Сесили нервничала, то и дело поглядывая на Шейна, лениво, без всякого напряжения управлявшего машиной, на которой они вдвоем возвращались в Чикаго. Несмотря на все ее возражения, он не позволил ей сесть за руль. Они слегка повздорили, но он настолько забавно и добродушно подтрунивал над ее воинственностью, что, едва не рассмеявшись, Сесили уступила. В конце концов, не стоило ломать копья из-за подобных пустяков.

Прошел час вынужденного безделья. Все это время перед глазами тянулись унылые поля с кукурузой. Предчувствуя, о чем пойдет разговор, Сесили не на шутку разволновалась.

Последние два дня в Ривайвле прошли весьма необычно. Они беседовали. Шейн брал ее за руку, когда они вдвоем сидели на диване, и наблюдал за тем, как реагируют остальные. Иногда они целовались. Его то нежные, то страстные поцелуи сводили с ума, несмотря на это, он не делал попыток затащить ее в постель, хотя сама она втайне только и мечтала об этом.

Примерно так ухаживали за женщинами в середине прошлого века.

Но теперь всему этому должен был наступить конец.

Сесили переплела пальцы рук, нервно то сгибая, то разгибая их и похрустывая суставами.

Мужество изменило ей. Она вдруг испугалась – и не на шутку. От волнения и страха она не знала, как сообщить Шейну, что на благотворительный вечер она придет вместе с Майлзом. Сесили с горечью думала, что Шейн, конечно, сразу охладеет к ней, как только услышит ее признание. Между ними возникнет стена отчуждения и неприязни, а ведь она уже настолько привыкла к теплому и внимательному отношению, что не представляла, как сможет жить без этого.

Она сидела и переживала. Очень сильно переживала. На смену так называемой химической реакции пришли настоящие глубокие чувства.

На душе у Сесили было прескверно.

Она хмурилась, то и дело ерзая на сиденье: как только она огорошит Шейна, признавшись, с кем придет на вечер, он опять отвернется от нее.

– Ну, довольно. – Шейн вдруг прервал ход ее мрачных мыслей. – Давай выкладывай, что тебя тревожит.

Закусив губу, она пробурчала:

– Как ты догадался?

Он на мгновение повернулся к ней лицом, затем опять устремил взор вперед, на дорогу.

– Хм, да потому что хорошо изучил тебя.

Неужели он изучал ее? И так хорошо?

– В самом деле?

– Только не надо уводить разговор в сторону, честно признайся, что тебя тревожит, и тогда тебе станет легче.

Разозлившись, Сесили с шумом выдохнула: как у него все просто и легко!

– Не могу!

– Почему же?

В его голосе было столько неподдельного участия, что она поежилась, – что он скажет, после того как узнает?

– Потому что, – она запнулась, стискивая руки; ее бросило в жар, и она нажала кнопку кондиционера, чтобы понизить температуру в салоне – …мне страшно.

– Это что-то новенькое. – Он удивленно приподнял брови.

– Неужели ты считаешь, что мне никогда не бывает страшно?

– Нет, конечно, бывает. Но редко. И если тебе страшно, то это почти никак не сказывается на твоей жизни. Ты из числа тех людей, которые не боятся брать быка за рога.

Скрестив руки на груди, Сесили притворилась обиженной:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Только то, что ты сама считаешь возможным сказать. – Он протянул руку и ласково сжал ее колено. – Хватит об этом. Не отвлекай меня.

Ее уловка не сработала. Он не собирался ввязываться в спор, который она навязывала ему. Да, его не проведешь.

Промелькнул зеленый указатель расстояния, напомнивший Сесили о ее пути в Ривайвл. Как же давно это было, даже странно. Тогда она, честно говоря, не была счастлива, зато было ясно, как жить дальше. Четко был виден жизненный горизонт. А теперь ничего нельзя было разобрать, впереди – одна неопределенность.

Глубоко вздохнув, она шумно выдохнула:

– Хорошо. Тебе известно, что я… – Замявшись, она кашлянула, помахала от волнения рукой в воздухе, не в силах признаться в том, что ее так тяготило. – Тебе известно…

– Что мне известно?

Сесили снова нервно нажала кнопку кондиционера, понизив температуру воздуха до минимума.

– О помолвке.

Шейн, не говоря ни слова, кивнул.

– Ну, этот благотворительный вечер попал в мое расписание задолго до того, как ты и я… как наши отношения стали такими, какие они есть теперь.

– Хм, не хочешь называть вещи своими именами?

Вопрос был задан насмешливым тоном, который, по ее мнению, плохо соответствовал важности обсуждаемой темы. Он ясно видел, к чему она клонит, но судя по всему, его это нисколько не беспокоило.

– А как бы ты их навал? – отпарировала она.

– Сисси, а сама не хочешь попытаться? – Шейн усмехнулся.

Она наморщила нос. Как странно, даже его топорный юмор нравился ей!

– Ладно, в любом случае на этот вечер я собиралась… – Конец фразы, как приклеенный, прочно застрял в ее горле.

– Прийти вместе с ним, – спокойно и уверенно закончил за нее Шейн.

Сжавшись в комок, Сесили мысленно приготовилась к тому, что, задетый за живое, он начнет изливать на нее все, что о ней думает.

Пока было тихо. Тем не менее, она ждала.

Однако в машине по-прежнему стояла тишина.

Буря так и не грянула.

Шейн молча нажал другую кнопку кондиционера, повышая температуру воздуха до комфортного уровня.

– Я так и предполагал, – промолвил он с невозмутимым видом.

– Предполагал? – Сесили стало обидно до боли. Она вся испереживалась, а ему хоть бы что!

– Этот благотворительный вечер очень значительное событие, к нему в городе большой интерес. Немного раскинув мозгами, я понял, что после помолвки это удобный случай кое-кому показаться на людях.

– И тебя это нисколько не огорчает?

Боже, о чем только она не думала!? Что он опять проникнется к ней неприязнью или, по меньшей мере, накричит на нее? Ей все виделось в плохом свете, а он отреагировал так, как будто ничего особенного не случилось.

– Не то чтобы я был счастлив, но и расстраиваться незачем, если ничего нельзя поделать, – улыбнулся Шейн настолько тепло и искренне, что у Сесили побежали по коже приятные мурашки. – Кроме того, не ты одна связана подобными обязательствами.

Сесили резко выпрямилась, как будто ее укололи пониже спины.

– У тебя встреча? И кто же она?

– Встреча деловая. Ты вряд ли с ней знакома, – произнес он с ангельским видом. – Ее зовут Харпер Холт. Вот увидишь, она тебе понравится.

– Ах вот как, – нахмурилась Сесили, она уже где-то слышала это имя, но кто такая Харпер Холт, как ни старалась, не могла вспомнить. – В таком случае все складывается, как нельзя лучше.

– Да, – произнес он с такой небрежностью, что ей захотелось выцарапать ему глаза.

Отвернувшись, Сесили уставилась в боковое окно. Как он мог? Она кипела от возмущения. Никакой логики в ее мыслях не было, но тут было не до логики. Презренный бесчестный лицемер. Харпер Холт. Сесили тошнило от одного звука этого имени; она возненавидела само имя и ту, которая его носила.

Как вдруг что-то вспыхнуло в ее сознании. Имя Харпер Холт, как перестук колес скорого поезда, стремительно выскочило из глубин ее памяти. Да, оно было в личном файле Шейна, который хранился у нее.

Покраснев от гнева, она повернулась к нему и наставила на него указательный палец:

– Харпер Холт – исполнительный директор инновационной компании?

– А-а, так ты ее знаешь. – Уголки его губ дрогнули, в них явно пряталась усмешка.

– Твоя бывшая девушка! – закричала Сесили, чему сама немало удивилась. Она никогда не была истеричкой.

Шейн, как ни в чем не бывало, пожал плечами.

– Ну и что? Она моя приятельница и таким образом оказывает мне любезность.

Сесили ревновала, причем так сильно, что совсем потеряла голову от ревности. Привычное благоразумие покинуло ее. Стиснув руки в кулаки так, что ногти впились в кожу, она прошипела:

– Как ты мог?

– Что значит: как я мог? – переспросил он.

Его легкомысленный тон, действовавший ей на нервы, окончательно вывел ее из себя.

– Может, стоит тебе напомнить о том, что ты намерена прийти туда вместе с женихом?

– Это большая разница! – вознегодовала она.

– Какая же? – удивился он.

– Вот такая! – Сесили разошлась не на шутку.

– Если тебе это не по душе, так и скажи. – Шейн произнес это столь уверенно, словно констатировал факт.

С каким бы наслаждением она подвергла его разным пыткам! Сесили своими руками загоняла бы ему под ногти бамбуковые щепки – пусть помучается. Однако она не собиралась сдаваться так легко.

– Я никогда не спала с Майлзом. Мы с ним даже ни разу не целовались.

Шейн сдвинул брови:

– У меня нет никаких интимных отношений с Харпер.

– Но в прошлом ведь были, – не унималась Сесили. Ее несло. Она понимала, что ей следует заткнуться и взять себя в руки, но она, увы, не могла.

– У нас деловое свидание. Время и место встречи были оговорены год назад.

– Ага, разве это не одно и то же?

– Ну и что, я ведь не женюсь.

– А причем тут это?! – Она почти взвизгнула.

Машина свернула к обочине и, затормозив, остановилась. Шейн смотрел ей в глаза, выражение его лица стало суровым, почти каменным.

– Тогда какого черта ты выходишь за этого козла?

Сесили прикусила язык, горько пожалев о том, что вовремя не остановилась.

Этот брак походил на закулисную сделку. Шейн, прекрасно понимая это, не стеснялся в выражениях. Сесили была упряма как мул и вызвать ее на откровенность было нелегко.

Положив руку на спинку ее кресла и повернувшись к ней лицом, Шейн повторил вопрос:

– Так почему ты выходишь замуж?

Злость, ревность, страх – самые разнообразные эмоции отразились на ее лице.

– Ты же знаешь, я должна.

– Почему ты должна?

Раньше он никогда не был столь настойчив.

– Перестань. Не надо подменять одну тему другой, – писклявым голосом проговорила она.

– Тема та же самая, Сесили.

– Я не хочу, чтобы ты на вечере был с ней, – шмыгнув носом, сказала она, вызывающе и упрямо вскидывая подбородок.

– Я тоже не хочу, чтобы ты была вместе с ним, но, как известно, наши желания и действительность зачастую расходятся.

Ее ресницы взлетели вверх, а голубые глаза потемнели.

– Ты нарочно пытаешься заставить меня ревновать?

Ему нравилось говорить правду ей в глаза, и на этот раз он не стал стесняться:

– Конечно.

Сесили удивленно заморгала:

– А зачем?

– Я мог бы этого не делать, но здесь не ты одна сходишь с ума от ревности.

– Что-то по тебе не видно, чтобы ты так сильно переживал.

– Переживаю, поверь мне. Даже больше, чем нужно. Хоть это и бесполезно, потому что знаю: тебя не отговорить от этой глупости. Более глупого и опрометчивого поступка я не встречал за всю свою жизнь.

– Ты не понимаешь, в чем тут дело.

Да, упрямства ей было не занимать. Сколько раз он спрашивал ее об одном и том же, а она упрямо увиливала от ответа.

– Ладно. Тогда ответь, почему тебе так не терпится попасть в конгресс?

– Потому что я всегда мечтала об этом.

Она, как попугай, твердила одно и то же. Она несла чушь.

– Послушай, Сесили, – начал он, ласково касаясь пальцами ее щеки, – это ведь не причина.

Она задумалась:

– На что ты намекаешь?

Шейн вздохнул:

– Однажды я обедал с женщиной, которая выставила свою кандидатуру на выборы в городской совет. Я задал ей тот же самый вопрос, что и тебе. Она начала говорить и говорила, не умолкая, о планируемых ею изменениях в школьном образовании, о парниковых газах, о том, как заставить правительство прислушаться к людским нуждам, как привлечь местное население к управлению. Она говорила страстно, не останавливаясь, о том, что ей хотелось сделать. За весь обед мне удалось вставить слов пять-шесть, не больше.

Ее лицо буквально окаменело.

– Ты полагаешь, что мне больше нечего сказать в свою защиту?

Заглянув ей в глаза – в них не было жизни, они казались мертвыми, – Шейн поспешил ободрить ее:

– Напротив, я полагаю, тебе как раз есть, что сказать. Кроме шуток, Сесили, ты только посмотри, меньше чем за неделю тебе удалось приобрести уважение и даже подружиться со всеми в нашем переполненном загородном доме. Раз ты способна на такое, то без труда завоюешь доверие избирателей.

У нее задрожали губы, и она тихо выдавила:

– Но только не у моей матери. Ей явно не хочется разговаривать со мной.

– Ты сама виновата.

– А тебе откуда это известно?

– Она твоя мать. Она видит: ты совершаешь ошибку, и переживает за тебя.

Сесили открыло было рот, но он остановил ее, подняв вверх руку:

– Сперва дай мне высказаться до конца. Если начать перемывать косточки твоим родным, то, поверь мне, мы оба не успеем опомниться, как уже будем на месте.

– Пуф, ну ладно, слушаю тебя. – Сесили запыхтела от негодования.

– Я не считаю, что ты не можешь пройти в конгресс. Но я думаю, что для этого тебе явно не хватает желания.

Сесили, сжавшись в комок от вспыхнувшей обиды, забилась в угол между спинкой кресла и дверями машины:

– Ты ошибаешься.

– Нет, не ошибаюсь. – Шейн отрицательно замотал головой. – Тот, кто по-настоящему увлечен своей детской мечтой, ведет себя совершенно иначе. Он, не жалея сил, стремится к ее осуществлению.

– Нет, ты ошибаешься, – упрямо твердила она. – Я устроила себе небольшую передышку, чтобы отдохнуть.

Ну что за упрямство! Но теперь после того, как он заронил в ее душу зерно сомнений, ему оставалось ждать, прорастет ли оно, или же будет нещадно выдрано, как сорняк, вместе с другими его увещеваниями.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, – вздохнул он.

Выпрямившись, Шейн уселся поудобнее, взглянул в боковое зеркало, проверяя, нет ли сзади него на дороге других машин, затем нажал на газ и снова выехал на шоссе.

Они оба молчали. Тишину в салоне нарушали лишь гул мотора и шум кондиционера. От Сесили веяло арктическим холодом.

Прошло не меньше пяти минут, прежде чем она раздраженно пробурчала:

– Что она за птица, Харпер Холт?

Шейн расхохотался:

– Поверь, она тебе понравится, как только ты узнаешь ее поближе.

– Ни за что не понравится, – сухо отрезала Сесили и едко прибавила. – Но тебе, как я вижу, она уже понравилась.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал:

– Для того чтобы поднять тебе настроение, признаюсь: я, как и ты, строил те же самые планы, пока не встретил тебя. – Он подмигнул ей: – Ты понимаешь, о чем идет речь.

Сесили уставилась на него широко раскрытыми глазами:

– Никак не пойму, отчего это у меня должно подняться настроение?

– Эти планы строились не назло кому-то.

Она, еще раздраженная и обозленная на него, нервно заерзала на своем месте:

– Почему вы разошлись?

– Мы всегда были с ней большими друзьями. Родились в рабочих семьях, росли в чикагских спальных районах на Южной стороне. Вот почему во многом мы одинаково смотрим на жизнь. Даже перестав встречаться, мы по-прежнему помогаем друг другу.

– И только-то?

Шейн прекрасно понимал, на что она намекает, не уточняя то ли из гордости, то ли из деликатности. Он решил помочь ей – вывести ее из неловкого положения.

– Больше я не коснусь ее даже пальцем, так что можешь не волноваться.

– Ты не обманываешь?

– Нет, нет и нет, – он бросил на нее многозначительный взгляд. – Надеюсь, Майлз тоже не дотронется до тебя ни одним пальцем.

Сесили взглянула на него с откровенным удивлением: это что – шутка с его стороны?

– Конечно, нет. Что за бред!

Он покачал головой. Неужели она сама не понимает, какую совершает ошибку, выходя замуж за человека, которому даже мысленно не позволяет касаться себя? Ему отчаянно хотелось вразумить ее, но как это сделать, он не знал. Оставалось лишь надеяться, что со временем она сама все поймет и образумится. Очень-очень редко кто-либо испытывает благодарность к тому, кто указывает на его ошибки. Как известно, не буди лихо, пока оно тихо. Помня об этом, Шейн проявил благоразумие:

– Как хорошо, когда мы так понимаем друг друга!

Сесили кивнула в ответ.

Он ласково сжал ее пальцы:

– Я хочу попросить тебя об одном небольшом одолжении.

– О каком же?

– В субботу мне надо навестить мою тетушку, я хочу, чтобы мы поехали вместе.

– Ты хочешь, чтобы я поехала вместе с тобой?

– Вот именно.

Придвинувшись, она положила голову ему на плечо.

– Я согласна.

Он поцеловал ее, как это делают родители, точно в макушку:

– Послушная девочка.

Она шутливо пихнула его локтем в бок.

– Ты невыносим.

Они не заметили, как проехали несколько следующих миль, так им было хорошо и покойно вместе. Блаженное, сладостное молчание прервал тяжелый вздох Сесили.

– Что с тобой? – тихо спросил он.

– Только сейчас до меня дошло, какую глупость я сделала.

Он нежно сжал ее бедро:

– Вот и хорошо, раз тебе это понятно.

Шейн высадил Сесили у дверей ее дома. Пусть побудет наедине со своими тревогами и вопросами до начала благотворительного вечера. У него было назначено несколько важных встреч, в том числе с мэром, на последнюю точно нельзя было опаздывать. После упоительного, сводящего ее с ума поцелуя Шейн торопливо вышел из ее квартиры и уехал. А она осталась… Походив без толку по дому, который казался ей пустым и холодным, не зная, чем занять себя, она погрузилась в размышления.

В ее сознании снова и снова, словно у нее заело пластинку, звучали его слова.

Как это было ни горько сознавать, но Шейн был абсолютно прав.

Да, лет с шести Сесили мечтала заниматься политикой. В самые трудные минуты жизни мечта поддерживала ее, заводила ее, заставляя двигаться вперед, когда больше не было ни сил, ни желания.

Когда она осталась без друзей, подруг. Одинокая, никому не нужная…

Но Сесили никогда не удосуживалась остановиться и задать себе вопрос: почему, ради чего, зачем? Она внимательно изучала жизнь великих политиков и не могла не заметить, что ими двигали страсть и убежденность. А где ее страсть и убежденность? Что она сделала для осуществления своей мечты, не считая глупых галочек напротив выполненных пунктов в составленном ею списке целей, которые она решила добиться в жизни? Это открытие поразило ее.

Сесили глубоко вздохнула, беспокойство и душевное томление овладели ею. Сперва она начала винить во всем свою поездку в Ривайвл и Шейна, но ни то, ни другое тут были совсем ни при чем.

Так почему она не поинтересовалась у своего жениха, какие двигали им мотивы? Почему Майлз согласился на помолвку?

Ну что ж, пришла пора для решительного объяснения. Сесили взяла телефон. Среди вороха пропущенных звонков торопливо поискала номер Майлза и нашла его.

Трубку он взял быстро, через три гудка, его «здравствуй» прозвучало, как всегда отрывисто, резко, уверенно.

В тот же миг ей захотелось бросить телефон, но привычка взяла верх, она привычно – спокойно и с вежливой интонацией – ответила:

– Здравствуй, Майлз.

– Сесили, дорогая, как я рад тебя слышать! – Майлз мастерки владел собой, в его голосе не было ни намека на то раздражение, которое он должен был испытывать из-за того, что она явно избегала его.

– Как твои дела, Майлз? – поинтересовалась Сесили, моментально настораживаясь и настраиваясь на нужную волну. Она сразу почувствовала, как ее прежнее натренированное, закаленное «я» вытесняет внутри ее души все остальное, сейчас явно лишнее и мешающее разговору.

– Очень хорошо, дорогая.

Перед ее мысленным взором возник образ Майлза. Темные волосы, тронутые сединой. Острый, пронзительный, умный взгляд карих глаз на фоне улыбающегося и довольно красивого лица. Все было бы хорошо, если бы не одно «но», она не понимала и не знала того мужчину, за которого выходила замуж, с кем собиралась жить под одной крышей, идти вместе с ним по жизни. Она даже не знала ни даты его рождения, ни какой его любимый цвет. Одним словом, ничего. Сесили нахмурилась. То, на что раньше она не обращала внимания, вдруг предстало перед ней в пугающей полноте и ясности. Он был для нее чужим человеком, точно так же, как и она для него.

Однако сложившееся положение вещей как нельзя больше устраивало их обоих.

– Ты получила мои сообщения? – Его голос звучал сухо, по-деловому, без всякой нежности.

– Прости, пожалуйста, что я не отвечала на них. Сам понимаешь, перед свадьбой всегда столько суеты и волнений, голова просто идет кругом.

– Понимаю.

Кто же он, этот человек? Что ему надо от нее? Такие типы, как он, ничего не делают просто так, им всегда что-то нужно. Сесили прижалась бедром к стойке, оперлась ладонью о прохладную поверхность мрамора, глубоко вздохнула и задала тот самый вопрос, который ей давно следовало бы задать:

– Майлз, почему ты женишься на мне?

Возникла пауза, прежде чем он ответил:

– Ну как зачем, брак сыграет тебе на руку, твоя предвыборная кампания сильно выиграет.

Ее интуиция, как чуткий радар, сразу уловила фальшь. Напряженно смотря в стену перед собой, она опять повторила неудобный вопрос:

– Но все-таки, почему ты хочешь на мне жениться?

– Прочная связь с твоей семьей усилит позиции моего бизнеса.

Гладкая, обтекаемая формулировка. Майлз, как искушенный политик, мастерски владел языком правдоподобных уверток и уловок.

– Каким образом?

Снова потянулась пауза, на этот раз более продолжительная. Секундная стрелка на ее часах бежала по кругу, а он молчал.

Наконец раздался тяжелый вздох.

– Твой отец заседает в разных комитетах, связанных с энергетикой, что будет содействовать развитию моего бизнеса. Сама понимаешь, насколько мне выгодно иметь его среди своих союзников.

– Итак, ты женишься на мне ради твоего бизнеса?

Все разумно и логично, но к чувствам это не имело никакого отношения.

Майлз вежливо рассмеялся – так, как обычно смеются деловые люди, – ничего похожего на шумный, раскатистый смех Шейна. У Майлза смеялись одни лишь губы, у Шейна все – тело и душа.

– Мне не интересно, чтобы меня сопровождала девушка для официальных мероприятий. Моя первая и настоящая любовь всегда будет рядом со мной. А теперь извини, мы ведь идем на благотворительный вечер, а мне еще надо успеть на встречу, на которую я уже опаздываю.

«А разве я не девушка для официальных мероприятий?» Сесили очень хотелось задать этот вопрос, но она была достаточно проницательной, чтобы понять: разговор окончен. Для Майлза уж точно. Впрочем, она не оставила намерения узнать всю подноготную их помолвки. Легкая дрожь пробежала по ее телу, так всегда бывало, когда перед ней возникал какой-нибудь трудный вопрос или проблема, которую она воспринимала, как пазл, головоломку, ребус, требующий безотлагательного решения. Процесс решения был самой любимой частью ее работы.

– Тогда до вечера.

– Я заеду за тобой в семь.

Он уже распоряжается, как хочет?! Словно она бессловесное животное, вроде собаки?!

– Хорошо, – натренированный голос не подвел ее и на этот раз. – К семи буду готова.

– Дорогая, нам нельзя ударить в грязь лицом. Ты должна выглядеть лучше всех. За нами будут наблюдать.

Сесили захотелось послать его куда подальше. Любопытно, какой у Майлза тогда будет вид? Она улыбнулась от одной этой мысли, настолько та была приятной.

– Не волнуйся, ты же знаешь, кто мой отец, а я ведь его дочь.

– Что верно, то верно. – И Майлз отключился. Судя по тону, концовка разговора понравилась ему больше, чем начало.

Сесили же не понравился весь разговор. Майлз и отец явно что-то задумали, а она – разве она не пошла у них на поводу?

Она тут же позвонила отцу.

Он взял трубку почти сразу, со второго гудка, и тут же сердито спросил:

– Где ты была?

– В Ривайвле, куда ты сам меня направил, – отчеканила она ледяным тоном.

– Одну секунду. – Посторонние шумы исчезли. Стало ясно, отец, отключив громкую связь, включил микрофон.

– Что за муха тебя укусила? Почему ты не отвечала на наши звонки? Ты знаешь, сколько раз я тебе звонил?

Сесили, как будто ничего не слыша, задала встречный вопрос:

– Ради чего Флетчер Майлз женится на мне? Какой у него интерес?

– Что? – Отец едва ли не кричал в трубку, перед мысленным взором Сесили возникло его лицо, которое, должно быть, побагровело от негодования. – Мы в пиковом положении. Твоя мать угрожает разводом. Срочно нужна твоя помощь, газеты ни в коем случае не должны пронюхать об этом.

Сесили вскинула голову. Какое ей сейчас дело до всех этих дрязг?

– Сперва ответь на мой вопрос.

– Сейчас это не играет никакой роли. Он честно держит свое обещание, ваш брак поможет тебе провести твою предвыборную кампанию. Скажи ему спасибо и лучше сосредоточься на насущных проблемах.

Сесили отшатнулась, словно от незримой пощечины. Открывшаяся ей горькая правда обожгла ее. Он иронизировал над ней.

Нагнувшись чуть вперед и глядя перед собой, она бросила в ответ:

– Как я догадываюсь, сейчас тебя волнует только одно: как тебе выкрутиться из этой ситуации.

– Сесили, – в голосе отца послышались панические нотки, – послушай меня. Твоя мать хочет со мной развестись. Подумай над тем, как ее отговорить.

Едко усмехнувшись, она не без издевки ответила:

– Подумай сам, может, у тебя лучше получится.

И положила трубку.

Она подошла к окну и стала смотреть в него, словно не слыша разрывавшийся от звонков телефон. Что же задумали отец и Майлз? Сейчас Натаниэлу Райли, несомненно, была до зарезу нужна ее помощь, дело-то семейное и очень щекотливое. В такого рода делах Сесили была незаменимой помощницей и непревзойденным мастером. Но обращение отца к ней за помощью только укрепило ее уверенность в том, что ее помолвка – дело не совсем чистое, даже темное. Они явно что-то замышляли. Уже один союз двух таких прожженных политиканов вызывал сомнения в чистоте их намерений помочь ей пройти в конгресс.

Оставалось только одно – найти во что бы то ни стало правду.