Пора было думать о возвращении в Москву. Можно было еще потусить дня два-три, но через четыре максимум надо было уже возвращаться. Иначе презентация книги могла пройти без участия автора. Аня не чувствовала, она чуяла, что встречи с мужчинами ее столичной жизни не избежать. И решила уточнить, не случилось ли чуда — не подзабыли ли там, на далекой столичной планете, о ее существовании. Аня включила телефон и набрала номер Александра Дмитриевича.

— Александр Дмитриевич, добрый день! И я тоже рада Вас слышать.

— Аннушка, я сейчас задам глупый вопрос: Вы где? — он не злился.

— На полу в Ленинграде.

— Почему на полу?

— Хорошо, что Вы не спрашиваете, почему в Ленинграде.

— Об этом мне секретарь сообщила с Ваших слов. Спасибо, что хоть так весточки слали.

— Пожалуйста, — Аня старалась говорить бархатным голосом, — не сердитесь, Александр Дмитриевич, Ваш племянник и его друзья угрожали мне вечером воспоминаний — пришлось действовать стремительно и решительно.

— Я уже в курсе. Вы извините их, слишком большой заряд адреналина был Вами вброшен в их жизнь.

— Я хотела бы сделать разведывательный звонок Владиславу. Телефончиком у Вас можно разжиться?

— Думаю — договоримся. Записывайте.

Выждав пару минут, Аня набрала номер. Ждать ответа пришлось не долго.

— Добрый день, Владислав. Это Анна, даже не знаю, как объяснить, какая…

— Добрый день, Анна, неужели наконец-то закончилась вторая мировая война? — Влад не скрывал своей радости.

— Не надейтесь, мирный договор с японцами так и не подписан. Я, во всяком случае, его не подписывала.

— Я бы удивился обратному. Вы в Москве?

— А что у нас больше достойных столиц нет?

— И каким ветром, позвольте полюбопытствовать, Вас занесло в Питер?

— Угрожали, знаете ли, пришлось скрываться…

— А если серьезно?

— Надо бы поговорить, Влад. Переговоры, в смысле, провести.

— Значит, всё-таки подумываете о мирном договоре…

— Не зарекаюсь — вот более точная формулировка.

— Завтра в 11 часов утра Вас устроит?

— Вполне.

— Назначайте место встречи.

— Я еще не буду в Москве.

— Это понятно. Зато я буду в Питере.

— Остановитесь, конечно, в Константиновском? — Аня не могла упустить эту возможность намекнуть на многое, что олицетворяет Константиновский дворец.

— Конечно. У меня там друг дворником работает — приютит в своих служебных апартаментах.

— Не много ли дворников в Вашем окружении? Уж не тренд ли сформировался? Неблагоприятный…

— Не волнуйтесь, я уже рассчитал: количество знакомых дворников в общем числе моих знакомых укладывается в величину допустимой погрешности.

— Так значит, считали-рассчитывали и величину погрешности выводили…

— Выводил.

— Значит, и по Вашим ощущениям — это уже тренд!

— Тренд Вашу душу! — чувствовалось, что Владу хотелось сказать что-то еще, — Где мы с Вами завтра встречаемся в Питере в 11 часов утра?

— Я по утрам на Исаакий имею привычку подниматься — на смотровую площадку. Там вид, знаете ли, и воздух опять же…

— Значит, у кассы в 11 часов и встретимся.

Майя с Сашкой не хотели участвовать в этой авантюре. Сначала. Потом смекнули, что им тоже ехать в Москву и быть на презентации, поэтому лучше бы им поучаствовать в переговорах. И, если представится возможность, то спасти мир.

Утром в 11.00 часов утра все трое в темных очках и серых плащах подошли к четвертому — «Джеймсу Бонду». Бонд был тоже в очках и плаще, и держал в руке большой непрозрачный пакет.

— Четверо человек в темных очках пасмурным октябрьским утром — это почти шпионский триллер, — Аня протянула руку Владу. — Мистер и миссис Смит просто.

— Ага, в квадрате даже, — поддержала Майя.

— Вы себе льстите, дорогие, — неожиданно выступил Сашка.

Майя с Аней посмотрели на него удивленно поверх очков.

— Мы и вам льстим, дорогие, — Ане не пришлось даже в карман лезть за ответом.

— И вам всем доброе утро, — Влад первым снял очки и улыбнулся.

— Это Влад, — Аня решила соблюсти формальности и представить всех, — а это Майя и Саша — добро пожаловать всем в наш уютный террариум!

Влад поцеловал руку Майе, а Сашке просто пожал.

— Вот кому-то так руки целуют, а мне — так про величину допустимой погрешности, — Аня многозначительно посмотрела на Влада, — я запомнила.

— Лучше запишите — так надежнее, — Влад протянул ручку.

— Спасибо, у меня своя, — Аня достала ручку из сумки.

Все посмеялись.

— Будем считать официальную часть законченной, — Майя взяла на себя роль миротворца.

— Идите кто-нибудь купите билеты, я уже третий раз сюда иду за последние четыре дня — мне скоро персональный досмотр будут устраивать, — Аня надеялась, что сейчас кто-нибудь скажет, что давайте, мол, в таком случае и не пойдем сегодня на эту верхотуру…

Но Влад пошел к кассе и купил всем билеты. Выбора не было — Аня начала третье пешее паломничество по странной старой винтовой лестнице. «Видимо, и вправду, — бормотала она себе под нос, — Бог троицу любит».

— Это особое место, — Майка начала говорить Владу уже на колоннаде, и в ее голосе слышалась симпатия.

— Чем же оно такое особое и для кого? — Влад как джентльмен был благодарен за расположение и старался поддержать разговор.

— Располагает к откровенности, — Майя подмигнула Ане.

— Май, ты вообще на моей стороне? — Аня шепнула подруге.

— А ты сомневаешься? — Майя тоже шептала.

— Тогда перестань расплываться в улыбке!

— Ань, так он тебе не нравится, что ли?

— Может, вы уже перестанете шептаться, — выступил с заявлением Саша.

Влад смотрел на реку.

— Действительно, и красиво, и тянет поговорить.

— Вот-вот, я же говорю, — Майя старалась смотреть на всех, — особенно кто первый раз сюда поднимается — так и тянет снять тяжесть с души.

— С удовольствием послушаю, — Влад улыбался и делал вид, что не понял намека.

— Я тут уже в третий раз, — Аня быстро перевела с себя стрелки.

— А я второй, — Майя встала рядом с Аней.

— Я не считал, сколько раз сюда поднимался, — Сашка включился в игру, но рядом с девушками не встал.

— Намекаете, что мой выход? — Влад не удивился раскладу.

— А что, Вы здесь уже были? — в Анином вопросе ненавязчиво, но наезд звучал.

— Не буду врать — не был, — по голосу Влада было понятно, что он готов отразить и не такой наезд.

— Влад, а что у Вас в пакете? Вы его из рук не выпускаете, — Майя вспомнила, что у нее же роль миротворца, и ее задача — спасти мир.

— Да так, маленькая государственная тайна, — пошутил Влад или нет — было не разобрать.

— Расскажете? — Майя вживалась в роль спасателя.

— Конечно! Только чуть позже.

— Тогда есть другая тема, — по интонации Майи было понятно, что именно этот вопрос она хочет задать. И давно. — Расскажите, Влад, про себя?

— Что про себя? — Влад попытался включить «дурака».

— Стишок или песенку, — подсказала Аня.

— Героем эпоса пока не стал…

— Он — охотник. А охотники байки только для коллег-охотников травят, — Аня сделала вид, что уводит Влада из-под «обстрела».

— Оценил, — Влад посмотрел на Аню и обратился к Майе, — мы ж с Вами, Майечка, не последний раз видимся. Еще надоест Вам про меня слушать, поверьте.

— Фи, Влад, — Майя изобразила обиду.

— А давайте лучше сыграем в увлекательную игру? — Владу бы очень подошла под эти слова чашечка кофе и трубка, но их не было.

— Ну и? — Аню посетили смутные подозрения.

— Игра называется «Стоп!» — Влад улыбался для Ани, но смотрел на Майю.

— Ах, так… — Аня прищурила глаза, — мороженое?

— Шоколадное или фисташковое с миндалем, — Влад отвечал без запинки.

— Миндаль?

— Цельный.

— Рига?

— Торты и карамельки.

— Диплом?

— Экономист-эколог.

— Семья?

— Это был не Ваш выход.

Сашка и Майя только успевали поворачивать головы от Ани к Владу и обратно. Смысл этого словесного пинг-понга был им неведом.

— Хорошо, сыграем, — Аня закатала рукава у плаща, — только первое слово я Вам назначу!

— Хорошо сыграем, — Влад снял часы и положил их в карман.

— Вы на поворотах потише! — Майю смутили эти подготовительные маневры.

— Друзья, — Аня скрестила руки на груди.

— Про друзей — это будет долго, вы не замерзнете?

— Не волнуйтесь! Если что — прервемся на время спуска и продолжим в более теплом месте.

— Так, может быть, сразу расположиться где-нибудь за столиком?

— Нет уж, начинайте!

— Тогда вниз не проситься — перерывов не будет. Не хоккей. Кстати, именно хоккей помог Славке поставить точку в запое после римских каникул, — Влад без тени упрека во взгляде посмотрел на Аню.

— Чемпионат мира начали показывать по телеку? — Аня попыталась отшутиться.

— Нет, не чемпионат. Просто через неделю после второй несостоявшейся Славкиной свадьбы мне позвонил Виктор и сказал, что Славка пьет по-черному.

— Я это уже слышала! — Аня очень попыталась вложить всю экспрессию в руки.

— Я тогда Вас пожалел и рассказал не всё. Видимо, зря. Так вот. Потом позвонил Борик. Он не скрывал радости по поводу того, что теперь не он — главный неудачник в нашей команде. Во-первых, он женился с первой попытки, а у Славки — уже две неудачные попытки. И развелся Борик только один раз и через пять лет после свадьбы. А Славка можно сказать получил развод еще до свадьбы, а не после. Через пять лет разводиться — тоже радости мало, но Славке он так сочувствует! Потому что получить развод за час до свадьбы — это гораздо хуже. Тем более, Борик развода уже хотел, а Славка еще нет. В общем, он сказал, что сейчас приедет, потому что Славка пьет уже неделю и надо его как-то вытаскивать. И приехал ко мне на дачу.

— Если Вы пытаетесь надавить на жалость, то зря стараетесь, — Аня уже пожалела, что назначила говорить про друзей.

— Я просто рассказываю про своих друзей, по Вашей же, Анечка, воле, — Влад изобразил поклон, — так вот. Виктор тоже приехал на дачу и сказал, что надо как-то спасать Славку. Потом позвонил Петр и сказал, чтобы ему открыли ворота, потому что он уже приехал и приехал не один, а с пирожками, чтобы спасать Славку. Нам показалось, что спасение пирожками настолько абсурдно, что может сработать. Но Петр сказал, что мы все — дураки, а спасать его надо хоккеем! Я достал своё снаряжение — оно было не столько морально, сколько по размерам устаревшим. Мы рванули в спортивный магазин за обмундированием.

— Оригинальный способ избавляться от хандры, — Майя опередила с комментарием Аню, потому что та уже открыла рот.

— Нисколько. Это были наши лучшие семь детско-подростковых лет в хоккейной супер-команде.

— А почему не футбол или волейбол, еще был баскетбол? — Майя не давала Ане вставить ни слова.

— Май, даже я знаю ответ, — Сашка обнял жену, — тогда ж был настоящий победоносный хоккей и были настоящие кумиры-чемпионы. Даже я знаю, как вся страна болела за: Третьяка, Харламова, Фетисова, Касатонова, Ларионова.

— Точно, — Влад вернулся в разговор, — футбол — хорошо, но хоккей — это была страсть. Наша команда носила гордое имя «Младшие», потому что была команда «Старшие». А встреча «Младших» со «Старшими» — это была «Большая Игра». Мы ее очень ждали, потому что для меня — это была встреча с отцом и дядей, которые вечно были в командировках.

Команда наша собралась стихийно — жили в одном дворе. Потом поразъехались, но команду не бросали. Кто младшие, думаю, и так уже понятно — я, Славка, Петр, Виктор и Борик со сводным братом. «Старшими» были отец и брат Виктора, мои отец и дядя и отец с отчимом Борика.

У Славки отца не было. У него вообще была самая интеллигентная из всех наших семья — очень тонкие (и в духовном плане тоже) люди. А в Славке была какая-то рабоче-крестьянская мощь. Природу этой мощи мама ему не объясняла, а Славка с воспитанием приобрел некоторые хорошие манеры — поэтому проявлял деликатность и вопросов не задавал. Маму он любил. И бабушку Августу Аркадьевну, и деда Модеста Болиславовича — единственного представителя старшего поколения в семье Махновых. Дед Славки играть не мог, поэтому он был у нас болельщиком номер один. Только благодаря Славке и нам Модест Болиславович познал хоккей и вошел во вкус. Славка был главным тараном нашей команды. У него был потрясающий талант — любую атаку превратить в драку. И одержать двойную победу — и в драке и в атаке — в смысле, шайбу забить в ворота.

Петр всегда лучше стоял, чем бегал или катался наперегонки. Поэтому он был бессменным вратарем. А его мама всегда приносила нам пирожки. Отца у Петра тоже не было, а бабушка с дедом жили где-то далеко.

Самые интересные персонажи в наших командах были делегированы семействами Борика Козова. У него был отец и отчим, которые дружили и играли в связке в команде «Старших». И был сводный брат Тимофей — сын второй жены отца, с которым Борик тоже дружил и играл в одной связке в команде «Младших». Что уж говорить, что и мама Борика дружила с мамой Тимы. Настолько высокие отношения были тогда так редки, что мы эту семью воспринимали как инопланетян.

— По закону жанра, — Аня прервала Влада, — и по вашему Тимофею я тоже должна была «пройтись».

— Ну, если Вы гастролировали в Израиле, то вполне возможно. Тима уехал туда лет пятнадцать назад. Но, по моей информации, в Израиле Вы не были последние пятнадцать лет точно.

— Знаете, друзья мои, мне стало легче: я — воплощение зла только российского, а не международного масштаба.

— У Вас еще всё впереди, — Влад изобразил поклон, — терпите дальше — рассказ еще не закончен. У Виктора Арташова в команде «Старших» играли брат и отец. Оба военные. Брат был нас старше на 10 лет — поэтому он был для нас всех образцом и идеалом.

Тренировки, игры с такими же, как наша, дворовыми командами, ожидание «Большой Игры» — так мы и жили. Учились в школе. Старались, чтобы без троек — такое условие поставили «Старшие», иначе «Большой Игры» не будет. Мы так гордились, когда Александр Арташов уехал выполнять интернациональный долг. А когда он в Афганистане погиб, то в один день мы все повзрослели. Играть стали гораздо реже. А с 15 лет все стали подрабатывать. Только Петька писал картины. Потом поступили в институты: учились и работали. Потом все просто стали пахать. И общаться на днях рождения, в Новый год и по телефону. Еще была свадьбы. Первым женился Петька — чего от него никто не ждал. Но когда мы пришли знакомиться с невестой и на стол нам поставили тазик пирожков — всем сразу стало понятно: Марина здесь всерьез и надолго. Потом была свадьба Борика. Потом был перерыв, и вот третья свадьба — женится Славка. Когда мы прождали молодых у загса три часа, а Славка в течение этих часов звонил и говорил, что сейчас он догонит невесту, а потом, что сейчас он ее найдет, — мы поняли, что он нашел девушку себе под стать. А когда обломилась вторая свадьба, мы поняли, что она его перещеголяла. И вот мы нагрянули к Славке с коробами обмундирования и его долей пирожков. По какому поводу собрались — решили не обсуждать, главное, что мы оказались в одно время и в одном месте, что случается крайне редко. А раз так, то единогласно решили — грех не сыграть! Славка молча закрыл бутылку, пошел в ванную. Пока он орал под ледяным душем, Петр достал журнал и стал хвастаться, что вот — напечатали рассказ его подруги Ани. Виктор сказал, что у него тоже есть такой журнал и что в нем напечатан рассказ и его знакомой. Показал на ту же самую фотографию и сказал, что девушку зовут Мария. Я тоже посмотрел на фотографию и порекомендовал Борику не любопытствовать на предмет знакомой девушки Петра и Виктора. Но Борик меня не послушал, посмотрел и начал немного задыхаться. Тут из душа вышел трезвый как стеклышко Славка, посмотрел в журнал и спросил, что неужто объявление о его свадьбе напечатали. Мы спросили, с чего он это взял. А он показал на фотографию Анны-Марии и сказал: «Так вот же моя невеста!» Что было дальше, я рассказывать не буду. Могу сказать, что Славка несколько раз повторил: «Одно греет — не ради денег…» Он поделился с нами пирожками. И с набитым ртом стал звонить — искать каток и противников — у него появилось страстное желание порвать кого-нибудь в честной драке. В общем, теперь собираемся каждую неделю по субботам и приглашаем всех желающих поиграть и поболеть.

— Я — за! — Сашка загорелся.

— Теперь моя очередь говорить «стоп»? — Влад внимательно посмотрел на Аню.

— Игра переносится на неопределенный срок в виду неблагоприятных погодных условий, — Аня поежилась, вздохнула и стала будто бы любоваться крышами Питера, — я себя сейчас танком чувствую…

— Ага, причем фашистским, — поддержала ее Майя.

Сашка промолчал.

— А тебе, Саш, как удалось в этой команде задержаться? — Влад не стал настаивать на продолжении игры.

Сашка молча улыбался.

— А Сашенька гонщик. Это именно он сумел оторваться от Славки и увез меня в Суздаль. В монастырь сдать хотел, видимо, но почему-то пожалел.

— Вот вы только Славке об этом не скажите, — Влад еле сдерживал улыбку, — добрый мой вам совет.

— Май, ты заметила: он про всех рассказал, а про себя — почти ничего. Я подозреваю, что он — разведчик. Охотник — это прикрытие, а хоккеист — легенда.

Подруги уставились на Влада как на памятник.

— Будем рассуждать логически, — Аня повернула голову к Майе, — одет экземпляр хорошо?

— Гораздо дороже, чем хорошо! — поправила Майя подругу.

— Тем более! И за билеты на Исаакий за всех заплатил — значит, деньги у него есть.

— За четыре билета? — Майя изобразила дикое изумление.

— Ага! Аж за четыре взрослых, Майя! Не детских, а взрослых билета! — Аня попыталась указательным пальцем проиллюстрировать высоту данного поступка.

Сашка с Владом любовались спектаклем.

— Тогда не просто есть деньги, — Майя взяла паузу, — а большие деньги!

— Во-о-от! Ничего о себе не рассказывает, всё сводит на рассказ о друзьях и на шутки, так?

— Так? — Майя решила временно снять с себя обязанности миротворца.

— Значит, разведчик или где-то близко, — Аня продолжала поражать всех выводами.

— Логично, — Майя кивнула головой.

— Будем рассуждать дальше. Если он разведчик, то на очень ответственном задании — просто так контора не даст тратить большие деньги, так?

— Так, — Майя кивала, но понимала, что начинает терять железно логическую нить.

— Но при этом активно пытается устроить свою личную жизнь, похоже?

— Похоже, — Майя поняла, что пока главная ее задача — соглашаться.

— Пока не ясно, кого он выбрал: тебя или меня, но! — Аня опять подняла указательный палец вверх, — если он может себе позволить не совсем дуру, то старается не ради прикрытия, так?

— Так, для прикрытия выбирал бы а-ля Душечка.

— Получается, Май, что он не на задании! — Аня сама удивилась.

— Какой неожиданный поворот! — Майя полностью разделяла эмоции подруги.

— Да, и возникает вопрос: откуда у разведчика деньги и свободное время?

— Он в отпуске! — осенило Майку.

Влад еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, а еще смотрел, чтобы рядом с ними не собирались посторонние слушатели.

— А Вы, Аня, в каком отделе служили? — Влад решил вмешаться, пока полет фантазии был еще управляемым.

— Пока готовлюсь, — Аня сказала это тихо и многозначительно, — Май, он не в отпуске, просто он работает в службе безопасности Александра Дмитриевича. А если его папа вышел на пенсию — то работает в этой службе начальником. Я права?

— Вышел, — Влад не стал давать полный ответ.

— Вы, Влад, что-то про игру говорили? — Майе поняла, что надо заканчивать эти шпионские игры.

— Май, он начальник службы безопасности! Посмотри: где он и где игра!

— Если честно, я так и не поняла эту вашу игру: кто «стоп», кому и зачем «стоп»? — Майя подумывала, как бы уже спуститься вниз и поесть чего-нибудь.

— Май, эта игра не командная, а парная. И потом, нашла с кем связываться — наши спутники умеют только слушать и молчать.

— Всё, что говорится не про Вас, приравнивается к молчанию — я правильно понял? — в интонации Влада слышалось умиление.

Аня с Майей молчали.

— А что бы вы делали, если бы мы только говорили? — Сашка решил поддержать будущего партнера по команде.

— Городом любовались! И казались бы такими загадочными-загадочными… — Аня закуталась в палантин.

— И умными-умными… — Майя сделала серьезное лицо.

— И возвышенными-возвышенными… — Аня устремила взгляд в небо и глубоко вздохнула.

— Влад, спасибо, что приехал, — Сашка протянул руку коллеге по счастью, — мужчинам пора обедать. Мужчины спускаются вниз. Женщины молча следуют за нами.

— Май, в очередной раз демократия сменилась тиранией — оказывать сопротивление этому бесполезно, — Аня сказала это подчеркнуто громко двум мужским спинам в серых плащах.

— Честно? Мне так сильно наплевать на тиранию и демократию, и кто там кого, — Майя сказала это тихо, чтобы услышала только Аня.

— Слушай больше! — Аня тоже говорила тихо. — Просто есть уж очень хочется.

— Женщины молча следуют за нами, если хотят попасть на обед, — Сашка еще раз изобразил тирана.

Минуту шли молча и строем в колонну по двое. Потом мужчины разомкнули шеренгу и пропустили дам вперед.

— Уж лучше идите впереди и говорите, — сказал Влад, — жутко неуютно, когда вы за спиной и молчите. Будто…

— Что будто? — Майя с Аней спросили хором.

— Просто жутко неуютно, — Влад решил не уточнять из дипломатических соображений.

— Будто обезьянкам вместо очков в руки попал чемоданчик с атомной бомбой. А эти обезьянки с этим чемоданчиком у тебя за спиной и затихли, — Сашка почему-то решил пошутить, несмотря на дипломатические соображения Влада.

У Влада расширились глаза. Он уже представил, что сейчас будет. Майя тоже о чем-то задумалась.

— А что, — Аня поняла, что все ждут бури, и тянула время, — масштабы лично меня вполне устраивают. Мы с Майей сейчас идем обедать. А вы, джентльмены, можете нас сопровождать.

— Слушайте, а в басне, по-моему, была макака? — Майя пыталась вспомнить, но не могла. Причем абсолютно серьезно она задалась этим вопросом.

Остальные беззвучно хохотали, а Аня держалась за живот. Майя смотрела на них как на больных, не понимая, что вызвало такой приступ хохота.

— Это вот так вот обычно всё и выглядит? — Аня не могла толком сформулировать вопрос, но Сашка с Владом ее поняли.

— Именно, — Сашка правой рукой показал на Майю.

Аня подошла к Сашке и подняла правую руку, чтобы хлопнуть и пожать. Рукопожатие состоялось.

— Саш, — Аня утерла слезы, — обезьянки — это очень мягко. Очень! Слишком мягко, Сашка. Вот теперь я тебя понимаю!

На следующий день группа товарищей, уже без серых плащей, отправилась на экскурсию по каналам, а следующим пунктом программы наметили караоке-бар. Предложил Сашка, потому что хотел на всякий случай свести беседы к минимуму. Аня с Майей согласились, наивные. Они просто не представляли степени угрозы. Как опасны семечки или соленые орешки — знали не понаслышке. А что караоке из той же «песни» — не знали. Они, как и все, видели несколько раз, как непонятно по какой причине люди без слуха и голоса самозабвенно и очень громко поют и при этом кажутся очень счастливыми. Майя с Аней считали себя умными, были уверены, что они-то не попадутся. Что вот это вот — громко и без голоса петь — не про них. Дудки! Это про всех. Стоит только взять микрофон и открыть рот, как ноты и слух становятся второстепенными, а вот драть самозабвенно глотку — первостепенную важность приобретает. И что самое удивительное — со временем прорезается голос. Почти у всех.

В зале было полно народу — видимо, многие ищут безобидную альтернативу продолжительным разговорам. Заказали пасту и вино. Пока потягивали первый бокал, прослушали оригинальное исполнение «Кабриолета», потом «А нам всё равно» и «Напилася я пьяна». Пели душевно и громко, поэтому баллы получили высокие.

— А сейчас, мальчики, мы споем вам песню о любви, — сказала Аня, взяла Майю под руку и потащила к микрофону, — Майя, если ты мне друг, то петь будешь громко.

— Что петь? Я ж не пою!

— Я тоже, представь себе. Хорошую песню будем петь. Энергичную. Вспомни, мы на концерт Сукачева ходили — вспомни что-нибудь! — Аня трясла Майю за руку.

— «Моя бабушка курит трубку», что ли… — единственное, что смогла вспомнить Майя.

— Точно!

Эта песня оказалась в сборнике. Набрали какие-то цифры и пошла музыка. Аня с Майей сами удивились, что запели. Со второй строчки этот процесс их даже захватил, и они уже выдавали: «У нее ничего не осталось! У нее в кошельке три рубля! Моя бабушка курит трубку! Трубку курит бабушка моя!»

Аня иногда кидала пристальные взгляды на Влада. Сверлила взглядом. И он не уступал. Было похоже на начало странной дуэли. Или продолжение. Или даже финал.

Если бы Сашка не был привычным, то сейчас он был бы в шоке. А так заказал водки, выпил — и всё. Влада тоже пробрало. И он принял водочки. Под бурные аплодисменты Аня с Майей вернулись за столик.

— Я лично ставил на «Гоп-Стоп», — сказал Сашка Владу.

— А я ждал что-то вроде песни юного мичуринца или «Я не сдамся без бою», — ответил Сашке Влад.

— Под «песней юного мичуринца» мы с Вами понимаем одно и то же, а именно бессмертное творение Александра Вертинского? — спросила Аня.

— Именно, у этого творения есть такая милая аранжировка а-ля шансон, — а дальше Влад напел, — мне нужна не женщина, мне нужна лишь тема, чтобы в сердце вспыхнувшем зазвучал напев…

— Это мужская песня! И Эльзовскую песню тоже мужчина поет! Вы, вообще, что?! — Аня изобразила возмущение.

— Ну да, а трубка — типично, даже сугубо женская песня, — Влад старался не улыбаться.

— Во-о-от! Начинаете понимать в искусстве.

— Ценительницы со стажем, — Сашка закурил, — можете объяснить нам, начинающим, о какой такой любви поется в «Трубке»?

— Ну, не к курению — определенно! — выдала Майя.

— О большой настоящей любви эта песня, — с достоинством и высоко поднятой головой сказала Аня, — даже единственной! Но вам — не понять…

Влад и Сашка уловили в этих словах подвох, но какой — не понимали.

— Моряки? — Майя спросила с сомнением.

— Моряки, Май, — Аня кивнула головой.

— Какие моряки? — Влад спросил осторожно.

— Есть такой женский анекдот.

Сашка обалдел и не стал больше задавать вопросов.

— Один-ноль, Майя ведет, — Аня подмигнула всем. — Саш, может, ты теперь споешь нам песенку? Раз ты нас сюда привел, значит, ты поешь?

Сашка обалдел второй раз. Он не смог ничего ответить.

— Я спою, — Влад поднялся из-за стола и пошел к микрофону.

— Ваш выстрел? — Аня спросила его в спину.

Влад приостановился, но не оглянулся. Пошла музыка, на фоне какого-то турецкого курорта появились строчки Высоцкого: «В тот вечер я не пил, не пел. Я на нее вовсю глядел, как смотрят дети, как смотрят дети. А тот, кто раньше с нею был, сказал мне, чтоб я уходил, сказал мне, чтоб я уходил — что мне не светит…» Влад пел спокойно и ни на кого не смотрел, но женщины все сверлили его глазами. Аня с Майей тоже прибалдели. В общем, вечер переставал быть томным, как сказал кто-то когда-то.

Сашка понял, что он зря напрягся по поводу «моряков», и настроение у него поправилось. Мужчины пили водку, девушки перешли на шампанское.

— Саш, — Майя решила, что раз ей прёт сегодня, то надо выяснить с мужем еще один давно мучавший ее вопрос, — может, мне ногти нарастить акрилом? Мои родные, ногти имею в виду, в шоке — то ли от семейной жизни, то ли от питерской экологии…

— Хорошо, — Сашка сказал это очень спокойно, но согласия в голосе не слышалось, — тогда и на ногах тоже. Или и в грудь силикона еще закачать.

— Зачем? Ты считаешь, у меня проблемы с грудью? — Майя пыталась вспомнить, но не смогла — изъянов ее грудь не имела. Грудь всегда была ее экстерьерной гордостью.

Сашка был спокоен как танк, в смысле как обычно.

— Чтобы был парный силиконовый орган. Что непонятно, Май? — Сашка пристально посмотрел на жену.

— Саш, так руки и так — парный орган, — Майя еще пыталась отстоять акриловое будущее своих ногтей.

— Двойной. А с ногами или грудью — будет парный. Но это моё мнение, Май! А ты выбирай сама, — Сашка позвал официанта.

Аня с Владом еле сдерживались от смеха.

— Хорошо, дорогой… Я выбираю шампанское с ананасами, — Майка, конечно, обиделась, но решила не сдаваться, а временно отступить.

Аня с Владом просто сидели рядом, внешне ничего не происходило. Аня почувствовала, что пропустила момент, когда взгляд «включился». И пропустила давно, потому что в глазах Влада уже накопился приличный заряд. Надо было что-то делать.

— Май, ты со мной, — Аня показала головой на экран.

— Ань, я — пас, в печали я, что нет у меня парных органов, а только все двойные… — Майя с упреком посмотрела на Сашку.

— Тогда я одна.

Пока она шла к микрофону, она даже не задумалась, что будет петь. Мозг работал трудно, потому что включенные глаза забирали много энергии. А мозг и глаза питаются от одного источника. Зазвонил телефон.

— Ань, спой «Вальс Бостон», — Майка выступила путеводной звездой.

Аня решила сказать пару слов прежде, чем начать петь:

— Находясь в городе на Неве, не могу не спеть песню вашего земляка, Александра Розенбаума. Очень подходит случаю песня «Камикадзе». Слова и музыка — Розенбаума, прочтение, уж простите мне мою вольность, — моё.

Аня распустила волосы, потом взяла по бокалу шампанского в каждую руку и перестала приглушать взгляд. Петь стала, не глядя на экран, а по памяти:

— Я по совести указу записалась в камикадзе. С полной бомбовой загрузкой лечу. В баках топлива — до цели, — она сделала чин-чин бокалами, — ну а цель, она в прицеле, и я взять ее сегодня хочу, — и повела бедрами так, что в зале кто-то закашлял.

Дальше — больше. Аня продолжала петь и танцевать:

— И вхожу я в свой последний вираж. А те, которые на цели, глядя ввысь, оцепенели, знают, чем грозит им мой пилотаж! — она изобразила вираж от бедра и обвела взглядом зал, посмотрев поверх только одного столика. Она не смотрела ни на Майю, ни на Сашку, ни на Влада. Всю песню. И только на последних строчках аккуратно и намертво уперла взгляд во Влада:

— Есть резон своим полетом вынуть душу из кого-то и в кого-то свою душу вложить. Есть резон дойти до цели, — тут она положила микрофон и пошла к своему столику, — той, которая в прицеле, потому что остальным надо жить! — последние слова она пела, уже сидя на коленях у мужчины, который и пил, и пел весь вечер, и на нее смотрел тоже.

Некоторые личности в зале очень «сочувствовали» Владу, а их спутницы облегченно выдохнули, когда поняли, что благополучно попали со своими спутниками в категорию «остальным надо жить».

Никто не посмотрел на баллы. И без того были аплодисменты и крики «Браво!» и «Бис!», но повторить такое даже стреляной артистке художественной самодеятельности — это слишком. Владу этот номер стоил двух минут столбняка. Он молчал. Весь. Сердце остановилось. Или, наоборот, стучало так часто, что на фоне общего гула тоже могло быть принято за молчание. Влад залпом не выпил рюмку водки. Вообще не выпил водки. Вообще было непонятно: то ли мешал свет, то ли помогал.

Первым заговорил Сашка:

— Влад, спасибо, что приехал! — Сашка налил себе и Владу.

— Неудобно, наверное? Я пересяду на своё место, — Аня попыталась пересесть с коленей Влада на диванчик.

— Нет-нет, всё в порядке, более чем удобно — сидите, — Влад не то чтобы задержал, он просто положил руку на Анины колени — игра «замри — отомри» продолжилась.

Аня посчитала про себя до десяти. Потом спросила:

— Который час?

— На работу опаздываем? — вроде бы даже без иронии спросил Влад.

— Разве у Вас не строгий режим? — Аня почти пришла в себя.

— Скажу по секрету: на каникулах — не строгий.

— 22–45, — Сашка опять выступил за мир и лаконизм во всем мире.

— Мы про Жужку забыли! Пора домой, — в Майе заговорил инстинкт, похожий на материнский.

— Вот и я говорю, что пора, — Аня наконец-то встала с колен Влада.

Вышли на улицу. Шел мелкий дождь. Влад предложил прогуляться — Сашка с Майкой деликатно не стали настаивать на обязательном участии Ани в выгуливании Жужки и пошли домой. Аня хотя и пришла в себя, но была настроена романтически. Улыбалась, глаза еще не «выключились». Она была уверена, что знает: как дальше будут развиваться события этим вечером. Они вышли на набережную. Молчание длилось уже или еще несколько минут. Влад продолжал нести свой пакет. Вдруг он остановился и спросил:

— Красиво? — вопрос был, прямо скажем, неожиданным. Для Ани.

— Красиво, если Ваш вопрос только об этом.

— Это так, повод, чтобы прервать молчание.

— Значит, есть разговор?

— Почему мы сегодня не отметили Ваш день рождения?

— Потому что его уже отметили раньше.

— Странно, обычно женщины обожают получать подарки и не упускают возможности получить еще один.

— Значит, либо я не женщина, либо не люблю подарки, либо…

— Три «либо» не бывает, — Влад прервал Аню, — в русском языке это двойная конструкция: либо — либо. Третьего не дано.

— Это у Вас, а у меня третье «либо» — это я получила всё, что хотела.

— Оставим дискуссию, потому что это тем более из области фантастики, чтобы женщина получила всё, что хотела. Тем более мне нужен был повод, чтобы вручить Вам подарок. А не повод наоборот.

— Неожиданно… — Аня внимательнее стала присматриваться к пакету, который Влад таскал с собой весь день.

— Подарок от коллектива Ваших поклонников.

— Вы бы уже определились: поклоняться мне или хоккею, — градус романтизма в Аниной крови резко упал, — странно, что не всем составом прибыли…

— Они просто не в курсе, что я к Вам поехал.

— Ну, что там у Вас? — Аня показала на пакет.

— Набор для камина. Ручная ковка — эксклюзивная вещь.

— А почему не клюшки для гольфа? — Аня положила руки в карманы.

— Они Вам нужнее?

— Нет.

— Тогда почему Вы о них заговорили?

— Мне набор для камина нужен так же сильно, как клюшки для гольфа. Спасибо большое за подарок.

— Набор для камина — очень нужная вещь. Он нужен мне, Славке, Виктору и даже Борику, если хотите.

— Не надо про Борика, у меня изжога на это имя и стодолларовые купюры имени Борика.

— Хорошо, согласен, — Влад первый раз поставил пакет на асфальт, — подарок странный, но мы решили, что он должен Вас подвигнуть выбрать камин и соответственно…

— Что соответственно?

— Кого-то из нас.

— Хамство.

— А мне кажется, очень деликатно…

— А что, в мире, кроме перечисленных, других каминов больше нет?

— Есть, но я же сказал, что подарок эксклюзивный — он не должен покинуть нашу, в расширенном понимании, семью.

— Шантаж…

— Грубый, я бы даже сказал. Но коллектив решил, что такова цена примирения.

— А если я не приму подарок? И в примирении с вами со всеми не нуждаюсь?

— А на презентации Вы планируете появиться?

— Опять угрожаете?

— Опять уточняю.

— А у Александра Дмитриевича есть камин?

— У Александра Дмитриевича есть всё, но это удар ниже… — Влад не успел закончить.

— Не ниже, чем Вы бьете. И, между прочим, Александру Дмитриевичу единственному из вас я действительно интересна, а не просто любопытна, — Аня молча подумала несколько секунд. — Это просто Вам к сведению, а меня спасет Петр — он нарисует мне камин. А в частые моменты помешательства буду водить этими штуками перед нарисованным очагом.

— Не нарисует, — Влад посмотрел на Аню, как на ребенка, — он против коллектива не пойдет.

— И вообще, я могу сама себе купить камин! И даже дом с камином! Всё могу сама…

— Не надорвитесь, — Влад сказал это тихо.

Аня не услышала. Она уже «завелась»:

— В «Царевну и семь богатырей» решили сыграть? Так у вас состав маловат — даже на хоккейную пятерку не тянете! Доберите людей — тогда и приходите всем коллективом предложение делать!

Влад слушал молча.

— Записали меня в непутевую? Педагогический дар у всего коллектива внезапно открылся? Решили прибрать уже к хорошим рукам и сделать-таки из меня человека? Дырку от бублика вы получите, а не Шарапова!

Влад улыбнулся.

— Смешно? Если я делаю то, что хочу, это еще не значит, что я сумасбродка! — Аня уже не особо думала, что говорит.

— Конечно, не значит. И что же Вы выбираете?

— Я выбираю пепси! — Аня огляделась по сторонам. — Блин, ни одного киоска вокруг — а так хочется кока-колы…

Влад отвернулся. Во-первых, ему надо было сдержаться, чтобы не ответить. А во-вторых, ему еще было жизненно необходимо проматериться. Хотя бы губами. Не поворачиваясь, он спросил:

— Зачем Вы мне позвонили?

— Разведать обстановку. А зачем Вы в Питер приехали?

— На Исаакий давно не поднимался.

— Поднялись?

— Поднялся.

— И вот и … — слова вспоминались всё какие-то грубые, поэтому Аня решила обойтись без глагола, — пора обратно в свою Москву. Понаехали тут…

— Прямо сейчас?

— А чего откладывать?

Влад считал про себя: «Раз, два, три, четыре, связался с пьяной женщиной, дурак…»

— Не могу прямо сейчас — на Авроре не побывал.

— Ваша правда, — Аня тоже как-то внезапно успокоилась.

— В чем? — Влад удивился такой резкой перемене.

— Пластинка заезженная играет, — даже ее голос звучал по-другому.

— Мне тоже надоело выяснять, кто остроумнее.

— Давайте уже ваш подарок.

— Да ладно, раз он Вам совсем не нужен.

— Просто отдайте, а то я скажу, что если бы он был только Ваш, то я бы его, конечно, не взяла. А раз он от коллектива, то что-нибудь еще про дорогих моей памяти людей. Вы мне опять ответите, и мы выйдем на новый виток гонки вооружений.

Влад молча протянул пакет. Аня взялась за ручки. Влад отпустил пакет. Дальше всё произошло очень быстро. Она не держала пакет ни секунды. Пакет просто упал на землю, а Аню согнуло, потому что она не успела отпустить ручки. Потом отпустила. Выпрямилась. Пакет стоял на асфальте.

— Хорошо. Уговорили — проводите меня до дома.

Они поймали машину. Ехали молча. Аня вздремнула и даже, кажется, на плече Влада. Молча вышли из машины. Аня не стала спрашивать, а просто сказала:

— Пойдемте чай пить.

Влад молча поднялся в квартиру.

Майя с Сашкой сидели на кухне и пили чай. Сашкина бабушка всегда сушила мяту, листья малины и смородины. Их добавляли в чай, и получался напиток с ароматом детства на даче.

— Влад, Вы опять со своим пакетом! — Майя не могла удержаться, чтобы не сказать про пакет.

— Нет, дорогая, — Аня сняла туфли, — это он с моим пакетом.

— Подтверждаю, именно благодаря пакету меня пригласили пить чай, — Влад помог Ане снять плащ.

— И что там? Есть шанс узнать? — Майя достала еще две чашки.

— Набор для камина, — Саша спокойно сказал и спокойно продолжил пить чай.

— А ты откуда знаешь? — вопрос был задан дуэтом женских голосов.

— Я спросил, а Влад ответил. Ещё утром, — так же спокойно Сашка продолжал хлебать свой чай.

— Спелись, — опять прозвучал дуэт женских голосов.

— Влад сказал, но показать не успел, так что доставайте.

— Я уже попробовала, пусть сам достает, — Аня показала Владу на пакет.

— Согласен, — Влад выложил на пол кованые железяки, — уж очень чаю хочется.

Трое у стола застыли, рассматривая предметы на полу. Влад в это время достал подставку, поставил ее на пол и повесил на крючки четыре кованые штуковины. Они какое-то время слегка покачивались и позвякивали. Очень музыкально позвякивали.

— Как красиво, — у Майи так блестели глаза, будто в них отсвечивал огонь.

— А девушка попросила обменять эту красоту на клюшки для гольфа, — Влад с улыбкой посмотрел на Аню.

— Зачем? Эта вещь в скором времени будет нужна, а клюшки для гольфа еще долго не понадобятся, — Майя пыталась разобраться в ситуации.

— Да, я была не права! Но я признала свою неправоту и приняла подарок. И вообще, хватит об этом — давайте чай пить, — Аня села за стол и стала демонстративно дуть в чашку.

В этот момент в кухню зашла, цокая коготками, сонная Жужка. Она посмотрела на всех, тявкнула и ушла спать дальше.

— Это и есть леди Жужка, я правильно понял? — Влад спросил у всех.

— Ага, третья леди — квадрат суммы характеров первых двух, — Сашка смеялся.

— Кажется, нас недвусмысленно попросили вести себя тише, а лучше закончить чаепитие совсем, — Влад допил чай.

— Кстати, Влад приглашает всех завтра на Аврору, — Аня тоже допила чай.

Майя вопросительно посмотрела на Аню.

— Лично я — пас, — Сашка поднял руки, — и тебе, Влад, не рекомендую брать их обеих на Аврору. Последствия непредсказуемы.

— Езжайте вдвоем, а потом мы вас отвезем в аэропорт, — Майя сделала вид, что пропустила слова мужа мимо ушей.

— Действительно, на Аврору, а потом в аэропорт — в этом что-то есть, — Аня подняла глаза к потолку, пытаясь увидеть на потолке, что именно в этом есть.

— Не написано? — глаза у Влада смеялись.

— Спокойной ночи всем, — Аня улыбнулась и пошла в ванную.

Влад поехал в гостиницу. Майя с Сашкой пошли спать. Жужка в знак солидарности легла возле Аниной кровати.

Утром в 10.00 раздался звонок в дверь. На пороге стоял чисто выбритый и бодрый Влад. Дверь ему открыл абсолютно сонный Саша. Майя с Аней вообще не подали никаких признаков жизни. Зато Жужка сменила гнев на милость и согласилась погулять с новеньким. Сашка дал Владу ключи и пошел еще вздремнуть десять минут.

Влад с Жужей вернулись тихо. Тихо сварили кофе. И Жужа с азартом кинулась всех будить. Ей это удалось. Через пять минут гость угощал хозяев кофе и бутербродами.

У Саши с Владом было о чем поговорить, поэтому у Ани было время спокойно собраться. И Саша даже отвез парочку к Авроре.

— Идем осматривать крейсер? — Влад предложил Ане пройти вперед.

— Нет, не идем.

— Почему?

— Символ — то, что снаружи, а не внутри.

— И поэтому?

— Мы будем смотреть на Аврору, а подниматься на нее не будем.

— И долго мы будем на нее смотреть?

— Смотрите, какой контраст. «Аврора» написано маленькими буквами, а «Самсунг» — большими.

— Контраст только в размере букв?

— Не только. Если спросить подростка, что такое «Аврора», он скажет про МТВ, а про крейсер и начало революции может и не вспомнить. А спрашивать про «Самсунг» дело благодарное — каждый ребенок легко объяснит, что это такое.

— Вас это смущает?

— На таких мелочах становится понятно, насколько отличается «сор», которым забиты головы разных поколений.

— А есть что-то, что, по-вашему, объединяет?

— Капучино.

— Капучино?

— Именно.

— С корицей или шоколадом?

— С куском сильно калорийного торта. И прямо сейчас. И быстро, потому что есть еще одно дело в Питере. И его надо сделать до отъезда.

Майя с Сашкой ждали у больницы. Дождались — Аня с Владом почти не опоздали. У Влада в руках опять был какой-то пакет.

— Неужели клюшки для гольфа? — Майя захлопала в ладоши.

— Майя, это подарок Вальке, а так с ним пошутить я не способна, — Аня показала подруге язык.

На прощания-расставания оставалось максимум пятнадцать минут. Валя тоже ждал, но растерялся, когда к нему зашли четверо взрослых людей в чемоданном настроении. Майя начала что-то щебетать, доставать фрукты. Все остальные молчали. Сашка поцеловал бабушку и хлопнул по ладошке Вальки. Влад поставил пакет на пол, потом подошел поздороваться с Лидией Ивановной и Валей. Валя пожал Владу руку и спросил очень серьезно:

— Вы кто? — Валя задал вопрос Владу и вопросительно посмотрел на Аню.

— Влад, знакомый Ани, Майи и Александра.

— А Вы знаете, что когда я вырасту, то куплю Ане дом с камином и собаку?

Влад оглядел всех.

— Теперь в курсе.

— И еще я буду защищать Аню, учтите это, если захотите ее обидеть.

— А Вы — серьезный молодой человек, — Влад еще раз протянул руку Вале, — с Вами приятно иметь дело.

Аня подошла к Вальке.

— Привет, малыш. Как Улька?

— Хорошо.

— Я могу на тебя рассчитывать? Ей здесь будет хорошо?

— Конечно, мы ж с ней друзья.

Аня посадила Ульяну на ладошку.

— Прощай, звезда моя сумасшедшая, — Аня погладила Ульку по раковине, — я тебе купила в питерскую квартиру шикарный куст алоэ. Еще у тебя будет подружка Жужа — это, конечно, не совсем я, но скучать с ней не придется.

— Я в машину, — Сашка пошел к выходу, — не задерживайтесь, если еще не передумали лететь.

— Я тоже в машину, — Майка поцеловала бабушку и Валю и вышла из палаты вместе с Сашкой.

— До встречи, молодой человек, — Влад помахал рукой Вале, потом повернулся к Лидии Ивановне, — всего доброго.

Бабушка пошла провожать всех до машины. В палате остались только Аня и Валька.

— Ты обещаешь, что перевезешь ее из больницы домой в ближайшее время? — Аня глазами показала на Ульку.

— Обещаю. Меня выпишут через неделю. Жаль, что ты уезжаешь…

— Мне тоже жаль, но я еще приеду. Или ты приедешь в гости. Или мы можем все вместе поехать куда-нибудь отдыхать. Ты когда планируешь встать на горные лыжи? Я решила, что буду брать уроки вместе с тобой. Одной как-то скучно, а все остальные уже умеют. Так что — на тебе огромная ответственность: научусь я кататься или нет.

— Я смогу только через полтора или два года.

Аня сделала вид, что считает в уме.

— Нормально, но не дольше, а то начинать мне уже будет поздно. Но если будет надо, то я и еще подожду. Ну, в конце концов, у нас есть еще в запасе ролики. Я и на них кататься не умею. Ты главное на ноги встань, а что нам с ними делать — мы придумаем.

Аня обняла Вальку и поцеловала в лоб. Валька уткнулся в нее и старался остановить слезы. Аня гладила его по голове. Очень остро она ощутила, как Вальке не хватает мамы и как он собирает ее по частицам в окружающих его женщинах: бабушке, Майке, а сейчас и в ней — в Ане.

— Валь, я сейчас тоже заплачу, — она действительно смахнула слезы, — так нельзя. У меня ж макияж потечет. А у меня там кавалер!

— Ты уедешь, и Сашка с Майей опять уедут…

— Сашка с Майей переезжают в Питер. Майка поехала оформлять перевод из одной мэрии в другую. Сашка тоже уже уволился в Москве. Они исключительно меня едут поддержать. А потом вернутся. И я приеду на Новый год — обещаю тебе. Кстати! Ты тут своими слезами совсем меня с ума свел! Я чуть не забыла тебе подарок подарить!

Аня принесла пакет и достала из него коробку.

— Здесь, Валька, бук. Навороченный — у-у-у! Как наша с тобой жизнь. Шучу. В нем веб-камера есть, так что будем общаться почти как сейчас. К тебе завтра человек придет и всё настроит и к Интернету подключит, и тебе скучать по нам будет некогда.

У Вали загорелись глаза. Он начал открывать коробку.

— Спасибо, Аня.

Они еще раз обнялись. Он проводил ее глазами до двери. Аня вышла, постояла несколько секунд и тихонько приоткрыла дверь. Валя увлеченно разворачивал упаковку, одновременно пытаясь рассматривать шнуры и читать технический паспорт. Аня улыбнулась и тихо закрыла дверь. Уйти теперь было легко.

В самолете делать было нечего. Влад читал. Аня сначала тоже пыталась читать. «Новый сладостный стиль» Аксенова был почти «проглочен». Усилием воли была оставлена «порция» для самолета, но она не могла никак сосредоточиться на книге — мысли упорно крутились вокруг другого сюжета. Тогда она попыталась заснуть, но пыталась слишком активно, поэтому заснуть не смогла.

— Интересно? — она кивнула на журнал.

— Очень, — Влад не оторвал глаз от страницы.

— Вы простите мне мою «остроту́», просто сначала Майка меня донимала, потом Вы с теми же вопросами. Вот мне и пришлось отбиваться.

— А Вы думали, почему так усиленно сопротивляетесь сделать выбор? — Влад поднял глаза от статьи.

— Думала, — Аня выглядела кроткой. Такой кроткой, что инстинктивным движением было бы взять секундомер, чтобы точно знать, сколько секунд может длиться ее состояние повышенной степени кротости.

— Результативно?

— У меня нет критерия.

— Какого?

— Для выбора.

— Так давайте придумаем.

— Помощь предлагаете?

— И обещаю стараться. Вот, например, внешность?

— Не люблю красивых. И по любому другому критерию: лысый или высокий — очень непрактично. Слишком ограниченным становится выбор. А имидж — его ведь легко при желании поменять можно.

— Ум?

— Да, но в вашей команде с этим, как говорят, «порядок в танковых войсках».

— Чувство юмора.

— Без него вы бы меня не пережили…

— Фетиш?

— Очки что ли?

— Ну, вот и критерий — кому больше всех, по-вашему, идут очки, тот и в дамках.

— Вариант… Достаньте, пожалуйста, сумку с полки.

Влад достал сумку. Аня стала в ней рыться и достала альбом.

— Что это? — Влад посмотрел на фотографии. — Внезапная волна воспоминаний накрыла?

— Это досье. Будем смотреть, кто как смотрится в очках.

По прилете Аня набрала Майку:

— Май, тебе есть партийное задание: последняя операция «папарацци».

— Звучит угрожающе.

— Мне нужны фотки Влада, Александра Борисовича, Виктора и еще кое-кого — назову тебе позже — в темных очках.

— И как я их заставлю надеть очки?

— Это я беру на себя.

 

Уже скоро

Презентацию Аня решила использовать для решения своего клубка проблем. Скрываться ото всех и дальше было уже невозможно. Очевидно, что нужно сногсшибательное платье и туфли. И прическа с макияжем, конечно, тоже. Чем красивее женщина — тем легче мужчина ей всё прощает. Ане надо было получить прощение минимум от пятерых — соответственно, и выглядеть надо было не на 100 %, а минимум на 500 %.

Теперь нужно было разработать сценарий. Понятно, что действовать надо на опережение. Надо сразу разоружить, ошарашить — в этом для них, конечно, ничего нового не будет, но потом они должны сразу и всё простить. Вопрос: что надо сделать и как, чтобы именно так всё и пошло? Хороший вопрос. И если не найти ответ, то скандал обеспечен как минимум, а как максимум — ее ждет долгая и мучительная пытка.

Аня смотрела в зеркало и задавала вопрос девушке с серьезными и задумчивыми глазами. Девушка не отвечала, а сама пыталась что-то спросить. Вот она уже сидит в кресле у цирюльника. Девушка в зеркале не дает ответа. Вот она уже в платье и туфлях. Осталось два часа до премьерного показа ее книги. Девушка в зеркале молчит. Вот она уже надела пальто. Взяла в руки свою книгу. «Хорошо мы с тобой смотримся, и обложка в тон платья получилась. Вот и верь после этого в случайности». В глазах девушки в зеркале что-то промелькнуло, похожее на ответ. Она уже кому-то звонила:

— Александр Дмитриевич, я выезжаю — скоро буду. Мне нужно срочно девять книг.

— Именно девять?

— Срочно — именно девять.

— Что-то еще?

— Нет. Хотя да. Еще ручку.

— Какую?

— Красивую шариковую. Пером писать не умею.

Пока ехали в машине, Аня что-то строчила в блокнот. Зачеркивала. Говорила: «Блин!» Снова писала, зачеркивала. Слова никак не собирались в нужные предложения. Очень мучительное состояние. Цейтнот добавлял нервозности.

Сев за стойку бара, Аня принялась что-то торопливо писать на обложке. После восьмой книги снова взяла блокнот и без исправлений записала несколько фраз. Памятную надпись в девятом экземпляре стала выводить спокойно и с удовольствием.

Пространство было оформлено репортажами папарацци-Майи. Вот Аня целует стодолларовую купюру на память Борику. А он как будто съел что-то одновременно обжигающе горячее и леденяще холодное, при этом еще и очень острое, кислое, приторно сладкое и невыносимо горькое — такую гамму изобразили его мимические мышцы на лице. А вот мужчина, который будто бы узнал, что он — беременный. А вот он бежит между стеллажами с бутылками вина. Видимо, за тестом, чтобы проверить. А вот… У входа стоят аккуратные стопки книг и футляры с темными очками. Все приглашения содержали таинственный постскриптум: «Обязательный для вечера аксессуар Вы получите при входе. Убедительная просьба не снимать аксессуар до окончания официальной части. Заранее благодарим».

— Александр Дмитриевич, это Вам, — Аня протянула книгу и поцеловала Александра Дмитриевича.

— Неужели я дождался поцелуя?

— Неужели Вы его ждали?

— Надеюсь, в книге есть Ваш автограф.

— Обижаете, дорогой Александр Дмитриевич! Там есть даже еще пара слов корявым почерком.

— Вы разрешите прочесть их прямо сейчас?

— Окажите честь.

— Одному из моих соавторов. Встреча с Вами — важный момент моей жизни и лучший эпизод моей, то есть нашей, книги. Спасибо и простите (на будущее). Целую нежно, Аня.

— Эти слова дорогого стоят.

— Александр Дмитриевич, помогите! Мне очень важно, чтобы семь человек получили книги с автографами прямо на входе. И еще я внесла изменения в свою речь.

— Ваше право. А им Вы написали то же самое?

— Нет, на «Вы» и поцелуй при вручении — только Вам.

— А что с девятой книгой?

— Ее мы отправим завтра на мою малую родину. И кассету с моей речью. Хотя зачем откладывать на завтра, — Аня стала набирать номер. — Глеб, привет, это Аня, у меня сейчас другой номер.

— Привет, Аня. У меня номер прежний. Как дела?

— Спасибо за вопрос, потому что логично прозвучит то, что я хотела тебе сказать.

— Заинтригован.

— Не язви, пожалуйста. Сегодня презентация моей книги. В Москве. Я хочу завтра отправить тебе экземпляр и кассету с моей речью. Посмотришь и сам поймешь зачем.

— А лично увидеть мне можно рассчитывать?

— Так в Москве всё будет…

— Так и я в Москве.

Аня и предположить не могла, что Глеб может быть в Москве.

— Так что? Для меня приглашение у тебя найдется?

— Конечно, в 18 часов, пиши адрес. Приглашение будет тебя ждать на входе, только назови фамилию.

— Спасибо.

— До встречи, Глеб, — Аня закрыла телефон. — Ну вот, Александр Дмитриевич, ничего никуда завтра не надо отправлять. Все книги найдут своих читателей сегодня и здесь. Правда, неправдоподобно?

— Не боитесь?

— Вы о чем?

— Трудного выбора: преуспевающий юрист — даже два, преуспевающий бизнесмен — тоже два. И это без девятой книги. А сколько я еще не знаю…

— Александр Дмитриевич, Вы не напомните, откуда фраза: «Об этом я подумаю завтра»?

Александр Дмитриевич забрал книги. Зазвонил телефон. Московские друзья просили уточнить, как лучше проехать, — настало время для встречи с теми, кто любит, всегда рад и ждет, очень захотелось тепла.

— Мы, конечно, помним, что у тебя сильнейшая степень географического кретинизма. Но всё-таки скажи нам, дорогая, как к тебе лучше всего проехать?

— Оцените степень моей заботливости: я не только узнала маршрут, но и записала, и даже не потеряла эту волшебную бумажку, запоминайте! — она зачитала им оптимальную цепочку улиц и переулков.

Аня посмотрела в зеркало. «Очевидно, что игра сделана!» — так сказала девушка в зеркале или победный блеск в ее глазах.

 

Финальная шутка

Необходимо было объясниться. Вопросы накопились. Ходить вокруг да около далее не было никакой возможности: вещей у Ани было не много, но тем не менее, дворницкую жилплощадь ей пришлось освободить. Свою квартиру еще не успела купить. Аня набрала побольше воздуха и начала разговор:

— Я сейчас задам тебе очень важный вопрос. Прошу ответить честно, ага?

Он напрягся. Но выдавил:

— Хорошо.

— Только сначала я хочу тебе сделать подарок.

Аня протянула маленькую коробочку. Он развязал бантик. В коробочке лежала зажигалка.

— Это же твоя неразлучная?

— Моя неразлучная.

— А мне она зачем? Я же не курю, — он удивился.

— Я тоже. Но для мужчины она более логична: костер развести, свечи зажечь — мало ли мужских поступков, связанных с огнем?

— Хорошо.

— Теперь вопрос. Постарайся, пожалуйста, ответить честно. Это действительно очень важно.

— Готов. Пытай.

— Как думаешь, — глаза превратились в два гигантских вопросительных знака, и ни один мускул при этом не дрогнул на Анином лице, как, впрочем, и на его (за исключением небольшого тика), — есть ли жизнь на Марсе?

А что еще тут выяснять, если пока и так всё ясно. Ведь ясно?

Хороший вопрос! И, главное, подсказать ответ есть кому…

2007 г.