78
Фаленбергер Форст – обширный участок леса площадью почти в сто квадратных километров. Он связывает долины двух рек – Дуная и Фале, на северо-востоке граничит с возвышенностью, наивысшая точка которой – Фалькенхорст. В XVIII веке, когда торговля лесом в Европе переживала расцвет, лес этот позволил жителям близлежащих городов и общин существенно обогатиться. Столетие спустя лесоторговля здесь уже не была такой прибыльной, зато этот район стал приманкой для туристов. Большую часть леса объявили природным заповедником, и Фаленбергер Форст стал пристанищем для многих видов редких растений и животных.
Разумеется, об этом лесе существовала масса легенд. В Средние века рассказывали о некоей старухе, бродившей по деревням и похищавшей прямо из кроваток младенцев. Впоследствии эта история вдохновила братьев Гримм на написание сказки о Гензеле и Гретель, хотя историки это оспаривают. Другая легенда повествует о загадочных огоньках, внезапно появляющихся ночью над вершинами деревьев и так же внезапно исчезающих. И, разумеется, по преданиям, лес полон бродячих духов. Согласно одному из них, речь идет о душах несчастных лесорубов, заблудившихся в темной еловой чащобе.
Но встречаются и истории о действительно происходивших событиях. Например, о взрыве склада боеприпасов, оставшегося со времен Второй мировой войны, который лет пять назад вызвал на окраине заповедника большие опустошения. Или рассказы о необычайно большом волке, время от времени появляющемся в лесу и таинственно исчезающем. Если бы не фотографии, доказывающие его существование, появление зверя тоже сочли бы легендой. Но волк реально существовал. На его поимку снаряжали несколько экспедиций, однако все они вернулись ни с чем.
Симон Штроде тоже охотился на волка. Только этот волк не был чудовищем с серой шерстью и острыми зубами. Он был человеком. Что было куда опаснее.
79
Когда Симон добрался до отеля, солнце уже садилось, и со стороны церкви Святого Христофора доносился отдаленный звон колоколов, призывавший к вечерней службе.
Каро поджидала его, сгорая от нетерпения. Она расхаживала взад-вперед перед оградой и, увидев Симона на дороге, поспешила к нему.
– Ну наконец-то! У тебя все при себе?
Симон слез с велосипеда и кивнул. Он все еще не мог отдышаться и был весь в поту. Ноги подрагивали – и не только оттого, что ехать пришлось вверх по крутому подъему, но и оттого, что Симон хотел домчаться как можно быстрее. Он тоже нервничал. Ему не хотелось признаваться в этом Каро, но мальчик мечтал, чтобы все поскорее оказалось позади.
– Прости, что немного опоздал, – извинился он, отвязывая ремни. У его маунтинбайка не было багажника, и долото пришлось приторочить ремнями к раме.
– Где ты был?
– Тетя задержала, – пояснил Симон, прислонив велосипед к ограде. Сегодня вечером он должен быть хорошо заметен. – Есть хорошие новости о Мелине, – добавил он. – Майк звонил из больницы. И сказал, что она вышла из кризиса и что ей стало лучше. Позже он еще позвонит.
Каро вздохнула с облегчением:
– Это замечательно! Надеюсь, она полностью оправится.
– Я тоже на это надеюсь. – Симон достал свой мобильник. – Но Хеннинг этому вряд ли обрадуется. Если Мелина все вспомнит, он пропал.
Каро широко раскрытыми глазами посмотрела на Симона.
– А может, нам стоит подождать? Мелина все вспомнит и расскажет полиции, кто на нее напал. Хеннинга выведут на чистую воду, и нам не нужно будет подвергать себя такому риску.
– А если она не сможет вспомнить? – возразил Симон. – Я лучший пример того, как из-за сильного шока можно потерять память. А при черепно-мозговых травмах такая вероятность еще больше. К тому же у Хеннинга будет время перепрятать труп Леони. Вспомни лопату, которую он недавно купил. Уж не для вскапывания грядок, наверное.
Они взглянули вверх – на отель, который в лучах заходящего солнца напоминал фотографию из давних времен.
– Отель – идеальное укрытие. Но Хеннинг должен избавиться от Леони до того, как начнется снос. Если он захоронит ее где-нибудь в лесу, то тело уже никогда не найти. Тогда его привлекут максимум за телесные повреждения, и через пару лет он снова окажется на свободе. А я хочу, чтобы он получил срок за убийство Леони.
Каро прислонилась к ограде, будто ей было тяжело стоять.
– Ты прав. Просто я дико боюсь. Вдруг в нашем плане что-то пойдет не так?
– Все пойдет так, как надо, – заверил ее Симон, несмотря на то что сам опасался на этот счет. – Мы схватим Хеннинга, и главную роль в этом сыграешь ты. Ты наш козырь в рукаве. Тебя ему бояться нечего. Он думает, что я действую в одиночку, и это подтолкнет его к легкомыслию.
Несколько секунд они молча стояли напротив друг друга. Лес жил обычной жизнью – щебетали птицы, шумела листва. Где-то над ними каркнула ворона. Каро проследила за ней взглядом.
– Знаешь, что раньше говорили о воронах? – спросила она. И продолжила, не дожидаясь ответа: – Что они приносят дурные новости. Это посланцы смерти. Если вороны пролетают над домом, значит, в этом доме скоро кто-то умрет.
– Глупое суеверие, – попытался успокоить ее Симон. – Никто не умрет только из-за того, что над домом пролетела какая-то черноперая птичка.
Каро неотрывно смотрела на него, и по ней было видно, что девочка другого мнения. Для нее это не было суеверием. Однако она заставила себя улыбнуться.
– Знаешь что, Симон Штроде? За то короткое время, что я тебя знаю, ты изменился.
– Ты находишь?
Она кивнула:
– Ты стал мужественнее. Более уверенным в себе. Поначалу я думала, что должна заботиться о тебе, чтобы этот мир не поглотил тебя. Но теперь ты сам заботишься обо мне и защищаешь меня. Ты этого не заметил?
Симон наморщил лоб:
– Честно говоря, не заметил. Но если это и так, то дело прежде всего в тебе. С тобой я не чувствую себя в одиночестве. Это придает мне силы. Без тебя я бы давно отчаялся, честно.
Над ними снова прозвучало отрывистое карканье. На этот раз Каро обернулась и указала пальцем в направлении, откуда оно доносилось.
– Проваливай отсюда, дура! Нас двое, и ты нам ничего не сделаешь! Мы сильнее!
Симон рассмеялся. Каро тоже. Вдруг они оба посерьезнели. Они знали, что ждать им остается недолго.
– Где твой велосипед? – спросил Симон.
– Там, внизу. – Она указала на кусты, за которыми прятала велосипед, когда они были здесь в последний раз.
– Хорошо. Хеннингу его ни за что не найти, именно во внезапности наше преимущество.
В сотый раз за этот день он проверил аккумулятор своего сотового и убедился, что тот полностью заряжен. Затем прикрепил принесенную им стамеску к правому локтю и кивнул Каро с решительным видом:
– О,кей, я готов.
Пока они пролезали через дыру в ограде и шли к задней стене отеля, Симон набрал номер Рихарда Хеннинга.
80
Руки Хеннинга дрожали, когда он положил мобильник на письменный стол. Тяжело дыша, он встал и подошел к окну, выходящему в сад. Ярко-красный диск фрисби его сына лежал на лужайке.
– Кто это был, дорогой? – Барбара высунула голову из кухни.
– Из школы, – солгал он.
– В такое время? Что-то случилось?
– Проблемы с новым учеником в общежитии.
Отчасти так и было, только вот слово «проблемы» претендовало на эвфемизм года.
– Почему они всегда звонят тебе? Что, больше некому?
– У меня особый контакт с этим учеником.
И это тоже было правдой, пусть не такой, знать которую было положено жене. Иногда очень тонкая грань отделяет правду от лжи.
– Будешь сливочное мороженое? – спросила Барбара. Для нее тема была исчерпана. – Хочется чего-нибудь холодненького…
– Нет, спасибо, – ответил он, направляясь к двери. – Я ненадолго съезжу в школу.
– Подожди-ка! – догнала его жена. – Разве ты забыл, о чем мы говорили? Сейчас каникулы, и ты обещал проводить время со своей семьей!
– Успокойся, золотце. – Он сунул руки в карманы, чтобы она не заметила дрожь. – Я скоро вернусь, и мы все вместе поедим мороженое, хорошо?
– Не говори со мной, как со своими учениками! Если ты думаешь, что снова должен изображать «пожарную команду» в своей школе, так не пойдет! Относись спокойней к своим проблемным ученикам. Они всегда были для тебя важнее, чем собственные дети и я.
С верхнего этажа донесся плач его маленькой дочки, а сынишка стоял на лестничной площадке и смотрел на родителей сверху.
– Ты снова уходишь, папа? – спросил он, скуксившись.
– Ненадолго, малыш. Мне нужно кое-что привести в порядок.
Хеннинг улыбнулся сыну, но за этой улыбкой прятался жуткий страх. Все теперь – его семья, дом, работа – находилось под угрозой. Если он ничего не предпримет, этот Симон Штроде навеки разрушит его жизнь.
81
– Скажи, как он отреагировал? – не терпелось узнать Каро, когда они оставили позади столовую и торопились к полутемному помещению для приема гостей.
На лестничной площадке Симон остановился и осмотрелся кругом.
– Он никак не отреагировал.
– То есть? – Глаза Каро расширились от испуга. – Вот дерьмо! Что делать, если он не придет?
Симон энергично покачал головой:
– Не беспокойся, Хеннинг придет. В этом у меня нет никаких сомнений. Он знает, что мы найдем там, наверху. И он захочет во что бы то ни стало нам помешать.
Каро бросила взгляд с лестницы вниз:
– А что, если он будет все отрицать?
– Моя бабушка говорила, что каждая ложь мстит за себя. Какой-то след всегда остается. Даже если он все будет отрицать, у нас достаточно доказательств, чтобы вывести полицию на его след. Как только они увидят Леони, они мне поверят. И тогда они его рано или поздно разоблачат. Главное, держать его сейчас на крючке и не позволить сорваться. Это как на рыбалке.
– Может, тебе все же пора позвонить в полицию?
Симон снова проверил стамеску под рукой и уставился на свой мобильник. После звонка Хеннингу миновало три минуты. Чтобы добраться на машине от дома до отеля, Хеннингу потребуется минут пятнадцать или чуть больше. А Хеннинг во время звонка находился дома – Симон понял это по отдаленному звяканью посуды. «Наверняка я испортил ужин господину заместителю директора», – с удовлетворением подумал Симон.
– Подождем немного, – сказал он Каро. – Не надо, чтобы полиция оказалась здесь раньше него.
Каро промолчала, но по ней было видно, что ее страх с каждой минутой усиливается. Симон проследил за ее взглядом, направленным на тонувший во тьме конец лестницы.
«Ты еще можешь убежать, – произнес голос Леннарда в его голове. – Хотя ты и состоишь в «Почетном клубе чокнутых», тебе ведь не хочется туда, наверх?» Нет, туда ему не хотелось. Но он должен был пойти. Ради Майка и в особенности ради Мелины и Леони. И ради всех остальных, кто может пасть жертвой Рихарда Хеннинга. Сейчас от него зависело, будет ли положен этому конец.
«Ну, иди же туда, – прозвучал уже другой голос в его голове – злобный голос волка-оборотня из его кошмаров. – Иди наверх, и тебе конец. Это неплохо – ты ведь уже давно должен был умереть». Симон пытался не обращать внимания на эти голоса, внушая себе, что это всего лишь его собственные страхи.
– Пойдем, – позвала Каро. – Не будем терять времени. Нам нужно наверх.
Он включил фонарик мобильника, и они стали подниматься по скрипучим ступеням. Теперь первым шел Симон. Он думал о том, что сказала ему Каро. Что он стал мужественнее. Вероятно, это было так, но оно таилось где-то глубоко. Все, чего он сейчас желал, так это быть в согласии с собой. И у него больше не было никакого выхода, даже если ему предстояло пройти через ад.
82
Верхний этаж встретил их ощущением жутковато-доверительным. Через дверь семнадцатого номера, которую они в прошлый раз оставили открытой, в коридор проникал багровый свет заходящего солнца. С дальнего конца коридора на них уставилась изображенная на портрете в натуральную величину супружеская пара. Теперь Симон знал по имени этих людей. Перед ними были Эдуард и Амалия Хеннинг.
Вот почему глаза мужчины показались ему знакомыми! Рихард Хеннинг унаследовал взгляд отца – только старший Хеннинг был воплощением строгости, а его сын шел по жизни как мистер Очарование. Кроме тех случаев, когда не мог совладать с приступами ярости, – как сегодня у лодочной станции. Да и сейчас, по дороге к отелю, Хеннинг наверняка кипел от злобы.
Симон спрашивал себя, что сказал бы Хеннинг-старший, узнав, как поступает его сын. Что его Рихард не просто ничтожество и ловелас, бегающий за юбками, а куда опаснее.
Когда они проходили мимо комнаты номер семнадцать, Симон бросил взгляд внутрь и вздрогнул.
– О нет! – воскликнула Каро и зажала рот рукой.
В закатном красном свете, проникавшем через дыры в жалюзи, интерьер казался декорацией какого-то фильма ужасов. Во время последнего посещения они не закрыли дверцу ночного шкафчика. Сейчас там крысы лакомились остатками чипсов из пакета, найденного Каро. Толстые серые твари отталкивали друг друга, а их голые розовые хвосты шевелились, как червяки. Шоколад они уже сожрали. Клочки обертки валялись на ковре. Скоро в шкафчике останется одна бутылка колы.
Симон встряхнулся. Он не удивился, что здесь есть крысы, как в любом заброшенном здании, но надеялся, что встречи с ними удастся избежать. Симон и Каро оставили отвратительное зрелище позади и помчались по коридору, в конце которого их дожидались строгие физиономии четы Хеннинг. Казалось, пара на портрете следит за каждым их шагом. Когда они добрались до номера девятнадцать, обоим не хватало дыхания.
– Вот черт! – воскликнула Каро, зажимая рукой рот и нос.
С прошлого раза отвратительный сладковатый запах только усилился. Из щелей в двери он проникал в коридор. Симон вздрогнул от мысли, что ему предстоит войти в эту дверь. Лучше бы он вернулся в семнадцатый номер и провел остаток ночи в компании крыс. Но отступать было некуда. За этой дверью его ждал ответ. Здесь они найдут доказательство, здесь…
«… разрушили!» – вдруг отчетливо прозвучало в его голове, и мощная волна сотрясла все его существо.
– Симон?!
Издалека он слышал озабоченный голос Каро, но не мог видеть ее. Все вокруг него завертелось.
– Проклятье, Симон! Да что с тобой такое?!
Обстановка начала меняться. Вокруг все еще был длинный коридор со множеством дверей, но картинка становилась все более и более расплывчатой.
– Симон! Скажи что-нибудь!
Мир напоминал театральную сцену, когда над ней поднимается занавес и раздвигаются кулисы. Только сейчас занавес состоял из густого тумана. И этот туман понемногу рассеивался…
83
…Симон стоял на кухне перед пустой кастрюлей. Он посмотрел в раковину, где лежал вымытый пучок салата. В руке он держал свою работу по математике, которой так гордился. «Лучшая работа в классе! Поздравляю»! – написал учитель чуть ниже оценки. Эту надпись он обязательно хотел показать маме. А потом съесть большую порцию горячих равиоли – и порадоваться, что сегодня такой удачный день.
Из кабинета доносился голос матери. Она разговаривала по телефону. Вероятно, это был важный звонок, раз он оторвал ее от приготовления обеда.
– Нет, я не стану этого делать!
Мама была вне себя. Симон слышал ее голос – он звучал так, только когда она сильно злилась. Резко, крикливо и в то же время удрученно. Потом она обычно выходила на балкон выкурить сигарету. После чего сразу спешила в ванную и долго чистила зубы. «Не говори отцу», – мимоходом бросала она Симону.
Мальчик понимал, что отцу действительно лучше не знать, что мама тайно покуривала: папа не выносил курения. «Курение – это медленное самоубийство», – говорил он. Но сейчас мама не курила. Она стояла посреди кабинета и кипела от злости.
– Нет, нет и еще раз нет! А теперь послушайте меня, вы, мерзкая шлюха! Да, да, я говорю – шлюха!
Это было неприличное слово, которое никому говорить не следовало. Но мама произнесла его дважды, и во второй раз – с явным нажимом. Удивленный, Симон двинулся по коридору к кабинету. Дверь была полуоткрыта, и в щель он увидел маму, стоящую около стола. Ее лицо раскраснелось, будто она несколько часов провела на солнце. Но раскраснелось оно не от солнца, а от охватившей ее ярости.
– Мне плевать на это! – прорычала она в трубку. – Вы разрушили мою семью!
И тут она заметила Симона. На ее лице отобразились одновременно злость, страх и грусть.
– Мама, – произнес Симон, не зная, что сказать.
Мать, подскочив к двери, захлопнула ее у него перед носом.
– Мама! – крикнул Симон, яростно давя на ручку. Она не имела права от него запираться. Он должен был знать, что стряслось. С ней. С ним. С их семьей.
Он услышал, как с другой стороны двери поворачивается ключ. И, сколько он ни стучал и ни дергал ручку, мама ему не открыла. Из-да двери до него доносились рыдания и постоянно повторяемое слово: «Разрушили, разрушили, разрушили…»
84
– Симон? Симон! Симо-о-о-он!
Он встряхнулся, и ему стало ясно, что все только что увиденное – лишь воспоминание. В действительности он стоит в коридоре отеля перед дверью с номером девятнадцать, из-за которой проникает ужасный смрад. Каро провела рукой перед его лицом. В ее глазах стояли страх и тревога.
– Симон, господи, что случилось?
– Ах… Каро, извини. Мне жаль.
– Что с тобой?
– Не знаю. Как глупо…
– Ты должен наконец позвонить в полицию! – воскликнула она. – Время идет!
Симон испуганно взглянул на свой мобильник. С момента его звонка прошло двенадцать минут. Хеннинг мог появиться в любое мгновение. Он уронил стамеску на пол и стал копаться в телефонной книжке своего мобильника. Наконец он нашел номер отдела полиции, который занес в телефон перед поездкой. Подстраховаться не помешает, подумал он. В результате он чуть не пропустил установленное время.
Симон набрал номер и ждал ответа. Голова у него кружилась. Ничего не происходило. Он всмотрелся в экран дисплея и увидел два слова, от которых его сердце замерло. НЕТ СЕТИ.
– Вот дерьмо! Здесь нет сети!
– Что?! – крикнула Каро. – Попытайся еще раз!
– Да хоть головой о стену бейся!
Он вытянул вперед руку с телефоном и медленно двинулся по коридору. Надпись не исчезла.
– Сделай же что-нибудь! – торопила Каро.
Но ничего не помогало. Они дошли почти до лестницы, однако сигнал не появился и брусочек на дисплее не вспыхнул. Симон быстро осмотрелся, проклиная про себя все на свете. Отель, эта старая развалюха, готов был вот-вот разрушиться, однако стены были толстенными и не пропускали сигнал сотовой связи.
– Симон, скорее!
Каро была близка к истерике. Симон и сам чувствовал, как его охватывает страх. Что теперь делать? Снова выйти из здания? «Зачем ходить далеко, если выход рядом?» Голос его отца. Это была его присказка, которую папа часто употреблял. «Эта поговорка тебе поможет, – произнес голос в его голове. – Осмотрись вокруг получше, и ты увидишь, что старик Гете был прав со своей поговоркой».
Симон снова огляделся. Он понял, что его подсознание разговаривает с ним отцовским голосом.
– Проклятье, только не это! – пробормотал он, но понял, что другой возможности нет.
– Что ты делаешь?
От волнения Каро переступала с ноги на ногу, будто исполняла какой-то боязливый танец.
– Звоню, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. И вернулся к комнате номер семнадцать.
Крысы его не заметили. Они были слишком поглощены пожиранием своей добычи. Симон посмотрел на отсутствующие полоски жалюзи и сделал глубокий вдох. Потом шагнул в комнату, где крысы все еще рыскали в поисках остатков чипсов.
Шаг за шагом он приближался к окну, не спуская глаз с телефона. Через все его поры выступил пот. С пола доносилось мерзкое попискивание и возня крыс. Симон надеялся, что не наступит случайно на одну из них. Возможно, они оставят его в покое. Наконец он достиг окна, и на дисплее загорелся сигнал приема. Есть! Три деления!
Симон нажал на выбранный номер и услышал монотонный зуммер. Никогда этот звук не вызывал в нем такой радости, как в это мгновение. Затем раздался мужской голос, попросивший его назвать себя. Симон сказал полицейскому, что ему нужно срочно поговорить с комиссаром Штарком.
– По какому вопросу? – спросил полицейский.
– Это я скажу комиссару лично, – ответил Симон. Он чувствовал, что крысы снуют у его ног.
С ужасом он заметил, что одна из серых тварей заинтересовалась его шнурками. Он с отвращением отпихнул крысу ногой, но три другие уже карабкались по его кроссовкам. Затем Симон увидел нечто, напугавшее его куда больше. В вечернем тумане к отелю приближались по дороге два огонька. Фары автомобиля. Хеннинг!
– Если ты не скажешь мне, о чем речь, я не смогу соединить тебя с комиссаром, мальчик.
– Речь идет об убийстве!
Несколько секунд на другом конце провода царило молчание. Симон снова наступил на крысу. Казалось, грызунов становится все больше и они ведут себя все более нагло. «Пожалуйста, не давай им тебя укусить! – услышал он голос матери. – Крысы могут передавать опасные заболевания!»
– Убийство? – переспросил полицейский. – Ты, вероятно, шутишь, мальчик. Это наказуемо…
– Проклятье, неужели похоже, что я шучу?! – рявкнул Симон в трубку. – Позовите комиссара Штарка! Сейчас же!
Машина почти подъехала. Симон хорошо различал ее силуэт. Он был почти уверен. Да, это та самая машина, которую он видел в грозовую ночь! Это был автомобиль Хеннинга. Сейчас, в наступающей темноте, он смог вспомнить четко.
– Хорошо, одну минутку, – сказал полицейский. – Я свяжу тебя с главным комиссаром Штарком.
В трубке зазвучала механическая мелодия. Что-то царапнуло ногу Симона, и он подпрыгнул. Одна из крыс попыталась вскарабкаться вверх по его ноге. Лапки грызуна казались резиновыми, а острые когти царапали кожу. Он в ужасе затопал обеими ногами, будто отбивая чечетку.
В трубке раздался щелчок. Сердце Симона подскочило от радости, когда он услышал голос комиссара.
– Штарк слушает.
– Комиссар Штарк, это Симон Штроде. Вы должны как можно скорее приехать в лесной отель. Пожалуйста, это очень срочно!
– Симон, что происходит?
Машина Хеннинга остановилась у ограды. Симон видел свой привязанный велосипед в свете фар. Затем свет погас, и дверца водителя отворилась.
– Я знаю, где спрятан труп Леони, – сказал Симон приглушенным голосом.
Он снова наступил на крысу, собравшуюся влезть на его ногу, и взглянул на Каро, стоявшую в дверях. Она дрожала от страха и волнения. Прижав руки ко рту, девочка с ужасом смотрела на крыс. Симон быстро кивнул ей и на секунду прижал телефон к груди.
– Каро! Эй!
Она посмотрела на него. В ее глазах застыл панический ужас. Видимо, Каро испытывала сильнейший страх перед крысами, чего Симон в ней не подозревал.
– Спрячься скорее! – скомандовал он. – Он вот-вот будет здесь.
Он снова прижал мобильник к уху, наблюдая, как Каро скрылась в коридоре.
– …Ты еще там? – послышался из трубки голос Штарка.
– Пожалуйста, приезжайте, – прошептал Симон. – Я должен заканчивать разговор.
– Подожди! Ты точно уверен? Ты действительно знаешь, где пропавшая девочка?
– Да, проклятье, да! Леони здесь, и она мертва! Пожалуйста, приезжайте быстрее!
Симон понизил голос до шепота, потому что Хеннинг уже подошел к отелю. Симон слышал звяканье его ключей. В его голове возник безумный вопрос: какого цвета ключ от отеля? Зеленый, оранжевый, желтый или, может, синий? Все цвета возможны, кроме красного, потому что красный ключ – от лодочного домика.
– Где ты сейчас, мальчик? – спросил Штарк.
– На втором этаже. Действуйте скорее! Убийца Леони только что сюда приехал.
85
Майк держал Мелину за руку и плакал. Это были слезы облегчения. Мелина глядела на него со слабой улыбкой. Лицо было опухшим, один глаз покраснел, однако это нисколечко не портило ее улыбку. В тех местах на коже, куда недавно присоединялись трубки, теперь белели полоски пластыря. У нее останется небольшой шрам на голове, но разве это важно? Важно то, что теперь она может самостоятельно дышать. Что, несмотря на все пессимистичные прогнозы, она выжила. И даже заговорила. Первое, что она произнесла, было его имя.
– Майк.
Ее веки дрогнули, и до него донеслось слабое «устала». Потом ее веки снова сомкнулись. Он взглянул на мониторы около кровати, на которых отражалась равномерная кривая кардиограммы. Все в порядке, он не должен больше беспокоиться.
– Хорошо, поспи немного, – сказал он мягко и погладил ее руку.
Затем дверь палаты открылась, и в нее заглянул доктор Мейра. Увидев, что Мелина снова спит, он кивком вызвал Майка в коридор.
Майк встал, его колени хрустнули. Он просидел здесь в неподвижности почти с самого утра. Тело онемело и с трудом подчинялось ему. Ласково похлопав Мелину по руке, он вышел из палаты.
– Случаются дни, когда моя профессия доставляет мне особенное удовольствие, – сказал доктор Мейра, когда Майк закрыл за собой дверь. – Сегодня как раз такой день. У вашей подруги сильная воля к жизни.
– Значит, она пережила кризис?
Доктор кивнул:
– Разумеется, потребуется еще время, пока она полностью оправится, но шансы очень хорошие. Есть вероятность, что она полностью восстановится от последствий травм.
– Это все благодаря вам, доктор. – Майк протянул врачу руку. – Я вам очень благодарен!
– Не стоит, – возразил доктор. – Это ведь моя профессия. И в случае вашей подруги большую роль сыграла удача. Судя по тому, как она выглядела вначале, финал мог быть печальным.
Майк посмотрел на дверь палаты, на которой была приклеена табличка с именем Мелины. Его глаза снова наполнились слезами, и он постарался поскорее их вытереть, прежде чем Мейра заметит.
– Она вспомнит?
– О чем? О том, что с ней случилось? Майк кивнул. Доктор пожал плечами:
– Кто знает… Возможно. Но может быть и такое, что она ничего не вспомнит.
– Какова вероятность, что она вспомнит? – спросил Майк. – Имею в виду, не сразу, но, может, потом? Сможет ли она вспомнить, кто на нее напал?
Мейра снова сделал извиняющийся жест:
– Мне жаль, господин Штроде, но я действительно не могу вам этого сказать. Велика вероятность, что у нее останутся провалы в памяти. При подобных травмах нередко бывает частичная амнезия.
– Амнезия? – Майк нервно потер подбородок, отросшая щетина издала скребущий звук. – Но о том, что предшествовало травме, она сможет вспомнить? Или нет?
– Она знает, кто вы, и помнит ваше имя, – сказал Мейра с улыбкой. – Это хороший знак. Дайте ей немного времени прийти в себя. Можно сказать, она проделала долгий путь.
За ними открылась входная дверь, и к ним поспешно направился мужчина в темном блейзере. Майк коротко вздохнул. Это был комиссар.
– Здравствуйте, господин Штарк, – сказал он. – Что на этот раз?
Штарк стоял перед ним с неподвижным лицом.
– Я приехал, чтобы забрать вас, господин Штроде.
– Ах, вот как? За что теперь?
– Мне только что звонил ваш брат.
Майк удивленно поднял брови:
– Симон? Чего он хотел?
– Однажды он ко мне уже приходил, – сказал комиссар, глядя на Майка с тем же непроницаемым выражением лица. – Судя по всему, он хочет отвести от вас подозрения. Он говорит, что знает преступника. Кроме того, утверждает, что ему известна судьба пропавшей девочки. Он утверждает, что обнаружил ее труп. И сейчас готов изобличить преступника. Но, мне кажется, мы оба знаем обо всем этом чуть больше, не правда ли, господин Штроде?
Майк замер на месте.
86
После того как Каро пропала из виду, Симон начал осторожно пробираться в конец коридора. В этот момент он услышал, как открывается входная дверь. Она издала громкий скрип, отразившийся эхом от высоких стен отеля.
Шаги Хеннинга медленно приближались. Вскоре под ними заскрипели ступеньки деревянной лестницы. Симон еще раз бросил взгляд на свой телефон и убедился, что диктофон включен. Он собирался записать признание Хеннинга или хотя бы неопровержимые доказательства его преступления, чтобы передать полиции. Он быстро сунул мобильник в задний карман шортов, чтобы Хеннинг не сразу его заметил, и взял стамеску двумя руками.
– Симон! – услышал он голос Хеннинга. Тотчас его ослепил свет фонарика с площадки лестницы. – Ах, вот ты где!
– Вы знали, где меня искать, – сказал Симон.
Хеннинг опустил фонарик к полу и подошел к мальчику.
– Я услышал твои шаги наверху, – сказал он. И испуганно замер, увидев проскользнувшую мимо его ног крысу.
Учитель быстро встряхнулся и посмотрел на комнату с номером семнадцать.
– Мрачноватое место ты выбрал, однако, для своего спектакля.
– Это вовсе не спектакль, – парировал Симон. – И вы это знаете лучше, чем кто-либо.
Хеннинг кивнул. Потом он вздохнул, как будто нес на плечах тяжелый груз.
– Да, ты прав. Моя большая ошибка, что я тебя недооценил. Но давай оставим эти глупые игры и выложим карты на стол, идет?
– Идет, – сказал Симон, вспомнив о предупреждении Каро.
«Пока ты прислушиваешься к своему разуму и чувствам, с тобой ничего не случится. Но если ты предоставишь ему свободу действий, он тебя сожрет».
– Знаешь, Симон, мы оба допустили ошибку. И ты, и я.
Хеннинг прислонился к стене и посветил фонариком на провод, протянутый по всей длине коридора.
– Я избрал к тебе неправильный подход, и… и ты сразу записал меня в свои враги. Я должен был с бóльшим уважением отнестись к твоим чувствам и страхам, не пытаясь изображать веселье. Ты был подавлен внезапной смертью родителей, а тут приходит этакий дуралей, как я, и начинает говорить, что прогулка на лодке позволит тебе все забыть. Это было непрофессионально с моей стороны.
Симон стоял неподвижно около номера девятнадцать. Смрад, доносящийся из-за двери, не поддавался описанию. Но Симон не позволил своему лицу измениться и лишь покрепче прижал к себе стамеску. Она вселяла в него уверенность. Инструмент принадлежал его деду и лежал в подвале вместе с остальными. И это хоть немного, но утешало. Все равно что его дед был сейчас где-то рядом и готов был его поддержать.
– Ты чувствовал себя отвергнутым, правда? – продолжал Хеннинг. – Все люди казались тебе равнодушными. Никто не хотел оставить тебя у себя – ни твоя тетя, ни твой брат. Они послали тебя в интернат, куда тебе совсем не хотелось. В какой-то мере этот интернат олицетворяю для тебя я. Поэтому ты меня ненавидишь и считаешь убийцей. Я для тебя – воплощение всего наихудшего, всего, что бесит тебя и что ты хочешь забыть. Разве не так?
Симон понимал, что Хеннинг заговаривает ему зубы. Это была его обычная манера. Отсутствовала только улыбка с рекламы зубной пасты.
– Вы меня не собьете с толку, господин Хеннинг. Что бы вы мне ни говорили. Главное – я знаю, что вы сделали.
– Но ты не можешь ничего доказать, мальчик. У тебя против меня нет никаких улик. Разве ты этого до сих пор не понял?
– Ах так?!
Симон переложил стамеску в правую руку и изготовился для удара. Левой рукой он вытащил из кармана цепочку Мелины и поднял высоко, чтобы Хеннинг мог ее разглядеть.
– А как насчет этого? Узнаете вы эту вещь?
Хеннинг направил свет фонарика на цепочку. Он заметил качающуюся подвеску в виде сердечка, и по его взгляду было понятно, что он узнал безделушку.
– Откуда у тебя это?
Симон ощутил триумф, увидев лицо Хеннинга. Казалось, у учителя пол уходит из-под ног. Он больше не походил на мистера Очарование.
– Это лежало в вашей машине. Под передним пассажирским сиденьем. Вы думали, что уничтожили все следы, однако цепочку Мелины вы проглядели.
– В моей машине? Ты нашел это в моей машине?
– Да, в вашей машине. В той самой, которую я видел ночью, когда напали на Мелину. Она села к вам в машину! И там она потеряла эту цепочку. Вероятно, когда отбивалась от вас?
– Что? – Хеннинг смотрел на него, тряся головой. – Да это же…
– Вы примеривались, готовились? Поэтому вы постоянно проезжали мимо нашего дома? Вы ведь давно не ездили в старый лодочный домик, потому что недавно получили новый в Фаленберге? Думаю, вы выслеживали Мелину, чтобы выбрать подходящий момент. В ту ночь вы попытались воспользоваться ее бедственным положением, да? Вы хотели отговорить ее ехать с Майком в Гейдельберг? Что же сделала Мелина? Она оказала сопротивление?
Черты лица Хеннинга словно расплылись. Можно было подумать, на него выплеснули ведро воды.
– Да, я был при этом. – Симон несколько раз кивнул, чтобы подчеркнуть свои слова. – Я видел вас и Мелину своими собственными глазами.
– Ах ты маленький засранец! – в ярости воскликнул Хеннинг. – Ты городишь несусветную чушь! И когда, бог мой, ты мог обыскать мою машину? Я ведь всегда…
Он запнулся на середине фразы и остался стоять с полуоткрытым ртом.
– Ключи! – выдохнул он. – Так это ты… ты стащил ключи! Я-то думал, что потерял их. А ты… Но когда ты успел побывать в моей машине? Мы ведь все время были вместе.
Симон сглотнул. Он мог наблюдать, как кусочки головоломки постепенно складываются в голове Хеннинга. И это была довольно простая головоломка – она состояла всего из двух частей.
– Кто тебе помогал? – спросил Хеннинг и сделал шаг к нему.
– Стойте, где стоите!
Симон засунул цепочку Мелины снова в карман и поднял стамеску двумя руками для удара.
– Я хочу знать, черт возьми, кто тебе помогал! – рявкнул Хеннинг. – Скажи, наконец.
– Я позвонил в полицию, – сообщил Симон, отклоняясь чуть-чуть в сторону, так как Хеннинг приблизился еще на шаг. – Полицейские будут здесь с минуты на минуту.
– Кто был вторым?! – Казалось, Хеннинг его не слышит. – Твой брат в этом тоже замешан? Ну, скажи, в конце концов!
Симону казалось, сердце его вот-вот выскочит из грудной клетки. Хеннинг стоял всего в нескольких сантиметрах от него, но Симон не решался нанести удар. Какая-то внутренняя сила его удерживала.
– Не приближайтесь, или я…
Он еще не договорил, как Хеннинг сделал рывок вперед и крепко схватил его. Это произошло так быстро, что Симон не успел отреагировать.
– Ничего ты не сделаешь, – прошипел Хеннинг.
Он сжал запястья Симона так сильно, что подростку казалось, будто на него надели наручники. Против спортсмена, который каждую свободную минуту использовал для тренировки, у слабака вроде Симона не было шансов.
– Где он?! – крикнул Хеннинг. – Где твой брат?
Тут Симона охватила паника. В глазах Хеннинга горела неукротимая ярость, и он вцепился в Симона так крепко, что чуть не сломал ему руку. Учитель потерял над собой контроль. У него «слетели предохранители», как сказал бы Майк. Он вышел из себя точно так же, как накануне в лодочном сарае. Но сейчас Хеннинг не будет сдерживаться – он разделается с Симоном! Как разделался до этого с Леони и чуть не разделался с Мелиной.
Симон крутанулся вокруг своей оси, попытавшись вырваться, но противник изо всей силы придавил его к стене.
– Скажи, кто тебя покрывает, или, клянусь, ты пожалеешь!
Симон не нашел ничего лучшего, как позвать Каро.
– На помощь! – крикнул он. – Этот сумасшедший меня сейчас убьет!
Одну-две секунды Хеннинг раздраженно оглядывался по сторонам. Затем он выпустил руки Симона. Тот рванул на себя дверь комнаты номер девятнадцать и ворвался туда. Симон вскрикнул, споткнувшись, и упал навзничь. Грохнула о плиты стамеска. В этот момент дверь позади захлопнулась, и наступила темнота – хоть глаз выколи. Симон вскочил на ноги и побежал к двери. В темноте он на что-то натыкался, как слепой. Он искал выключатель. Тут послышалось звяканье ключей: Хеннинг запер его.
– Выпустите меня! – Симон рычал и колотил в дверь. – Полиция сейчас приедет, выпустите меня, или вам не поздоровится!
«Браво, – звучал насмешливый голос Леннарда в его голове. – Превосходная идея. Сейчас он испугается и откроет дверь. Может быть, он даже извинится перед тобой». Это было глупо, но…
Ему и за тысячу лет с этой дверью не справиться. Он снова осмотрелся по сторонам, но не увидел ничего, кроме темноты. Стамеска должна лежать где-то поблизости. Но где? Симон вытащил из заднего кармана брюк телефон, но тот не подавал признаков жизни. Во время его падения телефон разбился. Симон быстро опустился на колени и пошарил по плитам. Вдруг он услышал быстрые шаги. Открылась одна дверь, за ней другая, потом еще одна. Хеннинг обыскивает комнаты!
– Каро!
Симон снова вскочил и рванулся к двери.
– Беги, Каро! – крикнул он. – Спрячься в надежном месте!
Он слышал, как кто-то быстро спускается по ступенькам на ресепшен. Потом наступила тишина. Симон был один, от жуткой вони он почти сходил с ума. Где-то поблизости, под плитами пола, лежал полуразложившийся труп убитой девушки. А убийца гнался за Каро.
87
Он полз в темноте на четвереньках, ощупывая пол. Где же эта проклятая стамеска? Куда она запропастилась? В полной темноте гостиничный номер казался огромным. Похожим на пустую бальную залу. Симон ощущал запах пыли, его задевала паутина, он наступал на какие-то шарики – вероятно, на крысиный помет.
Он по-прежнему задыхался, а глаза горели от едкого воздуха. Отвратительная вонь и мерзость, до которой он нечаянно дотрагивался, вызывали у него тошноту. Еще неприятнее была мысль, что где-то в нескольких шагах лежит разлагающийся труп, отделенный от мальчика всего лишь тонкими половицами.
Хотя Симон находился в полной темноте, способность рассуждать и видеть вернулась к нему – об этом он читал в книгах. Сейчас он испытывал это на собственном опыте. Но вместо обычных предметов, которые он увидел бы на свету, ему чудились какие-то ужасные вещи.
Паническая тревога шептала ему, что он в комнате не один. Кто-то поблизости, в темноте, следит за ним. С усмешкой этот кто-то наблюдает, как Симон, подобно слепому кроту, елозит по полу в поисках упавшей стамески. Он видел Леони, глядящую на него из-под пола безжизненными остекленевшими глазами. От этой ужасной картины Симон едва не лишился рассудка. Прочь, прочь, скорее прочь отсюда!
Внезапно его пальцы наткнулись на что-то холодное, твердое, металлическое. Есть! Наконец-то он держал в руках оброненную стамеску. Он вскочил на ноги и на ощупь побрел к двери. В коридоре по-прежнему царила тишина. Он попытался не думать о Каро, но не получалось. Она сумела сбежать, твердил он себе. Каро была шустрой, ловкой и умела мгновенно исчезать. Наверняка она смогла ускользнуть от рук Хеннинга и уже направлялась на велосипеде в город. Он очень на это надеялся!
Симон попытался взломать дверь с помощью стамески, просунув ее в щель. Но железо постоянно соскальзывало. Он делал одну попытку за другой, но все безуспешно. Результатом стали лишь несколько царапин на гладкой поверхности двери. Если бы он мог что-то разглядеть! Он отбросил стамеску и всем телом навалился на дверь, хоть и понимал, что это бесполезно. Чтобы действовать подобным образом, нужно обладать более мощной комплекцией. Кашляя от натуги, он рассеянно смотрел в темноту перед собой. Вокруг царил запах смерти – Симону казалось, он проникает во все его поры.
Вдруг до него донеслись какие-то звуки. Шаги на лестнице. Шли по меньшей мере два человека. Возможно, даже трое. Полиция! Наконец-то! Симон отбросил пинком стамеску и начал изо всех сил колотить в дверь кулаками. Через пару секунд она открылась.
– Ты в порядке, мальчик?
Симон кивнул, ослепленный внезапным светом. Позади комиссара Штарка стоял второй полицейский, зажимавший рот рукой.
– Труп Леони здесь, – сказал Симон. – Здесь, под половицами.
Он услышал еще чьи-то шаги. Выйдя в коридор, Симон увидел идущего к нему Майка. Он подбежал к старшему брату и крепко обнял его.
– Майк! Как я рад тебя видеть!
Майк замер на месте. Он пристально смотрел на полицейского, отдирающего половицу стамеской Симона.
– Что тут происходит, малыш?
Это прозвучало серьезно и раздраженно. Судя по всему, происходящее стало для Майка настоящим шоком.
– Это был Хеннинг, – пробормотал Симон. – Это Хеннинг напал на Мелину! И он же убил Леони.
Майк смотрел на брата, будто тот говорил на чужом и непонятном ему языке.
– Леони?
– Пропавшую девочку. Он спрятал ее труп вот здесь, в этом номере.
Симон повернулся к Штарку:
– Пожалуйста, вы должны схватить Хеннинга! Он не успел далеко уйти. Он…
– Я знаю, – сказал Штарк и кивнул в конец лестницы.
Симон обернулся и увидел Рихарда Хеннинга, поднимавшегося по ступенькам.
– Что это значит? Что… – Симон растерянно переводил взгляд со Штарка на Хеннинга и обратно.
– Мне жаль, что все так случилось, – сказал ему Хеннинг. – Меня просто понесло. Я не хотел грубо обходиться с тобой. Но ты меня здорово провоцировал.
– Нет! – Симон отчаянно затряс головой. – Так легко вы не отделаетесь!
– Думаю, настало время сказать правду, – произнес Хеннинг.
От внезапного громкого скрежета все вздрогнули. Планка отлетела от пола. Полицейский брезгливо вскрикнул:
– Вот дерьмо!
Служитель порядка закашлялся, зажимая рот рукой. – Что там? – спросил Симон.
– Посмотрите сами. Тут действительно труп. Даже два.
– Два?!
Наморщив лоб, Штарк прошел в комнату. Наклонившись к дыре в полу, он тоже зажал рот и нос. Потом выпрямился и жестом подозвал Симона:
– Иди сюда. Посмотри-ка!
Симон сделал глубокий вдох и собрал все свое мужество. Затем, задержав дыхание, склонился над отверстием в полу. Он чувствовал, что взгляды всех присутствующих направлены на него. Что-то не сходилось. Чей еще труп мог спрятать Хеннинг под половицами?
Подойдя к дыре, Симон зажмурился, словно готовясь, хотя знал, что к такому зрелищу подготовиться невозможно. Наконец он открыл глаза. И не мог поверить тому, что увидел.
– Что за черт… – только и смог он пролепетать, голос отказал ему.
Он хотел спросить, что все это значит, но губы и язык отказывались ему повиноваться. Он смотрел, не отрываясь, на крысиное гнездо под полом. Оно состояло из остатков еды, бумаги и тряпок – вероятно, попавших через канализацию бывшей кухни. Посередине гнезда лежали две дохлые крысы. Они уже сильно разложились, сгнили почти до костей.
Штарк подошел к Симону:
– Ты все еще будешь настаивать, что это Леони?
Медленно, словно черепаха, Симон повернул голову. Он посмотрел на своего брата:
– Ладно, что касается Леони, тут мы просчитались. – Он протянул дрожащую руку, указывая на Хеннинга. – Но что касается Мелины, это сделал он! Я его видел, Майк. Его проклятый черный внедорожник! Мелина села к нему в машину.
– Ты был там, Симон? – спросил Майк. – Ты действительно там был?
– Да, был. – Голос Симона срывался от волнения и замешательства. – Шел страшный ливень, и я на велосипеде случайно наткнулся на сломанную ветку, лежавшую поперек дороги. Поднявшись, увидел Мелину. Она стояла около какой-то машины. Машина остановилась на дороге между деревьями. Затем Мелина села в эту машину.
– Почему же мы не нашли на дороге следов шин? – спросил Штарк.
Симон бросил на него сердитый взгляд:
– Откуда мне знать? Я говорю только о том, что видел. Штарк, второй полицейский, Майк и Хеннинг смотрели на него особенным взглядом, который Симон ненавидел. Что-то снова пошло наперекосяк. Они ему не верили.
– Когда машина таких размеров останавливается на грунтовой дороге, размытой дождем, отпечатки шин непременно остаются, – сказал Штарк, подчеркнув слово «непременно». – Конечно, если это не машина-призрак, – добавил он с иронией. – Машина, которой на самом деле не было.
– Вы думаете, я лгу?! – крикнул Симон. – Что я все это себе напридумывал? Но это не так. У меня есть доказательство. Смотрите!
Он вытащил из кармана ножную цепочку Мелины и показал всем присутствующим. Когда Майк увидел цепочку, он вырвал ее из руки брата.
– Мы нашли ее в машине Хеннинга.
– Мы? – переспросил Штарк.
Симон кивнул:
– Да, Каро и я. Это моя подруга.
– А как ее фамилия?
Симон некоторое время думал. Он вспомнил, что Каро никогда не называла ему своей фамилии. Не было нужды – она была просто Каро, этого ему вполне хватало.
– Фамилию ее я не знаю, – сказал Симон. – Она живет в школьном интернате.
– А как она выглядит? – спросил Хеннинг.
– Вы сами должны это знать. Вы однажды катались с ней на лодке.
– Опиши ее, – потребовал Майк. Он глядел на брата сурово.
– Хорошо. Она ростом чуть ниже меня, носит черные шмотки, у нее угольно-черные волосы и довольно бледное лицо.
– У нас нет такой ученицы, – сказал Хеннинг, вопросительно взглянув на Штарка и Майка. – У нас нет ни одной ученицы по имени Каро.
– Возможно, ее имя Карола или Каролина… – предположил Симон.
– Нет, Симон, – возразил Хеннинг твердо. – Сейчас среди учениц нет девочки, которую ты описываешь. Иначе бы я ее знал.
– Но это же ерунда! – воскликнул Симон. – Каро точно учится в вашей школе!
Майк взял его за руку и притянул к себе:
– Ты это серьезно, малыш?
– Разумеется, она моя подруга, – заверил его Симон. – Последние дни мы были неразлучны. Это она нашла цепочку в машине Хеннинга. Каро знает, что он собой представляет.
– Вот это уже любопытно, – вмешался Хеннинг. – И что же, по мнению твоей подруги, я из себя представляю?
– Ничтожество, ловелас, охотник за юбками. Это еще мой дедушка говорил. Каро никогда бы не стала мне врать.
Едва он произнес эти слова, как услышал, что кто-то поднимается вверх по лестнице. Это были легкие, осторожные шаги. Каро выступила из темноты. На ней были черные шорты, голубая куртка с капюшоном и поношенные кроссовки с черепами. Она светилась своей фирменной улыбкой.
– Наконец-то! – воскликнул Симон и торжествующе взглянул на мужчин. – Вот вам Каро собственной персоной. А теперь пусть господин учитель повторит, что Каро не учится у них в школе.
Четверо мужчин уставились на лестницу. Хеннинг со вздохом опустил голову.
– Что случилось? – спросил Симон с улыбкой. – У вас что, язык отсох?
На этот раз Майк взял его за плечи и крепко обнял.
– Малыш, – произнес он тихо и испуганно. – Там никого нет.
– Что? – Рассерженный, Симон взглянул на Каро, а затем перевел взгляд на Майка. – Ты меня за дурака принимаешь, что ли? Да вот же она!
Майк поднял голову и грустно взглянул на брата. В его глазах промелькнуло выражение, будто он о чем-то догадался, а Симон еще нет.
– Нет, малыш, – сказал старший брат тихо. – Там никто не стоит. Разве ты не помнишь, кто такая Каро?
Симон отвернулся и постарался высвободиться. Но Майк по-прежнему крепко держал его за плечи.
– Каро была твоей подругой, это правда. Но это было очень-очень давно. Ты был еще маленький. Она была дочерью нашего соседа. Помнишь, писатель с этой серой кошкой, к которой ты так привязался? Ты помнишь?
– Что за чушь ты несешь?! – бросил Симон, и вдруг по его щекам побежали слезы. – Она же здесь, вот! Я ее вижу!
– Она умерла, малыш. Много лет тому назад. У нее был неизлечимый рак кожи. Неужели ты не помнишь?
– Нет, – пробормотал Симон. – Нет, это неправда! Он снова взглянул на Каро. Она грустно улыбнулась ему и пожала плечами. Затем снова отступила на шаг в темноту – и исчезла. Симон вырвался из рук Майка и бросился к лестнице. Он кричал, звал ее по имени, кто-то рядом окликал его, но это было не важно. Важна была только Каро. Он должен ее найти! Она не имеет права уходить без него. Ведь они принадлежат друг другу.
Вдруг пол ушел у него из-под ног. Он снова услышал вскрик, и в этот раз свой собственный. Симон провалился в пустоту и тоже растворился в темноте.
88
Он снова находился на заднем сиденье автомобиля. Это была вторая половина дня субботы, когда они ехали на день рождения Тилии. Поездка стала настоящим адом. Родители постоянно ссорились. Накануне мама заперлась в кабинете и проплакала там не меньше часа. После этого мир уже не мог стать прежним. Как только они выехали, Симон ввинтил в уши наушники и на предельной громкости стал слушать «Кросси Роуд» и «Слипнот», пытаясь забыть об окружающем мире.
Время от времени он смотрел в боковое окно. Краем глаза он видел, что родители ругались, яростно жестикулируя. Мальчик был рад, что не слышит ругани. Он не выносил скандалов! Ему достаточно было знать, что у его отца роман с молодой коллегой по работе. У его отца! Симон не мог в это поверить. Такого просто быть не могло. Вероятно, произошло какое-то недоразумение.
«Вы разрушили мою семью!»
Едва машина выехала за черту города, наушники перестали работать – эта дешевка тут же накрылась. Видимо, они были рассчитаны на Кэти Перри, Рианну или Майли Сайрус, а он хотел слушать тяжелый рок – единственное, что помогало заглушить ругань.
Мальчик склонил голову набок, прижав правое ухо к плечу. В левом ухе «Слипнот» заливался на тему умерших воспоминаний. Боже, когда же они наконец доедут? Когда они приедут к Тилии, родители будут держаться вместе. Они будут делать вид, будто их семейная жизнь в полном порядке. Они вели бы себя так, даже если бы их дом сгорел дотла. В такие моменты Симон отчаянно желал, чтобы все действительно так и было, как они стараются изобразить. А может, и правда – если сильно чего-то хотеть, это непременно сбудется? Если бы он мог составить своих родителей вместе, как детали пазла! Вот было бы прикольно! Он много раз делал это в своей фантазии, но ни разу ему не удалось воплотить своих идеальных родителей в реальном мире.
От неудобной позы у него затекла шея. Он хотел выпрямиться. Но ничего не хотел слышать! В этот момент они свернули с главной дороги. Это был не тот путь, которым они обычно ездили к Тилии. Как правило, они ехали по скоростному шоссе Фаленберга, но сейчас оно было закрыто из-за аварии – Симон услышал об этом по радио. Однако голос диктора доходил до него с трудом. Рассерженный голос матери заглушал радио.
– Так дальше не пойдет! – кричала она папе. – Я сыта по горло ее звонками! С меня довольно, слышишь? Мне теперь на все наплевать!
– Проклятье, да выслушай же меня! – кричал ей в ответ Ларс Штроде. – Я порвал с ней и объясню ей еще раз, чтобы она оставила нас в покое. Я знаю, что допустил большую ошибку, и сожалею об этом. Ты слышишь? Я очень сожалею! Что мне еще сделать? Встать перед тобой на колени?
– Нет, не нужно вставать на колени. – Тон матери был спокойным, но таким жестким, что у Симона кровь застыла в жилах. – Вчера я звонила адвокату. Я подаю на развод, Ларс.
Папа смотрел на нее с испугом. Но ужас Симона был куда больше. Он потеряет своих родителей. Они разведутся, и все изменится. Тогда их семья действительно будет разрушена. Его жизнь разлетится на осколки. Которые никому не склеить. Но этого не должно произойти! Все должно остаться так, как есть. Иначе теряешь всякую уверенность. Падаешь в бездонную черную дыру. Уж кому это знать, как не ему.
Он уже терял близких. Бабушку и дедушку, которые значили для него очень много. Каро, подружку, с которой он с двух лет играл в песочнице. Прежде всего Каро – она была для него чем-то особым. Но Каро внезапно заболела, и ее положили в больницу. Милая черноволосая медсестра в смешных кроссовках с черепами подарила им настольную игру, и они иногда играли. Каро сказала, что когда выздоровеет и вырастет, то станет похожа на эту сестру. «Настоящая женщина, и такая прикольная!» – сказала она тогда.
Но через пару дней Каро не стало. Симон был слишком мал, чтобы понять истинный смысл слов «она ушла от нас». Он подумал, что Каро уехала куда-нибудь отдыхать, «в лучшее место». «В лучший мир», как выразился папа. Позднее Симон понял, что оттуда никогда не возвращаются. В этом «лучшем мире» остаются навсегда. И это значит, что ему больше никогда не увидеть Каро. Она была единственным другом, который у него когда-либо был. То, что она девочка, Симона не волновало. Она понимала и принимала его таким, какой он был, и это было для него главное.
Потом Майк ушел из дому. Еще один кусок его мира откололся. А теперь вот еще и родители… Они хотят развестись. Не бывать этому!
– Ты это серьезно? – спросил Ларс Штроде.
Мама разразилась мрачным смехом:
– Серьезно ли я? Я должна была решиться на этот шаг гораздо раньше. Этот кризис между нами длится уже черт знает сколько времени. Твоя шлюха стала лишь последней каплей, переполнившей чашу моего терпения.
В этот момент Симону пришло в голову, что было бы неплохо, если бы они все вместе отправились в «лучший мир». Там он снова увидит Каро и бабушку с дедушкой. Все будет так, как должно быть. Навечно.
Он отложил мобильник. Когда машина сделала резкий поворот, свернув на лесную дорогу, он рванулся вперед. Схватил голову отца и закрыл ему ладонями глаза. Тут же мир превратился в смесь крика, осколков и пламени. Но Симон не попал в «лучший мир». Там оказались только его родители. А он этого избежал…
89
…Мелина. Он слышал, как она спорит с Майком, и знал, что речь идет о нем. Позднее его вырвал из сна звук запускаемого двигателя мотороллера. Симон быстро оделся и вышел из дому. Он должен поговорить с Мелиной.
Возможно, есть другое решение? Может, им не обязательно переезжать, они могли остаться здесь? Здесь, с ним. Жили бы маленькой дружной семьей. Дружной и счастливой. Наверняка Мелина могла получить образование и здесь, в Фаленберге. Майк тоже нашел бы для себя занятие по душе. Ей не обязательно изучать в институте психологию. Психологи говорят много глупостей, а им кажется, будто они вещают истину в последней инстанции. Это Симон знал точно.
В последнее время он имел дело со многими психологами и психиатрами. Все они, включая доктора Форстнера, изображают из себя всезнаек, которым кажется, будто они способны объяснить в жизни все. Такие, как доктор Грюнберг, живут в своем иллюзорном мире, подгоняя под него реальность. Сумасшедшие!
Выбежав из дома, он понял, что нагнать Мелину ему будет трудно. Красный огонек ее мотороллера быстро удалялся в направлении Фаленберга. В страшной спешке он схватил маунтинбайк и погнался за ней. Скорее всего, ему ее не догнать, но нужно хотя бы попытаться! Он должен спасти свое будущее! Как безумный, Симон мчался сквозь ночь. Его не остановил даже разразившийся ураган с дождем и обламывающим ветки деревьев ветром.
Мальчик уже было подумал, что Мелина ускользнула от него, как вдруг заметил красные сигнальные огни. Симон понял, почему Мелина вынуждена была остановиться, – огромная ветка перегородила дорогу. А Мелине силенок бы не хватило, чтобы, перетащив мотороллер через канаву, снова выкатить его на дорогу. Она попыталась оттащить ветку, но и ту девушке не удалось сдвинуть с места.
Когда Симон подошел и предложил ей помощь, Мелина изумилась. Она сняла шлем и посмотрела на него так, будто желала воочию убедиться, что это на самом деле он, Симон.
– Ты как здесь оказался? Почему ты не дома? Разве ты не знаешь, как опасно ездить в грозу?
Тогда он объяснил ей, почему бросился вслед за ней в эту грозовую ночь. Он хотел объяснить, что Мелина не должна уезжать и что они с Майком должны остаться здесь. Здесь, с ним. Потому что Майк нужен ему. А если ей так уж важно перебраться в Гейдельберг, пусть едет одна.
– Послушай, – сказала Мелина, – а ты часом не сбрендил? Тебе не приходило в голову, что другие люди тоже имеют право на свою собственную жизнь? Майк не в ответе за тебя только потому, что он твой брат. То, что у тебя свои особые проблемы, еще не означает, что и ты сам – нечто особое. Ты обязан уважать других, а не предъявлять им претензии и выдвигать требования.
Она бросила ему в лицо еще пару резких фраз, и Симон понял, что уговорить ее не удастся. Она спит и видит этот Гейдельберг. Она хочет получить высшее образование и начать новую жизнь. Она. Она. Она. Везде и всюду только она! А Майк ее послушается. Брат в нее втюрился и сделает все, что она захочет. Пока есть на свете Мелина, Майк – единственный, кто остался у Симона, – потерян.
– А теперь проваливай! – крикнула Мелина сквозь шум ветра. – Быстро домой!
Домой. В этот момент у него больше не было дома. Внезапно внутри Симона что-то взорвалось. Будто в голове выключили свет. Полная темень и пустота. Ни мыслей, ни чувств – ничего.
Когда он снова пришел в себя, он лежал в канаве, весь перемазанный в грязи. Симон сбросил мерзкую жабу, что ползла по его футболке. Футболка была вся в крови. Но это была не его кровь. Когда он выкарабкивался из канавы, то вдруг заметил, что держит что-то в руках. Это была цепочка с красным сердечком. Символ неувядающей любви Майка. Мелине она больше не нужна. Девушка лежала неподалеку, в нескольких метрах от канавы. А рядом с ней толстый сук грушевого дерева, которым Симон избил ее.
Вверху по дороге проехала машина. Из-за грозы водитель снизил темп. Симон затаился и подождал, пока автомобиль минует его. Это был черный автомобиль. Рихард Хеннинг ездил на черной машине. Большой внедорожник, как нельзя лучше подходивший личности своего хозяина. Заместителя директора школы Симон не выносил. Как бы дружески и по-отечески внимательно ни старался Хеннинг с ним обходиться, он оставался для Симона лишь тюремным надзирателем, – а в этой тюрьме Симону суждено было стать изгоем.
Симон был уверен, что этот Хеннинг способен на все. И сознание Симона Штроде быстро переформатировало реальность, выставив события в совершенно ином свете.
90
Из «Вестника Фаленберга» от 21 августа:
ШЕСТНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ДЕВУШКА НАЙДЕНА.
Фаленберг. Драматичный сюжет о пропавшей 16-летней девушке пришел к счастливой развязке. Полиция сообщает, что девушка обнаружена в одном из мотелей под Берлином.
Много дней продолжались масштабные поиски шестнадцатилетней Леони Х. из Фаленберга. Отец отвез Леони в кино, куда она собиралась пойти с друзьями. Он ожидал дочь после сеанса у кинотеатра (что подтверждали многие прохожие), однако Леони не появилась. До вчерашнего дня полиция предполагала, что девушка стала жертвой похищения или насилия. Ряд признаков указывал на это.
К настоящему времени выяснено, что Леони только имитировала преступление. Как стало известно из хорошо информированных источников, девушка хотела «отомстить родителям за их эгоизм», когда они запланировали переезд в другую землю Германии, не учитывая ее интересы. Леони не хотела расставаться со своим школьным окружением и друзьями.
До Берлина Леони добралась автостопом. Известно, что некоторое время она скрывалась в подлежащем сносу лесном отеле «Семь елей». Два дня спустя она вынуждена была покинуть отель из-за неожиданно появившегося там «молодого человека, который неадекватно вел себя». Он угрожал девушке двумя отломанными ножками стула. Еще с определенностью не выяснено, идет ли речь в данном случае о 16-летнем Симоне Ш., который неделю назад был помещен в психиатрическую клинику в Фаленберге. Это случилось после того, как он напал на 19-летнюю девушку на велосипедной дорожке и нанес ей тяжкие телесные повреждения (об этом мы сообщали ранее).
Как сказал комиссар криминальной полиции Рутгер Штарк, Леони сейчас находится дома у родителей. Они пообещали вновь обдумать свои планы.
91
Пятница, 20 ноября
Когда сестра Марион впустила нового посетителя в вестибюль клиники детской и юношеской психиатрии, она радостно улыбнулась.
– Господин Штроде, – сказала она ему в коридоре, – как хорошо, что вы снова к нам заглянули.
Майк заставил себя улыбнуться в ответ, хотя ему было не до улыбок.
– Как дела с моим братом?
Полная медсестра с седыми кудряшками сделала грустную мину:
– К сожалению, пока все без изменений. Он почти не ест, сидит на одном месте и не разговаривает. И так изо дня в день.
– Изменили ли назначенные ему лекарства? Доктор Форстнер говорил, что после этого Симону должно стать лучше.
Сестра сделала пухлой рукой разочарованный жест:
– Медикаменты сменили уже неделю назад. Пока без видимого результата. Но в некоторых случаях требуется терпение. Доктор Форстнер вам уже говорил. Симон сможет выкарабкаться, если найдет в себе силы бороться с депрессией. На все нужно время.
Майк вздохнул. Его терпение было уже на исходе. Симон пролежал в клинике три месяца. Майк надеялся, что младший брат придет в себя до того, как они с Мелиной уедут в Гейдельберг. Он хотел бы провести с ним некоторое время.
– А что с его ногой? Когда он сможет бегать?
– Тут я могу вас успокоить, – сказала сестра и снова улыбнулась. – Скоро спицы удалят. Перелом сросся. У вашего брата добросовестный ангел-хранитель! При падении с такой лестницы он запросто мог сломать себе шею.
«Этому ангелу-хранителю следовало бы вмешаться гораздо раньше, – подумал Майк. – Это избавило бы всех от моря страданий». Эту мысль он оставил при себе.
Майк передал сестре пластиковый пакет:
– Это его любимая еда. Раньше он обожал горячие равиоли с острым соусом.
Сестра Марион взяла пакет и настороженно заглянула внутрь:
– Такую еду, конечно, к рациональному питанию отнести трудно, однако мы попытаемся. Он должен начать есть. Иначе мы его потеряем. Вы хотите увидеться с Симоном?
– Он в зале для посещений?
Сестра кивнула:
– Да, как обычно.
– Тогда я сам сориентируюсь, – успокоил медсестру Майк. – Спасибо.
И направился в конец коридора. Перед тем как открыть дверь, он сделал глубокий вдох.
92
Комната для свиданий с родственниками была светлой и просторной. Через большое окно проникал сероватый свет ноябрьского дня. За окном в тумане виднелся больничный парк. Возникало чувство, будто смотришь через стекло на какой-то другой мир. Дети и подростки группами сидели за большими светлыми столами. Они что-то мастерили, играли в настольные игры, рисовали или разговаривали.
Только Симон сидел обособленно за столом у окна. Покачиваясь на инвалидном кресле, он с отсутствующим видом уставился на стену, где были вывешены рисунки других пациентов. Одни были абстрактными, на других можно было различить цветочный луг, море, дома, группы улыбающихся человечков, которые держались за руки.
Майк подошел к младшему брату. Вдруг его тронула за рукав светловолосая девочка.
– О, привет, Джессика! – поздоровался Майк. – Ты снова что-то нарисовала?
– Нет. Я немного посидела с Симоном.
– Это очень мило с твоей стороны.
Она склонила голову, выпятив нижнюю губу, словно семилетняя девочка, – хотя лет ей было в два раза больше.
– Но Симон не здесь. Здесь они оставили только его тело.
– Кто такие «они»? – удивленно спросил Майк. – О ком ты говоришь?
Джессика взглянула на него так, будто он спросил глупость.
– Разве ты не знаешь, где сейчас твой брат?
Майк отрицательно покачал головой, чего, вероятно, девочка от него ожидала.
– Нет. Скажи мне.
– Он в лесу. Это всем здесь известно. Волки забрали его.
Затем она отошла к книжной полке, не удостоив Майка взглядом, будто никакого разговора между ними не было. Майк опустился на стул рядом с Симоном.
– Привет, малыш, – сказал он, взяв Симона за руку. – Как сегодня с акциями? Все на зеленом поле? Я передал вашей толстушке сестре равиоли для тебя. Сегодня ведь пятница. Ты всегда любил равиоли.
Симон никак на это не отреагировал. Он искоса взглянул на брата, но, скорее всего, это был чисто рефлекторный жест.
– Мелина просила передать тебе привет. – Майк пытался говорить в легкой и веселой манере, что ему с трудом удавалось. – С ней уже все хорошо. Она снова мной командует! У нее постоянно возникают идеи насчет нашей новой квартиры и многого другого.
Майк вынужден был сглотнуть и незаметно вытер краешек глаза.
– Похоже, малыш, я где-то простыл… Твоя тетка тоже передает привет. Тебе надо как следует есть. Когда ты вернешься, Тилия будет каждый день печь для тебя пирог. Поверь, она слов на ветер не бросает! И нам еще придется укреплять пол, чтобы ты, растолстев, не провалился…
Майк расплакался – тут он не мог с собой совладать. И говорить тоже не мог. Вытерев рукавом слезы, он снова взглянул на брата. Что творится у него в голове? Где Симон сейчас? Майк от всего сердца желал, чтобы он был не в лесу. И чтобы волки не унесли его. Он желал ему быть там, где он счастлив. И тут случилось маленькое чудо. Симон улыбнулся.
93
– Какой прекрасный летний день сегодня, – сказал Ларс Штроде, садясь за обеденный стол. – На улице просто роскошная погода, и я закрыл бюро пораньше. Мы все сегодня будем бездельничать и пойдем купаться. Как вам такое предложение?
– Было бы замечательно, – сказал Симон. – Да ведь, мама?
– Сначала я бы хотела купить новый купальник, – сказала Мария Штроде, ставя на стол дымящуюся кастрюлю. – Но, если большинство хочет купаться сегодня, я пойду за компанию. А как ты, Каро?
– Разумеется, я тоже пойду, – сказала Каро и засмеялась. – Без меня Симону не найти берег.
– Очень смешно. Мне что, придется еще раз объяснять тебе теорему Пифагора?
– Отстань, зануда!
Она пихнула Симона локтем в бок, он толкнул ее в ответ. С наигранным недовольством Мария Штроде подняла указательный палец:
– Дети, прошу вас, только не за столом. Равиоли остывают! Симон, ты не передашь мне салат?
Только Симон собрался передать маме чашку с салатом, как в кухню вошел еще один гость.
– Тук-тук! – крикнул Майк. – Я пришел вовремя или вы уже все подчистили?
– Ты здесь у себя дома, – приветливо ответила Мария Штроде, – и еда для тебя всегда найдется.
– Приятно слышать!
Майк опустился на стул рядом с Симоном и взял его за руку.
– Привет, малыш. Как сегодня с акциями? Все на зеленом поле?
Симон поднял вверх большой палец:
– Разумеется, все на зеленом! И так будет всегда.
– Конечно, братишка, – сказал Майк и засмеялся. – Так будет всегда. Не так ли, Каро?
Она кивнула, одарив Симона своей фирменной улыбкой:
– Я ведь тебе говорила: в фантазиях все возможно. Симон удовлетворенно оглядел собравшихся за столом. На лице его расцвела улыбка.