без ничего, имея всего несколько фунтов в кармане.

Поэтому перспектива поехать в паб, не имея денег, меня не сильно обрадовала. Я, конечно, понимал, что Валера мне должен, но все-таки долг это другое дело, а здесь выпивка за встречу. Но в любом случае, все решилось за меня, как эта поездка к Валере, так и посещение паба.

Мы выехали на машине Ина.

— Заедем ко мне, — сказал он, — я переоденусь, поставлю машину.

— Как у тебя дела? — спросил Валера.

— Нормально, ты здесь как?

— Женился, ну ты это знаешь, в приемной семье у меня двое детей. Ты их видел, жену увидишь сейчас, она работает в пабе барменшей. Но это так, по вечерам, официально она сидит на социале и получает деньги за детей. Первые полгода было немного тяжело, пока получил полное право работать как все. Теперь уже легче, все права, еще немного и получу английский паспорт, без права голосования пока, но мне это и не нужно. А так, первое время очковал, все-таки малейшая проверка и были бы проблемы, нет, домой бы уже никто не отправил, но пришлось бы улаживать этот вопрос с адвокатом, да и с фабрики бы пришлось уйти.

Мы остановились около дома Ина и вышли из машины.

Ин жил в небольшом доме, у них это считалось однокомнатной квартирой. У нас двух комнатной, в Англии зал, то есть гостиная, не считалась за комнату. Обстановка была средняя, что бросилось в глаза это игровой автомат. Валера сразу стал около него и начал кидать монеты.

— Он всегда играет когда ко мне приходит, — улыбнулся Ин, — делает мне выручку.

— Он потом все равно все эти деньги со мной в пабе оставляет, — повернулся ко мне Валера продолжая играть.

Пока Ин приводил себя в порядок Валера, у которого закончилась мелочь сел рядом со мной.

— Ин мужик здесь крутой, — сказал он не громко, — он раньше в армии служил, причем долго, людей разных знает. Тут как-то у меня возникли трудности, с местными, серьезные трудности. Я уже думал что уезжать придется, но Ин помог, обратился к своим, те приехали. Я давно таких ребят не видел, высокие, мощные, золотые цепи на шеях, судя по всему бывшие вояки, причем типа их спецназа что-то. Конфликт был улажен сразу же, ну я понятно выставился по полной, думал, может еще что-то надо, но на этом все закончилось. Посидели, хорошо выпили, поели и они укатили. Здесь в городке к Ину относятся с почтением…

— Я готов, — сказал Ин выходя в зал.

В паб мы поехали на такси.

— Сейчас увидишь мою жену, — сказал Валера, когда мы подъехали к пабу.

Воспользовавшись моментом, я набрал мобильный Джеймса.

— Привет Джеймс, — сказал я.

— Привет Алекс.

— Джеймс, у меня вопрос, скажи, завтра мы тоже работаем на мясной фабрике?

— Да, Алекс, у тебя все в порядке?

— Да.

— Тогда Алекс, узнай телефон Марии и созванивайся с ней, мне звони когда будет какая-то проблема, а то сегодня выходной, я гуляю с семьей, а ты звонишь.

— Я понял Джеймс, извини.

Мы попрощались, и я пошел в бар с Валерой.

В пабе не громко звучала музыка, и было многолюдно.

Жена Валеры была среднего роста и немного полновата.

— Это Алекс, — познакомил меня с ней Валера, — мой друг из Украины.

— Я Джесси, — ответила она, — насколько я знаю, ты говоришь по-английски.

— Не много, — ответил я с улыбкой.

— Уж лучше, чем мой Вал, ему до сих пор очень тяжело что-то объяснить.

— Ладно, дай нам лучше пива, — вмешался Валера, — Ину как всегда, мне Хейнекен, ты Саня, что?

— Тоже Хейнекен.

— Давай пива.

Джесси ушла.

— Слушай Валера, у меня только с собой 3 фунта…

— Даже не вспоминай за деньги, ты у меня в гостях, поэтому я укатываю.

— Спасибо, — ответил я, — расскажи, как ты здесь?

— Нормально Саня, уже привык, мой дом ты видел, жену и детей тоже, работаю каждый день, по воскресеньям выходной. Вечером в пятницу и в субботу мы приходим с Ином сюда, в пятницу буквально по бокальчику пропускаем, а в субботу уже как получается. Саня, как я рад, что ты приехал, а ты как здесь оказался?

— Был в Лондоне немного, но там с работой и заработком проблемы, ты же знаешь, вот и позвонил Джеймсу.

— На мясной сейчас можно заработать, у нас заказ большой, тоже работаем в усиленном режиме. Ты кстати не хочешь к нам?

— Куда?

— Где я работаю, на разделку мяса?

— Я же от агентства меня так просто туда не переведут.

— Ин поможет, ты знаешь, ведь можно все сделать как мне, оформить фиктивный брак, ну будешь выполнять определенные обязанности, но это не долго. Через год получаешь английский паспорт, и до свидания, уже перестают ходить все эти комиссии.

— Что за комиссии?

— Ну, раньше вроде это было не очень строго, а сейчас, поскольку случаев фиктивных браков стало все больше, то теперь к тебе могут в любое время заявиться инспектора, обычно они приходят вдвоем. Несколько раз даже бывало ночью, причем в разное время. Мы пытались жаловаться, но они даже слушать не стали, мол, если по закону им это можно делать, они ничего менять не станут. А так да, входят в дом, смотрят на постель, где мы спим, проверяют зубные щетки, опрашивают детей, как мама и я живем.

— Ночью спрашивают?!

— Нет, ночью нет, за это бы их Джесси там разорвала, если бы они стали будить малых. Днем приходят, спрашивают, раньше чуть ли не каждые две недели ходили, потом их попустило, а сейчас так, раз в месяц.

— Завал, какие неудобства, ходят всякие, копаются.

— Да, именно копаются, могут даже белье проверить, в шкафах, спрашивают у жены за меня, у меня за нее, в разных комнатах, знаешь, как менты делают? Чтобы потом показания проверить.

— Офигеть процедура.

— Да, но что делать, от мнения этих инспекторов многое зависит, так, если они в своем отчете напишут, что, например, они сомневаются в том, что мы живем как муж и жена, то наш брак могут даже признать не действительным в случае чего. Поэтому вроде как я и против этого, а с другой стороны, приходится мирится, иначе проблем они могут мне создать прилично. Зато Саня, год и английский паспорт, а работать можно уже через полгода.

— И сколько это стоит?

— Ну, смотри, англичанку устраивает и то, что ты ей даешь, понятно, что у вас совместные покупки, ты помогаешь ей по дому, с детьми, физически, естественно. То есть с ней ты просто живешь как будто она и есть твоя жена, а что касается Ина, то в пятницу я беру ему бокальчик пива, по субботам покупаю два-три, как пойдет. Как видишь не так уж и много, учитывая, что ты получаешь взамен.

— Валера, у меня немного не такой статус, не та страна.

— Саня, у Ина в Бристоле есть человек, он работает в хоум офисе, можно сделать так, что бы тебе со многими процедурами помогли, проконсультировали по тому, или иному вопросу, сделают все красиво, так, как тут возможно. У Джесси кстати есть подруга, у ней такая классная жопа, Саня, за такую жопу можно полстраны продать. Она ее подруга, поэтому у нас ничего не было, но Саня, когда я ее вижу, то, ух… Она разведена, у нее трое детей, без мужика она явно скучает. Выглядит она классно, не в пример моей, поэтому ты подумай.

— Как хорошо, что ты приехал, — повторил Валера, — я здесь один уже с ума схожу.

Ин сидел рядом с нами и пил пиво, он любил темный Гинесс и не торопясь смаковал его, периодически разговаривая с теми, кто подсаживался к нему.

— У нас завтра будет вечеринка, поэтому если хочешь, оставайся, познакомишься с кем-нибудь.

— Валера, мне же на работу в понедельник.

— Как твоя квартира кстати?

— Нормальная.

— Магнитофон есть?

— Нет.

— У меня есть старенький магнитофон с радиом, хочешь, я тебе его отдам?

— А тебе оно не надо?

— Нет, у меня в зале стоит магнитола, ты же видел, мы телевизор большой купили, тоже в зале. А я тебе хотел позвонить, но здесь проблема с мобилками у меня. Не сохраняю я их.

— Вал разбивает мобильные телефоны, — неожиданно вмешался Ин, видно услышав слово мобилка, — сидит спокойно пьет пиво, а потом берет телефон и бух, об пол. Все, нет телефона. Так он разбил только на мою память 3 телефона.

— А зачем? — спросил я Валеру.

— Не знаю, может нервы, — признался Валера, — так, на фабрике, если меня охватывает ярость, то я схвачу барана и раз ему голову, он труп. Его все равно завалят, они на бойню идут, я его смерть только приближу, а самому легче становится.

— Что Лена? — спросил я.

— В Латвии устроилась на работу, я помогаю по мере возможностей, здесь же у меня заработки не то, что у них там. Она хотела приехать сюда как туристка, но пока не закончится запрет, не стала. Да я и сам не захотел, но приедет она, и все может случиться, вдруг так порвет крышу, что я уеду с ней. Здесь, очень скучаешь за нашими, вроде и деньги хорошие и Джесси хорошо ко мне относится, а чего-то не хватает. Но как хорошо, что ты приехал.

Мы выпили уже довольно прилично, как я понял, еще немного и мы вместе с Джесси поедем домой.

— Ты из наших с кем-то общался? — спросил меня Валера.

— С некоторыми, — ответил я, — с Игорем, помнишь? С Андреем.

— Гундосом?

— Да.

— Этот дятел звонил мне, сразу после тех событий, помоги устроиться мне на работу в обход Джеймса. Я ему говорю, Андрюша, я сам сижу без работы, так я женился на англичанке, а ты хочешь устроиться на работу, приехав в Англию по туристической визе. Он мне, я тебе заплачу, и тем, на фабрике, кто закроет глаза на мое ай ди. Дурачок, прожил здесь уже полгода и не может понять, твои деньги для них ни хрена не значат. Не относись ко мне Ин хорошо, стал бы он мне помогать? Да хрен там. Он что не может себе позволить пиво купить? Да у него пенсия такая, что он мог и не работать вовсе, ему на мое пиво плевать. Когда я как-то заговорил, Ин давай я тебе за то, что ты для меня сделал, дам денег, так он меня чуть не послал, сказал, еще раз что-то подобное выкинешь, я с тобой разговаривать перестану. Не деньги у них главное, это не как у нас, здесь важно людей знать. Чтобы эти люди тебя уважали, а тогда остальное и так приложится. А тупой Андрюша мне деньги предлагает, он еще ничего не понял до сих пор, это тебе не Россия, не Прибалтика даже. Когда мне паспорт Саня дадут, обязательно домой поеду, проведаю своих, я уже не дождусь, когда это произойдет. Устал я здесь, домой хочу, бывают дни, когда все, рвет башню, говорю себе, все, поехал домой, будь что будет. После этого напиваюсь, день, два, а потом понимаю, а что дома? Денег нет, работы нет, а твои родные кушать требуют и опять все по старому. Все вроде классно, Ин, классный мужик, друг настоящий, работа, там тоже, мужики нормальные, деньги зарабатываю, хотя они почти все и тратятся, а вот чего-то, Саня, не хватает, все здесь есть, все, а вот для души… как, отрезали часть какую-то, как…, — Валера скривился, — даже не могу тебе этого объяснить, как…

— Я все, — сказала Джесси, подходя к нам.

Мы допили пиво.

— Все-таки классно Саня, что ты приехал, я так рад, мы тебя к себе заберем на разделку.

Валера еле поднялся, он был сильно пьян, я под конец отказался от парочки бокалов, а Валера пил все, да еще пару раз перемешивал, добавляя стопочку виски.

Когда мы сели в машину, Джесси оказалась рядом с водителем, Ин с одного края, Валера с другого, я посередине. В салоне Джесси с Валерой продолжили взаимную перепалку, которая еще началась на улице, когда мы ожидали такси.

— Я красивая и нежная роза, — произнесла Джесси, — а ты Вал, этого не замечаешь.

— Что она сказала? — спросил Валера, — я только розу понял.

Я перевел Валере слова Джесси.

— Ага, — усмехнулся Валера, — только роза увядшая и давно уже не красивая, что там ценить? Скажи ей.

— Да, Валера, как-то неудобно, — что рядом был Ин и я, это ладно, но водитель такси был из этого городка, ему то это точно слышать было не обязательно.

— Переведи, — повторно попросил Валера.

— Скажи Алекс, — попросила Джесси, — скажи, что он мне сказал.

— Да скажи ей, не хрен тут стесняться.

Я не знал как по-английски будет увядшая, поэтому я перевел как старая роза, предупредив, что это не дословный перевод, остальное я добавлять не стал, посчитал что и это было лишним.

— Я так и знала, — кивнула Джесси, — ничего нового я не услышала.

Мы высадили Ина и договорились с ним, что он заберет меня завтра в 6–30, чтобы мы к семи были на фабрике, и поехали в дом к Джесси.

Выпили мы много, а еды никакой не заказывали, как мне сказал Валера, поедим дома. Но из еды на вечер было всего несколько сосисок и яичница, я съел пару сосисок, с яйцом, заел хлебом. Конечно, я был голоден и съел бы весь поднос с сосисками, но я же был в гостях, хоть пиво вставило и меня, приличие нужно было соблюдать.

— Я рада Алекс, что ты появился здесь, — сказала мне Джесси, — Валере станет легче, и я думаю мне с ним, ты хоть понимаешь, что он хочет, может, иногда я обращусь к тебе за помощью, ты не против?

— Нет, обращайся, — ответил я.

Меня поселили на втором этаже, я быстро принял душ, поставил будильник на мобилке на 6 часов, и только голова коснулась подушки, сразу заснул.

Утром я проснулся, привел себя в порядок и спустился вниз. Там меня встретила Джесси, она тоже была сонной.

— Вал спит, — сказала она, — он даже не пошевелился, когда я его будила.

Я вспомнил, что вчера Валера кричал, что он утром с Ином завезет меня на фабрику, но учитывая сколько он вчера выпил, не удивительно, что он не смог утром проснуться, не говоря уже о том, чтобы встать с кровати.

— Что будешь, есть? — спросила меня Джесси.

— Ничего, — отказался я, — спасибо.

Ин приехал без опозданий и выглядел как огурчик, по нему даже не скажешь, что вчера он столько выпил.

Я попрощался с Джесси и сел в машину Ина.

— Как дела? — спросил Ин.

— Нормально, — ответил я, — как ты?

— Отлично, Вал спит? — улыбнулся Ин.

— Да, Джесси попробовала его разбудить, но он спал.

— Вал был вчера рад тебя видеть, он говорил тебе за наш цех?

— Да.

— Что ты решил?

— Я подумаю.

— Думай Алекс, к тому же в Англии очень много одиноких женщин, им нужен мужчина, а тебе нужна возможность, официально работать здесь, как другие. Ты и своей семье тогда поможешь, и здешней женщине.

— И здесь и там, — улыбнулся я.

— Да, — кивнул Ин, — люди платят за это такие деньги и у них не получается, а ты можешь получить это почти даром. Сегодня у нас будет вечеринка, ты не хочешь приехать? Я тебя заберу, а завтра вместе поедем на работу?

— Ин, я только приехал, на следующую неделю не купил продуктов, мне хотя бы день на это надо потратить.

— Понятно, — кивнул Ин, — ты запиши мой мобильный, на всякий случай.

Я переписал его номер.

По дороге меня так и пробивало спросить Ина за те деньги, которые я переслал тогда Валере, что он сказал по поводу них? Знал ли Ин, что Валера мне не отдал долг? Но что-то помешало, то Ин начинал что-то рассказывать, то у него зазвонил телефон, когда я уже собрался спросить.

А когда мы доехали, я посчитал что этого делать уже не стоит. Ситуация с Валерой изменилась, теперь у него здесь были все права, он мог спокойно сделать так, что я бы отправился прямиком туда, куда мне совсем не хотелось. Один звонок и этого было бы достаточно. Не хотелось грешить в этом плане на Валеру, но здесь речь шла о деньгах, если он отморозился в прошлом, то, что ему стоило поступить не красиво сейчас? 500 фунтов не малые деньги, даже для англичан, а не то, что для него.

Поэтому когда Ин остановил машину, я поблагодарил его и попрощавшись направился к зданию.

На мое удивление никого там не было.

Я сел в коридорчике и начал ждать, 7–00, 8–00, будь у меня телефон Марии, я бы позвонил ей, но ее номера я не взял. Тем более, сейчас я начал понимать, что вчера при разговоре с Джеймсом я не сказал, что сам приеду на фабрику, поэтому утром они будут считать, что я не вышел на работу.

К девяти начали подходить англичане, я ничего не спрашивал, но, судя по всему, сегодня работа начиналась с 9–00, я напрасно приехал столь рано.

В 8–40 я бродил вокруг, потому что мне уже надоело сидеть на одном месте, в этот момент заехал наш автобус. Мария остановилась около меня и приоткрыла боковое стекло.

— Что это значит?! — спросила она вместо приветствия.

— А что?

— Мы прождали тебя 10 минут, вместо тебя пришлось просить ехать другого человека, у которого сегодня выходной. Подожди меня здесь, сейчас я позвоню Джеймсу по твоему поводу.

— Звони, — спокойно сказал я, отходя в сторону.

После такого тона я принципиально не собирался извиняться перед Марией. Я был не прав, я не спорил, но и разговаривать подобным тоном со мной не стоило.

Мария с деловым видом вышла из микроавтобуса и набрала Джеймса. Но после разговора с Джеймсом ее тон заметно стал тише. Не знаю, что он ей сказал, в ответ на ее возмущение, но голоса Мария больше не повышала.

— Алекс, на будущее запиши мой номер, чтобы в таком случае позвонить мне.

— Ладно, — она продиктовала, и я записал его в память.

— Позвони мне.

Я набрал номер Марии и у нее высветился мой номер.

— Я тоже запишу твой номер, чтобы в случае чего звонить тебе.

— Хорошо.

Мы направились к зданию и я, пробив карточку, переоделся и прошел в цех.

Я не думал, что Джеймс на меня сильно разозлился, в конце концов, не успел Алекс приехать, а он уже был в прибылях, тот парень, что поехал вместо меня сегодня получит зарплату, я получу, а это значит, что и Джеймс тоже будет с деньгами. Ведь чем больше зарабатываем мы, тем больше и агентство, на которое мы работаем.

Сегодня мы отработали до 16–00 и нас отпустили. Я приблизился к микроавтобусу одним из первых, там уже сидел тот парень, которому пришлось сегодня выйти из-за меня. Рядом были двое его друзей, я еще со всеми не познакомился, запомнить сразу 12 человек разных национальностей я бы не смог, насколько я понял, он был из Португалии.

— Я извиняюсь, что так получилось, — обратился я к нему, — мне жаль, что ты сегодня вышел.

— Все в порядке, — ответил мне португалец, — 28 фунтов мне лишними тоже не будут.

Вечером я сходил в прачечную и скупился в супермаркетах на будущую неделю. Телефон мой был с новой карточкой Вирджин, Водафон я пока не включал, я решил отработать здесь хотя бы несколько недель, а потом уже кому-то звонить. Своим в Украину я переслал СМС сообщения с новым номером, чтобы в случае, если я понадоблюсь им срочно, они имели со мной связь.

А потом началась трудовая неделя. За весь мой период в Англии, так я не работал ни разу. Тогда на поле, перед Новым годом, на ферме у Джона было максимум 12–13 часов, у Кайла мы отработали всего несколько дней по 14–16 часов.

Здесь же было так, приехали рано утром, в 6–00 начали работать, по идее до 18–00, но к нам под конец подходит Мария и говорит.

— Нас просят еще отработать 2 часа.

Мы соглашаемся, потом еще 2 часа.

Вечером садимся в автобус, и пока мы едем минут сорок, я погружаюсь в сон, а на следующий день в четыре нас забирает Мария. В пять мы начинаем работать, заканчиваем в девять, приезжаем домой в десять. На следующий день все повторяется, только домой я приезжаю в 23–00.

Так до субботы, когда мы отрабатываем всего 12 часов, а в воскресенье 10 часов.

Я тогда для прикола посчитал, сколько же мы отработали за неделю? Получилось 95 часов в первую неделю, а за две недели мы отработали 190 часов.

Все уставали, особенно было тяжело, когда нам давали два часа времени, а потом приходят и говорят, еще 2 часа и все. Эти последние два часа казались тяжелее, чем все предыдущие.

Тогда я решил делать по-другому, работа сама по себе не была тяжелой. Понятно, что выстоять и работать 14–16 часов в день не самое приятное занятие, но все же нам всем давали заработать. Поэтому, я делал так, когда нам говорили еще час и все, я настраивался на 4 часа. А один раз меня обломали и в этом, я настроился на 4 часа, а получилось 5, было тяжковато. После этого я всегда настраивался на 6 часов, и этого хватало точно.

Мелочь, но это позволяло мне работать без всяких проблем и когда говорили, что вы еще остаетесь на 2 часа, я только молча улыбался. Вообще, на фабриках, при длительной работе, главное это настрой.

Вот когда меня что называется, поперло, таких зарплат у меня в Англии не было никогда, тем более, это было приятно, учитывая, что скоро я собирался домой. По сути, здесь за месяц такой работы у меня получалось отложить больше, чем в Лондоне бы за 3 месяца на стройке.

Как-то, дней через пять, после нашей встречи с Валерой, их группа зашла к нам в цех. Валера стал рядом со мной на упаковке мяса.

— Там у нас работы пока нет, — сказал он, — нас сюда и отправили, помогать вам. У вас тут столько англичанок симпатичных, молоденьких.

— Да, есть ничего так.

— Они все ничего, пока молодые, а потом становятся, как и все.

— Ты как с Джесси, нормально?

— Конечно, все классно.

Неожиданно их бригадир дал им команду, и они все направились за ним, мы с Валерой попрощались и больше не виделись.

Первое время у меня получалось все, мягко говоря, не очень, то я неправильно слаживал мясо, то делал это слишком медленно, то мне возвращали мои пинетки супервайзершы. Раза четыре супервайзерша становилась рядом со мной и учила меня как быстро и правильно складывать куски нарезанного мяса. Причем учиться надо было быстро, поскольку мы паковали для разных супермаркетов мясо и соответственно складывали его по-разному. Вот когда до меня дошла одна мысль, что на самом деле не имеет значение, где ты берешь мясо, в Сайнсбурис, Сафевае или Теско, если в первом случае мясо и дороже, то это не значит что оно лучше, поскольку пакуется в одном и том же месте, и из одного и того же сырья.

Так продолжалось недели две, я учился, меня просили переделать, терпеливо повторяли, как нужно паковать. Когда со мной становилась супервайзерша по имени Никкала, если даже у меня не получалось она говорила:

— Смотри Алекс, вот, понял?

Я понимал, а делал снова неправильно.

А в один день произошло то, что называется, научился. Начиная с третьей недели, у меня пошла такая выработка, что даже бывалых англичанок я поражал. Мой темп стал постепенно наращиваться так, что всего несколько человек из всего конвейера могли по скорости сравниться со мной.

Разделка мяса у англичан была такой, кусок, если в нем жира было больше чем 5 мм, считался уже не кондиционным, жир обрезали. У них вообще жирная пища не приветствовалась, мясо мы фасовали практически без прослоек жира. Понятие сало, а тем более его приготовления, было для англичан нонсенсом, они вообще не знали что это такое.

Никкала была от меня в восторге, когда мы начинали работать, она всегда брала меня с собой. Никкала мне тоже нравилась, она была худенькой с хорошей фигуркой, лицо приятное, мне импонировало с ней работать. Но Никкала не просто нравилась мне, меня к ней тянуло.

Она была подруга одного из директоров на фабрике по имени Дик. У того несколько лет назад умерла жена, оставив ему 3 девочек. В одной из бесед, когда мы стояли с Никкала, паковали мясо, я у нее неожиданно спросил:

— Тяжело было первое время, все-таки трое девочек?

— Было тяжело, — кивнула Никкала, — а теперь уже все в порядке. Они такие молодцы, дружные, любят папу.

Во время работы, если она становилась рядом, мы почти всегда разговаривали, мне естественно не хватало словарного запаса, но в целом мы общались нормально. С ней время проходило довольно быстро. А грань между супервайзером и работником стиралась.

В один из дней мы работали как обычно, Никкала стала рядом со мной, когда неожиданно ее позвали, она направилась к выходу, а через минуту появился Дик. Он поздоровался и стал рядом со мной, я ответил ему и спокойно продолжил паковать мясо в прежнем темпе.

Боковым зрением я заметил, что англичане сразу обратили на это внимание и начали шептаться. Я спокойно продолжал работать с ним вместе, если Дик явился ко мне, чтобы начать разборки, то в принципе повода я не давал. А самое главное, я не боялся его, не боялся того, что он может отправить меня по назначению. У меня не было его денег, его власти, но Никкала тянулась ко мне и мне она тоже нравилась, не будь той ситуации, которая была у Дика, то все могло закончиться иначе. Но Никкала жила с ним, подружилась с его девочками, он один мужик, как он сам бы справился со своими дочками? Столько нюансов, которые знает только женщина и подскажет именно она. Я мог вмешаться в их мир, тогда бы мы поменяли жизнь тех, кого она и я знали, разрушили то, что далось многим с таким трудом. Физически меня тянуло к Никкала, но логически, человечески, я не мог переступить черту, сломать то, что было между ней и Диком.

Дик отработал со мной минут 20, наконец, он спросил:

— У тебя все в порядке, Алекс?

— Да, а у тебя?

— Все в порядке, — сказал он.

Вскоре Дик отошел, зачем он подходил я так и не понял, может, хотел что-то сказать, но передумал, или ждал, что я ему что-то скажу?

Один раз вышло смешно, наша линия паковала мясо, когда нескольких человек решили перекинуть на соседнюю линию. Джудит сказала мне и еще двум парням идти за ней. Договоренности такой не было, но мы, работники из агентства, делали то, что нам говорили англичане, независимо от того, супервайзеры они, или нет. Естественно я пошел за Джудит, и стал с ней за столом, как она и сказала.

В этот момент пришла Никкала, она на время куда-то удалилась. Смотрит, а меня рядом нет. Что тут началось?! Она берет Тимура монгола, он с нашего агентства и приводит к Джудит на мое место. Приближается к Джудит и начинает с ней громко ругаться.

— Я вам всем на фабрике ясно объяснила, Алекс работает только со мной! Что тебе не понятно?! Алекс мой, ты уяснила себе это?!

— Никкала, я поняла, — попятилась Джудит, — бери Алекса, бери, я не против.

— Алекс мой!

Я стоял рядом и только смеялся.

Никкала видно сообразила, что решила это без меня и так тихо спросила:

— Ты же не против, Алекс?

— Не против, — ответил я.

Она взяла меня за руку и потянула на свою линию.

— Я тебя им не отдам, — сказала она, когда мы стали у стола.

— Хорошо, — улыбнулся я.

Работа на фабрике вскоре нормализовалась, мы работали по 12 часов в день с понедельника до пятницы, в субботу 10 часов, в воскресенье 6 часов. За это время меня пробовали ставить в разные места.

Так, на нашей линии система подачи мяса была такова. Со склада нам высыпали мясо, которое было в пакетах. Брэндон разрезал кулек ножом и, нажимая на кнопку подавал его по транспортеру ближе к себе, затем перекладывал мясо на другой конвейер, который уже тащил мясо к Мартину. Тот, с двумя, или тремя англичанами разделывал мясо, и дальше оно подавалась нам, мы же его паковали.

Когда меня поставили на место Брэндона, то убрали кладовщика, который сыпал на линию мясо. Это стал делать я, мясо только подвозили к линии. Первоначально я не успевал, супервайзер всей линии Мартин молча улыбался, но вскоре, я уменьшил количество ненужных и повторяющихся движений, и смог намного увеличить темп. Теперь Мартин меня несколько раз останавливал, потому что линия не справлялась с тем количеством мяса, которое мы давали.

Так уж получилось, что мне хватило 30 минут, после чего я понял принцип и стал справляться с этой работой быстрее, чем Брэндон. Он потом применял несколько новых навыков, которые делал я, и это намного увеличило его производительность.

Один раз они решили поэкспериментировать со мной иначе.

На линии один кладовщик, который сыпет мясо и отделяет его от кулька, второй разрезает мясо, поступающее по линии, а третий кладёт куски мяса в мясорубку. После мясорубки мясо двигается по раздаточной линии, где работники пакуют его в пинетки.

Никкала набирает людей, чтобы все столы были заняты, мне показывают, что я должен делать. Сперва я выкидываю мясо, разрезаю его и ложу на линию, то есть выполняю обычную работу двоих англичан. А спустя время уходит англичанин, который улаживал мясо в мясорубку и я остаюсь один, работая за троих.

Вот тут началось настоящее веселье.

Я увеличил скорость по максимуму и мясо пошло на конвейер. Темп нашей линии был таков, что посмотреть на это вышло сразу три директора. Они стали на верхнем этаже и наблюдали за необычной ситуацией, которая происходила у них на глазах.

Это было что-то, группа англичан и наших из агентства не успевали паковать, фарша шло столько, что они не могли даже продохнуть. Но Никкала мне не давала знака остановится, поэтому я делал и делал, слал и слал. У них уже стояло на столах по 3–4 заполненных пинетки, они не могли их даже поставить на линию, такое количество пинеток шло внизу. А сверху фарш продолжал прибывать.

Но Никкала знак не давала, и я слал еще, еще, и еще.

Англичане трудолюбивый народ, я в этом не раз убеждался на полях и фабриках, где мне приходилось работать с ними бок о бок, но здесь и сейчас был вопрос принципа, кто сильнее? Никкала работала с невероятной быстротой, ее темп был поражающим, будь таких как она хотя бы половина, затора бы не было. Но таких как она больше не было. Генерала делает не только его личность, но еще те, кто его окружает, его офицеры и солдаты.

Вот они и сдались первыми, Джудит выскочила из-за стола и, подбежав к аварийной кнопке на нашей линии, нажала на нее, останавливая весь конвейер.

— Стоп Алекс! — крикнула она, поднимая над головой две скрещенные руки, — Я прошу тебя, стоп!!!

После того как она остановила линию, им хватило фарша еще минут на 10.

Никкала никак не отреагировала на это, она понимала, что они проиграли, но своим видом она показывала, я бы не сдалась, несмотря ни на что, это Джудит остановила линию.

Мария, наш водитель, всегда, перед тем как заехать на фабрику набирала Рэд Булс. Почти все наши в машине покупали этот энерджайзер и пили его по несколько банок за раз. Было такое, что Мария не спала вообще на протяжении двух дней. Днем и вечером работа, потом привозит нас и ночью идет на дискотеку. Потом, не ложась спать, едет на работу и вечером опять идет на дискотеку.

— Я уже третий день не сплю, Алекс, — говорила мне с улыбкой Мария, — зря ты против Рэд Булса, с ним я способна на все.

Я в ответ только поражался ее организму. Друг Марии, с которым она зажгла несколько ночей подряд, вскоре не вышел на работу, он реально потом отходил дня 4, а после вообще ушел с мясной фабрики на более легкую работу.

Мария в таком темпе работала с месяц точно, но однажды чудеса заканчиваются, организм тоже не может вечно терпеть над собой насилие, пей ты хоть Рэд Булс, хоть что угодно. Однажды тело говорит, хватит, пора мне напомнить о себе.

Так произошло и с Марией, в один день она просто не смогла встать с кровати. Обратилась к врачу, а тот ей и говорит, никакой больше работы в течении месяца, если как максимум, то 4–6 часов в день максимум. Он прописал ей таблетки, назначил курс лечения.

Мария была в шоке, таким образом, отработав на износ чуть больше месяца, она сошла с дистанции.

Я держался довольно таки прилично, когда пошла такая нагрузка, я старался пользоваться любым мгновением, чтобы отдыхать. Когда нас везли на работу я спал, когда мы ехали обратно, я тоже спал, только мы приходили домой, я тратил 30–40 минут и отходил ко сну. Ел я только полуфабрикаты, которые покупал в супермаркете. Времени на приготовление пищи у меня не было, я итак спал 3–4 часа, если бы я готовил, то отдыхал бы намного меньше. Только в субботу или воскресенье я мог позволить себе побыть на кухне больше времени.

Зато чувствовал я себя отлично, даже был полон энергии.

Как-то мы разговорились с Марком об этом, он мне сказал, что я работаю, что утром, что вечером, быстро и в таком темпе могу держаться аж до конца недели. У меня, мол, так не получается, я уже в пятницу еле встаю с кровати.

— В чем твой секрет? — спросил он меня с улыбкой.

— Ты сам можешь ответить, ты ведь живешь с девушкой?

— Да, она из Австралии.

— Вот и ответ, у меня нет здесь девушки, на нее я не трачу энергию, кроме этого, у меня получается спать больше чем тебе.

Марк задумался.

— Может ты и прав, девушка действительно забирает много энергии, когда я с ней провожу время, то утром вообще еле встаю.

— Конечно, а у меня такой проблемы нет, здесь, меня впервые на женщин и не тянет, — признался я, — с таким графиком работы ты как амеба, только спать, работать, есть и больше ничего не хочется.

— Это точно, — улыбнулся Марк.

Вместо Марии нас стал возить Джордж, африканец. Он тоже постоянно сигналил, когда подъезжал к испанской молодой паре. Однажды мы подъехали к африканскому дому, где жил парень Марии.

Мы стали, и он заглушил двигатель.

— Ну и что ты стал? — послышалось сзади.

Джордж молчал.

— Давай звони, бым, бым, как нам звонишь! — закричал испанец, его начала успокаивать его девушка, но парня это не остановило, он помчал к месту водителя.

— Что ты стал! Звони, я тебе говорю, — он попытался надавить на клаксон, немного задевая Джорджа.

Наши вмешались и немного отодвинули испанца.

Он вернулся к себе, а Джордж вышел из машины весь бледный, руки его дрожали.

— Я не поеду, — сказал он, — я не поеду, пусть кто-то другой вас повезет.

Парень Марии вышел сонный и какой-то помятый, он начал что-то говорить Джорджу. Смысл был в том, что он не выйдет сегодня на работу, он вчера, или это уже сегодня, хорошо погулял в ночном клубе, а теперь он никакой.

Чем больше я смотрел на все это, тем больше понимал, когда говорят, что русскоязычные создают проблемы работодателям, то это касается не только их. Везде есть свои кренделя, которые выкидывают различные фокусы. Тот же Дэн, или Джеймс всегда подчеркивали мне, что африканцы отличные работники, но здесь, я уже не раз убеждался, в обратном. Все создавали трудности, что африканцы, что наши, что англичане. Как и везде влияла не нация конкретно, а те индивидуумы, с которыми ты сталкивался. Поэтому как говорится, не надо ля-ля, русские, как они нас всех называли, ничем не хуже других.

У Англичан тоже была показуха, когда приезжало начальство. Так, когда должна была приехать комиссия из какого-то супермаркета, то нас предупреждали заранее.

Тогда надо было делать кое-что иначе. Безусловно, если сравнивать с нашей системой, то разница была существенная, так улучшения для комиссии носили чисто символический характер. Мясо на разделочную линию Брэндон должен был не накидывать, а ложить в промежутках по два куска, раздельщики протирали свои клеенчатые балдахины, мы не должны были одновременно держать по две пинетки с мясом, а ложить на линию одну, потом брать другую и так далее.

Один раз меня и француза поставили в соседней комнате, рядом с нашим цехом. В нашу задачу было брать возврат, который прислал супермаркет открывать эти пинетки и если мясо более менее нормальное, но такого там не было, переворачивать его другой стороной и ложить на линию. Дальше по ленте пинетка приходила в следующий цех, где покрывалась пленкой и там ее складывали в ящик, который потом забирал супермаркет.

Я из 10 пинеток браковал одну, а так я особо не беспокоился по поводу этого мяса, англичане не те люди, которые купили мясо и спокойно воспримут то, что оно бракованное. А по цвету это явно было видно, не исключено что сами приемщики, или те, кто будет раскладывать его на полки супермаркета, это заметят сразу. Поэтому я выполнял свою работу как обычно.

— Что это за херня! — ругался француз, — Посмотри на это!

Он показал мне зеленое мясо.

— Выкинь, — ответил я.

— Как такое может быть в Англии?! — возмущался он, — У нас во Франции такого никогда бы не случилось!!!

— Ага, — кивнул я, — ты просто не работал во Франции на мясной фабрике.

— У нас такого нет!

— Да, да, — ответил я с улыбкой, про себя подумав, до этого я тоже считал, что здесь все иначе, пока не соприкоснулся с реальностью, да тут иначе, чем у нас, лучше, но здесь свои заморочки.

Француз открыл еще несколько пинеток, после чего схватил кусок мяса и с силой бросил его на пол.

— На хрен такую работу, пойду, пошлю их всех.

Что он там сказал, я не знаю, но вместо него прислали другого парня. Мы выкинули с ним штук 5 пинеток, около 60 пустили повторно в ход и вернулись к своей работе в нашем цехе.

Один раз нас проверил врач.

Если сравнивать наши пищевкусовые комбинаты, то там, насколько мне было известно, без медкомиссии вообще нельзя было работать. Здесь в Англии, похоже, к этому относились намного проще. Врач по одному вызывал людей, в числе прочих оказался и я.

Я зашел в кабинет и, поздоровавшись в ответ на приветствие врача, сел на стул.

Он заполнил анкету, которая лежала перед ним, уточнив мою фамилию и имя. Дальше задал несколько вопросов, типа, не болит ли голова? Жалуюсь ли я на что-то? Поскольку я давал на все вопросы отрицательные ответы, то его заключение было таким:

— Вы полностью здоровы, можете идти продолжать работать.

— Спасибо, до свиданья, — сказал я, вставая со стула.

— До свиданья, — ответил он, продолжая заполнять бумаги.

Вскоре работа на мясной фабрике пошла на убыль, это произошло примерно через 6 недель после того, как я начал там работать. Времени у меня стало немного больше, и я начал тратить его на себя.

Однажды Мария предложила сходить в пиццерию, нас было четверо, она, ее друг Джон, тоже африканец, Брэндон и я. Я согласился и вечером мы пошли в итальянскую пиццерию.

Брэндон пошел нехотя, он очень не любил тратить деньги, я бы даже сказал, что он был жадноват. Да и немного отличался странностями. Так, когда он уехал в Англию, то своим родным не сказал об этом ни слова. А когда первый раз за два месяца позвонил домой в Австралию, то они ему честно сказали, мы думали, тебя уже нет в живых. Но после этого он не стал звонить домой чаще.

— Зачем звонить домой? — спрашивал он, — Когда мне надоест, я итак приеду.

В пиццерии мы заказали себе по бутылке пива, 0,33 л. и каждый выбрал по пицце.

— Предлагаю так, — сказала Мария, — мы каждый берем по разной пицце, говорим им, чтобы они порезали ее на 4 части, а когда нам ее принесут, то мы делимся. Получится, что мы попробуем 4 разных пиццы за один раз.

Все согласились и мы так и сделали.

Пицца всех четырех сортов мне понравилась, хотя сказать, чтобы в ней было что-то особенное? Нет, ту пиццу, которую я брал до этого в супермаркетах, была по вкусу такой же, отличалась она только ценой. Мы все это поняли, когда нам принесли счет.

Со всех получалось 92 фунта.

— Оставляем 100,— заявила Мария.

— Зачем 100! — возмутился Брэндон.

— Ты работал официантом?! — накинулась на него Мария, — А я работала, да они живут только за счет чаевых, ты от двух лишних фунтов не обеднеешь. Давай Брэндон, без возражений, с человека по 25 фунтов.

Мы сбросились, сели в микроавтобус и Мария завезла нас домой с Брэндоном. Когда мы зашли к себе в дом, Брэндон произнес:

— Больше я с Марией не пойду, я плачу неделю за жилье 25 фунтов, чтобы поесть пиццу за такие деньги.

Как-то мы с Марией пошли в парк развлечений, она сама предложила, я не стал отказываться. Я не воспринимал ее в сексуальном плане, она была полноватая, для меня это было все. Но зато как человек Мария была довольно таки компанейской, и с ней можно было провести время.

В парке развлечений я накатался во всю, американские горки, шар, который подпрыгивал вверх, а потом резко опускался вниз. При этом, на американских горках, перед тем как нас начать кружить по спирали, мы медленно поднимались наверх. Этот путь наверх занимал секунд 30, я каждый раз смотрел себе под ноги, где внизу была земля, и сам себя спрашивал:

— Скажи, а зачем тебе это надо?

Затем нас уносило на скорости вниз, все вокруг меня орали, я молчал. Все что я мог, это уцепиться двумя руками в поручни и с ужасом наблюдать за той картиной, которая мелькала мимо моих глаз. Мария свободно отпускала руки, показывая руками, класс! Я не мог, мне казалось, что если я отпущу руки, то выпаду вниз. В эти секунды я говорил себе, все, это был последний раз. Но я ошибался, меня тянуло туда снова, и я вновь летел вниз на скорости.

В этот день мне Мария рассказала о том, что произошло после того, как всех наших отправили домой. Причем речь зашла совершенно случайно за визы. Разговаривая со мной, Мария заметила, что по моей визе, студенческой, работать больше 20 часов в неделю нельзя.

— По вашей тоже, — ответил тогда я ей, — если нас обоих на дороге остановит хоум офис и ты, и я поедем домой.

— Да, — кивнула Мария, — а откуда ты это знаешь?

— Когда я в прошлый раз отсюда уехал, то на новом месте разговаривал с африканцем он тоже из ЮАР, он мне это и рассказал. Ты ведь тоже здесь давно, застала тот период, когда наших людей всех забрали, я имею в виду русских, как вы нас называете?

— Да, была, тогда у нас был тяжелый период, рабочие места есть, а людей нет, ваших то много забрали. Тогда Джеймс уехал в Южную Африку, а оттуда он вернулся с африканцами, людей был полный самолет, набрал он сходу во все свои места. Условия были им предложены хорошие, он оплачивал им перелет, здесь обещал работу и жилье. Конечно, желающих было много, и Джеймс быстро восстановил работу агентства.

Вот как получилось, — подумал я про себя, — за счет невыплаченных денег нашим, он поехал в ЮАР и смог организовать для себя относительно бесплатный выезд африканцев. Может, ему это что-то и обошлось дополнительно, но в любом случае, от наших людей у него должно было остаться минимум 24 000 фунтов, а это даже здесь немалые деньги.

В один из дней Мария пригласила меня на вечеринку.

— Мы так гуляем каждые выходные, — сказала она мне, — хочешь поучаствовать?

— Что для этого надо?

— Пиво купи и достаточно.

Мы на микроавтобусе заехали в магазин, и за 30 фунтов я купил пак пива из 24 бутылок. Чтобы посмотреть, как развлекаются африканцы, я бы отдал и больше, интересно было посмотреть как они это делают.

Вечером мы собрались все в доме, туда постепенно начали стекаться люди. Девушки, парни, все со своей выпивкой, причем каждый по отдельности, никто никому ничего не дает. Кто с чем пришел, тот это и пьет. Меня этот вопрос сильно не волновал, у меня за паком смотрела Мария и ее парень, когда мне надо было, я брал банку пива и пил. Я в любом случае не рассчитывал выпить все, две-три банки мне больше было не надо.

С накуркой было проще, сигареты набитые травой были в свободном ходу, и каждый желающий мог взять себе на затяжку. Но поскольку желающих было много, то травка быстро закончилась.

Сперва они слушали музыку и плясали, потом часть людей разошлась по дому парами, а другие вышли на задний двор дома и распалили костер.

Все было в норме и вполне прилично, пока они не поняли, что дров больше нет. Тогда они принялись за ветки, которые валялись рядом. Но этого хватило не на долго, а все хотели больше огня, поэтому в ход пошли двери, которые выводили на задний дворик. Когда они начали ломать двери, я обратился к Марии, сидевшей рядом с Джоном.

— Мне кажется, Джеймсу было бы дешевле каждую неделю покупать вам дрова на заправке.

Мария рассмеялась.

— Это точно.

Понятно, что для большого костра, дверей, тем более тех, из прессованных опилок, тоже хватило минут на 20.

Тогда они начали бить стекла, чтобы кинуть в огонь рамы и лутки. Всем было весело и они за это принялись с большим энтузиазмом.

Но понятно, что и этого было мало, огонь требовал новые жертвы, тогда кто-то предложил ломать двери внутри дома. Идея конечно была гениальная, в таком случае костер еще можно было поддержать в течении нескольких часов, смотря сколько там дверей.

Мне это уже все порядком надоело, к тому же от 4 банок пива я захотел спать.

— Я поеду Мария, — сказал я.

— Почему? Мы ведь только начали.

— Дверей там уже мало, на долго огня не хватит — улыбнулся я, — поеду домой, уже хочу спать.

— Хочешь, ночуй у нас.

— Нет, спасибо.

Я вызвал такси и когда приехала машина, меня Мария вызвалась проводить.

— Спасибо за пиво Алекс, — сказала она.

— Пожалуйста, спасибо что пригласила, такого я действительно еще не видел. Ты смотри, чтобы они тебе двери не разбили.

— О, точно, Алекс, все, пока, — Мария быстро направилась к своему дому.

Глядя ей вслед, меня только удивляло, как их дом мог выглядеть до сих пор нормально, если каждые выходные они устраивали нечто подобное?

Я сел в машину, назвал таксисту номер своего дома, и он повез меня по указанному адресу.

С нашей группой, с которой мы ездили в микроавтобусе, я познакомился уже за время работы достаточно хорошо. У нас были испанцы, португальцы, албанцы, монгол, африканцы, австралиец, кубинец. Группа многонациональная, но это не мешало нам вполне прилично общаться, к тому же с ними было весело. Несмотря на многочасовую работу, кто-то всегда находил повод для шуток.

С кубинцем Фредериком у меня отношения не сложились, он постоянно был чем-то не доволен, то это плохо, то, то. Он любил поучить других как им себя вести и что делать. Под конец с ним люди вообще предпочитали не общаться, а когда он что-то говорил, то не обращали внимание.

Так мы его видели редко, в основном он работал на разделке мяса, их таких было всего 3 человека с нашего агентства, он и 2 африканцев. Иногда работы для них на разделке не было, и они приходили к нам на расфасовку.

Как-то я шел обратно после работы к нашему микроавтобусу и меня догнал Фредерик.

— Алекс я хочу тебе что-то сказать, — произнес он не громко.

— Говори, — ответил я.

— Здесь есть люди на этой фабрике, которые тебя настолько ненавидят, что хотят даже убить.

— Кто именно? — уточнил я, продолжая движение.

— Я не могу этого сказать, я итак тебе лишнее сказал, но будь осторожен, я бы на твоем месте после того, что узнал, попросил бы у Джеймса расчет и срочно бы уехал отсюда.

— Я останусь.

— Дело твое, но я тебя предупредил, но если ты кому-то скажешь об этом, я откажусь от своих слов.

— Ладно.

Над его словами я задумался на обратном пути, поскольку он работал на разделке мяса, то мог общаться с Валерой, по крайней мере, разговор мог зайти за меня. Ведь кубинец знал, что мы русскоязычные. Но даже если представить, что Валера что-то ему и высказал на мой счет, то убить меня это было бы круто, а главное, для него бесполезно. Для Валеры проще было сделать один звонок в хоум офис, и как говорится, нет человека, нет проблемы.

У других на этой фабрике я вряд ли вызывал такой антагонизм, что кто-то меня ненавидел так, что хотел убить. Это был полный бред. Если даже представить ситуацию, что Дик злился на меня из-за Никкала, то в любом случае, уж он бы не стал откровенничать с кубинцем.

Поэтому, решив, что это бред Фредерика, я не придал этому разговору никакого значения.

Прошло недели две после этого разговора, мы сидели в микроавтобусе, я, группа португальцев и Фредерик, когда он опять произнес:

— Алекс, на фабрике есть люди, которые тебя так ненавидят, что думают даже скоро убить.

В этот раз я даже не стал задавать вопросов типа, а кто это? С чего ты так решил? Я просто молча кивнул и продолжил смотреть в окно. Португальцы тоже лишь переглянулись и не отреагировали. Фредерик часто нес что-то несуразное, поэтому все к этому уже привыкли.

А дней через 5 после этого мы заехали как обычно утром за ним, чтобы забрать его на работу. После нескольких сигналов водитель вышел из машины и, приблизившись, позвонил в дверь. Ему открыл какой-то парень и сообщил, что Фредерик куда-то исчез. Собрал вещи и уехал.

Я не знаю, как там решился вопрос с оплатой, может, Фредерик созвонился с Джеймсом позже, и забрал свои деньги, или он решил подарить фунтов 300 Джеймсу на кофе, этого мы не узнали, да никого это особо и не волновало.

Второй случай неадекватного, на мой взгляд, бегства был в нашем доме.

Моего соседа по комнате звали Мэтью, он был из ЮАР. Парень местами нормальный, а большей частью оригинал, дибилковатого склада ума. В частности, один раз сижу я на кухне, жду, когда разогреется моя пицца в микроволновке. Рядом Брэндон, Марк, Роберт, Дайв. Марк открывает холодильник, и взгляд его останавливается на кульке. Он достает его и спрашивает.

— Это чье?

Все пожали плечами.

Он осторожно разворачивает пакет, там еще один, а в нем, носок. Марк с ругательствами выкидывает его в урну. Проходит несколько дней и Мэтью как-то признается, что это его работа.

Еще он старался следовать моде, в частности, купил джинсы, на два размера больше чем ему было нужно. Это оказывается прикол, когда ты идешь, они спадают, а ты их периодически подтягиваешь.

Еще он был полон историй, то его мать изнасиловали русские и поэтому он ненавидит всех русских, то это же сделала с ней обезьяна, поэтому он ненавидит помимо обезьян всех черных. Несколько раз он приходил ко мне в комнату, но после первого раза, когда я просидел с ним около часа и он меня загрузил какой-то ерундой, я от него сторонился. Если он приходил, то у меня срочно были дела, и мне нужно было бежать.

А в один из дней он просто собрал вещи и убежал в полном смысле этого слова. За него я знаю точно, он не получил свои деньги от Джеймса за неделю. Куда он делся так никто и не узнал.

Кто-то высказался, что он перешел в другое агентство, вроде он разговаривал об этом с Эндотрофном. Но если он работал в нашем городке, то почему бы не забрать у Джеймса свои деньги?

Сам Брэндон тоже оказался оригиналом. Так, он решил проколоть себе грудь и вставить в сосок кольцо. Когда он показал это в микроавтобусе, в котором мы ехали, реакция нашей группы была не та, на которую он рассчитывал. Все высказались в том плане, что ты Брэндон полный идиот, нормальный человек такое себе не сделает. Меня тем более удивили слова наших европейцев, я думал испанцы, и португальцы к этому уже привыкли. Но нет, они были категорически настроены против подобного. Сказав, что вскоре Брэндон ты так до гомосексуализма дойдешь. Но Брэндон хотел быть оригиналом, поэтому он пробил и второй сосок.

Реакция наша была еще хуже, чем в первый раз…

В нашем доме жил парень из ЮАР, он занимался музыкой. Покупал виниловые пластинки, имел у себя в комнате проигрыватель и периодически зажигал местные ночные клубы в качестве ди-джея. Как и подобает подобной творческой личности, он был высокого мнения о себе.

— Год-два и я буду известнейшим ди-джеем Англии, — повторял Алан.

Но для начала он был африканцем, а значит, у него был целый ряд ограничений в этой стране. Алан не скрывал ни от кого, что ему здесь нужно жениться. Англичанка нашлась, милая, приятная девушка. Характер спокойный, я за весь свой период таких здесь встретил всего пару от силы. Они решили связать себя узами брака, причем ее саму не удивило, что они повстречались всего несколько недель и у них все так серьезно.

Алан работал с нами на мясной фабрике и помимо прочего он общался там, как и мы все, с англичанками. Среди них была Глория, симпатичная молодая англичанка с классной фигуркой. Алан пробовал что-то с ней крутить еще до этого, не знаю, было у них что-то в постели, или нет, но как говорится, не срослось.

Помню, мы ехали в микроавтобусе домой после работы, нас везла Мария, я сидел сбоку у дверей, а Каллиан и Глория рядом на сиденье за местом водителя. Калиан и Глория ехали вечером развлечься с Марией в ночном клубе.

Калиан была еще та девочка, ей было 16 лет, но тело было полностью сформировано. Она постоянно приставала ко мне, говоря:

— Алекс, я тебя хочу.

— И дальше что?

— Ничего, нам надо заняться сексом, ты ведь мужчина, а я женщина, мужчина никогда не отказывается от женщины.

— Не отказывается, но и так делать тоже не правильно.

— Почему? Ты что не хочешь меня?

— Нет.

Однажды в нашу взаимную перепалку вмешалась Никкала, спросив:

— А почему ты не хочешь переспать с Каллиан, многие мужчины на этой фабрике мечтали бы об этом?

— Потому что просто секс мне не интересен, мне нужно знать женщину, почувствовать ее душу, чтобы она раскрылась, как цветок, чтобы она захотела этого не только телом, она захотела соединиться еще душой, понимаешь? Вот тогда это будет чувство, это будет настоящий оргазм.

От этих слов у Калиан даже дух захватило.

— Ты рассуждаешь не как парень, а как зрелый мужчина, — ответила Никкала с улыбкой — думаю, твоей жене повезет с тобой.

— Я хочу этого Алекс, — вмешалась Калиан, — я хочу того, что ты сказал.

— Прости Калиан, но к тебе я не испытываю никаких чувств.

— А к Никкала, испытываешь?

— А это не твое дело, а мое, и Никкала.

Больше она так явно на меня наседала, но иногда, уже больше по старой памяти говорила:

— Сегодня Алекс я еду с Марией, спать с тобой.

— Ага, — отвечал я на это.

Рано утром они веселые и энергичные ехали с нами на фабрику, проведя ночь в ночных клубах и со знакомыми парнями из ЮАР.

Разговор у Марии и Глории зашел за Алана.

— Я не думаю, что он любит ту девочку, — произнесла Глория, — я сказала ему, женись на мне, я не собиралась этого делать, просто девочки поспорили, они говорили, что Алан влюбился, а я не верила. Я говорила им, что это все ради паспорта, он не испытывает к ней никаких чувств. После моих слов он задумался, я видела его настроение, он несколько дней ходил сам не свой. Мария, если бы он любил ее, то ответил бы мне отказом, а он задумался, сказал, что на днях даст ответ. Это не любовь Мария, это желание получить английский паспорт.

А на этих выходных я убедился в том, что Глория была права, я зашел на кухню, перекусил и вышел во внутренний наш дворик, там сидел на кресле Алан и разговаривал с Робертом.

— Не помешаю? — спросил я.

— Нет, — ответил Роберт, — я уже собирался уходить.

Я сел на другое кресло, посмотрев на Алана, тот смотрел в одну точку.

— Медитируешь? — спросил я его.

— Нет, решаю один важный вопрос.

— Какой?

— Да, понимаешь, ты ведь знаешь, что я скоро женюсь? Клэр хорошая девушка, но недавно ко мне подошла Глория, с мясной фабрики, знаешь ее? Она предложила мне выйти за нее.

— И что?

— Клэр обычная девушка, мне с ней будет хорошо, но Глория может дать мне то, что Клэр не даст, что-то большее, что мне нужно.

— Ты к кому больше склоняешься?

— Я склоняюсь к Глории.

— Тогда ты сильно оскорбишь Клэр.

— Да, я понимаю, что если выберу Глорию, то сильно обижу Клэр, поступлю по отношению к ней и ее родителям не красиво, разрушу ее сердце, как говорят. Это меня сильно тяготит, но если я сделаю неправильный выбор, то я могу разрушить себя и потом всю жизнь жалеть о том, что я сделал.

Мы посидели какое-то время молча, потом я произнес.

— Знаешь, у нас в русском языке есть пословица, я не могу ее перевести на английский, хочу, что бы ты понял только ее смысл. Она заключается в том, что лучше иметь в руках маленькую птичку, пусть она даже не обладает большой красотой, но она твоя, чем большую и красивую, но которая летает высоко в небе. Понимаешь, маленькая, но в твоих руках, чем большая, но где-то там. Так вот Клэр, это твоя маленькая птичка, она тебя любит, относится к тебе очень хорошо, а Глория, красавица, которая летает в небе. А выбирать тебе.

— Я понял твою пословицу, — кивнул Алан, — у нас тоже такая есть и я с тобой соглашусь, это мудрые слова, но Алекс, ты ведь знаешь, что птица то в руках, а смотришь на ту, что в небе.

— Знаю, но Клэр даст тебе семью, если ты ее сам не разрушишь, а Глория пока вряд ли, она еще хочет гулять, развлекаться и ты ее сильно не остановишь.

— Да я и сам хочу погулять, а Клэр уже нужна семья.

— Ей семья, а тебе английский паспорт.

Понятно, что сама Клэр не подозревала о настроении ее любимого, она даже не представляла, насколько хрупка ее мечта. Но Алан все-таки решил оставить все как есть и не искушать судьбу. Что повлияло на его мнение, я не знаю, здравый смысл, расчет, или понимание того, что в одном случае использует он, в другом его, да и на долго ли в таком случае? Чаще всего погоня за двумя зайцами не приводит к поимке ни одного.

Если взять этот мой период английской жизни, то впервые я отдыхал как никогда. Да, были тяжелые рабочие недели. Но впервые я жил в доме с иностранцами и должен сказать, что это люди другого склада ума и действий. Обычно мы считаем их тупыми и отсталыми. В плане обмана да, они доверчивей нас, но в целом, это люди, которые сами живут и другим не создают трудностей.

Я понимал, что у каждого из них какие-то проблемы, но мне никто об этом ни разу не стал рассказывать. Я не беру в нашем доме Мэтью, это просто парень с больным воображением, он скорее исключение. Да, даже он, просто городил какую-то чушь, она не была реальностью.

Люди были очень просты в общении, никто не лез тебе в душу, никто не грузил вопросами, которые реально было решить самостоятельно. Если людям не нравилась работа они об этом говорили и меняли ее, но не горевали по этому поводу и не плакались всем в жилетку.

Никто не распространял никаких сплетен, мы жили просто и спокойно, как и должны жить люди. Мы несколько раз ходили в бар, перед этим всегда звучал вопрос, не хочешь ли ты пойти с нами? Если нет, никто не делал из этого проблему.

Мы пошли с Марком, Робертом, Эндотрофном и Диком. Я выпил два бокала пива и меня начало клонить в сон. Когда один выходной, а ты оббегаешь супермаркеты чтобы скупиться, да еще нужно успеть постирать вещи, приготовить еду, силы расходуются быстро.

Все молча кивнули и, попрощавшись, продолжили без меня, никто не стал мне говорить, куда ты?! Ты что нас не уважаешь?! Выпей еще!!

Если кто-то получал хорошую работу, он этого не скрывал от других, а говорил об этом, мол, просите Джеймса, он поможет. Или когда Марк и Роберт узнали, как можно получить английский паспорт за 4 года, что для этого нужно пойти в армию и отслужить контрактником. Они не стали скрывать этого от Дика, и он тоже пошел с ними. Марка и Роберта определили по тестам в пехоту, Дик захотел быть снайпером.

У всех у них в первую очередь не было понтов. Здесь никто не пытался никем повелевать, не строить из себя крутых ребят, у которых денег или власти больше чем у других. Они не старались выделиться, чтобы на них обратили внимание другие. Даже выходки Брэндона, с проколотыми сосками, или повторение Алана слов, что я лучший. Никак не сказывалось на нас, люди вели себя также как и раньше.

Глядя на все это, на них, на нашу жизнь здесь, я в который раз думал о том, что тут люди живут, а у нас выживают и глупо думать, что это происходит оттого, что их власть имущие об этом беспокоятся. Нет, им, как и всем прочим, на народ плевать, здесь только народ другой, их разум иной и поэтому им приходится с ними считаться. Да, у нас каждый обладает многими знаниями, которые средний европеец даже не учил в школе, ну и что? Нам от этих знаний стало легче жить? Нет, у нас, скорее горе от ума, информации дают много, а как ее использовать мало кто знает, да еще пытаются учить других не правильно. Так, нам, во всяких умных книжках, объясняют, что мы живем так оттого, что у нас нет тех возможностей, которые есть у них, что климатические условия у них лучше, более модернизированная промышленность, сильнее экономика, что они грабят страны третьего мира и поэтому пользуются всеми благами общества… Хватит! Первое, меньше воруйте у нас в стране, любой начальник отдела по борьбе с коррупцией вполне мог бы рассказать, как это сделать законодательно, второе, поставьте во главе кадры, привыкшие работать, а не чиновников паразитов, которые кроме как мешать предприимчивым людям, да брать взятки за подписи под своими бумагами, ни к чему больше не приспособлены.

Да, у нас иные климатические условия, так вкладывайте деньги в капитальное строительство, а не уводите их себе в карман посредством излишних затрат на строящиеся объекты. Уменьшите законодательно налоговое давление, сократите фонды, введя единый налог на зарплату, сократите целый ряд дублирующихся госструктур и выведите экономику страну из тени. Посредством отказа от ссудного процента на выданный кредит вы за несколько лет сможете добиться модернизации целых отраслей промышленного и сельскохозяйственного сектора, не говоря уже о том, что такая экономика станет намного стабильнее, чем у многих наших соседей. А есть еще два моря, реки, можно развивать курорты, транспортную систему, использовать технологические разработки наших одаренных людей, сотни направлений и все они могут принести рабочие места, прибыль. Да, придется работать, причем оперативно, отыскивать выходы из возникающих по ходу движения сложных ситуаций, административный аппарат намного сократится и немного лишиться кормушки, к которой привык, причем отказываться он от нее будет крайне болезненно, зато будет толк для всех. Богатые станут еще богаче, а бедные действительно перейдут в разряд среднего класса, с нашей страной будут считаться те, кто ее окружает. Все это возможно, если есть мудрость и желание определенных людей сделать благо всем, включая их самих.

А все эти разговоры, про то, что здесь лучше то, или это, то пока одни ищут причину своей отсталости, другие молча работают и улучшают то, что имеют. Просто однажды наступает момент, когда паразитов в теле становится столько, что оно уже не может справится с ними, и как вариант остается лишь одно, умереть, благо, желающих набросится на то, что после этого останется, достаточно, причем с разных сторон.

Как-то в один из дней, когда я работал на мясной фабрике, рядом со мной стала женщина и по-русски спросила:

— Ты Алекс, из Украины?

— Да, а вы?

— Людмила, из Латвии.

— Как здесь оказались? — спросил я.

— Я работала здесь, давно, еще с Дэном начинала, ты ведь тоже давно в этом агентстве?

— Да, только я уезжал.

— Я слышала за тебя, наши многие за тебя говорили, хоть и не видели, но знали. Ты начинал с Дэном, а потом остался и при Джеймсе.

— Да, только потом, когда всех наших взяли, нам повезло, мы были далеко отсюда, я получил деньги нашей группы и уехал. Поработал в других местах, а сейчас опять приехал. А вы?

— Я была депортирована в числе прочих. Последние два месяца до этого я с англичанином сошлась, Вильямом. Когда нас взяли здесь всех, его не было на работе, поэтому он узнал об этом позже. Меня отправили домой со штампом в паспорте, я уже думала, что все закончилась. Мы ведь с ним решили пожениться, даже дату назначили. А тут такое, я приехала к себе, смирилась, думаю, ну значит не судьба. А дальше Саша было как в сказке, началось с того, что он приехал ко мне. Как он меня нашел, я даже не знаю, но нашел. Потом мы поженились и поехали с ним в Англию. А у меня стоит депортация, меня таможенники на границе остановили, говорят, нельзя, не проедете. Саша, что он там устроил, я думала, нас оттуда с полицией выкинут. Он ругался, потом кричал, потребовал адвоката, я даже не ожидала от Вильяма такого, обычно он такой спокойный, но там… Короче меня впустили в страну.

— Пустили?!

— Да, я сама была в шоке, у меня ведь была депортация, штамп в паспорте, но Вильямс меня вытащил в полном смысле этого слова. Мы поженились и здесь, теперь я живу с ним.

— Довольны?

— Саша, это не передать словами, мой первый муж ничем не интересовался, у него была своя жизнь, у меня своя. Мы жили под одной крышей, но были совершенно разными людьми. Мы и развелись как-то незаметно, похоже, он даже не понял что я уже не его жена. А с Вильямом все иначе, помнишь как в том фильме, жизнь только начинается в 45 лет. Тогда я смеялась над этими словами, думала, какие глупые слова. А сейчас, когда прожила с Вильямом, сама повторяю, жизнь только начинается в 45 лет. С Вильямом все иначе, только с ним я поняла, что раньше даже не жила. Мы уже были с ним в Египте, скоро поедем в тур по Европе, хочу побывать во Франции.

— Паспорт уже получили?

— Нет, через полгода, да ты знаешь, для меня этот паспорт ничего не значит, я это Вильяму сказала, тут, когда он только со мной приехал, англичанки начали шептаться. Женщины здесь, как и наши, любят слухи, грязные истории, а тем более, Вильям мужчина видный, они бы и сами на него запали. Вот они ему и начали протирать уши, мол, она хочет быть с тобой только из-за паспорта, а так ты ей вообще не нужен. Здесь все хотят иметь английский паспорт и в таком духе. Он мне это сказал, не сразу, а чуть позже, на что я ему ответила, мне плевать на этот паспорт, я даже могу его не получать, мне нужен ты. После этого он успокоился. А бабы здесь очень завистливые, тут Марта есть, знаешь ее?

— Да, полная такая старушенция.

— Вот, вот, у нее еще собачка маленькая есть, так она ни одного дня не прожила с мужчиной, Саша, она до сих пор девственница и это ее радует. Помню, когда мы только с Вильямом начали жить, она ко мне раз подошла, жизни с мужчиной учить, второй раз, на третий я ей говорю, как ты можешь чему-то научить, если ты не прожила с мужчиной ни одного дня? Ты ведь жизни с ними вообще не знаешь, ты всю жизнь прожила со своими собачками, и только их жизнь и знаешь! Как она на меня обиделась, как потом высказывалась Вильямсу, мол, твоя жена русская такая не воспитанная.

— А он что?

— Что он? Он же англичанин, послал ее подальше и все, я ведь ему всю эту историю рассказала, как она была на самом деле. Чему меня может научить эта старая дура? Ничему. Это малолеткам она мозги забивает, те от нее в восторге, она им советы дает, а они ей свою жизнь рассказывают. Не понимают дуры, что она потом с другими их же и обсуждает. А так, плохие здесь люди, Саша, городок у нас маленький, нужно быть очень осторожной, куда пойти, с кем встретится. Слухи обрастают историями и до Вильямса может дойти что угодно, я так пару раз урок получила, а теперь сказала себе, все, если куда-то идем, то вместе, чтобы потом никто ничего не мог соврать. Мужчины здесь нормальные, друзья Вильяма хорошо ко мне относятся, а вот женщины, они, похоже, что у нас, что у них, одинаковые.

— По дому скучаете?

— По дочке, но я думаю ее скоро забрать, она учится у меня сейчас просто, а потом обязательно заберу ее сюда, а вот захочет она жить в Англии или нет, это будет ее выбор.

— А в Латвии, чем занимались?

— Чем только не занималась, последнее время даже экстрасэнсорикой занималась, лечила людей. На город наш считалась даже очень сильным экстрасенсом. Кстати, на перерыве, если хочешь, могу по руке предсказать твое будущее, если тебе интересно.

Но будущее она мне не погадала, не сложились обстоятельства, в другой раз она стала рядом со мной буквально на несколько минут и быстро сказала:

— Саша, я на пару минут, Вильяму о нас доложили, эти дуры донесли ему, что мы собираемся спать вместе. Он понятно только посмеялся, но не хочу им давать повода, а то опять скажут, что раз мы так долго разговариваем, то что-то хотим. Давай поэтому не разговаривать.

— Завал, — только и сказал я.

— Да.

Больше Людмила старалась не общаться, только парой фраз и все.

Во время одного из перерывов к нам приехал Джеймс, в сопровождении Уэсли. Мы поздоровались и они сели, на столе я был один, поэтому они поместились как раз напротив меня.

— У меня к тебе Алекс разговор, — начал Джеймс.

— Да, Джеймс.

— Как тебе квартира? Дом?

— Все прекрасно.

— Сколько я помню Алекса, — обратился Джеймс к Уэсли, — он никогда мне не жаловался на свои условия, его всегда все устраивало.

Уэсли молча кивнул.

— Алекс, — обратился ко мне Джеймс, — мне нужны такие люди как ты, можешь ты мне их найти?

— О Джеймс, очень тяжело найти таких людей как я, — честно сказал я ему.

Джеймс и Уэсли улыбнулись.

— Я знаю, знаю, Алекс, давай я выражусь иначе, ваших людей, русскоязычных.

— У меня есть знакомые, — ответил я, — я позвоню, если кто согласится, то я тебе сразу скажу.

— Скажи, работа здесь есть, как ты видишь, можно заработать.

— Хорошо.

Мы попрощались, и они ушли, конечно, пока я звонить не собирался, потом, предложу Володе, он с людьми нашими общается, может действительно кому-то будет нужна работа. Здесь главное, чтобы критическая масса наших людей не превышала человек 5. Мало ли что? Чем в прошлый раз закончилась работа для всех наших людей, я отлично помнил.

Уже с неделю не было Никкала и меня все снова начало здесь харить. Это было странное чувство раздражения, которое возникало само по себе. Самое интересное, что когда я работал на линии с Никкала, такого не было.

Это раздражение начинало местами возникать еще, когда я работал на фабриках у Кайла, но здесь, оно стало повторяться.

Меня отправили в соседнюю комнату, где я смотрел за двигающимися пинетками, и если их становилось очень много, то перекладывал их на верхнюю полку, чтобы они не падали на пол.

Неожиданно я повернулся и посмотрел на верх. На меня смотрела видеокамера, я поднял правую руку в верх, и перекрестил с левой, посылая в экран всем известный жест.

— На тебе! — громко сказал я по-русски.

Через пару минут начался цирк, ко мне выбежал Дик и жестом указал на дверь.

— Пойдем со мной.

Я вышел за ним, он забрал у уборщика швабру и протянул ее мне:

— Сделай это для меня, — попросил он.

— Хорошо, — ответил я и начал елозить шваброй.

Когда я выполнил эту работу, то он меня направил в другую часть цеха, тоже со шваброй на перевес.

— Алекс убирает шваброй?! — услышал я недоуменный вопрос одного из англичан.

Но я и шваброй мог работать хорошо, а самое главное, Дик зря решил, что для меня эта работа была унизительной. Тем более, я понял по его тону, что тот мой жест увидел на экране именно он. Понятно, что он ему был неприятен, и он решил меня наказать. Я не обижался, все было в порядке, это работа, какая разница какая, ходить со шваброй, или стоять на одном месте, пакуя мясо.

Директора здесь были довольно культурные, когда я еще только начал работать, я Марии об этом сказал. На что Мария мне рассказала одну историю, которая произошла, когда только открыли эту фабрику. Несколько директоров начало вести себя прямо сказать неприлично, позволяли себе ругательства в адрес работников. Однажды один из них высказался довольно резко в сторону англичанки, обозвал ее разными словами и под конец послал. Та подала на него в суд, судья решил дело в пользу оскорбленной англичанки. Директора заставили публично перед ней извиниться и заплатить штраф в 10 000 фунтов. При этом руководство компании приняло решение его понизить в должности, и какое-то время он работал супервайзером. Потом его восстановили, но зато ему был преподан урок вежливости.

После случая со шваброй, я понял одно, теперь Дик постарается создать мне такие условия на мясной фабрике, чтобы я отсюда убежал сам. При этом он не знал, что я уже решил уезжать отсюда через две недели, поэтому какая бы работа ни была, я бы все равно с ней справился не хуже других.

Но все решилось естественным образом.

На выходных мне позвонил Джеймс и спросил, поскольку работы на мясной фабрике стало меньше, может я смог бы поработать на ферме у Джона? Конечно, я бы смог.

На выходных я поменял карточки в телефоне и набрал Володю, я не звонил ему почти два месяца. Первые полтора месяца у меня реально не было времени, я был занят, а на прошлой неделе я не стал звонить, потому что долго разговаривал со своими в Украине.

— Привет Майк, — сказал я по-английски, — это иммиграционный офицер Дайв Райан.

— Майк?! — послышался голос Володи.

— Да.

— Ты где сейчас?

— В Бристоле.

— Как у тебя дела?

— Уже отлично, Володя, раньше извини, не мог позвонить, мы работали на фабрике по 14–16 часов, два часа занимала дорога. Я реально спал всего 3–4 часа в день. А ты как?

— У меня все в порядке, я на стройке, только уже в другом месте. А чего ты уехал от Кайла?

— Володя, мне же он обещал ферму, капусту, я приехал, день отработал, второй, мне все Ян там сказки рассказывал, английское завтра помнишь?

— Ну, да, сделаю, только завтра.

— Да, завтра у них это никогда, ты же сам знаешь. Вот я так прикинул и рванул оттуда в другое место, в Лондон приеду, расскажу, ты думаю, будешь в шоке.

— Ты слышал за агентство Кайла?

— Что именно?

— Ничего не слышал?

— Откуда бы я услышал?

— Короче, через неделю после того, как ты уехал из Лондона его взорвал, как ты это называешь, хоум офис, арестовал весь наш дом, в котором мы жили. Македонцев в том числе, при этом Яна, его подругу, хотя они и африканцы, не тронули.

— Получается, Кайл сдал?

— Получается, а мне звонит Иван и предлагает встретиться, я ему говорю, давай, только я же в Лондоне, а он, я тоже в Лондоне. Мы встретились, он рассказал мне о том, как ночью их всех арестовал хоум офис. Я сразу подумал о тебе, позвонил, а телефон не отвечал. Первое время Майк я даже знаешь, что о тебе подумал?

— Что это моя работа.

— Да, грешным делом сразу так и решил, ты приехал, а через неделю у них такое случилось.

— А теперь что думаешь?

— Ничего, я тебя сразу набрал, а у тебя телефон отключен. За македонцев я тебе потом при встрече расскажу. Потом Луи приезжал, помнишь его?

— Конечно.

— Но это потом, при встрече, он попросил с работой ему помочь, мы позвонили тебе, а номер не отвечает.

— Так ему еще нужна работа?

— Была нужна, я то по-английски ничего не понимаю, поэтому его номер и не стал брать. Ну, Майк, ты в который раз удачно ушел из-под рук хоум офиса.

— Я же не потопляемый, Володя, или ты забыл? — засмеялся я.

— Не забыл, как ты там?

— Нормально, много интересного расскажу при встрече, если конечно за эти несколько недель ничего не произойдет, ты ведь знаешь, как оно может быть.

— Честно сказать Майк уже забываю, здесь отвыкаешь от этого, в Лондоне намного спокойнее. У меня здесь уже все иначе, не так, как было раньше.

Мы еще немного с Володей поговорили, и я положил трубку. Мы договорились, что как только у меня снова появится возможность, я его наберу.

Я шел по набережной, дул легкий ветерок, закат в этот вечер был просто чудесен, облака, переливающиеся разным цветами, солнце, постепенно превращающееся в луч на горизонте. Природа вокруг как всегда была неповторима, нова и естественна в своей красоте.

Неизменным здесь оставалась только невидимая война, которая шла между хоум офисом и нелегалами. Война с предсказанным для нелегалов концом, хищники говорят, необходимы, благодаря ним подвид не расслабляется, живет в тонусе вечного напряжения. В который раз я ушел от удара, хотя, учитывая, что Кайл поселил меня в другом доме, может, он и не планировал меня сдавать?

В понедельник меня, и моего напарника африканца Криса, Джеймс повез на своей машине на ферму Джона. По дороге Джеймс разговаривал с Крисом по-английски, речь шла о Франции. Джеймс только вернулся оттуда, где он с семьей хотел отдохнуть пару неделек. Не все понравилось Джеймсу во Франции, в частности от хваленого французского Дисней Лэнда он был не в восторге.

— Мало того, что стоишь очередь, чтобы туда попасть, — рассказывал Джеймс, — так еще ждешь 30–40 минут, чтобы покататься на аттракционе, поскольку туда огромное количество людей стоит перед тобой. Мы потратили почти целый день в Дисней Лэнде, а в итоге прокатились на нескольких аттракционах. Нет, во Францию надо ехать не летом, когда там миллионы туристов, а весной, или осенью.

Мы приехали на ферму.

Джон фермер встретил меня с улыбкой, мы поздоровались, я сам был рад его видеть.

Мы с Крисом переоделись и сели в машину, водитель был мне не знаком, он отвез нас на поле и мы, взяв колотушки, вышли из Ровера.

Поле было небольших размеров, по идее, его можно было сделать вдвоем за один день. Я показал Крису, что нужно делать, и мы пошли по полю.

Крис вперед не торопился, тогда я начал постепенно наращивать темп, чтобы мы пошли чуть живее. После мясной фабрики эта работа была просто сказкой. Ты двигаешься всем телом, не стоишь на месте.

В который раз мне пришла в голову мысль, что время, проведенное в Англии, напоминало мне человеческую жизнь. Первое время мне было очень тяжело, все вокруг новое, приходилось делать ошибки и приспосабливаться к ситуациям, которые по ходу возникали. Чуть дальше мне вручили маленький скипетр власти, проверку прошел, с поставленными задачами справлялся, никому не вредил, себя в грязи не вывалял. После некоторого времени мытарств, я попал в иной период моей жизни. Я отдыхал, я получил все, о чем только мог мечтать нелегал, живя в этой стране. Благодаря загрузке на мясной фабрике я смог заработать, а потом, когда работа там мне надоела меня буквально через несколько дней переводят в другое место, при этом я никого об этом не просил сам. Это жизнь в миниатюре, каждый месяц как несколько лет человеческой жизни. Мы живем, движемся, жизнь одних поднимает, и они плывут по волнам вперед, кто-то не справляется и падает вниз. А под конец мы все получаем то, что заслужили, чего каждый достоин. Мы сами создаем рай и ад на земле, сами, что сеем, то и жнем…

Под конец дня вместе с Джоном приехал его племянник Джеймс, он решил нам немного помочь, пока Джон стал ходить по полю.

Я рад был его видеть, как и он меня.

— Я услышал, что ты приехал к Джону работать, — сказал он, — решил повидать тебя. Я скоро уезжаю, да, решил не идти дальше учиться, поеду в Австралию, там поработаю и потом вернусь. За год заработаю денег, страну посмотрю, учиться дальше я всегда успею, а вот поездить по разным странам, как ты, например, нет. Появится семья, дети, куда там уже ездить?

— Это точно.

— Ну, а ты что?

— Пару недель Джеймс и еду домой, все, хватит уже.

— Ну, как, ты не пожалел что приехал в Англию?

— Нет, признаться, поездка была очень познавательна, особенно много узнал здесь, на ферме твоего деда. Изменил отношение к англичанам, больше начал понимать их жизнь. Очень большой опыт Джеймс, единственный минус, что я не выучил хорошо ваш язык еще до того, как приехал сюда.

— Но сейчас уже лучше.

— Все равно, не так, как хотелось бы.

— А что думаешь об англичанах сейчас?

— Раньше я считал, что только русские самые сильные, я имею в виду под русскими, россиян, украинцев и белорусов, но сейчас считаю, что англичане тоже такие же, как и мы. Есть ленивые, которые ничего не хотят делать, но их у и нас много, а так, вы сильные люди, сильная страна. Мне даже кажется, что, то, что здесь увидел я, многие мои люди никогда не видели. У них были определенные стереотипы, за которыми они не видели вас, я тоже долго не видел, но сейчас с этим все в порядке.

Мы еще немного поговорили с Джеймсом, я пожелал ему удачи в его поездке в Австралию, и мы направились в микроавтобус, на котором приехал Джон.

— Ты был дома? — спросил меня Джон, на обратном пути.

— Нет.

— Ты не был в Украине?!

— Нет.

— Все это время ты был здесь?!

— Да.

— У Джеймса?

— Нет, тогда нам пришлось уехать, я работал в другом месте.

— Ничего себе! — воскликнул Джон и после небольшой паузы добавил, — А ты умен Алекс.

— Может, везуч? — спросил я с улыбкой.

— Ха, ха, — засмеялся Джеймс, — может везуч. Я думал, что ты уехал отсюда, Джеймс мне так сказал тогда, что ты уезжаешь.

— Нет, Джон, я никуда не уезжал, Джеймс сказал, что работа на капусте закончилась и нам всем надо уехать. Я получил расчет и уехал.

— Ты ловкий Алекс, — произнес Джон, — не думал, что ты все это время был в Англии, а что теперь, на долго к нам?

— Нет, Джеймс, две недели, а потом я еду домой.

— Остаться до Нового года не хочешь?

— Я итак здесь задержался Джон, приехал на полгода, а уже прошел год.

Вечером, когда я приехал с работы, меня окликнул Брэндон.

— Алекс, не хочешь сходить в сауну, в бассейне поплавать?

— Можно, а где это?

— Да я купил билеты, а послезавтра уезжаю, их некуда деть, пошли со мной сегодня туда, я покажу тебе, если понравится, я тебе их отдам. У меня еще осталось 6 штук.

— Зачем отдашь, если понравится, я у тебя их куплю.

— Договорились.

В комнате я скинул с себя рабочую одежду, сполоснулся в душе и, переодевшись, спустился в зал, где ждал меня Брэндон.

Место куда меня привел Брэндон было довольно большим, внутри было два спортивных зала, в одном висела груша, в другом стояли спортивные тренажеры, беговые дорожки и велотреки.

Мы с Эндотрофном сразу направились в сауну, по дороге сюда он мне рассказал систему. Билет который купил Брэндон включал все, кроме бара, причем находиться в здесь можно было хоть с утра, до вечера. Открывались они в восемь, закрывались в девять, все это время ты мог делать здесь что угодно, тренироваться, плавать в бассейне, париться в сауне.

Цены были доступны каждому, причем, система скидок, как обычно, могла только радовать. То есть одиночный билет стоил 3 фунта, недельный абонемент уже 18, на месяц 69, а на год 690 фунтов.

На что я сразу обратил внимание, как много здесь было англичан, причем как молодых, так и пожилых. Люди беспокоились о своем здоровье, а цены в подобные спортивные заведения только способствовали этому. Причем, как объяснил мне Брэндон, такие точно спортивные комплексы были у них чуть ли не в каждом районе. Причем это еще среднего масштаба, были круче.

Мы с ним попарились в сауне, поплавали в бассейне, потом чуть посидели в джакузи и опять вернулись в сауну. Пробыв здесь пару часов, мы решили возвращаться, время провели чудесно, как обычно после парилки, ощущалась легкость в теле.

— Понравилось? — спросил меня Брэндон.

— Да.

— Заберешь мои билеты? Один раз я еще схожу сам, а три могу отдать.

— Да, за сколько ты их купил?

— За недельный абонемент я заплатил 18 фунтов, за 3 билета дашь мне 6 фунтов и нормально.

— Хорошо.

В другой раз я начал с того, что минут 40 тренировался в зале с грушей, к счастью, там оказались и боксерские перчатки, груша была сбита внизу и, по сути, превратилась в камень. Поэтому перчатки были не лишними.

После этого я побегал немного на беговой дорожке, но эту тему не просек и сел на велосипед. Проведя с часа полтора в спортивном зале, я направился в бассейн, потом в сауну.

Несмотря на то, что я уже несколько дней работал на поле с кувалдой в руках боли и отходняков, которые были в прошлом, у меня не было. Крис первые несколько дней говорил, что у него все тело ломит.

Я же, после парилки и спортивного зала, вообще ходил с чувством легкости во всем теле. Брэндон вовремя подогнал мне свои билеты, без него я бы даже не знал о таком проведении досуга англичанами. Они ходили сюда семьями, отец с сыном, мать с дочерью, семейные пары. Не все, конечно, выглядели хорошо, и было сразу заметно кто здесь редкий гость, а кто ходит часто. Но все же, такая забота о собственном теле не могла не радовать.

Брэндон уехал первым, он заработал денег и решил поехать их тратить в Европе. После чего собирался отправиться в Австралию, чтобы там уже осесть. Гулять в Европе Брэндон собирался до тех пор, пока не останется денег на обратный билет в Австралию и доехать до дома. Первым делом он ехал во Францию, а уже оттуда в Голландию, конечно Амстердам, улица красных фонарей, еще хотел побывать в Италии и Испании. В идеале он хотел посетить все европейские города, но он понимал, что ему на это просто не хватит денег.

— Да это не столь важно, — сказал Брэндон, — сколько смогу, столько увижу, а остальное, может когда-нибудь, уже с семьей.

С Крисом мы плодотворно работали на поле, причем всего несколько раз попадали под проливной дождь, который длился всего час от силы. Для меня это было вообще не показателем, а Крис был в шоке.

— Чего ты? — улыбался я, — Разве это дождь? Я иногда работал на поле, когда дождь лил с утра и до вечера. Так могло продолжаться несколько дней подряд.

— Ты шутишь?

— Нет, дождь это еще не самое интересное, в октябре становится холоднее, и первые 2 часа ты просто двигаешься быстрее, поскольку замерзаешь.

— Мне уже по утрам холодно.

— Это еще не холод.

— Ты знаешь, мне эта работа уже перестает нравится.

— Нормальная работа, — пожал я плечами, — ты здесь сам, над тобой не стоит супервайзер, ты сам себе хозяин, к тому же, в отличие от фабрики, ты движешься здесь, а не стоишь на месте.

Первые несколько дней Крис двигался медленно, но потом вошел в мой темп, и мы шли довольно таки хорошо. Обычно, когда кто-то уезжал, работать ему не хотелось, под конец уже все было не то. Я не был исключением из правил, поэтому заранее себя настроил на 2 недели работы. Это сильно помогло, не дало мне расслабиться.

Джеймса, я предупредил о том, что уезжаю, дней за 10. Я набрал его на мобильном и сказал, что на следующей неделе мой последний рабочий день в пятницу. Джеймс немного удивился, предложил еще немного поработать, но я отказался, сославшись на то, что мне пора уже в Украину.

— В следующую пятницу я отдам тебе всю зарплату, — сказал он тогда, и мы попрощались.

Поскольку я считал, что больше мне не удастся попасть на мясную фабрику, я решил позвонить Никкала, сказать ей спасибо, благодаря ней, время на мясной фабрике пролетело быстро, и не было однотонным и скучным.

По своей глупости я не взял у нее раньше телефон, поэтому сейчас мне приходилось обращаться к посредникам. Я сперва позвонил Марии, чтобы взять у нее телефон. Та отморозилась и сказала что телефона Никкала у нее нет, есть лишь телефон Калиан, если хочешь, мол, могу тебе дать его, а ты уже звони ей, Каллиан подруга Никкала, поэтому она должна дать тебе ее номер. Я сказал, давай Калиан, тогда Мария ответила, что сперва ей надо спросить об этом разрешения Калиан, так возьми тогда сразу у нее номер Никкала, сказал я. Мария обещала перезвонить. Через минут 10 раздался ее звонок.

— Алекс, мне очень жаль, но Калиан сказала, что не верит мне, она хочет, чтобы ты сам позвонил ей.

Она продиктовала мне номер, и я набрал Калиан, мы поздоровались.

— Калиан, — сказал я, — ты можешь мне дать телефон Никкала?

— А зачем он тебе Алекс?

— Нужно сказать пару слов.

— Каких?

— Ты номер даешь, или я ложу трубку?

— Алекс, ну чего ты так, я хотела с тобой поговорить, может, ты мне что-то хотел сказать?

— Нет Калиан, тебе ничего не хотел сказать.

Она продиктовала мне номер Никкала и я, попрощавшись с Калиан, набрал номер, что она мне дала. Но в нем была только голосовая почта, я оставил небольшое сообщение Никкала, правда, при этом я не был уверен, что оно дойдет до адресата. Ведь Калиан могла и не дать правильный номер. Но это была моя глупость, попроси я раньше телефон Никкала, не думаю, что с этим была бы проблема, а тут пришлось тупо действовать через такое количество посредников и главное, не получить результата.

В пятницу был наш последний рабочий день с Крисом перед выходными. В этот день я на перерыве позвонил жене Валеры, поскольку мобильный его давно не отвечал.

— Привет Алекс, — ответила она мне, — тебе Валера нужен?

— Да.

— Мне очень жаль Алекс, но Валера уехал в Латвию.

— На долго?

— Не сказал, уехал в Латвию и все, слушай, извини, я занята сейчас. Ты как, в порядке? До свиданья.

Я набрал Ина.

— Привет Алекс, — ответил он мне, — ты за Валеру ничего не знаешь?! Он уехал, в Латвию. Ты что-то хотел? Нет, тогда зачем звонишь?

В то, что Валера уехал, я, конечно же, не поверил, это была легенда для меня.

Вечером мне позвонил Джеймс и спросил, не хотел бы я завтра поехать поработать на мясной фабрике один день?

В субботу у Джона работы не было, а заработать 30 фунтов напоследок я бы не отказался. Но и не это было главное, я так резко уехал с мясной фабрики, что я не успел попрощаться ни с кем, а теперь вновь благоприятное стечение обстоятельств складывалось так, как я внутренне того хотел.

В субботу я сел в микроавтобус, который вела Мария.

— Ты снова водитель? — спросил я.

— Да, теперь мне лучше.

— Как Рэд Булс?

— Нет, не в таких количествах как раньше.

В этот день на фабрике не было ни Дика, ни Никкала, Мария мне сказала, что она уехала в отпуск.

— Она же тебе тоже вроде как жена? — улыбнулась Мария, — На пару с Диком.

— Нет, — покачал я головой.

— Да, ладно, Алекс, а телефон тебе ее зачем был нужен?

— Я хотел попрощаться и все.

— Ага, Алекс, расскажи, да не нервничай ты, я никому ничего не скажу.

— Да говорить и нечего, — ответил я, но Мария мне не поверила.

С Мартином мы обменялись телефонами, как только я приеду в Донецк, я обещал ему позвонить, чтобы он потом имел со мной связь.

— Я люблю рыбачить, — сказал Мартин, — у вас там есть, где рыбу половить?

— Конечно.

— Все Алекс, договорились, я сам приеду, или с женой.

— Приезжай.

Работа, продолжавшаяся 7 часов прошла быстро, Мартин узнал, что я еду в Шотландию и сказал, что там очень красиво, и я делаю правильный выбор.

— Ты был в Районе Озер? — спросил он меня.

— Нет, — покачал я головой, за Район озер мне еще Питер тогда на поле говорил, что это одно из самых любимых мест, где он любил отдыхать.

— Там тоже очень красиво.

— Ну, это может однажды, — улыбнулся я, — когда приеду в Англию отдыхать, а не работать.

Под конец, я попрощался с теми, с кем работал здесь на протяжении последних двух месяцев и поехал с нашими обратно. Среди людей кто ездил со мной первоначально, не было почти никого. Большая часть уже разъехалась, в этом плане мне понравилось, как уезжали португальцы. Так Риккардо рассказал мне систему авиаперелетов, которой он пользовался почти везде, где это было возможно. К примеру, билет из Лондона в Лиссабон какой-то известной компанией, вроде Бритишаирвейс, Люфтганса, или Америкэнаирлайнс стоил 200 фунтов, а ту, на которой он ездил всего 60 фунтов. Отличие состояло в том, что в его случае не было стюардесс, питания в самолете и напитков. К тому, же билеты отсутствовали. Риккардо делал заказ через Интернет, там покупая билет, оплачивал его по кредитной карточке и ему бронировали номер, по нему он и заходил в самолет. В чем-то были свои неудобства, но если бы мне предложили подобный выбор, я бы тоже остановился на том способе перелета, который использовал Риккардо. В этом плане они в очередной раз имели намного больший выбор с авиаперелетами чем мы. Оно и понятно, как сказал, кажется, Ротшильд, если хочешь иметь сверхприбыли, убери конкурентов. Так было и у нас, конкурентов особо серьезных нет, а те, что есть, всегда могут договориться между собой. Вот и дели сверх прибыли, пока больше никого кроме них нет. В Европе же подобных компаний было несколько, и каждая из них старалась еще друг с другом реально конкурировать.

Как-то мы пошли в паб вместе с монголом Тимуром, решили выпить по бокальчику пива, поговорить. Из русскоязычных здесь кроме нас двоих никого не было.

Когда я двигался в сторону стойки бара, то увидел африканца Питера, бывшего водителя в нашем агентстве.

При виде меня он даже привстал на месте.

— Алекс, привет! — заорал он по-русски, улыбаясь во весь рот.

— Привет, — улыбнулся я в ответ.

— Ты у Джеймса?

— Да, а ты?

— Ушел в другое агентство, как я тогда тебе говорил. Ты выпиваешь?

— Только чуть-чуть.

— Да, я помню, только чуть-чуть.

— Он что мало пьет? — спросил его другой парень, сидевший рядом с ним.

— Пьет мало, — ответил Питер, — ну, ладно, был рад тебя видеть, в мое агентство не хочешь?

— Я скоро уезжаю Питер.

— В Украину?

— Да.

— Ну, удачи, — улыбнулся он.

— Тебе тоже.

Мы выпили с Тимуром по пару бокалов, немного поговорили, он рассказал мне немного за Монголию, я ему за Украину. Так, я не знал, что почти половина жителей живет у них в столице, Улан-Баторе, а остальные раскиданы по небольшим городкам и степям. Я удивился, сказав ему, что он первый монгол, которого я здесь встретил. На что он ответил, что приехать сюда стоит больших денег, поэтому они предпочитают что-то поближе.

Мы неплохо так посидели, поговорили, он нормально знал русский, хотя заметил, что сейчас русский уже не так востребован, как раньше и теперь его учат не во всех школах. Я спросил, сколько он еще собирался находиться в Англии, на что он ответил, что будет сидеть, пока есть такая возможность.

— В Монголию я вернусь всегда, а вот попаду ли в Англию еще раз, это вопрос. Поэтому мне лучше заработать здесь денег, а потом возвращаться обратно, у нас такие деньги как я зарабатываю здесь, мало кто зарабатывает.

В понедельник мы с Крисом вновь вышли на поле, и как-то на перерыве, он заговорил за англичанок. Вопрос был задан мной, вроде, не хочешь здесь остаться? Крис ответил, что можно было бы, но в армию на 4 года он идти не желает, а связать свою жизнь с англичанкой ему тем более не хочется.

— У меня недавно был случай, я живу с другом, мы вместе приехали с Претории. Он мне предложил сходить в ночной клуб, отдохнуть. Дело было вечером, я сказал себе, почему бы и нет? Делать мне все равно было нечего, и я пошел с ним, там он познакомился с двумя англичанками, а я стоял в стороне и в их беседе не участвовал. Вскоре мне там надоело, и я направился домой, после чего лег спать. Часа через два, может раньше, не могу сказать, я уже спал. Приходит мой друг с этими англичанками. Одна ложится в кровать с моим другом, а вторая ложится со мной.

Он сделал паузу, поэтому я спросил:

— И дальше что?

— Ну, что, я понимаю, что это вроде как дико, как-то немного не правильно, но я же мужчина, а мужчина разве смог бы от такого подарка отказаться? Ну, конечно мы трахнулись с ней, мой друг с ее подругой. После этого они встали и ушли. Я не знаю ни ее имени, ни кто она и где живет. Она не спросила меня совершенно ни о чем, мне кажется, даже проститутка, перед тем как с тобой трахнуться спрашивает твое имя, ну хоть для приличия, а здесь. Поэтому да, я бы остался здесь, но иметь женой англичанку я бы не хотел.

— Англичанки тоже разные есть.

— Не знаю, ни мне, ни моим знакомым, такие не попадались, только вроде этих, сегодня она переспала с тобой, а завтра уже ее ведет в дом другой. Они совершенно ничего не боятся, ведь можно же заразиться, венерическими заболеваниями, наконец, откуда она знает, что я за человек, что так спокойно идет в наш дом?

— Это да.

— У нас за меньшее африканскую девушку посчитали бы больной на голову, а здесь это норма, они все себя так ведут.

— Но африканки с удовольствием знакомятся с англичанами и пытаются выйти за них замуж.

— Я знаю, многие африканцы тоже так поступают, но я этого не понимаю, все это не правильно, как-то. Может и я когда поживу здесь 5–6 месяцев, чуть больше, скажу, все, я хочу здесь остаться любой ценой, может, даже я рассмотрю этот вариант, а может, через 6 месяцев я скажу, все, хватит, меня достала уже Англия, хочу в свою страну.

— Ты Уэсли знаешь? Водителя, как Мария из твоего дома. Так вот, смотри, он нашел себе англичанку, нормально, женился и он доволен.

— Уэсли да, я слышал за него, но я искать никого не собираюсь, если ты имеешь в виду меня.

— Да я не имею в виду тебя, я лишь говорю, что это возможно, тяжело, но можно.

Мы отработали с Крисом до четверга, а в пятницу к нам определили Алана, по идее мы должны были закончить это поле сегодня, но не тут-то было. Алан начал рассказывать мне истории из своей жизни, большей части комические, большей части выдуманные, но зато смешные. Наш темп упал до минимума, на перерыве Алан не торопился вернуться на поле и продолжал разговаривать со мной. Крису Алан не понравился и он специально от нас отставал, чтобы не слушать его.

Алан рассказывал за свою молодость, за женщин и девушек которые были с ним раньше, когда он работал в разных странах. Как он говорил, женщины сильно отличались в зависимости от нации, немки любят неторопливо, потом полежать, попить с тобой вина, поболтать, а после продолжить. Француженки любят ласки, ух, у них это в крови, очень горячие итальянки и испанки. Англичанки разные, но в основном они привыкли делать все быстро, постоянно торопятся, бывает, правда, они хотят растянуть удовольствие, но такие англичанки скорее редкость, чем правило.

— А, один раз у нас на поле был случай, рано утром, часов, наверное, в семь, мы заезжаем на поле, а там стоит машина. Мы остановились, Кевин подошел к машине, чтобы попросить отъехать в сторону, а то мы проехать не можем. Когда из машины вышел представительный мужчина, в костюме, начал извиняться, а я смотрю, он весь красный, как помидор. Мы глядь, а в машине, рядом с ним девушка сидит, тоже в строгом таком костюме. Он быстро сел в машину, мы его выпустили, он укатил, а мы как давай смеяться. Ты понял? Они из офиса, он наверняка ее босс, в кабинете может не получалось делать то, что она делала ему перед работой. Понял?

— Босс что, не мог отель на пару часов снять?

— Это хороший вопрос Алекс, но ты не знаком с боссами, они же скупердяи, им потратить лишний фунт, да проще удавится. Что ему, подвез ее, она по дороге сделала ему приятное, и они поехали домой.

Я тогда рассказал ему случай, как-то мы ехали с мясной фабрике на выходных, а на обочине, метрах в 3 от дороги, одна парочка занялась любовью. Почему они не ушли чуть дальше в кусты, где, их бы не было видно, я не знаю. Мария, которая заметила их, как только они оказались в зоне ее видимости, аж на кресле начала прыгать и проезжая мимо посигналила им, с криком высунувшись из окна.

— Я тоже такое видел! — воскликнул Алан.

Время, проведенное с Аланом, прошло просто мгновенно, хотя мы не успели доделать наше поле. Но Алан к этому и не стремился, он знал что я работаю последний день и даже удивлялся.

— Алекс, куда ты так торопишься?! Сегодня твой последний день на поле! Ты должен радоваться и отдыхать!

Поскольку я взял с собой фотоаппарат то попросил Криса сфотографировать меня и Алана.

После обеда нас забрали, и мы вернулись на ферму, оттуда я поехал вместе с Лизой и несколькими англичанами на поле. Там мы немного порезали капусту и когда уже собирались ехать обратно, я попросил Уильяма, чтобы он сделал несколько кадров со мной на поле. С Лизой у нас вышло 2 кадра, я ее немного притянул к себе, и ее это рассмешило. Мы вернулись на ферму и там нас сфотографировали еще несколько раз. С Питером, Аланом и другими англичанами, с которыми я работал здесь.

Когда я их фотографировал, Питер стал и сказал:

— Улыбнитесь, это в папку для КГБ.

Сфотографировался я и с Джоном.

Часов в пять вечера нас отпустили, я постучал в кабинет Джона и зашел, он там был один.

— Джон.

Он повернулся ко мне.

— Я хочу пожелать удачи, чтобы на твоей ферме всегда была работа, и чтобы ты процветал, здоровья тебе. Спасибо за все.

— Алекс, возвращайся в любое время, я найду для тебя работу, — произнес Джон, крепко пожав мне руку.

Я вышел в хорошем настроении и тут я заметил Джулию, она не торопясь шла к машине и, увидев меня, помахала мне рукой.

У меня возникла мысль сфотографироваться с ней и обменяться адресами. Меня окликнул Крис, сказав, что за нами приехала уже машина.

Я направился к машине, с каким-то странным чувством, у меня еще раз возникла мысль по поводу Джулии, но я не стал фотографироваться с ней и брать ее адрес, хотя минутка у меня была, и водитель бы меня подождал, если бы я его об этом попросил.

Когда я уезжал у меня возникло неприятное чувство, оно всегда появлялось тогда, когда я реально тупил. С Джулией я мог попрощаться по-другому, но я сглупил, в самый последний момент я поступил неправильно. С Джулией у нас сложились хорошие отношения на поле, она мне импонировала, попрощаться с ней надо было иначе.

На обратном пути Крис не громко обратился ко мне.

— Я не уверен Алекс, что останусь на этой работе.

— Почему?

— Если бы не ты, я бы здесь не работал, а теперь ты уезжаешь, я не хочу больше работать на поле.

— Попробуй, может и без меня будет нормально.

— Я попробую, — кивнул Крис, — но я совсем не уверен.

Мы подъехали к стоянке рядом с супермаркетом и зданием Макдоналдса, к нам подошел Джеймс и со всеми поздоровался. Я вылез из микроавтобуса и чуть отошел от машины.

— Твои деньги Алекс, — сказал Джеймс, — включая сегодняшний день.

И чуть тише добавил.

— Там немного больше, это премия, от Джона.

— Спасибо, — я положил конверт в карман.

— Джеймс, а можно с тобой сфотографироваться?

— Можно, — кивнул Джеймс.

Крис сфотографировал нас напротив нашего микроавтобуса.

— Ну, Алекс, езжай в Украину, если ты решишь вернуться, в моем агентстве для тебя всегда найдется место. Спасибо тебе.

— Спасибо Джеймс.

Я сел в микроавтобус, и мы поехали дальше, после я попрощался с Крисом и направился к себе.

Завтра днем я уезжал, вечером я должен был приехать в Эдинбург, откуда я на следующее утро отправлялся в тур по Шотландии.

Вечером я прошелся, и впервые за все это время оказался около своего бывшего дома, где раньше я жил вместе с нашими людьми.

Кто бы мог представить, что спустя время я еще окажусь тут, что буду работать в этом агентстве после того, что случилось здесь полгода назад. Немного так прикинув, я впервые осознал, что у меня была настолько необычная жизнь в Англии, что в какой-то мере все было даже интересно. Я здесь прожил жизнь 3–4 людей, обычная схема была накатана, нашел работу где платят, сиди до конца. Я менял работу часто, соответственно и места своего обитания, поэтому все менялось и на моем пути. Дальше была воля случая, доля везения и мое реагирование на те, или иные ситуации, возникающие по ходу движения.

Сколько людей, которых я знал, было отправлено домой? Сколько разных судеб пересеклось на моей дороге, иногда я влиял на людей, с которыми был знаком, иногда они влияли на меня. Каждый из нас приносил что-то в жизнь другого, движение было постоянным и двухсторонним. Здесь быстро сменялись дни и ночи, также быстро приходили и уходили все люди вокруг.

Мы все ехали сюда в поисках счастья, считали, что главное сюда попасть, обосноваться, но я не встретил здесь счастливых людей, которые бы обрели здесь то, что не имели у себя в странах с самого начала. Да, здесь можно заработать деньги, но за это приходится расплачиваться своим здоровьем, а что касается счастья, то если человек несчастен изначально, его не сделает счастливым чужая страна. Кто жил гармонично в своей стране, здесь он смог приумножить то, что имел, и наоборот. Я встречал тут многих людей, тех, кто смог остаться, но ни один из них не стал счастливым от Английской жизни. Великобритания была миражом в пустыне, сюда стремились люди, чтобы напиться воды, но когда они попадали в нее, то оказывалось, что тут давно отсутствует колодец с живительной влагой, здесь есть напитки, но не те, которые все хотели бы испить. Ведь изначально, нельзя получить больше, чем ты способен принять, и не нужно где-то искать то, что всегда рядом. Кто знает, почему легче отправится за океан, чем найти то единственное, вечное, что было всегда с тобой?

Пару часов я точно гулял по этому маленькому и милому городку, где было связано много приятных и не очень воспоминаний. Но как бы то ни было, здесь я смог отдать свои долги, здесь в итоге смог заработать, здесь я получил какой-то жизненный опыт. Я прощался с этим городом, теперь я уже точно был уверен, что здесь я был в последний раз.

Вечером, как и положено, я раздал часть вещей своим друзьям по дому.

Приехав в Эдинбург, я направился в Турист Информейшн центр, там обратился к одной из девушек за стойкой и заказал себе отель, находящийся в центре. Когда она забронировала мне отель, то я попросил вызвать такси.

Ехали мы минут 10 до отеля, при этом больше половины времени простояли в пробке, подымаясь в гору. Счетчик был в этом плане в сторону поставщика, потому что считал не километраж, который мы проехали, а время нахождения в машине.

Такси вышло мне 10 фунтов, отель стоил 25 фунтов ночь. Комната, которую мне дали, была небольших размеров, зато в ней была душевая кабинка, туалет, просторная высокая кровать, тумбочка, телевизор. Условия за такие деньги, учитывая, что это центр города, были довольно роскошные, если сравнивать с Лондоном.

Положив свои вещи, я вышел в холл, там взял визитку с адресом моего отеля и направился пешком в город.

О Шотландии я слышал много от англичан, причем редко кто из них высказывался плохо.

Эдинбург мне понравился сразу, несмотря на то, что это была столица, атмосфера здесь была иной, чем в Лондоне. Люди намного лучше, приветливее, вежливее. Много студентов, туристов, но от всех них не шел негатив, скорее наоборот.

К сожалению, в Эдинбургский замок я не попал, к этому времени, когда я приехал, он уже закрылся. Купив билет на тур по городу, я проехал на автобусе по центру.

А когда стемнело, просто ходил по Эдинбургу. Город мне очень понравился, он был небольшим, в нем не было столько достопримечательностей как в Лондоне, но Эдинбург был по-своему красив и уютен.

Я набрал Володю.

— Привет Майк, — начал я, — это иммиграционный офицер Дайв Райан, как ты?

— Привет Майк! — ответил Володя, — Я нормально ты как?

— Володя, я в Эдинбурге, здесь так чудесно и красиво, что я не мог тебя не набрать и это не сказать.

— В Эдинбурге? Тебе там нравится?

— Очень, если представится возможность, Володя, обязательно приезжай сюда.

— Ты работать приехал в Эдинбург?

— Нет, это мое последнее путешествие, но уже туристом, а через пару дней я приеду в Лондон, ты найдешь 2 часа, чтобы со мной посидеть?

— Майк, глупый вопрос мог бы даже не задавать, конечно, найду.

— Ты там как?

— Классно Саня, приедешь, посидим, расскажу, теперь у меня все иначе, то к чему стремился, достиг.

Мы еще немного поговорили и я, попрощавшись, положив трубку в карман.

Сделав несколько фотографий ночного города, я направился в свою гостиницу, перед этим купив себе еды в супермаркете.

Перекусив в своей комнате, я немного посмотрел телевизор, а потом направился в душевую кабинку. Но когда я включил воду, то оказалось, что горячей нет, из обоих кранов текла только холодная вода. Я надел шорты и вышел из номера, по дороге я встретил девушку, консьержку и обратился к ней, попытавшись объяснить ситуацию.

Она что-то мне начала говорить, может она меня не поняла, или я ее, но вроде как бойлер с горячей водой сейчас пуст, а где-то через час все придет в норму. Ждать целый час я не стал и принял душ холодной водой.

На следующий день я встал рано утром и решил проверить душ, но вода была по-прежнему холодной. Похоже, дело было не в бойлере, а в чем-то другом, в любом случае, меня это уже не сильно волновало, я привел себя в порядок и сложил рюкзак.

Спустившись в столовую, я перекусил яичницу с беконом, которую сделала жена хозяина отеля. Взяв свои вещи, я расплатился и, поблагодарив хозяина отеля, направился к приехавшему за мной такси.

В этот раз я заплатил за такси в два раза меньше чем в прошлый раз, утром пробок не было, а расстояние мы проехали большее, чем вчера. Водитель подвез меня под офис нужного мне турагентства.

Поднявшись на верх я увидел с десяток молодых людей. Поздоровавшись, я приблизился к девушке сидящей за столом, назвал свою фамилию и имя. Она проверила по своим спискам и сообщила, что мы через 20 минут выезжаем.

— Можно я оставлю здесь у вас свой рюкзак? — спросил я у девушки.

Она немного удивилась этой просьбе, потом, окинув взглядом кабинет, кивнула.

— Оставь, положи его здесь, только паспорт и деньги на всякий случай бери с собой.

— Конечно, — улыбнулся я, ложа рюкзак туда, куда она показала.

Мы все спустились вниз и сели в автобус. В нашей группе преимущественно были студенты, средний возраст 25 лет, уже после, когда мы познакомились, то я узнал, что с нами ехали 2 англичанина, португальцы, австралийцы, южноафриканцы, один парень был даже из Америки. Треть группы составляли девушки.

Девушка, которая проверяла списки, стала рядом с местом водителя автобуса и громко сказала:

— Теперь давайте познакомимся, меня зовут Кейт, и на эти несколько дней я буду вашим гидом.

Автобус тронулся, и мы поехали.

Мне сильно понравился Эдинбург, но когда мы проехались туром по Шотландии, то я понял, это любовь с первого взгляда. Шотландские леса, горы, равнины, острова. Это была красота неописуемая, все кто побывал в Англии, не видя Шотландии, видели Великобританию лишь одним глазом.

Наш гид была патриотка Шотландии, она рассказывала нам про многовековую борьбу шотландцев за свою независимость. Про то, как одни карательные отряды сменялись другими, шотландцев снова и снова валили на полях сражений, а потом зверствовали в их деревнях, чтобы те помнили, передавали потомкам и не подымали больше свои головы никогда. Но проходило время и снова все повторялось, борьба затихала, пламя, казалось уже было потушено навсегда, но какая-то искра снова зажигала костер и Шотландцы становились в строй.

Рассказывала она и за Мэла Гибсона, перед тем как снять «Храброе сердце» он какое-то время просидел в шотландских пабах, слушая местный диалект. Он специально шифровался, чтобы его не узнали, и таким образом вливался в струю шотландцев без всяких помех. Кое-что действительно имело место в фильме, кое-что нет. Например, королеве Франции, с которой он по фильму общался, в тот момент было 2 года и она еще жила в Париже. А так фильм был снят бомбовый, Кейт рассказывала, как один раз была свидетелем сцены которая произошла сразу после окончания фильма. Все вышли и направились к выходу, когда она услышала что впереди идущий англичанин что-то начал говорить своей подруге, та его резко оборвала и тихо сказала: заткнись, ты что не видишь, если они сейчас узнают что мы англичане, они нас сейчас здесь линчуют!

Подъем настроений в Шотландии после этого фильма был серьезным, говорят, что парламент Шотландии рассматривал даже вероятность того, чтобы дать Мэлу Гибсону Шотландский паспорт.

Как бы то ни было, несмотря на все, что делали здесь завоеватели, дух народа они не убили. Шотландцы смогли сохранить свою культуру, свой народ, не превратились в рабов, готовых слушать малейшую прихоть хозяина.

Тур по Шотландии это была сказка, я был очень рад, что выбрал эту поездку, и нам попалась гидом именно Кейт. Погода, правда, не всегда была хорошей, большей частью лил дождь, но так получалось, что мы увидели все, что нам показывали, а проливной дождь в основном лил во время переездов.

В конце мы все собрались в пабе Эдинбурга, я уезжал на автобусе через 2 часа, и так получилось, что паб был в метрах 300 от моей остановки. Я выпил пива, поговорил с людьми.

Я стал рядом с нашими англичанами, Джоном и Джеймсом. Один работал в компьютерной фирме Лондона, другой был журналистом, тоже из столицы. Неожиданно Джон спросил меня:

— Как ты относишься к бывшему советскому союзу?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, раньше у вас было лучше, или хуже?

— Уровень преступности был минимален, строились города, росла промышленность, люди были уверены в завтрашнем дне. Были свои отрицательные моменты, никто об этом не спорит, но в целом, если сравнивать, тогда и сейчас, то раньше людям жилось лучше.

— Я тебе говорил, — обратился Джон к Джеймсу, — им раньше жилось лучше, когда пришел капитализм, у них все разрушилось.

— Ну, а плюсы то какие-то есть? — спросил Джейсон.

— Ну, например, я могу сейчас разговаривать с вами, раньше бы я вряд ли оказался так просто в Англии. Много еще всяких моментов, но тут ведь речь не о том, что раньше было хорошо, значит, давайте вернемся обратно, нет, понятно, что это было бы еще большей глупостью, но нужно хотя бы начать двигаться вперед, а мы все катимся назад.

— А как ты относишься в Америке?

— Когда был Советский союз, их мог хоть кто-то сдержать, а сейчас они делают что хотят. Захотели, разбомбили Югославию, захотели, вошли в Ирак. Это не хорошо когда нет противовеса, один этим миром править не может. А вы как относитесь?

— Плохо, — ответил Джон, — английские солдаты идут воевать за американские интересы, нам, зачем эта война? Ты видел, сколько в Лондоне арабов? Это же просто опасно, мусульмане это не те люди, которые что-то прощают. У нас в Англии итак проблем достаточно, чтобы мы еще бегали с янки по пустыням.

— Наша страна вообще превращается в свалку, — добавил Джеймс, — сотни тысяч человек просят гражданства, у нас миллионы нелегалов. Сюда приезжают всякие отбросы, наша страна дает политическое убежище бандитам, уголовникам, даже террористам. Вместо того чтобы решать насущные проблемы, мы заняты своим имиджем, в то время как наша экономика катится к чертовой матери.

— Мне кажется так сейчас везде, — сказал я.

— Посмотри в сторону Китая, они не сильно высовываются, умело играют на интересах всех вокруг, а экономика их идет только в гору.

— Настанет время, — кивнул Джон, — когда они завоюют почти все рынки своей продукцией.

— Думаете?

— Конечно, оглянись вокруг, у нас сейчас 60 процентов всей продукции китайская, а они еще не расправили свои крылья. Настанет время, и они захватят все, по крайней мере, мы сейчас, не видим никого, кто мог бы их остановить. Японии в свое время не хватило ресурсов, они маленькие, их не так уж и много, в Китае всего в избытке, проблема только в территории, но они и с этим справятся.

— Расселяться они умеют, — кивнул Джеймс, — мы это в Лондоне наблюдаем не один год.

Настало мое время и я, попрощавшись со своей группой, направился к автобусу.

Когда я положил рюкзак в багажное отделение, то неожиданно услышал русскую речь.

Я повернулся в сторону говоривших.

Рядом со мной стояло 5 человек, двое мужчин, лет по 30–35, две девушки такого же возраста и женщина лет 55.

Может, это было некрасиво с моей стороны, но я уже почти 3 месяца не слышал русскую речь вживую и я обратился к ним.

— Вы русские?

— Белорусы, — ответил мне мужчина, — а вы?

— Украинец, вы студенты?

— Нет, приехали сюда по обмену опытом, прожили в Эдинбурге 2 недели, теперь обратно едем в Минск, а вы?

— Студент.

— Вы знакомы? — спросила по-английски женщина.

— Нет, — ответил я тоже по-английски, — я студент, услышал русскую речь и спросил, откуда они?

— Что изучал?

— Изучал английский.

— Изучал здесь, в Эдинбурге?

— Нет, в Лондоне, только это было не долго, всего месяц, теперь еду домой, в Украину.

— Ты из Украины?

— Да.

— А здесь родственников нет?

— Нет, — улыбнулся я.

— А родители? Отец, шотландец?

— Нет, тоже украинец.

— Невероятно, ты разговариваешь на чистейшем шотландском языке, я лингвист, я могу по говору определить из какого района человек. Мне показалось, что ты шотландец.

— Нет, — покачал я головой, улыбаясь, — я из Украины.

— Может, дед был Шотландцем?

— Нет.

— Первый раз я ошиблась, у меня нет слов, если бы ты еще учился в Эдинбурге, это можно было бы объяснить, но Лондон.

Когда мы тронулись, оказалось что белорусы сидели на сиденье впереди меня. Мужчина повернулся ко мне.

— Меня зовут Олег.

— Я Саня.

— Слушай, а ты давно в Англии?

— Чуть больше года, а что?

— Да я хотел тебя спросить за заработки здесь, знаешь что-нибудь?

Этот вопрос вызвал у меня улыбку, знаю ли я что-то за заработки здесь?!

— Немного, а что тебя интересует?

— Да мы когда уезжали, наш знакомый из Минска рассказывал, как он здесь на клубнике работал. Говорит, заработал неплохо, только лучше летом ехать, там заработки выше, урожай лучше.

— А как выглядел ваш знакомый? — вдруг спросил я.

— Да, как обычно, спортивного телосложения, средний рост, живет, как и мы, в Минске.

— Не Юра, случайно зовут?

— Юра.

— Лысоват немного?

— Да, — Олег посмотрел на меня удивленно, — а вы что знакомы?

— Конечно, — засмеялся я, — вы ведь его еще увидите?

— Увидим.

— Тогда ему привет передайте от Сани из Украины, скажите, что встретились со мной в Эдинбурге, я тоже домой еду, привет ему большой. Мы с ним на той ферме пару месяцев прожили, потом я уехал в другие места, а он остался.

— Хорошо, передам, — кивнул Олег, будучи явно ошарашенным, да я и сам был в шоке.

Я ему немного рассказал о возможности заработка здесь и после стал смотреть в окно.

Кто бы мог подумать, что здесь, в Шотландии, я смогу встретить людей, которые знали Юру белоруса, с которым я начал свою работу на клубничной ферме.

Автобус на Лондон был ночной, поэтому прошло немного времени, и я заснул.

В Лондоне я вышел на автовокзале и, проехав на станцию Эарл Корт, направился в сторону гостиниц. Выбрав первую же попавшуюся, я зашел и снял себе одноместный номер.

Здесь за 30 фунтов была комната меньше чем в Эдинбурге, внутри только кровать, какая-то старая тумбочка, маленькое зеркало и раковина, душ и туалет на этаже.

Можно было конечно попросить Володю, или Игоря, чтобы одну ночь переночевать у них, но я не хотел создавать людям неудобства, поэтому и снял гостиницу.

Я созвонился с Володей и с Игорем, Игорь мог днем, а Володя сегодня работал, поэтому попросил вечером.

Я как раз успел пройтись по магазинам, сдал на проявку все свои снимки после Шотландии и встретился с Игорем в Хайд парке.

Мы поздоровались, сели на лавочку.

— Ты откуда? — спросил Игорь с улыбкой, — Ты здесь уже как первопроходец, человек который выживает в трудных условиях.

— Да, в этот раз я был в таком месте, которое даже трудно себе представить, не буду пытаться тебя просить угадать. Ты не поверишь, но я работал у Джеймса.

— Серьезно?!

— Да, побывал на вашей мясной фабрике, познакомился с вашим бывшим водителем Марией. Видел Питера африканца, помнишь его?

— Конечно, помню.

— Он сейчас перешел в другое агентство. Уэсли? Да, он женился на англичанке Анне.

— Той, что тогда с ним была?

— Да, он теперь у Джеймса работает вроде зама.

— А деньги, Джеймс все заплатил?

— До копейки, даже еще приглашал, если приеду снова.

— Ты еще больший экстремал чем я думал, до такого дойти, это что-то. Ну, молодец, денег зато заработал.

— Да, ты знаешь, тогда я оказался на перепутье, в Лондоне особо денег не заработаешь, тем более, когда твердо решил уезжать, на периферии там тоже по-разному. А здесь, мы первый месяц работали почти по 14 часов в день.

— Не, ты дал, я тебе говорю Саня, напиши книгу, ты вот подумай о своей жизни здесь, она же была с такими виражами, что иногда, наверное, дух захватывало.

— Игорь, а кому она будет интересна?

— Да хоть мне, хоть кому-нибудь, Саня, кто знает о нашей жизни здесь?! Я же тебе говорю, все только и думают, что здесь деньги с неба сыпятся, ты только ступил на эту землю, а тебе уже 1000 фунтов дали. Напиши, как у тебя было, как ты тут выживал, я бы сам написал, честно тебе скажу, только что мне здесь описывать? А у тебя ведь здесь, какая жизнь прошла, сколько людей, сколько мест ты повидал. А твой последний выпад с Джеймсом, это вообще завал!

Мы немного посидели, помолчали.

— Ты здесь как? — спросил я.

— С женой Саня здесь просто классно, иногда крышу рвет от всего, а так придешь домой, вечером пройдемся, и так спокойно на душе становится, без нее было бы намного хуже. Вот так и тебе надо сделать, приезжай, бери свою девушку и езжай обратно.

— Уже все Игорь, для меня Англия закончилась, буду на Украине.

— Ох, Саня, говорю тебе, у нас живешь от зарплаты до зарплаты, сводишь концы с концами, а продыха нет, и не наблюдается. Попробуй, конечно, кто же спорит, но если что возвращайся, здесь в Лондоне у тебя есть друзья, помни об этом.

Мы еще немного поговорили, а потом пожелав друг другу удачи попрощались.

Я сел в автобус и поехал в центр, около Пиккадили стрит мы затормозили, попав в небольшую пробку. Неожиданно я посмотрел на одного из парней, сидевших в автобусе напротив, тоже у окна. Парень меня тоже заметил, и глаза его немного округлились, мы узнали друг друга, это был литовский качек Андреас, которого чуть больше чем полгода назад депортировал Дэн. Мы улыбнулись и кивнули друг другу, наши автобусы проехали чуть дальше, останавливаясь в следующей пробке.

— Наши все равно сюда возвращаются, — подумал я, — несмотря на депортацию, штампы в паспортах, они все равно находят возможность и приезжают сюда. Кто хоть немного подышал свежим воздухом, будет помнить об этом всегда.

Вечером мы встретились с Володей в пабе, мы заказали по пиву.

— Ну, как ты здесь Майк? — спросил я.

— Помнишь, я рассказывал тебе за своих знакомых, что за 100 фунтов в день они даже не встают с кровати? Теперь и я уже такой, у Олега подучился, накупил инструмента, а потом ушел от него. Распрощался я с ним красиво, все-таки научил, дал возможность заработать, на мое место я привел своего знакомого хлопца. Визу тоже уже продлил, у меня серьезный колледж. Дом, в котором живу чистый, мы снимаем его от агентства, там все только студенты, пацаны наши, работают, с мозгами дружат. Сейчас Майк, я нахожусь в той стадии, когда я реально получил то, к чему стремился все это время. Теперь главное чтобы мне дали нормально отработать, потому что на инструмент я потратил больше тысячи, колледж вышел 700. Сейчас у меня денег почти нет, начинаю в который раз с нуля.

— Зато у тебя старт сейчас нормальный, месяц работы и ты все отбил.

— Это да, ты не жалеешь что уехал тогда?

— Нет Володя.

— Как ты от Кайла ушел?

— Я когда понял, что меня снова байками кормят, а заработать не дадут, то позвонил Джеймсу, в то агентство, в котором раньше работал.

— Откуда ваших людей депортировали?

— Да, вот туда я и поехал.

— Майк, признаться тебе, я уж думал, что после Дайва Райана ты меня ничем удивить не сможешь, но здесь еще похлеще.

— Вот туда, а там Володя, мало того, что у меня появилась возможность заработать, так я еще Валеру встретил.

— Того, которому ты денег занял?

— Да.

— Отдал?

— Нет, в тот вечер он укатывал меня пивом в баре, говорил, как рад меня видеть, а потом мы попрощались, он женат на англичанке, уже имеет здесь статус. Обстоятельства изменились, поэтому за деньги я ему ничего не говорил, он то и сам все знает.

— Жаль, а у меня здесь тоже одна история интересная вышла, мы работали на стройке, и тут ко мне подходит поляк и просит занять ему 500 фунтов. Он у всех своих просил, но они ему отказали, а у него ситуация тупиковая. Денег нет, он еще не заработал, а надо платить за квартиру, иначе его выкинут на улицу, надо жить какое-то время, к тому же он был должен еще, у него и долг срочно требовали. В общем, он просит у меня, первым делом я хотел ему отказать, вспомнил, кстати, тебя сразу, а потом Майк, не знаю даже что на меня нашло, но я занял ему эти деньги. Самое худшее было дальше, оказалось, что в этом месте наши бригады работали последний день. Да и мы тоже.

Володя отпил из бокала пиво.

— И? — не выдержал я.

— Мы тоже уехали потом с того места, так этот поляк нашел меня через каких-то знакомых и отдал мои деньги. Он оставил свой адрес в Польше и сказал, что так, как его выручил здесь я, украинец, его не выручал никто, поэтому если когда-нибудь я окажусь в Польше, он будет рад меня видеть. Я, конечно, не собираюсь ехать в Польшу, но знаешь Майк, приятно было, как-то вот действительно почувствовал, что помог человеку. Не будь меня, кто его знает, как бы закончилась здесь его жизнь?

— Ну, вот видишь Майк, — улыбнулся я, — жизнь со мной все-таки тебя немного изменила, раньше бы ты не стал об этом даже думать, а сейчас.

— Я показывал нашим фотографии, когда мы путешествовали, помнишь? Все в шоке, они здесь сидят по пару лет, а не видели ничего, я же с тобой столько увидел. Сейчас, правда, никуда не езжу, только работа.

— Вот, смотри, это Шотландия, — я достал пакет с проявленными фотографиями, — Володя, это нечто, обязательно под конец купи в тур по Шотландии. Тогда для тебя уже 200 фунтов погоды не сделают, но оно того стоит. Там очень красиво, такие места, их острова, это рай, а люди какие. Эдинбург, ты будешь, очарован этой маленькой столицей, с Лондоном вообще не сравнить.

— Так ты действительно тогда звонил из Эдинбурга?

— Да, а ты что не поверил?

— Нет, я же помню тогда, когда тебе звонят, и ты всегда называл другие города, а не тот в котором мы жили.

Володя посмотрел фотографии.

— Да, Майк, действительно красиво, чем-то наши места напоминают.

Мы заказали еще по бокалу пива.

— А девушки здесь задают другие вопросы, не такие как у нас дома. Дома они спрашивают кто твои родители, а тут первый вопрос, сколько ты здесь прожил?

— Почему?

— Если прожил год и больше значит уже отдал долги и крепко здесь обосновался. Значит с тобой имеет смысл встречаться, потому что в этом случае ты будешь тратить на нее деньги и можешь помочь с работой.

— А, вот как.

— Да, здесь многое иначе, я уже Лондон лучше знаю, чем когда мы только с тобой приехали. Здесь есть русские магазины, украинские, где есть все, гречка, сало, да, все есть. Рынок рыбы классный, он по утрам, но зато можно купить свежую рыбу по дармовой цене. Есть здесь люди, которые могут достать разные товары. Например, в супермаркете телефон стоит 500 фунтов, ты показываешь его, и тебе его достают за 250 фунтов. Да, тут столько интересного, когда окунаешься в эту атмосферу. В чем-то здесь спокойнее, ты здесь не выделяешься, таких как я миллионы. Вот только одна проблема остается, язык, знай я его на твоем уровне, моя зарплата была бы больше фунтов на 50 в день минимум.

— Так начни учить.

— Не получается Саня, легко сказать, но то времени нет, то желания, учить нужно дома, а здесь совершенствовать, ты же знаешь это.

— Знаю.

— Майк, а может, ты останешься? Все-таки работа есть, подучу тебя немного, инструмент купишь.

— Нет Володя, у меня уже обратный билет и я хочу обратно.

— Мне еще рано, надо выполнить план минимум, а потом начать выполнять план максимум.

Я засмеялся.

— Знаешь, что мне кажется смешным? Ты часто говоришь, что ты патриот, любишь Украину, но если представится возможность, ты будешь сидеть здесь года 4 точно.

— Ну, есть такое.

— А я прожил здесь чуть больше года и уже ничего не хочу, меня тянет обратно, причем это не усталость, ты знаешь, как я могу работать.

— Я тоже думаю поехать домой. Год еще поработаю, продлю визу, возьму справку со школы, что у меня каникулы и поеду домой. Лишь бы там меня не оборвало, и я не остался.

— Та не оборвет, недели 3 посидишь дома, отдохнешь, наберешься сил, а потом снова захочешь вернуться.

— Я тоже так думаю, слушай Майк, а ты вернуться не захочешь?

— Куда мне сюда с моим паспортом? Нет, в Англии мне точно пока делать нечего, да и все уже Володя, здесь я свое отработал, пора домой, меня там уже заждались.

Мы еще не много поговорили, поели в этой кафешке и вышли на улицу.

— Жаль Майк, что уезжаешь.

— Да, ладно, все приходит к концу, скоро и ты уедешь, время здесь быстро летит, возьми нас с тобой, сколько времени прошло, а как один миг.

— Это точно.

— Ну ладно Майк, удачи тебе, выполни свой план максимум, а там решай.

— Тебе тоже Саня удачи, пока.

В этот день утром я покидал пределы Англии.

Я подготовил свои вещи, удобно расположив их в рюкзаке, позвонил Володе и Игорю, попрощавшись еще раз с ними по телефону.

Неожиданно у меня возникла мысль послать СМС сообщение Джеймсу.

«Удачи тебе Джеймс! — набрал я на дисплее телефона, — Лучший работник в твоем агентстве, Алекс! До свиданья!»

Прошло с минуту после того, как я послал сообщение, когда раздался телефонный звонок.

— Привет Джеймс! — сказал я.

— Привет Алекс, где ты?

— В Лондоне, я возвращаюсь в Украину.

— Не захотел оставаться?

— Нет.

— Алекс, помни, если ты вернешься, и тебе будет нужна работа, сразу мне звони.

— Я помню Джеймс.

— Тебе тоже удачи.

Мы попрощались.

Я присел, посмотрел в окно.

«Ты силен Лондон, очень силен, одних ты подминал под себя, других выбрасывал на обочину. Как я ни пытался, но я не смог завоевать тебя, да и ты по отношению ко мне в этом не преуспел. Все-таки ты меня многому научил, спасибо и за это».

У меня возникло странное чувство, будто огромное чудовище склонилось надо мной, посмотрело, словно попробовало языком, оценило, и равнодушно поднялось ввысь, ища более вкусную пищу.

Я глянул на свой мобильный телефон, здесь он был не мене важен, чем сам человек, обычно, когда мобильник не отвечал несколько дней, с этим человеком можно было мысленно прощаться. В последнее время я часто выключал его, потом снова включал, но сегодня он был мне больше не нужен. Я нажал на кнопку и отключил телефон.

Я поднялся, накинул рюкзак, и, взяв сумку, направился к выходу, я возвращался в Украину.