Jennifer Dawson

THE NAME OF THE GAME

© Jennifer Dawson, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

 

Глава 1

– Как ты можешь пить эту бурду?

Грейси Робертс посмотрела на отвратного вида белковый коктейль в руке Джеймса Донована. Конечно, что он пьет, ее совершенно не касается, но почему-то стоило ей провести больше пяти секунд в обществе этого занудного профессора судебной антропологии, как у нее возникала непреодолимая потребность как-нибудь его поддеть. В свое оправдание Грейси, как кондитер, могла сказать, что одержимость профессора здоровым питанием противоречила ее натуре. Как можно доверять мужчине, который не ест сахар?

Профессор молча посмотрел на нее, приподняв одну бровь. Его зеленые глаза изучали Грейси сквозь стекла очков в тонкой металлической оправе с выражением, которое она могла бы назвать только пренебрежительным. Впрочем, это было его обычное выражение лица, когда он оказывался в ее обществе. Они познакомились полтора года назад. Стоило им разок взглянуть друг на друга, как они сразу же почувствовали взаимную неприязнь. И это было странно. За тридцать три года жизни Грейси редко доводилось встретить человека, который бы ей не понравился. Она любила людей, и они отвечали ей тем же. Ее мама, бывало, говорила, что такое количество обаяния, которое ей досталось от рождения, должно быть запрещено законом. И правда, у нее не было заклятого врага с восьмого класса: Кэти Уомак наврала Грегу Холберту, что у Грейси вши, чтобы он пошел на весенний бал с не с Грейси, а с ней. Но в итоге оказалось, что оно и к лучшему, потому что теперь у Кэти на шее пятеро детишек мал мала меньше, а Грег изменяет ей с какой-то крашеной блондинкой из соседнего городка. Так что Грейси, можно сказать, повезло.

Грейси ответила профессору столь же пренебрежительным взглядом, они встали в стойку, словно два боксера, готовые к очередному раунду. Живя далеко от Джеймса, Грейси могла бы его избегать, но он приехал с ее лучшими друзьями. Ну и поскольку Грейси любила своих друзей, ей приходилось терпеть Джеймса. Грейси знала, что ей придется мириться с его присутствием, еще когда вызвалась отправиться в Чикаго и помочь Сесилии Райли переехать в прекрасный дом, который купили Сесилия и ее жених. Но от знания легче ей не стало. Грейси вздохнула: придется пострадать ради дружбы. Она сердито уставилась на Джеймса.

– На что это ты смотришь?

Мимолетный оценивающий взгляд.

– Ни на что.

Грейси знала, что не стоит к нему цепляться, но в это яркое солнечное утро ничего не могла с собой поделать. В этом мужчине ее раздражало все. Вместо своего обычного наряда: коричневых слаксов и рубашки поло, – в котором он выглядел как страховой агент, сегодня на нем были джинсы и блекло-голубая футболка в стиле ретро с персонажами из фильма «Империя наносит ответный удар». Хлопковая ткань натягивалась на его широких плечах, груди и плоском животе, подчеркивая все твердые мускулы, которые он так старательно накачивал.

Грейси поставила руки на полные бедра – ей говорили, что у нее бедра как у модели с пинап-плаката сороковых годов – и бросила презрительный взгляд на его ужасное пойло.

– Почему бы тебе не выпить вместо этого побелки? Наверняка она будет вкуснее.

– В этом напитке содержится идеальное сочетание белков, углеводов и витаминов. – Джеймс посмотрел на стоящую перед ней бумажную тарелку, на которой лежал пончик, обильно посыпанный сахарной пудрой. – Чего не скажешь об этом чудовищном изделии из жира и сахара, которое заменяет тебе завтрак.

Да как он смеет так говорить?! Пончики нравятся всем. Их не любят только психи и извращенцы. Грейси уже открыла рот, чтобы накинуться на Джеймса, но не успела – вошел старший брат Джеймса и спас его от разноса. Шейн раскинул руки, как рефери, который разводит в стороны противников.

– Давайте не начинать очередную серию войны по поводу еды. Ничего хорошего из этого не выйдет, а у нас впереди еще долгий день.

Сесилия рядом с ним кивнула.

– Мы ценим, что вы приехали на выходные нам помочь, но прошел всего час, а вы уже беспрерывно ругаетесь.

Грейси недовольно показала на Джеймса:

– Он первый начал.

Джеймс одарил ее неодобрительной гримасой. Кажется, он специально приберегал это выражение для Грейси.

– Это ты начала. Я просто стоял тут и никого не трогал.

– Ты оскорбил мой пончик!

– После того, как ты наморщила нос на мой коктейль.

Джеймс скрестил руки на груди, и под его кожей отчетливо проступили сильные бицепсы. Рельефные мускулы его рук на секунду отвлекли Грейси, но она быстро снова сосредоточилась и фыркнула:

– Коктейль! Назвать это пойло коктейлем – значит оскорбить все коктейли! Настоящий молочный коктейль делают с настоящим мороженым. И я имею в виду не замороженный обезжиренный йогурт, я говорю о…

Раздался оглушительный свист, такой пронзительный, что Грейси заткнула уши. Ее чуть не ослепил блеск бриллианта в четыре карата – это Сесилия замахала рукой перед ее носом.

– Прекратите! У меня от вас двоих голова начинает болеть.

Шейн обнял Сесилию за талию своей большой рукой и привлек ее к себе.

– А расстраивать Сесилию разрешается только мне. – Он наклонился и поцеловал будущую жену в шею.

Сейчас, когда Шейн и Сесилия собирались пожениться, а другие друзья Грейси, Митч и Мадди Райли, недавно поженились, этот непрекращающийся праздник любви уже начал действовать ей на нервы. Грейси, конечно, была очень рада их счастью, но эта ситуация вынуждала ее слишком уж часто наблюдать откровенные проявления нежности. И Грейси была достаточно взрослой, чтобы признать, что она им чуточку завидует. Ей и самой нравилось иногда показать на публике нежные чувства, вот только не с кем было их показывать. Сама того не желая, она обходилась без секса вот уже больше года и из-за этого стала немного дерганой. Воздержание вовсе не входило в ее планы: Грейси нравился секс. И она часто ходила на свидания, вот только никто из мужчин не заводил ее настолько, чтобы она легла с ним в постель.

Грейси покосилась на профессора. Он всегда такой сдержанный, такой благопристойный. Небось думает, что целоваться на публике – такое же преступление, как есть пончики. Он и сексом, наверное, занимается только в миссионерской позиции и только при выключенном свете. Такой скованный мужчина наверняка в постели полный ноль – в этом Грейси даже не сомневалась. Хотя, конечно, она и думать не думала о том, каков Джеймс в постели.

Шейн коснулся языком кожи Сесилии. Грейси нахмурилась.

– Эй, прекратите. – Она показала большим пальцем в сторону профессора. – А то ему будут снится кошмары.

Шейн впился губами в шею Сесилии, потом царапнул нежную кожу зубами. Сесилия так закатила глаза, что те едва не перевернулись задом наперед, и Грейси ее не винила. Шейн Донован, в отличие от его брата, был явно не из тех, кто трахается только в темноте.

Джеймс глубоко вздохнул с выражением покорности судьбе.

– Ты снова умудрился забыть о моем присутствии.

Шейн поднял голову и усмехнулся младшему брату.

– Джимми, она думает, что ты ханжа.

Джеймс сначала нахмурился, а через несколько секунд молча покачал головой, словно Грейси была такой дурочкой, что на нее и слова тратить не стоило. Потом он подхватил со стола коробку с надписью «кухня» и направился к двери, на ходу бросив через плечо:

– Ты зарабатываешь уйму денег, так почему этим не могут заняться перевозчики, которых ты уже нанял?

Грейси сочла резонным этот вопрос.

– Эй, – сказала она, – а ведь он прав.

– Святые угодники, ушам своим не верю, неужели ты в чем-то с ним согласилась? – Шейн вытянул шею и крикнул вслед брату: – Джимми, ты слышал? Она с тобой согласилась!

– Я сделаю пометку в календаре и упаду замертво от сердечного приступа, – сухо заметил Джеймс и вышел за дверь, тем самым положив конец пятьсоттринадцатому раунду их нескончаемого поединка.

– Только и всего? Это все, что мне надо было сделать? – Грейси насмешливо улыбнулась Сесилии. – Подумать только, сколько времени я потратила зря.

Шейн прищурился. Глаза у него были зеленые – поначалу Грейси думала, что у всех представителей клана Донованов глаза совершенно одинакового цвета, но глаза Джеймса отличались оттенком, как холодноватая жесткая хвоя среди теплой зеленой листвы.

– Ты не можешь его не задирать? – спросил Шейн.

Грейси возмущенно подбоченилась.

– Я? Что я такого сделала?

– Не прикидывайся невинной овечкой. Ты его все время дразнишь. И занимаешься этим с того дня, как вы познакомились.

Шейн скользнул рукой по кухонной стойке за спиной Сесилии. Сесилия чуть поежилась, Грейси догадывалась, что он забрался пальцами под черный топ ее подруги. «Опять!» – Грейси вздохнула.

– Боюсь, он прав, – кивнула Сесилия.

Грейси закатила глаза.

– О-о, я тоскую по тем дням, когда вы не соглашались друг с другом по каждому поводу.

Сесилия усмехнулась Шейну. Несмотря на то что они таскали вещи, ее волосы, забранные в конский хвост, оставались в идеальном порядке.

– Я пытаюсь за что-нибудь на него разозлиться, но что-то никак не могу найти повод.

Шейн дернул ее за конский хвост цвета карамели и заметил:

– Наверняка ты скоро что-нибудь придумаешь.

– Как насчет того, что вы не наняли грузчиков? – подсказала Грейси.

Прошлой ночью ей пришлось услышать не много, а слишком много, и теперь она не знала, надолго ли еще ей хватит терпения выносить их любовное воркованье. Любовь. Рядом с этой сладкой парочкой и занудным профессором у нее возникало двойственное ощущение: то ли она попала в мюзикл «Моя прекрасная леди», то ли подглядывает в замочную скважину.

Рука Шейна устроилась на шее Сесилии.

– Грузчики приедут в три. Сисси хотела заняться самыми важными вещами сама.

Грейси постаралась не вести себя как мелочная особа, а показать своим друзьям энтузиазм, которого они заслуживали. Она улыбнулась счастливой парочке.

– Трудно поверить, что полгода назад Сесилия сидела на моем диване и плакала из-за тебя. И вот, пожалуйста, вы съезжаетесь и собираетесь пожениться.

Сесилия посмотрела на жениха, и в ее взгляде сквозило одно только восхищение.

– Безумие, правда?

Шейн коснулся губ Сесилии легким поцелуем. Грейси отвела взгляд. За шесть месяцев жизнь Сесилии совершенно изменилась. Из замкнутой, одержимой работой и погрязшей в жизни, которая ее не устраивала, она превратилась в жизнерадостную оживленную женщину. Она бросила работу политического консультанта своего отца, отказалась от упомянутого отца, наладила отношения с матерью и братом, открыла собственное дело как пиар-консультант, специализирующийся на улучшении имиджа, и влюбилась в Шейна.

А Грейси за это время даже не смогла ни с кем переспать. И большей частью по собственной вине, потому что постоянно давала мужчинам от ворот поворот. Хорошим мужчинам. Она помотала головой. Хватит об этом. У нее прекрасная жизнь. А секс и наличие парня вовсе не ключи к счастью. У нее есть все, что только может пожелать женщина: процветающий бизнес, хорошие друзья, прекрасный дом, в котором она живет с братом. Она сильная, самодостаточная женщина. А мужчины – это дело второстепенное. Конечно, неплохо иметь мужчину, но это точно не главное.

В комнату неспешной походкой вернулся Джеймс. Он двигался с непринужденной грацией, и Грейси это раздражало. Она и сама не могла объяснить, почему он ей так сильно не нравился. В нем же не было ровным счетом ничего неприятного, за исключением привязанности к здоровому питанию и физкультуре. И он, как и его братья, этакие альфа-самцы, был довольно хорош собой, только в своем книжном стиле. При его росте в шесть футов два дюйма Джеймс был самым маленьким из троих парней Донованов, и хотя фигурой он мог соперничать с братьями, в его облике не было ничего угрожающего. Он был обыкновенным. Ничего выдающегося. И ничего отвратительного. С большинством мужчин, особенно безопасных, Грейси напропалую флиртовала и запросто льстила им, но по какой-то неведомой причине с Джеймсом она не могла вести себя так же. Может быть, потому, что в его манере смотреть на нее было нечто такое… как будто он ее раскусил. Что-то про нее понял. Но Грейси понятия не имела, что такое он мог о ней понять, чего она сама не понимала.

– Что? – спросил Джеймс.

Грейси вздрогнула от неожиданности, его голос вывел ее из задумчивости. Ее сердце подпрыгнуло, оно это иногда вытворяло, когда Джеймс напряженно сжимал челюсти и смотрел на нее таким суровым взглядом, как сейчас. Она небрежно отмахнулась.

– Да так, ничего.

Джеймс показал на коробки, составленные на кухонном столе.

– Ты так и будешь тут стоять или собираешься заняться делом?

Грейси фыркнула:

– Между прочим, я пришла сюда раньше тебя.

Он приподнял одну бровь.

– Но сделала ли ты хоть что-нибудь?

– Какой же ты зануда.

Грейси возвела взгляд к потолку и покачала головой. Как бы ей пережить этот день, не говоря уже о целом уикенде!

– Ты повторяешься. – Джеймс прислонился боком к разделочному столу, стоящему на середине кухни, и отпил еще немного своего мерзкого пойла. – Ты мне это уже два раза сегодня говорила.

Грейси попыталась придумать достойный ответ, но поняла, что Джеймс сумел поставить ее в тупик. Еще одна причина, по которой он ее раздражал. Грейси бы ни за что в жизни в этом не призналась, но рядом с ним она становилась косноязычной. Обычно это она заставляла нервничать мужчин вроде него, а не наоборот. Проигнорировав Джеймса, она круто повернулась к Сесилии.

– Ты видишь, что мне приходится выносить?

Сесилия крепко сжала губы, чтобы удержаться от смеха. А Шейн спокойно заметил:

– Вроде ты сама это начала.

Сесилия шикнула на него и ткнула его локтем в бок, потом поманила Грейси пальцем:

– Ладно, хватит, давай начнем со спальни.

Шейн схватил Сесилию за запястье и потянул назад, потом наклонился и прошептал ей на ухо что-то, отчего у нее покраснели щеки. Когда он отпустил ее руку, она пошатнулась, потом выпрямилась и загадочно улыбнулась.

– Мы только заглянем туда, проверим, как там, ладно?

Шейн окинул ее долгим взглядом с головы до ног.

– Да, заглянем.

Грейси закатила глаза. Вот почему у нее секс на уме. Это все они виноваты. Сесилия повернулась кругом, высоко держа голову.

– Грейси, пойдем.

Когда Сесилия проходила мимо, Шейн шлепнул ее по заду. Она взвизгнула:

– Ой!

Шейн рассмеялся. Сесилия притворно нахмурилась, но широкая усмешка ее выдала. Грейси вздохнула с оттенком зависти и пошла за подругой вверх по задней лестнице. Ее целую вечность никто не шлепал.

Джеймс Донован в раздраженном благоговении смотрел, как Грейси поднимается по лестнице, тугие джинсы обтягивали ее аппетитную задницу и ноги, достойные танцовщицы. Именно так, в «раздраженном благоговении» – эти слова довольно точно характеризовали чувство, которым был окрашен весь год его знакомства с этой женщиной. Обтягивающая красная футболка подчеркивала ее фигуру в форме песочных часов во всем великолепии, как только он ее увидел, его почти бросило в холодный пот. Если бы дело было только в теле Грейси, еще полбеды, но ее лицо с живыми глазами цвета васильков и неукротимой массой белокурых кудрей, упорно не желавших смиряться, сколько бы она ни заправляла пряди за уши, являло столь же захватывающее зрелище. В ней странным образом соединились трогательное очарование и порочная сексуальность.

Джеймс стиснул зубы. Резкий всплеск желания беспокоил и тревожил его. Джеймс очень долго держал под контролем и свое тело, и свой разум, но влечение к этой белокурой секс-бомбе напомнило ему о тех сторонах его натуры, которые лучше было бы оставить в прошлом. Он в тысячный раз пожелал, чтобы Грейси кого-нибудь встретила. Она много ходила на свидания, но, насколько он мог судить, выбрасывала мужчин как использованные носовые платки в разгар эпидемии гриппа.

Когда Джеймс впервые увидел Грейси, она встречалась с шерифом. Когда она с ним рассталась, Джеймс был уверен, что она подцепит одного из его братьев. Женщины вроде Грейси всегда тянутся к таким мужчинам. Сначала Джеймс думал, что это будет Шейн, ведь они очень хорошо поладили. Но как только на горизонте появилась Сесилия, эта его надежда рассыпалась.

На свадьбе Мадди, его сестры, Эван, его младший брат, был в восторге от Грейси. Но, к удивлению Джеймса, она отвергла ухаживания Эвана с тем же добродушным обаянием, которое обращала на всех, кроме него самого. Джеймс до сих пор не понимал, почему она отвергла его младшего брата. Эван не слышал слова «нет» лет с четырнадцати. Ростом шесть футов пять дюймов, он был футбольной звездой, участвовал в Матче всех звезд. Но Грейси, хотя и флиртовала с ним самым бесстыдным образом, дальше не пошла. Она упрямо оставалась незанятой. И это раздражало Джеймса больше, чем если бы они с Эваном спали вместе. Если бы его брат занимался сексом с Грейси, она бы стала для него неприкасаемой, и его проблема с ней была бы разрешена. Его размышления прервал голос Шейна:

– Ну, ты собираешься что-нибудь с этим делать?

Джеймс резко отвел взгляд от лестницы, по которой ушла Грейси, и положил ладони на мраморную столешницу разделочного стола.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Старший брат прищурился. В эту минуту, с этим выражением лица, он выглядел точной копией их отца, и Джеймс снова испытал тупую боль потери, которая никогда не проходила до конца, сколько бы времени ни миновало.

– Это напряжение между вами уже начинает раздражать.

– Это не напряжение, – ответил Джеймс бесстрастно, тщательно следя за своим тоном. – Это неприязнь. Есть разница.

Да, возможно, между ними и есть скрытое влечение, но совершенно ясно, что ни один из них не желает об этом и слышать. Уж Джеймс-то точно не желает. Ему всегда нравились женщины рациональные.

– Чушь собачья. Перестань ходить вокруг да около и реши эту проблему, пока у тебя яйца не посинели.

– Ты как всегда любезен. – Лицо Джеймса сохраняло бесстрастное и расслабленное выражение. Он очень старался, чтобы никто не узнал, как сильно он хочет Грейси, но Шейна ему, конечно, не удалось обмануть. – Если ты не заметил, она не моя поклонница.

– Для умного парня ты сморозил редкостную глупость.

Таким, как его братья, легко говорить. Если они видят то, что им нравится, то идут и берут это, не переживая о последствиях. Но Джеймс предпочитал, чтобы его жизнь была чуть более распланированной. И в отношениях с женщинами он был осторожен, хотя давно оставил в прошлом юношескую неуверенность в постели. Он посмотрел на Шейна, подняв брови.

– Мне нужно, чтобы моя партнерша меня как минимум уважала.

Шейн усмехнулся.

– Уважение сильно переоценивают. Переспи с ней и выкинь ее из головы.

Джеймс живо представил обнаженную Грейси среди смятых простыней, но прогнал этот образ.

– Не лезь не в свое дело.

– Я тебя совсем не понимаю.

Это было в порядке вещей. Джеймс никогда не был и не будет таким, как остальные братья Донованы. Их сестренка Мадди, хоть и самая младшая в семье, имела такой же огненный темперамент, как его братья. Джеймс давно смирился с тем, что он не такой, как остальные, а с той ночи, когда произошла автокатастрофа, в которой погиб его отец, а сестра впала в кому, он перестал и мечтать стать таким, как они. Его братья и Мадди были импульсивными, а Джеймс – рассудительным. Они этого не понимали, и он их не упрекал. Трудно объяснить людям, которые обожают риск, что ему нравиться жить упорядоченной жизнью. Он любит порядок и аккуратность. Именно дисциплина и организованность помогли ему выжить и стать тем человеком, которым он был сегодня. Они его спасли, и у Джеймса не было ни малейшего желания возвращаться обратно. Ему нравилось вести жизнь скучную и упорядоченную, даже если это означало, что его никто не понимает.

Конечно, как любой мужчина, сделанный из крови и плоти, он был бы не прочь лечь в постель с Грейси, забыться в ее теле и все такое. Но, рассмотрев эту ситуацию под разными углами, Джеймс не нашел практических причин удовлетворить это желание. Если бы вдруг она согласилась – а это крайне маловероятно, учитывая, что она совершенно ясно показывает свою неприязнь к нему, – то это было бы катастрофой. Они совершенно разные люди, можно сказать, полные противоположности, и дело кончилось бы тем, что она возненавидела бы его еще больше, чем сейчас.

Единственной положительной стороной был бы секс. Даже притом что это очень большой плюс, в конечном итоге он принес бы больше вреда, чем пользы. Инстинкт подсказывал Джеймсу, что ему лучше не знать, каково чувствовать ее под своими руками и губами. Не хватало еще, чтобы у него сохранилось воспоминание о том, как он входил в ее тело. Или что он чувствовал, когда она кончала.

Джеймс встряхнул головой, как будто мог таким образом стряхнуть опасные мысли. Если разобраться, он и Грейси несовместимы друг с другом, как лед и пламень. Несовместимы во всех отношениях, которые для него важны.

– Хватит уже думать об этом, просто возьми и сделай! – раздраженно бросил Шейн, выражение его лица вполне соответствовало тону.

Джеймс не стал даже пытаться объяснить брату то, чего он все равно не поймет.

– Разве нам не надо перетаскивать коробки?

– Чушь собачья, – сказал Шейн.

– Очень остроумно, – ответил Джеймс.

– Ну, если ты не собираешься ничего по этому поводу предпринимать, то хотя бы не клюй на ее наживку. Она тебя подзуживает, и ей нужна твоя реакция.

– Я уверен, что ей от меня вообще ничего не нужно.

Джеймс повернулся к брату спиной и поднял коробку, одновременно обдумывая слова Шейна.

Джеймс задумался, почему все-таки он постоянно с ней схлестывается? Он больше ни с кем не ругался. И, насколько Джеймс мог судить, он был единственным человеком, с которым Грейси не ладила. Уж не были ли эти пререкания его неосознанной попыткой привлечь и удержать ее внимание? Такой вариант Джеймс не мог исключить. Как его отбросить, когда при мысли об ее остром язычке он начинает возбуждаться. Может, костер разводит и она, но он точно добавляет огня. Если он вступает в перепалки с Грейси и соревнуется с ней в остроумии, значит, у него должен быть какой-то мотив. И ему нужно будет проанализировать этот мотив, но не сейчас, а позже, когда она не будет отвлекать его своим присутствием.

Но Шейн верно заметил, не поддаваться на ее подначивания – вполне реально, он может это сделать. В конце концов, ему предстоит провести в ее обществе целый уикенд, а это более чем веская причина попробовать держаться радушно и посмотреть, что из этого выйдет. Уж сорок восемь-то часов он продержится, оставаясь вежливым и приятным. Джеймс еще повертел в уме эту мысль, рассматривая ее с разных сторон, и не усмотрел в ней ничего плохого. Это будет хорошим тестом на реакцию Грейси и его собственную. Станет ясно, что такое эта вражда между ними – просто дурная привычка или единственный способ справиться с подспудным и очень неудобным влечением между ними. Пока что Грейси это влечение откровенно игнорирует, а Джеймс пытается с ним бороться. После того, как он проведет этот эксперимент и изучит его результаты, он сможет разработать разумную гипотезу и план действий.

Джеймс сказал себе, что он будет с Грейси любезным и не станет обращать внимания на ее шпильки. Умеет же он изо дня в день вежливо общаться с коллегами по университету и множеством студентов, сумеет так же вести себя и с ней. Задача должна быть не такой уж сложной, ведь речь идет всего об одном уикенде.

 

Глава 2

Пятью часами позже Грейси устала до изнеможения и на чем свет кляла большую кладовку Сесилии. В дальнем углу кладовки, на самой верхней полке стояла коробка с обувью, и Грейси никак не могла до нее дотянуться. Она вставала на цыпочки, выжимая все что можно из своих пяти футов шести дюймов роста, но сумела лишь коснуться этой коробки кончиками пальцев и при этом только оттолкнула коробку еще глубже, теперь до нее было вообще не добраться.

– Черт!

Она предприняла еще одну попытку, но коробка была недосягаема.

– Давай я помогу, – раздался за ее спиной глубокий низкий голос.

Вскрикнув от неожиданности, Грейси резко обернулась и увидела Джеймса: он стоял, прислонившись к дверному косяку. Она прижала руку к бьющемуся сердцу.

– Ты меня напугал.

– Прошу прощения. – Он выпрямился. – Давай я тебе помогу.

Грейси посмотрела на него с подозрением.

– Это еще почему?

Лицо Джеймса напряглось, он открыл рот, но потом молча покачал головой, и его черты снова расслабились.

– Потому что я выше тебя ростом. И еще я подумал, что тем самым выполню свою дневную норму галантности.

Грейси так и подмывало показать ему язык. Ребячество, конечно, но почему-то он пробуждал в ней худшие качества. Она изогнула бровь.

– Да уж, не сомневаюсь, что у тебя и впрямь есть дневная норма. Не удивлюсь, если ты и список ведешь.

– Точно. Я храню его в компьютере в папке с аналитикой, – ответил он с самым серьезным видом.

– Знаешь, в чем весь ужас? – Грейси подбоченилась. – Я не думаю, что это была шутка.

– А я никогда не шучу. У меня нет чувства юмора.

Джеймс со стоическим видом скрестил руки на невероятно широкой груди.

– Я уже заметила.

Он пожал плечами.

– Этого нет в списке.

Не совсем тот ответ, какого Грейси ждала. Она нахмурилась. Когда ей поневоле приходилось проводить время с этим профессором, их перепалки были единственным, на что она могла полагаться. Но после их утреннего спора он больше ни разу не поддался на ее провокации. Все это время он был до невозможности любезен. И, странное дело, оказалось, что это раздражало Грейси точно так же, как когда он с ней спорил. Даже больше, если говорить честно. Она не могла сейчас вдруг стать с ним любезной, это не вписывалось в их стиль общения, и куда бы это ее завело? Она улыбнулась Джеймсу приторно-сладкой улыбкой.

– Думаешь, мне нужен большой сильный мужчина, который меня спасет?

– Нет, просто кто-то повыше ростом.

От его мягкого голоса тонкие волоски у нее на загривке встали дыбом.

– Не умничай.

Ну вот, кажется, теперь она заговорила как вздорная особа! Грейси была недовольна собой. Ей бы следовало присоединиться к его перемирию, а она вместо этого продолжает нажимать на все кнопки, надеясь добиться такой реакции, с которой она умеет обращаться. Ей бы надо было его приручить, сделать так, чтобы он ел с ее ладони, но он же никогда не играет по правилам.

Он выпрямился, и его грудная клетка, казалось, расширилась. Логотип «Империя наносит ответный удар» растянулся на его впечатляющих мускулах, и в этом было нечто зловещее. Джеймс вздохнул и сделал шаг в ее сторону.

Первым инстинктивным желанием Грейси было попятиться. Но это же глупо! Ей не из-за чего нервничать. Перед ней всего лишь занудный профессор.

Он приближался к ней, и в его глазах цвета хвои читалось выражение, которого Грейси никогда раньше в них не видела. Он смотрел на нее взглядом… решительным. Да, решительным взглядом. Грейси нервно глотнула. Его длинные ноги быстро покрывали разделяющее их расстояние. Сердце Грейси забилось быстрее, во рту пересохло, она боролась с желанием отступить.

Это же Джеймс! Самый безвредный мужчина на планете. На ленч он ел салат. Салат! Заправленный лимонным соком и оливковым маслом! В то время как все остальные ели бутерброды с итальянской ветчиной.

Грейси расправила плечи и одернула футболку. Она не нервничает. Нисколечко не нервничает.

В нескольких дюймах от нее Джеймс остановился. Он стоял очень близко, ближе, чем когда бы то ни было. И они находились одни. Даже отдаленного шума, который производили грузчики, не было слышно. По негласному взаимному соглашению – Грейси сама не знала, с чего оно началось – они следили за тем, чтобы никогда не оставаться наедине. И вот, пожалуйте, он меняет правила. Она втянула воздух. О нет! От Джеймса приятно пахло. Кожей, трудом и мужчиной. Они уже несколько часов занимались физическим трудом, как он ухитрился до сих пор приятно пахнуть? Грейси вдруг стало казаться, что он слишком высокий. Слишком широкий. Он потянулся за коробкой и еще больше заполнил ее поле зрения. Грейси глотнула, у нее пересохло во рту.

– Что это ты делаешь?

– Помогаю.

Он улыбнулся, и Грейси, к вящему потрясению, обнаружила, что при улыбке на его левой щеке появляется ямочка. Где же он прятал ее раньше? До Грейси вдруг дошло, что она никогда не видела эту ямочку, потому что Джеймс до сих пор ей не улыбался. Он только хмурился. С хмурой миной она может справиться, а с этой ямочкой – нет.

От него исходило тепло, согревающее Грейси с головы до ног. Сердце ее замерло, а все общее состояние стало подозрительно смахивать на возбуждение. Не может быть, чтобы он ее завел. Если ее заводит он, значит, ей срочно нужен секс. Очень срочно. Она нахмурилась.

– Прекрати. Ты снова меня раздражаешь.

Он встретился с ней взглядом. На таком расстоянии Грейси рассмотрела, что поразительный зеленый цвет его глаз содержит примесь голубого, вот почему в них сквозит холодноватый оттенок. Она перевела взгляд на его губы, и у нее, к ее досаде, перехватило дыхание. Почувствовав, что соски напряглись, Грейси попыталась это скрыть – и скрестила руки на груди. Потом постучала ногой по полу и показала на обувную коробку.

– Ну, так чего ты ждешь?

Его губы удивленно изогнулись.

– Я думал, моя помощь тебя раздражает.

Что ж, если он может держаться хладнокровно, она тоже сможет. Грейси пожала плечами.

– Раз уж ты здесь, почему бы тебе тогда не сделать что-нибудь полезное?

– Я полагаю, тебе придется вытерпеть эту муку. – Он покачал головой и изобразил притворное сочувствие. – Но будешь ли ты спать сегодня ночью?

Грейси презрительно изогнула губы.

– Я тебя уверяю, когда я лежу ночью в постели, я думаю о ком угодно, только не о тебе.

Это была ложь. Она в самом деле иногда думала о профессоре, но только о том, как сильно он ее раздражает. Больше ни о чем. Ну ладно, иногда она представляла себе, насколько плох он должен быть в постели. Но это вряд ли считается.

Джеймс ничего не сказал, только шагнул ближе, в выражении его лица появилась здоровая доза скептицизма. Он, что же, пытается ее запугать? У него ничего не выйдет. За плечами Грейси был многолетний опыт обращения с мужчинами. Этот навык она выработала очень быстро, когда ей исполнилось пятнадцать лет и ее груди, казалось, за одну ночь выросли до четвертого размера. После первого же случая, когда мужчина не мог отвести взгляд от ее пышных форм, мама усадила ее и провела с ней долгую беседу о том, что нужно быть осторожной. Грейси отнеслась к этому уроку серьезно и с тех пор научилась держаться на один шаг впереди мужчин.

Она подняла бровь.

– У тебя есть какая-то конкретная причина стоять прямо надо мной?

Он положил на ее бедро свою большую ладонь. Грейси вздрогнула. Тепло его ладони, казалось, обжигало ее и, проходя сквозь ткань джинсов, оставляло отпечаток на коже.

– Ты стоишь у меня на пути.

– Что?

Его пальцы сжали ее бедро. По ее телу прошел разряд какой-то энергии, которой она не желала даже давать название. Джеймс наклонил голову и произнес, понизив голос:

– Ты стоишь у меня на пути.

А потом он просто оттолкнул ее в сторону. Грейси покачнулась, все еще чувствуя на коже горящий отпечаток его ладони. Он с легкостью взял коробку с полки и передал ее Грейси, при этом на его лице появилось нечто, весьма смахивающее на ухмылку.

Щеки и шею Грейси залил жар.

В следующее мгновение на пороге кладовки появилась Сесилия с мобильным телефоном в руке. Она перевела взгляд с Грейси на Джеймса и обратно.

– Что происходит?

Грейси железной хваткой вцепилась в коробку.

– Ничего. Совсем ничего. А что может происходить? – Она выпалила эти слова слишком быстро, из-за этого они прозвучали виновато, хотя ее было абсолютно не в чем винить. – Что случилось?

Сесилия слегка улыбнулась, подняла брови и покачала телефоном.

– Звонила Мадди. Они рано выехали из Ривайвла и уже через час будут здесь. Мы подумали, что было бы неплохо пойти куда-нибудь поужинать, пока не началась самая суматоха. В узком кругу, только мы шестеро.

«Мы шестеро». Митч и Мадди, Шейн и Сесилия, она и… Грейси искоса взглянула на мужчину, стоявшего рядом с ней молча… и Джеймс.

– А как же Эван? – спросила она с надеждой в голосе.

Если Эван тоже пойдет, не будет похоже, что они идут парами, к тому же он начнет флиртовать с Грейси, и это ее отвлечет. На лице Джеймса промелькнуло какое-то новое выражение, но исчезло так быстро, что Грейси не успела его расшифровать.

– У него сегодня вечером благотворительное мероприятие, – сказала Сесилия.

Ну вот! Грейси принялась лихорадочно перебирать в уме имена друзей, которые могли бы пойти с ними, но вслух ничего не говорила, иначе всем стало бы слишком ясно, что она не хочет быть парой Джеймса. Она снова украдкой покосилась в его сторону. Он смотрел прямо на нее пристальным взглядом. Грейси поспешно отвела глаза.

Она провела в его обществе весь день. Ей предстоит видеть его всю субботу и воскресенье. Не хватало еще и на ужин идти вместе с ним.

– Мне нечего надеть.

– Можешь взять что-нибудь из моей одежды, – предложила Сесилия.

Ха! Грейси была тяжелее подруги фунтов на тридцать, как минимум. Она посмотрела на маленькую грудь Сесилии.

– Даже если не учитывать, что любая из твоих вещей не налезет мне даже на ногу, вся твоя одежда упакована.

Сесилия небрежно махнула рукой.

– Мы заказали места в ресторане, но можем заменить его на какое-нибудь место попроще, и тогда ты пойдешь в том, что на тебе есть.

Грейси наморщилась.

– Ты хочешь, чтобы я пошла в одежде, в которой весь день таскала коробки? Нет уж, спасибо.

– Ой, да ладно, соглашайся, будет весело. Шейн знаком с хозяином нового ресторана и уже забронировал для нас лучший столик. Обещаю, тебе понравится. – Сесилия повернулась к Джеймсу и сложила руки в молитвенном жесте, а мобильный телефон торчал между ее ладоней как шпиль колокольни. – Ты же пойдешь с нами, правда?

Он бросил быстрый взгляд на Грейси, потом улыбнулся будущей невестке.

– Конечно пойду.

– Здорово! В благодарность за твою помощь мы тебя угощаем. – Сесилия одарила его сияющей улыбкой и снова переключила внимание на Грейси. – Ну пожалуйста! У меня есть одно черное платье, оно тебе наверняка подойдет.

Грейси окинула подругу взглядом с ног до головы.

– Оно растягивается?

Сесилия усмехнулась.

– Достаточно, чтобы вызвать у любого сердечный приступ.

Потрясающе. Но как она может отказаться и при этом не выглядеть неблагодарной? Грейси вздохнула.

– Ладно, я иду.

– Пойду позвоню Мадди.

С этими словами Сесилия удалилась, оставив Грейси наедине с Джеймсом. Грейси развернулась лицом к нему.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что? – спросил он.

Ей почудилось или в его голосе в самом деле прозвучала насмешка? Грейси показала на дверной проем, где только что стояла Сесилия.

– Тебе правда хочется идти на ужин в компании влюбленных парочек?

Одна его бровь взлетела вверх.

– Боишься, что люди примут нас за пару?

– Еще чего! Да никому в здравом уме такое и в голову не придет.

Он напрягся.

– Это не ради нас, а ради Шейна и Сесилии.

– Никаких «нас» не существует! – прошипела Грейси.

Несколько долгих неуютных мгновений профессор молча смотрел на нее, потом пожал плечами и бросил:

– Делай как хочешь. Можешь не ходить.

А потом он вышел, больше не взглянув на нее. Грейси осталась в кладовке одна. В ее груди что-то сжалось. Что-то, очень похожее на чувство одиночества. И это было глупо, ведь у нее есть все, что ей нужно. Ее жизнь идеальна.

Пока девушки собирались в ресторан, Джеймс с Шейном и их зятем Митчем сидели в гостиной посреди нагромождения оставленных грузчиками коробок.

– Приятное местечко, – заметил Митч, оглядывая просторную комнату с высоким потолком и небрежно держа в руке банку пива. – Хотя переезжать вдвоем накануне приема по случаю вашей помолвки – это, кажется, чересчур даже для тебя.

Шейн пожал плечами и посмотрел на широкую лестницу, ведущую на второй этаж:

– Сисси не хотела ждать.

Митч бросил на него свой привычный задумчивый взгляд адвоката.

– Вряд ли мою сестру можно отнести к разряду нетерпеливых.

Шейн усмехнулся.

– Думаю, ей не терпелось поселиться со мной.

Митч поежился, как будто в комнате внезапно похолодало.

– Не знаю, привыкну ли я когда-нибудь к тому, что ты и моя сестра вместе.

Шейн склонил голову набок, снова усмехаясь.

– О чем ты говоришь? Это я – пострадавшая сторона. Мне до сих пор снится в кошмарных снах, как ты и моя сестра в прошлый раз останавливались у нас. Честное слово, приятель, если вы снова собираетесь вытворять такое, снимите номер в отеле.

Митч рассмеялся, потирая рукой подбородок.

– Не притворяйся, будто не пытаешься меня переплюнуть.

Глядя на них обоих, Джеймс покачал головой. Надо же было такому случиться, что Митч и Шейн оказались самыми большими любителями соперничества на всем свете. Такое уж его «везение». Джеймсу приходилось терпеть нескончаемые споры о том, кто из них больше возмущен почти непрестанными проявлениями нежности, которые демонстрировали обе пары. Казалось, эта игра им никогда не надоедала, и они постоянно дразнили друг друга. А Джеймсу было противно смотреть на обоих, но, пожалуй, Митч раздражал его чуть больше, ведь как-никак Мадди была и его сестрой. Он должен был согласиться с Шейном, что бывало довольно неловко, войдя в комнату, застигнуть зятя в тот момент, когда он засунул руки под топ его дорогой сестренки. Паршивец даже ни разу не извинился.

Джеймс обратил внимание на телевизор, потихоньку переключив канал с трансляцией бейсбольного матча на тот, где шел документальный фильм об изобретении атомной бомбы. Шейн и Митч не заметили – оба были глубоко поглощены подкалыванием друг друга. Пока профессор на экране что-то рассказывал монотонным голосом, Джеймс отвлекся, и его мысли перенеслись к тому, к чему они упорно улетали весь день. К Грейси. Он прокрутил в памяти их разговор в кладовке. Он сделал все, что мог, чтобы быть с ней любезным. Он был милым в общении и старался ей помогать. Он не обращал внимания на ее шпильки и отказывался поддаваться на провокации, хотя это было чертовски трудно – больно уж дерзкий у нее язычок. От него не укрылось, что она отреагировала на его близость, но его добродушие пока что не помогло ослабить напряжение между ними. Пожалуй, наоборот, оно лишь усилилось, а Грейси стала более взвинченной. Джеймс мог сделать только один вывод: любезность на ее поведение не влияет. Он забарабанил пальцем по телевизионному пульту.

Может быть, он дал ей недостаточно времени? Трудно сказать, пока что эксперимент дает недостоверные результаты. Но одно эксперимент показал точно: он был прав, стараясь не оставаться с ней наедине. Между ними проскакивают искры. Пожалуй, то, что Грейси – самая упрямая женщина на свете, даже хорошо. За постоянными разговорами о том, какой он зануда, и громким возмущением его диетическими предпочтениями она бы никогда не признала, что между ними существует влечение. Она бы и на смертном одре утверждала, что терпеть его не может. Джеймс подозревал, что она даже сама в это верила. Будучи подростком, он наблюдал, как его братья встречались с девушками вроде Грейси, и он знал, что почем. Он был не в ее вкусе. В какой-то степени Джеймсу хотелось доказать Грейси, что она не права, но при этом его вполне устраивало, что она отвергает его как потенциального партнера. Они в корне несовместимы. А Джеймс предпочитал, чтобы сексуальные отношения что-то значили.

В конце концов она кого-нибудь встретит. Или он встретит женщину, более соответствующую его личности. Женщину, с которой он построит серьезные отношения на прочном фундаменте, такие, какие он хочет. Развить эту мысль дальше Джеймс не успел: по лестнице сбежала его младшая сестра в маленьком красном платье игривого покроя. Казалось бы, цвет платья должен плохо сочетаться с ее темно-рыжими волосами, но ничего подобного. Она одарила своего мужа сияющей улыбкой и плюхнулась к нему на колени.

Шейн поморщился.

– Тут полно места, где сесть.

– Не слушай его. – Митч обнял Мадди за талию и положил ладонь на ее бедро – неприлично высоко. – Роскошно выглядишь, принцесса.

Она наклонилась и поцеловала мужа в шею.

– Спасибо, ты тоже.

Мадди прошептала ему на ухо что-то еще, и Митч тут же рассмеялся. Шейн нахмурился.

– Иисусе, Мадди, я все слышал. Теперь я буду думать об этом всю ночь и в итоге стану импотентом.

– Очень надеюсь, что не станешь, – сказала Сесилия, спускаясь по лестнице. Она была в черных брюках в обтяжку, подходящем по стилю топе и туфлях на каблуках как минимум в четыре дюйма, ее волосы цвета карамели были распущены. Высокая и стройная, она выглядела именно так, как и должна была выглядеть утонченная богатая женщина.

Шейн только взглянул на нее и пожал плечами:

– Проблема решена.

Сесилия улыбнулась и прошла на кухню.

– Здесь кавардак, но я знаю, где вино. Я об этом заранее позаботилась. Хочу открыть бутылку красного. У кого-нибудь есть другие пожелания?

Джеймс, если уж пил, то предпочитал красное вино, поскольку в нем много полезных антиоксидантов. Он подозревал, что, для того чтобы продержаться сегодняшний вечер, ему понадобится выпить, и не один раз.

– Я выпью бокальчик.

– Где Грейси? – спросил Митч.

Мадди ответила раньше Сесилии:

– Она принимала душ последней по очереди. – Потом она повернулась к Сесилии: – Я тоже выпью вина.

Джеймс живо представил, как Грейси стоит под душем и по ее роскошному нагому телу струится вода. Он поспешно стер из воображения эту картину: подобные образы непродуктивны.

Сесилия вернулась и протянула ему бокал темно-красного вина, потом передала другой бокал Мадди. Затем она снова сходила в кухню, вернулась с бокалом вина для себя и устроилась на коленях у Шейна так, что практически приклеилась к нему своим телом.

Сейчас, когда обе пары сидели на диване, глядя на своих партнеров влюбленными глазами, Джеймс вспомнил вопрос Грейси, на самом ли деле он хочет провести вечер в их обществе. Теперь, задним числом, он понял, что в ее словах был резон. Эти парочки его изрядно раздражали. И действительно, получится, что они идут на этот ужин как странная пара. Неуклюжая муха в любовном меду. Обычно рядом бывали другие люди, и они играли роль буфера, но в этот вечер за столом будет только шестеро, и контраст между неприязнью, которая существует между ним и Грейси, и обожанием, царившим в других парах, будет просто огромным.

Но это всего на один вечер. Ради его брата. И это даст Джеймсу возможность продолжить эксперимент. Все остальное время до конца этих выходных они будут среди друзей и родственников, и ему не придется разговаривать с Грейси.

Джеймс сказал себе, что один вечер в обществе Грейси его не убьет, и, опять же, это не ради них, а ради Шейна и Сесилии. После всего, что его старший брат сделал для их семьи, Джеймс готов был проплыть по морю, полному акул, если это потребуется для заслуженного счастья и благополучия Шейна. После смерти их отца все они могли оказаться на улице, но Шейн их спас. Мать была убита горем, кроме того, она должна была проводить все время с Мадди, попавшей после аварии в больницу, и они оказались практически брошенными. Шейн взял на себя всю тяжесть заботы о семье, работал до изнеможения, пока не достиг бешеного успеха. Большинство людей, глядя на него, видели только того человека, которым он стал сегодня, и понятия не имели о том, какими тяжелыми были предыдущие годы и как тяжело Шейн трудился, чтобы удержать семью на плаву. Джеймс восхищался силой и решимостью брата. Шейн был для него примером, глядя на который он изменил собственную жизнь. Джеймс, конечно, никогда не разбогатеет так, как Шейн и Эван, но он стал уважаемым человеком в своей профессии. Коллеги им восхищались, его приглашали в качестве консультанта правоохранительные органы разных штатов, он получил должность в одном из самых престижных университетов страны. В академическом мире он достиг вершины в своей области. И этим он был обязан старшему брату. Это Шейн платил за его учебу в колледже, еду на их столе, это он удержал семью вместе и обеспечил ее процветание. И если Шейн хочет, чтобы он был здесь, Джеймс не даст какой-то белокурой мегере ему помешать.

В следующее мгновение упомянутая мегера появилась на лестнице и стала спускаться. У Джеймса захватило дух. Мадди присвистнула – издала длинный низкий звук, похожий на волчий вой.

– Черт подери, Грейси, ты прямо женщина-вамп!

Джеймс поневоле с этим согласился. Он только и мог, что таращиться на нее в ошеломленном молчании. Черное мини-платье облепило тело Грейси, обрисовывая каждый его изгиб, на талии и бедрах оно сидело так плотно, как будто было нарисовано на коже, а подол заканчивался так высоко, что Джеймса бросило в пожар. Глубокий вырез открывал взгляду немалую часть ее груди – права была Сесилия, когда сказала, что это платье может вызвать сердечный приступ. Сердце Джеймса забилось так сильно, что ему стало не хватать воздуха. В этом платье, в высоких черных сапогах, с ярко-красной помадой на губах и буйными белокурыми кудрями Грейси и впрямь выглядела весьма впечатляюще.

– Ну, я же говорила, что платье тебе подойдет, – удовлетворенно заметила Сесилия.

Грейси провела рукой вниз по животу и переступила с ноги на ногу.

– Хоть это и спандекс, налезло впритык.

Джеймс потерял нить разговора. Он не мог оторвать взгляд от стоявшей перед ним женщины, и все его мысли были только о ней. Она выглядела восхитительно и настолько сексапильно – неправдоподобно сексапильно, – что ему, пожалуй, придется отгонять от нее мужчин палкой. Джеймс нахмурился. Его не должны посещать такие мысли. Грейси не его женщина и никогда ею не будет.

– На что ты смотришь?

Требовательный голос Грейси прервал его неподобающие мысли. Он глупо переспросил:

– Что?

Она расправила плечи и поставила руки на бедра.

– У тебя неодобрительный взгляд, как это часто бывает. Если тебе не нравится это платье, вини не меня, а свою невестку.

Джеймс застыл. Все повернулись к нему и воззрились на него с интересом. В отличие от Грейси Джеймс терпеть не мог оказываться в центре внимания, вот почему ему нужна была милая тихая девушка, которая ненавидит сцены так же сильно, как он. Он покачал головой.

– У тебя паранойя.

– Ну вообще-то, ты на нее пялился с сердитым видом, – заметила Мадди, пожав плечами.

Джеймс посмотрел на сестру и прищурился. Маленькая предательница.

– Я просто думал о своем, мои мысли не имели никакого отношения к Грейси. Она случайно оказалась в моем поле зрения.

Шейн хмыкнул. Сесилия ткнула его локтем в бок.

– Ха! Видишь, она тоже это заметила. Мне не почудилось.

При каждом слове Грейси нацеливала на него указательный палец. Джеймс стиснул зубы. Он подумал о своем намерении быть на протяжении этого уикенда любезным. Джеймс гордился своей самодисциплиной и умением следовать собственным решениям. Это были краеугольные камни его жизни. К тому же эксперимент можно считать достоверным только в том случае, если он проведен корректно. Да, Грейси представляла для него вызов, но небольшие трудности только закаляют характер. Он не должен допустить, чтобы она взяла над ним верх.

Он одарил ее самой любезной из своих улыбок, той, которую он приберегал для выпускных вечеров, когда ему предстояло иметь дело с какими-нибудь важными спонсорами университета.

– Грейси, ты выглядишь довольно мило.

– Какая разница! Я не нуждаюсь в твоем одобрении!

Грейси резко повернулась, и через секунду дверь ванной громко хлопнула за ее спиной.

Митч покачал головой.

– Господи, какой же ты идиот!

– Что-о? Я сделал ей комплимент.

Джеймс отпил вино из стакана. Не просто отпил, а сделал изрядный глоток, если быть точным. Из них двоих безрассудная она, а не он.

Сесилия вскинула брови.

– Ты ей сказал, что она выглядит мило.

«А они чего ожидали? – подумал Джеймс. – Что я стану лебезить перед ней?» Слово «мило» вполне безопасный комплимент и соответствует его критериям любезности.

– Да. И что из этого?

Митч фыркнул и покачал головой с таким видом, словно Джеймс был не просто глуп, а безнадежен. Джеймс поправил очки и вздохнул. Надеясь на мужскую солидарность, он перевел взгляд с Митча на Шейна.

– Чем плохо слово «мило»?

Раньше, чем они успели ответить, в комнату решительной походкой вернулась Грейси. Ее сапоги сердито стучали по недавно покрашенному дощатому полу.

– Женщине не говорят, что она выглядит мило. Мило выглядят бабушки. Или щенки.

– В жизни не слышал ничего глупее.

Услышав в собственном голосе снисходительные нотки, Джеймс недовольно поморщился. К сожалению, старые привычки очень живучи. Он глубоко вздохнул и напомнил себе, что нужно придерживаться плана. Он еще мог спасти положение.

– Я не глупая, – заявила Грейси голосом, полным злости.

– Не извращай мои слова! – В груди Джеймса шевельнулся гнев, но он его подавил. Он не сдастся. Он сохранит контроль над ситуацией. Он допил вино – гораздо быстрее, чем следовало, учитывая, что днем он перекусил совсем немного.

– Как ты можешь настолько не разбираться в женщинах?

В этот момент Джеймсу больше всего на свете хотелось показать ей, насколько она не права.

– Уверяю тебя, я говорил множеству женщин, что они мило выглядят, и ни одна из них не устраивала из-за этого истерику.

На щеках Грейси выступили два красных пятна.

– Я не устраиваю истерику.

– Большинство женщин в таких случаях просто говорят «спасибо» и продолжают заниматься своими делами. Но не ты. Тебе нужно раздуть скандал из-за того, что я не стал тебе льстить.

Две пары, сидящие на диване, переводили взгляды то с Джеймса на Грейси, то обратно, словно наблюдали за теннисным матчем. Джеймс подумал, что ему лучше остановиться. Он должен остановиться. Ведь он человек спокойный, рассудительный. Он не устраивает сцены. И ему нужно продолжить эксперимент.

– Мне не нужна гнусная лесть, но «мило» – это не комплимент!

Грейси стояла, тяжело дыша, ее пышная грудь поднималась и опускалась, и в эту минуту она была похожа на быка, готового броситься на Джеймса.

– «Мило» – это вполне приемлемый комплимент.

Джеймс упрямо стоял на своем, хотя здравый смысл подсказывал ему, что лучше извиниться и закрыть тему.

– С таким же успехом ты мог бы сказать, что я выгляжу ужасно! – закричала Грейси.

Внутри у Джеймса, казалось, что-то лопнуло. Он встал и направил на нее палец.

– Нечего говорить мне эту чушь, когда на самом деле тебе плевать, что я думаю.

– Ты прав, мне плевать! – крикнула она.

– Давайте успокоимся, – сказал Шейн.

– Не вмешивайся! – Джеймс метнул на брата угрожающий взгляд и снова переключил внимание на Грейси. – В таком случае, о чем мы спорим?

Она вздернула подбородок.

– Ни о чем. Забудь об этом. Пошли.

– Отлично, – сказал Джеймс.

Все его добрые намерения полетели к чертям. Грейси прошествовала мимо него, сердито топая.

– Это должен был быть приятный вечер.

Джеймс быстро окинул ее саркастическим взглядом.

– Я уверен, это будет очень мило.

 

Глава 3

Грейси стояла, прислонившись к стене, в дамской комнате модного ресторана в Ривер-Норт, а Сесилия и Мадди смотрели на нее, одинаково хмурясь.

Наконец Сесилия вздохнула с досадой.

– Я думала, ты собиралась быть любезной.

После поездки на машине до ресторана, прошедшей почти в полном молчании, Грейси все еще пыталась разобраться, что же произошло. Зачем она втянула Джеймса в перепалку? Он весь день держался дружелюбно, а она вдруг взяла и накинулась на него. Ну да, нормальные люди понимают, что женщине не нравится, когда ей говорят, что она выглядит «мило», но все-таки она отреагировала слишком бурно. А он на нее закричал. Честное слово, по-настоящему закричал. Как объяснить подругам, что он был любезным и внимательным, и это, вопреки всякой логике, ее безумно разозлило? Она заморгала и выпалила, оправдываясь:

– Но вы же со мной соглашались?

– Ну да, пока ты не хватила через край, – сказала Мадди.

Она и правда хватила через край. Грейси почувствовала, когда это произошло, но тогда она не смогла остановиться. Он просто совершенно вывел ее из себя.

– Ты со всеми такая приятная, – заметила Сесилия. Вокруг ее губ залегли складки неодобрения. – Почему ты не можешь быть с ним такой же теплой и очаровательной, как с другими людьми?

Вопрос на миллион долларов! У Грейси были самые благие намерения. Одеваясь вместе с подругами перед поездкой в ресторан, она пришла в хорошее настроение. Они смеялись, делились друг с другом макияжем и вели себя прямо как девчонки, собирающиеся на вечеринку. Проведя с Сесилией и Мадди пару часов, Грейс снова почувствовала себя человеком и уже с нетерпением предвкушала приятный вечер.

Она втиснулась в эластичное платье Сесилии, повертелась перед зеркалом и решила, что выглядит шикарно. И стала спускаться по лестнице, чувствуя себя королевой. Но потом Джеймс увидел ее и нахмурился. И, если говорить начистоту, она увидела в этом предлог, которого ждала весь день, – предлог к нему прицепиться. Что было глупо. Ей надо было радоваться, что он начал обращаться с ней нормально, как с другими людьми. Вот только она не радовалась, сама не зная почему. Ее чувства вылились в действия, а в результате Джеймс ответил ей тем, на что она давно напрашивалась, и теперь она пребывала в еще большей растерянности, чем раньше. Грейси жалела, что вообще согласилась приехать сюда на выходные. Сейчас ей очень хотелось оказаться дома, в Ривайвле, надеть пижаму и смотреть телевизор, свернувшись клубочком на диване.

Она прикусила нижнюю губу и, виновато посмотрев на подруг, пожала плечами.

– Прошу прощения. Я перед ним извинюсь.

Мадди кивнула.

– Спасибо. Мы не требуем, чтобы он тебе нравился, просто держись с ним дружелюбно.

Грейси попыталась улыбнуться, но у нее задрожали губы.

– Ладно.

Мадди и Сесилия украдкой переглянулись, и Грейси вдруг поразилась, как хорошо они понимают друг друга. Они словно настроены на одну волну. Когда-то она пыталась навести между ними мостик, но теперь в этом больше не было необходимости. Дружба и родство связали их вместе таким образом, что Грейси теперь всегда будет для них человеком со стороны. При этой неприятной мысли у нее сжалось горло.

Мадди подняла брови, Сесилия покачала головой. Тогда Мадди слегка пожала плечами и согласно кивнула, их разговор без слов закончился. Грейси даже понятия не имела, что они только что обсудили.

Она положила руку на сердце.

– Я извинюсь, хорошо?

Во взгляде Сесилии что-то блеснуло.

– Мы просто хотим, чтобы тебе было хорошо.

Грейси резко вскинула голову: «Это еще откуда взялось?»

– Мне и так хорошо. Я же сказала, что сожалею о своем поведении и что я извинюсь. Чего вы еще хотите?

Невестки снова переглянулись, потом Мадди ответила:

– Ничего. Все в порядке. Давайте проведем вечер с удовольствием. Предполагалось, что это будет торжество.

Грейси выпрямилась и оправила платье. Она не собиралась уподобиться эгоистке, способной испортить помолвку лучшей подруги. С этой секунды она будет приятной собеседницей.

– Обещаю вести себя хорошо.

– Спасибо, – сказала Сесилия, но выражение ее лица оставалось напряженным.

Мадди показала на дверь.

– Нам пора возвращаться.

Грейси кивком показала на туалетную кабинку.

– Вы идите, а я подойду через минуту.

Сесилия шагнула к ней и положила руку на ее локоть.

– С тобой все в порядке?

Грейси подумала, что с ней будет все в порядке, как только они уйдут. Ей просто нужно несколько мгновений, чтобы успокоиться. Она махнула в сторону двери.

– Да-да, идите, пока твой жених-неандерталец не отправился тебя искать и у меня не прибавилось еще больше неприятностей.

– Ты точно в порядке? – спросила Сесилия.

Грейси с досадой выдохнула.

– Ради бога, Сисси, я всего лишь хочу в туалет.

– Ладно, – сказала Сесилия, но, судя по ее виду, слова Грейси ее не удовлетворили.

Наконец-то они ушли, оставив Грейси в покое. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом открыла сумочку и стала искать косметичку. Она собиралась поправить макияж и приклеить на лицо лучшую улыбку из своего арсенала. Чего бы ей это ни стоило, она будет вести себя наилучшим образом и будет с профессором настолько теплой, насколько это вообще для нее возможно. Как только она вернется домой, это странное смятение, которое она чувствует рядом с Джеймсом, улетучится, улетит с ветрами Ривайвла. Она испечет свои любимые капкейки с карамелью, и в ее мире снова все будет хорошо.

Ища косметичку, Грейси отодвинула мобильный, экран засветился, и она увидела, что пришло сообщение от брата. Она разблокировала экран и полистала иконки, пока не нашла сообщение от Сэма, оставшегося дома еще на один день, чтобы заняться баром.

«Ты в порядке?»

Грейси улыбнулась, ее напряжение немного ослабло.

«У меня все хорошо».

Стоило ей послать брату ответ, как через секунду телефон зазвонил. Качая головой и улыбаясь, она ответила на звонок.

– У меня все хорошо!

– Что случилось? – спросил Сэм.

Как говорила их мама, у него был особый дар чувствовать неприятности на расстоянии. Будучи не только братом и сестрой, но еще и закадычными друзьями, Грейси и Сэм до сих пор жили в доме, который им оставила мать. Сэм отличался способностью чувствовать, когда Грейси расстроена, и временами это ее раздражало.

Грейси вздохнула. Она могла это отрицать, но какой смысл? Сэм все равно бы догадался.

– Ничего. Я повздорила с профессором, и из-за этого все на меня разозлились. Я скрываюсь в туалете.

– Что ты натворила?

Даже по телефону было слышно, что Сэм улыбается.

Грейси испустила долгий вздох. Разговаривая с братом, она с каждой секундой чувствовала себя все лучше и спокойнее. Она не знала, как это работает, но иногда Сэм, казалось, умел менять эмоции собеседника. Эта способность не раз сослужила ему хорошую службу как владельцу бара. Он сумел предотвратить немало драк, даже не повышая голоса. Безо всякой на то причины Грейси вдруг захотелось захихикать.

– Почему ты думаешь, что я что-то натворила?

– Опыт.

– Ну… пожалуй, я была немного стервозной, – призналась она. Грейси знала, что Сэм ее не осудит. Он был ее родственником, единственным членом семьи, который у нее остался, и они держались друг за друга.

– Грейси, тебе пора с этим заканчивать.

Теперь Сэм заговорил прямо как их мать.

– Да, я знаю. Я пообещала вести себя вежливо.

– Это хорошо. Завтра я приеду, так что ты не будешь одинока.

Грейси заморгала, стряхивая внезапно подступившие слезы. Удивительно, как Сэм всего за полминуты сумел точно определить, почему она расстроена. Она чувствует себя одинокой. Пока она готовилась к ресторану в спальне с Мадди и Сесилией, она сумела забыть о своем одиночестве, но инцидент с Джеймсом снова все напомнил. И она выпала из общего настроения.

Грейси прерывисто вздохнула.

– Я тебя ненавижу.

Сэм усмехнулся на свой ленивый манер.

– Все меня ненавидят. До завтра.

При мысли, что она увидит брата, Грейси снова стала успокаиваться.

– Спасибо.

Грейси повесила трубку и посмотрелась в зеркало. Ее щеки разрумянились, глаза горели чуть ярче нормального, но в остальном она выглядела вполне как обычно. Пора идти пожинать плоды собственного поведения, даже если они окажутся горькими, и посыпать голову пеплом.

Модный ресторан был набит под завязку, и в зале стоял шум. Грейси стала пробираться через толпу к бару, где ее ждали остальные. Ей казалось, что воздух вокруг нее потрескивает, словно от электричества. Чикаго был заряжен энергией – не то что Ривайвл, где жизнь текла неспешно и размеренно и все друг друга знали. В Ривайвле невозможно было даже чихнуть, чтобы об этом тут же не узнал весь город. Но здесь, в этом огромном городе с его небоскребами и бесконечными набережными, человек мог затеряться. Как ни любила Грейси маленький уютный городок, который был ее домом, временами мысль затеряться в большом городе казалась ей привлекательной.

Когда-то – казалось, это было миллион лет назад – она мечтала уехать из Ривайвла и поселиться в большом городе. Но тогда ее мать заболела раком, от которого вскоре умерла, и Грейси не могла даже думать о переезде. А после смерти матери она не захотела оставить Сэма одного. Ее мечты о большом городе померкли и в конце концов превратились лишь в смутные воспоминания. Теперь она больше не думала о переезде. Ривайвл был ее домом. Ее фундаментом.

Грейси встряхнула головой, прогоняя мысли о прошлом, и заставила себя сосредоточиться на настоящем. Бар был набит битком, и в поисках своих друзей ей приходилось лавировать в толпе. Какой-то мужчина уставился на ее грудь и облизнул губы. «Брр!» Пока он с ней не заговорил, Грейси поскорее улизнула. Она повернулась и застыла. В компании ее друзей стоял Джеймс, засунув руки в карманы. В черных брюках и черном же пуловере с V-образным вырезом он выглядел почти модным. Сегодня его вид абсолютно не вписывался в тот стереотипный образ книжного червя, в рамки которого она все время его втискивала. Но не это заставило Грейси застыть на месте как вкопанная. Остолбенела она при виде женщины, которой улыбался Джеймс. Это была высокая, поразительно красивая женщина с белокурыми волосами холодноватого оттенка, как у Грейс Келли, и осанкой танцовщицы. Она беседовала с Джеймсом, касаясь пальцами его руки выше локтя. А он в ответ на любую ее реплику от души смеялся, запрокидывая голову.

У Грейси внутри что-то оборвалось. Женщина с обожанием посмотрела в лицо Джеймсу, задирая голову.

– Грейси пришла, – объявила Мадди и тем самым вывела Грейси из транса.

Она распрямила плечи. Подумаешь, велика важность. Ее не волнует, что он разговаривает с женщиной. К тому же это, наверное, ничего не значит. Может, она подруга Шейна и Сесилии. Да если даже между ними что-то есть, ей до этого нет никакого дела. Ее совершенно не касается, с кем встречается Джеймс.

Грейси нарочно медленно пересекла пространство, отделяющее ее от друзей, и профессор посмотрел в ее сторону. Его лицо на мгновение дрогнуло, но потом снова разгладилось. Как только Грейси присоединилась к друзьям, Сесилия положила руку на ее локоть.

– Все хорошо?

– Конечно.

Грейси убрала с глаз упавшую прядь волос. Чтобы не стоять столбом, как дура, она повернулась к женщине, с которой разговаривал Джеймс, и протянула ей руку.

– Кажется, мы не знакомы. Я Грейси Робертс.

– Линдси Лорд.

Женщина пожала ей руку. Пальцы у нее были такие тонкие, что Грейси боялась их сломать. Она приклеила на лицо лучшую из своих улыбок.

– Рада с вами познакомиться. Вы присоединитесь к нам за ужином?

Рука Линдси вспорхнула к декольте и несуществующей груди. У нее были гибкие плечи с развитыми мышцами, и, насколько Грейси могла судить, на теле этой женщины не было ни одной унции жира. Грейси была абсолютно уверена, что Линдси не ест пирожные, и за одно это сразу же ее возненавидела.

– Что вы, нет, конечно. Я здесь не одна. Но, увидев Джеймса, я не смогла не подойти и поздороваться. – Последнее предложение она произнесла приторно-сладким тоном и широко улыбнулась, показывая безупречно ровные и невероятно белые зубы. – Мы так давно не виделись.

Линдси определенно заигрывала с Джеймсом, причем совершенно открыто. Не то чтобы Грейси было до этого дело, просто она удивлялась. Конечно, он привлекателен. И конечно, у него впечатляющая фигура. Но все-таки он не рок-звезда, как можно было бы подумать по взгляду Линдси.

Грейси посмотрела на Линдси Лорд критическим оценивающим взглядом. Должно быть, ей нравятся уравновешенные, степенные мужчины. Грейси от таких воротит, но к ней это не имеет никакого отношения. Грейси почувствовала боль в ладонях и только тогда осознала, что впилась ногтями в кожу. Она разжала пальцы.

К Шейну подошла распорядительница ресторана и сказала:

– Мистер Донован, ваш столик готов.

Шейн выпрямился, обнял Сесилию за талию и посмотрел поочередно на Джеймса и на Линдси. «Что происходит?»

Джеймс кивнул.

– Идите за столик, я присоединюсь через минуту.

Шейн нахмурился. Было видно, что он не хочет оставлять младшего брата. Джеймс поднял одну бровь и кивнул в сторону ожидающей распорядительницы. Сесилия ткнула Шейна локтем в бок. Он сдался и повернулся, чтобы идти к столику. Когда все пошли, Мадди оглянулась через плечо и помахала рукой:

– Линдси, приятно снова тебя видеть.

– Мне тоже, – ответила Линдси, но ее внимание было уже снова обращено на Джеймса.

«Что это за женщина? Откуда все Донованы ее знают?» Через многолюдный ресторан Грейси плелась позади друзей и не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Джеймс ее не заметил, все его внимание было поглощено Линдси, и он улыбался ей так, как никогда не улыбался Грейси.

Минуточку!

Грейси заморгала, ее сердце забилось чаще. Может, она его девушка? Может, они – пара? Но никто никогда не упоминал, что у профессора есть девушка. Мадди никогда об этом даже не заикалась. Сесилия – тоже. Да и Джеймс никогда ничего об этом не говорил, Бог свидетель. Уж конечно, кто-нибудь когда-нибудь должен был хоть словом обмолвиться! Грейси стала лихорадочно вспоминать, о чем они говорили на протяжении последнего года, но обнаружила только, что она не знает о профессоре почти ничего личного. Так что все может быть. Но тогда почему Линдси не идет обедать вместе с ними?

Как только они сели за столик, Мадди, в волнении покусывая нижнюю губу, оглянулась на Джеймса. Он все еще стоял на том же месте.

– Надеюсь, это не проблема.

Грейси навострила уши. Что все это значит? Она боролась с искушением повернуться на стуле и посмотреть, что делает Джеймс. Она ругала себя за то, что неудачно выбрала место. Оттуда, где она сидела, ей ничего не было видно. Шейн посмотрел поверх ее плеча на брата и нахмурился.

«Да что же происходит? На что он хмурится?» Грейси схватила меню. Ей нужно было это узнать. Не потому, что это ее волновало, а просто из любопытства. Она вообще любопытная, ее мама всегда это говорила.

– Да все с ним будет в порядке! Это было давным-давно, – сказал Шейн.

Та-ак, по-видимому, речь идет о прошлом. Но Грейси не могла быть в этом полностью уверена, учитывая, как они друг на друга смотрели, да еще и улыбались этакими сладкими улыбочками. И как Линдси, глядя на Джеймса, хлопала своими густыми ресницами. И как Джеймс всем телом склонялся к ее хрупкой фигуре.

Грейси хотела бы знать, о чем они говорят в эту самую минуту. Но не могла же она спросить в лоб. Она окинула взглядом столик и выбрала свою цель – Митч. Прожив много лет в Ривайвле по соседству, Грейси дружила с ним больше, чем с любым другим за этим столом. Грейси подняла стакан с водой, откашлялась и в упор посмотрела на Митча. Она смотрела на него, прищурив глаза, пока он не почувствовал ее взгляд и не посмотрел в ее сторону.

«Спроси, что происходит. Спроси, что происходит. Спроси, что происходит», – неистово повторяла она в уме.

Митч поднял бровь, в его глазах цвета янтаря плясали смешинки.

– Что?

«Бестолковый!» Грейси вздохнула и чуть заметно наклонила голову в сторону его жены. Митч еще несколько секунд смотрел на нее, потом на него снизошло понимание, выражение его лица прояснилось. Он толкнул Мадди в талию и показал пальцем на Грейси.

– Грейси хочет знать, что происходит.

«Паршивец!» Грейси сердито запыхтела.

– Ты худший на свете друг!

Он лукаво улыбнулся и пожал плечами.

– Как аукнется, так и откликнется, справедливо.

– Разве я когда-нибудь что-нибудь не так сделала?

– Хочешь, чтобы я составил список?

Поскольку они знали друг друга с детства, так как Митч и Сесилия каждое лето приезжали в Ривайвл в гости к своей бабушке, Грейси не слишком удивилась, что у Митча накопился целый список обид на нее. Она перевела взгляд на Мадди. Раз уж ее прикрытие разрушено, она с таким же успехом может задать все вопросы, которые ее терзают, в открытую.

– Кто эта женщина?

Мадди огляделась по сторонам и подалась вперед, ближе к Грейси. Грейси затаила дыхание. Наверняка Линдси была его девушкой, Грейси это нутром чувствовала.

– Линдси и Джеймс познакомились, когда учились в аспирантуре, – сказала Мадди.

У Грейси засосало под ложечкой.

– Пять лет они были вместе, – продолжила Мадди. – Мы думали, что они собираются пожениться, но вдруг однажды Джеймс пришел на воскресный обед без нее.

Грейси выдохнула и только после этого осознала, что сидела, затаив дыхание. Значит, не девушка, а бывшая девушка. Но все равно между ними есть какие-то чувства, это заметно. Хотя… есть ли? Ведь все знали, что она прекрасно ладила с Чарли, иногда они даже флиртовали друг с другом. Так что иметь хорошие, но не сексуальные отношения с кем-то, с кем ты когда-то спал, вполне возможно. И она сама – живое тому доказательство.

Но она не смотрела на Чарли так, словно хотела съесть его на обед. Грейси спохватилась, что Мадди продолжает рассказывать. Она растерянно заморгала.

– Мы спрашивали, что произошло, но он только сказал, что они больше не вместе. Он отказался говорить, почему их отношения закончились. – Мадди обратила милое, но встревоженное личико к Шейну. – Он ее с тех пор видел вообще? Или это в первый раз?

Шейн пожал плечами.

– Понятия не имею. Ты же знаешь, какой он.

Вопросы так и жгли мозг Грейси. Боясь, что они каким-нибудь образом вырвутся наружу и она выдаст свое нездоровое любопытство, она сжала губы и взмолилась, чтобы Мадди заполнила паузу. Но Мадди молчала. Тогда Грейси с хладнокровным видом переключила внимание на меню и пробормотала:

– Интересно.

– Что интересного? – произнес у нее за спиной голос Джеймса.

Грейси подпрыгнула от неожиданности. «Теперь понятно, почему Мадди не стала вдаваться в подробности». Джеймс сел на свободное место рядом с Грейси.

Все посмотрели на него, и за столом воцарилось молчание. Джеймс вопросительно поднял брови. Грейси ждала, что Шейн или Мадди что-нибудь скажут, но они не говорили. Молчание становилось тягостным.

– Что происходит? – спросил Джеймс с подозрением.

Мадди выпрямилась на стуле.

– Ничего.

Снова неловкое молчание. Внутри у Грейси, казалось, что-то лопнуло, и ее язык, как водится, перестал слушаться.

– Мы говорили о тебе и твоей бывшей подружке, – выпалила она. – Они волновались, что ты, увидев ее, можешь потерять контроль над собой.

Все за столом уставились на Грейси с открытыми ртами. Она почувствовала, как шею заливает жар. Прежде чем кто-то успел вставить хоть слово, она вздернула подбородок и сказала:

– И что это за имя такое, Линдси Лорд? Она что, стриптизерша?

Джеймс недоуменно заморгал, а уголки его губ предательски дрогнули, выдавая скрытую улыбку. Он поднял одну бровь.

– Стриптизерша?

Чтобы Линдси, эта изысканная женщина, вертелась на сцене вокруг шеста… Сама мысль об этом была смехотворна. Она утонченная, умная, весьма и весьма уважаемая в своей области.

– Она физик в Чикагском университете.

Грейси нахмурилась и махнула рукой.

– Мало разницы.

Джеймс засмеялся и удивленно расширил глаза.

– Я бы так не сказал. Но в любом случае, уверяю тебя, я не собирался раскисать.

Шейн выпил одним махом полстакана воды и только потом сказал:

– Да, с тобой такого не случается.

Мадди подалась вперед и спросила озабоченно:

– Не хочешь об этом поговорить?

– Тут не о чем говорить.

Желая закрыть тему, Джеймс взял в руки меню. Они все решили, что Линдси порвала с ним и разбила ему сердце, а он так и не потрудился развеять это заблуждение. В действительности это он с ней порвал и предоставил окружающим домысливать неизвестное, как им заблагорассудится. Это устраивало его сразу по двум причинам: он хотел защитить частную жизнь Линдси и это избавляло его от необходимости объяснять собственные необъяснимые поступки.

После пяти лет отношений Линдси захотела, чтобы они обручились. И это было разумно. Теоретически она была для него идеальной парой. Умная, красивая, успешная. У них были одинаковые интересы, одинаковое образование, оба занимались наукой, разделяли схожие ценности и жизненные цели. Линдси подходила ему настолько идеально, насколько вообще может подходить женщина. Но чего-то не хватало. Каждый раз, когда Джеймс собирался пойти купить обручальное кольцо, он не мог себя заставить войти в ювелирный магазин.

Он пытался разобраться в себе, понять, в чем дело, но не нашел убедительного объяснения собственной апатии. Он смог подметить только одну деталь: он никогда не смотрел на Линдси так, как его папа смотрел на его маму. Это было чисто умозрительное соображение, но тем не менее правда. Когда Линдси была рядом с ним, его мир становился приятнее, он получал удовольствие от ее общества, но у него не было чувства, будто это из-за нее встает и садится солнце, и в конечном счете этого оказалось недостаточно.

Никто так и не догадался, что это Джеймс разбил сердце Линдси. Она была потрясена, он чувствовал себя ужасно и поэтому позволил людям думать, что это она его бросила. Ему тогда показалось, что это будет милосердно с его стороны. Вопреки тому, что думали его родные, после того разрыва он виделся с Линдси много раз, хотя последний раз – довольно давно. Но не настолько давно, чтобы он не смог узнать ее манеру заигрывать с ним, хлопая ресницами. Сегодня после ресторана он мог бы, если бы захотел, поехать к ней домой, и она бы его впустила. Они бы легли в постель, и секс был бы великолепным. Они бы разговаривали и смеялись. Делились историями о студентах и коллегах, обсуждали бы написанные статьи, и их отношения снова вошли бы в старую колею. Но утром он бы по-прежнему смотрел на нее не так, как нужно, и был бы так же, как в первый раз, неспособен объяснить, в чем дело.

– Неправда! – заявила Грейси, прерывая его размышления. – Со мной ты вышел из себя.

Джеймс повернулся к девушке, которая представляла собой смесь ночного кошмара и прекрасной фантазии в равных пропорциях.

– Думаю, ты несколько преувеличиваешь.

Грейси замотала головой, так что ее кудри взметнулись.

– Ты точно пришел в бешенство.

– Ты меня спровоцировала.

«Пришел в бешенство» – не совсем точное определение. Скорее, она вызывала у него досаду. Никогда еще его не влекло к женщине, с которой у него не было ничего общего. Которой он решительно не нравился. Стоило им оказаться в одной комнате, как они почти сразу же начинали спорить, и все равно он ее хотел. Как такое возможно?

Грейси тяжко вздохнула, словно признавая поражение.

– Да, я спровоцировала. И я прошу прощения.

Джеймс был поражен. Он не ослышался? Он видел краем глаза, что обе пары наблюдают за ним с напряженным вниманием. Он пожал плечами.

– Да, возможно, я немного погорячился.

– Я тебя подтолкнула. – На губах Грейси мелькнула улыбка. Она наклонила голову в сторону парочек. – Может, ради наших влюбленных голубков мы заключим перемирие?

Джеймс весь день именно к этому и стремился, и сейчас он не мог понять, почему не был этому рад. Он кивнул.

– Да, я не против.

Их взгляды встретились, казалось, между ними проскочила искра, но в следующее мгновение Грейси резко отвела глаза и подняла меню.

– Значит, дело улажено. Что здесь стоит заказать?

Как водится, все заговорили одновременно. Джеймс тоже стал читать лежащее перед ним меню, но толком ни в меню не вчитывался, ни к разговору не прислушивался. Его собственное желание заключить перемирие действовало на него как колючка в боку. Он достиг того, чего стремился достичь еще сегодня утром, но его не устраивала цена.

А вот она, правда! Ему отчасти нравилось, что Грейси его провоцировала, потому что в глубине души он хотел верить, что это неспроста. Когда он отстал от остальных и задержался, чтобы поговорить с Линдси, он сделал это вовсе не для того, чтобы узнать ее последние новости. Ему хотелось проверить, будет ли Грейси ревновать. Линдси – красивая женщина, и Джеймс не мог отрицать, что он хотел, чтобы Грейси увидела, что он не такой уж сухарь, как она думала. Что хотя, по ее представлениям, он проводил вечера, сидя у себя в подвале и играя в «Варкрафт», в действительности он не хуже любого другого мужчины умеет уложить красивую женщину в постель.

Но, как и в случае всех других его планов, касающихся Грейси, результат оказался не таким, как он рассчитывал. Грейси вроде бы заинтересовалась его отношениями с Линдси, и ее колкость по поводу имени Линдси, как ему показалось, весьма смахивала на ревность. Однако теперь она пожелала отбросить враждебность. Он целый день пытался быть с Грейси любезным, и вот теперь, познакомившись с Линдси, она надумала заключить перемирие. Джеймс ломал голову, что бы это значило. И почему ее так трудно расшифровать? С другими женщинами у Джеймса таких проблем не было. Сказать по справедливости, другую женщину он бы попросил объяснить ситуацию и ожидал бы от нее честного ответа. Но когда дело касалось этой несносной Грейси, такой вариант отпадал. С ней любой разговор, на сколь угодно простую тему, превращался в яростную схватку. Следовательно, раз прямой разговор исключался, ему оставалось только применить принцип бритвы Оккама и сделать самое логичное заключение из возможных. Грейси, как и он сам, желает, чтобы он кого-нибудь встретил, и тогда химия, которая между ними возникала, утратит значимость. И вот, когда она увидела Линдси, она решила, что он больше не представляет для нее угрозы и она может расслабиться. Это было самое простое, самое прямолинейное объяснение.

Такой поворот событий должен был бы обрадовать Джеймса. По сути, он работал ему на пользу, ведь он и Грейси были настолько несовместимы, насколько вообще могут быть несовместимы два человека. Даже если между ними и есть влечение, будущего у их отношений нет. У Джеймса мурашки пробегали по спине, когда он представлял, какой хаос способна внести Грейси в его упорядоченную жизнь.

Теперь, когда все улажено, он сумеет поддерживать с ней хорошие сердечные отношения. Он будет общаться с ней так же, как общается с коллегами. И поскольку она решила больше его не провоцировать, он, в свою очередь, перестанет думать про ее дерзкий язык. Он сделает над собой усилие и перестанет воображать способы обратить ее кипучую энергию на пользу. Или каково было бы… стоп, хватит. В этом направлении думать нельзя. За годы Джеймс отточил самодисциплину до уровня искусства и собирался применить ее и в отношениях с Грейси. Его сила воли в конце концов победит, она всегда побеждает.

Грейси поняла, что заснуть ей не удастся. В конце концов она перестала даже пытаться и крадучись спустилась вниз, чтобы посидеть в эркере нового дома Шейна и Сесилии. Грейси не хотела оставаться здесь ночевать, она считала, что молодую пару нужно оставить в их первую ночь одних, но они и слушать ничего не желали. А то, что Митч и Мадди тоже остались, лишило Грейси весомого аргумента переночевать в отеле.

Грейси вздохнула. Физически она была без сил, но разум не давал ей забыться во сне. В итоге она оказалась там, где оказалась – в темноте, среди полупустых коробок.

Несмотря на поздний час очертания города все еще сияли огнями, город еще не спал. В ее родном городке сейчас тихо, небо там черное, в нем нет ничего, кроме миллионов звезд. Грейси смотрела в небо, серое от отсветов городских огней, и ей хотелось оказаться в своем уютном доме. Сегодняшний вечер привел ее в растерянность. Она сдержала обещание и была с Джеймсом любезна. Казалось, их противостояние было отчасти разрушено. И ей бы следовало этому радоваться. Но она не радовалась.

А больше всего ей не нравилось, что она никак не могла перестать о нем думать. Она лежала в кровати, смотрела на свежевыкрашенный потолок и постоянно проигрывала в памяти каждую минуту их общения сегодня вечером. Конечно, она старалась думать больше всего о том, что ее раздражало, например о том, что он взял на обед блюдо из тунца и на десерт – ягоды, в то время как она налегала на кекс с расплавленной начинкой, но ее раздражало, что она никак не могла остановиться.

– Значит, я правда слышала твои шаги, – сказала Сесилия.

Грейси от неожиданности чуть не выпрыгнула из собственной кожи.

– Черт! – вскрикнула она, оглядываясь. – Ты меня напугала.

– Прошу прощения. – Сесилия подошла к сиденью под окном и села рядом. – Шейн говорит, что повесит мне на шею колокольчик, чтобы всегда слышать, когда я подхожу.

– Наверное, это балет научил тебя двигаться так бесшумно, – предположила Грейси.

Она отодвинулась в угол, давая подруге больше места. Сесилия засмеялась.

– Наверное.

Грейси лукаво усмехнулась.

– Хотя, если Шейн хочет знать, что ты приближаешься, значит, он делает что-то запретное.

На лице Сесилии появилось мечтательное влюбленное выражение.

– Для него нет ничего запретного. Этот мужчина извращенец.

Грейси усмехнулась, нисколько не удивленная.

– Сисси, тебе повезло. Не понимаю, как вышло, что профессор такой пуританин.

Грейси поморщилась. И зачем она его упомянула?

Сесилия склонила голову набок.

– Почему ты решила, что Джеймс пуританин?

Грейси шумно выдохнула. «Какая глупость».

– Я тебя умоляю. Только посмотри на него. Он такой зажатый, наверняка в постели он ни на что не годится.

– Но, похоже, его бывшая подружка более чем охотно приняла бы его обратно, – заметила Сесилия.

Грейси пожала плечами и стала смотреть в окно, мысленно ругая себя за то, что вообще упомянула этого мужчину. Образ Джеймса, улыбающегося красивой Линдси, ее ужасно раздражал, и она отказывалась даже задумываться, почему.

– Очертания города на фоне неба смотрятся красиво. Так не похоже на Ривайвл, правда?

Сесилия довольно долго молчала, потом сказала со вздохом:

– Грейси, почему ты не хочешь просто признать это?

Сердце Грейси пропустило удар.

– Что признать?

– Тебя влечет к Джеймсу.

Слова Сесилии, казалось, ударили ее в грудь, словно кулаки. Она резко вздернула подбородок и нахмурилась.

– Ничего подобного!

Ее он вовсе не привлекает. Он действует ей на нервы. Все в нем ее раздражает. Она хмуро посмотрела на Сесилию.

– Не путай напряженность и влечение. Это не то, что у тебя с Шейном.

– Но что-то же есть! Полно, признай, что это так. Разве ты не считаешь его хоть немного сексуальным?

Грейси так опешила, что уставилась на подругу с открытым ртом.

– Нет, конечно!

Грейси могла согласиться, что Джеймс довольно хорош собой и сегодня вечером выглядел классно, но он совершенно не в ее вкусе. И он точно не сексуальный.

Сесилия пожала плечами.

– Я думаю, ты обманываешь себя. Грейси, он тебе нравится, просто ты слишком упряма, чтобы это признать.

– Как тебе такое могло в голову прийти? Как ты вообще можешь это представить?

– А ответь мне на такой вопрос: как скоро после знакомства с Джеймсом ты порвала с Чарли?

Грейси не верила своим ушам. Она покачала головой.

– Одно никак не связано с другим. С Чарли я порвала потому, что все стало превращаться в рутину, удобную, но рутину, и мне это надоело. А то, что эти два события произошли одно за другим – чистое совпадение.

– Гм…

Сесилия замолчала и подогнула под себя ноги.

– Что?

Грейси услышала в своем голосе такие нотки, будто она оправдывается. Она поморщилась. Сесилия расправила футболку.

– Когда ты последний раз ходила на свидание?

Грейси заморгала. Потом снова заморгала.

– Я встречалась с новым тренером по футболу.

– Но на втором свидании ты дала ему от ворот поворот.

– И что из этого?

– Я просто говорю, что с тех пор, как ты познакомилась с Джеймсом, ты ни с кем не встречаешься, и это кажется несколько странным.

– Я живу в Ривайвле и с пеленок знаю в нем всех и каждого. Там трудно найти новых людей, но я много ходила на свидания. Просто я не встретила никого, кто бы меня заинтересовал. Вот так все просто объясняется.

Грейси смотрела на мерцающие огни на крыше небоскреба Джон-Хэнкок-тауэр. Между Джеймсом и долгим затишьем в ее сексуальной жизни нет никакой связи. Совсем никакой. Она никогда не отличалась постоянством. К сожалению, в этом отношении Грейси была похожа на своего отца.

– Как насчет секса? – продолжала выпытывать Сесилия. Она явно искала скрытый смысл там, где его не было.

– Ты о чем?

Сесилия рассмеялась. Она хотела, чтобы ее смех прозвучал беззаботно, но он получился каким-то придушенным.

– Ты же знаешь, что Чарли утолил бы любое твое желание, и ты мне много раз говорила, что он очень хорош в постели. Так что же тебя останавливает?

– Уж не Джеймс, во всяком случае. – Грейси нахмурилась и сердито вздохнула. – Я не хочу снова попадать в ту же колею, неужели это трудно понять?

– Нет, совсем не трудно. – Сесилия посмотрела на подругу. В слабых отблесках света из окна ее лицо выглядело очень нежным, ничто не напоминало резкость, которой она отличалась раньше. – Наверное, я ошибаюсь.

– Ошибаешься.

Грейси говорила себе, что профессор ее не возбуждает. Она вспомнила свои ощущения в кладовке, когда Джеймс стоял очень близко к ней. Вспомнила, как впилась ногтями в свои ладони, когда увидела, как Джеймс улыбается своей бывшей подружке. Как она то и дело представляла их вдвоем в постели… Возможно, они лежали в постели в эту самую минуту. Но нет, об этом она думать не желала. Категорически отказывалась.

 

Глава 4

Грейси подъехала к кирпичному бунгалу семейства Донованов и выключила зажигание. Скромный дом находился в респектабельном районе в южной части Чикаго в ряду точно таких же бунгало, выстроенных вдоль улицы. Его отличали только висевшие рядом с дверью разноцветные воздушные шарики. Грейси вышла из машины и поднялась по ступенькам. В этот день в доме Шаннон Донован было семейное торжество: мать жениха пожелала собрать близких родственников и друзей накануне завтрашнего официального приема по случаю помолвки. Грейси глубоко вздохнула. Еще один день с кланом Донованов и еще одна возможность изменить поведение с профессором.

Поскольку она уже здесь бывала, она постучалась в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в дом. Раздался взрыв, а за ним – автоматная очередь, такая громкая, что удивительно, как со стен небольшого холла не посыпалась штукатурка. Грейси заглянула в маленькую гостиную и увидела там Джеймса и пухлощекого, похожего на ангелочка мальчика лет двенадцати-тринадцати. Они играли в видеоигру. Ни один не посмотрел в ее сторону. Джеймс держал в руке пульт управления, и все его внимание было приковано к плоскому экрану телевизора. Он был сосредоточен на игре, челюсти сжаты, на напряженном лице четко обозначились скулы.

– Ну, давай, давай! – кричал Джеймс, яростно размахивая пультом. – Атакуй его с фланга!

Никогда еще Грейси не видела его таким возбужденным. И это зрелище завораживало. Мальчик неистово нажимал кнопки на пульте.

– Слева!

На экране одна из фигур в военном облачении двинулась. Джеймс сказал:

– Вот тебе, получай выстрел.

Другой солдат упал на одно колено и выстрелил, на секунду весь экран заполнили брызги крови и мозга, разлетающиеся по воздуху, потом эта картинка сменилась на другую.

– Есть! – завопил мальчик, весь сияя от восторга виртуальной победы. – Видел, как взорвалась его голова?

Джеймс усмехнулся и откинулся на спинку дивана с обивкой из гобелена с вытканными цветами. Женственный рисунок на обивке подчеркивал мужественность его лица и ширину плеч, обтянутых черной трикотажной рубашкой. На лице профессора было написано радостное возбуждение. Грейси смотрела на него и невольно восхищалась. Таким ей еще не доводилось его видеть: он выглядел беззаботным и совсем не скованным. И мальчик смотрел на Джеймса в полном восхищении, на милом круглом лице сияла улыбка.

– Это было здорово!

Грейси шагнула в комнату и прислонилась к дверному косяку. Она наконец решила дать знать о своем присутствии, чтобы не получилось, что она за ними подглядывает.

– Брызги были впечатляющие.

Они посмотрели на нее. Взгляд Джеймса скользнул вдоль ее тела.

– Грейси.

От его равнодушного тона Грейси внутренне напряглась, но потом взяла себя в руки. Предстоял всего лишь неформальный ленч, поэтому она пришла в джинсах и черном трикотажном топе с круглым вырезом, оттенявшем ее светлые волосы и подчеркивавшем фигуру. Грейси очень постаралась выглядеть хорошо и тщательно замаскировала консилером тени под глазами.

– Профессор, – сказала она, потом улыбнулась мальчику. Тот уставился на нее, открыв рот. – Вы не собираетесь представить меня своему другу?

Джеймс заметил ошеломленное выражение лица мальчика, и его губы дрогнули в усмешке. Грейси даже показалось, что он закатил глаза, но это произошло так быстро, что она не была уверена.

– Грейси Робертс, это мой кузен, Деклан, – сказал Джеймс и тем самым вывел мальчика из оцепенения.

Грейси подошла к нему и протянула руку.

– Рада с тобой познакомиться, Деклан.

Мальчик пожал ее руку и при этом густо покраснел.

– Спасибо, мэм.

Грейси махнула рукой.

– Когда ко мне обращаются «мэм», я чувствую себя столетней старушкой. Зови меня Грейси. – Она кивнула в сторону телевизора. – Хорошая стрелялка. Может, попозже покажешь мне, как в нее играть?

Деклан покраснел еще гуще и резко перевел взгляд на профессора.

– Все самое трудное делал Джеймс.

Грейси пожала плечами.

– Судя по тому, что я видела, решающий выстрел сделал ты.

Джеймс ей улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему, такой улыбкой, при которой на его щеке появлялась та загадочная ямочка, и у Грейси екнуло сердце. За доли секунды, словно от внезапной вспышки молнии, она вдруг увидела это. Солнечный свет, льющийся в окно, высветил золотые блики в волосах Джеймса, и она увидела мужчину, которого отказывалась в нем узнавать с самой первой их встречи. Того, кого видели все остальные. Мужчину, на которого Линдси Лорд смотрела как на бога и которого считала сексуальным Сесилия. Мужчину, который взывал к чему-то потаенному, запрятанному в самой глубине ее существа. Мужчину, который притягивал Грейси, тогда как она пыталась сосредоточиться не на этом влечении, а на деталях, которые ее в нем раздражали.

Ее мир пошатнулся. Грейси заморгала и попятилась.

«О нет!»

Улыбка на лице Джеймса сменилась выражением участия. Он встал и направился к ней.

– Тебе плохо?

Грейси кивнула, хотя в эту самую минуту ее всю затопил жар. «Нет! Нет! Нет! Только не он! Кто угодно, только не он!» Он ей совсем не подходит. Он брат ее лучшей подруги. В нем все стабильно и безопасно.

Джеймс подходил ближе. Слишком близко. Теперь Грейси уже не могла игнорировать собственную реакцию на этого мужчину. Он собирается к ней прикоснуться! В следующую секунду Джеймс взял ее за запястье. Грейси ахнула.

– Ты белая как полотно.

По ее руке прошел электрический разряд. Джеймс – один из тех мужчин, которым нужны крепкие отношения, из тех, кто косит газон и строит планы на пять лет вперед.

Грейси выпрямилась и расправила плечи.

– Со мной все в порядке.

Он не ест углеводы! И сахар! Мука – это часть ее жизни, ведь она кондитер.

Джеймс нахмурил лоб.

– Точно в порядке?

– Да, – ответила Грейси таким голосом, словно запыхалась. Ей было необходимо, чтобы он перестал к ней прикасаться. Ей нужно было пространство, чтобы она могла со всем этим справиться. И она выпалила первое, что пришло в голову: – У меня в машине торт.

Джеймс убрал руку. Грейси наконец могла снова дышать.

– Я могу за ним сходить, – предложил Джеймс.

Черная рубашка натянулась на его широкой груди. Грейси вдруг невероятно отчетливо представила, как проводит руками по всем этим мускулам, образ заполнил ее сознание, у нее задрожали пальцы. Только не это! Ну где же его обычный наряд? Где скучные чиносы? Они бы ей очень помогли. Грейси прочистила горло.

– Один человек там не справится, тебе понадобится помощь.

Он кивнул.

– Ты точно в порядке? Ты как будто дрожишь.

– Все нормально, я просто устала. – Ее взгляд зацепился за его рот, за его полные губы. Но вместо того чтобы думать о том, как ужасно он, наверное, целуется, она представила, как его рот накрывает ее рот… Грейси втянула воздух. – Я привыкла спать в своей постели.

Джеймс был явно озадачен ее поведением, на его лице появилось выражение недоверия. Он начал что-то говорить, но в это время появился Эван, и Джеймс закрыл рот. Он сделал шаг назад. Грейси видела краем глаза, что лицо Джеймса приняло то холодное отстраненное выражение, которое он, кажется, всегда надевал, когда она оказывалась рядом.

– А, это ты! – Эван подскочил к Грейси, поднял ее своими сильными руками и громко поцеловал в губы. – Как поживает моя самая любимая девушка?

Грейси засмеялась. Она была рада, что Эван отвлек ее от будораживших мыслей. Она засмеялась и шутливо шлепнула профессионального футболиста и местного повесу. Он помог ей настроиться на легкий флирт и расслабиться.

– О, я бы хотела тебе верить, но на прошлой неделе после матча ты то же самое говорил хорошенькой рыжеволосой репортерше.

– В твоем случае я говорю серьезно.

Эван усмехнулся, глядя на Грейси. При росте шесть футов пять дюймов Эван был сложен как греческий бог… ну или как гибрид греческого бога с профессиональным футболистом. У него были темно-каштановые волосы и зеленые глаза, характерные для Донованов, и он был просто великолепен. А если еще учесть, что Эван считался одним из лучших уайд ресиверов, то неудивительно, что его сумасшедшие выходки и появления каждую неделю с новой топ-моделью сделали его любимым объектом СМИ. Эвану нравилось флиртовать с Грейси, и она отвечала ему тем же.

– Ты врунишка, но я все равно тебя люблю.

С тех пор как они познакомились, Эван ясно дал понять, что готов уложить ее в постель и не нуждается даже в малейшем поощрении. Он шептал ей на ухо возмутительные вещи. Обнимал ее. Поддразнивал. Они не раз вместе напивались допьяна, и все же Грейси никогда не давала ему возможности даже попытаться ее соблазнить. Это был чертовски сексуальный, переполненный тестостероном профессиональный футболист, игрок национальной футбольной лиги. Женщины выстраивались в очередь ради всего лишь шанса попасть в его постель. Так что же с ней не так? Понятно, что с Эваном у нее могла быть только легкая интрижка, потому что он не из тех, кто остепеняется, но это была бы лучшая интрижка в ее жизни. У них был бы страстный, фантастический секс, и на следующее утро они по-прежнему остались бы друзьями. Так почему она не хваталась за возможность поваляться в кровати с прославленным Эваном Донованом?

Грейси повернулась, и ее взгляд наткнулся на взгляд Джеймса. Он стоял, скрестив руки на груди, лицо мрачное, челюсти напряжены. Кожу Грейси словно обдало жаром, сердце подпрыгнуло. Сесилия была права. Это из-за него.

Денек выдался солнечный, какие бывают ранней осенью, воздух был свежий, прозрачный, и, вместо того чтобы сидеть в семейном бунгало, они устроились снаружи. Джеймс и его тринадцатилетний кузен Деклан сидели на заднем крыльце и наблюдали за напряженной игрой в мини-баскетбол в переулке. Шейн послал мяч своему кузену Пэту. Пэт, старший брат Деклана, был местной звездой подросткового баскетбола. Пэт ловко обошел одного из своих кузенов, забросил мяч в импровизированную корзину – кольцо, приделанное к стене гаража на две машины, – и для пущего эффекта повис на нем. Два брата были полной противоположностью друг друга.

Джеймса приглашали принять участие в игре, но он отказался и предпочел смотреть за игрой, сидя рядом с Декланом. Из всех членов семьи именно этот подросток-кузен, еще почти ребенок, больше всего походил на него. Джеймс хорошо, даже слишком хорошо, знал, каково быть неспортивным в семье, полной фанатиков спорта. Даже сейчас, при всех тренировках и упражнениях, он, строго говоря, не был спортивным, а просто был в прекрасной форме. Это не одно и то же. Он мог вполне прилично играть в баскетбол, но только потому, что был вынужден играть с братьями, пока рос. Он не был хорошим игроком, всего лишь сносным.

Конечно, если бы они сейчас соревновались в беге, то Джеймс обогнал бы и Шейна, и Эвана. Но для бега нужно всего лишь быстро ставить одну ногу впереди другой, это требует практики, но не мастерства.

Деклан заерзал на месте. Джеймс посмотрел на него и обнаружил, что парень не наблюдает за игрой. Его кузен смотрел мечтательным взглядом на Грейси, которая сидела за круглым столиком для пикников вместе с группой девушек. Джеймс чуть приподнял уголки губ в улыбке. По-видимому, у них с Декланом есть и еще кое-что общее: интерес к фигуристым блондинкам. Джеймс ткнул паренька локтем и кивнул в сторону Грейси.

– Пожалуй, она для тебя немного старовата.

Мальчик покраснел еще больше, чем обычно, и шаркнул носком черной кроссовки «конверс» по ступеньке.

– Она твоя девушка?

Джеймса, который в это самое время отпивал из стакана чай со льдом, вопрос так ошеломил, что он вздрогнул, чай попал не в то горло, и он начал задыхаться. Он закашлялся и затряс головой. Наконец он смог снова заговорить.

– С чего ты это взял? – спросил он.

Деклан пожал плечами.

– Она всегда на тебя смотрит.

Джеймс нахмурился. Сегодня Грейси и впрямь вела себя странно, однако он был уверен, что к нему это не имело никакого отношения.

– Я думаю, ты ошибаешься.

– Да она на тебя смотрит почти что все время, – настаивал Деклан.

Джеймс покосился на Грейси, но ее взгляд был обращен на стол, а не на него. Он не видел смысла спорить, когда очевидный ответ лежал прямо перед носом.

– Ну, она не моя подружка. Она живет в Ривайвле по соседству с Митчем и Мадди.

– Тебе надо за ней ухаживать, – авторитетно заявил Деклан со всей мудростью подростка. – Если бы на меня так смотрела такая девушка, как она, я бы за ней ухаживал.

Джеймс прищурился и снова посмотрел на столик, за которым сидели женщины. На этот раз Грейси смотрела в его сторону.

Их взгляды встретились.

Скрестились.

Удержали друг друга.

Грейси резко отвела глаза.

Джеймс поскреб подбородок. Что, черт возьми, происходит? Она с самого начала, как только пришла, вела себя странно, была какой-то дерганой, но он представить себе не мог, какое отношение это имело к нему. Обдумать ситуацию как следует Джеймс не успел: к ним подошел Питер, отец Деклана, и показал на баскетбольную площадку.

– Пошел бы ты поиграл со всеми.

Деклан рядом с Джеймсом одеревенел.

– Мне не нравится баскетбол.

Питер, хмурясь, покачал головой.

– Давай, это пойдет тебе на пользу. Лучше, чем сидеть за видеоиграми.

Джеймс невольно сжал стакан чая со льдом крепче. Это было обычным явлением и, к сожалению, напомнило Джеймсу его собственное детство. Он слишком хорошо помнил свои неловкость и смущение, чтобы быть хотя бы отчасти объективным.

– Папа! – В голосе Деклана послышались ноющие нотки. – Мне не нравятся спортивные игры, я плохо в них играю.

– Да как же ты научишься играть хорошо, если все время просиживаешь задницу за этими своими видеоиграми? – с досадой спросил отец.

Джеймс понимал добрые намерения дяди. У Деклана лишний вес, он мало двигается и, наверное, ест только нездоровую пищу. Вдобавок у него было бледное лицо завзятого геймера. По логике отца Деклана, спортивные игры были способом заставить сына двигаться. К Джеймсу, пока он рос, применяли точно такую же тактику тысячу раз. Но одну вещь дядя Питер не понимал и не мог понять, учитывая, что в школе он был капитаном футбольной команды: подобные высказывания только сделают его сына еще более неуверенным и неловким. Чем больше Деклана станут заставлять, тем меньше ему будет хотеться играть во что бы то ни было. Что еще хуже – это опустит его самооценку ниже плинтуса.

Джеймс не мог промолчать. Он толкнул младшего кузена плечом.

– По мне лучше умереть, чем играть в баскетбол. Никогда не видел смысла в этой беготне по полю только затем, чтобы забросить мяч в какое-то маленькое колечко.

Лицо Деклана озарилось облегчением и благодарностью, но через мгновение на него снова набежала тень, потому что его отец сказал:

– Ну да, но посмотри на Джеймса. Когда-то он был точно таким же, как ты. Учись у него.

– С ним все в порядке, – проговорил Джеймс ровным тоном.

Он считал, что стыдить мальчишку не стоит, это ничуть не улучшит дело. Будь Питер умнее, он сделал бы то, что делал Джеймс. Он по меньшей мере раз в месяц брал Деклана куда-нибудь с собой и вовлекал его в активные занятия, которые, он точно знал, мальчишке понравятся. Он не заставлял Деклана участвовать в спортивных играх, которые тот терпеть не мог, и Деклан ни разу не проявил недовольство тем, что ему приходится нагружать мускулы. Но Питер упорствовал:

– Я всего лишь хочу сказать, что если ты немного поиграешь в баскетбол, это тебя не убьет.

Джеймс стиснул зубы.

– Извините, что вмешиваюсь, – раздался за спиной Питера голос Грейси с отчетливыми мурлыкающими нотками, означавшими, что она собирается кем-то манипулировать. – Но Деклан обещал мне показать, как играть в «Хало». – Она улыбнулась Питеру такой сияющей улыбкой, что глаза слепило. – Вы ведь не против?

Джеймс готов был расцеловать ее на месте, и расцеловал бы, если бы не знал, что за это она ему выцарапает глаза.

Взгляд Питера упал на грудь Грейси, натягивающую ткань топа, и он откашлялся.

– Э-э… нет, конечно нет.

Грейси усмехнулась Деклану.

– На меня баскетбол тоже нагоняет скуку. В смысле, я бы с бо́льшим удовольствием постреляла в разные штуки из снайперской винтовки, а ты?

Деклан тоже усмехнулся, его лицо выражало искреннее обожание. Грейси выпятила нижнюю губу и захлопала ресницами, подняв глаза на дядю Питера. Он выглядел совершенно ошеломленным.

– Надеюсь, вы не против, а то я застряла на тридцатом уровне, кажется, на целую вечность. Деклан обещал мне помочь перейти на другой уровень.

Джеймс покачал головой, не в силах сдержать улыбку. В эту секунду он бы сделал для Грейси все что угодно. Благодаря ей мальчишка, самооценка которого отчаянно нуждалась в подпитке, почувствовал себя как бог.

– Конечно, сынок, иди.

Питер ушел, перед этим бросив на Грейси долгий озадаченный взгляд.

Деклан вскочил и махнул девушке рукой.

– Пошли, Грейси!

Джеймс показал на заднюю дверь.

– Иди, включай игру, она придет через минуту.

Деклан побежал в дом с неожиданной скоростью. Вероятно, в эту короткую минуту он потратил больше энергии, чем за весь день. Когда за ним закрылась дверь, Джеймс повернулся к Грейси, встал и спустился на несколько ступенек, чтобы оказаться на ее уровне.

– Спасибо.

Она заморгала, на щеках выступили розоватые пятна.

– Мне показалось, что ты вот-вот выйдешь из себя.

– Так оно и было.

Джеймса удивило, что она это заметила. Но потом он вспомнил утверждение Деклана, что она за ним наблюдала. Вопрос в том, почему она это делает. Замышляет его убить?

Грейси улыбнулась. Не той улыбкой сексуальной кошечки, которую она пустила в ход, чтобы отвлечь Питера, а настоящей улыбкой.

– Я подумала, что, может, мне стоит прийти на выручку. Вчера вечером ты уже разозлился, нельзя же, чтобы ты два дня подряд приходил в ярость.

Джеймс прищурился, пытаясь понять, что же происходит в ее голове.

– Вчера вечером случился небольшой промах.

Грейси склонила голову набок и глотнула.

– Кажется, я пробуждаю в тебе самое худшее.

Их разговор был полон скрытого напряжения. Между ними что-то изменилось, но Джеймс не знал, к добру ли это. Внешне они сегодня были друг с другом более любезны, чем когда-либо за все время их знакомства. Но под этим чувствовалось едва ощутимое осознание, которого раньше не было. Или, может быть, они слишком привыкли обмениваться колкостями, что самое большее, на что можно надеяться, это вот такая неловкость.

Глядя широко раскрытыми голубыми глазами, Грейси прикусила нижнюю губу и зажала ее между зубами. Воображение тут же нарисовало Джеймсу картину, как она стоит перед ним на коленях и смотрит на него снизу вверх. Он стиснул зубы, пытаясь прогнать грязные мысли. Потом сказал, тщательно следя за своим тоном:

– Мне об этом ничего не известно.

Грейси быстро вдохнула, потом показала на дверь черного хода.

– Мне надо идти.

Джеймс всмотрелся в ее лицо, но ничего не смог по нему прочесть. Он кивнул.

– Конечно, иди. Еще раз спасибо.

– Пожалуйста.

Ни один из них не двинулся с места. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Воздух между ними стал густым от напряжения.

Грейси прочистила горло.

– Гм… увидимся.

Ему хотелось надавить на нее, спросить, о чем она думает, но он этого не сделал. Возможно, позже, после того как у него будет время подумать.

– Да. То есть увидимся позже.

– Верно, – сказала Грейси и повернулась, чтобы уйти в дом. Когда она поставила ногу на вторую ступеньку, Джеймс ее окликнул:

– Грейси?

Она замерла и оглянулась через плечо. Ее волосы пронзил солнечный луч, и в ореоле золотого света она была так хороша, что дух захватывало.

– Можешь сделать мне одолжение?

Она повернулась к нему лицом.

– Какое одолжение?

Джеймс улыбнулся, надеясь, что это поможет ей почувствовать себя более непринужденно, и засунул руки в карманы.

– Постарайся, чтобы Деклан в тебя не влюбился. Он еще маленький, и я не уверен, что он это перенесет.

Грейси медленно кивнула.

– Конечно.

Это был не тот дерзкий ответ, какого он ожидал. Он стал подниматься вслед за ней по лестнице. Ее взгляд медленно скользнул по его груди, и у нее чуть заметно перехватило дыхание.

– Мне надо пойти поиграть в «Хало».

Это определенно было возбуждение.

– Грейси.

– Что?

Он улыбнулся.

– Это «Зов чести».

Она расправила плечи.

– Хм?

– Игра, в которую ты собираешься играть, называется «Зов чести».

– А, ладно.

Она повернулась и чуть ли не бегом скрылась в доме. После того как за ней захлопнулась дверь, Джеймс только и мог, что смотреть ей вслед и спрашивать себя, что делать с этим странным поворотом событий.

 

Глава 5

Прием по случаю помолвки был в полном разгаре. Шейн и Сесилия сияли от счастья. Ресторан, в котором проходило торжество, располагался на крыше, и из окон во всю стену открывался великолепный вид на озеро и военно-морской порт. Поскольку прием был устроен в честь пары из среды влиятельных людей Чикаго, погода тоже пошла навстречу, и гости с удовольствием выходили на широкий балкон и любовались воскресным фейерверком над водой. И место, и вид были одинаково впечатляющими, впрочем, Грейси предполагала, что так и должно быть, когда корпоративный магнат женится на дочери сенатора.

Все было безупречно. Грейси очень радовалась за них, но в то же время с нетерпением ждала, когда вечер закончится. Гости прибывали, казалось, их вереница никогда не закончится. Грейси в это время стояла у стола, где высился приготовленный ею торт, и то и дело поправляла цветы и свечи, хотя они и так уже были расставлены в идеальном порядке. Обычно Грейси на таких мероприятиях беззаботно порхала и чувствовала себя непринужденно, но сегодня она не находила себе места и, чтобы хоть чем-то занять руки, поправляла декор на столе. Она весь день чувствовала себя не в своей тарелке. Сначала Сесилия спросила ее, что случилось. Потом об этом же спросила Мадди. Потом Митч. Потом Шейн. Потом Эван. Даже давние подруги Мадди, Пенелопа и Софи, поинтересовались. Не спросил только один человек – Сэм, и то только потому, что он и так уже знал, в чем дело. Она пыталась вести себя нормально, но понятия не имела, как это сделать – теперь, когда она узнала правду. Она избегала Джеймса, как чумы, потому что всякий раз, когда он оказывался где-то в радиусе двух футов от нее, она начинала краснеть, как неуклюжий подросток. А говорить с ним Грейси была почти не в состоянии. При этом по иронии судьбы она не могла удержаться, чтобы не смотреть на него. Недавнее открытие заставило Грейси увидеть Джеймса в новом свете. Он столько раз ловил на себе ее взор, что она уже и считать перестала. И с каждым его долгим вопросительным взглядом, под которым Грейси в конце концов отводила глаза, напряжение между ними росло.

– Ты превзошла себя, – произнес у нее за спиной знакомый глубокий голос.

Грейси мысленно поблагодарила Бога за то, что ей наконец есть на кого отвлечься. Она повернула голову и через плечо посмотрела на Чарли Радклиффа – шерифа Ривайвла. Чарли был ее приятелем, более того, когда-то у них был дружеский секс. Высокий, смуглый, с черными волосами и черными, как ночь, глазами, Чарли, живое воплощение «классного парня», выглядел как всегда великолепно, но при виде него сердце Грейси больше не подпрыгивало. Она улыбнулась и снова перевела взгляд на результат своих трудов.

– Спасибо, я очень довольна.

Это было мягко сказано. На самом деле Грейси была в восторге от результата. Великолепный трехъярусный торт, выполненный в двух цветах, голубом и черном, и украшенный затейливыми цветочками, выглядел изысканно и в то же время современно. Несколько часов, которые она потратила на доведение этого произведения кондитерского искусства до совершенства, не пропали зря: это был самый красивый торт из всех, какие она когда-либо делала.

Чарли обнял ее за талию. Грейси прислонилась к его сильному телу, уже одно его присутствие помогло ей немного расслабиться. Он поцеловал ее в висок.

– Я всегда говорил, что ты художница.

Грейси отстранилась и посмотрела ему в лицо.

– Спасибо. А у тебя как дела? У меня такое чувство, как будто я тебя год не видела.

Прошло всего пару дней, но Грейси казалось, что ее дом где-то за миллион миль отсюда. Чарли усмехнулся и заправил ей за ухо прядь волос.

– Мы с тобой встречались на прошлой неделе, когда играли в карты. Ты задала мне жару и украла все мои деньги. Я это очень хорошо помню.

Грейси засмеялась и разгладила ткань своего красного платья. Оно было без бретелек, облегало ее округлости в нужных местах и доходило до колен.

– Да, верно. Это платье я купила как раз на выигранные деньги.

– Ну, тогда мне не жалко, – сказал Чарли.

Его взгляд блуждал по ее телу. Грейси хорошо знала этот откровенный взгляд, они часто такими обменивались. Когда-то раньше он имел бы сексуальный смысл, но теперь это было простое одобрение. Грейси вздохнула, немного жалея, что этого оказалось недостаточно. В отличие от профессора Чарли относился именно к таким мужчинам, какие были в ее вкусе. У них был изумительный секс, и им всегда было весело вместе, что Грейси идеально устраивало. Им было легко друг с другом, в их отношениях царила полная непринужденность, но под конец ей стало этого мало. В то время Грейси думала, что это потому, что ей хотелось того же, что было у Митча с Мадди, а теперь и у Шейна с Сесилией. Но после того, как она отвергла немалое число парней, она пришла к выводу, что, вероятно, она не создана для серьезных отношений. Как только ее связи начинали двигаться в этом направлении, она теряла интерес. Взгляд Грейси помимо ее воли снова устремился к Джеймсу. Он стоял в компании нескольких гостей, включая его братьев, но она видела только его. На нем была белая рубашка с рукавами, закатанными до локтей, и синевато-серые брюки.

Их взгляды встретились.

Скрестились.

Удержали друг друга.

В груди Грейси разлился жар, и это ее разозлило. Взгляд Джеймса медленно скользил по ее телу, сверху вниз, потом снизу вверх, потом задержался на ее губах. У Грейси екнуло сердце, она резко втянула воздух.

Не отводя от нее взгляда, Джеймс поднес ко рту стакан вина и сделал глоток. И все это время смотрел поверх стакана на нее. Такое повторялось весь день. Напряженное молчание. Взгляды глаза в глаза. Сегодня они не спорили. Они вообще почти не разговаривали, не считая того момента на лестнице. Но эти взгляды… от них она вся горела. Грейси прикусила нижнюю губу. Нужно остановиться. Она выдохнула воздух, который задержала в легких, и приложила руку к трепещущему желудку. Потом, сделав над собой усилие, отвернулась – и обнаружила, что Чарли изучает ее, и выражение лица у него как у полицейского, который вот-вот скажет: «Попалась!»

– Ну что?

Как только эти слова вырвались у Грейси, она сразу поняла, что они прозвучали так, будто она оправдывается. Чарли улыбнулся.

– Много же тебе понадобилось времени. Я уж начал думать, что ты никогда это не поймешь.

Грейси распрямила спину.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Ладно, пошли. – Чарли взял ее за руку и потянул в сторону веранды, где было уже полно народу. – Давай-ка выведем тебя на свежий воздух.

Грейси позволила Чарли вытащить ее наружу, по пути борясь с желанием оглянуться на мужчину, который завладел ее мыслями. Прохладный воздух обдал щеки, но это ее не успокоило, наоборот, Грейси еще острее осознала, что из-за этого профессора ее кожа горит. Ни слова не говоря, они пошли через толпу гостей, пока не остановились у перил балкона. Некоторое время они молча смотрели на озеро. Грейси глубоко вздохнула. Наконец Чарли сказал:

– В Ривайвле такого не увидишь.

– Да, – согласилась Грейси. Потом показала на ночное небо. – Но здесь нет таких звезд, как там.

Чарли проследил направление ее взгляда.

– Точно.

На пирсе, сияя огнями, медленно вращалось колесо обозрения. Грейси не хотела больше думать о Джеймсе и сосредоточилась на мужчине, стоявшем рядом с ней. Лучше копаться в его секретах, чем в ее собственных.

– Скучаешь по Чикаго?

Его плечи напряглись, как бывало всегда, когда она задавала вопрос о его прошлом.

– Иногда. Хотя я так много ездил, что не уверен, чувствовал ли я его когда-нибудь своим домом.

Чарли когда-то работал в ФБР. После того как он ушел с этой службы, он вслед за Митчем, с которым дружил с детства, переехал в Ривайвл и поступил на работу в местное отделение полиции. Через год старый шериф вышел на пенсию, и на его место выбрали Чарли. С тех пор он так и работал шерифом. За все время, что Грейси и Чарли спали вместе, он никогда не рассказывал, что побудило его уйти из ФБР, как бы Грейси ни пыталась это выведать.

Она положила руки на перила, чувствуя под пальцами холодный металл.

– Ты мне вообще когда-нибудь расскажешь, почему ты ушел?

– Это не имеет значения. – Чарли был, как всегда, упрям. – Ну, так когда ты это поняла?

Грейси задала вопрос, которого задавать не следовало, и теперь разговор снова перекинулся на нее. Она попыталась уйти от ответа.

– Поняла что?

– Что все эти твои нападки на профессора на самом деле – страх.

Брови Грейси сошлись на переносице, она покачнулась.

– Я не боюсь! Он самый безобидный человек, какого я только встречала.

Чарли фыркнул.

– Это вряд ли.

С языка Грейси готова была сорваться резкость, и, чтобы удержаться, она прикусила нижнюю губу. Она хотела выглядеть хладнокровной. Она махнула рукой и постаралась улыбнуться самым беззаботным образом.

– Я тебя умоляю, у тебя паранойя. Ты можешь хотя бы представить?

Чарли прищурился.

– Да, могу, еще как.

– Но это же нелепо! Мы абсолютно несовместимы.

Ладно, она готова была признать, что питает какие-то чувства к этому мужчине, что есть, то есть, но это не отменяло аксиому, что Джеймс был полной противоположностью тому типу мужчин, которые ей нравились. Он не был необузданным и непосредственным. Он заботился о приличиях. Он был чрезмерно сдержанным. Интеллектуальным. Рассудительным. Логичным. Помешанным на фитнесе и здоровом питании. И она могла бы добавить еще сотню характеристик, которые ей не нравились. И спать с ним она не могла. Кроме Сэма, у нее не было родных, и ее друзья заменяли ей семью, никого ближе у нее не было. Грейси не могла рисковать своими отношениями с ними, когда прекрасно знала, что с Джеймсом у нее никогда ничего не получится.

Чарли покачал головой, и его темные волосы взъерошил ветер.

– Но это не отменяет того факта, что, как только он появился, наши дни были сочтены.

Грейси подбоченилась.

– Он не имеет никакого отношения к нам!

Чарли улыбнулся и провел пальцем по ее щеке.

– Я знаю твои доводы, и ты была права. У нас была классная химия, но мы всегда были прежде всего друзьями и только потом любовниками. – Он снова убрал ее волосы от лица. – Грейси, ты заслуживаешь того же, что есть у них. И я хочу, чтобы у тебя это было.

Внутри у Грейси словно что-то сдулось. Она облокотилась на сильную грудь Чарли. Через секунду он ее обнял. Она вздохнула, черпая успокоение в его тепле.

– Ты же знаешь, что я не такая. Разве я когда-нибудь пыталась потребовать от тебя каких-то обязательств?

Чарли погладил ее спину.

– Ни разу, но это не означает, что ты не должна получить то, чего заслуживаешь.

Грейси не знала, что на это сказать, поэтому просто поднялась на цыпочки и поцеловала Чарли в щеку.

– Ты хороший друг.

– Ты тоже, милая. – Он подмигнул. – Но я не собираюсь врать, мне все еще не хватает нашего секса.

Грейси засмеялась и хлопнула его по руке.

– Я не передам Фелисии Хейз твоих слов.

Ему хватило такта принять разочарованный вид.

– Значит, ты об этом знаешь?

– Пф! Мы ведь живем в Ривайвле.

Он лукаво усмехнулся.

– Ты ревновала?

– А ты хотел бы, чтобы я ревновала?

Он показал большим и указательным пальцами щепотку толщиной в дюйм.

– Может, самую малость.

– Ну, так оно и было, самую малость. – Грейси сказала правду. Когда Мэри Бет Кроули, глава «младшей лиги» и главная местная сплетница, рассказала Грейси о новой партнерше Чарли, ей стало немного жаль. Грейси наклонила голову набок. – Я не знала, что ты воспринимаешь профессора так.

– Милая, я понял, что у нас все кончено, в ту же секунду, когда ты начала с ним спорить.

– В жизни не слышала ничего более глупого.

Чарли засмеялся, качая головой.

– Ты такая недогадливая.

– Ничего подобного!

Он взял ее за подбородок и нежно улыбнулся.

– Грейси, за время, что я тебя знаю, не было ни одного представителя мужского пола, с которым бы ты не флиртовала. Хоть молодого, хоть старого. Насколько я могу судить, единственным исключением из правила был Джеймс Донован. Не нужно быть гениальным детективом, чтобы сложить два плюс два.

Грейси опустила глаза и вздохнула.

– А я не сложила два плюс два.

– Это потому, что ты упрямая и тебе никогда не попадался парень, который тебе угрожает.

– Он мне не угрожает! – возразила Грейси, ее упрямство снова себя проявило.

Чарли схватил ее за руку.

– Ладно, давай вернемся.

– Эй, да ты ревнуешь?

Он усмехнулся.

– Черт, да!

Она со смехом толкнула его бедром в бедро, и они направились к двери. Как только Грейси вернулась в комнату, полную гостей, ее взгляд забегал по сторонам, пока не остановился на Джеймсе. Он разговаривал с двумя женщинами: высокой, худощавой красивой брюнеткой и очаровательной рыжеволосой. Рыжая что-то сказала, и он рассмеялся, запрокинув голову. Грейси вдруг представила, как потянулась к нему и лизнула его горло. Каково было бы почувствовать под своим языком все эти мускулы? Она досадливо вздохнула. Нужно взять себя в руки. Нужно помнить, что ничего не изменилось. Он по-прежнему ей не подходит.

От шума и от внезапной перемены в отношениях с Грейси у Джеймса разболелась голова. По мере того как тянулся этот день, ситуация становилась все более странной. Она на него не накидывалась. И глаза не закатывала. Зато она то и дело на него смотрела. Они обменивались долгими взглядами, пропитанными предчувствиями и сексом. По мере того как день продолжался, Джеймс становился все более дерзким, он позволял себе шарить взглядом по ее телу, останавливаясь на ее губах. Он наблюдал, как она гладит пальцами свою шею, как ее язык быстро облизывает губы. И когда она вышла с Чарли на этот чертов балкон, Джеймса захлестнуло иррациональное собственническое желание ее остановить, да такое жгучее, что, казалось, оно прожигало дыру в его внутренностях. Его раздражала нелогичность этого чувства. Грейси – не его женщина и никогда ею не станет. С ним будет все нормально, если он найдет способ избавиться от одержимости этой женщиной. Чувствуя, что ему нужно отдохнуть от приема, он направился через зал ресторана к двери, лавируя между гостями, и вышел в холл, где было потише. Как только в его голове перестал звучать шум и гул голосов, он вздохнул с облегчением.

– Джеймс!

Из дальней части холла раздался голос Белинды, его двоюродной бабушки по отцовской линии. Она подняла руку и пошла в его сторону так быстро, как только позволяли ноги восьмидесятипятилетней женщины. К несчастью для Джеймса, передвигалась она на удивление проворно. Он помахал ей рукой, а потом, сознавая, что ведет себя не так, как подобает хорошему племяннику, свернул в длинный коридор, ведущий к лифтам.

– Джеймс! Джеймс, дорогой! – окликала его Белинда.

Его двоюродная бабка страдала старческим склерозом в легкой форме, и в этот вечер он как раз дал о себе знать. Сколько бы Джеймс ни повторял, что он доктор наук, а не врач, она все время путала эти понятия. Полчаса назад она приперла его к стенке и принялась обсуждать свой бурсит. О чем она захочет поговорить дальше, одному богу было известно, и Джеймс не собирался дожидаться ее, чтобы это выяснить.

– Тетя, я скоро вернусь!

С этими словами он завернул за угол, поспешил к двери, над которой висела табличка «выход», и выскользнул наружу еще до того, как Белинда успела завернуть за угол. Джеймс вышел на лестницу – и застыл в изумлении. На ступенях, обхватив руками голову, сидела Грейси. Она подняла лицо, и Джеймс увидел под ее ресницами легкие тени. Он нахмурился.

Грейси медленно выдохнула. За Джеймсом с гулким стуком закрылась дверь. Грейси была так же великолепна, как всегда, и при виде ее у Джеймса пересохло в горле. Их взгляды встретились, потом оба отвели глаза.

– Ты за мной следил?

Она изменила положение, скрестила ноги и разгладила складки на ткани облегающего платья. Джеймс испытал внезапное желание провести руками вверх по ее платью, погладить ее бедра, раздвинуть ее ноги, упасть на колени на ступеньку перед ней и царапнуть зубами ее кожу. Он прижался к двери, чувствуя, как холод металла проходит сквозь его рубашку. Это вернуло его мысли к теме разговора.

– Я прячусь от моей двоюродной бабушки.

– Это еще почему?

– Шейн назвал меня доктором, и она теперь думает, что я… в общем, врач. – Джеймс сунул руки в карманы и нащупал пальцами острый край ключа. – У нее целый список болезней, которые я точно не хочу обсуждать.

Уголки роскошных губ Грейси чуть заметно приподнялись.

– А ты от кого прячешься? – спросил Джеймс.

Она прикусила нижнюю губу.

– Почему ты думаешь, что я прячусь?

Они были наедине. Во второй раз за последние двадцать четыре часа. Небольшое пространство между ними наполнилось напряжением, которое изводило их весь день. Джеймс пожал плечами.

– С тех пор как я с тобой познакомился, ты на любой вечеринке была душой компании, никак не меньше.

Несколько долгих мгновений Грейси просто смотрела на него, потом наконец склонила голову набок, и буйная грива ее волос упала на одно плечо.

– Что имел в виду отец Деклана, когда говорил, что ты когда-то был как он?

Джеймс ожидал от нее какого угодно вопроса, только не этого. Он ответил не сразу. Это была не та тема, на которую ему хотелось говорить. Он показал на место на ступеньке рядом с ней.

– Можно мне сесть?

Было видно, как Грейси глотнула. Потом она кивнула.

– Это свободная страна.

Возможно, раньше он ошибался, подумал Джеймс. Возможно, пора перестать избегать этой ситуации. Может быть, ему нужно применить к Грейси те же принципы, которые он использовал в отношениях с другими женщинами. С самого первого момента их знакомства он играл с ней по ее правилам, но, возможно, пришло время прекратить это делать.

– Что изменилось со вчерашнего дня?

Джеймс задал ей прямой вопрос, как задал бы любой другой женщине. Намеки и предположения были не по его части, в общении он предпочитал прямоту.

Грейси дернулась так, словно он дал ей пощечину. Потом покачала головой.

– Ничего не изменилось. Совсем ничего.

Он поднял одну бровь.

– Неужели? Дело в том, что за последние двадцать четыре часа ты ни разу не назвала меня занудой. По-моему, это новый рекорд.

Грейси сцепила руки так крепко, что костяшки пальцев побелели.

– Я выполняю наше соглашение о перемирии.

Джеймс перевел взгляд на ее губы и задержал его там дольше, чем допускали нормы вежливости.

– Когда в доме моей матери я не стал есть десерт, ты не сделала ни одного саркастического замечания.

Грейси быстро провела кончиком розового языка по своей нижней губе.

– Это твое тело. Если ты обращаешься с ним как с храмом, мне-то что?

Джеймс хмыкнул. Грейси скрестила ноги и снова раздвинула их, ее голубые глаза потемнели. Джеймс усмехнулся.

– Сегодня утром я пробежал десять миль.

Она расправила плечи, в ее глазах блеснул уже знакомый Джеймсу огонь.

– Это ужасно. Ты больной на всю голову.

Он засмеялся, потом выпрямился, оттолкнувшись от стены, и шагнул к Грейси.

Она втянула воздух.

– Что ты делаешь?

Он показал на пятачок на ступеньке рядом с ней:

– Собираюсь сесть.

Ее щеки снова слегка покраснели.

– А-а… ладно.

Он сел на ступеньку, и его бедро коснулось ее бедра. Грейси напряженно застыла, но Джеймс, вместо того чтобы отодвинуться и дать ей больше пространства, не двинулся с места. Грейси не отстранилась, но он подозревал, что ею двигала скорее гордость, нежели инстинкт, потому что каждый мускул в ее теле казался тугим от напряжения. Она смотрела на Джеймса дерзко, с вызовом, но ее грудь часто поднималась от быстрых неглубоких вздохов. Он знал, что мог бы ее поцеловать, и она бы ему позволила. Напряжение между ними было так сильно, что если бы он это сделал, наверное, разверзся бы ад. Джеймс мог представить эту картину очень отчетливо, но прогнал образ прочь. Секс ничего не решит. Будь она обыкновенной женщиной, возможно, он мог бы допустить, чтобы страсть взяла верх, но с Грейси это было невозможно. Слишком тесно жизнь Грейси переплетена с его собственной. Но то, чем они занимаются, тоже не работает, и в этих их «не-отношениях» кто-то должен проявить здравый смысл.

Джеймс поставил локти на колени и сплел пальцы рук.

– Мне трудно освоиться с этим нашим перемирием.

– Что ты имеешь в виду?

Он посмотрел на Грейси, но она смотрела на свои коричневые туфли на шпильках так, словно это было невероятно занимательное зрелище. Он тихо сказал:

– Я больше не хочу с тобой воевать.

Она сглотнула и проговорила:

– Я тоже.

Джеймс решил говорить начистоту – настолько, насколько это было возможно в данный момент.

– Но как быть тебе другом, я тоже не знаю.

Грейси взглянула на него и отвела глаза.

– Если мы друг другу понравимся, какая разница?

– В обозримом будущем нам предстоит часто видеть друг друга. Разве ты не предпочла бы, чтобы мы встречались, не питая друг к другу враждебности?

Грейси кивнула.

– Да, конечно.

– Значит, мы хотим одного и того же?

– Да.

Ее правое бедро рядом с ним было твердым, Джеймс подавил желание погладить ее по ноге, ослабить напряжение, которое ее сковало.

– Есть идеи, как нам стать друзьями?

У Грейси вырвался смех, и, казалось, ее саму это ее удивило.

– Ни одной.

Их взгляды встретились, и все между ними замерло. Напряжение повисло в воздухе. Джеймс почти чувствовал свои губы на ее губах. Но он не воспользовался возможностью. Голосом, в котором слышалось – слишком явно слышалось – тлеющее желание, он сказал:

– Раньше мне никогда не доводилось тебя рассмешить. Мне это нравится.

Грейси поспешно переключила внимание на другое, стала смотреть на дверь, через которую они вошли.

– Нам надо бы вернуться к гостям.

– Да, надо бы.

Но ни один не двинулся с места. Ее нога по всей длине была прижата к его ноге, ее мягкость – к его твердости. Он крепко сжал пальцы, борясь с пульсирующим в нем желанием. Они столько времени сидели вот так, бедро к бедру, плечо к плечу, дыхание резкое и неровное, что Джеймс стал понимать смысл выражения: «Напряжение можно было резать ножом». Воздух между ними, казалось, сгустился и потрескивал от невысказанного желания, оно долго находилось под контролем, но теперь стремилось вырваться наружу. Когда Джеймс уже больше не мог это выносить, он встал и повернулся лицом к Грейси. Она посмотрела на него. Голод и растерянность в ее голубых глазах отражали его собственные запутанные эмоции. Джеймс засунул руки в карманы.

– Я больше не хочу спорить.

– Я знаю. Я тоже не хочу. – Грейси облизнула губы. – А в остальном нам придется разобраться.

– Я на это надеюсь.

– Вроде бы другие к тебе хорошо относятся, так что наверняка я когда-нибудь тоже наловчусь.

Она улыбнулась, и ее улыбка ослепила Джеймса – точно так же, как его ослепляло все остальное. Господи Иисусе! Он прочистил горло.

– Желаю приятно провести время.

– И я тебе.

Они попали в сети еще одного долгого многозначительного взгляда. Если оценивать по уровню жара, то этот взгляд мог бы соперничать с любым сексом, какой у него только был. И в это мгновение Джеймс вдруг сразу все понял. Враждебность. Постоянные споры. Подначивания. Он принимал это за раздражение, вызванное многочисленными различиями между ними, несовместимостью характеров и подспудно тлеющим странным влечением. Но он ошибался. Это было нечто большее, чем просто влечение, это была мощная, почти осязаемая химия. Не похожая ни на что, что ему когда-либо доводилось испытывать. Она не подчинялась логике и рассудку. Взгляд Джеймса упал на алые, полные губы Грейси, уже влажные, приоткрытые, ждущие его. Пока безумие не охватило его полностью, он пошел единственным разумным путем, который был ему доступен: убрался отсюда подобру-поздорову.

 

Глава 6

Джеймс вышел не оглядываясь, тяжелая дверь закрылась за ним, и ее щелчок отозвался эхом в ушах Грейси. Теперь, когда она не чувствовала рядом с собой тепло тела Джеймса, сквозь тонкую ткань платья стал просачиваться холод бетона, и она осознала, какой горячей стала ее кожа. Грейси посмотрела на серый пол лестничной площадки и оторопело заморгала.

«Что это было?»

Они старались. Они выдержали: весь разговор обошелся без взаимных нападок друг на друга, но какой ценой? Когда не стало враждебности, сексуальное напряжение между ними резко возросло. Грейси всего лишь сидела с ним рядом, но даже от этого ей стало так жарко, что в какой-то момент она подумала, что вот-вот вспыхнет.

Грейси вдохнула и медленно выдохнула. Она не может быть ему другом. Все, что действовало в ее обычных отношениях с мужчинами, к нему неприменимо. С ним она не могла беззастенчиво флиртовать. Грейси помнила, как познакомилась с Чарли. Стоило им только увидеть друг друга, как она сразу поняла, что будет дальше. Они кружили вокруг друг друга, их намеки становились все более откровенными, пока Грейси не плюхнулась к нему на колени и не прошептала ему на ухо такое приглашение, каким могла бы гордиться даже Мэй Уэст. И уже секунд через тридцать они оказались в постели.

Грейси попыталась представить, как действует таким же манером с Джеймсом, и невольно поморщилась: вообразить такое не получалось. Она не могла с ним вести себя так. Это же Джеймс. Хотя огонь в его зеленых глазах заставлял ее усомниться во всех ее прежних представлениях о нем, она все равно не могла это представить.

Дверь открылась. Грейси встрепенулась в надежде, что это Джеймс вернулся, чтобы продолжить то, что они начали. Как это случилось? Неужели только вчера она была спокойна и довольна и их взаимная враждебность ее вполне устраивала? Но через секунду ее надежда сдулась, как воздушный шарик: в дверном проеме стоял ее брат. Он сверкнул своей фирменной ленивой улыбкой.

– Я так и думал, что найду тебя здесь.

Дома он всегда носил только джинсы и футболки, но сегодня он был очень хорош в черных брюках и голубой рубашке. Грейси приняла самое что ни на есть жизнерадостное, счастливое выражение лица.

– Захотелось отдохнуть от всех женщин, которые к тебе липнут?

Как говорила их мама, у него было лицо ангела, но в глазах – дьявол, и женщинам ужасно хотелось посмотреть, что скрывается за фасадом добродушного парня. Им никогда это не удавалось, но вовсе не потому, что они не пытались. Сэм сел на ступеньку рядом с сестрой.

– От чего ты прячешься? Ускользнуть с вечеринки в одиночестве – это на тебя не похоже.

Грейси пожала плечами.

– Это были трудные выходные, и я начала уставать от толпы. Я бы с удовольствием поехала домой.

– Звучит правдоподобно, – медленно протянул Сэм. – А теперь рассказывай правду.

Грейси сгорбилась и вздохнула.

– Разве не достаточно того, что я устала?

– Было бы достаточно, – будь это правдой. Но я думаю, ты наконец догадалась, что он тебя возбуждает, и тебе это не нравится, – сказал он таким тоном, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Это прозвучало еще хуже, чем Грейси опасалась. Она наморщила нос и замотала головой.

– Я не хочу об этом говорить.

Сэм снова хмыкнул. Он обнял Грейси за плечи, притянул ближе к себе и потер ее голову костяшками пальцев. Она шлепнула его по руке.

– Эй, осторожно, прическу испортишь!

– Мне не под силу растрепать твою гриву.

Он откинулся назад, опершись локтями на ступеньку выше. Чтобы сменить тему, Грейси решила перевести разговор на их разную наследственность. Она ткнула пальцев в его плоский – возмутительно плоский – живот.

– Ты понимаешь, как это несправедливо, что гены худобы достались тебе?

Сэм закатил глаза.

– Только не надо играть со мной в эту игру. Ну, так что ты собираешься с этим делать?

– Делать с чем? – Может быть, если они не произнесут вслух его имя, ей удастся притвориться, что они обсуждают другого мужчину. – С этим ничего нельзя поделать. Мы с ним несовместимы.

Сэм выпрямился и потер подбородок со светлой щетиной.

– Тебе станет лучше, если ты что-нибудь предпримешь.

– Что, например?

С Джеймсом все не так просто, вопрос не только в том, переспать с ним или нет. Он теперь будет присутствовать в ее жизни всегда. И как ни неприятно было это признавать, но мысль, что он приводит на семейный обед в День благодарения кого-то вроде Линдси Лорд, была для Грейси как нож в сердце. Они с Джеймсом даже не целовались, а Грейси уже ревновала его к тени какой-то еще неизвестной женщины, которая – она была в этом уверена – когда-нибудь будет сидеть напротив нее. Грейси стиснула зубы. И ведь она даже не была ревнивой.

Сэм пожал плечами.

– Я не знаю, что делать, но я знаю тебя. Ты почувствуешь себя лучше, если перестанешь прокручивать в голове эту тему. Долбить одно и то же – не твой конек.

Грейси не видела решения. Она глубоко вздохнула. Сэм ткнул ее в плечо и показал на дверь.

– Давай-ка лучше вернемся на вечеринку.

Грейси вздохнула.

– Ладно.

Парой минут позже они стояли и разговаривали с Шейном и Сесилией, но Грейси уже отвлеклась от разговора и взглядом искала в толпе гостей Джеймса. Черт побери! В мгновение ока он стал центром ее внимания. Она понимала, что это безумие, но ничего не могла с собой поделать. Наконец Грейси заметила его в противоположной части зала. Она прикусила нижнюю губу. Джеймс разговаривал ни с кем иным, как с Чарли. Казалось, они что-то обсуждали. Ну разве это не мечта любой девушки? Полицейский и профессор. Весь этот авторитет, властность, строгость. Суровые оценивающие взгляды. Грейси поежилась. Интересно, многие ли из студенток Джеймса вздыхают по нему? Представляют, что он направляет всю эту свою строгость и контроль на них?

У Грейси пересохло в горле. Она с трудом глотнула. Чарли согласно кивнул в ответ на какие-то слова Джеймса, потом оба засмеялись. Интересно, не о ней ли они говорят? Наверное, нет. Поскольку Джеймс на нее не смотрел, она позволила себе вволю разглядывать его, любоваться широкими плечами, гибкой спиной, плоским животом.

– Прошу прощения, – произнес мужской голос.

Вздрогнув от неожиданности, Грейси снова переключила внимание на разговор. Оказалось, что к Сэму, Шейну и Сесилии подошел какой-то мужчина постарше и теперь все четверо смотрят на нее, а она этого даже не замечала. Она выпрямилась, стараясь не обращать внимания на жар, заливший ее щеки.

– Прошу прощения.

Незнакомый мужчина поднял тарелку с куском торта.

– Я правильно понял Сесилию, что этот торт приготовили вы?

Грейси бросила вопросительный взгляд на Сесилию. Подруга кивнула. Грейси снова посмотрела на мужчину.

– Да, я.

– Это лучший торт из всех, какие мне только доводилось пробовать.

Словно в подтверждение своих слов, он откусил еще кусочек торта. Грейси всегда было приятно слышать комплименты в адрес ее выпечки, особенно потому, что она была самоучкой. В детстве она мечтала поехать учиться в школу кондитеров, но эта возможность ей так и не представилась. Она широко улыбнулась.

– Спасибо, я рада, что он вам понравился. – Она вытянула руки в сторону подруги. – Вы должны благодарить Сисси, это ее любимый торт.

Сесилия замотала головой.

– Я только выбрала вкус, а остальное – твоих рук дело.

Мужчина взял тарелку в одну руку, а другой рукой достал из кармана визитную карточку.

– Меня зовут Рон Соренсен. Моей дочери исполняется шестнадцать лет, и я бы хотел, чтобы вы приготовили торт на вечеринку в честь ее дня рождения.

– Грейси Робертс, – представилась Грейси.

Она взяла визитную карточку и провела пальцем по ее краю, ее сердце наполнилось гордостью.

– Спасибо за предложение, но я живу не в Чикаго.

На лице мистера Соренсена появилось решительное выражение.

– Это не имеет значения. Я готов заплатить за доставку. Моя жена потребовала, чтобы я узнал, кто вы, и сделал у вас заказ. – Он улыбнулся и подмигнул. – А она не из тех женщин, которым можно отказать.

Грейси засмеялась и убрала визитку в сумочку.

– Уверена, мы что-нибудь придумаем. Хотите, я позвоню вам в понедельник, чтобы обсудить детали?

– Отлично. – Он откусил еще кусочек малинового торта и закатил глаза от удовольствия. Обращаясь к Шейну и Сесилии, он сказал: – Вам повезло найти такое сокровище.

Сесилия кивнула. В голубом с белым платье, мерцающем блестками, с забранными наверх волосами она выглядела очень элегантно и изысканно.

– Нам она тоже нравится, и не только из-за вкусной выпечки.

– Спасибо. – Грейси улыбнулась. – Всему, что я знаю, меня научила мама.

– Вы не учились этой профессии? – спросил Рон.

Грейси об этом очень жалела, но так сложилась жизнь. Она сделала свой выбор и не изменила бы ни одной секунды времени, которое провела со своей мамой.

– Думаю, это зависит от того, что вкладывать в понятие учебы. Но в кулинарном училище я не училась. Я всегда делала все сама.

– И вы делаете это очень хорошо. – Рон показал на ее сумочку. – Понедельник, не забудьте.

– Не забуду.

Он ушел. Грейси повернулась к Шейну и Сесилии.

– Ха! Смотрите-ка, знакомство с вами уже приносит плоды.

Сесилия показала на уходящего мужчину.

– Ты знаешь, кто это?

Грейси усмехнулась.

– Знаю, это Рон Соренсен.

Шон положил руку на бедро Сесилии.

– Он глава аппарата мэрии.

– Хм, занятно. – Грейси показалось, от нее ждут, что она будет поражена. Но она мало что знала о политических кругах Чикаго, и это имя не произвело на нее особого впечатления. – Обещаю приготовить на день рождения его дочери такой торт, который она никогда не забудет.

Сесилия покачала головой.

– Ты не понимаешь. На приеме по случаю шестнадцатилетия его дочери будут присутствовать двести самых влиятельных в Чикаго людей. Это может быть огромным шагом для твоего бизнеса.

До Грейси наконец дошло, что это значит. Она покосилась на брата. Сэм улыбнулся.

– Звучит круто.

Грейси нахмурилась.

– Но я живу не в Чикаго. Мой бизнес – в Ривайвле.

– Возможно, пришло время его расширить, – предположил Шейн со всей практичностью человека, никогда не сталкивавшегося в бизнесе с проблемой, которую он не мог бы решить.

– Это всего один торт.

Кроме всего прочего, Грейси была не готова обслуживать большое число клиентов. Она построила свой бизнес в расчете на Ривайвл. Она готовила дома, в своей лимонно-желтой кухне, где имелось все необходимое ей кухонное оборудование. Она пекла капкейки для детских дней рождения и печенье для собраний ассоциации родителей и учителей. Ее фирма была успешной, даже процветающей, но маленькой. Как ей и хотелось.

Шейн показал на визитку в ее руке.

– Один торт для политика с очень обширными связями.

Грейси отмахнулась.

– Давайте не будем забегать вперед.

В это время у нее за спиной какая-то женщина сказала:

– Прошу прощения.

Грейси повернулась и увидела изысканную даму сорока с небольшим лет в коктейльном платье цвета шампанского.

– Вирджиния! Я рада снова вас видеть, – сказала Сесилия и положила руку на локоть жениха. – Шейн, ты же помнишь жену конгрессмена Далтона?

Шейн, и глазом не моргнув, протянул ей руку.

– Конечно, всегда рад вас видеть.

Грейси готова была поспорить на деньги, что Шейн понятия не имел, кто эта женщина, но по его виду никто бы об этом не догадался. Вот почему они составили такую хорошую пару. Шейн и Сесилия дополняли друг друга и умели делать так, чтобы все выглядело легко и естественно. Взгляд Грейси перескочил на Джеймса. К нему и Чарли подошли две женщины, с которыми он уже разговаривал раньше. У Грейси заныло в животе от ревности. Кто они такие?

Джеймс посмотрел поверх головы рыжеватой блондинки и перехватил взгляд Грейси. Ее словно опалило жаром. Она натужно сглотнула и снова переключила внимание на разговор.

– Поздравляю с помолвкой, – сказала Вирджиния, потом обратилась к Грейси. – Я правильно поняла, что это вы приготовили этот торт?

 

Глава 7

Грейси сидела в машине перед домом Джеймса. Сердце ее билось так сильно, что, казалось, готово было вырваться из груди.

Господи, что она делает?

После приема она вернулась в дом Шейна и Сесилии. Когда все уже разошлись по своим комнатам, она все расхаживала взад-вперед, как зверь в клетке. На протяжении вечера она то и дело ловила взгляд Джеймса, словно какая-то неведомая магнетическая сила притягивала их друг к другу. Продолжая мерить шагами комнату, Грейси вдруг остановилась на середине шага: ее осенило решение. Такое простое и прямолинейное, что, казалось, оно ударило ее по лицу.

Секс.

Она смотрела на все это в неправильном свете. Если бы она с ним переспала, напряжение бы спало, и все эти переживания закончились бы. Одноразовая сделка поможет им преодолеть рубеж и освободит их недавно объявленное перемирие от неловкости. Но из-за всего этого жара, который они генерировали весь вечер, у Грейси вылетел из головы один очень важный факт: что они абсолютно несовместимы. Ей нравился секс импульсивный, необузданный и грязный. К Джеймсу все это никаким боком не относилось. Он был слишком… аккуратным и упорядоченным. В самом деле, каких безумств можно ожидать от человека, который не ест капкейки? У него, наверное, есть установленный распорядок, как предполагала Грейси:

Поцелуи: семь минут двадцать пять секунд.

Прелюдия:

Подраздел А: Соски – по пять минут на каждый.

Подраздел Б: Клитор – две минуты нежных поглаживаний, затем легкие круговые движения.

Наверное, в сексе он будет таким же методичным и кропотливым, как и во всем остальном. Даже если он окажется в постели вполне сносным, все будет не так, как предпочитает Грейси, и она спокойно сможет отпустить его на все четыре стороны. Чем больше Грейси об этом думала, тем сильнее укреплялась в мысли, что это и есть решение проблемы. Надо с ним переспать, и напряжение исчезнет. Может, они еще вместе посмеются над их полной несовместимостью, и она наконец сможет обращаться с ним как с любым другим парнем.

Это было просто, как вишневый пирог. Грейси разыскала его адрес в списке контактов Сесилии в ее компьютере и потихоньку выскользнула из дома, не оглядываясь назад. Только теперь, когда она сидела в машине перед домом Джеймса, и ее сердце нервно стучало, она всерьез усомнилось в своем рассудке. Но это было единственным разумным решением. Она решительно выдернула ключ из зажигания. Надо действовать. Наступит утро, ее затянувшийся период без секса закончится, и она сможет раз и навсегда выкинуть из головы профессора Джеймса Донована.

Кого Джеймс меньше всего ожидал увидеть на своем пороге в половине первого ночи, так это Грейси. Может, у него стало совсем плохо с головой и начались галлюцинации? Он заморгал, но Грейси по-прежнему стояла здесь, на его крыльце. Стояла во всей красе, в том же красном платье, что не давало ему покоя весь вечер.

– Грейси?

Он открыл дверь шире и отступил на шаг. Она прикусила нижнюю губу, переступила с ноги на ногу, потом показала на дверь.

– Можно мне войти?

Зачем она могла прийти? Притом как складывались их отношения сегодня вечером, Джеймс почти ожидал, что она больше никогда не будет с ним разговаривать. Он жестом пригласил ее в прихожую.

– Да, конечно.

Грейси расправила плечи и решительно прошла мимо него. Женщина при исполнении миссии. Его губы чуть заметно дрогнули в улыбке.

– Это неожиданный сюрприз. Чему я обязан удовольствием видеть тебя?

Грейси бросила сумку на кожаную банкетку, повернулась кругом и поставила руки на пышные бедра. Ее груди, достойные страниц «Плейбоя», колыхались под шелковой тканью платья без бретелек. Джеймс весь вечер пытался понять, как это платье ухитряется оставаться на своем месте. У него создавалось впечатление, что достаточно чуть поддеть платье пальцем, и оно тут же соскользнет на пол.

Грейси подула так, что ее локон взлетел вверх.

– Я много думала о нашем перемирии. Оно не работает.

Джеймс закрыл дверь, оставляя холодный ночной воздух снаружи. С этим он не мог спорить.

– Возможно, нам просто нужно больше времени.

Она нахмурилась и скривила полные губы.

– Я хочу, чтобы между нами все было нормально.

– Что значит нормально?

– С тобой? – Она показала рукой на него с таким видом, как будто он раздражал ее до невозможности. – Понятия не имею. Но с меня хватит.

События сегодняшнего вечера явно довели Грейси до грани, и Джеймс не мог ее в этом упрекнуть. Его самого сводило с ума острое возбуждение, вызывавшее в воображении фантазии, как он хватает ее и утаскивает в какой-нибудь темный укромный угол.

– Хватит чего?

– Хватит с меня вот этого. – Она замахала рукой в воздухе между ними.

Несмотря на самые благие намерения, Джеймс почувствовал, что его рот растягивается в улыбке, но он быстро сдержал ее и плотно сжал губы. Какой-то бес нашептывал ему поиграть с Грейси, притвориться, что он в замешательстве, но она казалась слишком взвинченной. И такой ответ с его стороны был бы неуместным. Если он будет ее дразнить и провоцировать, это никак не поможет в их нынешнем затруднительном положении.

– Возможно, мы просто не можем быть друзьями, но я думаю, что пока еще слишком рано судить.

Грейси повесила голову и закрыла лицо руками.

– Господи, что же я делаю?

Джеймса так и подмывало подойти к ней, но он не посмел. Вместе они были как бочонок пороха, готовый взорваться, и лучше было не подносить искру к детонатору.

– Возможно, нам стоит начать с самых основ.

– Как?

Джеймс улыбнулся, надеясь, что это поможет Грейси расслабиться.

– Я видел тебя с другими мужчинами. Так что давай, начинай заигрывать. Ослепи меня своей улыбкой и обаянием.

– Ты просто невыносим!

Она сжала руки в кулаки и прижала их к бокам, как будто пыталась удержаться от желания дать ему по физиономии.

– Слишком много, слишком быстро?

Джеймс внимательно наблюдал за ней, потирая подбородок.

– Я серьезно! – Грейси прижала пальцы к вискам. – Ох, как же меня это бесит! Все идет не так, как я планировала. Как почти всегда и бывает, когда дело касается тебя.

Джеймса вдруг осенило, что и он мог бы сказать то же самое о ней. У него всегда бывали самые благие намерения, но они улетучивались, стоило ему оказаться в одной комнате с Грейси. Он криво улыбнулся.

– Могу сказать то же самое.

Она втянула воздух, отчего ее грудь расширилась, и уронила руки по бокам.

– Я думала об этом весь вечер и не вижу других вариантов, кроме как все высказать.

– Высказывай, пожалуйста, – сказал он, не имея не малейшего представления, к чему это приведет.

На несколько долгих секунд она, казалось, задумалась, потом снова глубоко вздохнула.

– Кажется, между нами что-то есть, даже если нам обоим не хочется, чтобы оно было.

Джеймс кивнул.

– Да, есть.

По-видимому, его слова прибавили ей уверенности, она встала прямее и подняла подбородок.

– Думаю, нам нужно разобраться с этим раз и навсегда.

– И что ты предлагаешь?

Джеймс ждал ответа одновременно и с предвкушением, и с ужасом.

– Я не вижу другого способа решить эту проблему. Как ты сам заметил, наши жизни будут пересекаться еще чаще. Но между нами слишком много напряжения. Нам нужно как-то это исправить. – Она покачала головой, выражение ее лица предвещало бурю. – Нам надо покончить с источником проблемы.

С ее логикой Джеймс поспорить не мог. Он поднял бровь.

– И как ты предлагаешь это сделать?

На глаз Грейси упал один непослушный локон. Джеймс крепко сцепил пальцы, чтобы удержаться от искушения заправить этот локон обратно ей за ухо. Через мгновение она сама отбросила его назад и расправила плечи.

– Думаю, нам надо переспать. Это как с пластырем – лучше сорвать его одним движением.

Джеймс просто стоял как дурак и молча смотрел на нее. Грейси из-за всей этой истории нервничала, а он по-прежнему ничего не говорил. Грейси почувствовала потребность оправдываться. Она подбоченилась и спросила:

– Ну?

Джеймс натужно глотнул. Было видно, как дернулся его кадык. Он согнул руку, движение его мускулов и вены, бегущие вверх по запястьям, отвлекли Грейси, но она заставила себя сосредоточиться. Джеймс встряхнул головой так, будто пытался вывести самого себя из ступора. Потом попятился и показал жестом на открытое пространство дома.

– Входи, давай сядем.

Стоя в зале, Грейси вытянула шею, чтобы посмотреть на место, которое он называл своим домом. Деревянные стропила, дорогие полы из широких досок, потолки высотой в пятнадцать футов. Интерьер был выдержан в теплых коричневых, красных и зеленых тонах. Профессор был холодным и расчетливым, кругом должен быть металл стального цвета, его дом должен быть в стиле хай-тек. А вовсе не теплым, пышным и манящим. От этого несоответствия между ожиданиями и реальностью Грейси почувствовала себя неловко. Ее сердце сбилось с ритма и забилось чаще, у нее возникло искушение попятиться и удрать отсюда, но она удержалась.

– Это еще зачем? – спросила она.

Глаза профессора за стеклами очков в тонкой металлической оправе прищурились.

– Я, что же, должен взять тебя прямо здесь, прижав к стене, и потом отправить домой?

Грейси бросило в жар и одновременно по ее спине пробежал холодок. Что ж, ладно, если в процессе этой их сделки он хочет быть совершенно спокойным и невозмутимым, так тому и быть. Она распрямила плечи и высоко подняла голову.

– Я прошу прощения. Показывай дорогу.

Джеймс нахмурился, но ничего не сказал. Он привел ее в большое открытое пространство. Комната оказалась еще лучше, чем Грейси показалось из холла. К тому же из широкого окна открывался изумительный вид на панораму города. А кухня! Грейси поежилась. Открытая кухня, примыкающая к зоне гостиной, выглядела как мечта кухарки. Грейси не удержалась и провела пальцами по холодному мрамору.

– Это совсем не то, чего я ожидала.

– А чего ты ожидала?

Его голос был ровным, как поверхность текущей позади его дома реки в безветренный день. К кому-то вернулось самообладание. Но, увы, не к ней. Грейси хотелось надеть свою нормальную маску или по крайней мере сказать что-нибудь, что вывело бы Джеймса из равновесия, но, к сожалению, она не могла совладать со своими нервами. И это ее раздражало. Обычно она не нервничала из-за секса. Она положила руку на живот.

– Я ожидала чего-то глянцевого и высокотехнологичного.

– Мне не нравятся замкнутые пространства и холодный металл. – Он подошел к холодильнику, выкрашенному в тон кухонным шкафам из темного дерева. – Хочешь что-нибудь выпить?

Грейси боролась с желанием рявкнуть на него только по одной причине: потому что он вел себя так, будто она предложила не одну ночь жаркого секса, а прогулку у озера. Но она устояла перед искушением, полная решимости исправить эту ситуацию. В конце концов, сила воли есть не только у профессора. Она прочистила горло.

– Воды, пожалуйста.

Он открыл холодильник и достал бутылку воды. Уголки его рта чуть приподнялись в улыбке.

– Грейси, не надо теперь превращаться в воплощение вежливости. Не уверен, что смогу это выдержать.

Она выхватила бутылку воды из его рук.

– Когда я веду себя неразумно, тебя это раздражает, когда я вежлива, ты меня критикуешь. На тебя невозможно угодить.

На его щеке задергался мускул.

– Я пошутил.

– Ха! – Грейси бросилась к дивану шоколадного цвета и плюхнулась на него, сдерживаясь, чтобы не застонать от досады. Диван оказался даже удобнее, чем казался на вид, замшевая обивка была мягкой, как масло. Грейси могла бы целыми днями кататься по этому дивану, но сейчас осталась сидеть с прямой спиной, скрестив ноги. – Мы оба знаем, что у тебя нет чувства юмора.

Джеймс покачал головой. Он подошел к клубному креслу цвета карамели и сел, скрестив ноги в щиколотках, потом сплел пальцы на плоском животе – таком плоском, что это должно быть запрещено законом.

– Полагаю, ты нервничаешь. Это может служить оправданием твоей грубости.

Грейси раздраженно вздохнула. Спокойствие! Она должна оставаться спокойной. Вся эта накопившаяся и сдерживаемая сексуальная энергия плохо влияла на ее мозги. Но как только они с этим покончат, она вернется в нормальное состояние. В этом Грейси была уверена. А потом они смогут остаться друзьями и нормально общаться. Джеймс сидел напротив нее, и у него был вид человека, который скорее собирается идти спать, нежели ее соблазнять. Грейси вздохнула. Теперь, когда она приняла решение, ей не терпелось его осуществить. Она многозначительно посмотрела на открытую лестницу, которая наверняка вела в спальню.

– Нельзя ли просто перейти к делу?

– Ты потом куда-то спешишь?

Большинство мужчин, если бы она сделала им такое предложение, набросились бы на нее в ту же секунду. Но не этот профессор. Но, с другой стороны, Грейси могла усмотреть и плюс в его бездействии: это подтверждало, что она была права насчет его отношения к сексу.

– Нет, я просто не хочу тратить время зря.

Несколько долгих мгновений он молчал, потом склонил голову набок и заметил:

– Я не очень понимаю, как наша проблема решится, если мы переспим друг с другом.

Господи, неужели он не понимает, что она на взводе? Грейси всплеснула руками.

– Ну почему ты не можешь быть нормальным мужиком? Я предлагаю тебе секс. Неужели нельзя просто взять, что дают, и перестать болтать?

Джеймс поднял одну бровь.

– Если бы я был просто нормальным мужиком, а ты – просто обычной женщиной, мы бы не оказались в этой ситуации, не так ли?

Повисло молчание. Оно затянулось. Казалось, оно разделяет их как бездонная пропасть. Воздух наполнялся теплом, пока не стал казаться густым и влажным. В конце концов, Грейси больше не могла терпеть. Она резко выдохнула.

– Наверное, в этом есть элемент истины.

Она внутренне собралась, ожидая самодовольного ответа, но Джеймс подался вперед и поставил локти на колени, это привлекло ее внимание к его широким плечам и волевому подбородку.

– Хотя между нами всегда существовало влечение, этого напряжения раньше не было, оно новое. Что плохого в том, чтобы об этом поговорить?

В груди Грейси разлилось тепло. Он произнес это вслух. Значит, можно было не притворяться, будто скрытое желание не висит между ними сейчас. Глупая идея, учитывая, что она предложила ему заняться сексом. Однако предложение ее прозвучало так, что больше походило на желание почесать зудящее место. На то, что надо сделать ради их общего блага.

– Извини, я не поняла, что ты хочешь обсудить.

– Как насчет того, что мы вечно гладим друг друга против шерсти? Или что мы – совершенно разные люди? И что нам придется видеть друг друга в ближайшие лет пятьдесят?

Это были бы правильные вопросы, если бы она предложила встречаться. Но она же не предлагала.

– Я не предлагаю нам пожениться. Я предлагаю один раз заняться сексом, чтобы потом мы могли вступить в перемирие.

– Я думаю, что у твоего метода есть последствия, которые нам стоит рассмотреть.

Голос спокойный, а сам сидит в кресле, свободно переплетя пальцы, с таким видом, как будто ему совершенно все равно. От этого разговора у Грейси разболелась голова. Она прижала к виску кончик пальца. Какой мужчина станет рассматривать последствия секса? Ты предлагаешь, они принимают предложение. Вот и все. Легко и просто. Только Джеймс Донован все усложняет.

Грейси выпила полбутылки воды, жалея, что это только вода, а не что-то покрепче, потом поставила бутылку на кофейный столик, стоящий между ними. Она вздохнула.

– Отношения у нас и так ужасные, хуже некуда, после секса они могут стать только лучше.

– Интересно, как ты до этого додумалась?

От досады Грейси даже тихо взвизгнула. Подобные разговоры – это именно то, что ее в нем бесило.

– Ради бога, это всего лишь секс. И это даже не будет хороший секс. Так что давай покончим с этим и будем радостно жить дальше.

В его глазах что-то сверкнуло, но потом лицо снова стало бесстрастным. Он откинулся на спинку кресла и всмотрелся в нее этим своим бесстрастным взглядом ученого.

– Почему ты думаешь, что секс не будет хорошим?

Ладно, надо отбросить надежду его разозлить. Большинство мужчин, усомнись она в их сексуальном мастерстве, тут же бросились бы доказывать, что она не права. Но, конечно, Джеймс по этим правилам не играет. Нет, Джеймсу Доновану нужно все обговорить. Грейси стряхнула с платья воображаемую соринку.

– Неудачный выбор слов с моей стороны. Я всего лишь предполагаю, что в сексе мы будем так же несовместимы, как и во всем остальном.

Он поставил локти на подлокотник кресла и стал медленно потирать пальцы, как если бы обдумывал нечто, связанное с осязанием. Его губы чуть изогнулись.

– Понятно. Кажется, мне все становится ясно. Значит, ты думаешь, что посредственный секс избавит тебя от навязчивой идеи.

– Ну, может быть, не посредственный. – Она вспомнила долгие, полные похоти взгляды, искру желания, проскочившую между ними тогда, на лестнице, и почувствовала жар в животе. Все это было слишком сексуально, чтобы быть по-настоящему ужасным. – Я уверена, все будет нормально.

– Уверяю тебя, ты ошибаешься.

Это прозвучало самоуверенно. У Грейси сперло дыхание в горле. Она вспомнила, как Линдси Форд флиртовала с Джеймсом и взирала на него с обожанием. Интуиция подсказывала ей, что лучше промолчать или сменить тему, но ее язык опередил мысли.

– Я уверена, что ты умелый любовник. Но я так же уверена, что у нас разные предпочтения в сексе.

– Ну-ка, расскажи.

В его тоне действительно прозвучала насмешка или ей показалось? Грейси знала, что лучше промолчать, но какой-то бесенок подтолкнул ее продолжить.

– Ой, да ладно, когда ты в последний раз занимался сексом не в миссионерской позиции?

Теперь уголки его рта совершенно явно задрожали от сдерживаемой улыбки. И что в этом смешного? Она же его оскорбила!

Джеймс потер ладонью челюсть.

– Что ты имеешь против миссионерской позиции?

Грейси выдохнула через рот.

– Ничего.

– Позволь мне расставить все точки над «i». Если я правильно понял подтекст, ради перемирия ты хочешь, чтобы я разочаровал тебя в сексе. Это правильно?

– Зачем тебе нужно формулировать это такими словами?

– А как бы ты хотела, чтобы я это сформулировал?

Грейси фыркнула и скрестила руки на груди.

– Ну почему ты все усложняешь?

– А почему ты всегда уходишь от ответа или отвечаешь вопросом на вопрос?

Раздражение и сексуальная неудовлетворенность нарастали в Грейси, как давление в пароварке. Не в состоянии дольше сидеть на месте, она вскочила и заходила по комнате. Джеймс тем временем тихо сидел в кресле и наблюдал за ней с сосредоточенным выражением.

К черту все! Грейси подошла и остановилась перед ним.

– Послушай, так мы будем трахаться или нет?

Его взгляд медленно, неспешно прошелся по ее телу.

– У меня есть выбор в этом вопросе?

Чтобы скрыть, что ее соски стали быстро твердеть, Грейси скрестила руки на груди.

– Даже не пытайся притвориться, что это неприятный труд.

Джеймс посмотрел на ее щедрые округлости, и его глаза за стеклами очков сузились.

– Грейси, у меня никогда не было трудности с тем, чтобы тебя захотеть.

– Хорошо.

Она шагнула было к нему, но он схватил ее за запястье и удержал на месте.

– Но боюсь, что мой ответ – нет.

 

Глава 8

Грейси была так потрясена, что некоторое время только стояла и смотрела на него с открытым ртом. Может, она ослышалась? Или это какая-то шутка? Они смотрели друг на друга. Прошла, казалось, целая вечность, когда Грейси наконец смогла пролепетать:

– Нет?

Джеймс кивнул и отпустил ее запястье.

– Не думаю, что это разумно.

– Думаешь, что это неразумно?

Ее мозг отказывался работать, и, похоже, она могла только повторять слова Джеймса. Он сказал «нет». Ей. Он отказался. Как такое может быть? Грейси никогда не слышала, чтобы мужчина отказывался от секса. И уж ей точно никогда никто не отказывал. Но вот, пожалуйста, он сказал «нет».

– Верно, – сказал Джеймс, ничего не объясняя.

– Что? Почему?

Грейси не могла поверить своим ушам. Это было так на него похоже! Конечно, он должен был отказаться. Это же профессор. Он никогда ничего не делает правильно. Боже, какая же она глупая! Унижение больно жгло ее изнутри, но она постаралась его не замечать и вместо этого ухватилась за гнев как за последнюю надежду. А Джеймс, между тем, казалось, чувствовал себя совершенно непринужденно.

– Мне не нравятся случайные связи. Я не верю в стоянки на одну ночь. Они лишены смысла, а я убежден, что у секса должен быть смысл. Можешь считать меня старомодным.

– Наверное, ты меня разыгрываешь.

Грейси не могла в это поверить. Ей хотелось завизжать.

– Боюсь, что нет.

Джеймс говорил спокойно, словно они обсуждали погодную карту Атлантики. И как ее угораздило почувствовать влечение к единственному пуританину, оставшемуся в Соединенных Штатах? Вот уж невезение так невезение! Собрав весь сарказм, какой только ей удалось наскрести, Грейси сказала:

– Что ж, о предложении руки и сердца ты можешь не думать, потому что этого никогда не произойдет.

Джеймс прищурился. Грейси показалось, что перед тем, как он откинулся на спинку кресла, она заметила в его зеленых глазах искру гнева.

– Грейси, мне не нужно от тебя предложение руки и сердца. Но кое-какие базовые вещи мне все-таки нужны, а у нас с тобой их нет.

Сквозь гнев Грейси стало прорываться унижение. Как червяк, оно прогрызало в ее гневе дырку за дыркой, пока он не превратился в ошметки и не упал к ее ногам. О таком варианте она никогда не думала. Она предполагала, что как только предложит ему секс, они пойдут в постель. И она выкинет его из головы. Мысль, что он может отказаться, ей даже в голову не приходила. Стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре, она решительно расправила плечи и спросила:

– И что же это? Умоляю, просвети меня.

Джеймс встал. Она инстинктивно попятилась, все еще задетая его отказом. Он вздохнул и покачал головой с таким видом, словно она его настолько раздражала, что он не находил слов.

– Самое минимальное, чего я ожидаю от женщины, с которой я сплю, это симпатия и уважение ко мне.

Его слова попали прямо в точку. Боевой задор Грейси мгновенно улетучился.

Он был прав. Она явилась сюда, чтобы его использовать, и разозлилась, когда он сказал «нет». Ее плечи поникли. Правда колола глаза. Он попал не в бровь, а в глаз. Она убедила себя, что это единственный способ решить их проблемы, но на самом деле она его хотела. Ну да, хотела его. А он ее отверг. Грейси к своему ужасу почувствовала стеснение в горле. «Боже, только не это!»

– Я поняла, – только и сумела пропищать она, потом развернулась и направилась к двери.

Чувствуя, что ей нужно отсюда убраться, она почти побежала к выходу. По дороге схватила с банкетки сумочку, потом схватилась за ручку двери, нажала ее и приоткрыла дверь. В лицо ей пахнуло прохладным воздухом летней ночи, и этот воздух пах свободой. Она открыла дверь шире, но дверь тут же захлопнулась.

Она оторопело заморгала и увидела перед собой сильную руку Джеймса. Ей не терпелось уйти. Стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, она проговорила:

– Ты принял решение. Больше говорить не о чем.

– Я не хочу, чтобы ты уходила вот так. Не стоит садиться за руль, когда ты расстроена.

У него был такой мягкий голос, чертовски мягкий, и такой понимающий, что Грейси захотелось заехать ему кулаком по физиономии. Но она только сжала руки в кулаки.

– Я не расстроена.

– Расстроена. И перестань спорить, чтобы мы могли поговорить.

Грейси хотелось ему возразить, но у нее не было сил.

– Нам не о чем говорить.

Он положил свои ладони, теплые и сильные, на ее голые руки выше локтя. На какую-то короткую безумную секунду ей захотелось прислониться к нему и растаять.

– Грейси, давай вернемся, сядем и поговорим об этом.

– Нет.

– Упрямица, – прошептал он у самого ее уха.

Грейси стиснула зубы.

– Ты отказался. И ты был прав, что отказался. Это была глупая затея.

Его пальцы сжались на ее руках. Грейси поморщилась.

– Как ты собиралась со мной спать, если ты не переносишь, когда я к тебе прикасаюсь?

– Не говори ерунду. – Она не знала, что еще сказать. – Это не имеет значения.

Он повернул ее напряженно застывшее тело. Грейси могла бы потребовать, чтобы он ее отпустил, и она достаточно хорошо его знала, чтобы сознавать, что он бы это сделал. Джеймс Донован не из тех мужчин, которые пользуются преимуществом в силе. Но ее губы оставались упрямо сомкнутыми. Она прислонилась к двери и посмотрела мимо Джеймса в теплое пространство, которое было его домом.

– Возможно, я был немного резковат. Позволь мне сделать вторую попытку.

Его кисть скользнула вверх по ее руке и легла на ее затылок. Грейси поежилась. Ошибки не было: от его прикосновения ее тело покрылось мурашками. Она отказывалась смотреть на него. Она даст ему высказать то, что он хочет сказать, а потом уйдет и больше никогда не вспомнит об этой катастрофе.

Его большой палец погладил изгиб ее шеи, как если бы он пытался ее успокоить, но она только еще больше напряглась.

– Если я буду когда-нибудь иметь удовольствие спать с тобой, я хочу, чтобы ты оказалась в моей постели потому, что хочешь там быть, а не потому, что пытаешься выкинуть меня из головы. Неужели это так трудно понять?

О, она хотела быть в его постели, еще как, но не знала, как в этом признаться. Только не сейчас, после всего, что было сказано. Старые привычки живучи. Она почувствовала на себе его пристальный взгляд, побуждающий ее посмотреть на него, и не смогла противиться его притяжению. Маленькие вкрапления голубого, перемешанные с зеленым в его глазах, горели холодным огнем. Грейси только и могла, что покачать головой.

– Кто ты?

– Если ты когда-нибудь захочешь это узнать, ты знаешь, где меня найти.

– О чем ты говоришь?

– Я тебя не отвергаю.

Он перевел взгляд на ее рот, задержал его там на некоторое время, потом поднял выше. Его пальцы все еще лежали на ее шее, они не давили, но ее кожа под ними стала горячей, прямо-таки пылала. Грейси знала, что отпечаток его прикосновения будет ощущаться еще долго после того, как он ее отпустит. Ее пульс забился чуть чаще. Она глотнула.

– А как ты это называешь?

– Корректировкой твоих ожиданий.

От этих слов Джеймса у нее тревожно засосало под ложечкой. Она поняла, что должна поскорее убираться отсюда.

– Понятия не имею, что это значит.

Он погладил большим пальцем ее шею, потом провел им вдоль ее челюсти, потом, надавив на подбородок снизу, приподнял ее голову.

– Пусть мы не живем в одном городе, но я ездил в Ривайвл в гости к Мадди, а ты приезжала сюда, и за это время я успел увидеть, как ты обращаешься с мужчинами. И я совершенно точно знаю, что во мне тебя так сильно раздражает.

У Грейси возникло неприятное чувство, что она не хочет это слышать, но она была слишком упряма, себе во вред, и все-таки спросила:

– И что же это?

– Ты не можешь мной управлять, и это тебе страшно не нравится.

Слова Джеймса попали в точку. Он был прав. Ее отношения с мужчинами всегда были легкими, и она полностью контролировала ситуацию. Да, она непринужденно улыбалась во весь рот, но всегда защищала себя. Именно такой порядок вещей ее устраивал. Но как ни пыталась она загнать в рамки Джеймса Донована, он отказывался подчиняться ее правилам. Он слегка приподнял уголки рта в улыбке и показал ту самую скрытую ямочку.

– Если тебе от этого станет легче, я тобой управлять тоже не могу, и мне это точно так же не нравится.

Это признание потрясло Грейси.

– Правда? – пробормотала она.

– Да.

Его взгляд снова опустился на ее рот.

– Я люблю порядок. И спокойствие. А ты – сама хаос и огонь.

У Грейси захватило дух. Казалось, само пространство между ними заполнилось сексом. Она открыла рот, сама не зная, что собирается сказать, но не успела произнести ни слова – он накрыл ее губы своими.

Грейси ошеломленно застыла. Его губы двигались, пальцы крепче сжали шею. В ней затеплилось желание, вытесняя унижение, от которого она чувствовала холод внутри.

Этот мужчина определенно умел целоваться. Она ожидала, что его рот будет прохладным, но он был горячим, он провоцировал на ответ, которого она не хотела давать, но не могла противиться силе его убеждения. Ее удивление растаяло, отступив перед желанием, и ее веки сами собой сомкнулись.

Язык Джеймса быстро скользил по ее губам, ища путь внутрь, и она забыла обо всем на свете. Забыла о его отказе. О его упрямстве. Забыла все пункты, по которым они друг другу не подходили. Она помнила только об этом поцелуе, давшем ей то, что весь день обещали его долгие, медленные взгляды. Она открылась ему. Его язык скользнул в ее рот и сплелся с ее языком. Она стала целовать его в ответ, забыв обо всем, кроме ощущения от его рта. Ее дыхание участилось.

Губы Джеймса были уверенными. И даже немного требовательными. Это было не то, чего она ожидала. Или хотела. Но она не могла остановиться. Поцелуй изменился. Из нежного исследования он превратился в нечто горячее и жадное. Ее руки помимо ее воли легли на его плечи и обвили его шею. Она почувствовала своими губами его низкий рык и застонала в ответ. Джеймс подвинулся, его руки скользнули вниз по ее спине и легли на бедра. Он притянул ее ближе и немного наклонил голову, чтобы сделать поцелуй еще глубже. Грейси приподнялась на цыпочки. Ей хотелось быть еще ближе к нему, много ближе. Его сильный твердый торс прижался к ее груди. Она ахнула. Он одной рукой крепко обхватил ее за талию, другую погрузил в ее волосы. Захватил ее кудри в кулак и потянул, вынуждая ее целовать его глубже. Ее кровь вскипела, тело ожило. Ее сумочка упала на пол. Грейси обхватила его всем телом, желая большего. И он ответил на ее потребность, стал целовать ее глубже, крепче. Он прижал ее к двери. Внезапно поцелуй стал еще горячее, более лихорадочным. Она крепче вцепилась пальцами в его голову под волосами и прижала к его торсу свои ноющие от желания груди. В холле слышалось их частое напряженное дыхание. Как хорошо! Слишком хорошо. Джеймс резким движением ноги раздвинул ее ноги. От этого неожиданного проявления властности Грейси ахнула. В ее теле вскипела энергия. Да! Да! Да! Как давно это было? Слишком давно. Может быть, никогда. Потому что это был он, и какая-то часть ее жаждала его с того самого дня, когда они познакомились. Он положил руку на ее бедро и рывком задрал юбку. Его ладонь жгла ее кожу, словно раскаленное клеймо, оставляя за собой огненный след.

Грейси выгнула спину.

Он поднял ее ногу и положил на свое бедро. Его восставшая плоть скользнула между ее бедер, посылая по ее телу дрожь наслаждения. Грейси качнулась в отчаянном стремлении ослабить ноющую боль. Он обхватил одной рукой ее запястья и поднял ее руки над головой, прижав их к двери, потом снова набросился на ее рот. Действительно набросился. Он пожирал ее. Смаковал ее. А она была беспомощна, он держал ее в плену между собой и дверью, и она могла только одно – позволить ему делать все, что он пожелает. Пленница. Он разбудил в ней острый, неутолимый голод, и она почти обезумела. Она лихорадочно извивалась под ним, пытаясь стать еще ближе. Жадно терлась об него бедрами и стонала в его рот. Из его горла вырвался низкий рык, а потом он оторвался от нее и попятился.

Грейси захотелось кричать.

Они смотрели друг на друга, оба дышали тяжело, часто и неровно. Его волосы были спутаны, зеленые глаза горели, припухший рот был влажным. Грейси никогда еще так не целовали. Ее начала бить дрожь. Произошедшее напугало ее до чертиков. Слава богу, что Джеймс остановился. Потому что если он так целуется, значит, она ошибалась насчет того, каким он будет в постели. Когда дело касается его, она вечно ошибается. Ей нужно сбежать, чтобы она могла подумать. Ее и без того разгоряченное лицо покраснело. Она заморгала и показала на дверь.

– Мне нужно идти.

– Да, – хрипло сказал Джеймс, и даже этот хриплый скрежет воспламенял Грейси, словно гладя ее кожу. – Пожалуй, так будет лучше.

– Э-э… – пролепетала она, – увидимся.

– Завтра.

– Э-э?..

Он жадно глотнул воздух, словно только что пробежал марафон.

– Завтра. За завтраком.

Черт! У нее вылетело из головы. Ну почему она не вспомнила об этом, когда разрабатывала этот дурацкий план?

– Да. Ладно. Пока.

Потрясенная до глубины души, Грейси не ждала ответа, она повернулась и бросилась к двери так быстро, как только ноги могли ее нести.

Джеймс сидел за большим столом в многолюдном ресторане и уже чувствовал себя усталым. Это было последнее из мероприятий помолвки, проходивших в этот уикенд, и он не мог дождаться, когда оно закончится. Он хотел только одного: лечь на диван в полной тишине, почитать и собрать разрозненные остатки самоконтроля и силы воли. Ему нужен покой. Ему нужно перегруппироваться и подумать. Привести в порядок свои мысли. А это не получится до тех пор, пока Грейси Робертс не будет на пути обратно в Ривайвл. А пока его преследовало воспоминание о том жарком, напряженном поцелуе. Он тогда боролся со своим самоконтролем, столкнувшись с реальной Грейси, гораздо более возбуждающей, чем он представлял. И что только на него нашло, почему он стал целовать ее так?

Он сел удобнее, и его взгляд переместился на женщину, о которой он думал. Их взгляды встретились, и некоторое время они смотрели в глаза друг другу. Но потом она резко перевела взгляд на меню. Рядом с Грейси сидел его брат Эван, рука которого небрежно лежала на спинке ее стула. Джеймс стиснул зубы, пытаясь не обращать внимания на жгучую ревность, которая в нем вспыхнула. Это должна была быть его рука. Эта мысль его раздражала, и, чтобы отвлечься, он взял меню. Он не имеет права на собственнические мысли о Грейси. Да, он ее поцеловал, но это ничего не меняет. Он не имеет никаких прав на нее, и его мысль, не сломать ли Эвану руку за то, что он посмел к ней прикасаться, совершенно неуместна. Но у него все равно так и чесались пальцы.

Джеймс кивнул группе за столом.

– Всем доброе утро.

За столом сидели Митч с Мадди, Шейн с Сесилией, его мать, мать невесты Шарлота Райли и его эксцентричная двоюродная бабка Кэти. В ответ он услышал многоголосое «доброе утро», но его мать посмотрела на него, нахмурилась и прищурила голубые глаза на свой материнский манер.

– У тебя усталый вид.

Джеймс и был усталым. Ему очень долго не удавалось заснуть, его сознание наполняли образы некоей сексапильной блондинки, которая целовалась как дьявол. Какой черт дернул его к ней прикоснуться? В результате, как он и ожидал, он недоспал, а сон был ему очень нужен, и его мозг не работал как надо.

Он сказал спокойным голосом, не выдающим эмоций:

– Со мной все в порядке.

– Ты хорошо спал? – не унималась мать, все еще глядя на него с участливым видом.

Ее поблекшие рыжеватые волосы были собраны на затылке и чем-то заколоты, на щеках играл здоровый румянец, как если бы она все утро делала зарядку. В блузке цвета лютиков она казалась прямо-таки сияющей. Джеймс давно не видел, чтобы мать выглядела так хорошо.

– Я отлично спал, – соврал Джеймс.

Он был близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Еще минут десять, и он бы взял Грейси прямо там, у стены. Сразу после того, как он бросил ей вызов и прочел большую лекцию о том, что она должна сначала почувствовать, что он ей нравится, он был готов войти в нее, наплевав на последствия. Грейси даже не догадывалась, как близко она подошла к тому, чтобы уничтожить его самоконтроль. После ее ухода он вышел на пробежку, но и пять миль не помогли успокоить эмоции. Но его мать все еще наблюдала за ним с зоркостью ястреба, поэтому он сказал:

– А ты сегодня особенно хорошо выглядишь.

Ее лицо озарилось улыбкой.

– Спасибо.

– Джеймс прав, – заметила его сестра, внимательно глядя на их мать. – Ты как-то изменилась.

– Я счастлива, что моя дочь вышла замуж и мой сын скоро женится. Чего еще желать матери? – сказала Шаннон Донован и подняла два пальца. – Осталось еще двое.

Помоги ему Бог!

К счастью, отвечать Джеймсу не пришлось: фыркнув, восьмидесятивосьмилетняя двоюродная бабушка Кэти спасла его. Престарелая дама, у которой никогда не было детей и которая похоронила всех своих пятерых мужей, обычно сопровождала Шаннон, чтобы та не чувствовала себя одиноко. Через секунду ее поддержал Эван:

– Мама, не все спешат заводить семью.

Джеймс посмотрел на руку брата, все еще лежавшую на спинке стула Грейси. Ему это не нравилось. Ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы удержаться и не сказать Эвану, чтобы тот убрал руку, иначе ему не поздоровится.

Джеймс встряхнул головой. Не поздоровится? Черт возьми, он превращается в Шейна.

Грейси посмотрела на него и нахмурилась. Джеймс спохватился, что смотрит слишком пристально, и придал своему лицу более расслабленное выражение. Она подвинулась на стуле, отклоняясь от Эвана, и Джеймс немного расслабился. Грейси заправила за ухо прядь волос и снова принялась с преувеличенным вниманием изучать меню. Сегодня она была в нежно-голубом топе с V-образным вырезом и застежкой на пуговицы спереди. Джеймсу хотелось оборвать все пуговицы. Дело плохо. Тот поцелуй перевернул его мир. В отличие от Грейси он никогда не обольщался на этот счет: он знал, что, если поцелует Грейси, катастрофы не миновать. И он был прав. И вот теперь он был в состоянии думать только о том, как бы снова заполучить ее в свои руки.

– Ты ведь утром не бегал этот свой марафон? – поинтересовалась тетя Кэти.

Ее скрипучий голос отвлек Джеймса от его размышлений. Но он потерял нить разговора.

– Что?

Тетя Кэти все еще считала себя девочкой-подростком и гордилась тем, что следит за модой и в курсе новейших веяний. Сегодня она была в джинсах «скинни» и футболке «Ван дирекшн».

– А ты не потому усталый, что пробежал свой любимый марафон?

Джеймс посмотрел на свои часы.

– Тетушка, сейчас половина десятого. На то, чтобы пробежать двадцать шесть миль, мне нужно чуть больше, чем час или два.

– Все эти упражнения не идут на пользу здоровью, – сказала она.

– Ученые медики с вами не согласились бы.

Она пренебрежительно махнула рукой с узловатыми старческими пальцами.

– Ха! Мне восемьдесят восемь лет. Я пью, курю и ем все, что хочу. Я – живое доказательство того, что эти ученые не разбираются в том, о чем говорят.

Джеймс понимал, что с тетей лучше не спорить, однако он не мог удержаться, чтобы не напомнить ей о ее недавнем диагнозе.

– У вас развилась эмфизема – вот почему вам больше нельзя курить.

Тетушка фыркнула.

– Я немножко.

Шейн усмехнулся.

– Тетя, это примерно то же самое, как быть немножко беременной.

– Мальчик, мы говорим не об этом, – сварливо возразила старуха. У нее было пять мужей, и каждого из них она похоронила. По ее мнению, это делало ее экспертом по всем вопросам. – Суть в том, что неправильно мужчине беспокоиться о калориях.

Джеймс не переставал удивляться, почему всем и каждому есть дело до его привычек в питании и физкультуре. Ему нравилось заботиться о себе. Обычно считается, что это хорошо. Но только не в его семье, которая почему-то видела в его образе жизни повод для беспокойства. Он вздохнул, пожал плечами и показал на Эвана, который наконец-то убрал руку со спинки стула Грейси.

– Эван занимается спортом гораздо больше меня.

– Так это его работа, – заметила тетя Кэти. Она нацелила пристальный взгляд на своего младшего племянника. – Ведь ты бы не стал тренироваться, не будь это необходимо, правда?

– Нет, мэм, не стал бы, – ответил Эван с ленцой и лукавством.

– Вот видишь, – заключила тетя Кэти с удовлетворенным видом.

Шаннон положила руку на ее плечо.

– Оставь Джеймса в покое.

Тетя Кэти пожала плечами и снова недовольно посмотрела на Джеймса.

– Мальчик, когда ты был другим, ты мне больше нравился.

Грейси резко подняла голову и посмотрела на Джеймса с нескрываемо вопросительным видом. В разговор вмешался Шейн и тем самым избавил Джеймса от необходимости отвечать.

– Тетя, вы же знаете, что нет смысла пытаться уговорить его стать лежебокой.

К счастью, в это время к столу подошла официантка, чтобы принять их заказы. Джеймс заказал себе омлет из белков и не стал обращать внимания на насмешливое фырканье.

Когда девушки мыли руки в туалете ресторана, Мадди спросила Грейси:

– С тобой все в порядке?

– Да, конечно, – соврала Грейси.

Она не знала, что с ней, но точно знала, что это не описывается словами «в порядке». Она уже подумывала найти какой-нибудь предлог и уже этим утром уехать в Ривайвл, но, если разобраться, не могла этого сделать. Спасаться бегством было не в ее стиле, и она не собиралась меняться в этом отношении из-за профессора.

Подруга не успокоилась:

– Ты уверена?

Мадди была очень хороша с распущенными рыжими волосами, в белом топе и облегающих джинсах. Ее зеленые глаза, такого же цвета, как у братьев, лучились счастьем, и Грейси было почти невыносимо на нее смотреть. Она была как глоток свежего воздуха, составляя разительный контраст с тем, как сама Грейси чувствовала себя после почти бессонной ночи. Некоторое удовлетворение ей доставил только вид темных кругов под глазами Джеймса – это показывало, что он спал ничуть не лучше, чем она. Они страдали в одиночестве, но, по крайней мере, страдали оба. Грейси улыбнулась самой что ни на есть сияющей улыбкой.

– Конечно, а что может быть не так?

– Я не знаю, просто ты со вчерашнего дня какая-то молчаливая, и это на тебя не похоже.

Грейси пожала плечами. При нормальных обстоятельствах она бы призналась Мадди во всем. Поделилась бы с ней всеми подробностями поцелуя и рассказала бы об эмоциональном потрясении, которое она переживала. Но как она могла, ведь Джеймс – брат Мадди. Конечно, Шейн и Митч регулярно упоминали, что спят с сестрами друг друга, но это другое дело. Грейси была уверена, что Сесилия и Мадди не обмениваются впечатлениями о сексе. Кроме того, Грейси приводила в ужас одна мысль, что какая-то девушка будет говорить о Сэме так, как сама Грейси думает о Джеймсе.

– Со мной все хорошо, просто я устала и мне хочется вернуться домой.

Мадди задумчиво и озабоченно посмотрела на нее в зеркале, но в конце концов пожала плечами.

– Ладно. Но если тебе нужно будет поговорить, ты ведь поговоришь со мной?

– Разве я всегда не так делаю?

Ее жгли изнутри вопросы о Джеймсе. Например, что именно имела в виду его двоюродная прабабка Кэти, когда сказала, что Джеймс ей больше нравился другим? Уже второй раз кто-то из родственников вспомнил, что Джеймс в прошлом был другим, и Грейси очень хотелось узнать, что это означало. Но, конечно, она не могла спросить напрямик.

На лицо Мадди набежала тень.

– Кажется, в последнее время это не так.

«Это потому, что я не могу перестать думать о твоем брате. И о том, что я чувствовала, когда его рот овладел моим». Грейси отвернулась от раковины, высушила руки, потом снова повернулась к подруге и обняла ее.

– Честное слово, у меня все хорошо.

Мадди обняла ее в ответ.

– Ладно, если ты в этом уверена.

– Да. Давай вернемся за стол.

Грейси хотела найти какой-то способ остаться с Джеймсом наедине и серьезно поговорить о прошлой ночи. Нужно, чтобы он твердо уяснил, что тот поцелуй был ошибкой. Прошлой ночью Грейси лежала в кровати без сна, смотрела на темный потолок и радовалась, что Джеймс ее отверг. Еще никогда в жизни она так не радовалась отказу. Если он так целуется, то в постели ей не будет достаточно одного раза. Ее план сработал бы только в том случае, если бы секс с ним ее разочаровал, но стало ясно, что этому не бывать. Секс с ним может привести только к катастрофе, больше ни к чему.

И удача ей улыбнулась: двадцатью минутами позже ее машина и машина Джеймса оказались двумя последними в очереди автомобилей, которые подавали ко входу. К счастью, напряженное движение на улицах Чикаго не позволяло медлить, поэтому все попрощались и уехали. Пока Сесилия махала рукой, прежде чем сесть в свой «мерседес», Грейси нервно постукивала ногой по тротуару. Как только Шейн и Сесилия уехали, она набрала в грудь побольше воздуха и повернулась к Джеймсу.

– Насчет прошлой ночи.

Он изогнул бровь и невозмутимо посмотрел на нее.

– Насчет прошлой ночи.

Грейси прочистила горло, мысленно ругая себя за нервозность.

– Я думаю, мы можем согласиться, что это была ошибка.

– Неужели?

Ох уж этот его голос, спокойный, ровный!

– Да.

Кажется, у нее это прозвучало довольно уверенно. Джеймс опустил взгляд на ее рот.

– Тогда почему мне хочется сделать это снова?

– По глупости, – саркастически предположила Грейси. К ее вящему потрясению, он рассмеялся. Настоящим смехом, от которого у него на щеках появились отчетливые ямочки, а ее сердце пропустило удар.

– Я не собираюсь спорить с тобой здесь. – Ветер поднял и растрепал его волосы, но она упорно старалась этого не замечать. – Это первое. – Он перестал смеяться, но на его губах все еще оставалась улыбка. – Я обнаружил, что есть другие способы тебя занять, помимо споров.

Жар. Как это возможно, что через столько времени она чувствовала не что иное, как жар? Грейси глотнула.

– И не вздумай шутить.

– Кто здесь шутит?

Он шагнул ближе, и ей пришлось поднять на него взгляд. Как ее угораздило надеть сегодня балетки? Ах да, она их надела, потому что от долгого ношения высоких каблуков у нее ужасно разболелись ноги. И она не ожидала, что Джеймс нависнет над ней. Обороняясь, Грейси выпалила первое, что пришло на ум:

– Послушай, это был неплохой поцелуй, но дальше него дело не зайдет.

– Хм, просто неплохой?

Казалось, Джеймса ее слова не оскорбили, а позабавили.

– Да, – проговорила Грейси, чувствуя, что в горле пересохло, как в пустыне Сахара.

– Врунишка.

– Я не вру! – Она ткнула Джеймса пальцем в грудь. – Чтобы понять, что я с самого начала была насчет тебя права, мне не нужно большего чем поцелуй.

– Что я – полный ноль, – подсказал он, все с тем же немного рассеянным выражением.

Ну почему он не может вести себя как нормальный человек и оскорбиться?

– Вот именно.

Его взгляд скользнул по ней.

– У тебя участился пульс.

Теперь Грейси с особой остротой осознала, что ее сердце бешено колотится.

– Ошибаешься.

– У тебя расширились зрачки.

В солнечный день Грейси не могла винить в этом погоду. Поэтому она лишь небрежно пожала плечами.

– И ты непрестанно думаешь о том поцелуе.

Она облизнула пересохшие губы. Он слишком наблюдателен!

– Как ты можешь быть таким самонадеянным, когда я тебе отказываю?

Джеймс сделал еще один шаг вперед. При дневном свете его глаза горели так ярко и так захватывающе, что Грейси не могла отвести взгляд.

– Я знаю, что такое посредственный поцелуй, мне такие знакомы, и этот не был один из них.

– Может, тебе просто не хватает опыта.

Его глаза вспыхнули.

– Тебе так гораздо легче, не так ли? Делать вид, что я какой-то неуклюжий профессор с заплатками на твидовом пиджаке, который понятия не имеет, как обращаться с женским телом. Но на самом деле ты ведь в это не веришь?

Он повел себя по-другому. Или ей это показалось? Грейси не могла сказать точно. Она твердо знала только одно: что она запуталась и ей нужно убираться от него подальше. Вот только ее ступни словно приклеились к тротуару.

– Ты бредишь.

– Вот как?

Грейси разобрала досада. Он спорил не так, как спорил бы обычный мужчина, и это выводило ее из равновесия. Еще один пункт и в без того длинном списке его минусов. Тогда почему же она так сильно его хочет?

– Да, это так.

Работник отеля подогнал к бордюру внедорожник Грейси. Она показала на него:

– Вот моя машина. До свидания.

Джеймс со вздохом покачал головой, потом схватил Грейси за руку и притянул к себе. Его рот накрыл ее рот, и все остальное перестало для нее существовать. Это был крепкий, требовательный поцелуй. Джеймс взял всю власть на себя, и у Грейси не осталось иного выбора, кроме как ответить. Она хотела застыть неподвижно, но ее тело стало действовать само по себе, независимо от мозга, и ее руки обвили шею Джеймса. Его язык ворвался в ее рот и переплелся с ее языком. Она распласталась грудью по его груди и застонала в его рот. Это было лучше, чем ночью. Агрессивнее. Грейси поежилась. Грязнее. Его рот был чертовски уверенным. Какая-то безумная часть ее существа всегда тянулась к агрессивным высокомерным мужчинам, и поцелуй Джеймса полностью подходил под эти описания. Гул машин, пешеходы на улице, ветер, обдувающий спину, – все это поблекло и отступило на задний план. Грейси забылась. В неосознанной потребности быть еще ближе она приподнялась на цыпочки. Он погрузил руку в ее волосы и крепче обнял ее за талию. Его язык перекатывался по ее языку. Грейси издала низкий стон.

Джеймс отстранился, и Грейси с открытым ртом жадно глотнула воздух. Он провел пальцем по ее щеке и вниз, по изгибу шеи. Он отпустил ее, и она покачнулась. Он помог ей удержать равновесие, а потом улыбнулся опасной улыбкой, какой Грейси никогда у него не видела, повернулся и пошел к своей машине, которая подъехала вслед за машиной Грейси, пока она была в его объятиях.

Оба работника отеля понимающе смотрели на них.

– До свидания.

Джеймс открыл дверь практичного темно-серого седана.

 

Глава 9

Это был странный день, сумасшедший. Грейси повесила телефонную трубку и стала постукивать кончиком ручки по отрывному блокноту. Сегодня она получила пять заказов от людей, присутствовавших на вечеринке по случаю помолвки Сесилии и Шейна, включая Рона Соренсена. Пять. И это был только понедельник.

Грейси не совсем понимала, почему она удивляется. Ведь она верила в свои способности кондитера. Пусть у нее нет профессионального образования повара-кондитера, но она работала как проклятая, совершенствуя свое ремесло. Когда она готовила торт для вечеринки Сесилии и Шейна, она думала только о том, как она любит своих друзей и как ей хочется сделать для них нечто особенное. Ей не приходило в голову, что она может найти на вечеринке новых клиентов. Подумай она об этом тогда, она бы предположила, что все эти чикагцы пользуются услугами какой-нибудь модной пекарни.

Грейси положила ручку и глубоко вздохнула. Предстояла огромная работа. Каждый из ее потенциальных клиентов желал получить торт замысловатой конструкции. Заказчики спрашивали про ее сайт и портфолио, меню продуктов для дегустации и ассортимент вкусов капкейков. В Ривайвле ни о чем подобном ее никогда не спрашивали, поскольку здесь все знали Грейси со дня ее рождения. И местные жители редко заказывали что-нибудь художественное. Она, конечно, готовила свадебные торты, но большинство жителей Ривайвла были консервативными и предпочитали традиционные торты, белые многоярусные, какие она могла бы делать даже с закрытыми глазами. А торты, которые ей заказали теперь, предназначались для высшего общества Чикаго, для сильных мира сего, среди которых вращались Шейн и Сесилия. Они ожидали чего-то великолепного и абсолютно безупречного. В голове Грейси со скоростью света вертелись идеи, а в желудке порхали бабочки от волнения.

До празднования дня рождения дочери Рона Соренсена оставалось три недели. Поразительно, его жене так понравился торт Грейси, что она отменила заказ на торт от другого кондитера. Грейси шумно выдохнула. Да, пять заказов за сорок восемь часов после приема – это много, но все же это всего лишь пять тортов. С доставкой в Чикаго придется повозиться, но это вполне реально. Работа обещает быть интересной, и, до того как она вернется к своей повседневной работе, у нее будет возможность проявить себя. В городе, где Грейси прожила всю жизнь, у нее никогда не было случая расправить крылья, и бо́льшую часть времени это ее устраивало. Она была счастлива.

Грейси нравилась ее жизнь. В Ривайвле она знала всех и все знали ее. У нее был свой небольшой бизнес, не требовавший напряжения. Она была занята работой, но без сумасшедшей нагрузки. И зарабатывала вполне прилично, достаточно, чтобы покрывать все расходы и еще откладывать некоторую сумму. У нее были друзья и Сэм, и Грейси их всех очень любила. Однако иногда она жалела, что не пустилась в какое-нибудь грандиозное приключение, о котором мечтала в детстве. Но жизнь Грейси сложилась иначе, а она была не из тех, кто ноет, особенно когда ей так повезло. И вот теперь эти заказы дадут ей шанс сделать что-то новое и будут своеобразным экзаменом ее мастерства, которое она отточила, но редко имела возможность по-настоящему использовать.

Грейси провела кончиком пальца по нижней губе, вспоминая, как Джеймс накрыл ее рот своим, как от его поцелуя каждая клеточка в ее теле словно ожила. Он бросил ей вызов. И испугал ее. Грейси очень не хотелось это признавать, но он был прав. Она в самом деле не могла им управлять. Он не вписывался в шаблон, который она для него заготовила. Мужчины, с которыми она встречалась, были пропитаны тестостероном, но они были как ванильные кексы со сливочной глазурью и посыпкой, которые она могла бы делать даже во сне. Грейси схватилась за край разделочного стола и глубоко вздохнула.

Неужели она предпочитает жизнь без опасностей? Грейси думала о приключениях, которые когда-то планировала, но которые так и не случились. Реальная жизнь распорядилась иначе, и все, что она намеревалась сделать, отошло на задний план. После школы Грейси не хотела поступать в обычный колледж. Она мечтала поехать учиться по специальной программе в Париж. Едва закончив школу, она стала работать вместе с мамой, которая для дополнительного заработка пекла на заказ. Кроме того, Грейси хваталась за любую случайную работу, с которой могла справиться, работала в двух или трех местах одновременно. Четыре года она вкалывала как проклятая, экономила каждый заработанный цент, пока не накопила достаточно, чтобы подать заявление на учебу, оплатить обучение и год жить в самом прекрасном городе на свете. Когда она получила извещение, что ее зачислили, ее переполняла радость. Но через две недели ее матери поставили диагноз рака груди в четвертой стадии. И Грейси так и не поехала туда, куда ее приняли, не воспользовалась своим правом. Более того, она даже не послала ответ. Все письма, приходившие из института, она выбрасывала не распечатывая. Она повернулась спиной к своей мечте и посвятила все свои силы уходу за мамой. Грейси обещала себе, что, когда маме станет лучше, она заново подаст заявку на обучение. Но ей приходилось платить за процедуры, которые не покрывала медицинская страховка, и ее сбережения медленно таяли. Ее матери так и не стало лучше. Грейси истратила остатки своих сбережений на похороны и отказалась от мечты поехать в Париж. Сэм пытался ее уговорить поехать, но даже если бы у нее не кончились деньги, она бы не оставила его одного. На три года младше нее, Сэм в то время заканчивал школу, он связался с дурной компанией и у него были большие неприятности. Так что Грейси должна была остаться и выполнить обещание, которое дала своей умирающей маме, – позаботиться, чтобы Сэм исправился. Она сдержала обещание и ни на миг не пожалела о своем решении.

Грейси покачала головой и выпрямилась. Потом подошла к профессиональной духовке и поставила переключатель температуры на сто восемьдесят градусов. Может быть, пришло время пуститься в небольшое приключение. Выйти из зоны комфорта и сделать что-нибудь новое. Поскольку это приключение не будет включать в себя профессора Джеймса Донована, придется ограничиться тортами для чикагского высшего общества.

– Ну значит, это и была та самая печально знаменитая Грейси? – спросила Джейн Конвей.

Она сидела напротив Джеймса за большим столом в центре своей кухни открытой планировки. На то, чтобы задать этот вопрос, ей понадобилось пять минут – наверное, это можно было считать мировым рекордом самообладания.

Джеймс с притворным ужасом посмотрел на свою лучшую подругу. Он познакомился с Джейн еще на первом курсе колледжа, и с тех самых пор все его попытки что-то от нее скрыть были безуспешными. Вскоре после его знакомства с Грейси Джейн, несмотря на его лучшие намерения, выведала о ней всю информацию и с тех пор не давала ему покоя. Все еще разгоряченный и потный после долгой пробежки, Джеймс отпил «Гаторейд» из бутылки, стараясь не вспоминать вкус губ Грейси. Это был импульсивный поступок, спровоцированный заявлениями Грейси, что он окажется никудышным в постели и что их поцелуи ничего не значили.

Джеймс вовсе не был тем пуританином, которым она его считала, и его так и подмывало развеять ее заблуждение. И вот теперь он за это расплачивался. Эта женщина отвлекала его именно так, как он и опасался. Временами, когда ему нужно было на чем-то сосредоточиться, он ловил себя на мысли, что вместо этого придумывает, что бы он с ней сделал. Как бы он заставил ее умолять. Выкрикивать его имя.

– Верните профессора на землю, пожалуйста.

Джейн щелкнула пальцами перед его носом и вырвала его из его мыслей.

– Черт возьми, я знала, что ты на нее запал, но не знала, что все настолько серьезно.

– Не понимаю, о чем это ты. Меня посетила мысль о деле Джейн Доу, над которым мы с тобой работаем.

Он не запал на Грейси, она просто… просто занимала его мысли.

Джейн усмехнулась.

– Вот как? И что же это за мысль?

Джеймс заморгал. Вдруг оказалось, что у него в голове пусто, он не продумал эту мысль дальше. И он винил в этом все ту же белокурую сирену. Джеймс и Джейн, будучи коллегами по университету, часто вместе давали консультации по делам. Недавно полиция Чикаго приглашала их помочь идентифицировать останки женщины, найденной в реке. Несколько деталей поставили их в тупик, и они вместе работали над решением загадки, что же случилось с той женщиной. Пойманный на вранье, Джеймс прочистил горло и сказал:

– Я все еще формулирую мою теорию.

Джейн фыркнула.

– Ну конечно.

Джеймс попытался сменить тему и заговорил об их дневной пробежке. Они бегали по вторникам во второй половине дня – этот ритуал сохранился у них еще с тех пор, когда они учились в колледже и снимали на двоих одну квартиру. Джейн была такой же ярой поборницей фитнеса, как сам Джеймс, и они по-прежнему пару раз в неделю тренировались вместе.

– Ты сегодня сократила время на минуту. Если дело пойдет такими темпами, ты без труда побьешь рекорд в марафоне.

Джейн достала из холодильника большую красную миску с фруктами. Ее винтажный дизайн напоминал Джеймсу ресторан пятидесятых годов. Джейн поставила миску на стол.

– Ты уходишь от ответа.

– А ты слишком любопытная, – парировал он.

Его спасло появление Энн, партнерши Джейн. Миниатюрная блондинка впорхнула в кухню.

– Кто это любопытный? – спросила она.

Джеймс улыбнулся.

– Твоя жена.

– Эй, ты обещала подождать меня! – Энн села на барный табурет рядом с Джеймсом и усмехнулась. – Грейси реально сексапильная, я тебя нисколько не виню за то, что ты в нее втюрился.

Джеймс ущипнул ее за руку.

– Мне в январе будет тридцать четыре года. Я не втюриваюсь в женщин.

Со стороны Джейн раздалось громкое фырканье.

– Я тебя умоляю, это же мы.

Джеймс огляделся по сторонам.

– Где мои крестницы?

– У их бабушек, – ответила Энн, потирая руки в возбужденном ликовании. – Они тебя не спасут.

«Проклятье!» У Джеймса не было ни малейшего желания обсуждать Грейси Робертс. Вот почему ему понадобились крестницы. Когда этим двум женщинам хочется что-то узнать, они становятся просто безжалостными, даже ЦРУ могло бы у них поучиться методам допроса. Он вздохнул со страдальческим выражением, которое, однако, ни на минуту не одурачило Джейн и Энн.

– В последний раз повторяю: между мной и Грейси ничего нет и никогда не будет.

«Несколько поцелуев – не в счет». Конечно, будь он умнее, он бы вообще ее не целовал. Джеймс всегда знал, что стоит ему к ней прикоснуться, как в нем проснется жадность.

– Не говори глупостей, – произнесла Джейн прагматичным тоном.

Джеймс покачал головой.

– Ты с ней даже не знакома!

– Вот именно, – заметила Энн. Она порылась в миске с фруктами и вытянула гроздь красного винограда. – Не думай, что мы не заметили, что ты держал ее от нас подальше.

– Я тебя умоляю, что я, по-твоему, должен был сделать? Потащить ее через весь зал и ни с того ни с сего познакомить с моими самыми близкими друзьями? Она же не моя девушка.

Джеймс схватил апельсин и стал его чистить, одновременно продумывая стратегию отступления. Джейн хитро посмотрела на Энн.

– Ты видела, как они весь вечер то и дело посматривали друг на друга?

Энн улыбнулась и энергично закивала головой. Было ясно, что они уже успели это обсудить.

– И делали это синхронно. Сначала он наблюдал за ней с задумчивым видом мистера Дарси, как он это умеет.

Джеймс нахмурился.

– Я вам не мистер Дарси.

Энн словно не слышала. Она сложила руки прямоугольником, изображая киноэкран.

– Потом он с невозмутимым видом отворачивался, и сразу же, как по волшебству, она переводила на него свои большие голубые глаза. – Энн прижала руку к груди и театрально вздохнула. – Это томление… Но лучше всего было, когда они смотрели друг на друга через комнату и их взгляды встречались. Какое напряжение! Какой огонь!

– Господи Иисусе! – Джеймс в досаде всплеснул руками. Ну да, возможно, он весь вечер слишком остро чувствовал ее присутствие, но они явно все преувеличивают. – Уж не смотрели ли вы заново все серии «Гордости и предубеждения»?

– Смотрели, но к делу это не относится. – Энн одарила Джейн широкой глуповатой улыбкой. – Ты помнишь те дни?

Джейн ответила ей точно такой же улыбкой.

– Очень хорошо помню.

Энн крутанулась на табурете.

– Понимаешь, мы уже сто лет вместе, и нам нужно через тебя почувствовать волнение новой любви.

Джеймс покачал головой.

– Ты что, снова под кайфом? В последний раз повторяю: никакой «новой любви» тут нет.

– Ну, – заметила Джейн, – значит, ты и та блондинистая булочка очень успешно притворялись, что вы без ума друг от друга.

Эти слова неприятно резанули Джеймсу слух.

– Не называй ее так.

– О-о-о, смотри, он ее защищает! – Энн захихикала, потом надула губки. – Наверное, это значит, что мне придется вычеркнуть ее из списка.

Джейн похлопала ее по руке.

– Дорогая, я тебе говорила, ты не можешь вносить в свой список реальных людей. Там могут быть только вымышленные персонажи и кинозвезды.

Джеймс почувствовал, что у него начинает болеть голова. Он озадаченно посмотрел поочередно на обеих женщин.

– Что еще за список?

Энн рассмеялась, запрокинув голову.

– Это то, чем занимаются постоянные пары вроде нас, чтобы поддерживать иллюзию, что мы еще можем спать с другими. Наверняка ты слышал про списки людей.

– Да, но… – Джеймс поперхнулся словами. – Ты не можешь включить в свой список Грейси!

– Ну да, я только что сказала то же самое, – напомнила Джейн.

Джеймс не понимал, что с ним творится. Почему он испытал совершенно нелепый укол ревности? Грейси – не лесбиянка, и у него есть угрозы посерьезнее, чем Энн.

Угрозы? Он нахмурился. Почему он вообще думает о ней в таком ключе? Грейси – не его женщина. Джеймс стиснул зубы. Вот почему он всегда старался держаться от нее подальше! Он поцеловал ее два раза, и уже этого хватило, чтобы он начал вести себя как дурак. Джеймс встряхнул головой, словно это могло избавить его от нежелательных мыслей.

– Я не собираюсь участвовать в этом разговоре.

Джейн вздохнула.

– Тогда объясни мне, в чем конкретно твоя проблема с этой женщиной? То есть я понимаю, тебе есть на что жаловаться: большие голубые глаза, белокурые кудри, смазливое личико.

– И не забудь еще про ее выпечку. – Энн издала такой звук, как будто ее вырвало. – Брр! Как ты можешь это выносить?

Джейн кивнула с самым серьезным видом.

– Правда, правда. Ты видел тот торт? Это было ужасно. От торта не осталось ни единого кусочка. Клянусь, я собственными глазами видела, как один конгрессмен вылизывал тарелку. Так что, знаешь, тебе лучше держаться от этой особы подальше.

Джеймсу не верилось, что его заставляют разговаривать об этом. Он возразил, стараясь говорить как можно спокойнее:

– То есть ты хочешь сказать, что сочетание красивой внешности и умения вкусно готовить – идеал женщины? Кажется, это несколько противоречит твоему воинственному феминизму.

Энн одобрительно кивнула.

– Неплохо. Но только никаких сигар.

Джейн закатила глаза.

– Может, тебе удалось найти удобный предлог не знакомить нас с ней, но мы все равно за ней следили.

– Что было довольно легко, должна добавить, – сказала Энн.

– Да, мы знаем, что она тебе нравится, – с усмешкой сказала Джейн. – Но она принадлежит Джеймсу.

«Да. Нет. Да». Черт возьми, чтобы прояснить мозги, ему понадобится еще одна пробежка. Или, может быть, Джеймс пойдет подтягиваться, когда уйдет отсюда.

Джейн снова повернулась к нему.

– Вернемся к делу. Любому дураку ясно, что она теплая, притягательная личность. К плохим люди не тянутся.

– Ха! – Джеймс фыркнул. – Это ты никогда не видела ее рядом со мной. Она меня ненавидит.

– Вот видите! – Энн показала пальцем на Джеймса. – Вот почему я лесбиянка. Мужчины такие тупые.

Джеймс изогнул бровь.

– Из-за меня? Ты лесбиянка из-за меня?

Энн наморщила хорошенький маленький носик.

– Ну, и еще из-за того, что мне не очень-то нравится член.

Джейн, которая в это время пила воду, поперхнулась и расхохоталась. Джеймс не мог не засмеяться вместе с ней. Вот за что он их любил. Рядом с ними трудно было воспринимать жизнь слишком серьезно. А это ему иногда необходимо, как верно подметила Джейн, когда они только познакомились.

Когда смех умолк, Джейн вздохнула.

– Ох, Джеймс, тебе еще так много предстоит узнать о женщинах – еще учиться и учиться.

– Я знаю о женщинах достаточно много, – возразил он.

Только Грейси ставила его в тупик. А с остальными представительницами женского пола у него дела шли весьма неплохо.

Энн сложила ладони рупором вокруг рта и крикнула:

– Дурак, ты ей нравишься!

Вот чего они не понимали. Он ей не нравился. То есть, может, она чувствовала к нему влечение, но он ей не нравился.

– Ты ошибаешься.

Джейн начала было что-то говорить, но Джеймс поднял руку, заставляя ее молчать.

– Давайте чисто ради спора предположим, что вы правы. Какое это имеет значение? Мы абсолютно несовместимы.

Энн быстро покосилась на Джейн, потом пожала плечами.

– Про нас с Джейн говорили, что между нами нет ничего общего.

– У вас разное происхождение, это не то же самое, – возразил Джеймс.

Джейн родилась в состоятельной консервативной семье, которая категорически отказалась от нее, когда она влюбилась в Энн. А Энн в этом смысле была полной ее противоположностью – она была из семьи хиппи, и ее родные приняли Джейн в семью как родную.

Джейн медленно кивнула, на ее лице появилось хорошо знакомое Джеймсу выражение участия.

– А-а, я поняла, в чем дело.

Джеймс застыл. Они что, считают его глупцом? Считают, что он об этом не думал? Он рассмотрел собственное влечение с самых разных сторон – и не увидел смысла идти на поводу у химии, которая медленно бурлила под самой поверхностью с того момента, когда они с Грейси впервые увидели друг друга, а теперь дошла до точки кипения. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Здесь нечего обсуждать. У нас нет ничего общего. И я вас уверяю, в списке ее любимых людей я занимаю последнее место.

– И то, что она напоминает тебе девушек из команды болельщиц, которые в школе не обращали на тебя внимания, тут совершенно ни при чем, – мягко, без тени насмешки в голосе, сказала Джейн.

– Не говори ерунду!

Да, подростком Джеймс был очень неуверен в себе, но те времена остались далеко позади. Он победил свое прошлое и похоронил того мальчишку, каким когда-то был. И ему пришлось напомнить об этом Джейн.

– Я встречался со множеством красивых женщин.

– Да, но она от них отличается, не так ли? – не унималась Джейн. – Тебе нравятся женщины сдержанные и изысканные. Мягкие и уступчивые.

Джеймс стиснул зубы так сильно, что на щеке задергался мускул. Из уст Джейн это звучало как нечто очень скучное, возможно, так оно и было, но дискуссия по этому пункту не пошла бы на пользу его общей идее, и Джеймс не собирался втягиваться в нелогичный спор.

– Вот именно. А ей нравятся мужчины вроде Эвана. Отсюда и следует вывод о нашей несовместимости.

– Вот уж никогда бы не подумала. Эвана она вообще не замечала. – При желании Джейн могла быть совершенно беспощадной, и сегодня был тот самый случай. – А вот от тебя она не могла глаз отвести.

Энн положила руку на его предплечье и улыбнулась самой милой улыбкой.

– Если мы не хотим с тобой спать, это еще не значит, что большинство женщин тоже не хотят. Кажется, ты все еще не замечаешь, как женщины на тебя смотрят.

– Ради бога! – Джеймс в досаде взлохматил пятерней волосы. – Я что, шестнадцатилетний подросток? Я это знаю, я же не идиот. Я хорошо вижу влечение. Но влечение и совместимость – разные вещи.

Джейн прищурилась и смерила его взглядом с головы до ног.

– Тогда почему ты не ходишь на свидания? Та хорошенькая брюнетка, профессор психиатрии, уже несколько месяцев пытается добиться твоего внимания.

Джеймс резко выпрямился и нахмурился. Да, это хороший вопрос. Действительно, почему? Элисон Бенсон – как раз в его вкусе. Умная, красивая, дружелюбная и занимается триатлоном. Он знал причину – причина была в Ривайвле, штат Иллинойс, и мучила его издалека.

 

Глава 10

Неделю спустя Грейси сидела за большим деревенским столом на своей кухне, перед ней лежали пять эскизов. Она пододвинула их к Мадди.

– Ну, смотри, какой вариант тебе больше всех нравится?

Ее лучшая подруга обладала талантом художника и недавно увлеклась созданием фресок. Она уже выполнила несколько заказов от разных компаний в городе. Молва о ее таланте распространилась, и Мадди медленно, но верно, хотя и неожиданно, делала карьеру. Она стала заниматься тем, для чего была рождена. Декор торта ко дню рождения дочери Соренсенов оказался довольно сложной задачей, и единственным человеком, мнению которого Грейси доверяла в этом вопросе, была Мадди. Проблема заключалась в том, что у мамы и дочери были разные мнения. Тиффани Соренсен желала видеть нежно-розовое творение, подходящее для первого бала дебютантки. Но ее дочь была тихой девочкой, этаким книжным червем, и ее любимым цветом был черный.

Обсуждая будущий торт по телефону с Тиффани, Грейси попросила разрешения поговорить с подростком. Тиффани передала трубку дочери, хотя, казалось, сделала это неохотно. После того как Александрия покорным голосом перечислила, что ей нравится, Грейси преисполнилась решимости придумать нечто, что понравилось бы подростку. Шестнадцать лет – слишком юный возраст для того, чтобы ненавидеть собственный день рождения. Но поскольку оплачивала заказ Тиффани Соренсен, то нужно было угодить и ей.

Мадди внимательно рассмотрела каждую страницу.

– По-моему, вот эти два варианта – лучшие.

Мадди выбрала два эскиза, и Грейси вздохнула с облегчением.

– Мне они тоже больше всех нравятся.

– А что ты думаешь о цветах? – спросила Мадди, убирая от лица прядь темно-рыжих волос.

– Мать хочет розовый. Сама именинница сейчас проходит ту стадию, когда подростки любят только черное. Так что я подумываю о бледно-розовом основании и черных деталях.

Мадди постучала ногтем по столу, разглядывая наброски декора. Один вариант предусматривал стопку книг любимых авторов девочки, другой – открытую книгу с одной стороны и любимую цитату именинницы из произведения Толкина – с другой.

– Мне кажется, вариант с открытой книгой выглядит более изящно. А второй вариант меня немного беспокоит. Стопка книг будет соперничать с замысловатым декором нижней части.

– Но он хороший?

Грейси от волнения покусывала нижнюю губу. Мадди подняла взгляд от набросков и посмотрела на Грейси, нахмурившись.

– Безупречный. В чем дело? Мне не нравится твой неуверенный вид.

Грейси пожала плечами.

– Иногда я чувствую себя неуверенно.

– Когда?

– Например, прямо сейчас.

Грейси хотела, чтобы торт был безупречным.

– Но почему? Ты же знаешь, что у тебя талант.

– Конечно, в Ривайвле замечательные люди, но эти заказы – совсем другие. У клиентов из Чикаго другие ожидания. Они не трепали меня по щечкам, когда я была малышкой, не держали меня за руку, когда моя мама болела. И… в общем… ситуация меняется, и я не знаю, как к этому относиться.

Мадди кивнула и провела пальцем по кромке листов.

– Может быть, ты созрела для перемен. В последнее время ты казалась какой-то другой. Как будто ты не находила покоя и была не очень счастлива.

– Конечно я счастлива, – возразила Грейси. Но так ли это было на самом деле? Казалось, она чувствовала какую-то неугомонность, боролась с этим ощущением, но не могла понять, в чем дело. Может быть, в том, что все ее друзья куда-то двигались по жизни, а она просто застряла на одном месте. – У меня замечательная жизнь и много того, за что я должна быть благодарна.

– Да, конечно, но это не означает, что ты не можешь желать большего.

Мадди улыбнулась теплой, нежной улыбкой, которая расположила к ней Грейси с той минуты, когда они впервые встретились.

– Я тебя люблю, но мне тебя не хватает.

Грейси не могла объяснить свое отдаление ничем, кроме мелочной ревности. Ну и еще тем, что она хочет брата подруги, он не выходит у нее из головы даже на пять минут.

– Мадди, я же живу по соседству.

– Может, это прозвучит глупо, но мне кажется, что ты хочешь со мной поговорить, но тебя что-то останавливает.

– У меня все отлично, – заявила Грейси, не зная, что еще сказать. Не могла же она признаться в своем увлечении Джеймсом и в том, что она завидует счастью Мадди и Сесилии. И то и другое было слишком глупо, чтобы об этом говорить, да и только зря расстроило бы Мадди. – Я просто очень озабочена этими заказами из Чикаго, вот и все.

Мадди нахмурила лоб.

– Честное слово?

Грейси скрестила пальцы под столом.

– Честное слово.

Чтобы сменить тему, Грейси спросила:

– Послушай, хочешь пойти сегодня вечером в «Биг-Редс»?

Бар в стиле Дикого Запада «Биг-Редс» стоял на окраине, и в нем было всегда полно фермеров, там танцевали в стиле кантри, а «маргариту» подавали в бокалах размером с голову Грейси. Мадди улыбнулась, и выражение ее лица стало не таким озабоченным.

– Да, мне надо пить, пока можно. Митч начал заводить разговоры о детях.

Грейси кольнула зависть, но она этого не показала. Она любила детей и мечтала иметь своих, но на пути к этой мечте стояла небольшая проблемка – серьезные отношения с потенциальным отцом. Грейси вполне устраивали приятные, ни к чему не обязывающие связи, но что-либо большее заставляло ее нервничать. Она всплеснула руками, изображая крайнее возмущение:

– Что за неандертальский подход! Вы же только что поженились!

– Я ему так и сказала. – Мадди наморщила носик. – Не пойми меня неправильно, я люблю детей, но пока к ним не готова. Тем более сейчас, когда мой бизнес только-только начал вставать на ноги. И я только что начала вести курсы графического дизайна в местном колледже. У меня есть миллион дел, которые я хочу сделать прежде, чем стану матерью.

Грейси встала и взяла партию клюквенных пончиков, которые испекла утром для дневного собрания «Лайонз Клаб». Она поставила блюдо перед подругой, и Мадди машинально взяла один пончик.

– Ты говорила с Митчем? – спросила Грейси.

– Конечно. Он меня понимает и желает мне добиться всего, что я наметила, но ему уже тридцать пять и он не хочет быть старым папочкой.

Мадди не принялась сразу есть пончик, как обычно делала, а теребила бумажную формочку.

– И что? – Грейси чувствовала, что это еще не все.

Мадди пожала одним плечом.

– Я на днях ходила на медосмотр к своему врачу, и он со мной провел беседу.

– Беседу?

– Да, вот именно. Беседу в духе «ты теперь замужем, пора заводить детей, потому что твоя фертильность снижается».

Грейси подумала, что с ней такую беседу никто не проводил, а они с Мадди ходят к одному и тому же врачу. Этот врач живет в Ривайвле, и поэтому ему известно, что Грейси не замужем и в ближайшем будущем у нее такой перспективы нет, так что не исключено, что она и не будет никогда больше заниматься сексом.

– Тебе же тридцать лет. Я думала, у тебя есть время до тридцати пяти.

Самой Грейси было тридцать три. Всего два года отделяли ее от этого магического числа.

Мадди покачала головой.

– Я так и сказала. Но доктор Джейкобз говорит, что после тридцати пяти попадаешь в группу повышенного риска, а фертильность начинает снижаться уже после тридцати.

«Значит, я уже на другой стороне пика», – подумала Грейси.

– Но это же нелепо!

– Нелепо, – согласилась Мадди, но потом ее лицо погрустнело. – Но, к сожалению, это реальность.

– Ну, «маргарита» успешно притупит остроту реальности, – сказала Грейси.

«Для нас обеих».

Мадди засмеялась.

– Это точно.

Грейси поставила локти на стол.

– Но если серьезно, то биология только одна половина этого уравнения. Эмоциональная готовность тоже важна. Не позволяй страху управлять тобой.

Этот урок и ей самой стоило бы запомнить.

– Не позволю. С этим покончено. И Митч это понимает. Он знает, как много времени я потратила, делая то, чего от меня ожидали другие люди, и он сам не хочет этого от меня. Но он думает. Эх, если бы…

Мадди замолчала не договорив.

– Что?

– Если бы я не потратила так много времени, стараясь делать все «как полагается», может быть, у меня не осталось бы столько всего несделанного.

– Верно. Но если бы ты оставалась мятежным ребенком, ты бы не была там, где ты сейчас. Вероятно, ты вышла бы замуж за какого-нибудь заключенного, и тебе пришлось бы иметь дело с Митчем в суде по обвинению в воровстве.

Ребенком и подростком Мадди была возмутителем спокойствия, но после смерти отца превратилась в образцовую горожанку. Во взрослом возрасте ее отличало чувство долга и непомерное чувство вины. Так было, пока она не сбежала с собственной свадьбы прямо в руки Митча.

Мадди засмеялась.

– Ты права. Вот что мне в тебе нравится. Ты всегда умеешь посмотреть на все в перспективе.

Грейси усмехнулась и махнула рукой. Давать советы другим проще простого.

– Для этого я здесь и есть.

Мадди снова озабоченно нахмурилась.

– Но как же ты?

– Что я?

В это время зазвонил телефон. Грейси вскочила с места, радуясь, что их разговор прервали. Мадди задала один из тех вопросов, на которые она бы не хотела отвечать. Она нажала кнопку приема звонка.

– Алло?

– Привет, Грейси, это Джеймс, – пророкотал в трубке глубокий голос, и по всему телу Грейси побежали мурашки.

Она быстро покосилась на Мадди. Подруга смотрела на нее, и на ее лице был написан огромный вопросительный знак. Грейси повернулась к ней спиной. Она мгновенно вспомнила, как профессор поцеловал ее в последний раз, и ей пришлось для устойчивости опереться рукой о разделочный стол.

– Неужели я уже тебя потерял? – спросил он.

«Боже правый, с каких это пор его голос стал звучать как сам секс?»

– Нет, – прохрипела Грейси, потом кашлянула, прочищая горло, и продолжила: – Я здесь. Тебе нужен Сэм?

– Мне нужна ты.

Грейси очень удивилась. За все время их знакомства Джеймс ни разу ей не звонил, да Грейси этого от него и не ожидала, какими бы страстными ни были их поцелуи. Он недвусмысленно выразил свое отношение, а она знала, что он очень дисциплинированный. Она чувствовала на себе взгляд Мадди, он практически прожигал дыру в ее спине. Полная решимости сохранять хладнокровие, она спросила:

– Чем могу быть вам полезна?

– Попробую угадать – ты не одна?

– Верно.

В трубке возникла пауза.

– У тебя моя сестра?

– Да.

У Грейси пересохло в горле. Когда она последний раз так нервничала, разговаривая с мужчиной? Она попыталась вспомнить. Никогда.

Джеймс тихо усмехнулся, и этот звук почти обжег ее через телефон.

– Тогда буду говорить быстро. Шейн мне сказал, что ты приедешь в Чикаго, чтобы доставить торт главе аппарата мэрии.

– Да, это так.

– В пятницу через две недели?

– Да.

Грейси чувствовала себя дурочкой. К чему он все это ведет? Она искренне не понимала, не имела ни малейшего представления. Может, он хочет заказать ей торт для какого-нибудь профессорского мероприятия?

– К скольки ты его доставляешь?

– К трем часам.

– Не хочешь после этого пойти пообедать?

Он что, приглашает ее на свидание? От его голоса у Грейси затуманило мозги, и стало трудно выстраивать связанные мысли.

– С кем?

Теперь он уже без утайки смеялся.

– Со мной.

Грейси схватилась за край стола.

«Да! Да! Да!»

– Но… почему?

– Потому что я не могу перестать о тебе думать. Как бы я ни старался, сколько бы ни приводил самому себе аргументов, что это плохая идея.

– Это на самом деле плохая идея.

Ужасная. Но чем больше Грейси о нем думала, тем больше понимала, что ей нужно найти какой-то способ выкинуть его из головы.

– Согласен. Ну так мы идем на обед?

Эта затея по всем признакам провальная. Ее отношения с друзьями. Его отказ от сладкого. Тот факт, что она никогда не сможет от него избавиться. И то, что однажды ей придется наблюдать, как он приведет с собой на Рождество другую женщину, которая будет выглядеть примерно как Линдси Лорд.

У Грейси участилось дыхание.

– Да.

– Ты остановишься в моем доме вместо дома Шейна и Сесилии?

У Грейси возникла тысяча вопросов, но она не могла их задать, пока Мадди была рядом и ловила каждое слово. Как насчет секса? Да, она предлагала ему заняться сексом, но это было до того, как он ее поцеловал и вдребезги разбил все ее заранее составленные представления о нем.

– Не думаю, что это удачная мысль.

– Ты будешь спать в гостевой спальне. Я буду безупречным джентльменом.

– Это не кажется мне разумным.

Грейси мысленно кляла необходимость отвечать Джеймсу сейчас, когда она может произносить только расплывчатые фразы.

– Возможно, это и не разумно. Но я надеялся, что смогу уговорить тебя провести субботу со мной и Декланом.

Грейси так опешила, что некоторое время только молча моргала, глядя на дощатый пол. Он хочет, чтобы она провела день с ним и его кузеном? У нее закружилась голова. Вот уж чего она никак не могла ожидать, просыпаясь сегодня утром!

– Я не знаю.

– Если ты остановишься у Шейна и Сесилии, мне придется за тобой заехать. Меня-то это вполне устраивает, но ты ведь понимаешь, что на нас посыплются вопросы, сотни вопросов, и еще до того, как мы сядем в машину и уедем, об этом узнают все наши общие знакомые, все до единого.

Он играет нечестно. Черт бы его побрал. Грейси вздохнула.

– Ладно. При условии, что будут отдельные… – Грейси не могла, не вызвав подозрений, произнести слово «спальни», когда у нее за спиной сидела Мадди, поэтому ей пришлось подобрать не столь многозначительное слово. – Пространства.

– Договорились. Значит, у нас будет свидание?

– Да.

Грейси повесила трубку совершенно ошеломленная.

Ей назначил свидание… профессор.

В конце концов получилось так, что решение вопроса, как быть с Грейси, было принято спонтанно. Джеймс не вполне понимал, что на него нашло, ведь он всегда тщательно, очень методично продумывал каждую деталь своей жизни. Он сидел в своем офисе за рабочим столом, готовый начать работу над последней статьей об оценке массы тела по характеристикам черепа. Исследование было систематизировано, документ открыт, пальцы лежали на клавиатуре.

Он спохватился через двадцать минут и обнаружил, что набрал в компьютере лишь одно слово: «Для». Вместо того чтобы работать, он все это время думал о Грейси. Какой у нее рот. Как сверкали ее голубые глаза, когда она на него злилась. А это значит, всегда. Как ее тело плавилось под его ладонями. И о том, что, кажется, он не сможет жить, не прикоснувшись к ней снова. Не изведав ее вкус. Он думал о том, что сказали Джейн и Энн. Ему нужно либо что-то предпринять, либо пригласить на свидание профессора психиатрии, которая подавала ему такие явные сигналы, как если бы они были написаны неоновыми буквами. Она относилась как раз к тому типу женщин, с которыми он всегда встречался. И между ними даже не было конкуренции. Но всякий раз, когда он пытался представить лицо Элисон, оно превращалось в лицо Грейси.

Шейн упомянул мимоходом, что Грейси собирается приехать в Чикаго. Джеймс хотел с ней встретиться. Она постоянно была в его мыслях, притаилась там и не исчезала, как он ни пытался с этим бороться. Он старался подавить свое влечение, но у него не получалось. Теперь, когда он ее поцеловал, у него осталось ощущение незавершенности. Джеймсу нужно было взять ситуацию под контроль и довести дело до конца. Как только эта идея пришла ему в голову, он и опомниться не успел, как уже нашел в поисковике ее номер и держал в руке телефон. И через пять минут он уже назначил свидание самой желанной женщине Ривайвла.

 

Глава 11

Грейси позвонила в дверь городского дома Джеймса. «Только бы не упасть в обморок!» Вот оно. Задним числом Грейси понимала, что согласиться на сегодняшний обед с Джеймсом было глупостью. Она проснулась в пять утра, потому что предстояло нанести на торт последние штрихи декора. Потом она провела часы за рулем: нужно было доставить торт к сроку. В результате она осталась совершенно без сил, и у нее все болело. Но торт того стоил. Напряжение, адреналин и лихорадочная работа окупились, потому что торт получился замечательный. Достаточно было один раз взглянуть на мать и на дочь, и Грейси сразу поняла, что попала в точку. Торт получился именно таким, какой она себе представляла: достаточно элегантным и изысканным, чтобы подать его на модном приеме, но при этом в нем были учтены пожелания шестнадцатилетней девочки. Когда именинница обняла Грейси и прошептала слова благодарности, ее сердце переполнили радость и гордость.

Грейси безмерно гордилась результатом. Но и устала так, что дальше некуда. Как только торт был доставлен, из ее крови ушел адреналин, и у нее осталось одно желание: свернуться клубочком в своей кровати и спать целую неделю. Но вместо этого она пришла на свидание с профессором. Если бы от волнения у нее не подпрыгивало сердце, она бы уснула прямо здесь, на ступенях парадного входа. К счастью, Грейси достаточно устала, чтобы не задумываться о том, как сильно она хочет его видеть. Или о том, что она мечтала об этом дне с той минуты, когда Джеймс позвонил ей и назначил свидание. После этого они говорили по телефону только раз, чтобы обсудить детали ее приезда. Тогда Грейси была одна, но все равно говорила косноязычно. И это ее раздражало и смущало. Предаться более глубоким раздумьям на эту тему она не успела: Джеймс открыл дверь. У Грейси пересохло в горле: он выглядел великолепно. Его волосы были слегка растрепаны, он был без очков, так что взгляд зеленых глаз поразил Грейси прямо в солнечное сплетение. На нем были линялые джинсы и облегающая широкие плечи голубая футболка с белой полицейской будкой, на футболке было написано: «Доверьтесь мне, я доктор». Рядом с ним Грейси почувствовала себя растрепанной замарашкой. Джеймс улыбнулся и протянул руку.

– Можно тебе помочь?

Он взял ее сумку с вещами. Грейси заморгала и замерла на месте. Как только она переступит порог, все изменится.

Джеймс открыл дверь шире и жестом пригласил ее войти.

– Грейси, заходи, я тебя не укушу.

Она ожидала продолжения: «Если ты меня не попросишь», – которое обычно добавляют в таких случаях шутники. Но он же профессор, конечно, он этого не сказал. Грейси с трудом сглотнула и попыталась заставить себя сделать шаг. Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга, потом она наконец прочистила горло и шагнула в дом.

– Спасибо за приглашение.

Джеймс усмехнулся, и сердце Грейси подпрыгнуло в груди.

– Какие мы сегодня вежливые.

Грейси наморщила нос.

– Вообще-то я всегда вежлива. Со всеми, кроме тебя.

Она вошла в прихожую, и дверь с тихим щелчком закрылась у нее за спиной.

– Наверное, я везучий.

– Наверное.

Грейси услышала рядом с собой глухой стук и предположила, что это упала ее дорожная сумка.

– Я догадываюсь, что ты очень устала.

Его голос прозвучал близко. Слишком близко. Грейси кивнула.

Джеймс положил ей на спину горячую ладонь, которая обожгла ее кожу сквозь хлопковую ткань голубого топа и подтолкнула ее вперед. От неожиданности Грейси чуть не вздрогнула. Если Джеймс и заметил ее напряжение – а она была уверена, что заметил, – то он не подал виду. Грейси была как туго натянутая струна, а он, когда заговорил, казался абсолютно расслабленным.

– Сбрасывай туфли и пойди сядь с приподнятыми ногами, это поможет тебе расслабиться. Дай мне ключи от твоей машины, мне надо сбегать положить на приборную доску пропуск.

– Хорошо.

Грейси достала ключи из переднего кармана дамской сумочки, где она всегда их держала, и передала их Джеймсу. Он подвел ее к дивану и усадил в уголок, потом поднял ее ступни на диван, проведя руками вдоль ее ног в джинсах. Это был очень интимный жест, проявление заботы, Грейси сама толком не понимала, почему она позволила ему так с собой обращаться, разве что потому, что это было мило. И неожиданно.

– Как все прошло? – спросил Джеймс.

– Хорошо. – Грейси откинулась на спинку и положила голову на мягкую подушку. Или она смертельно устала, или у Джеймса в самом деле был самый удобный диван на свете. – У меня есть фотографии.

– Посмотрю, когда вернусь, а пока отдыхай. Я вернусь не позже, чем через минуту.

И он ушел.

Грейси огляделась. Дом Джеймса казался таким теплым и открытым, совершенно непохожим на него самого. Это правда? Или она только воображала, что чувствует его холодность, а в действительности это лишь еще один защитный барьер, который она поставила между ним и собой? Грейси расслабила плечи, и ее веки сами собой сомкнулись. Об этом она подумает потом. А пока она утонет в этих роскошных мягких подушках и будет радоваться, что наконец смогла поднять ноги. Ее веки отяжелели, она зевнула. Тело расслабилось, мысли куда-то уплыли.

– Грейси, – позвал откуда-то издалека мужской голос. – Грейси.

Она заворочалась, устраиваясь в теплом раю еще уютнее, и пробормотала:

– Уходи.

Глубокий низкий смешок все-таки вытянул ее из сна в бодрствование.

– Давай, просыпайся. У меня для тебя кое-что есть.

Наконец Грейси узнала этот голос. В то же мгновение она резко проснулась, раскрыла глаза и села на диване прямо.

– Где я?

– Ты заснула.

Джеймс сел на диван рядом с ней, она почувствовала тепло его бедра, прижатого к ее бедру. Грейси снова откинулась на подушки. Она не помнила, как заснула.

– Сколько я проспала?

– Минут сорок пять.

Грейси потерла глаза, потом запоздало сообразила, что, наверное, размазала тушь с ресниц по всему лицу. Должно быть, она выглядит ужасно.

– Прошу прощения, обычно я не отключаюсь, когда прихожу к кому-то в гости.

– Тебе не за что извиняться. Я уверен, у тебя был трудный день. Именно поэтому я для тебя кое-что приготовил.

Грейси недоуменно заморгала. Приготовил? Для нее?

– Что?

Он кивнул в сторону лестницы.

– И вот почему я не могу дать тебе поспать подольше. Пойдем, покажу.

Грейси облизнула сухие губы. Джеймс, словно он умел читать чужие мысли, тут же подал ей стакан с каким-то охлажденным напитком.

– Я рассудил, что тебе это понадобится.

Грейси с благодарностью взяла стакан и сделала глоток. Напиток оказался восхитительным, на вкус как вода с лимоном, но с примесью чего-то еще. Холодный и освежающий. Она выпила весь стакан, потом вопросительно посмотрела на Джеймса.

– Что это?

– Вода с лимоном и огурцом. Придает сил и помогает вывести токсины.

Обычно, когда Джеймс выдавал что-то из репертуара фанатов здорового образа жизни, Грейси отвечала грубостью, но сейчас она не смогла сдержать улыбки. Тем более что напиток оказался на удивление вкусным.

– Очень вкусно, спасибо.

Их взгляды встретились и удержали друг друга. Пространство между ними наполнилось теплом. Грейси жадно осматривала его черты. Может, Джеймс не был пропитан тестостероном, как мужчины, с которыми она обычно встречалась, но его окружала другая аура, даже более мощная. Грейси глотнула, не в силах отвести взгляд. Она хотела почувствовать его губы на своих. Она уже несколько недель думала о его поцелуях и не могла выкинуть эти мысли из головы.

Словно прочитав ее мысли, Джеймс опустил взгляд на ее рот, и его глаза цвета хвои потемнели. Ее губы приоткрылись в предвкушении. У Грейси захватило дух. Но Джеймс покачал головой и встал. Грейси охватило разочарование.

Он протянул ей руку ладонью вверх.

– Пойдем.

Грейси переключила внимание на его футболку. Какое отношение доктор имеет к полицейской будке? Она показала пальцем на его возмутительно впечатляющую грудь.

– Доктор?

Джеймс засмеялся.

– Этот из «Доктора Кто». Мне ее Мадди подарила на прошлое Рождество.

– Кто это?

Грейси оперлась на его руку, и когда его пальцы обвили ее пальцы, по ее руке словно прошел электрический разряд.

– Это фантастический сериал о путешественнике во времени, которого знали только как Доктора. – Джеймс повел ее за собой на второй этаж. – Если хочешь, мы можем посмотреть его через «Нетфликс».

– Хороший фильм?

– Классный.

Джеймс подошел к какой-то двери и открыл ее. Грейси увидела слабо освещенную спальню, откуда лилась нежная успокаивающая музыка. Ее сердце пустилось галопом, на одно короткое мгновение она подумала, что Джеймс собирается уложить ее в постель. Но потом из другой двери вышла невысокая женщина в белой рубашке и белых брюках.

– Мистер Джеймс, я готова.

Грейси растерянно посмотрела на него.

– Это еще что?

– Я подумал, что после трудного дня ты будешь усталой и у тебя будут болеть все мышцы, поэтому я организовал для тебя массаж. – Он показал на женщину, которая терпеливо ждала возле стола. – Это Роза. Она делает лучший массаж на свете. Так что следующие полтора часа ты будешь в хороших руках.

Грейси только и могла, что раскрыть рот от изумления.

– Ты это сделал для меня?

Он кивнул.

– Почему?

Джеймс пожал плечами, нахмурившись.

– Я думал, тебе это понравится.

Грейси покачала головой.

– Это уж слишком.

– Нет. Мне хотелось это сделать. К тому же, я думаю, наш эксперимент со свиданием пройдет лучше, если ты не будешь валиться с ног от усталости.

Грейси не верилось, что он это сделал. Джеймс ее ошеломил. Сразил наповал. Если бы он предложил ей бриллианты, она не удивилась бы сильнее. Черт, да это было лучше бриллиантов! Это было слишком.

– Мне не стоит…

– Не отказывай мне! – отрезал Джеймс.

От его слов Грейси почувствовала легкую дрожь внизу живота. Она прикусила губу, а потом положила руку на его руку выше локтя, надеясь этим неожиданным жестом выразить свою благодарность.

– Спасибо. Это самое доброе, что для меня когда-либо делали.

Джеймс потер ее руку костяшками пальцев. Грейси поежилась.

– Значит, тебя недостаточно баловали.

Вообще-то ее совсем не баловали. Мужчины обычно были сосредоточены на том, чтобы ее раздеть, а не заботиться о ней.

– Не знаю, что на это сказать.

– Скажи, что ты будешь получать удовольствие, и позволь Розе над тобой поколдовать. – Джеймс показал на закрытую дверь. – За этой дверью – гостевая ванная. Там есть джакузи с подогревом и суперсовременный паровой душ. Можешь пользоваться и тем и другим. Пока ты спала, я принес сюда твою сумку.

Он обо всем позаботился. Грейси впервые подумала, что, возможно, систематичный, чрезмерно организованный мужчина – это не так уж плохо. Благодарность так переполняла ее, что ей хотелось приподняться на цыпочки и мягко поцеловать Джеймса в губы. Но она не решилась. Она просто прошептала:

– Спасибо, Джеймс.

– Пожалуйста, – сказал он хрипловато. – А теперь иди.

Она пошла и отдала себя на попечение Розы.

Через два часа Грейси неторопливо спустилась вниз. Ее щеки порозовели, вокруг лица прыгали влажные кудряшки. Роза уже ушла, и Джеймс ждал, когда появится Грейси. Он положил книгу, которую перед этим читал, на живот и улыбнулся, стараясь не задаваться вопросом, есть на Грейси что-нибудь под большим махровым халатом или она надела его на голое тело. В таком халате она не должна была выглядеть сексуально, но это же Грейси. Эта женщина даже в мешке от картошки будет выглядеть соблазнительно.

Темные круги у нее под глазами исчезли, усталость, которая омрачала ее лицо, когда она приехала, тоже прошла. Грейси выглядела посвежевшей, ее щеки порозовели. Без макияжа в ее облике появилась невинность и ранимость, которые Джеймс никогда в ней раньше не видел. Она села на диван, в самый угол, как можно дальше от кресла, на котором сидел Джеймс, и поджала под себя босые ноги.

– Чувствуешь себя получше? – спросил он.

– Я чувствую себя великолепно. – Она улыбнулась теплой и нежной улыбкой. – Я такая расслабленная… как желе. Ты был прав, Роза – волшебница. Спасибо еще раз.

– Пожалуйста. Я рад, что ты довольна. Я догадывался, что тебе понравится, к тому же после такого тяжелого дня, какой наверняка был у тебя, хороший массаж никогда не помешает.

Грейси взяла в руку конец пояса халата и принялась его теребить.

– Тебе не нужно было это делать.

– Я хотел.

Она прикусила нижнюю губу, быстро посмотрела ему в глаза и сразу отвела взгляд.

– Почему?

– Я хотел сделать для тебя что-нибудь хорошее. Мне хотелось проявить о тебе заботу, потому что, как я подозреваю, о тебе не часто заботятся. Но были и эгоистичные мотивы: я не хотел, чтобы ты была изможденной. – Джеймс решил быть до конца честным. – Кроме того, если бы ты стала думать о кровати, я бы предпочел, чтобы это было не потому, что тебе до смерти хочется спать.

– Понятно. – Грейси снова потеребила халат. – Значит, ты не такой уж доблестный бойскаут.

– Точно. Однако я выполняю мое обещание быть джентльменом.

Джеймс все еще не был уверен, что заняться сексом с Грейси – хорошая идея, но он, приглашая ее на свидание, решил перестать притворяться, что это совершенно исключено. После тех выходных, когда проходил прием по случаю помолвки, плотина прорвалась, и Джеймс сомневался, что что-то может остановить поток. Да он и не хотел его останавливать.

Грейси беспокойно заерзала на диване, словно не могла найти удобного места.

– Ты же знаешь, что это глупая идея.

– Вероятно.

С этим Джеймс не мог спорить. Это была не самая блестящая его мысль, но он, к своему удивлению, обнаружил, что ему все равно. Ему было необходимо с ней закончить. Этот уикенд он был намерен довести до конца, несмотря ни на что.

– У нас нет ничего общего, – мягко проговорила Грейси. В ее голосе не слышалось ни намека на грубость, которую она обычно приберегала специально для него.

– Нет. Или, может быть, есть, только мы этого не сознаем.

– Сомневаюсь.

Хотя он и согласился с Грейси, ее уверенность, что они отличаются друг от друга почти как представители разных видов, его раздражала. Что было глупо и несправедливо, ведь Джеймс сам частенько концентрировался на их несовместимости, чтобы совладать со своим влечением.

– Однако что-то все-таки есть, не так ли?

Грейси пожала плечами.

– Если ничего нет, то почему ты здесь?

– Из любопытства.

Джеймс не стал спорить, а только усмехнулся.

– И это все?

– Ты отвлек меня от моей мысли.

– Это от какой?

– Что я ненавижу здоровое питание.

Джеймс кивнул, крепко сжав губы, чтобы сдержать улыбку. Потом самым что ни на есть серьезным тоном произнес:

– В таком случае мне нужно отменить заказ. Я забронировал столик в веганском ресторане сырой пищи, куда собирался тебя повести.

Грейси резко подняла голову, на ее лице уже появилась хмурая гримаса.

– Надеюсь, ты шутишь?

Джеймс засмеялся.

– Неужели ты правда думаешь, что я так мало о тебе знаю, что могу повести тебя в ресторан здорового питания?

Грейси пожала одним плечом. Кажется, рядом с ним она часто повторяла этот жест.

– Ты отказался есть мои капкейки, так что я не могу исключить и такое.

Ах да, война между ними из-за капкейков началась вскоре после знакомства. В доме Митча и Мадди они были вынуждены находиться вместе, и Грейси тогда вела себя очень враждебно и постоянно цеплялась к Джеймсу. И когда она предложила ему свои капкейки, он резко отказался, хотя, возможно, с его стороны это было ребячеством. Каким-то образом битва разрослась до размеров полномасштабной войны, и между ними возникло противостояние на почве ее выпечки. Это звучало нелепо, да и было нелепо в действительности, но вот так вышло. В эти выходные Джеймс собирался показать Грейси, что он все-таки не безнадежный зануда.

Джеймс вздохнул с таким выражением, как будто речь шла о тяжкой обязанности.

– Ладно, когда ты сделаешь капкейки в следующий раз, я их поем.

Несколько секунд Грейси молча смотрела на него, потом заметила:

– Знаешь, большинство людей не считают поедание капкейков тяжким трудом.

– Я – не большинство людей.

У Джеймса имелись причины быть таким, каким он был, он знал, почему ему необходимы дисциплина и контроль над собственной жизнью. Другие могли их и не понимать, но для него эти причины были разумными. Дисциплина и упорядоченность спасли его в те времена, когда он думал, что его спасти невозможно, и он не собирался просить за это прощения.

– К твоему сведению, я не потому предпочитаю здоровую пищу, что хочу тебя оскорбить. Я так питался задолго до знакомства с тобой.

Грейси повертела в руках кончик пояса халата.

– Тогда почему это выглядит как оскорбление?

– А вот это ты мне расскажи.

Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– У меня такое чувство, что ты меня осуждаешь.

Джеймс опешил. То, что она сказала, было настолько далеко от его мыслей о ней, что поначалу он даже не знал, что ответить.

– Откуда ты вообще это взяла?

– Ты кричишь на Шейна, когда он ест «Читос».

Джеймс растерялся. Он не понимал, как одно связано с другим.

– Ну да, и что? Он мой брат. Он регулярно достает меня по поводу моего питания и тренировок. А я в ответ достаю его по поводу вредной еды. Братья так себя и ведут.

– Значит, ты будешь есть «Читос»?

Лицо Грейси озарило то, что Джеймс мог определить только как надежду.

– Господи, нет, конечно. Ты знаешь, сколько в них всякой химии?

Джеймс не хотелось обманывать ее ожидания, но он не желал притворяться. Даже ради нее. Грейси поникла, ее пальцы крепче сжали пояс халата.

– Вот видишь? Это я и имела в виду.

– Как обычно, логика твоего мышления от меня ускользает. – Джеймс подался вперед в кресле и поставил локти на колени. – Какое отношение моя нелюбовь к «Читос» имеет к тому, что я якобы тебя осуждаю?

Грейси открыла рот, что-то бессвязно пролепетала и снова замолчала.

– Я просто говорю, что поэтому-то мы и несовместимы.

– Все равно не понимаю. Ты так любишь «Читос», что требуешь, чтобы каждый парень съел пакет этих чипсов, прежде чем ты согласишься пойти с ним на свидание? Если это так, то наше свидание не состоится.

Грейси несколько мгновений смотрела на него широко раскрытыми глазами, потом на ее губах появилась дрожащая улыбка.

– Нет, конечно. У меня нет фетишей.

– Ни одного? – Джеймс нахмурился, понимая, что ему нравится ее поддразнивать. – Вот уж не ожидал от такой раскрепощенной девушки. Какое разочарование, я-то думал, что смогу научиться у тебя кое-чему новенькому.

Грейси вздохнула и передвинулась, полы халата немного распахнулись и приоткрыли часть ноги выше колена, но она быстро запахнула их снова.

– Не меняй тему.

– Я эту тему даже не понимаю. Пытаюсь, но не могу понять, как одно связано с другим.

Подтекст никогда не был его сильной стороной.

– Дело в том… просто… ну, я ем пиццу, и если кто-то сидит рядом и осуждает мой выбор еды, это портит все удовольствие.

– Грейси, я тоже иногда ем пиццу. Я не робот.

– Никогда не видела.

– Это не означает, что я никогда ее не ем. Знаешь, что я думаю? Это ты меня осуждаешь. Ты меня осуждаешь и предполагаешь, что я делаю то же самое. А я этого не делаю. Если я когда-нибудь думал о том, что ты ешь, то только когда представлял, как я это с тебя слизываю. Не больше и не меньше. – Казалось, эти слова поставили Грейси в тупик. Она снова принялась теребить пояс халата, поэтому Джеймс продолжил: – Когда я готовлюсь к соревнованиям – а когда ты в последний раз провела со мной какое-то заметное время, я как раз к ним готовился, – я ем здоровую пищу, потому что это влияет на мои результаты. Может, я и не фанат спорта, как Шейн и Эван, но у меня тоже есть дух соперничества, и я хочу улучшить свой результат. Когда готовишься к марафонскому забегу, нездоровая пища хорошим результатам не способствует. Но я не тиран и не жду, что все остальные будут следовать моему примеру. Теперь тебе все понятно? Или осталось что-то еще?

Грейси долго не поднимала глаза, потом наконец неуверенно проговорила:

– Значит, тебе не важно, что я неспортивная? У меня совсем нет накачанных мускулов.

С какой стати она думала, что это имеет для него значение? Ну да, ее фигура пышнее, чем требует индустрия моды, точно так же, как фигура Мэрилин Монро в наше время не считалась бы модной. И Грейси сознает, как она действует на мужчин. Он уже наблюдал, как она снова и снова пользуется этим для своей пользы. Так почему же она думала, что ему нужно, чтобы у нее были накачанные мускулы?

– Грейси, я видел, как мужчины спотыкались на ровном месте, когда ты просто проходила мимо них по улице.

Она пожала плечами.

– Да, ну и что?

– У тебя изумительная фигура, и ты это прекрасно знаешь.

Она снова пожала плечами.

– Я видела твою бывшую подружку.

Мысль, что Грейси могла хотя бы немного, самую чуточку ревновать к Линдси, показалась Джеймсу совершенно невероятной. А еще эта мысль обрадовала его как мальчишку. Инстинкт подсказывал ему, что глупо улыбаться во весь рот – не лучшее поведение в данном случае, – поэтому он сохранил невозмутимый вид.

– Бывшую подружку.

– Но все равно, разве ты когда-нибудь встречался с такой, как я?

– Грейси. – Джеймс выдержал паузу, дожидаясь, пока она встретится с ним взглядом. – Большинству мужчин за всю жизнь не удается встретить такую женщину, как ты, не говоря уже о том, чтобы с ней встречаться.

Грейси нахмурилась, ее лоб пересекли две складки.

– Ты не понял, дело не в этом. Я говорю не о внешности, а о важных вещах, например о совместимости. Я никогда не буду вместе с тобой тренироваться, чтобы пробежать марафон.

– Отлично. Я порву твой график тренировок. Я планировал, что ты начнешь завтра ровно в шесть утра.

– Не вздумай шутить! – Грейси заправила за ухо прядь волос. – Я не собираюсь для тебя меняться.

Этот разговор вызвал у Джеймса головную боль.

– Мы собираемся на свидание, и может статься, что к концу его мы станем друг другу противны. Не рановато ли беспокоиться о том, что я попытаюсь тебя изменить?

– Может, ты думаешь, что я говорю глупости, – сказала Грейси, снимая с халата воображаемую соринку, – но у меня нет большой семьи, как твоя, у меня есть только Сэм и друзья, которые, если ты еще не заметил, состоят в основном из членов твоей семьи.

Джеймс потер рукой подбородок.

– Я не думал об этом в таком ключе.

– Они для меня важны, я не хочу их терять.

Он сплел пальцы и опустил руки между раздвинутыми коленями, обдумывая ее слова.

– Я тоже этого не хочу. Я вижу только два варианта: провести вместе этот уикенд и посмотреть, что будет. Или минимизировать потери и закрыть дверь на этом влечении.

Она шумно выдохнула через рот и снова заерзала на диване.

– Зачем тебе понадобилось поцеловать меня?

Его губы дрогнули.

– В этом ты должна винить только себя.

Ее глаза дерзко блеснули, и выражение лица прояснилось.

– Меня? Почему это я должна винить себя?

Он усмехнулся и вскинул руки.

– Ты же предложила мне заняться сексом.

Грейси закатила глаза.

– Ну откуда мне было знать, что ты можешь быть по этой части хоть сколько-нибудь хорош?

В одно мгновение настроение изменилось, воздух между ними наэлектризовался напряжением. Внимание Джеймса переключилось на ее сочные губы, о которых он мечтал. Он понизил голос:

– Ты же знаешь, как ненавидишь все это чрезмерное умствование и расчетливость?

Грейси быстро облизнула нижнюю губу.

– Да.

– Это можно использовать во зло.

Она глотнула.

– Понятно.

Их взгляды встретились. В глазах горел жар. Подводное течение едва сдерживаемого желания только ждало подходящего момента, чтобы утянуть их в глубину.

– Значит, обед.

Он не спрашивал, потому что вопрос в сущности не стоял. Грейси медленно кивнула.

– Обед.

 

Глава 12

Тепло ладони Джеймса жгло кожу Грейси через тонкую ткань ее голубого платья. О ресторане, в который они собирались, Джеймс сказал только, что ее ждет смесь изысканного ужина и приключения. Грейси понятия не имела, что это означает, поэтому она надела платье из джерси с V-образным вырезом, облегающее все ее округлости, и простые украшения.

Ресторан с неприметной вывеской стоял на почти пустынной улице на окраине Уикер-парка. Грейси легко могла бы его не заметить. Они вошли в зал, и Грейси встала как вкопанная. Зал был маленький, столиков на десять, и почти все были заняты. Из стереосистемы гремел рэп, и воздух пульсировал от тяжелых басовых аккордов.

Появился официант с бутылкой виски «Джеймсон» и понес ее к одному из столиков. Через минуту клиенты уже чокались с официантом и пили все вместе. У Грейси расширились глаза – это было совершенно не похоже на то, что она ожидала увидеть. Она повернулась и посмотрела на Джеймса.

– Мне казалось, ты говорил об изысканном ужине.

– Такой еды, какую подают здесь, ты никогда не пробовала, я тебе гарантирую.

Он усмехнулся, глядя ей в глаза, и у нее екнуло сердце. После их разговора Грейси была не способна думать ни о чем, кроме секса.

– Они играют «Ран Ди-Эм-Си», – сказала она.

– Я знаю. Наш столик вон там, в углу.

Его рука скользнула по изгибу ее бедра, и она поежилась. Каждое прикосновение было как разряд тока, воздух между ними потрескивал от сексуального напряжения, и они перестали притворяться, будто это не так.

Столик для двоих стоял в углу зала возле окна, выходящего на улицу. Грейси подошла и села. Она все еще не могла привыкнуть к обстановке. Весь ресторан был странным, эта музыка с уханьем басов, приглушенное освещение, красные стены – все придавало залу сходство с заведением из квартала красных фонарей. После того как они сели, Грейси спросила:

– Ты здесь уже бывал?

Ресторан не выглядел тем местом, завсегдатаем которого мог быть скучный профессор. В это время из кухни, которую было видно из зала, какой-то парень лет двадцати пяти крикнул:

– Профессор Донован, я сейчас подойду!

Значит, она ошибалась. Поистине, Джеймс полон сюрпризов. И Грейси сама ответила на свой вопрос:

– Я вижу, что бывал.

Джеймс пожал плечами.

– Элли был моим студентом, пока не бросил науку, чтобы стать поваром, курить траву и глушить виски.

Грейси рассмеялась. Черт бы его побрал, он постоянно это делает! Заставляет ее смеяться. Заставляет его желать.

– Это, наверное, самое странное место, в каком мне только доводилось бывать.

Несмотря на громкую музыку, Грейси не пришлось кричать. Хотя зал был полон, каким-то образом в ресторане царила атмосфера интимности. Хозяева неплохо потрудились, создавая приятную обстановку.

– И это ты еще не пробовала еду. – Джеймс достал из сумки, которую принес с собой, бутылку красного вина и поставил на стол. – Ты ведь пьешь только красное? «Зинфандель»?

Грейси медленно кивнула.

– Откуда ты знаешь?

– Я наблюдательный. – Он окинул ее оценивающим взглядом. – А ты такая женщина, которую трудно не заметить.

Грейси резко втянула воздух. От него так и излучался жар. Это была настоящая пытка. Он садист, это было единственное логическое объяснение. Грейси не знала, как так вышло, но Джеймс обольщал ее более успешно, чем любой мужчина до него, а ведь он к ней почти не прикасался. Он ее даже не поцеловал!

– Что у нас тут?

Сквозь туман, окутавший разум Грейси, пробился лукавый, самодовольный мужской голос. Она подняла взгляд и увидела лицо повара, который недавно окликал Джеймса из кухни. Это был привлекательный парень лет двадцати с небольшим с русыми волосами, карими глазами и поистине дьявольской улыбкой.

Джеймс показал на Грейси.

– Грейси Робертс, это Элли Барк.

Парень протянул руку, и Грейси ее пожала.

– Приятно с вами познакомиться, Элли. Интересное у вас местечко.

– Это мне приятно. – Он впился в нее взглядом с энтузиазмом щенка, разглядывающего лакомый кусочек. – Черт возьми, профессор Донован, вы превзошли самого себя.

Джеймс засмеялся и одарил Грейси еще одним жарким взглядом.

– Я подумываю ее сохранить.

К ужасу Грейси, ее соски отвердели под тонкой тканью платья. Она вытянула руку из руки Элли и едва сдержалась, чтобы не скрестить руки на груди. Элли смерил ее еще одним одобрительным взглядом.

– Если вы передумаете, я ее возьму.

– Не в этой жизни, мальчик.

Голос Джеймса прозвучал почти угрожающе, но выражение лица оставалось добродушным. Собственнические нотки в его тоне заставили Грейси крепко сдвинуть ноги. Но современная женщина в ней не позволяла оставаться бессловесной. Она одарила обоих мужчин улыбкой.

– А у меня есть право голоса в этом вопросе?

– Нет! – отрезал Джеймс, лишь мельком взглянув на нее.

Грейси так и подмывало возразить, но при этом она не могла не отметить, что никогда в жизни не слышала, чтобы слово «нет» прозвучало так сексуально. Она подняла брови.

– Нет?

Джеймс даже глазом не моргнул.

– Нет.

Какой-то извращенной части ее существа нравилась его самонадеянность. Это звучало порочно, и Грейси это возбуждало. Даже слишком. И это было плохо. Очень, очень плохо.

Ее мысли прервал голос Элли:

– Детка, пойдем со мной. Я далеко не такой деспот, как профессор.

Джеймс строго посмотрел на него.

– Так ты собираешься нас кормить или будешь заигрывать с ней?

Элли засмеялся.

– И то и другое. Круто, правда?

– Наверное. – Джеймс сунул руку в свою волшебную сумку и извлек оттуда бутылку виски «Гленливет». – Твое любимое.

Элли посмотрел на бутылку и одобрительно кивнул.

– Профессор всегда приносит самое лучшее. Я вернусь через минуту. – Он бросил на стол штопор. – Это для вина.

И ушел. У Грейси пересохло в горле. Она глотнула.

– Интересное здесь обслуживание.

– Это новый опыт. – Джеймс взял штопор и стал открывать бутылку. – Я уверен, тебе понравится.

Грейси провела пальцем по зубцам вилки.

– А где же меню?

Джеймс ловко налил в пивной стакан красное вино.

– Меню нет. Ты ешь то, что подадут.

Вечер становился все более странным.

– Это не то, чего я ожидала, когда ты пригласил меня на обед.

– Доверься мне. – Джеймс налил вино в свой стакан. – Когда ты отсюда выйдешь, ты поймешь, что это был один из лучших и определенно самый интересный обед в твоей жизни. К тому же ты будешь пьяна в стельку, но, надеюсь, ты все же запомнишь, что ела.

– Пьяна? Но разве тут пьют не то, что принесли с собой?

Еще одна странность этого ресторана.

Джеймс наклонился к ней над столом, и его голос стал ниже на целую октаву.

– Не думаю, что кто-нибудь уходит отсюда трезвым.

Грейси облизнула губы. И как она это вынесет?

– Даже ты?

– Даже я. – Его зеленые глаза потемнели. Сегодня он вместо очков надел контактные линзы. – Вот почему мы заказали такси. И вот почему твоя добродетель не пострадает.

– Я не добродетельная. – Грейси хотела его и была уверена, что не продержится всю ночь, не набросившись на него. – И я пока еще ничего не пила.

– Из этого места невозможно уйти трезвым, а ты, когда я возьму тебя в первый раз, будешь трезвой. Этот вопрос не обсуждается. – Он улыбнулся ей порочной улыбкой, какой она у него никогда еще не видела. – Но на оргазмы меня, пожалуй, можно раскрутить.

Грейси была готова к оргазму уже здесь и сейчас, но от необходимости отвечать ее спасло возвращение Элли. Он подошел и поставил на стол три стопки. Потом налил в них виски, принесенное Джеймсом.

– До дна!

Грейси воззрилась на рюмку. Она начала понимать, почему под конец вечера они могут быть пьяными. Она встретилась взглядом с Джеймсом. Между ними проскочило что-то горячее, почти ощутимое. И в этот момент Грейси решила отбросить всю оставшуюся осторожность. Пусть ее унесет чикагский ветер! Она подняла рюмку. Мужчины последовали ее примеру.

– Ваше здоровье.

– Ваше здоровье, – ответили они, и все трое чокнулись.

Теперь Грейси было уже интересно посмотреть, куда ее заведет эта ночь. Она залпом выпила виски.

Двумя часами позже Джеймс был уже далеко не трезв, и Грейси тоже была изрядно пьяна. На протяжении вечера Элли не только опрокидывал вместе с ними рюмку за рюмкой, но и пил за другими столиками. Джеймс не мог понять, как этот парень еще не окосел. Но дело того стоило, потому что глаза Грейси лучились удовольствием, и было ясно, что ей хорошо. В течение вечера Элли возмутительно флиртовал с Грейси, а она и не пыталась осадить парня. Джеймс, глядя на них, то и дело закатывал глаза. Они догадывались, что ему нравится изображать из себя пуританина.

– Послушай, Грейси, – сказал Элли, ставя перед ними очередное блюдо. Перемен было столько, что Джеймс уже потерял им счет. – Не хочешь выйти за зеленью?

Грейси покраснела и захихикала.

– Ты что, предлагаешь мне наркотики?

– Нет, только косячок. – Элли потер свой плоский живот. Везет молодым. – Для улучшения аппетита.

– Мать твою, Элли, – сказал Джеймс и обнаружил, что у него заплетается язык. – Ты доиграешься, что тебя арестуют.

Грейси ахнула и показала на него пальцем.

– О боже, он выругался! – Она посмотрела на Элли. – Ты слышал?

Элли слегка пошатнулся, но потом восстановил равновесие.

– Профессор, она вас подловила.

– Я иногда ругаюсь, – сказал Джеймс, недоумевая, как получается, что его речь звучит одновременно и как речь пьяного и как речь святоши. Такое могло получиться только у него. – Ругательства я приберегаю для тех случаев, когда они имеют смысл, а не пересыпаю ими обычный разговор, как вы двое.

Грейси и Элли переглянулись и вдруг оба одновременно разразились истерическим смехом, держась за животы.

Подошел другой повар.

– Что я пропустил?

Они продолжали хохотать. Джеймс с серьезным видом покачал головой.

– Понятия не имею.

– Пора снова выпить! – завопил повар.

Его слова встретили приветственными возгласами двадцать человек. За вечер все в ресторане перезнакомились друг с другом, как бывало всегда, и все помещение превратилось в одну большую пьяную вечеринку. Грейси замахала руками.

– Я не могу. С меня хватит.

Не обращая на нее внимания, Элли снова наполнил все рюмки, потом пошел по ресторану, подливая остальным. Приносить в ресторан спиртное в качестве подарка было здешним ритуалом, и в ресторане скопился запас бутылок. Грейси наклонилась к Джеймсу над столом.

– Я больше не могу пить.

Джеймсу становилось все труднее и труднее сосредоточиться на чем-то кроме мысли, что он хочет добраться до Грейси.

Элли собрал всех вместе.

– Давайте! У меня тост.

Джеймс встал, пошатнулся, потом схватил Грейси за руку и поднял со стула. Она привалилась к его груди, ее роскошное тело прижалось к его телу. Он позволил себе провести руками по ее спине и бедрам. Потом наклонился к ней и прошептал ей в ухо:

– Боже правый, ты на ощупь еще аппетитнее, чем на вид.

Грейси издала тихий эротичный стон. Джеймс почувствовал, как ее горячее дыхание обдало его шею.

– Профессор, вы нас всех задерживаете! – сказал Элли, когда вся большая компания собралась вместе.

Джеймс потащил Грейси вперед, поставил ее в кружок и встал за ее спиной. Все подняли бокалы. Адам, один из поваров, крикнул:

– За большие титьки и за то, чтобы «Кабз» выиграли Мировую серию!

Джеймс засмеялся. Это был классический чикагский тост. Все собравшиеся одобрительно загалдели и стали чокаться. Джеймс обхватил Грейси за талию и позволил своей руке опуститься на ее слегка округлый живот. Потом коснулся губами ее кожи в изгибе шеи.

– Думаю, оргазмы обязательно последуют.

Грейси откинулась назад, чувствуя его эрекцию.

– Джеймс.

Толпа начала расходиться. Джеймс прошептал:

– Ты даже не догадываешься, что я собираюсь с тобой сделать.

Она, пошатываясь, повернулась к нему лицом и облизнула губы.

– Что, например?

Он схватил ее за голые руки и притянул к себе ближе.

– Разве не интереснее, если это будет сюрприз?

– Возможно. – Она быстро окинула взглядом зал. – Мне нужно в туалет.

Он кивнул в сторону кухни, где располагался единственный во всем ресторане туалет.

– Помощь не нужна?

Воздух между ними был так накален, что они могли бы устроить пожар. Ее соски настолько отвердели, что проступали сквозь ткань платья, и у Джеймса руки чесались от желания их погладить.

– Я в порядке, – выдохнула Грейси.

Она повернулась и, пошатываясь, пошла в дальнюю часть зала. Джеймс смотрел ей вслед, усмехаясь. Он вернулся за свой столик, и вскоре к нему подошел Элли.

– Черт, Грейси обалденно сексуальная.

– Да, это точно.

Джеймс не мог сдержать самодовольной ухмылки. Сексуальная и принадлежит ему по крайней мере на день или два.

– И чертовски забавная.

Джеймс рассмеялся.

– Это точно.

– Как вы с ней познакомились?

– Она подруга моей сестры.

Элли нахмурился и покачал головой.

– Черт, ну и везучий вы. Подруги моей сестры совсем на нее не похожи.

Грейси вернулась на свое место и положила на колени салфетку.

– Что происходит?

Джеймс усмехнулся и жестом показал на своего бывшего студента.

– Элли только что говорил о том, какая ты классная.

– Э-э… – Она захлопала густыми ресницами, глядя на молодого человека. – Спасибо.

На лице Элли появилось хитрое выражение.

– Сообразим на троих?

Грейси расхохоталась, качая головой.

– Ты неисправим.

Элли стукнул Джеймса по плечу.

– Что скажете, профессор?

– Я не делюсь, – сказал Джеймс, понизив голос. – Никогда.

Грейси натужно глотнула.

– Очень жаль. Но если вы передумаете…

Он не договорил и посмотрел на Джеймса с надеждой.

– Ты будешь первым в списке, – сказал Джеймс, не отрывая взгляда от Грейси.

– Отлично. Я вернусь.

Элли наполнил их стаканы вином и ушел на кухню.

Грейси дотронулась до своих губ, потом провела пальцами по тонкой серебряной цепочке на шее. Джеймс вдруг понял, что ему необходимо почувствовать ее вкус, он не может больше ждать ни секунды. Он встал, схватил ее за запястье, наклонился над столом и рванул к себе. Его рот встретился с ее ртом в крепком, ожесточенном поцелуе, лишенном всякой сдержанности. Этот поцелуй несомненно должен был разрушить все ее иллюзии о его якобы сексуальной неумелости. Грейси свободной рукой обвила его за шею. Поцелуй превратился в неистовый, и Джеймсу пришлось отстраниться, а не то дело бы кончилось тем, что он бы взял ее прямо здесь, за столом.

– Оргазмы определенно будут, – прошептал он, касаясь губами ее губ.

 

Глава 13

Грейси и Джеймс просидели в ресторане до закрытия, потом сели, точнее, забрались в такси. У нее кружилась голова. От спиртного, от возбуждения этого вечера, но главным образом от Джеймса. Он устроил лучшее свидание в ее жизни.

Пока Джеймс садился в машину и называл таксисту адрес, Грейси наблюдала за ним, откинувшись на спинку сиденья. Свет уличных фонарей в темноте подчеркивал его резко очерченные скулы, и Грейси думала, что никогда еще не видела такого красивого мужчину. Джеймс заметил, что она его разглядывает, и поднял бровь.

– Что?

– Профессор, вы полны сюрпризов.

К удивлению самой Грейси, ее голос прозвучал как интимное мурлыканье. Джеймс положил руку на спинку сиденья и повернулся лицом к Грейси.

– Как это?

Он не переставал поражать ее с той самой минуты, когда она сегодня днем переступила порог его дома, и нужно было отдать ему должное. Грейси сказала себе, что о последствиях сегодняшнего свидания и о том, почему они за весь вечер ни разу не поспорили, она подумает позже. А сейчас она улыбнулась. Она хотела снова почувствовать его губы на своих – даже больше, это было ей необходимо.

– Пока что это самый лучший вечер, какой у меня только был, причем с большим отрывом.

Джеймс взял прядь ее волос и намотал ее на палец.

– Значит, я уничтожил своих конкурентов?

Грейси не знала, в чем была причина – то ли спиртное повлияло, то ли Джеймс вызвал у нее потребность говорить честно, – но она больше не хотела ничего отрицать.

– Я думаю, что у тебя не было конкурентов с того самого дня, когда мы познакомились.

Он придвинулся к ней, его взгляд опустился на ее губы.

– Это хорошо.

– Ты гораздо высокомернее, чем я могла предположить.

Джеймс провел кончиком пальца вниз по шее Грейси, и ее руки в тот же миг покрылись мурашками.

– Это хорошо?

Его голос стал ниже на целую октаву. У Грейси перехватило дыхание.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что никогда еще не прикасался к такой нежной коже, как у тебя.

Он погладил ее ключицы. Грейси с трудом глотнула, все ее тело горело, хотя он всего лишь слегка прикасался к ней.

– Думаю, мне понравится доводить тебя до оргазма.

Грейси быстро покосилась на водителя. Но он, казалось, не обращал на них внимания, постукивая по рулю в такт звучащей по радио какой-то экзотической мелодии. Грейси облизнула губы. Джеймс наклонился к ней ближе, его рот оказался всего лишь в дюйме от ее рта.

– И я думаю, тебе необходимо, чтобы в мужчине была какая-то доля высокомерия.

Грейси дышала часто и прерывисто. Да, это так. Она не знала, почему, но это было так.

– Да.

Он обхватил рукой ее шею.

– По крайней мере в этом я тебя понимаю.

Грейси кивнула, ей вдруг пришло в голову, что, возможно, он единственный мужчина, который ее когда-нибудь понимал.

Он провел губами по ее губам. Один раз. Два раза. Три раза. Грейси застонала и потянулась к нему, прижимая губы к его губам. Его язык встретился с ее языком, и она забыла обо всем на свете. Она обвила руками его шею, притягивая его ближе. Джеймс издал низкий рык. Этот звук подействовал на Грейси возбуждающе, ее желание взлетело до такой степени, что она готова была сделать что угодно. Весь вечер желание тлело в ней медленным огнем, нарастая, и теперь дошло до точки взрыва.

Джеймс взял ее за бедра и повернул лицом к себе. Грейси забралась к нему на колени, не думая о том, где они, и если они вели себя как герои реалити-шоу «Признания в такси», то ей было все равно. Джеймс не отрывался от ее рта, она села верхом к нему на колени, он держал ее за бедра крепко и уверенно, немного грубовато. Как раз так, как ей нравилось. Когда она прижалась к его восставшей плоти, они оба застонали. Его пальцы на ее бедрах сжались крепче, она снова покачнулась. Ее дыхание участилось. Ее соски коснулись его груди, и она сдавленно ахнула. Боже! Какое восхитительное ощущение! Она снова качнулась. Ей хотелось большего. Гораздо большего. Он провел руками вверх по ее бокам, потом погладил большими пальцами ее ноющие от желания соски.

Да! Да! Да!

Так давно это было. А чувствовать его руки оказалось так приятно. Она стала ритмично двигаться кругами, сидя на нем как наездница. Его встречные толчки идеально отвечали ее ритму. Их рты вторили неистовому движению тел. Джеймс ущипнул ее соски сквозь тонкую ткань ее платья. Все тело Грейси пульсировало от желания. От неудовлетворенности. Отчаянной потребности быть еще ближе. Она хотела чувствовать контакт кожи с кожей. Хотела, чтобы он вошел в нее. Вонзился в нее. Она издала низкий стон желания. Джеймс, казалось, понял. Он покачнулся сильнее и одновременно рванул ее бедра на себя. Она вскрикнула. Еще немного таких движений, и она взорвется. Она вцепилась в его плечи. Кожа! Ей нужна кожа. Прикасаться к нему. Грейси хотела всего, что, как ей теперь казалось, может дать только он один.

Воздух прорезал длинный, настойчивый гудок автомобиля. Он пробил сексуальный туман, затуманивший сознание Грейси, и резко вернул ее к реальности. Джеймс тоже его услышал, потому что он оторвался от ее рта и сердито сказал:

– Что такое?

– Приятель, мы приехали.

У таксиста был грубый, скрипучий голос заядлого курильщика.

Лицо Грейси, и без того уже горячее, залила краска. Джеймс взъерошил пальцами свои волосы и чуть сжал Грейси.

– Тебе придется подвинуться, чтобы я мог достать бумажник.

Грейси соскользнула с его колен, все еще тяжело дыша, и стала возиться с сумочкой, не желая смотреть на таксиста. Джеймс расплатился, потом взял ее за руку и помог выйти из машины и подняться по лестнице к двери его дома. Туман желания, окутавший ее мозг, был таким густым, что она едва могла дышать. Джеймс одной рукой открывал дверь, другой крепко держал Грейси за руку. Она вцепилась в его руку, как в спасательный круг на тонущем корабле. Он толкнул дверь, втянул Грейси за собой и захлопнул дверь, отгородив их обоих от внешнего мира. Теперь Грейси казалось, что богатый, чувственный стиль дома идеально подходит его владельцу.

Грейси не успела и слова сказать, как Джеймс прижал ее к стене, его руки сжали ее запястье, рот накрыт ее рот, не давая выплеснуться бушевавшим в ней эмоциям. Его рот был горячим и неистовым, язык требовательным, губы сокрушающими. Это было слишком. Это было безумием, но Грейси тонула, и что-то сказать было невозможно. Она просто приняла это. Она принимала все, что Джеймс ей давал, пока ее тело не превратилось в расплавленное озеро жидкой лавы, и эта лава была готова отлиться в любую форму, в какую прикажет Джеймс Донован.

Он издал низкий грудной рык, и этот первобытный звук воспламенил ее кровь. Грейси казалось, что она сгорит, ее поглотит желание. Джеймс поднял ее руки над головой, захватил оба запястья одной рукой и прижал к стене. Другая его рука скользнула вниз и накрыла ее грудь. Он стал играть с ее соском сквозь тонкую ткань платья. Поглаживал твердую бусинку, сжимал, дразнил. У Грейси вырвался звук, похожий на хныканье, она изогнулась, призывно поднимая бедра ему навстречу. Но Джеймс не уступил ее желаниям. Нет, он продолжал свою сладкую пытку, и скоро Грейси была уже на грани беспамятства. Если бы ее рот был свободен, она бы умоляла Джеймса. Поэтому она умоляла его молча, в мыслях. Молила взять ее скорее, или она совсем пропадет. Наконец, когда она уже думала, что больше не вынесет, он остановился, и его рука продолжила свой грешный путь. Вниз по изгибу ее талии, по округлости бедер. Он толкнул ногой ее ступню, заставляя ее шире расставить ноги.

О да, боже, да! Как же она ошибалась! Джеймс точно знает, чего она хочет, что ей нравится. Как с ней нужно обращаться.

Джеймс опустил руку между ее бедер и прижал ладонь к тому месту, к какому Грейси больше всего хотелось. Она привстала на цыпочки, стремясь стать еще ближе к нему. Он подсунул пальцы под край ее трусиков, скользнул по коже, гладкой от влаги ее желания. Его палец коснулся ее самого чувствительного бугорка. Взрывной оргазм потряс все ее тело с неожиданной и непредсказуемой силой. Грейси оторвала рот от его рта, из ее горла вырвался крик. Это не был нормальный оргазм. Ничто в нем не было нормальным. Нет, это были мощные, сокрушительные, нескончаемые волны наслаждения, такие сильные, что у Грейси потемнело в глазах и закружилась голова.

– Иисусе! – хрипло пробормотал Джеймс.

Грейси еще не успела прийти в себя, как он развернул ее кругом и толкнул на толстый ковер на полу. Она пыталась произнести связное слово, но Джеймс уже задрал ее платье до бедер, спустил ее трусики до колен и припал к ней ртом. Он лизал отвердевший клубок нервов, его язык двигался по ее плоти в изысканной пытке. Никаких колебаний. Никаких робких поглаживаний. Только твердое, требовательное, всепоглощающее наслаждение.

Грейси казалось, что она умрет, рассыплется на части и никогда не станет снова целой. Джеймс застонал, и она почувствовала своей плотью вибрацию от этого звука. Его пальцы ворвались внутрь, сначала один, потом два. Он нажал на ее точку G. Грейси издала низкий мяукающий звук. Как животное. Как кошка в течке. Джеймс массировал эту точку ритмичными круговыми движениями. Идеальный, совершенный ритм. Ее бедра содрогнулись. Ее тело выгнулось и, казалось, запело. Внутри нее нарастал новый оргазм, такой мощный, что он грозил поглотить ее.

– Джеймс! – выкрикнула Грейси. Ее руки бессильно упали по бокам, и она стала инстинктивно двигаться под его руками и ртом, словно ею овладел какой-то демон. – Джеймс, пожалуйста! О боже! Я не могу это терпеть!

В ответ он увеличил скорость, движения его пальцев стали сильнее, губы стали тверже, язык – быстрее. Движения его пальцев раздували в ней неистовое пламя. Пружина желания сворачивалась туже. Еще туже. И еще туже. И наступил взрыв. Оргазм был таким сильным, что Грейси потеряла чувство времени, все ее тело содрогалось, горячая влага стекала по ее бедрам. Она тряслась, как в беспамятстве, беспомощная и неспособная делать ничто другое, кроме как качаться на волнах блаженства, которым управляли безжалостные пальцы и рот Джеймса.

Наконец он сдался, и она обмякла. Ее мускулы расслабились. Джеймс передвинулся вверх вдоль ее тела. Грейси смогла только моргнуть, ее мозг все еще не оправился от потрясения и наслаждения. Джеймс провел пальцем по ее щеке так нежно, что трудно было поверить, что этот самый человек только что был совершенно безжалостным.

– Ты в порядке?

– Я была не права, – сумела произнести Грейси. – Ты настоящий дьявол.

Он усмехнулся.

– Ты даже не представляешь.

Ее смятенный разум пытался проследить нить разговора, но язык стал непослушным, тело отяжелело, и мысль унеслась раньше, чем она успела сформулировать слова. Джеймс сгреб ее в объятия.

– Пойдем, я тебя отнесу.

Грейси замотала головой, но он, не обращая внимания на ее возражения, поднял ее с пола. Совершенно обессиленная, Грейси положила голову на его грудь и пробормотала:

– Я очень тяжелая.

В ответ он только рассмеялся и стал подниматься по лестнице, неся ее на руках так, словно она ничего не весила. Наконец мозг Грейси начал работать, хотя тело было таким вялым, что она не могла двигаться и только лежала у Джеймса на руках, как тряпичная кукла. Она сказала:

– У тебя спина заболит.

– Я могу поднять в становой тяге триста пятьдесят фунтов. Поверь, ты просто пушинка.

Грейси понятия не имела, что такое становая тяга, но он даже не запыхался, так что она успокоилась и предоставила ему нести ее туда, куда он хочет. Пока Грейси пребывала в полубессознательном состоянии, Джеймс отнес ее в спальню и положил на мягкую кровать. Вскоре ее тело начало пробуждаться к жизни. Она попыталась сесть, но Джеймс отрицательно покачал головой:

– Не надо, оставайся здесь, я принесу тебе воды.

Ее веки сами собой сомкнулись, и она опустилась обратно на мягкое, как пух, одеяло. Ее последняя связная мысль была о том, что у Джеймса превосходный вкус по части мебели.

Грейси в махровом халате осторожно спускалась вниз, после выпитого вечером спиртного у нее слегка побаливала голова. Ей было ужасно неловко. Она снова отключилась при Джеймсе! Он подарил ей два фантастических оргазма, лучших в ее жизни, а она вскоре после этого заснула. От смущения ей хотелось провалиться под землю. И при дневном свете ее растерянность из-за вчерашней ночи только усилилась. Джеймс оказался совсем не таким, каким она его мысленно нарисовала. Что бы он ни делал, все было для нее неожиданностью, начиная от массажа, который он для нее организовал, и до ресторана, куда он ее пригласил. Как можно было относиться к нему плохо и концентрироваться на их несовместимости? А эти оргазмы… Грейси поежилась. Этот мужчина – явно злой гений. Ее сердце подпрыгнуло. Это было нечто. Он довел ее до безумия.

Спускаясь по лестнице, Грейси увидела, что Джеймс уже сидит за столом с айпадом. Он поднял голову и посмотрел на нее. Их взгляды встретились. Грейси его хотела. Она хотела еще больше того же, что было вчера ночью. У нее отвердели соски и засосало под ложечкой от желания, а щеки залились краской. Ну почему она при нем то и дело краснеет? Это же совершенно на нее не похоже!

Джеймс улыбнулся ей уверенной улыбкой, от которой на его щеке появилась та самая ямочка.

– Ну, как ты сегодня себя чувствуешь?

Грейси кашлянула, прочищая горло, и села в то кресло, которое стояло дальше всего от Джеймса. Потом непринужденно бросила:

– Все в порядке, ничего такого, что нельзя было бы исправить чашечкой кофе.

Джеймс встал, и у Грейси чуть было слюнки не потекли. На нем была белая футболка, плотно облегавшая его великолепное тело, и серые спортивные брюки. Он снова был в очках, но растрепанные волосы придавали ему такое очарование, что сердечко Грейси сбилось с ритма.

Будь он просто очередным мужчиной, с которым она почти переспала, она бы просто подошла к нему без тени смущения, обняла бы его и соблазнила. Но с Джеймсом она не могла так себя вести. Он был не таким, как другие мужчины. Она не могла им управлять. И своим влечение к нему – тоже. И всякий раз, когда он к ней прикасался, ее мир содрогался и грозил слететь со своей оси.

– Черный, правильно? – спросил Джеймс, пододвигая к ней кружку с кофе. Конечно же он уже знал ответ.

– Спасибо, – тихо сказала Грейси, обхватывая теплую кружку ладонями. Джеймс сел, и она снова залилась краской, за что ей хотелось придушить саму себя. Она облизнула сухие губы. – Прошу прощения, что я вчера заснула.

Он пожал плечами и отодвинул айпад в сторону.

– Ты со мной постоянно засыпаешь, но я стараюсь не принимать это на свой счет.

Грейси закрыла лицо руками и тихонько взвизгнула.

– Боже, мне ужасно жаль! Не знаю, как это вышло.

– Эй, – мягко сказал Джеймс, – я просто пошутил. У тебя был трудный день, потом ты много выпила, так и должно было случиться.

Она уронила руки и выдохнула.

– Но мне сделали массаж, и я поспала днем. У меня нет веского оправдания.

– Все в порядке. – Он усмехнулся, и у Грейси возникло сумасшедшее желание сорвать с себя трусики, забраться на стол и предложить ему себя. – Наверное, мне нужно получше стараться поддерживать тебя в возбужденном состоянии.

Грейси наклонила голову набок.

– Ты шутишь! Еще чуть больше возбуждения, и у меня будет сердечный приступ.

Его усмешка превратилась в высокомерную улыбку.

– Правда?

Она резко выпрямилась на стуле.

– Не напрашивайся на комплименты.

Джеймс засмеялся.

– Все равно я их от тебя не дождусь.

Судя по тону, он наверняка шутил, но почему-то его слова встревожили Грейси. Джеймс был прав, она не давала ему и сотой доли того, что давала другим. И пришло время исправить это положение.

– Прошу прощения.

– Не надо извиняться. Во-первых, я пошутил, а во-вторых, я тоже был не особенно щедр на похвалы. – Он наклонился к ней над столом. – Помнишь тот вечер, когда мы все вместе обедали в ресторане и я сказал, что ты выглядишь мило? Это было вранье. Ты выглядела в миллион раз лучше, чем просто мило. Черт, твои ноги, да еще в тех сапогах… Я потом неделями видел их в кошмарных снах.

– В кошмарных? – переспросила Грейси, внезапно запыхавшись.

– Я тогда смотрел на тебя со злостью, потому что хотел тебя для себя и думал, что ты моей никогда не будешь.

– Теперь я здесь.

Он окинул ее долгим оценивающим взглядом, от которого у Грейси побежали мурашки по спине.

– Да, ты здесь.

Она снова кашлянула, прочищая горло.

– Я не знала.

– Не знала что?

– Что я тебя привлекала.

– У тебя еще остались сомнения на этот счет?

Грейси глотнула и замотала головой. Лицо Джеймса помрачнело.

– Как бы мне ни хотелось предоставить тебе еще больше доказательств, через час мы должны заехать за Декланом.

Это правда. Они собирались провести день с тринадцатилетним двоюродным братом Джеймса.

– Ты правда хочешь, чтобы я поехала с тобой? Я бы не хотела вам мешать.

Джеймс хмыкнул.

– Думаю, если я появлюсь без тебя, Деклан меня убьет. Ты ведь помнишь, что я просил тебя не влюблять его в себя?

У Грейси на душе заметно полегчало. Она приняла негодующий вид.

– Прошу прощения, я просто играла с ним в видеоигры.

– Малышка, этого более чем достаточно.

Нежное обращение, приглушенный тон – от всего этого Грейси пронзила острая вспышка желания. Ей показалось или в комнате в самом деле вдруг стало на двадцать градусов теплее?

– Не называй меня так! – резко вырвалось у нее.

– Это еще почему?

– Я взрослая женщина.

Грейси сама не знала, почему она возражает, но от этого интимного обращения ей стало как-то неуютно. И жарко. Очень, очень жарко.

Джеймс улыбнулся понимающей улыбкой.

– Обманщица из тебя никудышная. – Его взгляд прошелся по ее телу, и она поплотнее запахнула на себе совсем не сексуальный махровый халат. – Я практически чувствую, как ты возбуждаешься.

Грейси невольно открыла рот. Черт бы побрал его невероятную наблюдательность.

– Не будь таким самоуверенным.

Он изогнул одну бровь.

– Как насчет сегодняшнего вечера? Ты хочешь куда-нибудь пойти или остаться здесь?

Резкая смена темы застала Грейси врасплох, и она растерялась еще больше. Вот что она в нем терпеть не могла: ей никогда не удавалось взять над ним верх. К сожалению, Грейси обнаружила, что именно это в нем ее больше всего и возбуждает.

Она знала, что произойдет, если она согласится вечером остаться у него дома. Впрочем, это произойдет и в том случае, если они вечером куда-нибудь пойдут. Но если она скажет, что не хочет идти на ужин, это будет равносильно признанию, что она не может ждать. Что она его отчаянно хочет. И это правда. Грейси не хотела это отрицать. Пусть она не могла на него сейчас наброситься, но она не собиралась притворяться, будто ночь наедине с Джеймсом – не то, чего она хочет. Она пожевала нижнюю губу, потом выдохнула и ответила:

– Остаться дома.

Его глаза сверкнули.

– Хорошо. А сейчас иди одевайся.

Грейси ушла, прихватив с собой кофе. Уже поднявшись до самой верхней ступеньки, она остановилась и посмотрела через плечо на Джеймса. Полная решимости еще раз попытаться взять над ним вверх, она одарила его медленной улыбкой. Эту улыбку Грейси пускала в ход миллион раз, и она всегда действовала безотказно, выбивала мужчину из колеи.

– Джеймс?

Он посмотрел на нее с вопросительным выражением.

– Прошлая ночь… – промурлыкала она самым что ни на есть чувственным голосом. – Она была феноменальна.

– Я знаю.

Его тон был полон уверенности и самодовольства. Грейси резко втянула воздух. Черт бы его побрал! Она поднималась по лестнице, сердито топая, а в ушах у нее звучал его смех. Паршивец! Ну ничего, она ему еще покажет. Она соблазняла мужчин с тех пор, как достаточно повзрослела, чтобы этим заниматься, и уж этого профессора она точно сможет соблазнить. Уж она позаботится, чтобы к концу этого дня она была не единственной, кто будет сходить с ума от желания.

И разве он об этом не пожалеет?

 

Глава 14

– Где мы? – спросила Грейси.

При виде очереди на тротуаре голубые глаза, которые сводили Джеймса с ума, расширились. С заднего сиденья высунул голову Деклан.

– Ты тут никогда не была? Здесь лучший фастфуд во всем городе, – сказал он тоном бывалого парня.

Джеймс усмехнулся. Они заехали за Декланом двадцать минут назад, и мальчишка с первой минуты смотрел на Грейси с обожанием и всеми способами, соответствующими преставлениям тринадцатилетнего подростка, старался показать себя крутым.

Грейси развернулась на сиденье. Сегодня она собрала волосы в конский хвост, оставив несколько прядок свободно виться на уровне скул. Она была почти без макияжа, но то и дело наносила на губы прозрачный блеск, от которого ее рот выглядел возмутительно сексапильно. Каждый раз, когда она намазывала его на свои пухлые губы, делая это нарочито медленными плавными движениями, она исподтишка бросала на Джеймса лукавый взгляд. Судя по всему, она включила режим обольщения на полную мощность, и Джеймс не мог отрицать, что теперь, когда ее чары наконец были направлены не на кого-то, а на него, он наслаждался каждой минутой. Грейси разгладила на себе белый топ, облегающий ее фигуру Мэрилин Монро, потом провела рукой по бедрам, обтянутым низко сидящими джинсами, подчеркивающими пышные бедра и тонкую талию.

Она должна была выглядеть хорошенькой. Ничего подобного. Она выглядела как олицетворение секса и греха, и Джеймс уже обдумывал все грязные вещи, которые он с ней проделает. Прошлая ночь была предисловием. Скоро Грейси узнает, что быть методичным и внимательным к деталям – вовсе не так уж плохо.

Грейси одарила Деклана сногсшибательной улыбкой, и Джеймс видел, что у его кузена еще сильнее закружилась голова от обожания.

«В этом, парень, я с тобой».

– Это место, где торгуют хот-догами? – спросила Грейси.

– Это сосисочная империя Чикаго, – ответил Джеймс, сохраняя бесстрастный вид.

Грейси наморщила лоб.

– Но ты же не ешь сосиски!

Деклан фыркнул. Его голова, торчащая в промежутке между передними сиденьями, где сидели Джеймс и Грейси, загораживала Джеймсу обзор.

– Хм, еще как ест, мы сюда все время ходим.

Грейси подняла светлые брови.

– Правда?

– Не удивляйся, – сказал Джеймс. – Для особенно аппетитных блюд я делаю самые разные исключения.

Грейси резко переключила внимание на Деклана.

– Что ты посоветуешь у них взять?

– Обязательно возьми картошку, жаренную в утином жире, она у них самая лучшая. – Деклан показал на все растущую очередь. – Нам лучше идти, а то придется ждать сто лет.

– Картошку в утином жире? – переспросила Грейси, все еще в полной растерянности.

Джеймс пожал плечами.

– Местный чикагский деликатес. И парень прав, нам лучше идти. Ждать придется долго, но оно того стоит.

Грейси покачала головой, так что кудряшки вокруг ее лица запрыгали.

– Что это за сосиски такие, если ради них стоит простоять в очереди длиной в два квартала?

– Поверь нам, ты не пожалеешь, – сказал Деклан, вылезая из машины.

Грейси взялась за ручку двери, но Джеймс схватил ее за запястье, потянул на себя и наклонился к ней, чтобы быстро провести языком по ее нижней губе. Она резко втянула воздух. Джеймс подумал, что этот короткий свистящий звук ему все больше нравится, он даже стал ждать его с нетерпением. Ему хотелось утонуть в ней, но он держался. Он снова быстро провел по ее губам. Если она хочет его дразнить, он тоже будет дразнить ее.

Час спустя они сидели за маленьким столиком в тесной кабинке. Этот столик достался им благодаря Грейси – два студента сбились с ног, предлагая им свои места просто ради шанса поговорить с ней. Наблюдая за всей этой сценой, видя, как Грейси сразила парней наповал, флиртуя с ними в своей непринужденной добродушной манере, Джеймс закатил глаза. Если мужчина хочет быть рядом с Грейси, ему нужно иметь крепкую самооценку, иначе он умрет от неуверенности уже в первый час.

Хотя Джеймса считали гиком, на самом деле он встречался со множеством красивых женщин, но ни одна из них так не привлекала мужское внимание, как Грейси. Она не была красива в классическом понимании этого слова, но в ней было нечто завораживающее. Она просто была чертовски сексуальна. Но еще важнее, что она была очень доступной. Своей улыбкой, теплотой и легким смехом она словно приглашала людей. Сегодня Джеймсу было очень трудно вспомнить, почему она ему совершенно не подходила. Или против чего именно он так сильно возражал.

Грейси заказала сосиску с сыром бри, луком и трюфельным маслом. Откусив приличный кусок, она закатила глаза от удовольствия, потом застонала и, не переставая жевать, взяла салфетку и промокнула рот. Проглотив, она положила руки на стол.

– Черт побери!

Джеймс засмеялся, а когда засмеялся и Деклан, Грейси к ним присоединилась.

– Прошу прощения, не стоило мне ругаться, но это, наверное, одна из лучших вещей, какие мне только доводилось брать в рот.

Джеймс подумал, включит ли она когда-нибудь в этот список его.

Деклан нахмурился.

– Я в седьмом классе. На автобусной остановке я слышал ругательства и похуже.

Губы Грейси насмешливо дрогнули, но она кивнула с самым серьезным видом, потом достала из стоящей на середине стола корзинки ломтик жареной картошки.

– В какой школе ты учишься?

Деклан сделал большой глоток безалкогольного пива.

– Святой Патриции.

– Тебе там нравится?

Деклан пожал плечами. Хотя он превосходил по успеваемости большинство мальчишек и в классе был одним из первых учеников, школа была для него не лучшим местом. К сожалению, Джеймс понимал его даже слишком хорошо, и это было одной из причин, по которым он проводил время с кузеном. Болезненный опыт Деклана в школе повторял его собственный, и Джеймс как мог старался подарить мальчишке чувство комфорта, место, куда он мог бы уйти из дома, где он мог бы заняться чем-то интересным и подвигаться, не чувствуя себя неудачником.

Джеймс посмотрел на Грейси и чуть заметно покачал головой. Конечно, она не потеряла ни секунды, а тут же улыбнулась Деклану чарующей улыбкой и махнула рукой в воздухе.

– Сегодня суббота, кому охота говорить о школе? Поговорим о более важных вещах. Какая твоя любимая видеоигра?

Плечи Деклана расслабились, и он оживленно заговорил о разных играх, их достоинствах и недостатках, о разных платформах. Рассказывая о последней культовой инди-игре, он углубился в такие подробности, в которые вникает только истинный геймер. Грейси слушала его очень внимательно, ловила каждое слово, словно он был капитаном футбольной команды, описывающим важную игру. Она задавала вопросы, слушала дальше, смеялась, когда он отпускал шутку. И с каждым ее комментарием спина Деклана становилась еще чуточку прямее, а выражение лица – еще светлее. Вот что отличало Грейси от других, делало ее особенной. Она умела слушать. Слушать по-настоящему, как слушают немногие. За десять минут ей удалось достичь того, над чем Джеймс бился два года: она помогла Деклану почувствовать себя важным. Джеймсу хотелось расцеловать ее в знак благодарности.

Грейси откусила еще кусок сандвича, кивая каким-то словам Деклана. Потом, проглотив, она спросила:

– Так кто все-таки такой этот Доктор Кто?

Деклан уставился на нее в потрясении, как если бы она сказала, что никогда не слышала о дыхании.

– Ты не видела сериал «Доктор Кто»?

Грейси замотала головой, потом искоса посмотрела на Джеймса и улыбнулась.

– Я что, одна такая?

– Похоже, да, – сказал Джеймс. – В последнее время этот сериал стал очень популярным. Гораздо популярнее, чем наши с Декланом любимые японские фильмы про монстров.

Губы Грейси дрогнули в улыбке.

– Аниме мы тоже любим, но я думаю, тебе понравится «Доктор Кто».

– Это классная фантастика, – вмешался Деклан, махая рукой с ломтиком жареной картошки. – Я придумал, нам надо устроить марафон!

Грейси подняла руки.

– Минуточку, минуточку. Прежде чем я соглашусь, я должна знать, во что я ввязываюсь, потому что я не большая поклонница фантастики и терпеть не могу сериал «Звездный путь».

Джеймс посмотрел на нее с притворным ужасом.

– Ты не любишь «Звездный путь»?

– Да, по-моему, это ужасный фильм. – На лицо Грейси набежала тень. – Мой папа смотрел его по воскресеньям. Я имею в виду старые серии.

Джеймс осознал, что до сих пор ни разу не слышал, чтобы Грейси упоминала отца, хотя он знал, что ее мать умерла от рака груди и что Грейси ухаживала за ней во время болезни. Было ясно, что ее воспоминание об отце не относилось к числу приятных, но поскольку с ними был Деклан, Джеймс не стал развивать эту тему.

– «Доктор Кто» намного лучше.

– Про что этот сериал?

Джеймс еще и рот не успел открыть, как Деклан быстро ответил:

– Доктор путешествует во времени и пространстве в синей полицейской будке и спасает Вселенную.

– Хм, звучит… занятно.

Грейси улыбнулась.

– По-моему, ты ее не убедил, – сказал Джеймс.

– Давайте посмотрим одну серию, только чтобы ее убедить, – предложил Деклан.

Грейси подняла один палец.

– Ну хорошо. Одну.

Джеймс поскреб рукой подбородок, окидывая Грейси оценивающим взглядом с ног до головы.

– Как ты думаешь, какую серию лучше?

– «Мгновение»? – предложил Деклан.

Он откинулся на спинку стула и подражал жестам старшего кузена. Джеймс сдержал улыбку.

– Хорошая серия, интересная и страшная. А как насчет «Полночи»? – спросил Джеймс.

Деклан кивнул.

– Тоже хорошая. И ее можно смотреть отдельно от других.

– До Рождества осталось пара месяцев, может, посмотрим «Рождественскую песню»? – предложил Джеймс.

Грейси просияла, она явно получала от этого разговора удовольствие.

– Это не самая моя любимая серия, – сказал Деклан. – Может, лучше «Человеческую природу»?

Джеймс внимательно смотрел на Грейси.

– Или можно выбрать классический вариант, «Далек».

Грейси заморгала и покачала головой.

– Ты что, знаешь по названиям все серии?

Деклан посмотрел на нее озадаченным взглядом, как будто она задала самый странный вопрос на свете.

– Ну да.

– Понятно, – медленно проговорила Грейси. Она перевела взгляд на Джеймса, и ее губы чуть дрогнули. – А ты?

– Естественно, – ответил он самым серьезным тоном.

– Какие бы мы были фанаты, если бы не знали названия серий?

Грейси покачала головой.

– Теперь понятно, почему у тебя такая футболка.

Джеймс усмехнулся.

– Должен признаться, что у меня такая даже не одна.

Грейси показала рукой, в которой держала чашку, на синюю винтажную футболку, подаренную Джеймсу бывшим студентом. Надпись на футболке гласила: «Бойся Профессора».

– Я вижу, ты сегодня в не том бренде.

– Мне нравится удивлять.

Грейси замотала головой, так что кудряшки в ее конском хвостике закрутились.

– Ну, расскажи, почему все-таки ты решил стать антропологом?

– Судебным антропологом, – поправил ее Джеймс.

Грейси наморщила носик.

– Какая разница?

– Мертвецы, – услужливо подсказал Деклан. – Он изучает мертвых людей.

Грейси заморгала, взмахивая длинными ресницами.

– Почему ты захотел преподавать это?

Кажется, она впервые искренне заинтересовалась его работой и проявила при этом что-то другое, кроме презрения. Прогресс.

– Я не только преподаю. Я еще и много консультирую.

– Кого?

Джеймс пожал плечами.

– Полицию Чикаго, ФБР, военных.

– Он работал даже для ЦРУ, – вставил Деклан звенящим от возбуждения голосом.

Кузен простил Джеймсу его работу, связанную с трупами, когда дело дошло до шпионажа. Хотя нельзя сказать, что он делал для ЦРУ что-то хоть сколько-нибудь экзотическое.

На лице Грейси отразилось удивление.

– В самом деле?

– В самом деле, – подтвердил Джеймс.

Неужели она и впрямь немного впечатлена?

– Но почему ты выбрал эту область? – спросила она.

– Она казалась мне интересной. А после смерти моего отца я чувствовал своего рода удовлетворение, когда помогал людям, потерявшим близких, обретать чувство завершенности.

Отец Джеймса не был убит, но умер он совершенно внезапно, и Джеймсу после его смерти пришлось туго. Он провел много ночей, прокручивая в памяти последний разговор с отцом и жалея, что не может вернуться в прошлое и сказать ему что-нибудь важное. Их разговор не был о чем-то конкретном. Они обсуждали тест, который Джеймсу предстояло в этот день сдавать в школе. Отец торопил его, чтобы он не опоздал в школу. Джеймс даже не обнял его на прощанье. Да и с чего бы ему его обнимать? Он был подростком. Как он мог предположить, что видит отца в последний раз?

В колледже Джеймс выбрал основным предметом медицину. Не потому, что хотел стать врачом, а потому, что ему хотелось заниматься наукой и он не знал, что еще может дать ему эту возможность. Он стал ходить на занятия по судебно-медицинской экспертизе, и ему пришло в голову, что, должно быть, ужасно, когда член семьи пропадает и никто не знает, что с ним случилось. Вскоре после этого он сменил основной предмет, а остальное – уже история.

Грейси выпрямилась на стуле, скрестила руки и положила их перед собой на стол.

– Ну и ну, ты полон сюрпризов.

– Грейси, это никогда не было тайной.

Джеймс опустил взгляд на ее рот. Она прикусила нижнюю губу.

– Какие у нас планы на остальную часть дня?

Джеймс улыбнулся. Ему стало нравиться заставать Грейси врасплох.

– Я подумал, что мы можем поехать в «Экстрим», заняться скалолазанием и поиграть в лазерный бой.

– Скалолазание и лазерный бой? – медленно переспросила Грейси, тщательно выговаривая слова.

– Да, я подумал, это будет интересно.

Джеймсу нравилось заниматься с Декланом разными вещами, и он думал, что после поедания сосиски и картошки, жаренной на утином жире, самое время подвигаться. Грейси прищурилась и посмотрела на него с подозрением.

– Это что, такой хитрый способ заставить меня заниматься физкультурой?

Деклан фыркнул и усмехнулся Грейси.

– Нет, это скрытый способ заставить меня заниматься физкультурой.

– Вы оба ошибаетесь, – сказал Джеймс. – Это совершенно открытый способ получить удовольствие. А упражнения – только бонус.

Грейси встала и начала собирать со стола мусор.

– Ладно, только не пытайся хитростью заставить нас делать упражнения. Мы с Декланом слишком умны для этого.

Мальчик просиял, его круглые щеки порозовели от удовольствия. И он решительно кивнул:

– Да!

– А ты помалкивай, – сказал Джеймс, потом перевел взгляд на Грейси. Его взгляд медленно путешествовал по ее телу, и у нее возникло желание скрестить руки на груди. Джеймсу хотелось ей сказать, что если она хотела скрыть отвердевшие соски, то надо было надеть другую рубашку, но, поскольку Деклан был поблизости и ловил каждое их слово, он проговорил: – Малышка, я заставлю тебя поработать до пота так или иначе.

Грейси выронила вилку. Она посмотрела на Джеймса, нахмурившись, отряхнула руки, потом в ее глазах появилось лукавство.

– Вот что, профессор, я заключу с тобой сделку. Я буду играть по твоим правилам, но потом я испеку капкейки и тебе придется съесть несколько штук. Как ты думаешь, Деклан, это будет справедливо?

Деклан с энтузиазмом закивал.

Грейси посмотрела на профессора.

– По рукам?

Джеймс кивнул.

– По рукам.

Грейси кивнула подбородком в сторону зала:

– Мне нужно в туалет.

Джеймс проводил ее взглядом. Когда она ушла, Деклан воскликнул, показывая на него пальцем:

– Я это знал!

– Что ты знал? – спросил Джеймс, не отводя взгляда от попки Грейси, как, наверное, и все остальные мужчины в этой комнате. Он мог только диву даваться, как женщина ухитряется выглядеть такой сексуальной в розовых кедах.

– Я знал, что она твоя девушка, – сказал Деклан, таращась на уходящую Грейси заодно с ним.

Джеймс отрицательно покачал головой.

– Она не моя девушка. Просто так вышло, что она приехала в город, и я подумал, что мы можем ее развлечь.

Деклан фыркнул.

– Чувак, ты думаешь, я совсем тупой?

Нет, Джеймс так не думал, но откровенничать с кузеном не собирался. Он только пожал плечами:

– Она мой друг, вот и все.

Деклан закатил глаза в утрированной манере, как это мог сделать только подросток.

– Как скажешь.

Джеймс сидел за центральным столом в своей кухне островного типа, а Деклан тараторил со скоростью тысяча слов в минуту. Грейси усмехнулась. Чем более непринужденно чувствовал себя мальчик, тем более оживленным он становился. Он носился по кухне, как кролик из рекламы батареек «энерджайзер», помогая Грейси готовить капкейки с начинкой, которую он сам выбрал. После лазанья по искусственной скале в зале они передумали стрелять в лазерном тире и поехали домой к Джеймсу. Грейси сходила в магазин за продуктами для капкейков, а вернувшись, застала Джеймса и Деклана за жаркой дискуссией о какой-то недавно вышедшей инди-игре. Деклану она очень понравилась. А Джеймс возражал, что она лишь жалкая имитация некоей игры под названием «Мит бой». Для Грейси это был странный новый мир.

– Грейси, сколько класть какао? – спросил Деклан. Он стоял с банкой какао-порошка в руках.

– Полчашки, – сказала Грейси.

Она видела краем глаза, что Джеймс за ней наблюдает. Несмотря на присутствие Деклана, его намеки становились все более откровенными, и Грейси с удивлением обнаружила, что Джеймс умеет флиртовать. Своими коварными шутками, произносимыми с самым серьезным видом, он так ее наэлектризовал, что она боялась, как бы ей не вспыхнуть.

Взгляд Джеймса упал на ее рот.

– Ты уверена, что эти капкейки стоят такой возни?

Грейси подбоченилась.

– Ты что же, думаешь, я приготовлю для тебя что-то, что не перевоспитает тебя раз и навсегда?

Джеймс выпрямился, похлопал себя по плоскому животу и сверкнул улыбкой, от которой на его щеках появились те самые сногсшибательные ямочки.

– Я не хочу употреблять слишком много калорий.

Теперь Грейси понимала, когда он ее дразнит, и не восприняла это как оскорбление. Но она все-таки надула губы, запыхтела и возмущенно взмахнула рукой.

– К тому времени, как я с тобой закончу, калории будут тебя волновать меньше всего на свете.

– Вот как?

– Да-да. – Грейси окинула его быстрым взглядом. – И ты будешь выпрашивать добавку.

Деклан вздохнул и включил ручной миксер, который Джеймс достал из глубины шкафа. Несколько минут спустя испеченные капкейки уже остывали на столе, глазурь была готова, а Деклан убежал в туалет, оставив Грейси и Джеймса наедине, казалось, впервые за целую вечность.

Она обмакнула палец в маслянистую шоколадную глазурь и протянула руку Джеймсу.

– Попробуй.

Он медленно встал, обошел вокруг кухонного стола и остановился перед Грейси. Она дерзко встретила его взгляд, и ее сердечко подпрыгнуло в груди. Джеймс взял ее руку, наклонил голову, втянул один палец в рот и стал его сосать. Грейси почувствовала его движение всем своим телом до самых кончиков пальцев на ногах. Он обвел ее палец языком, слизывая всю глазурь дочиста, и Грейси прикусила губу. Когда Джеймс поднял голову, его зеленые глаза стали темными, как мох.

– Восхитительно! – Она задохнулась. – Не трать всю глазурь на капкейки. Мне приходят в голову более интересные места, откуда я бы хотел ее слизать.

Низкий голос Джеймса был полон обещания. В памяти Грейси тут же всплыла картина, как своим умелым языком Джеймс довел ее до головокружительного оргазма. Джеймс посмотрел на ее рот и положил руку на ее шею сзади.

– Я сегодня тебя еще не целовал.

– Нет, не целовал, – пробормотала Грейси пересохшими губами.

– Нужно исправить эту оплошность.

Его пальцы запутались в ее кудрях, он наклонил ее голову, поднимая ее лицо к себе.

– Да, – хрипло прошептала Грейси.

Он опустил голову и провел губами по ее губам. Прикосновение было легким, как перышко, но Грейси хотелось намного большего. Она приподнялась на цыпочки, но Джеймс не углубил поцелуй. Вместо этого он быстро провел языком по ее нижней губе.

– Джеймс, – выдохнула Грейси.

В ответ он царапнул ее влажную кожу зубами. Сердце Грейси замерло.

– Я хочу тебя. – Еще одно легкое касание губ. – Но умолять будешь ты.

Она вцепилась пальцами в ткань его футболки.

– Это мы еще посмотрим.

– Да, посмотрим.

Как только рот Джеймса накрыл ее рот, раздалось покашливание. Они резко отпрянули друг от друга.

Деклан стоял, скрестив руки, и улыбался во весь рот.

– Просто друзья, говоришь?

 

Глава 15

– Ну же, возьми еще один!

Грейси выпятила нижнюю губу. Теперь, когда Деклан ушел домой и она осталась наедине с Джеймсом, она включила свое кокетство на полную мощность. Джеймс сидел на диване, а она стояла перед ним и держала тарелку с капкейками.

Джеймс погладил живот и покачал головой.

– Грейси, пожалуйста, смилуйся надо мной.

– Ну пожалуйста, – нежно промурлыкала она. – Я ждала столько времени, и ты наконец там, где я хочу тебя видеть.

Одна бровь Джеймса поползла вверх.

– Ты хочешь видеть меня за поеданием капкейков?

Она кивнула и усмехнулась. Джеймс подался вперед, положил руки на ее бедра и потянул ее на себя. Грейси сопротивлялась, но, как она быстро начала понимать, если Джеймс решительно настроен что-то сделать, то ему это удается. Он просто действовал не явно, а хитростью. Он забрал у нее тарелку и поставил на столик рядом с диваном. Потом посмотрел ей в глаза.

– Давай, садись ко мне на колени, и тогда мы проведем переговоры.

Грейси даже не потрудилась колебаться. Джеймс по-прежнему был совершенно непохожим на мужчин, с которыми она обычно встречалась. Но каким-то образом он был неизмеримо лучше. Она села на него, оседлав его бедра, и провела руками по его груди.

– Ну, так насчет капкейков…

Джеймс снова был без очков, и когда он провел пальцами по изгибу ее позвоночника, она увидела, как его глаза потемнели.

– У тебя талант.

– Спасибо, – проговорила Грейси, ее дыхание немного сбилось.

– Но я не в настроении есть капкейки.

– Ну, это не переговоры.

Ее кожу охватил жар. Джеймс крепче сжал ее талию.

– Грейси, сними футболку.

В эту игру могут играть двое! Она замотала головой.

– Сначала шоколад.

– Руки вверх!

Он потянул ее футболку от талии вверх.

– А что я получу взамен?

Грейси не могла отрицать, что их почти постоянная словесная прелюдия ослабила ее.

– Мой рот на твоей груди.

Джеймс приподнял бедра, одновременно прижав бедра Грейси книзу, и удовольствие пронзило ее тело разрядом молнии.

– Ты не такой, как я представляла, – выдохнула она.

– А что ты представляла?

Он подсунул руки под ее футболку и провел ладонями вверх по спине.

– Ты знаешь, что я представляла.

Джеймс улыбнулся и быстро окинул ее взглядом.

– Ну, в одном ты права. Я действительно люблю трахаться в миссионерской позиции.

– Профессор, это меня не удивляет.

Грейси старалась говорить непринужденно, но это было не так: ее удивляло в нем все. Джеймс издал низкий смешок.

– Думаю, тебе это понравится.

– Почему ты так думаешь?

– Ты будешь чувствовать себя побежденной, взятой. – Он сжал ее бедра. – И когда ты в последний раз так себя чувствовала?

У Грейси пересохло в горле. Она глотнула. Она такого не чувствовала очень, очень давно. Она медленно подняла руки.

– Хорошая девочка.

В голосе Джеймса слышалась сила и уверенность. Грейси поежилась от желания. Он стянул с нее топ через голову, но вместо того чтобы сразу взяться за ее бюстгальтер, как она ожидала, он откинулся назад и стал ее разглядывать. На ней был простой бюстгальтер из кружева телесного цвета, он больше поддерживал, чем открывал. Джеймс провел руками по ее спине.

– Ты не представляешь, сколько раз я представлял тебя вот такой.

От этих слов по всему телу Грейси разлилось удовольствие.

– Правда?

Джеймс провел пальцем по шву на ее бюстгальтере, когда его палец скользнул по ее соску, она вздрогнула.

– Несметное количество раз. Заведи руки назад, положи их мне на колени.

– Какой ты властный.

Джеймс посмотрел на нее лукаво и ухмыльнулся.

– У тебя с этим проблема?

Грейси глотнула. Ей нравилось самой контролировать ситуацию. Хотя она всегда встречалась с сильными мужчинами, секс был для нее чем-то вроде игры. Грязной, но все равно беззаботной. Но с Джеймсом все было иначе. В нем было что-то, что всегда выводило ее из равновесия. Он не давал ей взять верх.

Она облизнула губы и спросила оживленным тоном:

– Тебе что, всегда нужно управлять?

– Да, – просто ответил Джеймс.

– А что, если мне это не понравится?

Он встретился с ней взглядом.

– А что, если понравится?

Грейси глубоко вдохнула, вдох получился дрожащим. Не этого ли она немного побаивалась?

Джеймс переключил внимание на ее руки.

– Сделай, как я просил, и я тебе обещаю, что ты не пожалеешь.

«Это секс. Просто секс. То, зачем я сюда пришла».

Грейси медленно опустила руки и положила ладони на его колени. В этом положении ее спина выгнулась, грудь выступила вперед.

– Доверься мне, малышка, – прошептал Джеймс с оттенком одобрения.

Он обхватил ее груди своими большими ладонями и стал гладить их сквозь шелковистую ткань бюстгальтера, стал потирать ее соски дразнящими, мучительными движениями. Грейси овладело беспокойство, а Джеймс не спешил, наблюдал за ней с таким напряженным вниманием, на которое способен только он. Потом он наклонился и стал посасывать один сосок сквозь ткань. Голова Грейси запрокинулась, она невольно подала бедра вперед. Чувствовать его рот было так приятно, так правильно… Внезапно ткань, отделявшая ее плоть от его рта, стала казаться слишком большим препятствием, от которого Грейси хотела избавиться.

– Джеймс!

В ответ он переключился на другую грудь, стал покусывать сосок через ткань, одновременно водя костяшками пальцев вверх и вниз по другому соску.

– Пожалуйста! – Слово прозвучало как мольба, ей было необходимо почувствовать его рот на своей коже.

Джеймс поднял голову и посмотрел на нее. Его взгляд казался остекленевшим от желания. Он медленно, старательно провел одним пальцем по верхним краям чашечек, потом вдоль швов, потом погладил переднюю застежку бюстгальтера. Грейси хотелось завопить, чтобы он поторопился. Но это же Джеймс, и его торопить нельзя. Желание запротестовать и вернуть себе контроль над ситуацией быстро растаяло, Грейси прикусила нижнюю губу и крепче схватилась за его колени, пока он продолжал ее мучить. Он прикасался к ней везде, но только не там, где ей больше всего хотелось. Ее дыхание стало напряженным и неровным.

Время остановилось. И вот наконец – наконец! – он одной рукой расстегнул застежку бюстгальтера. Судя по легкости этого жеста, у него была большая практика. Но он мог не волноваться, Грейси давно, очень давно перестала его недооценивать.

Он снял чашечки бюстгальтера так, словно разворачивал прекраснейший из подарков. Ее тяжелые груди вырвались на свободу и без поддержки бюстгальтера опали. Он спустил лямки бюстгальтера по ее рукам, пока они не повисли на ее запястьях.

Грейси затаила дыхание.

Джеймс на нее не набросился. Он вообще ничего не сказал. Он просто смотрел. Под его пристальным взглядом ее инстинктивное желание прикрыться стало сильнее, она шевельнулась и подняла руки с его колен. Бюстгальтер упал на пол.

Его подбородок мгновенно затвердел.

– Даже не думай об этом.

Она шумно глотнула и положила руки обратно на его колени. А он по-прежнему лишь смотрел на нее. Она прикусила нижнюю губу. Ничего. Он даже не шелохнулся.

– Джеймс? – позвала Грейси неуверенно, тихим голосом.

– Тсс, я переживаю религиозный опыт. Не прерывай меня.

Ее губы тронула улыбка. Если бы не хрипота в его голосе, она могла бы подумать, что он шутит. Наконец он, казалось, смог стряхнуть с себя наваждение. Грейси так и сидела на нем, полуобнаженная, он глубоко вздохнул, и она снова подумала, какая широкая у него грудь.

– Ты – самая поразительная женщина из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть.

Грейси на своем веку получила немало комплиментов, но ни один не подействовал на нее так, как этот.

– Спасибо.

О том, что все это значит, почему ей так важно, что Джеймс о ней думает, она будет беспокоиться позже. Сейчас Грейси просто расслабилась.

– Тебе надо ходить голой все время. Слава богу, что я столько лет вырабатывал самоконтроль, а то бы все это кончилось, не успев начаться.

Он обхватил ее груди и погладил соски подушечками больших пальцев. Грейси ахнула и дернулась, как от удара электрическим током.

– Боже, как же мне нравится этот звук! – Джеймс сдвинул ее груди вместе. – Он меня чертовски возбуждает.

Она схватилась за его колени и выгнулась навстречу его прикосновениям.

– Нежно? – Джеймс погладил ее кожу легко, как будто перышком. – Или сильно? – Он сжал твердые бусинки сосков между большими и указательными пальцами и стал их перекатывать. От острого, изысканного наслаждения Грейси издала сдавленный стон. – Победитель определен, – сказал Джеймс и повторил свои действия.

Снова. И снова. И снова. Пока Грейси не превратилась в один сплошной комок желания. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его губы сомкнулись вокруг ее набухшего соска. Его язык двигался медленными кругами, омывая ее плоть. Он царапнул зубами налившийся сосок и нежно, очень нежно потянул. Грейси вскрикнула от сладкой муки. Ей хотелось завизжать. Никогда в жизни никто еще не уделял так много внимания ее грудям. Она хотела чувствовать трение. Она обхватила его бедра и запоздало поняла, что позиция, в которую он ее посадил, лишала ее прямого контакта с самым чувствительным местом ее тела. Он сделал это нарочно? Грейси подумала о свойственном ему методичном внимании к деталям. О его желании полностью контролировать все и вся. Конечно, он сделал это нарочно.

Джеймс прикусил ее сосок и одновременно сжал пальцы. Горячий влажный рот. Безжалостные пальцы. Зубы. Язык. Ей хотелось умереть. Оргазм назревал в ней, тугая пружина закручивалась, но отказывалась взрываться. Разрядка наступила бы от малейшего прикосновения. Не в силах выносить это дольше, Грейси передвинула руки. Джеймс резко поднял голову. Его челюсти сурово сжались.

– Нет! Держи руки на месте.

– Джеймс, ты меня убиваешь!

Неужели этот умоляющий голос – ее собственный?

– Не двигайся.

Грейси нужно было кончить. Она этого жаждала. Но это не произойдет, если она не сменит эту проклятую позицию. Грейси изогнула бровь.

– А то что?

Он улыбнулся ей насквозь порочной улыбкой.

– Или я тебя привяжу, и тогда то, что я делаю сейчас, покажется тебе детской игрой. Если ты сейчас хочешь, представь, как ты будешь себя чувствовать через час.

Она ахнула, шокированная и одновременно возбужденная. Желание билось в ней, как пульсирующая боль.

– Ты этого не сделаешь.

– Еще как сделаю. – В его словах звучала уверенность. Не было похоже, что он блефует. – Так что не отвлекай меня.

Несколько долгих мгновений они пристально смотрели друг на друга, Грейси пыталась переварить эту новую информацию о нем. Он смотрел на нее не мигая. В его лице не было заметно даже тени сомнения. Вместо того чтобы остыть, Грейси горела. Все ее тело пульсировало от настойчивого желания. Мужчина, которым она не может управлять, – такого у нее никогда не было, и это одновременно и пугало ее и невероятно возбуждало. Она медленно поставила руки обратно на его колени.

На лице Джеймса отразилось чисто мужское удовлетворение. Высокомерие сделало его черты более резкими, четче обозначило сильные скулы.

– Значит, мы друг друга понимаем.

Грейси кивнула.

Он вздохнул и провел руками вниз по ее спине.

– Я потерял место, на котором остановился, придется начать сначала.

Грейси не знала, сколько прошло времени, пока она стонала, не зная, то ли она в раю, то ли в аду.

– Джеймс, пожалуйста, сейчас!

Неужели это ее голос? Не голос, а хриплое жалобное рычание.

Джеймс стал сосать ее грудь, и ее голова сама собой запрокинулась. Он просто дьявол, настоящий дьявол. Она потеряла счет времени, растеряла все мысли, не сознавала больше ничего, кроме его рта и рук, которые безжалостно играли с ее грудями. Она стонала, кричала, умоляла, но он все равно продолжал. Ее бедра постоянно двигались, пытаясь найти соприкосновение, которого он ей не давал.

– Джеймс, я тебя умоляю!

Грейси вцепилась в его колени. К сожалению, ей стало безразлично то, что она его умоляет, она догадывалась, что это Джеймс тоже подстроил нарочно. Ну ничего, она ему отплатит. Но позже. Намного позже.

Он зарычал, взял Грейси за бедра и опрокинул ее на диван. Он накрыл ее своим телом, тепло их двух тел было как адское пламя, его рот набросился на ее рот в необузданном, грязном поцелуе. Стремясь притянуть его ближе, Грейси вцепилась в его плечи и впилась ногтями в его кожу. Их языки встретились и вступили в поединок. Они набросились друг на друга, словно умирающие с голоду, как будто не могли насытиться. Их губы были настойчивыми, требовательными. Грейси пыталась поглотить его. Мир вокруг нее закружился, взбесился, вышел из-под контроля. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой жадной, голодной.

Грейси дернула за его футболку, жалея, что не может разорвать ее и стянуть с его тела. Джеймс, по-видимому, понял, потому что он оторвался от нее, стянул с себя футболку и снова завладел ее ртом.

Жар его тела, его твердая грудная клетка, прижатая к ее ноющим от желания пикам, – все это действовало на Грейси так сильно, что она зарычала. Это было мучительное наслаждение, острое как бритва. Джеймс поглотил ее крик своим ртом и в ответ издал примитивный животный звук. Он стал двигаться так, что ее соски терлись об его голую кожу. Грейси приподняла бедра ему навстречу, но обнаружила, что он от нее отодвинулся. Она застонала, вкладывая в поцелуй все свое желание, и так сильно провела по его спине ногтями, что должна была расцарапать ее до крови.

– Правильно, пометь меня, – прошептал он в ее рот.

– Джеймс, прошу тебя, ты мне нужен!

– Я знаю.

Он достал из кармана джинсов несколько презервативов и бросил их на кофейный столик, потом взялся за молнию на ее джинсах. С убийственным терпением он медленно расстегнул ее джинсы и спустил их по ее ногам вместе с трусиками, так что она осталась лежать под ним обнаженной. Он остановился, посмотрел на нее и покачал головой.

– Ты просто ходячая сексуальная фантазия.

Грейси уже слышала подобные заявления, но в устах Джеймса эти слова значили много больше. Все ее тело захлестнул жар.

– Спасибо.

Он провел руками вниз по ее телу, погладил талию и бедра, потом его руки снова двинулись вверх.

– Я планировал, что мы будем делать это медленно. Но теперь не уверен, что смогу. Я должен тебя взять, войти в тебя глубоко и сильно.

Грейси изогнулась, приподнимаясь над диваном.

– Да, прошу тебя.

Джеймс гладил ее кожу, его руки двинулись вниз по ее бедрам к влажному средоточию ее желания. Пальцы легко коснулись чувствительного бугорка. Грейси вскрикнула, и почти в то же мгновение в ней стала подниматься волна оргазма, но Джеймс отодвинулся, наклонился к ее лицу и коснулся ее губ своими так нежно, что ей захотелось плакать.

– Ты такая влажная.

– Да, – прошептала Грейси. – Для тебя.

Он застонал и посмотрел ей в глаза. Между ними проскочило нечто неуловимое, оно всколыхнуло воздух, изменило ее, изменило их обоих. Грейси протянула руки к Джеймсу, провела по твердым мускулам его груди и с восторгом почувствовала, как под ее прикосновениями они вздрагивают. Потом взялась за пояс его джинсов и положила большой палец на пуговицу. Она расстегнула молнию. Его восставшая плоть натягивала хлопковую ткань трусов. Грейси провела ладонью вдоль твердого стержня, Джеймс выругался и крепко взял ее за бедра. Грейси потянула за пояс джинсов и спустила их вниз вместе с трусами. Его восставшее мужское естество вырвалось на свободу. Она обхватила стальную плоть пальцами и подушечкой большого пальца погладила самый кончик.

Из глубины его груди раздался низкий рокот. С восторгом сознавая свою женскую силу, Грейси облизнула нижнюю губу и сжала его плоть в кулаке.

Его грудь задрожала от низкого рычания.

– Я хочу его лизнуть.

Джеймс замотал головой.

– Позже.

– Сейчас.

– Нет.

Она попыталась вывернуться из-под него, но он за бедра крепко удержал ее на месте. И вдруг проговорил хриплым, скрипучим голосом, какого Грейси никогда у него не слышала:

– Мне нужно быть в тебе. Позже ты сможешь играть сколько захочешь. Но сейчас мы сделаем это по-моему.

Грейси успокоилась и кивнула. Она понимала, что нечто внутри него требует этого, и не могла ему отказать. Тем более когда она столь же страстно хотела того же самого.

– Возьми меня.

Джеймс покачал головой, освобождаясь от одежды до конца.

– Ты меня убиваешь.

– Это хорошо, я не хочу, чтобы я была одна такая.

– Ты не одна.

Он схватил презерватив, зубами разорвал пакетик и надел его. Потом улыбнулся, показав ту самую ямочку, и сердце Грейси растаяло.

– Мы потеряли импульс.

Но если они в чем-то и потеряли, то только в неистовстве, потому что Грейси никогда в жизни не была так возбуждена. Он поцеловал ее, накрыл ее рот своим в крепком, почти жестоком поцелуе, и вся безумная, всепоглощающая страсть мгновенно вернулась. Грейси схватила его обнаженные бедра, мысленно обещая себе, что позже обязательно изучит каждый дюйм его тела, истинного произведения искусства.

Он провел языком дорожку вниз по ее шее, царапнул кожу над тем местом, где быстро бился пульс. У Грейси мелькнула мысль, что его кожа – самое приятное, к чему ей доводилось прикасаться, и она не хочет его отпускать. Никогда. Она ожидала, что Джеймс быстро войдет в нее, но конечно же он никогда не делал то, чего она от него ожидала. Вместо этого он занял такое положение, что головка его мужского естества оказалась у самого входа в ее сердцевину, и принялся дразнить ее. Грейси стиснула зубы и впилась ногтями в его поясницу, побуждая его войти глубже. Он не послушался. Она застонала от досады.

– Ты еще за это поплатишься.

Он рассмеялся.

– Жду этого с нетерпением.

Он вошел в нее медленно, очень медленно – только затем, чтобы сразу же отступить.

– Я серьезно! – прохрипела Грейси.

Он снова ее дразнил. Это была пытка.

– Я на это надеюсь.

– Джеймс!

Грейси застонала, выгибаясь. И на этот раз, когда он сам так решил, он наконец уступил, и Грейси почувствовала себя блаженно наполненной.

– Наконец-то, – выдохнула она.

Джеймс приподнялся над ней и замер неподвижно, руки напряжены, челюсти сжаты. Он покачал головой.

– Ты такая влажная. И тугая.

Она заерзала под ним.

– Пожалуйста!

Джеймс ответил мощным толчком, который приподнял ее над диваном. Грейси выгнулась в инстинктивном приглашении.

– Да!

Он начал двигаться по-настоящему, и она поднялась ему навстречу. Их рты встретились и сплавились воедино. Их языки переплетались, вторя ритму движения их тел. Снова и снова. Грейси чувствовала себя как во сне. Воздух вокруг них стал густым и горячим, как пар. Весь мир сузился до ощущения его рта и его твердой плоти, вонзающейся в ее плоть. Сильнее. Быстрее. Напряжение нарастало в ней, пружина закручивалась все туже и туже. Грейси балансировала на самом краю так долго, что ей казалось, будто она висит в какой-то наполненной желанием дымке. Она впилась ногтями в спину Джеймса. Он вошел в нее глубже. Она вскрикнула и простонала его имя. Он сделал такое движение бедрами, что на пути вверх коснулся ее самой чувствительной точки, и она взорвалась. Оргазм был таким мощным, что у Грейси захватило дух, и она потеряла дар речи. Он сотрясал ее тело с животной силой. Наслаждение накатывало на нее волна за волной. Волны поднимались и разбивались, а Джеймс продолжал неистово двигаться в ней. Это было нескончаемое наслаждение. И чистая мука. Безумное блаженство. Джеймс передвинулся так, чтобы входить глубже и сильнее. Потом просунул руку между их телами и стал гладить ее снаружи сильными круговыми движениями в такт толчкам бедер. Это казалось невозможным, но Грейси почувствовала приближение нового оргазма, сразу за пиком первого. И когда у нее внутри забились ритмичные пульсирующие схватки, она застонала и приподнялась над диваном.

Казалось, Джеймс только этого и ждал, потому что уже через секунду он последовал за ней и с громким криком содрогнулся в экстазе, когда последние волны ее оргазма еще стихали. Потом он рухнул на нее, и несколько долгих минут они лежали, тяжело дыша.

Вот это да. Черт побери! Вот это да.

Джеймс сделал движение, чтобы скатиться с Грейси, но она обняла его руками и прошептала:

– Не надо, подожди.

Она не хотела, чтобы это кончалось. И это желание было таким сильным, что пугало ее. Джеймс провел губами по ее шее, по ее телу пробежали мурашки, она покрылась гусиной кожей.

– Я не хочу сделать тебе больно.

– Ты и не делаешь. Ты – самое лучшее, что я чувствовала за… да, пожалуй, за всю жизнь.

Джеймс приподнял голову и сам приподнялся над Грейси на локтях. Выражение его лица было таким нежным, что она хотела отвести взгляд, но не смогла. Он быстро коснулся языком ее нижней губы.

– Наверное, это самое приятное, что ты мне сказала за все время.

Грейси усмехнулась.

– Я была не права.

– Погоди, мне нужно отметить этот день в календаре.

В голосе Джеймса слышалась легкая насмешка, и Грейси захихикала и ущипнула его за руку.

– Не порть мне послевкусие.

Он вышел из нее и лег на диван, втиснувшись рядом с Грейси. Подложив под голову ладонь, он провел пальцем по ее ключицам, вниз по окружности груди, обвел кружок вокруг соска.

С Джеймсом Донованом одного раза будет явно недостаточно, поняла Грейси. Но об этом она подумает позже. А сейчас она упивалась таким глубоким удовлетворением, какого не испытывала никогда в жизни.

 

Глава 16

Некоторое время они дрейфовали в полудреме, пальцы Джеймса лениво играли с ее кожей, а Грейси практически мурлыкала. Она не могла припомнить, когда чувствовала себя вот так, совершенно удовлетворенной. Ее веки приподнялись, и она увидела, что Джеймс наблюдает за ней.

– В чем ты была не права?

Он медленными методичными движениями водил пальцем вдоль ее ребер, как будто хотел изучить ее тело на ощупь.

Она усмехнулась.

– В том, что считала тебя никудышным любовником.

Джеймс засмеялся, качая головой.

– А ты – самая невозможная женщина, какую мне только доводилось встретить.

– Я предпочитаю слово «сложная».

Он погладил округлость ее груди.

– Да, с тобой трудно. Я видел за ленчем, как ты просто вошла в зал и своими чарами добыла для нас тот столик. Я тогда подумал, что если мужчина хочет иметь дело с тобой, ему нужно иметь самоуверенность супергероя.

Он обвел пальцем ее сосок, и она резко втянула воздух.

– Все говорят, что в этом смысле я пошла в отца.

Грейси заморгала. С какой стати она вообще о нем упомянула? Она собиралась ответить каким-то остроумным замечанием.

Пальцы Джеймса замерли.

– Что с ним случилось? Я никогда не слышал, чтобы ты о нем упоминала.

Грейси пожала плечами.

– Он ушел. По классической схеме: вышел за сигаретами и так и не вернулся.

Джеймс наклонился над ней и легко коснулся губами ее губ.

– Мне очень жаль.

– А мне нет. Я рада. Когда он напивался, все его обаяние исчезало. А пил он много.

Она поежилась, вспоминая, как он субботними вечерами был где-то душой компании, а в воскресенье утром у ее мамы оказывались синяки на лице.

– Он был злобный? – тихо спросил Джеймс.

Грейси кивнула.

– Да. Он бил маму.

Джеймс застыл.

– А тебя?

– Думаю, это единственное, чего она не позволила бы ему сделать.

Она почувствовала, что от этих воспоминаний ее мышцы напрягаются и все блаженное удовлетворение улетучивается.

– Его все любили.

– Я не знал. Должно быть, у тебя было трудное детство.

Джеймс снова стал гладить ее кожу.

– Мы с Сэмом редко об этом говорим. После того как отец ушел, у нас стало трудно с деньгами, но мне было все равно. По крайней мере, у нас в доме стало спокойно.

«Откуда это взялось? Они сейчас должны были хихикать и болтать о сексе, а не выкапывать прошлое».

Грейси перекатилась на Джеймса и одарила его самой обольстительной улыбкой из своего арсенала.

– Я рада, что ошибалась.

Он взял ее за подбородок и наклонил ее голову так, чтобы посмотреть ей в глаза. Некоторое время он молча смотрел, потом Грейси почувствовала, что у нее перехватывает горло, и она отвела взгляд. Джеймс погладил ее по щеке.

– Я это понимаю. И я знаю, что такое неожиданно кого-то потерять.

– Это другое. Твой отец умер. И, насколько мне известно, он был очень хорошим человеком.

А уход Брюса Робертса из семьи было лучшим, что с ними произошло, хотя мать Грейси и горевала о нем до самой смерти. Таким он был. Он знал, как очаровать кого угодно и получить желаемое. И как бы безобразно он себя ни вел, ему всегда удавалось убедить жену, что это больше не повторится.

Взгляд Джеймса потемнел, уголки его рта опустились.

– У меня было по-другому и да, у меня был хороший отец, но моя жизнь изменилась так же внезапно, как твоя.

Грейси пожала плечами.

– В моем случае перемена была к лучшему.

Он серьезно кивнул.

– Я могу тебя понять. Иногда мне кажется, что в моем случае перемена тоже была к лучшему.

Грейси недоуменно заморгала и немного отстранилась, чтобы посмотреть на него.

– Что ты имеешь в виду?

Джеймс вздохнул и откинулся назад.

– Подожди минутку.

Он перебрался через Грейси, на мгновение восхитительно прижавшись к ее телу, и встал с дивана. Грейси смотрела, как он идет по комнате обнаженный, мягкий свет играл на его коже с рельефно проступающими мускулами. Он подошел к шкафу, открыл выдвижной ящик и что-то там поискал. Потом вернулся к Грейси с фотографией в руках и снова лег рядом с ней.

– Это я за пару лет до смерти отца.

Грейси посмотрела на фотографию и ахнула. Все разрозненные и противоречивые кусочки информации, которую она о нем слышала, внезапно встали на место. На фотографии юный Джеймс стоял рядом с отцом. Грейси видела фотографии Патрика Донована и понимала, почему все говорят, что Шейн – точная копия отца. Но ее внимание привлек не Патрик, а Джеймс. В пухлом круглом лице подростка было трудно узнать четко очерченные черты лица мужчины, который сейчас лежал рядом с ней. Грейси провела пальцем по фотографии, ей стало стыдно за собственные пренебрежительные высказывания о его здоровом питании и занятиях спортом. Стало совершенно ясно, что его безупречно вылепленное стройное тело не сформировалось само по себе. Парень, чьи узнаваемые темно-зеленые глаза сквозь стекла очков смотрели на нее с фотографии, был не просто полноватым, а очень полным. Его каштановые волосы падали на глаза, щеки были чрезмерно пухлыми, в них невозможно было усмотреть даже намека на точеные черты взрослого Джеймса. Клетчатая рубашка подростка так натянулась на круглом животе, что пуговицы растягивали петли, джинсы туго обтягивали бедра. Грейси ни за что бы не подумала, что это Джеймс, если бы он ей сам не сказал. Нужно было очень внимательно присматриваться, чтобы найти общее между этим мальчиком и мужчиной, которым он стал. Теперь все обрело смысл. Его ярая приверженность здоровому образу жизни. Высказывания Мадди о том, что ее беспокоит его потребность все контролировать. Упоминания о том, что раньше он был другим. Теперь все сходилось, и Грейси не понимала, почему она раньше не сложила два и два.

Она подняла взгляд и увидела, что Джеймс смотрит на нее выжидательно. Ждет от нее какой-то реакции. Она провела пальцем вдоль края фотографии.

– Теперь мне многое стало ясно.

Когда Грейси заговорила о своем отце, Джеймс увидел в ее взгляде боль. И он решил рассказать ей о своем детстве, детстве тучного подростка, хотя он говорил об этом очень редко. Это были болезненные воспоминания, полные смущения и стыда, он помнил, как чувствовал себя беспомощным и безнадежным. Это было давно, но Джеймс не забыл неловкие, обостренно болезненные чувства, которые он испытывал изо дня в день, живя в том теле. Он до сих пор помнил, как шел по школьному коридору и молил Бога, чтобы к нему никто не пристал, как ему хотелось исчезнуть, стать невидимым. Он помнил, каким беспомощным чувствовал себя, когда ждал, пока кто-нибудь обратит на него внимание, чтобы над ним посмеяться. Он помнил издевательства, помнил, как в переулке ему давали пинков под зад. Помнил боль и унижение от каждого удара. Человек может оставить прошлое позади, может преодолеть его и победить, но забыть его невозможно. И он не забыл.

Грейси облизнула губы и снова стала рассматривать фотографию.

– Но я не понимаю, как одно связано с другим.

– Когда отец умер, мы все изменились. И я тоже тогда изменился, – сказал Джеймс бесстрастным тоном, почти без эмоций.

– Что произошло?

Джеймсу показалось, что в ее голосе прозвучала жалость. Он это терпеть не мог. Вот почему он редко рассказывал кому-либо о своем детстве. У него неожиданно пересохло в горле, он кашлянул.

– Когда умер отец, во мне произошло нечто вроде фундаментальной перемены. Это можно описать примерно так: я не мог больше ни секунды терпеть ощущение собственной беспомощности. Всю жизнь я чувствовал себя жертвой, а после той аварии мне казалось, что единственное, что я могу контролировать, это мой вес.

Это был мрачный период его жизни. На Джеймса навалилась депрессия, как и на всех них. Ему тогда было девятнадцать, он учился на первом курсе колледжа, но жил дома, ходил на уроки и никогда ни с кем не общался. В тот день, когда его отец погиб, а сестра впала в кому, его вдруг поразило осознание хрупкости жизни. И то, что он в этом мире может контролировать только одно: самого себя. И с того дня он начал меняться. Он стал по-другому питаться, начал каждый день заниматься спортом и работал над тем, чтобы его больше не воспринимали просто как толстого брата Шейна и Эвана. На то, чтобы сбросить вес, ему потребовалось одиннадцать месяцев, но на то, чтобы шрамы на его душе побледнели, ушло гораздо больше времени.

Грейси провела пальцем по краю старой фотографии.

– Значит, вот почему ты такой дисциплинированный?

Он кивнул.

– Это помогло мне сконцентрироваться. И помогло направить мою скорбь в полезное русло. И мне это понравилось. Мне понравилось, что это превратило меня из парня, который все время боится, в парня, которого я мог уважать. Мне понравилось, что люди перестали видеть во мне неполноценного Донована.

Глядя на фотографию, Грейси прикусила губу.

– Спасибо, что показал. Что доверился мне. Это многое объясняет.

Джеймс провел рукой по ее мягкому животу, счастливый, что наконец может к ней прикасаться.

– Сомневаюсь, что я бы изменил свою жизнь, если бы отец не погиб. – Думая об отце и оживляя в памяти все сладкие и одновременно горькие воспоминания, связанные с ним, Джеймс улыбнулся. – Думаю, ему было неприятно, что то, что Шейну и Эвану давалось очень легко, мне давалось очень трудно. Не могу отрицать, что он позволил мне быть таким.

Лицо Грейси снова помрачнело.

– Возможно, мы невольно позволяем больше чем нужно тем, кого любим. После того как мой отец ушел, мама по нему плакала. Я никогда не понимала почему. Он был ужасным, но мама все равно его любила и никогда не переставала любить. Если бы он вошел в нашу дверь через пять лет, она бы тут же приняла его обратно. Я ужасно злилась на нее за это.

Джеймсу было трудно это представить. Его родители очень любили друг друга, в этом не было сомнений. У каждого были свои шрамы, и одни заживали дольше, чем другие. Он встретился взглядом с Грейси.

– Это объясняет кое-что и о тебе.

Она сдвинула брови на переносице.

– Что, например?

Джеймс понимал, что рискует, но раз уж они делились секретами, это показалось ему уместным.

– Становится понятным, почему ты выбираешь мужчин, которые не несут для тебя эмоциональной угрозы.

Ее голова откинулась назад так резко, как будто Джеймс ее ударил.

– Это не так!

– Неужели?

– Да! – Грейси быстро кивнула.

Джеймс понимал, что давить на нее – не самый разумный ход, но он решил: «Черт с ним». С Грейси он давно перестал действовать разумно.

– Я думаю, ты выбираешь мужчин, которыми можешь управлять.

– Думаешь, легко было управлять Чарли? – Грейси фыркнула и посмотрела в пространство мимо него. – Обещаю, если ты скажешь «да», я ему не передам.

Лежа голым после секса, Джеймс не мог контролировать укол совершенно нелогичной ревности при упоминании о шерифе Ривайвла, но он постарался не обращать на это внимания. Разумом Джеймс понимал, что Чарли не представляет для него угрозы и его отношения с Грейси давно закончились. Он провел рукой по изгибу ее бедра – чтобы успокоить ее и чтобы напомнить самому себе, что она здесь, с ним.

– Может, Чарли и крутой, но эмоционально он тебе не угрожает. Ваши отношения были безопасными, думаю, для вас обоих. Будь это не так, вы бы с ним не остались такими близкими друзьями.

На лице Грейси настороженное выражение сменилось разочарованным. Она вздохнула.

– Да, он был безопасным. У тебя надо мной несправедливое преимущество: ты знаешь о моей личной жизни много больше, чем я о твоей. До тех пор пока я не увидела эту Линдси Лорд, я думала, что ты дал обет безбрачия.

Уголки его рта приподнялись в слабой улыбке.

– Очевидно, это не так.

У Грейси порозовели щеки.

– Профессор, теперь я об этом догадываюсь.

Еще одно признание. Такое, которое должно придать этому разговору более легкий характер. Джеймс усмехнулся.

– Хоть я и оставался девственником до двадцати одного года, с тех пор я наверстал упущенное.

Грейси посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты был девственником до двадцати одного года?

Джеймс выразительно посмотрел на фотографию толстого подростка, которую Грейси положила на столик.

– Ты мою фотографию-то видела?

Грейси недоуменно заморгала, все еще не понимая.

– Но многие толстые парни находят себе девушек и занимаются сексом.

– Это верно, но у меня была самооценка на нуле. – Он стиснул зубы. – Меня часто дразнили. Я думал о девушках, пытался представить, каково это – подойти и заговорить с девушкой естественно и уверенно, как это делали Шейн и Эван, но я сам ни за что бы не посмел. Мне не приходило в голову подойти к девушке даже после того, как я сбросил вес. Первая девушка, с которой у меня что-то было, подошла ко мне сама. Я сначала подумал, что она меня с кем-то перепутала.

– Вот это да. Я потрясена.

– Почему?

– Ты такой… – она неопределенно махнула рукой, – продвинутый. Не могу представить.

Джеймс поднял одну бровь.

– Продвинутый? Вот как ты это называешь?

Грейси погрозила ему пальцем.

– Не напрашивайся на комплименты.

Он провел рукой вверх по ее ребрам, потом по холмикам пышных грудей, с удовольствием отмечая, что у нее перехватило дыхание, потом нарочно медленно обвел кружок вокруг ее соска.

– Малышка, то, как ты сжимаешь мой член, когда кончаешь, – единственный комплимент, который мне нужен.

Ее голубые глаза вспыхнули, потом потемнели. И он занялся тем, что должно было заставить ее забыть обо всем и обо всех на свете, кроме него.

 

Глава 17

На следующее утро Джеймс спустился вниз, все еще немного вялый из-за недосыпа прошедшей ночью, и обнаружил, что Грейси вовсю трудится на его кухне. На ней были черные леггинсы, обтягивающие ее сексуальные ноги, и мужская рубашка, которую она явно позаимствовала в его гардеробной. Рубашка была ей велика и сползала с одной плеча, открывая нежную кожу. Джеймс хорошо помнил вкус каждого дюйма этой кожи.

Он посмотрел на висящие над холодильником часы. Девять утра. Джеймс поразился, что после такой ночи, какую они провели, она не чувствует себя совершенно обессиленной.

– Что ты делаешь?

Она круто развернулась и поставила одну руку на бедро, в другой руке у нее была кухонная лопатка – Джеймс не помнил, чтобы такая имелась в его хозяйстве.

– Я пеку.

Джеймс медленно кивнул. Пока он не выпил кофе, у него был туман в голове.

– Понятно.

Грейси лучезарно улыбнулась, и его сердце пропустило удар.

– У тебя очень бедная кладовка.

Джеймс подошел к ней, обнял за талию и крепко поцеловал.

– Я совсем забыл, кого принимаю в гостях. – Он лизнул ее губы. – М-м-м-м, деликатес.

Она прильнула к нему и улыбнулась широкой довольной улыбкой. Когда Грейси так улыбалась, то выглядела настолько прелестно, что Джеймсу хотелось прижать ее к себе крепко-крепко и никогда не отпускать. О том, что отпустить ее все-таки придется, причем скорее рано, чем поздно, он был пока не готов думать.

– Что ты готовишь?

– Ну, я сбегала в этот магазин, «Трейдер Джо», и должна сказать, что он еще лучше, чем о нем говорят. Неудивительно, что Мадди так по нему тоскует и пытается предложить мэру открыть их магазинчик в Ривайвле.

Джеймс невольно улыбнулся. Это было очень похоже на его сестру.

– Ты встала рано и пошла в магазин? Неужели я тебя не утомил?

– Утомил. – Она привстала на цыпочки, поцеловала его, потом высвободилась из объятий и снова повернулась к стоящей на столе миске. – Но я привыкла вставать в пять утра, когда работаю. А сегодня я спала до семи и снова почувствовала себя школьницей.

Джеймс подошел к кухонному шкафу, достал кружку и пошел налить себе кофе, который Грейси уже приготовила. К такому можно и привыкнуть.

– До семи, говоришь? То есть как будто проспала весь день?

Грейси не ответила. Тогда Джеймс повернулся к ней и обнаружил, что она смотрит на него с открытым ртом. Он удивленно поднял брови.

– В чем дело?

– Твоя спина. – Грейси прикусила нижнюю губу. – Я была… гм, немного агрессивна.

Он рассмеялся. Да, она была агрессивна, и он наслаждался каждой секундой ее агрессии. Он прислонился бедром к кухонному столу, чтобы наблюдать за Грейси.

– Я выживу.

– Ну, строго говоря, это ты виноват, что довел меня до безумия. – Грейси убрала с лица прядь волос, потом подняла пакетик с семенами подсолнечника. – Вы, профессор, большой мастер дразнить.

В памяти Джеймса мгновенно возникла картина – Грейси, распростертая на кровати, ее розовая кожа на фоне белоснежной простыни, ее глаза, затуманенные страстью. В ней было нечто, что вызывало у него привыкание, и сколько бы раз он ее ни брал, этого все равно было недостаточно. И каждый раз он доводил ее безумия, потому что ему было так приятно за ней наблюдать, что он не мог удержаться. Она была неистовой и несдержанной, но вместе с тем в ней чувствовалась какая-то незащищенность, и это воспламеняло его сердце. Так он может запросто к ней привязаться.

– Я не собираюсь извиняться, – заявил Джеймс очень довольным тоном.

– Ха! – Ее глаза стали ярко-голубыми, и в них заплясали искорки. – Догадываюсь.

Джеймс усмехнулся.

– Не пытайся притвориться, что ты не получила удовольствие.

Грейси всмотрелась в его лицо.

– Знаешь, я до недавнего времени не знала, что у тебя есть ямочка на щеке.

– О да, я тоже не знал, что она у меня есть, узнал только лет в двадцать с хвостиком. – Он потер рукой челюсть. – До этого я был слишком круглым.

К удивлению Джеймса, оттого, что он рассказал Грейси о своей юности, у него стало легче на душе, как если бы он сумел обрести мир, который до этого от него ускользал. Он никогда не затрагивал эту тему в непринужденных разговорах. Если разобраться, он старался об этом даже не думать, но сейчас он почти шутил. Грейси Робертс обладала какой-то удивительной способностью исцелять. Она пыталась принять недовольный вид, но широкая улыбка свела эти ее усилия на нет.

– Тебе нужно чаще улыбаться, улыбка тебе идет, – сказал Джеймс.

Она всыпала в миску семена подсолнечника и принялась мешать содержимое деревянной ложкой.

– Что ты готовишь?

– Роясь в твоей кладовке, я обнаружила пятьдесят коробок протеиновых батончиков. Как я понимаю, они составляют основу твоей диеты.

Пятьдесят – это она преувеличила. Джеймс пожал плечами и отпил кофе из кружки.

– Обычно я довольно занят, а готовить для одного человека – это неразумная трата времени. Мне показалось проще питаться батончиками.

Грейси просияла.

– Я готовлю тебе батончики, которые тебя навсегда испортят.

Он недоуменно заморгал, потом медленно переспросил:

– Ты готовишь для меня протеиновые батончики?

– Ну… да. Отличные протеиновые батончики с натуральными продуктами.

Несколько мгновений Джеймс смотрел на Грейси в изумлении, потом рванул ее за рубашку и резко притянул к себе.

– Это самая сексуальная вещь, какую только женщина когда-либо для меня делала!

А потом он ее поцеловал. Это был долгий, глубокий поцелуй, и Грейси откликнулась на него безо всякой сдержанности, обняла его за шею и расплавилась рядом с ним. Он сгреб ее в объятия и утонул в ее теплом роскошном теле. Их языки встретились и переплелись. Джеймс наклонил голову, углубляя поцелуй, и одновременно стал расстегивать на ней рубашку, открывая ее обнаженную грудь. Он обхватил ее груди руками и стал гладить подушечками пальцев ее соски, пока она не издала тот самый грудной стон, которого он добивался. Дыхание обоих стало неровным. Сколько бы раз Джеймс ни брал Грейси, он хотел ее с такой страстью, что это уже граничило с одержимостью. Такого вожделения к женщине он не испытывал никогда в жизни, и секс с ней совершенно не уменьшал его желание. Пожалуй, даже усиливал.

Грейси застонала, Джеймс поглотил ее стон своим ртом и толкнул ее к разделочному столу, следя за тем, чтобы не уничтожить плоды ее трудов. Ему было нужно, необходимо взять ее прямо сейчас. Прямо здесь. Он провел руками вверх по ее ногам, досадуя, что не чувствует обнаженной кожи. Из его горла вырвался низкий рык. Он поцеловал ее крепче, более требовательно, словно желал поглотить каждый дюйм ее. Джеймс просунул руку в ее леггинсы и обнаружил, что она уже влажная. Он снова застонал. Всегда такая влажная! Он оторвался от ее губ, чтобы прошептать:

– На тебе слишком много одежды.

Грейси прогнулась навстречу его прикосновению.

– Да.

– Я собираюсь взять тебя на кухонном столе.

Джеймс схватился за рубашку, решительно настроенный сорвать ее с Грейси.

– Джеймс!

Его имя слетело с ее губ стоном, полным желания, и это только усилило жар, бурливший в его крови.

В дверь позвонили. Этот звук пробился сквозь туман, окутавший сознание Джеймса. Он оглянулся на прихожую. Что за чертовщина? Грейси ойкнула и запахнула на себе рубашку, пряча грудь.

– Кто это?

Звонок зазвенел снова.

И тут Джеймса осенило.

– О нет!

– Что?

Грейси принялась поспешно застегивать рубашку.

– Черт!

Джеймс подумал, какой же он идиот. Ритуал настолько вошел у него в привычку, что ему даже не приходило в голову его отменить. Он вздохнул и взъерошил пальцами волосы. Что ж, могло быть и хуже, например это мог быть Шейн.

– Это мой лучший друг. Каждое воскресенье мы вместе бегаем утром.

– У тебя есть лучший друг?

– Конечно есть.

– Ну откуда мне знать? Я никогда не слышала, чтобы ты о нем упоминал, – сказала Грейси, ее тон выдавал тревогу.

Звонок снова зазвенел, потом Джеймс услышал, как в замок вставляют ключ.

– О ней, – уточнил он.

То, что он не открыл дверь, не обескуражит Джейн, так что ее встреча с Грейси была неизбежна. Джейн никогда не пропускала пробежку.

Пальцы Грейси замерли на пуговицах, которые она застегивала. Ее брови сошлись на переносице.

– О ней? Что ты имеешь в виду?

Она не ревнует. Она никогда не ревнует. В ней просто нет того гена, который отвечает за ревность. Никогда не было и не будет.

В кухню вошла красивая стройная длинноногая женщина с волосами цвета карамели. Грейси воззрилась на нее. Она не знала, как называется та эмоция, от которой у нее свело желудок и захотелось дать Джеймсу кулаком по лицу, но она была уверена, что это не ревность. Женщина – подруга Джеймса – от неожиданности вздрогнула и порывисто прижала руку к груди.

– О! – Ее взгляд заметался между Джеймсом и Грейси. – Я не знала, что ты не один.

Джеймс закрыл глаза и сжал пальцами переносицу. Видя, что он явно недоволен появлением женщины, Грейси решила понизить уровень атаки до пинка по голени.

– Я забыл тебе позвонить.

Женщина бросила сумку на кухонный стол и поставила руки на мускулистые бедра.

– Так-так-так, очень интересно.

Грейси стиснула зубы. Неужели Джеймс общается только с теми женщинами, в теле которых меньше десяти процентов жира?

Джеймс вздохнул с преувеличенным выражением вселенской усталости.

– Джейн Конвей, познакомься с Грейси Робертс.

Джейн испустила такой вопль, что Грейси подскочила от неожиданности.

– Я знала! – Джейн показала пальцем на Джеймса. Он еще не успел ответить, как она повернулась к Грейси, схватила ее за руки и притянула ближе к себе. – Так здорово наконец-то с вами познакомиться!

Грейси неловко похлопала ее по спине, бросив растерянный взгляд на Джеймса.

– Я тоже рада.

Джеймс с досадой покачал головой. Грейси вспомнилось, как не так давно она столкнулась с Мадди в кухне Митча. Неужели Мадди тогда чувствовала то же самое? Была недовольна и озадачена? Грейси наморщила нос. Теперь она сама оказалась в такой ситуации, и это ей не нравилось.

Джейн выпустила ее из объятий, отступила и улыбнулась так радостно, словно ей вручили награду.

– Вблизи вы еще великолепнее.

Грейси смущенно кашлянула.

– Не припоминаю, чтобы мы встречались.

Эту женщину она бы уж точно запомнила.

– Мы не встречались. Я видела вас на приеме по случаю помолвки Шейна и Сесилии. Джеймс, конечно, не захотел нас познакомить, но, поверьте, я знала, кто вы.

Джеймс выпрямился, взял Грейси за локоть и отвел ее от Джейн.

– Ладно, теперь, когда вы познакомились, тебе пора идти.

Джейн засмеялась.

– Ничего подобного, приятель. Я подумала, почему бы вам обоим не прийти сегодня к нам на ленч, чтобы все мы могли познакомиться?

На Грейси обрушилась реальность. Домой. Ей нужно возвращаться домой, назад, к ее жизни. Она отрицательно покачала головой.

– К сожалению, я должна возвращаться домой. Мне далеко ехать.

И пока она будет ехать, у нее будет полно времени, чтобы думать только об этих выходных с Джеймсом. Она возвращается к своей жизни, которая не включает в себя его. Это не должно иметь для нее значения. У них нет отношений, они были просто… Тут ее разум дал сбой, не находя подходящего слова. Они просто… В общем, Грейси не знала, как назвать то, что у них было. И хорошо, что они это не обсудили. Обсуждать было нечего. У них был великолепный секс, но будущего у них все равно нет.

Джейн погрустнела.

– Очень жаль. Тогда в следующий раз, когда вы будете в городе.

От хорошего настроения Грейси не осталось и следа.

– Конечно, – пробормотала она.

– Посмотрим, – одновременно с ней произнес Джеймс.

Грейси покосилась на него, пытаясь понять выражение его лица.

Он не хочет, чтобы она проводила время с его друзьями? Грейси не знала, что думать. И это произошло потому, что она занималась сексом, не установив сначала основные правила. Она не знала, на какую полочку поместить Джеймса. Она было хотела оскорбиться его нежеланием знакомить ее со своими друзьями, но это намерение продержалось не больше половины секунды, потом она его отбросила. Грейси сама не очень-то рвалась объяснять своим друзьям, что происходит. Впрочем, у нее было хорошее оправдание: ее друзья были членами его семьи.

Джейн упрямо стиснула челюсти.

– Отказ я не принимаю.

Грейси махнула рукой.

– У меня пока нет никаких планов.

Джейн повернулась к Джеймсу.

– Не будь дураком.

– Не вмешивайся в это, – сказал Джеймс, в его голосе слышалось раздражение. – Тебя не приглашали участвовать в этом разговоре.

Грейси это впечатлило несмотря на мрачное настроение. Ей доводилось наблюдать Джеймса в кругу его родных, когда они поднимали шум, а он тихо смотрел на них, как на расшалившихся детей. Сейчас она начала понимать, что на самом деле он довольно самоуверенный. Просто он не бил себя кулаком в грудь, как это делали его братья.

Джейн показала ему язык.

– Ладно, пусть так. – Она подмигнула Грейси. – Вот почему друзья-мужчины так раздражают, вы не знаете?

На самом деле Грейси это знала. Даже очень хорошо. Она кивнула.

– Сочувствую. Среди моих друзей тоже есть мужчины.

– Черт, вы мне нравитесь. – Джейн повернулась к Джеймсу и лукаво улыбнулась ему. – Может, я все-таки позволю Энн вернуть ее в свой список.

Джеймс показал на дверь.

– Уходи. Сейчас же.

– Список? – спросила Грейси.

Джейн вздохнула.

– Значит, ты сегодня не побежишь?

– Я не побегу сейчас.

Джеймс отпустил руку Грейси и подтолкнул подругу к двери.

– Делай, что тебе нужно сделать, я тебе позже позвоню.

Джейн начала медленно продвигаться к двери, но только потому, что Джеймс ее практически выталкивал.

– Ты же знаешь, когда я бегу длинную дистанцию, ты мне нужен. – Джейн покосилась на Грейси. – Вы знаете, как скучно бежать двенадцать миль в одиночку?

Джейн не смогла бы пробежать и двенадцать футов, не говоря уже о двенадцати милях.

– К сожалению, у меня аллергия на спорт.

Джейн начала что-то говорить, но Джеймс ее оборвал.

– До свидания, Джейн. Я тебе позже позвоню.

Он открыл входную дверь.

– Ладно, ладно, – сказала Джейн. На пороге она помедлила и повернулась к Грейси. – Было приятно с вами познакомиться. И, между прочим, царапины очень впечатляющие. Отличная работа, девочка. – Она помахала пальцами. – Счастливого пути.

Джеймс захлопнул дверь перед ее смеющейся физиономией. Грейси стояла, не зная, куда себя девать от унижения, ей хотелось провалиться сквозь землю. Хотя она не знала почему. Она не была застенчивой, но в том, чем она занималась с Джеймсом, было нечто очень частное и интимное. Она закрыла лицо руками.

– Мне ужасно неловко.

– Не надо стесняться. – Джеймс обнял ее и поцеловал в макушку. – Они впечатляют.

Грейси шлепнула его по плечу.

– Теперь она знает, чем мы занимались.

Джеймс усмехнулся.

– Чтобы это вычислить, ей не нужны никакие улики.

Грейси подняла голову и посмотрела на него недовольно.

– Ну почему у тебя такая красивая девушка?

– Она не моя девушка, она моя лучшая подруга.

– Все равно. – Грейси дала волю своему негодованию – вовсе не ревности. – И она еще и бегает. Это отвратительно.

Джеймс похлопал ее по спине.

– А еще она лесбиянка. Она живет со своей партнершей Энн и двумя близняшками, моими крестницами. Так что тебе не о чем волноваться.

У Грейси заметно улучшилось настроение, и ее беспокойство почему-то сразу прошло. О том, что это было облегчение, она и думать не желала.

– Я не волновалась.

– Ну конечно.

– Не волновалась!

Джеймс провел губами по ее губам.

– Тебе кто-нибудь уже говорил, что ты упрямица?

– Почти никто. – Грейси приподнялась на цыпочки и обняла его. – Только мама и Сэм. Все остальные считают, что я само совершенство.

– Ты и есть само совершенство. – Он поцеловал ее долгим глубоким поцелуем, пока ей не перестало хватать дыхания. – А еще упрямица.

Она провела губами вдоль его челюсти до уха и прошептала:

– Возьми меня.

– Все, что пожелаешь, малышка.

Они стояли у входной двери, и оба чувствовали себя не в своей тарелке. Грейси собиралась уезжать. Именно из-за таких вот ситуаций Джеймс и старался все планировать. Он не представлял, что сказать Грейси. Они старательно обходили стороной вопрос, что будет после этих выходных, и сейчас Джеймс обнаружил, что он понятия не имеет, чего Грейси хочет. Они хорошо провели время. Испытали столько оргазмов, что сбились со счета. Между ними больше не висело напряжение, полное враждебности. Цели, которые они ставили себе на эти два дня, были достигнуты. Но Джеймс не представлял, где он в итоге оказался. Или они оба.

Грейси переступила с ноги на ногу и бросила быстрый взгляд на дверь.

– Мне далеко ехать.

Ей настала пора уходить, но хотела ли она этого? Джеймс не знал. Можно было бы ожидать, что после того, как он не далее как сорок пять минут назад намылил ее под паровым душем и грубо взял, прижав к кафельной стене, он мог бы об этом догадываться, но ее лицо не выдавало мыслей. Может быть, ему не стоит говорить «до свидания»? Может быть, вообще ничего не стоит говорить?

– Надеюсь, ты доедешь благополучно.

Ее лицо потемнело, и брови сошлись на переносице. Она кивнула.

– Доеду, профессор.

О чем она думает? Джеймс понятия не имел. Он схватил ее за руку выше локтя, пока она не успела отвернуться.

– Я не знаю, что сказать.

– Ты не должен ничего говорить. – Грейси выдернула свою руку. – Мы провели прекрасный уикенд, но теперь пришло время возвращаться в реальную жизнь.

Джеймс в досаде нахмурился. Она в самом деле так думает? Или это ее самозащита? Он схватил ее за запястье, а она крепче сжала пальцами сумочку.

– Грейси, чего ты хочешь?

– Ничего, – сказала она ничего не выражающим тоном.

– Ты уверена?

Грейси прищурилась, голубые глаза смотрели холодно.

– А ты чего хочешь?

Вопрос застал его врасплох, поэтому он ответил честно:

– Я не знаю.

Она подняла подбородок.

– Мы доказали, что можем ладить друг с другом. Значит, проблема решена, правильно?

Да, это было их целью. Джеймс провел рукой по волосам.

– Это верно.

Джеймс поморщился от собственного тона. Голос прозвучал натянуто. Разговор пошел не так, как надо, но он был бессилен остановить то, что катилось под откос. Если бы он раньше успел продумать, что говорить!

– Отлично, значит, у нас спокойные отношения, – сказала Грейси небрежным тоном. Как если бы ей было совершенно все равно.

Чтобы не протянуть к ней руки, Джеймс скрестил их на груди.

– Это то, чего ты хочешь? Чтобы у нас были просто спокойные отношения?

– Да, и мы этого достигли. Напряжение исчезло, и мы исчерпали все влечение, которое в нас накопилось.

Джеймс свое влечение вовсе не исчерпал. Секс с Грейси только усилил его желание. Он заглянул в ее глаза, смотревшие на него в упор с холодной прямотой.

– И как ты хочешь продолжать дальше?

Грейси подняла с пола сумку на длинном ремешке и повесила ее на плечо.

– Будем друзьями. Какие у нас еще варианты? – Еще до того как Джеймс успел ответить, она помахала рукой и ответила сама: – Никаких.

Она явно давала ему отставку. Джеймс медленно произнес:

– Значит, это все?

Грейси отрывисто кивнула.

– Это все. Спасибо за приятный уикенд.

Его разобрала злость, он прищурился.

– Черт подери, когда ты кончала как сумасшедшая и выкрикивала мое имя, это выглядело чем-то намного большим, чем приятный уикенд.

На ее щеках выступили красные пятна, она отвела взгляд.

– Джеймс, это был просто секс. Я тебе уже говорила, это ничего не значит.

Джеймсу хотелось схватить ее и утащить волоком обратно в спальню, чтобы стереть из ее взгляда эту холодность. Очень примитивная реакция, подходящая только пещерному человеку, Джеймс такое не одобрял. Вот почему он всегда держался от Грейси подальше. Он предпочитал, чтобы отношения с женщинами были цивилизованными, а сейчас он чувствовал себя каким угодно, только не цивилизованным.

– Прекрасно, я рад, что смог утолить твою нужду. – Джеймс махнул рукой возле двери. Он хотел, чтобы она ушла раньше, чем он скажет что-то по-настоящему плохое. – Желаю благополучно доехать.

Грейси резко повернулась кругом.

– Отлично, я рада, что мы друг друга понимаем.

– Да, Грейси, ты выразилась очень ясно.

– Увидимся, – сказала она, поворачивая дверную ручку.

Джеймс не попытался ее остановить.

– Всего хорошего.

Уходя, она громко хлопнула дверью.

Значит, они снова вернулись к враждебности.

 

Глава 18

На следующий день рано утром Грейси, еле передвигая ноги от усталости после нескольких часов за рулем и ужасной ночи, невыспавшаяся и в плохом настроении пришла в свой кабинет с большой кружкой кофе. Она села в кресло и сделала глоток кофе, надеясь, что кофеин сделает свое дело. Ее глаза были словно засыпаны песком, она старалась не смотреть в зеркало, зная, что выглядит ужасно. Эти выходные были очень трудными, но, несмотря на усталость, ей никак не удавалось заснуть. Она снова и снова прокручивала в уме последний разговор с Джеймсом, пытаясь понять, когда все полетело к черту.

Она выпрямилась в кресле. Все к лучшему. В конце концов, у них нет будущего. Ну да, он хорош в постели – ладно, не просто хорош, а феноменально хорош, но что из этого? Это ничего не меняет. Да, он заставлял ее кончать так, что искры из глаз сыпались. То есть в постели он был чем-то вроде злого гения. Конечно, он подарил ей один из лучших уикендов, какие у нее только бывали, и он ее смешил. Но это ничего не меняет. У них был великолепный секс, который вместе с этими выходными закончился. Теоретически у них, наверное, могли бы быть отношения «друзей с привилегиями», примерно такие же, какие у нее были с Чарли, но Грейси эта идея не нравилась. Да она и сомневалась, что Джеймс пошел бы на отношения такого типа.

Так что, да, ужасный конец – это к лучшему. Не важно, какой он хороший любовник, они все равно несовместимы. Слава богу, что у нее впереди напряженный день, так что некогда будет зацикливаться на мыслях о Джеймсе. Ей предстояло приготовить капкейки для ежегодного осеннего дня клиента в автомастерской Мэри Бет и Томми Кроули. В духовке уже стояла партия булочек с шоколадной крошкой. Кроме того, Грейси должна была испечь печенье для собрания ассоциации детей и родителей и пирожки с орехом пекан для обеда в «Лайонз Клаб».

Грейси просмотрела список, который составила в пятницу перед отъездом. Он был бесконечным. И она была этому очень даже рада. Так у нее не останется времени думать о Джеймсе. Или вспоминать выражение его лица, когда она ему сказала, что это был приятный уикенд.

– О чем это ты думала? – спросил Сэм в своей неспешной протяжной манере.

Голос брата оторвал Грейси от воспоминаний и вернул ее в настоящее.

– О чем? Ни о чем.

Слова прозвучали слишком быстро. Это ее выдало.

Сэм небрежно прислонился к дверному косяку и лукаво улыбнулся.

– Хорошо прошли выходные?

Почему она снова живет с братом? Ах да, потому что дом принадлежит им обоим. Грейси сжала челюсти и подняла список.

– Спасибо, прекрасно.

Маленькая ложь, но Грейси не собиралась исповедоваться, даже если Сэм все равно уже знал правду.

Он усмехнулся.

– Как спа? Сняло все твое накопившееся напряжение?

У Грейси порозовели щеки. Чтоб ему! Сэм ничего не знал, он знал только то, что ему подсказывала интуиция, но никаких фактов. Даже если он в 95 процентах случаев бывал прав. Грейси немного слукавила, сказав всем, что провела выходные в спа, чтобы отдохнуть и расслабиться, ей это было необходимо.

– Там делают великолепный массаж.

Перед глазами возникла картина: руки Джеймса дразнят и ласкают ее тело.

– Каждому нужно время от времени снимать стресс. – Сэм показал на телефон. – Позвони Мадди, она за тебя волнуется.

Грейси нахмурилась.

– С какой стати ей волноваться?

– Она думает, что ты ее избегаешь и стала отдаляться.

Сэм скрестил руки на груди. На нем была черная трикотажная рубашка с длинным рукавом и линялые джинсы, подчеркивавшие его худощавую фигуру и оттеняющие золотистый отлив его светлых волос. В этом году ему исполнилось тридцать, и его лицо потеряло последние следы мягкости. Теперь это был настоящий мужчина с ног до головы. Грейси жалела, что их мама не увидела своего мальчика взрослым, она бы им очень гордилась.

Грейси вопросительно подняла брови.

– Она сама так сказала или это твое умозаключение?

Сэм поскреб подбородок.

– Она об этом упоминала в субботу вечером, когда они с Митчем приходили в бар поболтать.

Грейси не хотела отдаляться, это не входило в ее намерения. Своих друзей она любила, но сейчас у нее был трудный период. Он начался, когда Шейн и Сесилия обручились, и она неожиданно испытала ревность. Из родственников у Грейси был только Сэм, и она привыкла относиться к друзьям как к членам семьи. Но замужество объединило ее подруг, а Грейси осталась как бы за пределами их круга.

Если бы они узнали, что она об этом думает, то рассердились бы. Да что там, Грейси сама на себя сердилась. Но здравые рассуждения не помогали избавиться от эмоций. Вот почему она не могла рассказать им про Джеймса. Грейси не хотела делать ничего, что могло бы поставить под угрозу ее отношения с подругами. Другая причина состояла в том, что между ними все закончилось быстро, и это было к лучшему. Так что список «почему нет» был нескончаемым.

– Не хочешь об этом поговорить? – спросил Сэм.

Услышав вопрос брата, Грейси резко отшатнулась.

– Нет, говорить не о чем. Я в этот уикенд ничего не делала.

Сэм медленно раздвинул губы в понимающей улыбке.

– Я говорил о твоем отдалении от Мадди.

– Ах да. – Грейси усилием воли заставила себя сохранять невинное выражение лица. – Я просто занята, вот и все.

Сэм пристально всмотрелся в ее лицо. Потом показал на телефон.

– Позвони ей.

Напряженные плечи Грейси расправились. Опасность миновала. Она кивнула.

– Обязательно позвоню.

– Хорошо. – Сэм посмотрел поверх головы сестры на настенные часы. – Мне нужно идти в бар, надо заняться бумажной работой.

– Когда ты начнешь делать ремонт?

С тех пор как Сэм купил на небольшую сумму, оставшуюся от страховки их мамы, бар, он планировал его отремонтировать. Грейси не понимала, почему Сэм купил захудалый полуподвальный бар и как это заведение может приносить прибыль, но Сэм утверждал, что это был правильный шаг, а Грейси усвоила, что когда у него бывает такое упрямое выражение лица, вопросы лучше не задавать. В конце концов, понимает она или нет, не имело значения. Сэм по какой-то неведомой причине полюбил это место. Только он ничего не предпринял, чтобы превратить это заведение в такой бар, в который людям бы нравилось ходить. Он говорил о планах, но не воплощал их в жизнь. И всякий раз, когда Грейси спрашивала, почему, он только пожимал плечами и менял тему.

– Скоро.

Сэм выпрямился и достал из кармана джинсов ключи.

– Когда? Разве ты не назначал встречу с подрядчиками?

У него побелели костяшки пальцев. Грейси не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что Сэм не хочет об этом говорить.

– Еще нет.

Грейси прекрасно знала, что он назначал встречи с тремя компаниями. Так что же произошло?

– Мне надо бежать, – сказал Сэм и ушел раньше, чем Грейси успела сказать еще хоть слово.

Хмурясь, Грейси повернулась к телефону, взяла трубу и стала проверять пропущенные сообщения. Эту загадку ей придется разгадывать в другой раз.

Пять минут спустя Грейси повесила трубку и посмотрела на список имен. Она смотрела на него так долго, что буквы стали расплываться перед глазами. Двадцать звонков. Двадцать. И ведь еще только понедельник. Как такое возможно?

Да, торт, который она приготовила, предназначался для главы аппарата мэрии. И да, гостей было очень много. Но Грейси никак не ожидала такой реакции и так быстро. Ее охватило одновременно и возбуждение, и паника. Что ей делать? И что еще важнее – что она хочет делать? Все эти мероприятия пройдут в Чикаго. Доставить несколько тортов было хлопотно, но выполнимо, однако заказы такого размера сильно затронули бы ее самый ценный ресурс – время. Если так будет продолжаться и дальше, это изменит масштабы ее бизнеса. Грейси и так уже выросла настолько, насколько было возможно без открытия собственного магазина. А открывать магазин в городе с населением в две с половиной тысячи человека казалось непрактичным. Да Грейси и не хотела связываться с магазином. Ей нравилось то, что у нее было. Она работала у себя дома и подстраивала график работы под собственные нужды, брала так много или так мало работы, как хотела. Она была загружена, но не безумно. На содержание дома и внедорожника ей хватало. Расходы на коммунальные услуги они с Сэмом делили на двоих. В прошлом году она внесла последний платеж за купленное в кредит пекарское оборудование. Расходов у нее было немного, и она прилично зарабатывала. Это было довольно неплохо. Грейси нравилось заниматься тем, что она всегда любила делать.

Она не могла даже охватить умом, как она сможет выполнить все эти заказы. От одной только логистики у нее начинала кружиться голова. У нее в мозгу крутились тысячи мыслей. Грейси поняла, что ей нужно поговорить. Она всегда лучше справлялась с проблемами, когда обсуждала их решения вслух. Джеймс. Первым ей пришло в голову именно это имя. Грейси оторопело заморгала. Не подруги. Профессор. Раньше мысль о его спокойной, рациональной энергии ее раздражала, а теперь – успокаивала, и ей хотелось снять трубку и позвонить Джеймсу. Вспомнив их последний разговор, Грейси поморщилась. Нет, это не вариант.

– Так, погоди, давай все сначала, – сказала Джейн с нескрываемым раздражением.

Они сидели в кабинете Джеймса и должны были обсуждать дело Джейн Доу, над которым работали. Но Джейн каким-то образом вытянула из Джеймса всю историю про Грейси и теперь не желала оставлять эту тему.

Джеймс потер переносицу.

– Я тебе рассказал уже два раза. Теперь ты чисто для забавы просишь меня повторить все снова.

Джейн покачала головой с таким видом, как будто считала его слишком глупым для слов.

– Нет, я хочу убедиться, что не упустила никакие факты, прежде чем официально провозгласить тебя идиотом.

Джеймс отшвырнул авторучку, которую до этого сжимал в руке слишком крепко. Он миллион раз проигрывал в уме свой последний разговор с Грейси, но все равно не мог постичь, что произошло.

– Не вижу ничего неправильного в том, что я сделал.

– Это потому, что ты мужчина.

– От этого вывода мне мало толку.

Джейн вздохнула, наклонилась вперед и поставила локти на его письменный стол.

– Ладно, объясняю по буквам. Она думает, что ты ее отшил, тупица ты этакий.

Джеймс напряг память, пытаясь вспомнить, чем он мог дать Грейси повод так думать, но ему ничего не пришло в голову.

– Я ее спросил, чего она хочет. Она ответила, что хочет, чтобы мы были друзьями. Что же мне полагалось сделать в этой ситуации?

– Тебе еще очень многое предстоит узнать об отношениях, – сказала Джейн.

– Я был с Линдси пять лет, и у меня не было трудностей с пониманием ее. – Хотя он никогда с ней по-настоящему не спорил, потому что она в основном соглашалась с ним. – И у меня нет отношений с Грейси.

– Не приводи в пример эту женщину! – Джейн никогда не была поклонницей Линдси. Она резко выдохнула и подняла вверх один палец. – Ты пожелал Грейси благополучно доехать.

– Да, потому что ей предстояла долгая дорога.

– Ты сказал, что не знаешь, чего ты хочешь.

– Потому что это правда.

– А потом ты спросил ее, чего хочет она.

– Поскольку я это не очень хорошо понимал, мне показалось логичным задать вопрос. Она сказала, что хочет, чтобы мы остались друзьями. Конец дискуссии.

Джеймс нахмурился. Как Грейси могла хотеть дружбы после такого секса, какой был у них? Он этого не понимал, но не видел для себя другого пути, кроме как уважать ее желание.

Джейн провела рукой по волосам.

– Джеймс, она тебя спросила, чего ты хочешь, и ты сказал, что не знаешь.

У Джеймса от этого разговора начинала болеть голова.

– Потому что я действительно не знаю. У меня не было времени об этом подумать.

– Конечно, она скажет, что хочет, чтобы вы были друзьями. – Джеймс только молча уставился на Джейн, совершенно ошарашенный. – Ты ничем не дал ей понять, что у тебя есть какие-то чувства. – Джеймс по-прежнему ничего не говорил. Тогда Джейн испустила раздраженный вздох. – С какой стати она после этого стала бы откровенно говорить тебе, чего она хочет?

В дверь постучали, потом дверь приоткрылась и в щель заглянула голова Аманды Хатчинс, его младшего научного сотрудника.

– Профессор Донован, извините за беспокойство.

– Ничего страшного. Что случилось?

Джеймс жестом пригласил девушку войти, он был даже рад, что его разговор с Джейн прервали.

Аманда показала на экран его компьютера.

– Я знаю, что вы и профессор Конвей работаете над делом Джейн Доу. Я получила из лаборатории результаты анализов, которые вы просили. Я их загрузила на общий диск. Я подумала, вы захотите на них взглянуть.

– Спасибо, – сказал Джеймс, уже переводя взгляд на экран компьютера.

Его ассистентка повернулась, чтобы уйти, но Джейн жестом остановила ее.

– Подожди, Аманда. Можно тебе задать вопрос не по работе? Мне нужно мнение еще одной женщины.

Аманда посмотрела на Джеймса, покраснела и кивнула.

– Конечно.

– Скажи, Аманда, если ты провела с парнем уикенд и в конце он тебе сказал: «Желаю благополучно доехать», – что ты подумаешь?

Аманда закусила нижнюю губу и переступила с ноги на ногу.

– Я подумаю, что он мне дает отставку.

– А ты не подумаешь, что он славный и только беспокоится о твоей безопасности? – спросила Джейн.

Аманда посмотрела на нее так, словно у нее вдруг выросла еще одна голова.

– Нет, с чего бы я такое подумала?

– А если бы ты спросила его о его чувствах, а он бы ответил, что не знает, что бы ты подумала?

Девушка поморщилась.

– Я бы подумала, что это примерно то же самое, что «я занят».

Джейн улыбнулась Джеймсу улыбкой, в которой читалось: «А я что тебе говорила?»

– Спасибо, Аманда, ты нам очень помогла.

Джеймс нахмурился. По-видимому, он совершил какую-то страшную ошибку. Возможно, он мог бы лучше обдумать то, что говорил, если бы у него было больше времени. Он кивнул в сторону двери.

– Еще что-нибудь?

На лицо девушки набежала тень. Она замотала головой так, что ее волосы взметнулись в стороны.

– Если вам еще что-нибудь понадобится, я буду в лаборатории еще примерно час.

– Спасибо, Аманда, – сказал Джеймс.

Как только за девушкой закрылась дверь, Джейн взмахнула руками.

– Вот видишь!

– Да, ты доказала свою точку зрения.

Джеймс открыл папку с данными, которые он заказывал. Значит, он облажался. Да, он не понимал, почему пожелать безопасной дороги – смертный грех, но, по-видимому, он нарушил какой-то секретный женский свод законов. Ну да, ему следовало говорить яснее. Может, он и не знал, чего хочет, но быть с ней просто друзьями он совершенно точно не желал.

– Ну и что ты собираешься по этому поводу предпринять? – спросила Джейн самодовольным тоном и посмотрела на него столь же самодовольным взглядом.

– Я перед ней извинюсь.

И теперь у него появился отличный предлог позвонить Грейси. То, что он пытался придумать весь день. Это было не слишком умно. С точки зрения логики ему бы надо махнуть на все рукой, счесть прошедший уикенд аномалией и забыть о нем. Но Джеймс уже знал, что не поступит так. Когда дело касалось Грейси, доводы здравого смысла не действовали.

– Джеймс, ты ей нравишься, – мягко сказала Джейн.

На что он прагматично заметил:

– Ты не знаешь это наверняка. Все равно может оказаться, что она действительно хочет, чтобы мы остались друзьями.

– Я в это не верю.

– Потому что ты романтик.

Джеймс вернулся к компьютеру. Ему было трудно расшифровать Грейси. Он всегда требовал от своих подружек полной честности и со своей стороны предлагал им прямое, открытое общение. Но с Грейси это оказалось трудным, потому что у него не было с ней устоявшихся отношений. Это ограничивало его возможности добыть информацию, поэтому ему оставалось только строить гипотезы о ее мотивах. Джеймс допускал возможность, что он неправильно оценил ситуацию, но это не означало, что Грейси была неискренна в своем желании остаться друзьями.

– Что ты собираешься ей сказать? – спросила Джейн.

Она явно не желала оставить эту тему.

– Я еще придумаю. – Джеймс пожал плечами. Он больше не хотел об этом говорить. – Нам пора заняться работой.

Джейн вздохнула и пододвинула стул поближе к стулу Джеймса, а Джеймс повернул экран, чтобы они могли смотреть на него вместе.

– Между прочим, Аманда в тебя влюблена.

Джеймс закатил глаза и открыл первый файл.

– Не говори глупости.

Джейн рассмеялась.

– Ты такой бестолковый. Слава богу, что у тебя есть я.

Он улыбнулся. Вот уж действительно, слава богу.

 

Глава 19

Грейси положила последний капкейк на стенд, который изготовила специально для ежегодного дня клиента в автосервисе Томми, и полюбовалась своей работой. Миниатюрные машинки «Хот вилс», сделанные из кондитерского шоколада, стояли на подложке, покрытой разноцветной глазурью. Пригодился и новый принтер, печатающий съедобными чернилами: Грейси напечатала помадкой точную копию логотипа этого автосервиса. Вместе с Мадди они сделали витрину в виде передней части автомобиля «корвет» с поднятым капотом. Грейси наполнила ее самыми разными капкейками, включая те, которые Мэри Бет больше всего любила: медово-банановые с ванильной глазурью.

Бизнес Грейси сильно вырос. Она подумала о сообщениях, ожидающих ее дома. Многие потенциальные клиенты спрашивали адрес ее сайта в Интернете, где можно было бы посмотреть ее работы. Ее нынешний сайт содержал только несколько картинок и контактную информацию. Новые клиенты хотели увидеть портфолио ее завершенных проектов. Грейси пожевала нижнюю губу. Она не могла просто их игнорировать, но что с ними делать, тоже толком не знала. Как ни радовала ее возможность шире проявить свои творческие способности, она понятия не имела, как справиться со всеми запросами.

– Выглядит здорово! – сказала позади нее Мадди.

Услышав ее голос, Грейси испытала укор чувства вины. За всей шумихой и суматохой этого дня она совсем забыла ей позвонить. Грейси улыбнулась и повернулась к подруге.

– Спасибо. Ты мне помогла. Мы с тобой составили отличную команду.

Мадди повернулась к стенду.

– Я только помогла придать витрине форму машины, но все самое трудное ты сделала сама.

– Ты мне помогла, и я это очень ценю. Мне ужасно нравится, что у нас получилось.

Грейси хорошо потрудилась и гордилась результатом.

– Мне нравятся детали.

Мадди разглядывала витрину глазом художника. Ее рыжие волосы были собраны в конский хвостик, и лицо выглядело свежим. Она была в джинсах и бледно-голубой футболке с длинным рукавом, облегающих миниатюрную фигурку. Мадди так и лучилась здоровьем. Грейси было жаль, что они стали отдаляться друг от друга. Она поправила вывеску, на которой были описаны все ее изделия.

– Спасибо. Я собиралась тебе позвонить сегодня утром, но в суматохе совсем закрутилась, пытаясь все успеть.

Мадди улыбнулась.

– Я понимаю. Ты была занята. Как дела с тортом, который ты доставляла?

– Наверное, он произвел фурор, потому что я получила еще двадцать заказов.

– Вот это да. Грейси, это фантастика! Ты, наверное, в восторге.

Грейси наклонилась и поправила один капкейк, чтобы логотип располагался точно так же, как на всех остальных.

– Надо решить много организационных вопросов, и я не знаю толком, как это сделать.

– Да, до Чикаго далековато, было бы трудно ездить туда регулярно.

Мадди наклонила голову набок, так что ее хвостик свесился, и Грейси почти видела, как в ее голове крутятся колесики.

– Можно нанять службу доставки. Или поговорить с Шейном. Возможно, он знает кого-нибудь в Чикаго, у кого ты могла бы временно снимать помещение.

После того как Грейси закончит в автомастерской, ей придется ответить на все звонки. Возможно, когда она узнает подробности, задача не будет казаться ей такой колоссальной.

Грейси улыбнулась подруге.

– Похоже, мне придется начать пользоваться функцией напоминания, которая есть в моем телефоне.

Мадди засмеялась.

– Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать. Испечь что-нибудь я не смогу даже под страхом смерти, но у меня есть другие таланты, и я хочу тебе помочь.

У Мадди была чистая душа, и ради людей, которые ей небезразличны, она готова была расшибиться в лепешку. Это качество чуть было не привело к тому, что она вышла бы замуж за неподходящего мужчину. Но, к счастью, она научилась говорить «нет», и Грейси знала, что если Мадди предлагает помощь, то это всерьез. Она обняла подругу.

– Спасибо. Я поймаю тебя на слове – как только сама разберусь, что мне нужно.

Мадди крепко обняла ее, потом отстранилась и спросила:

– А как прошел остаток уикенда?

– О, очень тихо, – солгала Грейси.

Вспомнив, что они вытворяли с Джеймсом, она почувствовала, как у нее краснеют щеки. Слово «тихо» к этому уикенду совершенно не подходило, разве что только к тем случаям, когда Джеймс зажимал ей рот рукой, потому что обнаружил, что борьба ее возбуждает. Настоящий дьявол. Грейси одернула красный топ. Хорошо, что это закончилось и она может перестать о нем думать. И она перестанет, с минуты на минуту.

Грейси посмотрела на Мадди и увидела, что подруга скрестила руки на груди, а на ее лице застыло вопросительное выражение. Грейси почти ожидала, что Мадди сейчас завопит: «Ты ведь спала с моим братом?»

Мадди прищурила зеленые доновановские глаза и заключила:

– Ты что-то скрываешь.

– Ничего подобного, – быстро сказала Грейси.

«Проклятье!»

– Скрываешь, – настаивала Мадди. – Это парень?

– Нет! – почти взвизгнула Грейси, и это ее выдало.

Мадди прикрыла рот рукой и расширила глаза.

– Точно!

– Ты с ума сошла. Я ничего не скрываю. – Сердце Грейси забилось учащенно. – Я провела тихий уикенд в спа. Сама по себе.

– Тогда почему у тебя такой усталый вид?

«Потому что твой братец не дал мне поспать».

– Я превосходно отдохнула.

– Ой, будет тебе. – Мадди очаровательно выпятила нижнюю губу, на Митча этот жест действовал волшебным образом, и, надо признать, Грейси тоже не была к нему совершенно безучастна. – Ну почему ты не хочешь мне рассказать?

– Девочки, о чем это вы тут болтаете? Вы стоите перед моей витриной!

Грейси повернулась и увидела Мэри Бет Кроули. Глава «младшей лиги», пышущая энергией, как фейерверк, местная сплетница и ее заказчица стояла подбоченившись. Грейси хотелось расцеловать ее за вмешательство. Блондинка от силы пяти футов ростом, бывшая южанка, Мэри Бет тем не менее представляла собой силу, с которой нельзя было не считаться. Будучи всего на пару лет старше Мадди и Грейси, она была самопровозглашенным матриархом города. Когда говорила Мэри Бет, люди слушали. Она железной рукой управляла и своим мужем Томми, и Ривайвлом в целом.

Мадди и Грейси быстро попятились и с покаянным видом пробормотали извинения.

Мэри Бет щелкнула пузырем фруктовой жвачки и руками передвинула капкейки.

– Вот так лучше. – Она выгнула шею и крикнула: – Дэнни, иди-ка сюда, сфотографируй это, пока все не полетело к чертям.

Дэниел – местный фотограф, симпатичный парень с растрепанными каштановыми волосами и выразительными глазами, закончивший школу вместе с Сэмом, – поспешил подойти. Мэри Бет показала на витрину.

– Давай-ка, сделай побольше снимков, Томми тоже сфотографируй, не дай ему улизнуть. Ты же знаешь, какой он. Этот дурень терпеть не может рекламу. Если бы не я, это место бы уже сто лет как развалилось.

Она издала серию приказов, от которых лицо Дэнни приняло испуганное выражение, потом наконец отпустила беднягу и снова обратилась к Мадди и Грейси:

– Ну, так что тут происходит?

Страшно жадная до сплетен, Мэри Бет могла учуять историю за милю. Она выбрала не ту профессию, ей бы заниматься в Вашингтоне журналистскими расследованиями – самое подходящее для нее дело. Она бы за год уничтожила всю коррупцию напрочь.

Грейси покачала головой:

– Ничего.

Одновременно с ней Мадди сказала:

– Грейси что-то скрывает.

Мэри Бет прищурилась и устремила на Грейси острый, как бритва, взгляд.

– Скрывает, говоришь?

– Я думаю, это парень, – услужливо предположила Мадди. Слишком услужливо.

Грейси фыркнула с театральным возмущением и сердито посмотрела на подругу.

– Это не парень!

Мэри Бет кивнула, совершенно игнорируя Грейси.

– Она и правда выглядит усталой.

– Потому что я с пяти утра на ногах, готовила ваши капкейки, – с сарказмом пробормотала Грейси.

– Этот уикенд она провела в Чикаго. – Мэри пальцами изобразила кавычки. – Сама по себе.

– Я была в спа.

Ладно, все это было враньем, но у нее были веские причины не рассказывать правду. А если она и надумает признаться Мадди, то точно не при Мэри Бет. Мэри Бет снова лопнула пузырь жевательной резинки.

– А что случилось с Биллом, тренером по футболу?

– Нас друг к другу не влечет.

На этот раз она не лгала. У них было милое приятное свидание, в конце которого он мило и приятно поцеловал ее в щеку. После этого ни он ей не звонил, ни она ему.

– Тогда у меня есть на примете другой парень, – сказала Мэри Бет. – Он тебе идеально подходит. Крутой, ездит на «харлее» и бьет себя кулаком в грудь, как Тарзан. Работает полицейским в соседнем округе и выглядит как сам грех. Он как раз твоего типа. Я пытаюсь заставить Чарли его переманить, и ты будешь отличной приманкой.

Пару недель назад, услышав такое описание, Грейси бы почувствовала слабость в коленках, но сейчас оно показалось ей ужасным. Похоже, в последнее время слабость в коленках у нее вызывал только профессор – о котором ей полагалось забыть. Грейси неопределенно махнула рукой.

– Спасибо, не надо.

– Почему? – выпалила Мэри Бет, словно из револьвера выстрелила.

– Я не хочу быть инструментом для привлечения рабочей силы в полицию, этого не достаточно?

– Нет, – сказала Мэри Бет.

Грейси пожала плечами.

– Он меня не интересует. У меня очень много забот.

Мэри Бет и Мадди обменялись понимающими взглядами и в один голос сказали:

– Это парень.

– Если я не хочу, чтобы мне устраивали свидание вслепую, из этого еще не следует, что в этом замешан мужчина, – возразила Грейси, но они ее не слушали. Мадди переключила все внимание на Мэри Бет, совершенно игнорируя Грейси.

– Но почему она его скрывает?

Мэри Бет нахмурила лоб.

– С кем она знакома в Чикаго?

Мэри ахнула, поднеся руку к груди, и резко повернулась к Грейси.

– Это Эван?

– Нет! Это не Эван! – завизжала Грейси. Несколько человек оглянулись на нее. – Нет у меня никого!

– Мне казалось, я заметила, как на приеме между ними проскочила искра, – сказала Мадди.

Грейси вздохнула. Помоги ей боже.

– Мадди, это бред. Я не сплю с Эваном.

Мэри Бет опустила уголки губ.

– А почему нет? Он классный.

– Он к тому же спит со всеми подряд.

Грейси возвела взгляд к небу: «Боже, забери меня отсюда!» Мадди щелкнула пальцами.

– Нет, это не может быть он. На этой неделе он играет в Майами.

Мэри Бет всмотрелась в лицо Грейси.

– Тогда кто?

– Никто! – упрямо повторила Грейси.

– Ты познакомилась с кем-то на вечеринке в честь помолвки? – спросила Мадди.

Грейси покачала головой.

– Мы можем прекратить этот разговор?

Мадди засмеялась.

– По крайней мере, я знаю, что это не Джеймс.

Грейси хотелось самой себе зажать рот, чтобы не выпалить: «Почему не Джеймс?»

Мэри Бет разразилась истерическим хихиканьем.

– Можешь себе представить? Огонь и вода, как говорится.

– Никого у меня нет, – повторила Грейси совершенно без злобы.

Две женщины продолжали в том же духе, а она покусывала нижнюю губу. Подруги только подтвердили то, что она и так знала. Ей не нужно было оправдываться. Джеймс ей не подходит, это все знают. Как только что сказала Мэри Бет, они как огонь и вода. Но если это правда, почему ей страшно хочется с ним поговорить?

Джеймс сидел на кровати, уставившись на телефон, и чувствовал себя как подросток, который впервые в жизни собирается позвонить девочке. Странное ощущение, если учесть, что на самом деле он никогда не звонил девочке, будучи подростком. Так что он мог только предполагать, что эмоционально эти ощущения эквивалентны. Что просто нелепо, потому что он взрослый мужчина и давно оставил позади подростковую неуверенность. Во всяком случае, он так думал, пока не появилась Грейси и не перевернула вверх дном все в его голове.

Джеймс планировал позвонить Грейси еще с тех пор, как поговорил с Джейн. Он хотел исправить положение. Но теперь, когда время пришло, он не мог не задаваться вопросом: а что, если Джейн ошиблась? Грейси не такая, как другие женщины, так что, может быть, она смотрит на вещи иначе, нежели Джейн и Аманда. Но даже если результат окажется неблагоприятным, ему было необходимо узнать наверняка. Джеймс набрал в грудь побольше воздуха, снял трубку и стал набирать номер.

Грейси ответила на третьем гудке, ее голос звучал так, словно она запыхалась.

– Я позвонил не вовремя?

Джеймс с радостью отметил, что его голос прозвучал уверенно. Сначала в трубке была тишина, и Джеймсу показалось, что он услышал, как Грейси глотнула, но наверное, ему это только почудилось.

– Нет, я только что легла в постель.

Не так давно она лежала в его постели, на его белых простынях, обнаженная и полная желания. Джеймс стиснул зубы, чтобы подавить это воспоминание и сосредоточиться.

– Почему ты запыхалась?

– Зачем ты звонишь? – парировала Грейси без малейшего колебания.

Не хочет отвечать на вопрос. Это оставляло ему только одну тему для обсуждения.

– Я сегодня разговаривал с Джейн, и она сказала некоторые интересные вещи.

– Что именно?

Голос Грейси снова как будто кольнул, но Джеймс не стал на этом задерживаться.

– Позволь мне начать наш последний разговор снова.

– Валяй.

Собственное нежелание сказать честно, чего он хотел после этого уикенда с ней, вынудило Джеймса признать, что Джейн была хотя бы отчасти права. Неуверенность, самозащита – все это вынудило его говорить очень осторожно. Так осторожно, что он не смог разглядеть правду, пока Джейн не ткнула его носом. Но он повел себя как трус, это никуда не годится. Теперь он выкладывает карты на стол, и если Грейси его отвергнет, так тому и быть. Он это переживет. Джеймс пережил собственную юность и оправился от потери отца. Преодолеет и это.

Джеймс подвинулся на стуле и оперся на подголовник.

– Когда я предложил тебе провести вместе выходные, я предполагал, что к концу их мы так надоедим друг другу, что расстаться будет очень легко. Но когда пришло время прощаться, я обнаружил, что это совсем не так. Грейси, я не хотел, чтобы ты уезжала.

Она втянула воздух, издав этот тихий сдавленный вздох, который сводил его с ума.

– Не хотел?

– Нет, не хотел. Мне объяснили, что, пожелав тебе благополучной поездки, я мог создать у тебя впечатление, что ты мне безразлична, но уверяю тебя, это не так. Мы удобно избегали обсуждать конец нашего уикенда, и поскольку я не очень понимал твою позицию, я ляпнул первое, что пришло мне в голову, и это оказалась глупость.

– Да, мы действительно избегали говорить на эту тему.

– Да, избегали.

Пока что разговор проходил лучше, чем Джеймс ожидал, поэтому он рискнул перейти к главному.

– Ты меня спросила, чего я хочу, и я ответил, что не знаю, но это была неправда. Я очень хочу снова с тобой встретиться.

В трубке установилось молчание. Джеймс посмотрел на экран, проверяя, не прервался ли звонок. Нет, связь по-прежнему была. Он вновь прижал телефон к уху.

Грейси прочистила горло.

– Звучит неплохо.

До чего же трудная женщина! Джеймс запустил пальцы в волосы.

– Ладно. Я не могу жить без того, чтобы снова не трахать тебя до потери сознания. Так лучше?

– Это правда?

Теплый, чуть хрипловатый голос. Джеймс немного расслабился. Он продолжил тише.

– Да. Ради шанса войти в тебя я бы прямо сейчас поехал туда, к тебе.

– Значит, наш секс тебе понравился?

– Ты напрашиваешься на комплименты.

Хотя его голос и прозвучал недовольно, он улыбался и чувствовал себя лучше, чем за весь этот день.

– Я говорю очень прямо, – сказала Грейси тоном, в котором явно слышались насмешливые нотки.

– Ты что, хочешь заставить меня помучиться?

– Да.

Улыбка Джеймса стала шире, превратилась в настоящую большую улыбку от уха до уха.

– Малышка, секс был феноменальным.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь.

– Я знаю, что нравится. – Джеймс легко мог продолжать говорить об их химии, но он решил быть совершенно честным, поэтому сказал: – Было бы легко, будь это только секс, не так ли?

– Да.

– Мне понравилось быть с тобой даже больше, чем заполучить тебя в постель. Мне нравилось, когда ты была в моем доме. Нравилось с тобой разговаривать. И мне нравится, как ты умеешь что-то совершенно обыкновенное сделать интересным.

В трубке повисло молчание.

Джеймс ждал.

Грейси ничего не говорила.

Наконец он сказал:

– Грейси?

– Я здесь, – ответила она охрипшим голосом. – Нам лучше закончить это до того, как кто-нибудь пострадает.

Джеймс сжал руку в кулак.

– Ты этого хочешь?

Снова молчание, долгое и тяжелое.

– Сегодня Мэри Бет пыталась организовать для меня свидание вслепую.

«Только через мой труп!» Сила собственной злости испугала Джеймса. Он осторожно спросил:

– И что?

– По описанию, мужчина как раз в моем вкусе, – безжалостно продолжила Грейси. – Но я отказалась.

Он испытал облегчение, но все-таки не полное.

– А что так?

Снова пауза в трубке.

– Из-за тебя.

Впервые с того момента, когда Джеймс решил ей позвонить, он расслабился. Ему хотелось дотянуться до нее через телефон и прикоснуться к ней.

– Я не извиняюсь. Я понятия не имею, что мы делаем, но я хочу снова тебя видеть.

– Я тоже, – ответила Грейси.

– В ближайшие две недели ты приедешь в Чикаго. Остановишься у меня?

На этот раз Грейси не колебалась.

– Да. Если ты меня возьмешь.

– Я возьму тебя столько раз, что ты собьешься со счета. – Разговаривать с ней было для него настоящей пыткой. Телефонная линия практически потрескивала от сексуального напряжения между ними. – Похоже, наш план сработал как бумеранг.

– Что ты имеешь в виду?

– Секс должен был ослабить напряжение, а не усилить.

Тихий грудной стон.

– Профессор, это все вы виноваты.

– Как это?

Теперь, когда Джеймс знал, что снова ее увидит, его мускулы наконец расслабились. Он ее увидит. Возьмет ее. Почувствует ее вкус.

– Вы были слишком хороши.

От этих слов Грейси Джеймс испытал примитивное мужское удовлетворение.

– Значит, мне не нужно было дарить тебе все эти оргазмы?

– Ну и кто теперь напрашивается на комплименты?

Он рассмеялся. Все в ней его восхищало.

– Не хочешь бросить мне даже кость?

– Не сегодня. Кроме того, я не уверена, что это тебе нужно. Я уверена, что все эти твои студентки выливают на тебя столько обожания, что хватит за нас всех.

Джеймс покачал головой.

– Не говори глупости.

– Ты не думаешь, что твои студентки в тебя влюблены?

Грейси сказала это таким низким, интимным голосом, что ему захотелось погрузиться в этот роскошный мягкий звук. Джеймс заложил руку за голову. Теперь, когда он знал, что это не последний раз, он был счастлив говорить с Грейси.

– Не все.

– Я тебя умоляю. Готова поспорить, что все.

– Очень сомневаюсь. Я четко очерчиваю границы. И любого, кому приходит в голову их нарушить, я строго отчитываю.

Грейси рассмеялась.

– Ну да, конечно, потому что ни одна девушка не фантазирует о строгом профессоре.

– А у тебя есть фантазии о строгом профессоре?

– Конечно, у всех женщин есть, – небрежно сказала она игривым тоном.

Она играла, но Джеймс не был уверен, что это шутка. Он уже обратил внимание, что ей нравилось, когда он вел себя агрессивно. Властно. Требовательно. Джеймс спросил себя, как далеко простираются ее фантазии и позволит ли она ему это выяснить.

Джеймс прибавил своему голосу твердости.

– Мне все равно, что там у всех женщин, меня интересуешь ты.

Ответом ему было только учащенное дыхание. Наконец Грейси сказала:

– А как насчет тебя? Какая у тебя фантазия?

Она ушла от ответа, но Джеймс предположил, что виной тому чувство незащищенности. Возможно, если он откроется, она тоже откроется.

– Ты правда хочешь это знать? Потому что я никогда никому не рассказывал.

– Да, пожалуйста, – сказала Грейси медовым голосом.

– Ну, разве ты не хорошая девочка?

Она застонала. Джеймс усмехнулся. У нее определенно есть какие-то фантазии.

– Расскажи мне.

Если уж рассказывать ей, то нужно было сделать это правильно, но это все равно не спасало Джеймса от неловкости. А это было неловко. И к тому же то, что он собирался рассказать, было правдой.

– Предупреждаю, это глупо, так что не ожидай слишком многого.

– Ну, расскажи, расскажи!

Джеймс почти видел, как Грейси подпрыгивает от нетерпения. На кровати. Предпочтительно обнаженная.

– Но ты не смейся.

– Я бы никогда не стала смеяться.

– Вообще-то это очень просто. И скучно.

Теперь, когда Джеймс пообещал, ему уже не хотелось рассказывать, но он понимал, что если он хочет узнать ее тайны, он должен открыть ей свои. Он нехотя начал:

– Когда я был мальчишкой, у нас в подвале было что-то вроде своего клуба. Помню, мои братья приводили туда девушек и ставили фильмы ужасов. Иногда я тоже бывал с ними, они делали вид, что разрешают мне остаться, но как только девушкам становилось настолько страшно, что они забирались к ним на колени, меня вышвыривали, чтобы я не видел, как они обжимаются.

Джеймс до сих пор помнил, с какой тоской он пытался представить, каково это, помнил, как он завидовал братьям, потому что девушки из-за них теряли голову. Помнил противное ощущение неловкости, когда его вышвыривали из комнаты. Он ненавидел эти воспоминания, стыдился своей зависти, но она была.

Джеймс глубоко выдохнул.

– К тому времени, когда я стал приводить девушек, они давно переросли фильмы ужасов, и этап обжимания остался далеко позади. Конечно, перейти сразу к сексу было здорово, но те острые подростковые переживания – «трогай меня, но не трогай меня» – мне так и не довелось испытать. Мне всегда было интересно, каково это. – Он помолчал. Грейси ничего не сказала. Джеймс заволновался, не наговорил ли он лишнего. – Видишь, я говорил, что это глупо.

– Это не глупо, – возразила Грейси таким серьезным голосом, какого он от нее еще не слышал. – Мне жаль, что у тебя этого не было.

– Не уверен, что это такая уж большая потеря. Просто воспоминание было очень острым.

– Я бы с тобой обжималась.

Джеймс засмеялся, но смех прозвучал горше, чем ему хотелось бы. Он и сейчас-то едва сумел заполучить ее в свои объятия. А когда ему было шестнадцать, у него вообще не было бы ни единого шанса.

– Ценю твою ложь во спасение.

Грейси вздохнула.

– Я хочу, чтобы это была правда.

Его губы тронула улыбка.

– Мне и этого достаточно. Мы же обсуждаем фантазию.

– Я тебе скажу, что не фантазия, – промурлыкала Грейси бархатным голосом.

– Что же?

– Я по тебе скучаю. Весь день о тебе думала. Я не могу выкинуть тебя из головы. И если бы ты мне не позвонил, я бы сломалась и позвонила тебе сама. Потому что мне нужно было услышать твой голос.

Этого было даже более чем достаточно. Это было все.

 

Глава 20

Грейси стояла возле кухонного окна, смотрела, как над плакучими ивами, окаймляющими ее задний двор, поднимается солнце, и на ее лице расплывалась широкая улыбка. Вчера ночью она проговорила с Джеймсом два часа. Она рассказала ему о новых заказах, о бесконечном списке у нее в голове, поделилась своими переживаниями по поводу управления бизнесом, а он слушал. По-настоящему слушал. В точности как она ожидала. По мере их разговора ее паника ослабевала, Джеймс сделал так, что к концу беседы у нее возникло ощущение, что она может сделать все.

Зазвонил телефон. Грейси в мечтательном расположении духа сняла трубку, не посмотрев, кто звонит.

– Алло.

– Итак, Мадди говорит, что ты скрываешь от нас какого-то мужчину.

Сесилия.

Грейси вздохнула. У нее готово было вырваться признание, но она придержала язык.

– Она ошибается.

– Ты ведь не решила предпринять что-нибудь по поводу Джеймса?

Грейси чуть было не ахнула, но сдержалась в самый последний момент.

– Нет, господи, конечно нет!

С Джеймсом все было еще слишком новым. И слишком неопределенным. И когда между ними все будет кончено, когда они, наконец, смогут выкинуть друг друга из головы, лучше, чтобы об этом не узнал никто из их друзей и родственников. Грейси помнила, как Мадди однажды сказала, что делилась своими секретами только с одним братом – с Джеймсом. И теперь Грейси понимала почему. Он бы никому не рассказал. И когда их отношения закончатся, она сможет делать вид, будто между ними ничего и не было. И он ей позволит.

– Ты колебалась, – сказала Сесилия.

– Нет.

Грейси посмотрела на часы, установленные в духовке.

– Тебе больше некого доставать в шесть пятьдесят утра?

– Нет. Из всех, кого я знаю, ты единственная уже встала.

– Мне повезло, – сказала Грейси.

– Если бы это был парень, ты бы мне сказала?

Грейси скрестила пальцы за спиной.

– Конечно. Какие у тебя планы на сегодня?

– В основном встречи с клиентами. Ты уклоняешься от темы.

Грейси прижала палец к виску.

– Тебе надо было бы стать адвокатом, как твой брат.

Сесилия засмеялась.

– Я пыталась, не пошло. Мне намного больше нравится исправлять то, что напортачили другие.

И в этом деле подруга была чертовски хороша. При ее связях в городе и в условиях интересного политического пейзажа Чикаго молва о мастерстве Сесилии как пиарщика распространялась с рекордной скоростью. И с такой же скоростью рос впечатляющий список ее успехов в восстановлении имиджа. У нее был уже полный список клиентов.

В кухне Грейси сработал таймер.

– Сисси, мне нужно вынимать выпечку из духовки.

В трубке послышался театральный вздох.

– Хорошо. Я позвоню тебе позже.

– Отлично.

Грейси повесила трубку. Поскольку она не вынашивала тайные планы встретиться с Джеймсом в ближайшие три недели, сплетни в конце концов должны угаснуть. Три долгих недели. Грейси подошла к печи и достала лист с печеньем. Она ждала встречи с Джеймсом с нетерпением. У нее были планы. И она собиралась осчастливить Джеймса.

Джеймс сидел в своей кухне вместе с Джейн и пил после пробежки. После его разговора с Грейси прошло девять дней. Сегодня он дал себе особенно большую нагрузку – задал такой изнуряющий темп, что Джейн осталась позади на тридцатой минуте. Джеймс нуждался в тяжелой пробежке, это был единственный способ держать под контролем накопившуюся сексуальную энергию. Каждую ночь перед сном, лежа в кровати, он как минимум час разговаривал по телефону с Грейси. Джеймс не вполне понимал, как это случилось, но разговоры с ней вошли у него в привычку. Стали частью его распорядка дня, без которой он не мог обойтись. Она говорила с ним обо всем и ни о чем. Он узнал, какой ценой обошлась ей болезнь ее матери, как она отказалась от своей мечты о кулинарном образовании, чтобы ухаживать за матерью. Грейси рассказала об интуиции Сэма и о своем беспокойстве, что из-за этой способности он держится от других на расстоянии. Она рассказала о своем отце, о его жестокости. О том, как она сердилась, что ее мать остается с мужем. О своем чувстве безнадежности, когда она видела, что мать умирает. Говорила она и о своем бизнесе, о своих планах и страхах. И Джеймс, к собственному удивлению, в ответ стал ей открываться. Он поделился с ней секретами, которыми ни с кем никогда не делился. Неприятными воспоминаниями о том, как его травили в школе. Теплыми воспоминаниями о жизни в большой семье. Он рассказал ей о драгоценных моментах с отцом, когда отец брал его с собой на рыбалку и они разговаривали. Не о футболе или спорте – темах, преобладавших в разговоре, когда рядом были его братья, – но о вещах, которые интересовали Джеймса. О науке, истории, о безграничности Вселенной.

Хотя ему не удалось убедить ее посмотреть сериал «Светлячок», но он заинтересовал ее фильмом «Доктор Кто», и иногда они смотрели какую-нибудь серию. Он слушал, как Грейси смеется, ахает, взвизгивает от удивления, и впитывал все это как губка. Джеймс изучал ее, узнавал, никогда еще ни одной женщине он не уделял столько времени.

Джейн слушал, как ее голос становился более низким и чуть хрипловатым, когда разговор принимал сексуальный оттенок. Он слушал, как она стонала, доводя себя до оргазма, а потом удовлетворенно вздыхала и с придыханием, как Мерилин Монро, шептала ему в ухо «спасибо». Что бы ни происходило в течение дня или о чем бы они ни говорили, последним, что Джеймс слышал перед тем, как погрузиться в сон, был голос Грейси. И его сны становились все более сексуальными.

Щелк! Перед его носом мелькнули пальцы. Джеймс заморгал и увидел, что сидит на своей кухне. Реальность вернулась. Джейн смотрела на него и улыбалась.

– В чем дело?

Она показала на часы над кухонным шкафом.

– Ты ведь сознаешь, что последние десять минут грезил наяву?

Нет, он этого не сознавал. Джеймс нахмурился.

– Я не грежу наяву.

– Осмелюсь с тобой не согласиться. – Джейн рассмеялась и затянула конский хвост потуже. – Здорово тебя зацепило.

Джеймс не был готов обсуждать с кем-то Грейси. Ему нравилось быть с ней в их маленьком частном мирке, и он не хотел, чтобы это кончалось. У него было ощущение, что как только в их мирок вторгнется внешний мир, он окружит их и поглотит. Джеймс отрицательно покачал головой.

– Нет. Я себя полностью контролирую.

– Чушь собачья, – рыкнула Джейн. – По правде говоря, таким я тебя никогда не видела. Даже в начале твоих отношений с Линдси.

Джеймс подумал о том, как при виде номера Грейси на экране его телефона его сердце начинает биться чаще. Как ему не терпится встретиться с Грейси. С Линдси он такого никогда не испытывал, да и с любой другой женщиной тоже. Он вздохнул.

– Хватит драматизировать. Я провел с ней один уикенд. Не велика важность.

– Почему ты такой неразговорчивый? Лучший друг из тебя просто ужасный, – посетовала Джейн недовольным голосом.

Джеймс сделал большой глоток из бутылки с водой.

– Возможно, ты путаешь меня с женщиной. Я слышал, что по части обсуждения чувств они гораздо лучше.

Джейн закатила глаза.

– Ты просто невозможен. Умоляю, имей жалость ко мне. Энн сводит меня с ума, она требует подробностей.

В дверь позвонили. Джеймс встал и улыбнулся Джейн.

– Можешь сказать Энн, что мы провели приятный уикенд и смогли преодолеть некоторые из наших разногласий.

Он пошел к двери.

– Неблагодарный! – крикнула ему вдогонку Джейн. – Я помогла тебе вернуть девушку твоих грез, а ты мне ничего не рассказываешь!

Открыв дверь, Джеймс успел увидеть, как служащий «Федекс» запрыгивает в свой грузовик и отъезжает от дома. Джеймс опустил взгляд и увидел, что у его ног стоит большая коробка. Довольно странно, если учесть, что Джеймс ничего не заказывал. Он поднял посылку и прочел обратный адрес. Посылка была от Грейси. Джеймс вернулся в дом и поставил посылку на центральный кухонный стол.

Логика подсказывала, что, если он не хочет новых вопросов, лучше подождать и открыть посылку после того, как Джейн уйдет. Но он не мог ждать, любопытство оказалось сильнее терпения. Как и во всем, что было связано с Грейси, ему было трудно владеть собой.

Джейн с любопытством посмотрела на посылку.

– Что это?

– Не знаю.

Джеймс достал из выдвижного ящика ножницы и открыл коробку. Внутри между охлаждающими пакетами и пузырчатой упаковочной пленкой оказались три контейнера. На самом верху лежала записка. Джеймс взял ее и стал читать:

«Эти протеиновые батончики помогут тебе продержаться до тех пор, пока я не приеду и не сделаю еще. Мне было невыносимо думать, что ты ешь те жесткие и безвкусные как картон батончики, которые хранятся в твоей кладовке.

Грейси».

Я сделала батончики трех видов.

С шоколадом и арахисовым маслом. Моя вера в тебя была восстановлена, когда ты сказал, что твои любимые конфеты – шоколадные «Рисез» с начинкой из арахисовой массы.

Малиновые. Я заметила, что это единственные ягоды, которые есть в твоем холодильнике.

С черникой и миндалем. Ты столько распространялся о том, какие это незаменимые суперпродукты и как они необходимы в рационе каждого человека, что я подумала, эти батончики заставят тебя заткнуться.

Их можно хранить в холодильнике неделю. Лишние убери в морозилку до тех пор, пока они не понадобятся. К твоему сведению: я привезу с собой капкейки с соленой карамелью и сливочной помадкой, и ты будешь их есть. Я не погнушаюсь тебя подкупить и/или заставить подчиниться моей воле. Так что не знаю, что тебе делать, поголодай, что ли, один день до моего приезда, посиди на одной пророщенной пшенице, если надо, потому что ты будешь есть капкейки.

Джеймс в изумлении достал из коробки три контейнера и открыл их. Внутри оказались батончики, завернутые поштучно.

Джейн расширила глаза.

– Ну и ну, что это?

Джеймс был так ошеломлен этим жестом Грейси, что даже забыл об осторожности.

– Это протеиновые батончики. Их сделала Грейси.

Джейн выбрала шоколадный батончик с арахисовым маслом и откусила кусочек. Откусила – и застонала так, что посрамила бы любую порнозвезду. Проглотив, она сказала:

– Это не может быть полезным. Ни за что.

Джеймс тоже взял батончик и откусил. Вкус буквально взорвался у него во рту, и у него возникла только одна мысль: если бы Грейси продавала эти батончики, она бы заработала состояние. Она каким-то образом ухитрилась сделать так, что батончик был на вкус как настоящая конфета с арахисовой пастой, а не ее бледная имитация.

– А я уверен, что они полезные.

Он достал из ящика нож и отрезал по небольшому кусочку от батончиков двух других видов. Они оказались такими же фантастически вкусными. Джеймс понял, что теперь, когда он их попробовал, он не сможет съесть ни один покупной батончик. Никогда в жизни. Грейси испортила его навсегда.

Джейн покачала головой, мыча от удовольствия.

– Как она это делает?

– Понятия не имею, – ответил Джеймс.

Он был все еще под впечатлением. Еще никто никогда в жизни не проявлял более чуткой заботы о нем. Джейн отложила батончик, вытерла руки салфеткой и придала своему лицу серьезнейшее выражение.

– А теперь, Джеймс Донован, слушай меня, и слушай хорошенько. Не вздумай, я повторяю, не вздумай упустить эту женщину. Ты меня понимаешь? Если ты ее отпустишь, это будет самой большой ошибкой за всю твою жизнь.

Джеймс ни за что бы в этом не признался, но в эту минуту он был целиком и полностью согласен с Джейн.

С тех пор как Грейси стала время от времени в течение дня разговаривать с Джеймсом, у нее вошло в привычку держать телефон под рукой. Так что, когда телефон зазвонил, по ее лицу расплылась широкая улыбка. Наверное, Джеймс получил посылку с ее батончиками. Сэм был в кухне и наблюдал за ней в своей обычной манере, поэтому Грейси повернулась к нему спиной и только после этого ответила на звонок.

– Привет, – сказала она, не в силах скрыть возбуждение в голосе.

– Ты очень хорошо потрудилась.

Низкий, плавный голос Джеймса скользил по ее коже, как ласка, согревая все ее тело.

– Ты их получил?

Она зажала телефон между плечом и ухом и выключила миксер, чтобы лучше слышать.

– Получил. Ты превзошла себя. Со мной была Джейн, и мы с ней поспорили, потому что я отказался дать ей батончиков с собой. – Он понизил голос на целую октаву. – Когда дело касается тебя, я становлюсь эгоистичным.

Сердце Грейси пропустило удар, в животе стало жарко.

– Я могу сделать немножко и для нее.

– Она будет любить тебя вечно.

«А ты будешь любить меня вечно?» Эти слова пришли Грейси на ум совершенно неожиданно и застали ее врасплох. Она схватилась за край кухонного стола. «Нет. Нет. Нет». Она из тех, с кем развлекаются, «навсегда» – это не про нее. Грейси прочистила горло.

– Я бы хотела быть у нее на хорошем счету.

– Ты и так на хорошем. Джейн и Энн мне уже плешь проели, требуя, чтобы я привез тебя к ним, когда ты в следующий раз будешь в городе.

Помня, что у нее за спиной Сэм, Грейси сказала:

– Это мне подходит.

– Хорошо. – Джеймс помолчал. Грейси закрыла глаза, слушая звук его дыхания. Потом он сказал: – Спасибо, малышка. Это лучший подарок, какой мне только приходилось получать.

– На здоровье, – ответила Грейси, чувствуя, как у нее перехватывает дыхание.

– Мне придется найти способ тебя отблагодарить.

– Не нужно, я сама этого хотела.

Грейси хотелось доставить ему удовольствие.

– Я что-нибудь придумаю. Ты разместила в газете объявление, что тебе требуется помощница?

После долгих обсуждений и раздумий Грейси решила нанять помощницу, чтобы управиться с массой заказов из Чикаго. Это был серьезный шаг, до сих пор она все делала одна, но как только она это решила, она сразу поняла, что это было правильное решение.

– Разместила. Посмотрим, что из этого выйдет.

– Рад за тебя. Отпускаю тебя продолжать работу, но я должен был позвонить тебе и поблагодарить. Поговорим вечером.

Грейси не могла дождаться этого часа. Вечер становился ее любимым временем суток. Скользнуть под прохладную хлопковую простыню, лежать в темноте и слушать в трубке его невероятный голос. Она подозревала, что теперь не смогла бы без него заснуть. И это ее все больше тревожило. Джеймс стал входить у нее в привычку. Даже больше чем в привычку, если быть честной. Он становился ей необходим.

– Звучит неплохо.

Грейси тяжко вздохнула и вернулась к работе – и тут оказалось, что она совершенно не помнит, на чем остановилась. Она только вспомнила, что готовила свадебный торт на субботу. Она подошла к столу, чтобы взять список, и обнаружила, что за ней наблюдает Сэм. Грейси улыбнулась ему с невинным видом.

– Ну, какие у тебя планы на сегодня?

Несколько долгих секунд он не отвечал. Потом сплел пальцы за головой и откинулся назад вместе со стулом.

– Еще не готова расколоться?

Грейси расправила плечи.

– Не понимаю, о чем ты.

– Должно быть, тебя сводит с ума то, что ты ни с кем не говоришь.

Сэм был прав, это действительно сводило ее с ума. Особенно когда эмоции пребывали в таком смятенном состоянии. Но Грейси все равно не собиралась рассказывать Сэму. Да и кому бы то ни было. Вместо ответа Грейси просто пожала плечами. Сэм наклонился вперед, так что ножки стула коснулись пола.

– Ты только осложняешь жизнь самой себе.

– Со мной все в порядке. – Чтобы сменить тему, Грейси добавила: – Сегодня сходила в редакцию газеты и дала объявление о поиске помощницы. В Интернете тоже разместила. Я это тебе рассказываю, потому что мне нужно, чтобы ты тоже встретился с тем, кого я решу нанять. Ведь ты тоже тут живешь.

– И тебе нужно, чтобы я их прочитал.

Грейси сверкнула улыбкой.

– Конечно.

Сэм прищурился.

– Но чтобы я прочитал твою ситуацию, ты не хочешь?

Искушение было велико, оно подтачивало ее решимость. С годами Грейси поняла, что предвидения Сэма – это обоюдоострый меч, и иногда лучше не знать. Но как понять, это один из тех случаев или нет? Она натужно глотнула и замотала головой.

– Ну ладно. Делай по-своему.

Он встал и потянулся, весь такой неспешный и ленивый, что Грейси захотелось чем-нибудь в него запустить.

Да, ей нужно, чтобы все именно так и было. По ее. По крайней мере до тех пор, пока она не разберется, как вышло, что она так сильно привязалась к Джеймсу. И что же ей с этим делать.

 

Глава 21

Прошло две недели. Ожидая, когда Грейси появится на пороге, Джеймс то и дело проверял, сколько времени. Он смотрел на часы раз пятьсот, не меньше. Это казалось невозможным, но Грейси каким-то образом просочилась по телефонным проводам и вошла в его плоть и кровь. Он не находил себе места, куда только девалось его обычное самообладание. Прямо сейчас его интересовало только одно: встреча с Грейси, и это одновременно и вдохновляло его и пугало до чертиков. После трех долгих, мучительных недель он наконец сможет к ней прикоснуться. Его потребность войти в нее стала уже сродни потребности наркомана в героине – Джеймс сомневался, что ему хватит терпения довести Грейси до кровати. Его желание балансировало на грани животного и стало чем-то вроде грызущей боли, которая с каждым днем только усиливалась.

Грейси прислала ему сообщение, что будет у него через десять минут. Это было десять минут и пятнадцать секунд назад, и Джеймс мог только сидеть в тягостном молчании и смотреть, как на часах движется секундная стрелка. Это и есть то, что называют всепоглощающей страстью? Эта странная смесь неудобства и опьянения?

Джеймс забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, не сводя взгляда с часов.

Тик-так. Тик-так. Тик-так.

Динь-дон.

Джеймс вскочил с кресла, бросился к двери и резко распахнул ее. Наконец-то Грейси стояла перед ним. Он только и мог, что смотреть на нее, пожирая ее взглядом. На ней был черный тренчкот, волосы она собрала в хвостики по бокам головы. Джеймс раньше не видел ее с такой прической, но она выглядела очень мило. В руках она держала свои фирменные розовые коробки с выпечкой, большой стакан попкорна и, судя по виду, дивиди-диск. Грейси широко улыбнулась:

– Я здесь.

– Да, ты здесь.

Слава богу. Джеймс не мог наброситься на нее, когда ее руки были заняты всякой всячиной, он взял у нее всю груду и аккуратно положил на столик в холле. Потом снова повернулся к Грейси и протянул к ней руки. Но она жестом остановила его. На ее лице появилось странное выражение, при виде которого Джеймс замер на месте. Она подняла на него глаза и захлопала ресницами.

– Джимми, спасибо, что пригласил меня сегодня вечером в гости.

«Джимми?»

И без того уже наполовину обезумевший от желания, Джеймс совсем растерялся, он только и мог, что оторопело моргать.

– Что?

Грейси подошла к столику, взяла диск, лежавший между коробкой с выпечкой и стаканом попкорна, и протянула Джеймсу.

– Я давно хотела посмотреть это кино, но говорят, оно слишком страшное, чтобы смотреть в одиночку.

Джеймс взял диск. «Хэллоуин». Он наконец понял, в чем дело. Осознание подействовало на него как удар под дых. Грейси дарила ему его фантазию, ту самую, о которой он ей рассказал в первую ночь, когда они говорили по телефону. Он посмотрел на нее, она одарила его хитрой улыбкой, а потом надула перед его носом розовый пузырь жевательной резинки. Когда пузырь лопнул, она втянула жвачку обратно между блестящих губ и поставила руки на пояс тренчкота.

– Надеюсь, ты будешь вести себя как порядочный джентльмен, хоть мы и одни.

– Грейси…

Голос Джеймса охрип от эмоций, которые он не мог даже начать обдумывать.

Грейси развязала пояс и дала плащу соскользнуть с ее плеч.

– Я хорошая девочка, так что ты должен мне пообещать, что не будешь касаться меня ниже талии.

Грейси стояла перед ним, одетая в красный с белым костюм болельщицы, который в любой школе просто бы запретили. Топ едва прикрывал грудь, а юбка была такой короткой, что целовала округлости ее попки. На ней были белые спортивные тапочки – Джеймс помнил такие со времен, когда был подростком, – но она еще и сымпровизировала, дополнив обувь спортивными носками до бедер. Будь Джеймс послабее, он бы просто упал на колени, но он только таращился на Грейси с открытым ртом. Может, он попал в рай? Или в ад? Он откашлялся, прочищая пересохшее горло.

– Ты в таком виде вела машину?

Она посмотрела на него телячьим взглядом.

– У меня не было времени переодеться после тренировки.

Его грудь сжалась, а мужское естество обратилось в сталь.

– Ты ведь шутишь?

Она провела руками по микроскопической юбке.

– Абсолютно не шучу.

– Грейси, я к тебе не прикасался три чертовых недели.

Еще одна ослепительная улыбка.

– Мы можем друг друга трогать, но только не ниже талии. Я вместе с нашей командой болельщиц давала обет целомудрия.

Джеймс был всего лишь человеком, а человеческое терпение имеет пределы. Он зарычал и метнулся к ней, но она порхнула в сторону, ее юбка взметнулась и стали видны красные трусики в тон наряду.

– Если я не могу тебе доверять, мне придется уйти домой. Я дала маме обещание.

– Будь разумной.

– Джимми, где твоя самодисциплина?

– Я ее растратил три недели назад.

Джеймс с трудом узнавал собственный голос. Грейси схватила диск и открытой ладонью прижала его к груди Джеймса.

– Я хочу, чтобы у тебя это было. Позволь мне это сделать. – Она приподнялась на цыпочки и придвинулась к нему ближе, опьяняя его своим легким чистым ароматом, немного цветочным, немного ванильным, как ее пирожные. Ее губы коснулись его уха. – Ну, пожалуйста.

Джеймс застонал.

– Ты меня убиваешь.

Она царапнула зубами его челюсть.

– Так и было задумано.

– Ну хорошо, но сначала я тебя поцелую по-настоящему, и мои руки опустятся ниже талии.

Грейси рядом с ним поежилась, и в это мгновение Джеймс понял, что ее желание так же велико, как его.

– От этого будет только труднее, но я подарю тебе твою фантазию.

– До финальных титров.

Он прикусил мочку ее уха.

– Договорились.

Джеймс набросился на ее рот. Диск упал на пол. Поцелуй в одно мгновение стал жарким, лихорадочным, жадным. Его язык сплелся с ее языком, и из его горла вырвался низкий рокот. Она выгнулась ему навстречу и обвила его руками. Его руки были повсюду, спустились вниз по ее спине, погладили ее ягодицы. Он напирал на нее, заставляя пятиться, и в конце концов прижал к стене. Что-то со звоном упало на пол, потом послышался звук бьющегося стекла, но Джеймс ни на что не обращал внимания, поглощенный ее ртом. Ему всего было мало, хотелось быть еще ближе. Грейси качнулась к нему. Поскольку с ее грудями ему предстояло играть следующие два часа, сейчас он пропустил их и прижал ладонь к прикрытому хлопковой тканью холмику волос внизу ее живота, потом потер основанием ладони самое чувствительное место. Грейси тихонько ахнула и прижалась к его руке. Еще никогда в жизни Джеймс не был настолько охвачен желанием. Пожирая ее рот, он чувствовал себя сумасшедшим. Он одной рукой захватил оба ее запястья и прижал их к стене над ее головой. Она застонала, ее голова стукнулась о стену. Джеймс просунул пальцы под ее трусики и прошептал в ее губы:

– Малышка, ты уже такая мокрая, как же ты собираешься продержаться?

Он обвел пальцем круг вокруг ее чувствительного бугорка. Грейси вскрикнула и прохрипела:

– Не знаю как, но я продержусь. Боже, как же хорошо ты делаешь!

Он ввел палец в ее горячий тугой центр и толкнул внутрь. Еще раз. И еще. И еще.

– Вот так?

– Да, Джеймс!

Она поцеловала его с несдерживаемой страстью, так что ему стало не хватать воздуха и все его тело заныло от желания. Грейси застонала и оторвалась от него.

– Это будет пыткой.

Джеймс обнял ее и последний раз погладил ее ягодицы.

– Это твоя игра.

Грейси поежилась.

– Я эту игру планировала неделями. Не испорть ее.

Джеймс погладил пальцем ее щеку и потер подушечкой большого пальца ее припухшие губы.

– Не буду.

Она быстро высунула язык и лизнула его палец.

– Будет интересно, я тебе обещаю.

– С тобой всегда интересно.

Джеймс отстранился. Он уже считал минуты до конца фильма. Он огляделся. Диск лежал на полу рядом с осколками стекла от картины в раме, которую они сбили со стены. Грейси сделала движение, чтобы убрать осколки, но Джеймс взял ее за руку и поднял с пола диск.

– Позже.

Грейси уютно устроилась рядом с Джеймсом как благовоспитанная юная леди, а не как безудержная распутница, какой она стала в уме с той секунды, когда он ее поцеловал. Еще никогда в жизни ей так сильно не хотелось секса. Стоило ей только подумать о том, как его мужское орудие движется в ней сильными глубокими толчками в неукротимом стремлении довести ее до экстаза, как ей хотелось забросить этот план и забраться на Джеймса. Но как ни велико было искушение, она не собиралась ему поддаваться. С тех пор как Джеймс рассказал ей, что подростком ему не довелось тискать девушек, она была полна решимости исправить это положение. Даже если это ее убьет.

Грейси быстро покосилась на Джеймса и поежилась. Возможно, воплощать этот план после трехнедельного воздержания было не самой лучшей идеей. Но раз уж она это затеяла, то доведет до конца. Пришло время осуществить ее план.

Джеймс нажал кнопку на пульте, и на экране поплыл текст с предупреждением о пиратстве. Пора снова входить в роль. Грейси посмотрела на него широко раскрытыми доверчивыми глазами.

– Ты обещаешь не пользоваться моей слабостью?

Он намотал на палец прядь ее волос.

– Обещаю. Никаких прикосновений ниже талии, даже если ты будешь меня умолять это сделать.

Грейси нахмурилась.

– Сомневаюсь, что шестнадцатилетний парень мог сказать такое.

Джеймс рассмеялся.

– Наверное, нет.

Как ей придерживаться роли, если он будет и дальше вести себя так возбуждающе?

– Играй по правилам.

– Поверь мне, я собираюсь.

Грейси постаралась взять себя в руки и снова стала смотреть на экран. Классический фильм ужасов начинался с того, что на ступенях крыльца стояла голова, вырезанная из тыквы, со свечой внутри. Грейси взяла попкорн, купленный по дороге в ближайшем кинотеатре, хотя она его и не ела. Вместо этого она постоянно думала о том, как хорошо чувствовать рядом с собой Джеймса. Как она счастлива наконец сидеть рядом с ним. Его тело было теплым, его сильная рука обнимала ее. Она ждала три недели, и за это время произошло какое-то чудо. Она стала его понимать. То, что они были далеко друг от друга, вынудило их проводить время за телефонными разговорами, и теперь их отношения, казалось, не ограничивались просто химией. Они стали реальными. Настоящими. Мужчины всегда хотели Грейси, но с Джеймсом у нее было такое чувство, что он хочет от нее не только секса. И это пугало Грейси. Она, конечно, знала, как хорошо проводить время, получать удовольствие, быть веселой и сексуальной, как обольстить мужчину, но отношения от нее как-то ускользали. В этом смысле она была похожа на своего отца, только без его злобы. Но не было ли это еще хуже из-за того, что она делала все с улыбкой на лице?

Рука Джеймса легла на ее шею, словно он почувствовал ее смятенные мысли, и Грейси расслабилась. Она не будет думать об этом сейчас. Джеймс ведь не предложил ей выйти за него замуж. Они не влюблены друг в друга. Так что беспокоиться не о чем. И после трех долгих недель она наконец оказалась именно там, где хотела. И ничто это не омрачит. Она этого не допустит.

Убийца, крадучись, поднялся по лестнице, открыл дверь и увидел голую девушку. Джеймс нашел на шее Грейси одно место, которое всегда было очень чувствительным, и стал поглаживать его ритмичными круговыми движениями. Она сдержала стон и наклонила голову набок, чтобы ему было удобнее это делать.

– Однако с обнаженкой они времени зря не тратили, – заметил он, говоря как занудный профессор, каким Грейси его всегда считала. Через несколько секунд девушка уже лежала на полу, зарезанная. – И с убийством тоже не тянули.

Грейси захихикала. Джеймс провел губами по ее шее и прошептал:

– От тебя очень вкусно пахнет.

Грейси поежилась от удовольствия.

– Спасибо, – сказала она скромно, потом закинула ногу за ногу и качнула ступней.

Ее костюм, включая кеды, был гениальной находкой. Реакция Джеймса стоила затраченных усилий. Грейси положила руку на его ногу и с удовольствием почувствовала сквозь ткань джинсов, как его мышцы напряглись от ее прикосновения.

Так они сидели добрых минут тридцать, смотря на экран и на нетронутый попкорн между ними. Сексуальное напряжение разрослось до фантастических пропорций. Если Грейси могла судить по себе, то их трехнедельное воздержание очень хорошо отражало неловкое возбуждение и волнение неуверенных подростков. В самом страшном месте Грейси подпрыгнула, испуганная вместе с Джейми Ли Кертис. Она спряталась, уткнувшись лицом в шею Джеймса.

– Скажи мне, когда это кончится.

Он хмыкнул. Грейси почувствовала этот звук своими губами и не смогла удержаться. Она лизнула его кожу, и он застонал, все его тело напряглось. Он взял у нее из рук попкорн. Она подняла голову, и их взгляды скрестились. Он погладил пальцем ее щеку.

– Ты самая лучшая.

– Вы тоже, профессор.

Он провел губами по ее губам. Один раз. Второй.

– Как это мне так повезло?

Грейси придвинулась ближе и положила ладонь на его широкую грудь. Ее горло сжалось, и говорить стало трудно, поэтому она просто покачала головой. Джеймс ее поцеловал. Но в отличие от крепкого яростного поцелуя у входа этот поцелуй был медленным. Глубоким и чувственным. Джеймс не спешил. Его губы медленно дразнили ее губы. В его поцелуе было нечто мечтательное и опьяняющее, он втягивал Грейси в чувственный туман, где единственной отчетливой реальностью был его рот.

Джеймс приподнял Грейси и переместился вместе с ней на диван. Ни на секунду не прерывая контакта, он опустил ее так, что она оказалась под ним. Поцелуй длился, казалось, целую вечность. Джеймс не пытался к ней прикоснуться, его руки были по-прежнему сплетены с ее руками. Это был романтичный, гипнотический и при этом, несмотря на его невинность, один из самых эротичных поцелуев, какие Грейси доводилось испытывать. Она вся пылала, ее снедало беспокойство, дыхание участилось. Характер поцелуя изменился. Нежность уступила место настойчивости. Ее тело ныло от желания. Слишком много времени прошло. Грейси подвинулась и раздвинула ноги. Джеймс опустился между ее ног. Она схватила его за бедра и прижалась к его напряженной плоти. Из его горла вырвался низкий стон. Бугор под его джинсами терся о ее самое чувствительное место. Несмотря на то что их тела разделяли слои тканей, Грейси чувствовала его повсюду. Джеймс крепче схватил ее запястья и каким-то чудом сделал так, что их поцелуй стал еще глубже. Его язык ласкал ее язык, повторяя ритм движения их бедер. Воздух между ними стал густым и влажным, их дыхание стало тяжелым и частым. Их бедра вращались вместе медленными, сводящими с ума движениями. Джеймс лизнул ее шею, потом легко куснул кожу над ключицей. Он задрал ее топ и с ловкостью, о которой ни один шестнадцатилетний подросток не мог даже мечтать, расстегнул бюстгальтер, но Грейси и не думала исправлять его технику. Куда там – она так отчаянно жаждала его прикосновения, что не могла думать. Не могла даже говорить. Он обвел пальцем кружок вокруг ее соска, потом стал нежно перекатывать сосок между большим и указательным пальцами. Мягкие прикосновения еще сильнее воспламенили ее желание. Джеймс взял один сосок в рот и царапнул зубами твердый чувствительный пик. Грейси вскрикнула и вцепилась в его волосы, чтобы притянуть его ближе. Джеймс был неумолим. Он играл с ее сосками, лизал их, прикусывал, посасывал. Снова и снова, пока она не была уже на грани безумия. Движения их бедер становились более настойчивыми, более требовательными. Грейси выгнула спину, не в состоянии больше молчать.

– Джеймс! Боже, как же ты мне нужен!

– Ты мне тоже нужна, Грейси, – прошептал он, касаясь губами ее кожи.

Это были лучшие слова, какие ей только говорили, потому что она им поверила. В глубине души, там, где это было важнее всего, Грейси ему верила. Она взяла его за бедра и выгнулась ему навстречу.

– Я очень близко. Ты меня с ума сводишь.

Он застонал.

– Позволь мне довести тебя до разрядки. Я несколько недель слушал, как ты кончаешь, теперь мне нужно это почувствовать.

Джеймс провел рукой вниз по ее бедру, его пальцы легко коснулись ее трусиков. Но она оттолкнула его руку.

– Ты обещал, никаких прикосновений ниже талии.

Джеймс посмотрел ей в лицо, его зеленые глаза горели.

– Ты, наверное, шутишь.

– Нет, не шучу.

Грейси это убивало, но она была намерена держаться.

В его груди послышалось низкое рычание.

– Не вынуждай меня уходить домой. Я хорошая девочка.

Он прикусил ее нижнюю губу.

– Ты меня убиваешь.

Грейси толкнула его в грудь.

– Сядь.

Джеймс с глубоким вздохом подчинился. Как только он сел, Грейси забралась к нему на колени и оседлала его. Проведя зубами по его шее, она описала бедрами круг.

– На чем мы остановились?

Их губы снова встретились, но теперь это был не медленный, легкий поцелуй. Это был неукротимый, грязный поцелуй, посрамивший бы любого подростка. Их частое, неровное дыхание смешалось, воздух стал горячим. Джеймс схватил Грейси за ягодицы, и они вместе задвигались в пульсирующем ритме.

Она сорвала с него рубашку и прильнула к нему. Когда невероятно чувствительные пики соприкоснулись с его кожей, все ощущения Грейси обострились. Джеймс рванулся вверх, запрокинул голову и зашипел. Все его мускулы напряглись.

– Проклятье!

Грейси опустила голову и укусила его сосок, потом погладила его кожу языком. Джеймс со звериным рыком схватил ее хвостики, намотал ее волосы на руки и притянул ее голову ближе. Ее шею кольнула боль, но эта боль мгновенно превратилась в наслаждение. Их рты сплавились в голодном поцелуе, и она ничего не могла с этим поделать. Грейси обезумела. Фильм почти кончился. Она взялась за пуговицу на его джинсах, расстегнула молнию, просунула пальцы под его трусы и погладила его твердую плоть.

– Твой член мне снился, – прошептала она ему в ухо, – я представляла, как встану на колени и оближу тебя всего.

– Иисусе! Нам конец.

Он перевернул ее и в одно движение освободил ее от трусиков. Она точно так же лихорадочно стащила его джинсы вниз по бедрам. Его мужское естество оказалось напротив ее влажной сердцевины, головка коснулась ее чувствительного бугорка, Грейси вскрикнула и резко вздрогнула. Джеймс что-то пробурчал, раздвинул ее ноги и стал водить своим жезлом вверх и вниз вдоль нежных складок. Она инстинктивно выгнула спину.

– Да, боже, да!

Джеймс сжал ее груди вместе, перекатывая соски, потом поочередно взял каждый в рот, тем временем его член дразнил ее самым немилосердным образом. Это было мучительное наслаждение. Он увлажнил ртом твердые пики ее грудей, его пальцы поглаживали и пощипывали, язык щелкал по чувствительным пикам, в то время как его мужское орудие скользило по влажной, налившейся плоти между ее бедер. Грейси пришла в неистовство, потеряла всякое ощущение реальности. Напряжение нарастало. Туже. Глубже. Сильнее. Она взорвалась. Оргазм накрыл ее сокрушительными волнами наслаждения. Одна мощная схватка следовала за другой. А в следующее мгновение Джеймс вошел в нее, наполнил ее своей плотью. Это было… невероятно правильно. Идеально. Грейси провела руками по его спине, потом вниз, по твердым ягодицам и вцепилась в его тело. Она хотела, ей было необходимо почувствовать его полное обладание.

– Джеймс, сильнее. Возьми меня!

Он застонал, и Грейси стала свидетельницей того, что не думала когда-нибудь увидеть. Профессор Джеймс Донован потерял самообладание. Издав низкий рык, он сделал мощный толчок, переполняя ее. Это было сумасшествие. Лихорадка неистовой страсти. Они были как животные. Он вонзался в нее снова и снова, и Грейси снова и снова испытывала разрядку, содрогаясь всем телом. Он брал ее безо всякого милосердия. Врезался в нее. Требовал. Обладал. Он куснул ее за шею, куснул сильно. Еще один оргазм взорвался в ней. Грейси рассыпалась, распалась на миллион крошечных частиц чистого наслаждения, испытывая самый сильный оргазм своей ее жизни. Джеймс последовал за ней и, яростно вонзаясь в нее, с громким криком затрясся в экстазе.

Грейси так переполняли эмоции, что она почувствовала стеснение в груди. Ее сердце гулко билось, в теле еще стихали последние волны прокатившихся через нее ощущений. Джеймс рухнул на нее, и она обняла его за шею. Оба тяжело дышали и были потные.

Наконец Грейси, переводя дыхание, смогла проговорить:

– Ты меня навсегда погубил.

– Хорошо. – Прошептал Джеймс ей в ухо. – Пропал твой обет целомудрия.

Грейси засмеялась.

– Вот так и заканчиваются все благие обеты целомудрия – ты голая на диване у парня, а твои трусики валяются на полу.

Джеймс поднял голову и улыбнулся ей той самой, берущей за сердце, улыбкой с ямочками. Грейси охватила паника. Она в беде!

– Джеймс.

Зеленые глаза смягчились.

– Грейси, я знаю.

– Ты знаешь?

«Боже, пусть это будет правдой!»

Он кивнул и взял ее за подбородок.

– Я тоже это чувствую.

По-видимому, до поры до времени этого было достаточно, потому что Грейси снова расслабилась и устроилась в его объятиях, предоставив всем мыслям улетучиться.

 

Глава 22

– Дядя Джеймс!

К Джеймсу подбежали две девочки с одинаковыми светлыми волосенками. Они с восторгом обняли его крошечными ручонками за ноги. При виде этого зрелища сердце Грейси странным образом екнуло и растаяло. Явление, которое, казалось, в присутствии Джеймса стало происходить с ней пугающе часто. С каждой минутой, проведенной с Джеймсом, она увязала чуть сильнее и чуть глубже. Грейси приводило в ужас, но ничто не могло помешать ей наслаждаться этим уикендом. Тем более что они проводили вместе так мало времени.

Джеймс наклонился и обнял двойняшек.

– Как поживают мои девочки?

Они просияли одинаковыми улыбками, глядя на него так, словно это он вешал на небо луну. Одна девочка сказала:

– Лиззи нравится мальчишка.

Лиззи посмотрела на сестру и нахмурилась.

– Вовсе нет!

– Девочки, помните, что я говорил вам про мальчишек? – спросил Джеймс серьезным тоном, хотя его рот складывался в улыбку.

– Они противные! – хором ответили двойняшки.

– Правильно.

Лиззи поставила руки на детские бедра.

– Мальчик мне не нравится, я просто собираюсь выйти за него замуж.

Грейси рассмеялась. Девочки посмотрели на нее большими карими глазами. Джеймс выпрямился.

– Элизабет и Эмма, этот моя подруга Грейси.

Грейси протянула девочкам руку, чтобы поздороваться.

– Привет. Спасибо, что пригласили меня в гости.

Крошечные пальчики легли в ее руку, и в ее сознании возник смутный, едва различимый образ, который она не желала там удерживать. Одна из двойняшек спросила:

– Ты девушка дяди Джеймса?

Этот вопрос застал Грейси врасплох. Она понятия не имела, что отвечать.

– Э-э…

Она повернулась к Джеймсу, надеясь, что он ее спасет, но обнаружила, что он смотрит на нее с заинтересованным выражением.

Грейси уставилась на него.

Он уставился на нее в ответ.

Она облизнула губы.

Он изогнул одну бровь.

По лестнице вприпрыжку сбежала Джейн, и Грейси была спасена. Джейн улыбнулась Грейси, потом строго посмотрела на дочерей.

– Девочки, разве вы не должны были подождать, пока дверь откроет взрослый?

Эмма показала пальцем на Джеймса.

– Но это же дядя Джеймс.

Джейн вздохнула.

– Все равно нужно было подождать. Запомните.

Двойняшки кивнули.

– Хорошо, мамочка.

– Неплохо.

Джеймс повернулся, но, прежде чем Грейси успела что-то сказать, Джейн обняла ее.

– Я так рада, что вы к нам выбрались. Я боялась, что Джеймс собирается вечно держать вас при себе.

Грейси вспыхнула, сама не зная почему. Возможно, потому, что когда она в прошлый раз видела Джейн, женщина заметила отметины, которые она оставила на спине Джеймса. Прошлой ночью она снова оставила такие же. И он тоже оставил отметины на ее теле в ненасытном стремлении утолить голод, который, казалось, не имел пределов. Это было похоже на то, как если бы он проник в нее, и в ней поселилась отчаянная, почти постоянная потребность в нем. И Грейси даже не преувеличивала. Если бы могла, она готова была бы заняться с ним сексом прямо сейчас, в ванной. И не важно, сколько раз они уже занимались сексом. Она усилием воли заставила себя не думать о постели и Джеймсе и тепло улыбнулась хозяйке дома.

– Спасибо за приглашение.

Джейн отмахнулась.

– Ах, оставьте, давайте пройдем в кухню. Энн до смерти хочет с вами познакомиться.

Двойняшки вприпрыжку побежали по коридору – очаровательные создания в одинаковых маленьких джинсах, украшенных по бокам вышитыми бабочками. Грейси могла различить их только по одежде: на одной девочке был бирюзовый топ, на другой – фиолетовый.

Джеймс закатил глаза в сторону Грейси.

– Я сейчас извинюсь.

Джейн в ответ точно так же показала глазами на Джеймса.

– Не давайте ему вас запугать, мы на самом деле довольно милые люди.

Джеймс вздохнул, взял Грейси за руку, и они пошли по коридору внутрь модернизированного кирпичного дома. К удивлению Грейси, у нее от волнения засосало под ложечкой. Она не относила себя к числу нервных, однако причина для волнения была – знакомство с друзьями Джеймса было для нее важно. Она хотела им понравиться.

Они вошли в современную кухню открытой планировки с черными шкафами, винтажными кухонными приспособлениями красного цвета и серыми мраморными столешницами. Это была, наверное, самая восхитительная кухня из всех, какие Грейси доводилась видеть, и она сразу в нее влюбилась. По кухне сновала миловидная очень миниатюрная женщина с рыжеватыми светлыми волосами. Двигаясь, она подпевала льющейся из динамиков песне Дасти Спрингфилд «Сын проповедника». Увидев Грейси, она испустила вопль.

– Она наконец здесь!

Грейси держала коробку с капкейками собственного приготовления. Не зная, что может понравиться друзьям Джеймса, она сделала несколько разных вкусов, своих любимых.

– Спасибо, что пригласили. Это вам.

Энн схватила коробку и посмотрела на нее с благоговением.

– Вы испекли.

Грейси засмеялась. Женщина ей сразу понравилась.

– Конечно. Ведь я этим постоянно занимаюсь.

– Я ела протеиновые батончики, которые вы сделали для Джеймса, а на приеме по случаю помолвки пробовала ваш торт. И то и другое было божественно.

Энн поставила коробку на кухонный стол, покосилась на свою супругу и надула губки.

– Вы же знаете, с этими фанатами здорового питания невозможно иметь в доме ничего вкусного, они сразу начинают ворчать по поводу углеводов и калорий.

Грейси в то же мгновение испытала поистине чудесное чувство родства с этой женщиной.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Это ужасно раздражает.

Джеймс ущипнул ее.

– Эй, я вел себя наилучшим образом. Вчера вечером мы ели пиццу.

Грейси не смогла сдержать улыбку. Широко улыбаясь, она могла только догадываться, насколько выразительно говорит ее лицо.

– Овощную пиццу с сыром пониженной жирности.

Джеймс обнял ее за талию.

– Это был компромисс. Если бы мы сделали по-моему, то я бы заказал салат. И, позволь напомнить, я съел три капкейка.

Грейси покачала головой и умоляюще посмотрела на Энн.

– И чтобы это компенсировать, ему пришлось пробежать, кажется, миль десять.

– Боже, как мне это знакомо. Я всегда готова прогуляться по берегу озера, но все эти пробежки… бррр, – сказала Энн.

Грейси снова засмеялась.

– Аминь, сестра.

– О нет, еще одна! – со вздохом сказал Джеймс.

Энн захлопала в ладоши.

– Теперь, по крайней мере, может быть какая-то связь. Спасибо вам, Грейси. После стольких лет я, наконец, могу на что-то претендовать.

Грейси подумала о других подружках Джеймса, входивших в эту дверь. Вероятно, они принимали сторону Джеймса и Джейн. Она вспомнила блестящую Линдси Лорд и совершенно некстати испытала укол нелогичной ревности. По той женщине было сразу видно, что она фанатик спортивных занятий. Одна из двойняшек, Грейси не знала, кто именно, потянула Энн за тунику.

– Мам, давай потанцуем.

Когда девочки стояли рядом, было видно, что они точная копия Энн. Грейси рассудила, что она, должно быть, их биологическая мать.

Энн взъерошила девочке волосы.

– Не сейчас, милая. Я готовлю для наших гостей. А вы с Лиззи идите смотреть «Дору». Мы скоро будем есть, а потом можно будет потанцевать.

Эмма вопросительно посмотрела на Грейси.

– Ты тоже будешь танцевать?

– С удовольствием, – ответила Грейси.

Лиззи, двойняшка в фиолетовом, сообщила:

– Мы занимаемся балетом.

Грейси очень серьезно кивнула.

– У вас бывают репетиции? В красивых костюмах?

Двойняшки одновременно кивнули. Энн показала на гостиную.

– Девочки, Грейси будете донимать позже. А сейчас дайте взрослым поговорить.

Двойняшки переглянулись, а потом поскакали к дивану смотреть по телевизору мультсериал. Грейси улыбнулась женщинам.

– Ваши девочки – само очарование.

Она не знала, как полагается себя вести в таких семьях, но рассудила, что будет говорить то, что сказала бы любым родителям, познакомившись с их детьми. Она перевела взгляд на Энн.

– Они на вас очень похожи.

Голубые глаза Энн засияли.

– Да, похожи. Если бы вы увидели мою детскую фотографию, вы бы подумали, что я их сестренка.

– Трудно быть единственной брюнеткой в семье, – заметила Джейн, подходя к буфету. – Грейси, что будете пить? Вам нравится «мимоза»?

– Да, спасибо, – сказала Грейси. – Разве есть такие, кому она не нравится?

– Вот видите, я знала, что вы мне понравитесь, – сказала Энн. – Она показала на стулья, расставленные вокруг центрального кухонного стола. – Садитесь, устраивайтесь, как вам удобно.

Грейси и Джеймс сели на барные стулья. Джейн принесла бокалы для шампанского и достала из холодильника графин.

– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила Грейси.

Джейн замотала головой.

– Ничего.

Зазвенел таймер. Энн заглянула в духовку, потом снова включила таймер.

– Все еще не готово. – Она повернулась к Грейси. – Я очень рада наконец с вами познакомиться. Вы уже несколько месяцев сводили с ума беднягу Джеймса.

Джеймс застонал, замотал головой и возвел взгляд к потолку. Грейси усмехнулась, заинтригованная.

– В самом деле?

– Правда. Я думала, из-за вас у бедного мальчика будет инфаркт. Но хочу сказать, я его не виню, так как ясно, что вы потрясающая.

– Спасибо.

Грейси было приятно услышать этот комплимент. Джейн погрозила Энн пальцем.

– Только не флиртовать. – Она посмотрела на Грейси. – Она тут в вас немного влюбилась.

Джеймс засмеялся и положил руку на спинку стула Грейси.

– Энн вынашивает планы тебя соблазнить.

Энн подмигнула Грейси.

– Только один разок. Вы же не против, правда?

Странный получался разговор. А Грейси-то думала, что друзья Джеймса будут этакие скучные пуритане. Она ошиблась – как и во многом, касающемся Джеймса. Эти женщины прекрасно вписались бы в общество Ривайвла. Она улыбнулась.

– Вовсе нет, я польщена.

– Вот, видишь! – Энн взяла кухонную лопатку и помахала ею Джейн. – Она совсем не против. Я хочу сказать, нам бы пришлось потрудиться, чтобы найти кого-то, кто не захотел бы с ней спать.

Джеймс положил руку на шею Грейси и привлек ее ближе.

– Она правильно говорит.

– Это точно. – Энн широко улыбнулась Грейси игривой улыбкой. – Вы случайно не интересуетесь еще и девушками?

Грейси рассмеялась, довольная и очарованная, ей нравился более прямолинейный характер Энн, и она могла понять женщину.

– Уверена, для вас я могла бы чуточку заинтересоваться «би». Из любопытства.

Джеймс застонал.

– Не поощряй ее!

Грейси усмехнулась, глядя в насмешливые зеленые глаза.

– Я совершенно искренна.

– Ха! – воскликнула Энн. – Теперь нам осталось только уговорить этих двоих.

Джейн и Джеймс сказали одновременно:

– Нет.

Энн посмотрела на Джейн с надеждой во взгляде.

– Устроим оргию?

Джейн отрицательно покачала головой.

– Даже и не мечтай.

– Абсолютно исключено, – заявил Джеймс с абсолютно бесстрастным видом. Еще недавно Грейси бы поверила, что он говорит серьезно, но теперь-то она понимала. – Я категорически отказываюсь участвовать в любом действе, в котором 66,7 процента участников не хотят иметь со мной ничего общего.

Грейси выпятила нижнюю губу, притворяясь обиженной.

– Ну вот, они никогда не разрешают нам развлечься.

– Дурацкая моногамия, – пробормотала под нос Энн, прежде чем повернуться к духовке и заглянуть внутрь.

Джейн вздохнула.

– Сама не знаю, почему я ее терплю.

– Потому что я потрясающая, – заявила Энн, надевая кухонные рукавицы.

– Да, она такая.

Джейн посмотрела на партнершу с любовью и нежностью.

Энн достала из духовки сотейник и поставила его на подставку остывать. Джейн тем временем ходила по кухне и доставала из шкафов тарелки. Они двигались на удивление синхронно, и в них было то неуловимое «нечто», что бывает у некоторых пар. Грейси узнала это без труда, ведь раньше она наблюдала то же самое у Митча с Мадди и у Шейна с Сесилией. И несмотря на все шутки, Грейси ни на секунду не поверила, что у нее был хотя бы малейший шанс с Энн. Она покосилась на Джеймса. Впрочем, то же самое относилось и к ней. Сейчас ей нужен был только он один.

– Как вы познакомились? – спросила Грейси. Ей было любопытно узнать, как вышло, что Джеймс подружился с этими женщинами.

Джейн усмехнулась.

– Я познакомилась с Джеймсом на первом курсе колледжа. Мы ходили в один и тот же химический класс. Он, конечно, не желал со мной связываться, поэтому мне пришлось потрудиться, чтобы мы стали друзьями.

Судя по тому, что Джеймс говорил о своей юности, это звучало правдоподобно.

– Как она сумела тебя переубедить?

Грейси положила руку на его бедро. В первое мгновение мускулы Джеймса напряглись, но потом он накрыл ее руку своей.

– Очень просто. Она была самой умной в классе, а я хотел получить высший балл. И когда она предложила заниматься вместе, с моей стороны было бы глупостью отказаться.

Джейн засмеялась и посмотрела на Джеймса с нежностью.

– Конечно, этот идиот не догадывался, что я это предложила потому, что была им увлечена.

Брови Грейси взлетели вверх. Она посмотрела поочередно на обеих женщин.

– Понятно.

Энн подмигнула.

– Это я ее обратила в свою веру.

Джеймс сжал руку Грейси.

– Она не была увлечена. Я был безопасным, и ей не нужно было беспокоиться о своих реальных чувствах.

Джейн испустила долгий выдох.

– Столько лет прошло, а у тебя все еще паранойя. Если честно, я думала, что это ты гей.

– Откуда я мог знать? – сказал Джеймс. – Мы говорили о химии и книгах.

– А почему, как ты думаешь, я постоянно приглашала тебя в мою комнату?

Он пожал плечами:

– Я думал, ты не хотела уходить из своего общежития.

По непринужденности разговора Грейси сделала вывод, что эта тема обсуждалась уже не раз, за годы тема истощилась, но каждая сторона осталась при своем мнении. Но Грейси верила версии Джейн. На первом курсе Джеймс был все еще полным, и не нужно большого ума, чтобы догадаться, что он, вероятнее всего, не замечал тонких намеков девушки. Да что там, он бы, наверное, не заметил их даже сейчас. Грейси наблюдала за ним в общественных местах, и то, что она раньше принимала за равнодушие и надменность, в действительности оказалось недостатком проницательности.

Он был хорош собой, у него была отличная фигура и в нем чувствовалась скрытая сила личности, от этого у девушки возникало ощущение, что он видит ее насквозь. Когда люди говорили, он слушал, а когда говорил он сам, его слова попадали в самую суть. Грейси наблюдала это множество раз. Например, она видела, как бариста флиртовала с ним, когда он заказывал кофе. Как взволнованно подрагивали ее ресницы, когда она с ним говорила. Видела, с каким обожанием смотрела на него бывшая подружка, когда разговаривала с ним в том ресторане. Это происходило постоянно, а Джеймс, казалось, ничего не замечал. И Грейси вдруг абсолютно отчетливо поняла, почему все время их знакомства он не пытался к ней подступиться. Почему он даже ничем не намекал, что она его привлекает. Это было не от недостатка храбрости, как она тогда думала, нет, он искренне считал, что она не проявляет к нему интереса. Ему никогда не приходило в голову, что за ее враждебностью может скрываться влечение, потому что он все принимал за чистую монету. В отличие от мужчин, которые с детства были привлекательными, Джеймсу не приходило в голову, что женщины могут его разглядывать и бросать скрытые намеки, чтобы вызвать его интерес.

Грейси мило улыбнулась Джейн.

– Я догадываюсь, каково вам было. Я сама несколько месяцев пыталась его завлечь, и все было без толку.

Джеймс резко повернул голову в ее сторону.

– Что ты хочешь этим сказать?

Грейси пропустила его вопрос мимо ушей и продолжала смотреть на его друзей, а те в свою очередь смотрели на нее с любопытством и предвкушением.

– Боже праведный, мне пришлось самой предложить ему заняться сексом, прежде чем он наконец предпринял какие-то шаги.

Энн расхохоталась.

– Это очень похоже на Джеймса.

Грейси прислонилась к разделочному столу и, как бы образуя с женщинами свой замкнутый кружок, добавила:

– И даже тогда он отказался.

Джейн посмотрела на Джеймса как на сумасшедшего.

– Ты отказался?

– Да что с тобой не так? – одновременно с ней спросила Энн.

На лице Джеймса появилось выражение полнейшей растерянности.

– Я… ну… сейчас-то я с ней сплю. Может, это засчитается?

Наконец – наконец-то! – Грейси сумела вывести его из равновесия. Он даже стал заикаться! Грейси фыркнула и выпятила нижнюю губу в притворной обиде.

– Мне практически пришлось заставить его силой.

Джеймс ее ущипнул.

– Неправда. Ты меня на дух не переносила, и не притворяйся, что это было не так.

Грейси тяжело вздохнула.

– Вы же знаете, какой он. Такое впечатление, что с ним бесполезно играть в романтические игры.

– Для того, что действительно важно, у меня есть своя игра, – возразил Джеймс. В своем недовольстве он был просто очарователен.

Грейси улыбнулась двум женщинам лукавой довольной улыбкой.

– Да, правда. Вся эта выдержка и дисциплина приводит ни к чему иному, как к множественным оргазмам.

Джейн и Энн расхохотались, а Джеймс покраснел до кончиков ушей.

– В жизни не встречал другой такой невозможной женщины.

Грейси улыбнулась ему.

– Но серьезно, тебя бы устроил любой другой вариант?

Она провела рукой по щеке Джеймса, и выражение его лица смягчилось.

– Нет, ни за что на свете.

И вот тут-то Грейси, которая балансировала на самом краю обрыва, упала.

– Боже правый! – простонал Джеймс, двигаясь в Грейси мощными толчками и содрогаясь в экстазе.

Все началось с поцелуя. Простого прощального поцелуя, который превратился в пылкий. Потом в лихорадочный. Потом в отчаянный. И вот теперь дело кончилось тем, что Джеймс брал Грейси прямо в холле, прижав к двери, а ее сумки упали к их ногам. Все его тело содрогнулось. Она сжимала его плоть внутренними мускулами, беря от него все. Он ударил кулаком по дверному косяку и забылся в ней, у него помутилось в глазах.

Этот уикенд был как калейдоскоп, в котором смешались секс, разговоры и «Доктор Кто». Для них обоих не существовало ничего, кроме них. И вот он закончился.

– Джеймс. – Голос Грейси, тихий и хрипловатый, был полон такой нежности, что сердце Джеймса сбилось с ритма. Ее пальцы запутались в его волосах. Касаясь губами его губ, она прошептала: – Мне нужно ехать.

Он быстро провел языком по влажной плоти ее рта, припухшей от его поцелуев.

– Я знаю.

В подтверждение того, что ей не хочется уезжать, она притянула его к себе ближе, ее тело все еще трепетало. Джеймс крепко обнял ее. Никогда еще он не чувствовал ничего подобного по отношению к женщине и не очень понимал, что с этим делать. Единственное, о чем он был способен думать, это когда они встретятся в следующий раз.

– Я буду в Ривайвле через две недели, на День благодарения.

– До этого, кажется, еще целая вечность.

Грейси закрыла глаза и откинула голову назад, упершись затылком в дверь. Ее губы припухли, волосы были растрепаны, щеки порозовели. И она была так великолепна, что Джеймсу хотелось взять ее снова. Прямо здесь. Прямо сейчас.

– Я не уверен, что смогу продолжать и дальше вот так.

Слова сорвались с его губ раньше, чем он хотя бы осознал, что собирается их произнести. Ресницы Грейси затрепетали, глаза открылись. Она напряженно застыла.

– Что ты имеешь в виду?

Джеймс провел рукой по ее шее, лаская большим пальцем линию челюсти.

– Мне нужно видеть тебя чаще, чем на уикенд.

Грейси глубоко вдохнула, потом спросила на выдохе:

– Как?

– В Новый год у меня каникулы. Я могу приехать в Ривайвл и там остановиться. Если ты меня примешь.

Грейси подняла на него взгляд, но Джеймс не мог расшифровать его выражение. Она облизнула припухшие губы.

– Что мы им скажем?

Он понимал, почему она хочет держать их отношения в тайне. Джеймс тоже. Он не рассказал о них никому, кроме Джейн. Родные понятия не имели, что они встречаются. Это его тревожило, и он знал, что нужно обсудить эту секретность, но он собирался проанализировать ее позже. Не сейчас, когда он все еще стоял, прижав Грейси к двери.

– Я предложу Шейну помочь с летним домом. Я знаю, что он сводит Мадди с ума.

Это был отличный повод. Дела бо́льшую часть времени держали Шейна в Чикаго, и он рассчитывал, что наблюдать за постройкой их второго дома, спроектированного им вместе с Сесилией, будет Мадди. Ей это занятие не нравилось, и она была бы счастлива передать его Джеймсу. Не сказать, чтобы Джеймс горел желанием этим заниматься, но Грейси стоила его усилий.

Грейси всмотрелась в его лицо и положила руку на его челюсть.

– Я просто не знаю, что сказать. Им всем. Но я хочу, чтобы ты у меня остановился, хочу этого больше всего на свете.

Только это Джеймс и хотел услышать.

– Мы это устроим.

– Ладно.

Она прильнула к нему, свернувшись, как кошка. В ее удовлетворении определенно было нечто кошачье. В его объятиях она почти мурлыкала. Он поцеловал ее в макушку, не желая отпускать.

– Тебе нужно идти, пока я не нашел способ снова тебя отвлечь.

Грейси вздохнула и отстранилась от него. Следующие несколько минут они занимались тем, что оправляли одежду – в перерывах между долгими глубокими поцелуями.

– Мы должны остановиться, – проговорил Джеймс, гладя руками ее тело.

– Я знаю.

Грейси словно сплавилась с ним, став частью его самого. Их губы встретились, и они снова позабыли обо всем на свете. Такой проблемы – чтобы он был не в состоянии отпустить женщину – у Джеймса никогда раньше не было. Но с Грейси она у него точно была, будь оно все неладно. Ей нужно было ехать домой, предстояла долгая дорога, а поутру ей рано вставать. А ему не хватало дисциплины или силы воли дать ей уйти.

В глубине души его беспокоило то, что в присутствии Грейси он терял контроль над собой. Но сейчас мысли Джеймса были полны только ей, и остальное его не заботило. Наконец они остановились, Грейси повернулась к двери и взялась за ручку. Сердце Джеймса ударилось о грудную клетку, он потянул Грейси на себя и прикусил ее ухо. Какая-то первобытная часть его существа требовала, чтобы он поставил на нее что-то вроде клейма.

– Грейси, ты моя. Со всеми вытекающими последствиями. Ты принадлежишь мне. Поняла?

Джеймс никогда прежде не делал такого собственнического заявления, больше подходящего для пещерного человека, но готов был подписаться под каждым словом. Он ждал, затаив дыхание, пока Грейси не прошептала:

– Поняла.

 

Глава 23

В этот день у Грейси было так много дел, что некогда было особенно задумываться об отношениях с Джеймсом. Хватит того, что она провела в мыслях о нем всю дорогу до дома, проигрывая в памяти каждую секунду их уикенда. Она даже начинала стыдиться себя. Словно заезженная пластинка, она снова и снова слышала в ушах его голос, его собственнические заявления, и ее сердце трепетало. Грейси не представляла, что делает. Или что они оба делают. Но она старалась, чтобы эти страхи не взяли над ней верх. Пока она хотела получать удовольствие, а не беспокоиться об остальном.

Грейси заставила себя снова сосредоточиться на лежащем перед ней блокноте и длиннющем списке дел, которые предстояло сделать. Список был поистине бесконечным. С минуты на минуту должно было начаться собеседование. Два она уже провела, и обе женщины ей не понравились. Не потому, что с ними было что-то не так, а просто она не могла себе представить, как будет работать с ними бок о бок. Не могла представить их в своем доме, вторгающимися в ее жизнь.

В кухню вошел Сэм. Он подошел к кофеварке и по дороге схватил банановый пончик. Грейси показала ему на дверь.

– У меня скоро начнется следующее собеседование.

– Хочешь, чтобы я ушел?

Сэм сел на стул за их большим кухонным столом в фермерском стиле. Это был ее любимый предмет мебели, ей нравилось старое потертое дерево. Грейси представляла семейные обеды за этим столом, с оравой шумных детишек. Со смехом, музыкой и капкейками. Грейси вздохнула. Она не хотела слишком много думать о мужчине, который в мечтах представлялся ей сидящим за этим столом напротив нее. Наверняка она видела его только из-за их нынешних отношений. Да, она никогда не представляла Чарли или еще кого-нибудь сидящим напротив нее, но это ничего не значило. Джеймс просто стал для нее сюрпризом, вот и все.

Грейси подняла взгляд и увидела, что Сэм наблюдает за ней и на его губах расплывается широкая улыбка. Она выпрямилась.

– Нет, можешь остаться. Но когда она придет, пожалуйста, уберись отсюда. Я не хочу, чтобы она из-за тебя нервничала.

– Я не заставляю людей нервничать. – Сэм откусил большой кусок. Начав жевать, он принялся внимательно разглядывать пончик. – Вкус не такой, как обычно. Что ты в него добавила?

Грейси затеребила уголок блокнота. Но ей нечего стесняться!

– Я… гм… экспериментировала с новым, более здоровым рецептом. Что ты о нем думаешь?

– Я думаю… – Сэм тщательно прожевал, словно хотел запомнить вкус и текстуру, – что ты влипла.

Грейси бросила на него угрожающий – как она надеялась – взгляд.

– Заткнись! Не используй на мне свои способности!

Сэм рассмеялся, качая головой.

– Мне не нужны особые способности, чтобы увидеть, что ты влюбилась по уши.

Грейси подумала немного, не лучше ли продолжать все отрицать. Но ведь это Сэм.

– Пожалуйста, никому ничего не рассказывай.

– Кому я мог бы рассказать?

«О, список бесконечный».

– Митчу, Мадди, Шейну, Сесилии, Чарли… это если назвать только нескольких.

Сэм потер рукой подбородок.

– Ты правда думаешь, что я буду сплетничать?

– Пф. Конечно.

Сэм вздохнул.

– У меня твои секреты в безопасности. Но должен признаться, что я не понимаю, к чему такая секретность? Какая разница?

Может, это было глупо, но у Грейси было зловещее предчувствие, что, как только о них узнают, все рухнет. Что, как только их отношения станут достоянием гласности, они не смогут игнорировать все, что с ними не так. Не обращать внимания на различия между ними, на их несовместимость, на то, что их жизни очень далеки одна от другой, – все это будет невозможно игнорировать. У нее сжалось горло. Она пожала плечами и махнула рукой, как будто это было не так уж важно.

– Это временное помутнение рассудка. Когда все закончится, я не хочу, чтобы кому-то пришлось беспокоиться, чью сторону принять.

Слово «закончится» имело отвратительный вкус. Как грязь. Грейси не была к этому готова.

– Врунишка из тебя всегда получалась хреновая. Ты до чертиков перепугана.

Грейси вздохнула. Это ее брат. Он одним махом пробивается сквозь все наносные слои к самой сути.

– Я просто стараюсь быть практичной. Серьезно, ты можешь хотя бы представить нас вместе?

Сэм всмотрелся в нее проницательными голубыми глазами.

– Да, очень даже легко.

Этот разговор взволновал Грейси. Она вскочила из-за стола, подошла к раковине и включила воду, чтобы налить на грязную посуду.

– Мы совершенно не похожи.

– И что?

– Для длительных отношений очень важна совместимость, – сказала она бесстрастным тоном. Она не хотела это обсуждать. Она хотела лишь смотреть свои сны наяву и не думать о реальности.

– Если судить по твоей широкой мечтательной улыбке и этим невидящим взглядам в пространство, вы очень даже совместимы.

Грейси пожала плечами и стала мыть сковородку под струей горячей воды.

– Ты же знаешь, постоянство – не моя сильная черта. Если это просто развлечение, отлично, но когда дело касается всяких эмоций, тут я теряюсь.

У нее это не получалось даже с тем, с кем у них было много общего. Что же тогда говорить о Джеймсе, какие у нее шансы? Грейси посмотрела в окно на задний двор, на который она смотрела всю жизнь. Как всегда поздней осенью, листья стали оранжевыми, ржаво-красными и золотыми, начали опадать с деревьев, знаменуя смену сезонов. Время течет, и это единственное в жизни, в чем можно быть уверенным. Сэм позади нее сказал:

– Как говорила мама, не напрашивайся на неприятности.

– Я не напрашиваюсь.

– Я думаю, что это чушь. Когда что-то для тебя важно, ты этому верна, так всегда было и будет. Так ты устроена.

У Грейси сжалось горло.

– Да нет же. Я не могу быть постоянной.

– Грейси, когда мама заболела, ты отказалась от своей мечты и осталась здесь, чтобы за ней ухаживать. Ты потратила на ее лечение все свои сбережения. И когда она умерла, ты все равно не уехала.

– Это не то же самое. Мама была моей семьей. И ты – моя семья. Мы должны держаться вместе, у нас никого нет, кроме друг друга.

Сэм вздохнул.

– Я вижу, что ты решила быть упрямой.

В дверь позвонили. Никогда еще Грейси не была так рада, что их разговор прервали. Ее эмоции, казалось, неслись вперед, как ураган, их невозможно было остановить, но она была к ним не готова. Грейси отошла от раковины и вытерла руки.

– Это она.

Когда она проходила мимо кухонного стола, Сэм протянул руку и схватил ее за запястье.

– Грейси, это не обязательно должно быть так.

Она высвободила руку.

– Откуда ты знаешь? Ты не лучше меня.

Лицо Сэма потемнело, он отвернулся. Грейси сразу же пожалела о своих словах. Это было нехорошо с ее стороны, она ляпнула импульсивно, не подумав.

– Извини, мне не следовало это говорить.

Дверной звонок зазвенел снова. Сэм кивнул в сторону двери.

– Она ждет.

Грейси вздохнула. Исправлять свою ошибку ей придется позже. Она пошла по коридору и открыла дверь. На пороге стояла миниатюрная девушка с черными, как вороново крыло, волосами до плеч, бледной кожей и поразительными голубыми глазами с густыми длинными ресницами. Она посмотрела на Грейси.

– Здравствуйте, меня зовут Гармони Джонс.

– Грейси Робертс. Рада с вами познакомиться.

Она отступила в сторону, давая женщине войти. На Гармони были темные плотно облегающие джинсы и черная футболка с длинным рукавом. В ее облике было нечто эфемерное, она была такой тонкокостной, что, казалось, не шла, а плыла по воздуху. Сильный порыв ветра, наверное, сбил бы ее с ног. Грейси не представляла, как она сможет доставать из профессионального миксера большие партии теста.

– Я тоже, – сказала Гармони легким, почти музыкальным голосом. – Спасибо, что пригласили меня на собеседование. У вас красивый дом.

В Гармони все было нежным и изящным, и хотя Грейси не могла представить ее поднимающей тяжести в процессе работы на кухне, что-то в этой женщине ее притягивало.

– Спасибо, – сказала она. – Кухня дальше по коридору. Пройдем туда, там и поговорим.

Они вошли в большую кухню, выкрашенную в лимонно-желтый цвет. Гармони ахнула.

– Вот это да, просто мечта! Такая яркая, просторная, должно быть, работать здесь – одно удовольствие.

Любой, кто искренне восхищался кухней Грейси, сразу вызывал у нее симпатию. Сэм встал из-за стола и повернулся к ним. На его губах играла непринужденная улыбка, но когда он встретился взглядом с Гармони, в его лице что-то дрогнуло, улыбка пропала. Грейси махнула рукой в его сторону.

– Это мой брат Сэм. Он тоже здесь живет, так что, если мы станем работать вместе, вы будете часто на него натыкаться. Сэм, это Гармони.

Женщина дотронулась до своего ожерелья – это была подвеска из лунного камня на тонкой серебряной цепочке. Потом протянула руку Сэму.

– Рада с вами познакомиться.

– Я тоже.

Сэм пожал руку Гармони и нахмурился. «О нет! – подумала Грейси. – Неужели он считал с нее что-нибудь плохое?» Гармони пожевала нижнюю губу. Сэм не выпускал ее кисть, и ей пришлось тряхнуть рукой, чтобы ее освободить. Сэм всматривался в ее лицо так пристально, что это уже граничило с грубостью. Под его взглядом Гармони переступила с ноги на ногу.

– Сэм, – резко сказала Грейси. – Ты вроде собирался уходить?

Он кивнул, не сводя глаз с Гармони.

– Да. Приятно было с вами познакомиться. Желаю удачи.

– Спасибо.

– Уходи. – Грейси показала большим пальцем на коридор. Когда Сэм ушел, она улыбнулась Гармони: – Прошу прощения за брата. Думаю, этим утром ему нужно было выпить еще больше кофе.

– Все в порядке, – сказала Гармони.

Грейси жестом пригласила ее за стол, потом принесла ей чашку кофе и устроилась напротив.

– Ну, расскажите о себе. Откуда вы приехали? Потому что я знаю, что вы не живете в Ривайвле.

На губах Гармони появилась дрожащая улыбка. Губы у нее были на удивление полные – это была единственная часть ее тела, которую можно было назвать пышной. Они казались даже великоватыми для ее тонких черт лица и делали ее похожей на какое-то экзотическое создание вроде эльфа.

– Я переехала в Ривайвл в эти выходные. Сняла небольшой дом на Второй улице.

– Почему вы выбрали Ривайвл? – спросила Грейси. – Нас и на карте-то почти не видно.

Гармони засмеялась и обхватила кружку руками. Смех у нее оказался такой музыкальный, что Грейси стало интересно, как она поет.

– Мне неловко признаться, но меня привлекло название. Мне показалось, что это подходящее место, чтобы начать новую жизнь.

Грейси стало любопытно, почему этой женщине нужна новая жизнь, но она подумала, что спрашивать об этом на собеседовании неуместно. Скоро она все равно это узнает, городок-то маленький.

– Что ж, добро пожаловать в Ривайвл. Если вам понадобится, чтобы кто-то показал что где, дайте мне знать, я с удовольствием помогу. Я могу вам рассказать, от кого лучше держаться подальше, где лучше есть.

– Спасибо, это очень любезное предложение.

– У вас есть опыт кондитера?

Гармони кивнула, ее черты расслабились, выражение лица стало немного задумчивым.

– Да, мой дедушка был пекарем. Я выросла в пекарне и работала там все время, пока училась в средней школе.

По ее улыбке Грейси видела, что это были приятные воспоминания. Гармони посмотрела ей в глаза.

– Я по-прежнему люблю печь, но я довольно давно не занималась этим профессионально. Надеюсь, это вас не смущает.

Не смущает? Грейси была в восторге. Здесь, в их захолустном городке, ей приходилось довольствоваться тем, что она может получить, и она уже решила, что будущую помощницу ей придется обучать с нуля. Опыт был неожиданным бонусом, на который она и не надеялась.

– Это лучше, чем я ожидала, – сказала она. – Кем вы работали в последнее время?

– Я работала офис-менеджером в небольшой бухгалтерской фирме в Миссури, в городке примерно в тридцати милях от Сент-Луиса. Я могу предоставить рекомендации.

– Но почему вы не ищете работу в этой же области? Я уверена, вы бы зарабатывали больше, чем могу предложить я.

– Новая жизнь. Новый город. Новая работа. Я скучаю по работе руками. – Гармони пожала одним тонким плечом. – И, может быть, это прозвучит глупо, но когда я увидела ваше объявление, я подумала, что это судьба.

Грейси улыбнулась. Женщина ей нравилась. Она вызывала у нее приятное чувство.

– Это вовсе не звучит глупо.

Они проговорили еще полчаса, смеясь и знакомясь друг с другом ближе. Гармони рассказывала разные истории о том, как она работала в пекарне деда. Эти истории мог понять только тот, кто действительно работал пекарем, и это лишний раз убедило Грейси в ее искренности. Грейси, в свою очередь, рассказала молодой женщине о наплыве заказов из Чикаго и поделилась тревогами о быстром росте ее дела. Слушая, Гармони высказывала предложения, которые показывали, что она разбирается в бизнесе. Гармони оказалась поистине даром небес, она была именно такой, какая и была нужна Грейси. Грейси видела себя работающей с ней бок о бок. И хотя она продолжала собеседование, как сделала бы на ее месте любая здравомыслящая деловая женщина, чтобы застраховать себя от неприятных сюрпризов, она уже знала, что Гармони получит эту работу.

По лестнице спустился Сэм. Он вошел в кухню.

– Я ухожу.

Грейси спросила Гармони:

– Вы не против, если я вас на минутку оставлю?

Гармони кивнула. Грейси встала и вышла вместе с Сэмом. На улице было по-осеннему холодно, она обхватила себя руками.

– Она мне понравилась. Поэтому, если с ней что-то не так, пожалуйста, скажи мне прямо сейчас.

Сэм посмотрел мимо нее через окно в дом и нахмурился.

– Мне показалось, что с ней все нормально.

– У тебя по поводу нее хорошее чувство?

– Я от нее вообще ничего не почувствовал. – Сэм прищурился и снова посмотрел через окно на Гармони.

– Она мне очень нравится. И у нее есть опыт.

Грейси не могла представить, что может найти кого-то еще лучше. Сэм пожал плечами.

– В таком случае следуй своим инстинктам.

– У тебя с ней нет никаких проблем?

Грейси спросила, потому что ей не понравилось, как брат смотрел на Гармони.

Лицо Сэма напряглось.

– С какой стати?

Грейси потерла руки.

– Тогда я ее беру.

Сэм снова бросил взгляд в сторону Гармони.

– Конечно.

В его голосе не слышалось уверенности, но Грейси не могла понять, в чем дело. Гармони была славной, и Сэм сказал, что не почувствовал от нее опасности. Грейси вернулась в дом и закрыла за собой дверь.

– Прошу прощения.

На лицо Гармони набежала тень.

– Все в порядке? – спросила она.

– Да, все отлично. – Грейси положила ладонь на разделочный стол. – У меня есть предложение. Мне нужно сделать кучу вещей, и я думаю, это будет для вас хорошим тестом. У вас есть время?

Гармони протянула руки.

– Сколько угодно.

– Отлично. Предлагаю сделать что-то одно по вашему рецепту и одно – по моему. Я думаю, таким образом мы сможем понять, как нам работается бок о бок, а я получу представление о том, что вы умеете. Как вам такой вариант?

Гармони вскочила, ее голубые глаза сияли.

– Я готова.

– Тогда пойдемте, я покажу вам мою кладовку.

Позже в тот же день Джеймс сидел в своем кабинете в университете и читал материалы исследований, когда в дверь постучала Джейн. Не дожидаясь приглашения, она вошла и плюхнулась на стул.

– Звонили из полицейского участка. Они ждут наш отчет по делу Джейн Доу.

– Он в списке. – Джеймс отложил ручку и потер переносицу под очками. – Что ты им сказала?

– Что отчет будет у них к понедельнику, – сказала Джейн, криво улыбнувшись.

– Нам придется работать в выходные.

– Тебя это устраивает? Или у тебя будет эта секс-бомба?

«К сожалению, нет. И разговаривать с ней по телефону – совсем не то, что прикасаться к ней в реальности». Джеймс отрицательно покачал головой.

– Я с ней не увижусь до Дня благодарения.

– Очень плохо. Нам с Энн она понравилась, и нам не терпится снова с ней встретиться.

Эти трое практически игнорировали его весь день, поскольку стали закадычными подругами. Джеймс заметил, что так Грейси влияет на всех. Помимо того что она великолепна, в ней есть еще живость и теплота, которые притягивают людей. Джеймс еще не встречал человека, которому она бы не понравилась с первого взгляда.

– Ну… – В голосе Джейн появились лукавые нотки. – Что у вас с ней происходит?

Правильно вопрос надо было бы задать иначе: «Что у вас с ней не происходит?»

– Мы не торопим события.

Джейн рассмеялась, качая головой.

– Так ты это называешь?

– Да, я так это называю.

– Джеймс, вы двое без ума друг от друга.

Джеймс опасался, что он мог быть более, чем без ума от нее. Он боялся, что влюбился в Грейси. Он нахмурился. Эта мысль возвращалась к нему снова и снова, как плохой пенни. Это было безумием. Они провели вместе недостаточно много времени, чтобы делать такой вывод. Для любви нужны время и серьезные отношения. Для этого нужно бывать вместе не отрывками по сорок восемь часов, а больше. Он просто ею увлечен, а это не то же самое, что любовь.

Джеймс пожал плечами.

– Не думай, что я не знаю, чем ты с ней занимался, когда повел ее в винный погреб. Ты прекрасно знал, где я хранила ту бутылку «Пино нуар».

При воспоминании об этом Джеймс не смог сдержать улыбку.

– Да, признаю, мне нравится ее общество.

Джейн всплеснула руками.

– Ты просто невыносим!

В дверь забарабанили, потом старший брат Джеймса закричал:

– Джимми, ты там?

Джеймс бросил на Джейн предостерегающий взгляд.

– Ни слова о ней. Ты поняла?

Джейн нахмурилась, но кивнула.

– Входи! – крикнул Джеймс.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Шейн. На нем был темно-синий костюм, белая рубашка и красный галстук в полоску. Джеймс поднял одну бровь.

– Ты выглядишь как политик.

Шейн громко захлопнул за собой дверь.

– Проклятье! Я так и сказал. Клянусь, эта женщина хочет меня доконать.

Джейн показала на свободный стул, как будто это был ее кабинет, а не Джеймса.

– Садись, у тебя усталый вид. Все в порядке?

– Привет, Джейн. – Шейн сбросил пиджак, сорвал с себя галстук и закатал рукава рубашки. – Долгий день всякой бюрократической ерунды. Ты знаешь, как это всегда бывает.

Джейн кивнула. Хотя Шейн был владельцем агентства коммерческой недвижимости, успешного до неприличия, а они работали в академии, понятие бюрократии было им знакомо.

– И кто эта женщина, которая тебя достает?

Шейн посмотрел на Джейн как на ненормальную.

– Сесилия, конечно. Такое впечатление, что она только и ищет способ меня разозлить.

Джейн видела, как развивались отношения Сесилии и Шейна с самого начала, и по этому пункту она должна была согласиться с Шейном. Сесилия постоянно изобретала способы бросить ему вызов. Но, говоря по справедливости, Шейн был счастлив так, что дальше некуда. Именно такая женщина и была ему нужна. Джейн смерила Шейна долгим взглядом с ног до головы.

– Не могу сказать, что я ее виню.

Джеймс вздохнул со страдальческим выражением.

– Не поощряй его. Что ты тут делаешь?

– Моя последняя встреча закончилась раньше, чем предполагалось, и чтобы снять весь этот стресс, мне нужно сыграть в ракетбол. Я бы тебе сначала позвонил, но ты меня избегаешь, поэтому я решил нанести тебе визит лично. Будешь играть?

Его брат играл жестко, без правил, на одной силе. Учитывая, что Джеймс сам был на взводе, идея показалась ему чертовски привлекательной.

– Буду.

Шейн склонил голову набок, разглядывая Джеймса, потом переключил внимание на Джейн.

– Ты не знаешь, почему он меня избегает?

– Я тебя не избегаю, – сказал Джеймс, качая головой. – Я был занят.

Джейн напустила на себя невинный вид. Слишком невинный.

– Я с ним в эти выходные виделась, так что я ничего такого не заметила.

Шейн поскреб подбородок.

– Сисси думает, что тут может быть замешана женщина.

Джеймс ничего не сказал. Джейн пожала плечами.

– С ним ведь никогда не поймешь.

– Это правда? – Шейн встал и поднял брошенный на стул пиджак. – Ну, ты готов?

Джейн улыбнулась и посмотрела на него.

– Можешь дать нам минуту? Мне нужно быстро спросить его кое о чем по работе.

– Конечно. Я подгоню машину и буду ждать тебя у входа.

Шейн встал и взял свой галстук. Они попрощались, и Шейн ушел.

– Ну, что еще? – спросил Джеймс.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Джейн.

– Что делаю?

Его мысли были уже заняты ракетболом, поэтому он не понял, что Джейн имеет в виду.

– Держишь свои отношения с Грейси в секрете от своих родных.

У Джеймса сжался желудок, но он невозмутимо пожал плечами. Эта секретность началась довольно невинно. Вначале он ожидал, что у них будет всего одно свидание – оно окажется катастрофическим, и они пойдут каждый своей дорогой. При таких обстоятельствах казалось благоразумным сохранить их встречу в тайне. Но теперь Грейси, похоже, хотела и дальше скрывать от всех их отношения, и Джеймс не стал спорить с ней на эту тему.

– Ты же знаешь, какие они.

Джейн встала и прищурилась.

– И что из этого? Что изменится, если они узнают?

– Нет ничего плохого в том, чтобы не болтать о своей личной жизни. Ты же знаешь, я человек скрытный.

– Но она-то – нет. И когда вы были в нашем доме, вы оба не скрытничали.

Джеймс знал почему. Их скрытность была превентивной мерой, чтобы быть готовыми к концу их отношений.

Джейн прижала палец к виску, как будто у нее заболела голова.

– Держать в тайне свои отношения с капитаном команды болельщиц… Создается впечатление, что ты думаешь, будто не заслуживаешь ее.

– Это нелепо. – Джеймс говорил спокойно, но его внутреннее сопротивление росло.

– Ты думаешь? – Джейн положила руку на его локоть, и Джеймсу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сбросить ее руку.

– Да, – процедил он сквозь зубы.

Он знал, что Джейн думала, что в нем засел какой-то пережиток юности, но она ошибалась. Джеймс не сомневался, что достоин Грейси. Он только не верил, что сможет ее удержать.

 

Глава 24

Грейси не могла решить, то ли она в раю, то ли в аду. После стольких дней Джеймс с минуты на минуту будет с ней. Настал День благодарения, и она наконец его увидит. Только она не сможет к нему прикоснуться, потому что они в доме Митча и Мадди и праздник уже в разгаре. Мадди открыла дверцу духовки и жестом подозвала Грейси.

– По-моему, выглядит очень неплохо, а ты как думаешь?

Грейси положила блюдо, которое вытирала полотенцем, и заглянула в духовку. Индейка приобрела золотисто-коричневый цвет.

– Выглядит отлично. Надо на некоторое время накрыть ее фольгой, чтобы она не слишком зажарилась сверху.

Мадди закрыла духовку и толкнула подругу бедром.

– Я так рада, что ты живешь по соседству.

Грейси крепко обняла одной рукой подругу, которая была заметно меньше ее.

– Я тоже, куколка.

Вдруг зеленые глаза Мадди наполнились слезами. Грейси нахмурилась.

– Что случилось?

– Ничего. Просто я очень счастлива.

Грейси с подозрением всмотрелась в ее лицо. Рыжие волосы Мадди были собраны на затылке, кожа сияла здоровьем. Грейси окинула взглядом ее фигурку в мини-юбке и длинном темно-красном топе, такую же миниатюрную, как всегда.

– Ты ведь не беременна?

Мадди засмеялась и вытерла глаза.

– Нет! Боже, никто не предупреждает, что когда выйдешь замуж, стоит только тебе расчувствоваться или не очень хорошо себя почувствовать, все сразу подумают, что ты залетела.

Грейси показала жестом на наряд Мадди.

– Если честно, когда ты плачешь от счастья и носишь длинный топ, скрывающий талию, возникают определенного рода подозрения.

– Это верно, но я не беременна. – Мадди прижала ладонь к сердцу. – Мы все еще ждем. Мы договорились снова обсудить этот вопрос в первую годовщину нашей свадьбы.

Грейси протянула подруге стакан вина.

– В таком случае, нам лучше сейчас выпить.

Мадди отпила немного и оглядела кухню.

– У меня такое ощущение, что я должна что-то делать для обеда, но делать нечего.

– Это один из тех случаев, когда надо сначала делать все спешно, а потом просто ждать. Пойдем-ка, расслабимся вместе с остальными, пока есть возможность.

Мадди прикусила нижнюю губу.

– До того как мы уйдем, я хочу тебя кое о чем попросить.

– Конечно, все, что угодно.

– Это первый День благодарения, который мы отмечаем как женатая пара. Не могла бы ты хотя бы в этот день постараться не ссориться с Джеймсом?

Грейси бросило в жар. Если бы только Мадди знала, как легко ей теперь дать такое обещание! Вообще-то она собиралась быть более чем вежливой. Грейси вздохнула с таким видом, как будто ей предстояла трудная борьба – ведь именно этого Мадди от нее ожидала.

– Буду вести себя так хорошо, как только смогу. Он останется здесь до Рождества, и я обещаю ради тебя все это время быть с ним любезной. Я даже предложила ему квартиру в моем гараже. Видишь, как я стараюсь?

– Спасибо. У меня прямо гора с плеч свалилась, когда я услышала, что мне не надо будет следить за постройкой этого летнего домика, когда Шейн из-за работы не сможет там присутствовать. Он такой требовательный, не знаю, как Сесилия с ним мирится. – Мадди улыбнулась ослепительной улыбкой. – Хотела бы я, чтобы ты смогла оценить, какой Джеймс замечательный.

О, Грейси это оценила. Оценивала каждую ночь. Хотя они и были далеко друг от друга, они каждый день разговаривали по телефону, и даже не по одному разу. И каждую ночь перед сном. У Грейси уже вошло в привычку, что, перед тем как уснуть, она должна услышать его негромкий спокойный голос. Она уже сцепила пальцы в предвкушении встречи с ним.

Мадди продолжала, не подозревая, что Грейси с нетерпением ждет, когда Джеймс приедет, чтобы начать быть с ним «любезной»:

– Я хочу сказать, много ли братьев согласятся приехать в свои каникулы помогать младшей сестре?

– Ну да, он практически святой, – сухо сказала Грейси.

– Я просто говорю: будь с ним милой.

– Обещаю.

Она будет с ним настолько любезна, что он будет поражен.

Они пошли по коридору, и в это самое время Джеймс открыл дверь, стряхивая с плеч снег. Сердце Грейси подпрыгнуло до самого горла, в животе стало горячо. Господи боже, как же он хорошо выглядел! Высокий и стройный, зеленые глаза за стеклами очков в черной оправе ярко сияют, темные волосы растрепаны. При виде его Грейси резко втянула воздух, чтобы сдержать желание броситься в его объятия.

Он вытер ботинки о коврик у двери, и их взгляды встретились.

«Я тебя хочу. Я тебя хочу. Я тебя хочу». Эти слова повторялись в мозгу Грейси как мантра. Его взгляд скользнул по ее телу и потеплел. На Грейси была короткая черная юбка в складку, черные сапоги до колен и подходящий топ. Еще она надела чулки, потому что они будут весь день окружены людьми и им понадобится легкий доступ. Грейси хотела его прямо сейчас и не собиралась дожидаться возможности уединиться.

Мадди, по-видимому, не заметила их долгих напряженных взглядов. Она подбежала к Джеймсу и обняла его.

– Ты приехал!

Джеймс обнял ее в ответ и поцеловал в щеку.

– Как поживает моя младшая сестренка?

Его голос. Грейси любила его голос. Она любила, как он шептал ей на ухо всякие грязные словечки. Произносил ее имя, когда ласкал ее. То, как он стонал, когда она ублажала его ртом. Как у него захватывало дыхание… Грейси стало жарко. Она набрала полные легкие воздуха. Она уже стала влажной. Она уже была готова и желала. Грейси сказала себе, что сможет с этим справиться. Теперь уже недолго осталось, довольно скоро она его получит.

Грейси медленно пошла к Джеймсу, изо всех сил сдерживая улыбку при виде того, каким голодным взглядом он наблюдает за медленным покачиванием ее бедер. Она кивнула.

– Джеймс.

Он кивнул в ответ.

– Грейси.

Она показала большим пальцем на Мадди.

– Она взяла с меня обещание, что я буду с тобой любезна.

Его губы дрогнули.

– Понятно. Надеюсь, это будет не слишком трудно.

Грейси быстро взглянула на его рот и одновременно скользнула языком по своей нижней губе. Потом пожала плечами.

– Я переживу.

Мадди перевела взгляд с брата на подругу и обратно.

– Только сегодня и в Рождество. Неужели я прошу слишком много?

Джеймс поднял бровь.

– Для моей любимой сестренки – все что угодно.

– Оооо! – произнесла Грейси медовым голосом. – Ну разве не идеальный брат?

Ответить Джеймс не успел – к ним подошел Шейн и похлопал его по спине.

– Как раз вовремя к началу игры.

– Провести день, смотря футбол, – сказал Джеймс с иронией. – Какое счастье.

– Эй, это же твой брат, – сказал Шейн.

– Но как насчет остальных шести игр? – спросил Джеймс.

Шейн рассмеялся, качая головой.

– Их только три.

Грейси, стараясь быть милой, спросила:

– Профессор, а что бы вы предпочли посмотреть вместо этого?

Взгляд Джеймса прошелся по всей длине ее тела.

– Сегодня показывают все серии «Доктора Кто».

– Правда? – с надеждой спросила она, забыв изображать равнодушие.

С подачи Джеймса, черт бы его побрал, Грейси и сама пристрастилась к этому сериалу. Он уже видел все серии, но пересматривал их вместе с ней, потому что, как он сказал, ему нравилось смотреть, как она возбуждается.

– Правда. – Голос Джеймса понизился на октаву. – Двенадцать часов подряд. С дополнительным бонусом в виде мини-серий.

Грейси поежилась.

– По какому каналу? – спросила она.

Мадди засмеялась.

– Я просила тебя быть милой, но не обязательно заходить слишком далеко.

Шейн поднял брови и показал на Грейси.

– Мад, мне кажется, что она не притворяется.

На лице Мадди мелькнуло удивление.

– Правда? С каких это пор?

– М-м-м… – Грейси заправила за ухо прядь волос, вспоминая последний раз, когда они с Джеймсом смотрели этот фильм. Они разыграли свою собственную игру «Доктор Кто». Их игра включала в себя снятие чего-нибудь из одежды, расплавленный шоколад и шампанское, которые Джеймс слизывал с ее сосков всякий раз, когда доктор произносил слово «Тардис». – Как-то вечером я случайно наткнулась на одну серию, да и пристрастилась.

Джеймс улыбнулся ей самой что ни на есть дьявольской улыбкой, которая говорила, что он прекрасно знает, какое именно воспоминание у нее возникло.

– Кое-что общее между нами все-таки есть, – сказал он.

Грейси глотнула. Она не продержится долго. Ей нужно как-то остаться с Джеймсом наедине.

– Чудеса никогда не кончаются.

– Пойдемте. – Шейн жестом пригласил всех в гостиную и занял место рядом с Сесилией.

Компания была небольшая. Позже должен был подойти Сэм. Чарли работал, мать Мадди решила остаться с тетушкой Кэти, а мать Митча отправилась с друзьями в круиз вокруг греческих островов. Грейси пригласила и Гармони Джонс, поскольку девушка еще никого в городе не знала, но она отказалась. Гармони сказала, что она устраивается в новом доме и ей очень много всего предстоит сделать.

Джеймс снял пальто и повесил его в холле. Грейси сказала:

– Мадди, перед тем как сесть с вами, я хочу пойти взглянуть, как там индейка.

– Спасибо, – сказала Мадди.

Грейси прошла через вращающуюся дверь. Ожидая Джеймса, она даже перестала дышать. И он пошел за ней. Она знала, что он за ней пойдет. Через несколько секунд качающаяся дверь открылась, и Грейси повернулась к нему лицом. И он был здесь. Он схватил ее в объятия, прижал к себе и набросился на ее рот. Джеймс наступал на Грейси, пока она, пятясь, не уперлась в разделочный стол. Он ее пожирал. Его язык был в ее рту. Его руки, горячие и требовательные, были повсюду. Между поцелуями он пробормотал:

– Господи, ты выглядишь чертовски сексуально.

– Ты тоже. – Она вытянула его рубашку из брюк и провела руками вверх по его груди. – Мне нужен твой член.

Джеймс зарычал и приподнял одну ее ногу к себе на бедро, его эрекция уперлась в ее уже налившуюся желанием сердцевину.

– Сейчас.

– Да.

– Грейси! – крикнула Сесилия.

Они оторвались друг от друга и отпрянули, тяжело дыша.

– Да! – крикнула в ответ Грейси, не сводя глаз со стоящего перед ней мужчины.

Рот Джеймса был влажным, губы припухли от их поцелуя.

– Можешь принести пиво?

Грейси вздохнула.

– Конечно.

Джеймс опять притянул ее к себе и снова поцеловал.

– Наверное, сейчас не время.

– Когда? – Грейси приподнялась на цыпочки. – Я не могу терпеть.

– Хорошо.

Он провел рукой вниз по ее бедру и сунул руку под юбку. Когда его пальцы нашли голую кожу над краем чулка, Грейси замерла. Он застонал.

– Зачем ты меня мучишь? Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

– Знаю, – сказала Грейси, лизнув языком его шею.

Она была уверена, что чулки для него – фетиш, и пользовалась этим вовсю. Джеймс потянул Грейси к столу и встал рядом.

– Ты самая страшная искусительница.

Он положил ладонь на ее поясницу и толкнул Грейси вниз, так что она оказалась наклоненной над столом, и поднял юбку. Спустил трусики.

– Переступи.

Грейси не колебалась ни секунды. В этом он был абсолютно в ее вкусе – настолько, что это даже пугало. И она бы волновалась по этому поводу – если бы не хотела его так отчаянно.

Джеймс резко раздвинул ей ноги. Грейс вцепилась в край столешницы, дыхание вырывалось у нее короткими резкими вздохами. Его пальцы скользнули между ее бедер, и она задрожала от абсолютного наслаждения. Джеймс наклонился над ней и прошептал на ухо:

– Кто-то мокрый.

Она толкнула бедра назад, стремясь сделать прикосновение более глубоким.

– Это для тебя.

Его пальцы касались ее ноющей от желания плоти очень легко, просто дразня.

– Я знаю, как тебе нравятся наши игры. Когда ты вспоминала наше приключение с «Доктором Кто», я практически почувствовал твое возбуждение. Ну что, посмотрим, как далеко я смогу тебя завести, пока ты не сломаешься?

Грейси никогда в жизни никого не хотела сильнее. Джеймс стал для нее чем-то вроде наркотика.

– Я уже на пределе.

– Думаю, ты можешь выдержать еще. – Он потянул ее, выпрямляя, и засунул ее трусики себе в карман. – Это я оставлю у себя.

Ох, обед обещал быть долгим.

За вечер Джеймс израсходовал всю свою дисциплину и самоконтроль до последней унции. У него уже несколько часов была эрекция, и он мучил и Грейси, и себя всеми возможными способами. Когда он трогал ее в последний раз, она была такая мокрая, что влага покрывала бедра. У него до сих пор стоял в ушах ее голос, когда она его умоляла. Это был ад, но будь он проклят, если ему не нравилось смотреть, как она извивается. Держать ее на самом краю.

Джеймс стоял один на кухне со стаканом вина в руке и пытался перевести дух. Другой рукой он взъерошил волосы. Он сомневался, что сможет продержаться еще. Вращающаяся дверь распахнулась, и в кухню вошел Шейн.

– Что ты тут делаешь в полном одиночестве?

Джеймс пожал плечами и сделал глоток вина.

– Мне просто нужно немного тишины.

Шейн кивнул, по его лицу расплылась широкая усмешка.

– Ну, и как давно ты с ней спишь?

Джеймс выпрямился, вино в его стакане заплескалось.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Шейн засмеялся. Он облокотился о разделочный стол и перекинул одну ногу через другую.

– Я стал подозревать, когда Грейси два раза приезжала в город и оба раза не останавливалась у нас. А тут еще Сисси и Мадди подозревают, что Грейси с кем-то встречается. Но сегодняшний вечер все подтвердил. У вас, ребята, плохо получается это скрывать.

Джеймс искренне полагал, что они были осторожными, но, возможно, слишком много вина и слишком много похоти повлияли на его восприятие, так что он не мог быть совершенно уверен.

– Тебе померещилось.

Шейн фыркнул и покачал головой.

– Я тебя умоляю. Не оскорбляй мои умственные способности. Большинство женщин при упоминании о «Докторе Кто» не выглядят так, будто у них оргазм.

Джеймс неожиданно для самого себя засмеялся, но смех получился похожим на лай.

– Шейн, может, ты просто не знаешь женщин нужного типа.

Шейн закатил глаза, но прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, в кухню вошел Митч. Он подошел к холодильнику, достал бутылку пива, открыл и бросил крышку на стол. Потом прислонился к разделочному столу таким же манером, как Шейн. Он поднял одну бровь.

– Ну, как я понимаю, ты наконец об этом позаботился?

– Вот видишь, я тебе говорил, – сказал Шейн, потом перевел взгляд на Митча. – Он по-прежнему это отрицает.

Джеймс, строго говоря, не столько отрицал, сколько уклонялся от ответа.

– Можешь не трудиться. Мадди – единственная, кто не знает. Она наивно думает, что вы молодцы, делаете над собой такие усилия.

Митч потер подбородок.

– Ну да, очень трудно. Ты довел Грейси до того, что она почти потеряла дар речи. Я не думал, что когда-нибудь такое увижу.

Джеймс испытал удовлетворение. В глубине души он знал, что хочет оставить на ней какую-то отметину о себе и хочет отличаться от других мужчин, с которыми она встречалась. Но от вопросов он все еще уходил.

– Я пообещал Мадди быть вежливым и выполняю обещание.

Шейн рассмеялся.

– Я бы сказал, ты выходишь далеко за рамки своего обещания.

Митч поднял бутылку, как будто хотел сказать тост. Дверь снова распахнулась, и вошла Сесилия. Джеймс вздохнул. Она подбоченилась одной рукой, а другую направила на Джеймса.

– Ладно, признавайся, что ты сделал, чтобы заставить ее не рассказывать мне?

Джеймс покачал головой.

– Понятия не имею, о чем вы толкуете.

Сесилия нахмурилась и с очень недовольным видом обратилась к своему жениху:

– Я одна из ее лучших подруг. Я еще могу понять, что она не сказала Мадди, но почему мне?

– Сисси, я не знаю, в какую игру они играют. – Шейн протянул руку и привлек Сесилию к себе, потом обнял ее за талию. – А теперь ты взял и расстроил ее.

Джеймс открыл было рот, но в это время вошла Мадди. Она влетела в кухню, как мини-торнадо.

– Что здесь происходит?

Сесилия показала на Джеймса.

– Твой брат развращает Грейси.

– Погоди, что?

Мадди переключила внимание на Джеймса. Джеймс снова открыл было рот, чтобы спокойно все объяснить, но Митч сказал:

– Грейси и Джеймс спят вместе.

– Но это невозможно. – Мадди бросила на брата растерянный взгляд. – Вы же друг другу даже не нравитесь.

Когда вмешался Шейн, Джеймс откинулся назад и предоставил разговору обтекать его со всех сторон, поскольку казалось, что никого не интересует, что он может сказать на эту тему. Он мог бы догадаться, что им не удастся сохранить связь в тайне, – эта компашка слишком любопытна.

– Ты просто слишком слепа и не замечаешь, потому что он твой брат, – сказал Шейн.

– Он и твой брат тоже, – резонно заметила Мадди. – Может, это ты ошибаешься.

– Мадди, он не ошибается, – сказал Митч.

Мадди повернулась к мужу.

– А ты откуда знаешь?

Митч усмехнулся.

– За обедом они сели рядом.

– Я их попросила быть любезными друг с другом, – сказала Мадди.

– О, я бы сказал, у него с этим проблем нет, – заметил Шейн.

Мадди посмотрела на Сесилию.

– Думаешь, это правда?

– Да, я уверена. – Сесилия нахмурилась. – Но я не понимаю, почему Грейси нам ничего не сказала.

Они продолжали в том же духе, перебивая друг друга, обсуждая то, что, по их мнению, происходило. Джеймс стоял прислонившись к столу, попивал вино и не произносил ни слова. Дверь снова распахнулась, и в кухню вошла Грейси в этих своих высоких сапогах, которые Джеймс намеревался очень скоро обернуть вокруг своей талии.

– Что здесь происходит? Почему вы все кричите?

– Почему ты нам не рассказала? – накинулась на нее Мадди.

– Что не рассказала? – негромко спросила Грейси и с виноватым видом покосилась на Джеймса.

– Я знала, что ты не провела те два дня в спа одна!

Сесилия подняла брови и встряхнула головой так, что ее волосы взметнулись. Грейси быстро повернулась к Джеймсу и требовательно спросила:

– Что ты им сказал?

Тем самым Грейси подтвердила все подозрения. Мадди и Сесилия в унисон ахнули, мужчины засмеялись. Джеймс впервые за все время подал голос.

– Я не сказал ни слова. В буквальном смысле.

– Ну, что-то ты должен был им сказать.

Грейси приняла воинственную позу. Теперь, когда она выдала их тайну, она была полна решимости устроить ему допрос.

– Ни слова, – спокойно повторил Джеймс. – Они все просто не дали мне рта раскрыть.

Грейси прикусила нижнюю губу. Мадди шагнула вперед.

– Это правда?

Грейси встретилась с ним взглядом. Джеймс пожал плечами и глотнул вина из стакана. Она вздохнула.

– Правда.

– Почему ты нам не рассказала? – спросила Сесилия. – Мы же твои лучшие подруги.

– Это сложно объяснить. – Грейси глубоко вздохнула. – Но теперь, когда вы все это знаете, выметайтесь отсюда! Мне нужно поговорить с Джеймсом наедине.

На лице Мадди появилось озабоченное выражение.

– О, не сердись на него. Он ничего не сделал, это все мы.

– Мадди, я тебя люблю, но ты должна уйти, – настояла Грейси.

Джеймс скрестил ноги в щиколотках и усмехнулся, глядя в стакан с вином. Он-то прекрасно знал, чего она хочет. И хочет она вовсе не накричать на него. Он посмотрел на сестру с серьезным видом.

– Мадди, не волнуйся, со мной все будет хорошо.

Шейн фыркнул. Сесилия ткнула его локтем в ребра. Грейси сверкнула глазами и посмотрела на него прищурившись.

– Не поощряй ее.

Мадди воздела руки. Она явно еще не осознала, что отношения между Грейси и Джеймсом так кардинально изменились.

– Хорошо, но обещай мне, что ты не будешь к нему слишком сурова.

Грейси возвела взгляд к потолку.

– Боже, помоги мне! У меня не было секса почти месяц! Выметайтесь!

Джеймс хмыкнул, он получал от этого спектакля такое удовольствие, что даже не смутился. Митч поскреб рукой челюсть.

– Грейси, я не уверен, что бог предоставляет помощь такого рода.

Она сжала кулаки, топнула ногой и завизжала:

– Уходите!

– Эй, полегче. – Шейн посмотрел на Джеймса и лукаво улыбнулся: – Что ты с ней сделал?

Грейси показала пальцем на дверь.

– Прочь! Или, боюсь, вы пожалеете.

Наконец все вышли из кухни, удивленные и одновременно усмехающиеся, и оставили их одних. Джеймс ухмыльнулся Грейси в самой дерзкой и высокомерной манере.

– Я бы сказал, малышка, что ты наконец достигла своей критической точки.

Грейси размашисто подошла к нему, схватила его за рубашку и притянула к себе.

– Заткнись и трахни меня!

Джеймс зарычал и поцеловал ее. Ситуация вышла из-под контроля. Когда Джеймс набросился на ее рот, Грейси вцепилась в его плечи. Сжимая в кулаках ткань его рубашки, она терлась об него, прижималась к нему, чуть ли не пыталась забраться в него. Джеймс обычно вел себя тихо и старался не привлекать к себе внимания, но сейчас он отбросил осторожность. Толкая Грейси назад, он в процессе опрокинул стул. Грейси уперлась задом в стол, Джеймс оттолкнул в сторону тарелки и прочую посуду, что-то упало на пол и с громким звоном разбилось, но они даже ни на секунду не отвлеклись на это. Грейси застонала, схватилась за молнию на его брюках и стала ее расстегивать. Тем временем Джеймс подсунул руки под ее топ и накрыл ее груди. Он потер большими пальцами ее соски, и она выгнулась ему навстречу. Грейси уперлась руками в стол у себя за спиной, ее голова запрокинулась. Джеймс рывком распахнул ее рубашку, одной рукой расстегнул застежку бюстгальтера и снял его чашечки с ее впечатляющих грудей. Потом наклонился к ней и взял один напрягшийся пик в рот. Грейси обхватила его голову, впиваясь ногтями в кожу, и притянула ближе. Он куснул ее сосок, у нее вырвался тихий звук, похожий на мяуканье, в следующее мгновение еще одна тарелка упала на пол и разлетелась на кусочки. Джеймс знал, что они поднимают много шума, знал он и то, что, как только они отсюда выйдут, на них обрушится миллион вопросов, но ему было все равно. Его интересовала только Грейси. Он обвел языком сначала один сосок, потом другой, посасывая и покусывая их так, что Грейси пришла в неистовство.

– Да, Джеймс… Боже… Как же мне тебя не хватало!

– Мне тебя тоже не хватало, Грейси, – прошептал он, касаясь губами ее груди.

Он положил руку на ее шею и стал гладить пальцем то место, где бешено бился пульс. Он подумает об этом позже. Намного позже. После того, как ему удастся утолить этот непереносимый голод.

 

Глава 25

Пока ванильные капкейки и овсяные печенья с изюмом стояли в духовке, а Джеймс спал наверху в ее спальне, Грейси сидела за столом и составляла список дел, которые ей предстояло сделать на этой неделе, включая дела, которые она могла передать Гармони – настоящему дару небес. Она обдумала список заказов из Чикаго, казалось, растущий день ото дня. Доставка ее изделий в Чикаго по-прежнему оставалась проблемой. Грейси связывалась с несколькими местными дистрибьюторскими компаниями, но их цены оказались слишком высокими. А ездить в Чикаго и обратно самой у нее не было никакой возможности. Даже после того, как она взяла на работу Гармони, которая испекла сногсшибательно вкусные тыквенные кексы, а капкейки «красный бархат» по рецепту Грейси скопировала так точно, что невозможно было отличить. Грейси все ждала, что поток заказов начнет спадать, но он не спадал. Ей нужно было что-то придумать, но пока она совершенно не представляла, как решать проблему.

В дверь черного хода постучали. Грейси подняла взгляд и помахала Мадди рукой, чтобы она входила. Мадди с улыбкой вошла в кухню и вежливо поинтересовалась:

– Я не помешала?

Голос подруги прозвучал тепло, но несколько отстраненно. Грейси вздохнула.

– Если я сплю с Джеймсом, это не значит, что мы стали посторонними.

Мадди закрыла за собой дверь.

– Извини, я просто… Не знаю, я не была уверена, что сказать.

– Ничего не надо говорить. Между нами ничего не изменилось.

Грейси напряженно глотнула. Именно поэтому она и не хотела рассказывать об их отношениях. Лучшая подруга уже сейчас начала обращаться с ней по-другому. Мадди налила себе кофе и села за стол.

– Да в том-то и дело, что отношения между нами изменились. Ты уже несколько недель вела себя необычно. Не хотела со мной говорить. Я чувствовала, что что-то происходит, но ты недостаточно мне доверяла, чтобы рассказать. – Она пожала плечами. – Я-то думала, что ты могла рассказать мне все, как я тебе рассказываю.

Грейси положила ручку и глубоко вздохнула. Конечно, Мадди была права. Она вела себя не так, как обычно. Мадди снова и снова пыталась до нее достучаться, но Грейси ее избегала. И теперь пришло время исправить ситуацию, которую она сама же создала.

– Я прошу прощения. Мне есть, в чем признаться, но тебе это не понравится.

Мадди нахмурилась.

– Я слушаю.

– С тех пор как Шейн и Сесилия обручились, мне пришлось бороться с завистью.

– Потому что они собираются пожениться? – спросила Мадди.

Грейси отрицательно покачала головой.

– Нет. Потому что вы с Сесилией станете сестрами.

Мадди протянула руку через стол и дотронулась до руки Грейси.

– Ты точно такая же моя сестра, как Сесилия.

У Грейси сжалось горло, она кивнула.

– Я знаю, что ты так чувствуешь, но вы с ней теперь очень близки. И у меня засело в голове, что между вами образовалась особая связь, которая не включает меня. Вы – семья, а я – подруга. Я люблю Сэма, но нас с ним только двое, у нас больше никого нет, и, наверное, я хотела, чтобы у меня было то же, что у вас.

Глаза Мадди подозрительно заблестели, и Грейси почувствовала, что на нее накатили слезы. Она замотала головой, стряхивая влагу с ресниц.

– Мне было самой противно, что я испытываю такие мелочные чувства, вот я их и скрывала.

Мадди сжала ее пальцы.

– Ах, если бы я знала. Я тебя люблю, и какой бы большой ни стала моя семья, ты всегда будешь ее частью.

– Мадди, я тоже тебя люблю. Я жалею, что не рассказывала тебе. Мне надо было больше доверять нашей дружбе.

– Я понимаю. – Мадди еще раз пожала пальцы Грейси, потом убрала руку. – А Джеймс?

Грейси шумно выдохнула и отпила кофе, чтобы взять себя в руки.

– Я на свой глупый манер оберегала нашу дружбу. Поскольку я и так уже тревожилась, я не хотела ставить тебя в трудное положение, где тебе пришлось бы делать выбор между мной и твоим братом, когда у нас с Джеймсом все закончится. Мне казалось, что проще сохранять все в тайне, пока эти отношения не исчерпают себя. А потом жизнь продолжится, и ничто не изменится.

Мадди кашлянула, прочищая горло.

– Что все-таки между вами двумя происходит?

Сердце Грейси забилось сильнее. Прошлая ночь была волшебной, и, поскольку им больше не нужно было прятаться, Джеймс остался у нее ночевать. В результате они разговаривали и занимались любовью почти до утра. Грейси пугали ее собственные чувства. И пугало выражение глаз Джеймса, когда он смотрел на нее. И то, что им было чертовски хорошо вместе, тоже пугало. О будущем они не говорили. Более того, они старательно избегали таких разговоров, но все, что оставалось несказанным, повисало в воздухе между ними.

– Я не знаю, – тихо сказала она.

– Грейси… – Голос Мадди смягчился. – Я тебя прошу, не разбивай его сердце. Он этого не заслужил.

У Грейси что-то сжалось в груди.

– Я знаю.

Мадди в волнении пожевала нижнюю губу.

– Он на тебя так смотрит, так себя ведет… Я никогда не видела его таким. Он всегда был очень… ну, ты знаешь, какой он.

– Да, знаю, – сказала Грейси.

– Я никогда не видела, чтобы он прикасался к другой девушке. Он никогда не проявлял нежность на людях. Но вчера вечером, с тобой, он вовсе не был застенчивым.

– Это плохо?

Мадди посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.

– Вы перебили половину моей посуды.

Грейси хватило такта покраснеть. Она тогда совсем обезумела.

– Да, прошу прощения, я все возмещу.

– Я имею в виду, что это совсем на него не похоже. Что это значит?

Грейси кивнула. Она не могла притворяться, что сама не задумывалась о том же самом. Джеймс казался совсем не похожим на того человека, которого она узнала за прошедший год. Она меняла его, так же как и он менял ее. Но она не знала, что это означает. Грейси глотнула.

– Может быть, он стал давать себе волю? Он всегда был слишком озабочен самоконтролем, так что, может быть, это перемена к лучшему?

– Да, наверное, – сказала Мадди, но в ее голосе не слышалось уверенности.

– Ты расстроена? – с тревогой спросила Грейси.

Мадди покачала головой.

– Нет, просто я не хочу, чтобы ему причинили боль.

Грейси не могла упрекнуть Мадди за это беспокойство. В конце концов, в том, что касается отношений с мужчинами, у Грейси была не очень хорошая репутация. Но ее все равно это задело.

– Я этого тоже не хочу.

Мадди вздохнула с досадой.

– Понимаешь, просто ты такая девушка, которую все любят, а Джеймс – он этому так же подвержен, как и любой другой мужчина.

– Мадди, одно маленькое уточнение. – Голос Грейси прозвучал более рассерженно, чем она хотела. – Я не девушка, которую все любят. Я девушка, которую все хотят, а это совершенно точно не одно и то же.

На лице Мадди отразилось удивление.

– Это не так!

– Так, так. Спать со мной хотят многие мужчины, но они не хотят меня узнать. Все, что им нужно, – это та, кем они меня считают. А о том, какая я на самом деле, они не думают, им это не интересно.

В этом не было вины мужчин. Грейси сама всегда позволяла, чтобы им было этого достаточно. Потому что в глубине души она боялась, что в ней нет того, что нужно для серьезных отношений. Да, она милая и приятная, она не пьяница, но так ли уж сильно она отличается от своего отца? Все говорят, что они очень похожи. Отец был как заклинатель змей – он завораживал аудиторию, но если снять с него маску, то под ней не было ничего.

Мадди озабоченно нахмурилась.

– А Джеймс от них отличается?

Не в этом ли состояла проблема, которая грызла Грейси? Джеймс был другим. В каком-то смысле с Джеймсом она больше, чем когда-либо, чувствовала себя самой собой. Каким-то образом через все ее защитные сооружения сумел проникнуть мужчина, от которого она этого меньше всего ожидала. Он сумел разглядеть то, что скрывалось за ее шармом, заглянуть за фасад сексуальной кошечки… Но что, если там ничего не было?

– Да, я отличаюсь, – строго сказал Джеймс с порога кухни. – А теперь кончай беспокоиться.

Плечи Грейси напряглись. Много ли он успел услышать? Мадди отвела взгляд от обнаженной груди брата.

– Ой, это неудобно.

– Неудобно, только если ты сама делаешь это неудобным. Но оставь ее в покое, а то ты ее расстраиваешь.

Мадди нахмурилась.

– Я расстраиваю?

Грейси пожала плечами. Неужели никто не понимает, что Джеймс – не единственный, кто может пострадать в конце этой истории? Зеленые глаза Мадди, очень похожие на глаза ее брата, затуманились.

– Значит, я только все осложняю?

– Да, – сказал Джеймс.

– Сесилия мне говорила, чтобы я до поры до времени не вмешивалась, но я ее не послушалась.

От переживаний лицо Мадди стало напряженным. Грейси не желала больше обсуждать эту тему.

– Все нормально, не волнуйся. Я тебя понимаю.

– Извини меня, – сказала Мадди, выпрямляясь на стуле. – Просто дай мне возможность привыкнуть к новому положению вещей, ладно? Все-таки, если говорить по справедливости, я целый год пыталась не дать вам поубивать друг друга. Так что эта новость меня потрясла.

Джеймс сел за стол, посмотрел на Грейси и вопросительно поднял брови.

– Все будет хорошо, – оптимистично заявила Грейси, надевая счастливую маску. – Мадди, как насчет того, чтобы вечером сходить в «Биг-Редс»? Только в женской компании?

Лицо Мадди прояснилось.

– Серьезно?

– Да. Выпивку нам будут весь вечер покупать мужчины.

Джеймс с улыбкой подмигнул и открыл айпад, чтобы по обыкновению просмотреть утренние новости. Грейси наконец выдохнула и тут только осознала, что сидела затаив дыхание. Вот что ей в нем нравилось. Большинство мужчин на его месте подняли бы шум: как же, ведь он не пробыл здесь еще и двадцати четырех часов, а она собирается бросить его ради того, чтобы помириться с подругами. Но Джеймс отнесся к этому совершенно спокойно. И то, что она планирует раскручивать других мужчин на бесплатные напитки, его тоже нисколько не взволновало. Такую уверенность в себе мужчина имитировать не может.

– Я бы с удовольствием, – сказала Мадди.

– Отлично. Значит, ты, я и Сисси, как в старые добрые времена.

Мадди украдкой взглянула на брата и смущенно прочистила горло.

– Наверное, мне лучше уйти и не мешать тебе работать.

В это время зазвенел таймер. Грейси засмеялась.

– Кажется, как раз вовремя.

Между ними все еще ощущалась некоторая неловкость, но Грейси надеялась, что вечером это пройдет и их отношения снова станут нормальными.

Мадди помахала рукой и ушла. Грейси достала из духовки печенье. Джеймс у нее за спиной произнес:

– Я не знал, что ты это так воспринимала.

– Как?

Грейси проверила готовность печенья и решила, что оно идеально пропеклось.

– Грейси, для меня ты не фантазия. – Он подошел к ней сзади и обнял, и Грейси прильнула к его сильной груди. – Признай, что я отличаюсь от других мужчин.

Она глубоко вздохнула.

– Ты отличаешься.

Он поцеловал ее в висок.

– Мы скоро об этом поговорим.

Все ее мышцы напряглись. Джеймс погладил ее руки вверх и вниз, стараясь успокоить Грейси.

– Я к этому не готова.

– Ты боишься.

Простое и прямое утверждение, такое же прямое, как он сам. К чему отрицать, если он уже знает правду?

– Да, – призналась Грейси.

Джеймс обнял ее крепче.

– Я тоже боюсь.

Грейси развернулась в его объятиях, чтобы оказаться лицом к нему.

– Ты боишься?

Он кивнул.

– Это оказалось сложнее и запутаннее, чем я ожидал.

– Да, правда.

Сработал второй таймер. Грейси отстранилась.

– Работа зовет.

– «Спасена ударом колокола». – Джеймс отпустил ее, и она отошла к духовкам. Он спросил у нее за спиной: – Ты обдумывала снова вопрос о магазине в Чикаго?

Грейси вынула из духовки противень и поставила его на решетку остывать. Джеймс предлагал это уже несколько раз, но она все еще не понимала, как такое возможно. Она пожала плечами:

– Вообще-то нет.

Повисло долгое молчание. Потом Джеймс сказал:

– Ладно. Я выйду на пробежку.

Радуясь возможности сменить тему, Грейси изобразила улыбку и повернулась к Джеймсу.

– Сколько миль?

Он пожал плечами.

– Думаю, десять.

– Десять! Это безумие! – Она снова подошла к духовке и достала капкейки. – Что с тобой творится? Разве прошлой ночью я тебя не утомила?

Он засмеялся.

– На самом деле я никогда еще не был так полон энергии.

– Ты просто больной на голову.

– Ты мне это все время говоришь.

Грейси усмехнулась.

– Пока тебя не будет, я сделаю протеиновые батончики с шоколадом и арахисовым маслом. Как раз хватит времени, чтобы они схватились к твоему возвращению.

Джеймс схватил ее за запястье, притянул к себе и поцеловал долгим крепким поцелуем.

– Я тебя обожаю!

И в это мгновение из легких Грейси вдруг вышел весь воздух. Она поняла, что влюбилась. Впервые в жизни она влюбилась по уши. И она понятия не имела, что с этим делать.

Джеймс стоял и смотрел, как далеко бригада строителей успела продвинуться в постройке загородного дома брата, а Шейн в это время жадно ловил ртом воздух. Шейн поставил руки на колени и выдохнул:

– Ах ты паршивец!

Джеймс усмехнулся и прислонился к дереву.

– Тебе это полезно.

– Ты садист! – сказал Шейн, вытирая с висков пот.

– Мне это говорили, – небрежно бросил Джеймс.

У него тоже вспотело лицо, он вытер пот. Да, это были трудные десять миль, но все же было не слишком тяжело. Вообще-то он бежал в более спокойном темпе, принимая во внимание прошедшую ночь.

– Я не стал тебя слишком нагружать.

Шейн закатил глаза. Ему наконец удалось восстановить дыхание.

– Ладно, не важно.

Джеймс хмыкнул.

– Ты бы был в лучшей форме, если бы бегал со мной чаще.

– Я в превосходной форме, если сравнивать с нормальными людьми.

В самом деле, в теле Шейна не было ни унции жира. Ему повезло с наследственностью и почти не требовалось заниматься в тренажерном зале. В отличие от Джеймса. Даже после всех лет тренировок тело Джеймса мгновенно стало бы дряблым, если бы он прекратил над ним работать.

Джеймс показал на постройку: белый каркасный дом с верандой, опоясывающей его по периметру, и жалюзи раскинулся на большом участке.

– Я вижу, прогресс есть.

– Да, дом скоро будет готов, – сказал Шейн. – На прошлой неделе они занялись гипсокартоном.

Братья немного помолчали. Холодный ноябрьский воздух холодил кожу Джеймса. Наконец Шейн покосился на него и спросил:

– Ну так что у тебя с Грейси происходит?

«Что-то происходит». Хотя Джеймс не был уверен, как определить их отношения, одно он знал точно: это не была легкая ни к чему не обязывающая интрижка, которую он представлял себе раньше. И эти отношения не умрут тихо сами собой, если дать им достаточно времени. Если они закончатся, или когда они закончатся, конец будет болезненным. Грейси становилась ему необходимой. Она была последним человеком, с кем он говорил перед сном, и первым, о ком он думал, проснувшись утром. Он хотел большего, но Грейси, казалось, вполне устраивало плыть по течению, и он пока не хотел ее подталкивать. Теперь Джеймс понимал, как она мыслит и чувствует, во что она верит. Он достаточно узнал о ее прошлом, чтобы понять, что постоянные отношения приводят ее в ужас, и интуиция подсказывала ему двигаться очень маленькими шажками. Но для себя он уже все понял и решил. Он ее удержит. Ему только осталось понять как.

Джеймс осознал, что брат за ним наблюдает. Он пожал плечами.

– Ничего, что касалось бы тебя.

Шейн рассмеялся.

– Ты всегда был болтливым.

– Не хочешь показать мне дом внутри?

– У тебя с ней серьезно?

Старший брат был в их семье вроде мамы-наседки, и хотя все они уже стали взрослыми и успешными людьми, он все еще не мог избавиться от привычки беспокоиться за них. В обычных обстоятельствах Джеймс бы пресек дальнейшие расспросы, но сейчас ему было кое-что нужно от брата, и чтобы это получить, ему приходилось платить. Он показал подбородком на дом.

– Может, мы хотя бы уйдем с холода?

– Неженка.

Шейн усмехнулся и достал из внутреннего кармана брюк ключ. Они поднялись по лестнице и вошли в дом. Внутри их встретило широкое открытое пространство и высокие потолки. Даже сейчас, когда еще не все перегородки были установлены, Джеймс видел, что дом будет изумительным. Впрочем, на меньшее Шейн и не согласился бы.

Они прошли по ламинату в заднюю часть дома, на будущую кухню. В комнате были арочные окна от пола до потолка, обращенные на задний двор. По распоряжению Шейна между деревьями расчистили промежуток, чтобы открылся вид на реку. Пейзаж был очень живописный и умиротворяющий, Джеймс подумал, что здесь можно работать в тишине и безмятежности часами. Он улыбнулся.

– Папе бы это понравилось.

Шейн прислонился к конструкции, которая впоследствии превратится в кухонный остров.

– Да, он не раз говорил о месте, где он мог бы вкусить жизнь в маленьком городке.

Правда состояла в том, что их отец никогда бы не смог позволить себе ничего подобного. Финансы не были его сильной стороной, но никто из сыновей не винил его в этом. Даже Шейн, который работал до седьмого пота, чтобы гарантировать, что они не потеряют все.

– Мама видела этот дом после того, как собрали каркас?

Шейн положил руки на клееную фанеру, на месте которой будет столешница.

– Ты что же, собираешься избегать этого вопроса вечно?

Джеймс вздохнул, понимая, что отсрочка закончилась.

– Я думаю, это может быть серьезно.

– Я не удивлен, – сказал Шейн.

Джеймса это поразило.

– А вот я чертовски удивлен.

– На свадьбе Мадди она дала Эвану от ворот поворот. После этого я понял, что это лишь вопрос времени.

Джеймс не хотел думать о том, как его младший брат флиртовал с Грейси. С тем, что ее постоянно хочет несметное количество мужчин, он мог справиться, но зрелище Грейси и Эвана, склонивших головы друг к другу, до сих пор оставалось для него неприятным воспоминанием. Он посмотрел в окно.

– У меня к тебе просьба.

– Все что угодно.

Безусловное согласие. В этом был весь Шейн. Ради любого из родственников он бы пошел в огонь, если дать то, что им нужно, было в его власти. Джеймс отвернулся от окна и посмотрел на брата.

– Ты же знаешь, что Грейси завалена заказами из Чикаго.

Шейн кивнул.

– Да, Сесилия говорила.

– Я считаю, ей нужно подумать об открытии магазина в Чикаго.

Такая мысль зародилась у Джеймса вскоре после ее первого визита, но сколько бы он ни предлагал Грейси этот вариант в качестве возможного решения ее нынешних проблем, она его отвергала.

Шейн изогнул одну бровь.

– И это приведет ее в Чикаго.

– Не буду притворяться, что у меня нет скрытых мотивов.

Если Джеймс хотел иметь с ней отношения, логика подсказывала, что ей нужно переехать в Чикаго. Грейси стояла у истоков процветающего бизнеса, клиенты уже рекомендовали ее друг другу, к тому же Джеймс не мог переехать в Ривайвл. Он работал по контракту в одном из самых престижных университетов страны.

– Ты говорил об этом с ней? – спросил Шейн.

– Я ей это предлагал, но она не хочет даже обсуждать эту тему.

Шейн поскреб подбородок.

– Ты настаивал?

Джеймс отрицательно покачал головой.

– Как ты справедливо заметил, я вряд ли могу быть объективным.

– И как, по-твоему, я могу помочь?

По правде говоря, Джеймс не знал, что Шейн может сделать. Но надо же было с чего-то начинать.

– Ты – один из самых успешных бизнесменов в Чикаго. Может, ты мог бы обсудить с ней возможные варианты? Тогда это не будет выглядеть так, будто я пытаюсь изменить ее жизнь ради себя. Это просто будет разговор одного бизнесмена с другим.

Шейн склонил голову набок, в глазах появилось отсутствующее выражение, как бывало, когда он что-то обдумывал. Джеймс терпеливо ждал и не перебивал. Прошла, казалось, целая вечность, когда наконец Шейн сказал:

– Даже при том, что у нее здесь стабильный бизнес, она не может много заработать. Это маленький городок, и хотя у нее нет накладных расходов, все-таки люди могут съесть только какое-то ограниченное количество тортов. Даже если она хорошо отнесется к этой идее, не думаю, что у нее есть капитал, необходимый для открытия магазин. Чикаго – дорогой город для бизнеса, особенно для человека, который привык к жизни в маленьком городке.

Джеймс потер подбородок. Вот почему он выбрал преподавательскую работу. Он сконцентрировался на том, как уговорить Грейси хотя бы обсудить возможность переезда, и совершенно не продумал деловую сторону вопроса.

– Джимми, это начальный курс бизнеса.

– В школе я пропускал эти уроки. – Огонек надежды, тлевший в его душе, быстро погас. – Значит, ты думаешь, для нее нереально перевести бизнес в Чикаго?

Шейн пожал плечами.

– Я не знаю, какое у нее финансовое положение, но это сомнительно. Однако у меня есть решение.

– Какое?

– Я ее профинансирую.

Джеймс недоуменно заморгал и покачал головой.

– Об этом я не могу тебя просить.

– Это же Грейси. Люди и так уже ее требуют. Она печет, как будто у нее волшебные руки, любой, кто ее увидит, сразу ее полюбит. И так уж вышло, что моя жена – нечто вроде гуру в области связей с общественностью.

Выражение лица Шейна сменилось на довольное и удовлетворенное.

– Так что мои вложения окупятся, и даже если не окупятся, я смогу это пережить.

В его голосе звучала уверенность очень богатого человека. Джеймс не знал точно, сколько у брата денег, и никогда об этом не спрашивал, но по сравнению с ним заработки их другого брата, профессионального футболиста, казались грошовыми. В нем снова вспыхнула надежда. Это было решение, в котором Джеймс нуждался.

– Как думаешь, она на это пойдет?

Шейн кивнул.

– Мы разработаем план, от которого она не сможет отказаться.

Чем больше Джеймс обдумывал эту идею, тем больше она ему нравилась. Если они проделают за Грейси работу и предоставят ей финансовую поддержку, которая сделает переезд возможным, то она как деловая женщина должна будет обдумать этот вариант. Джеймс кивнул.

– Ладно, какой следующий шаг?

Шейн усмехнулся и потер руки с каким-то почти маниакальным ликованием.

– В понедельник с утра я прежде всего подключу к этому делу Пенелопу.

Пенелопа работала на Шейна и уже несколько лет была его правой рукой, кроме того, она была лучшей подругой Мадди.

– Она не проговорится, ей можно доверять?

Само то, что Джеймс задал именно этот вопрос, должно было бы послужить ему предостережением, но он так обрадовался найденному идеальному решению, что не задумался над этим.

 

Глава 26

Последние две недели были сумасшедшими, Грейси работала как проклятая. Она улыбнулась Гармони, девушка все это время работала бок о бок с ней и помогала ей так, как Грейси раньше даже не могла себе представить.

– Я тебе уже говорила, как я рада, что ты приехала в наш город?

Гармони рассмеялась своим мелодичным смехом.

– Только раз в день. Ты становишься забывчивой по части комплиментов.

Она подошла к миксеру, выключила мешалку, и в кухне стало тихо. Грейси усмехнулась.

– Постараюсь больше показывать, как я тебя ценю.

Она не могла нарадоваться на работу Гармони, к тому же эта женщина оказалась коллегой, о которой можно было только мечтать. Добродушная, трудолюбивая, она легко краснела, и Грейси получала удовольствие, поддразнивая ее. Гармони взяла на себя почти все рутинные обязанности кондитера, так что Грейси смогла сосредоточиться на двух сложных заказах, которые ей предстояло доставить в Чикаго. Еще два торта, и она будет свободна до Рождества. А в начале нового года ей нужно будет серьезно подумать над бизнес-планом. Постоянные поездки в качестве долговременного решения не подходят.

Телефон пиликнул, сообщая, что пришло сообщение от Джеймса. Он спрашивал, когда Грейси освободится. Поскольку Джеймс любил тишину, а в ее доме стоял постоянный шум, он устроил себе офис в квартире над гаражом. Там он работал над статьями, которые ему нужно было закончить за время студенческих каникул. Несмотря на безумную нагрузку, они проводили вместе каждую свободную минуту, и страх Грейси по поводу глубины их отношений нарастал. Еще один вопрос, который она откладывала до Нового года.

Грейси улыбнулась, читая сообщение, и Гармони усмехнулась.

– Есть только один человек, который вызывает у тебя такую улыбку. Должно быть, профессор вышел из своей пещеры.

Грейси написала ответ: «Я заканчиваю, осталось минут пятнадцать». Может, это нелепо, что оставшиеся пятнадцать минут кажутся ей вечностью? Вероятно, но Грейси было все равно. Она любит Джеймса и будет этим наслаждаться. Грейси дала себе слово, что, пока Джеймс здесь, она всецело посвятит себя ему, не сдерживаясь. Пока он не вынудит ее задуматься о будущем. Об этом она будет волноваться потом, а сейчас она просто хотела его видеть. Она улыбнулась Гармони.

– Неужели это так заметно?

– Да, но это прекрасно, – сказала Гармони.

Телефон снова запищал. «Хорошо. Прошу через 30 минут явиться в мой кабинет одетой подобающим образом».

«Гм, что бы это значило?» Что-то хорошее, в этом Грейси не сомневалась. Ее охватил жар. Как такое возможно, что с ним оказалось так интересно? Подумать только, всего шесть месяцев назад она была уверена, что он совершенно скучный тип!

«Подобающим образом?»

Грейси ждала его ответа целую минуту, почти задыхаясь от волнения. «Мисс Робертс, я очень разочарован вашей курсовой работой. Вам необходима дисциплина».

В сознании Грейси тут же всплыли ее фантазии на тему профессора. Если бы она не прислонялась к разделочному столу, то, наверное, растеклась бы на полу теплой лужицей.

Гармони присвистнула.

– Ого! О чем это?

Еще одно сообщение: «Надеюсь, вы не опоздаете, иначе вас ждут дополнительные последствия. Профессор Донован».

У Грейси по-настоящему ослабели колени. Она облизнула губы. Весь этот контроль… – она поежилась, – если его направить в правильное русло, будет самым восхитительным, что ей когда-нибудь доводилось испытывать.

– М-м… – Грейси почувствовала пульсацию между ног. Она огляделась. – Ты можешь закончить здесь без меня?

Гармони подняла одну темную бровь.

– Когда у тебя такое выражение лица, с моей стороны было бы жестоко не согласиться.

– Ты не против?

Гармони махнула рукой в сторону двери.

– Иди, развлекайся со своим мечтательным бойфрендом.

Грейси помедлила. Она никогда не слышала, чтобы Джеймса так называли. Еще один пункт, над которым ей надо подумать, когда ее не будет переполнять желание.

– Он мечтательный?

Гармони рассмеялась.

– Да, и, по-видимому, очень креативный.

– У него есть свои достоинства.

Грейси сжала в руке телефон.

– Иди, иди, пока не лишилась чувств.

Грейси почти бегом взбежала на второй этаж и стала лихорадочно рыться в гардеробе, ища подходящий наряд. Она знала, какой топ идеально подойдет для этого случая, но не могла его найти. Носясь по спальне, она как безумная выбрасывала из ящиков вещи, готовясь к свиданию. Через пятнадцать минут ее спальня выглядела так, словно здесь прошелся небольшой торнадо, но будь она проклята, если дело того не стоило. Грейси надела пальто и вышла за дверь. Готовая и ждущая… что бы там Джеймс ей ни приготовил.

Ровно через двадцать пять минут после того, как Джеймс послал последнее сообщение, Грейси стояла у двери в квартиру над гаражом. Джеймс принял строгое выражение лица и, не вставая из-за письменного стола, жестом приказал ей войти. Он долго и упорно обдумывал, что собирается сделать, но теперь был настроен решительно.

Грейси вошла в комнату. На ней был тренчкот, волосы были собраны в конский хвостик, щеки мило порозовели от холода. Джеймс поднял бровь и сказал самым серьезным тоном:

– Мисс Робертс, хорошо, что вы пришли вовремя.

Она улыбнулась ему, надув губки, розовый блеск на ее губах придал улыбке еще более неприличный вид.

– Я не хотела, чтобы вы подумали, что я несерьезно отношусь к моим оценкам.

Улыбка так и просилась на губы Джеймса, но он подавил ее и жестом предложил Грейси сесть на стул, который он заранее перед ее приходом поставил перед столом.

– Садитесь.

Она кивнула и стала медленно расстегивать тренчкот, каждую пуговицу она вынимала из петли с преувеличенным вниманием. Она явно решила его подразнить, и Джеймс откинулся на спинку стула, наслаждаясь каждой минутой этого представления. Когда пальто упало на пол, у Джеймса чуть не случился сердечный приступ. Ему пришлось собрать в кулак всю выдержку, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

Грейси выглядела прямо как олицетворение тайной мечты занудного профессора. На ней были чулки, которые ему так нравились, и серая юбка в складку, такая короткая, что виднелись голые бедра в промежутке между краем чулок и подолом юбки. Взгляд Джеймса скользнул по обтягивающему черному топу. На великолепной груди Грейси сверкала блестками красная надпись: «Отшлепай меня».

Забавно, что именно это и было у него на уме. Но Джеймс уже перестал удивляться, когда их мысли совпадали. Для двух человек, у которых якобы не имелось ничего общего, они были на удивление похожими.

– Мисс Робертс, я сказал, садитесь.

Джеймс добавил в голос металлические нотки. Грейси одарила его самодовольной понимающей улыбкой и села, скрестив ноги так, что подол юбки задрался и стал виден край ее трусиков. Белый хлопок. Она всегда отличалась вниманием к деталям. Она облизнула губы.

– Я готова сделать все, что необходимо, чтобы улучшить мою оценку.

– Хорошо. Это вам понадобится, если вы хотите сдать экзамен.

Джеймс открыл нижний ящик старого стола и достал один из толстых учебников, которыми пользовался на занятиях.

– Я приготовил вам экзамен из трех частей. Вы готовы начать?

Она улыбнулась ему лукавой улыбкой.

– Наверняка есть более легкий способ повысить мою оценку. Может быть, более интересный.

Он любил все контролировать и до знакомства с Грейси не задумывался о том, как это распространяется на секс. Грейси, казалось, его контроль в спальне нравился, и чем больше ей это нравилось, тем больше его увлекала мысль зайти немного дальше. Когда она впервые поделилась с ним своими фантазиями о профессоре, Джеймс поискал информацию в Интернете и решил разыграть то, что, как он надеялся, ей понравится – нечто чуть более жесткое, чем то, что они делали до сих пор. Он провел исследование, тщательно разработал план и теперь не собирался дать себя отвлечь первым обольстительным взглядом. Каким бы искушающим он ни был. Джеймс придал своему голосу как можно больше строгости – столько, сколько смог.

– Мисс Робертс, я задал вам вопрос. Предлагаю вам ответить сейчас, если хотите избежать последствий.

Взгляд голубых глаз метнулся к нему, Лолита-соблазнительница по-прежнему никуда не делась. Джеймс положил ладонь на обложку книги и стал постукивать пальцем.

– Мне повторить вопрос?

Грейси усмехнулась. Игра ей явно нравилась, и она думала, что полностью контролирует ситуацию.

– Я готова.

За последнее время Джеймс начал понимать, как сильно Грейси полагалась на свою яркую индивидуальность и неиссякаемую сексапильность, и хотя он не мог ее в этом винить, он подозревал, что она использует это, чтобы сдерживать самое себя. И сегодня он собирался исправить это положение – если его исследование себя оправдает.

– Хорошо. Если во время этого экзамена – в любой момент – вы почувствуете, что не в состоянии продолжать, пожалуйста, скажите мне, чтобы я прекратил, и я немедленно закончу тест. Конечно, в таком случае вы получите низкую оценку, но это будет ваш собственный выбор. Вы меня поняли?

Грейси захихикала, распрямила скрещенные ноги и широко раздвинула их.

– О, я понимаю.

Он покачал головой:

– Надо отвечать: «Да, профессор».

Ее глаза расширились, и, казалось, дыхание застряло в горле. Джеймс улыбнулся. Превосходно.

Вот как, он хочет играть таким манером? Что ж, она вполне может это сделать. Грейси снова скрестила ноги и натянула юбку пониже, изображая волнующуюся школьницу. Она должна была признать, что с этим выражением глаз, сурово стиснутыми зубами и пальцами, постукивающими по книге, Джеймс в своей роли выглядел очень убедительно.

– Конечно, профессор.

Он поднял одну бровь.

– И вы начнете наконец относиться к своим оценкам всерьез, мисс Робертс?

Он отлично играл свою роль, потому что ее тело заглотнуло наживку вместе с крючком.

– Да, профессор. – Грейси понизила голос. – Я сделаю все, чтобы получить высший балл.

Его губы дрогнули, на лице промелькнуло выражение, которого Грейси еще никогда не видела.

– Все, что угодно?

Она облизнула губы.

– Все.

Джеймс медленно кивнул.

– Очень хорошо. Но если вам потребуется прекратить, вы можете в любой момент мне сказать об этом.

– Я уверена, что могу вам угодить, – промурлыкала Грейси.

– Я на это рассчитываю.

Его тон был строгим и возбуждающим. Он действительно вошел в роль. Конечно, Грейси уже играла раньше в подобные игры, но с ним это ощущалось как-то по-другому. Может быть, потому что он был для нее важен.

Грейси улыбнулась ему самой что ни на есть страстной улыбкой и сказала легким, игривым тоном:

– Я уверена, есть какой-то способ убедить вас в моем серьезном отношении к учебе.

Он погладил ладонью учебник.

– У вас есть только один выход: делать то, что вам говорят. Вы меня понимаете?

Ее грудь затопил жар, соски напряглись.

– Да.

Джеймс поманил ее пальцем.

– Подойдите сюда, пожалуйста.

Грейси вскочила со стула.

– Да, профессор.

Он повернулся на стуле.

– Подойдите и встаньте передо мной.

Ну вот, началось интересное. Грейси подошла к нему и остановилась прямо перед ним, как он велел. Его взгляд путешествовал по ее телу до тех пор, пока она не почувствовала покалывание под кожей, словно он к ней прикасался.

– Как я понимаю, вы думаете, что ваше хорошенькое личико может вытащить вас из любой неприятности, в которую вы попали. Но уверяю вас, со мной эти приемы не работают. Манипуляция будет иметь серьезные последствия. Это вам понятно?

Услышав это заявление, Грейси замерла. Она хотела ответить шуткой, сказать что-нибудь веселое и сексуальное, но в голове было пусто. Она обнаружила, что может только кивнуть, и ничего больше.

– Эта часть экзамена будет испытанием вашей выносливости. – Он постучал пальцем по столу. – Наклонитесь и положите локти на стол.

Внутри у Грейси что-то екнуло, по животу растеклось горячее желание. Джеймс был очень хорош в этой роли. И это было очень сексуально. Грейси знала, что это всего лишь игра, и даже не совсем незнакомая, но она никогда не испытывала ничего подобного. Потому ли это, что Джеймс так хорош? Или потому, что она его любит?

Видя, что она не пошевелилась, Джеймс сказал:

– Мисс Робертс, мне не нравятся ваши колебания.

Казалось, Грейси не могла пошевелиться, потому что внутри у нее что-то трепетало. Она не знала точно, что это было, но оно явно влияло на ее поведение.

– Советую вам не вынуждать меня повторять свое требование дважды, – сказал Джеймс властным тоном.

И внезапно Грейси все поняла. Она вспомнила все разы, когда они были вместе. То, как он мучил ее в День благодарения, доведя почти до безумия. Эту негромкую, твердую властность. И то, что ей никогда не удавалось добиться от него чего-нибудь с помощью своего обаяния. Это была не совсем роль. Это был он. Выпущенный на свободу. Грейси поежилась. Ее сердце громко забилось, соски налились желанием и превратились в твердые бусинки.

– Вы колеблетесь.

Спокойные, сдержанные слова привели ее в действие. Грейси медленно наклонилась над столом и приняла то положение, какое он велел.

– Хорошо. Теперь раздвиньте ноги.

Грейси подчинилась. В ее ушах оглушительно бился пульс.

– Шире, – резко бросил Джеймс.

Она подчинилась. Ее дыхание стало частым и поверхностным. Соски терлись о поверхность стола, и она подавила в груди низкий стон. Ей это нравилось. По-настоящему нравилось.

Джеймс встал и подошел к ней сзади. Грейси закрыла глаза и прислонилась щекой к столу, готовая принять все, что он ей даст.

– Поднимитесь на локти.

Ее глаза открылись, с губ сорвалось хихиканье. Она оглянулась на него и усмехнулась.

– Ты очень серьезно к этому относишься.

Его губы дрогнули, но не сложились в улыбку.

– Ваше образование для меня важно. – Он сгреб в кулак ее волосы и потянул вверх. – Вот как это будет происходить. Каждый раз, когда вы проявите колебания, я буду добавлять к вашему тесту пять минут. Понятно?

Грейси завладело какое-то отчаянное голодное ощущение, оно опьяняло ее.

– Да, профессор.

– И что я велел вам делать?

Об это она понятия не имела. Грейси облизнула нижнюю губу.

– Я забыла.

Джеймс вздохнул с выражением долготерпения и прищелкнул языком.

– Мисс Робертс, что мне с вами делать?

Она вильнула задом.

– У меня есть кое-какие идеи на этот счет.

Его ладонь скользнула вниз по ее спине, он грубо мял ее тело, и она еле сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия.

– Со мной этот номер не пройдет.

Почему он не собирается играть по тем правилам, которые диктовала ее игра? Испорченная девчонка и профессор? Грейси предприняла еще одну попытку.

– Вы уверены?

Он посмотрел на нее и нахмурился.

– Мисс Робертс, на локти.

Ладно, значит, он не хочет ей подыграть. Каким-то образом от этого игра становилась еще сексуальнее. Грейси медленно приподнялась и оперлась на локти.

– Хорошо. – Он выпрямился и одной рукой взял книгу, а другой ладонью надавил на ее спину так, что она выгнулась, а зад приподнялся. – Очень хорошо.

У Грейси сбилось дыхание. Она решила ни о чем не думать, а просто плыть по течению. Джеймс задрал ее юбку и провел рукой по ее круглым ягодицам, обтянутым хлопковой тканью. Она втянула воздух в пылающие легкие. Он провел пальцами по ее бедру, скользнул по спине, потом вниз по другой ноге.

– Вас когда-нибудь воспитывали должным образом?

Грейси пыталась продумать ответ, но у нее разбегались мысли. Конечно, ее шлепали по попке, но она почему-то не думала, что он имел в виду именно это. Она колебалась слишком долго. Он прищелкнул языком.

– Ну что мне с вами делать? Нам придется добавить еще пять минут.

– Но…

Он сжал ее бедро.

– Хотите, чтобы я добавил десять?

Боже, это слишком много. У нее закружилась голова.

– Отвечайте! – рявкнул он.

От неожиданности и желания, почти лишившего ее сил, Грейси дернулась.

– Нет, профессор.

В ответ его рука снова двинулась по ее телу медленно, очень медленно. Он провел ладонью по ягодицам, потом опустил книгу между ее бедер и потер корешком ее самое чувствительное место. Грейси застонала и стиснула кулаки. Это казалось невозможным, но даже хотя ее тело прикрывала ткань трусиков, она почувствовала первые красноречивые признаки назревающего оргазма. Она нарушила позицию и толкнула бедра назад, чтобы усилить трение. И тут Джеймс убрал руку.

Она повернулась и сердито посмотрела на него.

– Не останавливайся!

Он покачал головой с таким видом, словно был очень разочарован.

– У вас напрочь отсутствует самоконтроль.

Грейси открыла было рот, чтобы заговорить, но он заставил ее молчать, всего лишь изогнув бровь.

– Это десять минут.

В ее крови вскипело желание вкупе с отчаянием и паникой.

– Ты шутишь!

– Я совершенно серьезен. А теперь советую вам замолчать. – Он постучал пальцами по ее предплечьям. – На локти, мисс Робертс.

Она ахнула, но снова приняла позу, в которую он ее поставил. Грейси часто фантазировала, каково было бы чувствовать себя беспомощной, не властной над ситуацией. И хотя она притворялась, что это так, в действительности такого никогда не случалось. Она всегда контролировала ситуацию, особенно с мужчинами, но в Джеймсе в этот момент было нечто непримиримое, безжалостное. Нечто, отчего у нее внутри все дрожало. Грейси всецело ему доверяла, но она вышла далеко за пределы зоны комфорта и подозревала, что Джеймс это прекрасно знает. Ее захлестнули эмоции, и она вышла из роли.

– Джеймс? – прошептала Грейси.

Он наклонился над ней, его большое тело было твердым и надежным.

– Что не так, малышка?

Ее пальцы вжались в поверхность стола.

– Я н-не знаю.

Он погладил ее по спине, провел пальцами вдоль изгиба позвоночника.

– Ты не уверена, нравится тебе это или ты это ненавидишь.

Она кивнула.

– И это тебя пугает.

Грейси закрыла глаза. Снова верно. Джеймс прошептал ей на ухо:

– Но в глубине души ты знаешь: это то, о чем ты думала.

– Да.

Голос Грейси прозвучал так хрипло, что она сама едва его узнала.

– Я тоже.

Он сказал это в точности как тот Джеймс, которого она знала и любила. Она оглянулась на него.

– Думаешь?

Он погладил ее по голове.

– Да. Я думаю, возможно, это то, что нам обоим нужно. Но в конечном счете это все равно ты и я. – Грейси кивнула, ее невыраженная любовь давила на ее сердце тяжестью, так, что становилось больно. Джеймс провел пальцем по ее загривку. – Тебе достаточно сказать, чтобы я прекратил, и все закончится.

Именно этого заверения ей не хватало, чтобы она могла продолжать.

– Ладно.

– Ты готова продолжать?

Грейси не понимала, почему она так расчувствовалась, это должно было быть просто маленькой забавной сексуальной игрой, но стало чем-то гораздо большим. Она не хотела останавливаться.

– Да, Джеймс.

Ни слова ни говоря, Джеймс выпрямился и снова начал медленное обольщение, стал гладить руками ее кожу. Вниз по ногам, по ягодицам, по ее сердцевине, вверх по спине… Это превратилось в сладкую пытку. Грейси крепко зажмурилась и стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть и не нарушить позу.

Он подошел к ней сзади. Она прижалась к нему, надеясь его соблазнить, но он, казалось, даже не заметил. Да ему и не были нужны ее молчаливые требования. Он провел руками по ее бедрам и спустил с нее трусики до колен. Резинка врезалась в ее кожу, у Грейси задрожали ноги. Его пальцы скользнули между ее бедер, и это было как удар током.

– Ого, кто-то мокрый.

Он погладил ее чувствительный бугорок, и в ней стал нарастать мощный оргазм, грозивший разорвать ее на кусочки, она уронила голову вперед. Джеймс убрал руку. Грейси выругалась. Он шлепнул ее по попке – достаточно сильно, чтобы у нее защипало глаза от слез. Ее кожу словно обожгло огнем.

Как же… хорошо!

Он снова шлепнул ее и наклонился над ней.

– Справедливости ради, ты ведь на это и напрашивалась, не так ли?

Грейси успела забыть о своем топе с надписью. Когда она его надевала, то думала, что это будет просто очень смешно.

– Да, профессор.

Его руки снова начали свое путешествие. Вверх и вниз по ее ногам, по бедрам, вокруг ягодиц, задержались, чтобы слегка потереть самое чувствительное место, разогреть ее и снова остановиться, когда она уже была на грани оргазма.

Грейси протестующее захныкала.

Джеймс навис над ней, и к ее горячей коже прижалась его восставшая плоть. Он ласкал ее, обхватив рукой за талию, и она стала такой мокрой, что это было почти неловко. Джеймс прошептал:

– Я еще только начал.

Из горла Грейси вырвался низкий звук, она содрогнулась. Он выпрямился и, надавив ладонью на ее спину, снова привел ее в прежнее положение. Потом взял книгу, положил ей на ягодицы, отошел и сел на стул рядом с ней.

– Вот как это будет происходить. Сейчас у вас десять минут. Каждый раз, когда книга упадет на пол, я буду добавлять к вашему тесту пять минут. Советую стоять неподвижно, иначе мы пробудем здесь очень долго. Кажется, все достаточно просто?

Вообще-то это и было просто. Книга была большая, и ее было нетрудно удержать.

– Да, профессор.

– Хорошо.

Он повернул свой стул, разложил на столе бумаги и взял ручку. Грейси нахмурилась.

– Что ты делаешь?

– Редактирую свою статью.

– Но…

Грейси смолкла, не договорив. Он наклонил голову набок и поднял одну бровь.

– Что?

– Ничего, – пробормотала она и уставилась на письменный стол, слегка разочарованная.

Это оказалось не таким уж и трудным. Она ожидала чего-то посложнее. Грейси нахмурилась, глядя на поверхность стола между своими ладонями. Джеймс сделал какую-то пометку в тексте. Она недовольно фыркнула. Он продолжал читать, не обращая на нее внимания. Грейси сердито посмотрела на пресс-папье. Джеймс выделил несколько предложений маркером. От долгого стояния в одном положении у нее начинала болеть спина. Она посмотрела на часы. Прошло шесть минут.

Джеймс, казалось, забыл о ее существовании. Она постучала ногтями по столу. Он внезапно шлепнул ее по заду. Это было так неожиданно, что она дернулась, и книга упала на пол. Джеймс рассмеялся дьявольским смехом.

– Какая жалость. А оставалось всего несколько минут.

– Эй! – Грейси выпрямилась и бросила на него свирепый взгляд. – Ты сделал это нарочно!

– Я? Никогда.

– Лжец! – Она была уже близка к концу. – Так нечестно.

Он цокнул языком и поднял с пола книгу.

– Ты злой!

Грейси надула губы. Как бы она его в этот момент ни ненавидела, она не могла отрицать крошечное зернышко удовлетворения.

Он показал подбородком на стол.

– Мисс Робертс, встаньте в позицию.

Она задрожала, и через секунду книга снова балансировала на ее теле. Джеймс вернулся к своим бумагам. Грейси запыхтела. Он, не поднимая головы, протянул руку, коснулся ее между бедер и потер нежную плоть. Грейси ахнула, желание ударило ей в голову. А он убрал руку. Он провел пальцами по внутренней стороне ее бедер, Грейси почувствовала, что его пальцы стали влажными.

– Могу сказать, как сильно тебе это не нравится.

Грейси резко втянула воздух.

– Паршивец. – Он хмыкнул и продолжил работу. – Не может быть, чтобы ты читал.

– Мисс Робертс, может быть, мне стоит читать это вслух? Таким образом мы сможем испытать еще и вашу сосредоточенность.

– По крайней мере мне будет чем заняться.

Едва эти слова слетели с языка Грейси, она поняла, что это было ошибкой. Джеймс вздохнул и встал из-за стола. Он придал слову «пытка» совершенно новый смысл.

Прошел час. Грейси вскрикнула, он снова и снова ей отказывал. У нее ныла спина, горели ягодицы, ее плоть была в огне, и она никогда в жизни не была так возбуждена. Джеймс терзал ее тело такой изысканной пыткой, что она думала, что умрет, и чувствовала себя безумной, абсолютно развратной.

Он был непреклонным. Твердым. Целеустремленным. Методичным. И абсолютно безжалостным. Грейси это обожала. И ненавидела. Она хотела, чтобы это никогда не кончалось, и не могла дождаться, когда это кончится. Она была в жутком виде. По ее вискам струился пот, от макияжа почти ничего не осталось, волосы превратились в спутанную гриву. Она упрашивала, умоляла, проклинала его, поклонялась ему, но он все равно не уступал ее просьбам о разрядке.

– Повернись ко мне лицом и встань на колени, – приказал он непреклонным тоном.

Грейси давно уже миновала ту стадию, когда могла колебаться. Она повернулась, опустилась на пол между его коленей и посмотрела на него снизу вверх в ожидании. Он посмотрел на нее, выражение его лица смягчилось, он провел пальцем по ее щеке.

– Ты хорошая девочка.

У Грейси неожиданно перехватило горло.

– Спасибо.

– Я тебя люблю, – сказал Джеймс. Сердце Грейси пропустило удар. – Думаю, я всегда был в тебя влюблен.

Слезы наполнили ее глаза и потекли по щекам. Он ее любит. Не забавную девчонку из фантазий, а ее. Настоящую ее. Слова дрожали на ее губах, но она все равно их сказала. Потому что, несмотря на ее страх, это была правда.

– Я тоже тебя люблю.

– Ты мне доверяешь?

Она кивнула. Они больше не играли, не притворялись.

– Тогда дай мне то, чего я хочу, и ты не пожалеешь.

– Что ты хочешь?

Грейси чувствовала такое сильное стеснение в груди, что ей казалось, что она может взорваться.

– Все.

 

Глава 27

Четвертый оргазм взорвался в Грейси с такой мощью, что она вдруг расплакалась. Слезы брызнули ни с того ни с сего. Только что она трепетала от самого изысканного наслаждения, какое только испытывала, а в следующую секунду уже плакала. Рыдания сотрясали все ее тело. Джеймс вышел из нее, поднял ее легко, словно она была невесомой, сел в кабинетное кресло и посадил ее к себе на колени. Он стал медленно гладить ее по спине и шептать на ухо что-то успокаивающее. А Грейси все плакала и плакала. Она плакала по всему, что в ее жизни пошло не так, и по всему, что сложилось хорошо. Она плакала по своему бизнесу, который разросся настолько, что, казалось, стал выходить из-под контроля. Плакала по отцу. И потому, что он их бросил, и по тому, как он когда-то поднимал ее на руки и подбрасывал в воздух. По тому, как он учил ее и Сэма забираться на дерево у реки и спрыгивать с самой толстой ветки, а потом они возвращались домой уставшие и обгоревшие на солнце, садились за кухонный стол и ели овсяное печенье. Она плакала по всем мечтам, от которых отказалась, и по тем, которые сбылись. По своим детским надеждам. И по будущему. По друзьям и брату. По всему, чем жизнь ее уже осчастливила, и по всему тому, что ей еще предстояло осуществить. Но больше всего она плакала по Джеймсу. По мужчине, которого она любила и который обладал способностью доставить ей это головокружительное наслаждение и непередаваемую радость. Он был всем, что она, сама того не подозревая, всегда хотела видеть в мужчине. Вопреки всем обстоятельствам и вероятностям, он ей подходил и, казалось, любил ее вопреки логике. Безусловно. Со всеми ее изъянами и, что еще более пугающе, со всеми ее сильными сторонами. Он привел Грейси в ужас. Ее привело в ужас то, что он только что сделал. Джеймс смел все ее барьеры, все ее защитные сооружения, пока она не превратилась в один сгусток зависимого желания. Он заставил ее желать всегда идти за ним. Поверить в само это слово – «всегда». Вызвал у нее желание удержать образ, который она раньше гнала от себя: они с Джеймсом и их детишками сидят за большим столом в ее лимонно-желтой кухне, едят домашние печенья и смеются. Она никогда раньше не мечтала так о другом мужчине, и как бы ей ни хотелось жить в этой мечте, она всеми силами гнала ее прочь. Слишком уж она боялась того, что все это означало.

Джеймс стал методично поглаживать кругами ее спину.

– Ш-ш-ш. Все в порядке, скоро тебе станет лучше.

Грейси икнула, уткнувшись в его грудь, влажную от пота и ее слез.

– От-ткуда т-ты знаешь?

– Я наткнулся на это в моем исследовании. Тебя переполняют эмоции, но это пройдет. Просто сделай несколько глубоких вдохов.

Его голос звучал так спокойно и рассудительно, что она не могла ему не поверить. И Грейси сделала так, как он сказал. Она набрала в легкие воздух и медленно выдохнула, прильнув к Джеймсу. Звук его негромкого ровного голоса, рассказывающего, как нужно дышать, успокоил ее так, как не могло бы успокоить ничто другое. Джеймс не попросил у нее объяснений, не стал расспрашивать про ее вспышку, он просто сидел и успокаивал Грейси, пока она продолжала всхлипывать. Грейси ни разу так не плакала с тех пор, как умерла ее мама. Казалось, она должна была рассказать Джеймсу нечто очень важное и существенное о любви и жизни, но ее мозг все время терял нить, мысли путались и улетали, едва возникнув.

Грейси не представляла, сколько прошло времени. Может быть, пять минут, а может быть, пять часов, но в конце концов она успокоилась. Слезы высохли, и на их место пришло глубокое расслабление. Тепло тела Джеймса окутывало Грейси, она утонула в нем, ее конечности стали невероятно тяжелыми.

Джеймс провел пальцем по ее щеке.

– Ну вот. Просто расслабься. Я отнесу тебя в спальню, но тебе не нужно ничего делать.

Она заворочалась и сумела пошевелить губами ровно настолько, чтобы пробормотать:

– Не оставляй меня.

– Никогда.

Всего одно слово, но в нем было столько уверенности, что оно вошло в ее сердце и стало частью ее самой, а весь остальной мир исчез.

Грейси спала, а Джеймс сидел рядом и смотрел на нее. Она не шевелилась. Ее светлые волосы разметались по белой подушке спутанной массой, тушь с ресниц размазалась по щекам, но она никогда еще не была такой прекрасной. И умиротворенной.

Накал бушевавших в ней эмоций спал, она успокоилась, и ее лицо приобрело мягкость, которой в нем раньше не было. Джеймс не собирался заходить с ней так далеко и так быстро. Он намеревался лишь дать ей попробовать вкус того, на что они намекали с тех самых пор, когда их отношения стали сексуальными. То, что он ей дал, было ей необходимо, в этом Джеймс не сомневался, но он не был уверен, что поступил правильно. В тот момент он действовал чисто инстинктивно, им двигало какое-то чутье, подсказывавшее ему, что ей нужно выпустить наружу все накопившиеся эмоции. Но сейчас он задался вопросом, не было ли это слишком много и слишком скоро. Грейси была сильной и решительной женщиной. Ей почти так же, как ему самому, нравилось контролировать ситуацию. Ей нравилось верховодить, потому что это давало ей власть и сохраняло ее в безопасности. И вначале это было частью их взаимного антагонизма. Она пыталась вылепить из него то, чем хотела его видеть, а он упорно отказывался вписываться в ее рамки. Теперь, задним числом, Джеймс понимал суть борьбы между ними. Он осознавал, как сильно Грейси полагалась на свое природное, почти ослепляющее обаяние, чтобы сохранять стену между ней и другими людьми. А он пришел и лишил ее этого. Забрал у нее власть и контроль, разбил все ее стены, перезагрузил ощущения, и она сорвалась.

Хотя это было правильно и хотя Джеймс думал, что Грейси необходимо выпустить наружу все эти эмоции, теперь, когда он спустился на землю, он знал, что не миновать обратной реакции. Ему придется отступить и дать ей пространство, чтобы она разобралась в своих чувствах. И он это сделает, потому что он ее любит, а она любит его. Всем остальным проблемам просто придется решаться самим.

 

Глава 28

– Куда мы едем? – спросила Грейси.

Вопрос прозвучал резче, чем она намеревалась, потому что она сидела в машине Джеймса с завязанными глазами. Джеймс погладил ее по коленке.

– Немного терпения. Мы почти приехали.

Грейси надулась, откинулась на сиденье и скрестила ноги, безуспешно пытаясь устроиться удобно. Они приехали на выходные в Чикаго, поскольку ей нужно было сделать доставку, и она пребывала в дурном настроении. С их встречи в квартире над гаражом, которая изменила все, прошло пять дней. Джеймс связал ее таким количеством узлов, что она не знала, что с этим делать. После той ночи – Грейси поежилась – ночи в комнате, которую она теперь мысленно называла его кабинетом. Он делал с ней то, на что никогда не осмеливался ни один мужчина. Он раздел ее донага и эмоционально, и физически, и это изменило в ней нечто основополагающее. Не только в ней – в них. Хуже всего было то, что Грейси этого жаждала до безумия. Это было как самый сильный наркотик, и ее приводила в ужас сила желания к Джеймсу. А еще ее смущало, что она так сильно желала того, что он ей дал. В том, что касалось секса, Грейси всегда была дерзкой, но по какой-то неведомой причине у нее язык не поворачивался попросить его об этом. То, что они делали, довело ее до грани. Грейси не понимала, почему она так сильно этого хочет, ведь она всегда стремилась брать верх над мужчинами. Но поскольку оказалось, что она не в состоянии его попросить, последние несколько дней она глупо, по-детски изводила Джеймса в надежде, что он снова применит к ней ту властность. Но безуспешно. Если это к чему-то и привело, то только к тому, что Джеймс отступил. А его непоколебимое спокойствие сводило ее с ума. Грейси хотелось, чтобы он взорвался, накинулся на нее, тогда это бы оправдало ее ответный взрыв и дало бы выход страшному напряжению, которое засело в ее теле так, что его было невозможно сбросить.

Грейси было что-то нужно, потому что она пребывала в изнеможении. Как будто каталась на нескончаемых американских горках с головокружительными падениями, неожиданными спусками и беспросветно-черными тоннелями. В одну секунду она очень любила Джеймса, он был необходим ей, как воздух, а в следующую – ей не терпелось от него избавиться. Она отчаянно нуждалась в свободном пространстве и отталкивала от себя Джеймса, но как только он уходил, она чувствовала себя одинокой. Ее эмоции настолько вышли из-под контроля, что она тайком купила тест на беременность, хотя и знала, что Джеймс был всегда крайне осторожен и ни разу не взял ее без предохранения. Когда Грейси стояла в ванной и смотрела на цифровые часы, она молилась всем богам, чтобы результат теста не оказался положительным. Но потом, вопреки всякой логике, когда тест показал «беременности нет», ее охватила глубокая грусть. Она заперлась в ванной и проплакала полчаса.

Она совсем расклеилась.

Машина повернула, движение отвлекло Грейси от ее смятенных мыслей, и она снова спросила:

– Где мы?

– Скоро увидишь, – сказал Джеймс с улыбкой в голосе.

Грейси почему-то вдруг захотелось выцарапать ему глаза. Она прикусила нижнюю губу. Может быть, ей нужен перерыв. Какое-то время, чтобы вправить мозги, может, тогда она перестанет вести себя как сумасшедшая. Но продумать эту идею дальше Грейси не успела, потому что машина остановилась и Джеймс заглушил двигатель. Грейси слышала гул проезжающих машин – по-видимому, они были на оживленной улице, – но помимо этого ничто не подсказывало ей, где они находятся.

Джеймс вышел из машины и несколькими секундами позже взял Грейси за руку и потянул, чтобы она встала с сиденья. Потом повел ее по тротуару. Она слышала звяканье ключей, потом они снова куда-то пошли. Когда они остановились, Джеймс встал позади нее и провел пальцами по изгибу ее шеи.

– Чтобы мы могли провести эту экскурсию только вдвоем, Шейн попросил кого-то, кому он раньше оказал услугу, об ответной любезности.

Грейси нахмурилась, не понимая, о чем он говорит. Но, судя по всему, Джеймс изрядно потрудился, организуя это нечто, так что она как минимум должна быть благодарной. Она дотронулась до повязки на глазах и попыталась придать своему голосу хоть немного легкости.

– Мне нужно видеть, куда я иду на экскурсию.

– Скоро. Мы почти на месте. Надеюсь, тебе это понравится.

Грейси почувствовала в его голосе легкую дрожь волнения. Из-за чего он мог нервничать? У нее засосало под ложечкой, она переступила с ноги на ногу. Он же не собирается сделать ей предложение? Нет, не может быть. Его отличала методичность, он все планировал и проговаривал. Они лишь едва упомянули, что любят друг друга, да и эти слова были сказаны в накаленной атмосфере той сцены в его кабинете. О браке и речи не было. Да что там, они даже еще не обсудили свои отношения. Так что он, конечно же, не собирается сделать ей предложение.

Может быть, для этого еще слишком рано? Мозг Грейси лихорадочно искал другое объяснение этому маскараду с повязкой на глаза и волнению Джеймса. Нет, она говорит ерунду, должна быть другая причина. Слишком многое они еще не обсудили. Он не может сделать ей предложение, не так ли? Грейси не знала, что думать.

Она сцепила руки, чувствуя, как от волнения вспотели ладони. В ожидании разгадки Грейси почти не дышала. Наконец Джеймс медленными методичными движениями тщательно развязал узел, удерживающий повязку на ее глазах. Потом прошептал ей в ухо:

– Если это тебе не по вкусу, есть еще из чего выбрать.

У Грейси пересохло в горле. Боже! Сейчас это случится. Она упадет в обморок. Повязка упала. Грейси заморгала, чтобы глаза привыкли к свету, и увидела перед собой пустую комнату. Что это? Где? Джеймс встал перед ней и с улыбкой протянул руки.

– Ну, что ты об этом думаешь?

Что она должна была думать? Грейси огляделась. Это была пустая обшарпанная комната с высоким потолком и большими окнами, солнце бросало лучи на дощатый пол, нуждающийся в ремонте. Грейси совсем растерялась. Она посмотрела на Джеймса и нахмурилась.

– Что это за место?

Он все еще улыбался, но в уголках его глаз появились морщинки, как бывало, когда он беспокоился.

– Помещение для магазина.

Эти слова подействовали на Грейси как ведро холодной воды. Это вовсе не предложение руки и сердца. Она резко выпрямила спину. Конечно, она почувствовала облегчение, предложение было бы безумием, а Джеймс не безумный. Но, по-видимому, она ослышалась.

– Не поняла?

– Магазин. Потенциальное место для твоей кондитерской.

Когда до Грейси дошел смысл его слов, она только и могла, что ошеломленно воззриться на Джеймса. Видя, что она молчит, Джеймс шагнул вперед и засунул руки в карманы, как будто он боролся с потребностью что-то нервно теребить.

– Он находится в самом сердце Ривер-Норт. Недвижимость премиум-класса. Об этом позаботился Шейн. Он считает, что в настоящее время это лучшее предложение на рынке, но если тебе не нравится, есть другие варианты, мы можем взглянуть и на них.

Похоже, он все продумал и запланировал. Они вместе, Джеймс и его брат. Грейси сжала кулаки. Как он мог? А ее подруги? Они знали об этом? Неужели они вместе с ним планировали все это за ее спиной? Сесилия уж точно должна была знать, в конце концов, у Шейна нет от нее секретов.

Джеймс продолжил:

– Есть еще четыре других варианта, так что только скажи слово, и я организую их осмотр.

Грейси переполняли ярость, разочарование и ощущение предательства, она только и могла, что смотреть на него. Она искала повод взорваться, и он только что принес ей этот повод на серебряном блюдечке.

Выражение лица Грейси ничего не выдавало, но какой-то древний мужской инстинкт подсказывал Джеймсу, что она отнюдь не рада. И, говоря по справедливости, она не казалась счастливой женщиной с того самого утра, когда она проснулась после того, как он полностью ею овладел. К этому Джеймс был готов, потому что он это предвидел. По его плану он на время отдалился и дал Грейси свободное пространство, чтобы она могла спокойно вздохнуть, но, казалось, его план возымел противоположный эффект. Вместо того чтобы расслабиться, Грейси стала еще более взвинченной. После осмотра возможных помещений для кондитерской, когда Грейси поймет, насколько серьезно он относится к их отношениям, Джеймс намеревался поговорить с ней и во всем разобраться. Но сейчас план, который он несколько недель назад разработал вместе с Шейном, уже не казался таким уж беспроигрышным. Поскольку Грейси все еще ничего не сказала, Джеймс продолжал пересказывать ей то, что Шейн рассказал ему об этом районе. Он надеялся, что как только Грейси поймет, что это идеальное место, она заинтересуется предложением.

– В этом квартале очень много ресторанов и магазинов, вокруг – оживленное движение. Но в окрестностях нет ни одной кондитерской. Ближайшая находится в четырех милях отсюда, и отзывы о ней далеко не восторженные. Так что это было бы идеальное место.

Голубые глаза, полные ледяного холода, смотрели на него не мигая. Ни малейшего интереса. Нет, все пошло совершенно не по его плану.

Грейси скрестила руки на груди. Джеймс прочистил горло.

– Шейн сказал, что цена аренды выставлена с таким расчетом, чтобы место заняли, и технически это помещение не появится на рынке до первого числа месяца. Так что, если ты хочешь его занять, нам нужно действовать быстро.

На челюсти Грейси напрягся мускул, как если бы она заскрежетала зубами, но она по-прежнему ничего не говорила. У Джеймса упало сердце.

– Ну, что ты об этом думаешь? – спросил он.

Грейси с суровым выражением лица стала постукивать по полу носком высокого коричневого сапога. Сегодня утром, когда она надела эти сапоги с плотно обтягивающими джинсами и свитером цвета меха соболя, таким мягким, что Джеймс не удержался и погладил его, он пошутил, что она как будто оделась на прогулку верхом. Потом он повалил ее на кровать, спустил с нее джинсы до колен и языком довел ее до оргазма.

– Грейси?

Ее имя прозвучало из его уст так же неловко, как он себя чувствовал.

Она постучала пальцем по своему подбородку.

– Как ты мне говоришь, у вас с Шейном есть ответы на все вопросы. Что я должна думать?

Ладно, по-видимому, он совершил ошибку.

– Ты недовольна.

– Ха, профессор, как вы догадались?

– Позволь, я все объясню.

Грейси шумно выдохнула, отчего один ее локон взметнулся. Она резким движением убрала его за ухо.

– Да, объясни мне, как ты и твой брат взяли на себя смелость вмешаться в мой бизнес, даже не обсудив это со мной.

Узел внутри у Джеймса затянулся туже.

– Я не думал об этом в таком ключе.

– Скажи, Джеймс, есть еще что-нибудь, что ты решил за меня?

Джеймс почему-то подумал, что рассказать ей о бизнес-плане, который составил для нее Шейн, – не самая удачная мысль. Он осторожно заметил:

– Мы всего лишь пытались помочь.

Грейси подбоченилась.

– Какая удивительная предусмотрительность с вашей стороны.

Ее слова были насквозь пропитаны сарказмом.

– Позволь мне объяснить ход моих мыслей, и мы сможем поговорить.

Она замотала головой, так что белокурые локоны скользнули по щекам.

– Никакие объяснения не оправдают твое поведение. Тебе когда-нибудь приходило в голову обсудить это со мной? В конце концов, это же моя жизнь. – Она махнула рукой. – Но что я говорю, я же не важна!

Джеймс заморгал и внезапно очень отчетливо увидел глупость своего плана. Каким же он был дураком! И почему ему понадобилось говорить не с кем-то, а с Шейном? Джеймс потер переносицу под очками. Он знал, почему. Потому что его брат – человек, который берет все, что ему нужно, а любые препятствия безжалостно сметает с пути, как бульдозер. Будь у Джеймса все в порядке с головой, он бы обсудил этот план с Джейн и Энн. Уж они бы не дали ему совершить такую катастрофическую ошибку. Но он этого не сделал, потому что в глубине души догадывался, что они его план не одобрят, а никакого иного способа придумать он не смог.

Джеймс глубоко вздохнул. Ладно, он справится с этой проблемой. Нужно просто спокойно объяснить Грейси, что он думал и почему, а потом извиниться.

– Конечно, ты важна. Я просто пытался быть тебе полезным.

Она сжала кулаки.

– Скажи, Джеймс, чем именно это полезно?

Его единственное средство – быть честным.

– Ты была загружена выше головы, и я знал, что тебя утомляет организация доставки в Чикаго и поездки туда-обратно. Мне показалось, что было бы практичным решением открыть здесь магазин. Но когда я попытался поговорить с тобой, ты не стала это обсуждать. Я подумал, что если мы сделаем за тебя ту часть работы, которая связана с беготней по разным местам, и предложим варианты финансирования, ты сможешь взглянуть на это как на возможность.

Грейси покраснела – наверняка от гнева.

– Ривайвл – мой дом. Там моя семья и мои друзья. Там мой бизнес. Тебе не приходило в голову, что я не хочу переезжать в Чикаго?

– Это казалось логичным, если учесть количество заказов из Чикаго. Я всего лишь хотел предоставить тебе шанс. Я знал, что ты очень занята. А у меня было и время, и возможности, и я решил, что это не повредит. Неужели это было так плохо?

– Да.

– Я же не подписывал за тебя документы, я просто предоставил тебе другой вариант, чтобы ты его обдумала.

– Для меня, значит? А о себе в этой ситуации ты вообще не думал?

Джеймс понял, что правильного ответа не существует. Он видел это по выражению ее лица, по ее губам, обычно полным, а сейчас сжатым в тонкую сердитую линию.

– Я подумал, что, если мы сможем видеться чаще, у наших отношений будет больше шансов на выживание.

Грейси покачала головой.

– Ты провел корректный эксперимент, определил статистическую погрешность?

– Не будь язвительной.

Грейси выпрямила руки по бокам и закричала:

– Язвительной? Язвительной! Да тебе еще повезло, что я не бросаю в тебя ножи. Ушам своим не верю!

В крови Джеймса вскипел гнев, но он не мог дать ему выход, поэтому подавил его.

– Я не говорю, что это был самый умный ход с моей стороны, но это и не так ужасно, как ты пытаешься представить.

Грейси прижала палец к виску.

– Ты вовсю принимаешь решения о моем будущем, но при этом даже не поговорил со мной о наших отношениях. Неужели ты сам не понимаешь, какое это безумие?

Джеймс нахмурился.

– Я просто предоставил тебе больше вариантов.

Джеймс чувствовал, что выглядит нудным, напыщенным и упрямым, но почему-то не мог остановиться. Словно он наблюдал ситуацию со стороны, смотрел, как он открывает рот и еще глубже роет себе могилу.

– Я хочу сказать, у меня-то нет возможности переехать. Я штатный профессор.

Грейси завизжала:

– Мы никогда даже не обсуждали наши отношения! Мы не говорили о нашем будущем!

Джеймс был вынужден указать ей на то, что и так было очевидно:

– Ты говорила, что не хочешь это обсуждать. Что мне оставалось делать?

Глаза Грейси расширились – казалось, она не могла поверить, что он такой глупый.

– Ну, я не знаю, может, подождать, пока я буду готова?

– И когда это произойдет?

– Я не знаю.

Он встретился с ней взглядом и тихо сказал:

– Мы любим друг друга.

– И что из этого?

То, как Грейси небрежно отмахнулась от его слов, подействовало на Джеймса как удар ножом в сердце.

– Что из этого?!

Грейси подняла указательный палец.

– Мы сказали это один раз, во время секса. Велика важность.

– Для меня это важно. – В голосе Джеймса послышался холод.

Лицо Грейси исказилось от ярости.

– Речь не об этом. Речь о том, что ты взялся принимать решения о будущем моего бизнеса и жизни в целом, даже не обсудив это со мной.

– Я не смотрел на это с такой точки зрения. Я тебе помогал.

– Чушь собачья! – завопила Грейси. – Ты помогал самому себе, ты пытался получить то, чего ты хочешь, потому что это тебе подходило. Ты не обсуждал это со мной. Ты даже не обращался со мной так, как будто я имею какое-то значение. В твоем плане я просто какой-то довесок, нужный, чтобы наши отношения стали математически возможны.

– Не говори глупости.

– Это ты глуп.

– Я тебя спрашивал, ты не отвечала.

– Ты не спрашивал, ты говорил намеками. – Она нацелила на него палец. – Ты говорил, что скоро нам нужно будет это обсудить. Ты не объяснил, чего ты хочешь, и не говорил, что тебе нужно нечто большее. Или что ты, ну, я не знаю, хотел, чтобы я упаковала всю мою жизнь и переехала в Чикаго. Это как в тот первый уикенд. Тебе не хватило духу сказать, что ты хочешь снова меня увидеть, ты только ходил вокруг да около, надеясь, что я рискну и сделаю этот шаг за тебя. А когда я не сделала, ты спокойно пожелал мне счастливого пути.

У Джеймса замерло сердце. Черт возьми! Она была права. Грейси обладала способностью поставить его на колени. Он понимал, что она с опаской относится к взаимным обязательствам, и боялся ее подталкивать. В итоге, вместо того чтобы говорить прямо, он маневрировал в надежде, что Грейси не заметит, что он втягивает ее в отношения все глубже и глубже. Джеймс был так потрясен, его гнев и досада испарились. У него остался только один путь: говорить начистоту, рискуя собственным сердцем, и надеяться, что она сможет увидеть правду.

– Я прошу прощения. Я действительно тебя люблю и мне нужно быть с тобой больше, чем по нескольку дней раз в месяц. Я хочу, чтобы ты переехала в Чикаго, тогда мы сможем все время быть вместе.

Несколько долгих, полных напряжения секунд Грейси просто смотрела на него, потом покачала головой.

– Нет, этого не будет.

Он в три шага сократил расстояние между ними и схватил ее за руку выше локтя.

– Ты это говоришь не всерьез.

Она высвободила руку.

– Всерьез.

Джеймс прищурился, его охватили одновременно и отчаяние и злость.

– Думаешь, я не знаю, что ты ждала случая это сделать? Искала предлог убежать от того, что есть между нами?

Грейси отшатнулась, как будто он ее ударил.

– Что ж, ты определенно дал мне такой предлог, не правда ли?

Джеймс показал на нее пальцем.

– Все эти твои разговоры насчет того, что ты неистовая и необузданная, ничего не стоят. Ты так же напугана, как и я. Ты не хочешь быть уязвимой. Не хочешь брать на себя обязательства. Возможно, я говорил недостаточно прямо, но всякий раз, когда я упоминал хоть что-то, что хотя бы намекало на будущее, ты меняла тему.

– Значит, это я виновата?

– Мы оба виноваты.

– Очень дипломатичный ответ, – сказала Грейси с сарказмом. Джеймс открыл было рот, но она жестом велела ему молчать. – Просто перестань. Перестань быть таким чертовски рассудительным. Разозлись на меня, закричи, что я стерва, но перестань пытаться все исправить.

Он сам этого хотел сильнее всего, но чем более беспомощным он себя чувствовал, тем крепче его сжимал в своих тисках самоконтроль. Джеймс так хорошо натренировал свою выдержку, что теперь не знал, как ее отключить. И когда он заговорил, его голос прозвучал совершенно спокойно. Хотя сам он вовсе не был спокоен.

– И что? Это все? Одна маленькая оплошность, и все кончено?

– Одна маленькая оплошность? – закричала Грейси, срываясь на визг. Она принялась ходить взад-вперед. – Ты за моей спиной распланировал все мое будущее. Без моего участия.

– Я извинился.

Она резко остановилась. Потом покачала головой.

– Я ухожу.

«Нет, она не может уйти!»

– Подожди…

– Нет. Просто оставь меня в покое.

С этими словами Грейси развернулась и быстро вышла из здания. Всего секунд через пять – потому что это район с оживленным движением, будь оно неладно – подъехало такси, и она уехала. Джеймс стоял не двигаясь в холодной нежилой комнате и смотрел, как из его жизни уходит его будущее. Грейси даже не оглянулась.

 

Глава 29

Грейси не собиралась плакать. Она стояла на пороге дома Шейна и Сесилии и то и дело нажимала кнопку звонка. Она была в ярости. И ее сердце было разбито, но об этом она сейчас не желала задумываться. Вместо этого она сосредоточилась на гневе, который кипел в ней. Потому что если она остановится и перестанет думать о том, что произошло, о предательстве Джеймса, то она рассыплется на кусочки. А как собрать себя из кусочков снова, она не знала. Она увидела через стеклянную панель в двери, что Шейн с воинственным видом идет открывать. Только для того, чтобы его позлить, она позвонила еще два раза. Мелкий жест, даже мелочный, но ей было все равно. Она была ужасно зла и на него, и на Джеймса, и на всех на свете.

Шейн распахнул дверь. Выражение его лица говорило: «Тебе придется объяснить, какого черта ты делаешь».

– Грейси, какого черта?

– Ты! – Она ткнула его в грудь пальцем. – Как ты мог?

В холл, сердито шлепая босыми ступнями по блестящему дощатому полу, вышла Сесилия.

– Грейси? Что случилось?

Стоило Грейси только посмотреть на подругу, как к ее горлу подкатил горький ком, мешая говорить.

– Как ты мог?

Сесилия покосилась на Шейна и встревоженно нахмурилась.

– Как я мог что?

Грейси вошла в дверь, громко топая сапогами по их сияющему деревянному полу.

– Поверить не могу, что вы вот так действовали за моей спиной.

Растерянное выражение лица Шейна мгновенно прояснилось, мельком сменившись виноватым, а лицо Сесилии оставалось озадаченным, выдавая блаженное неведение. Она покачала головой.

– За твоей спиной?

Поняв, что подруга не представляет, что вытворили два брата-идиота, Грейси испытала мгновенное облегчение. Она сердито воззрилась на Шейна.

– Ты ей сам расскажешь или мне рассказать?

Сесилия круто повернулась к жениху и с подозрением прищурила серо-голубые глаза.

– Что ты сделал?

Шейн поднял руки.

– Я могу все объяснить.

– Объяснить что?

Тон Сесилии был резким, как удар хлыста.

– Да, Шейн, объясни, как ты и твой глупый братец взяли на себя миссию определить будущее моего бизнеса, даже не поинтересовавшись моим мнением.

Слава богу, что Сесилия не была в этом замешана – Грейси сомневалась, что смогла бы это пережить. Но как насчет Мадди? Нет. Мадди ни за что бы не согласилась участвовать в этой идиотской затее. Они дружили очень давно. Но на всякий случай она добавила:

– А что, может, вы подговорили Митча и контракты составить? Может, вы трое решили подписать за меня договор аренды?

Шейн отрицательно покачал головой.

– Ему я об этом не говорил. Так далеко мы не зашли. Хотя я все-таки набросал несколько планов.

– Что-что ты сделал? – взвизгнула Грейси, сжимая кулаки. Она была готова его ударить. Врезать ему как следует в челюсть. – Ты покойник.

– Послушай, я не видел ничего плохого в том, чтобы помочь, – сказал Шейн оправдывающимся тоном.

Ногти Грейси впились в ее ладони. «Что нашло на этих Донованов?»

– Помочь? Как это мне помогает?

Шейн пожал плечами и взъерошил пятерней свои светлые волосы.

– Тогда мне показалось, что это хорошая идея.

– Что с тобой не так? – У Грейси начинала болеть голова. – Представь, если бы я сделала за тебя нечто вроде этого?

На лице Шейна отразилась досада. Он с озадаченным видом потер загривок.

– Я пытался помочь брату. Ему нужна была помощь, и я ее предоставил. А ты как думаешь, как я должен был поступить?

Отговорка в стиле «я сделал это для моей семьи» на Грейси не подействовала. Она закричала:

– Ох, да не знаю я, ты мог отказаться!

Сесилия покачала головой.

– Ничего не понимаю. Что происходит?

– Послушай, детка… – начал Шейн, но Сесилия жестом остановила его.

– Даже не думай об этом. – Она повернулась к Грейси. – Ну, так что они сделали?

Джеймс позвонил единственному человеку, который точно не стал бы задавать ни единого вопроса: младшему брату. К счастью, на этой неделе у Эвана была игра на своем поле. Футбол был единственным, что Эван принимал всерьез, так что бо́льшую часть своих буйных выходок он оставлял для межсезонья, вот почему в пятницу вечером он оказался у себя дома, а не где-нибудь в ресторане с очередной топ-моделью. Эван открыл Джеймсу дверь своего холостяцкого пентхауса с панорамным видом на город.

– Привет.

– Мне нужно выпить. И побольше, – сказал Джеймс.

С тех пор как Джеймс запер помещение предполагаемой кондитерской и вернул агенту по недвижимости ключ, он думал только об одном: напиться как можно сильнее. Потому что о Грейси он думать не мог. И о том, что между ними произошло. Или о том, что их отношения закончились.

Эван отошел, пропуская брата, и у него расширились глаза.

– Что с тобой случилось?

– Не хочу об этом говорить, – сказал Джеймс, входя.

Эван пожал плечами и закрыл за ним дверь.

– У меня есть все, что ты хочешь.

Поэтому-то Джеймс и пришел. Ему нужно было забыться, и он не мог вернуться в свой дом – там остались вещи Грейси. Она вторглась в его жизнь. В его доме не было комнаты, которая бы не напоминала ему о ней. Вероятно, прямо сейчас, когда он здесь сидит, она там пакует вещи. Джеймс стиснул зубы. Придется переехать, другого выхода нет. И это было очень жаль, потому что ему нравился этот дом. Он уже начал представлять себе Грейси в нем, на постоянной основе. И вот теперь оказалось, что этого никогда не будет. Но об этом он подумает позже. А сейчас ему нужно напиться, сесть на диван младшего брата и играть в видеоигры, чтобы избавиться от всех мыслей. Обычно Джеймс пил красное вино, но сейчас оно не годилось для его целей, и он решил прибегнуть к любимому напитку семьи.

– Виски.

Джеймс опустился на большой кожаный диван, господствовавший в комнате на пару с до нелепого большим восьмидесятидюймовым плоским экраном, на котором сейчас мелькали кадры какого-то боевика. Большой взрыв на экране сопровождался грохотом из динамиков, создававших объемное звучание. Джеймс поморщился.

– Твои соседи не жалуются?

– У меня хорошая звукоизоляция.

Эван прошел в суперсовременную кухню и открыл буфет. Джеймс крикнул, перекрывая звук фильма:

– Прихвати бутылку.

Через секунду перед ним стояли бутылка виски и стакан. Джеймс взял бутылку, налил себе щедрую порцию виски и осушил стакан в один большой глоток. Потом налил еще виски.

– Можно убавить звук?

Выстрелы грохотали у него в ушах слишком громко, напоминая о побоище, которое он оставил позади. Джеймс опрокинул еще одну порцию виски, напиток обжег его горло. Когда алкоголь дошел до желудка, он шумно выдохнул и налил еще.

Эван сел и убавил звук, его лицо выражало искреннее участие.

– Что случилось?

Джеймс бросил на него мрачный взгляд. Он специально пришел именно к Эвану, потому что не хотел говорить.

– Какая у тебя есть самая жестокая видеоигра?

Эван поднял одну бровь и медленно произнес:

– У меня есть «Восстание мертвецов» и «Райз» для «Иксбокс».

Джеймс выпил еще одну большую порцию виски и махнул контроллером в сторону телевизора.

– Ты не против?

– Нисколько, – сказал Эван и взял пульт.

За следующие полчаса они не произнесли ни одного слова, кроме односложных и междометий, и Джеймс уже изрядно напился. Он убил приличное количество врагов и, несмотря на быстро уменьшающуюся координацию движений, он еще был вполне способен соперничать. Он все еще чувствовал себя так, будто его переехал грузовик, но, по крайней мере, ему не нужно было думать. И, как он и рассчитывал, Эван на него не давил, не задавал вопросов. Джеймсу не пришлось объяснять, как вышло, что он полюбил женщину, которая не отвечает на его любовь. Да, она произнесла эти слова, но он знал, что для нее они ничего не значили. Она сказала их в пылу страсти и под влиянием момента. Он наконец нашел женщину, без которой не хотел жить. Тот неподдающийся кусочек головоломки, который ускользал от него с другими женщинами, наконец встал на место – пока он не обнаружил, что Грейси не чувствует то же самое. Черт!!! Что он такого ужасного сделал? Ну ладно, может быть, ему следовало с ней поговорить, но ведь у него действительно были хорошие намерения. Он глотнул еще виски. Она просто ждала подходящего повода и ухватилась за первый, который он ей дал.

Что ж, ладно. Даже хорошо, что он узнал это заранее. Если из-за одной маленькой оплошности она ушла и хлопнула дверью, ясно, что их отношения не могли бы продлиться долго. Еще глоток. Виски больше не обжигал, опускаясь в желудок. Джеймсу нужно было послушаться его первого инстинктивного впечатления о Грейси и держаться от нее подальше.

Зазвонил интерком. Джеймс недовольно покосился на динамик.

– Кто там? – спросил он заплетающимся языком.

– Не знаю.

Эван пошел к интеркому. На одно мгновение у Джеймса в душе вспыхнуло нечто, до безобразия напоминающее надежду, что за дверью стоит Грейси, но он быстро отбросил эту мысль. Помимо всего прочего, она бы никогда не подумала искать его у Эвана.

Джеймс фыркнул.

– Надеюсь, это не проститутка.

Эван усмехнулся.

– В моей ценовой категории их называют эскортом, но ты же знаешь, мне не нужно платить за секс.

Джеймс заколол солдата сквозь доспехи, оставив на его месте кровавую лужу. Конечно, Эвану нет нужды платить за секс. Он ростом шесть футов пять дюймов, слишком красив себе во вред и профессиональный футболист. Как и в случае с Грейси, противоположный пол, казалось, не мог перед ним устоять, и женщины выстраивались в очередь за шансом оказаться в его постели. Джеймса такой стиль жизни никогда не привлекал, но сейчас, когда его мозг был окутан алкогольным туманом, это его разозлило. Некоторым – не будем называть имена – все достается слишком легко.

Эван нажал кнопку и рявкнул:

– Да!

Из динамика послышался вежливый голос привратника:

– Мистер Донован, к вам пришел мистер Шейн Донован.

Только этого не хватало. Его соучастник в преступлении и последний, кого он хотел бы сейчас видеть. Джеймс замотал головой.

– Не впускай его.

– Пусть поднимается, – сказал Эван, потом вернулся к дивану. – Ты же знаешь, он не уйдет, пока не получит то, чего хочет.

– Я не хочу с ним говорить.

Джеймс всадил меч прямо в грудь врагу.

– Да что с тобой? – спросил Эван.

– Избавься от Шейна, и со мной все будет отлично.

Эван фыркнул.

– Ты когда-нибудь видел нашего брата?

– Просто сделай это.

Джеймс сделал еще глоток и уставился на бутылку.

– Он уже на пути сюда.

Джеймс уже выпил намного больше своей нормы и надеялся, что ждать осталось недолго, и он скоро отключится.

– Можно мне переночевать у тебя?

– А что не так с твоим домом? – спросил Эван.

Шейн стукнул в дверь, и Эван пошел открывать. Джеймс подумал о Грейси, представил, как она сидит на его диване, подобрав под себя ноги, без макияжа, волосы спутанные – после того, что он сделал с ней предыдущей ночью, – и поежился. Он не хотел возвращаться в пустой дом.

– Его дезинфицируют.

Эван открыл дверь. Шейн вошел, тяжело ступая, у него в руке был бумажный пакет из магазина. Увидев на столе бутылку, он кивнул.

– Вы уже начали, это хорошо.

Джеймс нахмурился.

– Сесилия вышвырнула меня из дома. – Шейн поставил пакет на стол. – Я догадываюсь, что твой разговор с Грейси прошел не очень хорошо.

На мгновение Джеймс почувствовал солидарность с братом, но потом вспомнил, что для Шейна это все временное. Даже если они с Сесилией поссорились, они все равно поженятся. В отличие от него, Джеймса, которого Грейси выставила из своей жизни навсегда.

– Я не хочу об этом говорить.

– Отлично.

Не может быть, чтобы он так легко отделался.

– Я серьезно.

– Понимаю, – сказал Шейн.

Эван переводил взгляд с одного брата на другого.

– Что с ним стряслось?

Шейн сел.

– Он влюбился в Грейси.

Эти слова были для Джеймса как нож в сердце. В отместку он со злостью зарезал еще одного солдата. Эван в утешение похлопал Джеймса по спине.

– Сожалею, что она тебя отшила. Если тебе станет от этого легче, я с ней преуспел не намного больше.

Это заявление взбесило Джеймса. Не думая, что делает, он встал и сжал кулаки, от ярости у него помутилось в глазах, и он бросился на младшего брата.

– Какого дьявола?

Эван откатился в сторону и свалился на пол. Джеймс вцепился в него и уже занес кулак, чтобы ударить в челюсть, но Шейн схватил его руку и заломил за спину.

– Отпусти! – взревел Джеймс, внезапно осознавая, что ему нужна не симуляция в виде компьютерной игры, а настоящая, реальная драка.

– Нет. Ты поранишь и его, и себя, – сказал Шейн спокойно.

Даже пьяный, Джеймс уловил логику в словах старшего брата. Он со вздохом слез с Эвана и отпустил его.

– Чувак, в чем проблема?

Эван встал с пола с грацией спортсмена, коим он и был. Джеймс свирепо уставился на него.

– Дубина, она меня не отшила.

У Эвана от удивления расширились глаза. Джеймс стряхнул руку Шейна и, споткнувшись, рухнул на диван, как спортсмен, коим он не был.

– Это верно, она отшила тебя, а не меня. Думаешь, я бы стал расстраиваться из-за глупого увлечения?

– Эй, остынь, я не в этом смысле говорил, – сказал Эван, тяжело ступая обратно к дивану. Он посмотрел на Шейна. – Что все-таки случилось? И почему Сесилия выгнала тебя из дома?

Шейн вздохнул и вернулся на место.

– Мы с Джеймсом решили помочь Грейси открыть кондитерскую в Чикаго.

Брови Эвана поползли вверх.

– И?

Шейн поскреб рукой челюсть.

– Ну… мы вроде как забыли сказать об этом Грейси.

– Это был глупый шаг, – заметил Эван.

Он закинул ноги на кофейный столик, стоивший, наверное, больше, чем Джеймс зарабатывал за месяц.

– Мы просто пытались ей помочь, – сказали Шейн и Джеймс одновременно.

Эван закатил глаза.

– Вы с Грейси знакомы? Ей не понравится, если два мужика скооперируются и станут совать носы в ее бизнес.

– Я не совал нос в ее бизнес. – Джеймс говорил словно с кашей во рту, ему было уже трудно составлять слова. – Я предлагал ей разные варианты.

Эван покачал головой.

– Глупцы. – Эван фыркнул и рассмеялся.

– Что ты знаешь об отношениях? – рявкнул Шейн.

– Я знаю достаточно, чтобы не обращаться с сильными, умными, независимыми женщинами так, будто их нужно спасать.

Шейн и Джеймс уставились на него не моргая. Почему это прозвучало разумно? Шейн сказал:

– Просто заткнись к чертям собачьим и помалкивай.

Эван нацелил палец на Шейна.

– Можно подумать, ты с Сесилией когда-нибудь так себя вел.

Джеймс нахмурился, глядя на старшего брата. Шейн виновато отвел глаза. Он спросил:

– А что я должен был делать?

Джеймс сжал кулаки.

– И что, ты просто пытался навести порядок?

Шейн покачал головой.

– Нет, я хотел помочь. Ты же никогда ни о чем не просишь, тебе никогда не нужна помощь и ты никогда ни с кем не говоришь. Так что, когда ты попросил, я не собирался отказывать.

Эван кивнул.

– Логично.

Джеймс стиснул зубы.

– Перестань вести себя как взрослый, это раздражает.

Шейн усмехнулся.

– Я бы согласился, но ты на моей стороне. В кои-то веки.

– Вы оба – просто идиоты, – заключил Эван и взял в руки контроллер от «Иксбокса». – Джимми, если тебе нужен был совет по поводу женщин, надо было обратиться ко мне.

Джеймс фыркнул. Шейн наклонился вперед и оперся на локти.

– Твоя последняя подружка не продержалась с тобой и месяца.

– Это был хороший месяц, из тех, что стоит запомнить, – сказал Эван, хотя вид у него был не особенно довольный.

– Разве Грейси тебя не отвергла? – спросил Джеймс, чувствуя некоторое самодовольство в своем пьяном состоянии.

Эван засмеялся и ткнул Джеймса локтем в ребра.

– Да, в этом ты меня обошел. Ты уложил в постель одну из самых сексуальных девушек, на которых мне доводилось положить глаз. А я повидал немало великолепных женщин. Она даже не позволила мне приблизиться достаточно близко, а я пытался, уж поверь.

Джеймс нахмурился. «Укладывал» – так будет точнее. Но он быстро ее потерял.

Шейн издал короткий смешок.

– Наверное, для тебя это было в новинку.

– Пошел к черту, – добродушно бросил Эван.

– Я тогда списал это на то, что между нами слишком много связей. Я не знал, кто мой соперник.

Шейн повернулся к Джеймсу и поднял одну бровь.

– Верно.

Джеймсу подумалось, что он наконец стал на равных соперничать с братьями. Это не должно было иметь значения, да и действительно не имело, но он до сих пор помнил, как чувствовал себя много лет назад, будучи подростком.

Шейн взял бумажный пакет, который принес с собой, достал из него бутылку виски и поставил ее на стол.

Джеймс посмотрел на этикетку, прищурившись.

– Это на самом деле то, что я думаю?

– Да, – подтвердил Шейн.

Это была бутылка ирландского виски «Напог Касл». Легендарный винтажный напиток, который их отец всегда мечтал попробовать.

– Кто-то из родственников Сесилии подарил его нам по случаю помолвки. – Шейн пожал плечами. – Я рассудил, что могу потратить его и на вас двоих.

Эван поднялся с дивана.

– Думаю, пара глотков не повредит моей игре завтра днем.

Уголки губ Джеймса сами собой приподнялись в улыбке, хотя недавно он был уверен, что больше никогда в жизни не улыбнется. Эван вернулся с тремя стаканами и поставил их на стол.

Шейн взял бутылку и отвинтил крышку.

– Эх, видел бы нас папа.

Они все отвели глаза и посмотрели куда-то вдаль, за невидимый горизонт. Джеймс сглотнул ком в горле. Он знал, что то же самое сделали и его братья. Но потом этот момент прошел, и он налил в стаканы жидкость янтарного цвета. Каждый взял по стакану. Шейн поднял свой и сказал:

– За братьев.

Этот тост был их давней традицией, возникшей в тот день, когда они все трое напились в пабе в трех кварталах от дома, в котором росли после смерти отца. Бармен знал их отца и смотрел сквозь пальцы на то, что Эван и Джеймс пьют, хотя еще не достигли совершеннолетия.

 

Глава 30

Вот, значит, что такое быть с разбитым сердцем. Еще никогда в жизни Грейси не была так несчастна. Она ворочалась с боку на бок на кровати в гостевой спальне Сесилии, не в состоянии уснуть. Где-то среди ночи она слышала, как Шейн вернулся домой. Он был явно пьян, производил слишком много шума и громогласно звал Сесилию. Последнее, что слышала Грейси перед тем, как он закрыл за собой дверь спальни, были его слова, что он ее любит и что он слишком стар, чтобы спать на диване.

Грейси перевернулась и заплакала, уткнувшись в подушку. Вопреки логике, ей хотелось, чтобы Джеймс пришел и начал барабанить в дверь, требуя, чтобы она его впустила. Но, конечно, он не пришел. Да и с какой стати? Она ясно дала понять, что не желает иметь с ним ничего общего.

Рано утром Грейси встала с красными глазами – от недосыпа и от ночных слез. Она с трудом подняла себя с постели и тайком, чтобы не встречаться с Сесилией и Шейном, выскользнула из дома. У нее не было выбора: нужно было заехать за своими вещами в дом Джеймса. Но его там не оказалось. Грейси еще поплакала, но потом наконец взяла себя в руки и стала загружать вещи в багажник. Все было кончено. По-настоящему и бесповоротно. Она говорила себе, что с самого начала знала, что их отношения не будут долгими, но ее сердце не желало это слышать. Чем больше времени она проводила с Джеймсом, тем сильнее начинала верить, что у их отношений есть будущее. Но все кончилось. Это был правильный шаг. Джеймс вмешался в ее бизнес. Он распланировал ее жизнь, даже не потрудившись с ней посоветоваться. Этого она простить не могла.

И вот теперь Грейси стояла в зале отеля «Дрейк». Подготовка к свадебному банкету, который должен был состояться через пару часов, шла полным ходом, вокруг Грейси сновали люди. Она окинула взглядом свою работу. Пятиярусный свадебный торт, покрытый красной бархатной мастикой, отделанный белой глазурью и украшенный широкими черными лентами, большими хрустальными снежинками и розами. Торт получился красивый и изысканный, но Грейси сегодня не радовало даже ее творение. Она хотела только одного: поскорее освободиться, чтобы можно было уехать из Чикаго.

– Я вас помню, – произнес у нее за спиной деликатный женский голос.

Грейси оглянулась и опешила. Из всех людей на свете, на кого она могла бы сегодня наткнуться, меньше всего она хотела бы видеть именно эту женщину. Перед ней, словно в кошмарном сне, стояла Линдси Лорд, физик и бывшая подружка Джеймса. Выглядела она как всегда эффектно. На ней было платье подружки невесты из красной тафты, с открытыми плечами и тонкими лямками. Платье демонстрировало ее изящную фигуру, как у балерины, стройную шею и плечи. Грейси стиснула зубы. Нет в этом мире справедливости. Она в ужасном состоянии, хуже некуда, а Линдси Лорд выглядит как чертова прима-балерина. Поскольку Грейси молчала, Линдси одарила ее красивой улыбкой.

– Мы с вами встречались в ресторане. Вы были с Джеймсом, верно?

– Да. – Грейси старалась, чтобы ее голос не дрогнул.

– Как забавно наткнуться на вас здесь. Это свадьба моей сестры. Я ей обещала, что приду все проверить. Вы же знаете, какие невесты.

Грейси кивнула, поскольку говорить была не в состоянии.

– Как тесен мир. Я не догадывалась, что та дизайнер свадебных тортов, которой она восторгалась, – это вы. Она была счастлива заполучить вас. Фирма, где она изначально сделала заказ, неожиданно закрыла магазин, не предупредив никого из клиентов. Эшли была в панике, и вы пришли ей на выручку.

– Я рада, что смогла помочь.

Еще одна безмятежная улыбка.

– Торт очень красивый, моя сестра будет довольна.

– Спасибо.

У Грейси так сильно сжалось горло, что, кроме этого слова, она больше ничего не смогла произнести. Повисло неловкое молчание. Рука Линдси взметнулась к отчетливо проступающим ключицам.

– Как поживает Джеймс?

Грейси почувствовала, что к ее глазам подступают слезы. Она лихорадочно заморгала, пытаясь их стряхнуть.

– Я уверена, у него все прекрасно.

Линдси озабоченно сдвинула брови.

– Вы в порядке?

– Да, все хорошо, спасибо.

Грейси попыталась изобразить ослепительную улыбку, но чувствовала, что уголки ее губ дрожат. Линдси нахмурилась.

– Мне знаком этот взгляд. У меня самой после Джеймса был такой же – столько месяцев, что я сбилась со счета. Это в Джеймсе самое плохое. Он разбивает сердца, даже не подозревая об этом.

Грейси пыталась осмыслить слова другой женщины, но от недосыпания ее мозг работал с трудом. Наконец она сумела кое-как пролепетать:

– Он разбил вам сердце?

– Да, – сказала Линдси. – Это было ужасно.

Грейси растерялась. Может быть, она что-то пропустила?

– Но я думала, что это вы с ним порвали.

Линдси отрицательно покачала головой.

– Нет. Все думают, что это я, а Джеймс был так добр, что не стал никого разубеждать. Но, по правде говоря, это он меня бросил.

– Извините. Я не знала.

Как это на него похоже! Зачем брать на себя труд внести ясность?

– Я была раздавлена. Я думала, что он – моя судьба, не скрою, я питала некоторую надежду. – На лице Линдси появился призрак улыбки. – Но как только я увидела вас в ресторане, я поняла, что вы – та, кого он выбрал.

Грейси нахмурилась. Тогда в ресторане они почти не разговаривали друг с другом. Она знала, что нужно закончить этот разговор, но ее разбирало любопытство. И ей очень хотелось узнать о нем больше.

– Но почему? Мы не были вместе.

Линдси провела ладонью по своему платью, как будто разглаживала несуществующие морщины.

– Наверное, я поняла это по тому, как вы постоянно наблюдали друг за другом.

– Грейси!

По большому залу разнесся голос Джеймса. Он позвал ее так громко, что все прервали разговоры и уставились на него. Грейси резко повернулась и увидела, что Джеймс быстро идет через зал, лавируя между столиками. Ее сердце подпрыгнуло и гулко забилось. Он выглядел ужасно. Волосы были в полном беспорядке, одежда помята, рубашка выбилась из-под пояса брюк. Когда он приблизился, Грейси разглядела мешки под его глазами и нездоровую бледность кожи. Она никогда еще не видела его в таком состоянии. Он резко остановился, наклонился, поставив руки на колени, чтобы перевести дух. От него пахло перегаром.

– Джеймс? – Его появление так поразило Грейси, что она даже забыла, что сердится на него. – Ты в порядке?

Он замотал головой.

– Нет, не в порядке.

– Что случилось?

Он резко поднял голову.

– А ты не знаешь?

Грейси покосилась на Линдси, наблюдавшую за ними с живым интересом.

– Ну, я имею в виду, помимо очевидного.

Джеймс еще несколько раз глубоко вздохнул, потом сел возле стола и свесил голову между коленей, все еще тяжело дыша.

– Дай мне минутку.

– Что с тобой произошло?

Он поднял голову, и Грейси увидела, что его зеленые глаза за стеклами очков налились кровью.

– Я умираю.

– От алкогольного отравления. – Вокруг них начала собираться толпа. Грейси широким взмахом руки показала на зал: – Джеймс, я работаю.

– Я знаю. Но я не мог ждать. – Он посмотрел в сторону и впервые заметил Линдси. Его лицо исказила гримаса. – А ты что тут делаешь?

Линдси заморгала, ее глаза расширились – по-видимому, от потрясения.

– Сегодня свадьба Эшли.

– А. – Лицо Джеймса позеленело, он уронил голову на руки и пробормотал: – Убейте меня.

– Тебя сейчас вырвет? – спросила Грейси, в панике оглядывая зал в поисках урны.

Джеймс замотал головой.

– Нет. Я не смог взять такси, поэтому пришлось бежать бегом. По дороге сюда меня три раза вырвало, так что, думаю, больше точно не вырвет.

Губы Грейси дрогнули в улыбке. Джеймс был в ужасном состоянии, просто катастрофическом. Еще хуже, чем она сама. Благослови его бог.

– Понятно.

Джеймс вздохнул и провел руками по волосам.

– Грейси, я знаю, что совершил глупость. Надо было сначала поговорить с тобой. Я знаю, что провалил все, что мог, но извини, я не могу дать тебе уйти. Тебе просто придется найти способ меня простить.

Ее сердце переполняли чувства.

– Джеймс!

– Нет, Грейси, я не приму отказа. Я тебя люблю, и точка. Нам придется решить эту проблему.

– Я…

Но Джеймс не дал ей сказать.

– И когда я говорю, что нам придется решить эту проблему, я имею в виду, что мы должны найти способ быть в одном городе больше, чем чертовы две секунды.

Он кричал, и на них начали смотреть.

– Мы…

Джеймс грохнул кулаком по столу.

– Ты хочешь, чтобы я бросил работу? Этого ты хочешь? Если это так, то я уволюсь. Сомневаюсь, что в колледже неподалеку от тебя есть программа по судебной медицине, но я могу полностью переключиться на консультирование. – Он почесал голову. – Но, возможно, мне придется больше ездить.

– Давай… – начала Грейси, но он поднял руку.

– Чем я могу загладить свою вину? Не могла бы ты просто дать мне презумпцию невиновности? Неужели это так трудно? Я никогда раньше не делал ничего подобного. Я сломлен. И во всей этой драме я чувствую себя дураком. – Вдруг он прищурился и пристально посмотрел на Линдси. – Может, уйдешь уже?

Линдси опешила.

Грейси ахнула.

– Джеймс, ты ведешь себя грубо.

Он встал и вскинул руки.

– Ладно, я прошу прощения, но я бы предпочел, чтобы, когда я ползаю на коленях, моя бывшая подружка не стояла бы рядом и не наслаждалась бы этим зрелищем. Неужели это так трудно понять?

Грейси сжала губы.

– М…

Джеймс нахмурился и закричал:

– Ладно, я знаю, что тебе нравится превращать всех мужчин, с которыми ты спала, в лучших друзей, и я понимаю, что мне придется до конца моих дней терпеть общество Чарли, но хоть что-то можно сделать по-моему? Или мне придется начать приглашать ее на обед, чтобы показать, что у меня достаточно либеральные взгляды?

Грейси понятия не имела, о чем он говорит. Но буря безумных эмоций, неделями бушевавшая в ней, стала успокаиваться и перешла в какое-то умиротворение. Джеймс – сдержанный, консервативный Джеймс, который никогда не устраивает сцены, сорвался. Он напился. Стал нелепым. Невозможным. Устроил громкую сцену. Боже, как же она его любит!

Почти все бросили свои занятия и стали наблюдать за спектаклем, поэтому Грейси не могла особенно винить Линдси за то, что та не уходила, а ждала, что последует дальше.

– Грейси, скажи, что я должен сделать? Ты сводишь меня с ума. Ты стала для меня болью в заднице с того самого дня, когда мы познакомились. – Он взъерошил пятерней волосы, так что они встали торчком, придавая ему дикий, безумный вид. – Женщина, ты понимаешь, как с тобой трудно?

Грейси покачала головой, спрашивая себя, что за странная, извращенная часть ее существа любит его все сильнее всякий раз, когда он на нее кричит.

Джеймс повернулся к Линдси.

– Чего она от меня хочет? Она непостоянная, у нее скверный характер, она боится обязательств, ей не нравится говорить о своих чувствах, она безрассудная, и куда бы мы ни пошли, за ней везде начинают ухлестывать мужики. Представь, с тех пор, как я стал с ней встречаться, я ни разу не заплатил за выпивку.

Линдси, казалось, потеряла дар речи.

Грейси постучала его по плечу.

– Эй! Приятель, ты думаешь, что ты-то сам – подарок?

– Да, вообще-то я так и думаю! – заорал Джеймс.

– Ха! – Теперь Грейси повернулась к Линдси. – Он пытался открыть для меня кондитерскую, а мне об этом даже не сказал. Он высокомерный, любит командовать, слишком спокойный, когда я с ним не согласна, он пробегает десять миль в день и считает углеводы. Вы знаете, как это раздражает, когда ложишься спать очень поздно, а рано утром кто-то вскакивает с постели и надевает спортивный костюм?

– Э-э… я… гм…

Линдси замолчала и миролюбиво улыбнулась. Грейси запыхтела и нахмурилась на Джеймса. Он направил на нее палец.

– Не вздумай притворяться, что тебе не нравится, когда я командую. Ты это обожаешь.

С каждой проходящей секундой их схватка все больше выходила из-под контроля, и Грейси чувствовала себя все лучше. У нее появилась надежда.

– Во время секса – да, конечно, но не постоянно же.

– То есть тебе это все-таки нравилось, – заключил Джеймс обвиняющим тоном.

– Глупый, конечно, нравилось! Что могло не нравиться? Но потом ты взял и вдруг стал таким ужасно вежливым со мной, я этого не понимаю.

– Я старался относиться к тебе бережно! – взревел Джеймс так громко, что все в зале замерли.

– А тебя кто-нибудь об этом просил?

– Грейси, ради Христа…

– Прошу прощения. – Рядом с ними остановился солидный мужчина в темно-синем костюме, с темными волосами и сединой на висках. Его руки были сложены за спиной. – Я распорядитель банкетов в этом отеле, у вас что-то случилось?

– Уходите! – прорычал Джеймс. – Неужели вы не видите, что я пытаюсь извиниться перед моей женщиной?

Грейси не смогла сдержать улыбку. Значит, Джеймсу не чужды повадки первобытного человека. Что ж, с этим она может жить.

– Сэр, – сказал управляющий примирительным тоном. – Я вынужден попросить вас успокоиться, иначе, боюсь, вам придется уйти.

Джеймс посмотрел на Грейси, и вдруг от его лица отхлынули все краски.

– Вы правы, это раздражает.

А в следующее мгновение он потерял сознание и свалился лицом вниз на пол.

– Вот это да! – воскликнула Линдси, глядя на лежащего бесформенной грудой Джеймса. – Он действительно вас любит.

– Да, любит, – сказала Грейси и захихикала.

Все-таки профессор Джеймс Донован – сумасшедший.

Джеймс проснулся в своей постели. Он не сразу понял, где находится, у него раскалывалась голова и он совершенно не помнил, как попал домой. Он застонал и перевернулся на бок. У него в висках стучали отбойные молотки, желудок переворачивался. Он зажмурился и попытался восстановить цепь событий. Он был у Эвана. Он не спал. Он точно был пьян. Перед рассветом Шейн уехал домой, Эван лег в постель, а он остался играть в видеоигры и анализировать ситуацию. Чем дольше он думал, тем сильнее сходил с ума. А потом в нем внезапно как будто что-то сломалось, и он решил: единственное, что нужно сделать, – это найти Грейси. И он ее нашел в отеле «Дрейк». Он устроил там громкую сцену. Он орал. Грейси орала.

Джеймс нахмурился, и от этого у него заболел череп. Там была Линдси? Как она там оказалась? Может, это был сон?

Потом Джеймс вспомнил, что какой-то управляющий угрожал вышвырнуть его, и на лице Грейси появилась улыбка. Такая, как если бы она им гордилась, и странно, но это имело некоторый смысл – Грейси действительно нравились широкие жесты. Это было последнее, что Джеймс помнил: ее ослепительную улыбку, которую она приберегла только для него. А потом мир погрузился во мрак.

Джеймс с трудом вылез из кровати, натянул спортивные штаны и белую футболку, потом умылся холодной водой и почистил зубы. Он посмотрелся в зеркало. Он на самом деле сказал ей, что готов бросить работу? Да, сказал. Он вздохнул. Он не знал как, но как-то они должны разрешить эту проблему. Потому что он не мог жить без Грейси Робертс. И теперь ему нужно было ее найти.

К счастью для Джеймса, ему не пришлось долго искать. Он только спустился по лестнице, и она была там – сидела на его диване. Еще там были Эван, Шейн и Сесилия. Эван сидел, положив руку на спинку дивана, и потирал спину Грейси.

– Убери от нее руки! – прорычал Джеймс, и это получилось громче, чем он хотел.

К нему обратились четыре удивленных лица. Шейн изогнул одну бровь.

– Кто-то сегодня встал не с той ноги.

– Заткнись. – Джеймс остановился у нижней ступени лестницы и схватился за перила. – Эван, я серьезно, убери от нее свои чертовы руки.

Эван поднял руки.

– Дружище, я ее успокаивал.

– Мне плевать. Прекрати.

По-видимому, Джеймс еще не совсем протрезвел, потому что такое поведение было совсем на него не похоже. Или похоже? Может, такие мысли у него и раньше возникали, только он их подавлял? Грейси повернулась к нему лицом, и Джеймс расслабился. Ее голубые глаза искрились, она махнула рукой в воздухе.

– Наверное, пьянство пробуждает в нем собственнический инстинкт.

– Неправильно. По отношению к тебе у меня всегда был собственнический инстинкт. Я просто не хотел, чтобы ты об этом знала.

Это была правда. Он просто выпустил его на свободу.

– Понятно.

Грейси взмахнула ресницами, посмотрела на него и улыбнулась.

– Наверное, мне не стоит поощрять такой тип поведения.

Джеймс пожал плечами.

– Не понимаю, почему, ведь такое поведение тебе идеально подходит.

Шейн, Эван и Сесилия засмеялись.

Грейси нахмурилась.

– Эй!

Сесилия скрестила ноги и придвинулась поближе к Шейну.

– Ну, в этом он тебя раскусил.

Джеймс придал своему лицу строгость, которой в действительности не чувствовал.

– Ладно, я понимаю, мне придется мириться с тем, что с ней заигрывают совершенно посторонние типы, но на моих друзей и родственников это не распространяется. Думаю, это справедливо.

Эван нахмурился.

– Я с ней не заигрывал.

– Я просто вношу ясность, – непреклонно заявил Джеймс.

Грейси провела рукой по волосам.

– А как насчет Энн?

Джеймс сделал вид, что обдумывает ее вопрос. Через несколько секунд он кивнул.

– Хорошо, Энн я разрешу.

Грейси наклонила голову набок, изображая глубокую задумчивость.

– По рукам. Видишь, я могу идти на компромисс.

Джеймс посмотрел на нее насмешливо.

– Джейн будет очень довольна.

Грейси подняла на него глаза и встретилась с ним взглядом. Он поманил ее пальцем.

– Пойдем, нам есть что обсудить.

От Джеймса не укрылось, что у Грейси слегка сбилось дыхание. И то, как проворно она вскочила с дивана. Он посмотрел на родных.

– Я полагаю, через пару секунд вы уберетесь отсюда к черту.

Сесилия улыбнулась Шейну.

– Твой тихий, благовоспитанный братец вышвыривает нас из своего дома.

Шейн погладил пальцами ее шею.

– Похоже на то.

Джеймс не стал слушать дальнейшие разговоры. Он схватил Грейси за запястья и потащил за собой вверх по лестнице, как пещерный человек. Наверху он втолкнул ее в спальню, захлопнул за собой дверь и толкнул Грейси на кровать.

– Джеймс! – сказала она укоризненным тоном, но ее глаза потемнели от страсти.

Он быстро окинул ее взглядом.

– Давай не будем больше притворяться, ладно?

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

Он забрался на кровать и оседлал Грейси, потом одной рукой захватил оба ее запястья и поднял над ее головой. Ее дыхание участилось.

– Мы оба знаем, что когда я командую тобой в спальне, это тебя так распаляет, что я мог бы зажигать от тебя спички.

Она застонала и выгнула спину.

– Ладно.

Он наклонился и куснул ее шею, царапая зубами чувствительную кожу.

– Если ты дашь мне полную свободу действий в сексе, думаю, это поможет мне сдерживать мои властные замашки в остальных областях нашей жизни.

– Договорились, – пробормотала Грейси. Теперь она уже запыхалась.

Джеймс лизнул ее ключицу, его язык нырнул в ямку у основания шеи. Ему понравилось, как Грейси практически замурлыкала под его губами. Он отпустил ее запястья, поднял голову и дождался, когда она откроет глаза и встретится с ним взглядом. Потом он заговорил – заговорил от чистого сердца, не сдерживаясь, не оправдывая себя.

– Грейси, я прошу прощения. Мне не надо было действовать за твоей спиной. У меня нет веского оправдания. Я боялся. Мне хотелось найти способ удержать тебя, но я не знал, как это сделать. Я знаю, я не такой, каким ты представляла любимого мужчину своей жизни, но обещаю, если ты мне позволишь, я сделаю тебя счастливой.

Ее голубые глаза заблестели от непролитых слез. Она протянула руку к Джеймсу и погладила его щеку.

– Ах, Джеймс, ты ошибаешься. Ты именно такой, какого я себе представляла с той минуты, когда познакомилась с тобой. Только я была слишком упряма, чтобы это признать.

Он поцеловал кончики ее пальцев.

– Хорошо. Я больше никогда не буду ничего делать за твоей спиной.

Она улыбнулась.

– Да уж, лучше не делай, не то я превращу твою жизнь в ад.

Джеймс засмеялся.

– Я там уже был, больше не хочу возвращаться. Знаешь, ты права, я защищал самого себя. Я хотел, чтобы ты пошла на риск. Я не подталкивал тебя к разговору, даже когда знал, что нужно это сделать, потому что я не хотел, чтобы ты слишком задумывалась о том факте, что по сути у нас с тобой уже настоящие отношения.

Грейси запустила пальцы в его волосы, притянула его голову к себе и прикусила его нижнюю губу, потом сказала:

– Я тоже прошу прощения. Наверное, после того как я столько раз тебе повторяла, что ты мне совершенно не подходишь, ты в это поверил. Но это вранье. Мне нужен такой мужчина, как ты, даже если мне будет трудно. Я ужасно хотела того, что ты мне давал. И я тебя оттолкнула, хотя на самом деле никогда никого не любила больше, чем тебя.

«Боже, я обожаю эту женщину».

– Грейси, ты для меня – все. Я тебя люблю, и ты нужна мне. Если это означает, что мне придется переехать в Ривайвл, я перееду.

Она наклонила голову набок, ее кудри разметались по белой подушке.

– Знаешь, пока ты спал, мне пришло в голову, что мы подходили к этому неправильно.

– Как это? – Джеймс провел рукой по ее животу. – Сними рубашку.

Ее взгляд метнулся к его груди.

– Ты тоже сними.

Он стянул с себя хлопковую футболку и бросил на пол. Через секунду Грейси последовала его примеру. Он вздернул подбородок.

– Бюстгальтер.

– Я вижу, ты в самом деле очень серьезно относишься к этому своему пунктику по части властности, – насмешливо сказала Грейси.

Она завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер, потом спустила кружевные чашечки вниз. Бюстгальтер с секунду повисел на ее пальцах и соскользнул на пол. В ответ Джеймс опустил взгляд на ее великолепные груди.

– Твои соски отвердели.

Грейси ткнула его кулаком в руку. Он схватил ее кисть и прижал к кровати.

– Это тебе дорого обойдется.

Она содрогнулась под ним, он засмеялся.

– Ну, так что ты хотела сказать?

Грейси облизнулась, как голодная кошка. Его маленькая искусительница.

– Ну, ты же профессор, значит, у тебя есть некоторая свобода действий, не так ли? – Джеймс кивнул, потом соскользнул вниз по ее телу и лизнул языком ее сосок. Она сжала его пальцы. – Прекрати. Когда ты это делаешь, я не могу сосредоточиться.

– Продолжай, – сказал Джеймс и крепко зажал ее сосок между губами.

Грейси ахнула и впилась ногтями в его кожу.

– У меня теперь есть помощница, Гармони. Она очень способная, и ее навыки в нашем деле идеально подходят для меня. Заказов из Чикаго становится все больше, и не скрою: я не хочу от них отказываться.

– Я слушаю, – сказал Джеймс, переключаясь на другую грудь.

– И вот, меня осенило: почему мы должны что-то выбирать?

Джеймс поднял голову и посмотрел на нее.

– Как?

– Мы можем распределять время между Чикаго и Ривайвлом. Пока ты лежал без сознания, Шейн извинился, но потом он стал объяснять, почему он думал, что открыть магазин возможно. Я еще не поняла, нравится ли мне, что он хочет меня финансировать, но потом к разговору подключилась Сесилия, а ты знаешь, что вдвоем они могут быть очень убедительными.

– Да, уж я знаю, – заметил Джеймс. – Думаешь, это на самом деле сработает?

– Я много об этом думала и не вижу причин, почему бы у нас не получилось. Иногда нам нужно будет провести больше времени в одном месте, чем в другом, и наверняка, пока я буду запускать кондитерскую, мне придется проводить больше времени в Чикаго, но я думаю, это уладится.

Джеймс подумал над этой идей, и она ему понравилась. Он может часть времени жить в Ривайвле, у него там есть семья, родственные связи, включая Грейси. Связи, которые он хотел укрепить, а не разорвать.

– Мне это нравится. И мы сделаем так, чтобы это получилось.

Грейси потянула его на себя.

– Сделаем.

Он легко коснулся губами ее губ.

– Эх, вот бы папа был жив и познакомился с тобой. Он бы тебя полюбил.

На ее ресницах повисли капельки слез.

– А моя мама – тебя.

Он стер влагу с ее щек.

– Грейси, я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она, приподнимая голову для поцелуя.

У него все получится. Он удержит эту женщину. Она будет принадлежать ему, и будь он проклят, если не сделает так, чтобы об этом знали все. Его рот накрыл ее рот. Их губы слились в молчаливом обещании жизни, которую они построят вместе. Джеймс испытал такое глубокое удовлетворение и умиротворение, что они, казалось, проникли до самых его костей. Теперь он кое-что понял. Иногда возможно совместить несовместимое.