Киопори вошла в кухню Наполеана, и Маркус замер. У него перехватило дыхание. Сердце на миг остановилось.

По возвращении из логова Темных Принцесса извинилась и отправилась в душ: вымотанная и потрясенная, она отчаянно хотела смыть с себя всю грязь Сальваторе и Зарека. Может, это было и к лучшему. Маркусу требовалось время, чтобы собраться с мыслями.

Сейчас он смотрел на женщину королевского рода, стоявшую перед ним, и не мог найти нужных слов. Видимо, она это понимала.

Влажные иссиня-черные локоны Киопори водопадом струились по плечам, и, хотя золотистые глаза были полны грусти, она смогла слегка улыбнуться.

— Ты ждал меня?

Маркус кашлянул, прочищая горло.

— Конечно.

— Спасибо. — Она нервно заломила руки и сделала шаг в его сторону, сохраняя расстояние. — Так ты уже видел Кристину?

Маркус отвернулся.

— Киопори, не надо.

Девушка пожала плечами и сплела пальцы в замок.

— Хорошо, Воин. Я просто пыталась…

— Подойди. — Маркус потянулся к Принцессе и прижал к себе, осторожно обхватив ее стройную фигуру руками. — Расскажи мне, что с тобой случилось, Киопори. Пожалуйста.

Она опустила голову на его грудь.

— Ты не хочешь этого знать, Маркус. Честно, не хочешь.

— Мне нужно, — прошептал он. — Наполеану необходимо знать, что произошло, на случай, если потребуется сделать что-либо для тебя.

Киопори вздохнула и взяла его руки в свои.

— Тогда просто загляни в мой разум, Маркус, потому что я не хочу вспоминать все это прямо сейчас.

Он закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. Вампир задержал дыхание, в то время как образы заполнили его разум: Сальваторе, схвативший Киопори в лесу; жестокая пытка в комнате со змеями; тот момент, когда Маркус появился в логове Сальваторе, чтобы спасти Принцессу.

— О, боги, — прошептал он, содрогаясь. — Мне так жаль.

Она отступила назад.

— Нет, это я захотела прогуляться по лесу в три часа ночи. Это было безрассудно, и я так благодарна тебе, что ты пришел за мной.

Маркус покачал головой.

— За всю мою жизнь мне еще никогда не было так страшно. — Киопори посмотрела на него с сожалением, и он почувствовал, как все внутри сжалось от боли… и желания.

Безумного желания.

Янтарные искры в ярких глазах Принцессы согревали вампира, как лучи солнца, прорываясь сквозь боль такого долгого и утомительного существования, уводя мысли от будущего, которое ждало Маркуса. Да простят его боги; он не мог снова не вспомнить их прошлую встречу в кабинете Кейгена, ощущение мягкой кожи Киопори под ладонями, звук ее томного голоса, когда она кричала в экстазе, прикосновение ее…

— Маркус… — Видимо, почувствовав его мысли, Принцесса приблизилась к нему и поднялась на носочки. Ее прекрасные губы приоткрылись в ожидании поцелуя.

Маркус вздрогнул.

Он наклонился, взял лицо Киопори в свои руки, но все же медлил. Затем склонил голову набок и мягко поцеловал девушку в щеку.

Совершенно подавленная, она медленно выдохнула и отвернулась.

— Извини.

Маркусу хотелось пробить дыру в стене от досады, сжигающей его изнутри, от несправедливости всего этого, но он пытался сохранить спокойствие.

— Нет, Киопори. Тебе не нужно извиняться. Я не должен быть здесь.

Принцесса сглотнула и сделала шаг назад, вновь заламывая тонкие руки.

— Ты прав. Я знаю… ничего ведь не изменилось… — она запнулась. — Не так ли?

Маркус опустил голову.

— Кто может отменить то, что сделали боги?

Киопори, кивнув, пересекла кухню и рассеяно налила себе чашку чая из чайника, стоящего на плите.

— Это правда.

Неловкое молчание повисло между ними. Каждый ждал, пока другой скажет хоть что-нибудь, что угодно, что сможет смягчить эту боль. Ни один из них не мог уйти, но оба понимали, что не могут быть вместе.

— Ванья обрадовалась возвращению Наполеана, — наконец произнесла Киопори, неловко пытаясь сменить тему. — Несмотря на то, что он был очень слаб и нуждался в крови.

— Конечно, — пробормотал Маркус.

— Нет, — она покачала головой, — я имею в виду, что Ванья очень сильно обрадовалась возвращению Наполеана.

Брови Маркуса поднялись.

— Наполеан?

— Он мужчина, разве нет? — усмехнулась Киопори.

Маркус покачал головой.

— После того, что я видел, я не знаю, кто или что он такое. — Вампир надеялся, что их лидер не совершит такой же ошибки — не полюбит женщину, которая не является его судьбой. Последствия этого были чистой агонией.

Киопори поставила свою кружку на стол.

— Правда, это было самое жуткое, но в то же время потрясающее зрелище из всего, что я когда-либо видела. Я про Наполеана.

Несмотря на свои благие намерения, Маркус низко зарычал — его территориальные инстинкты дали о себе знать.

Киопори закатила глаза.

— Я рада знать, что тебе по-прежнему не все равно, Воин.

Маркус почувствовал себя абсолютно обессиленным.

— Киопори… Мне никогда не будет все равно.

Она кивнула и начала теребить стопку шелковых салфеток, осторожно раскладывая, складывая обратно и ставя каждую из них в металлическую подставку. Потом взяла одну.

— Забавно, не так ли? Тот, кто ничего не ест, имеет столько ненужных вещей для принятия пищи.

Маркус подошел к ней, вытащил салфетку из ее тонких пальцев и нежно дотронулся до плеча Принцессы. Склонился к ее уху.

— Ты всегда будешь единственной женщиной, которую я люблю. Никогда не забывай об этом. Никогда.

Глаза девушки наполнились слезами, и она отвернулась.

— Я знаю, я должна чувствовать себя виноватой, Маркус, особенно теперь, когда ты женат…

— Помолвлен.

Она вздохнула.

— Теперь, когда ты помолвлен, даже зная это… Я молюсь о том, чтобы твои слова о любви были правдой. Мое сердце разрывается от понимания того, что придет день, и ты будешь так же… любить свою жену.

— Мою судьбу.

— Дьявол, Маркус! — Киопори обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. — Кого волнует, как ты называешь ее? Она твоя. А я нет!

Маркус наклонился вперед. Он положил обе ладони на столешницу и посмотрел в окно. Что еще можно было сказать?

— Я буду держаться подальше от Вас, Принцесса… Я обещаю.

К его изумлению, Киопори ударила его по руке.

— Ты думаешь, это то, чего я хочу?

Вампир пожал плечами. Боги, что еще он мог сделать? Может, она хочет посмотреть, как он истечет кровью перед ней?

— И каким образом это сможет что-то улучшить, Воин? — продолжила Киопори. — Никогда не видеть твоих глаз? Никогда не слышать твоего смеха… ну, или твоих жалких попыток смеяться? — Девушка улыбнулась вопреки самой себе, но тепло так и не коснулось ее глаз. — Я не знаю, что хуже: видеть тебя, зная, что я никогда не смогу тобой обладать, или пытаться существовать в мире, где тебя нет.

— Я понимаю, — еле слышно прошептал он.

— Нет, — возразила Киопори, — я не думаю, что ты понимаешь. Мое сердце болит, Маркус. Оно разрывается. И, ради всей моей жизни, я не понимаю этого. — Она побледнела. — Да, я осознаю, что ты — тот единственный, кто был со мной все эти долгие века, когда я лежала под землей в ожидании брата, который так и не пришел. Все это время твой голос был единственным звуком, который я слышала, твое лицо — единственным выходом, который у меня был… в моих снах. — Принцесса села на высокий стул и пристально посмотрела на Маркуса с такой грустью в глазах, что он боялся, что его сердце разорвется. — Но это, — она приложила обе руки к груди, — это что-то совершенно иное. Словно я не могу дышать без тебя, Маркус. — Девушка отвела взгляд в сторону. — Словно я не хочу этого.

Вампир смотрел на безутешную женщину перед собой, желая по-настоящему уметь владеть словами. Черт, желая просто уметь разговаривать с женщинами. Он понимал ее боль. Больше, чем Принцесса предполагала. Но, в отличие от нее, вампир не провел последние пятнадцать веков во сне под землей, подпитываясь одними видениями. Он провел последние пятнадцать веков, живя тяжелой жизнью, сражаясь в бесконечных войнах, убивая, питаясь, защищая своих братьев… видя, как умирают его родители. Мужчина провел последние пятнадцать веков, ожидая свою судьбу, которая, он думал, никогда не придет, и учась ожесточать свое сердце.

Маркус потратил всю жизнь, чтобы научиться закрываться от всего.

— Ты не умрешь, Киопори. — Это все, что он смог придумать.

Девушка обхватила руками голову, но ничего не сказала.

— Брат, — глубокий, низкий голос прозвучал у входа на кухню. — Я могу поговорить с тобой хотя бы минуту?

Маркус повернулся и увидел в дверях Кейгена, который переводил взгляд с него на Принцессу и обратно, стараясь скрыть беспокойство.

— Может ли это подождать, брат? — спросил Маркус.

Киопори моргнула и смахнула слезы, слегка смутившись.

Кейген посмотрел на Принцессу с добротой, его глаза выражали сочувствие, затем он быстро отвернулся в знак уважения.

— Нет, боюсь, это срочно.

Маркус переключился на телепатическое общение.

«Сегодня был тяжелый день, Целитель. Я найду тебя, когда закончу».

«Я боюсь, что это действительно не может ждать», — настоял Кейген, серебристые точки в центре его глаз стали ярче.

— Что же может быть настолько важным? — потребовал Маркус, забывая о скрытности.

Кейген кивком указал на Киопори, посмотрел вновь на брата и неловко переступил с ноги на ногу.

— Ну же? — потребовал Маркус.

Целитель вздохнул от досады.

— Это Кристина.

Маркус нахмурился.

— Что с ней?

Кейген на мгновение помедлил.

— Она очень больна.

— Больна? Что ты имеешь в виду?

Маркус уже обратил Кристину в их вид, а вампиры просто не могли заболеть.

— Этим утром, сразу после того, как ты ушел с другими воинами, она вернулась в одну из гостевых комнат Наполеана. — Кейген остановился, не зная, как много может сказать в присутствии Принцессы.

— Продолжай, — настаивал Маркус.

— Сперва я подумал, что ей просто нужно некоторое время, чтобы побыть одной. Ты знаешь, учитывая характер твоей миссии…

Киопори опустила взгляд в пол. Ее взъерошенные волосы упали вперед, намеренно скрывая лицо от взгляда Кейгена.

Тот нахмурился.

— Но когда я вернулся проверить Кристину, у нее был жар…

— Жар?

Целитель кивнул.

— Да, брат. И в течение дня у нее начались жестокие мышечные боли и спазмы, слабость и тошнота. Это выглядит, как если бы…

Маркус поднял руку, чтобы остановить брата. Несмотря на ситуацию с Киопори, он почувствовал себя законченной сволочью, потому что после возвращения даже не зашел к своей судьбе. Нравится ему или нет, он теперь был в ответе за нее.

— Где Кристина? — спросил Маркус поспешно. Беспокойство в его голосе было искренним, и Киопори подняла голову, чтобы взглянуть на них обоих. Ее лицо выражало боль, хотя она пыталась скрыть это.

Кейген вздохнул.

— Последняя дверь налево. Передний коридор. — Он посмотрел на Киопори. — Мне… жаль.

Маркус взмахнул рукой в предупреждающем жесте. Что бы ни происходило между ним и Принцессой, это было их личным делом.

— Спасибо тебе, что сообщил, Кейген. Я приду к ней очень скоро.

Явно спеша уйти, Целитель склонил голову и мгновенно дематериализовался. Сожалея о том, что ему предстояло сказать, Маркус повернулся к Киопори.

— Принцесса…

— Не надо. — Она подняла руку и кивнула, слеза печали скатилась по щеке. — Я знаю… но я не хочу слышать, как ты произносишь эти слова.

Маркус не мог побороть себя. Он обошел вокруг стола, поднял девушку со стула и сжал ее в объятьях.

— Да простят меня боги; мне столько нужно всего искупить.

— Нет, — настаивала Киопори. Она оттолкнула его, желая освободиться, но не захотела отходить. — Ты не можешь побороть свои чувства ко мне, и все же ты остаешься вампиром чести. — В ее глазах проскользнуло смирение. — Маркус, мы оба знаем: ты должен сделать это. Иди к своей суженой, Воин… туда, где тебе надлежит быть.

Маркус удержал взгляд Принцессы, желая остаться с ней навсегда, желая, чтобы они вдвоем могли просто исчезнуть, но не попытался оспорить ее слова.

— Ты навсегда останешься в моем сердце.

— Нет, — Киопори прижала палец к его губам. — Слова обладают слишком большой властью, Маркус. Не обрекай на страдание свое будущее с Кристиной, не ради меня. Ты должен найти способ полюбить ее. А я должна найти способ продолжить жить дальше.

Эти слова были правдой, и они глубоко ранили его.

Принцесса заставила себя улыбнуться.

— Несмотря ни на что, я действительно хочу, чтобы у тебя все было хорошо, Маркус. Пожалуйста, если ты ничего больше не можешь сделать для меня, хотя бы сам будь счастлив.

Маркус позволил себе последнюю поблажку. Склонившись к ней и прижавшись носом к ее шее, он наслаждался ощущением густых шелковистых волос Киопори и, глубоко вдыхая ее запах, надеялся сохранить память об этом моменте до конца своей жизни. И затем, воспользовавшись всей силой, какая у него была, вампир отступил назад.

— Я тоже молюсь о твоем счастье.

Киопори схватилась за край столешницы, как если бы это был спасательный круг в глубоком море; девушка отчаянно храбрилась. Когда Маркус потянулся, чтобы помочь ей выпрямиться, Принцесса отстранилась.

— Иди, Маркус. Это должно закончиться здесь и сейчас. Просто иди.

Вампир развернулся и вышел из кухни, не желая оглядываться.

С тихой решимостью Древнего Воина он пытался сдержать мысли и похоронить эмоции за железной стеной, а также закрыть дверь в свое сердце.

Движимые только долгом, ноги несли Маркуса через особняк к гостевой спальне. Где вампира ждала его судьба.