Однако все оказалось не так просто, как я ожидала… мне казалось, тётушка сердится, что вполне было очевидно и причины были вполне ясны, но не совсем поняла в тот момент насколько она сердится.

Весь следующий день меня игнорировали. Я злилась. Это было каким-то ребячеством, и я никак не ожидала этого от взрослой, умудрённой опытом женщины. Каждый раз, когда я подходила к ней и начинала заводить разговор о произошедшем, она просто уходила в другую комнату или отворачивалась.

И вот по истечению всего это нервного дня, я сидела в своей комнате и тихо злилась, не понимая, как можно быть такой… да, Арман прав, упрямой. По-другому тут и не скажешь. Резко встав с кровати, я отправилась на кухню, решив, раз и навсегда разобраться со всем этим.

— Тётя! — Я закрыла на кухню дверь, тётушка Лорейн вздрогнула и сделала вид, что не заметила меня, продолжая что-то перемешивать в миске. Я решительно подошла к ней и усадила её на стул, отбирая миску. — Нам надо поговорить. Сейчас!

Когда она попыталась встать, я снова усадила её и встала рядом, словно надзиратель.

— Я не выпущу вас отсюда, пока вы не выслушаете меня.

— Эйни, ты упряма!

— А вы нет?

Тётушка Лорейн поджала губы и сложила руки на груди. Её брови были нахмурены и весь её вид показывал, как она недовольна происходящем.

— О чём же ты хотела поговорить?

— Об Армане, это очевидно.

— Я не хочу о нем говорить.

— Хорошо, — недоверчивый взгляд в мою сторону, — я поговорю о нем сама, а вы послушаете. Вы можете сколько угодно обижаться на меня за эту встречу с ним, но он очень хотел выяснить, что произошло с его женой и дочерью.

Тётушка Лорейн тихо фыркнула. Ох, как же это будет непросто…

— Да, и я рассказала ему все, что вы поведали мне, а он мне рассказал свою версию событий.

— И конечно же она не совпала с моей… — Она покачала головой. — Ты слишком доверчива, моя дорогая. Тебе не стоило ему верить.

— Вы ошибаетесь, тётя. — С нажимом ответила ей я и даже притопнула от переизбытка эмоций. Ну как она не понимает! — Он рассказал мне тоже самое, за исключением двух вещей.

Тётушка Лорейн снова покачала головой и повернулась ко мне вполоборота, всё такая же нахмуренная и сердитая, однако мне показалось в её глазах мелькнуло… сомнение?

— Хорошо, я слушаю тебя.

Я присела на соседний стул, видя, что тётушка не собирается никуда от меня убегать, и я могу расслабиться.

— Первая вещь — это что ваша сестра не была влюблена в Армана… Она… Она вышла за него замуж, потому что была беременна от своего жениха уже… И ей просто нужно было скрыть этот факт.

Лицо тётушки потемнело, она сгорбилась. Я замолчала, не зная, стоит ли говорить что-то ещё, но никакой реакции не последовало, и я продолжила:

— Милана не дочь Армана. Но он любил её и заботился о них обоих, однако это признание в первую брачную ночь разбило ему сердце. И Мара… она всегда любила только своего жениха, не Армана, и ненавидела за это своего мужа.

Я замолчала, внимательно следя за лицом тётушки Лорейн. Некоторое время мы сидели в молчании, лишь из окна доносилось лошадиное ржание и цокот копыт. Наконец, тётя подняла на меня задумчивые глаза:

— Это многое объясняет. Когда Лоуренс расстался с Марой, мне казалось это нелепым и странным, ведь они так хотели этой свадьбы. Тогда же она бросилась искать нового жениха, буквально висла на них. Мне казалось, она просто хочет заглушить душевную боль, но видно нет… Она перестала меня пускать к себе в комнату и слуг тоже, старалась одеваться всегда сама… ох, как я была глупа и совсем этого не понимала… — Тихий вздох разнёсся по кухне. — Впрочем, это же объясняет, что она так быстро согласилась на предложение Армана, и так поторапливала свадьбу. Хотя странно, что Арман не расторгнул брак, все узнав о ребёнке…

— Возможно ему помешали чувства к Маре.

— Ты в это веришь?

— Я верю, что даже если они и были, после такого призвания их почти не осталось.

Снова вздох.

— А вторая вещь?

— А вторая вещь — это то, что он пришёл к ним на помощь, он вернулся за ними. Его арестовали и хотели отпустить и Мару, и Милану, но было слишком поздно… Милана тогда уже была… А Мара…

Я так и замолчала, не в силах это произнести, я ожидала, что тётушка снова поверит мне, уже мысленно ликуя своей победе, однако все пошло не так.

— Если в первое я готова поверить, но это… это просто нелепо! Это ложь. Если бы все было, как ты сказала, то он должен был до сих валяться в этой чёртовой тюрьме!

— Что?

Услышав это, я обомлела, сердце приостановилось, и я широко широко распахнула глаза. О чём она говорит?

— Ты просто не знаешь, что он такое… Если бы он сдался тогда, то капитан Джамильтон сделал бы так, как я ему говорила: обескровил это чудовище и повесил там умирать на долгие сотни лет в кандалах. И висел бы он там до тех пор, пока кто-нибудь не накормил бы его кровью.

Внутри словно все оборвалось и резко встало на свои места. Все этим перемешанные события, словно мозаика, разбросанная в беспорядке, сложились в картину.

— Тётя… — Мой голос был тих и хрипл. — Вы ужасны! Ка вы могли… вы! Вы!

Я подскочила со стула и с отчаяньем хлопнула ладонью по столу, по руке стрельнуло болью, сначала в палец, почти заживший, потом в укус. Я сдержала своё айканье, гневно уставившись на тётю.

— Это вы чудовище!

— Он погубил мою сестру и племянницу.

— Нет, это она сама себя погубила и свою дочь тоже. А вы ей помогли. Это ведь вы да, посоветовали капитану арестовать его.

Она замолчала, но её лицо потемнело ещё сильнее… это была правда.

— Он же… он же…

— Он чудовище, не надо его жалеть.

— Единственное чудовище тут вы.

Я топнула ногой и вышла их кухни. Мысли путались, мне просто необходимо было поговорить с Арманом. Но где его искать? Говорил ли он где остановился? Где живёт? Мы ведь даже не договаривались с ним о встрече… как же теперь его искать. О, боже, это он… это был определённо он… о, тётя Лорейн, как вы могли. Вы погубили их всех.

Я метнулась в свою комнату и начала натягивать плащ, на улице будто бы моросил дождь. Где же мои перчатки? Я ходила по комнате, раздумывая, куда же идти, где его искать? Перчатки были найдены на столе. Я одела их и, поправив шляпку, вышла в коридор. Тётушка Лорейн перегородила мне вход, расставив руки и ноги. Я сурово оглядела её.

— Отойдите.

— Нет, ты пойдёшь к нему. И он тебя погубит.

— Не стоит обо мне печься. — Я рукой отодвинула её с дороги. — Я сама с этим разберусь.

Я подхватила зонт и, открыв его, вышла на улицу.