Показывается Озеро и часовня, я прибавляю скорости…, но тут меня ослепляет ярчайший свет. С трудом не свалившись в воду от неожиданности, я пытаюсь что-нибудь разглядеть вокруг, но сила этого свечения после черноты тоннеля слишком велика.
Я кричу:
– Выключите свет, вы меня совсем ослепите!
Свет сразу гаснет, и темнота снова разливается вокруг меня по окружающему пространству, подобно тому, как чернила каракатицы мгновенно окружают неосторожного аквалангиста. Ко мне медленно подплывает большая светлая масса, в которой я узнаю тот самый белый байк, обогнавший Лиану. Человек за рулем, поравнявшись со мной, помогает мне сохранить равновесие и придерживает мой руль. За ним сидит девушка… Боже мой, но это не Она!
– Вы видели седьмой номер? Пожалуйста, скажите, что случилось с гонщиком под номером семь, с Лианой?
Мужчина снимает шлем, и я вижу, что это Первый, каким-то образом избежавший не только гибели, но, судя по всему, и серьезных травм.
– А я думал, мы тут последние. Меня волной от этой нечисти перекинуло через всех. Пришлось-таки поплавать. Мой байк надо будет сетью по частям собирать. Тут еще чьи-то обломки в воде, может это ее, седьмой?
Девушка на заднем сиденье стонет:
– Поехали скорее, меня уже всю колотит!
Первый отпускает мой руль и запускает водомет. Через несколько секунд рядом со мной никого уже нет.
Я кричу:
– Лиана, Лиана!
Я объезжаю Остров. Несколько брошенных гидроциклов поблескивают пластиком в свете звезд, равнодушно глядящих в котлован. Я с ужасом вижу, что ее малиновый байк, накренившись, лежит на воде у кромки Острова, под бронзовыми перилами. Руль сломан и завалился набок, борт вмят и сильно оцарапан. Вокруг плавают крупные обломки пластика, наверное, от того борта, который скрыт под водой. Продолжая громко звать Лиану, я пытаюсь перепрыгнуть со своей шаткой опоры на Остров и уцепиться за перила, но срываюсь и оказываюсь по пояс в ледяной воде. Кое-как подтянувшись, я карабкаюсь по бронзовым завитушкам, покрытым зеленой патиной, и перелезаю на плиты Острова. Быстро обхожу всю окружность перил, перегибаясь через них и силясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Фонарик своим слабеньким лучиком достает максимум на четыре-пять метров, а дальше поверхность воды темна и непроглядна. С разрывающим сердце отчаянием я оборачиваюсь к часовне и опускаюсь на колени, чтобы молить Бога помочь мне найти девушку и вижу… на полу, под высокой стеной, как будто излучающей таинственный свет в окружающей Остров темноте, скорчившуюся темную фигурку. В стороне лежит шарик шлема.
– Лиана!
Я бросаюсь к ней с тревогой и одновременно охватившей меня радостью.
Девушка сидит, прижав колени к груди, и не двигается, ее взгляд устремлен куда-то в пространство сквозь меня. Я пытаюсь растормошить ее, вывести из состояния нервного шока. Я хочу скорее увести ее отсюда, ведь неизвестно, чего еще можно ожидать от "духов подземелья" этой ночью. Путая слова я рассказываю самый смешной анекдот, который мне удается вспомнить. Наконец, ее губы дрогнули в улыбке, на глазах показались слезы. Она роняет голову на руки и тихо шепчет:
– Какой же это был кошмар!
– Все уже позади, это чья-то шутка, просто очень плохая шутка! Все пройдет, все живы, все уже в Доке, вы скоро вернетесь домой.
Всхлипывая, она повторяет:
– Я знала, что эти гонки плохо кончатся, но чтобы такое, такое!
– Ничего, в жизни случаются вещи и поудивительнее. Знаете, во времена Рузвельта в одном из штатов по радио передавали постановку романа Уэллса «Война Миров». Помните, про марсиан, вторгшихся на Землю? Передача была задумана как репортаж с места событий. Так чуть ли не миллион человек поверил в то, что марсиане прилетели по-настоящему. Возникла паника, тысячи людей побросали свои дома и наводнили дороги из штата.
– Хотите сказать, что жуткая «Голова» – это была галлюцинация? И мой разбитый байк тоже? Боже мой, что мне теперь делать!
– Дома, в тепле, согреться и поспать подольше.
– Это да. Но я про байк… Меня Макс теперь точно убъет.
От этой мысли она снова цепенеет.
– Забудьте про Макса, про байк тоже. Все будет хорошо, давайте встанем, а? Я, кстати, с ним пообщался, очень милый юноша.
Неожиданно она смеется:
– Ха-ха-ха, милый юноша? Вы сказали, милый юноша, ха-ха! Ма-а-акс – ми-лый юноша!
Я хихикаю вместе с ней, чувствуя, что промерз до нитки – после купания в ледяной воде в джинсах и ботинках меня уже изрядно начинает подтрясывать дрожь. Я поднимаю взгляд – круг неба над Озером усыпан звездами. До меня доходит причина постоянного гула, доносящего сверху – это дорожные рабочие в парке, усердно заглушающие рев водометов отбойными молотками, все еще делают свою «работу», никем не предупрежденные о неожиданном конце «зрелища» и, соответственно, конце смены. Смех Лианы звенит у часовни, разгоняя напряжение, которым наэлектризовано все окружающее Остров черное пространство. Я смотрю на ее осунувшееся от пережитого лицо, растрепавшиеся по плечам уже почти совсем сухие каштановые волосы, и благодарю Бога за то, что она невредима и сидит рядом со мной, здесь, под стенами часовни.
Все это время мне в голову неотвязно лезут разнообразные предположения о происшедшем час тому назад кошмарном событии. Ясно, что монолит перемещал по туннелю некто, обладающий сверхъестественными возможностями. Мощный, да еще и подводный, погрузчик там спрятать негде, значит устройство, которым этот некто пользовался, было достаточно миниатюрным. Я слышал и читал о телекинетических способностях, скрытых в человеке, но не помню, чтобы дело когда-либо продвигалось у медиумов подобного рода дальше, чем удерживание между разведенными ладонями коробочки со спичками. Может быть, это действительно, грандиозное массовое наваждение? Но откуда тогда взялась волна?
Лиана пытается встать, но вскрикивает и хватается за спину:
– Как меня шарахнуло о камни, хорошо еще, что не головой. Больно очень, надеюсь, что позвонок не выбило.
Я, как могу, утешаю девушку. К Острову подплывает катер. На нем двое, один из них – мой благодетель, Четвертый. Заметив свой байк, он делает знак водителю подплыть ближе. Удовлетворенно осмотрев его и опустив руль, он привязывает байк к катеру. Лиана опирается мне на руку, мы подходим к перилам.
Хозяин верткого байка с зелеными полосками полуутвердительно спрашивает:
– Все живы?
– Слава Богу. Вы нас заберете?
– Для того и приехали.
Он усмехается. Видя, что девушка морщится от боли, он показывает на станцию:
– Вы пока переходите через мостик к платформе, там ей легче будет в катер сесть.
Я шаг за шагом веду Лиану к галерее, а катер успевает подобрать оставшиеся на озере байки, и уже поджидает нас у платформы озерной станции.
– Да, девочка, будет тебе, что вспомнить, когда внуки попросят рассказать про молодость! А, Лиана?
Четвертый помогает девушке спуститься.
– Еще парочка таких приключений, дядя Влад, и до внуков дело точно не дойдет, не говоря уже о детях!
Она улыбается.
– Вы что, родственники?
Он отвечает мне через плечо:
– Очень дальние.
Катер мягко урча, быстро добирается до дока и поворачивает в гараж. Я замечаю среди десятка оставшихся на платформе людей «приятного юношу» Макса, который провожает нас тяжелым взглядом.
В гараже, у низкой пристани, я осторожно помогаю Лиане выйти из катера. Наклоняюсь к Владу, который отвязывает свой байк:
– Влад, сделайте нам еще одно доброе дело! Вы знаете этого уголовного Макса, владельца Лианиного байка? Отвлеките его чем-нибудь на пять минут, а мы с Лианой тем временем пройдем к лифту.
– Чем же, интересно, мне его отвлечь от разбитой вдребезги собственности?
– Ну, не знаю, у вас нет с собой хлороформа?
Он смеется, Лиана изумленно смотрит на меня:
– Дядя Влад, я забыла тебе представить этого молодого человека – Давид. Он, кстати, монах, правда, очень странный.
– Да никакой я не монах! Я журналист.
– Вот уж не подозревала, что журналистов теперь заставляют носить рясу!
– Может, я прятал под ней видеокамеру. Потом все объясню. Влад, очень вас прошу, уведите Макса к бару, что ли…
– К бару? Ха, это можно, если бар, конечно, еще не сложили и не унесли. Я и сам не прочь немного подсушить мозг чем-нибудь крепким после всего этого.
Лиана говорит мне:
– Давид, мне же нужно переодеться, куда я в рваном гидрокостюме?
Влад уходит, через минуту и мы с Лианой покидаем гараж. Я жду ее возле служебной раздевалки, где у каждой рулевой гондол есть свое отделение для одежды. Затем быстро, насколько это позволяет состояние девушки, мы поднимаемся наверх.