Мистер Хендерсон повел нас вверх по лестнице к желтой двери. Народ столпился в узком коридоре. Я нарочно всех пропустила вперед. Надеялась, что лам там не будет, или, по крайней мере, что меня не узнают. И думала: только бы не сказали ничего перед классом про моего папу. Когда мистер Хендерсон объявил, что мы посетим буддийский Центр, что это входит в программу по религиоведению, я чуть не умерла. Даже подумала, не притвориться ли больной, но мама ни за что не позволит прогулять школу, если у тебя температура не под сорок, и ты не покрылся пятнами величиной с десять пенсов. Я представляла, как мы зайдем, а там напротив Будды - мой папа в позе лотоса. Хотя, конечно, во вторник с утра его точно не будет - у него работа, и мне вряд ли что-то грозит.
И все-таки, когда мы ввалились в комнату, где рядами стояли стулья, мне очень хотелось стать невидимкой. Будь Ниша рядом, мне было бы легче, но по религиоведению она в другой группе. Мистер Хендерсон начал рассказывать про Центр – когда он был открыт, для чего, и так далее. Рядом с ним стоял ринпоче Сэмми.
— Лама покажет нам комнату для медитаций и проведет сеанс медитации. Что это такое, мы с вами уже проходили. У кого-нибудь есть вопросы? — Он посмотрел на Кевина. — Только осмысленные. Сейчас можно спрашивать.
Энджела подняла руку:
— А вы медитируете все время?
— Нет, не все время. Так же, как и вы, мы едим, спим, смотрим телевизор.
— A y вас есть канал «Sky»? — спросил Кевин.
— Я же сказал, вопросы осмысленные, — повторил мистер Хендерсон. — Кто-нибудь еще?
— А когда вы приехали из Тибета? — спросил Питер.
— Не из Тибета, — ответил лама, — мы приехали из Индии.
— Сэр, а вы нам говорили, что ламы из Тибета.
— Мы родились в Тибете, но еще в детстве нам пришлось покинуть родину. Вернуться домой нам так и не довелось. Китайцы, когда захватили власть, начали закрывать монастыри, и многие бежали в Индию. Там мы и получили образование и стали монахами.
— Халиль, ты что ль оттуда? — спросил Кевин.
— Ты что, тупой? Он из Пакистана.
— Вы чего, — сказал Халиль. — Я из Гована .
— Ребята, давайте не будем. Похоже, Кевин, из моего курса ты мало что усвоил. Придется потолковать с твоими родителями насчет дополнительных занятий. — Мистер Хендерсон повернулся к нам. — Что же, давайте пройдем в комнату для медитаций.
Пока все по очереди заходили в дверь, я держалась позади - все думала про лам: оказывается, им пришлось покинуть родину, бежать в Индию, и там они выучились, стали монахами, потом приехали сюда. А домой им не попасть. И я подумала: интересно, какая жизнь у них там, в Тибете?
В комнате для медитаций возле статуи Будды на помосте, скрестив ноги, сидел лама.
— Садитесь поближе, возьмите подушки.
Вслед за ребятами я направилась к горе подушек. Кевин опередил меня на шаг, наклонился и возгласил:
— Смотрите-ка, спальник! Чур это мне.
Он взял папин спальник и поволок его на середину комнаты, но мистер Хендерсон увидел и отобрал мешок.
— Кевин, возьми две подушки. Мы не спать пришли, а медитировать.
Я почувствовала, что заливаюсь краской. Не знала, куда деваться. Пусть никому не могло быть известно, что это папин спальник, все равно – я была совершенно убита. Я подобрала пару пенок и обернулась.
И тут увидела: на противоположной стене было огромное изображение Будды в позе лотоса, на лице обычная едва заметная улыбка. Фон насыщенных зеленых и красных цветов, а одеяние у Будды оранжевое. Некоторые детали были только прорисованы, не все прокрашено, но смотрелось потрясающе. Я стояла, смотрела, и сзади ко мне подошел мистер Хендерсон.
— Впечатляет, правда?
— С ума сойти.
— Этого не было, когда я приводил ребят в прошлый раз. И, правда, как-то светлей стало в комнате.
* * *
В тот день мы с Нишей отправились после занятий в библиотеку. Нам по географии дали задание: выбрать какую-нибудь страну, все узнать про нее, изучить, написать отчет и вклеить картинки. А у меня и папа живет у лам, и тибетские песни будут на нашем диске, так что, наверно, я не могла не выбрать Тибет. У Ниши никакой географии нет, у ее класса в этом семестре история, но она обещала помочь, поискать что-нибудь в интернете. Однако, когда мы пришли в библиотеку, оказалось, что народу там битком и все компьютеры заняты.
— Сейчас, увы, ничего нет, — сказала женщина за столом, перебирая листочки с расписанием. — Есть окно в пятницу с десяти до одиннадцати, в понедельник в три часа, во вторник в двенадцать или в два тридцать.
— У нас уроки в это время.
— А если в субботу на следующей неделе в десять тридцать утра?
— Подойдет. Спасибо. Не подскажете, где у вас атласы?
— Секция справочной литературы. Второй этаж.
Наверху стояли большие столы для читателей. В зале почти никого не было, только один пожилой дядька сидел с кучей книжек, и миниатюрная женщина заполняла формуляр. Мы с Нишей направились к полке с атласами.
— В субботу через неделю – ну вообще.
— Спрошу у Гарприта, вдруг пустит нас за компьютер - только ты его знаешь.
— Ничего. Мне все равно нужно карты посмотреть.
— А мама за компьютер не пустит?
— Там интернета нет. Мама говорит, что надо бы купить модем, но пока не собралась.
Дядька за столом кашлянул и выразительно посмотрел на нас. Ниша, повернувшись ко мне, скосила глаза и скорчила рожицу, потом села подальше от него и принялась за домашнюю работу по математике. Я вытащила атлас, положила его на стол и просмотрела список стран на первых страницах.
— Ниша, — шепнула я, — тут нет Тибета.
Она просмотрела список.
— Тувалу — это что за дыра?
— Понятия не имею. Звучит как средство для чистки туалета. Смотри, тут Ватикан даже есть.
— А это государство?
— А Тибет, очевидно, нет.
— Энн Мари, точно. Такой страны нет.
— Как это нет, ламы оттуда приехали.
— Ты смотрела там, где Китай?
Я вспомнила, как ламы рассказывали, что их страну захватили китайцы.
Ниша заглянула в конец атласа.
— А, вот он, в указателе. «Тибет — см. Сицзан, Китай».
Меня это потрясло. Почему-то я думала, что китайцев там быть не должно. На прошлой неделе Далай Лама по телевизору с кем-то беседовал, говорил, что Великобритания оказывает давление, чтобы Китай дал свободу Тибету. Но в атласе было сказано: «Китай» - черным по белому.
На первых страницах сообщалась информация по странам, и там же, в статье про Китай, было написано про Сицзан. Миссис Макбрайд перечислила нам по пунктам, что нужно выяснить, и я записала, что площадь составляет 1 228 400 квадратных километров, а население — 2 280 000 человек. Столица — Лхаса. Статус — автономный район. Наверно, не очень автономный, раз им запрещено исповедовать свою религию.
— Ниша, — шепнула я. — Здесь только китайский флаг — можно подумать, у них своего флага нет.
— Или языка.
— У них там тибетский.
— Если верить атласу, то нет. Ладно, — сказала она, обращаясь опять к учебнику математики, — наверняка и Шотландии тут нет.
И, правда, Шотландии не было – по крайней мере, как самостоятельного государства; только в составе Соединенного Королевства («столица — Лондон; статус — монархия»). И флага у нас нет. И национальных языков.
В атласе были разные карты: климатические, физические, плотности населения. Больше всего мне понравились карты с очертаниями гор и лесов – пятнами коричневых и зеленых оттенков. Я раньше думала, что Шотландия – горная страна, но на карте она была почти вся зеленая; и так же выглядела Индия, чуть ниже Тибета. Пожилой дядька уже собрался и ушел, и я легонько толкнула Нишу локтем.
— Ниша, у тебя в Индии остались родственники?
— Двоюродные братья, сестры, тети и дяди. Правда, мы не виделись уже несколько лет.
— А в какой части Индии?
— Где-то здесь, в Пенджабе. — Она указала на область на северо-западе у границы с Пакистаном. — Наверно, масштаб очень маленький - Индия гораздо больше Шотландии.
— Миссис Макбрайд говорила, что большинство карт не отражают настоящих пропорций. Европа кажется больше, а Африка и Индия меньше.
— Надо же.
На столе лежал калькулятор Ниши. Я заглянула в информацию по странам и кое-что посчитала. Сначала подумала, что ошиблась, пересчитала, но получила тот же результат. Тибет, как оказалось, почти в шестнадцать раз больше Шотландии, но населения там почти в два раза меньше. Я представила себе высокие, заснеженные горные хребты, в которых песни лам отзываются эхом.