Напарники выдвинулись из деревни утром. После недолгого совещания, они решили добраться на бронетранспортере до цепочки мертвых кластеров, отделяющей Мертвый коридор от основного скопления черноты, окаймляющей Выступ. Заняв свое место механика водителя, Монах обратился к напарнику:

— Пока поедем с открытыми люками. Только смотри в оба.

Якут молчаливо кивнул и занял место командира, высунувшись наружу и ощетинившись автоматом. Монах лишь усмехнулся на это: если кто и будет бродить поблизости с мертвыми кластерами, то только такой крупняк, которому этот калибр вообще не нанесет никакого значимого урона. А снайперскими умениями класть пулю аккуратно в споровой мешок, Якут, вроде бы, не славился. Да и для этого надо было развернуть к себе зараженного спиною.

Ветер приятно обдувал лицо мехвода, ведущего бронетранспортер по избитой временем дороге. Вскоре стаб кончился, и пошла ровная узкая полоска более-менее целой дороги. Новый кластер.

Якут поинтересовался у напарника:

— Скажи, а верующие тут есть?

— Знаешь, мало кто распространяется о том, чего придерживался в прошлой жизни до Улья. Да и когда попадают сюда, взгляд на устройство мира немного меняется. Хотя бы потому, что раньше подобное казалось фантастикой.

— А фанатики? Ты говорил, что мы едем в их края.

— Да, вот тут стоит поберечься. Если увидишь любого иммунного в Мертвом коридоре — прячься. Не стоит вообще попадаться кому-либо на глаза. Могут и скормить зараженным.

— Серьезно?

— Вполне. Или просто расстреляют. Но, бывают и мирные. Я слышал о нескольких интересных отрядах. Валят муров и внешников налево и направо. Обычных иммунных не трогают, если бортами с ними расходиться мирно. Слава о них даже до моего старого стаба донеслась, хотя они вроде бы вообще за коридором.

Якут мотал на ус все, что ему рассказывал напарник, жадно глотая каждое слово. Он уже понял, что выжить в этом новом мире ему помогут только знания. И пока Монах разговорчив, надо слушать.

Дорога кончилась очень резко, и ровное шоссе перешло в грунтовку. Новичок удивленно заговорил, снова мучая расспросами водителя:

— Это как? Новый кластер?

— Ага. Соображаешь. Принцип Улья такой: похоже, значит «клеим», — Монах усмехнулся и добавил. — Я однажды видел, как к школе больницу припечатало. Обе трехэтажные были.

Начался пролесок, и Монах посмотрел на приборную доску:

— Все. Откатались. Дальше придется пешком. Но тут, вроде бы, немного совсем осталось.

«Бэха» остановилась прямо посреди дороги. Якут выбрался наружу и осмотрелся. Вокруг были поля с колыхающейся от ветра высокой травой. Причем, поля правильной формы. Что удивительно, так как зеленые марева отделяли друг от друга полосы из деревьев, но на них не росло никаких культур. Вдалеке виднелся лес.

Монах накинул лямки рюкзака на плечи и скомандовал:

— Давай до леса. Там посмотрим уже. Я знаю дорогу только по рассказам и примерным планам у Джо.

— Это кто?

— Бармен в моем стабе.

— Это тот, на который собирались напасть те ребята, что были с тобой в городе?

— Мог бы и не напоминать! — Монах насупился и затопал вперед через зеленые волны.

Якут заторопился следом, проклиная себя в душе за плохо подвешенный язык.

Полчаса напарники шли до виднеющегося впереди леса, и только под сенью первых деревьев Монах остановился и проговорил:

— Держись ближе. Пересекаем лес и, если память мне не изменяет, на планах Джо дальше был небольшой городок из тянучек.

— Из кого?

— Медленно перезагружающиеся кластеры. Аминск тоже из таких.

Не дожидаясь лишних дополнительных расспросов Якута, Монах двинулся вперед, отгибая на ходу преграждающие путь низко растущие ветки. Якут заметил, что лес был довольно густой, что было нехарактерно для данной полосы. Через минуту новичку в голову пришла мысль о том, что в принципе в Улье возможно и такое, и, скорее всего, они просто вступили на территорию нового кластера, когда зашли в лесной массив.

Его размышления прервало слабое урчание. Якут тут же вскинул автомат. Зазевался!

Монах молча указал рукой в сторону кустов справа. Под ними лежал зараженный, одетый в зеленый защитный костюм. За спиной его был небольшой рюкзак, а через плечо перекинута двустволка.

Проводник промолвил:

— Ползун. Вся живность от него просто разбегается. Оголодал, скоро скопытится.

Он направился к ползущему в сторону людей мертвяку и склонился над ним. Короткий взмах ножом перерубил лямку поясной сумки. Монах заглянул в нее и удовлетворенно хмыкнул:

— Патроны есть.

Из кармана сумки посыпался белый песок. Якут удивленно поднял бровь:

— Что это?

— Соль. Наш товарищ, похоже, был егерем. Пеньки солью мазал. Лоси приходят на неё. Вот и удостоверение есть внутри.

Монах забрал сумку, отправив её внутрь рюкзака, и двинулся дальше. Лес вскоре закончился и начался новый кластер. Опустевший и очень маленький городок. Даже, скорее всего, поселок городского типа.

Монах снял с плеча дробовик и тихо произнес.

— Попробуем пройти по краю города. Думаю, тут давно уже никого нет — все разошлись по более «перспективным» кластерам. Но некоторые старожилы крупные могли и остаться.

Якут двинулся вслед за напарником к первому зданию. Ближний район представлял себе несколько поставленных в ряд пятиэтажек. Недавние постройки. Похоже, для работников ближайших предприятий или просто — для новых поселенцев, приезжающих тут жить. Некоторые стекла выбиты.

При перезагрузке тут творился ад, как и везде в Улье, когда мутанты набегают с соседних кластеров на пиршество. Якут поежился, вспоминая намного более крупный Аминск.

У угла первого дома напарники ненадолго остановились и проверили двор. Пустая типичная спортивная площадка с простенькими турниками пустовала. Рядом, правда, стояли несколько остовов сгоревших машин. На здании напротив были видны трещины и дырки в плитке: очевидно по ним прошлись очередью из автоматического оружия. Двору пришлось повидать многое в день перезагрузки.

Слева от рейдеров был еще один дом с проходной аркой. Туда они и направились. На соседней улице снова остановились как вкопанные.

Монах с усмешкой обернулся на Якута, наблюдая за его реакцией. Перед новичком раскинулось огромное черное поле. Каждая травинка на нём была произведением искусного стеклодува. Мёртвый кластер, а точнее, его граница. Этому виду позавидовал бы даже Сальвадор Дали.

Если раньше Якут удивлялся тому, как соединяются кластеры Улья, то теперь ему казалось, что он видит границу между двумя абсолютно разными мирами, у которых разные цвета и краски и, наверное, совершенно другая физика. Эту догадку тут же подтвердил Монах, произнеся:

— Даже не думай заходить в область черноты. Время там тебе покажется мгновением. Каждое движение будет даваться очень сложно. И если замешкаешься, уже не выберешься. Электроника там, кстати, тоже вся мгновенно выходит из строя.

Якут поймал себя на глупой мысли о том, что его восторгает эта картина. Искушенным ценителем прекрасного или необычного он себя не считал, но величие Улья он теперь осознал в полной мере. Настолько четкая граница проходила за домом между обычным и мертвым кластером, что казалось, будто кто-то большой и сильный вонзил широкое прозрачное и черное лезвие в землю, отделив большое пространство от остального, «обжитого» мира.

Новичок молча двинулся за напарником, искоса бросая взгляды на черный домик, видневшийся последи поля. Жуткая и безмолвная картина. На мгновение показалось, что находишься где-то в компьютерной игре. Однако вскоре чернота пропала из виду — Монах углубился на один переулок в сторону города.

На следующем повороте их ждал настоящий сюрприз. Проводник остановился и начал озираться, осматривая двор, через который должны были пройти путники. Детские грибочки, песочница, полная песка. И все бы ничего, но перед ними вдруг развернулось целое поле одуванчиков.

Якут остановился как вкопанный, с удивлением созерцая целое марево легкого и белого пуха, качающегося на ветру. Оно занимало почти все расстояние до старой школы, покрытой ободранными и пожелтевшими от времени панелями — ремонт в ней проводили явно очень давно. Монах нахмурился и обратился к своему товарищу:

— У тебя бывают такие моменты, когда внутренний голос говорит: не иди?

— Бывают.

— Вот у меня сейчас такое же ощущение. Больно странные эти одуванчики. Да и вообще, им тут явно не место.

Будто бы услышав реплику проводника, белое марево качнулось на ветру к рейдеру, и он почувствовал, как в лицо ему «дохнула» ехидная улыбка Улья. Монах поразился, насколько явственно он представил в своем сознании усмешку.

Плохие предчувствия закрались в душу мужика, забившись куда-то в угол так часто сейчас бьющегося сердца и мерзко поскребывая коготками стенки сосудов.

Монах неуверенно шагнул к морю белых куполов и его неожиданно пробил озноб. Огромные гипертрофированные шары покачивались на более темных, чем обычно стеблях.

Якут неслышно подошел и стал рядом с ним, указав рукою направо. Его более опытный товарищ посмотрел туда, куда показал новичок — на край белого поля. Там, по куполам, двигалось желтое пятно. Оно перекатывалось по всей поверхности. Вот овал приблизился к центру и поплыл в противоположный угол. Такое ощущение, что целую массу одуванчиков слегка подкрашивали в желтоватый цвет, как на фотографиях в сепии, и тут же окрашивали обратно в белый, как только пятно проходило через них.

Якут вытянул руку снова и произнес:

— Вон еще, гляди, — он указал в противоположный конец полянки.

Там двигались еще два пятна. Одно из них неожиданно слилось с первым. Раздался очень слабый треск и над полем, в месте соприкосновения пятен, поднялась в воздух серебристая взвесь, еле видная невооруженным глазом. Дымка частиц причудливо потянулась в разные стороны, и рейдеры невольно стали наблюдать за её играми на ветру.

Монах поднял лежащий рядом маленький кусок разбитой фары автомобиля и несильно запустил его на край поля. То, что произошло дальше, заставило обоих отшатнуться от белого ковра — пластик почернел на глазах и, издав шипящий звук, рассыпался в труху.

Проводник мгновенно поднял глаза на дымку, растекающуюся в стороны, и зашипел:

— Назад! Быстрее!

Оба рысью побежали в соседний двор, огибая это гиблое место. Когда напарники отдалились на приличное расстояние от удивительной детской площадки, новичок полюбопытствовал:

— Я так понимаю, ты этого раньше никогда не видел?

Монах отрицательно помотал головой:

— Даже не слышал о таком. Что-то новенькое. Впервые с таким сталкиваюсь. И, вообще, я как-то думал, что черные кластеры, это верх странностей этого мира. Ну, за исключением заката. О! Нам повезло. — Проводник показал на стоянку велосипедов.

У стоек были три двухколесных аппарата. Два из них были прикреплены небольшими хлипкими замочками. А один, видно, принадлежал хозяину, который в спешке забыл прицепить свое средство передвижения.

Короткий удар топором по слабому звену и цепь с мелким дробным стуком упала на асфальт. Рейдеры забрались на велосипеды и, набирая скорость, поехали друг за другом.

Якут уже не удивлялся таким причудам. В своем старом мире он скорее послал бы того, кто предложил бы раскатывать на велосипеде по вражеской территории. А здесь Улей и такая территория — везде. Но законы совсем другие.

Похожие однообразные улочки сменяли друг друга. На одной удалось встретить нескольких ползунов — кластер, перезагрузившийся давно, уже опустел. В целом, тут было пусто.

Проехали витрину ломбарда. Разбитое стекло говорило о том, что, возможно, когда начались массовые беспорядки при перезагрузке, некоторые особо ушлые элементы решили прикарманить себе добро из заведения.

На следующем повороте Монах резко затормозил. Якут, зазевавшись, чуть ли не влетел в него. Тем не менее, тормоза на велосипеде работали отменно. Новичок уставился на картину, которую уже пытливо рассматривал его старший товарищ.

Перед ними была декорация из японских фильмов про огромных монстров, подобных динозаврам. Посреди дороги лежал, перевернутый вверх колесами десятитонный грузовик. Кабина его была безжалостно смята и разорвана пополам, словно из него пытались выковырять водителя. Прямо на нем лежала легковушка. А, точнее, её часть. Вторая была заброшена на крышу небольшого одноэтажного гипермаркета.

Сам магазин тоже пострадал. Один угол здания полностью обвалился, а стеклянные стены были разбиты врезавшимся в них автомобилем. Вокруг грузовика до конца улицы валялись обломки машин. Пустовало только одно место — в асфальте и дороге была слегка заметная полукруглая выемка шириной где-то метра четыре. Она извилисто уходила за дома. Такое ощущение, будто через поселок проползла огромная змея, Только вряд ли бы она просто так продавила так сильно поверхность. Тут дело явно в другом. Рейдеры посмотрели на эту таинственную картину и Монах тихо скомандовал:

— Давай-ка быстрее крутить педалями.

— Что это?

— Без понятия. Но предчувствия плохие.

И действительно. Мало кто из даже невероятно сильных зараженных обладал такой силой, чтобы просто так с легкостью разбрасывать приличного веса грузовики.

Оба напарника быстрее закрутили педалями и вскоре отъехали далеко от места побоища. Якут ощутил себя еще менее значимым в мире Улья. Если в первые дни у них было хоть что-то: оружие, броня бронетранспортера, то сейчас он понял две вещи: есть такие создания, при встрече с которыми не поможет и крупный калибр, и есть непростые ситуации, где тебя может угробить самый обычный, немного развитый, зараженный. Якуту вспомнился лотерейщик в зловонном подвале и по спине сразу пробежал мурашки.

От тяжелых мыслей его отвлек Монах:

— Налево! Живее! Он возвращается!

— Кто?

Напарник не ответил и лишь усиленно закрутил педалями по направлению к полуразрушенному дому, где в одном из подъездов была открыта дверь.

Новичок последовал за ним и, на ходу спрыгивая с велосипеда и отбрасывая его в сторону, понесся следом по темному коридору на второй этаж. Монах бросился под подоконник и замер, высматривая поверх него что-то на улице. Теперь и Якут услышал многоголосое шуршание, доносившееся снаружи.

Звук медленно нарастал и переходил в странный вой, который бывает тогда, когда потоки воздуха попадают в пространство, где для них много небольших преград.

Якут не удержался и тоже одним глазом выглянул из-за угла оконного проема. Не смотря на то, что стекло было грязным и засаленным, ему хватило одного взгляда, чтобы вместе с Монахом отпрянуть назад.

Проводник в этот момент словно отключился от происходящего вокруг. Бежать смысла не было — хозяин этого поселка мог достать их где угодно.

Проводник понимал, что никаких шансов против матерого скреббера у них нет. А то, что он мельком увидел на улице — никак не походило ни на одного представителя привычной местной фауны.

По улице между домами двигалось длинное, большое, серое тело необычайно отвратного создания. Высота его в лежачем состоянии доходила почти до уровня третьего этажа. Ширина — больше высоты почти в два раза. Продолговатая вытянутая туша была покрыта крупными жесткими ороговелыми волосками — каждый до полутора метров длинной. Они были похожи на огромные изогнутые сабли.

Вот от них то и исходил необычный звук — все тело скреббера, состоявшее из тонких колец, находилось в постоянном движении. При этом, не смотря на огромные размеры, каждый из сегментов мелко и дробно подрагивал, из-за чего все волоски находились в постоянном движении, от которого рябило в глазах. Сосчитать сколько их было на длинном теле твари — не представлялось возможным.

Удивительный пример мысли природы Улья. Мало того, что такие твари обладали чем-то вроде силового щита и собственными умениями-дарами, так еще и дополнительная броня имелась. Вспомнились сразу сетки на бронетранспортерах и танках, навариваемых для того, что снижать эффект действия кумулятивных гранат. Постоянное движение волосков-сабель сводило к минимуму эффект попадания крупных снарядов. Судя по всему, они были невероятно сильной жесткости и крепости, и любой заряд из того-же гранатомета попросту бы сработал, не долетев до тела скреббера.

У корней волосков по шкуре перекатывались темноватые пятна причудливой формы. Словно под кожей у монстра двигалась отдельно от тела неизвестная субстанция.

На брюхе некоторая часть волосков касалась земли и, когда сокращалась, буквально утюжила её — вот она, причина странных широких выемок на дороге.

Длинное тело двигалось, извиваясь и подталкивая себя различной длины изогнутыми лапами, оканчивающимися несколькими острейшими наростами. У конца лапок так же был «волосяной» покров из тех же полутораметровых сабель иссиня-черного цвета. Они корябали стены домов и крыши машин, стоящих на пути скреббера, оставляя трещины, вмятины и разводы.

В целом, тварь походила телом на гигантскую и сильно обросшую мокрицу.

Голова же, наоборот, была довольно небольшая и представляла собою вытянутый овал, вершину которого защищал скошенный треугольник. Под его боковыми сторонами, в больших впадинах располагались огромные фасеточные шары, словно глаза стрекозы увеличили в тысячи раз и пересадили самому опасному созданию Улья. Вот такой, пожалуй, спокойно истребит даже танковую колонну. При этом уйдет в относительно добром здравии.

Якут уставился в одну точку округленными глазами и сжал автомат, понимая, что одно неверное движение, и им конец. Монах терпеливо ждал — скребберов довольно сильно раздражают звуки моторов и большие скопления людей. А, бывает, они просто игнорируют одиночек.

Вот тебе и Мертвый коридор. Вблизи с чернотой обычно и находятся ареалы обитания этих полумифических тварей. Желание пройти как можно быстрее по кластерам, где немного мутантов, обернулось тем, что оба напарника тут же угодили в место, где жил и охотился самый страшный монстр Улья.

Гигантская мокрица, тем временем, развернулась во дворе, но не поместилась в него полностью — часть, изгибаясь, тянулась на другую улицу. Монстр застыл на месте, не прекращая шевелить волосяным покровом. Он развернулся и попытался подтянуть за собою остальную часть тела.

Итог был плачевным. Задев опоры козырька круглосуточного магазина из какой-то сети гипермаркетов, скреббер обрушил его прямо себе на хвост. Вряд ли чудовище почувствовало боль, но покров на его теле зашевелился быстрее, создав звук, похожий на тот, когда вместе бьется много металлических тонких лент. Козырек же добавил в эту какофонию свою лепту, задребезжав на концах саблевидных отростков, и соскользнув на асфальт с адским грохотом.

Монах постарался сдвинуться дальше от окна и случайно наступил на осколок стекла.

Хруст показался рейдеру оглушительным взрывом.

На секунду шуршание на улице прекратилось, а затем, в стену дома прилетел мощнейший удар, отчего оба напарника слетели по лестнице, пересчитав ступени и получив весомые тычки вылетевшими обломками кирпичей.

От попадания по голове обоих спасло только то, что оба накрыли её руками, сжавшись в кокон, когда пролетали по нижним ступеням лестницы. Отбились все бока. У Якута жесточайше заболело предплечье на руке, которой доставалось уже второй раз за два дня — обломок кирпича, предназначавшийся его макушке, как раз приземлился аккурат посередине лучевой кости. Монах уже поднимал напарника буквально за шиворот. Все лицо и волосы у него были в побелке:

— Давай живее! Вниз. Нужно найти подвал. По прямой не убежим!

Якут спотыкаясь, побежал за товарищем, пытаясь избавиться от звона в ушах. Скреббер ревел, нанося один за другим удары по зданию. Рушились оконные кладки — монстр пытался подловить людей, которые уже неслись что есть мочи вниз.

Монах, на ходу увидев огромную металлическую дверь и амбарный замок, который не собьешь и топором, в сердцах крикнул:

— В соседний дом!

Оба напарника понеслись по коридору в сторону черного хода — хлипкой, старой, дощатой двери. Проводник с разгону влетел в нее плечом, заставив петли жалобно и протяжно затрещать. Не поддалась.

— Уйди! — сзади уже бежал Якут.

Монах еле успел отпрыгнуть в сторону, как напарник с перекошенным от напряжения лицом со всей силы, словно снаряд из пушки, снес деревянный барьер, полетев вместе с ним на землю.

Проводник снова схватил его за шкирку и рванул на себя, подталкивая по направлению к другому парадному. Скреббер перестал долбить здание на противоположной стороне. По оглушающему шуршанию было понятно, что сейчас он огибает дом, откуда только что выбежали рейдеры.

Монах и Якут успели достигнуть деревянной двери еще одного здания и рвануть её на себя. Пересохшие створки распахнулись с липким звуком. Похоже, их не открывали несколько месяцев.

Рейдеры вбежали внутрь и сердце Монаха ушло в пятки: цокольный этаж. Проход в подвал был дальше.

Он рванул по лестнице вверх и на лестничном пролете влетел в незнакомого мужчину. Нелепость встречи настолько огорошила проводника, что он, чуть не свалившись с ног от удара, прижался к стене. Якут, напротив, взял незнакомца на прицел.

Перед ними стоял длинноволосый седоватый мужик, в рваной робе, спускавшейся плащом с худых плечей, засаленных штанах и массивных ботинках. Перекинутая через плечо небольшая сумка была плотно набита. Половину лица незнакомца покрывала синяя татуировка с причудливыми узорами. Разобрать, что было нарисовано, не представлялось возможным.

На выбритом лбу виднелась красная полоса. В руках у «индейца», а только это определение и шло встречному, был хорошего качества охотничий арбалет, направленный в лицо Якуту.

Но вот глаза незнакомца удивленно смотрели на Монаха, прислонившегося к стене и торопливо стаскивающего Сайгу с плеча. Секунда замешательства была прервана ревом скреббера. Любопытный взгляд немигающих белесых глаз «индейца» наконец-то оторвался от проводника, и он опустил арбалет, четко скомандовав:

— Живо, за мной.

Незнакомец рванул куда-то наверх, огибая этаж, намереваясь спуститься на следующем пролете по противоположной стороне уже туда, где был вход в подвал. Напарники переглянулись и побежали за ним. Выбора нет. Если не пришил сразу, и так уверен, значит, что-то знает. А шансы у них итак совсем на нуле.

Троица не успела. На пролете между этажами послышался оглушающий шелест. Незнакомец остановился и, развернувшись, рывком рванул к себе напарников, схватив их за плечи:

— Замрите! Не дышать!

Оба еле успели затормозить. Хватка у мужика, несмотря на его комплекцию, была очень сильной. Воздух вокруг словно наэлектризовался и загустел.

Якут было хотел направиться дальше, но поймал от Монаха такой удар под ребра, что на мгновение потерял ориентацию в пространстве. Клещи пальцев «индейца» сдавили плечо новичка сильнее. Троица так и замерла. Двое беглецов, и посередине — раскрашенный арбалетчик, схвативший их за плечи. Три изваяния, ссутулившись, стояли лицом к разбитому окну без стекол и рамы.

А за ним медленно поднималась голова скреббера.

Незнакомец, казалось бы, ушел в себя. Лицо его перекосило, словно от жесточайшей боли или напряжения, будто ему предложили только что в одиночку поднять застрявшую в грязи машину.

В такой близи никто из присутствующих еще не видел живого скреббера. Сначала в оконном проеме поднялся роговой треугольник «шлема» головы, затем показался и овал морды, обтянутой морщинистой и чешуйчатой кожей.

Чешуйки ходили волнами по боковой части башки мутанта. Неожиданно они пришли в хаотичное движение и в нижней части всей этой «конструкции» начал открываться рот. Не так как у обычных животных. Перед глазами замерших иммунных растягивалась в разные стороны огромная ровная круглая дыра, обнажая несколько рядов уходящих вглубь острейших зубов, загнутых вовнутрь. Словно пасть-присоска у гигантской миноги. Рот так же резко закрылся, обдав стоящих зловонием, от которого хотелось просто вывернуть желудок наизнанку.

А вот глаза заслуживали отдельного внимания. Они были не просто фасеточные, как у стрекозы. Каждая небольшая секция имела внутри себя хаотично катающиеся желтоватые шарики. Словно маленькие зрачки. Они не подчинялись единому потоку движений, и, похоже, считывали визуальную информацию во всех плоскостях. То, что глаза выдавались наружу, позволяло предположить, что скреббер видит даже то, что находилось позади него. Сами желтые шарики при движении издавали звук, словно лопались пузырьки полиэтилена. И так сотни щелчков в секунду, создававших эффект чудного приглушенного фейерверка, когда после взрыва ракеты в небе слышится остаточный треск.

Самое удивительно было то, что монстр даже и не думал убивать одним махом всю троицу. Он просто замер, смотря сквозь них на пролет лестницы.

Монах чуть слышно вздохнул и желтые огоньки в сетке глаз чудовища заметались быстрее. Рука незнакомца сильнее сжала плечо, доставляя уже приличную боль.

Послышался сильный шорох, по длинному телу гигантской мокрицы пробежала волна, заставляя на время сильнее зашевелиться волосяной покров. Одно из черных пятен, катающихся по коже, достигло головы и, на глазах изумленных людей, морщинистая кожа начала покрываться насыщенным черным цветом.

Пигментация чешуек, напротив, не менялась. Они остались играть серебряными бликами на морде скреббера. Глаза так же остались нетронутыми.

Чудовище развернулось и опустилось на землю. По ушам резанул противный звук когтей, царапнувших стены здания — лапами тварь опиралась на дом, в котором были беглецы. Исполинское тело закрутилось кольцами, и хищник развернулся, уползая между домами со скоростью, равной скорости хорошо разогнавшейся легковушки.

Вскоре, шум, создаваемый монстром, затих.

Воздух будто потерял свою плотность в одно мгновение. У незнакомца подкосились ноги, и он медленно начал крениться в сторону Монаха, который подхватил «индейца» на руки, не давая тому упасть прямо на бетонный пол.

Якут наблюдал за находившимся в беспамятстве «индейцем», лежащим на груде тряпья и старых матрасов в сыром подвальном помещении дома. Арбалет лежал рядом с новичком на старом кресле с дырявой обивкой. Монах, нервничая, ходил по кругу небольшого закутка, бормоча под нос:

— Уже все перепробовал — никак не очнется. Жаль, нашатыря нет.

Напарник переложил свой автомат поудобнее на колени и наклонился вперед, опираясь на локти:

— Слушай, может, и не будем ждать, пока он очнется?

Гневный взгляд Монаха осадил его на явно незаконченной реплике, и Якут поднял ладони вверх:

— Понял, понял. Просто не особо, знаешь ли, приятно находиться тут, пока рядом гуляет эта тварь.

— Нам все равно надо передохнуть и поесть. Впереди долгий переход. О велосипедах, думаю, можно забыть, если не найдем новые.

Незнакомец зашевелился и, жалобно застонав, открыл глаза. Он повернул голову и осмотрел мутным взором парочку насторожившихся рейдеров. На губах появилась вымученная усмешка, зазвучал слабый бас:

— На троих я еще никогда купол не соображал…

Напарники переглянулись непонимающим взглядом, и Монах заговорил:

— Как тебя зовут?

— Сначала ты представляйся. И живчика дайте. Слишком много сил ушло, слишком много…

Проводник под неодобрительный взгляд Якута достал из рюкзака термос и, открыв крышку, протянул его незнакомцу:

— Монах, Якут.

Спаситель начал глотать жгучую жидкость с явным облегчением.

Новичок усмехнулся, качнув головой с неподдельным восхищением:

— Хорош ты рубать!

«Индеец» кашлянул и утер губы рукавом, хитро прищурившись:

— Я давно в Улье. Так что крепость напитка — не вопрос. Зовут меня Гурон.

Напарники снова переглянулись, но уже с усмешкой — кличка полностью соответствовала внешнему виду нового знакомого.

Гурон приложился еще к живчику, наблюдая насмешливыми глазами поверх края термоса за товарищами. Монах снова заговорил:

— Это дар такой у тебя?

— Именно. Могу сделать так, что твари не замечают меня или кого-то кто со мной. Правда, на небольшой промежуток времени. И так, чтобы троих сразу накрыл куполом — впервые такое делаю.

— Куполом?

— Ну, я так условно это называю. У меня просто ощущение возникает, будто куполом накрывает.

— Мы что-то такое почувствовали, — признался Монах, вспоминая ощущения на лестнице, когда казалось, будто воздух густеет и становится наэлетризованным.

— Так как Вас, говоришь, зовут? — поинтересовался снова Гурон.

— Меня — Монах, а это вот — новичок. Якут.

— Приятно познакомиться. Хоть и обстоятельства не слишком располагают.

Якут наконец-то подал голос:

— Почему ты нас спас? И вообще, что ты тут делаешь сам?

— Наблюдаю за тем-кого-нельзя-называть, что же еще? — Гурон сказал это таким обыденным тоном, будто данный факт не должен был произвести на рейдеров никакого впечатления.

Глаза спасителя при этом абсолютно серьезно уставились на новичка. Якут сперва удивился, но затем, заметив странную искру во взгляде Гурона и то, как часто он перебрасывал свой взор с одной точки на другую, начал уже смекать — что к чему. Он дождался, пока «индеец» снова пригубит термос и посмотрел на Монаха многозначительным взглядом, покрутив пальцем у виска. Гурон был явно не в себе.

Монах осторожно поинтересовался:

— А зачем ты за ним следишь?

— Изучаю. Я много о тварях знаю. Брожу везде от стаба к стабу, иногда заглядываю на такие дальние кластеры. Далеко не суюсь — там Пекло. И вообще, всякие диковинки собираю. Вот и тебя увидел! — Гурон улыбнулся и с интересом смерил взглядом проводника.

Тот напрягся:

— Меня?

— Тебя-тебя… Такого я еще не встречал, чтобы у иммунного в течение такого большого промежутка времени — не показывался дар.

— У меня его нет.

— Есть.

Новый знакомый закачался вперед и назад, с ехидной усмешкой рассматривая Монаха, как какую-то диковинку. Похоже, он уже оклемался после того, как почти растратил силы на то, чтобы скрыть от скреббера себя и обоих напарников.

— Еда есть? — спросил Гурон.

— Ты сказал, что у меня есть дар, — торопливо начал расспрашивать «индейца» проводник, — Как ты это определил?

Гурон нахмурился недовольно:

— Я хочу есть.

Монах чертыхнулся и начал потрошить свой рюкзак дрожащими от волнения руками. Оно передалось и Якуту. Тот с интересом наблюдал за происходящим, будто находился в кинотеатре на показе необычайно интересного фильма.

Банку тушенки безумный спаситель вскрыл кривым ножом самостоятельно, и принялся уминать куски мяса прямо с его лезвия:

— После такой встряски нужно подкрепиться. А этот чего молчит? — Гурон показал ножом на Якута, — Не нравится он мне.

Якут поднял бровь и развел руками, показывая всем видом, что он в данном спектакле явно лишний.

«Индеец» потерял интерес к лысому новичку так же, как и к опустевшей за мгновения банке тушняка, повернувшись к проводнику и заявив:

— Если на чистоту, если бы тебя не увидел — не стал бы и помогать Вам.

— Ты из институтских, что ли? — поинтересовался Монах.

— Нет! Ты что! От этих держусь подальше. И тебе советую, а то на опыты пустят такой редкий экземпляр.

— Ты сказал — дар у меня есть?

— Есть.

— Так почему не проявляется?

— А вот это я тебе смогу сказать, только если подойдешь поближе.

Монах поколебался, но блаженный вид насытившегося сумасшедшего подкупал. Да и любопытство подтачивало изнутри очень и очень сильно. Он спросил:

— Гурон, а как давно ты здесь?

— Не знаю. Не помню, — улыбка снова появилась на устах спасителя.

Бывший проводник медленно подошел к груде тряпья, на которой сидел, сложа ноги, алкоголик-безумец. Пододвинул небольшой старый табурет и присел рядом.

Гурон протянул руки к вискам Монаха и закрыл глаза. Лицо его приняло задумчивое выражение. Затем морщины появились на нахмуренном лбу, и он опустил голову, будто упираясь лбом во что-то невидимое.

Монах в этот момент почувствовал лишь покалывания в области головы, словно волосы зашевелились и начали бить друг друга маленькими разрядами статического электричества.

Так прошла минута.

Затем Гурон открыл глаза и убрал руки. Термос с живчиком снова появился в ладонях «индейца», и тот затянулся длинным глотком, словно насмехаясь над водочными парами.

Проводник нетерпеливо заерзал на табурете и решил подать голос:

— Ну? Что ты увидел?

— Как я могу что-то увидеть? Видят глаза. А они у меня были закрыты…

— Да не отходи ты от темы! — Монах начал выходить из себя от волнения. — Говори — что не так со мной?

— Безумец устало призакрыл глаза и вдруг неожиданно ровным и спокойным тоном ответил:

— У тебя огромный потенциал. Ты же принимал горох? Жемчуг?

— Было дело. Хотя боялся, что квазом стану.

— Если бы дар можно было бы сравнить со снегом, то я бы сказал так — в тебе огромная снежная шапка горы, которая может сойти лавиной в любой момент.

Якут закатил глаза:

— Ну, началось! Вы тут что — все ударяетесь в философию, приметы и красивые словечки? Попонятнее можно? Что с моим напарником?

Гурон пожал плечами:

— Твой напарник — что-то вроде сбоя в системе. Но не по вине Улья. Улей работает всегда неотвратимо. Просто, чтобы дар проснулся, некоторым требуется сильная эмоциональная встряска. Заряд адреналина. Ну, тебе то это знакомо. — сумасшедший посмотрел с усмешкой на новичка, от чего тот заметно напрягся.

Гурон продолжил:

— Твой организм, Монах, пережил невероятный стресс. И ты сам. Когда потерял семью тут же почти при перезагрузке. И что-то в твоем «симбионте» пошло не так. Что — тебе могут сказать только в том же пресловутом институте. И то — не факт. Но сейчас в тебе стоит огромный блок. И насколько я знаю, твоя собственная смерть тебя тревожит только в одном случае. В случае если это конец пути к цели, которую ты поставил. В общем, количество стрессов от зараженных и повседневной жизни в Улье, конечно, копится в тебе. И когда-нибудь все-таки активизирует дар сам по себе. Но самый сильный толчок — он вот тут. — похожий сейчас на прорицателя новый знакомый ткнул пальцем в грудь Монаху туда, где находилось сердце.

— Твои же мысли гасят все твои эмоциональные взрывы. И я никогда еще не встречал человека, который мог бы так это делать. Блок можно снять потрясением, связанным с тем же воспоминанием, что его поставило. А, пока что, твой напарник, — Гурон снова посмотрел на Якута, — рассматривает себя как инструмент для достижения цели…

— Вернуть семью. — догадался новичок.

— Ну да. Вроде бы так. Я, к сожалению, не все могу ощущать и видеть в том, что читаю.

Монах погрузился в задумчивость. То, о чем говорил их сумасшедший знакомый, было слишком неосязаемо. И поэтому аморфно и непонятно. Единственное, что он узнал теперь, так это то, что дар Улья был у него изначально. И значит, все эти полтора года он развивался.

— А что у него за дар то? — полюбопытствовал Якут.

Гурон лишь пожал плечами, доставая из своей сумки флягу и откручивая её крышку:

— Без понятия. Этого, увы, я увидеть не могу. И, похоже, больше ничего интересного узнать не получится. Но хоть увидел такую диковинку.

Новичок покосился на него и на флягу и вкрадчиво поинтересовался:

— Живчик?

— Живчик. Не смотри так на меня волком. Ты вообще должен быть мне по гроб жизни благодарен, что ушли Вы живыми. Так что, Вы мне должны.

— Спасибо. — глухо проворчал Якут.

— Тебе повезло, что у твоего напарника дар «спит». Иначе, мне было бы неинтересно Вас вытаскивать. — сумасшедший расплылся в улыбке и снова забегал глазами по подвалу.

Монах встал с табурета и стал собираться:

— Нам пора. Мы идем на восток. Ты с нами?

— Нет. Я еще хочу понаблюдать за этим скреббером.

Проводник вздрогнул, когда услышал, как вслух прозвучало название монстра, которое все рейдеры стараются замалчивать. Он поинтересовался:

— В приметы ты, как я погляжу, не веришь?

— А что мне от них? Когда-нибудь все равно сгину. — произносимые слова и внешний оптимизм безумца сочетались очень странно.

Он подошел поближе к Монаху, когда Якут уже выбрался из подвала и тихо произнес:

— А вот к напарнику я тебе рекомендую присмотреться. Он скрывает очень интересные вещи.

Проводник обернулся:

— Какие?

— Не знаю. Но мне кажется, ты будешь удивлен. — Гурон сгорбился и дробно, тихо засмеялся, став похожим на Бабу-Ягу из детских сказок.

— Спасибо. Прощай. — Монах пожал протянутую руку и выбрался на первый этаж сам.

На улице оба напарника быстро рысью пересекли двор и выбрались в район частных домов. Тут приближение крупных хищников или скреббера можно было заметить заблаговременно.

На одном из участков Якут вдруг метнулся в сарай, чем-то прогрохотав там и получив за это длинную нелицеприятную словесную конструкцию от Монаха. Новичок вытянул на свет два старых велосипеда. Без скоростей, со старыми толстыми рогатыми рулями. Тем не менее, цепи были смазаны, что делало двухколесники годным средством передвижения.

Дальнейшая дорога обошлась уже без особенных приключений, и наши герои устроились на ночлег на еще одном пустующем тянучем кластере в подвале частного домика, стоящего на отшибе.

Здесь можно было даже развести огонь, а в колодце была вода. Пока Якут набирал воду, Монах уже сообразил в подвале костерок из досок, сложенных за домом. Надо было умыться, ополоснуться и почистить одежду.

За два дня скитаний напарники походили на оборванцев в грязной, порванной одежде, кое-где на ней была запекшаяся кровь. А Якут, побывавший прошлой ночью в погребе, где безвылазно проживал лотерейщик, издавал такой запах, словно работал на птицефабрике.

Тушняк, подогретый на костре, пошел на ура. Но запасы еды нужно было пополнить — в обед уже будет нечего есть. Решив, что данную проблему нужно решать поутру, оба рейдера решили отойти по очереди ко сну. Якута на дежурстве сменил Монах.

Проводник долго сидел у костра, думая над всем тем, что сказал ему Гурон. Слишком много всего за день свалилось на него. Да и раньше он добирался лишь до окраины Аминска. А сейчас — два дня постоянного прессинга и вот он, с незнакомым ему человеком, сломя голову, рвется на восток через Мертвый коридор. А Гурон сказал, что у Якута есть свои секреты. Интересно, какие?

Монах посмотрел на спящего новичка и решил устроиться поудобнее, подложив под бок рюкзак. Край чем-то твердым надавил ему на синяки, полученные при падении с лестницы. Как только шею там не сломали? Рейдер пощупал ткань поклажи. Точно! Это же тот планшет офицера из тюремного автозака в Аминске. Он и забыл про него.

Проводник открыл рюкзак и достал из бокового кармана кожаную небольшую сумку. Расстегнул её и вытащил на свет ворох бумаг. Пробегая глазами по ним, Монах бросал листки в огонь — ничего интересного не было.

В руках осталась небольшая картонная папка с типичной надписью — «Дело». Далее шли ничего не говорящие цифры и инициалы с фамилией — «А.В. Мягков». Рейдер открыл дело и пробежался глазами по строкам. Лицо Монаха приобрело странное задумчивое выражение, и он сел, скрестив ноги и уставившись на огонь костра…