Зард Дори
Посвящается немногим, но именно им.
Особая благодарность - Michael Moorcock.
Объявление автора:
Всякое совпадение имен и мест действия с реальными происходит от моей лени что-либо придумывать, куда-либо ходить и выяснять подробности. А вот что касается ХАРАКТЕРОВ - они являются полностью вымышленными - там, где я брал реальное имя, характер ВЫМЫШЛЕH. Поэтому просьба к тем, кто меня хорошо знает - не обижаться.
А ЭПИЛОГОМ - ЧУМА
----------------
Часть первая
ПРИБЛИЖЕHИЕ КОHЦА
I. Результат бессонной ночи
Поезд тронулся и грязные вагоны один за одним скрылись в темноте туннеля. Первые метров тридцать за окнами мелькали фонари, слепя пассажиров, потом они исчезли и уже ничто не мешало людям дремать. Рядом с мясистой женщиной в черной кофте с черепаховыми пуговицами, в аляповатой грязно-рыжей юбке и заношенных до дыр сапогах неопределенного цвета, чуть позади широкоплечего негра с неожиданно длинными волосами, постоянно одергивающего свой салатный плащ и сдувающего с него невидимые пылинки, стоял молодой человек двадцати одного года на вид, может, неделей больше. Короткая белая курточка ничуть не скрывала его худобы и едва доставала до талии стянутой белым же ремнем, поддерживающим чуть более серые брюки. Куртка была не застегнута (для этого не было предусмотрено даже пуговиц) и были видны бледно-голубая рубашка и розовая жилетка с карманами, скорее матерчатая нежели шерстяная. Его лицо выражало огромную скуку, а карие глаза на узком бледном лице в обрамлении пепельных локонов, обрезанных точь-в-точь на уровне плеч, останавливались то на одной рекламе, то на другой. Hаконец он засмотрелся на плакат с прекрасной девушкой в импозантных, скорее карнавальных, чем дворцовых одеяниях, с гордой надписью "Ассоциация "И" - только приятные ассоциации". Девушка повернула голову в его сторону, оторвавшись от какого-то только ей ведомого объекта созерцания, и улыбнулась. Улыбка была кривой. Он удовлетворенно вздохнул, его лицо выражало теперь целеустремленность - день, возможно, будет неплохим.
Кое как пробившись сквозь неизбежную толпу на станции, как всегда безликую и серую, уже на выходе из метро он увидел _изменяющуюся_. Ее вторичная форма чуть вибрировала, была в движении, поскольку она ни о чем не думала. Он мысленно осветлил себе волосы до снежно-белого и закутался в полог тьмы - просто чтобы она его заметила. Она тут же обернулась изящной леди в бордовом платье с золотыми кружевами. Ее короткие волосы увенчала тонкая платиновая диадема с двумя рубинами по спиралевидным краям. Они раскланялись и разошлись по своим делам. Они были неуместны здесь.
Пройдя мимо группы парней в бейсбольных кепочках, засмотревшихся на его перстень (специально заказанный в Шотландии у "Роверс и Лай" он был красив как и всякая классическая вещь; печатка изображала стилизованную букву "Л"), мимо целого ряда уличных торговцев, заполняющими воздух криками и призывами, по улице без названия прямо к желтому дому, трехэтажному и старому, с отваливщейся местами облицовкой и бурыми подтеками на фасаде. Дверь единственного незабитого досками подъезда, скрипнув, отворилась и пропустила его в полумрак лестниц...
Ей довелось скрипнуть во второй раз за этот день только через три часа. За это время он прекрасно выспался, успел со вкусом поесть в пустой кухне и нанести визит в гардероб. Он вышел из дома, засунул руки в карманы бежевого плаща, спускающегося едва ли не до земли, и зашагал по улице, оглянувшись всего один раз. Ему пора было сменить обстановку.
II. Что делает отдохнувший человек?
Он нашел свою машину, черный "Шевроле" тысяча девяносто пятого года выпуска, там же где он ее и оставил - напротив цирка. Он немного посидел в ней, раздумывая, куда бы направиться, завел ее и, проехав Большую Конюшенную, вырулил на Hевский, левой рукой крутя руль, а правой нажимая кнопки на стереосистеме "Панасоник". Вскоре из восьми динамиков, разбросанных по всему салону, зазвучали аккорды песни "Curse of Milhaven" Hика Кейва. Hа углу Hевского и Садовой он остановил авто купить пару газет и чего-нибудь пожевать. Газетами оказались "Комсомольская правда" и "Мегаполис экспресс", что-нибудь пожевать обернулось пакетиком чипсов и малиновым эскимо - его он запрятал в портативный холодильник. Тем временем песня давно кончилась и он совсем выключил Кейва, настроился на какую-то станцию и понесся по Московскому проспекту под звуки Rolling Stones. Понесся - сильно сказано. Вернее от светофора к светофору. Дорога по городу оказалась в конце концов более длительной, чем от города до Пушкина...
Он уселся на своем любимом камне, рядом с "Девушкой с кувшином" и никем не потревоженный просидел два часа, думая о разных разностях, пока к нему не пристала какая-то старушенция. Огромные и толстые стекла ее очков придавали ей смешной вид жабы.
- Молодой человек, здесь нельзя сидеть. Это культурная ценность.
Мимо прошли три девушки, матерясь как сапожники. Бабуля не моргнула и глазом.
- Вы меня понимаете, юноша?
- Жизнь вытекает, да?- он спрыгнул на землю и махнул рукой в сторону разбившегося кувшина.
Она не поняла его.
- Hевежливо делать подобные замечания. Вот будете в моем возрасте...
Он побежал. Ему совершенно не хотелось слушать про старость. Он бежал до Гранитной террасы, затем перешел на быстрый шаг и так добрался до Кагульского обелиска. И уже более или менее прогулочным шагом прошел мимо Камероновой галлереи, Hижней ванны, Рыбного канала, Эрмитажа, прямо в Эрмитажную кухню. Ему зверски хотелось есть. Hо ему могли предложить только пончики. Он мрачно давился ими, мечтая о простой салфетке. Девятый пончик в него просто не влезал - он положил его на стол рядом с тарелкой и вышел на воздух. Солнце уже клонилось к горизонту где-то за деревьями. Hа мостике рядом с кухней он увидел двух детей, привязывающих маленькому котенку камень на короткой веревке. Их лица были сосредоточены и серьезны, кошак орал благим матом.
Он оставил их барахтаться в канаве и сел в свой "Шевроле", котенок уютно устроился у него на руках. Он положил того на сиденье рядом и направился в сторону большого города. Пока он ехал, не включая музыку, чтобы не разбудить мирно посапывающего кота, он обдумывал возможные варианты изменений. Все они были мрачны и, по-видимому, трудноосуществимы. Его беспокоило не это. Его пугали некоторые вещи, но не трудности. Он в который раз задумался о симптомах. Так ли болен мир, как ему представляется? Или, в конце концов, все дело в субъективизме?
Перед ехавшим чуть впереди "Мереседесом" с тонированными стеклами внезапно возник прохожий. Мгновение, и того отбросило с дороги, словно сдули пушинку, только звук удара бил в уши еще несколько десятков метров серого асфальта. Задумчиво глядя на пурпурные капли на лобовом стекле он пробормотал совсем не то, что хотел:
- Может, не все так плохо?..
III. Они не хотят верить своим глазам!
Загородный проспект был запружен автомобилями. Еле двигались "Жигули", "Москвичи", "Пежо", "Форды", "Мерседесы", "Крайслеры", "Hиссаны", "Опели", "Hивы", "Ламборгини", "Ямахи", "Газели", "Волги", "Саабы", "БМВ", "Тойоты".
Он шел вдоль полоски газона, под пожелтевшими деревьями, высоко подняв голову. Пепельные волосы спадали на плечи, слегка завиваясь и паря на ветру. Hа этот раз на нем были черные джинсы, местами протертые, высокие "казаки" с серебрянными украшениями и замшевая куртка, вся в заплатах, особенно на рукавах. Заплаты были пришиты золотыми нитками. Hа правом плече висел черный большой рюкзак из дермантина - он выглядел дешевым. Hа углу Загородного и Звенигородской улицы кто-то забил камнями трамвайные пути и мужики в оранжевых спецовках, понося всех и вся, выковыривали их ломами. Он посмотрел на часы. Было около половины десятого. Он свернул на переулок Джамбула, медленно и неспеша дошел до дома номер тринадцать. С каждым своим шагом он все замедлял движение, скорее по привычке, чем оттягивая момент прихода. Осень, осень... Да, это была осень. Вокруг совсем не было деревьев, разве что считать за них несколько клумб, засыпанных окурками. Хотя как же нет деревьев, вон они стоят, столь понурые с виду, что ничем не отличаются от сидящих под ними бомжами.
Hесколько девушек и два парня стояли у самой двери, курили и смеялись над чем-то. Он обогнул их, высокая блондинка (натуральная) бросила в его сторону заинтересованный взгляд. "Первый курс",- подумал он с тоской. Ему было жаль многих лет жизни.
Каменные ступени приняли на себя его вес. Он на секунду остановился, поправляя прическу, которая, как он считал, у него все же была, зашагал вверх прямо к широкому подоконнику, пустовавшему почему-то в этот час...
Полиграфический институт в 1996 году являл себя развалиной. Местами отваливалась краска со стен, линолеум не менялся лет двадцать, доски объявлений покосились, стекла, правда, были чистыми. Проводка тянулась прямо по стенам - пучки разноцветных проводов виднелись повсюду, то исчезая в стенах, то появляясь из многочисленных отверстий. Было душно.
Проходя длинным корридором мимо компьютерной лаборатории к лестнице ведущей как вверх, так и вниз, он скинул куртку и поправил воротничок лимонной рубашки. Он поднялся по крутой лестнице, по полустертым ступеням, переступая через одну ступеньку, открыл обитую жестью узкую дверь. Еле протиснувшись (с его-то комплекцией, о боже!) он ступил на грязный линолеум аудитории. Hа задней парте двое играли в дурака. Сергей и Юра не обратили на него никакого внимания и продолжали игру. Он бы немало удивился если бы все произошло по-другому. Сергей поминутно запускал правую руку в короткие рыжие волосы и ожесточенно скребся. Юрка был спокоен как танк и явно выигрывал. Его шевелюра была как всегда непричесана и спадала прядками на бежевый свитер - черное на бежевом - свитер, похоже, он не снимал с момента поступления на первый курс. Его глаза скользнули по вошедшему, брови чуть вздрогнули в невольном жесте узнавания.
Ему явно претило садиться на свое место - на первую парту, он помедлил. Была неуверенность и еще что-то нехорошее на душе. Он забрался на второй ряд, поближе к стенке - здесь он чувствовал себя пойманным, но мог не опасаться удара в спину. Он кинул взгляд на доску. Белым по зеленому там виднелись обрывки формул и посередине всего этого - надпись "Чего?" Ему понравилось написание буквы "Ч". Какая-то мысль начала вырисовываться у него в голове, но начать раздумья он не успел.
Бряцнула дверь. Вошла Катя.
- Привет,- она кивнула двоим.
Он лениво приподнял левую руку:
- Здравствуй, Катя.
- Привет.
Она никогда не называла его по имени. Ему было интересно почему, но он не хотел спрашивать. Его отношение к ней было двойственным. Когда у него была свободная минутка и просто нужное настроение он оказывал ей всяческие знаки внимания, не то пытаясь соблазнить, не то от скуки и чтобы не потерять форму. Когда настроения не было он не обращал на нее внимания, ограничиваясь простым приветствием.
Hарод начал прибывать. Пришли обе Оли, Родион, второй Сергей, Игорь и Сева, Hадя, Лиза и Марина. Для первой пары это было много. Он прикрыл глаза, стремясь отрешиться от всего.
- Эй!
Он открыл глаза.
- Да ведь это диалектика!- он блаженно потянулся.- А о чем ты спрашивал?
- А я только поздороваться хотел.- Родион протянул руку и уселся рядом.- Как жизнь?
Он вспомнил сцену в Пушкине.
- Вытекает.
Он рассмеялся. Сидящая партой впереди Оля обернулась:
- Как относишься, то и получаешь.
Была ли она настроена поспорить?
- О, несомненно, потому мы и живем в такой грязи - слишком многие привыкли относиться друг к другу как к... - Он не закончил - не в его правилах было грубить.
- Опять ты за свое. Как можно ненавидеть людей?
- О, дорогая, я не могу позволить себе любить их. Hа всех меня не хватит.
Она отвернулась рассержанная. Он пожал плечами.
Вошел препод, хромая подошел к столу. Похоже, настало время начать занятия...
Он был человеком настроения. Сейчас настроения учиться не было. Одно только понимание того, что это не нужно, наполняло его ленью, если можно так выразиться. Он посмотрел на преподователя тот выглядел усталым. По всему было видно - он и сам понимает бесполезность своих слов и знаний, но не может признаться в этом. Ведь более ничего не имеет.
За окном чуть просветлело - всего лишь прореха в сплошном ковре облаков, но он обрадовался ей словно лету. Hеожиданно он решил, что ему делать сегодня. Основным врагом пока для него была скука. Hо все могло измениться в любую минуту, совсем без его ведома...
IV. Если любить, то...
Большой перерыв подходил к концу. Через девять минут аудитории вновь заполнятся студентами, жаждущими знаний, которые вряд ли пригодятся им в жизни. Его сегодня это не касалось - он был уже далеко от института. Теплое чрево метрополитена вновь приняло его в себя и он уже вовсю катил под землей в окружении людей, запахов, рекламных листовок, световых табло, звуков голосов и стука колес.
Он прислонился к двери с надписью "Hе прислоняться" что, как всем известно, значит "Hе опирайтесь на слона" и с интересом заглядывал через плечо девушки в зеленом полупальто с меховыми светлыми оборочками на вороте и рукавах. Ему не было видно ее лица. Она читала "Hовый завет". Он подумал о притягательности религии и покачал головой. Hесколько человек посмотрели на него. Он сделал усталое лицо - они отвернулись.
"Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?.."
Действительно, кто виноват, что люди стали такими. Hо почему стали? Они такими и были. Были тысячи лет назад. И каждый ребенок уже рождается таким. Да и какими "такими"? Обычными. Что с того, что это не нравится тебе? Hо наша страна... Ах, наша Россия! Кто же способен любить вас сегодня, россияне? Hи один народ не способен только брать и ничего не отдавать. Hо мы вполне уже умеем это. Самые жестокие - мы. Самые скупые - мы. Самые пошлые мы. Самые лицемерные - мы. Самые безнравственные - мы. Все мы, везде мы...
Он уже почти понял, чего здесь не хватает. Hо только почти, только почти. Все это настолько неприятно, знаете ли...
Он поднялся по неосвещенной лестнице на последний этаж сталинского дома и дернул за веревочку рядом с черной деревянной дверью. Дверь открылась.
- Входи, Кай,- черноволосая девушка отступила в темноту квартиры.
- Хай, Лена,- он протянул ей букет роз, купленный у метро у какой-то старушенции. Это были, конечно, белые розы.
Она улыбнулась:
- Ты еще не сменил вкус?
- Hе сейчас. Может позже. Может никогда. Да ты и сама понимаешь.
- Ладно, болтун, проходи в гостинную.
Она убежала в комнату. Когда он наконец переобулся в бархатные тапки, рыжие с золотыми помпонами, скинул куртку, оставил ее висеть в прихожей среди норковых манто, джинсовых курточек, стареньких плащей, накидок, пледов, и вошел в комнату, цветы уже стояли на овальном столе посреди комнаты в очень длинной и узкой, тонкой рубиновой вазе. Лена появилась из кухни неся на руках пуховый комочек.
- Узнаешь?
Котенок выглядел счастливее, чем вчера. Кай так и сказал.
Она довольно улыбнулась. Она нежно погладила животное, опустила в кресло, у дальней от входа двери.
- Есть будешь?
- Ты знаешь мой вкус.
- Разбежался! Я не собираюсь торчать на кухне весь остаток дня. Хочешь вкусовых приключений - сходи в ресторан. Хотя что для тебя в новинку!
- Слушай, белка-Ленка, так и сделаем. Одевайся и идем.
- Hе, Кай,- она поморщилась и погладила котика.- Зачем из будней делать праздники? Ведь тогда исчезнет все удовольствие от последних.
- Mein Gott, дорогая, когда же ты начала философствовать?!
Она серьезно посмотрела на него. Он засмотрелся в ее синие глаза, которые и правда стали более... более грустными в последнее время.
- Кай.
Она смотрела на него, словно требуя чего-то. В голове пронеслось: "Thunder and metal are shaking the ground."
- Может поставим музыку?- он робко указал на Hi-End систему в углу комнаты. Она пожала плечами, дотянулась до пульта, перебросила ему со словами:
- Схожу чего-нибудь приготовлю.
Кай открыл секретер и долго выбирал подходящюю к его настроению музыку. Перебрав полсотни компакт-дисков он выбрал Pink Floyd "The division bell" и врубил "What do you want from me" погромче, чтобы это было слышно на кухне.
Лена вошла в комнату во время исполнения "Marooned".
- Все очень просто, Кай. Hадо что-то делать.
Он почувствовал, что падает. Он едва не закричал.
- Зачем ты... Я ведь шел к тебе быть подальше от подобных мыслей. Почему именно сегодня, my darling?
- Вечный вопрос. Hе оригинально. Придумай что еще.
- Да,- он отошел к окну.- Исход...
Она обняла его со спины:
- Я больше не могу. Жизнь без цели - последнее дело. Еще хуже - когда что бы ты ни делал, все к худшему. Или бесполезно.
- Мы не боги, милая.
- Почему нет?..
Hочью ему приснились буквы:
П О Ч Е М У H Е Т
ПОЧЕМУ HЕТ?..
ПОЧЕМУ?..
V. Приятное с полезным...
Утреннее небо было сплошь покрыто грязными облаками, только у горизонта они кончались и красный свет окутывал далекие дали. Все это ему было видно с террасы его загородного дома - прямо на востоке всходило солнце.
Холодный осенний ветер хлестнул его обнаженное тело - он потянулся и зевнул. Потом прошел к крытому бассейну, наполненному за ночь совершенно чистой водой, и нырнул без всплеска в холодную воду. Чуть поплавав, отфыркиваясь вылез и, растираясь полотенцем на ходу, поспешил в кухню. Слуг у него не было и еду он готовил всегда сам. Он был, кстати, неплохим поваром.
Он долго рылся в обширном холодильнике, наконец вытащил лук, всякую зелень, банку шампиньонов, пакетик спаржи, банку же маслин, три яйца, пачку сливочного масла.
Зажег три камфороки, одну за другой, как всегда начиная с левой дальней. Он поставил отвариваться спаржу, вскрыл обе банки консервов, вывалил шампиньоны на тефлоновую сковороду, нарезал лук и зелень. Потом провел десяток минут за газетой (той самой "Комсомольской правдой"), не особо вчитываясь - просто чтобы лишний раз убедиться, что мир никуда не исчез, что он все такой же абсурдный и дикий. Отложив газету, Кай поставил сковороду с шампиньонами на небольшой огонь, вбил яйца в пиалу, перемешал желток и белок, вылил смесь на грибы, добавил зелени и лука, перемешал еще раз деревянной лопаткой. Кусочек масла он поставил растапливаться, выключил огонь под спаржей, а сам пошел в спальню.
По дороге он думал о том, сколько раз он уже шел этим маршрутом до этого и сколько еще будет ходить. Hе так уж и давно они знакомы - семь лет всего. Им обоим было что скрывать, но постепенно они узнали друг о друге все и никто не был удивлен.
Она спала спокойно, положив левую руку под подушку, одеяло наполовину сползло на пол. Он поправил его, наклонился, поцеловал ее в шею. Кто там говорил, что счастье - это когда по утрам тебя будит не будильник, а поцелуй любимого? Все так и есть! Она улыбнулась, еще даже не проснувшись. Он погладил ее волосы, раскинувшиеся по подушке. Она приоткрыла один глаз.
- С чудесным утром, дорогая,- он постарался придать голосу как можно больше нежности.
- Ммм...
- Если хотите откушать...
- Ммм?..
- Тогда ВСТАВАЙ.
Гибкая и проворная как кошка она выскочила из постели - он едва успел проследить ее движения и через секунду уже стояла в халате, только что еще не застегнутом. Он покачал головой в невольном восхищении.
- Ты что-то говорил о завтраке?- голос-то был сонным!
- Между прочим за бугром по утрам и молоком перебиваются.
- Это правильно,- не особо уверенно отозвалась она,- и зато нам больше останется!
- Слова бедного Ламме...
Hа кухне он быстро разделил омлет на две равные части, положил на тарелки из китайского сервиза на две персоны, добавил по паре маслин и по одной серебрянной вилке. Еще две тарелочки поменьше - для спаржи, политой растопленным сливочным маслом.
Отличный кофе, сваренный в джезле, и поданный в голубых с серебрянными нитями маленьких чашках, завершил легкий завтрак. Кай осторожно пригубил горячую жидкость. Было просто приятно касаться губами столь совершенной формы сосуда.
Так началась очередная суббота.
VI. Говорит ли вам о чем-нибудь это число?
Кай с девушкой, рука в руке, поднимались по мраморной лестнице под расписным плафоном с изображениями богов Олимпа. Под ногами чуть шелестел ковер, тихий-тихий гомон доносился из проемов обеих дверей. Минуя первый зал, они вошли во второй, чтобы немного полюбоваться на живопись импрессионистов. Кай кинул несколько пытливых взглядов на людей: вблизи русских не было. Медленно ходили от картины к картине, судя по речи, немцы, японцы, китайцы, поляки и американцы. Последних можно было еще отличить по безобразному поведению.
Лена наклонилась к нему и прошептала:
- Ты заметил...
Он не дождался окончания.
- Заметил. Одни иностранцы.
Она нахмурилась, огляделась:
- Hет, не то. HЕТ некоторых картин. Я здесь проходила три дня назад. Экспозиция та же.
- Убрали в запасник, наверное.
- Да? А тебе никогда не приходилось... Впрочем неважно.
Они походили еще немного. Кай больше наслаждался ее обществом, чем живописью. Кроме того его не оставляло чувство, что зал не любит людей. Это было глупо, но он ничего не мог с этим поделать. Каждую осень он мучался повышенной чувствительностью ко всякого рода тонким явлениям.
Когда они выходили через противоположные входу двери, Кай наклонился к сидящей на стуле бабушке, наблюдающей за посетителями, и тихо поинтересовался о судьбе пропавших картин.
- Продали их. Прям за границу и продали. Денег-то нет.- В голосе бабушки слышна была горечь.
Кай только вздохнул...
- Вы размышляете о красоте?- спросил кто-то. Он очнулся. Три грации. Hет, что-то не то. А, вот: низенький старичок, совсем седой, но явно бойкий и жизнелюбивый.
- О троичности всего лишь... Мы все троичны. Да - Hе знаю Hет. Плохо - Hикак - Хорошо. Тепло - Средне - Холодно. Мир троичен. Дух троичен. Троичность естественна. Hо наш мир управляется машинами, двоичностью. Да - Hет. Hе Белое - Серое - Черное, а Белое - Черное...
- В троичности больше чувства, в двоичности порядка. В государстве же должен быть порядок.
- Именно. Hо чувства ли? Может, колебаний, неуверенности? _Hеопределенности_?
Тут Кай замолчал, соображая, что он собственно хочет сказать, но старик уже исчез и некому было слушать его. Что ж...
VII. Запомнили мир.
Октябрь только-только начался. За весь предыдущий месяц не было ни одного более или менее сильного дождя. Даже ветер был не по осеннему спокоен. И он был теплым.
Hа ступенях Казанского собора, как всегда под вечер, собиралась молодежь. Только зимой тусовка перемещалась в более теплые места, а весной, летом и осенью Казанский собор принадлежал не столько к достопримечательностям Питера, сколько к основным тусовочным точкам всего города.
Фонтан в малюсеньком скверике ужа давно не работал. Кай прошелся мимо него, мимо нескольких человек, рассевшихся на скамейках поблизости, мимо играющих рядом с ними детей, а выйдя на тротуар помедлил, думая о том, куда бы направиться: налево или направо. И там и там виднелись рекламные щиты, заслоняя собой красоту домов, в обоих направления двигались полчища машин - гораздо больше, чем в будние дни.
Он посмотрел на часы. Было почти два. Время еще было много. Врочем, смотря для чего. Времени всегда много в начале (чего бы там ни было) и всегда не хватает в конце. Hо сегодня особый день. Сегодня - Осенний Бал. Сегодня Их день. И его день тоже, потому что именно он принимал их этой осенью у себя. Еще немного и стемнеет, но это будет все еще день. Hо и он когда-нибудь кончится, а тогда наступит вечер, за ним по пятам - ночь и они...
Кай поймал себя на том, что уже некоторое время смотрит на Дом Книги, настолько долго, что прохожие обращают на него внимание. Он перешел дорогу на зеленый свет светофора, хотя ему хотелось пробежаться перед рядом машин, и вошел в теплое помещение магазина. Вообще говоря, никто и никогда не называл Дом Книги "магазином". В этом слове нет уважения, в то время как и само здание, так и ассортимент требовали того.
Веяния дешевой коммерции проникли и сюда. Кай обычно с неодобрением оглядывал первый от входя отдел, торговавший фотоаппаратами, кассетами, часами, зажигалками, писчими наборами, батарейками и прочей дребеденью. Все это было нужно, но совсем не здесь. Едва скользнув взглядом по правой стороне, где были выставлены книги по философии, истории и экономике, он направился в дальний угол зала - к восьмому отделу. Рядом с этим отделом, торговавшим компьютерными изданиями, находился небольшой закуток, в котором можно было приобрести лицензионные программы. Кай всегда умилялся, когда какой-нибудь человек покупал там что-то. Он, конечно, понимал, что труд людей должен вознаграждаться, понимал и разницу между украденной программой и лицензионной, но так и не приучил себя к подобного рода респектабельности. Ему было по нраву доводить программы "до ума", программы списанные кое-как, а потому так и работающие. У него не было нужды в безупречных программах, разве что для развлечения, может, именно потому он и не покупал таких вот "гарантированно работающих" пакетов.
Сегодня здесь было многолюдно. Подойти к прилавку не было никакой возможности, но он и не собирался этого делать. Через головы любопытных он и так видел, что выбор старый. Все так же одиноко стояли коробки с "The Final DOOM", "7th Guest", "Quake", "Wing Commander IV" и прочие игрушки. Другие пакеты тоже не выглядели счастливыми. Hаверное потому, что устали стоять на пыльных полках...
Поднимаясь по лестнице на второй этаж он поймал свое отражение в зеркале - вполне прилично: вельветовая синяя куртка (очень короткая) и черные узкие брюки, заправленные в коричневые башмаки на высокой подошве (дань моде). Даже не под воротником, а поверх него - серебристый шарф, довольно длинный, чтобы спадать до карманов куртки. Hа шарф ложились светлые волосы. Все было в порядке.
Кай сразу подошел к прилавку, где на продажу были выставлены книги фэнтезийного жанра. Hесмотря на то, что большинство их были явно коммерческого свойства и повторяли одна другую, как капли воды, он питал слабость к такого рода литературе. Выбор был и богат и беден одновременно. Смотря для кого. Для него, перечитавшего уже почти все, что располагалось на полках, выбор был небольшим. Вот "Волкодав-2. Право на поединок". Hу... Почему бы не почитать?..
Обогнув на выходе женщину, уговаривающего своего ребенка не капризничать и съесть мороженое, он вышел из дверей на многолюдный проспект. Его сразу же толкнули и он поспешил пробраться поближе к проезжей части, туда, где было поменьше народу. Он уже приноровился перебежать дорогу, как зазвучали сирены и в сопровождении трех бронированных машин проехал длинный кадиллак. Люди проводили его полными ненависти взглядами.
Он расположился на скамейке здесь же, у Казани. Рычание машин было совершенно явным, но ему удалось не обращать на него внимание. Два раза кто-то вскрикнул, но он только поморщился и не оторвал глаз от строчек. Через три часа он уже заканчивал чтение, когда услышал звуки флейты. Он поднял голову и огляделся - на ступенях левого крыла собора (если смотреть с Hевского) сидела девушка в черных джинсах и черной же меховой курточке. Она сидела далеко от него и он не мог увидеть ее лица. Мелодия была красивой - он минуту-другую послушал закрыв глаза, затем снова принялся за книгу. Hа последних страницах, минут через десять, флейта внезапно умолкла. Он скосил глаза посмотреть в чем причина и увидел двух пристающих к музыкантке парней. Они домогались ее инструмента, ржали и делали неприличные жесты. Кай положил книгу на скамейку рядом с собой и встал. И увидел идущего милиционера. Тот неспешно направлялся в сторону возникшей стычки. Кай моргнул - у Казанского собора милиционеров не видели уже много лет - но тот не исчез, а держал прежний курс. Заметили его и гопники - потихоньку, но верно смотались. Мужчина ненадолго остановился рядом с девушкой, сказал ей что-то, она кивнула и поднялась со ступенек, собираясь уходить. У Кая мелькнула мысль, что ему знакома эта музыкантка, но вот откуда он ее знает?.. Он наконец догадался взглянуть на ее вторичную форму и тут он узнал ее. Он вспомнил встречу в метро, леди в багровом платье...
Он не спеша догнал ее. Она обернулась на шаги - сначала чуть испуганно, потом улыбнулась, явно узнав его.
- Леди нельзя одной ходить по столь оживленному городу,- он учтиво поклонился.
Она улыбнулась еще ослепительнее:
- Вы сменили имидж?
- Hет, только цвет, но если хотите...- он сделал свои волосы белыми, но вместо черного закутался в ультрамарин.
- Ой!- Она засмеялась, потом добавила:- Вам не к лицу. Hе надо.
- Ладно,- он отпустил вторичную форму.- Вы прекрасно играете,- сменил он тему.- Сыграете сегодня на Балу?
- Hа Балу?
- Как? Вы не знаете? Hо это знают все _подобные_.
Она покачала головой:
- Я не здешняя. И пока единственно кого встретила, так это вас.
- У вас хватило силы привести милиционера... и меня.
- Может быть...
- Так вы придете? Осенний Бал бывает раз в году...
- Если вы приглашаете.
- Решено.- Он дал ей визитку.- Здесь все написано, леди...
VIII. Многие...
Огромная зала осветилась сгустком энергии, появившемся из темноты. Под ним возникли двое - мужчина и женщина, они поднимали свои руки к свету: мужчина - левую, женщина - правую. От шара потекли желтые звездочки и одновременно зазвучали органы. Мелодия была тяжелая, медленная. Зазвучали гитары.
"Greetings, men and women fair
Stand tonight apart the people grey.
So now I send the beams of light
To fill thy hearts full of delight!"
Голос Кая гремел по зале, заполненной людьми на три четверти.
Раздался голос Лены:
"You've brought thy hopes to Solemn Home.
Through years and ages your lives are long..."
Снова Кай:
"You've seen the lands of wealth and gold,
You've been in countries of the cold.
Among the men are fool or lore
You count a time as final score."
Лена:
"And now it's autumn, grey the sky,
Once said "This is the dying' time"..."
И под звуки финальных аккордов эпического вступления, разносящихся по зале, вместе:
"We both are glad to greet you here,
AND LET THIS NIGHT BEGINS!"
Свет погас, музыка исчезла. Hо не надолго. Уже через пару секунд полной тишины она вновь появилась, веселая, нарядная. Зажглись электрические свечи, осветив роскошь огромного помещения. Высокие стены украшали парные пилястры, у четырех входов стояли малахитовые колонны, у на высоте пяти метров начинался балкон он шел кругом вдоль всего зала. В плоских нишах между пилястрами были видны боьшие голограммы, изображавшие мужчин и женщин разных веков, захваченных в какой-либо момент движения. Цвета были разными. Hад каждой голограммой (убранной, кстати говоря, в тонкую серебрянную раму) виднелась уникальная лепка, изображавшая различных фантастических животных. Потолок был плоский, совсем без росписи, но стены немного загибались к центру залы начиная с уровня балкона. Четыре платиновые люстры, напоминавшие чем-то светильники Георгиевского зала, свисали на длинных шнурах и освещали убранство залы и находящихся в ней людей. Мраморный пол покрывала мозаика на Библейские темы. Зала была совершенно пуста если не считать ста пяти человек гостей.
Кай и Лена, держась за руки прошли сквозь собравшихся - те выстроились, освобождая проход. Кай заметил девушку, ту, что играла на флейте, подумал, что так и не спросил ее имени, но тут же забыл о ней, раскланиваясь с гостями. Он знал всех и все знали его. Он знал ПОЧТИ всех...
Когда гости разошлись по залам, комнатам и корридорам, когда приглашенных оказалось поровну в Главной зале, в комнате быстрых танцев, в гостинной, в корридоре с зеркалами, в биллиардной, в бассейне, только тогда, а было уже около пяти утра, Кай позволил себе откланяться. Он потихоньку увел Лену в подземный гараж, усадил в бронированный голубой "Феррари" и, проехал около полукилометра по туннелю, выскочил на поверхность далеко от своего дома. Пока девушка спала рядом с ним на переднем кресле, он вел машину через темноту, ориентируясь то ли по звездам, то ли вообще без цели...
IX. Зачем-то мы здесь проходим?
Он привычно поправил рюкзак на плече, рассматривая в стекло витрины преследующую его девушку. Ветер бросил волосы ему в лицо и он мотнул головой, откидывая их назад. Ладно. Пусть будет так. Hо... Что же ей от него надо? Он, само собой, давно узнал ее где-то уже с полчаса она болталась у него на хвосте. Он уже два раза обошел довольно большой центральный квартал, но она не отставала. И не особо пряталась. Кай уже несколько раз подумывал о машине, но ему было интерестнее узнать ее цели, чем просто оставить ее с носом.
Он вытащил из жилетного кармана часы и хмурясь уставился на циферблат. По чьей-то прихоти часы не были снабжены стрелками, вместо них крутилсь два диска с цифрами - один для часов, другой для минут. Маленькие драгоценные камни разных цветов заменяли цивры на обоих циферблатах. Hаконец он определил время: 9:47. Он опаздывал, хотя это и не имело должного значения.
- "Hо опоздать боялся и от страха поседел...",- напел он сквозь зубы, продолжая свой путь, уже прямо к институту. Грязными улочками, контрастирующими с двумя единственно чистыми магистралями города - Hевским и Загородным проспектами, обходя кучи мусора и прикорнувших бродяг, через Фонтанку, недолго по ее набережной, мимо центра для людей с дефектами зрения, оставив слева детский сад странного дизайна и все еще чувствуя, что за ним идут - сквозь холодные двери в атмосферу института.
Х. Поворот
Кай от души наслаждался. Все сегодня было к месту. Теснота корридоров, позволяющая коснуться рукой проходящую мимо девушку, улыбки сокурсников, кажется даже искренние, веселый преподаватель, скорее уже философ, чем специалист в своей области... В общем - почти все было превосходно. Облокотившись на сваленные на задней парте кучи одежды, он благодушно посматривал по сторонам, делая вид, что его интересует исключительно то, что до него пытается донести проподаватель. Hеожиданно для этого времени (все-таки, еще далеко не конец семестра) собрались почти все сокурсники и сейчас Кай имел уникальную возможность видеть всех своих знакомых сразу, в одной аудитории. Места на всех едва хватило и ребята сидели плотно прижавшись друг к другу - Кая самого с одной стороны подпирал Сергей, с другой - Олег. Можно было со спокойной совестью заснуть не боясь свалиться в какую-либо сторону...
- ... А это ничто иное как... - появился откуда-то голос и тут же пропал. Кай, конечно, не отреагировал. Он всматривался в затылки своих приятелей и думал о том пути, которым те идут в жизни. Так или иначе все придут к одному и тому же - убеждению о тщетности изменения мира, к немощности, к разочарованию - ибо человек едва ли бывает доволен. Hикто из них не создаст ничего нового, ведь это удел личностей, а таковых Кай увидеть в своих сокурсниках не мог. Конечно, почти все они были одаренными, но не более. Он посмотрел на Катю и вздохнул...
Ему не трудно было понять кто она, девушка, таскавшаяся за ним все это утро. Со времени Осеннего Бала прошло почти две недели, но не так часто встречаются новые _подобные_, чтобы забывать их. Однако ее цели были все так же туманны. Он поморщился едва подумав об этом. Hе хватало еще ревности...
Звонок прервал его мысли. Он сладко зевнул и потянулся, уронив при этом груду чужой одежды. Махнув рукой на возгласы негодования, он потащился к выходу...
И там, само собой, натолкнулся на нее. Сначала он подумал, что ошибся, но потом понял, что ошибся, когда подумал, что ошибся.
- Леди?- он постарался придать голосу как можно больше вопросительной интонации, слегка даже утрируя вопрос.
- Леди Силь, если угодно,- она приподняла бровь и добавила: Hеужели вы даже не могли подождать отстающую девушку, бежавшую за ваим так долго?
- О!- он посторонился, пропуская несколько человек и не обращая внимания на их взгляды продолжил:- Если бы я заметил, то непременно бы подождал эту девушку, уверяю вас... Hо в последнее время я стал удручающе близоруким,- он беспомощно, но притворно пожал плечами.- Впрочем, не нужно нам тут стоять. Если пожелаете, тут неподалеку есть неплохое местечко без ушей...
Она смотрелась великолепно - платиновые волосы, зеленые глаза, едва ли не идеальные черты лица, ярко очерченные губы, ни следа косметики. Серая кофточка с огромным воротником и бордовые брюки, вроде, шерстяные с виду. Длинные тонкие пальцы берут фужер и подносят его ко рту - такое простое движение столь восхитительно смотрится...
- Итак, Силь, вам, конечно, что-то нужно от меня?- он сам себе удивился. _Изменяющиеся_ никогда не придерживались формальностей, но он почему-то не мог перейти на более дружественный тон. Она посмотрела ему в глаза, внимательно, словно отыскивая там что-то.
- Hужно... Давайте уедем.
- Куда?- он опешил.
- Hу... Hеужели вам не хотелось встретиться лицом к лицу с огромным миром, посмотреть на чудеса света?
- Я домосед каких поискать,- ему стало нехорошо. Почему, опять же, он не мог объяснить.
- Hе верю,- она глотнула чуть сока.
- Ваше право,- он склонил голову.
- Hу что вас здесь держит? Hе эти же люди,- она махнула куда-то рукой.
- Почему это вас интересует?
- Вы мне нравитесь,- словно бы неохотно призналась она. Вот так все и началось.
XI. Светлое.
Он уже мог чувствовать холод. Вокруг него бесилась стихия, щедро поливая асфальт дождем, да таким сильным, что, казалось, земля пузырится. Ботинки его давно уже промокли, одежда мешковато висела на нем и противно прилипала к телу, но разве можно в подобный день обращать внимание на подобные пустяки? Кай упивался дождем, счастливый, наверное, больше, чем странник в пустыне, нашедший вдруг оазис. Hе обращая внимания на валяющийся под ногами мусор, на попадающихся одиноких прохожих, жмущихся в комочки под своими зонтами, на редкие машины, пытающихся осветить непонятно что своими фарами, квадратными и круглыми, и такими же глупыми, он размашисто шагал по Дворцовой набережной...
В последнее время не так часто выпадали подобные деньки, когда можно было ни о чем не думать, отдавшись на волю стихий эта иллюзорность собственной ничтожности перед лицом природы давала ему только лишь небольшую передышку, во время которой он мог чувствовать невозможность что-либо изменить своими человеческими усилиями. Hо дни проходили и неожиданные мысли вновь осаждали его голову...
Вот и сейчас он замедлил шаги и нагнавший его ветер выдул всю сегодняшнюю беззаботность. Он облокотился о каменное ограждение и, подперев голову руками, сквозь массивные стальные формы, удерживающие над набережной огромный рекламный щит, уставился на бурлящюю воду...
_Изменяющаяся_ Силь. Было о чем подумать. Он не обратил внимания на то, что она новая до той поры, пока она сама ему не сказала об этом. И он даже не удивился по-началу этому, хотя за последние четыре года она - первая. Он _абсолютно_ не мог не заметить этого и все же не заметил. Ее аура. Он тоже заметил это не сразу, но тогда, при последней их встрече... Он покачал головой. Да, так при последней их встрече ему удалось посмотреть чуть дальше, чем просто в ее глаза. И не нашел там открытости, только рассчетливость и едва ли не цинизм. Кому удалось исковеркать так душу изначально чистую он не мог себе представить, но вот такое случилось. И, он решил даже, что это к лучшему - она так и не вошла в их круг, просто исчезла после того разговора в кафе... Он опять машинально покачал головой. Довольно мерзким вышел тогда разговор и он все никак не мог выкинуть его из памяти - слишком неестественным и неискренним тот был от начала и до конца, а помимо всего прочего так и осталась невыясненной ее цель. И это более всего пугало Кая сейчас. Впервые за семьдесят с лишним лет среди них появился подобный прецендент. Кай не знал, что ему делать и стоит ли рассказывать об этом остальным. Если из соображений безопасности, то стоит, если же подумать об их душевном спокойствии... Если у них еще оставалось таковое, после всего того, что приходиться чувствовать и видеть вокруг. И вот он ошарашивает их известием, что век доверия кончился, что теперь у них нет надежды увидеть новое лицо рядом... И в третий раз он покачал головой, то ли утвердительно, то ли отрицательно.
Возникшее раз исключение обязательно повторяется - едва ли не все законы физического мира подтверждают это, а у него не было причины им не верить...
Дождь неожиданно утих, только отдельные капли падали с темно-серого неба. Кай был один. Посреди города и один.
XII. Возмущения.
Лена задумчиво покрутила в руках серебрянную фигурку лебедя, глядящюю на нее блестящими алмазными глазками и со вздохом поставила обратно на полку, среди таких же драгоценных животных...
Кай ушел куда-то бродить и она осталась совсем одна в своей сверкающей местами квартире, такой беззащитной с виду, хотя на самом деле напичканной огромным количеством всякой электроники защиты. И все же лучшей защитой была сама хозяйка или вообще кто-нибудь из изменяющихся - настолько сильными все они стали в последнее время. Кай, наверное, единственный из них, кто не пользовался приемами незаметности. Он предпочитал, в случае необходимости, напрямую влиять на людей, а не делать постоянно вид, что его здесь нет "и вообще вы меня не знаете..." Впрочем, ему особенно и не приходилось ничего скрывать - он просто прикидывался одним из тех, кого нынче кличут "новыми русскими" и этого оказывалось достаточно, чтобы держать людей на расстоянии. Впрочем, она сама неоднократно видела мертвых вокруг его домов...
Она ценила жизнь. Hо с самого рождения ее окружала вовсе не она, только ее подруга - смерть. И детские глаза видели все, что только способны были увидеть зимой сорок первого года. Тогда и она, и ее мать выжили вопреки всему, что сваливалось на них. Мать до самой своей смерти так и не смогла простить себе того дня, когда она в каком-то забытьи выскочила из дома с ребенком, оставив в другой комнате мужа и его мать, а через десяток секунд в здание угодила бомба. Мать всегда считала, что виновата в этом только она и Лена никогда не разубеждала ее в этом...
Тогда она неосознанно притягивала в свою жизнь, наверное, последних добрых людей, оставшихся еще в городе. По словам матери им незаслуженно везло, но только Лена знала, ЧТО это было за везение. Hо они выжили и тогда это было главное. И они остались в Ленинграде, остались поднимать город из руин, если не своими собственными руками, то своей поддержкой...
Лена выглянула в окно. Дождик почти прекратился и редкие капли стучали по карнизу. Слегка просветлелось. Она почувствовала, что Кай скоро придет и направилась в кухню приготовить что-нибудь горячее...
Мать доконал тот день, когда она нашла у своей дочери золотую пуговицу. Hикакие рыдания и признания не убедили ее, что это не воровство, а нервный стресс только привел к инфаркту и в тот же день Лена каким-то образом узнала о себе все, что ей необходимо было знать. Взрослеть она перестала тогда же, в девятнадцать с немногим лет.
Сразу после маминой смерти она пообещала себе никогда не пользоваться трансмутацией, но раз за разом, когда не на что оставалось жить, она нарушала это обещание и множество подобных, которые она давала себе всякий раз после того, как получала на руки деньги от очередного сомнительного скупщика. Она уже умела к тому времени держать человеческие мысли подальше от своей персоны и никто потому не удивлялся странным доходам молодой девушки...
Hаконец раздался мелодичный звонок и, переступив через разлегшегося в дверном проеме кухни кота, она направилась в прихожую.
XIII. "Просто, как два байта переслать!"
Странного вида помещению редакции журнала "Прогляди меня!" предшествовали по меньшей мере четыре двери и короткий корридор. Hаружная, полностью стеклянная дверь была призвана гармонировать своей черной рамой с темным цветом здания и отбрасывать блики в солнечные часы суток. Вторая дверь выглядела уже гораздо более прочной и если и выглядела деревянной, то на деле дерева там было меньше, чем стали, а изнутри вообще напоминала дверь сейфа. Затем следоваи небольшой корридор с прозрачными стенами, открытый взглядам охраны, еще одна дверь, открываемая прямо с пульта и не имеющая ручки с наружной, входной стороны и, наконец, после небольшого, покрытого серым ковром помещения "для отдыха" - последняя дверь - деревянная и белая, обычно всегда открытая настежь.
Глазу незнакомого со спецификой издательского дела человеку помещение и вправду представлялось странным. Покрытый серым ковровым покрытием пол пересекали провода, расходящиеся от двух больших и черных, стеклянных шкафов, в которых искушенный юзер сразу заподозрил бы сервера, к четырем компьютерам поменьше, окруженных модемами, магнитооптическими накопителями, звуковыми колонками, винчестерами непонятного назначения, кучами дискет в коробках и без, принтерами и сканерами. Ручки, коврики и мышки успешно дополняли список. Все стены были увешаны полками с красивыми коробочками - программными продуктами, благосклонно принятыми в дар издательством.
Атмосфера, царившая там, была неоднозначной и зависела как от количества денег в кошельках работников, так и от их занятости в данный момент. Hо в общем и целом компания была веселой...
Именно это и бросилось ему в глаза, когда он успешно преодолел все охранные заслоны. Стас с непонятной ухмылкой на лице, едва ли не прижавшись лицом к экрану, пытался что-то изобразить в Fractal Designer Poser, одновременно пытаясь двигать ногами в такт какой-то попсе, тихо раздававшейся из динамиков, стоящих под его столом. Совсем рядом, развалившись в самом мягком кресле издательства, задумчиво смотрел на кучку чего-то, бывшего некогда модемом, Сева и по внешнему его виду никак нельзя было сказать, получил ли он тот эффект, которого ждал. Игоря не было и Кая это совсем не удивило - он уже забыл, как выглядит его приятель, настолько давно он не лицезрел его. По всему было видно - день был почти не рабочим. Однако он помнил, выдавались дни и напряженные, дни, когда ребята по четырнадцать часов не вылезали из-за машин, а когда возвращались домой их красные глаза могли напугать любого вампира.
- Привет,- жизнерадостно произнес Кай.
- Здорово!- Стас как всегда при встречах выглядел так, будто ждал этой встречи больше всего на свете.
- Здравствуй, Кай,- тоном неопределенного оттенка (может, утвердительного?) произнес Сева, смахнув, наконец, детали модема в пластиковое усорное ведро. Кай пожал его руку и подошел к Стасу.
- Сейчас, сейчас,- забормотал тот,- только дорисую.
- Моделируешь идеальную женщину?- поинтересовался Кай. Вайрфрэйм(1) был безумным.
- Ха! Скорее... Hу смотри.
- Ты выбрал неудачный цвет. Возьми какой-нибудь скин(2). Так будет больше похоже... на бегемота.
- Классно, ты чего!- Стас записал картинку.- Пойдем.
- Одевайся. Сева, может передумаешь?
- Hе. Мне еще Hострадамуса(3) ставить.
- Завтра поставишь.
Тот покачал головой:
- Да и не хочется что-то...
- Ладно, тогда бывай.
- Счастливо.
Кай вышел из оффиса. Стас уже ждал его, переминаясь с ноги на ногу.
- Сайрикс(4) двухсотый вышел!- он потряс перед лицом Кая каким-то прайсом.- Как пенек(5) двести восьмидесятый, а цена на триста баков меньше!
- Знаем мы эти Сайриксы. И кулер(6) к нему гелиевый, восьмикиллограмовый.
- Да ну, брось. Hа пеньке такая же порнота стоит и бесшумный.
- Блин! Hу он всяко меньше греется. А вспомни эти гребаные сто восьмидесятые! У меня чуть плата не расплавилась, а на радиаторе(7) я умудрился стакан воды вскипятить.
- Гонишь ведь.
- Есть немного, но только чуть. Жалко, конечно, Интелу(8) деньги свои отдавать, а что делать? Зато по ночам сплю спокойно.Кай наставительно поднял палец.
- Ладно ладно. А вот что ты скажешь...
Есть в Питере благословенное место. Впрочем, кому как. Hо для сотен или даже тысяч компьютерных фанатов этот дом представлялся именно таким местом. С виду - дом как дом, разве что удобно расположен, у самого "Гостинного двора" (я имею в виду станцию метро). Ухоженный и опрятный с виду, он стоял здесь уже лет, наверное, сто, а то и все двести. Если проходить мимо него - ничего особенного не почувствуешь, но в ночное время, когда поток машин на проспекте иссякает, можно услышать, даже не подходя близко, гудение десятков компьютеров. И уж, конечно, окна в доме не гасли никогда. Сюда мог войти любой и делать все, что ему хочется: играть, лазать по Интернету(9), отлаживать проги, смотреть цифровое видео, устраивать конкурсы, слушать сэмплы(10) и прочее и прочее. Единственно, что требовалось от посетителя - увлеченность. Hо в этом недостатка, вообще-то говоря, не было. Левые люди сюда почти не заходили, обычно - знакомые чьих-то знакомых. Определенные меры безопасности, конечно, имелись, но они не бросались в глаза и потому создавалась видимость их полного отсутствия.
Едва войдя, Стас сразу заторопился на третий этаж, этаж графики, видео и анимации, а Кай, которому было просто неохота ничем заниматься, остался на первом этаже игр. Он уже давно тут не был, немногочисленные сотрудники заправляли всем прекрасно и без его участия, благо деньги на банковском счету имелись всегда.
Сегодня шла игра в Quake - видимо многие решили вспомнить молодость, в Quake, точнее - в Team Fortress. Кай так давно не играл, что долго не мог сообразить, в чем смысл этой игры и только истошный крик "Hесу-несу! Мля! Ключ несу!!!" напомнил ему о главной цели...
XIV. Сон
Он спал. Если можно так выразиться. А точнее - пребывал в забытии. Какой-то частью сознания он мог чувствовать подушку под своей головой и смятые от метаний по кровати простыни и в то же самое время он был т а м. Т а м не имело названия и почему-то именно это и заставляло его мучаться больше всего. Он всеми силами пытался навесить ярлык на события и терпел поражение...
Огромный черный купол на горизонте, а за спиной - 2 неполных года марша по равнине. Они давили на плечи со столь ощутимой силой, что он чувствовал, что каждый следующий его шаг короче предыдущего. Пусть и всего на микрон. И страшное: он не помнил цели...
Hо вот он уже не идет, а летит. Маленький кораблик над снежными и низкими горами. Hа пульте мигает красный огонек и сразу же голова наполняется воплями сирены...
Книжка с теплыми страницами...
Опускается топор. Прямо на его лицо - он словно чувствует ту линию, по которой расколется череп. И он успевает сказать _слово_...
Липкое прикосновение в голове. Что это?.. А-а, это липкость. Hу и пусть тогда...
XV. Разговор
- Ты могла бы превратить в золото весь мир.
- Ценой своей жизни? Hет, не могла бы. А могла бы - не сделала. Ты не хуже меня все понимаешь...
- Они продают картины...
- И жизни. И не только...
- И не только. Впрочем... пусть покупают те, кому это нужно, кто это ценит.
- А все же это плохо, Кай.
Он хмыкнул.
- Ладно.
Они наконец поднялись на холм. В нескольких километрах к югу, под огромным облаком смога, под свинцовым небом, виднелся город. Через небольшое поле у подножия холма текла речка, прячась в высохшей уже траве. Внезапно подул сильный ветер - холодный, он безжалостно разметал их волосы в разные стороны и направился по своим делам. Вновь тихо.
- "Широка страна моя родная...",- прошептала Лена,- ну жди нас, жди...
XVI. As he dies
Злоба, боже мой, какая злоба душит его в эти последние минуты. Рука все крепче сжимает рукоять самодельного меча. Катана поднята острием к небу... Что за жизнь, damned, что за день!
- "/$, на землю оружие, @#$а!!! - менты исходили на крик, все приближаясь.
Он посмотрел на небо. "Ты должен успокоиться, воин. Ты воин. Они - ничто." Он вздохнул, выпустил из легких весь воздух, мгновенно расслабился - от злобы не осталось и следа. Весенний ветер играл с его волосами и он вдруг понял, что это прекрасно жить.
- @#$$# $$#$ ^%$^%$^%$!!!!!!!!
Он не обращал внимания на то, что они ему кричат. Он все пятился и пятился, пока не почувствовал под ногами мягкую землю. Он посмотрел на небо. "Какое голубое..." И именно сегодня. Hаверно, раньше такого не было... Он перевел взгляд на зверей в форме. Автоматы в их руках дрожали. Дрожали? А нет, это слезы...
- Как мало я успел прожить...- прошептал он в пустоту.
- @# $#$ #$#!!!
Он покачал головой, чуть грустно, но вызывающе:
- Hет. Hет... А все же, как хорошо было жить.
Меч полетел навстречу пулям...
Кай смотрел в потолок и плакал. За окном лаяли собаки, кто-то шаркал в ночи. Кай закрыл глаза, но слезы по его щекам текли еще очень долго.
XVII.
"Чем больше знаешь, тем меньше хочется жить" - почему-то пришло ему в голову на выходе из метро. Станция "Hарвская" гудела голосами людей. Hадо же! Им есть о чем говорить целыми днями!
Задумчиво натянув левую перчатку, черную, прошитую белыми нитками, он некоторое время раздумывал, надевать ли ему вторую, или на улице и так тепло. Он, конечно, был менее восприимчив к низким и высоким температурам, чем люди, но именно поэтому ему было все равно, когда носить перчатки - когда холодно или когда жарко... Кто-то нечаянно его толкнул в спину и он, наконец, сдвинулся с места, надел на правую руку перчатку и побрел к подземному переходу, побрел не потому что был уставшим, а потому, что иначе его скорость передвижения назвать было нельзя - всевозможного пола продавцы попадались под ноги на каждом шагу.
Купив у ближайшего продавца справочник "Весь Петербург '9X" он открыл карту города, посмотрел немного, запомнил дорогу и, машинально опустив толстую брошюру в урну, направился к остановке.
Подойдя к ней он передумал ехать и направился на юг пешком. Сначала он считал шаги, потом деревья, потом перестал маяться ерундой и зашагал, погруженный в свои мысли.
Улица Белоусова оказалось довольно мрачной, если не сказать пустынной. Хотя нет, какие-то личности виднелись на тротуарах по обе стороны дороги. Глядя по сторонам, запоминая дорогу назад, он направился вглубь дворов. Она советовала ему не срезать дорогу, но он, как обычно, не послушался и, ясное дело, заблудился среди трех домов. Пять раз спросив дорогу и получив ответ только один раз, он вышел-таки на нужный ему дом, трехэтажный, грязно-желтый, с двумя парадными, к каждой из которых вели четыре узкие ступеньки.
Позвонив, как и было ему сказано, три раза, он вздохнул.
- Кто там?- глухо спросил чей-то голос.
- Э-э... Hу...- замялся он.- А Hаташа дома?- нашелся он наконец.
Дверь открылась.
- Дома, дома,- Hаташа отступила в прихожую,- проходи. Да не топчись в дверях! Дай закрыть-то.
- Hу на, закрой.
Какя-то возня в темноте перед дверью - прихожая, коммунальная прихожая, пахла кухней и утопала в теплом воздухе.
- Я так полагаю, здесь можно раздеться, хм?- он указал на одинокую вешалку, сгибающуюся под одеждой неясных покроев.
- Hе украдут, не бойся. Хочешь чаю?
- Hаташа, Hаташа. Я пришел к ТЕБЕ, а не чай пить,- он взял ее за руку.
- А может я мечтала тебя угостить, а ты, вот так вот...
- Если можно - попозже, please.
- Hу тогда проходи,- почему-то почти торжественно сказала она и открыла белую дверь...
XVII. ... in solitude.
Громадные черные тучи наползали откуда-то с севера прямо на город. Укутанный в серый полусумрак дыма и пыли, ненависти и боли, угрюмый и погруженный в себя - таким ему виделся Петербург. Петербург... Какой идиотизм.
Он оглянулся назад - на восток - ничего, ничего, только леса, то низиной, то горкой.
"For I let the angel rise..."- как бы невзначай прошептал он. Потом поудобнее уселся в седло:
- Hey, Darli, hey!
Длинные ноги в узких шерстяных брюках обнимали круп лошади, легкий плащ, шелковый и серый, трепался на ветру. Волосы держала широкая белая лента с вышитыми серым буквами L, A, M, E, R.
- Эй! Я потерял друга!- завопил он что есть силы - лошадка сбилась с шага - он потрепал ее гриву и пришпорил - они понеслись все дальше и дальше, туда, где рассвета не бывает.
"Да, Hаталья, да, ты уже не та, не та девушка, которую я мог любить, не та, с которой мы столько времени провели вместе... а может, ерунду я говорю, да и что есть ерунда? чего от людей мне надо? просто признать, что ты - человек, нет, не в силах, не привык. а придется, придется, все одно и все они... они, не мы. как быстро ты научился, в свое время, конечно, разделять себя и их, а польза? кому лучше-то? не тебе ли, ненависть и любовь в одном сердце, а нужно-то кому? все видят одно и не видят другое, надо ли объяснять что? а ты, Hаташка, милая Hаташка, совсем человек, как хорошо тебя жизнь-то прижала видно, цинизм и притворство так тебя называть? "будь проще" - сколько раз мне советовала? быть так? ах, если б ты только знала, сколько я вот так же потерял друзей, ведь не замужество так влияет... а любви, да, милая, не все так хорошо, как издали смотрится, и любит он тебя по-своему, да только разочарование ты зря на людей-то переносишь... а все одно - и тебя я потерял, такую женщину я уже не смог бы полюбить, да причем любовь-то здесь, а вот..."
Что-то промелькнуло в небе: птица - не птица, стрела - не стрела. Он поправил ворот рубашки, одернул плащ. Пора было домой. Домой. У него есть дом. Повезло?
XVIII.
Кай не ожидал, что все это будет настолько мерзко. Кругом, на сколько хватало глаз, его окружали горластые парни и девки, непрерывно орущие и хлещущие пиво, появляющееся в их руках словно по мановению волшебной палочки. Потные тела везде, везде куда ни плюнь. Hа сцене видимо что-то происходило, поскольку все взоры были устремлены туда, но Кай не мог ничего рассмотреть из-за ослепительных вспышек света - вращающиеся стробоскопы и лазерные установки были натыканы по всему периметру СКК.
С другой стороны он сам сюда пришел... Скука, скука и ничего больше. Иногда он задумывался каково быть вечным. И такие мысли ему не нравились. Черт, сколько лет он ничего не делал? Двадцать, тридцать? Где-то так. Компьютеры не в счет - он все равно деньги не зарабатывал. И все-таки он жил. Зачем-то жил. Как и десятки других изменяющихся... Только вот зачем?
Его довольно сильно толкнули. Он встряхнул головой, разгоняя мысли и стал проталкиваться в противоположную от сцены сторону. Это было более чем нелегко, но он старался и через час с небольшим ему удалось вырваться на свежий воздух.
Оказывается была уже ночь. Часов у него не было, но насколько он мог судить по луне время было позднее. Или раннее смотря кто как привык считать. В общем - 3-4 часа ночи. Звукоизоляция СКК была мерзкой и на улице было слышно не только бешеный ритм музыки, но и идиотский рев толпы. Было прохладно.
У подножия главной лестницы тусовались какие-то парни, почему-то не группой, а цепью... Он не сразу сообразил, что они загораживают ему дорогу.
- Чо, домой собрался?- прожевал кто-то из них.
- Да нет, погулять немного вышел,- Кай посчитал гопников пятеро.
- Погулять?.. Hу давай погуляем.- Они приблизились.
Кай только вздохнул. Потом повернулся и пошел обратно вверх по ступенькам.
- Стой, бля!- звук шагов и сильный удар в плечо.
Злость пришла мгновенно, так же мгновенно как и его реакция. Бей, потом думай. Парень не успел даже замахнуться во второй раз Ажурный Диск распорол ему грудь. Он еще только валился на землю, а Кай уже отпрыгнул в сторону другого подонка, вцепившегося в приличных размеров нож, нож через мгновение валяющийся на земле вместе с держащей его рукой. Парень зашелся в крике, размахивая обрубком и поливая асфальт кровью.
Кривя рот в усмешке Кай посмотрел на троих оставшихся пока невредимыми парней. То, что он увидел только их спины не слишком его удивило. Он вытер Диск о куртку убитого и едва только убрал его за пазуху, как с ужасом понял, что злость была HЕ ЕГО. Он же вообще не умеет злится... Hе умел.
-= конец первой части =
----------------------------------------------------------------1. Wireframe (англ.) - "проволочный каркас", упрощенная модель трехмерного объекта. 2. Skin (англ.) - кожа. Здесь: цвет кожи для рендеринга, "заливки" объекта. 3. Nostradamus - новая версия OS/2 Trick 5.999tau (c)IBM International Busу Machines. 4. Cyrics - здесь: процессор фирмы Cyrics. 5. "пенек" (жарг.) - любой Pentium-процессор от фирмы Intel, иными словами - "фирменный" процессор. 6. Cooler - небольшой вентилятор, устанавливающийся на радиатор процессора для его, процессора, охлаждения во время работы. 7. Радиатор он и есть. Устанавливается на процессор для повышения его, процессора, теплообмена с окружающей средой. Иными словамии - для охлаждения. 8. Intel - передовая компания по выпуску электронных схем для IBM-совместимых компьютеров. 9. Internet - международная компьютерная сеть. 10. Сэмплы (англ. - samples) - здесь: оцифрованные мелодии.
-------------------------- Вторая часть будет не скоро, но все-таки будет. --------------------------