Глава 1

Самый тяжелый месяц

– Ты меня бросаешь?!

Редкие посетители кофейни обернулись на крик. Смутившись, я опустила взгляд на столешницу. Лукас хохотнул в трубке.

– Не переигрывай, – посоветовал он. – Ты бы еще «После всего, что я ради тебя сделала?!» добавила, чтоб никто вообще не поверил.

– Скотина, – совершенно искренне ответила я.

– Уже лучше.

– Скотина, – мстительно повторила. – Был бы ты здесь – придушила бы собственными руками.

– Взаимно. Всегда. Ты вообще помнишь, что тебя по сценарию продинамили? Ты страдать и переживать должна, а не агрессором выступать.

Много он о девушках и их реакциях знал. Понимая, что иначе ввяжусь в спор, который нас непременно выдаст, я отсоединилась и швырнула телефон на стол. Пустая чашка жалобно звякнула, когда он в нее врезался.

И все же Лукас был прав. Закусив костяшку указательного пальца, я постаралась не успокоиться, но направить эмоции в нужное русло. Переживания, говорите? Легко. Будто у меня мало причин для них. У одной, к примеру, имелись зеленые глаза, докторская степень по занудству и весьма многозначительное имя. Я вздохнула. А еще дистанция во всегда разное, но неизменно большое количество километров между нами. Это убивало. Не то чтобы я ему не доверяла, но что я видела, кроме картинки в «скайпе»? Что я слышала помимо того, что он хотел рассказать?

Ничего.

Мне никогда не следовало соглашаться.

На столе передо мной появилась кружка с шапкой взбитых сливок, посыпанных шоколадной крошкой. Я недоуменно подняла взгляд. Улыбчивая девица в фартуке, у которой я оплатила первую порцию кофе, заговорщицки мне подмигнула.

– Я не заказывала.

– Знаю. Но она тебе сейчас нужна.

Развязав узел на спине, она стянула фартук и села напротив меня за большой коммунальный стол – единственный в кафе.

– Разве тебе можно отходить от кассы?

– В целом нет, но… Видишь ли, это место называется «Happy Place», а ты сейчас не соответствуешь концепции, – она кивнула на кружку. – Пей. Сразу поймешь, что мир – не такая поганая штука, как кажется, поверь мне.

Понимая, что отказ будет выглядеть подозрительно, я взяла чашку в руки. Блокатор не позволял определить, что добавили в кофе, но магия все равно чувствовалась – неправильной тенью, едва заметным покалыванием в пальцах. Таким же я отреагировала на ее «Пей».

Ненавижу ментал.

Осторожно пригубив кофе, я отвлеклась, чтобы пожаловаться.

– Мир – может быть, но некоторые в нем люди… Честное слово, если бы могла, убила бы.

Бариста сочувствующе покивала.

– Знаю. Мой бывший тот еще ублюдок был. Но бросить по телефону…

– Именно! И, главное, это ведь не первый раз, мы бродим по какому-то долбаному кругу. То расходимся, то опять сходимся. С ним мне плохо, а без него еще тоскливее…

Самое поганое, когда не знаешь, чем тебя напоили, – угадать, какое воздействие ты должен симулировать. Но будем исходить из вводных. Вряд ли меня стали бы травить, а вот фальшивое участие и крючок о бывшем… Видимо, будем говорить дальше.

– Никак не могу понять, зачем я ему вообще? Он и без меня прекрасно существует. Ему ведь по большому счету на меня плевать. Где я, что я… У меня иногда такое ощущение, что я его отвлекаю от важных дел, а он меня лишь терпит!

Главное, когда врешь, – добавить побольше правды. И не важно, что речь идет не о звонившем напарнике и не о бывшем, а об очень даже нынешнем и ничего не подозревающем. Заодно выговорюсь. Больше все равно некому признаться.

– А девушки? Неужели так сложно понять, что меня нервирует! Пусть он утверждает, что это ничего не значит, но разве трудно запомнить, что у большинства людей есть личное пространство!

И не все считают объятия приличной формой приветствия. Не говоря уже о поцелуях в щечку. А спокойно делить с кем-то недокуренную сигарету? Бесит.

Вот почему я одна должна ревновать и страдать? Дизу-то все равно. Так нечестно.

В расстроенных чувствах я махнула рукой, задевая кружку и проливая больше половины. Кофе бодро закапал со стола на пол.

– Черт. Извини. Дай я…

Я потянулась за салфетками, но девушка меня опередила.

– Ничего страшного. Я сделаю.

Вернувшись с тряпкой, она неожиданно предложила:

– А хочешь, чтобы он ни на кого другого больше не смотрел? Чтобы все его мысли были только о тебе?

На миг я представила себе параллельную вселенную, где Диз глядит на меня не с мягкой усмешкой, а с восхищением. Где вместо язвительных комментариев на тему, в чем я теперь облажалась, я получаю заверения в своей правоте и вообще совершенстве. Где он не отвечает: «Я занят. Перезвони через пару часов, а лучше завтра», – а смиренно ждет, пока я не выскажу следующее желание…

Какой кошмар.

Но показывать это не стоило.

– Разве такое возможно? – промямлила я, отпивая оставшийся кофе. Магия осталась золотым привкусом на языке. Сильная, раз сквозь блокатор ощущалась. – Так не бывает…

Девица уже собралась что-то ответить, но ее позвали к кассе. Я же потерла виски. Вопреки блокатору, который должен был подавлять не только мою магию, но и внешнее воздействие, эффект от кофе чувствовался: хотелось рассказать ей все, довериться… Хорошо хоть, я это осознавала. Но лучше бы уйти. Жаль, пока нельзя. Звякнул колокольчик, и в кофейню ввалилась группа азиатских туристов. Галдящих, щелкающих селфи на фоне всего и желающих срочно заказать что-нибудь эдакое. Улучив секунду передышки между ними, бариста подбежала ко мне с запиской.

– Напиши по этому номеру, – посоветовала она. – Удивишься.

Не то слово. А уж как поразится мой собеседник…

Лукас ждал меня в машине через квартал от кофейни.

– Удалось достать телефон? – первым делом поинтересовался он, заводя двигатель.

Я помахала у него перед носом бумажкой.

– Звонила уже по нему?

– Вечером. Должна же девушка пару часов посомневаться – Убрав клочок салфетки в сумку, я не удержалась от наблюдения: – Никак не могу понять, они все так топорно работают?

– Ты же слышала, Мартин объяснял: от эмоций им башку сносит. А ты там полчаса сидела страдала.

Логично. Некоторые из существ походили в этом на демонов: чувства, все равно какие, притягивали их словно наркотик. А сильные – вовсе лишали тормозов, заставляя делать глупости. К тому же пожирание эмоций мало располагало к пониманию человеческой психологии.

Все равно слишком просто. Если бы я не знала, что это правда, ни за что бы не поверила такому предложению.

«Хочешь, чтобы он ни на кого больше не смотрел?»

Соблазн был велик, но…

Нет.

Потянувшись, я прибавила температуру на климат-контроле.

– Какого хрена? – возмутился Лукас, сбавляя его обратно. – Лето на улице.

– Мне холодно.

Побочный эффект блокатора, отрезавший меня от ставшего привычным Огня. Я поежилась. Лукас, заметив движение, положил руку мне на коленку.

– Тебе не приходило в голову тогда надеть что-то менее открытое?

– Было бы странно, если бы я пришла в трех свитерах и лыжных штанах. Надо соответствовать обстановке.

Ладонь медленно скользнула вверх по бедру. Дождавшись, пока она доберется до кромки джинсовых шорт, я с чувством мрачного удовлетворения прихлопнула ее.

– У меня есть парень, – напомнила я.

– Парня поменять можно. Ну кто он там у тебя?

В сравнении с малолетним Охотником… Я даже не знала, как сказать. Но вопрос позабавил: похоже, родная организация доверяла Лукасу не больше, чем мерзкому чудовищу в моем лице.

– А ты не знаешь? Тебе разве не дали доступ к моему полному досье?

Перестроившись, он бросил на меня быстрый взгляд.

– Серьезно? Кто он такой, чтобы его скрывать? Миллионер, что ли?

Потому что только им требуется защита личной информации? Я собралась всё отрицать, но вместо этого издала смешок.

– Наверное, – пришлось признать. – Если опять не дал своей сестре пин-код от карты.

Это всегда забывалось. Для меня Диз в первую очередь был трудоголиком, работающим с шести утра и до поздней ночи без перерывов на выходные или праздники. Наверняка его дела приносили ему деньги, но, глядя на обтрепавшиеся на швах джинсы и растянутые футболки, я верила в это с трудом. И я понимала, что даже без них Диз был сыном Абигора, нищета ему никогда не грозила, но… Обычная одежда. Кроссовки, пережившие не одно лето и много сотен километров прогулок. Велосипед, оставленный на ночь у крыльца общежития. Разве так должен выглядеть миллионер? Сын герцога? Демон? О последнем, впрочем, перед Лукасом я предпочла умолчать.

– Что, после такого аргумента уже не предлагаешь свою кандидатуру? – подначила я Охотника. – И как насчет того, что я «из этих»?

Еще в первые дни знакомства Лукас доходчиво объяснил мне, как относится к нелюдям. Как говорится, я не злопамятная. Но память у меня хорошая.

– Для них ты еще ничего так. И держишься неплохо, – с подозрением добавил он. – Видел я как-то чувака после блокатора, он пытался вскрыть себе пальцами черепную коробку. Разбил в итоге голову о стенку. Долбился в нее, пока мозги не полезли…

Какие чудесные воспоминания. Я хмыкнула.

– Я восемнадцать лет прожила без магии. Думаешь, меня напугает ее отсутствие?

Напугает, конечно. К магии очень быстро привыкаешь. И сейчас, не ощущая ее, я чувствовала себя неуютно. Только Лукасу в этом ни за что не признаюсь. Первое правило общения с Охотниками: не открывай им своих слабостей.

– Тебя не смущает, что ты своих сдаешь? – неожиданно спросил Лукас.

Я дотронулась до золотого браслета, скрывавшего золотые же шрамы на запястьях. Провела пальцем по гранатовому кабошону, обвела скрывавшийся на изнанке контур, избегая ответа.

– Тебя когда-нибудь лишали воли?

Посмотрев в зеркало заднего вида, Лукас свернул в узкий переулок и покачал головой.

– У каждого должен быть выбор. Нельзя его отнимать.

Сегодня я не испытывала угрызений совести. Слишком хорошо помнила, каково это – осознавать, что твоя жизнь тебе не принадлежит. Поэтому, наверное, развивать тему не захотела.

– Высади меня где-нибудь по дороге, – вместо этого попросила я; напарник напрягся.

– Зачем?

– В «Старбакс» зайду.

– Не напилась еще кофе?

– Согреться хочу. Желательно – зная, что мне в стакан ничего не подсыплют. Что? – не выдержала я. – Мой рабочий день закончился час назад.

– А отчет?

– Завтра напишу. И в медицинское крыло тогда же зайду, ничего не случится.

Внешне Лукас оставался совершенно спокойным, только пальцы сжали руль крепче. Вот оно что.

– Я не сбегу. Если ты забыл, я не преступница. И не обязана сидеть на привязи.

Будь все по воле Лукаса, тех немногих членов центрально– и южноевропейского офиса «Хантерс инкорпорейтед», что не были людьми, держали бы взаперти – просто так, на всякий случай: мало ли что они устроят, оказавшись на свободе? И доставали бы наружу при необходимости, словно кукол вытряхивая из коробки.

К счастью, управлял офисом не Лукас.

– Может, я просто хотел составить тебе компанию? – попытался он обратить все в шутку.

Красного сигнала светофора как раз хватило, чтобы отстегнуть ремень безопасности и открыть дверь. Я наклонилась, прежде чем захлопнуть ее:

– Попробуй.

Разговор с Лукасом горчил едким привкусом черного кофе. Избавиться от него не удавалось. Бесцельно побродив по магазинам – лишь бы не возвращаться в штаб и не встречаться с ним, – я подошла к остановке уже после заката. Зашла в полупустой автобус, заняла место у окна. На следующей остановке на соседнее уселся парень с чайной ложкой в руках. Почувствовав запах пота и давно не стиранной одежды, я поморщилась и украдкой бросила взгляд на незваного соседа. Спутанные вьющиеся волосы, когда-то, видимо, бывшие соломенно-желтыми, приобрели серый припыленный оттенок. Светлую толстовку покрывали пятна, в проход он кинул старую спортивную сумку. Бездомный? Ложку он все еще держал в руках, на которые несмотря на жару натянул перчатки с обрезанными пальцами. Только теперь грел в ней воду над зажигалкой. Еще и наркоман. Замечательно. Я обернулась, но ни усталая женщина лет пятидесяти, по виду – офисная служащая, возвращавшаяся в пригород, ни парочка школьниц в задней части автобуса не обратили на него внимания. Оставалось только надеяться, что он скоро выйдет.

Заметив мой интерес, наркоман повернул голову. Слишком быстро, так, что я не успела отреагировать, схватил меня за подбородок. Глаза его, всего секунду назад блеклые и осоловевшие, сияли расплавленным золотом. Я замерла, не дыша. Надо было смотреть не на одежду. Раньше заметить нечеловеческое совершенство черт, прятавшийся под грязным тряпьем Огонь… Что-то во мне его заинтересовало, и он притянул меня к себе, отбросив ложку, взял мое лицо в ладони. До золота оставалось не больше десяти сантиметров.

– Руки убери, – сквозь зубы посоветовала я.

В ответ он лишь рассмеялся. И продолжал хохотать, когда в воздухе запахло паленой кожей. Когда я отшатнулась от него. Когда, неловко протиснувшись, вывалилась из автобуса.

Даже через пять кварталов смех продолжал звучать в ушах музыкой тысячи лир.

Как ни странно, центральный штаб «Хантерс инкорпорейтед» располагался в Мюнхене не в стекляшке-небоскребе вроде головного офиса BMW в Олимпийском парке или башни Uptown. Вместо этого он прятался в ничем не примечательной пятиэтажке возле площади Макса Вебера, недалеко от старого города, лишь Изар пересечь. Со здания начала двадцатого века после войны кто-то сбил лепнину и перекрасил его в отвратительный кирпичный цвет, и ничего не выдавало, что в нем базируется одна из крупнейших корпораций мира. Рядом притулилось общежитие для сотрудников, в мире обычных зарегистрированное как трехзвездочный отель. На самом деле не только эти два дома принадлежали Охотникам: в третьем, официально занятом офисами и парой квартир, находились лаборатории и отделы, специфику которых было желательно скрывать от не знавших о магии сотрудников. И только медицинская практика в последнем здании квартала никем не прикидывалась. Почти.

Ну а то, что постояльцы отеля странным образом предпочитали оставаться в номерах, пользуясь общим внутренним двором и не обозначенными на строительных планах проходами между корпусами, вместо того чтобы выходить в город? А для чего, по-вашему, существуют формулы отвлечения внимания?

Открыв ключом дверь общежития, я поднялась пешком на четвертый этаж и свернула к своей комнате. Пропуск в офис и ключ от номера, где едва помещались двуспальная кровать и письменный стол, были первыми предметами, которые выдавались новичку в «Хантерс». За ними шли рабочее место, корзина для корреспонденции и токен для подключения к вай-фаю. Бросив сумку, первым делом я подошла к столу проверить компьютер. Никого. Как обычно.

Он появился в Сети, когда я вышла из душа, промокая полотенцем влажные волосы. Забравшись с ногами на постель, я подтянула к себе ноутбук и включила связь. Ответ пришел незамедлительно.

– Привет.

– Привет…

В окне за его спиной светило яркое солнце, мешая рассмотреть нормально помещение IT. По памяти я знала, что позади него должно быть еще одно место, а подоконник завален старыми журналами. В реальности могла разглядеть только встрепанную черную шевелюру и красный прямоугольный след на щеке. Опять спал на работе, подложив под голову учебники вместо подушки.

– Сколько у тебя?

– Восемь утра. У тебя?

– Скоро полночь.

Куда на этот раз занесло университет? Впрочем, не важно. Не зная, что сказать в камеру, я замолчала. От Диза это не укрылось.

– Что, уже соскучилась? – подколол он меня с улыбкой.

Безумно.

– Только по кактусу, – не уступила я. – Должна же я проверить, как он.

Памятуя о прошлых каникулах, когда София едва не пересушила малыша, я заранее притащила кактус в IT и торжественно вручила Дизу. И пусть тот заявлял, что даже ему известно: обычно цветы дарят девушкам, а не наоборот, и вообще он Смерть, а не садовник… В моем окружении не было кроме него настолько ответственных существ, чтобы справиться с поливом три раза в неделю. А в IT даже имелась когда-то отобранная им у некромантов лейка. Обернувшись, Диз посмотрел куда-то вбок.

– Хорошо. Цветет как всегда. Там внизу куча деток образовалась, скоро пересаживать можно будет. Подожди…

Поднявшись из-за стола, он подошел к окну и опустил жалюзи. Стало гораздо удобнее.

– С кем ты там болтаешь? – появилась в кадре привлеченная звуками Каталина. Увидев меня, напарница Диза радостно заулыбалась и уселась на его место. – Наташа! Как твои дела? Ты уже слышала? Он тебе рассказал?

– Рассказал что?

– Так ты не знаешь? – почему-то эта новость воодушевила латину еще больше. Хмурый Диз встал у нее за спиной. – Ты сейчас разговаривала с новым ассистентом профессора Данн!

Шивон, что ли? Той, которая чертовски сексуальная брюнетка Шивон? Но это сейчас не имело значения. Главное – должность. Поступление в магистратуру дало Дизу два года в ГООУ и вдали от отца. Место ассистента профессора могло при необходимости превратить два года в гораздо больший период. Вот что важно. А не моя глупая ревность.

– Поздравляю, – искренне произнесла я.

Была бы рядом – кинулась бы ему на шею с радостными воплями. Но я находилась не в ГООУ, а за черт знает сколько километров от него. Как и после защиты его бакалаврской. Как и во время церемонии вручения диплома. Как и в день, когда объявили результаты по вступительным экзаменам на магистерские программы.

Потому я не верила в отношения на расстоянии. Что это за отношения, когда вся жизнь проходит вдалеке от другого? Когда ты не можешь разделить ее?

– Спасибо, – так же чопорно ответил Диз и постучал Лину по затылку. – Может, дашь мне пообщаться с моей девушкой?

– Потом, – отмахнулась та, явно не считая встречу двух возлюбленных, пусть и виртуальную, достаточным поводом, чтобы оставить их наедине. – Еще мы наконец нашли офис. Арендовали пока на три года, там посмотрим. Ты не представляешь, как было сложно найти дом с достаточно большой территорией и не за пару миллионов в месяц! Зато из него вид – закачаешься! Особенно из моего кабинета. Там окна на две стороны сразу…

– Мы же договорились, что угловой кабинет – мой? – поинтересовался Диз.

Каталина закатила глаза.

– Зачем он тебе? Все равно ближайшую пару лет ты будешь работать отсюда.

– Угловой офис – мой, – с нажимом повторил Диз. – Мы договорились.

– Я буду отдавать его тебе, когда ты будешь приезжать в гости, – не моргнув глазом, пообещала латина.

– Как же…

Я не удержалась от смешка, пусть и немного нервного. В прошлый раз Лина хвасталась официальным логотипом CDGN – небольшого IT-стартапа, названного в честь четырех основателей. Каталина, Диз, Галлахер, Никлас. Диз никогда не скрывал своих планов: закрепиться на Земле, перебраться в Сан-Франциско, заниматься тем, что он умеет и что ему интересно.

И от этого все острее вставал вопрос: что дальше? Для нас, в смысле.

– И мы с Ником решили пожениться. Из-за визы, разумеется. Еще не знаем дату, но учти, ты должна присутствовать, можешь уже искать платье.

«Должна присутствовать». В этом вся Лина. «Приглашаем тебя» – не в ее духе, айтишнице в голову не придет, что кто-то может отказаться.

– А Лекса?

Невозможно было представить этих двоих без острой на язык и пропахшей табаком блондинки.

– Приедет к нам по рабочей визе, ей ее получить проще, чем мне. А еще Диз наверняка тебе тоже не рассказал…

– Знаешь, я очень рад, что в ближайшее время тебе придется подписать соглашение о конфиденциальности, – перебил ее Диз.

Каталина удивленно на него посмотрела.

– Ты мне угрожаешь?!

– Пока нет. Но еще одно слово…

Айтишница оскорбленно надулась.

– Что я такого сказала? Она имеет право знать! – Под красноречивым взглядом она вылезла из кресла и буркнула: – Тиран и деспот. Ладно, ребятишки, сами разбирайтесь. Я пошла. Хорошего дня, Наташа!

Вернувшись на свое место, Диз покачал головой.

– Она невыносима.

– О чем она говорила?

– Ни о чем.

Конечно. Что ты скрывал, Диз?

– Потом узнаешь, – пообещал он, а я сделала вид, что поверила. Все равно не скажет больше, чем хочет. – Что у тебя сегодня с настроением?

– Ничего.

– И кто из нас теперь хранит секреты?

Мы оба. Два сапога пара. Но со мной-то все было ясно: не жаловаться ведь ему на Лукаса? Я знала, на что шла. И не упоминать ведь сегодняшнюю встречу непонятно с кем, выбившую меня из колеи?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Устала, наверное. Бывает. Может, мне просто хочется, чтобы кто-то сказал: «Малыш, успокойся. Не забивай свою головку проблемами, маленькая, я все за тебя решу». Не обращай внимания.

– Ты здорова? – осведомился Диз после секундного замешательства. – Я более чем уверен: если я только упомяну твой рост, ты меня четвертуешь. Не говоря об остальном…

– Неправда! Разве что самую чуточку…

– Как можно четвертовать самую чуточку?

Я вздохнула. Ладно, он был прав. Четвертую, покромсаю на мелкие кусочки и спляшу на них для верности.

– Если серьезно, тебе нужна помощь? – Диз сменил тон на менее шутливый.

– Нет. Сама выбрала, сама налажала, сама исправлю…

Первый месяц был самым тяжелым.

Мартин, руководитель отдела, занимавшегося нарушениями гени Договора и официально называвшегося в «Хантерс инкорпорейтед» CSE5.1 (центрально– и южноевропейский офис, департамент пятый, по работе со сверхъестественным населением, отдел первый, полевой, хотя на самом деле структура «Хантерс» была далеко не так прозрачна и линейна), с самого «собеседования» в январе не скрывал, что считает меня абсолютно бесполезной обузой, навязанной ему против его желания. Наше знакомство не задалось с самого начала.

В первый день, заметив меня в офисе, он скривился и четыре часа игнорировал. Только ближе к обеду кинул мне на стол папку. Я открыла ее и чуть не уронила. Руки. Отрубленные человеческие руки. Кто-то приколотил их к полу по кругу. В одной была зажата свеча. Другую раскрасили густым черным узором. В чернильной вязи узнавался рума. Я сглотнула.

Это ведь не инсталляция и не современное искусство?

– У тебя на почте письмо. В нем – путь к папке по этому делу. Распечатаешь остальные фото и развесишь на доске в хронологическом порядке.

Я оторвалась от пробирающих до дрожи снимков и посмотрела на начальника. Тот нахмурился.

– У тебя какие-то вопросы?

– Может, вам еще кофе сварить?

Раз ни на что кроме подай-принеси-скопируй я, по его мнению, не способна. Сарказм остался незамеченным, Мартин отрывисто кивнул.

– Черный, без сахара. Возьмешь на кухне синюю кружку.

И ушел. Интересно, он думал, что я оскорблюсь? Или ожидал, что сбегу с позорным визгом? Поборов внутреннее сопротивление, я щелкнула по ссылке в письме. Те же руки, только теперь выложенные попарно. Тело с характерным Y-образным разрезом после вскрытия. Еще один кадр из морга. А вот этому не повезло: снимок был сделан в больнице, мужчина с двумя перемотанными культями сидел на койке. Я заставила себя держать глаза открытыми и нажала на кнопку печати.

К моменту, когда Мартин вернулся с ланча, я зареклась даже думать о еде, но распечатанные фотографии висели на доске. Даты и имена были подписаны сверху. Даже кофе стоял на столе. Начальник одобрительно хмыкнул и сделал неосторожно большой глоток из кружки.

Больше варить кофе Мартин меня никогда не просил.

Но первую проверку я прошла. На следующий день появился Лукас.

Человек. Чистокровный. Единственная капля магии, которая в нем чувствовалась, заключалась в его татуировках, как я выяснила позже. Охотник, еще и потомственный, выросший в самом сердце «Хантерс инкорпорейтед». И такой же упрямый и твердолобый, как все они. Он от меня тоже был не в восторге. Впервые увидев, фыркнул и взлохматил русую шевелюру. Я машинально проследила за рукой, покрытой от запястья до плеча татуировками.

– Дядя!

Возглас получился по-детски обреченным, и я с трудом подавила улыбку. Не получилось, потому что парень прожег меня ненавидящим взглядом.

– Хотел больше ответственности? – невозмутимо отозвался Мартин. – Получай. Твоя новая напарница.

Почесав нос (на левой руке даже пальцы не избежали чернил), «напарник» подарил мне еще один полный презрения взгляд.

– Она мелкая.

– Она ведьма, – Мартин умел быть жестким, когда хотел. – Никогда нельзя недооценивать противника. Или ты думал, сразу станешь работать с Бауманном? Приглядывай за ней. Съездите к Фабио, введешь ее в курс дела. И, Лукас? – начальник отдела кинул племяннику ключи от машины. – Чтобы не видел больше твоего мотоцикла в гараже.

Племянничек удержался от ответа. Судя по обиженно поджатым губам, с трудом. И продолжал хранить молчание, пока мы не оказались вне штаб-квартиры.

– Значит, ты мой билет на полевую работу, – проворчал он, выезжая с подземной парковки. – Три простых правила. Не отставай. Не лезь с глупыми вопросами. И вообще постарайся держаться потише, ты уже раздражаешь.

– Ладно, – спокойно согласилась я. – Три простых правила. Никакого снисходительного отношения. Перестань вести себя как самовлюбленный придурок. И только попробуй еще раз что-то сказать про мой рост.

Лукас закатил глаза, успевая проскочить перекресток на желтый свет.

– Иначе что?

– В принципе, один раз я чуть не прибила демона…

Оглушила, по крайней мере. Не лучшее знакомство с семьей твоего парня, но так вышло.

– Ага, конечно. Демона. Я видел твой файл. Уровень С+, в тебе силы как в муравье. Ты бесполезна.

– Признаю, это было в Аду, но…

– В Аду, – повторил Лукас. – Конечно. И как ты туда попала?

Я закатала рукав и продемонстрировала ему золотые шрамы. Наконец удалось стереть с его лица самодовольную усмешку. Чуть не забыв включить поворотник, Лукас смотрел на меня, будто я сама была чудовищем из Преисподней.

А это, оказывается, иногда бывает приятно.

– Тебе стоило просмотреть мой файл дальше обложки. И послушаться дядю: он хороший совет дал. Не недооценивай.

Хотя, возможно, зная, как действует драконья кровь, он просто опасался находиться в машине с сумасшедшей. В любом случае я не отказала себе в удовольствии похлопать его по плечу. И с улыбкой отметила, как он вздрогнул.

– Не переживай, – утешила я его. – Уверена, мы отлично сработаемся.

Учитывая недовольную мину, Лукас в этом сильно сомневался. Я тоже, но выбирать не приходилось.

– А теперь ответь, пожалуйста: кто, черт возьми, такой Фабио и куда мы едем?

Фабио оказался первым гени, работавшим на «Хантерс инкорпорейтед», которого я встретила в реальном мире. Нет, в офисе они тоже были: и в полевом отделе имелось трое – тот самый Бауманн, его брат и молчаливая пожилая женщина, вечно в разъездах, – и среди коллег Сереша попадались. Но идти на контакт не спешили. В этом плане улыбчивый итальянец оказался приятным исключением.

Когда Лукас запарковался возле «Студии 55», я не подозревала, чего ожидать. Полевая работа, значит?

– Зачем мы здесь? Одна из ваших проверок? Опрос свидетелей?

Племянничек только закатил глаза, посмеиваясь над моей наивностью. Толкнул дверь. Я последовала за ним.

Висевший на входе колокольчик звякнул, и девушка на ресепшн оторвалась от телефона. Черные короткие волосы, черная помада, обвитая чернильной змеей шея – она единственная казалась тут к месту. Остальная обстановка мало соответствовала моим представлениям о тату-салоне. Где темные стены? Где рисунки черепов и роз? Где гудящие от тяжелого рока колонки, в конце концов? С тем же успехом это заведение могло оказаться спа-салоном. В углу у выкрашенной в нежно-салатовый цвет стены даже стоял декоративный фонтанчик.

– У нас на два часа, – сообщил девушке Лукас. – Позови…

– Я здесь.

Вышедший к нам парень тоже мало походил на татуировщика. В моем представлении они почему-то были все бритыми – у него каштановые кудри ниспадали до подбородка, скрывая щеку в шрамах. Неформалами в пирсинге и черной коже – ничего подобного, обычные джинсы с фланелевой рубашкой. Да на нем самом татуировок было не видно!

– Спасибо, Касс. Дальше я сам. – Дождавшись, пока девушка соберет сумку и уйдет, он весело ухмыльнулся: – Иногда мне кажется, что она подозревает, будто мы любовники, и я назначаю тебе здесь свидания. Посуди сам: почему каждый раз, когда ты приходишь, я выставляю свою помощницу за дверь? А уж когда ты приводишь кого-то еще…

Окинув меня полным любопытства взглядом, он протянул руку.

– Салют. Фабио.

Кроме длинных волос и обожженной щеки у итальянца – хотя по-немецки он говорил без акцента – имелись разноцветные глаза, теплый карий и ярко-оранжевый. И от левого, апельсинового цвета, веяло магией.

– Наташа, – ответила я на рукопожатие.

– Знаю. Мартин прислал файл.

Руку сразу захотелось отпустить.

– Всё сегодня, или придете еще?

– Давай сейчас, – влез вместо меня Лукас. – Время терять…

– Что сегодня? – на всякий случай я сделала шаг назад.

Напарничек возвел очи к потолку.

– Догадайся с трех раз.

Я уже догадалась. И версии мне совсем не нравились. Я сделала еще шажок к выходу.

– Нет.

– Думаешь, у тебя есть выбор?

– Нет! – так же категорично отказалась я. – С чего ты взял, что мне вообще нужна татуировка? Извини, но это, – его руки, например. И пальцы. И шея, как я успела заметить в машине, – не мой идеал мужской красоты. И тем более женской.

– Вообще-то на тебя заказан только стандартный набор, – сообщил татуировщик, успевший зайти за стойку и сверявшийся оттуда с планшетом. – Для «вот этого» я забил бы времени побольше.

– Какой еще стандартный набор?

– Маячок, отложенный телепорт, переводчик и «око» для иллюзий. Хотя последнее тебе ведь не нужно?

Заметив мой озадаченный взгляд, он постучал кончиком карандаша по рыжему глазу. Я вздрогнула от неожиданно стеклянного звука. Вот оно что. А я думала, магия – чтобы сменить цвет…

– Артефакт, – озвучила я догадку.

– Собственного изготовления, – похвастался итальянец. – Тоже от иллюзий и позволяет видеть… особенности вроде твоих. Когда работаешь с ихором – полезно.

– И татуировки… Ты наносишь контур на кожу. Но на людях он так бы и остался просто рисунком…

Поэтому Фабио использовал драконью кровь. Вот откуда я чувствовала знакомый запах силы у Лукаса.

– Но тебе это не потребуется, хватит обычных чернил.

Без них обойдусь.

– Ребята, вы ведь слышали, что артефакты можно носить на себе не только в этом смысле? На шнурке, к примеру, – я машинально дотронулась до подвесок у себя на шее. – Как браслет. Кольцо. Вам не приходило в голову?

– Моя теория: металлические артефакты они слишком часто теряли, – подмигнул живым глазом итальянец.

– Из соображений безопасности вживленные артефакты были признаны более эффективными, – подтвердил Лукас.

Внезапно оказавшийся у меня за спиной. Я гневно посмотрела на него. Мог бы предупредить, зачем сюда едем!

– Мне не нужен переводчик.

– Ага. Я уже наслушался, как ты говоришь.

– У меня нормальный немецкий!

Даже хороший, если учесть, что в школе я его брала как второй иностранный.

– И маячок мне тоже не нужен. Хотите за мной следить – пожалуйста, давайте я буду ходить с чипом. Для этого необязательно меня уродовать!

– Я бы оскорбился, – заметил татуировщик. – Но на первый раз прощу.

– Чип ты в любой момент можешь уничтожить. Скажешь, нет?

Могу. Расплавить внутренности того же телефона мне ничего не стоило бы… Кроме, собственно, цены нового телефона. Техника – такая хрупкая штука. Так легко перегорает… Но все равно это не повод!

– Вообще-то это делается для твоей безопасности, как и «прыгун». Чтобы в случае чего тебя вытащить. Радовалась бы.

Мрачно взглянув на Лукаса, я очень вежливо и очень нецензурно сообщила ему, что меня обрадовало бы. И пусть только скажет еще что-то про мое знание немецкого!

Запустив пятерню в волосы, Охотник издал страдальческий стон:

– Да пожалуйста! Думаешь, мне сдалось тебя тут стоять уламывать? Поехали обратно, скажешь Мартину, что отказалась. Вот дядя обрадуется: сама уволишься, а то он от тебя избавиться не может.

– Уволюсь? – переспросила я.

– Нет татушек – нет допуска к делам пятого отдела. Ты в какой приехала?

После таких новостей сразу захотелось поинтересоваться, точно ли татуировки ограничивались объявленными свойствами. Фабио ничего не забыл упомянуть? Подчиняющий контур, например? Или более действенный аналог подписки о неразглашении?

– Ты как-то сильно радуешься, – с подозрением сообщила я Лукасу. – Разве ты не говорил, что я – твой билет к полевой работе?

Напарничек пожал плечами.

– Рано или поздно Мартину по-любому придется меня выпустить. Без тебя хоть партнера нормального получу. И я все равно поставил на то, что ты свалишь. Ну что? Уходим?

Ответа у меня не было. Я никогда не хотела себе татушку. И точно не собиралась делать ее, потому что этого хотел кто-то другой. И не надо говорить, что по Максовым татуировкам могла бы догадаться!

– Это несерьезно! Я здесь всего лишь до конца лета. – Мои собеседники на этой фразе хмыкнули в унисон. – Неужели нельзя найти какое-то менее постоянное решение, чем татуировки? Что я с ними потом делать буду?

– Уберешь лазером, – снова встрял итальянец. – Не переживай.

Легко сказать. Его-то никто против воли клеймить не собирался. Лукас промолчал. Значит, ответ отрицательный. Либо подчинишься, либо можешь вернуться в ГООУ уже завтра.

Решайся, Наташа. Ответы на все вопросы, что у тебя скопились, или…

Я повернулась к татуировщику.

– Можно сделать всё за сегодня?

– Смелая? – удивился он; апельсиновый глаз весело блеснул в свете лампы.

– Боли боюсь, – честно призналась я. – А так напьюсь обезболивающего потом, пока вообще чувствовать не перестану.

И пути назад уже не будет.

Лукас громко фыркнул:

– Тоже мне, Баффи, истребительница демонов…

Пнуть бы его. Пнуть и стереть с лица самодовольную ухмылку. К счастью, Фабио сделал это за меня, отвесив дружеский подзатыльник.

– Если боишься боли, могу сделать тебе обезболивающий контур, – предложил мастер. – У меня как раз есть для него подходящие узоры, чтобы скрыть. Акварелька, девочкам нравится.

Это он меня утешить решил? Неужели нашелся наконец нормальный человек в «Хантерс»?

– Всего двести пятьдесят. Это за работу, за само заклинание не возьму – интересно поработать с тем, у кого в крови течет ихор.

Какое там утешение.

– Только я подумала, что мы можем стать друзьями, – с сожалением вздохнула я. – А ты тоже хочешь надо мной поэкспериментировать.

– Разве одно другому мешает?

Наверное, нет. Возможно, веточка лаванды, распустившаяся у меня на ноге, наоборот, помогла – мне не раз пришлось поминать Фабио добрым словом. Действительно добрым, без шуток! Определенно этому поспособствовало, что Фабио был, как я, гени. Когда началась обещанная Лукасом полевая работа, некоторые темы я не могла обсудить ни с кем, кроме него. Не обо всем можно было поговорить с Мартином или хотя бы с Лукасом. Иногда ты по умолчанию оказываешься по ту сторону баррикад, просто потому что ты – больше – не человек.

Я уже упоминала: первый месяц был самым тяжелым…

Склонившись с Кассандрой над кофейным столиком, я хихикала, разглядывая готовые эскизы. На них осьминогоподобные существа с сотнями тентаклей… Впрочем, не стоит об этом. Достаточно сказать, что телосложению других персонажей на картинках я могла только позавидовать. Подобная грудь при такой миниатюрности… В то, что природа настолько щедра, я отказывалась верить. Фабио с клиентом вышел из кабинета как раз, когда мы переворачивали страницу. Хмуро посмотрел на нас и подозвал Касс к себе.

– Выдай ему тюбик «Бепантена», – велел он, стягивая испачканные перчатки. – И можешь идти.

– Последнее необязательно, – поспешила вмешаться я.

Артефактор одарил меня еще одним внимательным взглядом, после чего пальцем поманил за собой.

– Тебе стоило бы попасть в ГООУ, – сообщила я, прикрывая за собой дверь. – Ректор…

«Как раз в твоем вкусе», – хотела добавить я, но Фабио меня перебил:

– Я там учился.

– Серьезно? И после этого рисуешь такое? Стокгольмский синдром, или ты его просто никогда не видел?

– А ты? – Фабио сел напротив и скрестил руки на груди.

– Брала у него интервью для студгазеты. Но правда ты учился в ГООУ?

– Что тебя удивляет? Все там учатся.

Я это помнила, но…

– Ты работаешь на «Хантерс»!

Артефактор пожал плечами.

– На каждые десять тысяч наших найдется один, кто с ними сотрудничает, если не больше. Просто об этом не говорят.

Я понимала. Та же Райли. Ее семья знала, что Охотники – не просто детская страшилка, а вполне легитимная организация. И все же…

– Как ты можешь на них работать?

Одно дело – постоянные инспекции и проверки для всех, кто мог причинить другим мало-мальский вред. Возможно, немного порядка миру и в самом деле не помешало бы. Другое…

Мне не стоило открывать ту дверь. Но в медотделе все были заняты, а доносившиеся из-за нее стоны нервировали. Если кто-то издавал подобные звуки все полчаса, что я ждала, пока кто-нибудь освободится и вколет мне блокатор, значит, ему нужна помощь, верно? Но очередной белохалатник, которому я на это указала, посоветовал мне не лезть не в свои дела.

Никогда не любила таких советчиков.

Удивительно, но моего пропуска хватило, чтобы попасть в комнату. Странно: кто дает стажеру высокий уровень допуска? С другой стороны, пятый отдел был особым местом.

Внутри сразу бросалась в глаза больничная, ослепительная белизна. И отгороженный прозрачной стеной бокс. Существо в нем встрепенулось при виде меня. Почувствовало Огонь. Точно так же, как я ощутила проникавший через перегородку запах полыни. Заострившиеся черты под сбившимися в комок волосами, обнажившиеся зубы, обломанные ногти, которыми оно из последних сил скреблось по стеклу… Серая, в синяках и подпалинах кожа. Невидящие бельма глаз. И все же оно не было вампиром. Я чувствовала магию внутри него. И знала этот запах. Так ощущалась золотистая жидкость внутри ампулы. Так чувствовались уколы у Сереша, один раз в две недели.

– Тебя что, по всему этажу искать надо? – просунулась в дверь вихрастая голова.

Вопрос заставил сбросить с себя оцепенение. Выйти из лаборатории, взять себя в руки и не спрашивать лишнего. Но время от времени непрошеная мысль все же стучалась болью в висках.

А еще были темы пострашнее того, что происходило с осужденными в стенах «Хантерс инкорпорейтед». Или напрямую с этим связанные? Охотники следовали Договору. Как бы им ни претило, насколько бы они ни ненавидели нас, они не забирали невиновных. Тот… или та, кого я видела в лаборатории, попал туда не случайно. Но что, если виновными становились дети? По незнанию, по ошибке, из страха и попытки себя защитить?

Что тогда?

– Ты видишь мир из своей перспективы, – произнес после некоторой паузы Фабио. – Маги – добро, Охотники – зло. Но это не так.

Разве?

– Ты не ответил, почему решил с ними сотрудничать, – напомнила я.

– У меня не было выбора. Я у них в долгу. Но это долг, который я с радостью отдам, – поспешил он заверить.

– Что ты натворил?

Итальянец насмешливо изогнул бровь, прежде чем сказать:

– Они меня вырастили. Только не удивляйся, – вздохнул он. – И не говори, что не видела детскую площадку во внутреннем дворе.

Видела. И детей на качелях тоже. Однажды Макс, рассказывая, как мне повезло, упомянул, что полукровок, у которых единственных в семье просыпается магия, «Хантерс» забирает себе – обычный человек не сможет вырастить такого ребенка. Это будет опасно в первую очередь для него самого.

– Твоя родня – обычные?

Фабио пожал плечами.

– Нет родни. Не осталось.

Еще у меня имелось подозрение насчет тех, кто лишился семьи по вине гени. Должны же Охотники постоянно пополнять свои ряды? Это маги вечно молоды. Люди стареют. И умирают гораздо быстрее. Если не всем стирать память… Оглушенные болью, воспитанные в ненависти к тем, по чьей вине они остались без близких, – из таких получится отличное следующее поколение.

А теперь выяснилось, что Охотники растили не только людей, потерявших родню из-за гени… Логично. Это же лучшее из обоих миров: ненависть к гени и их способности. Отличное сочетание.

– Как?.. Извини.

Мы были не настолько близки, чтобы я могла задать этот вопрос. Но Фабио решил ответить.

– Все спрашивают. Семья не успела собрать пиццо вовремя. Дон решил сделать из этого показательный пример, – он постучал себя по стеклянному глазу, заставляя меня вздрогнуть. – Мне повезло.

Хорошее везение…

– В Италии нет постоянного штаба «Хантерс», так что вырос я здесь. Мартин меня ненавидел, – ухмыльнулся Фабио, – я сбегал каждый месяц.

– Больше не убегаешь?

Прикинув что-то в уме, Фабио приложил палец к губам и наклонился, чтобы закатать штанину. Толстая чернильная цепь обвивала лодыжку.

Вот тебе и «долг, который я с радостью отдам»…

– И ты утверждаешь, что Охотники – не зло?

– Этого я не говорил, – татуировщик снова скрестил руки на груди. – Для меня маги – не добро. На мой взгляд, и Охотники, и маги – два вида зла, которые неплохо уравновешивают друг друга.

Макс в свое время сказал то же самое. Что нет хороших парней – а если они и существуют, гени к ним точно не отнесешь.

– Довольно обо мне. Уверена, что не хочешь никакую формулу? Под твой эскиз много чего можно спрятать.

– Нет.

– Тогда зачем тебе? Только не говори, что ты из тех, кто подсаживается на иглу после первой татушки?

– Нет.

Меня передернуло. Мысль об одном только звуке машинки вызывала желание зажмуриться и отползти куда-нибудь в сторонку. Но я хотела что-то свое. Что-то, выбранное мной, имеющее для меня значение, а не сделанное потому, что меня заставили.

Может, тогда и к остальным клеймам мне будет легче привыкнуть.

– Надеюсь. Не хотелось бы потом объясняться с твоим парнем. Что он, кстати, сказал насчет этой твоей идеи?

Я удивилась.

– Ты ведь помнишь, что мы в двадцать первом веке живем? И я могу принимать решения за себя? Ты у всех девушек спрашиваешь, дали им разрешение или нет?

– Только у тех, которые принадлежат демону.

– С чего ты взял?

– Моя работа не совсем традиционна, но меня учили на крафтера, – Фабио снова постучал себя по глазу. Я скривилась. Ну что за дурная привычка! – Я узнаю артефакт, когда его вижу. У тебя на шее кровавое серебро. Ты постоянно хватаешься за амулеты, когда нервничаешь. – Я выпустила кожаный шнурок из пальцев. Татуировщик кивнул. – Редкая штука. Если кто-то для тебя их сделал, значит, очень высоко тебя ценит. А ценят они только свое. Еще и двух разных кругов…

Фабио потянулся к подвескам, но я отступила.

– Лучше не надо. Опасно, знаешь ли, браться за чужие амулеты.

– Даже так? Тем более. Не хочу потом получить от демона подарочек за то, что его собственность решила себя раскрасить, а его не спросила.

– Я не его собственность.

– Конечно. Он любит тебя и уважает как личность. Слушай, – Фабио поднял руки, защищаясь. – Не знаю, какие у вас там отношения, как тебя после этого взяли в офис, и не хочу знать. Но мне не нужны проблемы.

Если бы Диз только попробовал намекнуть, что ему не нравится, я бы высказала ему все о двойных стандартах, а потом все равно пришла бы сюда. Так я хотела ответить. Но промолчала. Сам того не подозревая, Фабио нашел мое больное место.

– Не будет никаких проблем, – буркнула я. – Ему все равно.

На самом деле надо было просто привыкнуть. И дать другим возможность привыкнуть ко мне. Конечно, совсем легко и идеально никогда не станет, но со временем все как-то друг к другу притираются – иначе рядом не выжить. Даже нас с Лукасом не обошла эта участь. Хотя должна признать, его уважение достигалось зачастую совершенно не объяснимыми здравым смыслом способами.

– Что делаешь? – уселся напарничек на мой стол.

Я недовольно поправила сползшие бумаги.

– Авансовый отчет заполняю.

И, клянусь, если мне придется корпеть над еще одной формой, брошу все к чертям собачьим и стану платить за свой кофе сама! Дайте мне только зарплату. Заметив что-то недоброе то ли в моих глазах, то ли в звуке, с которым я долбила по клавишам, Лукас встал и сунул руки в карманы.

– Мы не обмыли твой приход сюда.

Я кинула на него недоверчивый взгляд.

– Шутишь?

С чего вдруг такая доброта? До сих пор напарник не разговаривал со мной без необходимости, а в свободное от работы время вообще забывал о моем существовании.

Лукас с независимым видом кивнул.

– Ну, ты же здесь. Это для всех традиция. И ты не безнадежна, вон как ты того…

– Я тебя предупреждала, что могу постоять за себя.

– По тебе видно, ага. Так что, пошли?

Учитывая, что альтернативой на этот вечер была икселевская табличка, инструкция к которой устарела на пару версий, я согласилась.

– Пошли.

На кухне, пустой в половину одиннадцатого, кроме нас, был Кай из все того же пятого отдела. Еще один паренек их возраста, чье имя за первые недели я не запомнила. И Джек, который Дэниелс. Вряд ли дядя Мартин одобрил бы такое времяпровождение… Заняв последний стул и положив подбородок на сцепленные замком ладони, я наблюдала, как Лукас наливал виски в четвертый стакан.

– Хватит.

Проигнорировав просьбу, напарничек долил до самого края.

– Ты теперь в «Хантерс». А значит, больше не пьешь как девчонка. Первый до дна.

Только как алкаш, ага. Оставшийся безымянным Охотник следил за моей реакцией с плохо скрываемым любопытством. Серьезно? Это такое хреново завуалированное «слабо́»? Сколько им, пятнадцать?

Янтарная жидкость обожгла горло. Маленькими глотками, стараясь не закашляться, я допила виски и только после этого позволила себе тихо выдохнуть. Перевернула стакан – последние капли упали на лакированную столешницу. Красноречиво посмотрела на Лукаса.

«Доволен?»

К чести напарника, он не стал отводить взгляд.

– Мой бывший, – нарушила я молчание, – любил так придуриваться. Это ведь так весело – напоить девчонку до полубессознательного состояния, правда?

– А ты что? – неловко спросил Лукас.

А что Наташа? Наташа тогда была восторженной дурочкой и хотела его впечатлить. И на провокации так же реагировала, как сейчас.

Я пожала плечами:

– Я не так плохо переношу алкоголь, как выяснилось.

Если только это не шампанское. Ну и… Был один случай. Но мы с Лукасом никогда не будем достаточно близки для подобной откровенности.

– Или ты не пьянеешь из-за магии.

А шампанское – особое фейское зелье, на который иммунитет не действует? Нет, можно и так, конечно. Даже без амулетов. Выжечь алкоголь из крови… Хотя в моем случае такие манипуляции с тонкими материями заканчивались в лучшем случае дикой головной болью. Интересно, Лукас сам догадался, или ему рассказали? Я хмыкнула.

– Спорим? Кто другого перепьет – заполняет за него бумажки весь следующий месяц. У тебя в верхнем ящике стола лежит блокатор, ты его всегда берешь, когда выходишь со мной. Мартин дал на случай, если я слечу с катушек? Гиперчувствительность к магии. Бывает, – пояснила я, прежде чем Кай успел спросить, откуда мне все это известно.

Лукас колебался. Да что там: будь я трезвее – сама бы притормозила. Но выпитый виски разлился по желудку приятным теплом и шумел в голове. Или это было скопившееся раздражение? За дурацкую попытку взять на слабо́. За снисходительно-брезгливое отношение. За блокатор, в конце концов, – я что, давала хоть один повод меня подозревать?

– Только не говори, что боишься проиграть, – подначила я его. – Во мне полтора метра роста и даже половины центнера не наберется. Ты банально задавишь меня массой.

Приезд Макса тоже очень помог. Я положила перед Лукасом стопку чеков для бухгалтерии, когда за спиной у меня раздался знакомый голос:

– Я переживал, что ты тут одна, а ты уже всех построила.

Услышав его, я обернулась так быстро, что волосы хлестнули по щеке. Макс! А рядом c ним переминался с ноги на ногу угрюмый подросток, в кои веки отмытый – даже наполовину сбритые волосы выглядели почти прилично.

– Коннор! – порывисто обняла его я.

– Хочу в Россию, – обратился он к брату, вывернувшись из объятий. – Видел, как там девушки на шею бросаются?

– Что ты теперь натворил?

Уолш-младший с мученическим видом вздохнул. Не призна́ется.

– Макс? – скрыть тревогу не удалось. – Что случилось?

Не то чтобы я была не рада видеть его, но надсмотрщика мне уже назначили нового. Максу не было необходимости приезжать. Тем более тащить из Кардиффа Коннора.

– Ничего, – бывший одногруппник обошел меня, чтобы пожать Лукасу руку.

– Значит, как с ним за ручку здороваться – это нормально, а как мне доброго утра пожелать, сразу вспоминаем, что я не человек? – не удержалась я от комментария.

Обидно, знаете ли. И любопытно. Потому что эти двое явно были знакомы.

– Отстань, – напарничек скатал один из чеков и кинул им в меня. – Скажи спасибо, что я не стану прикуривать от этой макулатуры.

Я бросила бумажный шарик обратно.

– Только попробуй. Помнишь, что потом моя очередь?

И месть моя будет ужасна. Макс тихо усмехнулся:

– Что у вас за странная система? – Подцепив верхний чек в стопке, он прочитал: – Три девяносто пять за большой капучино?

– «Хантерс» же компенсирует обеды до пяти евро в день.

– И почему отчет по ним за тебя заполняет Лукас?

– Спор проиграл, – сдала я напарника.

– Это была ничья! Ты тоже проиграла!

Верно. Поэтому в итоге мы условились, что он разгребает мои бумажки две недели, после чего я отвечаю тем же. Две недели без общения с бухгалтерией – все равно лучше, чем ничего.

– Ты первый сдался!

– Мне за тебя было страшно!

– Может, я пойду? – предложил Коннор, пользуясь моментом. – Погуляю. Ключ от комнаты мне уже дали, если что, позвонишь.

– Стоять, – отрезал Макс. – После твоей последней выходки я с тебя глаз не спущу.

Коннор, уже занесший ногу над порогом, остановился. Повернулся к нам и снова вздохнул.

– Ты так и не ответил, почему вы здесь, – спохватилась я.

– Мартин попросил побеседовать с местным холмом по одному вопросу. Решил, отвезу Кона туда, где за ним проследят, заодно тебя проверю.

Холмы являлись самой крупной проблемой «Хантерс инкорпорейтед». Когда в тысяча восемьсот шестнадцатом году был подписан договор с тринадцатью родами, не все согласились его выполнять. Психопомпам было легче: многие из них просто ушли на Границу, которая Охотникам не подчинялась даже сейчас. К ним присоединились другие, кто сам не мог пройти в иной мир, но был согласен служить в обмен на защиту от Охотников. Так появились изрывшие Границу подпространства – холмы, названные по легендам о фейри. Гетто, обитатели которых не следовали на Земле законам и до которых было не добраться.

– А ты здесь при чем?

– А кто еще? Наша мать из тилвит тег. Из всех Охотников я самая подходящая кандидатура для общения с ними.

Понадобилась пара секунд, чтобы переварить информацию.

– Когда-нибудь, – проникновенно сообщила я Максу, – я составлю тебе список фраз, которые лучше сказать девушке до того, как затащишь ее в постель. «Я не хочу детей» и «Я наполовину фейри» будут в числе первых.

– Насколько я помню, это ты меня затащила, – парировал Охотник.

Было такое. Но это не отменяет списка.

– Мы встречались, – ответила я на невысказанный вопрос Лукаса. Голосом, который должен был пресечь дальнейшие расспросы на корню. Не получилось.

– Это тот бывший, который…

– Нет. Следующий.

– А сколько их всего было? – закономерно поинтересовался напарник.

Вместо ответа «Не твое дело» я задумалась. Правда, сколько? Если с первыми двумя проблем не было, то как считать Диза? Теоретически он тоже был бывшим. Целых три месяца. Пока не перешел в статус «все сложно» и в итоге не стал снова нынешним. Это учитывается? Мы с ним договорились считать все второй попыткой – значит, по идее, должно. С другой стороны, если мы опять расстанемся, мне его за двоих считать? Не много ли чести?

– Сложно сказать, – признала я.

Макс покачал головой, с трудом удерживаясь от смеха.

– Ты хоть представляешь, как это прозвучало? Даже я поверил бы, что ты сосчитать не можешь – так их много было.

С чего бы? Я оскорбленно покрутила пальцем у виска и собралась прокомментировать этот жест, но Мартин прервал наш междусобойчик, выглянув из кабинета:

– Вы уже приехали? Максен, зайдите ко мне. Лукас присмотрит за вашим братом.

Присмотрит, как же. Скорее найдет им обоим – и всем окружающим – новых неприятностей. Руководитель пятого отдела серьезно переоценивал своего племянничка…

Но главное – с приездом Макса в «Хантерс» наконец появился кто-то, с кем можно было обсудить что угодно, устроившись с пивом на крыше здания.

– Мне жаль, что у вас с Райли не получилось.

– Может, еще утешить меня решишь?

Я ткнула его пустой бутылкой в бок.

– Не дождешься, – показала в отместку язык. – Но могу сказать, что это было ожидаемо. Ты как специально выбираешь девушек, с которыми тебе ничего не светит.

Впрочем, при чем здесь «как»? Безнадежно сохнущая по Дизу я, Райли, так и не оставившая Тоби позади… Макс делал это намеренно. У него все равно нет ни одного шанса на счастливое будущее, так зачем оставлять себе хоть микроскопическую надежду? Похоже, в конкурсе на самое деструктивное поведение у меня появился конкурент за главный приз.

Макс достал из сикс-пака следующую бутылку и протянул мне.

– Оставь в покое мою жизнь и лучше расскажи о себе, – предложил он. – Что произошло за этот месяц?

 

Глава 2

Стажировка

Что произошло за этот месяц? Даже за три.

Ничего особенного, наверное. Рутина. Каждое утро я приходила на работу. Наливала себе кофе. Выгружала с портала ежедневный отчет по региональной активности. Рассылала сотрудникам полевого отдела. Такое до смешного обыденное занятие, будто стажировка проходила у меня в обычном офисе. Болтовня с Максом, так и оставшимся на лето у нас, за обедом. Мелкие поручения. Участие в проверках, когда главным заданием было забрать стопку документов. Пара столкновений с не особо адекватными гени, после которых я была вынуждена признать, что, возможно, в имевшемся у Лукаса пистолете был смысл. Игра в приманку. Эту роль за прошедшее время я выучила на «отлично». Почему-то начальство видело меня именно в таком амплуа.

«Под блокатором никто не заметит, что ты не человек. Напротив, посчитают тебя привлекательной из-за твоих эмоций. А ты все равно ощутишь магию. Удобно. К тому же, – добавил Мартин, подумав, – ты здесь человек новый и мало кому знакомый, надо этим воспользоваться».

Я подозревала, что в случае чего Наташу просто не жалко пустить в утиль. Но не спорить же с руководством?

Вот и сейчас я сидела за барной стойкой и ждала, пока девушка из кофейни напишет мне по WhatsApp. До сих пор в ответ на свое сообщение я получила всего одну строчку: «Бар „Пьяная обезьяна“. В девять вечера завтра». Название то еще. Как и ситуация. Что за шпионские игрища? Как я до такого докатилась? Хотя ответ был известен: все началось, когда я поступила в ГООУ. Именно тогда моя жизнь пошла под откос. И возвращаться в привычную колею не собиралась.

Тяжело вздохнув, я покрутила в пальцах пустой бокал и посмотрела на черный экран смартфона. К черту. Я некоторых опаздывающих больше часа жду; если она захочет пообщаться в ближайшую пару минут, перезвонит позже.

– Скажи, что у тебя сейчас не ночь, – попросила я после гудков.

– Час дня, – отозвался Диз в трубке. – У тебя?

– Почти половина одиннадцатого. Вечера.

С учетом возможных вариантов – практически синхронизировались.

– Отчего не в «скайпе»?

– Потому что все еще работаю, – печально поведала я. – Сижу в баре, изображаю невинный и беззащитный вид, жду, когда ко мне подойдут.

Вслух это звучало еще хуже.

– В баре? Хочешь сказать, кто-то наконец поверил, что у тебя не поддельные документы, и признал в тебе совершеннолетнюю? – восхитился Диз.

Зараза. Знал, что это такое же больное место, как рост, и активно этим пользовался. А всё я виновата: не надо было рассказывать, как мне уже несколько раз давали от ворот поворот – мол, иди отсюда, девочка, по тебе видно, что тебе и шестнадцати нет, – и жаловаться, что я понимаю Коннора, использовавшего ментал, чтобы купить себе алкоголь. Но тому до совершеннолетия было еще полгода. Мне в конце месяца исполнится двадцать. Обидно.

– На твоем месте нормальный человек озаботился бы другими фактами, – ядовито сообщила я. – Например, тем, что твоя девушка сидит в баре одна. В маленьком черном платье, которое на самом деле перешагнуло прилагательное «маленькое» еще сантиметров десять назад и приближается к микроскопическому. И тех самых туфлях…

Я наклонилась, чтобы полюбоваться на красные замшевые лодочки, и Диз этой паузой воспользовался.

– Знаешь, я, как любой другой парень, только за секс по телефону, – мягко рассмеялся он в трубку, – но сегодня лучше остановимся на этом. В ГООУ полетел вай-фай, и мне немного не до того.

Так вот откуда этот шум на заднем плане. Да уж, за отсутствие интернета студенты любого порвут. А преподаватели добавят – за нарушение процесса обучения.

– Всё плохо? Я тебя отвлекаю?

– Плохо будет, когда придет мессир Джонатан. К тому времени будет лучше либо всё починить, либо заранее умереть. И ты меня не отвлекаешь. Если бы отвлекала, я бы сбросил вызов.

Верно. Числилась за ним такая милая привычка.

– Но все-таки неужели ты совсем-совсем не ревнуешь? – не удержалась я от вопроса. – Не беспокоишься?

– Зачем? Ты мне не изменишь.

Спасибо за похвальную веру в мои высокие моральные принципы, но…

– А если…

– А если вдруг решишь, то будешь чувствовать себя настолько виноватой, что придешь ко мне каяться. Как в случае с тем… Как его звали?

– Терри, – процедила я. – И это была не измена. Ты меня тогда бросил.

– Вообще-то ты сама ушла. В любом случае ты будешь страдать и переживать, поклянешься себе, что больше никогда-никогда, и после этого уже точно мне не изменишь. Твоя совесть тут является саморегулируемым механизмом. Так зачем мне тратить силы и время на ревность? Это неэффективно.

Я уткнулась лбом в свободную ладонь. Только Диз способен рассуждать об эффективности эмоций.

– Иногда ты бываешь невыносим, – сообщила я трубке. – Мог просто сказать, что доверяешь мне.

– Это тоже, – легко согласился Диз.

Передо мной поставили стакан с ярко-зеленой жидкостью и плавающей в ней коктейльной вишенкой.

– Простите, – помахала я направившемуся к следующему клиенту бармену, – я не заказывала.

Парень с хвостиком на секунду отвлекся от посетителей и показал на сидевшего с другой стороны полукруглой стойки мужчину. Тот отсалютовал мне стаканом с виски. Черт… На другом конце провода хмыкнули:

– Полагаю, маленькое черное платье и беззащитный вид начали действовать?

– Очень смешно. Я сейчас верну его.

– Почему? – удивился Диз. – Не тот коктейль принесли? Скажи, пусть закажет тебе другой.

Я с сомнением покосилась на ядовитого оттенка напиток. Никогда не любила мидори, но не в нем дело.

– Вообще-то потому что мы с тобой встречаемся.

Кто, черт возьми, зная, что к твоей девушке собираются подкатить, советует ей этим воспользоваться? Даже с учетом его нечеловеческой логики это было слишком.

– Это повод отказаться от халявной выпивки?

– Да. Потому что я девушка, – попыталась я снова объяснить. – Если приму угощение, буду должна.

По крайней мере познакомиться. Что немного неловко при наличии парня. Но Диза это не смущало – хотя я вообще сомневалась, что он был способен смущаться.

– Что должна? – резонно поинтересовался Диз. – Поцеловать его? Переспать с ним? Можешь назвать хоть одну причину для долга?

– Он заплатил.

– Пять евро.

– Десять, – поправила я его и поболтала соломинкой в стакане. Смотреть через стойку не хотелось. – Здесь, знаешь ли, приличное место.

Стала бы я иначе так наряжаться? В джинсах и кроссовках, судя по фото в интернете, я бы фейс-контроль не прошла.

– И что? – повторил Диз. – Ты себя так дешево оцениваешь? Поверь, ты стоишь больше, чем десять евро. Так что наслаждайся. Ты ему ничего не должна.

Вряд ли мужчина, приславший коктейль, расценивал это так же. Я вздохнула. Вроде и правильные слова, но… Тон, которым они были сказаны. Скучающий. Пренебрежительный. Он раздражал донельзя. А еще – донесшийся перестук клавиш: пока я тут переживала из-за неловкости ситуации, кое-кто на другом конце провода открыл ноутбук и слушал меня в фоновом режиме, не отрываясь от работы.

– Больше сто́ю, значит? – мрачно спросила я. – Может, ты даже посчитал сколько?

С него бы сталось. Молчание было мне ответом, а затем Диз тяжело вздохнул:

– Почему ты все воспринимаешь как личное оскорбление?

А как еще я должна воспринимать собственную стоимость?

– Не уходи от ответа. Посчитал?

– Конечно, – подтвердил Диз после некоторой паузы.

Что и требовалось доказать. Блеск. Просто блеск. Положив соломинку на салфетку, я сделала большой глоток из стакана. На вкус коктейль напоминал фруктовый леденец и оставлял такое же противное ощущение во рту.

– Сколько?

К звукам клавиатуры прибавился скрип двери и голос Каталины, приветствующей мессира Джонатана. Стук оборвался.

– Я перезвоню, – быстро проговорил Диз в трубку.

– Даже не думай бросать…

Слушать до конца он не стал. Зараза. Кинув телефон на стойку, я снова пригубила мидори.

– Надеюсь, я не создал проблем?

У мужчины, обогнувшего стойку, были светлые волосы и слегка азиатский разрез глаз. Лет на десять старше меня. Безупречно сидящий костюм, белоснежная рубашка. Ониксово-черная запонка, выглянувшая из-под рукава пиджака, когда он занял соседний стул и оперся на мраморную поверхность. Вибрация сотового отвлекла меня от разглядывания и спасла от необходимости придумывать не слишком дурацкий ответ.

«10746’».

Нахмурившись, я послала обратно три вопросительных знака.

«Ты спросила, сколько ты стоишь».

Но не в этом же плане… Десять тысяч семьсот сорок шесть… Надеюсь, не рублей? Иначе было бы совсем оскорбительно. Я обернулась к незнакомцу.

– Как считаешь, сколько я стою? Не за ночь, – уточнила, заметив изогнувшуюся бровь. – Вообще.

Вежливую улыбку на его лице сменила тень настоящей – кривоватой, с обаятельной ямочкой на щеке, делавшей его гораздо моложе. Кажется, я ошиблась насчет возраста.

– Интересный вопрос.

Других не держим.

– Мы с моим парнем как раз обсуждали, что моя стоимость выше, чем у твоего угощения, – я повернула экран к собеседнику. – И он прислал мне свою сумму.

– Не много, – галантно поддержал тот меня. – Я бы назвал как минимум миллион.

Вот и я так считала.

«Почему так мало?»

На этот раз эсэмэска пришла незамедлительно.

«Апостроф ты, полагаю, пропустила?»

Пролистав выше, я обратила внимание на пропущенную запятую. Нормальный человек добавил бы здесь букву «к». То есть десять миллионов, а не тысяч? С такой ценой смириться было легче. Не Ван Гог, конечно, но почти какой-нибудь дешевый Пикассо или Тулуз-Лотрек.

«Почему именно столько?»

Против желания я почувствовала интерес. Больно точной была цифра.

«Все остальное вложено».

Экран смартфона загорелся вновь:

«Но если этого недостаточно, могу тебя кое с кем познакомить…»

«Не надо».

Я с трудом удержалась от улыбки. В конце концов, если трактовать его сообщение как «За тебя я готов отдать все до копейки» – а по факту так оно и было… Это даже романтично.

– Прости, но тебя перебили, – сообщила я незнакомцу.

– Значит, моя помощь больше не нужна?

Я нахмурилась.

– Ты мне писала.

– Я не…

– Вчера мне позвонила сестра. Сказала, что у ее знакомой определенные проблемы и что дала ей мой номер. Мы с тобой договорились о встрече. Но раз проблем больше нет…

Значит, вот с кем я переписывалась в WhatsApp. Действительно, кто сказал, что девушка из кафе написала свой телефон? У нее мог быть сообщник. Который все это время сидел рядом и наблюдал за мной… Оставалось только надеяться, что не слышал, о чем мы с Дизом говорили.

Надо же было так проколоться.

– Стой, – мужчина уже встал, когда я попросила. – Подожди. Твоя… сестра…

Сестра ли? Они были совершенно не похожи.

– Она сказала…

Побольше неуверенности в голосе: простой человек не может поверить сразу в то, что она предлагала.

– Мне действительно нужна помощь.

И чистосердечное признание. В определенной мере правдивое. Помощь мне нужна, но не в том. Мужчина снова занял место рядом со мной. Поправил перевернувшуюся запонку.

– Мне показалось, у тебя сейчас все в порядке.

– Сейчас, – со значением повторила я. – Вчера меня бросили. Сегодня мы вместе. Что будет завтра – даже гадать не хочу. Я уже не знаю, сколько мы расходились и сходились…

Ни слова неправды. У лжи свой, специфический привкус. Едкий как дым. Многие из гени способны его уловить. Знать бы еще, с кем я сейчас разговаривала… Но блокатор не позволял определить.

– А ты хочешь уверенности?

– Хочу.

Каждый раз, когда я наезжала на Диза с его расчетами, он утверждал, что я точно так же умела просчитывать. Жестко. Не обращая внимания на других людей. Видя перед собой только цель. Неправда… Не совсем правда. Но если повезет и мой собеседник увидит это в моих глазах, я не буду против.

– Так ты действительно можешь это сделать? Каким образом? Твоя сестра сказала, он…

– Секрет фирмы, – приложил он палец к моим губам. – Открою только клиенту.

– Сколько?

В конце концов все сводилось к деньгам. Не они с «сестрой» первые, не они последние. Мне уже доводилось видеть гени, промышлявших подобным образом. Ведь что плохого, чтобы совсем чуть-чуть воспользоваться своими способностями? Не просто так ведь они даны. Обычные даже не заметят. Просто однажды начнут немного иначе мыслить. Поймут, что полюбили. Решат вернуться к жене или, наоборот, начать новую жизнь с любовницей. Может, вообще поймут, что их существование бессмысленно. Никто не догадается, что послужило толчком. А ты будешь жить припеваючи.

– Две тысячи.

Я открыла кошелек и достала пропитанные блокатором купюры. Увы, мужчина не взял их. Потянулся, но в последний момент что-то учуял. Черт.

Я еще могла успеть. Мне нужно было лишь до него дотронуться: руки у меня были все в том же придуманном Серешем блокаторе. От меня никто не требовал его скрутить, просто коснуться…

Звон разбитого стекла, липкий коктейль полился со стойки мне на колени. А моя рука прижала осколок стакана к моему же горлу.

Ненавижу ментал.

Но, к сожалению, слишком легко попадаю под его действие. Я попыталась разжать пальцы, в итоге только сильнее надавила. По шее потекла струйка крови…

Щелчок – и наваждение спало. Я сморгнула пелену и увидела Лукаса, закрывшего на запястье мужчины браслет-блокатор. Тот моментально обмяк на стуле, пустой взгляд устремился куда-то поверх моего плеча. Неприятная штука. Не только блокировавшая магию, но отнимавшая волю, чтобы гени точно не мог никому навредить. Я невольно поежилась. Все-таки для тех, кто ненавидит магию, «Хантерс инкорпорейтед» поразительно часто пользовались ее плодами.

Остальные посетители бара, тоже освободившиеся от морока, удивленно уставились на окровавленный осколок у меня в руке. Я поспешила кинуть его на стойку.

– Чего ты сама его не приложила? – спросил Охотник.

– Зачем? – проворчала я. – Для грязной работы у меня есть ты.

Много я смогла бы, сама на блокаторе? Разве что в нос дать да каблуком ногу отдавить. По плану для этого и нужен был Лукас. Для подстраховки. Очередная волна головной боли заставила меня стиснуть зубы и, подхватив сумку, ринуться к выходу. Пришла я в себя на улице. Опираясь о фонарный столб, я пыталась отдышаться, когда Лукас вышел с несопротивлявшимся гени и усадил его в машину. И зачем только Макс вбивал в меня основы самообороны, если каждый ублюдок норовил залезть мне в мозги?

– Ты случайно не беременна? – с подозрением поинтересовался напарник.

– Дурак.

В кармане клатча нашлась жвачка. С наслаждением я закинула ее в рот, заглушая противное ощущение во рту.

Никогда не любила мидори.

– Тогда что?

– Посмотрела бы я на тебя после того, как твой мозг хакнут.

– Не дождешься, – напарник кивнул мне на переднее сиденье. – Поехали.

Со спеленатым блокатором гени в одной машине? После того как он чуть не заставил меня перерезать себе горло? Ни за что.

– Сама доберусь.

Лукас закатил глаза.

– Не дури. Уже поздно.

Плевать. На улицах определенно будет безопаснее, чем с… этим.

По крайней мере, я так считала, пока не дошла до жилого корпуса. Ключи упали из заледеневших пальцев, и я наклонилась их поднять. Заодно посмотрела вдоль улицы.

Он был тут. Мужчина из автобуса. Стоял у фонаря, в залитом светом круге. Волосы – сияющий нимб. Расплавленное золото глаз…

Когда я выпрямилась, на улице уже никого не было.

Я не ошиблась в прогнозах: наутро голова раскалывалась еще сильнее. Когда я вползла в переговорную с кружкой в руке, хотелось взять и отпилить себе голову. В крайнем случае – отчекрыжить чужую в качестве компенсации.

Макс сочувствующе улыбнулся, когда я села рядом с ним.

– Как вчера прошло?

– Взял номер у такой цыпули, – встрял в разговор Лукас, – ты бы ее видел! Девятка. Десять в плохой день.

Я глотнула кофе и мрачно посмотрела на напарника:

– Ты потому так поздно появился? Меня чуть не убили!

– Да что с тобой случилось бы? Ты же ведьма!

На блокаторах. С моего места пнуть Лукаса было нелегко, но я честно попыталась.

– Ты все-таки какая-то агрессивная, – обиделся он. – Уверена, что не беременна? Моя бывшая тоже на меня кидалась, когда залетела. Гормоны, чтоб им пусто было…

– Желание убить тебя – естественное для любого адекватного человека. Гормоны тут ни при чем. Просто ты придурок, – раскрыла я ему глаза на правду. – Погоди, так ты у нас молодой папаша?

– Ты видела, чтобы я по выходным грузил в багажник машины памперсы?

– У тебя мотоцикл.

А выходные в «Хантерс» не предусматривались.

– Именно.

Мы с Максом переглянулись. Он покачал головой. Да ладно! Неужели Макс тоже ничего не знал? Он здесь со всеми знаком! И давно.

– Это не ответ.

– На твоем месте я бы ей рассказал, – меланхолично посоветовал Макс. – Иначе не отстанет.

– Да не знаю я, папаша или нет! – напарник неловко дернул плечом. – Мартин ей заплатил.

– Мартин?

Бедный начальник пятого отдела: похоже, проблем с племянником у него было больше, чем я предполагала.

– Не мог же я просить отца с ней поговорить. Он бы меня прибил за такое.

Логично.

– А самому нести ответственность за свои поступки не вариант?

– Было бы странно постоянно исчезать без объяснений.

Это я понимала. Хуже, чем «Мы никогда не говорили о моей работе. Знаешь, на самом деле я не сижу в офисе. Я истребитель вампиров. И прочей нечисти, какая попадется. Не переживай, это опасно, но фирма предоставляет хорошее ДМС» может быть только «Мама, папа, вообще-то я ведьма». Хотя стойте, есть еще «Мама, папа, мой парень, о существовании которого вы случайно узнали, – демон», первое место в хит-параде. Я невольно посочувствовала Лукасу. Хотя его девушка все равно вызывала больше симпатии.

– Вы все здесь? – начальник пятого отдела закрыл за собой дверь. – Отлично. Наташа, кошмары ночью не мучили?

Внимание руководства всегда настораживает. А если начальство тебя на дух не выносит, то и вовсе пугает.

– Должны были?

Вместо ответа Мартин бросил мне кулон с серебряной пентаграммой.

– Это намек? – подняла я удивленный взгляд на руководителя.

– Мера предосторожности. Ваш вчерашний улов – в камере, но лучше перебдеть.

– Кто он? – начала я догадываться.

– Друда.

Этого только не хватало. Мало мне знакомства с марой… Зато стали понятны опасения Мартина: я бы тоже не хотела, чтобы один из моих сотрудников посреди ночи встал и пошел резать коллег, не приходя в сознание.

– Я думала, они обычно женщины?

– Расскажи мне еще о вашей генетике, – начальник взъерошил рано поседевшие волосы. – Максен, мне нужно, чтобы вы проверили одно место. Там второй день нестабильный фон. Сможете?

Макс кивнул.

– Возьмите с собой Наташу, возможно, она что-то заметит. Лукас вас отвезет. Координаты он получил.

Напарничек, разглядывавший на телефоне карту, громко присвистнул, заставляя меня поморщиться от новой вспышки боли.

– Берем купальники, дамы и господа! – подмигнул он мне. – Надеюсь, ты привезла с собой бикини?

Взгляд Мартина ощутимо потяжелел:

– Лукас…

– Я за ним прослежу, – пообещал Макс.

Судя по тяжкому вздоху, начальник в этом сомневался. Я тоже.

– Ты обещал пляж.

Я задумчиво пнула корягу и осмотрелась. Поездка не задалась с самого начала. Сперва пришлось ждать невесть куда пропавшего Лукаса. Десять минут я простояла в холле под аккомпанемент весьма громкой и очень бурной ссоры. Правда не хотела подслушивать, но, кинув взгляд на устроившую разборки парочку, замерла. Странный гени из автобуса. Девушка, коротковолосая брюнетка, требовавшая, чтобы ее собеседник убрался, была мне незнакома. Зато опоздавший Макс, заметив их, резко побледнел и потащил меня к выходу.

Потом пришлось еще полчаса стоять на улице, пока Лукас пригонял оставленную совсем не у офиса машину. А теперь еще и…

Вокруг шелестели листьями буки, радовали зеленью елки, сиреневыми брызгами проглядывала в траве лесная герань. И ни одного миллилитра воды.

– Ну, отсюда до Штарнбергерзее всего ничего. А ты серьезно взяла бикини? На обратном пути заедем, – пообещал Лукас.

Шедший рядом Макс только закатил глаза. С посыпанной гравием дорожки мы сошли минут пять назад и углубились в лес. Теперь незадачливый папаша вел нас, уткнувшись в экран телефона и ориентируясь по навигатору.

– Еще триста метров на северо-восток… Стоп, это в другую сторону. Нам сюда, – поспешил исправиться напарничек, прежде чем я выхватила смартфон у него из рук.

Открывшаяся нашим взорам полянка выглядела настолько безопасно и безобидно, насколько вообще возможно. Для полной идиллии не хватало только испуганно встрепенувшейся при виде нас косули. Глянцевая изумрудная трава, аккуратное полукружье деревьев, полное отсутствие следов человека…

– Что мы здесь должны найти? – озвучила я мучивший всех вопрос.

Макс пожал плечами.

– Что-то. Вряд ли фон стал бы просто так сбоить.

– Может, прибор заглючило.

– Тогда фрау Рутте не стала бы звонить, – откликнулся Лукас.

Кроме артефактов, опутывавших планету паутиной и реагировавших на резкие изменения магического фона, «Хантерс» использовал genii loci – духов места, всегда знавших, что происходит на их территории. Некоторых – добровольно: ввиду местоположения многие были ограничены в возможностях заработка, а уйти им не позволяла их природа. Других склоняли аргументами… В любом случае, если фрау Рутте сказала, что у границы ее озера что-то не так, это следовало проверить.

– Разбредаемся по поляне и ищем что-то подозрительное, – скомандовал Лукас.

Потрясающая розыскная процедура.

– Можно я не буду в этом участвовать?

Единственным подозрительным в этой поляне было то, насколько идеально она выглядела. Не хочу я тратить время впустую. Вот позагорать – другое дело…

– Нельзя. Ты здесь вообще главное лицо. Дядя сказал, ты должна чувствовать магию. Как, ощущаешь что-то? Может, запах?

Я оскорбленно посмотрела на напарника:

– Я похожа на служебную собаку? Даже не думай отвечать на этот вопрос, если тебе дорога жизнь!

Лукас насупился (будто это его сейчас с овчаркой сравнили!).

– Значит, возвращаемся к исходному плану. Расходимся.

Вздохнув, я взглянула на Макса. Как самый ответственный из нас троих, он уже инспектировал противоположный край полянки. Лукас тоже направился кружить по траве. А я чувствовала себя последней дурой. Что я должна искать? Здесь даже магии не ощущалось! Следы сатанистского ритуала? Выцарапанные на стволе знаки, складывающиеся в «Здесь был Вася, опасный колдун»? Да вы издеваетесь!

– Ничего? – Макс закончил обходить поляну по периметру и вернулся ко мне.

– Тут ведьмин круг растет.

Самое подозрительное, что я нашла. Не быть мне Шерлоком Холмсом.

– Суеверие, – фыркнул присоединившийся к нам Лукас.

В тоне его явно слышалось пренебрежение. Мол, гени, а в сказки верит.

– Ты хотел найти что-то? – вызверилась я. – Получай! У тебя и того нет!

– Представляю себе отчет: «Искали ЧП. Нашли грибы». Мартин будет в восторге.

– Напиши, что это было аномальное скопление гебелом. Так лучше?

– Чем это лучше?!

Выражение лица у напарника было из разряда «обнять и плакать». Ну да, одно из немногих самостоятельных заданий, и опять его завалил. Такими темпами официальное место в пятом отделе ему никогда не светило.

– Они азот очень любят. Аммиак хотя бы.

– И что?

– Знаешь, что аммиак выделяет? Трупы.

Напарник от такого откровения замер на пару секунд.

– Ты стремная, – наконец заключил он.

– Это школьные знания! Чем ты на уроках биологии занимался, если этого не помнишь?

Явно не преподавателя слушал. Зато сейчас внимание напарничка было полностью приковано к ведьминому кругу. Который, под стать шутке, оказался подходящего размера.

– Хочешь сказать, здесь зарыт труп?

Деньги я бы на это не поставила. Скорее наоборот.

– Нет, конечно, – буркнула я. – Какие шансы?

– Но это возможно?

Лукас переглянулся с подозрительно притихшим валлийцем.

– Если ты напишешь «аномальное», Мартин спросит, почему ты его не проверил, – ответил тот. – А ничего другого у нас все равно нет.

– Вы ведь не серьезно? Я пошутила!

Меня проигнорировали. Подумав, Лукас кивнул и бросил Максу ключи от машины.

– Захватишь лопату из багажника? Только осторожней, она острая.

Что?! И после этого я стремная?

– Я была не права, – постановила я, когда ко мне вернулся дар речи. – Ни одна девушка не станет с тобой встречаться не потому, что ты придурок. А потому что ты чертов маньяк! Я могу поверить, что ты ездишь с лопатой в багажнике. Но зачем ты ее заточил?!

– На всякий случай, – получила я невозмутимый ответ.

Это на какой такой случай? Успокоить внезапно слетевшую с катушек напарницу или если зомби-апокалипсис наступит? Невольно я сделала от Лукаса шаг. И еще один… Когда Макс вернулся, между нами был уже добрый десяток.

– Твоя лопата – ты и копай, – вручил он орудие труда Лукасу.

– Мне кажется, тут какой-то подвох, – пожаловался тот.

– Всё честно. Я за ней ходил.

Вот почему он не стал протестовать! Я хмыкнула и переместилась ближе к Максу.

– Признайся: ты на это повелся, только чтобы помочь Лукасу с трудотерапией? – спросила шепотом.

– Не только, – Макс был как всегда серьезен. – Эти координаты Мартин получил не просто так. Мы что-то упускаем. Пока не поняли что, хоть это исключим. Но ты права, это приятный бонус.

Напарничек тем временем сделал пару неуверенных взмахов и снова вонзил лопату в землю. До хруста. Попытался поднять – она не поддавалась.

– Эй, голубки! Помочь не желаете?

– Ты еще и двадцати сантиметров не прокопал! – крикнул ему в ответ Макс. – Работай давай!

Напарник попробовал расшатать лопату – не тут-то было. Перехватил черенок удобнее… На что он там наткнулся так неудачно?

– Должно быть, зацепилась за корни, – предположил Макс. – Не могу на него смотреть. Ладно, иду!

В лицо резко пахнуло кровью и озоном, смертью. Магией.

– Подожди…

Взметнувшаяся из-под земли рука заставила меня умолкнуть.

– Как ты?

– Как человек, который глупо пошутил про грибы и в итоге откопал зомби, – я постучала Лукаса по плечу. – Дай затянуться.

– Копал я, между прочим, – вяло возмутился тот, передавая сигарету.

– Мы оценили твой трудовой порыв.

Лопата пробила грудную клетку трупа насквозь и застряла в ней, благодаря чему он весьма удачно для нас оказался пришпилен к земле. Иначе бегай тут, оглашай криками мирный баварский лесок. А так мертвец лежал смирно, лишь иногда силясь схватить кого-то особо любопытного за нос.

– Что сказал Мартин?

Начальник пятого отдела вместе с типами из лаборатории приехал полчаса назад. Взглянул на притихших нас, отобрал у племянничка сигаретную пачку и сам закурил. Нас оттеснили к деревьям люди в белых «пузырях», сначала с интересом ползавшие вокруг трупа на коленях, а теперь собравшиеся его увозить в лабораторию «Хантерс инкорпорейтед». А вот такой электрический ошейник я уже видела – в медкорпусе ГООУ на одном из вампиров… Я отвернулась.

Макс жестом попросил пустить сигарету по кругу.

– Эксперты говорят, смерть наступила вчера. И уж ты могла бы понять, что он не зомби.

А вампир. Знаю. Но разве я виновата, что стереотипы из поп-культуры так прилипчивы?

Но вообще… Не складывалось. Вампиры не имеют обыкновения мирно лежать в могилке. Даже если его закопали живьем, сразу после того как магия закончила менять тело, он бы вылез, а не стал бы нас дожидаться. Если его закопали живьем…

– Макс, ты видел эту лужайку: ее никто вчера не трогал! Трава зеленая, даже если ты скажешь, что она не успела пожухнуть – никто тут ничего не раскапывал! А грибы? Не знаю, как быстро растет гебелома, но сомневаюсь, чтобы они успели так расплодиться за два дня!

– Кстати о грибах, – оживился Лукас, – видели, как круто они выросли у него прямо на щеках? И, раз мы о еде заговорили, тебе сказали, когда можно будет уехать? Я знаю тут недалеко один семейный гастхаус, рыбу делают – пальчики оближешь.

– Пас, – с отвращением произнесла я, вдыхая ментоловый дым. – Но, Макс, объясни: как такое возможно?

Макс втоптал окурок в траву.

– Это невозможно. И его должны были закопать раньше: кроме грибов через него успели прорасти корни. Стефан ругался, что без секатора не вытащить.

А вот это могло объяснить, почему вампир находился в земле: попытался вылезти, но корни не пустили. А потом организм, лишенный крови, резко слабел… Пока не почуял рядом гени. Магию. И не сделал последний рывок.

– Хочешь сказать, он лежит уже долго, но умер только вчера? Там под землей никакого аппарата жизнеобеспечения не нашлось?

– Не совсем… – Макс вздохнул, прежде чем раскрыть карты. – До вчерашнего дня его здесь не было. Иначе фрау Рутте заметила бы – как, собственно, и произошло.

Выходит, у нас был вампир, который пролежал под этой полянкой несколько недель минимум, но которого тут не было до вчерашнего дня и который умер минимум через пару недель после того, как его прикопали здесь, но вроде бы не здесь…

– Ты сломал мой мозг, – признала я.

Было от чего растеряться. Труп, который оказался под землей задолго до того, как стал трупом, но которого там не было… Так, лучше не крутить это в голове. Толку никакого, а вот сойти с ума можно.

Мартин, со строгой миной выслушав отчет экспертов, погрузился в синий внедорожник и отбыл, напоследок обрадовав тем, что мертвец наш. В смысле, дело наше.

– Разве ты не хотел настоящей работы? – с откровенной издевкой поинтересовался он у насупившегося племянника. – А ты, насколько я знаю, заявляла, что готова на всё, чтобы попасть в «Хантерс».

Все-таки не покидало меня чувство, что когда-то я успела потоптаться по любимой мозоли начальника. Понять бы когда…

– О результатах будете докладывать ежедневно. Жду завтра к девяти в кабинете.

Каких, простите, результатов он от нас ждал?

– Один философ сказал: «Если не знаешь, с чего начать, начни с начала», – прочавкал Лукас.

По приезде в офис напарник успел забежать в ближайший китайский тейк эвей и теперь с завидным аппетитом поглощал лапшу с уткой.

– Это был Король. «Алиса в Зазеркалье», – пояснила я, встретив непонимание. – Неужели не читал?

Неуверенный взмах палочками, похоже, следовало расшифровывать как «нет».

Мы с Лукасом сидели в лаборатории и сквозь прозрачную сторону бокса наблюдали, как вампир кружит по камере, слепо натыкаясь на стены. После нескольких пакетов донорской крови выглядел он… получше. Оживленнее, по крайней мере. Но до нормального человека было еще далеко.

– И что ты предлагаешь считать началом? – я взяла маркер и постучала им по вайтборду. Был бы Макс рядом, может, сказал бы что дельное. Увы, его забрал Мартин, мне достался только этот пожиратель лапши. – Мы не знаем, кто он. Мы не знаем, как он туда попал. Мы не знаем, откуда взялась там могила…

– Магия, нет?

Я ее не ощущала. Только присутствие вампира.

– Мы не знаем, отчего он умер…

– Вы не знаете, мы уже выяснили, – наш угол посетил один из сотрудников лаборатории, щуплый бесцветный парень с пегим хвостиком на затылке и в очках. Он постоянно попадался мне в коридорах «Хантерс», но имя ускользало из памяти так же быстро, как неприметная внешность.

– И? – не выдержал драматической паузы Лукас.

– Предварительное заключение – кол. Вбили прямо в солнечное сплетение. Видите дыру?

На бродившем по боксу вампире мы видели много дыр: какое-то дерево крепко вцепилось в него корнями. Кое-где неснятые поганки подрагивали в такт его шагам.

– Случайно не осиновый? – вырвалось у меня.

– Не знаю. Это важно? Стоит проверить?

– Нет. Просто… Глупо пошутила.

Снова. Пора с этим завязывать. Значит, кол в грудь. По поверьям, так упокаивали вампиров; здесь получилось наоборот – так создали вампира.

Как это с ним произошло?

– Мне кажется, этим делом должен заниматься кто-то другой, – пожаловалась я. – Никто никогда о таком не слышал, в нем… – я задумалась, как сказать «черт ногу сломит» по-немецки, но в итоге махнула рукой, – в нем нет никакого смысла, от него свихнуться можно! Оно не для стажеров.

– Шутишь? – не согласился со мной Лукас. – Это дело, за которое никто не захочет браться. Оно именно для стажеров. Для чего еще, по-твоему, мы здесь нужны?

Лаборант кивнул, подтверждая его слова.

– Его вещи освободили, будете забирать? Кроме телефона, он пока у техников.

– Я схожу, – вызвался Лукас.

Вернулся он минут через двадцать, когда я всерьез подумывала, а не отправиться ли на поиски этих самых вещей. Вроде лабораторное крыло было не таким большим? Вместо извинения – и объяснения – сунул мне в руки чашку кофе. Не отрывая взгляда от замершего в камере вампира, я глотнула и закашлялась.

– Ты сюда что, шнапса подлил?

У меня за спиной Лукас хмыкнул:

– Оскорбляешь. Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

Обернувшись, я уставилась на него во все глаза.

– Не такой я и неуч, как думаешь? И Алиса твоя не в Зазеркалье, а в Стране чудес.

– Пытаешься меня впечатлить?

Ему удалось.

– У тебя все еще есть парень?

– Куда он денется?

– Тогда нет, – решил довольный произведенным эффектом Лукас.

Как всегда, в своем репертуаре… Помотав головой, я попыталась привести мысли в порядок.

– Ладно «Алиса»… Но Булгакова ты откуда знаешь?

На этот раз напарник выглядел скорее смущенным:

– Здесь хорошая библиотека. Наружу одного не пускали, детский интернет ограничен… – он закатил глаза, надеясь сбить градус откровенности. Не вышло. – Что ты на меня смотришь? Думаешь, с моей семейкой у меня было нормальное детство?

Я вообще о жизни маленьких Охотников не размышляла.

– Думаю, что мы все-таки все одинаковые, – честно призналась я, – гени, демоны, Охотники…

С каждым днем находилось все меньше и меньше отличий. Даже взаимная ненависть к остальным легко вписывалась в усредненный портрет.

– Одинаковые, ага. Только вы умеете метать фаерболы, а мы нет.

– Ты придурок, – поведала я Лукасу, – если считаешь, что в жизни это главное.

– Скажешь, нет? Признай, это чертовски упрощает жизнь.

Мне было сложно представить, чем именно. Если, конечно, не решать все вопросы методом «нет человека – нет проблемы». Я постучала по крышке картонки, которую Лукас притащил вместе с кофе.

– Что в коробке?

– Хлам, – напарник скривился, отпивая из своей кружки. – Не говори, что реально будешь его сейчас просматривать.

– Есть идеи получше?

– Пошли спать.

В этом весь Лукас. Давай пожрем, выпьем и завалимся дрыхнуть. А после нас – хоть потоп.

– Твой дядя велел принести уже утром результаты, – напомнила я.

Учитывая, что часы показывали половину первого ночи, времени оставалось не много.

– Какие? Отпечатки сумеют снять самое раннее послезавтра. До того нам нечего делать.

В какой-то степени он был прав. Трансформация и отсутствие крови в первые часы после перерождения привели к тому, что вампир больше походил на мумию. Вывернутым магией костям не хватило чужой силы, чтобы расправиться, вампир так и остался со скрюченной спиной и пальцами, усохшей пожелтевшей кожей. Тут не то что отпечатки и черты лица – даже рост с комплекцией не определишь. Про тест ДНК говорить после таких масштабных изменений бесполезно. Внешне хотя бы опознать… Кровь и вколотая Охотниками сыворотка начали работать, бельма на глазах постепенно растягивались, руки начинали двигаться, но нужно было время.

– Чего мелочиться, давай подождем, пока он не придет в себя и сам все не расскажет, – предложила я. Напарник пропустил сарказм мимо ушей. – Всего-то пара лет пройти может.

– Если эта тварь вообще что-то скажет.

Я кинула на него предупреждающий взгляд.

– Не смей.

– Что?

– Называть его так.

– Называть тварь тварью? – насмешливо переспросил Лукас и постучал по отделявшему нас от вампира стеклу. Тот встрепенулся на звук. – А кто он, по-твоему?

– Жертва.

– Ты, похоже, не видела, как он пытался отгрызть Стефану голову, когда его сюда засаживали.

Я поставила чашку и скрестила руки на груди.

– Мне и не нужно. Он не может отвечать сейчас за свои поступки, ты можешь. Его убили. И, пока мы не выясним за что, не смей его так называть. Слышал о презумпции невиновности?

Судя по хмыканью, по мнению Лукаса, на нелюдей она не распространялась.

– Это в тебе какая-то ваша солидарность говорит? От чудовища к чудовищу?

Значит, как подкатывать ко мне – никаких проблем, а стоит напомнить о том, что гени должны иметь те же права, что и люди, – так сразу чудовище?

– Нет. Это говорит во мне тот факт, что моя подруга – вампир. И стала такой, потому что ее изнасиловал и убил человек. Обычный. Она больше никогда не увидит свою семью. У нее никогда не будет детей. Она каждый день живет с такими, как ты, и с их отношением. И если у тебя хватит мозгов назвать чудовищем Софию, а не ее убийцу, только потому что она родилась не такой, как ты, клянусь, я сама тебе голову отгрызу. То же относится и к нему. Понял?

Трудно долго смотреть в глаза тому, кто намного выше тебя, и казаться при этом серьезной. Но все же Лукас отвел взгляд первым. Отошел, резко сдернул крышку с коробки. Я с наслаждением потерла шею.

– И что ты хочешь здесь найти? – буркнул он, признавая поражение.

Я не знала. Вещей в коробке было мало. Полуистлевшая футболка, пробитая десятком дыр от корней и разрезанная потом в лаборатории. Старые кроссовки. Джинсы с высыпавшейся из карманов мелочевкой. Как ни ползай по ним носом в поисках следов, к выводам особо не придешь. Никаких документов, никаких личных безделушек – это было бы слишком просто…

– Зато теперь мы знаем, что со свежим дыханием у него были проблемы. Охренительно полезно, – Лукас подбросил в воздух жестяную коробочку с мятными леденцами, поймал и сунул один из них за щеку. – Будешь?

Я сердито на него посмотрела.

– Нельзя посерьезнее?

Не говоря о том, что эти леденцы неизвестно сколько пролежали в могиле… Это негигиенично! Меня проигнорировали.

– Ты что нарыла, Шерлок Холмс?

Ничего.

– Только то, что он явно выше метра восьмидесяти и жил с мамой.

Лукас повернулся к вампиру. Ну да, в сгорбленном состоянии он сейчас был не намного больше меня.

– Откуда знаешь?

Я продемонстрировала джинсы.

– Кто-то отпорол подгиб. А поскольку мужская одежда в нормальных размерах шьется на рост до метра восьмидесяти… Я замечаю такие вещи, – попыталась я оправдаться. – Я на другом конце спектра, мне всё слишком длинное.

Сколько у меня имелось подшитых штанов – грустная история.

– А про маму откуда?

– Кто еще его будет настолько любить, чтобы этим заниматься?

– Девушка? – предположил Лукас.

Я представила себе Диза, который пришел бы с такой просьбой… Попыталась представить. Нет, никак не удавалось.

– Да ладно, – не поверил Лукас, – хочешь сказать, если твой таинственный миллионер попросит – откажешь ему? А как же любовь?

Я пожала плечами. Без понятия, где Диз подбирал одежду под свой рост, но, честно сказать, первой реакцией было бы не бежать за иголкой с ниткой, а спросить его, как он справлялся раньше и чего не обратится в ателье, если сам не может.

– Из меня получается плохая девушка.

– Не то слово. Хорошо, что такое счастье не мне досталось, – Лукас ухмыльнулся, допивая свой кофе со спиртом… или спирт с кофе, и достал из кармана телефон. – Окей, забьем в базу пропавших без вести параметры по росту. Гляди-ка, всего тридцать девять совпадений! Потрясающая работа! Теперь-то мы точно всё выясним!

Я хотела было посоветовать Лукасу прекратить паясничать, но вместо этого встала у него за спиной. На экране смартфона напарник листал старые дела: фотографии и имена. И даты – жирным черным на белом фоне. Рождения. И последний раз, когда их видели.

– Ограничь период: не раньше две тысячи четвертого, – посоветовала ему. – И поставь возраст на момент исчезновения до тридцати.

– Почему это?

– У него футболка IAMX. До четвертого ее не существовало. Не смотри на меня, будто у меня рога выросли, – ткнула я его в плечо. – Мне нравится их музыка. А возраст – вряд ли кто-то старше надел бы ее.

– С этим я бы поспорил, – пробормотал Лукас, – ты бы видела некоторых людей. А с гени вообще никогда не понятно, сколько вам…

Согласна. Один из моих бывших преподавателей в нежном возрасте тысячи с небольшим лет предпочитал футболки с изображениями скелетированных единорогов и русалок.

– Но это менее вероятно. Давай сначала разберемся с более логичными версиями, а потом, если они не сработают, перейдем к самым неправдоподобным?

– Это версия? – удивился Лукас. Все-таки сегодня кто-то схлопочет. – Ладно, ладно, понял. Восемнадцать. Не сказать, что мало, но, может, Мартин пока отстанет… Эй, ты меня слушаешь вообще?

Вампир в боксе замер, глядя на меня. Я медленно вытянула руку вправо. Вампир повторил движение.

– Мне кажется, он за мной следит.

– Это называется паранойей.

Возможно. Или избытком алкоголя в крови. Принесенный Лукасом спирт сильно ударил в голову.

– Нет, серьезно! – Пока я сидела на месте, это не было заметно, но стоило подойти к Лукасу… Я вновь обошла стол. – Смотри!

Беззвучно проскользив когтями по стеклу, вампир проследовал за мной. И обратно.

– Похоже, ты ему нравишься.

– Идиот. Попробуй сам.

Лукас прошелся по нашему закутку. Никакого эффекта, вампир остановился напротив меня и не обращал на Охотника внимания. Это нервировало.

– Почему все неприятные вещи обязательно случаются со мной? – пожаловалась я в пустоту.

– Карма, – нашелся напарник с ответом. – Короче. Восемнадцать. Само собой, никто не ожидает, что мы сразу найдем именно его, но на пару-тройку дней у нас есть отмазка, чем мы занимаемся. А там отпечатки придут. Привет? Ты еще здесь? – пощелкал он перед моим носом пальцами.

– Он что-то пытается сказать.

Прилипнув к стеклу, вампир теперь разевал полную игольчатых зубов пасть.

– Умеешь читать по губам?

Нет. А стекло было звуконепроницаемым. На миг в голове шевельнулась мысль, что здесь что-то не так, но сразу исчезла.

– Тогда забудь, – порекомендовал напарник, отворачиваясь. – Просто жрать хочет.

Нет. Он хотел что-то сказать – говорил даже, несмотря на измененные челюсти.

Теперь, когда я больше не отвлекалась на Лукаса, я это понимала.

Он говорил.

Мне.

Что-то важное…

Я сделала шаг вперед. Все равно ничего не слышно. Стекло мешало.

Запирающая панель мигнула зеленым под моей ладонью.

– Ты что, сдурела?!

Дверь бесшумно отъехала в сторону и так же быстро вернулась на место, отрезая звуки извне.

– Тебе жить надоело?!

Лукас вскочил в бокс следом за мной. Я хотела сказать ему, что в этом нет необходимости, я в безопасности, в таком состоянии вампир при всем желании ничего не успеет мне сделать. Мне просто нужно услышать, что он пытается произнести…

Вместо этого вампир метнулся ко мне. Я не успела отшатнуться. Даже заметить движение.

Только зажмурилась, когда щеку забрызгало чем-то красным и теплым.

 

Глава 3

Я больше так не могу

Хорошо, что охранная система «Хантерс» срабатывает быстро.

Еще до того, как Лукас падает – сначала на колени, а затем навзничь. Постепенно, как в замедленной съемке.

Первой реагирует его татуировка – маячок, как назвал ее Фабио. От нее занимается сложная вязь на стенах. Оглушает до звона в ушах. Сковывает как вампира, так и меня.

После этого я могу только смотреть.

Как толчками выходит из разорванного горла кровь. Ее слишком много. Она везде: на полу, у меня на руках. Капли ее жгут мою кожу.

Как меня оттирают в сторону. Медик опускается перед Лукасом, и тот хватает его за руку, силясь что-то сказать.

Как на вампира накидывают удавку. Под заклятием он не сопротивляется – но все равно получает удар шокером.

Кто-то кричит на меня. Я вижу широко раскрывающийся рот перед собой, но ничего не слышу. Нет никаких звуков.

– Подними руки, – приказывает Макс.

Вот первые слова, которые я могу разобрать. Мы в моей комнате. Когда мы успели туда добраться? Я не знаю. Все как в тумане, и я покорно следую его указаниям.

Макс стягивает с меня грязную футболку и швыряет на пол. В этот момент мир будто снова приходит в движение. Осознание случившегося – как удар под дых, и я складываюсь пополам, глотая ртом воздух. Цепляюсь за Макса так сильно, что чувствую под ногтями не только ткань, но и чужую кожу. Горло сдавливает спазмом, но слез нет: чтобы плакать, сперва нужно вспомнить, как дышать.

Укол я замечаю с запозданием и проваливаюсь в темноту.

Берег реки был усыпан светлыми окатышами. Нагнувшись, я взяла один из них; ледяная вода лизнула пальцы. Заставила отпрянуть. Чуть не поскользнувшись, в последний момент я удержала равновесие и в отместку запустила плоский камушек в воду. «Блинчик» трижды отскочил от поверхности, прежде чем исчез в глубине.

– Почему ты переживаешь за него?

Резко обернувшись, я хлестнула себя волосами по лицу. Потерла щеку. Незнакомка смотрела не мигая. Внимательно. Изучающе. Она была одета так же, как я. Джинсовые шорты. Серый джемпер. Ботинки для трекинга. С полдюжины серебряных колец в ухе. Короткий темный боб. Вряд ли она была сильно старше меня – внешне. Жесткий взгляд серых глаз говорил об ином.

– Почему? – повторила она. – Он тебе никто. Он даже не твоего вида.

Стоило ей спросить, как воспоминания вернулись. Вампир. Когти в паре сантиметров от моего лица. Кровь на щеке. Падающий Лукас… Воспоминания – но не чувства. В этом месте не было ни страха, ни отчаяния. Только горький привкус сожаления.

– Не имеет значения, какого он вида. Я виновата в том, что с ним случилось.

На секунду на ее лице промелькнула улыбка. Странная, затронувшая лишь левую половину. Затем она наклонилась. После долгого выбора в ее ладони оказалась целая пригоршня камешков. Подумав, девушка протянула их мне. Я помотала головой, отказываясь.

– Нет, – возразила она. – Это не вина.

Ее «блинчик» получился удачнее и срикошетил семь раз. Только всплеска я не услышала. Стоило задуматься, как реальность картинки рассыпалась на несостыковках. Понять бы только, кому теперь от меня что-то нужно.

– А что тогда?

– Ошибка.

Я подавилась смешком. Может, я не могла здесь биться в истерике, но рассердиться мне удалось.

– Указать неправильный ответ в контрольной – это ошибка. Поставить температуру в духовке выше нужного. Забыть ключи. Подставить под удар другого – не ошибка! Я в этом виновата!

– Нет.

– Тебе откуда знать?!

На этот раз ответа пришлось ждать. Еще несколько камешков отправилось в реку – все так же без звука.

– Однажды я убила человека, – она поморщилась, и по этому человеческому выражению я ее узнала. Вспомнила, где видела. В холле, как раз перед поездкой, в которой мы обнаружили злополучного вампира. – Одного из многих, но этот был особенным. Я не знала, что стреляла в него. Это была ошибка. Ты не намеревалась причинить Лукасу вред. Это тоже ошибка, а не вина.

– Есть разница?

Никакой. И так, и так пострадал Лукас. Неизвестно, выживет ли… Даже сквозь пелену безразличия к горлу подступил ком.

– Это организацию построили люди, винившие себя и других. Вина ни к чему не приводит.

Последний из камушков упал в холодную воду. Отряхнув ладони о шорты, девушка развернулась к лесу, бросив напоследок:

– Если тебе это так важно знать, он выживет. Вопрос, какой ценой…

Она дошла до кромки леса, когда я спохватилась:

– Кто ты?

– Ди.

«…Ана», – вторили ей шелестом буки.

Когда я проснулась, солнце давно перешагнуло зенит. Теплый оранжевый свет проникал в комнату сквозь щель в шторах и яркой полосой разреза́л постель пополам. Макс, по щеке которого как раз проходило это пятно, недовольно хмурился, но продолжал спать. Улыбнувшись, я высунула из-под одеяла руку, чтобы стереть складку между его бровями, и замерла, увидев испачканные бурым пальцы.

Мы с ним давно не спали вместе. И в моей комнате он остался вовсе не потому.

Мы были даже не в ГООУ.

Я зажмурилась: перед глазами пронеслись события прошлой ночи. Занесенная не рука – лапа с почерневшими когтями. Лукас, бросившийся наперерез и лежащий на полу с распоротым горлом. Ладонь упала на одеяло. И оказалась перехвачена Максом.

– Тихо, – велел он. – Спокойно.

– Потрясающее утешение, – пробормотала я. – Специально учился?

Светлые глаза внимательно следили за мной, будто он и не спал минуту назад.

– Я в порядке, – пообещала я. Голос дрогнул, сообщая обратное. – Что с Лукасом?

Сердце замерло, предчувствуя краткий ответ. «Мертв». Много ли шансов выжить, когда в разорванной плоти белеют позвонки? Но Макс не отвел взгляда.

– Узнаем.

На секунду я прикрыла глаза в молчаливой молитве – неизвестно кому: учеба в ГООУ все-таки заставляет пересмотреть религиозные убеждения. Снова взглянула на свои руки. Откинула одеяло: как и думала, пропитавшийся кровью лифчик за ночь встал колом. Застывшие на щеке капли стягивали кожу.

– Мне надо в душ. У нас есть время, прежде чем ты должен меня отвести?

Вопрос только куда. Но поведет, тут без вариантов. Не оставят же Охотники мой проступок без внимания? Один из них чуть не умер… Возможно, все-таки умер. Из-за меня. Разница только в том, прочитает мне нотацию Мартин или же меня ждет своего рода костер.

Макс должен знать. Он всегда в курсе их планов. Но что толку спрашивать? Скоро сама узнаю.

Заперев за собой дверь ванной и открыв воду, я позволила миру разлететься на осколки. Опустилась, скользя спиной по холодному кафелю, и заплакала. Ненадолго. Слезы смешивались с льющимся кипятком, и все равно пришлось вставать к крану.

«Вдох-выдох», – напомнила я себе. Раз. Два. И снова. Если следить за темпом, становилось легче – совсем чуть-чуть, но этого было достаточно. К Максу я вышла собранной и почти спокойной. Готовой принять заслуженное наказание.

Только привел меня Макс вместо этого почему-то в медицинский корпус. И не ради того, чтобы узнать о состоянии Лукаса.

– Потом, – сказал он. – Сначала тебе самой нужно показаться врачу.

– Ты ничего не путаешь? Я не пострадала. Зачем…

Не дослушав, он втолкнул меня в кабинет и закрыл дверь с обратной стороны. Стучаться и проситься наружу, видимо, смысла не было? Я обернулась. Сидевшая за столом женщина держала во рту ручку на манер сигары и со сдержанным скептицизмом разглядывала меня из-под седой челки.

– Садись, – приказала она.

– Послушайте…

Ноги сами понесли меня к стоящему напротив нее стулу. Ментал. Единственный вид магии, слишком тонкий, чтобы я могла его почувствовать. Я попыталась притормозить, но бесполезно.

– Прекрати сопротивляться. Себе же хуже сделаешь.

Сама она осталась на месте. Сидела не шелохнувшись и все так же смотрела на меня совиным взглядом. Наконец вынула ручку изо рта и почти сочувствующе поинтересовалась:

– Сколько раз копались у тебя в мозгу?

– Сейчас вот копаются, – с готовностью отозвалась я.

Женщина хмыкнула, и я почувствовала, как перечисляю против своей воли:

– Вчера…

То желание подойти и выслушать вампира – иррациональное, ничем не объяснимое – было наведенным. Я должна была это заметить.

– Друда пару дней назад. Соррел – не знаю, считается ли: это магия крови, а не ментал. В Аду. Два года назад на первое сентября. И на Самайн. Когда мне блок сняли…

Не мозг, а проходной двор какой-то. Кто хочет, тот и залезает.

– В шесть лет, когда его, видимо, поставили…

– Его ставили раньше. Тогда просто восстановили, – заметила она, заполняя что-то в планшете.

– Вы?

– Восстанавливала? Я. И рекомендовала больше никогда его не снимать. Сереш рассказывал тебе, что, если ментальное воздействие имеет длительный характер, оно прорастает в нейронные связи? И вырвать его можно только вместе с ними.

Я нахмурилась. Ее знакомство с Серешем меня не удивило – вряд ли круг магов околомедицинских специализаций, работавших на «Хантерс», был слишком большим. Но к чему она вела?

– Хотите сказать, блок плохо сняли? Что-то повредили?

Сразу вспомнилась пропахшая кострами ночь и тихий вопрос.

«Ты мне доверяешь?»

Да, Диз. Всегда.

– Если бы плохо, ты бы не разговаривала со мной, а пускала слюни, – заметила женщина. – Но, судя по твоему файлу, пары шестеренок у тебя точно не хватает.

Поспорить с этим утверждением я не могла.

– Зачем эта проверка? – потребовала я ответа.

– Мне нужно решить, можно ли тебя выпускать на полевую работу, или тебе потребуется реабилитационный период.

Я подумала немного. Вскочила со стула, дошла до стены и развернулась.

– Шутите?!

Я ожидала, что меня на казнь – весьма справедливую! – поведут, а вместо этого…

– Должна? – холодно поинтересовалась женщина.

– Кто это приказал?

– Мартин.

– Я практически убила его племянника, а он хочет знать, могу ли я работать?!

Вот тебе собранность и спокойствие. Молодец, Наташа. Сколько ты продержалась, десять минут? Женщина снова сунула ручку за щеку.

– Строго говоря, это его вина, – невнятно произнесла она. – Ему следовало направить тебя ко мне еще после друды. И не давать тебе вампира. После воздействия повышенная восприимчивость к менталу остается еще несколько суток.

Я остановилась и, опираясь на столешницу, склонилась над ней.

– Это не его вина. Моя. Я знаю, как работает вампирское воздействие. Мысль можно внушить, если ты беззащитен. Или если ты хочешь, чтобы то, в чем тебя убеждают, оказалось правдой. Я хотела найти что-то, что не увидели Охотники. Я хотела утереть им нос. Из-за своей гордыни я повелась на такую идиотскую обманку. Это. Моя. Вина. Понимаете?

Из-за моей глупости пострадал Лукас. Я заслуживала наказания, а не работы.

Впечатлить менталиста пламенной речью едва ли удалось.

– Я понимаю, что ты достаточно здорова, чтобы спорить. А с остальным сами с Мартином разбирайтесь.

Сквозь маленькое окошко в двери Лукаса было не разглядеть. Трубки и провода, белые простыни, перетекавшие в такие же белые стены… Все, что я могла увидеть, – очертания человеческого тела на койке. Макс ушел за врачом, а я попросила оставить меня здесь. Хотела убедиться, что мне не лгут и Лукас действительно жив.

Я не знала, можно ли назвать это жизнью.

– Тебе лучше уйти.

Вместо Макса за моей спиной возник Мартин. Подошел тихо, заставив меня дернуться от неожиданности.

Справедливо. Но все равно сердце упало в пятки. Однако по следующей же его фразе стало ясно, что я все поняла неправильно.

– Моя сестра скоро будет здесь. Сара вспыльчива, не стоит давать ей лишний повод выплеснуть гнев на невиновного.

На… Простите, а как же я?

– Но я виновата.

Если мать Лукаса хочет на меня наорать, я дам ей такую возможность. Это меньшее, что я могу сделать. Должна сделать.

Начальник пятого отдела не остановился возле палаты, где лежал его племянник. Вместо этого он двигался дальше по коридору. Мне не оставалось ничего иного, кроме как следовать за ним.

– В случившемся не виноват никто, кроме самого Лукаса. Его с детства учили, что его жизнь важнее. Что бы ни случилось с напарником, в первую очередь он должен был позаботиться о своей безопасности – Искоса посмотрев на меня, он добавил: – Возможно, дело в обманчивой внешности. Из всех магов, что он видел, ты выглядишь самой безобидной, если не сказать больше. И он решил сыграть в рыцаря. В любом случае это был его неправильный выбор.

Почти сбиваясь на бег, я обогнала Мартина, чтобы заглянуть ему в глаза. Человеку, который – по незнанию или потому что ему было плевать на какую-то гени – оставил меня рядом с вампиром, зная, насколько для меня это после воздействия друды опасно. Человеку, который едва не потерял и, возможно, еще потеряет племянника, но спокойно объяснял мне, что это не моя вина.

– Вы меня ненавидите. Почему вы пытаетесь меня утешить?

– Я ненавижу не тебя лично, а твой вид. Каждый из нас вас ненавидит, – начальник выдержал мой взгляд, – у каждого здесь своя история. Это то, что заставляет нас работать. И не дает забыть об опасности. Ди считает, что это неправильно, но… – он замешкался, не зная, стоит ли продолжать. Однако закончил: – У Лукаса такой истории не было.

Не верю. Дело было не только в моей видовой принадлежности и не в напряженных отношениях между гени и их убийцами – равно как и между людьми и теми, кто был гораздо сильнее их и этой силой пользовался.

– Вы ненавидите меня. С первого дня.

Начальник досадливо поморщился, и внезапно я поняла, что он еще довольно молод. Из-за ранней седины он казался старше.

– В моем офисе уже два года не хватает штатного демонолога. Я выбил место. Нашел талантливого студента. У меня были договоренности. Я ждал июня, чтобы все оформить. Вместо этого руководство требует от меня взять девочку, которая не обладает нужными навыками, не заинтересована в том, чтобы остаться здесь, и даже не считает нужным скрывать свое отношение. В итоге у меня нет свободной ставки, Бенедикт принял предложение канадского офиса, через пару месяцев мне, судя по всему, придется думать, как латать дыру в штатном расписании, а получил я… – Мартин нажал комбинацию на цифровом замке, выпуская нас из медицинского крыла. – Буду откровенен: я предпочитаю работать с теми, кого выбираю, а не кого приводят ко мне по протекции.

В его изложении звучало справедливо. Несмотря на лекарство от драконьей крови, которое привязывало меня к «Хантерс», я верила, что найду иной выход, и рассматривала стажировку как нечто временное. И не стеснялась показывать, что Охотники не нравятся мне так же сильно, как я им. Разве что по поводу протекции у меня были комментарии… Дверь за нашими спинами тихо закрылась.

– Я попросил Максена встретить тебя здесь. Лариса сказала, ты в порядке. Завтра жду в офисе.

– А… Лукас?

Как бы безэмоционально и терпеливо он со мной ни разговаривал, спрашивать «Как там ваш племянник, которого я чуть не убила?» все равно было не лучшим вариантом. Но другого я не нашла. Начальник помолчал, подбирая слова.

– Жив. Пока.

Обнадеживающе. Но больше он мне и не мог сказать, верно? Лукас был человеком. Его нельзя было просто взять и по щелчку пальцев избавить от всех ран. Я по себе знала, как даже частично человеческие тела противились магии. Можно было только надеяться, что обычной медицины будет достаточно.

Последние слова Мартин произнес в заметной задумчивости, и предназначались они, похоже, не мне, а ему самому, словно начальник пытался убедить себя:

– Так или иначе, он будет жить. Ди должна моей сестре.

Ди… Имя отзывалось шелестом буков и рокотом лавины. Запахом крови и горных ручьев. Полусмазанной картинкой забытого после пробуждения сна. Я сжала виски.

– Все нормально? – поинтересовался затащивший меня в кафе Макс, ставя передо мной поднос.

– Голова раскалывается.

Что-то ускользало от меня. Серая шершавая галька под ногами – и серая же вязка джемпера. Серые же глаза. Блеск воды в лучах утреннего солнца. Запах индийских специй с кухни – куркумы, зиры, жгучего красного перца – не мог перебить лесной воздух, в котором чувствовались хвоя и высота.

– Ди…

– Здесь? – Макс стремительно обернулся, чуть не расплескав свой карри.

Нет. В воспоминаниях, о которых я не подозревала до последнего часа.

Либо я стремительно сходила с ума, либо в мой сон решила наведаться древнегреческая богиня. То, что я рассматривала оба варианта как возможные, многое говорило о моей жизни. Макс осмотрел кафешку, чтобы убедиться, что она нигде не притаилась.

– Не шути так, – попросил он, возвращаясь к ужину. – Только ее тут не хватало.

Да уж, присутствие высокого руководства – а именно Диана дарила свое покровительство Охотникам – могло испортить аппетит. Похоже, я не упомянула менталистке Ларисе еще один случай, когда в мою голову забирались посторонние.

Я покрутила в руках фарфоровую ложку.

– Она сказала, что Лукас в любом случае выживет.

– Да? – Если Макс и удивился тому, что со мной теперь боги разговаривают, виду не подал. – Ну и отлично.

– И Мартин сказал, что Диана в долгу. Что Лукас будет жить. Так или иначе. Но у них сейчас не может быть никаких гарантий. Он человек. Магия даже в здоровом состоянии может ему навредить. Сейчас ее вообще нельзя применять. А сам он…

Люди не всегда выживают после того, как их практически обезглавят.

– Он даже дышать не способен! А они рассуждают об этом так, будто Лукас в любой момент вскочит на ноги и запляшет!

Но если бы у Мартина имелись сомнения насчет дальнейшей судьбы его племянника, он не был бы настолько спокоен.

– Что они имели в виду?

Со вздохом Макс отложил вилку.

– Боги – это не магия. Это другой уровень. Чудо.

– Боги не воскрешают.

Даже их желания не хватит, чтобы отменить смерть. Атропос или кто-то из смертей смогли бы задержать ее ненадолго. Но не отвести. Смерть для этого слишком связана с мирозданием. Она – сила природы, как сказал бы Диз. Часть мира и естественного порядка вещей.

– Нет. Но… Знаешь, с чего начинались эксперименты «Хантерс» с драконьей кровью?

– С попыток влить вместе с ней в человека магию и создать гени.

С неудачных попыток. Ни человеческое тело, ни разум для этого не приспособлены. Даже я с трудом пережила те капли, которые достались мне, – что говорить об обычном человеке и паре литров золота?

– Они думали повторить то, что делали боги.

– Подожди, хочешь сказать…

– Таких называют семонами.

Я встречала этот термин. Дети богов. Но все упоминания относились к древней истории, и ни один из авторов не снизошел до подробностей.

– Сам по себе ихор убивает. Но отданная сила позволяет переродиться, – Макс обернулся, будто проверяя, что никто не прислушивается к нашему разговору. Или словно искал повод уклониться от темы. – В итоге… человек становится таким, как мы.

– Как ты, – поправила я. Моя кровь была слишком разбавлена, чтобы равняться с божественной. – Почему никто мне об этом ни разу не сказал?

– Раньше семонов было больше. Боги выбирали человека, он соглашался служить им вечно, почитая это за благодать. Теперь… Может, люди изменились. Или все мы. Даже Ди не брала никого в служение после подписания Договора.

В голове не укладывалось. Вот оно что. Я снова потерла виски и спрятала лицо в ладонях. Лукас будет жить, так или иначе… Но «иначе» оказалось совсем не похожим на то, что я представляла. И спокойствие Мартина… Да и Макса… Неужели они не понимали, что за всем этим «Ничего, он ведь все равно будет жить» стоит?

Не понимали. Макс никогда не был человеком. А Мартин хотел верить, что по большому счету ничего не изменится.

Изменится.

Я слишком хорошо помнила свои ощущения – при том, что мне досталось гораздо легче, чем светит Лукасу. Помнила сводящую с ума магию. Открывшиеся взгляду миллионы возможностей, сотни отражений одновременно. Помнила, что глазам и ушам больше нельзя доверять.

Если для спасения Лукаса его кровь придется заменить ихором, он потеряет все. Он останется молодым, пока его близкие будут стареть и умирать. Он станет чужим в своей семье. Он перестанет быть Лукасом-Охотником, а будет кем-то другим. Странным и непонятным даже для себя.

И все это случится по моей вине.

В темноте комната выглядела лучше, чем когда я щелкнула выключателем. Не было видно пятен крови на простынях. Испорченной одежды, оставшейся лежать на полу. Свидетельств вчерашней ночи и моей ошибки. Я сползла по стене. Закрыла глаза, принимая, что на этот раз натворила. Задохнулась воздухом на середине всхлипа, прикусила ладонь, пытаясь справиться со слезами. Если бы рядом был Диз, он бы сейчас разложил все мои эмоции по полочкам. Вину. Страх. Боль. Это, как ни странно, помогло бы. Если не успокоиться, то увидеть, что, возможно, выход есть.

Но Диза рядом не было. И выхода в этот раз могло не существовать. Все решит случай – и удача Лукаса.

Статус в «скайпе» был белым. Офлайн. В трубке звучали длинные гудки. Должно быть, мы снова совпали, и в ГООУ тоже наступила ночь. А Диз внезапно понял, что она предназначена не для «поработать еще немного», а для сна.

Значит, придется справляться самой. Я потерла сухие глаза. Встала. Подошла к постели, стянула белье. Ему будет самое место в ванной с остальными вещами на стирку. Вернувшись в спальню и перестелив постель, я включила ноутбук в глухой надежде увидеть зеленый сигнал. Никого. Сегодня был не мой день в стольких смыслах, что от этой мысли я хихикнула. Прикрыла рот рукой и покачала головой. Самой справиться тоже вряд ли получится. Не сейчас, во всяком случае. Этой ночью, судя по признакам, в плане – полноценная истерика.

Но перед этим лучше бы написать Дизу. Не за поддержкой, но… Иначе утром у него возникнет закономерный вопрос: а зачем я ему звонила?

Однако, сев за стол, я поняла, что ни написать правду, ни придумать отговорку не сумею. Одинокое, фальшиво выглядящее «Привет!» пару минут горело на экране, прежде чем я его стерла.

Как, черт возьми, написать, что мне плохо?

«По моей вине чуть не умер человек. Может быть, он умрет и тогда станет кем-то типа меня. Знаешь, впервые мне кажется, что смерть была бы милосерднее».

«Помнишь, ты меня предупреждал, что из-за мой дурости однажды пострадает кто-то другой? Ты был прав».

«Кажется, в этот раз я очень серьезно накосячила»

Нет.

Я резко встала, чуть не опрокидывая стул. Прошлась по комнате.

Как написать тому, кто за тысячу километров от тебя? Кто понятия не имеет, что у тебя в жизни происходит? Кто не был рядом с тобой сегодня и кого не будет завтра – не по его желанию, но легче от этого не становится.

Сколько я подходила к ноутбуку, и заносила пальцы над клавиатурой, и каждый раз стирала написанное… Пока на экране не осталась одна строка.

«Я больше так не могу».

Утром у меня было на одну больше причин с отвращением думать о том, что меня ожидает. Лукас в медотсеке. Мартин в офисе. Диз… Я с опаской протянула руку к телефону. Сама не знаю, что ожидала увидеть. С Диза сталось бы отреагировать на то, что я вчера написала, простым «ок».

Или молча принять к сведению. Потому что непрочитанных писем я не нашла.

Кое-как я выползла из кровати и направилась в ванную. Сигнал нового сообщения прозвучал, только когда я распихивала по карманам вещи, собираясь в офис.

Вместо ответа он прислал три слова: «Спустись в холл». Это еще зачем? Нахмурившись, я последовала инструкции. Вышла из комнаты, сбежала по лестнице…

Диз стоял у колонны, как обычно, уткнувшись носом в телефон. На лице – трехдневная щетина, между бровей залегла глубокая складка. Спортивная сумка на плече…

Не может быть.

На мгновение я замерла, отказываясь верить своим глазам. Сделала первый шаг к нему – самый тяжелый. Еще один. Сорвалась на бег. Сумка соскользнула с его плеча и с тяжелым стуком упала, когда я налетела на Диза и повисла у него на шее.

Зато меня он поймал. Как всегда. Улыбнулся и собрался что-то сказать, но не успел: я поцеловала его первой.

Не может быть.

Он не должен был здесь находиться. Для этого не существовало никакой причины. Но колючая щека и запах молотого перца были на удивление реальны. Как и горячая кожа под моей рукой. А аромат нарциссов подсказывал: это не иллюзия. Он действительно здесь. Рядом.

– Если продолжишь в том же духе, тебя выгонят за непристойное поведение, – сообщил мне через пару минут Диз.

Плевать. Я потянулась к его губам – и разочарованно вздохнула, когда Диз аккуратно расцепил мои руки и поставил меня на пол.

– Что ты здесь делаешь? – задала я самый важный вопрос.

Офис «Хантерс инкорпорейтед» – не то место, куда может зайти первый встречный. Тем более не место, куда может спокойно заглянуть демон. Которому в этом мире находиться тяжело, не то что в здании, где стены от подвалов до крыши покрыты защитными контурами. Я не сомневалась, что дело не во мне и не в моем вчерашнем сообщении. В чем тогда?

– Лина передает привет, – проигнорировал он меня. – И с десяток комиксов. София заставила привезти тебе какое-то безумное количество шоколада. Райли тоже что-то занесла, я не смотрел, но подозреваю, что часть ее штук может оказаться не вполне легальной…

Это объясняло тяжелую сумку – для себя Диз ограничился бы зубной щеткой. И та поместилась бы в «кармане», из которого он обычно доставал очки, телефон и всё что душе угодно. Я привстала на цыпочки и опять поцеловала его.

– Если не возражаешь, я передам им твою благодарность в более вербальной форме.

– Что ты здесь делаешь? – потребовала я. Не волноваться не получалось.

– Дела. Помнишь программу по распознаванию лиц? Мы продаем ее «Хантерс». Я здесь, чтобы утрясти кое-какие формальности. И объяснить некоторые из принципов функционирования здешним… коллегам. Лина взяла на себя американские офисы, Ник – Азию с Океанией, Гал – Лондон, а я все равно приписан к этому, да и…

Да и я тут. Я уткнулась щекой в рубашку. Диз обнял меня. Пальцы осторожно прошлись по волосам, заправляя прядь за ухо. Странно, но эти прикосновения казались более интимными, чем поцелуи.

– Тяжело? – тихо спросил он.

– Справлюсь, – пообещала я, пряча лицо у него на груди. Скорее себе, чем ему. Диз-то никогда в этом не сомневался. – Спасибо. Что приехал.

И что сделал это не потому, что тебя опять в чем-то обвинили или тебе грозит что-то ужасное. Спасибо. За поддержку, выраженную в этом маленьком жесте. За заботу и мысли обо мне.

Я отстранилась.

– Погоди, так ты все это время знал, что приедешь? Вот о чем хотела рассказать Лина, когда ты ее заткнул! Ты и так сюда собирался…

Диз пожал плечами.

– Сюрприз.

Ненавижу сюрпризы.

– Я все это время могла радоваться твоему приезду вместо того, чтобы переживать… Дурак.

Но тогда все эти недели я бы только ждала его. Сосредоточилась на днях, остававшихся до нашей встречи. Не жила бы по-настоящему, думала все время о том, когда наконец его увижу.

И Диз это знал. Легонько дернул за снова выбившуюся из прически прядь, чтобы отвлечь, и усмехнулся:

– Знаешь, для девушки, которая меня вчера бросила, ты удивительно тепло меня встречаешь.

А я понадеялась, что он не успел прочитать сообщение…

– Мы можем притвориться, что его не было?

– Но оно было, – прищурился он из-за очков. – Ты разбила мне сердце, крошка.

Очень смешно. Тычок в ребра, который он получил, был не болезненным – Дизу все они что слону дробина, – но ощутимым.

– Я…

В горле пересохло. Вчера мне не удалось ничего объяснить. Оказалось, вживую это не проще. Особенно когда так долго его не видела, что начала сомневаться, не играет ли память со мной в игры и правда ли он существует – такой, каким я его помню.

– Только не говори, что поверил, – попыталась я отшутиться.

– Нет, – серьезно ответил Диз. – Иначе бы меня здесь не было. Я обещал, что не буду тебя держать. Но способен различить, когда я тебя достал так, что ты меня больше никогда в жизни не желаешь видеть, а когда ты просто хочешь, чтобы я был рядом. Все в порядке.

Глупо, но дышать стало легче. Как камень с души свалился. Я улыбнулась.

– Но если решишь…

Диз повторял это с самого начала. Что мне будет труднее. Что это будет длиться ровно столько, сколько я захочу. Что я могу уйти в любой момент. Он показал, что не лгал. И был тысячу раз прав: наши отношения нельзя было назвать ни легкими, ни нормальными, а о его семейке я зареклась упоминать. Но все равно…

– Не решу.

Не сейчас, по крайней мере.

Потому что мы всегда приходили к одному и тому же. Руки, обнимающие меня слишком мягко и осторожно. Теплая фланель под щекой и тяжелый аромат нарциссов. Спокойствие и рассудительность, которых так не хватало мне – и которые он мне давал.

Не самая равноценная замена любви, но я на нее согласна.

– Не хочу вас отвлекать…

Вывернувшись из объятий Диза, я очутилась практически нос к носу со своим начальником. Неловко вышло.

– Господин Амавет.

– Герр Хадек.

Мартин слегка поклонился.

– Я провожу вас. Пойдемте. – Со мной он был не столь любезен: – Разве ты не должна быть на рабочем месте?

– Уже иду.

Я взяла Диза за руку и переплела наши пальцы. Мартин, не пропустивший этот жест, покачал головой:

– Соколова, тебе не говорили, что спать с врагом неэтично?

Я пожала плечами.

– С вами же я не сплю. Так что все нормально.

Начальник закатил глаза.

– А ты не скрываешь, на чьей ты стороне.

– Никогда, – честно призналась я.

Такая уж я. Верная даже себе во вред. У меня были причины сомневаться в Охотниках и в Мартине лично. Диз же раз за разом доказывал, что я могу ему доверять. Я не собиралась отказываться от него. Не ради «Хантерс».

И откровенность за откровенность. Мне показалось, я ее задолжала Мартину.

Диз тихо рассмеялся:

– Не слушайте ее.

– Не вмешивайся, – ткнула я его опять в бок.

Мои отношения с начальством – мои собственные. Диза они не касались.

– Она сама по себе, – сделал он вид, что не заметил. – Что бы она ни говорила сейчас, она уходила от меня четыре раза! И три из них – по своему желанию. Если у нее и есть сторона, то своя.

Зараза. «Все в порядке», значит? Мартин хмыкнул, не поверив. Я же принялась считать.

– Четвертый у тебя откуда взялся? – с подозрением спросила я.

– Позапрошлый ноябрь.

– Мы тогда даже не встречались! Не жульничай! И вообще, долго еще ты собираешься жаловаться каждому встречному, сколько раз я тебя бросала?

– До тех пор, пока ты не устыдишься и не бросишь эту привычку.

То есть до тех пор, пока ты не перестанешь вести себя как придурок. Что значит никогда. Но я прикусила язык. И так понятно, к чему Диз этот разговор завел. Пытался обезопасить меня.

С самой первой встречи в приемной ректора меня удивляло, что «Хантерс» вообще рассматривали меня в качестве стажера. Мои чувства к Дизу ни для кого не были секретом. Макс им наверняка рассказал. А если нет – достаточно было увидеть нас хоть раз. Они знали, что я влюблена в демона. Раз так – не имело смысла скрывать.

А если они взяли меня не вопреки, но потому что мы с Дизом встречались, надеясь через меня получить рычаг давления на него… Что ж, их ждал сюрприз.

– Я напишу, когда освобожусь, – пообещал Диз, останавливаясь у перехода в жилой корпус.

Я фыркнула:

– Еще бы. Только попробуй опять не ответить на мои сообщения.

Особенно если они будут в духе «Я тут без тебя умираю, ты где?».

– У меня создается впечатление, что ваши сотрудники мне угрожают, герр Хадек, – пожаловался Диз.

– Это стажер, – несмотря на все наши старания, начальник оставался до оскорбительного невозмутим. – Она у нас временно, не обращайте на нее внимания.

В пятом отделе было пусто: если никто не назначал совещаний, сотрудники редко сидели на своих местах. Проверить то, посетить это… Поскольку мюнхенский офис отвечал за центральную и южную Европу, у каждого из сотрудников, на чьих визитках числилось нейтральное Regional Performance Manager, география проверок была обширной. Не зря пятый отдел назывался полевым. Подойдя к своему столу, я вздрогнула. Сбоку, так, чтобы видеть монитор, стоял утащенный из переговорки стул. Синюю кружку с дурацкой надписью «Почему сезон называется туристическим, а отстреливать их нельзя?» кто-то разместил ровно по центру сложного узора из кофейных колец. Не кто-то. Лукас. С трудом отогнав мысли о накрытом простыней теле, я прислушалась. Из кухни доносились тихие голоса.

Макс обсуждал что-то с Каем, разглядывая экран смартфона. При виде меня он едва заметно улыбнулся.

– Ты как?

– Нормально. – Далеко от этого, но что толку других грузить? – Что у вас?

– Объявили следующую ярмарку гоблинов, – Кай подвинулся, уступая мне место у кофемашины. – Выложили каталог.

– Гоблинов?

– Просто старое название. Подпольный магический аукцион. Для всех, кто назовет пароль. Даже для… – Макс запнулся, чуть не произнеся «обычных». В присутствии Кая это было бы не слишком вежливо. – Даже для людей.

– Что там интересного?

– Всё, что запрещено, – молодой Охотник потянулся за своей чашкой. – Ты ни разу не была, что ли?

Зато он, кажется, бывал. Я поставила кружку на поддон и нажала кнопку. Офис «Хантерс инкорпорейтед» – не ГООУ, здесь нет экспериментов с эмоциональным интеллектом кофе-аппаратов. Зато у меня появился шанс сварить что-то нормальное. Запах зерен заставил вспомнить о ленивых утрах в залитой солнцем комнате общежития и прошлом лете.

– Диз приехал, – сообщила я Максу.

Скрывать не было смысла. Все равно скоро узнает, если еще не… Макс нахмурился.

– Зачем?

Я пожала плечами – и чуть не расплескала кофе, когда телефон в кармане завибрировал от эсэмэски.

– Начальство хочет меня видеть, – я подняла растерянный взгляд на коллег.

Мы ведь только что расстались?

Кабинет начальника пятого отдела – стеклянный кубик, в котором едва помещались стол и два стула, – находился на противоположном конце этажа. Иногда мне казалось, что Мартин специально выделил мне место подальше от себя, лишь бы пореже видеть навязанную стажерку. Может, так оно и было.

– Закрой дверь, – велел руководитель, не отрываясь от монитора. – И подходи.

Я выполнила приказ. Вопрос «Зачем я здесь?» лишился смысла, как только я поняла, что́ смотрел Мартин.

Камеру установили на столе так, что создавалось впечатление, будто Диз смотрит не в объектив, а на меня. На Мартина: вряд ли Диз знал, что мне решат показать сьемку.

«Напишу, когда освобожусь»… Я сглотнула. Диз не зря не стал уточнять, чем будет занят.

Все лицо – лоб, высокие скулы, подбородок, переносицу – покрывали порезы. Глубокие, один из них до сих пор кровоточил. Тонкий темный след спускался по шее и скрывался за воротником рубашки. Запирающий магию контур. Сдерживающий – чтобы Диз не мог поменять облик. Сильный, раз Диз не мог его сломать. Так и застрял где-то посередине, уже не человек, но пальцы без лишней фаланги, а кровь не выглядела серой. Сигилла на лбу – теперь он не скажет ни слова лжи. Пришлось на секунду зажмуриться и напомнить себе: всё, что здесь происходило, было с его позволения и по его желанию. И Диз не ощущал боли.

Но это не значило, что ее ему не причиняли.

– Вы…

– Стандартная процедура проверки. Смотри. Хочу, чтобы ты знала, кого любишь.

Какая трогательная забота.

– Я знаю. Видела его в Аду; вы забыли мое досье?

Наблюдая за моей реакцией, Мартин нажатием пары клавиш прибавил звук.

– Дэвид Галлахер. Почему вы выбрали его?

– Он талантлив. Вас в самом деле удивляет то, что я отбираю лучших для работы в моей компании?

Против воли я не удержалась от улыбки. Скованный, весь в засохшей крови, Диз умудрялся звучать так, будто его пригласили на чай – и общество в салоне ему до смерти надоело. Представляю, как этот скучающий тон должен был раздражать интервьюера.

– Что насчет Соколовой? Почему она?

Я невольно затаила дыхание.

– Она смелая, – этот ответ был полон того же безразличия, что и предыдущий. – Вы знаете, насколько это привлекательно для таких, как я.

Мне не было больно. Я этого ожидала. Хотя на секунду показалось…

– И всё?

По тонким губам скользнула усмешка. И мгновенно пропала.

– Нет. Еще она вкусная.

На стол передо мной лег сотовый телефон.

– Если хочешь еще что-то узнать, я передам твой вопрос.

Я мысленно встряхнулась и посмотрела на начальника. Толсто, дядя Мартин, толсто.

– Ничего. Я могу идти?

Темные глаза (почему они казались мне серыми?) внимательно смотрели на меня.

– Уверена? Любой вопрос. Все, что он от тебя скрывал и о чем умалчивал.

Заманчиво, но…

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Если Диз захочет, он сам мне расскажет.

Это называется доверием.

Весь день я изводила телефон в ожидании эсэмэски. А потом не выдержала и пошла к нему сама. Выяснить, куда поселили Диза, оказалось несложно – достаточно было сделать лицо кирпичом и сказать, что меня Мартин послал. Постучав и не дождавшись ответа, я осторожно заглянула в комнату.

Комната тонула в полумраке. Диз сидел на кровати, откинувшись к спинке и прикрыв глаза. Он не отреагировал на меня: для демона – проявление доверия. И того, как плохо ему было. Никто из демонологов не задумывается, что ощущает призываемый. Как ломает кости сдерживающий контур, как от защиты выворачивает наизнанку. Диз не испытывал боли, но это не означало, что его тело ее не замечало.

– Я только оставлю это, – предупредила я, ставя чашку на тумбочку.

Пол-литра молока, тройной эспрессо и четыре ложки сахара – не лучшее лекарство от сигилл, но других не существовало. Да и это должно было скорее успокоить меня, чем помочь Дизу. Дать мне повод увидеть его. Даже в таком освещении оставшиеся от порезов шрамы невозможно было пропустить. Лицо казалось болезненно худым, а тишину в комнате нарушало лишь прерывистое дыхание.

Не получив ответа, я решила оставить его одного. Развернулась и уже дошла до двери, когда…

– Я люблю тебя, – внезапно сообщил он.

Хрипло, почти простуженно – но ведь демоны не болеют. Как и гени. Я остановилась, положив ладонь на латунную ручку. Почему он решил это сказать? Узнал, что я слышала тот вопрос?

Помедлив, я подошла и присела к нему на кровать.

Спасибо, Диз, но…

– Нет. Не любишь, – прошептала я, прислоняясь своим лбом к его. Улыбнулась. Искренне и счастливо. – Ты не знаешь, что такое любовь, ты в нее не веришь, помнишь? Но все в порядке. Потому что я верю.

И тебя люблю. Давно и так сильно, что мне многого стоило не сказать это вслух.

А утешение мне такое не нужно. Хотя я его оценила. Как и ответ на записи. Смелая и вкусная? Не так плохо. Главное, правдиво.

Диз открыл глаза и весело хмыкнул:

– Ну да, ты ведь так хорошо разбираешься в своих чувствах. В чужих, должно быть, вообще эксперт. Останься, – попросил он, когда я попыталась встать.

– Уверен?

Никому не нравится, когда его видят слабым, но для демонов это была жизненно важная тема. Свидетелей своей слабости они предпочитали убивать, а не разделять такие моменты с кем-то. Вместо слов Диз поймал мою ладонь и потянул к себе. Намек понят. Я перелезла на середину кровати и устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Знакомый запах нарциссов, приглушенный защитной магией, обещал спокойствие и умиротворенность, и вообще Диз рядом ощущался как-то… Правильно. И в то же время невероятно. После стольких недель без него…

Диз провел пальцами по моему запястью, повторяя контур татуировки. Я дернулась:

– Щекотно.

– Это что-то новое. Почему ласточка?

Вместо ответа я пожала плечами. Было неловко говорить о ней. Будто о чем-то личном, хотя я знала, что Диз – возможно, единственный – меня не осудит. Никогда.

– Чтобы не забывать, что когда-нибудь станет лучше? Ну, знаешь, символ надежды. Земля уже близко, весна скоро придет, рано или поздно тебе будет легче, чем сейчас.

Диз снова дотронулся до раскрашенных крыльев.

– У нас она означает нечто иное.

Я удивилась:

– В Аду водятся ласточки?

– Они везде водятся. Психопомпы. Прилетают зимовать. Ты правда ни разу там их не заметила?

Как-то мне не до того было.

– Что они означают?

– Свободу, – откликнулся он. – Есть легенда, что, если упасть ласточке на крыло, можно перелететь с ней через Границу.

Я не удержалась от смешка: хорошее совпадение получилось. Диз повернулся, внимательно рассматривая меня. Вытянул руку, намотал прядь моих волос на палец.

– Ты подстриглась.

Я мотнула головой. Спускавшиеся до подбородка пряди упрямо лезли в лицо. Пришлось высвободить руку, чтобы их убрать.

– Ты это уже видел.

– Одно дело – по «скайпу», в реальности – совсем другое, – он широко улыбнулся. – Никогда не думал, что на самом деле ты кудрявая.

– Просто в Аду сухо, а в ГООУ влажности вообще нет.

Там вообще ничего нет, кроме пустоты. Граница была самой настоящей и самой совершенной иллюзией.

– Подумать только, – протянул Диз, – стоило оставить тебя одну на пару месяцев, как ты обрезала волосы и сделала себе татуировку. Что было бы следующим, если бы я не приехал?

И хотя в голосе его слышался смех, на мгновение я почувствовала себя неуверенно. Глупо и по-дурацки, но… А вдруг его отталкивают татушки на девушках? Что, учитывая его татуировки, было бы жуткими двойными стандартами, но… Опять это идиотское «но».

– Тебе не нравится? Ласточка.

– При чем здесь я? – удивился Диз. – Даже если ты устроишь из своего тела картинную галерею, какое мне до этого может быть дело?

«Спокойно, Наташа, – мысленно напомнила я себе. – Это не значит, что ему на тебя плевать. Это означает, что он ценит твою свободу и уважает твои решения…»

Я вздохнула. Нет, аутотренинг не помогал, ударить его все равно хотелось.

– Пять, – мстительно сообщила я вместо этого. – Я сделала пять татуировок.

– Смело, – оценил Диз. Убрал в сторону мои волосы, открывая шею. – Вторую вижу. Третья?

– Ниже.

Широкий вырез футболки съехал вбок. Я не стала его поправлять. Пальцы с все еще слишком длинными ногтями спустились от загривка к лопатке. Стрела – как символично – была нанесена сзади на плечо. Рядом, у основания шеи, Фабио нарисовал компас. Переводчик и заряженный артефакт переноса на экстренный случай. Последний я надеялась никогда не использовать, первый был удобен, но вспоминала я о нем только, когда люди начинали коситься на нас с Максом, недоумевая, как мы умудряемся общаться на двух языках одновременно.

– Четвертая?

– Ниже, – повторила я.

Футболка упала на паркет. На этот раз пальцы прошлись вслед за бретелькой лифчика. Вверх, вперед и вниз. И опять наверх, возвращаясь туда, где под ключицей чернел полумесяц. Ровно на том же месте, где у него самого была татуировка. Почему-то тогда это казалось очень правильным.

Диз опять промолчал, заставляя гадать, что он на самом деле думал. Одобрял? Нет? Пытался сопоставить картинку с привычной? Я до сих пор иногда удивлялась, натыкаясь взглядом на одну из татуировок, а времени, чтобы сжиться с ними, у меня было больше. Но по его лицу, как всегда, было ничего не понять.

Пока он не наклонился, чтобы меня поцеловать. Когти скользнули, царапая кожу.

– Пятая?

Я думала признаться, что последняя – веточка лаванды – расцвела на щиколотке, скрытой сейчас под джинсами. Но вместо этого посмотрела в зеленые глаза и улыбнулась:

– Ниже.

 

Глава 4

Стеклянные цветы

Утро началось с сердитого жужжания телефона. Не открывая глаз, я потянулась к тумбочке, но вместо этого наткнулась на что-то другое. Кого-то другого. Я испуганно подскочила на кровати и тут же с облегчением выдохнула. Темная шевелюра и татуировка на левом боку идентифицировались моментально. Все в порядке. Можно снова ложиться.

Почувствовав мои намерения, упавший вместе с джинсами на пол смартфон опять завибрировал. Я посмотрела сообщения и тихо выругалась.

«Где ты?»

«У тебя пятнадцать минут до совещания».

Часы показывали две минуты десятого. Спасибо, Макс разбудил. Собрав в охапку вещи, я попыталась перелезть через Диза и не разбудить его. Не удалось.

– Спи, – сонно пробормотал он, ловя меня за руку.

– Не могу. Некоторые из нас работают, знаешь ли.

– Тогда не мешай спать, – велел он и отпустил.

Перевернулся на другой бок и спрятал голову под подушку. Возмущенно фыркнув, я натянула футболку. Вот, значит, как?

Пропуск, в отличие от телефона, никак не находился. Отчаянно чертыхаясь, я сдвинула в кучу его одежду и схватила оказавшуюся под ней карточку.

Девять десять. Пять минут, чтобы спуститься, пересечь двор и подняться на четвертый этаж. Если поспешить, могу успеть.

В дверях я на секунду замешкалась. Вернулась, чтобы поднять с пола рубашку, показала язык кровати и закрыла за собой дверь.

В переговорку удалось вбежать за тридцать секунд до Мартина. Только и хватило времени плюхнуться на стул в углу – места у стола стажерам не положены, и без того желающих хватает – и принять невозмутимый вид.

Занявший подоконник Макс послал мне сердитый взгляд через комнату. Я пожала плечами. Будто случилось что-то особенное. Если бы они с Райли не расстались и рыжая решила бы его навестить, напоминать о собрании пришлось бы уже мне.

Утренний брифинг – не самое интересное времяпровождение, когда находишься внизу карьерной цепи, а самым твоим ответственным заданием пока было рассортировать архив обращений. Краем уха слушая чужие статусы на сегодня, я закатала рукава. Рубашка была безнадежно велика, но внешний вид меня мало волновал. Не после встрепанных волос и осыпавшейся за ночь туши. Сидевший рядом Кай сморщил нос, словно к чему-то принюхиваясь, и, сдвинув брови, посмотрел на меня. Я невинно улыбнулась в ответ.

Использовавшееся Охотниками «око» было настроено на распознавание демонов, а если не на мне, то на рубашке точно еще чувствовался Диз. Его магия, его природа. Иначе с чего вдруг я сегодня вызывала у всех присутствующих такой интерес? Настолько пристального внимания я не удостаивалась с того дня, как сломалась кофемашина и весь пятый отдел искал, кого послать в булочную.

Только от Мартина дождаться реакции не получилось. Мазнув взглядом по серо-желтой клетке, начальник закончил обсуждать вчерашние результаты и только тогда обратился ко мне:

– Наташа…

«А вас попрошу остаться», – мысленно закончила я за него, но напряглась. Либо что-то с Лукасом, либо велят сидеть в офисе и перебирать скрепки – оба варианта были одинаково вероятны.

– В моем кабинете через пять минут. Максен, вас тоже попрошу подойти.

Неужели все-таки первое? Я похолодела. С трудом дождавшись, пока все выйдут, через лабиринт брошенных стульев я пробралась к Максу.

– Серьезно? – первым делом поинтересовался он.

Я пожала плечами:

– Она теплая.

– Дело только в этом?

Конечно нет. Лето на дворе. Даже под офисным кондиционером не замерзнешь.

– Зачем ты настраиваешь их против себя?

– Я?

– Ты, – устало передразнил меня Макс. – Хочешь, чтобы они знали, что ты спишь с демоном? Теперь знают. Чего ты добивалась? Конечно, им это не нравится. Это идет против всего, во что они верят! Ты идешь против всего, во что они верят. Дай им время привыкнуть. Не обязательно так демонстративно…

«Дай им время»? Не помню, чтобы мне его кто-то давал. Чтобы кто-то вообще задумывался о том, что мне тоже может быть нелегко.

– Я не буду ничего скрывать, – перебила я Макса. – Если им что-то не нравится, их проблемы. Мне остался здесь месяц. Потерпят.

– А если дольше?

– Тем более. Пусть привыкают. Зачем нас вызвал Мартин?

Макс потер лицо:

– Откуда мне знать?

– Потому что ты всегда знаешь больше, чем говоришь.

– Твоя недоверчивость со временем меньше не становится?

– Я ей не позволяю, – парировала я, сцеживая зевок в кулак. – Моя недоверчивость – единственное, благодаря чему я еще жива.

Макс вздохнул.

– Я забыл, какой неприятной ты бываешь до первой чашки кофе.

Ты даже не подозревал, Макс. Я встрепенулась, услышав знакомое слово:

– Думаешь, успеем завернуть на кухню?

– Не испытывай его терпение, – посоветовал друг. – У него и так не самый простой период.

Стоило Максу напомнить, как за провокацию стало стыдно. В самом деле, не до ребячества сейчас.

Мартин ждал нас. В большей степени Макса, судя по первым словам. Не отрываясь от ноутбука, начальник велел нам сесть, дописал письмо и только после этого обратил на нас внимание.

– Я хочу попросить вас еще задержаться, Максен, – начал он. – В данный момент получилось так, что у Наташи нет напарника. Вы были ее наблюдателем два года, вам она доверяет. Разумеется, ваше присутствие здесь согласовано.

Макс весело посмотрел на меня.

«Доверяешь?»

«Не в этой жизни».

Новость номер один: в офисе меня держать не будут. Понять бы еще, хорошо это или плохо…

– Погодите, разве это не против ваших правил? – не удержалась я от вопроса. – Напарником гени должен быть человек. Я гени, Макс тоже… не совсем из ваших.

– В лояльности мистера Уолша я не сомневаюсь. – Ну да, разве мог выбирать тот, кто был по сути рабом? – И, боюсь, если я буду ставить к тебе своих людей, к концу твоей стажировки у меня закончатся сотрудники.

Я сцепила пальцы в замок. Нехорошо, Мартин. Нечестно. Впрочем, учитывая, что его племянник оказался из-за меня на больничной койке, начальник имел право считать иначе.

– Ко второй теме, – Мартин не стал ждать ответа. Но опять же, кого здесь интересовало мнение Макса? – Вчера опознали нашего вампира, – он протянул мне тонкую папку.

Я открыла ее. Харви Берквилл; пять лет назад, когда он исчез, ему было восемнадцать. Меньше, чем мне сейчас. После выпуска из школы отправился в турне по Европе с бывшими однокашниками. В последний раз его видели в Берлине…

– Считай это своим первым делом. По всем вопросам Максен будет тебе помогать; если что – знаешь, где меня найти.

– Простите?!

Мысленно я повторила список фраз, которые ни в коем случае не стоит говорить начальству. Память не подвела: «Вы сошли с ума!» стояла там на гордом третьем месте.

– Мне кажется, у меня недостаточно высокая квалификация для таких заданий, – вспомнила я более цензурный аналог с одного из тренингов по развитию, на который в период сердечной тоски меня затащила Райли. Вторую половину фразы («Для его выполнения мне понадобятся ваша поддержка и пошаговые инструкции») я пропустила и вместо этого сорвалась: – Вы серьезно?!

– Вам не кажется, что это немного чересчур? – вступился за меня Макс.

– Это не мое решение, – Мартин достал сигареты, посмотрел на датчик дыма в потолке и с сожалением отложил их в сторону. – Хотите поспорить – поднимитесь на пятый. Но Наташа может отказаться.

– Я отказываюсь! – поспешила я заверить начальника, пока тот не передумал.

– Отлично, – Мартин потянулся за папкой. – В таком случае дело закрыто. Сможешь взять в медотделе документы для его передачи на реабилитацию в ГООУПиОАатСДиРН и отправить профессору Баласубраманиану?

Так и знала, что без подвоха не обойдется. Я вцепилась в бумаги.

– Что значит «закрыто»?

– Пострадавших нет, смысла тратить ресурсы на него я не вижу.

– Он, по-вашему, не пострадавший?

– Никому из людей, – подчеркнул начальник, – ущерб причинен не был. Не вижу оснований, чтобы продолжать расследование.

Племянника он, значит, не считал…

– Ребенок пропал! Его убили, никто не знает, сколько держали в таком состоянии, и этого вам недостаточно?

– Дела магов остаются делами магов. Мы не обязаны вмешиваться, пока не нарушается Договор и человеческим жизням не угрожает опасность.

– Вы не можете…

– Мы можем, – перебил меня Мартин. – Если нет риска для обычных, мы не ввязываемся в ваши разборки. В порядке исключения тебе предложили, но раз ты отказываешься…

У меня появилось гнусное ощущение, что меня поимели. Это фирменный стиль «Хантерс», что ли? Загнать в угол и представить всё таким образом, будто жертва сама сделала выбор.

– Отдайте, – потребовала я.

Мартин с готовностью вернул папку. И передвинул по столешнице флешку:

– Я попросил коллегу из британского офиса поговорить с его родителями. Посмотри, тебе будет полезно.

Неприятное ощущение только усилилось. Кое-кто не сомневался, что я соглашусь.

– Хотите еще что-то обсудить? – с широкой улыбкой поинтересовалась я. – Если нет, то я пойду заниматься своим делом.

«Полезно», мать вашу. Чертов Мартин. Чертов, чертов Мартин…

И все же я была признательна ему за то, что мне не пришлось видеть это вживую.

Наверное, так выглядела мать Лукаса, когда смотрела на сына – опутанного проводами и трубками, не приходящего в сознание, не живого и не мертвого. Только родителям Харви было едва ли не хуже. Потерять сына, почти смириться с его смертью, но продолжать надеяться, что случится чудо и он вернется… А потом узнать, что он жив – величайшее счастье, верно? Только они никогда больше его не увидят.

В этой части этажа было тихо. Я опустилась на линолеумный пол – белый, как всё здесь – и обхватила колени. Я позорно бежала ото всех туда, где меня никто не стал бы искать: в медотдел. Весь день я держалась. Когда смотрела видео с флешки, когда разбирала бумаги Лукаса и заполняла за него те отчеты, которые он не успел доделать. Но сейчас…

Пять минут, ладно? Совсем немного, чтобы побыть одной и собраться с мыслями. А потом я встану. Поднимусь на пятый этаж, как сказал Мартин. Найду кабинет без таблички в конце коридора. Постучу…

И мне никто не ответит. Я попробовала еще раз – с тем же результатом. Осторожно приоткрыла дверь, и до меня донеслись тихие голоса:

– Это же миллениалы, нельзя с ними так. Если тебе нужна новая кровь, ты не можешь больше ломать их по своему образу.

– Предлагаешь, как Дерек тут написал, сделать им graduate program? С ротациями по отделам и офисам для лучшего понимания бизнес-процессов и обширной программой развивающих тренингов? Чему мы их там учить должны, по его мнению? – осведомился женский голос. – Менеджменту? Кстати, почему она называется graduate program, если рассчитана на undergraduates?

В комнате никого не было – в витринах книжных шкафов отражалось лишь мое расстроенное лицо. Скорчив отражению рожу, я попробовала выдавить из себя хоть какое-то подобие улыбки.

Кабинет сильно отличался от остальных помещений «Хантерс». Если везде царили белый цвет и безликий офисный хай-тек, то здесь время замерло в начале прошлого века. Прикрытый ковром паркет. Тяжелая дубовая мебель. Камин за расшитым шелком экраном. Комната была странно вытянутой: я могла поспорить, что заканчивалась она там, где со стороны коридора значился архив. Не ожидала встретить здесь искажение пространства. Я двинулась на звук вдоль ломившихся от книг полок.

Мужчина продолжал гнуть свою линию:

– Нужно дать им смысл, интерес к делу. Геймификацию или как там она в презентации называлась…

– По-твоему, это не квест? – хмыкнула женщина. – Утром ты жаловался, что он слишком сложный…

– И она уволится. Еще до конца стажировки. Точно тебе говорю, – стеклянное звяканье раздалось на этот раз прямо за стенкой. – Мне нужен человек. Лукас в ближайшее время работать не будет, она уйдет самое позднее через месяц, еще одного сотрудника я должен выделить под твоего гостя. Мне не хватает людей. Если не можешь привлечь новых – перемести кого-нибудь из другого офиса.

Постучав, я осторожно приоткрыла дверь в гостиную – такую же старомодную, как комната перед ней:

– Простите…

– Ты и так получил стажера и Макса.

– Стажер – это не сотрудник, Максена ты одолжила на время. Дай мне постоянную ставку.

– Не дам. Cost saving. Твоя ставка ушла в Мексику.

– Они в жизни не выдавали таких KPI, как мой отдел!

– Именно. Если ты и так поддерживаешь лучшие показатели, зачем тебе еще люди? Им нужнее.

Судя по всему, меня собирались и дальше игнорировать. Распахнув дверь, я вошла. Мартин наконец соизволил меня заметить и закатил глаза.

– У меня обед, – сообщил он из глубокого кресла. – Еще полчаса меня не существует.

Обед? В пять вечера? Но расставленные на столике коробочки из китайского ресторана и бокал красного не оставляли простора для сомнений. Второй бокал нашелся в руках у расположившейся на подоконнике коротко стриженной брюнетки. Той самой…

Почему меня уже ничего не удивляло?

– Вообще-то я не к вам…

Я знала, что «Хантерс инкорпорейтед» – и Орден Медведицы до него – был основан под защитой Дианы и с полной ее поддержкой. Из всех богов она единственная вступилась за обычных. Диз утверждал, что дело было в характере, который не позволял ей пройти мимо униженных и обездоленных. Я после встречи на берегу склонялась к версии, что было что-то еще. Кто-то еще.

Но для меня стало неожиданностью, что Диана не только основала «Хантерс», но и продолжала участвовать в их повседневной деятельности. Не ее я думала увидеть, когда Мартин предложил обратиться к его собственному руководству.

Хотя могла бы предположить. Вот, значит, кто за всем стоит…

Диана сделала слишком большой глоток и поперхнулась. Закашлялась. Активно жестикулируя, показала на себя: мол, ко мне? Видимо, обычно стажеры не донимали богиню просьбами.

– Я же говорил, – вздохнул начальник. – Мне нужен новый сотрудник, Ди. Немедленно.

– Она не увольняться пришла, – подала наконец голос богиня, отставляя бокал.

Соблазн определенно присутствовал. Больше никакой «Хантерс», никакой боли. Что будет с Лукасом – какая разница, в суете ГООУ он скоро забудется. Случайно столкнувшись с Харви в кампусе, я его даже не узнаю…

– Нет, – признала я. Если уволюсь, то не сегодня. – Я хотела предложить сэкономить вам сотрудника. На один вечер, по крайней мере.

Через стеклянную стену переговорки можно было увидеть, как Диз, сидя на краешке стола, объяснял что-то собравшимся Охотникам. Длинные пальцы при этом порхали в воздухе. Казалось, еще мгновение – и я сумею угадать ритуальный узор, но… Нет. Все-таки два года зубрежки, пусть интенсивной, и целая жизнь, проведенная среди магии и заклинаний, – несравнимо. Рядом с любым гени я чувствовала себя ничего не знающим младенцем; что говорить о Дизе, который если не работал, то учился. Всегда. Всему. Такой объем знаний не догнать и за десятилетие.

Но я все равно попытаюсь.

Диз обернулся, когда я толкнула прозрачную дверь, и одарил меня широкой улыбкой. Кем надо быть, чтобы улыбаться в помещении, полном Охотников? Даже я не чувствовала себя достаточно комфортно среди них. А я не была демоном.

– Кто еще не знаком, это Наташа. Она проходит стажировку в пятом отделе, – представил меня Диз.

Я махнула рукой в ответ. Незнакомый мне паренек с дальнего конца стола задержал взгляд на шрамах.

– Только не говори, что тоже хотела послушать, как работает приложение, – предупредил Диз. – Я объяснял тебе четыре раза.

И пообещал, что расстанется со мной, если ему придется повторять по новой. Но, чтобы мне об этом напомнить, пришлось бы добавить к представлению «моя девушка». Чего Диз не сделал.

– Нет, я… Вы здесь еще долго?

– Уже закончили, – Диз посмотрел на аудиторию. – Никто не против? Вопросов вроде больше нет, но, если будут, вы знаете, где меня найти.

Пришлось пережить череду рукопожатий, прежде чем мы остались одни.

– Как тебе удалось с ними так быстро подружиться? – оскорбленно спросила я, присаживаясь рядом с ним. – Со мной они здороваться только через месяц начали.

При том что я, опять замечу, демоном не была. Обидно.

– Природное обаяние, – Диз поправил на мне воротник рубашки и вопросительно изогнул бровь. Я предпочла намек проигнорировать. – И ко мне они больше привыкли. Я приписан к этому офису. Каждый визит, каждая проверка… Так зачем ты здесь?

– Хочешь слинять на вечер отсюда?

– Не хочу тебя разочаровывать, но я здесь не гость, – мягко заметил он. – Сомневаюсь, что Мартин позволит мне выйти в город.

– Сегодня он разрешил.

Точнее, разрешила Диана, но сказать это было выше моих сил. Пришлось бы признать, что я говорила с богиней. Что эта самая богиня существует в реальности. Что она носит растянутые свитера, стрижет волосы почти под ноль и использует в речи словосочетания «cost saving» и «программа стажировки».

После всего произошедшего за последние два года я могла принять, что некоторые существа в этом мире живут намного дольше положенного человеку срока. Но произнести вслух «Античная богиня охоты и целомудрия и по совместительству моя начальница разрешила устроить свидание с моим парнем-демоном за пределами охранного круга» было для меня чересчур.

Может, как-нибудь в другой раз. Когда я окончательно смирюсь с абсурдом, в который превратилась моя жизнь, или буду в достаточной степени пьяна.

– Условия?

Я продемонстрировала покрывшуюся коростой печать на запястье.

– Если причинишь любой вред человеку, я умру. Если заключишь с кем-либо договор, я умру. Если не вернешься сюда до полуночи, я умру. Сыграем в «Золушку»?

Правда, в этой версии сказки мне досталась роль тыквы.

– Ты настолько мне доверяешь?

– Всегда.

Диз выразительно на меня посмотрел. Я закатила глаза:

– Даже не начинай!

Ему практически в любви признаёшься, а он только и ждет, чтобы спросить, как долго длится это «всегда» и до какого предела распространяется.

– Так ты согласен?

– Вообще мне должны доставить ужин из «Шварцрайтера»… – Диз хмыкнул, глядя на медленно закипающую меня. – Конечно согласен.

Было нереально идти по улице с Дизом. Я привыкла видеть его в ГООУ, но там кого только не встретишь. Здесь, в обычной жизни, все казалось таким странным.

Нет, со стороны все выглядело совершенно обычно: высокий несклепистый парень в растянутой футболке – мало ли таких сутулых очкариков по городу бродит? Но осознание, что тот, кто следует за мной, не человек – он настолько далек по своей природе от человека, насколько это вообще возможно… Что он – сын смерти и будет жить тысячелетия спустя, когда от этих домов не останется даже воспоминаний. Что он, вероятно, может уничтожить как минимум этот квартал и не поморщиться. Все это мозг решительно отказывался воспринимать. Диз вопросительно изогнул бровь, ловя мой взгляд в отражении в витрине.

– Значит, ты здесь уже бывал? – поспешила я найти тему.

– С тобой – нет.

Что в переводе означало «тысячу раз». Я вздохнула. Попробуй такого впечатлить.

– Как твое мороженое?

Диз остановился, чтобы протянуть мне рожок. Я лизнула и поспешила вернуть: сладость миндаля и горечь амаретто – не моя чашка чая, как говорят англичане.

– Нормально. А что?

Я пожала плечами:

– Просто. Вообще-то это была лучшая желатерия в городе.

Говорила же: не впечатлить. Он только улыбнулся, снова меня обгоняя:

– Напомни мне показать тебе действительно лучшее. Есть одно место в Неаполе возле Святого Северина…

Я едва не запнулась о брусчатку. Это намек такой, про Неаполь? Словно в ответ на мои мысли о том, что я, оказывается, не имею ни малейшего представления, какое место занимает Диз в моей реальной жизни. Или просто информация к сведению, что не умеешь ты точки общепита выбирать, Наташа?

Или все-таки… Обещание? Что всё это, возможно, всерьез и надолго?

Хотя кому я вру. Отношения, пережившие Ад, смерти, кучу расставаний и даже одно странное «люблю тебя», – это определенно всерьез. Независимо от мест и реальностей.

– Сфольятелла, – решила я, догоняя и беря его за руку. – Если мы с тобой окажемся когда-нибудь в Неаполе, покажешь мне лучшие сфольятелла и дзепполе. Мороженое я везде попробовать могу, а их – только там.

Судя по улыбке, Диз понял, что скрывалось за этим ответом. Но промолчал:

– Договорились. Так куда мы идем?

– Не знаю, – призналась я. – Понятия не имею, что тебе показать. Ты и так всё видел.

– Буду откровенен: мои проводники редко размениваются на достопримечательности. Давай. Обычный туристический маршрут, ты справишься, – подбодрил он меня. – Что ты показывала родителям, когда они приезжали?

На этот вопрос я бы предпочла не отвечать.

– Ты всю неделю избегала их как могла и отсиживалась в офисе, – угадал Диз.

– Неправда! Я провела с ними целый день.

– Один. Из семи.

– Я была очень занята!

Перебиранием бумаг. Кому я вру? Будто Мартин не отпустил бы. Мне и так было очень стыдно, а стало еще больнее. Но что еще я могла сделать?

Родители были очень рады за меня и гордились. Как же, дочь еще на втором курсе нашла хорошую стажировку в крупной известной компании, не где-нибудь, а в Европе. На условиях, о которых другим остается только мечтать. Наконец взялась за ум, наконец у нее всё под контролем…

Черта с два у меня что-то было под контролем. Я заполняла отчеты по существам, которым было место разве что в сказке, и отчаянно боялась сболтнуть что-то не то. Я врать не умею, у меня все на лице написано! И как с моей мимикой я должна была вещать про будни R&D-отдела, в котором числилась? Естественно, я старалась ограничить общение с ними. А они… Расстроились, конечно. Но понимали. Думали, что понимают. В то время как дочь врала им в лицо.

Надо было признать, что тот мир остался для меня позади, и порвать с ним окончательно, но я не представляла, как это сделать. И кое-кто, по непонятной причине считавший, что мой контакт с родителями – это очень важно, совершенно мне в этом не помогал. Я мрачно посмотрела на Диза. «Обычный туристический маршрут», значит? Ладно.

– Сам напросился, – предупредила я.

– Куда ты меня ведешь? – поинтересовался он, пересекая следом за мной площадь. – Если ты не заметила, Мариенплатц перед тобой, можешь остановиться.

– Зачем?

– Достопримечательность.

– Вряд ли тебя можно впечатлить механическими часами. Они все равно больше не будут сегодня играть.

– Тогда куда? Рынок? Музеумсинзель?

Нет, так просто я ему свой план не сдам. Я улыбнулась.

– Все равно не угадаешь.

Лавируя между туристами, я свернула в переулок с прямоугольной, будто сплющенной башней Старого Петера. Позади меня Диз вздохнул.

– До сих пор считаешь, что меня напугает церковь?

Я обернулась, чтобы посмотреть на него:

– А что, не пугает? Ты подойти-то к ней, кстати, сможешь?

Об этом я не подумала.

– Даже если опустить тот факт, что я не имею отношения к христианству… Дьявол смог войти в Фрауенкирхе, отчего мне не заглянуть? Может, окропишь меня святой водой, и закроем наконец эту тему? – позволил он.

Как-нибудь обойдусь. Игнорируя главный вход, я направилась к узкой дверце в беленой стене.

– Серьезно? – спросил Диз, прочитав вывеску.

Я пожала плечами.

– Ты сказал устроить тебе экскурсию. Это мое любимое место. Хочу тебе его показать.

А триста ступенек при полном запрете на телепортацию – случайно получилось. Ничего личного. Разве что самую чуточку…

– Тебя что-то не устраивает?

– Во всяком случае, это не катакомбы, – пробормотал Диз, направляясь к кассе.

– Что не так с катакомбами?

– Скучно. После пары сотен кости и черепа кажутся удивительно похожими, знаешь ли. Два студенческих, пожалуйста, – попросил он седую немку на входе, протягивая ей вместе с мелочью зеленую карточку. – Давай свой.

Я растерялась. В ГООУ выдавали студенческие билеты? В том самом, находящемся между мирами и обучающем магов ГООУ?

– У меня его нет.

Диз закатил глаза, показывая, что думает о моей предусмотрительности.

– Может быть, вы поверите мне на слово, что она студентка? – предложил он кассирше, высунувшейся посмотреть на меня.

– Да купи ты взрослый, здесь разница – евро!

– По ее виду я готова поверить, что она школьница, – улыбнулась ему женщина.

Опять трюк с мгновенным обаянием? Это не магия, это часть природы. Ее не запретишь. Или следовало признать, что никто не давал мне столько лет, сколько числилось по паспорту. И смириться с вечными подколками от Диза.

– Это будет лишним, – серьезно отказался он. – Мне только обвинений в педофилии не хватает. Она вполне совершеннолетняя, честное слово. Спасибо…

– У вас интересное имя, – заметила женщина, возвращая студенческий.

А еще очень любопытные документы…

– Это фамилия. На самом деле довольно распространенная. Идешь? – окликнул он меня.

Я выдержала ступенек пятьдесят, прежде чем любопытство пересилило. Посмотрев наверх, насколько это на винтовой лестнице было возможно, и не обнаружив в башне никого кроме нас, я перегородила проход:

– Откуда у тебя студенческий?

– У Норы попросил. – Поняв, что от меня не отделаться, Диз снова достал его. – Заполнил заявление, получил… Ты разве нет?

Даже не подумала об этом. В голову не пришло, что в магическом университете могут выдавать студенческие. Нахмурившись, я взглянула на карточку ISIC. Выглядела довольно достоверно, но…

– Может, у тебя еще и паспорт есть?

Какие вообще могут быть у демона документы? С невозмутимым видом Диз достал из заднего кармана джинсов бордовую книжицу с надписью «Repubblica Italiana» на обложке. Я перехватила ее и неверяще уставилась на фотографию.

– Кто, черт возьми, такой Андреа Диз Беллум?

– Это я, – оскорбился Диз. – Приятно познакомиться, крошка. Мне следует спросить у тебя справку об отсутствии ЗППП, или обычно ты все-таки узнаёшь имя, прежде чем переспать с кем-то?

– Не смешно, – ткнула я его в плечо. – Но ладно, я понимаю, Беллум, но откуда взялся Андреа?

Диз пожал плечами:

– Спроси у Охотников, они документами занимаются.

Поддельными паспортами для демонов? Какой интересный побочный бизнес. Что за отдел на них специализируется? Еще раз взглянув на старое фото, я вернула паспорт. А потом, пользуясь тем, что стояла на пару ступенек выше, наклонилась и быстро его поцеловала.

– Это еще за что? – с подозрением поинтересовался этот демон.

– Просто. Приятно познакомиться… Андреа.

– Мне тоже, – хмыкнул он, целуя в ответ. Длинные пальцы легли мне на затылок.

И все было бы хорошо, если бы в самый неподходящий момент моя нога не соскользнула по каменному ребру ступеньки. Если бы я не потеряла равновесие. Если бы телефон, от чьей вибрации я так дернулась, не показал почти семь часов вечера.

– Если не поторопимся, нас вытурят прямо с лестницы.

– Не имею ничего против. Можем сразу повернуть вниз.

– И пропустить еще двести пятьдесят ступенек? – фыркнула я. – Ни за что!

Перед закрытием наверху никого не было. Только мы и тонущий в золотой дымке город.

– Раньше здесь вроде как жил смотритель башни, – сообщила я, обходя галерею по кругу. – А если бы пришли не так поздно, увидели бы Альпы. Можешь себе представить?

Позади меня Диз тихо вздохнул.

– Признайся, тебе нравится высота или ступеньки?

Мне нравилось, что здесь никто меня не видел. Все остались далеко, если и посмотрят вверх – ничего не разглядят. А если кто-то поднимался сюда, то перед ним открывалась панорама поинтереснее, чем мое лицо. Я провела рукой по металлическому ограждению и остановилась, не зная, что ответить.

Диз подошел со спины и притянул меня к себе. Опустил подбородок на мой затылок и спросил:

– Теперь, когда мы точно одни и нас никто не слышит, может, расскажешь, что у тебя случилось?

Я попыталась вывернуться, чтобы взглянуть на него, но не тут-то было. Возможно, оно и к лучшему. Врать в лицо всегда сложнее.

– Почему ты считаешь, что что-то случилось?

– Ты не бросаешь меня без причины. Не замыкаешься в себе, когда у тебя все хорошо. Не реагируешь так на слова и не ведешь себя глупо. А дефилировать по «Хантерс» в моей рубашке было именно что глупо.

А еще мелочно и по-детски. Но оно того стоило.

Я поддалась его уговорам. Почти.

– Ты уверен, что нас никто не слушает?

– У «Хантерс» нет на это ресурсов.

Тогда ладно. Я опустила руки на парапет и посмотрела вниз, на ажурную ратушу и снующих по площади людей. Быть искренней, глядя в глаза, тоже всегда сложнее.

– Я очень налажала… – начала я свой рассказ.

Который оказался неожиданно длинным. Начиная с первого дня и отрубленных рук и заканчивая Лукасом…

– Я не знала, что будет так тяжело.

– Знала, – возразил Диз.

– Конечно. У «Хантерс» ведь такие привлекательные брошюры по всему ГООУ лежат: «Не пропустите! Смерть! Опасность! Боль и разрушенные жизни! С первого рабочего дня и до самого конца вашей карьеры!» Как я могла забыть?

Тихий смешок я скорее почувствовала, чем услышала.

– И все же ты знала, чем занимается пятый отдел. Макс должен был тебе рассказать во всех подробностях, пока отговаривал.

Ладно, было такое.

– Ты могла попроситься в любой отдел, в любой офис. Вряд ли бы тебе отказали. Если бы ты хотела, чтобы было легко, поехала бы в Стокгольм. Сереш попросил бы за тебя у Анн-Мари, никто бы в твою сторону не посмотрел косо. Если бы ты хотела, чтобы было легко, взяла бы стажировку по своей специальности. Сидела бы за микроскопом. Но вместо этого ты согласилась пойти в полевой отдел. К Мартину, у которого репутация самого жесткого начальника во всем «Хантерс».

– Насчет этого я была не в курсе! Почему ты не сказал, если знал?

– Это что-то изменило бы?

Ничего.

– Ты прекрасно понимала, на что шла. И стремилась именно сюда. Может, все-таки скажешь почему?

Запрокинув голову, я заглянула в зеленые глаза. Насмешки, как в начале нашего знакомства, не обнаружила. Несмотря на сентенции и раскладывание по полочкам… Вернее, именно эти сентенции и раскладывание по полочкам можно было считать заботой. В его особом, Дизовом исполнении. Наконец я решилась:

– Я тебе покажу.

Дом стоял чуть в стороне от пешеходного центра, там, где Бриеннерштрассе достаточно расширялась, чтобы на ней поместилась пара деревьев. Хотя кого я обманывала? Пятнадцатиминутный тур от ратуши, включавший в себя половину мюнхенских достопримечательностей, явно за «чуть» не считался. И район от этого проще не становился.

– Это он?

Я кивнула. Вычурный фасад под итальянское палаццо, большие окна, отливавшие на закате медью, над входом – балкон, подпираемый колоннами.

– Четыре этажа, картинная галерея, зеркальный бальный зал, семь гостиных…

– Зачем кому-то нужны семь гостиных? – ужаснулась я.

Диз высокомерно посмотрел на меня поверх очков, отрываясь от телефона.

– Советский Союз тебя окончательно испортил. Как можно жить без семи названных по превалирующему цвету отделки гостиных?

Прекрасно. Кто считал иначе, никогда не убирал стометровую квартиру.

– Построен в тысяча восемьсот девяносто пятом году по заказу Рудольфа Валленштайнера, крупного промышленника. Неплохо для фабриканта – заказать себе дворец по соседству с принцами и графами. Впрочем, его отец получил титул барона… Возникает вопрос, почему перед его фамилией не использовано «фон», правда?

– Откуда ты все знаешь? – с подозрением спросила я.

– Википедия. К тому же герб…

Да. Потемневший от времени каменный герб над входом. Антилопа и грифон на разделенном пополам щите. И девиз на ленте.

– Respice finem, – сощурился Диз, чтобы прочитать его. – Надеюсь, это не твое семейное мотто. Было бы слишком иронично.

Я мрачно на него посмотрела. Не всем же быть такими предусмотрительными.

– Тебе не кажется, что он напоминает девиз ГООУ?

– Это он и есть.

Я недоуменно нахмурилась:

– Нет, у ГООУ девиз в два раза короче, просто «Finem».

– Разве что на общежитии. Там же на первое сентября вечная традиция: первокурсники пытаются его отодрать. Но на официальных бумагах указывается всегда целиком. Ты ни разу не замечала?

Я пристыженно промолчала.

– Все-таки ты обладаешь поразительным даром не обращать внимания на детали, – вздохнул Диз. – Падеж тебя тоже не удивил?

– Я не изучала латынь.

– Не настолько же!

– Вообще.

Диз хмыкнул:

– Я понял. Тебя это смущает?

Совпадение девиза. Не отсутствие знаний по латыни.

– Меня всё смущает! В документах прапрадедушки сохранились бумаги с этим адресом, но я ожидала увидеть обычный дом, а не…

– Дворец?

Именно.

– А теперь выясняется, что на нем герб ГООУ, девиз ГООУ, и здесь явно что-то не так! ГООУ принадлежит Охотникам, он их задумка. Как мой прапрадедушка мог быть связан с ними? Мы ведь говорим о прапрадедушке Рудольфе. Который жил, переводя чужие письма и стоя за прилавком в магазине. Которого расстреляли – разве маг позволил бы людям убить себя?

Прапрадедушка никак не мог быть связан с Охотниками. И все же…

– Я просто хотела узнать, откуда у меня магия, – пожаловалась я.

– И ты выяснила.

Лучше бы не пыталась. Я потерла лоб. Каждый раз, когда я сюда подходила, у меня создавалось впечатление, что я схожу с ума.

– Значит, он работал с Охотниками.

Я покосилась на дом. Работал. Если не больше…

– В базе «Хантерс» я ничего не нашла. Если там есть о нем информация, моего уровня допуска недостаточно, – вместо этого ответила я.

– И, похоже, был гени.

Об этом я тоже думала. Тогда все становилось ясно, в том числе и мои способности к магии, и их отсутствие у двоюродных братьев-сестер. Не совсем, правда, было понятно про родителей, но…

– Или семоном, – тихо произнесла я. – Я недавно услышала, что есть третий вариант.

Еще более логичный. Потому что кровь гени не показала бы себя так ярко в четвертом поколении. Человеческая разбавила бы ее слишком сильно. И герб. ГООУ – «Хантерс» – Диана. Если она его сделала таким…

– Это объясняет, почему моя дражайшая тетушка тебя отметила, – согласился Диз. – Семоны… Это не дар, это долг. Она может считать, что забирает ей причитающееся.

Когда-то давно Макс сказал то же самое… Черта с два. Я никаких долгов не раздавала.

– «Вики» говорит, сейчас это частный дом? – внезапно спросил Диз.

– Да, и таблички с именем нет.

Только черная «Мини» стояла, как обычно, припаркованная на улице.

– Куда ты? – спохватилась я, когда Диз пересек улицу.

– В гости. Посмотрим, вдруг удастся что-то еще узнать.

– Ты не можешь просто так взять и позвонить…

Или мог. Я умолкла, когда он нажал кнопку.

– Тебя все равно никто не пустит! – прокричала я через дорогу.

Хорошо еще, если полицию не вызовут. В ответ Диз улыбнулся, говоря с кем-то по домофону. А спустя пару минут толкнул тяжелую дверь.

– Ты идешь?

– Шутишь?!

Я посмотрела по сторонам, но мигалок видно не было. И сирены не звучали. В чем подвох? Выбравшись из-под дерева, я осторожно присоединилась к Дизу, придерживавшему мне дверь.

– Что ты сделал?

– Поговорил с хозяйкой. Рассказал, как моя девушка каждый вечер приходит сюда посмотреть на дом, в котором жили ее предки, и очень хотела бы зайти внутрь, но не решается попросить.

И вовсе не каждый вечер. Так, пару раз подходила. Ну, может, каждую неделю. Дважды в неделю. Если Лукас очень доставал – трижды. Иногда, если было по дороге, – чуть чаще…

– Скажи честно, ты использовал ментал? – потребовала я ответа.

Слишком быстро она поддалась его очарованию. Диз на все обвинения только ухмыльнулся:

– Нат, я сейчас открою тебе страшную тайну, слушай внимательно.

Я подобралась, ожидая узнать какой-нибудь неизвестный демонический секрет.

– На большинство людей нет необходимости воздействовать. Достаточно доброго слова и улыбки.

Как же. Только если ты демон, обладающий сверхъестественным обаянием. Обычным смертным приходится подкреплять просьбы более весомыми (во всех смыслах) аргументами.

У подножия лестницы нас встречали. На секунду я обозналась и приняла женщину в синем платье-халате за хозяйку, но нет.

– Фрау Шидмайер ждет вас в гостиной, – хмуро сообщила она. – Не задерживайте ее надолго.

Во взгляде ее открыто читалось подозрение. Неудивительно. Мы с Дизом не подходили этому месту. Плохо одетые незнакомцы, нагло напросившиеся на приглашение… Я бы сама что-нибудь заподозрила. Поднимаясь на второй этаж, я украдкой провела ладонью по мраморному дракончику, одному из многих, украшавших перила. Нет. Не мог ни один человек – ладно, гени, – видевший настоящих драконов, заказать такой декор. Этот, с крыльями и оплетавшим колонну хвостом, был из легенд, которые читали обычные. Не из мира ГООУ и Охотников.

Хозяйка обнаружилась в гостиной – голубой, видимо, если они тут вправду делились по цветам. По крайней мере, все в интерьере отливало разными оттенками весеннего неба, от тяжелых портьер до обивки гарнитура. Маленькая, с по-птичьи сморщенными руками, одетая, несмотря на жару, в кашемировый кардиган гиацинтового цвета, она почти терялась на фоне подушек. При нашем появлении она поспешила вернуть себе горделивую осанку и окинула меня цепким взглядом. Я представляла себе, что она видит: джинсовые шорты с рваным краем, сползшая на одно плечо футболка – определенно, достойный потомок владельцев такого дома.

– Это было больно?

Взгляд ее задержался на моем запястье, и я вздрогнула, подумав, что каким-то образом она увидела шрамы сквозь державшиеся на браслете иллюзии. Но фрау Шидмайер подразумевала ласточку.

– Было.

Пожилая дама вздохнула:

– Внучка мечтает о такой же. Родители наверняка ей позволят, они ей всё разрешают. А я думаю: что она с ней станет делать через пять лет? Хотите чаю?

Я собиралась отказаться, но Диз меня опередил:

– С удовольствием.

Внимание хозяйки сразу переключилось на него:

– Вы британец, верно? Сразу заметен акцент. Еще до войны у меня был один поклонник, говорил точь-в-точь как вы.

– Виновен, – приподнял в шутку руки Диз, сдаваясь и ничего не отрицая.

Конечно, зачем отрицать столь удобную неправду.

– Вы не будете против, если я иногда стану переходить на немецкий? Мой английский уже не тот, что был. Агата, где же чай?

– Не хочу оставлять вас с ними наедине, – буркнула встретившая нас женщина.

Хозяйка решительно тряхнула прической; седина в отражавшемся среди хрустальных подвесок люстры свете блеснула серебром.

– Глупости!

– А если они хотят вас обокрасть?

– Тогда тем более надо предложить им чай! Пусть посидят и подумают о своем поведении. И разве этот молодой человек похож на мошенника?

Только на демона смерти. Я послала Дизу говорящий взгляд – на что он мне ответил совершенно невинным.

– Агата слишком старается, опекая меня, – пробормотала дама, дождавшись ухода сиделки. – Думает, если я стара, то наивна.

Справедливости ради, угощать чаем всех подряд, кто пожелал зайти в гости, – определенно наивно.

– Не думайте, что я пускаю всех, – будто прочитала мои мысли хозяйка. – Не так редко туристы звонят, хотят узнать, что внутри дома. И не только туристы. Один местный историк допекал меня полгода…

– Почему вы сделали для нас исключение?

– Обычно никто не говорит, что он родственник тех Валленштайнеров. Я хотела на вас посмотреть, – бесхитростно выдала она. – Как вас зовут?

– Наташа.

– Пойдемте, Наташа, – пожилая дама тяжело встала. Сделала неуверенный шаг прочь от дивана; Диз поспешил предложить ей руку в качестве опоры. – Хочу вам кое-что показать.

Женщина на портрете была одета по моде времен Наполеона. Или, скорее, периода Директории, до того как вернулись тяжелый бархат и золотая нить. Светлое платье из муслина, настолько тонкого, что он казался полупрозрачным, было подпоясано под грудью ремешком и прихвачено брошью с камеей. Если бы не интерьер, в котором художник запечатлел ее, – тот же, в котором мы сейчас находились, тот же, что был создан спустя почти столетие после Французской революции, – можно было решить, что портрет остался из тех времен. Если бы не интерьер и не волосы, имевшие оттенок марганцовки.

Интересно, в девятнадцатом веке существовала розовая краска для волос?

Последнюю мысль я, похоже, произнесла вслух, потому что фрау Шидмайер прерывисто рассмеялась.

– Веком раньше в розовый красили парики. Но не в такой насыщенный. Сперва я думала, что одна из красок отреагировала так на пожар, но эксперты все сказали, что цвет изначально задумывался таким.

– Пожар?

– Мой отец купил этот дом в двадцать третьем году, – фрау Шидмайер добралась до стула у окна и тяжело на него опустилась. – То, что вы видите, – копия. Все восстанавливалось по фотографиям и сохранившимся эскизам. В тысяча восемьсот девяносто восьмом году дом сгорел, жившая в нем семья погибла. Несколько лет город ждал, пока объявятся наследники, но кроме жены и дочери у Рудольфа Валленштайнера не было родственников. Завещания он тоже не оставил. Потом началась война, и всем стало не до того. Затем город выставил дом на торги. Когда отец приобрел его, здесь были руины.

– А портрет…

– Одна из немногих сохранившихся вещей, – женщина опять посмотрела на картину и перевела взгляд на меня, прищурившись. Будто сравнивала. – Он был в плачевном состоянии, отец хотел выбросить, но я упросила оставить. Позже отдала его на реставрацию. Знаете, в этом была загадка. Никому не известный фабрикант с севера, построивший дворец для своей невесты. Красивая история, так трагично закончившаяся. В молодости мне казалось, что за ней должно стоять нечто большее. И тут появляетесь вы…

Освободившись от роли галантного джентльмена, Диз встал у меня за спиной.

– Она на тебя похожа, – заметил он, имея в виду портрет.

– Я на нее похожа, – поправила я. – Логически так правильнее, потому что она меня старше. Нет, не похожа. Ты видишь между нами сходство только потому, что думаешь, будто оно должно быть. И целенаправленно ищешь его. Мы с ней похожи не больше, чем два любых человека на Земле.

– Он прав, – согласилась с Дизом хозяйка. – Что-то в разрезе глаз. Овал лица и… – она постучала себя пальцем по щеке. – Jochbeine…

– Скулы, – перевела я Дизу.

Будто тому требовался перевод.

– Не пытайтесь переубедить ее, – вздохнул он. – Я пробовал. Бесполезно.

Словно дело было в моем упрямстве – наверняка не настолько страшном, Диз преувеличивал. Я вновь повернулась к картине. Глупости. Общего у нас с ней был разве что цвет глаз. Но знаете, у какого процента людей на земле голубые глаза? А в остальном… Женщина на портрете была красивой – нездешней, эфемерной красотой. Необычной, хотя я не могла сказать, в чем ее странность заключается. Она скорее походила на Диза: черты вроде человеческие, но уже за гранью человечности. Слишком… Просто слишком. Слишком прозрачная кожа, слишком большие глаза, слишком острые скулы, чересчур тонкие пальцы в ожогах. Я посмотрела на ее руки – на левую, державшую в пальцах тонкую стеклянную ветку с нераспустившимися бутонами, – и потянулась назад – найти Дизову ладонь.

– В чем дело?

– Просто.

Он не поверил. Но допытываться не стал. Пока.

– Я могу сфотографировать картину? – вместо этого спросил он у владелицы особняка.

– Пожалуйста. Так расскажете, откуда спустя сто лет у Валленштайнера появились потомки? Ваш молодой человек упомянул, что Рудольф был вашим прапрадедом.

Возможно. Я уже ни в чем не была уверена.

– Я ничего не знала про пожар, – растерянно произнесла я, пытаясь собрать кусочки головоломки. – Никто дома не знает. Всем известно, что раньше он жил в Мюнхене, и на старых письмах сохранился этот адрес, но после смерти жены он переехал с ребенком в Россию. Мы думали, ему было тяжело находиться в городе, где умерла его жена…

Впервые до меня дошло, что я даже не знала ее имени.

– Ильзебилль, – подсказала мне пожилая дама. – Согласно документам, Ильзебилль Валленштайнер, урожденная Швайг. Я не смогла ничего узнать о ее семье.

Я попыталась рассмеяться, но получившийся смешок скорее напоминал всхлип. Подходящее имя для сказочного, судя по всему, персонажа.

– Но он не погиб при пожаре. И его дочь, моя прабабушка. Она умерла, когда я была маленькой, я ее отлично помню. Они жили в Саратове, он открыл лавку, снова женился…

Взял фамилию жены. Якобы из уважения к ее семье, и никто не обратил внимания – мало ли какие у человека могут быть прихоти. Сменить фамилию. Поспешно перебраться в Россию. Мелочи.

Но на самом деле… На самом деле во всем этом не было смысла. Ни в смене имени, ни в переезде, ни в пожаре…

Если только он действительно не бежал.

 

Глава 5

Большая игра

Утром в постели Диза не оказалось. Потоптавшись немного на пороге комнаты, я догадалась отправить эсэмэску.

«Ты где?»

«На крыше».

Куда кто-то притащил ажурный кованый столик и даже накрыл его скатертью. Идиллическую картину нарушал только один из Охотников, мрачно наблюдавший, как Диз пьет свой кофе.

– Если хочешь, заменю тебя на полчаса, – предложила я, подходя к ним. – Даю слово, он никуда не сбежит.

Судя по выражению лица, мое обещание понравилось Охотнику примерно так же, как компания Диза, но на мой счет он получил четкие инструкции. И потому удалился. Любопытно. Если Ди с Мартином считали, что через меня можно хоть в какой-то степени управлять Дизом и что мое присутствие может его от чего-либо удержать, они – снова – ошибались.

– Ты уверен, что не гостишь здесь? Они ничего не перепутали? – прокомментировала я сервировку.

Потому что это был завтрак не для пленника. Стол накрыли на одну персону – но как старательно! Даже утреннюю газету положить не забыли – будто кто-то, тем более Диз, читал их в наше время в печатной версии. Пышный омлет с яркими пятнами овощей, графин апельсинового сока, теплая еще выпечка в плетеной корзинке… Я стащила круассан.

– Они не перепутали, – не согласился он, продолжая читать что-то в планшете. – Просто понимают, что Абигор не оценит, если они запытают его сына до смерти. Или не выкажут ему уважение. Приходится терпеть.

Наконец он оторвался и посмотрел на меня поверх очков. Задержался взглядом на собранных в хвостик волосах. Нахмурился.

– Не начинай, – предупредила я. – Нет никакой корреляции между моим душевным состоянием и тем, когда я бегаю.

– Тебе привести статистику?

– Она ошибочна. К твоему сведению, я здесь каждый день бегаю.

– Пугающее откровение…

Я показала ему кулак и отняла стакан с фрешем:

– Я же не комментирую, почему ты завтракаешь на крыше.

– Мне нравится вид, – пожал плечами Диз.

Конечно. Я наклонилась к нему и понизила голос:

– А еще это единственное место в комплексе, где ловит чужой вай-фай. – Судя по его улыбке, угадала. – Мне стоит рассказать об этом Мартину?

– Тебе решать.

Вот как? Я откинулась на спинку стула. Диз вернулся к планшету.

– Ты вчера быстро ушла, – заметил он.

– Мне нужно было работать.

И побыть одной после того, что узнала от фрау Шидмайер. Успокоиться. Мы оба понимали, что «работать» тут – лишь вежливая отмазка. Но только я не желала это признавать:

– Отправила вчера сообщения всем, кто был у Харви в друзьях на «Фейсбуке». Можешь себе представить, двести сорок два друга? Готова поспорить, с половиной из них он годами не общался и даже не помнил, кто они. Зачем люди добавляют к себе в друзья всех подряд?

– Потому что это связи. Никогда не знаешь, кто тебе может пригодиться.

Ну да, нашла кого спросить. Диза, считавшего, что пятиминутный разговор – вполне повод взять у человека контакты и добавить его везде, где можно. Я закатила глаза.

– Что ты хотела у них узнать?

– Я… – я запнулась. – Не знаю, сколько могу тебе рассказывать.

– Если ты имеешь в виду, не скрыт ли в татуировках узор, связывающий твою речь и от которого умрешь, сказав больше, чем должна была, то «Хантерс» не отслеживает, кому и что ты говоришь.

Удивительно.

– Они поступают проще: убивают своих сотрудников при появлении малейших подозрений.

Я фыркнула:

– Похвальная предосторожность. У них текучка не зашкаливает?

– Дураков пойти против них мало.

Только маленькая глупая Наташа.

– Подожди! Но я ведь встречаюсь с тобой…

– Это не подозрения. Это факт.

И потому все в порядке? Странная логика.

– Поделишься кофе? – попросила я. Диз передвинул свою чашку ко мне. – Я хотела выяснить, почему Мюнхен. У них с друзьями был общий маршрут: Лондон, Амстердам, Бремен, Гамбург, Копенгаген… И тут он один срывается в Мюнхен. Почему? Причем я смотрела его перемещения: совершенно непонятно, зачем он приехал. И зачем прерывать поездку посередине, почему не поехать с остальными в Стокгольм, а завернуть в Мюнхен потом? Я думала, может, он говорил кому-то из своих друзей… Я жду еще ответы, но пока выяснила только то, что никто ничего не знает.

Одноклассники, с кем он отмечал в поездке выпуск и которых допрашивали после его исчезновения, ничего не смогли ответить. Сказали лишь, что Харви было важно попасть в Мюнхен именно в эти даты. Почему?

Не отрываясь от экрана, Диз достал из кармана айфон и набрал номер.

– Ради чего стоит приехать в Мюнхен в августе? – вместо приветствия спросил он.

– В августе? – переспросил женский голос на громкой связи. – Поживее сезон не мог выбрать? На месяц позже, к примеру? Нет, конечно, Театрон идет, но давай лучше я свожу тебя в Лидс. Почему ты не сказал мне, что будешь на Земле?

Голос странно задвоился. Я только успела повернуть голову на звук, как из ниоткуда на крыше появилась высокая брюнетка. Ну конечно. Кому еще мог Диз позвонить? Я пожалела, что вообще завела разговор о Харви. Делая вид, будто материализоваться из воздуха – это совершенно нормально, брюнетка продефилировала к нам. Сбросила мне на колени многочисленные пакеты и устроилась на перилах. Прямо перед моими глазами оказались слишком длинные и совершенно не прикрытые кружевной юбкой ноги.

– Почему охранное плетение на тебя не отреагировало? – поинтересовалась я у Таны, сгружая ее покупки на пол.

Вместо ответа кера окинула меня полным пренебрежения взглядом.

– Видовое превосходство, – объяснил за нее Диз.

Понятно. Опять эта концепция про смерть как силу природы.

– Она все еще жива? – задала встречный вопрос Тана, обращаясь к брату.

– Сам удивляюсь.

– Это становится дурным тоном. Хочешь, помогу? – любезно предложила ему сестра.

Лично я не хотела.

– Следующее предложение будет классифицировано как угроза в адрес сотрудника «Хантерс инкорпорейтед», – предупредила я, не дожидаясь, что скажет Диз.

– Она пытается отращивать коготки? Умилительно.

Тана протянула руку, чтобы потрепать меня по щеке. Я дернулась, когда острые ногти царапнули кожу.

– Не обращай внимания, – посоветовал мне Диз, продолжая читать что-то на планшете. – Она просто завидует.

Тому, что у других любовники не умирают вскоре после знакомства? В чем-то я могла ее понять. Но явно недостаточно, чтобы забыть о втором уже предложении меня прикончить. Да и о первом, сделанном в Аду, тоже…

– Так что насчет Лидса? – фыркнув, Тана закинула ногу на ногу. – Могу освободить для тебя пару дней.

– Сомневаюсь, что Мартин одобрит.

– А тебе так нужно его одобрение?

Диз кивнул.

– Сплошная работа и никаких развлечений… Ты скучен, – Тана посмотрела на один из четырех циферблатов, висевших у нее на запястье. – А у меня ужин с агентом через час. Зачем позвонил?

Диз наконец оторвался от переписки.

– Мюнхен. Август. Тебе известны все мало-мальски интересные ивенты в этом мире.

– Не тот город, не тот месяц, – она качнула ногой.

А год? Харви исчез пять лет назад.

– В две тысячи двенадцатом? – уточнила я.

Недолго продержалось мое намерение Тану игнорировать.

– Все ясно, – она вздохнула, оборачиваясь ко мне и признавая мое существование. – Что тебе нужно?

Я вспомнила даты исчезновений, которые вывел на экран Лукас. Далеко не все укладывались сюда, но некоторые… Август. Раз в пять лет. И большинство пропавших были туристами.

– Что-то, что повторяется. Что привлекает сюда наших. О чем известно далеко не всем… Ты знаешь, о чем речь, – поняла я по выражению ее лица.

– Что мне за это будет?

– Отсутствие претензий со стороны «Хантерс» за сокрытие важной информации.

– Что ты хочешь? – подал голос Диз.

– Твою комнату.

– Забирай, – разрешил он. – Скажи только перенести книги в одну из гостевых.

– И доступ ко второй карте.

Диз ухмыльнулся, оглядывая пакеты:

– Одной тебе недостаточно?

– Всегда можно больше. И лучше.

– Отец бы прослезился, услышав, что ты его цитируешь. Жаль, ты в недостаточной степени его дочь, иначе хоть у одного из нас остался бы шанс оправдать родительские ожидания. Нет.

– На время! Я взамен одену ее. Если ты так твердо намерен и дальше таскать ее за собой, пусть она будет выглядеть прилично. Это, – указала она на меня пальчиком с ярко-красным лаком, – стыдно.

Что я говорила насчет того, что мое присутствие наконец отметили? Беру свои слова обратно. Диз встретился со мной взглядом.

– Если она захочет, сама к тебе обратится, – невозмутимо ответил он. – На твоем месте, Нат, я бы поговорил с Ди. Мартин не поможет, Тана вне его юрисдикции, но Диана – другое дело.

Кера посмотрела на него в веселом изумлении.

– Ну ты скотина! Правда пойдешь ябедничать? Ах да, забыла: это ты тоже предпочитаешь делать ее руками.

– Ты первая начала.

– Она вообще знает, в чем твой к ней интерес? Как думаешь, если расскажу, кинется тебя защищать?

– Она знает, – мило улыбнувшись, я снова перебила Диза, собравшегося что-то сказать. – И ее зовут Наташа.

И она вполне может говорить за себя.

Что вообще с этими мифологическими существами, считающими, что запоминать мое имя ниже их достоинства? Не говоря об отвратительной привычке упоминать меня в третьем лице и делать вид, будто меня тут вовсе нет.

– Значит, сказать Диане? – задумчиво переспросила я у Диза.

– Тетушке будет интересно узнать, что творится на ее территории.

– Она тебя убьет, если услышит, как ты ее зовешь, – буркнула Тана, перехватывая мой стакан со стола. – Ладно, поняла. Раз в пять лет в Мюнхене проходит «Большая игра». Сейчас – тоже.

– Почему я не слышал?

– Она закрытая. Получаешь приглашение от участника, выполняешь задания и выходишь в финал.

Диз нахмурился:

– Что в финале?

– Не знаю. Я дошла в прошлый раз только до четвертого уровня. Кто-то закончил путь раньше, и Игру закрыли.

Что могло заставить керу участвовать? Спортивный интерес или что-то большее? Дизу пришел в голову тот же вопрос:

– Ради чего ты играла?

– Приз – желание.

– Всего-то?

– Любое желание.

Диз откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, повторяя позу сестры.

– Никто не сможет исполнить твое желание. В обоих мирах нет силы, чтобы кардинально переделать чью-то природу.

– И тем не менее… – Тана потянулась и отдала пустой стакан мне. Видимо, предполагалось, что я поставлю его на место. – Организаторы обещают любое желание. Каким бы невозможным оно ни было.

– Откуда ты знаешь, что они сдержат свое слово? Видела кого-то из победителей? – По молчанию Таны становилось ясно, что не видела. Диз вздохнул: – Идиотка.

– От идиота слышу, – огрызнулась она.

Они бы еще долго препирались, но в следующий момент хлопнула дверь на крышу, и кера исчезла. Испарилась в воздухе. Подошедший к нам Мартин с недоумением посмотрел на ворох оставшихся после керы пакетов, но оставил их без комментария.

– Господин Амавет, – слегка поклонился он. – Наслаждаетесь временем здесь?

Интересно, можно саркастически поклониться? Потому что в его поклоне сквозил именно что сарказм. Судя по улыбке Диза, не одна я это заметила.

– Вполне. Давайте, – протянул Диз руку за распечаткой.

Достал из-за уха ручку, которой еще секунду назад там не было, и, постукивая ею по краю стола, пролистал страницы.

– Пункт три девять.

– Вы понимаете, что «Хантерс инкорпорейтед» не может не ограничить применение ваших способностей.

– Сейчас вы их полностью блокируете. Мне это не подходит.

– Мы согласны разрешить их применение в рамках самообороны.

– Недостаточно, – Диз кивнул на меня. – Что, если она опять во что-то влезет?

Я возмущенно воззрилась на него, но отвлеклась на телефон.

«Тана Дарте прислала вам запрос на добавление в друзья».

Интересно, это у них семейное – страсть к выпендрежно громким и пафосным именам? Или опять во всем виноват безымянный сотрудник «Хантерс инкорпорейтед», скучающий в глубинах офиса, пока ему не пришлют очередной запрос на фальшивый паспорт для существа, которое не должно бродить по Земле?

– Можете составить список интересующих вас персон, мы сделаем исключение в случае необходимости обеспечения их безопасности, – предложил Мартин.

Улыбка Диза стала еще шире.

– Вы прекрасно понимаете, что не могу.

Я бы, пожалуй, тоже отказалась предоставлять Охотникам такой компромат на себя – список всех близких…

Первое сообщение отличалось свойственной Тане вежливостью.

«Скажи Дизу, чтобы пакеты отправили на найтсбриджский адрес».

Я вздохнула. По крайней мере, теперь мне точно было известно, что Тана знает, как меня зовут.

– Я поговорю с юридическим отделом. Что-нибудь еще?

Второе сообщение было интереснее. Я открыла ссылку и перешла в Google Play.

«„Большая игра“ – уникальный городской квест. В назначенный час приложение пришлет тебе локацию и новое задание. Пройди все уровни первым и получи главный приз…»

– Мы говорили в прошлый раз об оплате…

– В контракте указана стандартная ставка консультанта вашего ранга.

– У вас нет консультантов моего ранга.

– Не зарывайтесь, – посоветовал Мартин все тем же вежливым тоном. – Я посмотрю, что мы можем сделать, и вернусь к вам со следующей версией договора.

– Он все-таки милый, правда? – поделилась я с Дизом, когда за начальником закрылась дверь.

– Бесконечно. Что там у тебя?

– Тана прислала, – я показала ему экран. – Грузится.

И, похоже, будет качаться еще долго… Чужой вай-фай на крыше поймать было можно, зато рабочий ловился просто отвратительно. Я оторвалась от телефона.

– Все хотела спросить: ты здесь надолго?

– Надоел? – усмехнулся Диз, делая глоток кофе и возвращая чашку мне.

– Безумно. Жду не дождусь, когда ты наконец сгинешь, – призналась я. – Я серьезно. Сколько ты еще будешь тут? Что там у тебя было по вашему приложению, ты всё закончил.

– Ди разрешила заключить со мной договор. Я хочу закончить согласование до того, как нужно будет вернуться в ГООУ.

Это было не совсем новостью: я практически все наше знакомство знала, что Диз стремился через «Хантерс» договориться о жизни на Земле. Но если ему все же удастся закрепиться здесь…

Жизнь меня ничему не учила. И, как я ни старалась не думать о будущем, неизвестность давила тяжелым камнем. Может, так и должно быть, когда тот, в кого ты влюблена, из другого мира?

Когда моя жизнь стала такой сложной?

Точно. Когда я попала в ГООУ.

– Удачи, – мрачно пожелала я. – Эти люди по три недели согласовывают мне компенсацию за кофе. А чек на пять евро – это, согласись, не так серьезно, как твой случай. И все равно не могу понять…

Ясно, почему «Хантерс» соглашались на такую сделку. Магия всегда была закрытым искусством. Доступным лишь избранным. Если о гени после подписания тринадцатью родами Договора Охотники знали все, то с демонами дела обстояли не так гладко. Совсем другие, с магией, чуждой этому миру, во многом они оставались загадкой. Сколько удалось узнать демонологам за всю историю человечества? Процентов двадцать от их заклинаний и ритуалов, печатей и артефактов? В этом месте Диз наверняка бы презрительно хмыкнул: десять, не больше. Потому что поймать в магический круг и выпытать секреты можно у кого-нибудь из низших. Которые мало что знают: кастовое общество не способствует свободному потоку информации. А с кем-то из семидесяти двух кругов подобная тактика быстро закончится плачущими родственниками и цветочками на могиле незадачливого демонолога. Я сомневалась, что среди работавших на Охотников гени найдется кто-то, способный удержать – и подчинить – потомка главы круга. Разве что кого-нибудь вроде Карис, в силу ее дара относительно безопасной…

А тут – Диз. Сын и наследник Абигора, обучавшийся всем искусствам. Знавший всё про круг герцога войны.

– Но зачем это Абигору? Под клятвой ты не сможешь ничего умолчать. Все артефакты, которые «Хантерс» не могли отследить, все странные смерти, которые они не раскрыли… Неужели выгода от твоего присутствия тут будет больше убытков?

– Почему ты не думаешь, что это моя собственная инициатива?

Потому что не дура. Как и Мартин. И Диана.

– Если бы твой отец был против, ты был бы уже мертв.

К тому же я видела и слышала достаточно. Его с рождения готовили к жизни здесь – до того как подвернулась возможность с Мором, планы герцога были весьма прозрачны. Абигор не мог не знать, что единственным способом для его сына жить на Земле будет заключить сделку с Охотниками.

Диз помолчал.

– У Абигора свои интересы, – обтекаемо начал он, – у меня – свои. Если хочешь узнать о его выгоде, лучше спроси отца напрямую.

Конечно, давайте устроим Абигору интервью в лучших традициях университетской газеты. Отличная идея. Все понятно. Ничего мне не скажут. Я посмотрела на телефон и встала. Пора собираться на работу.

– Мне надо в душ.

Диз ухмыльнулся.

– Это приглашение?

– Нет, это значит, что от меня воняет. И разве ты не должен дождаться своего соглядатая?

– Он догадается найти меня в номере.

– Я бы не была так уверена. Он все-таки Охотник.

– Ты тоже, – заметил Диз.

Ах так?

– Это только подтверждает мою версию, – признала я.

– Самокритично. Но все же ты преувеличиваешь.

– Спорим?

В зеленых глазах затаились смешинки.

– Что я получу?

За круглым окошком, в которое я боялась заглядывать, ничего не изменилось. Трубки да провода, белые простыни и такие же белоснежные стены…

Только Лукаса там больше не было. Палата оказалась пуста.

А это могло означать одно из двух. И оба варианта меня пугали. До спазма в желудке, до трясущихся пальцев и леденеющих рук. Прийти в норму он так быстро не мог. Значит, либо умер. Либо…

В любом случае ты его убила, Наташа.

Но ведь Ди не позволит ему окончательно умереть? Мартин так сказал. А такая судьба все равно лучше, чем небытие.

Лучше ли?

Когда на деревянных ногах я дошла до каморки дежурного медика, я уже не была уверена. Направо пойдешь – жизнь потеряешь. Налево… Тоже потеряешь. Всё, из чего она состояла, от важных вещей до мелочей и улыбок близких.

– Где Лукас? – спросила я у отрабатывавшего смену Яна.

Спросила и застыла, ожидая ответ. Так и не решив, какой хочу услышать больше.

Медик даже не оторвался от фильма на мониторе.

– У себя. Тут ему больше нечего делать.

В каком смысле? Я попыталась поймать ускользавшую мысль. У себя. То есть… Жив? Мартин обещал. Я цеплялась за его слова как за последнюю возможность спасения.

Обещал. И Диана давала слово – ему или его сестре. Лукас должен был выжить. И раз ему здесь нечего делать, должен быть снова здоров – физически, по крайней мере.

Это ведь… хорошая новость? По крайней мере, лучше, чем могла быть другая?

Или все-таки хуже?

– Так зачем ты сегодня весь день нудела в техотделе, чтобы тебе дали в руки телефон Харви? Контакты все тебе и так предоставили, распечатку последних звонков тоже. Что ты в нем хотела найти?

Я сделала глоток из бутылки.

– Не знаю.

Приложение, ссылку на которое прислала Тана. «Большую игру». Это ведь многое объяснило бы, правда? Увы, ничего подобного у Харви не обнаружилось. Моя версия провалилась с треском. Оставалось только читать его разговоры с мамой и переписку с однокашниками, чувствуя себя неловко, оттого что вломилась в чужую жизнь.

И гадать, что привело его в Мюнхен.

Достопримечательности? В его хаотичных передвижениях в принципе прослеживался стандартный туристический маршрут.

Знакомые? Никто не знал, что они у него тут есть, но что-то же потянуло его в спальные кварталы Мильбертсхофена?

Я не детектив. Даже столь любимых Дизом Кристи и Сэйерс ни разу не смогла дочитать до конца. У меня нет способностей к дедукции, с логикой сложные и опосредованные отношения, да и умственные способности… Скажем так, середнячок. Как и во всем. Чем Мартин думал, отдавая Харви в мои руки?

Впрочем, о чем думала я, когда хотела сюда попасть?

Наверняка был какой-то великий коварный план, иначе с чего с меня сняли остальные обязанности? Нагрузка в «Хантерс» никогда не была из ряда вон, больше в духе «Ходи вон за тем парнем и особо не мешайся», но сейчас и она куда-то испарилась. За весь день никто даже не подошел с просьбой нарисовать график или данные ВПР подтянуть (нашли кого просить. Вот честно, неужели никого лучше в полевом отделе не отыскалось?).

– Лукас выжил, – решил меня отвлечь от самокопаний Макс. – Подумал, ты захочешь знать.

– В курсе.

Макс, разлегшийся на своей половине кровати, открыл глаза и посмотрел на меня.

– Была у него?

Нет. Смалодушничала. Не нашла в себе храбрости и сил. Ну как мне было смотреть ему в глаза? Я ведь виновата в том, что случилось. Я поставила пиво на тумбочку и упала на кровать, широко раскинув руки.

– Я обязательно схожу к нему, – пообещала я. – Но в другой раз, ладно?

Когда сумею.

– И прости, но можно мы поговорим о чем-то другом? Иначе мне захочется еще и от тебя спрятаться.

– А от кого сейчас прячешься?

– Есть много вариантов?

Старые пружины противно заскрипели. Макс навис надо мной, обеспокоенно заглядывая в глаза. Только вопросов, почему я вместо того, чтобы проводить вечер с ненадолго приехавшим ко мне парнем, пересматриваю с ним «Доктора Кто», не хватало.

– Все в порядке? Если он…

Окончание фразы повисло в воздухе. Если он что?

Если он тебя к чему-то принуждает? Кто, Диз? Извративший свободу чуть ли не до золотого божка на пьедестале?

Если он сделал тебе больно? Да Диз – последний в этом мире… В обоих мирах, кто мог бы сделать мне больно.

А вот первая в этой очереди, судя по всему, – я сама.

– Шутишь?!

– Тогда с чего тебе его избегать?

Потому что он будет задавать вопросы. Вчера, когда мы вернулись от фрау Шидмайер, сдержался. Дал мне время. Утром наверняка хотел, но сначала была Тана, а затем Вольфганг принялся его искать. Сейчас, я подозревала, повода отвлечься может не представиться.

Телефон, оказавшийся между мной и матрасом, недовольно завибрировал. Помяни демона, как он здесь… Я вытащила смартфон из-под спины и посмотрела на дисплей.

– Это Диз. Спрашивает, где я.

Иногда правильность прогнозов не радует.

– Что ему напишешь? – ощутимо напрягся Макс.

– Правду. «В постели с Максом», – процитировала я, печатая.

– Ты шутишь! – расслабился он.

Плохо он меня знал. Я продемонстрировала ему текст на экране.

– И отправить…

– Смерти моей хочешь?

Лицо Охотника вытянулось и резко побледнело. Я не выдержала и расхохоталась.

– У тебя отвратительное чувство юмора. У него научилась?

– Ты меня недооцениваешь.

«Когда закончите?»

Серьезно?

«Как процесс пойдет».

– Что ты ему теперь пишешь? – нервно поинтересовался Макс.

Я хихикнула:

– Поверь, если тебя так взволновало первое сообщение, лучше тебе не знать. – Судя по мине, мое объяснение Макса совсем не успокоило. – Нет, правда, ты чего? Или думаешь, он ворвется сюда изображать Отелло?

Макс прикрыл глаза.

– Не хочу проверять.

Плохо он знал Диза! И не только он, впрочем. Райли тоже… И другие. Почему-то многие считали, что раз для демонов так важно, чтобы никто не оспаривал право их собственности, то они обязательно должны быть дикими ревнивцами, рвущими на лоскуты любого, кто посмеет взглянуть на все, что принадлежало им.

А Диз… Я сомневалась, что ему это вообще было интересно. В его концепции, если ты думал, что что-то может перестать быть твоим – оно тебе никогда не принадлежало. Потому он не ревновал. Просто… Привязывал к себе так, что выпутаться невозможно. Даже не хотелось.

Да и… В наших обстоятельствах ревность становилась бессмысленной. Все ведь уже если не сказано, то доказано. Много, много раз. Адом и тихим диалогом в коридоре общежития, до сих пор болезненным, как и весь тот период. Месяцами порознь и тремя днями здесь.

Настроение было испорчено. В первую очередь мной самой. После всех разговоров о доверии… После того как я смогла открыться ему вчера. В конце концов, Диз имел право спрашивать. Без него я бы ничего не узнала.

Желание обсуждать увиденное от этого не появлялось.

– Закруглимся на этой серии? – попросила я Макса.

– Не хочешь досмотреть сезон до конца?

– Ни за что. Ненавижу финалы. «Ничего не грустно, пока не закончится. Затем грустно всё», – процитировала я сериал.

«22 минуты. Зайдешь за мной? Этаж 2, комната 26», – отправила я Дизу.

Когда в дверь постучали – спустя ровно двадцать две минуты, – Макс вздрогнул.

Я слабо улыбнулась, надевая балетки.

– Не похоже, чтобы ее ломали?

– Ты и твои шуточки… Наташа? – окликнул он меня. – Если у тебя проблемы, можешь рассказать мне.

Я закатила глаза.

– Конечно, сэр рыцарь.

Будто сама не справлюсь. Или захочу посвящать в свои дела кого-то третьего. В самом деле, давайте соберем консилиум? Какая хорошая идея, что же она раньше мне в голову не пришла.

Диз ждал меня, прислонившись к стене и со скучающим выражением лица читая что-то на телефоне. Один, утреннего его соглядатая нигде не было.

– Как тебе удалось отвязаться от Вольфганга? – поинтересовалась я.

– Сказал ему, куда иду. И показал нашу переписку. Он решил, что в присутствии двух Охотников я не несу угрозы «Хантерс», поэтому проводил меня и поспешил удалиться.

Я усмехнулась. Еще она жертва стереотипов, сбежавшая, чтобы не оказаться на линии огня?

– Ты ужинал?

– Ты решила поинтересоваться, обеспечивают ли меня едой, на третьи сутки моего пребывания здесь? Да.

Ну и отлично.

– Я прекрасно знаю, что обеспечивают. Сегодня я собираюсь спать у себя, – предупредила я Диза.

– Ты могла сообщить это по телефону.

– Я не говорила, что ты не можешь присоединиться.

– Ты ведь ненавидишь пускать кого-то в свое пространство?

– Но ты уедешь, а мне лень туда-сюда таскать вещи. И потом, чего ты там не видел?

Разве что оставленную на подоконнике книжку, за которую он сразу зацепился взглядом, когда зашел. И которую не преминул открыть, пока я переодевалась.

– «Вампир-миллиардер Дэриен Смит был уверен, что пресытился жизнью, пока не увидел ее. Юная Аника Роджерс работает официанткой в кафе, но на самом деле скрывает страшную тайну…»

Голос звучал приглушенно под слоем ткани, но насмешку в нем пропустить было невозможно. Я выпуталась из футболки и кинула на него раздраженный взгляд. Диз забыл упомянуть, что существовала причина, по которой я ненавидела пускать именно его в, как он выразился, свое пространство.

– Мне кажется, мы это проходили. Мы же договорились: ты не критикуешь мои вкусы, я не зову тебя снобом.

– Ты постоянно называешь меня снобом.

Крыть было нечем.

– Потому что ты сноб!

– Вероятно. Но это – не литература.

Я выразительно посмотрела на него:

– Такие книги, понимаешь ли, не ради высокого стиля читают.

– В самом деле? Ни за что бы не догадался. Знаешь, для этой цели человечество придумало видео, – Диз кинул книжку обратно на подоконник. – Когда ты хочешь поговорить?

– О чем?

Было бы так удобно – сделать вид, что не поняла вопроса.

– Не глупи, Нат. О том, что́ на портрете привлекло твое внимание. Кольцо или цветы?

Может, включить дальше дурочку и сделать вид, что понятия не имею, о чем он? Но, увы, на «Оскар» я не тянула. А в меньшее Диз не поверил бы. Сама виновата, выдала себя, когда потянулась за его рукой. Вот и ищи поддержку в привычном тепле… Я направилась в ванную.

– Ты меня игнорируешь?

– Я умываюсь. И думаю, какой из вариантов ответа не понравится тебе в меньшей степени.

Вообще-то я решила собраться с силами и рассказать сегодня, но, если ставить вопрос таким образом… Лет через пять, если столько продержишься. А лучше – никогда. Я пустила воду.

– Ты с утра должна мне желание, – напомнил Диз, угадавший, каким будет ответ.

Я не забыла. Дурацкое ничего не значащее пари, одно из многих.

– Серьезно? Любой нормальный человек загадал бы что-то приятное!

И определенно из иной области.

– Возможно, я хочу потратить его именно так.

– Это низко!

Даже не оборачиваясь, я могла точно сказать, что в этот момент он пожимал плечами.

– Зато эффективно.

– Ты не можешь выбрать это желание!

– Ладно, – подозрительно легко согласился Диз. Рядом раздались тихие шаги. – В таком случае когда познакомишь со своими родителями?

Сперва я решила, что за шумом воды ослышалась. Закрыла кран. Вытерла лицо.

– Прости, что?

– Когда ты планируешь познакомить меня со своими родителями? – терпеливо повторил он.

Ответ оставался тем же. Лет через пять, если столько продержишься. А лучше – никогда.

– Ты не хочешь с ними знакомиться, – не поверила я.

– Если характером ты хоть немного пошла в них, я предпочел бы этого избежать, – признался Диз.

Хам. Тогда к чему?.. Вот, значит, чего он добивался. Я повернулась к Дизу, остановившемуся возле открытой двери.

– Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?

– Выбираю другое желание, как ты сказала. Знакомство с твоими родителями. Очное.

– А мне показалось, делаешь все, чтобы я бросила тебя в пятый раз, – я растянула губы в ядовитой улыбке. – Извини, не получится. Они меня уже навестили, в ближайшее время в Мюнхен не собираются.

– Ничего страшного. Уверен, Мартин отпустит тебя на полдня. Где они живут?

– Ты до сих пор не знаешь, откуда я?!

Диза это не особо смутило:

– Будем честны: в профиле в графе «город» у тебя указано «там, где вас нет».

Я возвела глаза к потолку. Что еще я должна была написать? «Закрытый вуз на том свете»?

– Нет.

– Тебе придется сдержать слово, – указал Диз. – А желание я не поменяю. Одно из двух, Нат.

Чертовы маги и их правила.

– Почему это тебе вообще так важно?!

– Потому что молчанием ты уже довела себя до истерики.

Вот как? Я скрестила руки на груди и встала напротив.

– Я сдержу слово, поверь. Но потом от тебя уйду. Ты этого хочешь? – я посмотрела на него снизу вверх. – Не смей втягивать моих родителей. Никогда. И не смей на меня давить.

Диз медленно склонил голову, показывая, что понял мои слова. И вышел, оставив меня одну. От досады я скомкала полотенце и швырнула в корзину с грязным бельем. Пожалуй, я погорячилась, когда подумала, что Диз – последний, кто будет к чему-то принуждать. Если что и могло победить у Диза «Я ценю твою свободу выбора», то это «Мне лучше знать, как тебе будет лучше». И ведь мог понять, насколько это глупо, вон как в прошлом семестре на этом погорел. Мог исправиться…

Не только он мог. Меня жизнь тоже мало чему учила. Я вышла в комнату. Диз не ушел – сидел на кровати, отвернувшись к окну.

– Кольцо, – тихо произнесла я. – Это мое кольцо.

Не совсем мое. Прабабушки. Родители нашли его, когда разбирали вещи после ее смерти. Мне оно перешло по наследству как единственной родной правнучке. Узкий серебряный ободок с мелкими рубинами и бриллиантиками, собиравшимися в тонкий узор. Узор, если подумать, очень напоминавший магическую печать. Теперь это становилось очевидно.

Я не могла видеть выражение лица Диза – только сгорбленную спину. И что он думает, не догадывалась.

– Просто сказать было нельзя? – в его голосе сквозила усталость.

Знаю, Диз, со мной нелегко. Как и со всеми. Как и с тобой.

– Если бы кое-кто не вел себя как придурок – рассказала бы раньше. Мне трудно об этом говорить, – призналась я.

– Почему?

– Потому что каждый раз, когда я об этом задумываюсь, мне начинает казаться, что я – это уже не я, – я начала нервно мерить шагами комнату. – Что я должна быть кем-то другим, что кто-то видит во мне другого, ждет от меня иного. Что я не знаю, кто я. Кем был прапрадедушка Рудольф…

– Ты знаешь, кем был твой прапрадед.

Но с удовольствием еще какое-то время закрывала бы на это глаза.

– Охотником, – продолжил Диз. – Одним из основателей «Хантерс».

– С чего ты взял?

– Рядовые сотрудники не берут себе герб организации. И не описывают его в гербовом дипломе за шестьдесят лет до ее основания. «Гугл», – пояснил он мне.

– Тем более! А еще этот портрет. Я не хочу быть связана с «Хантерс», я не хочу этих тайн, не хочу знать, кем должна быть, я просто хочу быть Наташей!

Снова чувствовать себя Наташей. Не кем-то незнакомым и оттого пугающим. Диз вытянул вперед руку и на заходе на очередной круг поймал меня. Я дернулась – бесполезно. Вместо этого меня, наоборот, притянули ближе.

– Ты – это ты. Та, кем ты хочешь быть. Если кто-то считает иначе, ты ему очень четко объяснишь, насколько он ошибается. Ты это умеешь, – в его тоне звучала уверенность, которой мне не хватало. – Веришь?

Я позволила себе уткнуться носом в его плечо.

– Верю.

Может быть, даже во всем разберусь. Обнимая Диза, в это действительно можно было поверить.

– Ты в самом деле собиралась рассказать?

Мягкая фланель заглушила мое ворчание:

– Это сложно представить, но даже я учусь на своих ошибках.

Пожалуй, я могла к этому привыкнуть: просыпаться раньше Диза, решившего, что раз он в «отпуске», то имеет право дрыхнуть часов до восьми. Понимать, что полночи я провела, уткнувшись носом в колючую щеку. Смотреть на подрагивающие во сне ресницы и в кои-то веки не нахмуренные брови – забавно, никогда не думала, что он, со всем его воспитанием и адскими тараканами, позволит кому-то увидеть себя таким беззащитным. Или просто мне так везло? Я наклонилась и быстро поцеловала его перед выходом.

– Это за что? – сонно пробормотал Диз.

– Просто.

За все несказанные «Я тебя люблю». Хотя он и так это знал.

– Мне нравится твое «просто», – Диз повернулся на спину и прищурился, наблюдая за моими сборами. – Что еще входит в программу?

Я фыркнула, надевая браслет. Видят Охотники сквозь иллюзии или нет, с ним все равно было спокойнее.

– Не дождешься.

На рабочем месте я первым делом выгрузила из системы информацию по происшествиям за последние сутки. Перевела в иксельку, скопировала из вчерашнего письма список рассылки, нажала «отправить». Теперь можно было расслабиться и заварить кофе.

Мерное гудение кофемашины возвращало меня в то сонное состояние, от которого я мечтала избавиться. Я прислонилась лбом к холодной поверхности кухонного шкафчика.

«Кольцо или цветы?»

Почему Диз упомянул их?

Я вспомнила портрет: прозрачный букет полевых цветов на заднем плане и ветку с нераскрывшимися бутонами, которую женщина держала в руке. Что знал о них Диз, о чем не подозревала я? Подумав, я открыла «Гугл». «Украшения для вашего дома», Пугачева, букеты, напоминавшие о кладбище…

Автомат наполнил чашку кофе. Я закинула кубик сахара и отошла к подоконнику. А если по-немецки?

То же самое. Декор, украшения, муранское стекло – я помнила его по отдыху с родителями. Яркое, грубое – ничего похожего на хрупкие живые колоски с портрета. И островок, самый, возможно, унылый в Венеции с поблекшими от солнца стенами и трещинами в штукатурке. Хотя Диз наверняка и в нем бы нашел красоту.

Ладно, а что, если они были не стеклянными? Не прозрачными, но отражавшими краски вокруг? Может, серебряными? На этот раз поиск выдал кучу бижутерии и почему-то декоративные элементы на свечи. Не выдержав, я написала Дизу. Ответил тот быстро: должно быть, после моего ухода решил встать поработать.

«Не серебряные. Зеркальные».

Теперь «Гугл» показывал украшения для фигур святых в церквях. Явно не то. Подумав, я добавила к запросу Мюнхен.

Результат поменялся. Баллада о господине Олофе, накануне свадьбы затащенном в круг фей, книга «Эльфы, боги и духи огня» и форум «Настоящие секретные материалы», где некто под ником «Фауст13» опубликовал статью о девушке, которую фейри забрали под холм и вернули спустя семь лет. Даже посетители форума разбили ее как не выдерживающую никакой критики. Я подула на кофе и сделала осторожный глоток. Отлично. Спасибо, Диз, ты очень помог.

– Вот ты где прячешься, – на кухню заглянул Кай. – Ты знаешь, что некоторые люди приходят сюда поработать?

Я закатила глаза. Последнее поколение, выросшее в пятом отделе, отличалось поразительно тонким чувством юмора. Интересно, их кто-то всерьез воспринимал, или всё списывали на то, что подрастут, успокоятся, наберутся ума где-нибудь?

– А тебе об этом сегодня впервые рассказали, да?

Судя по широкой ухмылке, молодой Охотник ответ оценил:

– Пошли, поможешь мне. Мартин велел найти пару циферок в архиве, но он уже в несуществующей части дома, а у меня аллергия на Границу.

Я невольно заинтересовалась, оставляя кружку на подоконнике:

– Такое тоже бывает?

– Нет, – признался Охотник. – Но один я провожусь там двое суток, а у меня свидание. Мартин разрешил тебя припахать, сказал, ты свободна.

Значит, меня решили все-таки привлечь к какому-то еще делу кроме обнаруженного вампира? Сочли совершенно безнадежной, или я вчера ошиблась, подумав, что это очередная проверка? В молчании мы поднялись на пятый этаж. По очень узкой винтовой лестнице, которая была старше здания на пару веков и не могла в нем находиться…

– Почему ты со мной нормально разговариваешь? – не выдержала я тишины.

Не по-дружески, конечно. Но вполне по-человечески.

– Мы с тобой пили, помнишь? – Кай свернул в один из коридоров и достал из кармана джинсов ключ. – И Лукас говорил к тебе не цепляться. Сказал, ты тоже не совсем из этих. Так ведь?

Наверное. Я пристыженно замолчала. Надо же, мой напарник, оказывается, заступался за меня перед другими.

– Ты… Был у него?

– Нельзя. Нестабильный фон, опасно.

Еще бы. Это я представить могла. В том числе из собственного опыта. Сердце защемило. Лукас не заслуживал этого. Замок на старой дубовой двери скрипнул, и Кай распахнул дверь.

– Добро пожаловать в архив.

В воздухе запахло пылью, и я чихнула не хуже Диза, когда он заходил за мной в самые непопулярные секции библиотеки.

– Дай угадаю: уборщица сюда не заходит?

– Не, – Охотник направился вглубь, оставляя за собой яркие следы. – Всё с шестнадцатого года давно оцифровали. Здесь только то, что собирали во времена Ордена и что никому не нужно.

Орден Медведицы. Те, кто победил тринадцать родов и заключил Договор с гени. Интересно, здесь было что-нибудь о Рудольфе Валленштайнере? Я посмотрела на расставленные вдоль стен шкафы.

– И как мы должны здесь что-то искать?

– Ты умеешь пользоваться карточной системой?

– Нет.

В библиотеке ГООУ давно имелся электронный каталог, спасибо библиотекарю – компьютерному гению и немного психопату. Я приуныла. Похоже, если информация о прапрадедушке тут и есть, я ее не найду.

Я должна была это сделать. Тем более Кай прав: нестабильный фон. Людям опасно рядом с ним находиться.

Но я не человек.

Человеком был Лукас, сидевший в одиночестве у себя в комнате. Понемногу осознающий, что потерял не только свою природу, но и семью. Друзей. Коллег. Каково это – чувствовать себя с детства частью чего-то большего и в самый тяжелый момент остаться без них?

За дверью магия бесилась запертым в комнате ветром. Лесным пожаром, достигнувшим точки, после которой его не остановить.

– Как ты?

Глупый вопрос, но другого я не могла придумать.

Прости. Это моя вина. Мне так жаль. Что я могла сказать? Ничего не исправило бы содеянного. И вряд ли его утешит, что теперь он сам сможет швыряться фаерболами.

Лукас сидел на кровати и слепо смотрел перед собой. Замотанное горло. Осунувшееся лицо. Он выглядел человеком – но я чувствовала золото в его крови. Как мое – и немного другое. Это не убивало, не пахло гниением. Чистое. Оно… меняло. Создавало из плоти и глины нечто новое, нечто более сильное. Иное.

– Это всегда ощущается… так? – наконец спросил он.

Я понимала, что он имел в виду. Магию. Силу. Возможности и вероятности, прошлое и будущее, накладывающееся одно на другое. Запахи и вкусы, которых не существует в природе. Образы, дурачащие глаз. Внутренний голос, шепчущий тебе совсем не то, что ты думаешь. Сводящий с ума Огонь.

– Иногда становится легче.

Я не стала добавлять, что для меня этот момент настал спустя два года. И то временами я сомневалась в его наступлении. Лукас выдохнул сквозь сцепленные зубы.

– Уйди, – попросил он. – Пожалуйста, уходи.

Справедливо. Ничего другого я не ожидала. Но все равно, закрыв за собой дверь, не выдержала и опустилась на пол в холодном коридоре. Спрятала в ладонях лицо. Лукас этого не заслужил…

– Никто ничего не заслуживает. Оно просто случается.

Я отняла руки, чтобы увидеть покачивающийся перед глазами платок.

– Просто случается? Или вы вмешиваетесь и делаете, как считаете нужным?

Диана не переменила позы, оставаясь сидеть передо мной на корточках.

– Я была должна его матери. Я была должна его спасти.

– А Лукаса вы спросили? Он считает это спасением? – Нет, конечно. Кого интересует мнение муравьев? – Вы не имеете права так поступать! Не можете вмешиваться, не спросив! Не можете играть людьми, а потом говорить, что так получилось! Не можете ломать чужую жизнь, потому что вам так захотелось!

С каждым предложением я понимала, что говорю уже не о Лукасе… не только о Лукасе. Но остановиться не могла. Все, скопившееся за последние два года, выплаканное в подушку и зарытое глубоко внутри, прорвалось наружу. Хотела высказать Охотникам, что о них думаешь? Поздравляю, Наташа, исполнила свое желание. Надеюсь, тебя оставят после этого в живых.

На лице богини появилось предвкушающее выражение.

– Кто меня остановит?

Оно стало последней каплей. Оно – и платок с выцветшей монограммой «RW».

– Поэтому я здесь? Чтобы вам было кому возразить? Чтобы стало интересней?

Диана легко поднялась на ноги. Отряхнула джинсы. Холодно на меня посмотрела.

– Ты здесь, потому что у тебя есть сердце. И совесть. Потому что ты так решила, – тон не предвещал ничего хорошего. – Мне больше не нужны рабы. Если хочешь – уходи. Но останешься ты здесь добровольно.

Как Макс добровольно? Как Фабио на своей цепи добровольно? Или как… Я помнила, что сказал мне Сереш.

«В самом начале ты мог меня вылечить? Сделать переливание. Убрать драконью кровь…»

«Возможно, – ответил он тогда. – Вероятно. Но им это невыгодно».

Я сдернула с руки браслет, демонстрируя шрамы. Золотой обруч с металлическим звоном упал и покатился по полу.

– А это – на случай, если не оценю оказанную мне честь? Дополнительный стимул, чтобы сделала правильный выбор? Запасной вариант, если я решу не так? Это трусость! Это не добровольность!

Мой крик потонул в тишине, отражаясь от стен. Когда я подняла глаза, Дианы рядом уже не было.

– Не спрашивай, – предупредила я Диза, ныряя в душ.

До самой ночи бродила по городу, пытаясь успокоиться после истерики. Не очень-то получилось. Нельзя было этого говорить. Но… Я посмотрела в зеркало и стерла незамеченное пятно туши на правой щеке.

– Кто в двадцать первом веке пользуется карточками? – пожаловалась я Дизу из-за двери. Пусть лучше считает, что моя досада оттого, что я ничего не обнаружила в архиве. – Я не спрашиваю, зачем Мартину статистика восемнадцатого века, но какой идиот сделал всю систему только в хронологическом порядке? Это нужно знать, когда что произошло, чтобы что-то найти!

Немудрено, что просто так обнаружить одну фамилию во всем этом историческом слое не удалось.

– А если бы мне нужны были, допустим, все упоминания о вампирах? Или торговля запрещенными зельями? Или чье-то имя?

Валленштайнер, например…

Ничего. Я бы ничего не нашла. Даже без сослагательного наклонения. Из комнаты не доносилось никаких звуков, даже банального «угу». И на мое появление Диз не отреагировал. Промокнув волосы полотенцем, я вышла из ванной.

– Ты меня не слушаешь, – констатировала я.

Может, оно и к лучшему. Или нет. Сейчас я бы не отказалась от поддержки.

– Слушаю, – возразил Диз, не отрываясь от компьютера.

Как же. Я забралась на кровать и заглянула в монитор. Что там могло быть настолько интересного?

– Как ты так сделал, что у тебя два графика наложены?

– Про вспомогательную ось ты не слышала?

Честно говоря, нет. Вот к кому надо было полевому отделу с вопросами по графикам обращаться!

– Зато у меня много других достоинств кроме знания икселя.

Главное, чтобы Диз не решил спросить, каких именно. Потому что кроме упрямства и раздражительности, которые едва ли относились к сильным сторонам, я с ходу затруднялась что-то назвать.

Пары минут хватило, чтобы километровые таблицы и чересчур разноцветные гистограммы успели мне наскучить. Подобравшись ближе, я потерлась носом о колючую щеку. Скользнула губами по скуле и спустилась ниже, к шее, слегка прихватывая зубами кожу. Диз отстранился. Вот как? Выждав с полминуты и получив только быстрый перестук клавиш, я ткнула его в плечо. Попробовала закрыть крышку ноутбука, но ее быстро вернули на место.

– Я занят.

Он всегда был занят. Не одним, так другим из бесконечного множества его проектов. Я помахала рукой у него перед носом, заставляя обратить на меня внимание.

– Ты правда хочешь сказать, что между девушкой в своей постели и какой-то хренью в икселе выбираешь иксель? Риторический вопрос, – поспешила я предупредить.

С Диза сталось бы ответить, а в его приоритетах сомневаться не приходилось. На секунду отвернувшись от монитора, он перевел взгляд на меня. Что-то прикидывая в уме, отсутствующе посмотрел поверх очков и вернулся к своему занятию.

– Это бизнес-кейс для «Хантерс». Мне надо закончить к утру.

– Отвлечься ты, конечно, не можешь? Вся ночь потом в твоем распоряжении, работай сколько душе угодно!

– Вопреки сложившемуся у тебя мнению, ночью я предпочитаю спать, а не работать.

Я вздохнула и перекатилась на свою сторону кровати. Если в ход пошли конструкции с «вопреки», дело серьезно.

– Если я прервусь сейчас, потрачу половину ночи, начиная заново. Так мне нужен час, чтобы закончить.

– А что мне нужно, хоть кого-нибудь здесь интересует?! Я от тебя уйду, честно.

– Это твоя комната, – напомнил мне Диз. – Но, если захочешь уйти сегодня, ключ от моей в заднем кармане джинсов.

О такой маленькой детали я не подумала. Уходить из собственной комнаты было бы действительно глупо.

– Я уйду к Максу! – пригрозила я.

Впрочем, чтобы такие угрозы действовали, нужно было хоть раз сдержать слово. И, уходя, не возвращаться. Мы оба это знали.

– За сексом? – только уточнил Диз, исправляя в ячейке формулу.

К сожалению, нет.

– За пивом и сериалами, – буркнула я. – У нас там «Класс» и «Доктор Кто» недосмотренные. Замена неравноценная, но в отличие от тебя они хотя бы не бесят.

Перестав печатать, Диз внимательно на меня посмотрел.

– Что? – под тяжелым взглядом было неуютно, никакая привычка не спасала.

– Жду, когда ты уйдешь, – спокойно пояснил он. – Разложу на твоей половине бумаги.

Я моргнула, переваривая ответ. Зараза. Наглая, смеющаяся надо мной зараза.

– Я, конечно, подозревала, что мой мозг пририсовывает тебе более человеческие черты, не в силах справиться с ужасной реальностью, но это уже слишком! Что, по-твоему, ты делаешь?

На его лице появилась по-мальчишески открытая улыбка:

– Исполняю твои самые сокровенные желания. Разве Райли тебе не рассказывала, как это с демонами работает?

Рыжая много чего рассказывала – и с каждым проведенным с Дизом днем я все больше утверждалась в мысли, что источниками ее рассказов были любовные романы в мягких обложках.

– А мне кажется, издеваешься. Серьезно, по-твоему, я хочу, чтобы меня раздражали?

– Тебе это нравится.

Кому в здравом уме может это нравиться?!

– Иначе ты бы не напрашивалась на провокацию.

Не поспоришь. Потому что, во-первых, эмоциональная телепатия. Во-вторых, он слишком хорошо меня знал. И давал мне то, чего я хотела. Возможность сбросить на кого-то скопившиеся за день раздражение и отчаяние, к примеру. Хотя сейчас это работало не в его пользу.

– Тридцать минут, Нат, – примирительным тоном предложил Диз. – И я освобожусь.

– Даже не надейся. За тридцать минут я усну, – мрачно пообещала я, поворачиваясь на бок и заматываясь в одеяло. – Только попробуй меня разбудить!

Крышка ноутбука хлопнула, и на секунду я понадеялась, что мне все-таки удалось его пробрать. Как же. Еле слышный скрип пружин, звук босых ступней по полу, и в комнате погас свет. Я встрепенулась. Вопрос «Какого хрена?!» достаточно явно читался в моих мыслях, чтобы не пришлось его задавать.

– Мне достаточно подсветки от экрана, – невозмутимо объяснил Диз. – Не буду тебе мешать. Спокойной ночи, Нат.

Я очень не хотела поддаваться. Тщетно. Откинув одеяло, я села и расхохоталась, чувствуя, как сегодняшняя боль отходит на второй план.

– Иногда ты совершенно невыносим, – сообщила я Дизу.

– Только иногда? Плохо стараюсь, – пробормотал он, продолжая набирать текст.

За что заслужил еще один тычок в бок.

– Двадцать минут. Я подожду тебя двадцать минут и ни секундой больше.

– А если не успею?

Одной рукой Диз приобнял меня за плечи и притянул к себе. И понятно, что это ненадолго, что скоро уберет руку, чтобы печатать десятью пальцами вместо пяти, но… Приятно, черт возьми.

– Попытайся, – предложила я. – Ты же гений.

В отличие от Диза мне работать было не над чем. Разве что почитать учебник из присланного Серешем списка на лето. Листая меню на телефоне, я остановилась перед зеленой иконкой с геомаркером. «Большая игра». На которую я так рассчитывала и которая не оправдала надежд. Я потянулась к тумбочке за наушниками.

«Загадай желание…»

Я смотрела заставку раз десять, наверное. Ничего не менялось. Загадай желание – самое сокровенное, одно, касающееся только тебя, – зарегистрируй аккаунт, выполняй задания, которые будет предлагать тебе система, набирай баллы, выходи в финал… Мало ли таких игр? Двадцать первый век: хочешь – покемонов лови, хочешь – порталы на улицах открывай. В этой ничего даже не намекало, что за расплывчатыми обещаниями скрывается нечто большее. Что она каким-то боком относится к миру гени. Я подтянула колени к груди и положила телефон на них.

Но Тана считала, что все серьезно. И почему-то мне казалось, что у персонификации смерти должно иметься достаточно ума, чтобы отличить прикол от настоящей, затеянной кем-то могущественным игры. Даже если здравого смысла в любовной жизни у нее было не больше, чем у меня.

Когда в деле замешана магия – ничего не было прикольным, безопасным и «просто так». Если я что-то выучила за время в ГООУ – этот мир не был милым и добрым. Он был жестким, жестоким и не боялся крови или смерти. Он жаждал их, зная, что в них кроется наибольшая сила. Назовите это паранойей, если хотите, но даже безобидная зеленая иконка меня пугала. Если маги затеяли подпольную игру, кто-то обязательно пострадает.

Как Харви, например. Да, я помнила, что «Большая игра» не была установлена на его телефоне. Но кто сказал, что пять лет назад она шла через мобильное приложение? Мюнхен, август – многовато совпадений, не находите? В проморолике Игры была карта с сотней меток по всему городу. Сейчас я видела только одну, но что, если именно этим объяснялись его хаотичные передвижения по городу?

«Зарегистрируйся и выполни первое задание, чтобы открыть Игру».

Я постучала ногтем по экрану смартфона. В конце концов, Мартин сам велел мне разобраться, как Харви оказался закопанным посреди леса. Пусть он рассчитывал, что я всё завалю (я сама не видела других вариантов), должна я проверить версию, раз она появилась? А если она окажется ошибочной – что ж, бывает. Но я сделала всё, что могла. Чтобы понять, что произошло с Харви, я имею в виду. Дело ведь в этом. Только в этом. Совсем не в том, что заставляло меня во всем видеть опасность и кидаться на нее при первой возможности.

Но… Когда я думала о Харви, я не могла не вспомнить Лукаса. И понимала, что не искуплю так вину, но не могла бездействовать.

«Зарегистрируйся…»

В наушниках я пропустила момент, когда звук клавиш прекратился. Щеки коснулась пропахшая сигаретами ладонь. Я повернулась к Дизу, уже зная, что будет дальше. Слишком близкий взгляд зеленых глаз, горячие губы, кофе и мята на языке. Я с удовольствием ответила.

Рука переместилась со щеки на затылок, зарываясь в волосы, притягивая еще ближе к нему, заставляя перекинуть через него ногу и обхватить руками его шею. Другая оказалась под майкой, с каждым движением поднимая ткань все выше. Так, стоп. Еще немного, и моя мотивация пойдет прахом. Я прервала поцелуй.

– Прости, – шепнула я, – но я поняла, что мне тоже нужно работать.

По крайней мере, мне досталось чувство глубокого морального удовлетворения. Я поспешила скатиться с кровати. Соберись, Наташа. Возьми себя в руки. Оденься и сделай то, что запланировала. У меня за спиной раздался мягкий смех.

– Мстишь?

Меняя пижамные шорты на джинсы, я не удержалась от улыбки.

– Возможно.

 

Глава 6

Сильная

Я только успела налить кофе, когда на офисную кухню заглянул Кай. Вчерашнее утро повторялось… с одним маленьким отличием.

– Тебя, это, вызывают, – как-то смущенно сообщил он.

Рука дрогнула, и под кружкой образовалась лужица цвета жженой карамели. Зачем? Не могли же они узнать?..

В кабинете, среди антикварной мебели и старых фотографий, меня ожидали трое. Диана снова устроилась на подоконнике, на этот раз с ноутбуком на коленях. Макс сидел в одном из кресел для посетителей и выглядел так, будто его поймали с поличным, отчитали, а теперь вместо того, чтобы отпустить, собираются повторить процедуру. Мартин занял место гостеприимного хозяина. Не очень гостеприимного на самом деле. Выражение лица у него, как обычно, означало что-то среднее между скукой и раздражением. Именно он, когда я вошла, повернул ко мне монитор и спросил:

– И как это объяснишь?

На экране в черно-белой записи с камеры наблюдения девушка в худи с опущенным капюшоном нервно потерла ладони, обернулась на камеру – объектив захватил спутанную челку и закушенную губу, – достала телефон и выставила его перед собой. Подошла к кассе, взяв что-то со стойки, сунула в карман. Подумав, одним предметом не ограничилась – все последующие отправились туда же, в практически безразмерный карман толстовки. Продавщица все это время оставалась безучастна, будто перед ней никто не стоял. Даже когда девушка, не утруждая себя оплатой, направилась к выходу, не отреагировала. Обернулась только, услышав вопящую сигнализацию, мазнула усталым невнимательным взглядом по магазину, словно тот был пуст.

Руки вспотели – совсем как в тот момент. Или как в следующие после съемки полчаса, когда я сидела в «Старбаксе», пытаясь поймать вай-фай и загрузить видео.

А еще стало очень-очень стыдно.

– Не пытайся оправдать это клептоманией, – предупредил Мартин. – У тебя не было ни одного эпизода.

– Вы что, следили за мной?

Охранная сетка, покрывавшая комплекс «Хантерс», должна была реагировать на всех входящих и выходящих. При желании можно было настроить заклинание на распознавание, но понадобился бы кто-то, кто будет все уходы-приходы контролировать… Или передвижения одного конкретного стажера. Вот почему Макс внезапно позвонил среди ночи! Решил, видите ли, напомнить про срочное дело на завтра. Еще извинялся, спрашивал, не разбудил ли… Я возмущенно уставилась на друга. У того хватило совести отвести взгляд.

А дальше – отследить сотовый или «зашитый» в татуировку маячок. Проще некуда. Доступ к полицейским камерам и системе распознавания лиц у «Хантерс» благодаря впечатляющему бюджету и своим людям имелся. Как выяснилось, не только к ним…

– Я жду, – напомнил Мартин.

Долгих размышлений не требовалось. А что? Обещания молчать с меня никто не взял – кажется, никому в голову не приходило, что кто-то расскажет Охотникам. И здесь явно было что-то не так.

– Это игра. Она идет между гени.

– Шоплифтинг? – уточнил начальник.

– Не только. Там разные задания. Скорее… Воспользоваться магией на глазах у людей. А в конце обещают исполнить твое самое сокровенное желание, даже если оно невозможно. Мне показалось, что она может быть как-то связана с вампиром, которого мы нашли, – поспешила я оправдаться, – но я не знала точно и не хотела лезть с глупыми версиями, поэтому думала сначала проверить, чтобы не дергать никого…

Мартин устало потер подбородок.

– Ты не подумала, что развлечение, провоцирующее на нарушение Договора, может заинтересовать меня независимо от того, связано оно с тем делом или нет?

Я пристыженно промолчала.

– Это твоя недоработка, – подала голос Ди, похоже, решившая сделать вид, будто вчерашней встречи не было. И я на нее не орала в коридоре жилого корпуса. – Ты ее руководитель. Если твой сотрудник не ощущает себя достаточно комфортно, чтобы прийти к тебе с любым вопросом, это твой факап.

– Мои сотрудники не чувствуют себя некомфортно, – отрезал Мартин. – Только те, кого мне навязали.

– Тоже неправильное мышление. Ты не всегда можешь выбирать, с кем тебе работать. Это исключение, а не норма. Но уметь работать должен со всеми.

Мартин повернулся на стуле к ней:

– Тебя укусил Дерек?

– Почти. HR прислал результаты твоего асессмента.

– Детский сад… – вздохнул начальник, возвращаясь ко мне. – Кто организует эту Игру?

– Я не знаю. Она идет по интернету, анонимно. Есть приложение, там появляются задания, пройденные этапы загружаешь в свой профиль…

– Еще лучше.

Похоже, мысль, что по городу бегали толпы непуганых гени, соревнующихся в игре на слабо́, его радовала так же сильно, как меня.

– Телефон, – протянул он мне руку.

В любой другой ситуации я бы воспротивилась: а как же моя личная информация? Фотографии? История переписки? Но сейчас имелась серьезная причина его отдать.

– А… Я? – жалобно поинтересовалась я, положив смартфон на стол. – Что будет со мной? Я оставила в магазине денег, чтобы возместить ущерб…

И ни за что не стала бы ничего красть просто так. Честно. Но вряд ли это кого-то интересовало. Формально нарушение имело место быть.

– Знаю. И только поэтому никто не будет предъявлять к тебе претензии. Свободна. Пока не решу, что с тобой делать.

Понятно. Прощать начальник не собирался. Макс выскользнул в коридор следом за мной.

– Ты сволочь, – сообщила ему я.

Надо признать, ему, судя по виду, было неловко.

– Почему ты не сказала мне?

– А почему я должна была тебе рассказать? – справедливо спросила я.

– Я твой друг.

– Ты следил за каждым моим движением!

– Будто ты этого не знала!

– Но не думала, что до такой степени!

Я проглотила пару едких высказываний. Да, знала. Да, Макс не виноват. Да, Мартин назначил мне его в пару, и хорошо, что его, а не кого-то другого. Но все равно…

– Если бы я тебе рассказала, ты бы стал меня отговаривать.

Что в конечном итоге, возможно, было бы не так плохо. Сейчас я чувствовала себя дурой из-за того, что не пошла сразу к Мартину.

– Конечно, – подтвердил Макс. – Это безумие – ввязываться непонятно во что. Особенно тебе. Как ты вообще сумела сделать иллюзию, чтобы тебя не заметили?

Сложно. Когда, выражаясь языком учебников, перцепция иллюзий у тебя нарушена, свои сплести ты тоже не особо можешь. Ты никогда не знаешь, видишь ты сквозь них, потому что это твое восприятие, или потому что они не сработали, никогда не понимаешь, сколько силы для них нужно. Но когда не можешь сделать ничего своего, можно изменить чужое. У меня был сделанный Дизом браслет, скрывавший от мира мои шрамы. Немного расширить его действие, и… Я передернула плечом. Это «особенно тебе» все-таки задело.

– Я учусь. И с тобой больше не разговариваю!

– Клептомания – это что-то новое, – мягко усмехнулся Диз. – С другой стороны, она объясняет твое пристрастие к моей одежде.

Без телефона найти его оказалось не так-то просто. В комнате было пусто, в IT его сегодня не видели, на крыше никого… А он грелся на солнышке во внутреннем дворе.

Я посмотрела на детскую площадку и отвела взгляд. Мне не нравилось сюда приходить. Перебежать двор утром по дороге из жилого корпуса в офис, смотреть при этом под ноги – это нормально. Но днем сюда приводили поиграть детей. Детей, воспитывавшихся в «Хантерс», детей, чьих родных убили маги или демоны, у которых не осталось в этой жизни никого и ничего из-за них. Из-за нас. Дело было не в ненависти, которую они испытывали совершенно справедливо. Дело было в вине. И как можно было спокойно лежать на скамейке и не замечать их – мне не дано понять.

– Куртку ты сам мне отдал! Ты на меня ее буквально надел!

– Потому что ты в тот вечер мерзла.

Я пожала плечами. Возвращать ее я в любом случае не собиралась. Черная, кожаная, вся в заклепках – мне нравилось, как она на мне смотрелась.

– Потом футболка…

– Мне не в чем было спать. Или ты предпочел бы, чтобы утром Бенедикт наткнулся на меня совершенно голую?

– Кардиган.

– Он так классно подходит к тому платью…

– Четыре толстовки, считая вчерашнюю.

В его голосе появилась заинтересованность: мол, какой повод я придумаю в этот раз?

– Просто потому, что тебя это раздражает, – призналась я.

Диз печально вздохнул:

– Иногда мне кажется, что лучше бы я завел кошку. Они, во всяком случае, не отбирают у тебя половину гардероба.

– Они еще много чего не делают из того, что тебе нравится, – предупредила я. – И потом, ты терпеть не можешь кошек!

– Вот именно.

Я подцепила прядь его волос и слегка дернула.

– Может, тебя еще что-то не устраивает? Давай-давай, я послушаю.

– Всё устраивает, – заверил меня Диз, прикрывая ладонью глаза от солнца.

Потому и не заметил, как от группки катавшихся на скейтбордах детей откололся один и подошел к нам. Да что там, я сама пропустила за шутливыми спорами этот момент.

– Вы демон? – спросил тонкий голосок.

Мальчишке было лет восемь, не больше. Тонкие ручки сжимали скейт, казавшийся размером почти с него. Белый одуванчиковый пух взъерошенных волос, выпяченные губы. Только выражение глаз было не по-детски серьезным.

– Да, – не стал скрывать очевидное Диз.

– Вы убьете меня?

Диз отнял руку от лица и внимательно посмотрел на него.

– Должен?

– Моих родителей убил демон.

Я сжалась. Началось…

– Это печально, – постановил Диз.

По крайней мере он не сказал «бывает» или «мне жаль», в которое ни один из нас все равно не поверил бы. Хотя его ответ подразумевал и то, и другое. Мальчонка беззвучно двигал губами, будто повторяя слова Диза и пытаясь решить для себя, что они значат.

– Так вы убьете меня?

– Только если ты станешь непреодолимым препятствием на моем пути или причинишь непоправимый вред тем, кто мне дорог.

Формулировка была, как всегда, точной и длинной. Такую ребенок будет переваривать долго.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – перевел Диз.

– Но вы же демон.

– Что с того?

– Моих родителей убил демон.

Логика здесь была. Железная.

– Если бы твоих родителей убил человек, ты бы спрашивал каждого прохожего, собирается ли он убить тебя?

Такая мысль мальчонке в голову не приходила. Впрочем, многие взрослые до нее тоже не додумывались. Диз вздохнул и поднял голову с моих коленок.

– Ты ведь кикфлип пытался сделать? Не туда доску вытягиваешь. Хочешь, покажу?

Увидев мои приподнятые брови, Диз подмигнул. Где, интересно, он научился кататься на скейте? В Аду? Ребенок долго не раздумывал. Сжал упрямо губы, покосился на меня, считая, видимо, что в моем-то присутствии этот ужасный демон с ним ничего не сделает, и отрывисто кивнул. Вот так. Будь ты хоть трижды выходцем из Ада, знание тайной магии скейтборда перевешивает все твои недостатки. Я покачала головой, улыбаясь. Не прошло и десяти минут, как вокруг Диза крутился не только тот мальчишка-одуванчик, но и половина детской площадки, с открытыми ртами и горящими глазами наблюдая, как скейт делает в воздухе полный оборот, прежде чем Диз приземляется на него. На секунду Диз сделал вид, что теряет равновесие, и преувеличенно замахал руками; с площадки до меня донесся смех. Я машинально потянулась к карману за телефоном – такой компромат пропадает! – но вспомнила, что его у меня отняли. Кто мне теперь без доказательств поверит, что страшный демон так хорошо находит общий язык с детьми?

Разве что Мартин. Начальник неслышно подошел и сел на скамейку рядом. Я исподтишка взглянула на него. Невозмутимое выражение лица и тонкая папка в правой руке. Оставалось только надеяться, что в ней была не бумага для заявления по собственному желанию.

– Уволите?

– Нет.

«Тогда зачем пришли?» повисло в воздухе невысказанным упреком. Мартин спокойно наблюдал за обступившей Диза детворой.

– Сегодня его никто не сопровождает, – «никто за ним не следит» было бы точнее, но я сдержалась. – Не боитесь, что он кому-то навредит?

– Когда ведешь переговоры, надо показывать, что доверяешь партнеру. Даже если это не так, – начальник достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, но вспомнил, что находится рядом с площадкой, и с сожалением их отложил. – Откровенно говоря, всем известно: если бы он пожелал, мы бы все были мертвы.

Дизу не пришлось бы для этого и пальцем двинуть. Я знала. Помнила ощущения, когда вместо воздуха в разорванное горло полилась кровь, а он… Сидел в паре метров от меня, положив руки на подлокотник кресла. Чтобы я видела: ему даже не нужно меня касаться, чтобы убить. Я потерла шею и подняла глаза на детей. Такие мелкие, они казались на территории «Хантерс» чуждым элементом. И такие обманчиво безобидные…

– Вы работаете с гени, вы должны знать: то же самое можно сказать о половине из них.

Даже я могла убить Мартина, если бы хотела. Но об этом, наверное, говорить руководству не следовало.

Начальник кивнул, соглашаясь.

– Почему ты говоришь «гени», а не «маги»? Никто с нашей стороны не использует это слово.

Я пожала плечами. Привычка.

– От Диза научилась. Потому что, – в голосе прорезалась давняя уже обида, – когда вы забросили меня неподготовленной в ГООУ – на что вы не имели ни малейшего права, – только он мне объяснял, что к чему.

Впервые за долгое время, чуть ли не в первый раз за все наше знакомство, на лице Мартина промелькнула улыбка.

– Тебе не кажется, что ты слишком часто говоришь людям, на что они имеют право?

До сих пор я считала, что только когда эти самые люди зарываются. Но что именно он имел в виду? Диана ведь не стала бы пересказывать ему наш разговор? Или они были настолько близки?

– Максен тебе бы все объяснил. Нужно было задать вопрос.

Справедливости ради, так оно и было. Но…

– Он не вызывал слишком много доверия.

Поэтому вместо пусть и поставленного «Хантерс», но по-честному ведущего себя со мной Макса, который сказал бы мне правду, я выбрала Диза с неизвестными намерениями, чьи слова я не могла проверить. Что многое говорило об уровне моей адекватности, явно стремившемся к нулю. Оглянувшись на меня и увидев рядом Мартина, Диз поспешил отвязаться от детворы и подойти к нам.

– Герр Хадек, – склонил он голову в приветствии. – Какая это редакция? Восьмая? Давайте почитаю.

– Я по другому вопросу.

На мгновение Диз сузил глаза – я достаточно привыкла читать его микровыражения, чтобы заметить.

– Это не я, – поспешил он откреститься от всех подозрений.

– Но вы в курсе, о чем речь.

Диз остановился напротив нас, сунул руки в карманы джинсов и качнулся на пятках.

– Когда я услышал о существовании Игры, я посчитал для себя необходимым узнать о ней больше. Моя сестра – участник.

– Член вашего круга – тоже. Поде́литесь, что вам удалось выяснить?

– Легальными методами – ничего.

– А нелегальными?

Диз широко ухмыльнулся:

– Неужели вы могли заподозрить меня в подобном?

Глупый вопрос. Это же Охотники! По уровню подозрительности – едва ли не единственные существа на Земле, способные сравниться со мной.

– Я способен заподозрить вас даже в организации этой Игры, – со всем почтением заверил его Мартин. – Уверены, что это не вы? Очень в вашем духе: не только предложить себя, но и показать, на что вы способны, чтобы ни у кого не осталось сомнений.

Ухмылка Диза стала еще шире.

– Если бы это был я, я бы сконструировал ситуацию, в которой мои навыки оказались бы незаменимы для решения вашей проблемы, а не нарушил бы Договор.

Вообще-то определенная доля правды в словах Мартина была. Но и в словах Диза – тоже. Он бы сделал акцент на других своих умениях.

– Прочитайте, – Мартин передал папку Дизу.

Пролистав содержимое папки, Диз спрятал ее за спину.

– Объясните.

– Что именно?

Мартина-человека, казалось, совершенно не напрягал нависший над ним демон. Удивительно. Даже я, несмотря на привычку, чувствовала его природу, и ощущение это было не из приятных.

– Мой контракт не содержал никакого испытательного срока.

– Верно, – начальник закинул ногу на ногу и спокойно посмотрел на Диза снизу вверх. – Он содержал предоставление постоянного носителя и права проживания на этой стороне после пяти лет службы.

Пяти – из скольки лет в целом? Я подозревала, что меньше чем на пожизненный контракт Охотники не согласились бы. А жили демоны весьма долго…

– Мы предлагаем сокращение этого срока взамен на ваше содействие. Рассматривайте это как обоюдовыгодную сделку.

– До двух лет.

– До восьми.

Диз снова качнулся с пятки на носок.

– Мы обсуждаем это четвертый год, герр Хадек. «Хантерс» рассматривали мою кандидатуру еще дольше, когда ваша организация выбирала, кого из кругов допустить к учебе в ГООУ. Вы знаете всё о магах, но практически ничего – о ритуалах кругов и не сможете найти другой источник информации: искусство почти никогда не записывалось, а обучаются ему только самые близкие к крови круга. Я вам нужен. Пять лет.

– Это вы сможете обсудить с моим руководителем, – уклончиво ответил Мартин. – Я не вправе давать таких обещаний.

Другого ответа Диз вряд ли ожидал. Более того, на него рассчитывал – иначе бы переход к следующему его вопросу не получился бы таким плавным. Я мысленно закатила глаза. Позер.

– Если мы собираемся привлечь мою дражайшую тетушку, почему бы нам не пригласить присоединиться к обсуждению ту, кого этот договор непосредственно касается?

Мартин перевел на меня задумчивый взгляд. Простите?! Я тут при чем?

– Вы всегда спрашиваете у слуг их мнение, прежде чем отдать им приказ?

Если он хотел прошибить этой подколкой Диза, ему это не удалось. Тот и бровью не повел.

– Иногда. Но она не слуга.

– Она мой сотрудник. По условиям контракта, который она подписала, это примерно одно и то же.

– Я не соглашусь, пока не буду уверен, что она этого хочет.

Я едва не покрутила пальцем у виска. Это еще что за демонстрация «Смотрите, как она для меня ценна. Она настолько важна, что я не буду ее ни к чему принуждать»? Еще перед Охотниками. И что, черт возьми, было в той папке?

– Может, объясните уже, в чем дело? – попросила я, встревая в разговор.

– Как пожелаете, – согласился с требованием Диза начальник. – Наташа, продолжишь Игру?

То есть меня не увольняют? Вместо этого мне дают очередное задание – ощущение, что я их умудряюсь собирать походя, как собака блох? Обязательно сложные и малоприятные. Нет чтоб заметить, как кто-то с оплатой в магазине магичит, или еще какое-нибудь мелкое правонарушение. Мне обязательно подавай вампиров – путешественников во времени и анонимные бойцовские клубы, первые правила которых – никому не говорить о клубе. Не выдержав двух весьма тяжелых (и довольно похожих. Это жизнь рядом с божествами так влияет, что ли?) взглядов, я поспешила кивнуть.

– Кого я спрашиваю, – вздохнул руководитель. – Ты бы продолжила, даже если бы я тебе запретил.

– Но я все еще не понимаю, при чем тут Диз.

– В папке – договор на временную связь между вами. Для подстраховки на время Игры.

То есть в мою квалификацию никто не верит. Справедливо. Тут не то что знаний – я сомневалась, что мне хватит силы, чтобы выполнить задания на следующих уровнях.

– Ди придумала? – поинтересовался Диз.

– Нет. Это моя инициатива. Диана, несомненно, ценит своих слуг и пообещает что угодно, если случится беда. Но она не способна осознать угрозу до того, как все произойдет. Она знает, как легко ее слуги ломаются, но не понимает почему.

Предупреждение. За время в ГООУ я услышала их достаточно, чтобы научиться различать. И читать между строк. Не «Не доверяй ей», но «Знай, на что идешь». Впрочем, другого от богов я не ожидала.

– Лад…

– Почему я? – не дал мне договорить Диз.

– Я не могу привлечь Максена – его все знают. То же касается других моих сотрудников.

А о людях речь сейчас не идет. Только о гени.

– Маги работают не только в полевом отделе. Не думаю, что об их связях с «Хантерс» всем известно.

Кстати, да. Можно взять кого-то из медиков, раз мне не доверяют, – и проследят, и помогут, если что. Контракт с демоном ради какого-то дела – для «Хантерс» это было не просто радикально. Макс был прав, когда говорил, что план Диза не сработает: так не делали. И тем более они не выбрали бы в качестве носителя девчонку, которая с ними без году неделя, в чьей надежности они не уверены, которая влюблена в этого самого демона по уши и неизвестно что выкинет ради него… Это для меня заключить сделку с Дизом казалось чем-то обыденным. Я не учла, что мы говорили об Охотниках.

Тест на лояльность? Мою или Диза? Не сбежит ли он, почувствовав свободу? Не помогу ли ему в этом я?

– В городе уже известно, что в офисе появился новый сотрудник, – невозмутимо признал Мартин. – Ведьма, молодая, нетипичная для Охотника.

Вот оно что. Надо было признать, по части поиска подводных камней Диз обгонял меня очков на сто, а то и больше. Я бы не додумалась спросить. Удивилась еще такой заботе…

Вот где был подвох. Клеймо «Хантерс» – штука весьма неприятная, если не сможешь дать отпор. Даже если не учитывать всех гени, живших тут и приехавших сюда ради мечты, я сомневалась, что тем, кто устроил нелегальную, нарушающую Договор Игру, польстит внимание со стороны Охотников.

Другое дело – девчонка в компании фамилиара, отчаявшаяся настолько, что заключила сделку с демоном. Такая, чтобы исполнить свое самое сокровенное желание, пойдет на всё. И подозрений не вызовет. Демон как идеальное алиби, блин.

Вопрос, почему Мартина так заботила моя безопасность, оставался открытым.

– Ладно, – все равно согласилась я.

С «Хантерс» или нет, с Дизом или без, я уже начала Игру. И в любом случае продолжу.

Теперь решение было за Дизом. Отвернувшись, он смотрел в сторону детской площадки.

– Я подумаю.

Разговор так и был не окончен, поэтому дверь осталась открытой. Теплая вода плескалась у ключиц, пытаясь лизнуть чернильный полумесяц. В высоко поднятой руке – не хватало еще залить – я держала открытую книжку, но текст не шел. Слишком сильно отвлекали другие мысли.

– Почему ты не согласился сразу? Думаешь, Мартин что-то еще недоговаривает?

– Думаю, его заботит, чтобы его сотрудники оставались живы, – откликнулся из комнаты Диз. – Что для хорошего руководителя нормально. Нет. Он сказал всё.

«После того как ты его заставил. Не думай, что я не заметила эту маленькую манипуляцию. „Охотники тебе не доверяют, скрывают от тебя правду. Только я тебя не обману“. Так я должна была ее понять?»

Диз заглянул в ванную. Прислонился к дверному косяку, скрестил руки на груди. Нахмурился, посмотрев на серую обложку у меня в руках.

– Это не похоже на твои любимые романы.

– Мемуары одного из первых преподавателей ГООУ, – я качнула корешком. Вода в ванне плеснула о бортик. – Ты знал, что в первые годы на территории университета жили Охотники?

– Знал. Людям нельзя долго находиться на Границе. Полгода, девять месяцев максимум. Поэтому Охотники сняли наблюдателей, как только убедились, что система способна функционировать без контроля на месте. Тем более к тому времени у них было достаточно своих среди гени. Откуда внезапный интерес к истории? И книга?

Отвечая на первый вопрос: от оставивших кучу загадок предков. Раз меня не уволили, я прогнала имя Ильзебилль Швайг в базе данных «Хантерс». Ничего. Даже плашки «недостаточный уровень доступа», как в случае с бравым именем Валленштайнеров, не получила. Нашла только мастера-алхимика Швайга и два упоминания в фольклоре. Один – у братьев Гримм, где Ильзебилль была кем-то вроде старухи с золотой рыбкой. Второй – в легенде про короля в холме, где упоминалась Ильзебилль-Изгнанница. И никого, жившего в Мюнхене в конце позапрошлого века. Откуда она взялась? Как они познакомились с прапрадедушкой? Как вообще жили? Он – Охотник, она… скорее наоборот. Я не представляла. Наверное, потому и взяла книгу. В попытке хоть одним глазом взглянуть на их мир.

В ГООУ я старательно избегала всего, связанного с историей. Потому что, ладно, магия существует. Выяснили, убедились на собственном опыте. Но признать это в историческом контексте означало принять, что все известное о мире до тысяча восемьсот шестнадцатого года – сказки. Потому что были тринадцать родов, правившие миром. Люди, отвоевывавшие себе один километр Земли за другим. Колдовство, известное каждому, маги, жившие не на страницах книжек, а в соседнем квартале… И согласиться с этим для меня означало уподобиться посетителям тех же «Настоящих секретных материалов». Слишком много в этой концепции было от теорий заговора, кругов на полях и инопланетян, занесших жизнь на Землю.

Со вторым вопросом было проще…

– В архиве я ее взяла. Должна же мне была достаться компенсация за всю ту пыль.

– И ты читаешь издание конца девятнадцатого века…

Я пролистнула к выходным данным.

– Тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, – подсказала Дизу.

– …здесь?

Делая скидку на Дизову эмоциональность, мне удалось его шокировать. Я с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык.

– В университетской библиотеке наверняка есть второй экземпляр. И потом, что с ней случится? Если я только ее не утоплю.

– И страницы от влажности не испортятся, – поддакнул Диз.

Свободной рукой я убрала с глаз слишком короткие для пучка пряди.

– Зануда, – беззлобно констатировала я.

– Определенно, – согласился Диз и окинул критическим взглядом ванную. – Раз ты заговорила об этом: ты не видела мою бритву?

Вопрос застал врасплох. Закинув ноги на бортик, я попыталась скрыть следы преступления и приняла максимально невинный вид, прежде чем встретиться с Дизом взглядом.

– Я взяла новое лезвие!

– И на том спасибо, – вздохнул он. – Неужели так сложно купить свою?

– Я забыла, – сообщила я чистую правду. – Моя затупилась, а у тебя всегда есть запасные лезвия. Тебе что, жалко?

По крайней мере, часть правды. Другая причина была той же, что заставляла брать его вещи. Было приятно пощекотать нервы, зная, как щепетильно демоны относятся к своей собственности, и в то же время понимая, что конкретно этот демон тебе никогда ничего не сделает. Любопытно, когда же наконец удастся вызвать эмоции – не всё же одной мне беситься? Увы, не в этот раз. Плюс кто-то еще в начале нашего знакомства нагло игнорировал личные границы и пил кофе из моей кружки. Это сейчас я достаточно привыкла к чужой ложке, залезающей в миску с мюсли, и научилась отвечать тем же. Тогда это дико раздражало – ради чего Диз, я подозревала, продолжал так делать. Пусть теперь за это расплачивается.

– И вообще, не уходи от темы!

– От какой? – Диз скопировал мое ни о чем не подозревающее выражение лица.

– Почему ты не согласился сразу на предложение Мартина? Это для тебя выгодно: пару недель ничего не делать, провести время со мной, – я едва удержалась, чтобы не спросить: «Или это так тяжело?» Не в том было дело, – зато получишь более удачные условия. Я не права? И потом, разве ты не этого с самого нашего знакомства хотел?

Диз снял очки и потер переносицу. Оправа исчезла в тонких пальцах, будто ее и не было.

– Давно догадалась?

– Ты никогда не скрывал.

Диз ведь еще с первого сентября два года назад, когда увидел меня, знал, что я попаду сюда. И воспользовался. Понял, что со мной будет проще, чем с Бенедиктом.

В мире, где Охотники относятся к демонам как минимум враждебно, что может быть удобнее, чем найти потерявшуюся девчонку, которая сама еще не в курсе, что ее ждет, и приручить? Заставить ее чувствовать, что она тебе должна. За доброту, за участие, помощь. Не влюбить ее в себя – учитывая, как быстро в глазах его девушек Диз терял все свое очарование, это был нежелательный побочный эффект. Но сделать своим другом.

– Тогда знаешь, что я давно отказался от этого плана.

– Знаю, – легко согласилась я.

Зато я не отказалась. Стоило, наверное, рассказать… Мне не нравились секреты – особенно тянущиеся месяцами. Диз был прав, я совершенно не умела хранить тайны: все было написано у меня на лице. А те, что удавалось не выдать, камнем висели на душе.

– Я сказала Соррелу, что предложу Охотникам себя в качестве твоего носителя и сделаю все, чтобы они согласились. Я… Хотела заключить с ним сделку весной. Он отказался.

Особой реакции признание у Диза не вызвало.

– Я говорил тебе, что он не дурак, – из того же ниоткуда, в котором затерялись очки, Диз достал сигарету и подпалил ее. – Что он в итоге от тебя потребовал?

– Услугу. В будущем. Сказал, сейчас с меня нечего взять.

И хотя мне это очень не нравилось (услуга в будущем? Звучит примерно как «Отдай своего первенца» или «Ты еще не знаешь, что ждет тебя дома. Отдашь мне» из сказок), пришлось согласиться.

– Дай мне тоже, – попросила я, вынимая руку из воды. Диз протянул мне сигарету.

– Зачем ты вообще к нему полезла?

– Мне нужно было имя библиотекаря.

– Могла спросить у меня.

– В то время ты не вызывал у меня большого желания с тобой общаться, – я вернула сигарету Дизу. Если мокрые отпечатки на ней, как влажные страницы книги, заставили его внутренне поморщиться, он это никак не показал. – И вел ты себя как полный… – я смягчила, что изначально хотела сказать, – придурок.

Диз не стал спорить. Молча затянулся и снова передал сигарету мне. Понял, что я все равно еще попрошу и бессмысленно каждый раз пересекать ванную – от двери ко мне и обратно. Вместо этого опустился на кафель и прислонился спиной к бортику, так, что темный затылок оказался рядом с моей рукой.

– Но я сказала ему правду. Я предложу…

– Не надо, – Диз хмыкнул. – Думаешь, у «Хантерс» недостаточно гени без тебя? Мне не нужны жертвы. Если захочешь остаться в «Хантерс», то не из-за меня.

– Но я хочу…

Не остаться. Но помочь…

– Не хочешь, – с твердой уверенностью сказал Диз. – Что ты загадала в Игре?

Я недоуменно моргнула. Это с какого бока?

– Ничего…

Нет смысла загадывать, если не веришь. А я была настроена не так оптимистично, как Тана. Благотворительность вместе с такой щедростью редко случаются в нашем мире. И, как правило, обставлены они совсем не анонимно. Скорее, здесь крылась какая-то выгода. Но вот какая? И для кого?

– В таком случае что бы ты загадала?

В плане моего самого сокровенного желания? Теперь я поняла, откуда взялся этот вопрос. Чего мне на самом деле хотелось – до дрожи, до такой степени, что я боялась бы об этом подумать? Я покосилась на Диза, но с этого ракурса даже профиль его не был виден. Ясно, что бы загадал для себя он, если бы Игра оказалась правдой. Стать психопомпом. Жить в обоих мирах и менять их по своему желанию. А я…

– Не знаю, – честно призналась я, подумав.

– Снова стать человеком?

Я могла понять, как Диз пришел к этому выводу. Сколько жаловалась в свое время. Но… Я помотала головой.

– Нет.

Поздно. Сейчас я уже слишком далека от человека, а повернуть время вспять… Не хочу.

– Почему?

– Потому что, если бы не это все, – рука описала круг; сорвавшиеся с пальцев капли застыли на белой плитке, – я бы никогда не узнала, какая я на самом деле.

Диз не стал смеяться над высокопарно прозвучавшим откровением. Только мягко спросил:

– Какая же?

– Смелая.

– А ты смелая?

И снова никакого смеха, никакой издевки в голосе. И не удивление. Скорее… Удовольствие, будто ему нравилось то, что он слышал.

– Безумно, – заверила я его. – Думаешь, кто-то менее храбрый полез бы за тобой в чертов Ад?

Встрял бы между Мором и драконами, отправился бы выяснять, куда пропадают студенты, позвонил бы в «Хантерс» с просьбой «Ну возьмите меня к себе!»?

– Справедливо.

– Еще… Сильная.

Не говорите, что сила обязательно измеряется в физической мощи или способностях к магии. Не только. Жаль, что мне так долго пришлось осознавать, сколько у нее лиц. Что иногда сила заключается в сострадании. Временами – в способности признавать свои ошибки. А бывает, она всего-навсего означает, что, обернувшись назад, на все то дерьмо, что осталось в прошлом, ты с удивлением понимаешь, что все еще жив и не сломан. В этом тоже сила. Диз был прав…

– И находчивая.

Диз фыркнул. С этим он, значит, готов поспорить?

– Что? Между прочим, это я придумала, как раскрыть библиотекаря!

– Если бы ты при этом не ставила постоянно свою жизнь под угрозу, – вздохнул он.

Как будто у меня специально получалось. Я плеснула в него водой.

– Зануда, – пришлось мне снова открыть Дизу глаза на правду.

Взъерошив волосы, он обернулся. Сменил позу; опираясь на бортик ванны, устроился на кафеле лицом ко мне.

– Ты это уже говорила.

Я села, чтобы не смотреть на него снизу вверх.

– И еще буду говорить! – заверила я Диза, закидывая руки ему на плечи.

Против стекавших за шиворот капель Диз не возражал. Как и против последовавшего за этим поцелуя…

– Зануда, – повторила я. – Сноб. Позер…

С гулким стуком упала книжка. Коротко зашипела сигарета, прежде чем погаснуть. Плеснула вода, проливаясь через край на пол…

Только человек, незнакомый с Дизом, мог предположить, будто он забудет о своем вопросе.

– Не знаю, – я потянулась в кровати. Длинные пальцы осторожно рисовали на моем бедре одному Дизу известные узоры. – Правда не знаю…

Взгляд скользнул по руке. Можно было попросить неведомых организаторов избавить меня от шрамов и драконьей крови, от сводящей с ума сверхчувствительности к магии. Но… Без них бы все тоже сложилось иначе. И я была бы другой. А плата за ошибки казалась уже не такой высокой. Та же сверхчувствительность не раз помогала мне выживать. А драконья кровь… Сейчас, с нормальным блокатором, единственным негативным эффектом оставались необходимость повторять укол каждые две недели и поводок «Хантерс», на который эти самые уколы меня сажали. Но с ними я тоже могла справиться. Для этого мне не требовалась помощь неизвестных благодетелей, слишком сильных и добрых, чтобы существовать в реальности. Мне ведь сказали, что будут бесплатно поставлять лекарство, если я стану сотрудником? А Диз был прав: мне не обязательно идти в полевой отдел, если тут тяжело. У «Хантерс» было множество департаментов, начиная с бухгалтерии и заканчивая теми же лабораториями. Сереш замолвил бы за меня словечко. А с моими далеко не самыми популярными специальностями, с отсутствием связей и даже примерного понимания, как строился социум у гени, «Хантерс» мог оказаться для меня далеко не худшим вариантом. Спокойная работа, офис в Европе, хорошая зарплата – все как я когда-то хотела…

Я прикрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях, пытаясь угадать рисунок. Сбилась, как всегда. Думать не хотелось. Не об Игре. Максимум удавалось вспомнить, что цепочка мокрых следов высохла на ковролине в комнате – но вряд ли в ванной, и рано или поздно кому-то придется встать и вытереть пол. Или что книжку мы все-таки залили…

– Тогда почему для тебя так важно участвовать в Игре?

Я не знала, как объяснить. Открыв глаза, в отместку провела ногтями по его ребрам, по чернильным созвездиям на них: Дракон и Малая Медведица, похожий на арбалет Лебедь и Лира. Россыпь капель, родинками выглядящих на бледной коже, – Лисичка; и Стрела ниже…

– Потому что я могу. Потому что, если я права, с этой Игрой что-то не так. И потому что я подхожу для участия куда лучше Кая, Лукаса, даже Мартина…

– Больше подходишь для работы Охотников, чем сами Охотники?

Я слегка прикусила его плечо. Нечего надо мной смеяться!

– Они люди. Без понятия, как их всех не поубивали – божественная помощь это, удача или что-то еще, – но они слабее.

Что мог противопоставить Лукас тому же друде? Ничего. А вампиру? Мы видели, чем эта история кончилась. Охотники в большинстве своем были людьми. Более уязвимыми, чем гени. И потому погибали. Слишком часто, слишком рано…

– Ты знаешь, что Мартин по их меркам практически старик? Знаешь, конечно…

Это неправильно. Люди не должны умирать, защищаясь от тех, кому им нечего противопоставить. Люди не должны жить в мире, где любой может украсть их волю – просто потому что ему захотелось. Где чужую влюбленность можно заказать у улыбчивой баристы. Где никто не станет считаться с тем, кто слабее…

– Это неправильно, – повторила я вслух. – Не люди должны следить за гени. Гени сами должны останавливать гени, когда те переступают границы…

– В идеальном мире так бы все и было, – заметил Диз.

Но мы жили в реальном. Если бы я попробовала возразить, что это не так, каждый из нас выбирает, в каком мире ему жить, Диз пошутил бы, что моя мания все контролировать достигла гигантских масштабов. А может – что еще хуже, – понял бы все правильно и спросил, означает ли это то, что он думает.

Поэтому я промолчала.

 

Глава 7

Чужие зеркала

– Бред какой-то!

Я сидела на перилах моста и смотрела, как за моей спиной несет свои воды Изар.

– Никогда не думала, что в мои обязанности на рабочем месте будет входить самоубийство.

Диз посмотрел поверх солнечных очков на пустую в такой ранний час улицу.

– Не драматизируй. Зато не скучно. Мне на первой стажировке приходилось бегать за кофе и уворачиваться от пресс-папье. Поверь, это хуже.

– Я бы не отказалась от капельки скуки, – проворчала я. – Стоп, серьезно?

Он скривился, вспоминая:

– Отец решил, что пора научить меня смирению, и устроил на лето личным ассистентом к одному из директоров. Через другого директора. Взяв с того клятву крови, чтобы он не смог рассказать, кто я.

Я представила себе Диза, еще более худого и несклепистого, с блокнотом в руке и бейджем на шее, держащегося всегда на шаг позади начальника, предугадывающего каждое его требование и борющегося с острым желанием его прикончить. Трудно было не рассмеяться. Диз широко улыбнулся:

– Ты бы видела его лицо, когда он узнал, кем помыкал.

Еще бы. Думал, что терпел очередного бесполезного сынка-племянника, а на самом деле все это время отдавал приказы демону смерти и ходил по очень тонкой грани. Я все-таки расхохоталась.

– За что тебя так?

– Ни за что. На Земле методы управления весьма ограничены. Нельзя показать такому количеству людей Силу, децимация тоже не считается адекватным методом повышения мотивации персонала… Абигор придерживается точки зрения, что в условиях добровольного найма недостаточно быть чьим-то сыном. Чтобы эффективно править организацией, нужно заслужить их уважение. Начать с самого низа. Показать, чего стоишь.

Я покачала головой. Абигор-идеалист… Не поверю. Хотя, чтобы узнать людей не только с той стороны, которую они покажут начальству, чтобы лучше понять дело… Возможно, идея не была совершенно безумной.

– Сейчас ты скажешь, что на следующее лето он отправил тебя на производство? Как вообще получается, что для демона ты подозрительно часто зависаешь на Земле? В детстве, в каникулы…

– Умею выбирать родственников, – незло усмехнулся Диз. – Тогда Тривии показалось, что будет забавно смотреть, как я пытаюсь приспособиться среди людей.

– А теперь?

Ладно, Кимон или другие его кузены – не та сила, которой Охотники бы испугались. Но если бы Геката решила выпустить его на Землю насовсем, вряд ли кто-то стал бы спорить. Что такое «Хантерс» против древнего божества?

– Теперь она считает, что если я сам принимаю решения, как мне жить, то и в битвах своих должен бороться за себя сам. И ты не угадала. На следующее лето Абигор отправил меня в ассистенты отдела, – вспомнил Диз. – Там было проще: чтобы понравиться людям, было достаточно уметь писать макросы и чинить принтер.

Обаятельная улыбка наверняка тоже не мешала. Особенно в завоевании симпатий женской половины офиса.

– А потом? – полюбопытствовала я.

О семейном бизнесе Диз обычно не упоминал. То ли из-за моего отношения к отрасли, то ли имелось что скрывать. Впрочем, второе было не предположением, а фактом. Дизу было что скрывать. Очень и очень многое.

– Потом я поступил в ГООУ.

– Ага, и все кончилось. Не верю! Ты все время работаешь, и не говори, что только на ваш стартап. Чем ты занимаешься для Абигора?

– Это вопрос от сотрудника «Хантерс» или от моей девушки? – уточнил Диз.

Я задумалась.

– До конца августа – от обеих.

– А с осени?

Вот он, вопрос, которого я вчера благополучно избежала, промолчав. Рано или поздно Диз должен был его задать. Что я выберу, когда лето кончится?

– Не знаю, – призналась я. – Тебя это смущает?

Демон и Охотник. Непримиримые враги. Или по меньшей мере полные противоположности. Клише в книгах, особенно, как утверждал Диз, в моем любимом жанре. Но в жизни такие пары нечасто встречаются. Тому есть причина.

– Должно?

Определенно.

– По-моему, это называется конфликтом интересов.

– Неэтичным поведением – возможно, – возразил Диз. – Конфликта тут нет.

– Конечно. Для этого интересы должны быть относительно равноценными, а ты, выбирая между мной и своими целями, всегда выберешь работу, – пробурчала я.

– Ты преувеличиваешь, Нат.

– Если прямо сейчас к тебе придет Мартин и скажет: оставайся-ка с нами, но с Наташей придется порвать, что выберешь?

Диз закатил глаза, снимая очки и цепляя за ворот футболки:

– Это было бы крайне странное требование. Мартин не предложит подобного.

Я дернула его за рукав.

– Не уходи от ответа! Просто признайся: ты меня бросишь в ту же секунду.

– Не в ту же секунду, – не согласился он.

– Да, ты, как обычно, просчитаешь перед этим все остальные вероятности, но, когда придешь к выводу, что других вариантов нет, все равно бросишь.

Молчание было весьма красноречивым.

– Я же говорила!

– Тебя так радует перспектива или что ты выиграла спор?

Перспектива меня вообще не радовала. Я хорошо помнила зиму. Слишком много места стал занимать в моей жизни Диз. Лишиться его сейчас… Даже думать об этом не хотелось. С другой стороны, если бы мы расстались, я бы долго и горячо его ненавидела, но поняла бы. Целая вечность свободы или девушка, с которой неизвестно, сколько у вас все продлится. Это даже не выбор.

– Тебя это задевает? – невозмутимо спросил Диз.

Мог бы из вежливости сделать вид, что я не права, и он пожертвует всем ради меня. Но нет, я же просила быть со мной честным. Вопрос снова заставил взять паузу на размышления. Любой другой человек наверняка посчитал бы это предательством, но…

– Нет, – решила я. – Наверное, я сама такая же.

Потому что, как бы невозможно сильно я ни любила Диза, у моего отношения к нему тоже имелись границы.

– Даже у меня есть моральные принципы. А ты ходишь слишком близко к черте, где они заканчиваются.

Работа над оружейными артефактами, непонятная двойная игра с Абигором и Южным королем, убийство, договоры на душу…

– Если однажды ты ее пересечешь, я тебя сдам Охотникам. Тебя это задевает? – осведомилась я.

Диз пожал плечами, повторяя вопрос:

– Должно?

Наверное. Хотя бы напрягать. Как он себе представлял такую жизнь? Я, не рассказывающая обо всем, что происходит на работе. Диз, умалчивающий, где и как он нарушает Договор. Бездна доверия. Как быть вместе, постоянно что-то утаивая и находя отговорки?

– Узнаем, – угадал мои мысли Диз.

Хотелось бы верить. Что не только узнаем, но и справимся… Я опять взглянула на воду. Интересно, какая здесь глубина? Наверное, достаточная, раз недалеко электростанцию построили.

– Не передумала?

– Прыгнуть с моста и разбиться? Как можно! Всю жизнь об этом и мечтала.

Забравшись на парапет, я выпрямилась в полный рост.

– Я тебя подстрахую. И мы связаны, – напомнил Диз, подавая руку. – Если разобьешься, я всегда могу призвать тебя обратно. Из тебя получится неплохой призрак.

Я мрачно посмотрела на него. Это не утешало. Совсем. Тем более что, когда ты стоял на перилах, мост уже не казался невысоким. И несмотря на наличие плана, было страшновато. Вдруг не получится? Несмотря на почти два года сосуществования, магии я не доверяла.

– Ты можешь выбрать другое задание, – предложил Диз.

– Игра идет не первый день, и никто не знает, как скоро закончится. Если я быстро не наберу баллы, никуда не пройду, и все это окажется бесполезно.

– Там были задания с тем же количеством баллов.

«Под невидимостью ударить по лицу прохожего» или «Пройтись голым по Мариенплатц, чтобы никто не заметил», например. Хотела бы я посмотреть на того, чья больная фантазия родила эти требования.

– Я не бью людей, которые мне ничего не сделали, меня даже не видят и не могут дать сдачи, – отрезала я. К тому же с моими ростом и комплекцией ударить удалось бы разве что ребенка. А детей я тем более не била. – И ты прекрасно знаешь, как у меня с иллюзиями! Я не смогу отвести взгляд целой толпе! А Мартину придется выковыривать меня потом из полиции, которая загребет меня за нудизм.

– Тогда вперед, – посоветовал мне Диз. – Побыстрее, пока никого нет.

Он был прав. Не хватало еще напугать проходящих мимо туристов. Решат, что суицид, поднимут переполох или, того хуже, полезут спасать. А течение тут не безобидное. Я отцепилась от Дизовой руки и достала телефон. Каменная Паллада на другой стороне моста наблюдала за происходящим с неодобрением. Включив камеру, я повернулась, чтобы заснять, где нахожусь…

Я не планировала падать так. С бухты-барахты, не подготовившись, спиной вперед. Парапет моста был достаточно широким, чтобы не оступиться. Но, заметив краем глаза фигуру у берега и сверкнувшую на солнце золотом копну волос, я вздрогнула. Замахала руками, потеряв равновесие. Завалилась назад. И уже в полете поняла, что надо было интересоваться не глубиной, а расстоянием до воды. Если не успеть…

Земля оказалась под моей спиной внезапно. Выбила воздух из легких, заставила закашляться и тут же скривиться от боли. Сморгнув слезы, я повернула голову. В поле зрения попали ветки, травинки и разрисованная граффити скамейка. Далеко за ней блестели воды Изара. Все-таки удалось. Телепортироваться в последний момент, как требовало условие Игры. Не утонуть. Очутиться в нескольких метрах от моста, в кустах на Пратеринзеле, где никто не увидит моего появления и где мы договорились с Дизом встретиться. Через пару секунд я услышала шорох гравия, и он подошел.

– Встать можешь? – коротко поинтересовался Диз.

Могу. Но не хочу.

– Я отбила всю спину, – пожаловалась я, смотря вверх. И с обычного ракурса разница в росте чувствовалась, а сейчас я себе казалась муравьем, глядящим на великана. – И копчик. И, кажется, ребра, хотя не подозреваю как, – я попробовала перекатиться на бок и охнула. – Да я на спине неделю спать не смогу!

– Ты и так на спине никогда не спишь, – успокоил меня он.

– Твоя девушка сиганула с моста, чуть не убилась, превратила половину тела в один большой синяк, и это все, что ты можешь сказать в утешение?!

– Если моя девушка считает все перечисленное подходящим для себя времяпрепровождением, кто я такой, чтобы ей мешать? – парировала эта скотина. – Могла бы предположить, что существует корреляция между количеством баллов за задание и его сложностью.

И связанной с ней опасностью. Я это прекрасно осознавала. Хочешь пробиться вперед? Рискни по-крупному. Сделай то, на что мало кто из гени способен. Диз в свое время объяснял мне, что в отличие от таких, как он, гени не предрасположены к телепортации и редко кому она дается. Разница в природе силы сказывалась. Потому браться именно за это задание мне не стоило бы, с моими-то весьма средненькими способностями и моей недоученностью… Что мне сегодня повезло, я тоже понимала. Что успела отреагировать, что магия послушалась как надо – не иначе как из опасений лишиться своей сумасбродной носительницы. Увы, понимание от боли не помогало.

– Не хочешь вставать – дай телефон. Загружу видео.

Со стоном я протянула ему уцелевший при падении сотовый.

– Скажи, что все нормально снялось, и мне не придется повторять этот трюк, – попросила я.

Судя по нахмуренным бровям, сбывались мои худшие предположения.

– Серьезно?!

– Приз за лучшую операторскую работу тебе не дадут, но в целом нормально, – признал Диз после заставившей меня понервничать паузы. Зараза. – Что у тебя за провайдер? Я быстрее дойду до офиса, чем оно загрузится.

Кое-как поднявшись на ноги и отряхнувшись, вопрос я проигнорировала. Вместо этого привстала на цыпочки и заглянула ему через плечо.

– Ну что там?

На экране как раз стало видно, что пользователь Nat97 с самого низа таблицы игроков переместилась в середину. Хоть какая-то компенсация за нервы. Заодно поменялся список заданий.

– Он адаптируется после анализа того, что ты выбираешь и что тебе удается пройти.

Логично. Зачем предлагать мелочевку тому, кто доказал, что способен на большее. Прочитав обновленный список и все равно не найдя смысла, я задала мучивший меня вопрос:

– Интересно, к чему все это должно привести?

– Эти задания появились не просто так. Их не придумывают игроки друг другу. Их сформулировал тот, кто организовал Игру. Вопрос заключается в том, какую цель он преследовал.

В старинном кабинете на шестом этаже собралась обычная компания. Мартин. Я. Макс. Занявшая подоконник Диана, старательно делавшая вид, будто ее здесь нет.

– Большое количество заданий включает в себя практику иллюзий, – скрип маркера по вайтборду вывел меня из задумчивости. – Почему?

Чтобы исключить из Игры специально меня? Вряд ли.

Чтобы не привлечь к себе внимание общественности и властей – хоть полиции, хоть Охотников – раньше времени? Никто ведь не пожалуется на невидимку. Возможно.

Потому что навык иллюзий сразу отличит гени от обычного человека, случайно скачавшего приложение? Вероятно.

Но не только…

– Они хотят отсеять детей, – подала я голос.

Самые простые, наспех слепленные иллюзии должны были отвести глаза одному человеку или нескольким. Более мощные действовали и на цифровую аппаратуру вокруг: смысл скрывать свой настоящий облик, если первая же уличная камера зафиксирует рога и копыта? Такие иллюзии создавались чаще всего, но условие записывать задания на камеру не позволяло использовать их. Тут немного сложнее…

Первый уровень заклинаний – личное воздействие.

Второй уровень – заклинания массового ненаправленного действия. На ум пришла одна из курсовых Диза: «Разработка мобильных приложений для пассивных заклинаний второго уровня». Давняя, с моего первого, а его – третьего курса. Тогда ему пришлось объяснять мне, что к таким заклинаниям как раз относятся самые частые из использовавшихся иллюзий.

Третий уровень, самый сложный. Заклинания массового направленного воздействия. Адресные иллюзии. Заставить в толпе блондинов увидеть одно, темноволосых – другое? Свести с ума мужчин, но не женщин? Молодых, но не старых? Отвести глаза – но только живым, а техника пусть документирует, как было на самом деле? Или, еще лучше: пусть полицейские камеры тоже все пропустят, не хватало еще штрафа. Но вот камера на смартфоне…

Такой результат достигался другими заклинаниями. Требующими скрупулезности и контроля. Я никогда не росла среди гени и не могла обратиться к своему опыту, но была склонна верить чужому, записанному в книгах и рассказанному Максом. Магия у детей нестабильна, потому «Хантерс» забирал сирот и растил под неусыпным наблюдением, потому были нужны ГООУ и страшилка об Охотниках. Чтобы этому контролю научить.

Мартин кивнул, добавляя к тексту на доске еще строку. Происходящее напоминало менторскую сессию. Только у Мартина, пусть он по какой-то необъяснимой причине стал ко мне теплее относиться, не имелось резона заниматься моим развитием.

– Что еще?

Организаторы Игры могли отсеивать совсем детей, но понимали, что участниками станет молодежь, не лишившаяся еще детской веры в доброго волшебника. Только их можно взять на слабо́, пообещав в конце пути конфетку. Только они не станут задаваться вопросами, кому и зачем это нужно.

Но все же кого-то среди них искали. Или я параноила? Однако с каждым уровнем задания требовали все больше магии.

– В победители может попасть только кто-то с очень хорошими способностями.

И только гени, вспомнила я рассказ Таны. Почему? Кроме них существовали демоны, которые были гораздо сильнее среднестатистического мага, психопомпы вроде мар и смертей, принадлежавшие обеим стихиям сразу. Почему именно Огонь? В голове мелькнула какая-то мысль, связанная с заданием на телепортацию, но поймать ее я не успела, переключившись на другое…

Нога соскользнула – и вместо холодного камня под ботинком оказалась пустота. Нелепо замахав руками, я повалилась назад. Так глупо. Беспомощно. Ладно еще сгруппироваться в прыжке, задержать дыхание. Но нет. Рот был распахнут в беззвучном крике, а за пару секунд полета я ничего не успела бы, даже если бы не испугалась.

Всплеск, и вода зеленым куполом сомкнулась над головой. Залилась в рот, в легкие, из которых удар о зеркальную гладь выбил остатки воздуха. Барахтаясь, я попыталась удержаться на плаву – но какой в этом смысл, когда не знаешь, где верх, а где низ? Где дно, где поверхность? Глаза нестерпимо жгло, но изумрудная муть – уже не Изара, а озера возле дяди-Сашиной дачи – не давала ни одного шанса разобраться. Выбрав наугад, я из последних сил попыталась дотянуться до проглядывавшего сквозь толщу воды солнца, но…

Почему все горит? Это же вода, не Огонь. Или это он? Пытается забрать контроль, когда тело перестает функционировать.

Вокруг потемнело – то ли воздух кончился, то ли солнце все-таки оказалось фальшивым.

Веки налились свинцовой тяжестью. Прежде чем закрыть глаза, я увидела, как опустила руку – кажущуюся в воде неестественно бледной, маленькой, почти детской…

И проснулась.

Не было никакой воды, только безликая комната, еле слышно работавший кондиционер и тихое дыхание рядом со мной. И кошмар, в котором старые воспоминания переплелись со вчерашними. Я вылезла из кровати и босиком прошла в ванную. Просто кошмар. Не напущенный марой – те давно закончились. Сотканный из моих страхов. Из понимания, что еще чуть-чуть – и я бы не справилась. Вчера мне безумно повезло. Я плеснула в лицо холодной водой, смывая остатки сна. Посмотрела в зеркало.

Диз спал на животе, вытянувшись во весь рост и спрятав голову под подушкой. Забравшись обратно в постель, я свернулась калачиком рядом с ним. Закинула руку на поясницу, поцеловала одно из чернильных созвездий, уткнулась носом в ребра. Холодные. Не от кондиционера – от магии, слишком чуждой и далекой Огню. Спать в одной постели с Дизом было все равно что ночевать рядом с ураганом, по ошибке принявшим человеческий облик. Опасно. Страшно для такой, как я. Но, когда привыкал к нему, рев бушующего под кожей ветра не пугал, а убаюкивал.

Тем более что я знала: если бы не эта разделенная в сделке сила, все бы случилось как в моем сне…

– Что еще? – требовательно повторил вопрос Мартин.

Я попыталась найти в на первый взгляд бессмысленной забаве закономерность. Систему.

– С каждым уровнем появляется все больше заданий с конкретным адресом. Возможно, создатели Игры хотят посмотреть на участников вживую? Проверить, что никто не нарушает правила.

«Что никто не привел за собой хвост», – мысленно добавила я.

– Возможно. На месте обратила на кого-нибудь внимание?

– Нет, – пришлось признать.

Не рассказывать же о…

– Теперь я понимаю, почему Харви двигался такими странными маршрутами, – пожаловалась я, разглядывая навигатор. – Нам направо.

За последние дни я узнала Мюнхен едва ли не лучше, чем в предыдущие месяцы. Где нам с Дизом только ни довелось побывать! В Нимфенбурге, на глазах у ничего не понимающих туристов. В спальном районе, состоявшем полностью из частных и малоквартирных двухэтажных домиков. В закутке между «Лидлом» и железнодорожными путями. Или вот сейчас, у совершенно непримечательного дома на совершенно непримечательной улице.

– Еще сорок метров прямо…

– Кажется, тебя опередили, – хмыкнул Диз.

Полненькая девушка, сухая, несмотря на дождь, подошла к раскрашенной граффити стене. Обернулась, напряженно озираясь по сторонам. Стиснула в руке телефон. И исчезла – был человек, и нет его. Только размытый силуэт остался. И тот пропал, когда спустя пару секунд кирпичная кладка подернулась рябью.

Черт. Задание на этот раз гласило «Первым достань из стены записку и загрузи фотографию». Когда девушка вышла из стены, в ладони у нее плясал маленький огонек. Который она вместе с запиской растерла в руке. А задание, я проверила приложение, с карты исчезло. Ладно, не получилось подняться в турнирной таблице – хоть попробую таинственных организаторов найти.

– Ты заметил кого-нибудь подозрительного? – поинтересовалась я у Диза, провожая ее взглядом к метро.

Не верю, что организаторы Игры, так старательно выбиравшие адреса, ни разу не воспользовались этим, чтобы проследить за конкурсантами. Но, судя по всему, кроме меня за девушкой никто не наблюдал. Прохожих во внезапно испортившуюся погоду вообще не было видно, только владелец магазина с антиквариатом спешил затащить лотки со старыми книгами внутрь.

Тогда зачем назначать конкретное место? Чтобы вышло как сейчас, чтобы столкнуть игроков?

Диз ничего не ответил. Оглянувшись, я обнаружила, что стою посреди улицы одна. Твою мать. Только не говорите, что, несмотря на все его заявления и поступки, он все-таки решил сбежать! Лихорадочно набирая номер, я успела себе представить всё, что скажет Мартин, если я вернусь и сообщу, что потеряла демона. Мне конец. Воображение нарисовало, как меня пытают, надеясь через меня выйти на Диза, а затем сбрасывают труп в Изар.

– Ты где?!

– В кафе через дорогу, – сообщил спокойный голос. – Если бы была внимательнее, увидела бы.

Из-за расписанного аккуратным почерком окна Диз помахал мне. Ну, знаете! Так пугать нельзя! Колокольчик всполошенно звякнул, когда я вошла.

– Что, по-твоему, ты делаешь?!

Диз удивленно приподнял брови и указал взглядом на чашку с кофе. Мол, чем еще можно заниматься в кафе?

– Тебе взять?

Пока я пыталась сообразить, как выразить всё, что хотелось ему сказать, и никого не убить, он слез со стула и достал бумажник. Мне оставалось только занять освободившийся стул. Дожидаясь кофе, я пыталась успокоиться. В самом деле, ничего же не случилось. Он не бросил меня в момент, когда мне нужна была его помощь. И он не обязан ходить за мной на привязи.

– Флэт уайт, – поставил передо мной чашку Диз. – Попробуй, он тут вкуснее всего.

– Ты здесь уже бывал? – я обхватила кофе, грея о фарфор замерзшие руки.

– Нет. Отзывы на «ТрипЭдвайзере».

– И ты специально смотрел кафе здесь поблизости…

Диз равнодушно пожал плечами:

– Думал, ты будешь занята дольше, и я успею сделать пару дел.

Я сузила глаза. Угадать, ради каких дел Дизу могло понадобиться кафе вдали от «Хантерс»?

– Не знаю, что ты там себе запланировал, но если думаешь, что я стану тебя покрывать…

Колокольчик у двери снова зазвенел. Я умолкла, глядя на вошедшего. А вот и дело Диза. Мужчина выглядел в кафе совсем не на своем месте. Слишком дорогой костюм. Слишком дорогой портфель. Часы, стоившие всех денег, что я когда-либо смогу заработать. По виду, он даже чувствовал себя неловко. Замерев на секунду на входе, он двинулся к нам. Остановился ровно в метре от Диза и опустил голову. Интересно… Кто-то выдал ему «Краткий курс по общению с демонами»?

– Садитесь, – пригласил Диз.

С коротким кивком мужчина выполнил приказ. Быстро посмотрел на меня и снова уставился в столешницу. Человек. Я чувствовала его природу. И что-то горькое, противное… Страх.

– Она?..

– Говорите при ней спокойно. Наташа, это…

– Мистер Новак. Исполняющий директор «Криэйтив Аэродайнемикс». Я знаю.

Оставалось только надеяться, что «Я знаю» звучало внушительнее, чем «Видела фото, когда ради интереса загуглила связанные с Абигором фирмы». Если оценивать по виду присоединившегося к нам мужчины, эффекта я достигла. Было видно, как ему некомфортно: от близости существа, которого не должно быть в реальности, от того, что вынужден признать мальчишку в растянутой футболке за вышестоящего, от того, что при их встрече присутствует непонятная пигалица…

– Она… одна из вас? – облек свой вопрос в наиболее обтекаемую формулировку мужчина, обращаясь к Дизу.

Я широко улыбнулась. Хуже.

– Я из тех, кто контролирует таких, как он.

Судя по тому, что бояться мужчина меньше не стал, это было действительно хуже. Просто ужасно. Вопрос, каким чудовищем нужно быть, чтобы держать под колпаком демона, явно читался в его выражении лица.

Диз тихо рассмеялся и покачал головой.

– Тебе это доставляет огромное удовольствие, верно? Доминировать.

– Обожаю, – шепотом призналась я.

Как и ставить кое-кого зарвавшегося на место. Но это будет потом. Не стану же я портить Дизу его игру? Поэтому я наблюдала. Мистер Новак достал из портфеля пухлую папку и протянул Дизу. Споро просматривая бумаги в ней, Диз ставил внизу каждой размашистый автограф, а я с трудом удерживала себя от вопроса, в качестве кого он их подписывает. И почему именно он – учитывая, сколько времени Диз проводил на Земле, в компании должна иметься процедура, как без него обойтись.

– Потому что иначе для скорости они подставят мою подпись в пейнте, – иногда его привычка комментировать то, что я не произносила вслух, раздражала. Особенно когда ответы я получала только на ту часть вопросов, что была удобна ему. – Я бы предпочел по возможности обходиться без этого.

– Я тоже, – пробормотал директор, всем своим видом выражая надежду, что его не услышат. Диз услышал. И ухмыльнулся:

– Опять так сделали и отправили в Сеть, прежде чем дали мне на согласование?

Расписавшись на последнем документе, Диз кинул папку подчиненному.

– Принесли?

Серебристая флешка легла на стойку между ними. И что я, интересно, должна в такой ситуации делать?! Боги знали, что на ней могло находиться. Кинуться им наперерез, отнять и потащить в «Хантерс»? Притвориться, что меня совершенно не волнует, какие данные Диз не хотел передавать через интернет? Не ради подписей же он здесь устроил свидание.

А ради чего?

– Ненавижу, когда меня используют вслепую, – позволила я себе комментарий, когда мистер Новак с явным облегчением покинул нас.

Диз и бровью не повел, в задумчивости катая флешку по гладкой поверхности.

– Полагаю, это никому не нравится. Так ты хочешь или не хочешь узнать, что на ней?

Последний кусочек пазла встал на место. Спрашивала, Наташа, как оно будет в будущем? Получи наглядную демонстрацию.

– Не хочу.

Диз довольно небрежно изобразил удивление.

– Так доверяешь мне?

Я осторожно поставила чашку на блюдце. За окном снова полил дождь, вспенивая глубокие лужи. Такси, дождавшееся мистера Новака, мигнуло огнями и скрылось в серой пелене.

– Дело не в доверии. Я тебя знаю. Ты понимал, что я буду присутствовать при вашей встрече. По времени, даже если бы мы приехали сюда первыми, я бы уже вернулась к тебе. И я слишком ценна для тебя, чтобы после того, как я предупредила, что не буду закрывать глаза на нарушения Договора, ты совершил при мне что-то противозаконное. Значит, о твоей деятельности в «Криэйтив Аэродайнемикс» Охотникам известно, и она санкционирована, а на флешке ничего запретного нет. Таким образом, ты ничем не рискуешь. Если я воспользуюсь твоим предложением, то ничего не найду, а ты зато получишь дополнительный рычаг, когда захочешь вызвать во мне чувство вины. Как же, совсем тебе не доверять!

Я запнулась, когда поняла, что делала. Я просчитывала. Те самые идиотские, далекие от математических расчеты, которыми всегда бесил Диз.

– Но что я хочу знать, – я скрестила руки на груди и мрачно уставилась на него, – так это какого черта?

Проверить, испугаюсь и отступлюсь ли? Насколько далеко простирается моя верность? Забуду о своих словах и побегу к Охотникам? Потрогать воду и наметить границы дозволенного? Продемонстрировать: «Вот так это будет, Наташа. Смирись или уходи»? Показать мне? Как сначала – лицо, потом – магию, теперь – дело?

Я больше в этом не нуждалась. Мне не нужно было открывать глаза на правду – я все видела сама.

– Ты не думала, что все гораздо проще?

– Что, даже расскажешь мне насколько?

В зеленых глазах блеснули смешинки. Перестав катать флешку по столу, Диз подвинул ее ко мне:

– Посмотри.

– Что еще?

Вопрос Мартина вырвал меня из задумчивости. Было еще что-то. Между тем, в каком состоянии нашли Харви, и заданиями… Впрочем, мне доступно объяснили, что причин связывать Харви и Игру не было. Он участвовал? Никто этого не знал. Было ли что-то, что позволяло предположить его участие? Кроме его пребывания в Мюнхене пять лет назад – ничего. Об Игре он ни при ком не упоминал, желаний, ради которых пошел бы на все, не высказывал… Так что не делай поспешных выводов, Наташа. И не думай, что по второму делу тебя не спросят.

– Насилие, – раздался из-за спины тихий голос.

Я вздрогнула, узнав его. Обернулась, хлестнув себя волосами по щеке. Лукас стоял возле окна. Гораздо бледнее, чем я его помнила. Серьезнее. Собраннее. Горло пересекала уродливая борозда. Взгляд зацепился за парные браслеты, больше похожие на наручники: такие же мерил на меня Сереш полтора года назад. Вот почему я не заметила его появления. Лукас не ощущался… никак. Пустота. Не человек. Не маг. Стопроцентная блокировка.

– Чем дальше, тем более противозаконными становятся задания. И тем чаще они связаны с причинением ущерба другим людям.

Я все смотрела, пытаясь найти в знакомом лице что-то, напоминавшее о беспечном раздолбае. От необходимости говорить меня спасло пришедшее на телефон уведомление. Адрес и пометка: «Задание будет озвучено в указанное время».

Я встретилась взглядом с Мартином.

Это что-то новенькое.

Второй стакан оказался лишним. Точнее, лишним был первый, проглоченный чересчур быстро – лишь бы отвлечься и перестать думать. Не вспоминать Лукаса, ошибку, с которой ему – нам – предстоит жить. Последнее почти удалось.

– Все еще злюсь на тебя, – сообщила я Дизу.

Он ухмыльнулся:

– Это заметно.

Ну да, готова поспорить, обычно сердитые на него девушки вели себя иначе. Ударить, конечно, не посмели бы, но закатить скандал, хлопнуть громко дверью на прощание – самое то. И уж точно не целовали пьяно, устроившись у него на коленях.

– Если тебя что-то не устраивает, я могу…

Слезть и отсесть на другой конец дивана, например. Вольготно расположившаяся на моем бедре рука удержала меня от столь необдуманных поступков.

Так и думала.

Диз притянул меня ближе. Пальцы скользнули под рваный край юбки, сбивая дыхание. Я резко выдохнула и в отместку прикусила его шею.

– А как же «Прекрати, на нас смотрят»?

Позер. И пусть в клубе, среди зеркальных стен и под зеркальным потолком невозможно было не заметить, чем мы занимаемся…

– Пусть смотрят, – прошептала я. – Ты меня научил, что жить гораздо приятнее, не гадая, кто что о тебе подумал.

– Я создал чудовище, – фальшиво восхитился он.

Трижды позер.

– Не обольщайся, – я повторила отметину и поцеловала красные следы от зубов. – Я решаю, когда и как мне меняться. Лавры Пигмалиона тебе не достанутся. К тому же… Они смотрят на тебя.

Пару любопытных взглядов мы притянули. Но не наше поведение было тому виной.

– Здесь так много гени? – сразу посерьезнел Диз.

Больше, чем должно было быть. Меньше, чем я ожидала. Бар, обнаруженный по высланным приложением координатам, не числился в списке заведений, принадлежавших гени. Как место тусовок мюнхенской магической диаспоры его тоже никто вспомнить не мог. Почему его выбрали организаторы? Кто знает.

В то же время в турнирной таблице Игры стояло больше сотни имен. Даже если половина из них потеряли интерес после первых заданий – где они? Значит, существовала вероятность, что приглашение получили не все. А я все-таки вышла в финал.

Хорошо, с одной стороны. С другой, учитывая озвученные сегодня прогнозы… Не особо.

– Слева. Через два столика от нас. Видишь парня? Пристально на тебя смотрит. Спорим, он знает, что ты демон?

Диз хмыкнул:

– А я решил, что просто ему понравился.

– Брюнетка в синем, – продолжила я перечисление. Не настолько меня могли отвлечь Диз и спиртное, чтобы я не обратила на них внимания. – Которая вся в телефоне. Пара напротив нас. Еще кто-то в толпе внизу. Не знаю кто…

Их было достаточно: всполохов разной, чужой силы, смешивавшейся с дерганым ритмом и атмосферой плохо контролируемого хаоса. Может, если спуститься к ним, я бы поняла кто это, но, учитывая виски и манящую за собой музыку, слишком велик был риск раствориться в них и забыть, ради чего мы сюда пришли.

– Так что сидеть как можно дальше от тебя и дуться выглядело бы странно. Чтобы разгуливать с демоном по городу, под носом у Охотников, нужно либо быть полностью под его контролем, либо без ума в него влюбленной. Первое я изобразить не смогу при всем желании.

– А второе? – забавляясь, спросил Диз.

– До сих пор получалось.

– Именно изображать? Кажется, я должен оскорбиться.

Именно изображать. «Без ума» – это было прошлым летом, до его идиотской выходки и бесконечно долгой зимы. Теперь все стало иначе. Не так безудержно громко, до чертовой эйфории, но, может быть, лучше. С умом. И широко раскрытыми глазами. Теперь я понимала, на что иду. Я обхватила руками его шею и замерла, пытаясь перевести дыхание. С нежностью повторила пальцами линию подбородка и поцеловала, уже никуда не спеша. Перекатилась вбок, поправляя юбку, и вздрогнула, мазнув взглядом по публике.

– Что случилось? – заметил перемену в моем настроении Диз.

Решение пришло само собой.

– Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? – насмешливо протянул он. – Ты умеешь просить о помощи?

Гневный взгляд его не пронял. Ладно, признаю, в словах Диза имелся резон, но сейчас было неподходящее время для разбора всех моих ошибок и недочетов.

– Я учусь, – серьезно ответила я. – И прошу. Пожалуйста.

– Видимо, все совсем плохо.

Хуже. Я спрятала лицо у него на плече.

– Ты поможешь или нет?!

– Тебе действительно необходимо спрашивать? Что надо сделать?

– Девушка, только что зашла, стоит у стойки. Асимметричное каре, видишь? Отвлеки ее. Она знает, кто я.

Бариста из «Happy Place», принесшая мне чашку, полную усыпляющего бдительность зелья. Сестра – сестра ли? – пытавшегося меня убить друды. Его взял «Хантерс», и с тех пор я ничего о нем не слышала – да и не хотела. Но не думала, что она каким-то образом ускользнула.

Вот кого я не ожидала здесь увидеть. Только бы она не оказалась участницей: это значило бы, что она останется здесь до объявления задания. Бариста обернулась, и я крепко сжала ладонь Диза. Только бы не посмотрела сюда, только бы не увидела… Диз аккуратно отцепил мои пальцы и кивнул. Поможет. Отлично. Осталось скрыться самой. К счастью, проход в туалет находился на противоположной от входа стороне.

Воспользовавшись кабинкой, я подошла к раковине. Включила ледяную воду, сполоснула руки, провела влажной ладонью по разгоряченной шее. Посмотрела в зеркало: лихорадочный румянец, завившиеся у подбородка волосы… И силуэт позади меня.

– Это женский туалет.

– Условности, – мужчина, стоявший у меня за спиной, равнодушно пожал плечами.

Не мужчина. Бог. В тусклом свете лампочки его волосы все равно сверкали золотой короной, а лицо дышало юностью и здоровьем – ничего общего с тем, что я увидела при первой встрече. Пусть нас разделяло зеркало, глядеть на него было больно. Люди не созданы, чтобы смотреть на богов в их первозданном обличье. Но я ведь не человек? Я медленно повернулась и обхватила пальцами край раковины.

– Это все, что ты можешь сказать? – поинтересовался он, закуривая. – Хреновы миллениалы, никакого пиетета.

– Можно подумать, вы многое знаете о теории поколений.

– Познакомил Штрауса и Хоува, когда они были в Вашингтоне, – похвастался он.

Ну да, кому консультировать по такому вопросу, как не существу, наблюдавшему все поколения своими глазами. Начиная с первого в Америке – я бы не удивилась, если бы бог переселенцев одним из первых прибыл в колонии. Мой собеседник вытянул пустую ладонь, на которой появилась визитка. Проигнорировав имя – все равно фальшивое, – я задержалась на титуле. Доктор философии…

– А тогда в автобусе – это решили одно из своих имен вспомнить, Агийей?

На ученого он мало походил. Слишком молодой, в обтягивающих задницу как вторая кожа джинсах и растянутой алкоголичке. Принесший с танцпола музыку и пахнущий лавром и сексом. На первый, беглый взгляд, он не походил ни на профессора, ни на бога в традиционном представлении. Но был и тем, и другим.

– Почему нет? Если бы ты прожила, сколько я, поняла бы, – он выпустил кольцо дыма. Явно не табачного. – Все еще ничего? Я не требую жертвоприношений, но немного поклонения было бы неплохо.

– Я не верю в вас. А все боги, которых мне довелось встретить, хотели меня либо использовать, либо убить, – пришлось честно признать. – Так что извините. Можно я пройду?

Дойти до диспенсера с бумажными полотенцами мне не дали. В туалете стало темнее, и вместо лавра запахло гнилью и смертью.

– Мне подойдет и то, и другое, – лениво протянул он, прислоняясь к черной кафельной стенке.

Это что, карма? Я сделала шаг назад, упираясь спиной в холодный фаянс. Почему другим в сказках достаются крестные феи и добрые волшебники, а мне – сталкерствующие древние существа, которым отчего-то очень не нравится милая маленькая Наташа?

– Отпусти ее, – приказал он. – Освободи от слова.

Полагаю, он имел в виду Диану? О ком еще мог говорить Аполлон. А ведь по одним лишь мифам можно было догадаться, что между ними было что-то похуже братской любви. Телефон завибрировал в кармане, сигнализируя о новом сообщении. «Она ушла. Можешь прекратить прятаться».

– Пусть сначала она отпустит меня.

Единственный пункт, по которому могущественные враги лучше обычных: ты всегда знаешь, что, если бы они хотели тебя уничтожить, давно бы уже сделали это. А если не сделали, значит, пришли за другим. Только осознание этого позволило мне отлипнуть от раковины. Полумрак сгустился еще сильнее.

– Как я сказал, второй вариант мне тоже подойдет.

– Попробуйте, – устало предложила я, протискиваясь мимо него. – Насколько я понимаю, ваша сестра в восторге, когда вы убиваете ее спутников.

Могла бы догадаться по нашему разговору у реки. «Ошибка». Человек, которого она не хотела убивать. Особенный человек. Сколько уже она в обиде на своего брата за Ориона? Десяток тысяч лет? Больше? Судя по сцене, которую я наблюдала в холле, обида – это еще мягко сказано.

Должна была существовать причина, чтобы кто-то из богов решил не просто вмешаться в человеческие жизни – защитить их. Эта причина стояла у меня за спиной.

– Она никогда этого не сделает. Я могу.

Я на секунду остановилась у лестницы. Мужчина поднял руку и постучал себя по запястью, намекая на шрамы. Целитель…

Музыка ударила по ушам, оглушая и возвращая меня в реальный мир. Озираясь по сторонам, я пересекла верхний уровень, пока не нашла Диза за стойкой мирно трепавшимся с разукрашенной татушками барменшей.

– Всё в порядке? – поинтересовался он, когда я заняла табурет рядом с ним.

Недовольно надув губы, барменша двинулась дальше вдоль стойки, откликаясь на изрядно нетрезвую и очень веселую компанию с девичника. Я кивнула. Не рассказывать же, что встретила одного из его родственничков. В голову пришла интересная мысль. Если я не ошиблась насчет семона, а Диз через Айсу состоял в родстве с Аполлоном и его сестрой, значило ли это, что мы тоже родственники? Представив, я поняла, что это не та тема, над которой хотела бы задумываться. А по возможности предпочла бы выбросить ее из головы как страшный сон.

– Почему она так быстро ушла? – переключилась я.

– Приходила что-то передать.

– Кому?

– Я не видел.

Это наводило на нехорошие и явно параноидальные размышления. «Happy Place» тоже числился чисто человеческим местом…

– Тебе нужен ее номер телефона?

Подумав, я кивнула. Лишним не будет, учитывая, что «Хантерс» ее так и не достали. Потарабанив пальцами по лежащим перед ним салфеткам, Диз выбрал левую и подвинул ко мне.

– А вторая от кого? – полюбопытствовала я.

Диз кивнул на барменшу, в этот момент поджигавшую чайное ситечко, вставленное вверх ногами в стакан с фиолетовым коктейлем. Человек. Не догадывавшаяся о том, кто скрывается под этой кожей, зато попавшая под присущее всем демонам обаяние. Я закатила глаза.

– Как получается, что стоит тебя оставить на десять минут, как ты обзаводишься не одним, а даже двумя телефонами? – с завистью спросила я.

– Научить?

– Снимать девушек? Боюсь, навык мне вряд ли пригодится, – парировала я. – Мне следует ревновать?

– Как хочешь.

– Тогда не буду, – решила я, кладя голову ему на плечо. Стоило оказаться рядом с Дизом, как страх, вытравивший опьянение, сменился откатом и дикой, нечеловеческой усталостью. – Мне лень. Ты все равно скажешь, что номер взял у нее вовсе не потому, а мало ли, может, она тебе что-то суперинтересное налила и пообещала дать тебе контакты поставщика.

Диз не такой дурак, чтобы после всего настолько глупо закончить нашу историю. Улыбнувшись, он поставил одну из своих стопок передо мной:

– Попробуй.

Я лениво принюхалась.

– Анис и?..

– Корица. Можно Нику с Линой подарить. Лина – любитель такого.

– Думаешь, принести в подарок на свадьбу ящик водки – хорошая идея?

– У тебя есть лучше?

По правде говоря, я с самого начала надеялась примазаться к его подарку. Всё что угодно, лишь бы мне не пришлось придумывать самой.

– Ты ведь идешь? Лина взяла с меня слово, что я буду спрашивать, пока ты не согласишься.

– Дай подумать, – я потерлась щекой о рукав его футболки. – Чуть ли не единственное мероприятие, на котором я могу появиться с тобой… Я согласна. Можешь считать, что выполнил обещание.

– Это было легко, – усмехнулся он мне в волосы. – Ты сейчас на все так просто согласна?

– А ты проверь.

Даже любопытно, что он мог придумать, от чего бы я в обычный день отказалась. Идиллию нарушил сигнал сотового. Только на этот раз это был не Диз. Новое задание в Игре оказалось короче предыдущих.

«Убей любого и скройся. Первый, кто выполнит задание, станет победителем».

Они ведь не серьезно? Расширившимися от страха глазами я посмотрела на Диза. Тот отреагировал быстрее. Перегнулся через стойку, достал с той стороны нож, еще блестящий от лимонного сока.

– Нет!

– Если ударишь меня, я выживу, – спокойно объяснил он. – Ты сможешь.

Вспомнился Ад: удивленный взгляд зеленых глаз и то, как легко кинжал вошел в живот. Торчащая из тела рукоятка. Руки в горячей алой крови.

– Нет!

Я не смогу. Не Диза. И никого другого. Не ради какой-то идиотской игры.

Даже если это сможет кого-то спасти… Пока я колебалась, из толпы раздался истошный крик.

Вот он, следующий уровень, которого ждал Лукас.

Быстро все завертелось.

 

Глава 8

Сердце

И опять чертова замедленная съемка. Как тогда с Лукасом, память сохранила отдельные кадры. Оглушительная тишина, когда все замерло и еще никто не понимает, что произошло. Расступающаяся толпа. Крики и мольбы вызвать скорую. Блестящая в полумраке кровь на полу и неловко вывернутая рука под пропитывающейся темным копной волос. Давка у выхода.

Самообладания хватило только на то, чтобы отправить Мартину эсэмэс: «Это не просто ЧП. Это Игра».

Первым порывом было последовать за остальными в надежде выбраться из бара, пока еще можно. Хорошо, что Диз удержал. Донесшийся даже сквозь стены визг сирен – или это в ушах звенело? Мужчина в синей форменной куртке. «Нет, к сожалению, мы ничего не видели». «Да, пожалуйста, вот наши документы» (я задержала дыхание, но Дизов паспорт не вызвал у полицейского никаких подозрений). «Нет, медицинская помощь ей не нужна». Опомнившись, что мне только врачебного внимания и наброшенного на плечи одеяла не хватало, я судорожно кивнула. Все в порядке. Со мной ничего не произошло. Просто… Я впервые видела смерть так близко. Прямо у меня на глазах.

На выходе я чуть не прошла мимо Мартина с блондинкой, работавшей в GR. Заметив нас, он что-то сказал ей и отошел к нам.

– Кто?

Я не знала.

– Мужчина, – ответил вместо меня Диз. – Молодой. Рост около метра восьмидесяти. Темные волосы.

– Ушел?

– Одним из первых, – не дожидаясь вопроса, Диз пожал плечами. – Место было неудачное. Ни одного шанса успеть к выходу раньше него.

Мартин кивнул.

– Уверены, что это часть Игры?

– Последнее задание, – с удивлением я обнаружила, что меня колотит. – Убей… и выиграешь. Вот…

Я попыталась открыть его, чтобы показать начальству, но не получилось. Раз за разом телефон вышвыривал меня обратно в меню.

«Ошибка приложения».

Уже подозревая, что́ увижу, я нашла присланную Таной ссылку.

«Нет результатов».

Игра закончилась.

Мартин достал из кармана сотовый и набрал номер. Выругался, когда никто не ответил.

– В пяти минутах отсюда – вокзал, – бросил он Дизу. – Купите ей кофе и возвращайтесь. Ночь будет долгой.

Запланированное убийство можно было сразу исключить. Если бы организаторы Игры хотели убрать конкретного человека, так бы и написали – уверена, все равно нашлись бы желающие выиграть любой ценой. Версия, что кто-то привел с собой жертву, подозревая о следующем задании, тоже не выдержала критики.

Бедной Анне просто не повезло. С висящей на доске фотографии мне улыбалась жизнерадостная блондинка в найковском топе. Спортсменка. Практически комсомолка – член клуба студенческой взаимопомощи, волонтер. Красавица. Если бы не я, она бы осталась жива. Если бы я оказалась внимательнее. Если бы вовремя поняла. Если бы успела остановить…

– Это не твоя вина, – пытался убедить меня Макс на офисной кухне.

Моя.

– Ты не знаешь, – пробормотала я, прячась за чашкой.

Я могла все это прекратить. Диз подсказал выход. Если бы я согласилась…

Слишком много «если». Факт в том, что сослагательное наклонение было бессмысленно, а я не сделала ничего. Игра закончилась – резко, в одно мгновение. Так выныривают из кошмарного сна. Только в этом случае сон оказался реальностью.

Приложение больше не работало и было снято с «Андроид Маркета» и AppStore. Все указанные разработчиком данные были фальшивкой. Концы обрублены, никого не найти.

– Даже не думайте, – поморщился Диз, когда Мартин в очередной раз задержал задумчивый взгляд на нем. – Мои интересы относятся к другим сферам.

Безумие, конечно. Но даже я, не зная Диза, заподозрила бы, что прибытие в офис талантливого демона и жестокая компьютерная игра – не просто совпадение.

– Ты бы смог найти их? – спросила я Диза, под утро заползая под одеяло.

– Возможно. Скорее всего.

– Тогда почему Мартин тебя не попросит?

– Потому что ему придется дорого заплатить. – По мнению Диза, убийство не являлось поводом действовать. Но я его не винила. Трудно ожидать, что демон будет разделять идеи всеобщего блага и безвозмездной помощи. – Но в первую очередь потому, что, как бы мне ни льстила твоя вера в меня, я не гений. А у него есть более квалифицированные специалисты.

По сохраненным данным турнирной таблицы IT-отделу удалось смэтчить некоторые из ников с аккаунтами в соцсетях. Но что толку? Кто-то давно вышел из игры, кто-то, как я, испугался последнего задания, кто-то, помня о нарушениях Договора, затаился до поры до времени. Единственным плюсом можно было считать тот факт, что на какое-то время после визита сотрудника полевого отдела «Хантерс» местные гени притихнут. И, может быть, если устроители решат возобновить игру через пять лет, кто-то побоится повторить. Однако имя победителя мы так и не узнали.

– Это еще не конец, – заметил Диз за завтраком. – Когда они найдут тотализатор, думаю, сумеют выцепить больше.

– Какой тотализатор?

Оторвавшись от монитора, Диз посмотрел на меня поверх очков.

– Как ты полагаешь, зачем нужны были видео выполнения заданий?

– Чтобы доказать, что я их прошла.

– В таком случае зачем с каждым уровнем повышать опасность заданий? Жестокость?

Потому что иначе неинтересно? В голове забрезжила загадка. Неинтересно кому?

А ведь турнирная таблица могла служить не только для мотивации участников… Нет. Стоп. Подобные голодные игры – участь подростковой фантастики. В реальной жизни такого не случается.

Правда, игры, в которых тебе говорят убить кого-то, в реальной жизни тоже обычно не проходят.

– Думаешь, кто-то сливал присланные видео в Сеть? Чтобы заработать на ставках и просмотрах? Это вообще возможно?

Но тогда все ники, все лица могли попасть к кому угодно. Чертовски неприятная мысль.

– Не просто возможно. Я бы так и поступил, – пожав плечами, Диз вернулся к работе. – Panem et circenses.

Информация от полиции тоже немного дала. Погибшая Анна пришла в клуб с подругами из университета. Они выпили по паре коктейлей. Было весело. Пошли танцевать. Ничего не видели. Убийство для всех стало неожиданностью. Никто, даже из тех, кто находился рядом, не мог описать нападавшего. Мужчина, низкий, блондин. Пожилой уже, седой совсем. Разве мужчина? Женщина. Точно женщина. Рыжая.

Чуть больше пользы могли принести данные по сотовой активности. Но на момент финала поблизости находилось две тысячи двести сорок шесть человек. Или Мартин сказал «сорок четыре»? Какая разница, с таким количеством двумя людьми меньше, двумя людьми больше… Чтобы обработать такой массив, нужно время. И нам оставалось только ждать…

Не зная, что делать, я бездумно перекатывала по столу серебристую флешку. В очередной раз я демонстративно отдала ее Дизу, заявляя, что не буду поддаваться на его провокации. И в очередной раз утром нашла ее на своей тумбочке.

«Посмотри».

Ладно. Посмотрю.

Отключив зарядку, я вставила флешку в освободившийся USB-порт. Нерешительно кликнула на «Проводник». Что я там должна увидеть? Коды, в которых ничего не пойму? Расчеты, которые без MBA не расшифровать? На что Диз рассчитывал, отдавая мне ее? Что смирюсь, закрою и молча верну ему? Или отнесу Мартину?

Нет.

На флешке находилась всего одна папка. Два слова, заставивших меня закусить губу.

«Валленштайнер, Наташа».

Вот к чему все было. Вот почему он знал, что я не расскажу о той встрече в кафе Охотникам. Почему не скрывался, сам привел меня туда. Почему настаивал. Не оттого, что хотел использовать меня или проверить. Флешка предназначалась мне. Потому что Диз знал, как для меня это важно. Видел мои попытки разобраться самой. И устроил все это ради меня.

Я не представляла, как Диз – его люди – раздобыл мое дело.

Воровато оглянувшись по сторонам, я открыла папку.

«Основные сведения»…

Полное имя: Соколова Наталья Николаевна. Дата рождения: двадцать шестое августа тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Место проживания. Зарегистрирована… Отец: Соколов Николай Николаевич, человек. Мать: Толмачева Марина Анатольевна, смотри родословную. Уровень опасности: C+. Родовые способности: отсутствуют. Прочие особенности: гиперсенситивность к магии (приобретенная), слабые нарушения восприятия ментальной магии вследствие длительного нахождения под блоком. Родовое проклятие в шестом поколении. Я подсчитала в уме. Значит, не Рудольф. Его родители. Или родители Ильзебилль… Эффект: не установлен. Ну да, я же сказала Серешу, что и так знаю, можно не разбираться…

Документы. Медицинские карты. Дата обнаружения: две тысячи четвертый год, незадолго до того, как мне исполнилось семь. День, когда я узнала, что прабабушка умерла. Если «Хантерс» не подозревали до того момента о моем существовании, это могло означать лишь одно. Я была под блоком практически с рождения. Прабабушка, в отличие от меня, знала, в чем дело, Рудольф не стал скрывать от дочери правду. Но велел прятаться и спрятать детей. И детей ее детей, и так до тех пор, пока…

Заклинания распадаются со смертью заклинателя. А сильные эмоции способны вызвать резкий всплеск силы, тем более у не умеющего контролировать ее ребенка. Так меня обнаружили. Что тогда случилось? Я не помнила ни минуты после того, как обнаружила прабабушку на полу, ни встречу с Охотниками. Я пролистала дальше. Проверить семью. Восстановить блок. Оставить под наблюдением. Именно в такой последовательности. Почему? Мама – тут понятно. Открыть магию взрослому человеку – значит свести его с ума. Милосерднее будет оставить все как есть, пусть блок и сожрет ее за полвека с небольшим. Но зачем восстанавливать его мне? Макс говорил, в таких случаях Охотники забирали детей. Стирали у родственников воспоминания, чтобы никто не искал, и воспитывали у себя… Результаты я видела. «Хантерс» учили их управлять силой, не позволяли никому навредить по незнанию… Лепили из них то, что было нужно. Но со мной так не поступили. Меня оставили дома. Для чего? Меня не планировали оставлять в покое. Чтобы вырастить гени, мыслящего как человек? Ничего не знающего, неспособного самостоятельно выжить, если с макушкой окунуть его в этот мир? Думающего иначе, воспитанного в нормальных человеческих ценностях, лишенного свойственного гени игнорирования чужих жизней и присущей Охотникам ненависти к нелюдям…

Я листала дальше. Школьные отметки. Отчеты о перемещениях. Здесь был практически дневник наблюдений. Теперь ясно, откуда взялась фотография из моего дела в ГООУ, сделанная исподтишка, когда я курила в сквере перед экзаменом по русскому.

Переписка ответственных за меня сотрудников. «Эй, Майкл-Миша, ты там заснул, что ли? У тебя подопечная в другой универ поступить успела, не хочешь вмешаться?»

У меня все-таки не было шанса на нормальную жизнь…

Родословная.

Я посмотрела на кривое древо. Сторона отца так и осталась пустой: обычные люди «Хантерс» мало интересовали. А другая… Я проследила взглядом наверх. Мама. Бабушка. Прабабушка, внезапно прожившая на полтора десятка лет дольше, чем я думала. Выше… Здравствуй, прапрадедушка Рудольф. Я угадала насчет семона: он был первым в своем роду. Но все остальное, что я о нем знала, оказалось неправдой. Взять хотя бы тот факт, что дорогой прапрадедушка родился шесть веков назад.

Прапрабабушка… Розововолосая женщина с портрета. Ильзебилль Швайг. Ильзебилль-Изгнанница, как она значилась в файле. Ее родители – вот от кого пошло проклятие. Чем они его заслужили?

Ее род оказался намного больше, длинный и разветвленный – но имена мне ни о чем не говорили, как и пометка под ее именем: нумина. Практически сверстница прапрадедушки – но прожила лишь до конца девятнадцатого века, когда прапрадедушка с дочерью бежал из Мюнхена.

Все это казалось нереальным. Срок жизни в несколько столетий, совершенно неизвестная мне родня… Закрыв схему, я посмотрела, что еще было в папке.

Имейлы. Сотни писем, скопившихся за годы моей жизни.

«Во вложении – мои наблюдения по длительному воздействию ихора на организм. Могут пригодиться для тестового объекта 365-4». В некоторых из писем Сереш был официален. В других писал, что думает на самом деле.

«Рано или поздно она либо поймет, что вы водите ее за нос вместо того, чтобы вылечить, либо сломается. Вы этого хотите?»

«Отправьте ее к психотерапевту. Она на пределе».

«Нет. Я хочу посмотреть, что она сделает».

Я взглянула на отправителя: [email protected]. Угадай с трех раз, Наташа, кто?

«Довольны?» Февраль прошлого года. Нетрудно догадаться, что́ Сереш имел в виду – мою, наверное, самую большую глупость в жизни, обернувшуюся четырьмя месяцами в Аду.

«Вполне».

До чего же противно осознавать, что все это время ты как марионетка дергался на веревочках. И каждое твое идиотское решение только приближало тебя к цели. Чужой цели.

«Определенные персоны крайне вами довольны», – сказал мне мессир Джонатан после того, как я чуть не умерла на Самайн. Теперь я точно знала эту персону.

«Кажется, я начинаю понимать, чем ты ее заинтересовала: она была такой же. Никогда не могла пройти мимо». Ты ошибался, Диз, не только этим. Родство с Рудольфом сыграло гораздо более важную роль. Но и этим тоже.

Радоваться, что хоть кто-то оценил мой поломанный инстинкт самосохранения, вечно выходивший мне боком, почему-то не удавалось. Каждое мое решение. Каждое движение. Каждый взгляд, каждая мысль. Каждая перемена настроения… Все это рассматривалось, и документировалось, и доносилось ей. Зачем? Чтобы она поняла, подойду ли я ей? Чтобы придумать, что еще можно сделать с маленькой глупой Наташей? Какой еще эксперимент над ней поставить?

«Она влюблена в этого демона по уши. Вы планируете это использовать?» Я посмотрела на дату. Макс отправил это письмо в середине октября два года назад. Он понял все задолго до того, как я поняла сама и уж тем более была готова признать…

Кто-то окликнул меня. Судя по тону, не первый раз. Мартин.

– Не спи, – бросил начальник. – Нам надо идти.

Это был ресторан в Зендлинге. Тихо звякнул колокольчик, когда Мартин толкнул витражную дверь. За ней обнаружился пустой зал с накрытыми белоснежными скатертями столами. На стойке стояла одинокая пивная кружка, еще не тронутая измерявшими и записывавшими что-то экспертами. Частички пыли танцевали в залитом солнечным светом воздухе, отражаясь в развешенных по стенам зеркалах. Снова зеркала…

– Что мы тут делаем? – посмела я осведомиться у руководителя.

Мартин достал из кармана пачку и, внаглую нарушая закон, закурил.

– Из всех телефонов, что мы обрабатываем, один – аномалия. Никакой активности в последние двадцать четыре часа.

– След обрывается здесь? – начала я догадываться.

– Верно. – На этот раз начальник достал из кармана айфон. Открыл фотографию, дал мне взглянуть. – Тим Шнайдер. Под утро после убийства позвонил матери. Заливался слезами и просил прощения. За всё, как он выразился.

Да он же совсем мальчишка…

– Мы ищем одно из двух: либо обломки мобильного, от которого он избавился по пути, либо труп с разряженным телефоном.

– Почему труп?

– Потому что я настроен подозревать худшее. Ему здесь нечего делать. Последний звонок, который поступил на его мобильный, был совершен с номера, с которого ему никогда не звонили. После этого он сразу направился сюда. Даже если он все осознал и захотел выйти из Игры, с компроматом на себя, который он сам загрузил, у него не было вариантов, кроме как послушаться и приехать.

Может, он просто рассчитывал, что здесь исполнят его желание.

– А я тут вместо собаки?

– Да, – жестко ответил Мартин. – Погуляй, осмотрись. Почувствуешь магию – скажи мне.

«Вам зачем? Вы даже не маг», – крутилось на языке, но я проглотила комментарий. Как пожелает господин начальник.

На первый взгляд все было обычно. Странно, конечно, что никто не сложил скатерти и льняные салфетки и не убрал их в шкаф… Да и на мебель можно было надеть чехлы, а не бросать всё. Я провела рукой по дубовым панелям, которыми был обшит зал. По золоченой раме, зеркалу в темных пятнах. Но мало ли при каких обстоятельствах хозяевам пришлось оставить это место. В следующем зале все тоже выглядело, словно ресторан откроют через пару часов. Только слой пыли утверждал обратное.

Я была готова вернуться и сказать Мартину, что ничего не чувствую, когда услышала музыку. Странный рваный ритм, неуловимо похожий на тот, что играл в клубе. Но не мог же он играть в пустом ресторане?

– С улицы, – пожал плечами один из экспертов, увидев, как я озираюсь.

Значит, не только я слышу музыку, и ничего сверхъестественного в ней нет. Хорошо. Но… Какая-то мысль не отпускала. Что-то, связанное с клубом и танцполом. Что-то, что мне не удавалось вспомнить. Может, если окажусь ближе к ее источнику, удастся? Обнаружив спрятанную за зеркалом дверь, ведущую в боковой переулок, я вышла на прохладный вечерний воздух. Здесь музыка не просто угадывалась. Играла пульсом в ушах, манила, как белый кролик Алису. Мелодия тянула за собой вперед, туда, где погаснут огни и ты останешься наедине с ней. От такого приглашения было невозможно отказаться. Посмотрев наверх и вяло удивившись, как быстро стемнело – только что ведь обед был? – я ступила на мощеную мостовую…

Нет ничего. Только звездное небо над головой и бесконечное серое поле. И музыка, сводящая с ума, забирающая всего тебя без остатка, кладущая мир к твоим ногам. Дарящая свободу. От тянущих на дно воспоминаний, от страхов, от раздирающих душу чувств. От всего.

«Я не танцую», – с удивлением слышу я в голове собственный голос.

Я танцую. Забыв обо всем, о важном и сиюминутном, о дорогом и отравляющем душу. Неужели хоть кто-то не танцует? Когда музыка – единственное, что дарит тебе жизнь, единственное, отчего тебе становится хорошо, как человеку, что всю жизнь задыхался – и вдруг вдохнул полной грудью. Как приговоренному, который узнал, что смерти не существует.

Больше никаких бед. Никаких страданий. Нужно только раствориться в барабанном ритме. Я смеюсь и протягиваю руки к небу. Тонко звенят стеклянные колосья на ветру, и я глажу их, оставляя бордовые следы на пшенице. Вторит зеркальный колокольчик. Я нежно касаюсь его, но лепесток все равно остается у меня в руке впивающимся в ладонь осколком.

С удивлением глядя на красные капли, я подношу пальцы к лицу – и падаю…

Больно. Первая мысль, возникшая, когда туман в голове отступил.

А еще очень-очень стыдно. И за пляски под луной, и за глупость. Наверное, каждый хоть раз слышал о музыке фейри, увлекающей человеческих путников под холм. Но никто не ожидает, что она коснется своей магией лично его. Могла бы понять. С моими-то «слабыми нарушениями восприятия ментальной магии».

Рухнув посреди стеклянного поля, я боялась пошевелиться. Словно в ответ зеркальная ромашка насмешливо забренчала, сгибаясь под ветром. Ладони все были в крови; ноги иссечены местной травой – куда там осоке с асфоделевых лугов! На миг я пожалела, что не в Аду: там порезы можно было залечить. Здесь я страшилась посмотреть на свои ступни. Но храбро подняла превратившиеся в живописные лохмотья джинсы. Один из оставленных местной травой следов перечеркивал лавандовую веточку пополам, однако обезболивающее заклинание все равно подействовало. Спасибо тебе, Фабио. Избавившись от ноющей боли, мозг вернул себе способность мыслить. Следующий шаг – телефон. Который ни на что не отзывался. Разрядился и превратился в бесполезный кусок пластика. Что наводило на мысли, сколько я здесь пробыла… Ладно, это я еще успею обдумать. Оставалось заклинание переноса, зашитое в татуировку на спине. В кои-то веки я готова была согласиться, что в них есть смысл, и была благодарна Лукасу за то, что он вынудил меня ее сделать.

Нет. Я отдернула руку от шеи.

Я ее не использую.

Что нам дано? Проход в подпространство, открывшийся из ресторана, куда кто-то заставил приехать победителя игры.

«Либо мы ищем труп», – вспомнила я слова Мартина.

Музыка, бывшая бо́льшим, чем набором нот. Вот что меня насторожило. Никогда не была фанатом танцев. Чтобы вытащить меня танцевать, потребовался бы как минимум Диз. Но если в клубе я хотела к ней присоединиться… Подавление воли – стопроцентно. Критического мышления – вполне вероятно, иначе я удивилась бы возникшей прямо под моей ладонью дверной ручке в ресторане. Музыка не заставила бы сделать то, на что ты никогда не решился бы, но могла избавить в нужный момент от сомнений.

«Даже если он все осознал и захотел выйти из игры, у него не было выбора».

Если я воспользуюсь телепортом, я смогу сюда вернуться? Вряд ли. Проход в ресторане не должен был быть постоянным – слишком велик риск, что кто-то заметит. Нам повезло, что меня зацепили его отголоски. А без него не узнать, где на Границе находится этот холм. Что случилось с Тимом и другими победителями. Кто и зачем раз за разом повторяет Игру.

С трудом я поднялась на ноги. Попробовала переступить и охнула, чуть не повалившись обратно. А вот и пределы заклинания. «Ты будешь ступать как по острым ножам, и твои ноги будут кровоточить».

«Вытерпишь все это?» – спрашивала ведьма русалочку.

Придется. И куда только делись мои кроссовки?

Морщась, попадая на осколки трав, я медленно шла по полю. Я была не на Земле: за последний год я хорошо выучила карту неба, но эти звезды были мне незнакомы. И не в Аду: я не чувствовала того мертвого жара. Выходит, Граница. Карман между миров. И, как у каждого подпространства, у него должен существовать предел.

Спустя какое-то время поле закончилось и вывело меня к старой мощеной дороге, белой лентой тянувшейся между холмов. По такой сюда попала я, ступив на мостовую у ресторана. Могла бы вспомнить, что в реальности там лежит совсем иная плитка… Перестав себя корить, я столкнулась с более насущной проблемой. Вверх или вниз? Не угадать. Я решила довериться удаче. Что ж, Элли. Вперед по дороге из желтых кирпичей – пусть в твоем случае их и заменяют древние камни.

Я была готова сдаться и лечь прямо посреди пути, когда поняла, что дорогу резко сменил деревянный интерьер. Свернутое подпространство. Я встречала такое в башне Абигора и в библиотеке. Интересно: насколько по сравнению с ними этот холм был разумен? Оставляя красные разводы за собой, я из последних сил дотянула до кресла и позволила себе упасть в него. И только после этого осмотрелась. Дубовые панели и зеркала – совсем как в ресторане, только здесь они выглядели, будто сошли с картин Дали. Немыслимо искривленные, нарастающие друг на друга и переплетающиеся, отчего дом походил на внутренности огромного дерева. Из витражных окон на пол падали разноцветные блики – а ведь снаружи царила ночь. В камине мирно потрескивал огонь. А на шкуре неизвестного мне животного сидел ребенок, круглыми от страха глазами рассматривавший меня. Мы обе замерли. Девочка опомнилась раньше меня и спрятала за спину старенькую «Нинтендо».

– Мама не разрешает мне играть в человечьи игры, – сообщило дитя, пока я в ошеломлении разглядывала растущие у нее из макушки оленьи рожки.

– Я ей не скажу.

Оставалось только надеяться, что ее мать отошла. Вряд ли она обрадуется истекающей кровью чужачке у себя дома. Удовлетворившись обещанием, ребенок отложил в сторону консоль и поднялся на колени. Длинная бархатная юбка задралась, открывая украшенные копытами ступни.

– Ты работаешь на поверхности?

Видимо, если предположить, что внутренности холмов располагались под землей, «на поверхности» должно было означать мир людей.

– Типа того.

Положив голову набок, девочка внимательно посмотрела на меня.

– Нет, – вывел звонкий ангельский голосок. – Я тебя раньше не видела.

Только бы это никто не услышал.

– А я вижу всех, кто ходит на поверхность. Моя мама работает на вратах. Но ты отсюда… Зачем ты врешь? – обиженно надулось дитятко.

– Ладно, – согласилась я, наклоняясь к ней. – Я не работаю на поверхности. Я здесь по очень важному делу. Но нельзя, чтобы кто-то об этом узнал. Это секрет, понимаешь?

Лицо ребенка осветилось восторгом.

– Ты – пропавшая принцесса, вернувшаяся, чтобы свергнуть тирана! Я знала, я знала, что ты придешь!

Угу, одну минуту, только Эскалибур из камня заберу и всех свергну. А к этому мы как пришли?! Насколько я помнила, у меня не было металлических конечностей, и ни на какую из умерших королев я тоже не походила. Впрочем, я была готова согласиться на любые детские фантазии, лишь бы она не стала звать взрослых.

– Теперь ты понимаешь, почему никому нельзя говорить, что я здесь? – шепотом спросила я. – Даже маме.

Девочка с энтузиазмом закивала.

– Ой! – испуганно спохватилась она. – Мама запрещает называть его тираном! Если кто-то услышит, он нас всех убьет.

Я устало вздохнула. Святая простота…

– Я никому не скажу, – пришлось повторить.

Этого оказалось достаточно, чтобы девочка опять засияла от счастья.

– Я ведь тебе ничего не предложила!

Взметнувшись маленьким ураганчиком с ковра, она села в кресло напротив и позвонила в серебряный колокольчик. Степенно расправила несовременные юбки и выпрямила спину.

Ждать не пришлось. Не успела я собраться с силами и придумать, куда деться, как дверь за моей спиной распахнулась. Увидев фрак, я было подумала, что она позвала дворецкого, но ошиблась. Вошедший человек вряд ли был до попадания в холм кем-то большим, чем бездомным. Спутанная борода неопрятно свисала на накрахмаленную сорочку. Два пальца на руке, которой он держал поднос, были обрублены и гноились. Правая щека была в струпьях, нижнюю губу неизвестная болезнь заставила почернеть и набухнуть вдвое больше верхней. И вонь. Несмотря на чистую, хоть и странно залатанную одежду, находиться рядом с ним было тяжко.

– Предложите нашей гостье угощение, – манерно растягивая гласные, произнесла девочка. Явно повторяла за кем-то из взрослых.

Ничем не показывая, что понял, бездомный механически повернулся и поставил пустой поднос на стол. Положил на него свою руку. Достал нож. Взмах, и два пальца покатились по серебру.

– Мама говорит, что надо экономить, – со вздохом признала девочка, пропустив мимо ушей мой испуганный вскрик, – но гостеприимство – это святое.

Воспитания надолго не хватило: только мужчина отошел, все так же пугающе безмолвно, как она подхватила юбки и поскакала к столу. Схватила указательный и сунула себе за щеку.

– А ты чего не берешь? – с неподдельным удивлением спросила она, похрустывая… я не желала знать чем.

Я должна была догадаться. Как только поняла, что вижу человека. Что мог обычный делать в холме?

– Не хочу.

– Не любишь мясо? – расстроилось дитя и тут же воодушевилось. – Я тоже! Самое вкусное – это глаза! Но мама не разрешает их брать, потому что тогда он станет бесполезен и придется заводить нового. Но ведь желание гостя – закон. А ты со мной поделишься, правда?

– Нет.

Вот чем объяснялись странные прорехи на фраке… Этот мужчина был у гостеприимных хозяев не первым. Я с удивлением поняла, что стою, сжимая пальцы вокруг обитой цветным ситцем спинки кресла.

– Не поделишься? – расстроилось это существо.

– Не хочу.

Шаг – и я окажусь у выхода. Трусливо, да. Его можно спасти. За исключением четырех пальцев он был цел – пока. Я могла придумать, как вытащить его. Сбросить с него ментал, вылечить… Но я этого не сделала. Разум затмил липкий страх. И отвращение, накатывавшее каждый раз, когда перед глазами снова вставали лежащие на подносе пальцы. Пожирающие людей фейри – это оказалось слишком для и без того насыщенных последних дней. Еще одна секунда в этом помещении – и я была уверена, что сойду с ума.

К счастью, холм понял мое желание.

За дверью оказался не такой же старомодный коридор, а пустой двор в самый разгар зимы. Белые хлопья падали, укрывая брусчатку пушистым ковром. Борясь с тошнотой, я зачерпнула пригоршню снега, но в последний момент отдернула руку ото рта. Нельзя ни есть, ни пить в холмах фейри, если хочешь вернуться. Суеверие или нет – я не планировала это проверять. Растерев снегом лицо, я воспользовалась передышкой и задумалась.

Куда я хотела попасть? Вернуться, пока мужчина еще жив? Или… Как ни противно осознавать, одна жизнь была сейчас ценнее другой. Мужчина не выведет на организаторов Игры. Мне надо было найти Тима. Только я сомневалась, что аборигены любезно укажут мне дорогу.

Но существовал иной путь. Музыка. Я все еще чувствовала ее зов – ласковым прикосновением ветра к щеке, эхом в каменном колодце. Мелодия сменилась. Теперь она стонала от одиночества, металась в ожидании, пока кто-то не придет… Куда?

Насколько мне удавалось судить по опыту, мои «малые нарушения восприятия» ментала имели две стороны. С одной, я слишком легко попадала под воздействие. Но в то же время начинала осознавать себя быстрее, чем воздействовавшие рассчитывали.

Что, если пойти за ней? Перестать сопротивляться, но постараться не раствориться? Главное – вовремя остановиться. Хотелось бы надеяться, что я смогу… И я позволила музыке себя вести.

Через сад зеркальных роз к морскому побережью и старому замку. Через заросший диким виноградом особняк и лес с вековыми дубами. Одни места тянулись на километры, другие мелькали утренним сном. И все они были пусты. Магия словно намеренно прокладывала путь так, чтобы меня никто не увидел.

С каждым шагом музыка звучала не только громче, но и требовательнее. Невзирая на усталость, я чуть не сорвалась на бег. Прийти к цели стало такой же необходимостью, как дышать – хотя последнее казалось уже блажью. Зачем тебе воздух? Ведь…

«В костях твоих заплетутся корни…»

Чем ближе я подходила, тем отчетливее слышала слова. Не песни – для нее здесь не было рифмы. И ритм. Рваный, дерганый, он не ложился на мелодию. Скорее, это походило на заклинание.

«Плоть твоя станет моей плотью…»

Я спускалась по узкой лесенке, проложенной по стенам колодца. Вниз, ниже и еще ниже, до самого дна, чернильно блестящего в глубине.

«Кровью твоей нальются плоды…»

Последняя ступенька – и вместо дна я оказалась на вершине башни. Чуть не споткнулась о странный паркет: не паркет – корни, отшлифованные временем. И пол, и стены в этой комнате были частью дерева, растущего в центре помещения. Огромного, исполинского, касающегося своей кроной витражного купола. А у его корней… Я вскрикнула и почувствовала, как отступает царившая в этом месте магия. Чем дольше я смотрела на изломанное тело, тем тише становилась музыка.

Он действительно был совсем мальчишкой. Глупым, поддавшимся искушению мальчишкой. О чем он мечтал так сильно, что пришел сюда?

Теперь это желание все равно не исполнится.

В таком же положении мы нашли тогда вампира. В груди – кол. Один из корней пробил легкое и теперь оплетал его ребра. Кончик другого высовывался из глазницы.

Самое ужасное, что Тим все еще был жив.

Он дышал. Хрипло и рвано, но я видела, как поднимается и опускается грудная клетка. Рука его дернулась, когда еще один корень пробил ладонь насквозь.

Твою мать.

– Это какая-то извращенная карма, что ли? – спросила я у потолка.

Удивительно, но никто не ответил.

Теперь все становилось понятно. Зачем была нужна Игра. Куда девались победители.

Каждый холм, каждое подпространство строится вокруг сердца. Источника силы. Им были для ГООУ двадцать студентов, каждое столетие ложившиеся на алтарь. Его искали организаторы Игры. Потому столько заданий на иллюзии и телепортацию, умения детей Воздуха. Из гени ими лучше всего владели те, кто были ближе к ним, ближе к природе Границы. Потому задания, требующие таких сил: магии жертвы должно хватить до следующей игры. Все как в ГООУ. Только там я никого не сумела спасти. Здесь у меня был шанс.

Ты на это намекаешь, мироздание?

Я упала на колени возле тела. Думай, Наташа, думай…

Первым делом я схватилась за телефон. Вряд ли получится, но… Зарядить магией электронику при необходимости умел почти каждый студент в ГООУ. Никогда ведь не знаешь, вдруг батарейка у ноутбука кончится раньше, чем лекция. Я от таких манипуляций старалась держаться подальше. Слишком тонко. Слишком сложно. После первой попытки ожидаемо запахло горелой пластмассой. Ничего. Лучше, чем сладкий запах крови и яблок, которым пропиталась комната. Для второй я преодолела брезгливость и запустила руку в карман Тима. Хвала всему, что существует в мирах: сотовый оказался на месте. Сосредоточься, Наташа… Сработало! Спустя пару минут упрямая батарейка показала десять процентов. Надеюсь, этого будет достаточно. На большее меня не хватило. Обезболивающее заклинание, питавшееся все равно мной, борьба за то, чтобы не потерять себя в этих напевах… Мои силы были на пределе.

– Да, – коротко ответил Диз на звонок.

– Это я.

Молчание было мне ответом. Никаких «Где ты была? Что с тобой?», никакого «Заткнись и слушай», которым пришлось бы его перебить. Еще одна причина, по которой я его так любила.

– Я где-то на Границе. Сможешь отследить звонок?

Маячок не сработает на Границе – здесь нет понятия географических координат. А Диз, в конце концов, писал диплом по навигации в искаженных подпространствах. Снова никаких вопросов и возражений. На заднем плане Диз потребовал чей-то компьютер. Отлично.

– Надеюсь, заряда хватит. Сейчас у меня… – я на секунду отняла трубку от уха. – Восемь процентов.

– Призови меня.

– Нет. Ты нужен мне там.

В офисе «Хантерс», с ноутбуком и подключением к сети. Кто иначе найдет это место?

– Тогда выбирайся оттуда.

– Нет, – поспешила я отказаться.

Не предлагай, Диз. А то ведь соглашусь.

– Почему?

– Я не одна.

А нарисованного Фабио компаса не хватит на двоих. Но если у меня был хоть какой-то минимальный шанс выжить, пока Диз не сообщит координаты Мартину (кого ты пытаешься обмануть, Наташа?), то у Тима – ни одного.

По какому принципу Фабио создавал свои татуировки? Как и все артефакты. В основе любой ритуальной магии лежали сила и знак, связанные воедино. Осталось только придумать, как их перенести. Будь это кулон или кольцо, достаточно было бы надеть их на Тима. Но как передать татуировку?

С другой стороны, я сумела призвать в свое время демона, имея вместо точно вычерченной сигиллы проведенный подошвой на земле круг. Потому что ритуалы были вторичны. Они приходили на помощь, когда не хватало собственной силы. В иных случаях магия пробивалась сквозь любые традиции и условности.

Я никогда не телепортировалась дальше, чем на пару сотен метров. Тем более через Границу. Тем более почти пустой. Мне не хватило бы Огня отправить Тима или вернуться самой. Но то, что я задумала, должно было получиться.

Задрав на Тиме футболку и обнаружив относительно свободное от корней место, я положила на него ладонь. Давай, Наташа, ты сможешь. Помнишь, что говорил мастер Йенсен на твоем первом в жизни занятии по магии? Все, что тебе нужно, – это образ у тебя в голове. Просто представь. Вообрази, что знак проявляется не на твоей коже, а на его. Одна линия за другой…

Татуировку приходилось вырывать с мясом. Запах паленой уже не пластмассы, а кожи заглушал все остальные. Я всхлипнула от пульсирующей боли в загривке: она пробивалась даже сквозь лавандовое онемение.

– Это какой-то холм, – поспешила я проговорить в трубку, чтобы отвлечься. – Они используют выигравших, чтобы питать его. Харви, теперь Тим…

С каждой секундой магический круг, который скрывал компас, становился все четче. Чужая, скованная знаком сила заструилась по венам, электричеством колола пальцы, лежавшие на его ребрах. Утекала в другое тело.

– Я не знаю, как сработает заклинание, – мне было известно, что оно должно перенести в офис «Хантерс», но куда и что именно перенесется, если тело удерживают корни дерева, я не представляла. – Но предупреди, чтобы кто-то из медиков был готов. Я постараюсь выбраться…

В телефоне раздался смешок. Да, я оценивала свои шансы так же высоко. Но он хотя бы не стал отговаривать…

– Диз? – окликнула я его. – Я так тебе и не ответила.

Тогда, в спальне. Когда никто не тянул его за язык и ему не было резона врать…

– Я люблю тебя.

– Если, чтобы ты это сказала, тебе надо оказаться в смертельной опасности, я предпочту остаться без признаний, – он вздохнул. – Постарайся продержаться хотя бы десять минут.

Несмотря на боль, я улыбнулась.

– Попробую.

Я не испытывала особых иллюзий. Десять минут? Шутите? И все же, когда в зале я осталась одна, а первые из раскрашенных стекол упали вниз, я подорвалась с места.

Конечно, холм не разрушится после исчезновения сердца моментально. Слишком долго он простоял, чтобы рассыпаться в одночасье. В этом был плюс: больше шансов найти выход. Но в этом заключалась и опасность: у кого-то будет больше времени, чтобы понять, что случилось и кто в этом повинен. Оставаться здесь было опасно. И бессмысленно – выход из холма не в этой башне. Нужно его найти. И лучше поскорее, пока из умирающего подпространства возможно выйти и никто не подумал, что Наташа сгодится на роль следующей жертвы.

Не верьте советам постараться слиться с толпой, чтобы не привлечь внимание. Может, где-то на улице это сработает, но не в закрытом коллективе. Если жителей так мало, что даже девочка знала всех в лицо – как ни пытайся сойти за своего, сразу заметят. Значит, бежать.

По ступенькам вверх, пока в каменном колодце наконец не забрезжит свет. По узким дубовым коридорам, похожим на изрытые древоточцем ходы. По стеклянным галереям, держащимся только за счет оплетающих их лиан. По обжигающе холодному снегу.

Холм походил на лоскутное одеяло из никак не скрепленных ландшафтов. Каменная зала с рыцарскими доспехами и заброшенный подъезд, берег, в песчаных дюнах которого вязнут ноги, и кривые улочки средневекового города. Где-то жители от удивления расступались, увидев бегущую им навстречу меня, где-то окликали. Где-то никого не было.

Дыхания не хватало, в глазах давно темнело от боли и усталости. Остановившись на секунду, я ударила костяшками по растворяющейся в воздухе деревянной стене.

– Да где у тебя выход, чертово ты…

Давай. Покажи мне. Что это? Неприметная дверь, как возле кабинета ректора в ГООУ? Пещера в чаще? Арка из зеленого мрамора? Подскажи мне.

Но музыка затихла. Теперь я могла разве что положиться на удачу.

Жаль, она меня никогда не любила.

– Эй!

Услышав окрик, я взяла старт. Метнулась за поворот, сталкиваясь с кем-то, и этот кто-то кубарем полетел на пол. Мозг с удивлением опознал в опрокинутой девушке баристу из «Happy Place», а ноги уже бежали дальше.

Пока на пути у меня не встал мужчина. Спокойно вытянув вперед руку, он щелкнул пальцами, и я замерла, понимая, что не могу пошевелиться. Одна нога зависла в воздухе. Прекрати заклинание свое действие – и я рухну, не удержавшись.

– Похоже, у нас незваная гостья, – любуясь творением рук своих, он обошел меня по кругу.

Странная сила. Я попыталась сбросить чужую магию, но не сумела. Что-то оплело мои руки и ноги, что-то чуждое и старое, как это королевство под землей. Я могла только смотреть в ответ. Невысокий. Очень тонкий. Красивый и уродливый одновременно: слишком прозрачная кожа, слишком большие глаза, слишком острые скулы. Как женщина с портрета на Бриеннерштрассе. Они были очень похожи этой нездешней, нечеловеческой красотой. И не только ей. С ужасом я поняла, что, если бы не цвет волос, напоминавший потускневшее от старости золото, они казались бы близнецами.

Оставалось только надеяться, что прапрабабушка не глядела на людей с такой брезгливостью.

– Одна из игроков. Зачем ты вмешалась? Мечтала выиграть вместо него?

В ноздри ударил запах крови и яблок.

– Нет. Потому что нельзя, – мне пришлось перевести дыхание. Сладкий аромат не помогал, вызывая тошноту. – Жить… На чужих костях.

Не только выигравших. Всех тех людей, что музыка заманила под холм. Внезапно лицо мужчины подернулось трещинами, к запаху яблок примешалась гниль. В одно мгновение он постарел лет на десять, и я вспомнила, кем были нумены. Живым сердцем. Яблоней посреди холма. Самим холмом. Не genii loci – места нуменов не существовали в человеческом мире. И еще не боги. Но всемогущие создатели внутри собственной реальности.

Если только не отобрать тело, питающее эту реальность.

Без корма холм умирал. Дерево засыхало, и мужчина погибнет вместе с ним. Если не найдет кого-то на роль Тима.

– Надеюсь, оно того стоило, – мужчина протянул руку кому-то, вставшему у меня за спиной. Чьи-то смуглые пальцы вложили в нее украшенный сигиллами кол.

Признайся, Наташа: ты понимала, что этим все и закончится.

Я все чувствовала. Дыру у себя в груди. Хруст, с которым ломается под очередным корнем кость. Боль, непрекращающуюся, заходящую за все возможные в этом мире пределы… Если бы могла, свернулась бы в комочек в попытках спрятаться от нее, но корни оплели крепко.

Иногда она отступала, и я чувствовала себя деревом. Ощущала гуляющий в моей кроне ветер. Распускающиеся по лепестку цветы, источающие медово-сладкий аромат. Бегущую по стволу и стекающую к корням кровь.

«Кровью твоей нальются плоды…»

Наверное, это было безумие. Никто не может испытывать такую боль и остаться в своем уме.

Шелест листвы нежно убаюкивал. Обманывал фальшивым обещанием спокойствия. Спи, Наташа. Сомкни глаза. И боль уйдет. А когда ты проснешься…

У деревьев не бывает имен.

Я все слышала. Они появились из ниоткуда и принесли с собой ветер и аромат других цветов.

– Интересная схема, – шаги чужака не были заметны, пока он не подошел вплотную. – С телом в таком состоянии она уже давно должна была стать вампиром. Но кол не дает ей умереть, – пальцы прошлись осторожно по рунам. – Медленно убивает, но поддерживает в ее теле подобие жизни, чтобы выкачивать магию по капле… Хотел бы я посмотреть, кто это придумал.

– Это твоя девушка, между прочим, – отозвался женский голос. – Как ты можешь быть таким хладнокровным?

– Если я не буду хладнокровен, это ей чем-то поможет?

Рука сомкнулась на осине, готовясь вытащить ее.

– Нет!

– Почему? – отпустив деревяшку, чужак поднялся на ноги. – Если вытащить кол, трансформация начнется в течение минуты. Если не трогать, будет длиться годами. Возможно, я не прав, но первое кажется мне более милосердным.

– Она станет вампиром.

– Я не страдаю предрассудками. Ей, конечно, не понравится, она привязана к своим родным. Но она смирится. Ее не спасти, – в голосе чужака прорезалось сожаление. Все-таки не настолько хладнокровный. – Ты видишь, что с ней стало. Если только у тебя не припрятано в кармане какое-нибудь божественное чудо, а, насколько я помню, целительство никогда не было твоей стезей. Ты предпочитала насылать чуму, а не лечить… – он резко втянул воздух. – Все-таки припрятано. Что, ради всего святого, в ней такого, что ты готова просить о помощи его?

– Тебе какая разница? – огрызнулась женщина.

– Ты сама сказала: это моя девушка.

Дерево расправило корни, стремясь подобраться к его собеседнице. От нее пахло силой. Выпить бы ее…

– Я поклялась Рудольфу, что заберу его детей. Но он взял с меня слово, что я присмотрю за ними, пока они не научатся стоять за себя.

– Тебе не кажется, что ты как-то часто стала раздавать обещания?

Звук удара вознесся к потолку эхом. В воздухе снова разлился запах крови – и серебристой полыни.

– Знай свое место. И не говори о том, чего не понимаешь.

Кровь бодрой капелью закапала, брызгами разбиваясь о корни. Чужая. Полная магии. Не такая сильная, как у той, что ударила, но… Мужчина отряхнул пальцы, орошая ей землю вокруг дерева.

– В таком случае зачем я здесь?

– Тебе подвластна смерть. Ты можешь ее призвать, а можешь удержать достаточно долго.

– Ты с ума сошла, – выдохнул чужак. – Сколько времени тебе нужно?

Он снова опустился на колени. Пальцы нежно прошлись по волосам, прежде чем он схватился за кол, готовясь его вытащить.

– Это будет больно, – предупредил он.

– Я умерла?

Берег реки весь был усеян белыми окатышами – как в прошлую нашу встречу. Устроившись на поваленном дереве у воды, Диана смотрела на течение. Шорты на этот раз заменили джинсы, у ног ее лежал походный рюкзак.

– Почему?

– Потому что иначе мы бы разговаривали в реальном мире.

Богиня хрипло рассмеялась.

– Здесь ты споришь меньше.

– Неправ… – я поспешила умолкнуть. Меньше так меньше. Как скажете. – Если я не мертва…

Я вспомнила разговор. Чудо, значит. Интересно, что я за него буду Диане должна? Моя жизнь и так принадлежит ей. Моя магия – эхо ее силы. Диана скрывала ее, живя среди обычных. Иначе я сразу бы заметила сходство. Только в холме удалось почуять…

– Ничего, – получила я ответ. – Это мой долг.

Тому, другому. Прекрасному и пугающему, пропахшему южной ночью и лавровым листом. Похоже, иногда сталкинг приносит плоды. Или не только сталкинг… Аполлон не был замешан в Игре, но сейчас, оглядываясь назад, я не могла не удивиться: почему вход в холм из того ресторана в Зендлинге оказался открыт? Временный портал должен был схлопнуться после того, как через него прошел Тим. К тому моменту, как мы с Мартином приехали, от него не осталось бы и следа. Но он был. Ждал меня. И я отчетливо помнила запах лавра, на который под воздействием музыки не обратила внимания.

Называйте это паранойей, если хотите. Диана кивнула. Паранойя? Или это было молчаливое «Знаю»? Поднявшись с бревна, она закинула рюкзак на плечо, и отчего-то мне показалось, что это прощание.

– Кем все-таки был Рудольф?

Главный вопрос. Ради него я приехала в Мюнхен. Но он поменял свое значение. Я хотела узнать про свою семью, однако взгляда на нумена хватило, чтобы понять: мне это не надо. У меня уже есть семья. Родители, кузины и кузены, даже не любившая меня тетя Валя… Диз. Никакие тайны прошлого не имеют к ней отношения.

Теперь мне было важно узнать про себя.

– Одним из первых. Кто позвал меня. Кто придумал все это, потому что осознал, что в одиночку ничего не изменит. Кто понял, что ненависть и принуждение никого не спасут.

Не из-за этого ли ему пришлось бежать? Кровавые буки шумели, несмотря на отсутствие ветра. Ди грустно улыбнулась – так вспоминают давно ушедшего друга, – и я впервые обратила внимание, насколько по сравнению с другими богами она была человечна.

– К сожалению, я это поняла позже.

Первое, что я увидела, очнувшись, – белый потолок. Слишком свежий, чтобы находиться в холме. Повернула голову: заваленная книжками, проводами и тюбиками тумбочка, стул с одеждой… Моя комната в «Хантерс». Я рывком села на кровати. Давно я здесь?

Удивительно, но ничего не болело. Даже противоестественно, учитывая последнее, что я помнила. Я оттянула ворот пижамной футболки: там, где должна была зиять дыра от осинового кола, не было ничего, кроме не тронутой солнцем кожи. Как не было и сломанной руки, пробитой насквозь в локте.

Магия.

Нет, больше. Чудо. Так принято называть божественное вмешательство. Лавр и солнечный свет, которыми пропахла моя футболка, прозрачно намекали, кого благодарить.

От двери в ванную раздался смешок, намекавший, что я решила замереть в весьма неоднозначной позе.

– В последнее время я напоминаю себе Гарри Поттера, – пожаловалась я, выпутываясь из футболки. – Что бы я ни делала, к концу книги все равно оказываюсь в больничном крыле.

– Ты прикладываешь к этому все усилия.

Голос Диза звучал спокойно, но напряжение чувствовалось. В линии плеч, в том, как он замер на противоположном конце комнаты.

Он преуменьшал. Это было не просто больно. Это было адски больно, невозможно больно, вся агония до того не могла сравниться с мгновением, когда наконец умираешь. Волею одного-единственного демона растянутым на долгие минуты.

Теперь я понимала, почему смертей не любили. Ладно, кто-то может убить тебя в любой момент. Это… Это было хуже.

Но это спасло меня. Я была собой. Не каким-то чертовым деревом, не вампиром… Наташей. Верно?

Что-то было не так. Привычно потянувшись к Огню, я нашла его. Но пурпур и золото, влажный после дождя мох – они пропали. Я жадно втянула воздух. Я не чувствовала драконьего ихора, не видела притаившейся за левым плечом тени. Не ощущала действия блокатора. Магия осталась, даже чертова гиперсенситивность, однако впервые я не ощущала в ней странной неправильности. Только чистое, живое пламя. Я вытянула вперед запястья. Шрамы остались – пустыми отметинами, воспоминанием. Но отравлявшее кровь золото…

– Ты в порядке?

– Да. Наверное.

Я не знала. Как это воспринимать? Прощальный подарок? От нее или от ее брата? Я ведь сыграла ему на руку. Или… Не подарок. Следующий аргумент в нашем диалоге, начатом возле комнаты Лукаса. Я вспомнила пустой коридор и размазанные по щекам слезы.

«Это не добровольность!»

Теперь это она. Ты свободна, Наташа. Что ты сделаешь дальше?

Все еще не веря, что тело меня послушается, я слезла с кровати. Сделала несколько осторожных шагов. Вцепилась в его рубашку, вдыхая запах нарциссов и перца. Привычный. Успокаивающий.

– Я думала, больше тебя не увижу.

Диз усмехнулся мне в затылок.

– Это ты мне говоришь? Пожалуйста, в следующий раз, когда решишь пропасть без вести, постарайся вернуться без новых дырок в теле. Хотя бы без тех, которые несовместимы с жизнью.

С остальными, значит, можно? Я не стала спорить.

– Постараюсь. Сколько?..

Он понял без слов.

– Три дня с тех пор, как ты исчезла на глазах у Мартина. Шесть часов после того, как тебя нашли.

Я кивнула. Шесть часов… О черт!

Прервав объятия, я кубарем слетела с кровати. Джинсы, мне нужны джинсы! Схватив рубашку – как выяснилось, не мою, – натянула ее через голову. Влезла в кроссовки, не завязывая шнурки, бросилась к выходу. Шесть часов, пока я была без сознания. Слишком долго… Только бы не было поздно.

Кабинет Дианы пустовал. Ни боксов из китайского ресторана с соседней улицы, ни грязных бокалов. Ни Мартина с самой богиней. Потоптавшись на пороге и рассмотрев групповое фото на столе (здравствуй, прапрадедушка. Ну ты и наворотил дел), я поняла, что сегодня меня здесь никто не встретит. Предчувствие не обмануло.

Мартин был на месте, в стеклянном кубике посреди опустевшего полевого отдела. Закусив незажженную сигарету, печатал что-то со скоростью сто тысяч знаков в секунду.

– Что? – спросил он, не отрывая глаз от экрана. Не дождавшись ответа, все-таки поднял взгляд и нахмурился. – Я предупредил HR, что у тебя сегодня отгул. Хочешь продлить отдых – в HR, хочешь уволиться – в HR.

– Вы их убили?

Вынув изо рта сигарету, начальник сунул ее в одну из грязных кружек.

– Кого? По именам, пожалуйста.

– Жителей холма. Вы…

Охотник. Тот, кто борется с магами. С фейри. Со всеми, кто нарушит Договор. А нарушений, учитывая похищенных людей, там хватало.

– Жить в холмах не противозаконно, как бы мы ни мечтали от них избавиться. Что противозаконно, ты сама знаешь. По результатам расследования все, кто организовывал Игру, будут осуждены соответственно их преступлениям. Один из них – уже, если тебя настолько волнует их поголовье. Убивать моих сотрудников – тоже нарушение Договора, знаешь ли.

Выходит, того нумена больше не было. Умер вместе с холмом – или сотрудники «Хантерс» помогли, ускорив процесс. И поделом ему. В голову пришла нелепая мысль, намекая, что состояние мое все-таки недалеко ушло от истерики. А ведь я, похоже, кого-то все-таки свергла…

– Теперь, если у тебя больше нет вопросов, мне нужно где-то разместить пятьсот ваших, проследить, чтобы они не разбежались, и обеспечить всем необходимым. Даже если сотню из них я могу отдать в ГООУ, я занят.

Тон оставался ровным, но я достаточно выучила Мартина, чтобы понять: в таком раздражении я его еще не видела. Даже в первый день. Даже когда чуть не лишила его любимого племянника.

– Где Ди?

– Не знаю. В последний раз, когда она встречалась со своим братом, она пропала лет на двадцать, так что я бы на нее не рассчитывал. Всё? – поднял он на меня голос. – Хочешь помочь? Иди проспись и возвращайся утром. Решила наконец, что это слишком для твоей тонкой душевной организации? Подавай в HR заявление и проваливай. Сейчас я занят.

– Что ты ему ответила? – поинтересовался Диз, ожидавший меня в коридоре.

Ну да, куда еще я могла убежать? Только к Диане и, в ее отсутствие, к Мартину. Диз правильно все рассчитал и вместо того, чтобы бежать за мной, проделал тот же путь в удобном темпе. Ничего не потерял.

– По-моему, теперь Мартин ненавидит меня еще больше, – поделилась я наблюдением.

Я не могла его винить. Без понятия, какие отношения связывали его и Диану, но… Двадцать лет. В следующий раз он мог ее не увидеть.

– Ты уходишь от темы.

Я остановилась. Прислонилась к стене. Да, ухожу. Потому что простого ответа не существовало.

– Знаешь, когда я посмотрела твои файлы… Я думала, я их уничтожу. Не файлы. «Хантерс». Так нельзя. Нельзя ломать чужие жизни, как им хочется. Нельзя использовать других, только потому что они не люди. Нельзя убивать за любое прегрешение. Нельзя…

Держать в постоянном страхе, относиться как ко врагу только потому, что кто-то родился в иной семье… Я могла продолжать список очень долго.

– Но потом я попала в этот холм. И там была девочка… Ей, наверное, не больше пяти. Она ест человечину. Не потому что она – зло. Просто потому что ее растили так и она считает, будто это нормально.

Если Мартин узнает – сомневаюсь, что с ней все будет в порядке. Поэтому завтра я выйду на работу. И послезавтра. И потом. Этой девочке нужно не наказание. Не смерть, которой она не заслуживает. Ей нужна социализация. Интеграция в нормальный человеческий мир. Но я не была уверена, что кто-то в «Хантерс» разделяет мою точку зрения и в случае чего защитит ее.

Но еще, глядя на нее, я поняла, что Охотники необходимы.

Потому что иначе она вырастет, не зная ничего о людях, не считая их за равных. И тогда я буду бояться уже за обычных людей. Нет, барьер между миром гени и миром людей нужен. Только…

– Только ты не знаешь, как он должен выглядеть, чтобы никто не ушел обиженным.

Я пожала плечами и попыталась улыбнуться.

– Ну, у меня впереди вечность, чтобы узнать.

И претворить это ви́дение в жизнь.

Если я не убью себя раньше каким-нибудь особо оригинальным и болезненным способом. Вероятность чего я бы оценила в сто процентов.

– Ты понимаешь, что играешь в ее ворота?

Да. Я делала все, чего от меня хотела Диана. Добровольно шла в «Хантерс», сама вставала на линию огня. Вела себя как ее Рудольф? Не знаю, никогда не была с ним знакома.

– Я предпочитаю думать, что вопреки всему это мое собственное решение.

Долг тут ни при чем. Мне плевать, нужна ли Диане свежая кровь, своего рода мостик между гени и людьми, не вписывающийся ни в один из миров. Новое равновесие, потому что из угнетенных ее люди давно превратились в угнетателей. Плевать, какие у нее на меня планы. У меня имелись свои. Это был мой выбор. Я могла поступить иначе. А если не захотела – не приписывайте это в заслуги себе.

– Я тебя разочаровала?

Диз тяжело вздохнул.

– Нет. Этого следовало ожидать. Ты взвалила весь мир себе на плечи задолго до нашего знакомства, с чего тебе отступать теперь?

Удерживать он меня не станет.

– Но почему у тебя такое выражение лица, будто ты опять собираешься меня бросить?

Потому что, вероятно, я не вернусь в ГООУ. Как говорил Макс, зачем Охотникам мой диплом? О моих способностях они всё знали. Магию контролировать я научилась. Вряд ли ГООУ мог дать мне больше навыков, чем непосредственно сотрудники «Хантерс». Тот же Сереш мог при необходимости давать мне уроки один на один. Так зачем меня туда возвращать?

– Получается, это конец.

– Это не конец, – возразил Диз. Вытянул руку, заправил мне за ухо вылезшую прядь. – Два года.

– До чего?

– До тех пор, пока я не закончу магистратуру и «Хантерс» не придется решать, что со мной делать дальше.

Я поняла намек. Если повезет, два года, прежде чем ему предоставят контракт с постоянным носителем и он сможет жить в одном мире со мной. И он готов ждать? Опять эти чертовы отношения на расстоянии. День за днем вдалеке друг от друга, и кто знает, когда мы увидимся. Только теперь это не три месяца. В этот раз будет сложнее. Диз пожал плечами, увидев в моих глазах вопрос.

– Ты сама сказала. Что такое два года, если впереди целая вечность?