Пока мы шли в кафе, он держал меня за руку. Не под руку, как делают в приличном обществе, а сжав мои пальцы и поглаживая их, чем вызывал у меня волны смущения и тёплого щемящего чувства в груди. На губах царила счастливая улыбка, и я никак не могла её скрыть. Правда видя, как от неё становятся ярче глаза Армана, мне и не особенно этого хотелось.

Мы сели за стол, и Арман заказал мне горячий шоколад и сладкое пирожное, а себе просто чай.

— Но Эйни, вы так и не ответили мне. Вы поедите со мной?

Я позволила себе хитро улыбнуться и, сжав его руку на столешнице, проговорить:

— Арман, кажется, вы начали не с того вопроса.

Сначала он удивлённо уставился на меня, а потом рассмеялся:

— Ах, простите-простите. Эйни, любовь моя, — пафосно начал он, взмахивая свободной рукой в такт словам, а я с таким же пафосным лицом кивала ему, показывая, что слушаю. — Не окажете ли вы мне честь стать моей верной супругой?

После этого я, едва сдерживая порывы смеха, сделала очень задумчивое лицо и, наконец, сказала:

— Я думаю… я даже не знаю. Да.

После этого я все же не выдержала и рассмеялась, он поддержал меня. Когда официант принёс нам заказ, он с минуту стоял рядом с нашим столиком, пока мы нестерпимо хохотали словно дети над удачной шуткой. Да уж, никогда не думала, что предложение — это будет забавно. Я думала, что и правда все будет пафосно, с поклоном и паданием ниц на одно колено и людьми вокруг, а не вот так просто, словно это так обыденно. Для него это было очевидно, он же был так удивлён: как же можно пригласит даму с собой просо так? Как же я жалею, что позволила сомнениям закрасться в моё сердце.

— А теперь касательно вашего вопроса, — я осторожно отпила из маленькой чашки шоколад. Он был в меру сладкий, в меру горьковатый — идеально. — Это не мой родной город, я приехала сюда и поступила в школу, тут у меня лишь тётушка Лорейн и пара подруг, а родных нет.

— Где же они?

Я вздохнула.

— Их нет, меня воспитывали тётя и дядя, но они давно позволили мне жить своей жизнью и их не слишком заботит, где я и чем занимаюсь.

— Вот как…

— Как далеко тот город, куда мы поедим?

Пирожное оказалось таким же вкусным, как и шоколад, а вкупе с прекрасным настроением — просто истинное наслаждение. Арман замер с задумчивой улыбкой, рассматривая меня, пока я осторожно отрезала маленький кусочек и клала его в рот.

— Далеко от сюда. Почти на окраине Нуарии.

— Что же тогда вы тут? Если ваш дом так далеко?

— Я приезжал сюда, чтобы проверить свои деревни. Те, что находятся загородом. Они принадлежат мне, и иногда я приезжаю, чтобы всё осмотреть лично.

— Они принадлежат вам? Вы настолько богаты?

Шоколад застрял в горле от удивления и Арману пришлось встать и похлопать меня по спине, прежде, чем пришла в себя. Оттерев губы, я поморщилась, горло досадно саднило. Но тёплый взгляд и короткий поцелую в руку немного сгладили неприятные ощущения.

— Разве вы не знали?

— Откуда? Тётушка говорила что-то на счёт того, что вы богаты, но я даже не прислушалась к этому…

— Вы так очаровательно чисты и невинны, Эйни, — я смутилась. Какой тонкий комплимент. — Вас совершенно не волнуют мои деньги, мой статус, каков дом, куда я вас привезу. Вы так доверяетесь мне, что мне страшно сделать что-то не так и разрушить эту веру в меня.

Меня ведь и правда это не волнует, тихо пронеслось в голове. Разве же это важно? Но вот зато есть пара вопросов, которые, конечно, меня волнуют.

— Спасибо, Арман. Мне так приятно слышать это именно от вас. Хотя меня и удивляет, что вы так плохо думаете о девушках. Неужели те, кто встречался вам, так много придавали этому значения?

Конечно, я преувеличивала свои заслуги. Не так уж мне было и всё равно. Мне было важно чтобы тот, кто станет моим мужем мог позаботиться обо мне и наших детях… да, кстати о детях.

— Бывало и такое. В чем дело?

— Я хотела спросить… но не знаю, стоит ли.

— Могу я говорить тебе ты?

Я смутилась и кивнула. Это было приятно.

— Эйни, ты можешь спрашивать у меня все что угодно. Я хочу, чтобы ты была честна и откровенна со мной, даже если мне очень будет это неприятно.

— Нужно уметь талант быть честной и откровенной, не уверена, что он у меня есть, — я улыбнулась ему. — Талант сообщать откровенные вещи я мягкой форме, не обижая человека.

— Я думаю он у тебя есть, любовь моя.

Я прижала ладонь к губам, чувствуя, как от этого обращения кипит кровь в теле, как кружится голова, и мир стремительно становится ярче. Таким ярким, что нестерпимо. О, боже, разве можно быть настолько счастливой?

— Я хотела спросить… о детях.

Я подняла глаза и увидела, как в одно мгновение тёплая и ясная улыбка Армана мрачнеет, глаза потухают, и он, сгорбившись, словно старик, тихо шепчет:

— Прости… — Я молчала, ожидая продолжения, и оно последовало. — У нас не будет детей… Я… не могу…

Я вздохнула и прислушалась к себе: что я чувствую после такого заявления? У нас не будет детей. Никогда. Немного расстроена, но совсем немного. Я конечно хотела испытать радость материнства, но не думаю, что единственное, к чему я способна в этой жизни. А вот он… Я наклонилась и обеими руками сжала его тёплую руку.

— Арман, ничего страшного. В мире так много детей, которым нужны родители, а мы идеально для этого подойдём. Не нужно унывать.

Он переплёл мои пальцы со своими:

— Ты чудо, которое за что-то досталось мне. Я так рад.

Но вот его лицо снова потемнело.

— Арман?

— Нет, ничего…

— Ты хочешь, чтобы я была откровенна с тобой, но ведь я желаю того же.

Тяжкий вздох. Он сжал мои пальцы так сильно, что мне стало больно и хотелось вскрикнуть, но я сдержалась. Что его мучает?

— Я… Я думаю, что мы так счастливы сейчас, но наш союз может быть недолог. Я был влюблён в Мару, но она разбила мне сердце…

Ах вот оно что…

— Признаюсь, я тоже этого боюсь немного, — Арман поднял на меня печальные зелёные глаза, — мы не знаем, что ждёт нас завтра и каковы мы будем в этот день. Но сейчас мы вместе, давай наслаждаться именно этим сейчас, не портя его печалью о будущем, которое может и не случится?

— Нет, всё-таки ты определённо чудо… Ты развеиваешь все мои сомнения и страхи и наполняешь меня силой. Мы справимся.

— Конечно. Я даже не сомневаюсь в этом. Но Арман…

— Да, любовь моя?

— А как же тогда на свет появился ты?

— Я был рождён обычным человек, как и все, — Он рассмеялся, делая большой и долгий глоток из кружки, потом поправил платок на шее. — Это потом я стал уже таким, как сейчас. Я не хотел бы говорить об этом, возможно, когда-нибудь я расскажу тебе эту историю. Но не сейчас.

— Как скажешь. А что же твои родные?

— Они давно умерли. От старости. Прошло так много времени…

Вот как… он также одинок, как и я. Но теперь мы будет вместе. Хм… вот ещё вопрос, который мучал меня утром:

— Арман. Что мы будем делать с… твоим питанием? — Я не стала говорить «кровью», потому что мы сидели в кафе, вокруг ходили люди, сновали официанты туда-сюда, и это вызвало бы слишком много толков.

Он задумался на секунду:

— Я думаю оставить, как и было. Покупать, просить. Не переживай об этом.

— Ты думаешь, что это правильное решение?

— А что?

— Помнишь, я говорила… просто я могла бы…

Он остановил меня укоризненным взглядом:

— Об этом не может быть и речи.

— Почему же?

— Я не смогу смотреть на твои страдания, любовь моя. Я не смогу причинить тебе боль. Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Я доела пирожное и почти допила шоколад, когда Арман, уже давно отставивший пустую кружку и задумчиво созерцающий меня, спросил:

— Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться и попрощаться с теми, кто тебе дорог?

Я прикинула в уме, день на сборы это точно нужен, вещей у меня конечно не много, половину я думаю даже и брать не стоит, и ещё день встретиться с Марианн и Лорейн, сообщить им радостную новость, что теперь я уже не просто девушка и замужняя практически девушка.

— Думаю, два дня будет вполне достаточно.

— Хорошо, я постараюсь уладить все свои дела к этому времени, и через два дня мы уедем отсюда.

Он ещё помолчал немного, а потом задумчиво протянул:

— Ты знаешь, Эйни, я поражён и восхищён тобою.

— Правда? — С кокетливой улыбкой уточнила я, — Почему?

— Ты согласилась на все эти… обстоятельства и согласна жить вдали дома со мной где-то у глуши.

— Ты так говоришь, словно хочешь, чтобы я передумала.

— Нет-нет ни в коем случае.

Я рассмеялась, видя его вытянутое лицо, он совсем как ребёнок, мелькнуло в голове. Только очень большой, очень взрослый и очень красивый ребёнок. Также верит в мир и в людей, хотя мне приятно, что он верит в меня, а я в него.

— А что это обязательное условие? Жить именно в глуши? — Я сделала очень печальное выражение лица и даже вздохнула, но все не сдержала улыбку в конце, хорошее настроение никак не хотелось прятаться и выливалось в безудержный смех и обилие улыбок.

— Конечно, нет. Просто мой дом стоит далеко, так как я люблю жить уединённо.

Ему нравилось видеть, как я кокетничаю, проявляю своё актёрское мастерство, его глаза жадно следили за каждой моей чёрточкой, за каждой улыбкой, ужимкой, смешком или взглядом. Я чувствовала всем телом, как он меня любит, словно меня завернули в огромное пушистое одеяло.

— А в той глуши найдётся место для скромной травницы вроде меня?

— Надеюсь нет.

— Отчего же? — Спросила я, пугаясь излишней серьёзности его лица.

— Я не хотел бы, чтобы ты работала или утруждала себя чем-то. Я смогу позаботиться о нас.

— А если это будет не нужда, а искреннее желание помогать людям? Моё хобби?

— Ну что ж, тут я ничего не смогу поделать. — Он тепло улыбнулся мне, разводя руками. — Да и как я могу тебе отказать, любовь моя? Я готов весь мир сложить к твоим ногам и исполнить любой твой каприз.

Я улыбнулась ему в ответ, внутренне ликуя и правда чувствуя эту силу. Он может мне отказать сначала, даже начать сердится, но стоит добавить ласки и спросить ещё раз или ещё раз, и он не сможет мне отказать. О, да, меня ждёт замечательная жизнь…