Мать открыла ей дверь. И выглядела она так… Казалось, Шаннон Донован постарела лет на десять. Тусклые рыжеватые волосы неряшливо завивались на ушах, морщинки вокруг рта и глаз стали более отчетливыми, а голубые глаза были обрамлены темными кругами.
– Мадди!.. – воскликнула мать.
Проплакавшая всю дорогу от Ривайвла до Чикаго, Мадди считала, что слез у нее больше не осталось. Она ошиблась. И разразилась рыданиями, сотрясавшими все тело. Всхлипывания прерывались икотой.
Шаннон крепко обняла дочь и прижала к груди.
– Малышка моя… Я была вне себя от тревоги!
Слова эти вызвали новый приступ истерики, и Мадди совсем ослабела, когда мать повела ее в гостиную. Усадив дочь на диван, Шаннон села с ней рядом и снова обняла.
– Мне т-так ж… жаль… – пролепетала Мадди.
Шаннон промолчала. Она по-прежнему обнимала дочь, а Мадди все рыдала и рыдала – она плакала об отце, о прошлых ошибках, о несостоявшейся свадьбе, а больше всего… о Митче!
Ей хотелось извиниться за побег, но вместо этого она сказала:
– Я так горюю из-за папы… И я не осуждаю тебя за то, что ты меня ненавидишь.
Она никогда не признавалась в том, чего боялась все эти годы. И сейчас не собиралась признаваться, но слова вырвались сами собой.
Мать откинула волосы с ее лба.
– Мадди, откуда у тебя эти безумные мысли?
– Ты должна меня ненавидеть. Но я сделаю все, чтобы было иначе. Я…
– Маделин, послушай меня! – Мать заставила ее поднять голову и заглянула ей в глаза. – Я никогда не ненавидела тебя. Ни сейчас, ни в прошлом. Ты моя дочь, и я всегда буду тебя любить.
– Но во всем виновата я. Если бы не…
– Жизнь полна всяких «если бы не»… – перебила Шаннон. – Отец всегда мог не поехать с тобой. Он должен был ехать со мной, но я пошла к Джуди Клайн, нашей соседке. Шел дождь, канализацию затопило вместе с футбольным полем, так что тренировку Эвана, которую я собиралась посмотреть, отменили. Список случайностей можно продолжать до бесконечности. То есть вы с отцом вполне могли бы не сесть в машину вдвоем.
– Мама, но…
– Никаких «но». – Мать поцеловала ее в лоб. – А теперь я скажу тебе то, чего не говорила ни одной живой душе. Когда ты лежала на больничной койке, такая тихая и неподвижная, доктора сказали, что не знают, выживешь ли ты. И если бы твой отец не погиб, то это наверняка убило бы его.
Мадди заморгала, ошеломленная словами матери. А та кивнула и добавила:
– Да, это так. Я тогда ужасно на него злилась. Не из-за того, что погиб и оставил меня вдовой. Нет, я злилась из-за того, что ты лежала в коме на больничной койке.
– Но за рулем-то сидела я…
– Он должен был понимать, чем это может кончиться. Я говорила, что ты не готова водить машину на людных улицах. Мы с ним спорили об этом, и он сказал, что я чересчур трясусь над тобой. Оказалось, что я была права. Он должен был тебе отказать.
– Но это я проехала на знак «стоп». Какой смысл винить отца?
По щеке Шаннон скатилась слеза.
– Никакого. Но когда твой ребенок лежит без сознания, а ты не знаешь, выживет ли он, искать смысла необязательно.
– Мама, прости… – дрожащим голосом пробормотала Мадди.
– Я никогда не винила тебя, Маделин, уверяю.
– Думаю, что начинаю верить в это… – пробормотала Мадди.
– Давно пора. – Шаннон погладила ее по волосам – как в детстве, когда дочь долго не могла заснуть.
Мадди же, потупившись, сказала:
– А насчет свадьбы… – Она внезапно умолкла.
Мать пожала плечами.
– Тебе не следовало убегать, однако… Жаль, что ты не поговорила со мной по душам. Могла бы сказать, что не хочешь выходить за Стива.
– Я растерялась. – Мадди вздохнула. – Но не хотела никого расстраивать.
– Ох, что мне с тобой делать? – Шаннон покачала головой.
– Вряд ли я любила Стива, – призналась Мадди. – Прости, но я не могу выйти за него. Я знала, как ты хочешь его в качестве зятя, но…
– Хотела, – перебила мать. – Стив казался славным и надежным парнем. Опекал тебя. И я думала, что он сможет о тебе позаботиться.
Мадди шмыгнула носом и пробормотала:
– Я встретила одного человека и…
– Я поняла это, как только открыла дверь.
– Но как?!
– Пусть я старая, но не дура же! – Шаннон похлопала дочку по руке. – И я знаю: только одно может заставить женщину так рыдать. Мадди, что случилось?
– Я люблю его и хотела помочь. Но обманула его доверие, и он сказал, чтобы я уходила.
Шаннон прищелкнула языком и привлекла дочь к себе.
– Все это – девичьи проблемы. Хочешь, я позвоню твоим подругам?
– Да, пожалуйста.
Шаннон хотела встать, но Мадди вцепилась в ее руку и произнесла слова, которые давно уже хотела сказать:
– Жаль, что я не сумела стать такой дочерью, которую ты хотела.
Шаннон осторожно отстранилась и проговорила:
– Поверь, Маделин, ты именно та дочь, которую я хотела иметь.
Мадди снова залилась слезами. Через минуту-другую успокоилась и стала ждать Пенелопу и Софи. Она знала: они принесут стандартную «аптечку» из шоколадок и мороженого, а также диски с мелодрамами. Мадди не пользовалась этими лекарствами с тех пор, как в четырнадцать лет Ник Каблезе бросил ее ради Кэти Майер. Но она почему-то не сомневалась: на сей раз «лекарства» подействуют не столь эффективно, как в прошлый раз.
Митч прочесал весь Ривайвл, прежде чем сдаться и признать, что Мадди действительно уехала. Никто ее не видел. Никто с ней не говорил. Она исчезла, даже не заехав за вещами. И он даже испытал нечто вроде сочувствия к ее бывшему жениху.
А потом началось ожидание – бесконечные часы, наполненные тревогой и страхом. Он очень боялся, что больше не увидит Мадди. Когда же Шейну наконец позвонили и сообщили, что она дома, Митч схватил ключи от машины и ринулся в Чикаго.
И вот, припарковавшись перед домом, где она жила с матерью, Митч вдруг понял, что сейчас – половина третьего ночи. Если бы Мадди жила одна, он без зазрения совести стал бы колотить в дверь. Но вряд ли следовало так знакомиться с женщиной, которая, как он надеялся, станет его тещей.
Глядя на кирпичный дом, почти такой же, как и все остальные на этой узкой улице, Митч раздумывал, как поступить.
Там – Мадди. Уверенная, что он ненавидит ее…
Как же трудно выносить мысль о том, что он заставил ее плакать. И неужели она решила, что он ее не любит? Даже если Мадди возненавидела его за трусость и за то, что не боролся за нее, – все равно она должна знать правду.
Митч не мог ждать ни секунды. Он должен был сейчас же сказать ей эту правду. Да, сейчас же!
Митч нажал кнопку зажигания, и двигатель смолк. А потом он найдет какой-нибудь способ заслужить благосклонность ее матери. Поэтому войдет немедленно.
Пять минут спустя он поднялся по лестнице и позвонил. Затем еще раз позвонил. Наконец услышал щелканье задвижки. И дверь отворилась. Но вместо Мадди или ее копии постарше на пороге стояли две женщины – ровесницы Мадди. Обе были в спортивных костюмах, а волосы – забраны в хвосты. И на лицах обеих – злобные гримасы.
Митч глянул на табличку с адресом. Нет, он не ошибся.
– Да? – буркнула шатенка в очках с красивой черной оправой.
– Вы знаете, который час? – прошипела блондинка.
Митч, не удержавшись, проверил адрес еще раз. Все верно, он попал именно туда, куда хотел.
– Мадди здесь?
– Нет, – отрезала блондинка. – Проваливайте.
Митч вскинул брови.
– Но она здесь живет?
Блондинка снова раскрыла рот, но шатенка сжала ее плечо, и та промолчала.
– Сейчас не время, – сказала Митчу шатенка.
– Но это – ее дом? – упорствовал Митч. – Шейн сказал мне, что она приехала домой.
Глаза шатенки сверкнули.
– Да, – кивнула она. – Но сейчас не время. Может, вам лучше уйти?
– Нет! – решительно заявил Митч.
– Знаете, сколько часов она проплакала?! – взорвалась блондинка, тыча пальцем ему в грудь.
Митч тяжко вздохнул. Выходит, все это время она плакала…
– Я все знаю. И именно поэтому хочу с ней поговорить.
– Нет! – крикнула блондинка.
Митч сделал глубокий вдох, стараясь сдержаться и не закричать в ответ. После чего повернулся к шатенке, очевидно, менее темпераментной и более прагматичной. Он протянул ей руку, и та, немного поколебавшись, пожала ее. Митч же, пытаясь говорить как можно спокойнее, представился:
– Я – Митч Райли. Мадди жила у меня с тех пор, как сбежала со свадьбы. А вы…
– Пенелопа, – представилась шатенка.
Митч повернулся к блондинке и выдавил улыбку.
– Вы, должно быть, Софи. Мадди много рассказывала мне о вас обеих.
– Не стоит пускать в ход свое обаяние, – предупредила Софи. – Не поможет.
Митч со вздохом кивнул.
– Понятно. Но я не уйду, пока не поговорю с Мадди.
– Может, вам лучше вернуться утром? – предложила Пенелопа.
Но Митч тут же покачал головой.
– Нет. Я должен увидеть ее сейчас.
Софи попыталась что-то сказать, но Пенелопа, опередив ее, спросила:
– Зачем?
Потому что он любил ее и не мог жить без нее. Но впервые он скажет эти слова ей самой, а не ее подругам.
Митч попытался заглянуть за спины женщин, но те блокировали вход как профессиональные полицейские.
– Она нужна мне, и я должен сказать, что виноват перед ней, – пробормотал Митч.
– Недостаточно веский аргумент, – заметила неумолимая Софи.
– Ей сейчас очень тяжело, – уговаривала рассудительная Пенелопа. – Мадди должна немного поспать. Она нуждается в отдыхе. Я не собираюсь ее будить.
Митчу хотелось завопить от досады. Он уже собрался еще что-то сказать, но тут послышался чей-то голос:
– Что здесь происходит? Что за шум?
Сердце Митча радостно подпрыгнуло, но он тут же сообразил, что это не Мадди – интонации были совсем другие.
Пенелопа и Софи тут же расступились, и на пороге появилась немолодая женщина в белом халате.
– Простите, миссис Донован, – сказала Пенелопа, – мы позаботимся о проблеме. Вы можете спокойно вернуться с постель.
– Значит, вы и есть тот самый, – проговорила мать Мадди.
– Да, мэм, – кивнул он в надежде, что вежливость поможет смягчить крайнюю бесцеремонность – визит среди ночи. – Мне нужно поговорить с Мадди.
– Из-за вас она плакала.
– Мне очень жаль, мэм. – Он уже в тысячный раз проклинал себя за то, что выставил Мадди из офиса. – Но я готов загладить свою вину. Пожалуйста, позвольте поговорить с ней.
Мать Мадди шагнула к нему и стала внимательно его разглядывать. Наконец сказала:
– Приходите завтра.
Сердце Митча болезненно сжалось.
– Простите, но я не могу уйти.
Что-то промелькнуло в голубых глазах женщины. Указав на лестницу, она предложила:
– Можете сесть на ступеньки и переждать ночь.
Митч понял, что подвергается испытанию. Но если придется провести ночь на бетонной ступеньке, чтобы пройти это испытание, – значит, так тому и быть.
– Хорошо, – кивнул он. Повернулся и сел на ступеньки.
Дверь за его спиной тут же захлопнулась.
Через полчаса ноги у него онемели, а в глаза словно песку насыпали. Он уже решил забраться на крышу, как-нибудь проникнуть в дом и отыскать Мадди, но тут на подъездной дорожке появился черный микроавтобус «рендж ровер», из которого выбрались Шейн, Джеймс и, к его удивлению, – Грейси. Увидев Митча, Шейн ухмыльнулся.
– Что случилось?
Митч провел ладонью по волосам и вздохнул.
– Меня не впустили.
– Вижу, ты встретил Чудо-Близнецов.
– И твою мать. – Митч кивнул в сторону двери и добавил: – Но они были столь любезны, что предложили переждать ночь тут.
Шейн закатил глаза.
– Очень на них похоже… Они могут быть злобными, как кобры, но ты постепенно привыкнешь.
Митч нахмурился, взглянув на Грейси. Неужели и она примчалась на помощь Мадди?
– Ты проделала такой путь, чтобы наорать на меня?
Грейси вызывающе подбоченилась; на ней были джинсы, туго облегающие изгибы ее пышной фигуры.
– Нет, я приехала к тебе, болван!
– Зачем?
Она шумно выдохнула.
– Потому что, кретин, кто-то должен быть на твоей стороне!
Митч пожал плечами.
– Что ж, спасибо…
– Пожалуйста, – улыбнулась Грейси. – И если мне придется как следует проучить парочку чикагских девчонок, чтобы потом ты жил долго и счастливо, то я это сделаю.
Шейн поскреб побритый подбородок и в задумчивости оглядел Грейси с головы до пят.
– Она, пожалуй, сумеет… – протянул он.
– Она очень настойчива, – согласился Джеймс.
– Надеюсь, ты уже не злишься из-за этого? – Грейси помрачнела.
– Нет, не злюсь, – ответил Джеймс, но щека его нервно дернулась.
Грейси фыркнула и заявила:
– Как бы там ни было, профессор, я по-прежнему считаю вас ребенком.
Джеймс склонил голову к плечу и внимательно посмотрел на нее.
– Ты, наверное, не знаешь, когда следует заткнуться. Я прав?
Митч вопросительно взглянул на Шейна. Тот усмехнулся и пояснил:
– У нас было забавное путешествие.
– Эй… – начала Грейси.
Но Митч, перебивая ее, проговорил:
– Не можешь ли приберечь все это для другого раза?
Внезапно дверь распахнулась, и на лестницу вылетела Софи.
– Что здесь за вопли?!
– Привет, Соф, – сказал Шейн. – Сейчас три часа утра, и я не в настроении общаться.
Из квартиры медленно вышла Пенелопа.
– У меня от вас голова разболелась, – сообщила она.
Шейн перевел взгляд на нее.
– Так мы заходим?
– Я не подчиняюсь приказам в нерабочие часы, – с ухмылкой ответила Пенелопа.
На ступеньки выбралась мать Мадди.
– Иисус, Мария и Иосиф! – воскликнула она. – Заходите, пока не перебудили всех соседей!
Митч торжествовал. Он на один шаг ближе!
Все ввалились в дом, заполонили гостиную и заговорили одновременно. А Митч, осматриваясь, думал: «Как бы побыстрее сбежать от них и найти Мадди?»
Мадди проснулась от гула голосов. Голова раскалывалась, нос был заложен, а распухшие глаза болели. Ей едва удалось заснуть, и вот теперь… Что там творится?!
Она встала и сбежала вниз. В гостиной было полно людей. И все они орали!
– Эй! – позвала она, но никто ее не услышал.
Мадди прищурилась. Кажется, это… Грейси? Нет, не может быть. Наверное, она спит и видит сон.
Вдруг кто-то обхватил ее за талию. И чья-то ладонь зажала рот.
– Молчи. Не отвлекай их.
Митч?! Он приехал за ней! Она не думала, что такое случится, но надеялась же… И вот он здесь!
По-прежнему прижимая ладонь к ее губам, Митч подтащил Мадди к первой же закрытой двери и распахнул ее. Увидел, что это забитый вещами чулан, он тотчас закрыл дверь и двинулся дальше по темному коридору. Она указала налево, и он заскочил в ванную, увлекая ее за собой. Захлопнул дверь, развернул Мадди к себе лицом – и поцеловал столь страстно, что у нее все поплыло перед глазами. Она вцепилась в его рубашку и, прижимаясь к нему, утонула в его объятиях. Внезапно он отстранился и, легонько встряхнув ее за плечи, прошептал:
– Никогда больше не делай со мной такого. Понятно?
Она заморгала в недоумении.
– Но ты же велел мне уйти…
– А ты не должна была меня слушать! – завопил Митч. И снова впился поцелуем в ее губы.
Когда же поцелуй наконец прервался, Мадди выдохнула и пробормотала:
– Откуда мне было знать?..
В дверь ванной постучали.
– Мадди, открой! – крикнула Софи.
– Что вам нужно?! – прорычал Митч.
– Уходи, Соф! – заорала Мадди, прижав пальцы к вискам.
– Ты в порядке? – тихо, но настойчиво спросила Пенелопа.
– Что-то мне подсказывает, что меня здесь не слишком любят, – пробурчал Митч. Он уперся ладонью в дверь ванной – словно ожидал, что ее сейчас начнут выбивать.
– Должно быть, я немного поплакала. – Мадди пожала плечами.
– Прости меня, принцесса. Мне очень жаль, что так вышло. – Он провел пальцем по ее щеке.
– Оставьте их в покое, – внезапно послышался голос Шейна.
– Но она почти не спала, – возразила Пенелопа.
– Ну, и в чем проблема? – вмешалась Грейси.
– Может, все-таки успокоитесь? – в раздражении проговорил Джеймс.
Митч открыл дверь и, уставившись на людей, скопившихся в коридоре, прорычал:
– Может, заткнетесь наконец-то?!
На мгновение воцарилась тишина. А затем все снова загалдели, стараясь перекричать друг друга.
Все происходившее напоминало театр абсурда. И вдруг Мадди сунула в рот два пальца и разразилась оглушительным свистом. Все тотчас же умолкли, а Мадди проговорила:
– Я люблю вас всех, но с меня довольно. Я очень благодарна вам за заботу, но уверяю, я вполне способна сама принимать решения. И говорить за себя. Моя жизнь – это моя жизнь. Только я принимаю за себя решения, а вы все лишены права голоса. Отныне будет так: если мне потребуется ваша помощь, я ее попрошу. Ясно?
Все дружно закивали.
– Прекрасно. А сейчас оставьте нас с Митчем в покое. – Тут Мадди взглянула на него и обнаружила, что тот уставился на ее мать.
Митч же в смущении откашлялся и проговорил:
– Простите за резкие слова, миссис Донован.
– И больше никаких воплей в этом доме, мистер. Ясно? – Шаннон прилагала отчаянные усилия, чтобы выглядеть строгой, но Мадди ей не верила – уж очень лукаво поблескивали голубые глаза матери.
– Такого больше не случится, – вежливо ответил Митч и тут же захлопнул дверь ванной.
Мадди хихикнула и поспешно прижала ладонь к губам.
– Смеешься? – с подозрением спросил Митч.
Она покачала головой. Но тут хор голосов зазвучал снова, и у нее вырвался смешок. Но чего же она ожидала?.. Было ясно: пройдут месяцы, прежде чем они перестанут совать нос в ее дела.
– О боже… – со вздохом пробормотал Митч. – Мадди, я очень люблю тебя, но все они – психи.
И тут она, не удержавшись, расхохоталась. У нее уже заболели бока, а по щекам покатились слезы, но она никак не могла остановиться, все смеялась и смеялась, так что даже начала задыхаться.
И только через несколько минут Мадди вдруг сообразила, что именно сказал Митч. Она внимательно посмотрела на него.
– Ты любишь меня?
– Да, Мадди. – Он снова обнял ее. – Я люблю тебя. Обожаю. Не могу жить без тебя. Пожалуйста, не прогоняй меня.
Сердце Мадди наполнилось радостью, а последние ужасные часы мгновенно исчезли из памяти.
– Я думала, ты меня ненавидишь. Была уверена, что ты меня не простишь.
– Просто я был очень зол. Обижен. Но все это не имело значения. Я по-прежнему любил тебя.
Она обняла его и прижалась к нему всем телом.
– Митч, прости меня, но я считала, что другого выхода нет. Я ошибалась. И больше никогда не стану действовать за твоей спиной.
Он покачал головой и провел ладонью по ее спине.
– Нет, это я ошибся. Оттолкнул тебя. Не боролся за тебя. Хотя не следовало бы. Ох, я так быстро в тебя влюбился… И очень боялся…
– Боялся? – удивилась Мадди.
– С каждым днем я все больше терялся. В моей жизни постоянно что-то разрушалось, и я не знал, почему так выходило. Семья от меня отвернулась. Свой бар я ненавижу, но не могу вернуться к любимому делу. А теперь выяснилось, что отца шантажируют. Но хуже всего другое: я не мог понять, как удержать тебя. Никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным…
– Но почему ты мне об этом не сказал?
Он вздохнул.
– Потому что… – Митч внезапно умолк. Потом откашлялся и вновь заговорил: – Ты, Мадди, становишься такой, какой должна быть. С каждым днем становишься все сильнее. Точно знаешь, чего хочешь. Я боялся все это погубить. Боялся погубить тебя.
Мадди привстала на носочки и поцеловала его. Потом вдруг спросила:
– Что, не понимаешь?
Митч покачал головой.
– Я стал ужасно тупым.
Она снова его поцеловала:
– Ты спас меня, Митч. И я буду любить тебя вечно.