Оставленный в обществе бывшего узника (на правом запястье которого все еще болтался наручник с несколькими звеньями цепи), Кашлис только сейчас всерьез задумался о практическом исполнении своего замысла. Да, он урвал самый жирный кусок подвига и показал себя человеком, способным на смелые и самостоятельные действия, но обретенная в результате этих действий степень свободы пришлась ему явно не впору: чересчур велика, разве что на вырост. Обстоятельства нуждались в осмыслении. Он отвел нигерийца под деревья и усадил на скамеечку, а сам начал с задумчивым видом маршировать туда-сюда по земляному пятачку перед ним, выбивая каблуками многоточия в рыхлом грунте и ставя размашистые запятые при поворотах кругом. Там-Там молча двигал глазами, усваивая базовые элементы строевой подготовки. На улице быстро темнело.

Поразмыслив, Кашлис решил, что ехать в Москву поездом — вариант, казавшийся сперва самым простым и удобным, — никак не годится. Наверняка потребуется документ, удостоверяющий личность африканца, тем более что на Урале подобные черные экземпляры до сих пор в диковинку, хотя как таковых иностранцев, особенно азиатов, в последние годы здесь развелось в избытке. О самолете не могло быть и речи, своей машины Кашлис не имел, оставался еще один приемлемый способ передвижения — автостоп. Здесь Там-Там мог оказаться весьма полезным. Шоферы-дальнобойщики, по мнению Кашлиса, должны будут без опасения тормозить, увидев на обочине негра, — во всяком случае, о бандах африканских грабителей на российских дорогах пока еще никто не слыхал. Плюс к тому любопытство: не каждый шофер устоит перед соблазном узнать, откуда возникла на его пути такая экзотика. Кашлис порылся в сумке, обшарил карманы и пересчитал свои деньги — это был остаток суммы, выданной ему некогда Панужаевым. Если дальнобойщики, как он рассчитывал, повезут их бесплатно, то на еду денег хватит, а на обратную дорогу он займет у знакомых в Москве. Итак, можно было трогаться в путь.

— Come on, pal, — сказал он, четко («На месте стой, раз-два!») прекратив маршировку. — We’ll get to the westward highway and hitch-hike up to Moscow. Keep your hand in the pocket to hide the cuff*. 

Московский тракт выходил из города гораздо южнее, и до него еще надо было добраться. «Ну, доберемся, и что дальше? — думал Кашлис, идя рядом с Там-Тамом по темной улице. — В это время дальнобойщики, скорее всего, уже ночуют на стоянках. Лучше, конечно, подождать до утра, но…»

Но такая задержка пугала Кашлиса. К утру инерция подвига могла угаснуть — свобода действий, еще сегодня казавшаяся желанной наградой, завтра может превратиться в тягостное бремя, от которого он первым делом захочет избавиться. Окончательное решение было подсказано заунывным воем стартующего от платформы электропоезда — железная дорога находилась в пределах слышимости, всего в квартале от них. Кашлис изменил маршрут. «Лишь бы успеть к последней электричке, там спокойно подремлем и утром выйдем на трассу уже далеко отсюда».

Разминувшись на пешеходном мостике с несколькими запоздалыми пассажирами (они прибыли недавно отшумевшей электричкой, которая шла в глубь города), Кашлис и Там-Там спустились на плохо освещенную платформу и застали здесь лишь двух рыбаков — те никак не могли расстаться, вновь и вновь в подробностях обсуждая, как у одного из них сорвался с крючка доселе невиданный, гигантских размеров ерш.

Изучив висевшее на стене расписание пригородных поездов, Кашлис с удовлетворением узнал, что последний поезд на запад еще не проходил, но должен был появиться с минуты на минуту. Они присели на лавку под навесом. Там-Там казался усталым и безучастным, и только фосфорически мерцавшие белки глаз выдавали его заинтересованное отношение ко всему, что происходило вокруг. Толстая, кургузая дворняга флегматично дефилировала вдоль перрона, подбирая недоеденные куски пирожков и вылизывая обертки от мороженого. Кашлис поцокал языком, дворняга подняла морду, шевельнула мохнатым огрызком хвоста, но двое людей на лавке ей не приглянулись, и она продолжила свой обход. Голоса рыбаков между тем повышались. «Но ты же его видел! — горячился один. — Он был вот такой, даже больше! Как щука». — «Гораздо меньше, — отвечал второй, побуждаемый любовью к истине и чувством рыбацкой ревности к столь эффектной неудаче коллеги. — Таких ершей не бывает». — «А может, это был ерш-мутант!» — «Скорее всего, мутант, — охотно согласился второй. — Еще, небось, ядовитый». — «Сам ты, бля, ядовитый! — рассердился рыболов-рекордсмен. — Нормальный здоровый ерш. Тебе и в четверть такого не вытащить!» — «Ха-ха-ха, — презрительно бросил скептик. — Стану я ловить всякую падаль!» — «Ах, значит, падаль? Тогда лови это!» Раздался тупой звук удара, яростный вопль, об асфальт сухо брякнули удочки, после чего удары пошли сериями, голоса взвились в унисон и тут же были перекрыты шумом подъезжавшего поезда. Там-Там и Кашлис забрались в вагон, из окна которого еще какое-то время могли наблюдать за ходом рыбацкой разборки. Неизвестно, кто именно из этих двоих был вдохновенным гением ершового промысла, а кто — принципиальным противником ловли ядовитых мутантов, но потери в битве несли обе стороны, и обитающий где-то в здешних водах гигантский ерш мог не сомневаться в том, что его порванная крючком губа будет сегодня же отомщена.

…Электричка набирала скорость, вагон был пуст, если не считать какого-то спавшего полулежа на скамье человека, который, судя по кожаной папке, шляпе и строгому костюму чиновника средней руки, оказался здесь с целью не более чем локального перемещения в пределах города, но пропустил свою остановку и теперь при хорошем сне имел шанс встретить рассвет нового дня уже в Европе, то есть за водоразделом Уральских гор. Африканец и его избавитель сели друг против друга у окна, за черным стеклом которого проползали городские огни. Кашлис в нескольких словах объяснил Там-Таму свой план действий, после чего оба надолго замолчали. Так они проехали еще пару станций, чиновник по-прежнему спал, огни редели, город оставался позади. В этом месте расходились три железнодорожных ветки — на запад, северо-запад и север, — поезд, грохоча на стрелках, забирал левее, разболтанная дверь тамбура то и дело откатывалась на роликах, ударяясь ручкой в косяк и затем возвращаясь в исходную позицию. Спутники сонно глядели в ночь и не заметили, как после очередного отката двери в их вагоне появился еще один пассажир: плотно сбитый, широкоплечий мужчина в военной форме, поверх которой была накинута куртка камуфляжной раскраски, но не стандартного армейского образца — во всяком случае, на ней отсутствовали знаки различия. Военный двигался по проходу, смотря прямо перед собой, но, приблизившись к их секции, увидел Там-Тама и резко остановился, сделав пол-оборота направо. Секунд десять он простоял безмолвно, разглядывая нигерийца (тот вжался правым плечом в угол между сиденьем и стенкой вагона), а затем громко, в два приема — «Кха-гхыммм!» — прочистил горло. По солидности издаваемого звука можно было заключить, что офицер, чьи погоны скрывала куртка, состоит в чине никак не ниже майорского (в действительности он был капитаном, но при этом служил на майорской должности).

— Ты кто такой? — спросил капитан-майор спустя еще с десяток секунд.

— Он негр, — поспешил ответить за Там-Тама Кашлис. — Из Африки, — пояснил он чуть погодя, чувствуя, что пауза опять мучительно затягивается. Тем самым он опередил следующий вопрос «Ты откуда?», уже сформулированный про себя военным. Поскольку ответ был получен досрочно, а третий вопрос он сформулировать про себя пока еще не успел, капитан-майор сказал только «ну-ну» и сел рядом с Кашлисом, наискось от Там-Тама. Все трое хранили молчание, ритмично постукивали колеса, поезд мчался в темную даль.

— Какими судьбами? — прозвучал формально второй, а по сути — третий вопрос их нового соседа.

— Проездом домой, — в тон ему лаконично ответил Кашлис.

— По-нашему не говорит? — на сей раз между этим вопросом и последней фразой Кашлиса прошло не более пяти секунд. Темп беседы стремительно возрастал.

— Только несколько слов.

— Пусть скажет.

— Try to say something in Russian, — обратился Кашлис к своему протеже. — He wants to hear you speaking*. 

— Как шизн собачия? — вежливо изрек Там-Там. — Йест хриенова.

— Силен, бродяга! — захохотал капитан-майор, восхищенный его лингвистическими способностями.

В это время электричка замедлила ход перед станцией, акустика в вагоне улучшилась, и зычный командирский смех достиг ушей до сей поры мирно дремавшего чиновника средней руки. Тот встрепенулся, испуганно стряхнул сползшую на лицо шляпу, но сразу опомнился и подобрал ее с пола, после чего проверил наличие папки с бумагами и вопросительно огляделся вокруг. Поезд дрогнул и замер, за окном теплились жидкие огоньки станционных строений. Чиновник проворно вскочил на ноги и метнулся на другую сторону вагона — там вообще горел только один фонарь, освещавший облезлую деревянную будку и начало тропы, которая через несколько шагов исчезала в густом ельнике. С шипением закрылись пневматические двери, и этот безрадостный пейзаж, плавно проплыв перед зрителем, сменился монолитно-глухой чернотой леса, зубцами елей вонзавшейся в слабо подсвеченный небосвод.

— Это какая остановка? — растерянно обратился чиновник к троице остальных пассажиров.

Капитан-майор поглядел в окно, собираясь с мыслями.

— А вам какую нужно? — спросил Кашлис.

— Я еду до ВИЗа.

— Поздно вспомнили. Мы уже полчаса как за городом.

— Ох! — сказал чиновник и вяло осел на соседнюю с ними скамью.

— Что, проспал свой выход? — догадался офицер. — Встречных электричек уже не будет — только что разъехались с последней. Теперь кати до самого конца, а потом назад в этом же вагоне, к утру как раз обернешься. А жене можешь сказать, что был у любовницы, ха-ха-ха!

Чиновник посмотрел на него неодобрительно. Капитан-майору надоело скалить зубы, он зевнул и сказал «Кха-гхыммм!». Редко общаясь с людьми не своего круга, он всегда затруднялся выбором тем для светско-штатской беседы. Однако ему хотелось общаться.

— Значит, принял на грудь с устатку, — сказал он наконец. — Бывает. А с чего так устал? Бумажки тяжелые перекладывал?

Чиновник не был настроен продолжать разговор. Он уже привстал, намереваясь перейти в дальний конец вагона, но не решился столь открыто игнорировать собеседника.

— Праздник у нас был, — произнес он с тоскливым видом.

— Что еще за праздник? Нет сегодня никаких праздников. Иначе я бы знал.

— Наверное, церковный праздник, — вспомнил Кашлис. — День какого-то святого.

— Впервые слышу, — сказал офицер. — Я некрещеный. Вот построят полковую церковь…

— У нас не церковный, — сказал чиновник. — Бизнес-раут с коктейлями. Учреждали холдинг.

— Отставить выражаться! — сердито скомандовал капитан-майор. — Только не надо меня удивлять! Развели эту говнистую моду. Бери пример с негра, — он указал на Там-Тама, — дикий человек, проездом из Африки, а по-русски говорит лучше тебя. И не пьет всякие там коктейли.

— Я тоже почти не пью, — оскорбился чиновник. — Это по долгу службы.

— Долг службы красен платежом, а не коктейлями, — назидательно сказал офицер и тотчас запечалился, вспомнив, как сам он, исправный служака, порой месяцами не мог дождаться выплаты законного жалованья. — Эх, я люблю нашу жизнь во все щели! — с ударением на последних словах вздохнул он и посмотрел на часы. — Скоро мне выходить. В деревню еду, стариков своих навестить. А вы двое куда?

— До конечной станции, — сказал Кашлис. — А потом дальше.

Справа из темноты сверкнули автомобильные фары — к железной дороге под острым углом приближалось шоссе, — и в следующий миг вдоль состава волной пронесся буферный лязг. Поезд экстренно тормозил, вероятно, из-за какого-то препятствия на переезде. Капитан-майор и Кашлис, сидевшие против хода поезда, остались на своих местах, в то время как учредитель холдингов рухнул коленями на пол и ткнулся лбом в край скамьи на манер кающегося грешника, а Там-Там успел смягчить свое столкновение с Кашлисом, ухватившись правой рукой за низ оконной рамы. Некоторое время все оставались в таких позах, но постепенно скорость падала, давление ослабевало, и офицер первым потянулся к окну, дабы узнать, что там случилось.

— Не видно ничего, — сказал он, перегибаясь через голову Там-Тама. — Наверно, кто-то проскочил перед самым носом. По ночам на переездах… — Он запнулся. — А это что за хреновина?

Теперь он глядел уже не в окно, а вниз, на украшенное стальным браслетом запястье негра.

— Наручник! Почему ты в наручниках?

Ответа не последовало. Чиновник выстоял свой покаянный срок и, поднявшись с колен, также с интересом уставился на окольцованную заморскую птицу.

— Я задал вопрос, — напомнил капитан-майор голосом, из которого начисто испарились добродушные нотки.

Там-Там непонимающе вертел башкой, а Кашлис растерялся и не смог произнести ничего вразумительного. Его испуганное лицо укрепило офицера в худших подозрениях.

— Здесь нечисто, — сказал он.

— Да они же бандиты! — засуетился чиновник. — Сбежали откуда-то. Надо сообщить в милицию!

Он бросился в конец вагона и надавил пальцем кнопку с надписью «Вызов милиции».

— Так они к тебе и прилетят, — саркастически заметил офицер. — Ладно, сами справимся. Оба на пол! Лицом вниз, руки за голову! Живо!

Эту команду он сопроводил грамотным применением силы, в результате чего беглецы, так и не успевшие сказать ни слова, беспомощно растянулись в проходе и были тотчас обысканы на предмет наличия колющих, режущих или стреляющих предметов. Таковых не нашлось, в том числе и в сумке Кашлиса.

— Что вы будете с ними делать? — спросил чиновник, местоимением «вы» прозрачно намекая на то, что лично он не числит себя в рядах активных борцов с бандитизмом и намерен ограничиться разве что моральной поддержкой.

— Сдам куда следует, что же еще? — без раздумий ответил капитан-майор. Голос его звучал уверенно и спокойно — сейчас он находился в привычной обстановке, когда за простыми решениями следуют четкие и понятные действия. При задержании преступников автоматически сказались навыки, обретенные в ходе многократных «зачисток» кавказских селений, отдельные эпизоды которых по сей день еще являлись ему в дурных снах. Кстати, именно после Чечни (где по второму заходу он командовал уже всем батальоном, но за недостатком казенного рвения остался без майорских звезд) он начал получать своеобразное удовольствие от общества случайно встреченных штатских — здесь, в глубине России, незнакомые люди воспринимали друг друга по-хорошему обыденно, без особых эмоций, и ты мог расслабиться, чувствуя, что от тебя не исходит и в твой адрес не направлена никакая угроза. Внушать окружающим страх любят лишь слабые личности, а капитан-майор был личностью сильной, хотя и вполне заурядной. Что касалось этой парочки негодяев, то их главной виной было то, что они нарушили умиротворенное состояние капитан-майора, пробудив в нем рефлексы карателя, или, выражаясь иначе, — инстинктивную тягу к восстановлению порядка и справедливости. Теперь вместо того, чтобы со станции прямиком направиться в родительский дом (где он не был уже полгода, хотя его часть стояла совсем неподалеку, в Зауралье), ему приспичило делать изрядный крюк, доставляя этих двоих к расположенному на съезде с автострады стационарному милицейскому посту.

Кое-как опомнившийся Кашлис, по-прежнему валяясь на полу, попытался убедить хозяев положения в своей и Там-Тама кристальной чистоте перед законом, однако наспех состряпанная история о глупой шутке с наручниками и утерянном ключе не имела ни малейшего успеха у слушателей.

— Врет, — убежденно сказал чиновник.

— Знаю, — ответил капитан-майор. — А ну, встать!

Поезд подошел к станции. Справа в отдалении светились окна большой деревни, слева же было темно — в той стороне за полосой соснового бора пролегала автомобильная трасса.

Дверь вагона раскрылась, офицер, крепко держа пленников, вместе с ними спустился на платформу. Руки Кашлиса были связаны за спиной его же собственным ремнем, а для Там-Тама ремня не нашлось, что, впрочем, мало беспокоило их конвоира.

— Желаю успеха! — крикнул из тамбура чиновник средней руки, весьма довольный тем, что избавился от столь колоритных попутчиков. Прозвучал гудок, и электричка с воем унесла его прочь, чтобы утром, обросшего впечатлениями и щетиной, возвратить в милый сердцу бумажно-компьютерный мир — в круговерть совещаний, отчетов и сводок, деловито нахмуренных лиц, подковерной мышиной возни и халявных коктейлей по праздникам…

Подождав, когда пройдет поезд, офицер, Там-Там и Кашлис (двое последних в цепких руках первого) пересекли железнодорожные пути и по тропе через лесок направились к шоссе. Видимость была почти нулевая, но капитан-майор прекрасно ориентировался на местности.

— Куда это мы идем? — спросил Кашлис.

— Вперед.

— А что впереди?

— Там узнаешь.

Кашлису решительно не хотелось узнавать, что находится впереди. Ситуация все больше походила на его давешние сны, которые также заканчивались поимкой, связанными руками, движением неизвестно куда с тем же чувством собственной обреченности и в финале — неминуемо — темнотой. Этого нельзя было допустить, покорно идти на заклание Кашлис не собирался.

— Starting at once with a jerk we can get away*,  — быстро сказал он.

— Разговорчики!

— Just go**! 

Они рванулись в разные стороны, однако офицер был начеку. Моментально свалив Кашлиса подсечкой, он хотел то же самое проделать и с африканцем, но тот, убедившись, что пиджак его схвачен намертво, успел выскользнуть из рукавов и беспрепятственно нырнул во тьму.

Капитан-майор пришел в ярость. Сперва он негодовал на себя за то, что пренебрег обычными мерами предосторожности и не связал руки обоим задержанным, но, быстро устав от самокритики, переключился на Кашлиса. Он тряс его, как надувную куклу, матерился и требовал немедля позвать назад негра, а не то… Далее шло перечисление всевозможных мучительных наказаний и пыток, богатством красок обязанное не столько живой фантазии, сколько большому практическому опыту говорившего.

Маленький трусливый Кашлис со всем соглашался, но когда сотрясение на время прекратилось, большой и мужественный герой среагировал первым и крикнул прямо противоположное тому, что от него требовалось.

— Keep away, Tam-Tam! Go downhill and wait for me near the road***!  — крикнул он.

Они затихли, ожидая ответа. Лес молчал, влажный воздух слабо вибрировал от механических шумов, порождаемых близостью двух транспортных магистралей.

— Что ты ему сказал?

— Чтобы он возвращался. И что вы не будете нас бить.

— Кха-гхыммм! — подумав с полминуты, сказал капитан-майор. — Ладно, никуда он не денется, все равно поймают. Идем.

…Там-Там слышал слова Кашлиса — он затаился под деревом всего в десятке шагов от них. Когда офицер увлек свою жертву дальше по ему одному видимой тропе, Там-Там какое-то время шел следом, а затем отклонился влево — в ту сторону, где автомобильная дорога скатывалась в лощину между двумя холмами. По мере его продвижения сосновый бор постепенно разбавлялся призрачно-белыми вкраплениями берез, почва под ногами становилась все более упругой и кочковатой, а дно лощины, заросшее частым березовым молодняком, после многодневных дождей превратилось в настоящее болото. Вскоре он промочил ноги и был вынужден отступить поближе к дорожной насыпи, но, не рискуя выходить на открытое место, остановился у крайних деревьев опушки. Насколько он понял, именно здесь ему следовало дожидаться своего спутника.

Ожидание затягивалось. Лишившийся пиджака, с мокрыми ногами, африканец совсем окоченел. Так прошел час — а может, два или три. Небо начало светлеть, потянуло ветерком, движение машин почти прекратилось. Он вскарабкался по откосу, долго глядел на пустынную автостраду, а потом, перейдя ее по диагонали, нашел пристанище в кустах под отвесной скалой — здесь дорожные строители срезали край горы, спрямив трассу и одновременно добыв скальный грунт для прокладки насыпи через лощину. Новое место было укрыто от ветра и, кроме того, отсюда лучше просматривалось шоссе, на котором вот-вот должен был появиться Кашлис. Чтобы развлечься, Там-Там стал считать изредка проезжавшие мимо машины — к той минуте, когда меж холмами восточного горизонта затеплились первые розоватые проблески, таких машин набралось всего двадцать две. Двадцать третий автомобиль показался с той стороны, куда страшный человек в военной форме увел его спутника, и двигался он не так, как другие, — гораздо медленее, прижимаясь вплотную к разделительной полосе и поводя влево-вправо ярким лучом установленного на крыше кабины прожектора.

Там-Там почуял недоброе. Искали, без сомнения, его, но при этом стиль и методы поиска заставляли сомневаться в дружеских намерениях сидевших в машине людей — уж очень все это напоминало ночное сафари в саванне, когда по ней разъезжает ощетиненный стволами ружей лендровер, хищно высвечивая подходящую для стрельбы цель. В настоящем случае такой целью был, разумеется, Там-Там, а то, что эти люди станут в него стрелять, казалось ему вполне естественным, легко укладываясь в логическую последовательность событий.

Он обернулся — сзади была скала, о подъеме на которую, особенно в темноте и спешке, не стоило даже и думать. Оставалось бежать вдоль дороги до того места, где скальная выемка плавно переходила в насыпь. Он побежал, стараясь не высовываться из-за кустов и на секунду-другую припадая к земле, когда замечал приближающийся луч прожектора. Наконец гранитная стена выемки понизилась до уровня его груди, он подпрыгнул, перевалился через ее крайний уступ и замер, не зная, что предпринять дальше, — по эту сторону насыпи не было ни леса, ни даже кустов, а только просторный луг, поднимавшийся залысиной аж до середины горы. Луч описал очередной полукруг и срезался о кромку обрыва в нескольких метрах от него — машина была уже близко. Там-Там вскочил на ноги и во всю прыть устремился вверх по склону.

Он не успел бы незамеченным добежать до леса, если бы преследователи сохраняли прежний порядок поиска, но вместо этого машина вывернула на встречную полосу, осветила лесную опушку на противоположной стороне дороги, где не так давно находился Там-Там, и лишь затем проехала дальше и затормозила на насыпи против луга.

Хлопнули дверцы, луч заскользил по траве, поднялся выше и миновал дерево, за которым только что скрылся беглец. Люди внизу что-то прокричали — ему показалось, что кричат по-английски, но слов было не разобрать: утренний ветер уже шумел в кронах сосен, приглушая отдаленные звуки. Новая вспышка света и крик — на сей раз как будто ближе. Неужели идут к нему? Того и гляди, начнут стрелять. Ослепленный прожектором, он не видел, что творится на склоне горы, но был уверен, что враги приближаются. Дождавшись прохода луча, он вскочил и, петляя, помчался через лес, все время вверх, а когда с разбегу перевалил вершину горы, ноги уже сами понесли дальше.

Он уворачивался от летевших навстречу деревьев, перепрыгивал или продирался через кусты, огибал валуны и, только чудом ни разу не упав, снизил скорость лишь после того, как проскочил заросший папоротником овраг и начал взбегать на соседний холм. В конце концов он, задыхаясь, растянулся на подушке из мха и опавших игл у подножия толстой сосны. Теперь ему уже не было холодно, он весь вспотел, голова кружилась и тихо звенела, ноги казались зависшими в пустоте, и, только подвигав ими, он убедился, что под ботинками его все же была твердая почва. О преследователях он больше не думал и не прислушивался к ночным звукам. Все внимание и вся энергия его несильного тела ушли на этот последний рывок и на попытки удержаться на ногах во время стремительного спуска. Он справился с трудной задачей и теперь мог немного расслабиться и отдохнуть. Тяжело перевернувшись на бок, он поджал колени к груди, обхватил их руками и мгновенно уснул.

Сон Там-Тама был по всем признакам вещим. Он увидел большую птицу с уродливым зубастым клювом, быстрый холодный поток и пальму на его берегу. Птица сидела в густой траве и что-то яростно рвала своим клювом — что это было, Там-Там не видел, поскольку сам он стоял по горло в воде посреди потока и смотрел на происходящее снизу вверх. Пальма сперва была неподвижна, но постепенно в глубине ее кроны зарождался какой-то шум, он рос, набирал силу и в конце концов обратился в движение: пальма неторопливо замахала огромными листьями и начала странно извиваться, как будто это была не настоящая пальма, а всего лишь ее отражение в слабо колышащейся водной глади. Тут птица наконец оторвалась от своего хищного занятия, повернула к нему голову и заговорила по-русски. Слова, которые сказала птица, были хорошо знакомы Там-Таму, он слышал их много раз, но сейчас никак не мог вспомнить их значение. Он захотел выйти на берег, однако быстрый поток ледяными нитями опутал его тело и не давал пошевелиться. Птица кончила говорить, расправила крылья, но вместо того, чтобы взлететь, провалилась сквозь землю, пальма исчезла, рассыпавшись мелкими брызгами света, Там-Там закричал и проснулся на моховой подушке под серым небом чужой земли, бесстрастно взирающим на него сквозь рваную паутину ветвей.

Нигериец знал толк в сновидениях и умел разгадывать их тайный смысл, но возвращение в суровую действительность потрясло его куда сильнее сна, который он на сей раз даже и не попытался как-нибудь истолковать.

С трудом распрямив затекшее тело, он встал на ноги и начал подъем в гору — он смутно помнил, что где-то за ней должна проходить автомобильная трасса. Однако, достигнув вершины, он не увидел ничего похожего на давешний ночной пейзаж: впереди за частоколом желтых сосновых стволов маячила еще одна возвышенность, точь-в-точь такая же, как та, что поднималась позади него. По-видимому, он взял неверное направление. Он взглянул на небо, затянутое разнородно окрашенными — от асфальтово-серого до почти черного с синеватым отливом — лохмотьями туч. Ни единого намека на солнце, которому давно уже пора было взойти. Где, за какой из туч оно скрывается — слева, справа, сзади? Накануне, сидя под скалой у дороги, он видел первые проблески зари справа от себя, следовательно, дорога лежала к северу отсюда. И где-то совсем близко. Он собрался повернуть назад, но медлил со спуском в сырую межгорную расселину, вместо этого продвигаясь по гребню холма — последний, в отличие от своих конусообразных соседей, напоминал формой лежащий на боку полумесяц, кончик дальнего рога которого казался сломанным в том месте, где доселе незначительное понижение гребня внезапно переходило в крутой обрыв. Сразу за обрывом начиналась низина, о чем нетрудно было догадаться, поскольку очертания следующей горной гряды едва просматривались сквозь пелену сумеречного воздуха. В той низине, скорее всего, и пролегала дорога. Наметив себе цель, Там-Там пошел быстрее, не оглядываясь по сторонам. Идти было легко, деревья наверху росли просторно, кустов не было вообще, а покрытые мхом гранитные плиты не создавали серьезных преград, на отдельных ровных участках даже играя роль мостовой.

Выход Там-Тама к оконечности «полумесяца» совпал с кратковременным появлением настоящего небесного светила. Историческая родина африканских слонов поприветствовала посланца Африки бледным солнечным лучом, который скользнул по брусничной поляне на пологом боковом скате холма и растаял, не доходя до фаланги причудливых скал-останцев, подобно межевым столбам отмечавших границу болотного редколесья. Случайный разрыв туч сразу же сомкнулся, но Там-Там успел заметить положение солнца — оказалось, что он все это время шел на юг или юго-запад, то есть в противоположную сторону от автострады, вместо которой перед ним теперь расстилалось поросшее чахлыми деревцами и кустиками лесное болото.

Некоторое время он простоял неподвижно, с тупым удивлением разглядывая открывшийся пейзаж. Надо было поворачивать обратно и снова блуждать среди этих коварных холмов — Там-Там почему-то испытывал к ним недоверие и даже своеобразную антипатию. Но вот его взгляд задержался на одной точке по ту сторону болота: из-за кустов на пригорке выглядывала крыша какого-то строения. Если есть дом, значит, далее за ним должна быть дорога или хотя бы тропа, по которой можно продолжить путь без риска заплутать и провести еще одну ночь в лесу. Он спустился с холма к краю болота, чуть помедлил, примерился и запрыгал вперед по травяным кочкам, для равновесия хватаясь за попадавшие под руку деревца.

Сперва продвижение шло бойко, но постепенно кочки разреживались, так что ему приходилось отклоняться в стороны, выбирая удобный маршрут. Впрочем, это не очень его беспокоило до того момента, когда одна из кочек вдруг с пронзительным всхлипом утонула под его ногой. Он набрал в ботинок воды, но успел перепрыгнуть на другую кочку, которая тоже просела, так что пришлось без остановки прыгать дальше, а потом еще и еще, все быстрее — он уже не смотрел вперед, на служивший ориентиром конек жестяной крыши, а только вниз, под ноги, торопливо намечая следующую точку опоры и незаметно для себя продолжая движение не столько поперек, сколько вдоль растянувшейся на несколько километров болотистой котловины…

…Двое мужиков — один с косой, а второй с граблями на плече — степенно шествовали через лесной выгон. Лица их были открыты и умиротворенно чисты, но не светились той благородной усталостью, какая обычно сопутствует завершению полезной работы, из чего следовало, что эта работа им еще только предстоит. Пройдя выгон, они приблизились к стоявшей на краю болота заброшенной сторожке, и тут один из мужиков заприметил в отдалении некое существо, проворными скачками перемещавшееся по зыбкому пространству пустоши, забираясь все глубже в ее центральную часть, которая у местных жителей всегда считалась непроходимой.

— Что там за леший попер через топь? — сказал он и остановился.

— Было бы болото, а лешие найдутся, — резонно заметил его собрат.

Мужики постояли, наблюдая за странной фигурой, пока та не исчезла из виду, затерявшись в мареве тускло-зеленой болотной поросли, а потом отвернулись и молча пошли по своим делам.