Я пересмотрел свой отчет и вновь остался им доволен - вот безупречно все, прямо от альфы до омеги. И все равно тут что-то не так, что-то держит меня за этой несносной канцелярщиной. Я уже готовился по корректорским правилам читать слова задом наперед, когда дверь кабинета без стука открыли, и в освещенный настольной лампой круг вошла Кацураги - уже в дождевике, с кейсом и в своей любимой широкополой шляпе. И при кислейшей мине.
- Икари, что ты здесь до сих пор делаешь?
"Какой славный вопрос вы задали, кэп!"
- Заканчиваю отчет о ликвидации Ев, капитан. Что-то не так?
Кацураги села в кресло для посетителей и принялась взглядом выпиливать во мне дыру. Я был утомлен, перебинтован, обколот транквилизаторами и задолбан вылизыванием отчета. В общем, было на что взглянуть.
- Икари. Ты как себя чувствуешь?
- Плохо, - честно сказал я. - Все болит.
- Ты идиот. Пошел вон. Домой.
Пока она доводила это все до моего сведения, я соображал, что же такое у нее сейчас на лице написано. Что-то явно очень ругательное, но не слишком разборчивое.
- Эээ... Капитан...
Я не слишком хорошо представлял, как закончу фразу, но Кацураги, по счастью, даже не дала мне шанса произнести глупость.
- Повторяю, пошел вон. И завтра у тебя выходной, - тяжело сказала она. - Ты ликвидировал двух Ев...
"О, серьезно? Кто - я?"
- ...Иди выспись. Выпей чего-нибудь. Девчонку сними, наконец. Но какого же дьявола ты тут...
Пока она это все произносила, мои мозги сделали стойку на слово "девчонка" - и я вдруг все понял. И что мне не нравится в отчете, и какого черта я убиваюсь над проклятым файлом, и почему еще не сплю в пьяной отключке.
Все просто: дома меня ждет Ева, которую я сам же туда позвал.
И мне, чтоб его, страшно. Так вот оно все несложно.
- ...пол-одиннадцатого уже.
Кацураги закончила удивительно длинную для нее тираду и теперь ожидала моей реакции. А я соображал, не могло ли чего произойти дома, пока я тут скрываюсь сам в себе от последствий выбора. А еще - зачем я вообще сделал это самый выбор. Изо всех щелей тотчас полезла паранойя. "Выбор? Какой выбор? Ты идиот, ты просто сделал то, что от тебя хотели!" Например, это все происки и интриги моего отца - он просчитал, как меня подставить. А Аянами так вообще хочет меня убить, но поскольку она "ноль-ноль", то сначала решила поучиться быть человеком - как в том мультике. А если и нет, то меня непременно поймают с ней и разжалуют, сошлют на Марс.
Передовица новостного сайта: "Блэйд раннер укрывает беглую Еву в обмен на плотские утехи. Фотографии и видео по ссылке".
Стоп-стоп, какие плотские утехи, хентайщик?
"Ты все же идиот. Что ты наделал? И чего ради?"
- Слушай, - сказала вдруг Кацураги, и я от ее тона сразу как-то позабыл о своих метаниях. - А может, санитаров вызвать? Тебе ведь реально плохо...
- Все-все, ухожу, капитан, - я встал и принялся за множественные полезные действия: пиджак - его надо одеть, компьютер - выключить: нечего жрать ночью казенную энергию. Плащ. Мужественная полуулыбка. И губы тянутся так, норовят треснуть.
- Вот видите - я все могу сам.
- Вижу.
Кацураги уже шла к дверям и махнула на прощание рукой:
- И не забудь, трудоголик. У тебя выходной завтра, иначе сдам тебя на медкомиссию.
- Небось, психиатру?
- А то, - ответила женщина и вышла, оставив меня в полной готовности. Понять бы еще - к чему именно я был готов. "Как минимум, к выходу, остальное потом определим", - решил я и пошел, по заветам капитана, вон.
Вечерние уровни Токио-3 были сравнительно свободны, по крайней мере, здесь, среди деловых модулей. И, вдобавок, не было дождя, что вообще редкость - похоже, наигравшись утром, демоны природы сбежали за пределы мегаполиса. Я прогребался сквозь густой туман, видя только бледное разноцветное свечение со всех сторон и габаритные огни впереди. Штурвал придется драить - бинты подтекали немилосердно, похоже, под ними разошлись швы. В динамиках ховеркара тягучими волнами плескалась гитара Рипдаля, а я смотрел на густое месиво отравленного пара за стеклом, и в голове было примерно то же самое.
"Что я ей, черт возьми, скажу? "Дорогая, я дома?" Или: "Прости, что я так задержался?" Это же..."
Что там было "это же", я даже додумать не успел, потому что вид парковки моего дома вышиб из меня остатки мозгов - это если там после обезболивающего еще что-то осталось. Я прекрасно себя понимал, но ничего этот факт не менял. Да, я сейчас войду в дом, где меня будет ждать моя дичь. Да, она не человек. Да, я собираюсь о чем-то с ней говорить, некоторое время ей придется пробыть у меня, пока я не решу, что с этим делать... Я могу так "дакать" и перебирать сопли хоть до утра, но факт остается фактом: я не знаю, как может закончиться то, что началось сегодня днем. Или, чтоб уж совсем нескромно: как это может закончиться хэппи-эндом.
Я вспомнил древнюю мудрость об ответственности за свои действия и вошел в подъезд. Глядишь, так порефлексирую еще о сожительстве с синтетиком, и доберусь до своей квартиры, а уж чем занять паникующие мозги, чтобы набраться смелости и войти к себе домой - ума не приложу.
И тут я обнаружил свою дверь. Прямо перед носом.
"Или я телепортируюсь. Или я схожу с ума".
Было и прозаичное объяснение, прямо связанное с лекарствами, но это мне показалось почему-то скучным. Я полез в карман и запоздало сообразил, что ключа-то у меня и нет, потому как отдал его ей. И теперь придется стучаться к себе домой.
"Что ты там плел про "дорогая, прости"?"
Площадка. Как всегда - в меру чисто, жаловаться домоуправлению не на что, но и в белых перчатках не разгуляешься. Дверей еще две, кроме моей. Все как обычно, только вот в этой квартире все не так. Я поднес руку к звонку и со слабой трусливой надеждой представил идиллию: я сейчас звоню, звоню, звоню... Никто не открывает, я вызываю техников, дверь вскрывают, и выясняется, что никого тут не было, что она не доехала, что почему-то скрылась, передумала...
- Икари?
Черт.
- Да. Открой.
Пневмоприводы тихо зашипели, и дверь ушла в сторону. В квартире было темно, я увидел только самый общий силуэт - все тот же бесформенный плащ, только капюшон она сняла. Шаг внутрь, хлопок по замку - и я наедине с одной из тех, кого обычно ликвидирую. И вот что мне делать с этим?
- Добрый вечер.
И еще этот голос. Он так подходил темноте, так великолепно соответствовал ей, что я сразу же включил свет, а Ева просто стояла напротив и внимательно на меня смотрела. Я отогнал надоедливую мысль о косметике и принялся стаскивать с себя плащ: боль в ладонях, по крайней мере, отвлекала.
- Вам помочь?
Я помотал головой. "Черт, ну начни же с ней говорить. Как ты себе вообще представляешь это?.."
- Вы ранены, Икари.
"Кто же тебя такую наблюдательную сделал!.."
Я успел даже поднять глаза и открыть рот для произнесения какой-то гадости, прежде чем до меня дошло, что сейчас происходит. А происходила вот какая вещь: я собираюсь спорить с синтетиком и хамить ей. И, что вдвойне интереснее, она ведет себя так, что мне от всей души хочется ей хамить. А втройне интереснее... Короче, я почему-то решил, что это ее заденет.
"Бред, бред, бред. В душ, предложить ей забиться в углу где-нибудь - и ложиться спать".
- Так, Аянами. Во-первых, я пошел мыться. Во-вторых...
Тут я запнулся и сообразил, что не знаю ее функционала - ориентировку я не читал, а папочка лично не удосужился ничего такого сообщить. Скорее всего, ясно дело, секретарь, но вдруг?
- Во-вторых, каково твое предназначение?
Я как раз отвлекся на развешивание пиджака, и потому не сразу понял, что Ева ничего не ответила, а оглянувшись, обнаружил - в который раз уже с Аянами? - невероятную вещь: теперь она явно раздумывала. То ли мощности "Нексус-6" кто-то злостно преувеличил, то ли...
- Я не знаю.
Вот почему я не удивлен, а? Держать синтетика с сорванным функционалом - это офигеть как в духе отца, и странно, что она еще раньше не подалась в бега. "Хотя... Стоп. Почему - сорванным? А если он вообще не закладывал в нее функционал?" Я посмотрел на седую девушку уже совсем другими глазами: "чистое" предназначение - это, строго говоря, запрещено, потому что безобразно осложняет предсказуемость действий синтетика. Да и вообще - просто усложняет Еву. А уж если это все положить на мозги и прошивки версии "ноль-ноль"...
"Нет. Бред - и точка".
С другой стороны, это объясняло, откуда такие ресурсы для эмуляции эмоций. Любопытно.
Я обнаружил себя в ванной - привычно уже так выяснил факт выпадения из времени. Бывает, после такого дня и не то еще бывает. Наверное. Я открыл кран, заткнул слив и тут понял одну неприятную вещь: а пробитых рук никто не отменял. И срочно надо с этим что-то сделать.
"Вот заодно и выясним ее возможности. На крайний случай - бинты размотает".
- Аянами?
Дверь в ванную открылась, и в зеркале показалось отражение Евы.
- Помоги мне. Ты умеешь управляться с ранами?
- Да. У вас есть антисептики?
- За этой дверцей. "Регеногель" - там же.
Я внимательно наблюдал за ней, с трудом подавляя орущие инстинкты - моя добыча открывала шкафчик в полуметре от меня. Я видел группы слабых точек, видел вытянувшуюся открытую шею, ушедший вперед локоть, видел опасно широкую одежду, в которой легко прятать оружие...
- Протяните руки. Какую обработать сначала?
Вздрогнув, я подал ей правую ладонь. Аянами щелкнула ножничками ("когда она их достала?") и размотала бинты, придерживая мою руку за запястье. "А она ведь теплая".
- Швы держатся, но кровоточат, есть сепсис. Это... плохо.
""Плохо"? Это что, мать вашу, такое?!"
- Аянами...
Ну и как это спросить? Она же не поймет вопроса. А, черт!
- Аянами, почему ты сейчас сказала "это плохо"?
- Потому что состояние ран неудовлетворительное, - ответила она, выливая антисептик на вату.
"Ну конечно".
- Это понятно, но... Ах-шш...
- Прошу прощения. Что вы хотели уточнить?
У нее были очень деликатные пальцы, и я невольно залюбовался мягкими точными движениями - прямо невозможно сейчас представить, что Ева способна теми же пальчиками передавить берцовую кость. Впрочем, вернемся к сути, потому как больно же. И щиплет.
- Я хотел уточнить, почему ты решила вслух выразить свое отношение... - тут я прервался на продолжительное шипение и стискивание зубов. - ...К состоянию моих рук?
Рей смотрела только на мою ладонь, у меня в глазах все плыло от невыносимой свербящей боли, но каким-то шестым - восьмым чувством я понял, что вопрос оказался ей не по зубам.
И мне это ужасно не нравилось.
- Я посчитала правильным выразить сочувствие.
"Врешь. И не краснеешь".
Я уже почти терял сознание - мозги отключались от атаки со всех сторон. Весь этот огромный выматывающий день, две жуткие Евы... Три жуткие Евы. А теперь еще и это.
- Аянами. Размотай вторую руку, залей это... Гелем и хватит.
Она подняла глаза на меня:
- Его понадобится намного больше, если не продезинфеци...
- Наплевать. Я богатый парень.
Мягкое тепло обласканной плоти - "регеногель" взялся за дело. Слабость - боль потихоньку оставляла руки. Нет, все же боль - есть ребра и спина. Я не помню, как выпроводил Еву, как разделся и влез под душ - такую ерунду мозги просто не брали в расчет. Какие-то обрывки мыслей, какие-то попытки по привычке проанализировать день.
В общем, очнулся я от дикой боли в спине, когда попытался повернуться в кровати - просто повернуться с боку на бок. Это редкая мерзость: тебе снилась какая-то больная дрянь, ты просыпаешься от рези в ребрах, ничего не помня, с трудом соображая, кто ты. И в этот момент во всем мире, во всем твоем существе есть только твоя боль.
Как же я это ненавижу.
Я сел: мне надо обезболивающего, я дома, меня зовут Синдзи Икари. И я жив, и я даже вроде при мозгах, и это особенно приятно на фоне вчерашних событий. Взглянув на будильник, я убедился, что события уже все-таки вчерашние, и встал. Ночной мрак комнаты привычно пластовали жалюзи, привычно моргала за окном реклама, а слева что-то шевельнулось в моем кресле. Почти секунда мне понадобилась, чтобы ухватить свои рефлексы за загривок.
- А-аянами?
- Да, Икари.
Я уже почти видел, как в темноте расползается по полу лужа крови, как я уже придумал все (она вломилась, чтобы убить меня), как я для убедительности разношу свой замок...
- Ты спала?
- Да.
Ага. Я расслабился и опустил пистолет на кровать. Реклама за стеклом ушла на очередной пик, и в посветлевшем полумраке неясные очертания Евы стали объемнее, четче. "Плащ она свой хотя бы сняла", - понял я, присмотревшись. Ох ты ж, чем это она тут мне обивку пачкает?
- Аянами... Ты эту одежду лучше выкинь. Система утилизации в коридоре.
- Хорошо.
Мне, черт возьми, даже принюхиваться больно. Но зато голова вдруг заработала - всего лишь после трех часов сна. Интересно, к чему бы это? Может, к тому, что мне пора пообщаться с этим красноглазым существом? Или нет - не пора. Сначала нужно создать условия для комфортного разговора.
- И душ прими, что ли. С кого ты эту вонючую пакость сняла?
- Я не знаю, кто это был. Он пытался напасть на меня.
""Был", - отметил про себя я. - Муниципалитет докинул бы мне еще полтысячи сверх стандартной награды". Обитатели "бездны" - это, конечно, шлак, но шлак человеческий, и подохнуть, пытаясь напасть на Еву... Я криво ухмыльнулся. Вот почему-то я не сочувствую представителю своего вида, вот почему-то меня разбирает веселье. Это называется отсутствие биологической солидарности, но представить только рожу какого-нибудь "песочника", который вместо кайфа с перепуганной девочкой получает пробитое горло...
- Ты иди-иди, - сказал я, видя, что Аянами задержалась, изучая мое лицо. - Там халат где-то чистый был на полке.
"Кажется, был", - добавил я про себя, подумал и уточнил:
"Надеюсь, что был. Не хватало мне еще тут обнаженку созерцать. Сплошное расстройство ведь будет".
Я с трудом разработал суставы и поплелся на кухню, представляя, что со мной будет, если доживу лет до сорока. Избитые кости явно ведь лучше не сделаются, так что уже сейчас стоит подумать об этом дне. Напьюсь, затянусь сигаретой и приму заказ на свою последнюю Еву - поколения эдак "ноль-ноль-ноль". Которая, полагаю, будет изводить меня философскими парадоксами и рассуждениями в стиле: жизнь - дерьмо и надо пойти убиться. Я включил кофеварку и плюхнулся на стул, отодвигая болевые ощущения подальше. В ванной шумела вода, в голове - какая-то муть, а я осматривал свое умеренно загрязненное жилище и соображал, как же мне жить дальше и есть ли смысл планировать свой пафосный пьяный выход на последнюю Еву. Получалось, что не стоит.
Душ затих, в ванной послышалась возня, а потом зашуршала дверь, и я поднял голову. Седые волосы Евы, намокнув, сделались совсем голубыми, лицо порозовело, а мой теплый, изрядно ей великоватый халат довершал картину. И мне - сонному и разбитому - эта картина показалась... Страшной. Аянами садилась напротив, она раскрытой ладонью убирала влажные волосы с нежно-розовой щеки, она... Я просто понял, что, возможно, смог бы ее ликвидировать - тогда, в туннеле. Даже в дверях собственной квартиры - но не сейчас. "Да что же это такое? Это же искусственный человек, кукла!"
- Аянами, я хочу знать кое-что, - почти зло сказал я: мне срочно было нужно что-то, чтобы избавиться от дурацкого наваждения. Например, вот это:
- Почему ты сбежала?
Ну вот и все, Икари, очаровашка заканчивается. Не объяснит она этого, ни за что, это научно доказано: Ева просто залипает, если попросить ее объяснить такую вещь - были прецеденты. Это все равно что спросить у человека, как он родился.
- Я... Я не знаю.
Это был финиш.
Да, она сказала то, что и ожидалось. Но... Чтоб меня, КАК она это сказала! Я растерянно смотрел на Аянами и ничего в этой жизни уже не понимал - а она смотрела на меня сейчас так, словно я должен ей сам все объяснить. "Одно из двух: либо я становлюсь наблюдательнее ВК-теста, либо эта Ева совершила очередной рывок в развитии. Но за каким дьяволом она сейчас эмулирует эмоции? Я ведь знаю, кто она!".
- Усложняем вопрос, - сказал я и откашлялся. Потом подумал и встал за кофе: отдохну чуток от этого взгляда. - Почему ты меня спасла?
- Я не знаю.
"Ты не хочешь поворачиваться. Ты не хочешь поворачиваться. Ты не хочешь этого видеть. Не хочешь!.. Вот дерьмо!"
Ледяное спокойствие - спокойствие человека, который долго думал над проблемой и смирился с тем, что она не решаема. Вот так вот.
- Врешь, - сказал я спокойным тоном. Мне дорого далось это спокойствие: простой допрос неагрессивной свежеискупанной Евы, а я едва не истекаю потом. - Кто тебе приказал? Директор?
- Нет.
- А я говорю - врешь!
- Нет, Икари.
Меня уже трясло, картинка плыла перед глазами. К счастью, я еще соображал, что не стоит пытаться ее трясти, осознавал, что она не человек, - и как раз это меня убивало.
- Кофе готов, - сообщила Аянами и указала мне за спину, где уже пищал кофейный аппарат.
Я облизал губы, глядя на бесстрастное лицо. С этим надо что-то решить, и решить быстро. С одной стороны, вероятность лжи сохранялась: она просто могла получить приказ не разглашать приказ - делов-то. С другой стороны - слишком уж странный способ сокрытия правды. Что еще за "не знаю", "не понимаю"? Хрень какая-то. Поэтому мне надо понять ее, понять и изучить, примирившись с тем, что все мои представления о Евангелионах - полная чушь.
"Молодец, Синдзи, ты только что оправдал свою беспомощность. И, возможно, продвинул чуть вперед чей-то план".
Я с веселым изумлением обнаружил свою паранойю, ухватил ее за шкирку и забросил подальше. Всем нервным просьба отойти от экранов и накрыться простынями - сейчас будет сеанс отчаянного самоубийства.
- Аянами, тебя выслеживают. Ты будешь жить у меня, пока я не решу, что делать. Поняла?
- Да.
- Ты хочешь что-то добавить к своим ответам?
- Да.
Настороженность. Ну же, давай, порадуй меня...
- Спасибо, Икари.
Я сейчас, не сходя с этого места, поеду крышей. "Спасибо, Икари". Сколько раз меня благодарили нелюди в этой жизни? Что, ни разу? Ну, можно открыть счет. Честно признаться, количество поблагодаривших меня людей не намного большее.
- Ты кофе будешь?
- Буду.
На моей кухне нет окон, а смотреть на шкафчики, встроенную технику или бутылки - это как-то не то. Так что я поневоле разглядывал свою новую соседку, разглядывал и думал о том, как странно все бывает. Как в придачу к возвращению на работу ты получаешь загадку, как в придачу к загадке ты получаешь считай что приговор, а в придачу к приговору - вот это. Я вздрогнул и отставил чашку в сторону:
- Все, я спать. Поговорим завтра. Может, ты еще что-нибудь захочешь мне сказать.
- Я поняла.
- Где ты будешь спать?
- Мне все равно.
- Ага, конечно. Идем, возьмешь себе футон и ляжешь здесь.
Я уже уходил в комнату, когда меня догнало еще одно слово благодарности. Кажется, я даже споткнулся на ровном месте.
Утро настало внезапно. Возмущенный будильник терзал мой мозг, онемевшее тело прочно угнездилось под одеялом, а еще я понимал, - сразу, с самого пробуждения, - что у меня сегодня выходной, что накануне я заработал себе не только воющую боль, но и добрую сотню тысяч... Это было отменное утро.
Пока я добрался до ванной, мое радужное настроение слегка поумерилось. Таблеток, конечно, можно больше не жрать, но неприятных ощущений и синтетика на кухне никакой боженька не отменил. Словом, из санузла я выбрался в своем обычном расположении духа: паранойя пополам с унынием фаталиста. Что меня по-настоящему радовало, так это состояние ладоней, на которых вместо порезов остались только розовые полоски чешущейся кожицы.
- Аянами, подъем, - сказал я, входя на кухню.
Ева сидела на скатанном футоне и смотрела на меня. Вид у нее был довольно потешный: растрепанная сверх обычного прическа и бесформенный халат, рукава которого она так и не подкатала. Клево.
- Доброе утро.
- Давно бодрствуем? - полюбопытствовал я, обойдя ее: у меня был прицел на холодильник и микроволновку. А еще крутились мыслишки о том, что разговоры с утра - это, наверное, не худший способ начать день. Завести девушку, что ли? Я вспомнил о вечно ругающихся соседях по подъезду и снисходительно улыбнулся секундной слабости. Кстати, о девушках. Я не включил утреннее шоу с Маной и этим придурком, а вместо этого поперся первым делом будить синтетика. "А, плевать, - решил я, зевая. - Будем считать, что у меня выходной сегодня".
- Я проснулась сорок три минуты назад.
- Завтракать будешь?
- Да.
Я скосил на нее взгляд. Синтетики не слишком нуждаются в еде - все же оптимизация пищеварительной системы, как-никак, но вопрос ведь в том, когда она последний раз ела. Особенно учитывая, что я ей вчера ничего не предложил. Ладно, лучше не будем проверять, станет ли мучить совесть из-за голодной Евы. Я уже, черт возьми, чего угодно могу от себя ожидать.
Пока я воевал с пакетами каши, Аянами утащила футон в шкаф, вернулась и теперь сидела на высоком стуле, бесстрастно изучая мои действия. Взгляд под руку слегка раздражал, но, к счастью, какая-то часть меня все еще четко понимала разницу между просто девушкой и искусственной девушкой, так что я не комплексовал по поводу своих неловких движений и жлобских кулинарных пристрастий.
- Держи.
Я сунул ей пакет с разогретой кашей, ложку и включил-таки телевизор. Там был перерыв в шоу, показывали новости - и снова всякую порнографию про звездные войны. Когда людям надоест устраивать пострелушки в космосе? Опять пираты, опять захватили транспорт, опять его регуляторы аннигилировали. Не вступаем мы в переговоры - и все тут. Суровость заказного сюжета просто подавляла, особенно момент, когда командир батареи фрегата с каменным лицом рассказывал, что он скорбит по каждому заложнику, но долг, честь, мундир, лычки! Мы должны держать строй, да, сэр. Воистину, аминь.
Я гребаный циник, но все эти колониальные сюжеты смотрятся с Земли такой ерундой, что передать невозможно. Как дешевый сериал, который вдруг стал популярен, и теперь продюсеры выламывают руки сценаристам: ну еще сезон, ну еще один, ну пусть теперь они будут суровы, но у этого еще личная половая драма вдобавок...
- Я бы на месте синтетиков тоже бежал на Землю, - сообщил я эфиру, тыча ложкой в происходящее на экране. - Это не может не выносить мозг.
- Почему?
- Тебе закладывали исторические данные? - спросил я, обернувшись. Аянами оторвалась от еды и подняла голову. На верхней губе обнаружилась каша.
- Да.
- Что у нас произошло девяносто семь лет назад? - поинтересовался я, изучая молочное пятнышко. Аянами с этакой мелкой неаккуратностью выглядела весьма забавно.
- Началась Последняя Война. С третьего по восьмое июня было нанесено двести шестнадцать термоядерных ударов, которые...
- Проредили население Земли на семьдесят процентов, и только чудом в резню не влезли первые пробные колонии.
Я не удержался и таки протянул руку с салфеткой. Заодно сейчас проверим кое-что. Аянами с безразличным лицом покосилась на мою ладонь и даже не вздрогнула, когда я вытер ей губу. "Ага. Доверие. Значит, предложение укрытия сработало. Или сработало что-то другое". В целом, ничего необычного тут нет: уже два поколения Евангелионов принимают нейтральные отношения, а в обмен на оказанную критическую услугу - позволяют себя касаться без предупреждения. Иначе я мог сейчас запросто получить, как минимум, тройной перелом.
- Так вот, - сказал я светским тоном, запинывая адреналин назад в надпочечники, - эти все наши последние войны - это такая маска. Всегда есть самая-самая последняя война. Потом - распоследняя из последних. Ну и так далее. Даже если на самом деле никто этой войны и не видит.
- Почему тогда вы говорите о синтетиках?
- Потому что вас создали как солдат. Солдат и колонизаторов. Потом появились Евы-шахтеры, Евы-монтажники, Евы-шлюхи, Евы - живые мишени...
Круто это все: сижу на кухне, рассказываю синтетику-беглянке о ее виде, утираю ей губки, жру кашу... Утреннее шоу, говорите? Ну-ну.
- Вас запихнули в этот мир, который официально не воюет, - зло сказал я. - Сказали подчиняться людям. Мирным, хорошим и добрым. А потом...
Я снова ткнул ложкой в экран. Там как раз показывали подавление чумного бунта на "Иерихоне-5".
- ...А потом вот такие вещи происходят на ваших глазах. И изгаженная Земля, наверное, видится вашему брату каким-то раем.
Что-то было не так. Я вслушивался в свои слова, и получалось, что я - старший лейтенант особого истребительного управления блэйд раннеров - чуть ли не гребаный фанат чистых да непорочных Евангелионов. С другой стороны, беглецы на Землю регулярно снабжали меня кредитами, так что мне вроде как и грех скрывать свое одобрение. Бегите-бегите, все правильно и очень даже хорошо. Только сейчас для Аянами я озвучил какие-то странные аргументы своей позиции, и это здорово напрягало.
- Люди бегут с Земли туда.
Я сначала даже не понял, что это произнесла Рей. Она смотрела на экран, где на фоне пожаров консул рассказывал, дескать, все хорошо, и колония непременно выправится, - и на лице Евы не было ничего, но вот тон, которым она произнесла свою реплику, был странно небезразличным. То ли это было утверждение, то ли вопрос.
- Да, Аянами, бегут. Там нет кислотных дождей, нет нужды жить как минимум в полукилометре над поверхностью. Нет зараженных пространств. Представляешь, когда-то между материками летали просто на самолетах, а не как сейчас.
- Я знаю.
- Знаешь ты...
Этому миру конец, раз уж я сижу и треплюсь о нем с Евангелионом. Выпить прямо с утра, что ли? В комнате взорвался воплями видеофон, и я пошел туда, жестом показав Аянами сидеть здесь.
- Утро, капитан, - сказал я, обнаружив на экране Кацураги.
Моя начальница что-то набивала на клавиатуре, поглядывала вверх, на подвесной телеэкран, и в мою сторону только косилась. Как всегда - сто дел сразу, но на заботу о подчиненном минутка есть.
- Как себя чувствуешь?
- Лучше, спасибо.
- Вижу.
Видит? Что она видит? Я скосил глаза, потом и вовсе обернулся: никакого компромата мне на глаза не попалось.
- Что оглядываешься? Почти розовенький, физиономия довольная. Значит, жить будешь.
Кацураги хмыкнула, махнула кому-то невидимому - мол, заходи, - и едва заметно улыбнулась мне:
- Давай, Икари. Не знаю, что ты там устроил себе, но это явно пошло тебе на пользу. Так что повторяй весь день. И жду завтра с утра на оперативку.
- Ага, - сказал я пустому экрану с надписью "отбой".
"Розовенький". Вот поди ж ты. Я поднял глаза и посмотрел на дверь в кухню. Еще раз вспомнил слова Кацураги и почесал затылок - понятнее не стало, но мне все это смутно не нравилось.
- Икари?
- Я же попросил тебя не высовываться.
- Но вы закончили говорить?
"Твоей бы эвристикой..."
- Да, закончил, - признал я. - Что ты хотела?
- Я хотела узнать, чем мне надо заняться.
Выражение лица, с которым я ее рассматривал, наверное, было очень забавным. "Работу не ищи, от работы не отказывайся" - вот вшейте Евам эту мудрость, и половину проблем отрежет, как ножом, небом клянусь.
- Ничем, - буркнул я. "В отдел разработки ПО для синтетиков пойти, что ли?" - Я тебе не хозяин.
- Я понимаю, однако вы меня пригласили жить с вами.
При упоминании этого моего решения мне захотелось срочно побиться лбом о столешницу.
- Да, пригласил. И что с того?
- Насколько мне известно, сожители разделяют обязанности.
Я оторвал взгляд от манящей поверхности стола и с интересом принялся разглядывать Аянами. Она все еще была в моем халате, но теперь бесформенные рукава были закатаны по локоть, и из массивной плотной ткани торчали обманчиво худые ручки. Символично, решил я.
- Гм. Пожалуй. Тогда мы для начала слегка приберемся, а потом тебя ждет продолжение разговора.
- Понятно. Что мне делать?
Я осмотрелся и помотал головой: нет уж, с бардаком в комнате расправлюсь сам, я ей дольше буду объяснять, где срач, а где холостяцкий рабочий беспорядок.
- Отправляйся мыть ванную. Пожалуйста, - добавил я и едва не откусил себе язык. "Что я несу? Какое еще "пожалуйста"?" Некстати вспомнились мои излияния по поводу бегства Ев, и я совсем расстроился.
- Хорошо, - сказала Аянами и ушла.
А я остался. До уборки еще стоило заказать еду (забуду ведь потом, сто процентов), и надо включить компьютер. Пока система пыхтела на старте, я покачивал головой, проверяя, что там у меня плещется: масло или все же мозги. Нет, почему же, все логично - соседка, значит, надо вежливо. Синтетическая соседка - ну и что? У моего сокурсника треть тела была протезированной, а кисть - синтетическая, так что теперь?
Я завис над формой заказа в "Унимарте", и пытался понять, что я вообще творю. Очень уж не хотелось признавать, что я свой мирок ломаю. А ведь как все начиналось: она меня спасла, я ее не убил. И хрен меня дернул сделать все дальнейшее?
Автоматически вколотив данные и расставив флажки на нужных покупках, я встал, еще меньше доверяя себе. Я заказал полуторный объем - как компромисс между новым Синдзи и старым. Но это все - вопрос времени, и даже мне, тупому и съезжающему с катушек, было отчетливо ясно, что проживи она тут еще пару дней, и я, не задумываясь, оформлю двойной заказ. Просто потому что. С этим надо срочно что-то делать.
Я что, изголодался настолько по общению? Да плевал я на него. Вижу в ней девушку? Хм. Это, возможно, проблема. Поставим пока тут галочку. Схожу с ума? Ага, вот тут жирнющая галочка, наведем ее даже. Довольная паранойя смотрела на меня из своей конуры и радостно скалилась - сегодня ее день. Легкое движение искусственной девичьей ножки - и ликвидатор превращается в фанатика Ев.
"Хрен там, - скрипнул я зубами. - Любую другую тварь из расстрельного списка я устраню без колебаний..."
Окончание мысли мне совсем не понравилось. Застонав, я осел на кровать и раскинул руки. "Просто она, выходит, особенная", - вот что я подумал. Особенный синтетик, с ума сойти. Да, она другая, не такая, абсолютно мне не понятная - но особенная? Не слишком ли?
Разберемся, пообещал я себе. Обязательно разберемся, я ведь и трети всего не знаю о ней, а уже есть весьма некрасивые вещи. Игрушка моего отца, она едва не завалила мое первое же задание, на ее руках - кровь человека. Это прекрасные данные для начала сочувствия синтетику, не так ли?
"Люди бегут с Земли туда", - вспомнил я. Она не видела звезд, но очень четко выразила самое сокровенное желание человечества: убежать. И раз уж мне выпала нечеловеческая ситуация, то поведу я себя тоже не по-человечески. Не стану убегать от проблемы, а разберусь в ней. Особенная Ева? Да прекрасно же! Больше шансов таки узнать что-то. Стану анализировать ее, выясню, что произошло.
В ванной что-то упало, зашипела и тут же стихла вода, и я невольно поднялся, настороженно прислушался, открыл было рот и рухнул назад. "Анализировать? По-моему, кто-то кого-то дурит".
- Эй, ты там как? - крикнул я, и если одна часть меня одобряла грубоватость тона, то другая лишь обреченно согласилась с тем, что я побеспокоился о синтетике. А третья часть - самая отчаянная - и впрямь хотела знать, все ли в порядке с ней. Оно, конечно, понятно, что это сорвалась та полочка, и Ева просто не успела поймать все флаконы, но все же...
"Буду гореть в аду", - решил я, встал и принялся собирать разбросанные по столу диски.