Я зевнула. Снова. Наверное, раз в сотый уже за последние несколько часов. Также я уже несколько раз успела пожалеть, что согласилась на уговоры Лорейн погулять после занятий. Спать хотелось неимоверно, так как ночью я не спала, а читала, а теперь пришлось тащится в горы. что за городом, так что я была вымотана окончательно. И если изначально весь этот поход затеял Мэни только для того, чтобы поразвлечься, то сейчас его впечатлила какая-то идея посетить очередные развалины, а потому мы не просто взобрались в горы, но и сейчас шли сквозь лес, расположенный там. Мэни поддерживал меня за руку, Лорейн и Марианна хихикали, рассказывая о наших весёлых днях в школе травниц товарищу Мэни — кажется, Мартину, или Михаэлю, я не помнила. У меня очень плохая память на имена.

Забота Мэни порой казалась мне излишне навязчивой, но все же я всегда с радостью принимала её, потому что после того как Марианна раскрыла мне глаза на «истину» его доброты ко мне, я чувствовала себя несколько виноватой, глядя какими печальными становятся его глаза при взгляде на меня.

— Вот мы и пришли, — Мэни отпустил мою руку и, отодвинув кусты, кинулся к невысокому, двухэтажному зданию. Когда-то, точнее, это было здание, сейчас только остов. Каменные стены первого этажа ещё сохранились, а вот на втором этаже уцелело лишь несколько опорных стен, а крыша лежала между ними и частично рядом с зданием.

— Здесь когда-то находилась тюрьма, — радостно сообщил Мэни, — но потом её закрыли, потому что стали поговаривать о проклятии. Мол кто-то из заключённых проклял её, и стали очень часто гибнуть те люди, кто там работал.

— В общем очередная сказка, — Лорейн спокойно оглядывала здание.

— Сказка или правда, какая разница, важен сам факт, что перестали пользоваться тюрьмой и все. Но самое главное это не это, да, Мартин? — Мэни подмигнул своему другу. Все-таки Мартин, надо запомнить. Я вгляделась в ставшее хитроватым лицо молодого парня передо мной, он чем-то походил на Мэни и можно, наверное, бы принять их за братьев. Только Мартин был много выше и костлявее, а вот Мэни, наоборот, приземистее и упитаннее.

— Верно-верно, — Мартин снял с пояса металлическую грубую палку. Под тремя недоуменными девичьими взглядами он несколько смутился, но его прервал Мэни.

— Мы здесь гуляли как-то и нашли это, — он раздвинул перед нами кусты и там оказалась дверь. Деревянная, но явно сделанная на века, а на ней висел амбарный замок. Как-то непрактично для тюрьмы… но все же. Факт оставался фактом. — Там явно сохранились нижние этажи, где сами темницы-то были. Наверху в основном стража была и жилые помещения, а внизу содержались пленники. Мы обошли все, там вниз нигде спуска нет, и нигде даже трещины вниз нет. Так что мы решили сходить сюда с вами и показать это.

Это хотя бы немного объясняет, зачем его друг тащил тяжеленую металлическую палку все это время.

— Вау… — Лорейн был воодушевлена, Марианна явно сомневалась, а я? Я хотела дико спать, поэтому я снова зевнула. По-моему, все женщины с именем Лорейн несколько того…

— И что мы там забыли?

— Эйни, ты не понимаешь, как это здорово заглянуть туда, там же никто ещё не бывал до нас.

— Ну хорошо, допустим, — я сложила руки на груди, — тогда давайте просто туда спустимся и все, пойдём обратно. Я хочу домой уже…

— Да ладно тебе, — Марианн похоже тоже решила заразиться общим безумием, — не переживай, мы не так уж надолго ушли из города.

— Если тётушка Лорейн узнает, мне не поздоровиться.

— Она же добрая. — Как-то не особенно уверенно проговорил Мэни, виновато глядя на меня.

— Добрая то добрая, но обмана не потерпит, может и рассердиться.

Я замолчала, закрывая тему, остальные, впрочем, не горели желанием развивать тему тётушки Лорейн. Её в городе не слишком любили, и даже побаивались, и меня тоже первое время. Странная приезжая решившая поселиться у не менее странной старушенции.

— Я предлагаю тянуть спички, — Лорейн выхватила коробок спичек у Мэни, который доставал из своей котомки припасы, как то: свечи, те самые спички, верёвку и… хлеб?

— Зачем?

— Ну как же, тот, кому выпадет короткая и идёт туда, — Лорейн обвела нас всех торжествующим зелёным взглядом. — Страшно?

Парни сразу приосанились и нахмурились, всем своим видом показывая, что им не страшно, я развела руками выказывая, что мне в принципе все равно, что они собираются делать, а Марианна и так похоже была за.

— Итак, — отобрав пять спичек Лорейн зажала их в аккуратном кулачке, — тянем.

Я вытянула спичку, подавив особенно ужасный зевок. Нет, все, надо заканчивать читать все ночи напролёт. Я взглянула на спичку, от неё вверх по руке пошёл страх и холод, волосы на всём теле казалось встали дыбом.

Короткая.

— Могу я не участвовать? — жалобно уточнила я под взглядами притихших друзей.

— Ты согласилась, — было видно, что Лорейн жалко меня, но все же она не сдавала позиций. Я обречённо вздохнула. Сон, только несколько минут назад терзавший меня и заставлявший меня зевать не переставая, сейчас растворился в никуда.

Мэни сжал мою руку, проходя мимо и отобрав у друга металлическую палку, пошёл ко входу. Некоторое время кряхтя и помогая друг другу, парни пытались отколупать дверь и, наконец, она сдалась, разрушив призрачную надежду на то, что они просто не смогут открыть дверь. Однако она все же сдалась, и я смогла увидеть чёрный провал внутрь и несколько первых степеней уходящих вниз и перила.

— Держи.

Мне дали зажжённую свечу и проводили к выходу.

— Если что — кричи.

Я кивнула, растерянно и испуганно оглядев напоследок лица друзей, и внутренне уговаривая себя. Там просто пустые камеры и все, от меня требуется просто походить там некоторое время и все. Можно будет вернуться обратно. Совсем не обязательно ходить даже далеко. Мне стало немного легче от таких увещеваний, и я стала спускаться по лестнице. Она была каменной и добротной, а перила холодными. Впрочем, как и воздух в подземелье. Он был спёртым, пахло пылью и старостью, и было так промозгло, словно я ночью пошла куда-то в низину.

Изо рта вылетал пар, свеча выхватывала из темноты всего пару шагов вперёд и совсем немного по бокам. Отойдя немного от входя, я стала чувствовать страх, будто бы кто-то смотрел мне в спину, я оборачивалась, расплёскивая воск свечи и вглядываясь в пустые открытые камеры и снова мне мерещилось, что опасность сзади, и все повторялось. Сердце гулко колотилось в груди, пока я неловко пробиралась по прямому коридору. По бокам от меня шли все также пустые камеры, всё было так однообразно, что я уже почти перестала бояться, когда вдруг коридор разветвился. Я посмотрела направо и налево, пытаясь выбрать куда бы пойти. И решив пойти сначала направо, бодро шагнула туда, однако пройдя совсем немного, я наткнулась на тупик. Потоптавшись в нерешительности пару минут, я развернулась и пошла обратно. В голове мелькнула мысль, что стоит вернуться уже. Ведь все равно здесь ничего уже интересного нет. Но любопытство, проклёвывающееся сквозь страх, предложило мысль получше — сходить ещё и налево, а потом уже с чистой совестью вернуться обратно. Весь если тюрьму троили симметрично, то скорее всего тот коридор тоже кончится тупиком и можно будет идти домой.

Я быстро зашагала в нужный мне поворот, боясь передумать. Я шагала быстро-быстро, едва ли не бегом, все ожидая, что вот-вот выглянет тот самый тупичок, который и будет моим спасением. Но вот я прошла ещё немного и ещё, я уже понимала, что иду гораздо дольше, чем в предыдущем ответвлении. Стало тревожно, неужели все-таки не симметрично? Мой шаг замедлился, я с опаской оглядывала тюремные камеры. Там иногда попадались разные вещи. В одной я видела кандалы, а ещё в одной глиняный кувшин.

Ещё 10 шагов и все я возвращаюсь, уговаривала я себя. Ещё 10 и не больше. Нечего приличным девочкам ходить по таким местам. Я нахмурилась и отсчитывала шаги. Но уже на пятом впереди из темноты показалась стена. Я облегчённо выдохнула. Я подошла к этой стене и коснулась её холодной кладки пальцами. Кладка была немного влажной. Тупик, ну наконец-то можно идти. Я обернулась, вглядываясь в одну из камер, а потом во вторую. Там я увидела кое-что и, вскрикнув, шарахнулась назад. Воск плеснул на руку и обжёг пальцы. Я с замиранием следила за тем, как пламя свечи выравнивается и начинает снова гореть ровно. Я даже не могла сказать, чего я испугалась больше темноты или того что мне померещилось в ней сейчас.

Я подняла свечу повыше и сделала пару шагов к камере напротив меня. Из темноты шаг за шагом выхватывались решётки, открытая дверь, странного цвета пол, такого насыщенного багрового оттенка, а затем дальня стена и.… тело? Да, всего лишь мёртвое тело, убеждённо проговорила я про себя. Надо боятся не мёртвых а живых… а он здесь давно… очень давно…

Я тихо вошла в камеру, поражаясь собственной смелости. Я подняла свечу, оглядываясь и, наконец, подошла к телу. Мужчина, определённо, мужчина. Старик точнее. Седые волосы пучками, кожа словно пергамент, высохшая и облепившая кости. Кожа и кости — все, что осталось от этого человека. Странно, что нигде нет прорывов, подумалось мне, пока я разглядывала тело. Оно было распростёрто на стене и приковано четырьмя металлическими кольцами, вбитыми прямо в стену. Бедняга… за что его, такого старика, так мучать.

Меня вдруг обуяло странное чувство, и я коснулась его лица, плотно обтянутого кожей, оно было сухим и гладким. Мне хотелось сказать ему «покойся с миром здесь» или что-то вроде того, что говорят давно усопшим людям. Но я не успела ничего произнести, потому что его глаза открылись. Медленно и верно, и подслеповатые глаза впились в меня взглядом. Свой крик я словно слышала со стороны.

Свеча упала на пол и затухла, когда я врезалась в решётку и побежала по коридору. Сердце стучало как сумасшедшее, и мне казалось, что кто-то гонится за мной. Я неслась, иногда проверяя рукой стену слева от себя, чтобы не пропустить поворот и, вот наконец, почувствовав пустоту под пальцами, я свернула направо и ещё быстрее помчалась, видя провал двери впереди. Спотыкнувшись на ступеньках, я, подхватив юбки вылетела на божий свет.

Обведя глазами друзей, я наконец смогла облегчённо расплакаться. Понимая, что все-таки на поверхности, а не в этом ужасном подземелье…

Меня успокаивали долгих полчаса, пока я рассказывала, что видела. Мэни был озадачен и порывался сходить туда, но я настояла на том, чтобы меня отвели домой. Уже спускаясь с гор и слушая их весёлую болтовню, которая изредка прерывалась, чтобы попытаться убедить меня, что мне все померещилось, я думала о том, что все что там было, сейчас казалось страшным сном, который кончился. Потому что мертвецы ну конечно же не открывают глаза и не смотрят на живых девочек. Меня пробил озноб, и я поёжилась, Мэни, заметив это, молча снял свой плащ и протянул мне. Я с удовольствием закуталась в его плащ, тёплый от его тела. Я молчала всю дорогу до города и дома, открыв рот только, чтобы попрощаться с девочками и Мартином. Мэни решил проводить меня до дома. Стоя под дверью, я сняла его плащ и отдала ему.

— Прости, что так получилось… я не должен был допускать того, чтобы ты пошла одна туда… это была плохая идея. Прости меня…

— Не стоит винить себя в этом.

Я улыбнулась ему и зашла в дом.

Перед глазами стояло лицо этого измождённого мужчины снова. Еда не лезла в горло, застревая в гортани и делая еду горькой и невкусной. Тётушка Лорейн ничего не сказала, глядя на то, как я ковыряюсь в еде, а потом, совсем уж отказавшись, ухожу к себе в комнату. Я надеялась сразу лечь спать, чтобы избавиться от него хотя бы во снах, призраком поселившегося в моей голове, но мне не удавалось даже прикрыть глаза, чтобы не видеть этих цепей и этого лица. Мне казалось, что он обязательно страдает, мучается, а я нахожусь здесь, лёжа в прекрасной кровати, у меня полно еды и воды, а он там подвергается жутким страданиям десятки лет, а может сотни! Но люди столько не живут… я сама видела, что замок был ржавым и пыли много везде, вряд ли туда спускались люди до этого времени. А значит все это время он просто был там. Но как? Как можно выжить даже пару лет или год без еды и воды, припечатанным к стене?

Я встала с кровати и, вздохнув, заходила ко комнате, раздумывая. Меня мучила советь и вина, мне хотелось помочь ему облегчить его страдания, но также я боялась, что моя помощь может выйти мне боком и я буду помогать страшному преступнику, который совершил множество страшных преступлений, за которые его, конечно же, заключили в эту темницу и подвергли таким серьёзным наказаниям.

— Эйна, ванна свободна! — Раздалось снизу, я вышла из комнаты, распуская волосы по пути. Ванна должна меня спасти, определённо. В ванной было сыро и влажно, но тепло, я окунулась в это тепло, оставляя мысли о тёмном подземелье за дверью. Я погрузилась в нагретую воду, вкусно пахнущую цветами и травами, сполоснула волосы и, расслабившись, задремала.

Когда я вышла из ванной, моя голова была чиста и светла, настроение было прекрасным, я старалась не допускать мысли о темноте и том мужчине в свою голову. Однако у судьбы были явно другие планы.

— Эйна… — тихий голос тёти Лорейн окликнул меня, когда я уже хотела подняться к себе, завернувшись в тёплый и длинный халат.

— Да, тётушка? — Я прошла к ней в комнату и стала наблюдать, как она расчёсывает свои длинные влажные волосы. Она прервалась и, отложив деревянный гребень, поманила меня к себе. Её комната была прекрасной, все было подобрано по цвету, стилю и форме, а потому здесь было очень уютно. Мне нравилось садится на эту большую кровать, застеленную прекрасным покрывалом с вышивкой, смотреть на эти картины, эти трюмо и шкаф. Добрые глаза тёти Лорейн были встревожены. Она погладила меня по волосам, и взяла меня за подбородок.

— Дорогая моя девочка, я не знаю, что происходит в твоей голове, но мне кажется сейчас ты пытается прийти к какому-то решению. Тише, не стоит мне ничего говорить, ты должна сделать выбор сама. Но он должен быть от сердца, а не от разума. Хорошо?

Я кивнула, ошарашенно смотря на неё. Кажется, не зря некоторые женщины на рынке не слишком одобряли её, называя её за глаза ведьмой. Словно чувствует, что происходит у меня в душе… Но это был очень верный совет, тот самый, который мне и нужен был. Я должна делать то, что велит мне сердце, а иначе я могу ошибиться и очень серьёзно. Я пришла к решению даже быстрее, чем дошла до своей комнаты и легла на кровать, чтобы мгновенно заснуть.