Обращения к Господу в час нужды и бедствий

Донн Джон

4. Medicusque vocatur

Призывается врач

 

 

Медитация IV

Слишком мало назвать человека малым миром; если и сравнивать его с некой фигурой на гербе, что в малом повторяет большое, то лишь Богу подобен человек, и более ничему. Человек состоит из большего числа членов, большего числа частей, чем мир. Если все члены человеческого тела протянуть и распространить настолько, насколько велико то, что соответствует им в мире, то Человек был бы Великаном, а мир — Карликом, мир был бы лишь картой, а человек — миром. Если б вены нашего тела протянулись в длину, словно реки, сухожилия стали бы подобны земным пластам, а мускулы, что бугрятся один над другим, превратились в холмы, кости — в каменные карьеры; если бы все органы наши увеличились до пропорций того, что соответствует им в мире, то вся Сфера воздуха не смогла бы стать окоемом для этой Человеческой планиды, а Небесная твердь едва бы вместила эту звезду; ибо во всем мире нет ничего, чему бы не нашлось соответствия в человеке, но человек наделен множеством органов, которые не имеют подобия в этом мире. Продлите же это Размышление о сем великом мире, Человеке, настолько, чтобы помыслить, сколь безмерны создания, порожденные этим миром; наши создания — это наши мысли, они родились великанами: они простерлись с Востока до Запада, от земли до неба, они не только вмещают в себя Океан и все земли, они охватывают Солнце и Небесную твердь; нет ничего, что не вместила бы моя мысль, нет ничего, что не могла бы она в себя вобрать. Неизъяснимая тайна: я, создатель мыслей моих, томлюсь в плену, я прикован к одру болезни, тогда как любое из моих созданий досягает Солнца и воспаряет превыше Солнца, догоняет Светило и перегоняет его одним шагом, одним махом. И так же как мир рождает змей и гадов, зловредных и ядовитых тварей, червей и гусениц, стремящихся пожрать мир, произведший их на свет, — и всяких чудищ, обязанных своим обличием смешением черт столь разных родителей их, — так же и мы, которые сами есть целый мир, порождаем своих пожирателей, то есть болезни и недуги самого разного рода: ядовитые и заразные, точащие и пожирающие, а также болезни запутанные и разнородные, сложенные из многих хворостей. Может ли мир назвать столь много ядовитых тварей, столь много существ, его пожирающих, и многоразличных монстров, сколько мы — снедающих нас болезней? О, злосчастное изобилие, о, убогое богатство! какой же недостаток испытываем мы в целительных средствах, если у нас нет даже имен для всех этих болезней? Один в мире Геркулес, готовый сражаться с этими великанами, этими чудищами, врач; он собирает все силы мира внешнего в подмогу нашему миру, он ведет в бой Природу, чтобы выручить из беды Человека. У нас есть врач, но мы не врачи себе. Здесь величие наше обращается в ничто, здесь нам отказано в достоинстве, коим обладает самая последняя тварь, что сама себя врачует. Раненый олень, травимый охотниками, знает, как найти такую траву, что если съесть ее, рана сама извергнет застрявшую в ней стрелу, — странный вид рвотного зелья. Так же и гончий пес, преследующий оленя, — если его одолеет недуг, он знает траву, которая вернет ему силы. Может, и правда, что спасительное средство — рядом с человеком, ибо прочие создания всегда имеют таковое, может быть, его исцелило бы самое простое природное зелье; но подле нас нет врача и нет аптекаря, а ведь у всех иных живых существ те всегда рядом. У человека, в отличие от низших тварей, нет врожденного инстинкта, который в час нужды помогал бы находить эти природные средства; человек — не врач и не аптекарь себе. Вспомните же все, о чем шла здесь речь, и отвергните это: что останется от величия и масштаба человека, коли сам же он низводит, сжигает себя до горсти праха; что останется от его парящей и всеобъемлющей мысли, коль сам же он ввергает себя в бесчувствие и безмыслие могилы? Болезни его — его собственное достояние, но не врач; болезни всегда при нем, а за врачом ему приходится посылать.

 

Увещевание IV

Разве праведен я, как Иов? Но, как Иов, хотел бы я говорить к Вседержителю и желал бы состязаться с Богом (Иов 13, 3). Боже мой, Боже мой, скоро ль Ты вынудишь меня обратиться к врачу? И насколько предашь меня во власть врача? Знаю — Ты Творец и материи, и человека, и искусства врачевания: разве, взыскуя помощи врачебной, удаляюсь я Тебя (cр.: 2 Пар. 16, 12)? Ведь одежды были сотворены Тобой не ранее, чем познал человек стыд наготы, но Врачевание Ты сотворил прежде, чем человек стал уязвим для недуга; Ты изначала наделил травы свойствами целебными; провидел ли Ты тогда недуги наши? Не для болезней Ты творил нас, как и не для греха: но и болезни, и грех Ты провидел, — хотя провидение не есть предопределение. Так, Господи, промыслил Ты деревья, плоды которых употребляемы в пищу, а листья на врачевание (Иез. 47, 12). И Сын Твой вопрошал: хочешь ли быть здоров? (Ин. 5, 6–7). И слова эти исторгают у больного признание, что он болен, что исцеление не в его власти. Не Тобой ли сказано: разве нет врача (Иер. 8, 22)? Сказано, чтобы приняли мы Твои пути, чтобы склонились и умалились пред Тобой. Разве не говорит тот, кому открыта была Мудрость Твоя, об искусстве врачевания: Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими (Сир. 38, 4), — а о врачах: Продолжительною болезнью врач пренебрегает (Сир. 10, 11). Все, все эти слова побуждают нас искать помощи, которую Ты посылаешь нам в наших недугах. Но также сказано Тобой: кто согрешает пред Сотворившим его, да впадет в руки врача (Сир. 38, 15)! Как же понять мне сие? Ты Сам, благословив, посылаешь нас ко врачу, а раз так, повиновение Твоим словам не может ложиться на нас проклятием. Но тот проклят, кто, впадая в руки врача, отвергает Тебя, всецело вверяется врачу, лишь на него полагается, ему одному внимает и все, исходящее от него, приемлет и пренебрегает врачеванием духовным, дар которого дал Ты также и Церкви Своей; а потому впасть в руки врача есть грех и наказание за прошлые грехи; так впал в грех Аса, в болезни своей взыскуя не Господа, а врачей (2 Пар. 16, 12). Но, Господи, открой мне, как исцелить недуг мой, и увидишь, последую ли я наказу; ибо, если исцелюсь я, это послужит к вящей Твоей славе, если же не исцелюсь — то обрету прощение и помощь, какая мне дозволена. Чем же уврачевать недуг мой? Сказано: в болезни твоей не будь небрежен (Сир. 38, 9). Но каково то прилежание, что угодно Тебе? — Молись Господу, и Он исцелит тебя (Сир. 38, 9). О Боже, вот я — молюсь, молюсь словами слуги Твоего Давида: Помилуй меня, Господи, ибо я немощен, исцели меня, ибо кости мои потрясены (Пс. 6, 3). Я знаю, что и сия болезнь ниспослана мне во имя милосердия Твоего, и недуг сей — дабы ниспослал Ты мне здоровье. Когда Ты более готов снизойти к нам, более преисполнен сочувствия, как не в наших несчастиях? Но подобает ли молиться о здоровье, когда мы больны? Врачевание Твое — глубже: Оставь греховную жизнь и исправь руки твои, и от всякого греха очисти сердце (Сир. 38, 10). Соделал ли я это, Господи? О да, Господи, да; Твоя благодать снизошла на меня, и я отринул прошлые мои грехи, исполнившись священного к ним отвращения. Что же далее подобает совершить мне, Господи? Сказано еще об исцелении души и тела: Вознеси благоухание и из семидала памятную жертву и сделай приношение тучное, как бы уже умирающий (Сир. 38, 11). И, Господи, милостью Твоей, я это сделал, малое из того малого, что ниспослано мне Тобой, принес в жертву тем, ради кого Ты это ниспослал: и ныне, по наказу Твоему, я пришел к этим словам: дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от Тебя, ибо он нужен (Сир. 38, 12), я послал за врачом. Да услышу я его входящего со словами Петра на устах: исцеляет Тебя Иисус Христос (Деян. 9, 34); хоть я и жду его прихода, но вижу, что сила Господня должна быть явлена, чтобы я исцелился (Лк. 5, 17).

 

Молитва IV

Всемогущий, всеблагий Боже, Ты есть Бог всякой крепости и здоровья (cр.: Иуд. 9, 14), ибо без Тебя всякое здоровье — лишь топливо, а всякая крепость телесная — лишь кузнечные мехи греха; призри на меня, изнемогающего под натиском двух недугов (ср.: Пс. 105, 44–46), нуждающегося в двух врачах, коих Ты ниспосылаешь больному: да исцелит один из них тело мое, а другой да уврачует дух. И тот, и другой — да будут мне в помощь (ср.: Сир. 38, 12–14), во исполнение заветов Твоих и во славу имени Твоего, да почиет на них Твое благословение, ибо позволено мне Тобою и в том, и другом случае обретать помощь от пастырей человеческих (ср.: 1 Пет. 2, 25). Даже в Новом Иерусалиме, на Небесах, было Тебе угодно поместить Древо, которое есть древо жизни; и листья дерева — для исцеления народов (Отк. 22, 2); сама жизнь пребывает с Тобой там, ибо Ты есть жизнь; недуг же и здоровье, что выпадают нам в юдоли сей, есть лишь орудия Твои. Врачевал Ты Вавилон, но не исцелился тот (Иер. 51, 9); Боже, отними у меня упорство сие, отними своенравие и непокорность, — да услышу Дух, говорящий в душе моей, исцели меня, Боже, и буду здрав. И увидел Ефрем болезнь свою, и Иуда — свою рану, и пошел Ефрем к Ассуру, и послал к царю Иареву; но он не может исцелить вас и не излечит вас от раны (Ос. 5, 13). Храни меня, Господи, от тех, кто извращает искусство врачевания и, пользуя душу или тело, прибегает к средствам, что чужды и Церкви Твоей, и природе, какими Ты их создал. Суеверию не возродить здоровье душевное, ворожбе не восстановить крепость телесную: Ты, Господи, один лишь Ты — Владыка над душой и телом. Ты, Господь Триединый, — Властитель обоим им, Сын же Твой — Врач, что их пользует и исцеляет: ранами Его мы исцелились, говорит Пророк (Ис. 53, 5), то есть от ран Сына мы обрели исцеление еще до того, как раны сии обагрились кровью под ударами бичей; ныне же, когда то, что воистину претерпел Он, воистину произошло, разве не безмерно увеличилась та сила целебная, что снисходит на меня и коей Он исток? Есть ли в мире тварь, которой коснулся бы этот бальзам, а она не исцелилась? Есть ли сосуд столь пустой, что эта кровь не наполнила бы его? Ты обещаешь исцелить землю; но тогда лишь, когда обитатели земли той будут молиться и взыщут лица Твоего (2 Суд. 7, 14). Ты обещаешь исцелить их воды, но, говоришь Ты, болота их и лужи их не сделаются здоровыми (Иез. 47, 11): так и возвращение мое ко греху, коли я вновь вернусь к способности грешить, прибавляя грехи к грехам, Ты мне не простишь. Боже, исцели землю сию слезами раскаяния, исцели воды сии — мои слезы, да не будет в них горечи, да будут чужды они всякой слабости и унынию, и укрепи мою веру в Тебя, да будет она несокрушимой. Сын Твой ходил среди людей, исцеляя в них всякую болезнь и всякую немощь (Мф. 4, 23). (Не было болезни столь неизлечимой или с неподдающейся исцелению, что устояла бы перед Ним, и исцелял Он мимоходом.) От Него исходила сила и исцеляла всех (Лк. 6, 19), множество людей (никто не остался неисцеленным) — Он исцелял их целиком и полностью, как Сам сказал о том (Ин. 7, 23), так, что болезнь более не возвращалась; разве пройдет Вселенский Врач мимо этой обители болезни и не посетит меня? не исцелит меня? не восстановит меня здоровым? Господи, я не ищу, что Ты скажешь мне через вестника Твоего, как сказано то было Езекии: Вот, Я исцелю тебя; в третий день пойдешь в дом Господень (2 Цар. 20, 5). Не ищу, что скажешь мне, как Моисею, радевшему о Мариам, когда алкал Моисей ее немедленного исцеления: если бы отец ее плюнул ей в лицо, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится (Вт. 12, 10–14); но если угодно Тебе умножить сии семь дней (а семь есть число бесконечности) на число моих грехов (а оно превышает ту бесконечность), если суждено дню этому свести меня во тьму, где пребуду, пока времени больше не будет (ср.: Откр. 10, 6), запечатай во мне духовное здравие, наложив на меня печать таинств Церкви Твоей, что же до моего здравия телесного, которое преходяще, да позаботятся о нем, по воле Твоей, те, кто будет мне в помощь в немощях моих, и да будет это к вящей славе Твоей и послужит примером для тех, кто блюдет пути Твоих служителей, к их собственной пользе духовной.