Они плыли по лимфе, без малейших усилий поднимаясь вверх по Телу, порой встречая на пути лимфатические узлы – фильтрующие устройства, заполненные мелкоячеистыми сетями, но их макрофаг ловко обходил все преграды. По мере приближения к шее сосуды становились шире, принимая в себя все новые притоки. Макс и Молли расположились поудобнее и отдыхали, болтая и предвкушая возвращение домой. Бакстер свернулся клубком и мирно спал.

– Прибыли, – сказал наконец макрофаг. – Слезайте-ка тут, подальше от входа в вену.

Вход в вену зиял прямо впереди, и близнецы кувырком скатились с белой клетки.

– Ну, а теперь – в кожу и наружу! – воскликнул Вольняшка.

– Стой! – донесся грозный оклик откуда-то из вены. Затем из ее отверстия в лимфу прыгнули два стремительных злобных лейкоцита. – Стой! Мы знаем, кто вы! Разбойники из легких!

– Бежим!

– Стой!!!

– Быстрее!

Они припустили во весь дух, спотыкаясь о какие-то канаты.

– Это что – кожа? – еле выговорила Молли.

– Нижний ее слой. Быстрее, – подгонял их Вольняшка.

Бакстер стрелой летел впереди. Макс споткнулся о петлю какого-то шланга, а Молли чуть было не налетела на торчащий вверх нервный ствол. Лейкоциты уже настигали их, вопя:

– Именем закона, остановитесь!

– Не останавливайтесь! – крикнул Вольняшка, кивая на огромную нависающую сверху луковицу с узким отверстием в нижнем конце. Четверо беглецов юркнули в него, как кролики в нору.

– Попались! – взвыли лейкоциты, прыгнули за ними, но, столкнувшись в воздухе, шлепнулись на канаты с такой силой, что произошло небольшое землетрясение.

Откуда-то сверху раздался громкий шепот Вольняшки:

– Быстрее лезьте сюда, пока они не очухались!

Близнецы задрали головы. Длинный чешуйчатый столб уходил ввысь, теряясь из вида в неизмеримой дали.

– Это волос! – прошептал Вольняшка. – Лезьте же!

Бакстер уже стремительно взбирался по волосу. Близнецы подпрыгнули, ухватились за чешуйки и, нащупывая ногами выступы и трещины, начали карабкаться за ним. Они старались как могли, но вскоре совершенно измучились.

– Ничего, – сказал Вольняшка. – Теперь можно и передохнуть. Сюда они не доберутся.

Молли, вцепившись в чешуйку, покосилась на бездну под ногами и с трудом перевела дух. Бакстер, обожавший лазать по деревьям, описывал вокруг странного ствола сложные восьмерки, упоенно ловя собственный хвост.

– Значит, это нижний слой кожи? – спросила Молли.

– Ага, дерма, – ответил Вольняшка, присевший на выступе чуть выше. – В ней находятся все кровеносные сосуды и нервы, полагающиеся коже. А еще, как вы, возможно, заметили, – множество крепких волокон, которые придают коже упругость.

– Наверное, я о них и спотыкалась, – сказала Молли.

– А я споткнулся о сложенный бухтой шланг, – добавил Макс.

– Это была потовая железа, – объяснил Вольняшка. – Потовые железы качают воду на поверхность, чтобы охлаждать кожу с помощью испарения. – При последнем слове Вольняшка брезгливо содрогнулся. – Полезли!

Уже немного осталось.

Молли, забыв про усталость, подтянулась на следующую чешуйку.

– Фу! – вскрикнула она. – Тут полно какой-то смазки!

– Работа сальных желез, – сказал Вольняшка. – Они висят вон в тех мешках по всей волосяной шахте и выделяют жир, который смягчает волос и кожу, не дает им трескаться.

Вскоре они добрались до горизонтального волнистого слоя маленьких клеток, которые, собравшись в тесный ряд, были поглощены каким-то важным делом. – Мы строим стену, защищающую Тело от внешнего мира, – сообщила одна из этих малышек. – Мы создаем замену старой коже.

Она втянулась по талии, разделилась надвое и подсадила свою новоявленную близняшку в слой над собой.

– Митоз, – прокомментировал Макс.

– Эпидермис! – представилась клетка. – Нижняя часть верхнего слоя кожи. Наша обязанность – надежно укрывать наш влажный мир от внешнего сухого мира и не впускать микробов. Кроме того, мы затягиваем смертоносные порезы, царапины и ссадины.

Тут подала голос толстенькая клетка-осьминог:

– А я вырабатываю пигмент меланин для этих новых девчушек, – и она щупальцем впрыснула темный шарик в новорожденную клетку. – Я их затемняю от слишком яркого солнца. Нельзя допускать, чтобы нежные влажные клеточки получили солнечный ожог.

Близнецы под водительством Вольняшки продолжали пробираться сквозь эпидермис к поверхности. Клетки вокруг, подпираемые быстро растущими клетками снизу, становились все более тонкими и плоскими. На самом верху они были сухими, как кукурузные хлопья, слущивались и отпадали.

– До чего короткая у них жизнь, – сочувственно сказала Молли.

– Они обитают на границе чуждой и враждебной среды, – ответил Вольняшка. – На них возложен тяжкий и опасный долг, а потому они должны непрерывно пополнять свои ряды. Мир Снаружи на редкость коварен. Он только и делает, что сцарапывает бедняжек.

Внезапно близнецы ахнули. Их легкие наполнялись воздухом!

– Выбрались! – завопил Макс.

– Спасены! – подхватила Молли.

Они выкарабкались из дыры на поверхность кожи и заплясали от радости, хохоча и подбрасывая ногами сухие хлопья, точно опавшие листья. Бакстер спрыгнул с волоса и начал гоняться за ними в полном кошачьем восторге.

– Ура-а!!! – ликовали близнецы.

Но понемногу они успокоились, и Макс сказал со вздохом:

– Но мы все еще микроскопические крошки.

Он вытащил клубок носков и извлек из него лупу.

– Да, а где же Вольняшка? – вдруг спохватилась Молли.

– Я его тут не видел.

– Нет, он вылез следом за нами… Ой, тут же ВОЗДУХ!!!

Они бросились назад, к волосу, и начали лихорадочные поиски. – Вот он! – крикнул Макс.

Вольняшка лежал на сухой коже, съежившийся, неподвижный. – Умер! – охнула Молли. – Как же я не подумала…

– И я забыл, – грустно сказал Макс. – Так глупо!

Молли осторожно подобрала Вольняшку и положила себе на ладонь. По ее щекам покатились слезы.

– Как же так? – бормотала она. – Вольняшка нас спас, а мы… Слеза шлепнулась на ее руку, доползла по складке на ладони до Вольняшки, нерешительно дрогнула и слилась с ним. Он шевельнулся.

– Нет, он не умер, он дернул рукой, я видела! Скорее еще воды! Макс заметил порядочную каплю над протоком потовой железы. – Сюда! – крикнул он. – Окуни его!

Молли опустила Вольняшку в соленую каплю, и он почти сразу же приподнял голову.