В прежние времена во многих бедных домах и крестьянских избах можно было увидеть ватное одеяло из лоскутков.
Какая-нибудь бабка много лет прятала в сундук все обрезки, какие ей попадались. А когда лоскутков набиралось достаточно, аккуратно пришивала их один к другому. Получалась пестрая покрышка на одеяло. И красиво, и денег на покупку материи можно не тратить.
На такое одеяло из пестрых лоскутков похожа и нынешняя христианская религия. В ней можно найти всего понемножку.
Здесь и обрывки самых древних суеверий, здесь же и перелицованные предания, заимствованные из всех религий, какие когда-либо исповедовали люди. А различных религий на земном шаре было всегда множество. Еще и сейчас их осталось около трех тысяч. Так что заимствовать было откуда.
Стремясь как можно быстрее подчинить своему влиянию побольше людей, первые деятели христианской церкви без стеснения брали те верования, которые были наиболее широко распространены. Слегка перелицевав, они включали их в свои проповеди и религиозные книги. Неважно, что эти верования и обычаи перенимались порой у тех, кого христианские проповедники презрительно называли язычниками.
Раз простые люди этому верят, пусть это остается и в христианской религии!
Почему, например, главным символом христианства стало изображение креста? Почему крест обязательно красуется на церковных куполах? Почему изображение креста увидишь и на одеждах, и на головных уборах священников, и на обложках религиозных книг?
Даже на шее верующие обычно носят на шнурочках или цепочках маленькие металлические крестики, а молясь богу, крестятся — рисуют на себе очертания креста, поочередно прикладывая правую руку сперва ко лбу, потом к животу, затем к правому и левому плечу.
Священники объясняют это тем, что две тысячи лет назад на деревянном кресте был будто бы распят и умер основатель христианской религии, сын самого бога вседержителя — Иисус Христос.
Действительно, в те времена в Римской империи самой позорной казнью, к которой приговаривали беглых рабов, убийц и грабителей, было распятие.
Преступника прибивали большими гвоздями или просто привязывали за перебитые руки и ноги к высокому столбу с перекладиной. Иногда такой столб напоминал букву «Т», иногда крест.
Но зачем же делать своим символом орудие позорной казни? Крест для распятия немногим отличается от виселицы, кнута палача или окровавленной плахи и топора. Как же можно этому поклоняться? Как можно целовать изображение орудия казни, на котором погиб в муках основатель религии?
Но в том-то и дело, что история поклонения кресту совершенно иная. И появился он у первых христиан совсем не по той причине, на которую ссылаются теперь священники. Апостолы просто воспользовались одним из самых древних суеверий, существовавших с незапамятных времен.
Вера в таинственную силу креста возникла очень давно, на самой заре человечества, и глубоко укоренилась в сознании людей.
Для первобытного человека самым важным в его жизни и борьбе за существование было обладание огнем. Пламя костра спасало людей от холода, давало возможность делать из сырой глины посуду, а из металла — оружие. Огонь позволял варить пищу, защищал от нападения диких зверей. Научившись пользоваться чудесной силой огня, люди сразу поднялись над окружавшим их миром животных.
Первоначально первобытные люди умели сохранять лишь тот огонь, который дарила им сама природа. Ударит молния и зажжет дерево. Люди подберут тлеющие угли, раздуют их и разожгут костер.
Теперь только бы не дать ему погаснуть! Горе тому, кто не сумеет уберечь огонь, драгоценный дар богов. Виновного в этом преступлении убивали. Ведь из-за него все племя оказывалось обреченным на холод и голод.
В одной из пещер, служивших пристанищем людям каменного века, ученые нашли под остатками костра слой пепла толщиной в семь метров! Это значит, что огонь костра поддерживали в течение нескольких столетий. Одно поколение сменялось другим, а огонь в пещере горел неугасимо.
Постепенно люди научились добывать огонь и сами. Для этого они брали две сухие палочки, складывали их крест-накрест и быстро терли одну о другую, пока они не загорались.
Но появление огня по-прежнему оставалось для людей чудом. Огонь для них был не только огромной ценностью. Они считали его проявлением божественной силы, которая может и помочь человеку в беде, и уничтожить все вокруг.
Вот почему изображение перекрещенных палочек для добывания огня стало уже в самые древние времена символом божества. А перекрещенные палочки — это и есть нынешний крест. Недаром ученые находят изображения креста повсюду.
Кресты можно разглядеть на сосудах, извлеченных из земли при раскопках курганов близ села Триполье на Украине. А некоторым из этих сосудов более пяти тысяч лет!
Этим знаком часто увенчаны изображения египетских богов и головные уборы фараонов. Крест украшает колонны и стены многих древнейших египетских храмов.
В Британском музее, в Лондоне, хранится каменный столб, стоявший когда-то в древнем ассирийском дворце. На столбе высечен огромный портрет ассирийского царя Шамши-Адада, жившего за восемьсот с лишним лет до того времени, когда впервые появились рассказы о Христе. На груди царя на массивной цепи висит большой крест.
Выходит, что и этот бородатый царь был христианином почти за тысячу лет до рождения самого Христа. Иначе зачем было бы ему украшать свою грудь крестом?
Немногим моложе и другое предание, внесенное апостолами в христианскую религию.
В биографиях Иисуса Христа — евангелиях — рассказывается, будто Христос умер на кресте не окончательно. Уже через три дня его гробница оказалась пустой. По словам евангелий, римские солдаты считали, что ученики Христа украли и спрятали его тело, а на самом деле он чудесно воскрес из мертвых и без свидетелей вознесся на небо.
Поэтому главным христианским праздником стал день воскресения Христа.
В одном лишь этом празднике составители евангелий умудрились перемешать верования и предания нескольких народов сразу.
Нет, пожалуй, религии, в которой не рассказывалось бы об умирающих и воскресающих богах. Эта вера также возникла в незапамятные времена, и объясняется она просто.
Самым большим несчастьем люди всегда считали смерть. Умер человек и ушел из мира живых навсегда. Ничто не может уже вернуть его обратно на землю, к родным и близким. Неизбежность и неотвратимость смерти нависала над сознанием людей, наполняя их страхом перед неизвестным.
Но люди замечали и то, что смерти подвластны не они одни. Та же участь ждет и животных. Вчера еще лошадь помогала пахать землю, корова исправно давала молоко, собака охраняла жилище, овца приносила шерсть. А сегодня они пали, и их уже не оживишь ничем. Возврата к прежнему нет.
Но всесильная смерть властна только над людьми и животными. В остальной же природе каждую весну происходит радостное чудо воскресения.
Осенью владыкой мира становится смерть. Умирает трава. Она желтеет, высыхает и сгнивает. Одно за другим умирают деревья. Их почерневшие стволы и ветви раскачиваются под порывами ветра, как безжизненные скелеты. Умирает и река. Еще недавно она весело журчала в долине, поблескивая на перекатах. А сейчас она лежит неподвижная и холодная, скованная льдом под снежным саваном. Даже могучее и ласковое солнце становится все холоднее и перестает согревать землю.
Но проходит несколько томительных зимних месяцев, и жизнь возвращается снова. Под добрыми лучами окрепшего солнца покрываются молодой листвой ожившие деревья. На лугах опять зеленеет ожившая трава. А вернувшаяся к жизни река снова весело бежит в берегах. Как не радоваться такому чудесному воскрешению природы!
Таким же удивительным чудом казалось первым земледельцам и таинственное воскресение упавшего в землю семени.
Всю долгую холодную зиму лежали в глиняном чане сухие мертвые зерна. Но опытный сеятель знал, что весной воскреснут и они. В первый же теплый день, едва сошел снег, он разбросал их по полю и заботливо укрыл слоем земли.
И там, во тьме, произошло чудо воскресения. Согретые живительными лучами солнца, напоенные теплой влагой дождей, семена ожили. Прошло всего несколько дней, и в них проклюнулись точечки всходов, из-под земли стали пробиваться зеленые ростки. И вот уже подымаются к небу гибкие стебли, и наливаются новые спелые зерна в колосьях.
Разве же это не подлинное чудо, которое каждую весну творит добрый бог? Конечно, чудо!
Вот почему первым великим и могучим божеством почти у всех народов, освоивших земледелие, стало воскресающее весной солнце. Доброе и ласковое солнце, несущее посевам тепло и свет, возвращающее земле жизнь.
А вслед за солнцем таким же добрым, умирающим осенью и воскресающим по весне, божеством люди стали считать и саму оживающую каждый год природу, дающую человеку пищу.
У древних вавилонян оживающим по весне богом природы был Мардук. У древних финикийцев умирающего и вновь оживающего бога называли Адонисом, в Малой Азии — Аттисом, в Греции — Дионисом.
Особенное распространение легенда об умирающем и воскресающем боге получила в Древнем Египте.
Одним из главных богов древних египтян был бог влаги и растительности Осирис. По рассказам жрецов это был добрый бог, ведавший весенними разливами Нила, следивший за фазами Луны и распоряжавшийся в загробном мире. Когда-то он был царем и научил первых людей земледелию. Но злобный и завистливый брат его Сет предательски убил молодого бога, разрубил его тело на множество кусков и разбросал по всей стране. Однако жена Осириса богиня Изида разыскала все куски, сложила их вместе и оросила своими слезами. И тогда юный бог воскрес, но навсегда удалился в подземный мир и стал судьей душ умерших людей.
Каждую весну египтяне сперва оплакивали смерть Осириса, а затем торжественно праздновали его воскресение из мертвых. В легенде об этом умирающем и воскресающем боге отразились народные представления об умирающей и воскресающей природе.
Конечно, основатели христианской религии не могли пройти мимо легенды, в которую издавна верили тысячи людей. Близкую народу мысль о воскресении умершего бога они перенесли в рассказ о смерти и воскресении своего бога Иисуса Христа.
Но, создавая новую религию из наиболее распространенных обрывков различных преданий других народов, ее творцы, не блиставшие большими знаниями, особенно не задумывались, откуда что брать. Главное, чтобы это было привычным народу.
И вот к египетскому рассказу об умирающем и воскресающем юном боге они добавили заодно и древний еврейский обычай всенародной искупительной жертвы. Тем более что этот обычай был также связан с первыми весенними днями.
У древних евреев каждую весну торжественно праздновался день искупления. В этот день жрецы от имени всего народа приносили своему богу Иегове щедрую жертву — целого барана или теленка. Делалось это для того, чтобы богу понравилась покорность людей и чтобы он не особенно мстил им за грехи, которые они натворили в течение года. Бараном или теленком расчетливые жрецы расплачивались с богом за целый год. Этот праздник искупления по-еврейски назывался «пасха».
Христианские проповедники объясняли верующим, что Христос тоже умер на кресте не зря. Своей смертью он искупил грехи всех когда-либо живших на земле людей.
Говорить так проповедники были вынуждены. Иначе в их учении не сходились концы с концами.
Ведь если признать, что Христос был действительно сыном всемогущего бога, то почему же отец за него не заступился? Что стоило богу мгновенно уничтожить схватившую Христа стражу и освободить его? Зачем он позволил подвергнуть собственного сына мучительной и позорной казни на кресте?
Чтобы избавиться от таких неудобных вопросов, проповедники придумали сложное объяснение.
По их словам выходило, будто бы так хотел сам Христос. Он имел, конечно, полную возможность избежать казни. Но он решил вынести страшные страдания и этим принести своему сердитому отцу, богу Саваофу, искупительную жертву за всех нагрешивших людей. Без этого «милосердный» бог как-то не мог решиться их простить.
Так проповедники перемешали еврейский обычай с египетскими и вавилонскими преданиями и соединили все это в один праздник — праздник воскресения Христа. А поскольку Христос принес себя в жертву, то день его воскресения стали называть так же, как евреи называли свой день жертвоприношения, — еврейским словом «пасха».
Но, чтобы, не дай бог, христианский праздник не спутали с еврейским, в 325 году нашей эры вселенский собор отцов церкви принял строгое постановление — праздновать христианскую пасху либо позже, либо раньше еврейской.