Как-то капитан Крапива рассказывал нам на занятиях об азимуте. Да только слушали мы его, точно нерадивые школьники, — потихоньку в «города» играли.
— Десантник должен уметь ходить по азимуту, — закончил капитан. — Иначе это не десантник, а детсадник! Все ясно?!
— Так точно! — ответили мы, хотя большой ясности, конечно, не было.
— Да чего тут уметь-то! — хорохорились потом Фокин с Пакиным. — У нас Хвича не то что по азимуту — по проволоке пройдет с закрытыми глазами.
— А что это все-таки такое — азипут? — На всякий случай интересовался Хвича.
— Ази-мут — это пути, — уверенно объяснял Пакин, слыхавший кое-что краем уха. — Просто пути-дороги! Что ты, Хвича, по дороге не пройдешь?
— Пройду, — соглашался Хвича, — если в своих валенках, а не в Тетиных.
Поговорили да и позабыли вскоре совсем об этом азимуте.
Но однажды капитан Крапива дал взводу задание — выйти к речке Прошке, разложить костры и дожидаться подхода роты.
Задание не сложное. Бывали прошлым летом на Прошке — место хорошее, рыбное.
Да капитан еще добавил:
— Маршрут по азимуту сорок! Компас не забудьте!
Командирский приказ что отцовский наказ. Все понятно. Кроме азимута. Некстати он выплыл вместе с компасом…
— Ну что тут не понять! — махнул рукой Пакин. — До Прошки сорок километров пути. Вот и весь азимут! Обойдемся без компаса. И так неизвестно зачем противогазы таскаем — курам на смех!
Двинулись мы в путь. У каждого за спиной Роман Денисыч — рюкзак десантника. К нему саперная лопатка и противогаз приторочены. Полагается по уставу.
Лыжи отлично скользят — правильную смазку выбрали.
— Полем пройдем, леском, а там и Прошка, — рассуждает Пакин.
— Хороший у нас азипут! — улыбается Хвича, — Приятно идти!
Зимний день короток. Росточек у него меньше моего. Уже смеркается. Дорога кончилась. Лыжи в снег проваливаются. Вокруг не лесочек — чаща дремучая. Прошли мы, похоже, куда больше сорока километров. А Прошки не видать. Вообще, как говорится, ни зги не видно. Еле бредем мы.
— Где же, Пакин, твой азипут? — спрашивает Хвича. — Затерялся?
— Сейчас, сейчас. Найдем, — неуверенно говорит Пакин.
Свернули налево. Направо. Глухомань! Деревья стеной стоят. А рекой и не пахнет!
— Заблудились детсадники, — вздохнул Хвича.
Промолчали все. Но так тяжело стало! Нету сил петлять меж деревьями. Роман Денисыч за спиной как гиря стопудовая. Да еще разговорился — гремит, стучит, звякает. Плохо уложен.
Уперся я куда-то лбом. И вижу — солнце, степь бескрайняя, коршун кружит, а неподалеку река — рыбой пахнет.
— Тетя! Тетя! — в бок меня толкают.
Очнулся — что такое? Дерево обнял, а сам все иду — лыжа назад, лыжа вперед — иду. Лыжи по земле уже ерзают, такую яму прокопал.
— Оставь дерево, — говорит Хвича. — Зачем зря силы тратишь?
А я чувствую — рыбой пахнет, водорослями, водой проточной. Наяву — как во сне!
— Ребята! Берите правее! — кричу. — Там река! Носом чую!
— Она подо льдом, — устало говорит Пакин. — А лед под снегом. Ничего, кроме снега, ты не учуешь.
— Доверяю Тетиному носу! — кивнул Хвича. — Веди, куда нос укажет!
Взяли мы резко вправо, почти назад повернули. И вскоре вышли к Прошке.
Под крепким льдом она. Но у самого берега лунка пробита. Оттуда живой рекой и пахнет!
Только мы костры разложили, начали палатку ставить, подошла рота с капитаном Крапивой во главе. Пришлось докладывать, как мы к Прошке добирались.
— Повезло вам с Тетиным носом, — сказал капитан. — Вышли точно по азимуту сорок градусов. Можно подумать, товарищ Тетя, что нос у вас намагничен, как компасная стрелка! В общем, берегите его — не отморозьте. Ценный прибор.
— Есть! — ответил я. — Беречь на славу отчизне!
— Но по азимуту научитесь ходить — это приказ! Азимут — не простая дорога, а та, что компас укажет. — Капитан Крапива нахмурился. — Солдат должен пути свои по науке знать! Иначе и себя не сбережет, и товарищей подведет. Все ясно?!
— Так точно! — ответили мы.
И правда, совершенно ясно стало, что мелочей на военной службе не бывает.
