Коулмэн развалился на диване с банкой пива. Серж мерил шагами зал.
— Я с ума сойду от безделья! Нельзя столько сидеть дома! — Он отправился на кухню, заглянул в холодильник — ничего интересного. Вернулся в зал, снова походил. Коулмэн все так же просиживал диван. Серж пошел в спальню и несколько раз переодел брюки. Не помогло. Громко топая, прошел на кухню и снова проверил холодильник. Ничего интересного не появилось.
Серж бросился обратно.
— Коулмэн! Я больше не могу!
Настолько полное отсутствие всякой реакции было нехарактерно даже для Коулмэна. Тело Коулмэна развалилось на мягких диванных подушках как желе.
— Коулмэн! Да что с тобой?!
И тут Серж заметил на кофейном столике открытую баночку из-под лекарств.
— Ты выпил мои таблетки от шизофрении! Ответа не было.
Серж еще час бегал по дому, снова переодевал брюки, рассматривал под лупой свою коллекцию сувенирных спичек, носился по коридору и бросал воображаемый мяч в воображаемую корзину:
— Джордан разворачивается на триста шестьдесят градусов, тройной прыжок, бросок через плечо — вот он, фантастический, непередаваемый, опупенный удар! Й-и-и-и-я-я-я!
Грохот.
Коулмэн наконец зашевелился. Серж вылез из дыры в стене, повторяющей контуры его тела.
— Живой? — спросил Коулмэн.
— Я забил? — спросил Серж, вытряхивая из волос штукатурку.
— По-моему, да. Не уверен. Таблетки…
— Как я тебя понимаю, — вздохнул Серж. — Ужасное дерьмо.
— Я думал, никогда не очухаюсь. Ну и колбасня!
— Зачем было делать такую тупость? — поинтересовался Серж.
— Из любопытства.
— Получил, что хотел?
— Еще как! Я будто шесть часов смотрел на мир сквозь двенадцатидюймовое стекло. Страшный, незнакомый мир, в котором мозг кажется расплавленной пластмассой, а тело не выполняет самых простых команд.
— Поэтому я и перестал их принимать.
— Я же не сказал, что это плохо! — возразил Коулмэн. — Мне даже понравилось.
Серж сел рядом с Коулмэном на диван. Коулмэн взял пульт и включил «Новую игру свиданий».
— Разве мы сегодня не хотели кого-нибудь ограбить?
— Собирались, но для отвлекающего маневра нужна Шэрон, — ответил Серж. — А она, как обычно, куда-то испарилась!
— «Холостяк номер три, если бы вы были каким-нибудь сортом сыра…»
— Круто, — сказал Коулмэн, — выходной.
— Ненавижу бездействие!
— Не так все плохо, — ответил Коулмэн, устраивая на животе банку пива.
— Если мы не выйдем из дома, я взорвусь! — Серж вскочил с дивана. — Надо идти!
— В ночную?
— В ночную!
— Отлично! — Коулмэн слез с дивана и нашарил в холодильнике пиво на дорожку. — А поесть?
— Давай в «Толстых парней».
— Там шведский стол! — сказал Коулмэн. — Надо забить в машине косяк, чтобы аппетит был больше и расходы окупились.
— Теоретически, если съесть очень много, можно даже заработать.
— Возьму два косяка.
Они запрыгнули в «барракуду»; Серж вставил в магнитолу компакт: «Дух в небе».
— Куда сначала? — спросил Коулмэн.
— Шоссе Дэйла Мэбри. Главная артерия Тампы. Пощупаем пульс ночи.
За окном проносились закусочные, автомастерские, бары.
— Обожаю главные улицы, — сказал Серж. — Они так демократичны! Бискейн-бульвар в Майами, U.S.41 в Нэйпл-зе, А1А в Форт-Лодердейле…
— А кто вообще этот Дэйл Мэбри? — полюбопытствовал Коулмэн.
— Его имя произносят в Тампе чаще всего, а знают, кто он такой, человек пять. Местный торговец недвижимостью, который ушел воевать в Первой мировой и погиб при крушении дирижабля в двадцать втором году в Норфолке, штат Виргиния.
Коулмэн ткнул пальцем в окно.
— Стрип-клубов тут немерено.
— Да уж. Скажи любому американцу, что ты из Тампы, и услышишь: ах, «Монс Винус» ! Это наша товарная культура.
— То есть?
— Наша лучшая продукция. По качеству и количеству. Стрип-клубы за последние годы повырастали как грибы после дождя, потому что городской совет их игнорировал. Теперь мэр пытается исправить положение драконовскими мерами. Взял и объявил стриптизу войну.
— Прямо Вьетнам какой-то, — заметил Коулмэн. — И что ему неймется?
— Маркетинговый ход, — ответил Серж. — Он прекрасно знает, что такое СМИ. У каждой телевизионной станции города гигантская видеотека стриптиза, снятого, конечно, в самых скромных ракурсах. Телевизионщики слюной истекают, так хотят дать материал в эфир. Сделав вид, что оскорблены в своих лучших чувствах.
— Это лишит нас части доходов, — сказал Коулмэн. — Танцы Шэрон обеспечивают нас почти всей едой.
— Знаю, — ответил Серж. — Эту часть нашего портфолио я приберегал на случай экономического кризиса. Если мэр преуспеет, возможно, нам придется пойти на сделку с совестью и предложить Шэрон стать официанткой в «Хутерс». У нее подходящие данные, особенно в смысле бюста.
— А он преуспеет?
— Очень вероятно. На прошлой неделе он начал с того, что собрал сотню самых известных пасторов города и показал им полицейские съемки, то есть Содом и Гоморру.
— Шэрон сказала, что ее тоже снимали.
— Да. На видео она сидит, расставив ноги, а какой-то везунчик, заплативший десять баксов, с пульта управляет детским грузовиком, к которому прикреплен искусственный член. Духовенство так возмутилось, что следующий просмотр пришлось перенести в более просторный зал.
— Сейчас будут «Толстые парни»! — предупредил Коулмэн. — Левая полоса.
Серж поставил машину, они вошли в ресторан и взяли по подносу. Коулмэн уже потянулся к блюду «сколько съешь», но Серж схватил его за руку.
— Тарелка «сколько положишь» выгоднее.
— Она слишком маленькая! — сказал Коулмэн.
— И они так думают, но ты не поддавайся на эту уловку. — Серж взял пучок сельдерея. — Нужно просто сделать из маленькой тарелки большую. Смотри внимательно. Сначала берем сельдерей и строим по периметру забор с поперечинами. Потом цементируем картофельным салатом и придавливаем тяжелыми продуктами: маринадами и крутыми яйцами.
— Ого, ну и мисяра!
— Причем никакого нарушения правил.
— Где ты этому научился?
— Наблюдал за студентами. В таких делах им нет равных. Серж и Коулмэн передвигали подносы по стойке, пока не добрались до кассира. Кассир необычно долго смотрела накоулмэновский поднос, потом на самого Коулмэна — но рассчитала.
Они взяли подносы и направились к столику.
— Почему она так на меня смотрела? — спросил Коулмэн.
— Из уважения.
— Может, пригласить ее погулять?
— Конечно. Только не гони лошадей. Такое мощное первое впечатление должно как следует отлежаться.
Серж с Коулмэном выбрали столик и сели. Коулмэн посмотрел на тарелку Сержа: печеный картофель, картофель фри, картофельный суп, картофельные оладьи, равиоли и макароны.
— Как твоя диета?
— Пока не знаю, — ответил Серж.
— Ты на какой — без крахмала?
— Это раньше. Она не сработала. Теперь наоборот, на крахмальной.
— Никогда не слышал.
— Потому что никто на такой не сидел. Все боятся!
— То есть ты вроде первопроходца?
— Я просто хочу идти в ногу со временем, — проговорил Серж, стуча по дну бутылки с кетчупом. — На одной волне со всей страной.
— А я думал, что люди сидят на диете, чтобы сбросить вес.
— Народ в общей массе не знает, куда идти, — сказал Серж. — Они ищут хоть что-то. Сейчас все повалили за людьми, которые едят всякие сумасшедшие вещи. Ну, как тот врач, который придумал белковую диету. Что за дерьмо, а? Бекон, яйца, свинина, гамбургеры — человек издает книгу, где написано: ешьте все, что неправильно, и теперь он такой богатый, что может вернуться к здоровому питанию.
— По-моему, об этой диете я слышал, — сказал Коулмэн.
— А по-моему, ты на ней сидишь. Коулмэн взял куриное крылышко.
— Ого! Никогда не думал, что я фанат здорового образа жизни.
— Поэтому и надо смотреть новости. Чтобы всегда знать, что происходит.
Коулмэн потянулся за кусочком фри. Серж шлепнул его по руке.
— Ой!
— Я их посчитал. Для отчетности.
— Отчетности?
— Если диета сработает, мне предложат контракт на книгу.
— Тебе дадут книгу за фри?
Серж нанизал равиоли на вилку.
— Всегда хотел быть писателем.
— Бред какой-то, — сказал Коулмэн.
— Не я придумываю правила. Я им просто следую… Доедай. Зайдем в магазин напротив. Ты многое поймешь.
Они оставили автомобиль у ресторана и перебежали дорогу к огромному новому книжному магазину «Барнс энд Бордерз».
— Что думаешь?
Коулмэн беспокойно огляделся.
— Все сидят и читают. Разве продавцы не злятся?
— Время другое, — сказал Серж. — Никто не кричит: «Вам что здесь, библиотека?» Теперь они даже хотят, чтобы ты сел и начал читать. Я о том и толкую: все встало с ног на голову. Раньше нельзя было есть мясо, теперь — наоборот. Журналы в магазине читают, а не покупают.
— Как же в этом всем разберешься?
— Да, непросто. Неудивительно, что люди возвращаются к религии.
Серж подвел Коулмэна к отделу книг про здоровье. «Диета для сладкоежек», «Диета для углеводоманов», «Десять дней пути к себе», «Найдите свои истоки», «Популярная йога», «Природные лекарства, которые могут убить», «Сжигайте жиры физическими упражнениями», «Рецепт максимальной работоспособности», «Миф о максимальной работоспособности», «Объявите жиру войну», «Отдайтесь успеху», «Революция сниженных ожиданий», «Нет кальцию», «Стойкий кишечник для тех, кто выступает на публике», «Обходи в обход», «Что приготовить незваным гостям», «Полный план отдыха вовремя климакса», «Ешь что хочешь и плюй на всех», «Долой нервные срывы», «101 десерт для расщепленных личностей» и «Избавьтесь от стрессов истерическим криком».
— Ты только посмотри, как они стоят! Ну и бедлам! — Серж начал расставлять книги.
Какая-то покупательница приняла его за сотрудника.
— Вы не поможете мне найти книги из серии «помоги себе сам»?
— Нет.
Серж и Коулмэн пошли в кафе, взяли по журналу и сели у окна.
— Приятное местечко, — заметил Коулмэн.
— Новое кафейное общество, — сказал Серж. — Совсем как в Париже.
Серж открыл «Нью рипаблик», а Коулмэн — «Хай таймс», где наткнулся на обзор гостиниц для путешествующих по Юкатану с псилоцибином.
Серж поднялся.
— Хочу кофе.
Он подошел к стойке. Девица, одетая как беспризорница, спросила:
— Ммгтх скхье?
— Что?
— Ммгтх скхье?
— Что? Не понимаю… О боже! Вам пробили язык какой-то железякой! Не двигайтесь — я побегу за помощью!..
Подоспел менеджер кафе.
— Все в порядке. Чего вы хотели?
Серж еще секунду смотрел на официантку, потом перевел взгляд на менеджера:
— Кофе.
— Латте? Мокка? Кафе кон лече?
— Кофе.
— Цикорий? Эспрессо с малиной? Фраппучино?
— Кофе.
— Миндальное без кофеина? Коричный взрыв?..
— Проехали.
Серж вернулся к своему столику.
— В чем дело? — спросил Коулмэн.
— У них нет кофе. Пошли отсюда.
И они вышли в тампскую ночь. По обе стороны с жужжанием проносились спортивные машины, мотоциклы, грузовики по доставке пиццы. Серж и Коулмэн улыбались: сегодня город принадлежал им. Серж запел, хлопая по рулю:
— «Глагол-глагол, ты куда пошел?»
Коулмэн подхватил:
— «Коль вопрос задаю, я стою на краю!»
Серж свернул налево, в район — «решетку». Фонари не горели, и он сбросил скорость. Улица была темной. Серж открыл окно.
— Знаешь, какую я хочу работу? — спросил Коулмэн, доставая из-за уха сигарету с марихуаной и закуривая.
— Не знаю. Семейного психолога?
Серж перегнулся через Коулмэна и открыл «бардачок», откуда извлек пульт открывания гаража.
— Помнишь, в соуловых группах семидесятых один певец обычно в такт музыке кричал: «Что-что?»
Серж проехал мимо дома, направил пульт на окно и нажал на кнопку. Ничего не произошло.
— Вот какую я хочу работу, — сказал Коулмэн, дважды затянулся и задержал дыхание.
— Какую? — переспросил Серж. Он проехал мимо следующего дома и опять нажал кнопку. Безрезультатно.
— Говорить «Что-что?».
— Как раз по твоим способностям. — Серж снова нажал на кнопку; безрезультатно.
Коулмэн выдохнул.
— Вот послушай: «Что-что?»
Серж не переставал давить на кнопку.
— Что-что?
Серж, осторожно озираясь, проехал освещенный перекресток.
— Что-что?
Дорога снова погрузилась в темноту.
— Что-что?
— Мне уже надоело.
Серж нажал на кнопку еще раз.
— Извини. — Коулмэн подумал секунду, затянулся. — Ну, если не эту работу, так другую. Как у того мелкого на под-певках в группе «Слай и семейный камень».
— Плавали, знаем, — сказал Серж, нажимая на кнопку.
— Таких много, — сказал Коулмэн. — Я во многих группах слышал.
— Кустарное производство карликов.
— Вот: «Йяя-я-я-хи-и-и-и-и!»
— Не буду врать: впечатляет.
Коулмэн с ухмылкой кивнул и опять затянулся.
— Потому я не сильно боюсь безработицы. Если совсем прижмет, талант всегда со мной.
Серж нажал на пульт. Дверь гаража начала подниматься. Серж притормозил.
— Говорит «Игл». Начинаем отсоединение лунного модуля, — сказал Серж. — Приготовьтесь к разгерметизации кабины и выходу в открытый космос.
— Вас понял, — ответил Коулмэн, схватил фонарик Сержа и выпрыгнул из машины.
Вскоре внутри гаража замигал свет. Коулмэн скрылся за машиной. Луч пробежал по потолку. Процесс затягивался. В гараже зашуршало, потом начали падать всякие предметы: плоскогубцы, отвертки и прочее. Фонарик погас. Снова раздался шум. Силуэт Коулмэна на что-то наткнулся. Это что-то с грохотом упало, и лишь потом Коулмэн протянул руку, пытаясь его поймать, и свалил что-то еще. Кульминацией концерта стало столкновение Коулмэна с шеренгой металлических мусорных баков. Один бак покатился вниз по улице. В гараже зажегся свет, и мужской голос закричал:
— Что такое, твою мать?
Коулмэн побежал по дорожке, сжимая в правой руке какой-то предмет. Споткнувшись, он под футболил еще один мусорный бак, да так, что тот врезался в крыло «барракуды». Серж высунул голову из окна, проверяя, не облупилась ли краска.
Зажегся фонарь, за ним — прожектор. Коулмэн запрыгнул в машину. Серж нажал на газ. Позади остался хозяин, который выбежал из дома в одном халате, но с ружьем.
Через три квартала Серж обернулся и посмотрел на добычу Коулмэна.
— Электрическая перцемолка?
— А, вот что это такое! — сказал Коулмэн.
— И зачем она тебе?!
— В темноте показалась, что это дорогая штука.
— Да дерьмо это! Для людей, у которых больше денег, чем фантазии.
— Всегда можно отнести ее в ломбард.
— На Крэк-стрит дадут пять баксов, не больше. — Серж оглядел машину. — А где мой фонарик?
— Наверно, я его забыл.
— Молодчина! Он был мне дорог как память. И стоил двадцать девять баксов. — Он показал на мельницу. — Мы в убытке.
Коулмэн нажал на кнопку; зажужжал электрический моторчик.
— Эй, работает! — Коулмэн поднес мельницу к лицу Сержа и снова нажал на кнопку. — Видишь?
— Убери! Я пытаюсь вести машину! Коулмэн поставил мельницу себе на колени.
— Спорим, в ней можно молоть наркоту. Серж повернул на бульвар Ганди.
— Супермаркет, — сказал он. — В наше время, если хочешь кофе, забудь о книжных. Вот куда надо.
— Мне нравятся эти маленькие штучки со сливками, — сказал Коулмэн.
— Мне тоже, — отозвался Серж, подъезжая к парковке. — Мои любимые — фиолетовые. Я обычно беру пять и еще пять пакетиков сахара, все это загружаю в горячий кофе в пластмассовом стакане, добавляю дюжину кубиков льда и выпиваю прямо на кассе. И тогда берегись! Однажды выскочил на шоссе, а машина осталась у магазина.
Серж вышел из «барракуды» и стал фотографировать окрестности. Опустил фотоаппарат, выбирая ракурс.
— Историческое место.
— Супермаркет?
— Да нет, само место. — Серж еще несколько раз щелкнул фотоаппаратом. — Магазина тут раньше не было. Его пристроили на углу. А видишь, что за ним?
— Да, пустой старый мотель.
— Это не просто мотель, — поправил его Серж. — Это «Кросстаун-Инн». Здесь останавливался Дональд Сегретти.
— Кто-кто?
— Один из приспешников Никсона. Прямо из «Кросстауна» подкладывал свинью демократам. Видел фильм «Вся президентская рать»?
— Нет.
— Помнишь момент, когда Дастин Хофман и Роберт Редфорд просматривают кредитные чеки Сегретти?
— Я не видел фильм.
— Если поставить видак на паузу, можно разглядеть, что чек из «Кросстауна». — Серж повернулся, сделал еще несколько снимков и опустил фотоаппарат. — Покадровый просмотр открывает много удивительного. Я так всегда делаю.
— Пошли купим пива.
— Погоди! Я еще не закончил. — Щелк, щелк. — Тут временная петля, замкнутая на семьдесят пятом году! Чувствуешь? Только глянь на эту старую вывеску, на архитектуру в стиле ретро. Я прямо вижу, как в гостиницу входит Сегретти, — Серж крадучись двинулся по парковке, — оборачиваясь через плечо, звонит из телефона-автомата, и говорит: «„Кондор“, получите пакет».
— Ты историю, типа, любишь? — сказал Коулмэн. Серж выпрямился.
— А кто ее не любит! Давай по кофе.
Серж распахнул двери супермаркета и развел руки в стороны.
— Народ мой! Я дома!
Покупатели замерли и обернулись, но тут же сделали вид, что ничего не замечают. Их можно было разделить на три группы. Одни — пьяные. Другие только что протрезвели. Третьи вскоре собирались напиться. Все.
— А где комитет встречающих?
— Привет, Серж, — сказал один из продавцов.
— Как дела, Серж? — спросила женщина из отдела кулинарии.
— Вот это другое дело, — вздохнул Серж. — Я мог бы жить в универсаме. Никаких пустых разговоров. Все по-честному.
— Пиво, — сказал Коулмэн, указывая наящики «Будвайзера».
— Этот магазин — террариум пролетариата. Соль земли.
— Пиво.
— Ладно, иди за своим пивом. Я пошел за кофе.
Серж взял чашку и кофейник. Поднес к носу, принюхался и улыбнулся.
— В феврале был хороший урожай.
Наполнил чашку натри четверти, оставляя место для сливок, сахара и льда. Встал в очередь в кассу. Перед ним стояли семь человек: шестеро за лотерейными билетами, седьмой — за лотерейным журналом.
Коулмэн встал за Сержем, в каждой руке по упаковке «Будвайзера». Серж переминался с ноги на ногу, нервничал и вставал на цыпочки.
— Что ж так долго?
Очередь иссякла, и перед Сержем осталась последняя покупательница: женщина среди их лет в огромных спортивных штанах и футболке с флагом конфедератов.
— Флаг мятежных штатов, да? — спросил Коулмэн Сержа.
— Некоторые люди носят одежду, говорящую о них то, о чем они сами и не подозревают.
— Ты о чем? — спросил Коулмэн, жуя кусок вяленой говядины. На его бейсболке красовалась надпись: «Официальный инспектор телок».
— Потом объясню.
Женщина в спортивных штанах высыпала на прилавок гору конфет и дала кассиру лотерейную карточку.
Кассир вставила карточку в аппарат. Оттуда выскочил билетик.
— Это мои счастливые числа, — заявила женщина. — Дни рождения моих кошек.
— Неужели? — сказала кассир и вручила женщине билет.
— А, черте ним! — воскликнула покупательница. — Мне сегодня должно повезти. Дайте «Быстрый выбор».
Кассир выбила чек.
Женщина уткнула палец в стекло над яркими билетиками. «Ковбойская наличка», «Счастливая семерка», «Золотая лихорадка», «Остров сокровищ». Ее внимание привлекла полоска билетиков с летающими тарелками.
— Это новая игра?
— Какая?
— «Доллары от НЛО». Кассир ответила, что да.
— Мне один такой. Кассир выбила чек.
Женщина налегла на прилавок и поскребла билет монеткой.
Серж резко повернулся и схватил Коулмэна за плечи.
— О боже! Она соскребает защитный слой прямо на кассе!
— Спокойно, — сказал Коулмэн. Женщина перестала скрести.
— Вот черт! Проиграла. Дайте-ка еще один. Снова поскребла билет монеткой. Не повезло.
— Что ж, как пришло, так и ушло.
Женщина начала рыться в огромной сумке, какие обычно любят беженцы и клептоманы. Наконец она извлекла оттуда чековую книжку в обложке с котятами.
Серж снова повернулся и схватил Коулмэна за грудки.
— О боже! Она платит чеком!
— Не нервничай, — сказал Коулмэн. Кассир положила конфеты в мешок.
— Это можно оплатить чеком, но за лотерейные билеты только наличными. Закон штата.
— Господи! — воскликнула женщина и стала снова рыться в сумке. Наконец она извлекла оттуда банку из-под арахисового масла. — Сколько мелочи вы берете?
По прилавку ударили кулаком. Женщина отпрыгнула назад и увидела Сержа.
— Бз-з-з-з-з! Это был последний звонок. Ваше время истекло. Вы проиграли. Собирай свое дерьмо и вали на кладбище.
Женщина пролепетала:
— Да что ж такое творится!..
— Молчи в тряпочку, старая шимпанзе! Не знаю, из какой черной дыры ты выползла, но сейчас пора валить обратно, ты, ходячая жировая прослойка!
Женщина зажала рукой открытый рот и выбежала из магазина. Серж подошел к кассе, поставил кофе и открыл бумажник.
— Доллар шесть центов, — сказала кассир и выдула из жвачки пузырь.
— Видела независимое кино «Кассиры»? — спросил Серж, вручая ей деньги за кофе без сдачи.
— Нет, — сказала кассир. — А о чем оно?
— О твоей борьбе, сестра! — Серж поднял кулак в знак солидарности.
Потом взял чашку и проглотил весь кофе разом. Поставил пустую чашку на прилавок и удовлетворенно вздохнул, как спускающий пар гидравлический насос.
Коулмэн предусмотрительно отступил. Кассир, заметив это, тоже подалась назад.
Секунду ничто не предвещало неприятностей. Затем у Сержа начался тремор: сперва в ногах, потом побежал по всему телу, как у койота из мультика, наглотавшегося таблеток с надписью «Землетрясение». Когда тремор достиг шеи, Серж стал бредить.
— Эл Лэнг, Джек Рассел, Доук Кэмпбелл, Джокер Марчент, Чейн Олейкс, Тропикана, Реймонд Джеймс, Про Плейер, Центр Оконнела…
— Что это он говорит? — спросила кассир.
— Перечисляет стадионы Флориды.
— …Гольфстрим, велодром в парке Брайана Пикколо…
— Почему?
— Потому что выпил кофе. От кофе у него словесное недержание. Дальше будут водоносные пласты.
— …Флориданский, Бискейнский, Чоколоский, Хоторн-ский, Тампский…
— …Теперь цветы под угрозой исчезновения.
— …ионопсисутрикулариодес, погония офиоглоссоидес, рексия лютеа, тейразигия…
— Маяки…
— В бухте Юпитера, на отмели Ребекки, у кряжа Сомбреро, на скалах Фауи, у рифа Аллигатора, в Бока-Гранде — центральный и южный, на мысе Сент-Джорджа…
— И индейские племена…
— Калуса, теквеста, токобага, тимукуа, апалачи…
— И его любимые достопримечательности:
— …Музей пластиковых контейнеров, нерабочий дом будущего «Ксанаду», «Ферма Шимпанзе» на запасном шоссе 19, музей таксидермии округа Паско (с двухголовой коровой)…
Серж остановился и в ужасе задергал головой, визжа, как загнанный в угол зверь. Он выскочил из магазина, а Коулмэн и кассир побежали к окну. Серж поскакал по стоянке, пригнувшись к самой земле и болтая руками, и выбежал на оживленный перекресток. Водители ударили по тормозам, машины пошли юзом. На дороге образовалась пробка. Серж вскочил на крышу автомобиля, еще немного поверещал, постучал себя по груди кулаками, перебежал через перекресток по крышам автомобилей и растворился в темноте.
— Невероятно! — сказала кассир. — Бедняга решил, что он обезьяна!
— Нет, — возразил Коулмэн. — Он решил, что он актер. Фильм «Измененное сознание», его любимая сцена.