Следующий день прошёл весь в сборах, я несколько раз собирала и разбирала чемодан, то выкладывая часть вещей, то собираясь забрать с собой все-все. Тётушка Лорейн ходила за мной по пятам то и дело отпуская советы, я слушала её внимательно, некоторые я даже записывала. Утром рано должен бы прийти Арман за мной, поэтому мы снесли все чемоданы вниз, к дверям и приготовили одежду на утро. Чемоданов вместо двух оказалось все-таки три. При чем третий пришлось брать у тётушки, потому что у меня было их всего два. Перед самым сном мы с тётушкой сделали себе горячего домашнего шоколада и забрались к ней в спальню, как и когда-то давно. Попить, поболтать и просто так провести время. Я была так взволнована, что мне казалось, совсем не усну этой ночью, поэтому это предложение тётушки Лорейн поболтать было очень кстати.

— Могу я дать тебе ещё пару советов из жизни, дорогая моя?

— Ну конечно, — растекаясь по креслу от тепла маленького камина, пробормотала я. Тётушка Лорейн вздохнула.

— Может по мне и не скажешь, но большую часть жизни я прожила с мужчиной, которого любила. Мы были так счастливы…

— Вы были замужем? — Я удивлённо подскочила в кресле. Вот это новость.

— Нет-нет, что ты… — тётушка рассмеялась, поправив одеяло в своих ногах. — Мы не были женаты, мы просто жили с ним вместе пару десятков лет.

— А почему вы не были женаты?

— Так получилось… а вообще это длинная история. Может быть как-нибудь в письме к тебе расскажу её. Так вот… меня многому научил он, мой любимый Тео. Так что сегодня я готова дать тебе пару советов как упростить свою жизнь в семье.

Я снова откинула на спинку кресла. Вот это да… у тётушки Лорейн была любовь. Нет, это кончено не так уж удивительно. Удивительно что она жила с этим неким Тео, любила его, но при этом он не был её мужем. Отчего же так?

— Первый и самый главный совет — это уважай своего мужа и чти его. Его слово — закон.

— А если всё же не согласна?

— Тогда соглашайся, — и видя моё удивлённое лицо, тётушка расхохоталась. — Мужчине бесполезно отказывать или идти поперёк него, надо соглашаться, а потом лаской поворачивать, куда надо. А коли будешь перечить, он встанет, как вол, упрётся рогом и будете там до скончания веков стоять.

— Ммм… хорошо.

— Ещё не забывай про себя. Будь всегда красивой, мужчины любят глазами, так что не позволяй себе быть неухоженной… И всегда оставляй пару минуток на себя, на чтение, рисование или шитьё. Чтобы отдохнуть, а потом снова прийти к мужу свежей и красивой.

— Я слышала, что надо отдать всю себя мужу, до самой последней капельки.

— Вранье все это, — сурово подытожила тётушка. — Если же ты себя до последней капельки отдашь, что же у тебя останется?

— Ничего…

— Вот, а разве ж он в ничего влюбился? Нет. Конечно, если говорить про верность… Это, кстати, тоже один из важных пунктов: всегда быть верной мужу, даже в мыслях, ни с кем его не сравнивать — это залог того, что ни одна чужая женщина не коснётся его сердца. А вот если про все остальное… нельзя забывать про себя, просто нужно уметь делать все, что надо и успевать, что хочешь.

— Ещё б научиться этому…

Я вздохнула и отпила какао, оно тёплой расслабляющей волной спустилось в желудок, согревая.

— Просто запомни, может это придёт не сразу, но потом ты обязательно научишься это использовать. И ещё… самый главный секретный секрет, — тётушка понизила голос, а я напряглась, готовясь его услышать. — Всегда улыбайся.

— Улыбаться?

Я была возмущена. Какой же это секрет? Это просто глупый совет. Да и как же можно всегда улыбаться?

— А что? Разве ж кислое лицо с утра подымает настроение? Нет? Ну вот и думаю муж твой также думает. А всегда довольная и улыбающаяся жена радует взор. И сразу хочется ей сделать что-то приятное.

Мы помолчали, тихо потрескивал огонь в камине, пока я раздумывала над тётушкиными советами. Все это было так странно и сложно. Смогу ли я исполнять их?

— И ещё, Эйни… — Я подняла голову. — Хвали его. Всегда хвали и за все, это хлеб мужчины и не лишай его этого. Он без этого жить не может. Я когда только начала жить с Тео, руководствовалась принципами моей мамы, что мужчину надо воспитывать, а хвалить его не надо, испортиться… — Тётушка как-то печально ухмыльнулась самой себе, потом взглянула на меня. — Я ошибалась, если бы сестра Теодора не открыла мне глаза… Мы наверняка бы разругались с ним ещё тогда. Он делал для меня так много и ждал, когда же я ему скажу, что он молодец. Как ребёнок, ей-богу… — Она рассмеялась, но в смехе этом была тоска. Что с ним стало? С этим Тео?

— А я сначала упрямилась, не хотела. Но потом поняла, что у меня нет другого выбора, если его не буду хвалить я, значит будет другая. А мне этого ужасно не хотелось… Так что пришлось переступить через своим страхи и… получить абсолютно счастливого мужчину, который готов сделать в два раза больше только за мои благодарственные слова.

— Неужели это и правда так работает? Простая похвала? Это же так просто…

— Я знаю, дорогая моя. Очень просто… ещё один такой же простой секрет в том, чтобы быть собой и выражать все свои эмоции ему и говорить о них ему.

— Хорошо… но, тётя, как всегда быть довольной и при этом проявлять свои эмоции?

— Смотри, когда что-то происходит, какая-то ситуация… у тебя возникает, например, злость, да? Если ты найдёшь там, в этой ситуации, что-то положительное, то ты сможешь быстро успокоиться и все принять, как есть. Но когда в первую минуту, когда гнев или уныние полностью захватят тебя, тебе нужно максимально оставаться собой. Хочешь плакать — плачь, кричать — кричи. Не долго, заунывно рыдать, поддаваясь какому-то внутреннему безумству, а так… сиюминутно. А потом снова возвращаясь в улыбку и спокойствие.

— Но зачем?

В голове мелькали все те слова, что говорила мне холодная и отстранённая Лорейн об эмоциях, о том, что мужчинам нравятся уравновешенные женщины, которые не истерят. А для Лорейн любая эмоция была практически истерикой, тем более уж злость, гнев или просто плач.

— Твои эмоции — это специи в мире мужчин. Мужчины всегда собраны и холодны, им не престало рыдать, как маленьким, чем-то радоваться слишком или грустить. Зато женщине это позволено, так что они наслаждаются женскими эмоциями, но только, когда с этим не перебарщиваешь. Если в суп насыпать очень много перца — получится гадость, а не пикантная острота.

— Да… — Потянула я, я и не думала об эмоциях в таком ключе. Всё-таки тётушка Лорейн ужасно мудрая. — Хорошо, я поняла, что выражать свои эмоции надо, но говорить о них зачем? Неужели он сам не поймёт? Не увидит?

Тётушка Лорейн подавилась своим напитком, услышав мой вопрос, и громко рассмеялась, повергая меня в оторопь. Что же я сказала такого смешного? Просмеявшись и откашлявшись, тётушка взглянула на меня:

— Ах, Эйни… как ты юна и наивна. Когда общаются двое людей, даже если это женщины, ты ведь не всегда можешь понять, что у собеседника на душе. Может ему плохо, или он грустит? Или даже злиться на тебя за неосторожное слово. Но ты же об этом не знаешь. А мужчины не всегда наблюдательны, зато часто грубы и неосторожны в высказываниях.

— Это точно, — подтвердила я, было дело что даже Мэни порой говорил совершенные глупости, от которых мне хотелось расплакаться. Надеюсь, Арман не страдает этим…

— Вот-вот, а когда ты говоришь мужчине, что чувствуешь, ему легко и просто ориентироваться. Мне больна, мне неприятно, я очень рада. Очень упрощает жизнь и ему, и тебе. Он всегда точно знает, что ты чувствуешь, а ты всегда понята и услышана.

Тётушка сделала ещё один глоток.

— А теперь иди, Эйни. Я бы ещё многое хотела тебе рассказать, но время позднее, тебе надо лечь спать, а то завтра ты будет не выспавшаяся. Иди-иди, дитя.

Выслушав это, я удивлённо зевнула. Заходя в комнату тётушки Лорейн, я думала, что так и не смогу почувствовать себя уставшей и захотеть спать, но тепло, кружечка какао и дружеский разговор сделали своё дело, и мне захотелось спать. Я снова зевнула и, пожелав тёте спокойно ночи, отправилась в свою комнату. Там раздевшись и забравшись под холодное одеяло, я легла, думая о том, как холодно в доме. Я закрыла глаза, представляя нашу завтрашнюю поездку, однако меня сразу сморил сон.

Утром меня разбудила тётушка, за окном было темно, а в доме очень холодно. Едва я выбралась из-под нагретого моим теплом одеяла, меня окутал совершенно зимний холод. Ёжась и стуча зубами, я быстро бегала по комнате, одеваясь в одежду. Это мало помогало согреться, да и в одежде было все равно прохладно. Если дома так холодно, что же тогда на улице твориться?.. Меня передёрнуло от осознания что придётся идти по холодным и промозглым улицам, но я все же нашла в себе силы спуститься вниз, где тётя растапливала печь. Там было ощутимо теплее, и я, судорожно выдыхая, протянула руки в печи.

— Держи, горячий.

Тётушка, добродушно ухмыляясь, поставила передо мной кружку с какао. Когда она успела всё сделать это?

— Спасибо, — почти простонала я, отпивая полкружки разом, обжигая горло и язык, но радуясь тому теплу, что было теперь внутри. Правда мой живот не обрадовался, его скрутило, когда туда плеснулась обжигающе горячая жидкость. Он возмущённо заурчал.

— Сейчас-сейчас, я вам кое-что в дорогу приготовила.

Тётушка достала из шкафа снедь: пироги, пирожки, что-то в горшке, крынку с молоком, хлеба краюху. Все это начала складывать в корзинку под полотенце, часть поставила передом мной, чтобы позавтракала. Собственно, этим я и занялась.

— Куда ж нам столько?

— Дорогая моя, путь то дальний, а если не отвлекаться на всякие отдыхи, да перекусы явно будет быстрее дорога. Поверь мне, да и всегда в дороге голод волчий просыпается.

Я кивнула, думаю тётушка права, да и чего отказывать от такой вкусноты, Арману может и не понадобиться, а я явно не откажусь в экипаже отобедать или отужинать, смотря как получится. Когда я доела, и мы уже все собрали, раздался стук в дверь. Опережая тётушку, я распахнула дверь и радостно впилась взглядом в его лицо. Целовать при тётушке не решилась, хотя и всё же очень хотелось. Там в клубах холодного воздуха стоял Арман. Он был одет по-зимнему, в тёмную шубу, шапку меховую и сапоги. Его глаза сияли словно изумруды, а улыбка приветствовал меня.

— Арман…

Я замерла, глядя на него и не могла наглядеться.

— Коридор выстудишь, — раздался сзади ворчливый голосок тётушки. — Заходите уже внутрь.

— Экипаж уже ждёт, Лорейн. Там что давай вещи.

Я посторонилась, пропуская его, улыбаясь глупой и такой счастливой улыбкой, он легко и непринуждённо оглядел мои чемоданы, покачал головой и, подхватив их словно невесомые, понёс на улицу. Я, спохватившись, вспомнила, что так и не оделась до конца. Пока я куталась, Арман уже отнёс и чемоданы, и корзинку с провиантом в экипаж, так что, когда я явилась, ждали только меня. Тётушка Лорейн вытирала украдкой слезинки со своих щёк.

— Тётушка, ну что вы… — Я обняла её, хотя это было и не очень удобно в тёплой накидке. — Я буду вам писать, обещаю. Ни за что вас не забуду.

— Ах… Эйни… — Она всхлипнула, заставляя моё сердце сжиматься. — Береги себя. А ты… — Тётушка погрозила кулаком Арману, — Не обижай мою девочку.

— Ни за что, — он подмигнул мне.

— Смотрите мне оба.

Пока я спускалась с крыльца я то и дело оборачивалась с ней, стоящей в дверях.

— Тётушка Лорейн, — уже почти забравшись в экипаж, окликнула я её, она помахал мне рукой. — Я люблю вас. Спасибо за все.

Она спрятала слёзы в своём вышитом белом платочке, и я с чувством удовлетворения, наконец села внутрь.

— Тише-тише, — я прижалась к Арману, капая слезами на его шубу. — Всё будет хорошо, она сможет позаботиться о себе.

Я всхлипнула в ответ. Какое-то время я так и сидела, прижимаясь к нему и всхлипывая, за это время мы успели выехать к окраине, там я пересела к окну, но пейзаж хоть и был красив быстро утомил меня, и я начала клевать носом в вскоре совсем заснула на плече у Армана.

— Эйни, просыпайся.

— Что?

Я села и тряхнула головой, Арман уже вылез из экипажа и сейчас легко тормошил меня.

— Выходи, мы приехали.

— Приехали? Как? Куда?

Разве он не говорил про другую сторону Нуарии?

— В порт, любимая.

Растаяв от этого «любимая», я подавала ему руку и выла из экипажа, было шумно, мы стояли на причале, рядом плескалось море. Поблёскивая в лучах утреннего уже вставшего солнца. Сколько часов мы ехали?

— Но порт — это же так далеко… — Тихо пробормотала я, рассматривая море во все глаза. Я впервые видела его, и оно мне нравилось… Оно так красиво переливалось, то оттеняясь синим, то зелёным.

— Всегда в паре часов езды. Идём, наш корабль ждёт нас.

Он взял меня под руку, за ним шли мужчины, которые несли наши чемоданы, Арман вёл меня к трапу, а затем обернувшись, поцеловал меня в губы.

— Пара дней, и мы дома.

Я опешила. Пара дней? Так мало? Мы поедим на корабле? На этом?..

— На корабле?

Удивлённо переспросила я, тая от его улыбки и не желая расставаться с ним ни на минуту. Едва я зашла на корабль, я почувствовала, как неустойчив пол, как качается корабль в такт волнам. Это даже… успокаивало. Я вцепилась в руку Армана и огляделась, вокруг было много людей: и мужчин, и женщин, они переговаривались о чём-то, сидели на скамьях, ели и пили. Они будут нашими попутчиками?

— Да, любовь моя, так будет проще. По морю мы доберёмся за пару дней, а если напрямик, через всю страну, то и недели будет маловато.

— Ого…

Восхищённо протянула я, подходя ближе к поручням и испуганно вцепляясь в них. Там за бортом плескалось море, сияло и слепило глаза и было восхитительно завораживающим. Вспомнились отчего-то советы тётушки Лорейн.

— Арман, я… — Я посмотрела ему в глаза, — я так счастлива. Но немного волнуюсь…

— Ничего страшного, я тоже волнуюсь, — Он снов подмигнул мне, сжимая мои пальцы в своей руке, — И тоже счастлив.

Я снова вернулась взглядом к морю.

— Сейчас будет самое интересное, — Арман обнял меня сзади, заставляя все тело трепетать и впитывать эти ощущения, когда он сзади обнимает и указывает рукой на берег. — Мы будем отплывать.

И правда, стоило Арману это сказать, как корабль мягко качнулся, отплывая от берега всё дальше и дальше. Сначала я смотрела как заворожённая на это, меня это восхищало и вдохновляло, но потом меня остро посетила тоска. Я покидала родные края. Навсегда. Я обернулась и спрятала своё лицо на груди у Армана.

— В чем дело, Эйни?

Его тёплые руки обнимали меня, успокаивая только тем, что просто были рядом.

— Мне грустно, что я покидаю это место…

— Не переживай, если захочешь, ты сможешь приезжать сюда, когда захочешь.

— А если не захочу? — Я отняла лицо и лукаво уставилась в оторопевшие зелёные глаза.

— Тогда никуда и не пущу.

Арман наклонился ко мне и запечатлел на моих губах поцелуй, а потом мы вместе продолжили смотреть на удаляющийся берег.