Сам остров Юра мало изменился с тех пор, как его посетил Одиссей. В общем, симпатичное место. Особенно приятно, что циклопы уже повымерли, не встретимся.

Другое меня огорчало. Не похоже, что в таких диких краях проживают настоящие миллионеры…

И все же я еще надеялся увидеть огромную виллу, вроде дворца, со всеми удобствами.

Мы уже высоко забрались, примерно на тридцатый этаж без лифта. Обошли гигантский пробковый дуб, под которым паслась небольшая — кофейная, с молочными пятнами — корова.

— Вот мы и дома! — объявил дед Паппус.

И тут я увидел жалкий полукруглый домишко в два окна, прилепленный прямо к скале.

Руки мои ослабли, разжались сами собой. Железная болванка звонко цокнула по камню, подпрыгнула, прокатилась меж кустов и засвистела вниз с обрыва, булькнув под конец.

— Эх, Эци Кеци, дюже ловок! — крякнул дед, открывая дверь, — Заходи, устраивайся, а я спущусь за остальным грузом да поищу на дне шестерню…

Внутри было прохладно и сумеречно. Разглядев скромное жилище, я удивился, насколько оно велико. Единственная комнатка через арочный проход соединялась с громадной пещерой, стены которой терялись во мраке.

Да, все это меня здорово подкосило.

Еще утром был в Москве с родителями в благоустроенной квартире. И вот — нате вам! — какая-то циклопская берлога посреди моря. Ни компьютера, ни телевизора, ни холодильника…

Хорошо, есть лампочка под потолком. Я тут же пощелкал выключателем, но без толку…

Ну и каникулы мне устроили! Хуже любого злодейского похищения! Там хоть можно надеяться, что быстренько выкупят. А в моем случае — полная безнадега. Сиди до конца лета впотьмах среди черно-белых коз…

Теперь я отлично понимал, что испытывал Робинзон Крузо, очутившись за тридевять земель от родины на необитаемом острове.