Этот поцелуй не давал Ханне заснуть всю ночь. В свое время она испытала, что такое поцелуи Дрю Корелла. Длинные, страстные и жадные, они горячили ей кровь и заставляли желать еще и еще. Этот был другим, каким-то коротким, совершенно бесстрастным и равнодушным. Он просто коснулся ее губами, и все. Она даже языка его не почувствовала, а им он умел творить чудеса.

Не поцелуй, а птичий клевок. Так целуют близких родственников.

Ханна не могла не чувствовать себя уязвленной.

Во время ужина он ни разу не намекнул на ухаживания. Говорил о рыбалке, о своих путешествиях под парусом. Дошел даже до того, что вежливо осведомился о здоровье ее отца. Продолжая играть роль джентльмена, Дрю уступил ей свою кровать, натянув для себя гамак между деревьями. Он ни разу не заикнулся о том, чтобы лечь вместе, не попытался очаровать ее и настоять на своем. Сделал вид, что такое ему и в голову не могло прийти.

Ему не следовало уступать ей свою кровать. Ханне казалось, что ее засунули в котелок и повесили над огнем. С одиннадцати до полуночи она беспокоилась о своей внешности. С двенадцати до часа размышляла о мужчинах, решив, что их отпугивает ее образованность. С часу до двух она проплакала от обиды и страха, что лишилась умения нравиться мужчинам. А где-то около трех до нее наконец дошло, что он специально все делал так, чтобы ей досадить.

С ней все в порядке. Она осталась такой же привлекательной и желанной. Его тянуло к ней. Достаточно вспомнить, как он встретил ее на берегу. Поняв это, Ханна успокоилась.

Все указывало на то, что Дрю замыслил какую-то каверзу. И это соревнование было частью его плана. Соревнование по рыбалке, где приз за победу — кусочек истории Техаса. Довольно смело с его стороны.

— Подумаешь! — пробурчала она в темноту. Наверняка он надеется притупить ее бдительность, задобрить, а потом воспользоваться ее благодушным настроением. Ханна готова была поспорить на свою любимую удочку, что Дрю до сих пор хотел с ней переспать.

Если бы она была умнее, то забыла бы об исторической реликвии, забрала его лодку и направилась домой. Но она не станет этого делать, прежде всего потому, что ей интересно узнать истинные мотивы поведения Дрю. Ханна отказывалась верить, что он замышлял что-то только ради того, чтобы затащить ее в постель. Тот Дрю Корслл, в которого она влюбилась, не был ограниченным пошляком, и она надеялась, что он мало изменился.

Проснулась она от сильного запаха тухлой рыбы.

— Вставай, просыпайся, моя «Куриная ножка», — пропел Дрю у нее над ухом. Чиркнула спичка, и зажглась лампа.

Ханна с трудом приоткрыла один глаз и заставила себя посмотреть на Дрю. Сонным голосом она повторила:

— Куриная ножка?

— Так называется моя наживка. Пластинка в форме куриной ножки с тройным крючком.

— Который час?

— Четыре утра. Время ловить рыбу. Я уже приготовил тебе наживку. — Он указал на корзину у своих ног. — Ты сможешь поблагодарить меня позже.

— Я скажу тебе спасибо, если ты оставишь меня в покое.

— Ханна, в чем дело? Ты что, пытаешься увильнуть от нашего спора?

Она тяжело вздохнула и попыталась сесть, но вовремя вспомнила, что спала обнаженной, так как постирала свое нижнее белье. Прижав к груди простыню, она проворчала:

— Ни от чего я не отлыниваю, просто мне нужно одеться.

— Постарайся сделать это побыстрее, а то опоздаешь на лодку. Соревнование начинается ровно в пять, независимо от того, будешь ты к этому времени готова или нет. — Насвистывая, он направился к двери, не забыв прихватить с собой корзину.

— Этот проклятый свист, — пробормотала Ханна, отбросила простыню и юркнула к камину, где сушилось ее белье. Обнаружив на столе кофейник с горячим кофе, она смягчилась. Выпив кофе, Ханна надела рубашку и штаны Дрю, которые нашла в сундуке рядом с кроватью. Брюки и рукава рубашки были слишком длинны, и их пришлось подвернуть. Кофе прогнал усталость. Когда она надевала туфли, то уже с нетерпением ждала начала соревнования.

— «Мускусный проныра» и «Веселый Боб», — бормотала она, быстро убирая за собой постель. Пусть достает из своей заветной коробочки что угодно, победа будет за ней. Нет причин бояться, что она может проиграть. Разве раньше она когда-нибудь уступала ему в улове? Кроме того, Дрю собирался пользоваться своими искусственными приманками. Неужели он всерьез полагает, что эти кусочки металла могут привлечь больше рыбы, чем хорошая, ароматная, живая наживка? И разве она не опытный рыбак? — Я абсолютно в себе уверена.

Настроенная на удачу, которая должна была принести ей бесценную Декларацию о независимости, она покинула хижину.

Спустя полчаса их лодка уже дрейфовала на середине бухты. По пути они успели поссориться, оговаривая детали состязания, особенно когда Ханна попыталась ловить рыбу на блесну, пока Дрю находился на веслах. Она не очень верила, что успеет что-нибудь поймать, но не могла отказать себе в возможности его позлить.

И вот после того как Дрю закрепил весла и взял в руки свою удочку, она с нетерпением ждала сигнала официального начала турнира. Наконец он кивнул в ее сторону и сказал:

— Начинай!

Для Ханны команда начинать вовсе не означала, что они начнут разговаривать. Но Дрю считал по-другому. Как только ее леска с креветкой ушла под воду, он стал перечислять содержимое своей коробочки:

— Кроме «Проныры», у меня есть еще «Синеголовый крутящийся кальмар», «Пескарь-счастливчик», «Тролль на шарике» и…

Ханна прервала поток его красноречия:

— Заткнись, Корелл. Ты распугаешь мне всю рыбу.

— Не говори глупостей. Это тебе не тихое озеро, где каждое слово отдается эхом. — Он поднял одну из своих любимых приманок за двузубый крючок. — Начну-ка я с «Техасской закорючки». С ней мне всегда везет.

Ханна сморщила нос, увидев перед собой длинный тонкий кусок металла с крючком.

— Выглядит отвратительно.

— Отвратительно? Выбирай выражения. Эта штуковина прекрасна. Улучшенный вариант, запатентована. И срабатывает безотказно.

— Тогда почему бы тебе не прекратить болтать и не приняться за дело? — В этот момент она почувствовала толчок на конце лески и расплылась в улыбке. — Ты уже отстаешь.

Следующие несколько минут Ханна была занята тем, что пыталась вытащить рыбу из воды. Рыбина попалась прыткая и боролась до конца. Ханне нравилась эта схватка, но лишь до того момента, когда она наконец втащила ее в лодку. Она с трудом сдержала стон разочарования.

Дрю с ядовитой усмешкой посмотрел на небольшую кефаль.

— Может, тебе оставить ее для наживки?

— Ничего смешного, — огрызнулась Ханна, выбрасывая рыбу в воду. По условиям состязания нужно было за два часа выловить пять рыбин. Чьи будут весить больше, тот и окажется победителем. Выбросив двухфунтовую кефаль, Ханна рисковала, но сделала это сознательно, чтобы поддразнить Дрю.

— Что это у тебя на ногах? — спросила она.

Улыбаясь, он вытянул ногу в сандалии.

— Нравится? Один знакомый привез из южных стран. Они сделаны из кожи дикого кабана. Очень удобно ходить по песку, он легко высыпается из…

Дрю резко оборвал свой рассказ, почувствовав, как натянулась его леска.

— Так… так… так… Похоже, «Техасская закорючка» сделала свое дело. — Спустя минуту он втащил в лодку тунца. — Что ты о нем думаешь? Фунтов шесть или семь?

Ханна фыркнула и занялась своей удочкой, молясь, чтобы следующая рыбина оказалась побольше. В течение двух часов она наловила много, но, к ее великому сожалению, Дрю всегда удавалось поймать рыбу крупнее и тяжелее. Последние пятнадцать минут она была близка к отчаянию. Пока Дрю менял блесну, Ханна прикрепила на крючок большой кусок особенно вкусной наживки. Через пять минут она втащила в лодку люциана фунтов на десять.

— Ура! — закричала она. — Победа! Я так и знала!

Дрю нахмурился и с беспокойством взглянул на рыбу. После четырех неудачных попыток он сказал:

— Так. Думаю, мне лучше перейти к более тяжелому оружию.

Ханна не упустила случая поиздеваться:

— Ты имеешь в виду «Веселого Боба»?

С подавленным видом он ответил:

— Нет. Он больше подходит для ловли с берега. А я попробую «Мускусного проныру».

Ее связка рыбы выглядела увесистой, срок истекал очень скоро, и Ханна позволила себе быть доброй.

— Постарайся, Корелл. Покажи, на что способен твой «Проныра».

— Дорогая, я мечтал об этом долгие годы!

Закинув леску, он неожиданно тепло улыбнулся, и Ханна сама почувствовала себя рыбой, которую собираются выловить.

Конечно, он к ней неравнодушен. И сейчас, когда волнения остались позади, она не прочь была напомнить ему об этом.

Она расстегнула верхние пуговки рубашки.

— Такое сильное солнце. Жарко, правда, Дрю?

Он с усилием отвел глаза от ее груди.

— Жарко. Да.

— Я была бы рада поскорее добраться до берега, а ты?

Она наклонилась в его сторону, и рубашка распахнулась шире. Ханна начала медленно закатывать штанину, демонстрируя свою очаровательную ножку. Дрю кивнул, не сводя с нее глаз. Ханна была удовлетворена. Ее женские чары действуют!

— У меня клюет, — прошептал он вдруг.

«Ну и хорошо», — подумала она с насмешкой. Но заметив, как сильно накренилась удочка в его руках, воскликнула:

— О нет!

Ханна с тревогой следила за схваткой человека с рыбой. Пусть она будет небольшой! Но когда Дрю наконец втащил свой улов в лодку, Ханна поняла, что ее молитвы не были услышаны. Рыбина тянула на все двенадцать фунтов!

Она проиграла спор!

Дрю улыбался во весь рот, когда показывал ей свою добычу.

— Да благословит Господь моего «Проныру»! Он никогда меня не подводил!

* * *

Лучи полуденного солнца играли на парусиновом гамаке, висевшем между двумя раскидистыми дубами недалеко от хижины. В гамаке лежал Дрю, время от времени отталкиваясь босой ногой от земли и раскачиваясь. Он наблюдал за женщиной, развешивающей на веревке мокрое белье, и чувствовал, что может смотреть на нее всю жизнь.

На солнце ее золотистые волосы отливали медью, разрумянились щеки. А профиль вызывал у него просто восторг. За годы, которые они провели врозь, Ханна превратилась в настоящую красавицу. У нее была хорошая фигура. Такие, становясь старше, не теряют грации и привлекательности, а мужчины оборачиваются им вслед до конца жизни.

Дрю окинул взглядом ее фигуру, наслаждаясь видом высокой полной груди, тонкой талии и округлых стройных бедер, которые подчеркивало влажное от соприкосновения с мокрым бельем платье. Она разбудила в нем мужчину. Ханна обернулась и посмотрела на него, недовольно поджав губы.

Дрю подавил стон. Его волновало тело этой женщины, но настоящую страсть разжигал в нем ее норовистый характер.

Как ему хотелось вскочить с гамака, пробежать через двор и повалить ее на землю! Он хотел оказаться с ней в постели, обладать ее телом и утолить голод, который мучил его так долго.

«Терпение, Корелл, — говорил он себе. — Она еще не готова».

Дрю резко оттолкнулся и, сильно раскачав; гамак, с хозяйским видом позвал ее:

— Эй, дорогая. Надо уметь проигрывать. Я победил честно, как договаривались.

— Так и хочется тебя поколотить, — пробормотала Ханна достаточно громко, чтобы он услышал.

Дрю смотрел, как она пыталась развесить на веревке простыню, и понимал, что, как джентльмен, обязан предложить свою помощь. Однако в его интересах было разозлить Ханну побольше, и он не двинулся с места. Дрю надеялся разжечь ее страсть, разбудить чувства. Он старался довести ее до взрыва, потому что знал: когда Ханна потеряет над собой контроль, у него появится шанс уложить ее в постель.

У него должна быть брачная ночь. И украденный медовый месяц. Секс. Вот чего он хотел от Ханны Мейфилд. Но только ли это было ему нужно?

Дрю выбрался из гамака, подошел к Ханне и молча помог ей с бельем. Она приняла помощь с едва скрываемым раздражением.

— Ну, — начал он, забрасывая на веревку один конец простыни, — расскажи мне о своей жизни в Сан-Антонио. Ты там счастлива?

Ханна подозрительно спросила:

— Зачем тебе это знать?

— Такой простой вопрос, а ты пугаешься. Я подумал, что стоит узнать тебя поближе.

Она фыркнула, как девчонка.

— Зачем тебе разговаривать с прачкой?

— Нет, Ханна. Ты гораздо больше, чем прачка.

Продолжая развешивать белье, она с любопытством взглянула на него.

— Ты еще и кухарка, и уборщица.

— Тебе смешно, Корелл? Ты сам смешон.

Его так и подмывало сказать что-нибудь неприятное о ее отце, уколоть побольнее, но обиженно надутые розовые губки отвлекли его от этих мыслей. Протянув руку, Дрю провел пальцем по ее нежной нижней губе. Слова родились неожиданно, и он позволил им вырваться наружу:

— Ты прекрасна, как восход солнца после бури.

И затем, черт бы его побрал, он ее поцеловал.

На этот раз действительно поцеловал, а не чмокнул, как в прошлый раз. Совершенно не запланированный с его стороны и неожиданный для них обоих, это был Поцелуй с большой буквы.

Он обнял ее за плечи и медленно притянул к себе. Ханна быстро облизнула губы тонким, как у змеи, язычком, и все планы, все коварства, которые придумал Дрю, вылетели у него из головы.

Опустив голову, он потянулся к ней влажными, нежными губами. Их поцелуй говорил: «Здравствуй, ты меня помнишь? Как я скучал по тебе!» А потом быстро перешел во что-то большее, гораздо большее.

Их тела соприкасались, вспоминая. Страстный и беспокойный, Дрю провел языком по ее губам, пытаясь их приоткрыть. Ханна прижалась к нему с тихим стоном, и его язык оказался внутри ее рта.

Ханна. Она пахла песком и морем, солнечным светом и счастливыми днями прошлых лет, мечтами, которые так и не сбылись. А губы по вкусу напоминали лимон.

Ханна. Снова страстная. Дрю целовал ее все крепче, лаская ее язык своим. Нестерпимо обжигающее желание разлилось по всему телу. Он еще ближе притянул ее к себе. Она обвила руками его шею, приоткрыла рот, и их языки сплелись в едином танце.

Судорога удовольствия прошла по спине Дрю, когда он почувствовал, что она ему отвечает. Сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз испытывал такое сильное желание? Десять лет, вот сколько. После Ханны подобного с ним не случалось.

Задохнувшись, он отпустил ее, а потом снова приник к ее губам, как к оазису. Он гладил ее по спине, по бедрам, чувствуя их округлость и упругость. Он был к ней так близко, и все-таки недостаточно близко!

Нежно проведя руками по плечам Дрю, Ханна стала ласкать его спину. Когда их губы соединились, он почти потерял голову. Нетерпеливым жестом Дрю подобрал подол ее юбки, страстно желая дотронуться до обнаженной плоти.

О-о-о! Под юбкой ничего не было, и он вспомнил, как она развешивала свое белье рядом с простынями. Он скользил пальцами по шелковистой коже ее бедер, трогая, гладя, дразня Ханну. Запах ее кожи одурманил его, и Дрю не сразу понял, что она сопротивляется.

— Нет, — задыхаясь от волнения, прошептала она.

Дрю вынырнул из тумана страсти, окутавшей его пеленой. Он ослабил объятия, и Ханна вырвалась и отскочила назад. Она смотрела на него с яростью, в глазах застыл ужас, который кольнул его как нож.

Время остановилось. Сердце Дрю рвалось из груди, а тело болело от страсти, не получившей завершения.

— Ты не должен был этого делать! — с трудом выдавила она.

— Ханна, — его голос был низким и хриплым, — я не знаю… Я не хотел… — Как это произошло? Когда он потерял над собой контроль? Зачем поставил под угрозу весь свой замысел? Что случилось?

А случилась Ханна.

Его снова терзал вопрос: только ли брачная ночь нужна тебе от этой женщины? Но теперь Дрю знал ответ. Нет. Он ждал от Ханны Мейфилд гораздо большего, чем просто секс. Будь он проклят, но это правда. Несмотря на боль и разбитое сердце, несмотря на ошибки, которые они оба совершили, он до сих пор мечтал о той жизни, что она обещала ему десять лет назад. Он мечтал вновь почувствовать радость, которую утратил и не смог найти с другой женщиной. Он хотел любви. О Господи, любви!

«Ну почему я такой дурень!»

— Я думал, мы просто займемся сексом, — пробормотал он растерянно.

Он не понял, что произнес это вслух. Ханна застыла на месте.

— Что ты сказал, Дрю? — спросила она ледяным тоном. — Ответь мне. Опять твои глупые мысли о медовом месяце, или у тебя на уме что-то другое?

Дрю разозлился, гнев ослепил его, и, желая сделать ей как можно больнее, он сказал:

— Я говорил тебе, чего я хочу. Просто секса, ничего более.

Слова повисли над ними как эхо, принесенное ветром с моря.

— Я тебе не верю, — прошептала она.

От злости Дрю говорил, не думая:

— Тебе придется поверить, потому что это правда. Ты сделала мне больно, бросив меня. Я хотел вернуть тебя. Я чертовски хороший любовник, Ханна Мейфилд, и желаю, чтобы я, а не кто-то другой был у тебя первым. Я хочу доказать тебе, что, покинув меня, ты совершила самую большую ошибку в жизни.

Ханна громко вздохнула.

— Месть. Вот оно как. И соревнование, и поцелуй. Ты играл со мной, верно? А игра эта называлась «Ханна, ты кое-что мне должна». — И, прежде чем он успел ответить, добавила: — Никогда не думала, что ты можешь быть таким жестоким.

Она повернулась и убежала в хижину, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Это отрезвило Дрю, и он в отчаянии схватился за голову. Как он мог все испортить? Если он хочет жениться на Ханне Мейфилд, то его дикий нрав сыграл с

ним плохую шутку.

«Ты, Корелл, глуп как пробка».

Он стоял и смотрел на дверь, за которой скрылась Ханна. Пусть он будет проклят за свою ложь, за то, что говорил со зла, что не сказал ей правды.

Если бы он мог забрать свои слова назад!

«Я сказал бы ей, что никогда не переставал ее любить».

* * *

Захлопнув дверь, Ханна прислонилась к ней спиной и шумно вздохнула. Она едва держалась на ногах. Боль в сердце не проходила, она разлилась по всему телу. Ханна безвольно опустилась на пол.

Будь он проклят, этот Дрю Корелл! Он провел ее как последнюю дурочку. Скользкий угорь! Безусый рак! Тварь, ему место на дне морском, а не среди людей!

Гнев, вспыхнувший так внезапно, так же внезапно исчез. Осталась лишь грусть. Он и не собирался отдавать ей Декларацию. С самого начала просто хотел ее соблазнить. Тот легкий поцелуй, вежливое обхождение, уха, соревнование, его самомнение гарантировали ему победу, могли разжечь ее страсть. Вот каким был его план, и ему удалось начать операцию подобно генералу в Уэст-Пойнт. А она, с ее куриными мозгами, клюнула на это.

Ханна поднялась с пола и, пытаясь успокоиться, стала мерить шагами комнату. Мысли разлетались, она не могла решить, что теперь делать. Остаться и отплатить? Что же ей нужно, в конце концов?

Его любовь!

— Нет! — Она застонала как от боли. Нельзя так думать! Нельзя позволять, чтобы появлялись такие мысли. Она совершила это путешествие только по одной причине: хотела добыть для граждан штата единственный уцелевший экземпляр Декларации о независимости.

«А если это так, — прошептал вредный голосок внутри, — зачем ты солгала своему отцу, куда едешь?»

Ханна закрыла глаза и прижала ладони к вискам.

— Нет, нет и нет! Я не буду так думать! Дрю признался, что хотел отомстить. Он животное. Акула, которая незаметно подкралась к жертве, чтобы ее съесть. И лучше об этом не забывать.

Минута тянулась за минутой, а она так и не придумала, как поступить. До сих пор ей и в голову не приходило, что он может отправить ее с острова без Декларации. Причем результат их соревнования не имел никакого значения. Человек, за которого она когда-то вышла замуж, очень гордился реликвией своей семьи, тем, что сам из Техаса. Она знала наверняка, что он был бы горд передать этот документ штату от имени всех поколений семьи Корелл.

Или она ошибалась? Неужели этого человека больше заботит месть, чем история Техаса и память о тех, кто когда-то воевал и погиб за идеалы независимости?

Она не знала ответа. Говорил ли Дрю правду, когда он выкрикивал оскорбления в ее адрес? Ханна пожала плечами. Ей надо успокоиться, а потом уже обдумать все на свежую голову. Поэтому она решила покончить со стиркой и пойти искупаться. Дрю не умрет, если она одолжит у него еще одну рубашку.

Ханна подошла к сундуку и откинула крышку. Она хотела найти белую шелковую рубашку, которую заметила еще утром. Иногда просто необходимо потакать своим желаниям, если есть такая возможность.