О событиях, изложенных в этой главе, я знаю со слов Глеба и Вики, но поводов им не доверять, даже Вике, у меня особо нет, поэтому считаю, что так и было.

Только отойдя от соседней пятиэтажки, Вика увидела Глеба, беспомощно слоняющегося возле подъезда. Она подумала, что он ждёт Женьку и меня с вечерней прогулки, но тогда было непонятно — если Глебу стало лучше, то почему он не пошёл с нами, а теперь вдруг надумал? И она непроизвольно встревожено ускорила шаг.

— Глеб!

— Наконец-то, пришла! — Глеб кинулся к ней, и понял, что не знает, с чего начать. Как сказать, что мы пропали? Что нас нет с самого утра? Что всё это время он ждал, потом пытался искать, звонил в полицию, но его заверили, что мальчик просто загулялся, и что не стоит переживать, если с ним такая умная собака. Какой бред!

И когда он всё это на неё опрокинул, она стала дышать громко и редко, потом прикрыла рот рукой, чтобы не завыть, и немного справившись, спустила руку на шею.

— Я слышал, как тёрлись подошвы туфель об асфальт, потому что она крутилась, оглядывая местность. Потом переспросила, и мне пришлось повторить, — рассказывал мне Глеб. — Обозвав блюстителей порядка идиотами и кончеными придурками, Вика сняла сумочку с плеча и рванула молнию. Снова зашаркали туфли, но по-другому, и я не сразу понял, что она как цапля, стояла на одной, скорее всего, на правой ноге. Другой, согнутой в колене, она подпирала сумку, в которой зло и торопливо что-то искала. Я собирался помочь — подержать что-нибудь или предложить присесть, как она сама резко пошла к скамейке.

Найдя телефон, она успокоилась и на несколько секунд затихла. Потом вдохнула и выдохнула, словно ей было невыносимо жарко, и наконец, решилась позвонить. Я чувствовал её объяснимую нервозность и страх, но не только за сына, но и за саму себя. Почему-то я решил, что в случившемся она уже обвинила себя, молниеносно выстроив цепочку событий, приведших к этому моменту.

Абонент долго не отвечал, и Вика, скинув сумку на скамейку, рывком встала и вернулась на тротуар, в надежде увидеть вас (то есть, нас, хотя, скорее всего, я её не интересовал — прим. Бус).

Видимо, абонент, как и Вика, тоже не поверил в услышанное, и потребовал повторить.

— Я была на работе! Понимаешь?! На работе! Потому что у нас нет денег! Потому что ты заблокировал все наши карты, и поэтому…! — её голос оборвался резко, из-за напиравшего разъярённого мужского голоса в трубке. — Что ты ещё хочешь знать?! Сделай что-нибудь! Его никто не ищет! — и обвинительный крик перешёл в беспомощный рёв, напугавший Глеба и прохожих.