Студия «Вистамакс»

Съемочная площадка номер 23. В режиссерском кресле мужчина с длинной, неухоженной бородой. На полотняной спинке кресла крупными буквами вышито: «Потемкин».

Через боковую дверь в съемочный павильон вошел мужчина помоложе. Он стряхнул капли дождя с зонтика и повесил на крючок мокрый плащ. После чего сел в кресло первого ассистента режиссера.

— Я думал, мы сегодня снимаем на улице.

— Дождь. Пришлось отказаться от этой идеи.

— Но ведь по сценарию как раз сцена дождя, — заметил ассистент.

— Как можно в дождь использовать дождевальную установку?

— Что нам мешает воспользоваться настоящим дождем?

— Получится неестественно.

Напротив камеры с хлопушкой в руках стоял кто-то из членов съемочной группы. После неимоверных усилий съемочная площадка наконец напоминала съемочную площадку.

— Эпизод четыреста двенадцатый. Дубль шестьдесят седьмой.

Хлоп!

Потемкин поднес к губам мегафон.

— Внимание! Мотор!

Посреди площадки актер сидел в режиссерском кресле.

— Внимание! Мотор!

Элли Стрит обняла главного героя за шею и попыталась поцеловать его. Он оттолкнул ее.

— Все кончено. Причем давно, я просто был слеп и не…

— Неправда, и ты сам это знаешь. После всего, что было между нами…

Актер поднял с пола старый коричневый чемодан.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Идет война…

И он зашагал в сторону нарисованной на куске фанеры двери.

— Немедленно поставь чемодан!

— Откуда у тебя пистолет?

— Мне без тебя не жить!

— Стоп! Стоп, кому говорят! — Потемкин вскочил с кресла и в сердцах швырнул на пол сценарий. — Что с вами такое? Вы что, играть не умеете? Вы когда-нибудь снимались в кино?

— Что я не так сделала?

— Ты должна была запороть свою реплику и ввязаться в спор с режиссером. Если и есть во всем фильме эпизод, где я надеялся, что ты сыграешь хорошо, это там, где ты должна была сыграть из рук вон плохо!

— Сэр! — вмешался первый ассистент режиссера. — Но ведь это самое сложное для актера.

— Закройте рот! Думаю, сцена сойдет до того момента, где героиня хватается за пистолет. Включите вторую камеру. Все по местам…

Тори Герш стояла рядом.

— Ну, давай, Элли, ты ведь можешь! — пробормотала она.

— Внимание! Камера!

— Откуда у тебя пистолет?

— Мне без тебя не жить. Пойми, я…

— Стоп! Стоп! — крикнул актер, игравший в фильме режиссера. — Ты что, совсем дурочка? Или ты не в состоянии запомнить элементарную реплику?

— Я стараюсь, как могу!

— Стоп! Стоп! — закричал Потемкин со своего кресла. — И это ты называешь чувствами?

— Мне казалось, они били через край.

— А от тебя требовалось другое — в тебе их столько, что ты уже не знаешь, что это такое — чувствовать. Я этого не вижу. Вместо этого я вижу чувства!

— Мне что, расплакаться?

— Ты меня не слушаешь! Эта сцена про то, как старая студийная система бесчеловечно обращается с людьми. Это самый главный эпизод. Ты больше не в силах терпеть накопившиеся обиды и унижения, и все они разом вырываются наружу. Ты должна убедить зрителей в том, что милая и разумная девушка доведена до того, что способна совершить убийство. Ты хватаешь якобы незаряженный бутафорский пистолет и стреляешь в режиссера. Но в том-то и вся фишка, что в перерыве между дублями ты тайно его зарядила, потому что больше не в силах сносить унижения, ты, безмозглая телка!

Элли подняла пистолет и выстрелила холостым патроном в Потемкина. После чего швырнула пистолет и в слезах бросилась вон со съемочной площадки.

Потемкин растерянно обвел взглядом съемочную группу.

— Неужели она только что выстрелила в меня? Кажется, здесь все до единого посходили с ума.

Губы его затряслись, по режиссерским щекам скатились слезы. Он тоже бросился вон со съемочной площадки, только в другую сторону.

В студии воцарилась гробовая тишина.

Элли Стрит и Потемкин рыдали каждый в своем углу.

Тори Герш закрыла глаза, чувствуя, как надвигается мигрень.

Первый ассистент режиссера поднялся со своего кресла.

— Ладно, на сегодня хватит. Все могут быть свободны.

Киношедевр всех времен и народов «Все, что блестит» давно отстал от графика. Да, собственно, никакого графика и в помине не было. На завтра съемочный павильон номер двадцать три был зарезервирован для репетиции съемок встречи участников реалити-шоу, и съемочную группу Потемкина перевели в семнадцатый павильон. Было решено заново снимать уже отснятую сцену, которую Потемкин с тех пор переписал.

Актеры начали занимать свои места. Тори стояла рядом со съемочной площадкой, обнимая Элли за плечи.

— Ты великая актриса. И не бери в голову, он просто привык орать по поводу и без повода. Иди покажи им класс!

Хлоп! Мегафон снова прижат к губам.

— Внимание! Мотор!

На Элли был облегающий фигуру виниловый комбинезон. Она забросила крюк и отстегнула с ремня набор инструментов. Еще мгновение, и она сняла крышку с атомного взрывного устройства. На жидкокристаллическом дисплее замелькали цифры 1:01, 1:00, 0:59, 0:58… Элли поднесла к зеленому проводу кусачки, затем к красному, желтому, голубому и вновь к зеленому.

— Я тебя не держу, можешь идти, — сказала она, обращаясь к главному герою. — Здесь хватит одного человека.

— Я никогда не покину тебя. Моя любовь к тебе не имеет границ…

— Ты это говоришь лишь потому, что знаешь — за минуту тебе не преодолеть радиус взрыва.

— И поэтому тоже. Как, по-твоему, какой из проводов и есть тот самый?

— Похоже, мне сегодня везет. Обожаю красный цвет. Поцелуй меня!

И они сжали друг друга в страстных объятиях. Камера поехала вокруг влюбленной пары. Герой мял Элли правую грудь. Наконец их губы разъединились. Элли краешком глаза покосилась на сменяющие друг друга цифры. Восемь секунд, семь, шесть…

— Кажется, пора спасать мир…

Элли поднесла к проводу кусачки. Хрясь! Желтый провод перерезан.

— Стоп! Стоп! — заорал Потемкин. — Ты, безмозглая дура! Ты перерезала не тот провод.

— Я забыла, какой нужно, — ответила Элли.

— Но ведь ты только что сама сказала, что красный!

— Это поцелуй виноват. От него у меня голова идет кругом.

Первый ассистент, не вставая с кресла, наклонился к Потемкину:

— Попросим звукооператоров, пусть наложат слово «желтый».

— Нет! Нет! И еще раз нет! Красный и никакой другой. Это метафорический намек на черные времена маккартизма. Кстати, где дежурный электрик?

Пока меняли провод, съемочная группа собралась у кофейного автомата.

Наконец все снова было готово.

— Дайте ее последнюю реплику, — рявкнул Потемкин.

Первый ассистент зачитал по сценарию слова.

— Кажется, пора спасать мир.

— Внимание, мотор!

— Кажется, пора спасать мир, — произнесла Элли и поднесла кусачки к красному проводу. — Черт!

Кусачки провалились внутрь взрывного устройства и вызвали короткое замыкание. Жидкокристаллический дисплей погас. Вверх поползла струйка дыма.

— Стоп! Стоп! Что там за фигня такая случилась?

— Я сломала ноготь, — ответила Элли.

— Черт, неужели можно быть такой идиоткой? Тебя чему-нибудь учили в школе?

Дежурные электрики принялись паять новый дисплей. Вокруг Элли суетились три гримера, старавшиеся приклеить на место сломанного ногтя пластмассовый.

— По местам! — скомандовал ассистент режиссера.

Электрики и гримеры бросились по углам.

Человек с хлопушкой:

— Дубль пятьдесят девять.

— К черту реплики! — заорал Потемкин. — Начинай с того места, где ты перерезаешь провод… Элли! У тебя, часом, не отшибло мозги? Напоминаю, тебе нужно перерезать красный провод.

— Не смейте разговаривать со мной таким тоном!

— Каким хочу, таким и разговариваю, бездарная потаскушка!

Элли и ее партнер заняли места на площадке.

— Внимание! Мотор!

Элли потянулась к взрывному устройству и разом вырвала все провода.

— Стоп! Стоп! Ты что, рехнулась?

Элли схватила бутафорскую пластмассовую бомбу и подняла ее над головой.

— Какого хрена ты задумала?

Элли со всех сил швырнула бомбу об пол. Та разлетелась на мелкие осколки.

— Моя ядерная бомба!

Павильон изображал подземелье гробницы. По полу покатилась одинокая пластиковая шестеренка.

Элли в одном углу. Потемкин — в другом. Тори застыла на месте, открыв рот. Наконец, стряхнув с себя оцепенение, она отрешенно вздохнула и, открыв боковую дверь, шагнула на яркое калифорнийское солнце.

Взятый напрокат «крайслер-себринг» катил в западном направлении по бульвару Голливуд. Позади осталась Аллея славы с ее вечными толпами туристов. Дорога привела в жилой квартал, среди которого то тут, то там были разбросаны мотели старой застройки. Машина свернула на подъездную дорогу, прорезавшую зеленый склон холма. «Хайленд-гарденз».

Серж в очередной раз проверил адрес. Дом номер 7047. Номер им дали без всяких проволочек. Серж понес вдоль коридора чемодан. Стены коридора давно требовали покраски.

— И что нам теперь делать? — спросил Коулмен. Он тащил бумажные пакеты с провизией и пивом.

— То, что нам было сказано в ресторане, — ответил Серж. — Не высовываться до тех пор, пока не настанет нужный момент. Как Мартин Шин, когда он ждал инструкций в отеле «Сайгон».

— Нуты даешь!

— Коулмен! А у тебя есть вкус. Я не знал, что тебе нравится «Апокалипсис сегодня».

— Скажешь! Герой Шина еще напивается там до потери пульса и разносит все к чертовой матери. Классный фильмец.

Они дошли до сто пятого номера. Серж вставил ключ в дверь.

Разделение труда.

Серж занялся книгами и музыкой. Вскоре все было готово.

Коулмен выбросил все ненужное из ванной. Мыло полетело в корзину для мусора. Серж присоединил «iPod» к внешним колонкам и поставил на полную мощность свою коллекцию песен про Лос-Анджелес. Коулмен развернул пластиковые стаканчики, приготовленные в номере для постояльцев, и поставил их стопкой позади крана. Серж подсоединил видеокамеру к телевизору. Коулмен опустил в раковину прохладительные напитки, а рядом полукругом расположил пакетики с орешками и чипсами. Серж разложил по ящикам комода видеокассеты и патроны. Коулмен накрутил «косяков» и приготовил ромовые коктейли.

Серж схватил камеру и, пока приятель трудился, на всякий случай щелкнул его несколько раз.

— Вот уж не знал, что ты можешь быть таким проворным.

— Времени в обрез. — Коулмен на всякий случай нарезал побольше ломтиков лимона. — И неизвестно, что будет дальше. Кстати, что это за музыка?

— Посмертный альбом «Перл». Кавер-версия Криса Кристоферсона Следующий вопрос.

— Почему ты заплатил за номер такие бабки?

— Потому что здесь привыкли обдирать таких любителей истории, как я.

Серж задвинул ящик с носками.

— Сто пятый номер. «Хайленд-гарденз». Бывшая достопримечательность.

Коулмен запалил «косяк». Серж указал на пол.

— Она рухнула лицом вниз в том самом месте, где ты сейчас стоишь. Третьего октября, двадцать шесть лет тому назад.

— Кто она?

Коулмен зажал «косяк» между средними пальцами и, сплетя остальные, поднес руки ко рту, будто собрался свистнуть.

— Ты серьезно или как? — ответил Серж. — Это же номер Джэнис Джоплин!

Коулмен выдохнул огромное сизое облако дыма.

— Я не слишком силен в этих делах.

— Не бери в голову. Я, например, в отличие от тебя, не умею корзинкой сплетать пальцы, когда курю «дурь».

— Ты имеешь в виду «карбюратор»? Это первое, чему учат…

«…Свобода — это когда вам больше нечего терять…»

Коулмен выдохнул очередное облако и уставился в пол.

— Вот так-так!.. Бывает же такое! А как, собственно, все произошло?

— Героин. Той дозой, которой она ширнулась, можно было убить носорога. Затем она вышла в холл за сигаретами, вернулась сюда — и бац, лицом вниз! В общем, каюк. Лицевые кости всмятку. Горничная нашла ее на следующий день в луже крови. Подозреваю, что к этому моменту ее всю облепили мухи. — Серж обвел взглядом комнаты. — Счастливое местечко.

— Серж!

— Что?

— Мне скучно.

— Мне казалось, что от «дури» бывает весело.

— Это если тебе самому уже и без того весело, — ответил Коулмен. — А если скучно, то стоит курнуть, как становится совсем невмоготу.

— Вот теперь и мне невмоготу.

Коулмен нажал кнопку телевизора.

Серж открыл чемодан.

— Что там по ящику?

— Пока непонятно. Очередная реклама таблеток, чтобы член хорошо стоял.

— Никогда не понимал таких вещей, — ответил Серж, вытаскивая из чемодана кипу журналов о жизни знаменитостей. — Вечно нас предупреждают, мол, эрекция может длиться дольше, чем четыре часа. А что, у кого-то бывает меньше, чем четыре, хотел бы я знать?

— Четыре часа? — встрепенулся Коулмен.

— Что тут такого? Разве у тебя…

— Эх, если бы!

— Кроме шуток? — спросил Серж, протягивая приятелю половину журналов.

— Да уж поверь. Я пробовал. — Коулмен раскрыл свежий номер журнала «В контакте». — Вот уж никогда не думал, что у тебя на уме одни бабы.

— При чем тут они. Меня и без них можно демонстрировать народу как музейный экспонат.

— Так вот почему ты не заправляешь рубашку в брюки?

— Обойдемся без лишних вопросов.

Коулмен перелистал страницу.

— Что ты там ищешь?

— Подсказки, — ответил Серж, разворачивая номер журнала «Мы». — Если мы с тобой рассчитываем проворачивать дела в этом городе, нужно держать руку на пульсе звезд. Иначе нас здесь сожрут заживо. Ага, нашел. Сквигги из «Лаверн и Ширли» теперь занимается поисками перспективных баскетболистов. Так-так, посмотрим, какие у него успехи на новом поприще…

— Я тут нашел одну статью, — сказал Коулмен. — «Всегда ли честны выборы Американского Идола? Голосуйте с нами!»

— Анжелина берет с собой на свидание ребенка, — прочел Серж, перелистывая страницы. — Секрет красоты Дианы Сойер.

— Тут написано, что если звезда, выступая в шоу Леттермана, не может связать даже пары слов, значит, виновата «профессиональная усталость», — растерянно произнес Коулмен. — Интересно, что бы это значило?

— Объясняю, — отозвался Серж. — Вот ты, например, любитель и потому страдаешь от непрофессиональной усталости.

— Понял, — буркнул Коулмен.

Серж отбросил журналы в сторону.

— Ну все, пульс измерен. Сплошной идиотизм.

Коулмен тоже закрыл журнал.

— Мне снова скучно.

— Можешь не рассказывать. Сейчас пытаюсь что-нибудь придумать.

Стук в дверь.

Серж мгновенно схватился за пистолет.

— Это еще кто?

Он крадучись преодолел комнату и заглянул в глазок. В коридоре стоял высокий крашеный блондин в серебристом спортивном костюме и темных очках и воровато оглядывался по сторонам. Светлые волосы гладко зачесаны назад.

Серж слегка приоткрыл дверь.

— Что надо?

— Ты Коулмен?

— Нет, не он.

— Все нормально! — крикнул Коулмен из комнаты. — Можешь его впустить.

Серж открыл дверь пошире, и блондин прошмыгнул мимо него в комнату. Серж не стал размышлять, кто это такой и что ему нужно, и тоже шагнул следом.

Коулмен и незваный гость расположились в углу. Деньги перешли из рук в руки. Гость извлек из поясной сумки-кошелька несколько пакетиков.

— Коулмен, — обратился к приятелю Серж. — Ты ведь в Калифорнии впервые. И как тебе удалось так быстро найти нужного человека?

— Считай, что у меня уникальный дар.

Гость извлек из кошелька визитку и сунул ее в руки Сержу. Серж пробежал карточку глазами.

— Так ты тот самый Даллас Рил?

Крашеный блондин расплылся в улыбке.

— Вот это да! — воскликнул Серж. — Я поклонник вашего таланта. На вашем счету шестьдесят фильмов, верно?

— Я впечатлен, — отозвался Даллас. — Обычно люди называют четыре-пять картин…

— Только не я, — ответил Серж. — Я не любитель сразу вскакивать с места. Обычно я остаюсь сидеть и запоминаю выходные данные. Ни за что не уйду из зала, пока не дочитаю, чей был в фильме звук. Кстати, а в чем, собственно, состоят обязанности третьего исполнительного продюсера?

Даллас застегнул молнию на поясной сумке.

— Примерно вот в этом.

Звякнул мобильник. Даллас хлопнул себя по карману.

— Мне пора.

Серж закрыл за ним дверь и вернулся в комнату.

— Ну кто бы мог подумать!

Коулмен принялся раскладывать по тумбочке пакетики. Таблетки, «травка», порошок.

— Эх, снова тоска заела, — вздохнул он. Серж указал на наркотики.

— Погоди, кажется, у меня есть идея! Мы с тобой воссоздадим историческое событие!

— Как так?

Серж отодвинул в сторону стул.

— Смотри почаще канал «Дискавери». Мы с тобой проведем нечто вроде расследования — вдруг окажется, что смерть звезды на самом деле была заранее спланированным убийством?

С этими словами Серж отошел к двери, повернулся и пошел назад, считая шаги.

— То же самое провели в отношении Мэрилин Монро. Бунгало, где она умерла, с тех пор успели снести. Пришлось по старым снимкам воссоздать все как было, причем до мельчайших подробностей — лампы, пепельницы, цвет обоев. После чего провели исследование на предмет всасывания организмом таблеток с ее ночного столика. Ты у нас будешь Джэнис Джоплин.

— И что мне делать? — поинтересовался Коулмен.

— Изобрази передоз. — Серж протянул ему пакетики. — Надо, чтобы ты в течение последующего получаса проглотил как можно больше «колес». Главное, не забывай запивать алкоголем, и чем больше, тем лучше.

— Но ведь ты всегда орешь на меня, когда я так делаю!

— Но ведь сегодня мы проводим расследование. И если мы сумеем доказать, что Джоплин убили, глядишь, нам подкинут на это дело исследовательский грант.

Коулмен плеснул в пластиковый стаканчик рома и схватил пакетик с полосатыми капсулами.

Спустя полчаса Серж помог ему подняться с кровати.

— Вот тебе ключ от двери. Ты должен выйти в фойе. Автомата по продаже сигарет там больше нет, просто дойди до стойки портье и возвращайся назад. — Серж повел по часам отсчет времени. — Самое главное — проверить, сумеешь ли ты самостоятельно вернуться в номер… Нет, Коулмен, не туда, фойе вон там…

Серж вывел приятеля в коридор.

— Я буду ждать…

С этими словами он закрыл дверь.

Новые друзья Сержа вновь встретились в заведении «Пэт и Лорейн». На сей раз без него самого и Коулмена.

— Откуда нам знать, что мы можем на него положиться?

— Я питаю к нему полное доверие. В конце концов он внук Серджио.

— Я не имею в виду доверие. Я говорю о том, можно ли на него полагаться. Это разные вещи.

Серж прильнул к телевизору. На экране «Полуночный ковбой», запущенный с его DVD-плеера. Серж прокрутил только конец, где автобус Ратсо летит в Корал-Гейблз, и посмотрел на часы.

— Интересно, где его носит?

Серж открыл дверь и высунул голову в коридор.

— Куда подевался этот идиот?..

Стон у его ног.

— Эй, что ты здесь делаешь? Хватит придуриваться.

Он схватил Коулмена под мышки и втащил в комнату.

— Похоже на то, что Джоплин все-таки убили. Дела с каждой минутой становятся все интереснее.

Серж опустил бесчувственное тело на ковер, сам опустился рядом и слегка похлопал приятеля по щекам.

— Коулмен! Пора вставать! Думаю, данных достаточно, чтобы сделать окончательные выводы.

Коулмен потихоньку пришел в себя.

— Где я?

— В самой середине расследования, результаты которого потрясут мир. — Серж помог приятелю подняться на ноги. — А теперь самая ответственная часть. Надо, чтобы ты встал вот сюда.

Серж отступил в сторону и окинул Коулмена взглядом с головы до ног, прикидывая рост и вес. После чего сделал короткий шаг вперед и вытянул руки.

— Я готов. А теперь ты должен закрыть глаза и встать руки по швам.

Коулмен повиновался.

— Отлично. Теперь падай лицом вниз.

Коулмен открыл глаза.

— Не буду.

— Не бойся, я тебя поймаю. Честное слово.

— А если нет?

— Ты верующий? Потому что все дело в вере. Доверься своему лучшему другу, и ничего не случится. Главное — душевное спокойствие. Отбрось все сомнения и падай словно на большую, мягкую подушку.

Коулмен закрыл глаза.

— Ну ладно. Но ты все равно лови меня.

Заведение «Пэт и Лорейн».

— И все равно у меня нет стопроцентного доверия к этим ребятам. Что-то с ними не то.

— Например?

— Ты что, ослеп? Тот, который толстый, недоумок, а другой… Хоть убей, не могу взять в толк, что он за тип.

— Но ведь тебе нравился Серджио?

— Не спорю, нравился.

— Помни, чем мы ему обязаны. А перед нами его внук. Уже этого должно быть достаточно.

— Но…

— Что «но»? Серджио тоже был, мягко говоря, странноват, но ведь в конце концов все получилось, как надо.

— Хотелось бы верить, что ты прав.

Серж опустился на колени рядом с Коулменом.

— Запрокинь голову, а не то зальешь кровью весь ковер.

— Но ведь ты сказал, что поймаешь меня.

— Ты не дождался моего сигнала.

— Ты ничего не говорил ни про какой сигнал.

— А зачем про него говорить? Всем известно: обычно бывает сигнал.

Коулмен осторожно ощупал лицо.

— И что ты думаешь?

— Похоже на то, что Джоплин все-таки не убивали.

— Я имею в виду свой нос. Кажется, он сломан.

— Это тебе просто больно. Ты ведь приложился будь здоров как. Зато твой вклад в установление исторической истины не пропал втуне.

— Ты же сказал, чтобы я верил.

— Я не отказываюсь от своих слов, но ты посмотри, сколько вокруг развелось подозрительных сект. Здоровый скепсис еще никому не повредил.