У сына Людовика XVI появилась странная привычка то и дело смотреть на свои руки — он словно искал их и не мог найти. Может быть, он хотел проверить, нет ли на руках крови, — ведь он трогал ими лезвие гильотины? Нет, причиной была боль, острая и резкая, внезапно, как порыв зимнего ветра, пронзающая все его тело.

— Вы видели моего отца на эшафоте?

Рука художника дрогнула, и он отложил кисть. Так или иначе, он был не слишком доволен портретом. Впрочем, это неважно: ребенок вряд ли когда-нибудь сможет его оценить.

— Да, я видел вашего отца. Он держался на эшафоте необычайно мужественно.

— Он не плакал?

— Он был самым стойким и самым достойным из всех монархов. Он сказал: «Я всех прощаю, пусть моя кровь не падет на французов».

— Как это трудно — прощать. Вы знаете, я каждый день, с утра до ночи, только и делаю, что прощаю. Я от этого устал. Им показали его голову?

— Дитя мое…

— Папаша Дюшен говорил, что показали.

— Папаша Дюшен умер как последний трус. Он вопил, умолял, его рвало от страха. Я там был, все там были. Весь Париж собрался посмотреть, как казнят маленького Эбера. На улицах было полно народу, все танцевали. А в то утро, когда казнили короля, никто не танцевал. Может быть, из-за того, что было холодно. Да, конечно, кое-кто веселился, но это были какие-то одержимые. Не народ, нет. Народ любил своего короля. Вас он тоже любит.

— Они и сюда пришли… Мы их видели. Симон мне их показал. Он сказал: «Посмотри на этих счастливых мужчин и женщин, посмотри на платки, которыми они размахивают, — они в крови твоего отца-тирана. Смотри хорошенько, чтоб навсегда запомнить». Они растащили клочья его рубашки и пряди волос. Я смотрел на них и думал, что стал королем. Мама обняла меня и хотела увести от окна. Симон смеялся — он слишком много выпил с досады, что не смог отлучиться посмотреть на казнь. «А все из-за этого чертова ублюдка!» — говорил он. Вечером мама сказала, что я теперь король, и опустилась передо мной на колени. И Мария-Тереза тоже, и тетя Элизабет — они все встали на колени, склонили головы и сказали: «Ваше величество».