Точно в половине двенадцатого Сесили вошла в офис Дэвида Джексона.

Главе городского планирования было примерно лет пятьдесят пять, волосы тронула проседь, а голубые глаза напоминали два острых буравчика. Импозантная внешность, солидное положение, но общее впечатление портила излишняя суровость, даже жесткость в чертах его лица, а также подленькая улыбочка на губах. Увидев Сесили, он, не вставая, довольно небрежно кивнул.

– Здравствуйте, мистер Джексон. – Сесили поздоровалась ровно и спокойно, как профессионал в своем деле, и, указав на стул, спросила: – Можно сесть?

Джексон опять кивнул. Откинувшись на спинку кресла, он сложил руки перед собой в форме конуса, так что кончики пальцев одной руки соприкасались с кончиками другой.

– Чем могу вам помочь, мисс Райли? Пожалуй, мне следует спросить чуть иначе, чем я могу помочь вашему отцу, сенатору?

Такие булавочные уколы Сесили сносила, не моргнув глазом. Улыбнувшись, она ответила:

– На самом деле, речь пойдет не о нем.

– Вот как?! И о чем же тогда пойдет речь?

Имея богатый опыт ведения переговоров, Сесили знала, что в сложных и неприятных ситуациях лучше всего прямо переходить к делу.

– О контракте с «Донован Корпорейшн».

– А какое отношение к нему имеет ваш отец?

– Он – никакого. Более того, он ничего не должен знать о нашем разговоре. – Сесили наклонила голову чуть вперед. – Зато меня очень интересует данный контракт. Как мне известно, вы упорно препятствуете его заключению.

Губы Джексона сложились в твердую линию, он явно был решительно настроен против этого контракта.

– Я не вправе обсуждать это с вами.

– Ну что ж, посмотрим, не удастся ли мне вас переубедить.

Сесили вынула желтоватый конверт из плотной манильской бумаги и положила его на стол перед Джексоном. Его внешность, манеры, сам тон вызывали у нее такое раздражение, что Сесили уже не испытывала к нему никакой жалости.

– Посмотрите, может, вы измените ваше мнение после ознакомления с его содержимым.

Как будто его пальцы еле заметно задрожали, когда он взял конверт в руки и распечатал его, впрочем, это ей могло показаться. Тем временем Джексон вынул содержимое, просмотрел и положил все на стол.

Сесили приторно улыбнулась:

– Для меня остается загадкой, ради чего люди в наше время и в таком возрасте делают такие снимки.

Но в тот же миг она вспомнила снимки, которые сделал Шейн. Снимки, которые она ни за что не позволила бы сделать, учитывая ее положение, и несмотря на это разрешила, уступив ему и только ради него. У нее было одно оправдание – она занималась этим с любимым человеком, тогда как Джексон был снят вместе с профессиональной проституткой, на которой не было ничего, кроме белых чулочек, косичек с бантиками и туфель «Мэри Джейн».

Джексон положил руки на стол и сгорбился:

– Что вы хотите?

– Только одного: справедливости. Будем считать, контракт подписан. Надеюсь, что Шейн и его юристы в течение часа получат по электронной почте ваше согласие на все условия контракта. Хорошо?

Не успел Джексон произнести хотя бы слово, как кто-то вежливо постучал.

Двери открылись, и на пороге возник сам мэр Чикаго.

Он появился как нельзя вовремя. В самый подходящий момент. Порой нет лучше режиссера, чем сама жизнь.

Сесили встала, радостно улыбаясь и раскрывая свои объятия.

– Тедди, как приятно видеть тебя!

– Я услышал краем уха о твоем визите к нам в гости.

Внешне Теодор Ломбарди представлял собой забавное соединение Тони Сопрано, известнейшего чикагского гангстера, и Санта-Клауса. Подойдя к Сесили, он дружески обнял ее.

Когда он выпустил ее из своих объятий. Сесили сразу спросила:

– Как Марион? Ей лучше?

– О да. Намного, – ответил Ломбарди, с довольным видом потирая руки. – После посещения твоей матери ее самочувствие, как и настроение, заметно улучшилось.

Он бросил взгляд мимо Сесили на Дэвида Джексона, лицо которого побелело как мел.

– Надеюсь, тут у тебя не возникло никаких сложностей.

Сесили выразительно посмотрела на главу городского планирования.

– Никаких. Просто хожу по указанному маршруту. Мой визит сюда уже закончен.

Мэр весело подмигнул Сесили:

– А-а, догадываюсь, наверное, это связано с твоей свадьбой?

– Да, некоторым образом, – отозвалась Сесили.

Мэр улыбнулся Джексону:

– Надеюсь, вы с должным вниманием отнеслись к просьбе моей девочки.

Джексон твердым, но хриплым голосом произнес:

– Да, сэр.

Чмокнув Сесили в щеку и ласково потрепав ее по плечу, Тедди заметил:

– Загляни ко мне, как только закончишь здесь свои дела.

– Конечно, как я могу уйти не попрощавшись, – отозвалась Сесили, небрежно беря маниловый конверт со стола. Она незаметно провела пальцем по краю, снова заклеивая его.

– Вот и чудесно, – обрадовался Тедди и вышел.

С самой очаровательной улыбкой Сесили обернулась к Дэвиду Джексону:

– Надеюсь, у вас больше нет никаких возражений по поводу контракта.

Джексон мрачно кивнул.

– Никаких. А все остальное, оно тоже будет забыто?

– Итак, если договоренность достигнута, для начала хорошо бы обменяться рукопожатием. Но лишь подписанный контракт заставит меня забыть об этом. Будет не лишним, если вы поторопитесь.

– А как я узнаю, что вы сдержите ваше слово?

– Вам не надо ничего узнавать. Все очень просто. – Сесили поставила на стол свой портфель. – Я отдам вам снимки и флешку, но вам, как и мне, прекрасно известно, что цифровая информация никогда не пропадает. Не волнуйтесь, меня нисколько не интересуют ваши похождения на стороне. После подписания контракта считайте, что с этим делом покончено. Ясно?

Джексон, успокоившись, кивнул, и Сесили ушла.

Да, ей удалось приблизиться на шаг к своей цели – получить определенные гарантии безопасности для Шейна, но ей было обидно и горько, что отец шантажировал ее, и особенно обижало ее то, как он это сделал.

Ну что ж, она покажет ему, что с ней такие штуки даром не проходят.

Шейн сидел в кабинете, тупо уставившись на экран компьютера. Пенелопа что-то быстро тараторила, – ах да, она перечисляла по пунктам то, что надо было сделать, и как можно скорее, – но у него не было ни сил, ни желания ничего делать.

Сесили ушла, ее опять не было в доме.

Куда она поехала, он не знал.

Она уехала очень рано, на рассвете, и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу.

– Ты меня слушаешь? – вдруг спросила Пенелопа, удивленно глядя на него.

– Конечно, – ответил Шейн, играя компьютерной мышкой. – Проект Крамера.

Пенелопа опустила вниз свой айпад и тяжело вздохнула.

– Об этом речь шла минут пять назад.

– А-а, – равнодушно протянул он и, выпрямившись, слегка встряхнул головой.

Пенелопа спокойно и внимательно оглядела всю его фигуру.

– Да, похоже, ты не на шутку влюбился в нее.

Кивком указав на ее айпад, Шейн вяло произнес:

– Читай дальше.

Кто-то громко постучал при входе в дом и, не дожидаясь ответа, распахнул двери и вошел в прихожую. Этим гостем оказался Эван, младший брат Шейна. Он держался так, словно был у себя дома.

Шейн громко окликнул его:

– Эй, сюда.

Эван повернул голову и направился в их сторону. Атлетического телосложения, настоящий великан ростом шесть футов и пять дюймов, он в буквальном смысле смотрел на всех свысока. Бросив свою огромную сумку прямо на пол, он прислонился плечом к дверному косяку и, улыбаясь с нахальным видом, оглядел всю комнату и тех, кто в ней находился.

– Привет, как жизнь? – Он посмотрел на Пенелопу. – А, крошка Пенни. По-прежнему горбатишься на своего босса?

Пенелопа нахмурилась, в глазах промелькнуло раздражение.

– Пе-не-ло-па, – медленно по слогам отчеканила она свое имя для излишне самонадеянного и тупоголового, по ее мнению, Эвана.

В ответ последовала еще более самодовольная ухмылка Эвана.

– А где моя сестренка?

Шейн откинулся назад и, раскинув руки, обхватил ими голову сзади.

– Ее сейчас нет. А где мама и тетя Кэти?

Эван мотнул головой в сторону и назад:

– Они там, задержались поболтать с Соф.

Поднявшись, Пенелопа указала на лежавшую на полу сумку:

– Ты уберешь ее с прохода? Тут нет прислуги, чтобы убирать за тобой.

Не успел Эван открыть рот, как в офис вошел Джеймс и радостно хлопнул его по плечу.

– Мне послышался твой голос. Ну что ж, с приездом. Как австралийское побережье? Хороший был серфинг?

Эван в восторге закатил глаза.

– О-о, двенадцатифутовые волны и горячие девчонки. Отдохнул что надо.

Пенелопа презрительно фыркнула. Шейн улыбнулся: интересно, когда-нибудь Эван повзрослеет? Не то чтобы вопрос стоял так остро, но, как знал Шейн, даже Национальная футбольная лига США для Эвана была продолжением студенческого братства, его расширенным форматом. И на футбольном поле и за его пределами брат играл одинаково жестко, без всякого намека на ребячество или внутреннюю незрелость.

Эван поднял вверх руки:

– Пен, что ты имеешь против горячих девчонок?

– Я – ничего. – Пенелопа замкнулась в себе. – Глядя на тебя, как-то не верится, что тебе тридцать один год.

Шейн насмешливо взглянул на брата:

– Надеюсь, сегодня ты не взял с собой свою зайку «Плейбоя»?

Эван закатил глаза:

– Старик, когда это было. – Несколько месяцев назад.

В последний раз Эван привел вместе с собой девушку по вызову, на ней было мини-платье, которое почти не прикрывало ее зад, девушка, позируя и красуясь, уселась на коленки к дяде. Тетя Мэри пришла в ярость. Глупая выходка привела к большим неприятностям, Шейн почти час успокаивал всех гостей. Если Эван вздумал выкинуть примерно такую же дурацкую шалость, то сегодня у Шейна не было ни сил, ни желания выступать в роли миротворца. Он слегка наклонил голову:

– Спрашиваю на всякий случай. Мне бы не хотелось, чтобы праздник Мадди был испорчен.

Вся напускная ленивая беспечность тут же соскочила с Эвана. Его взгляд стал твердым и уверенным.

– Я вовсе не собираюсь портить день моей сестренке.

– В таком случае веди себя как следует.

– Слушаюсь, папочка.

В словах Эвана было столько неприкрытого сарказма, что у Шейна от внезапно вспыхнувшей злости задергалось нижнее веко.

Джеймс нахмурился и, спасая положение, хлопнул Эвана по плечу:

– Пойдем, я покажу тебе, где мы будем спать.

– А почему не здесь, в доме? – удивился Эван.

– Слишком много народу, некуда приткнуться, поэтому Робертсы предложили нам переночевать в помещении над их гаражом.

Эван встрепенулся:

– Хм, Грейси Робертс, как же я забыл о ней?! Странно, почему это у меня еще не дошли до нее руки.

Лицо у Джеймса сразу стало напряженным, а руки невольно сжались в кулаки. Но Эван в привычной для него эгоистичной манере не обращать ни на что и ни на кого внимания устремился в прихожую и не заметил, как на секунду или две искривилось в недовольной гримасе лицо брата, затем Джеймс медленно последовал за Эваном.

Шейн повернулся к Пенелопе, выражение ее лица – чуть искаженное от с трудом скрываемого раздражения – очень походило на выражение лица самого Шейна.

Он насмешливо изогнул брови:

– У нас как будто пахнет грозой.

Пенелопа с тяжелым вздохом подняла глаза к небу:

– С Эваном так всегда, разве не так?

– В чем-то ты, безусловно, права.

Но сейчас Шейну было как-то не до Эвана, хотя глупое и вызывающее поведение того не могло не провоцировать раздражение. Его больше волновала Сесили, ее замужество, ее независимость, желание поступать наперекор ему.

Ударом по клавиатуре он перевел компьютер из спящего режима в рабочий и принялся просматривать свежую почту. Самое последнее письмо, на самом верху, было от Джексона, главы городского планирования. Вздохнув Шейн открыл его. Не ожидая ничего хорошего, он с тревогой начал его читать. Какие еще каверзы и препоны подстроил ему несговорчивый чиновник мэрии? Внезапно он выпрямился и удивленно нахмурился:

– Хм, интересно.

– Что случилось? – спросила Пенелопа.

– Письмо от Джексона. Он согласен на наши условия без всяких оговорок.

С каким облегчением он встретил эту новость! Словно тяжкий груз свалился с его плеч. Только сейчас, когда его беспокойство улеглось, Шейн понял, как много значил этот подряд и для него, и для всех тех, кто работал в его компании.

– Невероятно, как ей это удалось?! – вдруг вырвалось у Пенелопы.

Шейна словно ударили молотом по голове, он вздрогнул:

– Кому это – ей?

Пенелопа смутилась, заморгала глазами, но потом, выпрямившись, произнесла делано удивленным тоном:

– М-м, да так. Ничего. Это замечательно. Я начну оформлять контракт.

Шейн прищурился:

– Ты что-то утаиваешь?

– Ничего.

Лгать Пенелопа совсем не умела. Он был ее боссом, но так же и ее другом.

– Пенелопа, – произнес он как можно мягче.

Она заерзала на стуле, то скрещивая ноги, то разводя их в стороны.

– Честно, я ничего не знаю.

– Это как-то связано с Сесили, ведь так?

– Каким образом? С чего ты взял? – возразила она, но ее упорная ложь лишь подтвердила справедливость его подозрений.

Шейну не составило бы большого труда выпытать у Пенелопы все, что ей было известно. Он был ее патроном, а она его служащей, и в ее лояльности он не сомневался. Он мог бы прижать ее к стенке, но не стал этого делать. Если бы он так поступил, то ему было бы не совсем удобно разговаривать с Сесили.

Сесили вышла из мэрии и через двадцать минут уже сидела в офисе Лоугана Бьюкенена. Сидеть рядом с ним было неудобно и страшновато, поэтому она то и дело ерзала на стуле. Бьюкенен был опасным человеком.

Он походил на отставного военного и на самом деле был бывшим военным. Глядя на него, одетого в строгий темно-синий костюм, сразу становилось понятно, как опасно, даже смертельно опасно шутить с ним. От светившейся в его взгляде жестокости и беспощадности холодело сердце. У Сесили, несмотря на все ее самообладание, перехватило дыхание, и она откашлялась.

– Как прошла встреча?

Голос у Бьюкенена был низкий и тягучий, невольно напрягавший и без того взвинченные нервы Сесили.

– Прекрасно. Как только я показала ему снимки, он, не споря, сразу на все согласился. Обещал сегодня все сделать.

Бьюкенен улыбнулся, от его улыбки мороз пробежал по коже Сесили.

– Попробовал бы не сделать. Если бы его жена увидела эти снимки, ему бы несдобровать. Она примерная католичка, столп их церковной общины. Джексон, несомненно, сделает все, что от него требуется.

Сесили энергично закивала:

– Конечно. Вращаясь среди политиков, я заметила, что они, как это ни странно, не слишком думают о том, как прикрыть себя.

– Очень верно подмечено, – усмехнулся Бьюкенен.

– А как насчет Майлза? Вам удалось найти что-нибудь на него?

Он с каменным выражением на лице помотал головой:

– Пока ничего.

У Сесили неприятно заныло под ложечкой:

– У вас большой опыт. Что вы думаете по этому поводу?

Бьюкенен пожал плечами:

– За несколько дней нелегко найти все необходимое. Если есть ниточка, то она может привести туда, куда нужно. Главное знать, где искать. Грехи не спрячешь, все равно что-то выплывет наружу. Но, по-моему, Майлз скорее всего чист.

Сесили закусила губу. Черт, она была так уверена в успехе. Особенно после сегодняшней встречи с Джексоном.

– Но ведь все что-нибудь, да скрывают.

Бьюкенен внимательно посмотрел на нее:

– Интересно, мисс Райли, что в таком случае скрываете вы?

Вопрос попал не в бровь, а прямо в глаз. Сесили потупилась, пытаясь скрыть свое смущение. У нее тоже появилась тайна из-за тех снимков, которые сделал Шейн. Какая опрометчивая небрежность! А ведь она с детства готовилась к политической деятельности, уже будучи подростком, никогда не позволяла себе даже двусмысленных поступков, которые могли вернуться к ней бумерангом.

– Некоторых людей ни в чем нельзя упрекнуть. Они действительно чисты. – Бьюкенен смягчил свою интонацию, заметив ее растерянность.

– И вы полагаете, что Майлз именно такой человек?

Сесили стало страшно. Сбывались ее наихудшие опасения. Контракт для компании Шейна ей удалось спасти, но как спасти его деловую репутацию от клеветы? Угроза публикации статьи осталась, у нее не было никаких гарантий, что отец и Майлз оставят Шейна в покое. Обозлившись на нее, они были способны нанести коварный удар в любой момент. У нее не было иного выхода, кроме как использовать последнее средство.

– Я буду искать, но шансов почти никаких, – признался Бьюкенен.

– Хорошо, благодарю вас. – Сесили встала.

Лоуган тоже встал и пожал ей руку:

– До скорой встречи, мисс Райли. Думаю, на свадьбе увидимся.

Сесили отдернула руку так, словно ее ударило током:

– Вы будете на свадьбе?

Бьюкенен усмехнулся:

– А как же. Я давний приятель Шейна. А Мадди я помню еще девочкой. Конечно, я там буду.

Она испуганно заморгала:

– А как же наша договоренность?… Все ведь останется между нами… конфиденциально?

Бьюкенен сощурился:

– Вы хотите, чтобы Шейн ничего не узнал о наших делах.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

– Ему не надо об этом знать. – Сесили тряхнула головой.

Лоуган выпрямился и скрестил на груди руки, вид у него был слегка озадаченный.

– Можно мне спросить – почему?

– Слишком долго объяснять, но поверьте мне, все это делается ради его блага.

– Понятно. Мы связаны подписанным контрактом, я не смог бы так долго заниматься таким бизнесом, если бы не дорожил доверием клиентов. Конфиденциальность для меня – не пустое слово.

Сесили вздохнула с облегчением:

– Я полагаюсь на данное вами слово.

– Конечно.

Она повернулась, чтобы уйти, как вдруг Бьюкенен окликнул ее:

– Сесили.

Она оглянулась.

– Послушайте, когда он узнает правду, то она его не слишком обрадует.

– Я знаю об этом.

– В таком случае, я полагаю, у вас должны быть весьма веские основания.

Более чем веские.

– Вот именно. Да, Шейн ваш друг, поэтому я обещаю вам: в случае удачи он не будет ни на кого из нас в обиде.

– Приятно это слышать. – Бьюкенен кивнул, как это делают бывшие военные.

Спустившись вниз, Сесили присела на диван в вестибюле и позвонила Митчу. Он сразу взял трубку.

– Как идут дела?

– У него ничего нет на Майлза.

Последовала короткая пауза.

– Еще слишком рано.

– Знаю, но он полагает, что Майлз чист. Он почти уверен в этом.

Митч тяжело вздохнул.

– Похоже, что у тебя нет иного выхода, да?

– Похоже, что так.

Она выключила телефон.

Как она боялась, что это когда-нибудь случится! И вот это случилось, несмотря на все ее нежелание и сопротивление. Она надеялась исправить положение за счет Майлза, но, увы, это не получилось.

Как ни хотелось Сесили вмешивать отца, но ради своего спасения ей ничего больше не оставалось, кроме как пойти на это. Она чувствовала неизбежность надвигающегося в себе перелома, она была готова сделать тот выбор, на который ей указала мать во время их разговора во дворике Грейси. Вот сейчас это и произойдет. Но Сесили еще медлила, раздумывая и все тщательно взвешивая перед решающим шагом. Как только она так поступит, она отрежет себе все пути к отступлению, идти на попятный будет уже нельзя. Ее отношения с отцом на этом прекратятся раз и навсегда. Она смутно представляла, чем будет заниматься после разрыва с ним. В тридцать три года опять все начинать с нуля.

Ей придется вести собственный бизнес на свой страх и риск, без всяких гарантий успеха и подушек безопасности.

У Сесили сперло дыхание в груди, ей было очень тяжело. Она ненавидела отца так же сильно, как и любила его все эти годы. Работала, напрягаясь изо всех сил, только ради того, чтобы он мог гордиться ею. Хотела доказать ему, что, как дочь, она достойна его. Избитый сюжет, часто встречаемый в кино и книгах, тогда как в жизни все оказалось намного сложнее. Внезапное осознание, скорее озарение, не могло так легко стереть из памяти многие годы, в течение которых она стремилась завоевать его любовь.

Всю свою жизнь она ставила отца выше себя.

Ну что ж, пора выбирать, ради кого жить дальше.