Было подозрительно тепло, стало быть, надвигался снег.

Он также припарковался в аллейке, и также поставив телефон на вибрацию, положил его в карман куртки, и, взяв фонарик и пистолет, опять (хотя мысленно твердил себе обратное) включил сигнализацию.

— Придурок…! — тихо процедил он сквозь сжатые зубы.

Сказывалось волнение. Надвигающийся решающий момент.

Прежде чем двинуться к бараку, он постоял с полминуты, наслаждаясь тёплой темнотой, и вдохнув приятный осенний, всё-таки свежий, воздух, огляделся по сторонам.

Трудно объяснить, боялся он или нет. Боялся, но табельный пистолет приободрял его. Но тут же этот аргумент проигрывал в опыте, так сказать — Гарик уже убивал, и неизвестно сколько, а Маринин точно нисколько.

Он устал планировать и оставил попытки предугадать, как всё пройдёт. В какой-то момент, он даже допустил мысль о том, что Гарик может его убить. И почему-то эта мысль его не заставила отступить, а, наоборот, в каком-то смысле подтолкнула. Было в этом что-то благородное, героическое.

— Всё равно никому не нужен. Дочь взрослая. Катя на развод собирается подавать или может уже подала. У Риты другие заботы…

Посветил фонарём на крышу — из крайней правой трубы, как и утром, шёл слабый дымок. Барак спал вечным обесточенным сном. Деревянная дверь, чем-то похожая на старую зелёную дверь в Марининском доме, была заперта.

— Стучать? Откроет и что? Сразу стрелять? А если это не он? А если не откроет? — растерянные мысли неуверенно вспыхивали и тут же гасли.

Он постоял немного, постучал и затих, прижавшись к стене. Через минуту он постучал снова. Постоял ещё минут пятнадцать.

— Нет, что ли?

Устало и разочарованно, словно, его подвели, пообещали, а сами не пришли, Маринин медленно побрёл к машине, на ходу достал пачку сигарет и зажигалку, обернулся, посветив фонариком по диаметру, достал сигарету.

— Ждать или не ждать?

Он почти докурил, когда завибрировал телефон в кармане. На дисплее высветилась перекошенная гримасой рожица Высочина.

— Так ты отвечаешь на моё гостеприимство? Свалить решил, а посуду не помыл?

— Сейчас буду, — слегка рассмеялся Маринин, и неудача показалась не такой уж и неудачной, и он окончательно решил, что всё-таки надо подключать Вадика.

— Ты где вообще?

— Да, я тут…, — он закашлялся, и, отведя в сторону руку с телефоном, уткнулся в плечо.

— Чахлик, живой там?

— Живой пока, — чуть сиплым голосом отозвался Маринин.

— У Ритки что ли?

— Да, какая Ритка?

— А что тогда без меня?

— Ты был занят.

— Она свалила — правило у неё такое, на ночь не оставаться. И ты, давай, двигай.

— Ватрушек мне напеки.

— А хрен в тесте?

Повеселевший Маринин отключил телефон, и, положив руки на крышу машины, сделал длинную затяжку.

— Рита, Рита, Маргарита, — мысленно пропел до сих пор сомневающийся Маринин, несмотря на сведения, добытые сестрой Высочина. Но опять-таки, ею добытые, но переданные через Вадика, который запросто мог их изменить на своё усмотрение.

Неприятный шорох, осторожный или случайный, заставил резко обернуться.

Он быстро осмотрелся, обводя вокруг себя фонарём «защитное поле», но ничего не разглядел. Постыдное ощущение страха, какой-то пугливости и беспомощности, вдруг сменилось злостью, и даже обидой за самого себя.

— А ну вас всех на хрен…! — он швырнул сигарету в темноту, и, нащупав ручку дверцы, охотно потянул её на себя.

Вдруг странная мысль всё прервала.

— Неужели так быстро?

Нашли его тоже быстро. Отличился участковый, живший на той самой соседней улице, и ходивший на работу через аллейку.

— Горло перерезали, — виновато и будто извиняясь, сообщил эксперт-криминалист, отвернувшись от когда-то смуглого лица.

— Вижу, — рыкнул Высочин и отошёл в сторону, дав указания объявить в розыск седан и проверить телефон Маринина, и, наорав на всех сразу, когда сообщили, что телефона нет. Подбирать синонимы в такие моменты он не умел, поэтому получилось грубо, но не обидно. Закурил.

— Сука, Саныч, сука! Дурак! Какой дурак! Какого х…, твою мать, ты сюда попёрся? Умник, сука! — мысленно ругал он уже закоченелое тело человека, которого считал своим другом.

Прибыло высокое начальство и замначальство. Посмотрели, поджав губки, раздали ЦУ. Участковый сообщил, что в бараке жил какой-то мужик, но тихий, проблем с ним не было — уходил куда-то, как кочевник, возвращался, но в остальном, всё спокойно. Жильца этого, естественно, не обнаружили, но участковый заверил, что данными на него располагает. Однако в дальнейшем это не подтвердилось.