Осенью 1696 года наши полки с триумфом шли по улицам Москвы. В ту пору стояло бабье лето, и у каждого русского жила в сердце воинская радость. Впервые наше оружие взяло верх над турецким. Пала крепость Азов, и отворились врата в море Азовское.

Счастье в Москве после ратного дела!

В небе солнце мягко. Воздухи нежны. А подсолнухи из-за каждой изгороди глядят молодцами. И клонятся яблоневые ветви, как добрые бабы.

Литавры звенят. Трубы играют. И барабаны бьют. Весь народ на улице, и гул до неба. Залпы гремят ружейные и пушечные — заздравная пальба!

И станет вдруг тишина — не боле блошиного скока. Слышно тогда, как гулки оземь спелые яблоки. И воробьи в пыли! И сердце звенит подобно колоколу! Глаза мои видят! Уши мои слышат!

Пленные турки — нога за ногу — плетутся. Гуси битые. Белы их одежды, а на душе, видно, черновато. Печаль ворочается. И взгляды рассеяны и смутны.

А над всем воинством, как облачко легкое, плывет перо на шляпе Большого капитана. Пешим строем идет среди матросов, а видать издали, вроде Ивана Великого. А еще повыше луч горит серебряным голубем на лезвии его протазана.

Ах, как светел был день и наряден!