Пол Дж. Макоули родился в 1955 году в Англии, в Оксфорде, сейчас живет в Лондоне. По профессии Макоули биолог, но в 1984 году он опубликовал свой первый рассказ и стал частым автором журналов «Interzone», «Asimov’s Science Fiction», «Sci Fiction», «Amazing», «The Magazine of Fantasy and Science Fiction», «Skylife», «The Third Alternative» и «When the Music’s Over».

Макоули работает на переднем крае нескольких наиболее важных поджанров современной НФ, выдавая как «радикально твердую научную фантастику», так и перекроенную и обновленную широкоформатную космическую оперу, которую иногда называют «новой космооперой», а также антиутопические социологические размышления о совсем недалеком будущем. Он также пишет фэнтези и хоррор. Его первый роман «Четыреста миллионов звезд» («Four Hundred Billion Stars») был отмечен премией имени Филипа Дика, а роман «Фэйриленд» («Fairyland») получил в 1996 году сразу две премии – имени Артура Кларка и Джона Кэмпбелла.

Среди других его книг следует отметить романы «После падения» («Of the Fall»), «Вечный свет» («Eternal Light»), «Ангел Паскуале» («Pasquale’s Angel»), трилогию «Слияние» («Confluence») (произведение амбициозных масштабов и размахов, действие которого разворачивается через десять миллионов лет, состоящее из романов «Дитя реки» («Child of the River»), «Корабль Древних» («Ancient of Days») и «Звездный Оракул» («Shrine of Stars»)), а также «Жизнь на Марсе» («Life on Mars»), «Тайна жизни» («The Secret of Life»), «Паутина» («Whole Wide World»), «Белые дьяволы» («White Devils»), «Окоразума» («Mind’s Eye»), «Игроки» («Players»), «Ангелы-ковбои» («Cowboy Angels»), «Тихая война» («The Quiet War») и «Сады Солнца» («Gardens of the Sun»), «Во чреве китовом» («In the Mouth of the Whale»). Его короткие произведения объединены в сборники «„Король холма“ и другие рассказы» («The King of the Hill and Other Stories»), «Невидимая страна» («The Invisible Country») и «Малые машины» («Little Machines»). Вместе с Кимом Ньюманом он был составителем оригинальной антологии «Среди снов» («In Dreams»).

Здесь же Макоули предлагает нам мощную и обманчиво спокойную историю, действие которой разворачивается в великолепно описанной Англии будущего, преображенной новым климатом и подъемом уровня моря. На этой сцене, одновременно и пасторальной и убогой, достоверность которой придает опытная рука автора, люди живут обычной жизнью в мире, драматически изменившемся, но в чем-то оставшемся прежним. И так происходит до тех пор, пока Неизвестное внезапно не вторгается в тихий мирок в виде огромного, скорбно ревущего и загадочного инопланетного корабля, который выбрасывается на берег реки и меняет все навсегда.

 

По ночам приливы и свежий ветер гнали островки пузырчатки сквозь Потоп и выбрасывали их кучами на северный берег острова. Едва рассвело, Лукас начал сгребать эти водоросли и перевозить их в тачке в компостную яму, где они перегниют и станут жидким удобрением, богатым питательными веществами. Когда он в тридцатый или сороковой раз катил тачку к берегу по крутой тропинке, то заметил фигурку, бредущую по воде, – это Дамиан наподобие лыжника пересекал пролив между островом и стоящими на сваях хижинами и плавучими баками креветочной фермы его отца. Стоял идеальный сентябрьский день, и голубой купол неба не омрачало даже облачко. Искорки солнечных лучей переливались на воде и отражались от лопастей ветрогенератора на ферме. Лукас помахал другу, Дамиан помахал в ответ и едва не потерял равновесие. Отчаянно крутанув руками, он выпрямился и побрел дальше.

Они встретились на берегу.

– Ты слышал? – спросил запыхавшийся Дамиан, выбирая дорогу между плавающими островками красных водорослей.

– О чем?

– Дракон выбросился на берег возле Мартэма.

– Брешешь!

– Честно, нет. Самый настоящий морской дракон.

Дамиан вышел на окаймляющую берег полоску битых кирпичей, сел и счистил толстые плавники со своих сандалий. Потом объяснил, что услышал про это от Ричи, бригадира с креветочной фермы, а тому новость поведал шкипер с баржи, слушавший болтовню на общей волне.

– И получаса не прошло, как он выбросился на берег. Предполагают, что он заплыл в канал возле Хорси и не смог перебраться обратно через отмель, когда начался отлив. Тогда дракон поплыл по каналу старого речного русла, пока не уткнулся в берег.

Лукас ненадолго задумался.

– Есть песчаная отмель, что вдается в канал южнее Мартэма. Я много раз проплывал мимо нее, когда прошлым летом работал на лодке Гранта Хиггинса и возил устрицы в Норвич.

– До того места рукой подать, – сказал Дамиан. Он вытащил телефон из кармана шорт и показал экранчик Лукасу. – Это здесь. Видишь?

– Да знаю я, где Мартэм. Дай-ка угадаю – ты хочешь, чтобы я тебя отвез.

– А какой был смысл делать лодку, если ты ей не пользуешься? Сам подумай, Эл. Не каждый день на берегу оказывается машина чужаков.

Лукас снял широкополую соломенную шляпу, размазал по лбу пот ладонью и нахлобучил шляпу снова. Это был жилистый парень чуть младше шестнадцати, одетый лишь в мешковатые шорты и сандалии, которые он вырезал из старой автопокрышки.

– Я собирался за крабами. Когда закончу расчищать водоросли, полью грядки, приготовлю для мамы поесть…

– Я тебе со всем помогу, когда мы вернемся.

– Ага, как же.

– Если ты и впрямь не хочешь сплавать туда, то, может, одолжишь суденышко?

– Возьми одну из лодок своего отца.

– После того, что он со мной сделал в прошлый раз? Я лучше погребу туда на старом дырявом драндулете твоей матери. Или пойду пешком.

– Классное будет зрелище.

Дамиан улыбнулся. Он был всего на два месяца старше Лукаса, высокий и крепкий, с коротко стриженными светлыми волосами, выбеленными солью и летним солнцем. Нос и ободки ушей у него были розовые и шелушились. Парни дружили с раннего детства.

– По-моему, с парусом я управляюсь не хуже тебя, – сказал он.

– Ты точно знаешь, что дракон все еще там? У тебя фотки есть?

– Точно не скажу. Он вырубил и интернет в городе, и все остальное. По словам парня, который говорил с Ричи, на милю вокруг дракона никакая электроника не работает. Телефоны, планшеты, радио – ничего. Прилив начнется часа через два, но мы еще можем успеть, если отправимся прямо сейчас.

– Может быть. Но мне надо предупредить маму, – сказал Лукас. – На тот маловероятный случай, если она задумается, куда я подевался.

– Как она?

– Не лучше, не хуже. А отец знает, что ты хочешь смыться?

– На этот счет не волнуйся. Я ему скажу, что ловил крабов вместе с тобой.

– Наполни пару фляг из опреснителя, – сказал Лукас. – И надергай несколько морковок. Но сперва дай свой телефон.

– Координаты GPS туда уже забиты. Надо лишь их вызвать, и телефон проложит курс.

Лукас взял телефон, держа его кончиками пальцев – ему не нравилось, как тот извивался и менял форму, приспосабливаясь под его руку.

– Как его выключить?

– Зачем?

– Если мы поплывем, то телефон брать не будем. Иначе твой отец сможет нас отследить.

– А как мы найдем дорогу?

– Чтобы отыскать Мартэм, телефон не нужен.

– Опять ты за свое, путешественник без приборов.

– Ты хотел приключение, – возразил Лукас. – Вот и получай.

* * *

Когда Лукас начал говорить матери, что уходит до конца дня с Дамианом, она сказала:

– Полагаю, вы пустились в погоню за так называемым драконом? И не прикидывайся удивленным – это сейчас во всех новостях. Не в официальных, конечно. Там про дракона ни слова. Но во все достойные внимания источники информация просочилась.

Мать сидела, прислонившись к изголовью двуспальной кровати, стоящей возле большого торцевого окна в доме-фургоне. Джулия Уиттстрак пятидесяти двух лет, тощая, как беженец, была одета в полосатый берберский халат и накрыта до пояса пледами и тонкими оранжевыми одеялами, проштампованными логотипами «Оксфам». Тонкие пряди волос стянуты красной банданой, на коленях планшет.

Одарив Лукаса своим лучшим непроницаемым взглядом, она произнесла:

– Полагаю, это идея Дамиана. Будь осторожен. Его затеи обычно плохо кончаются.

– Потому я и согласился. Подстраховать, чтобы он не попал в беду. А он твердо решил посмотреть на дракона, так или иначе.

– А ты разве нет?

– Пожалуй, мне тоже любопытно, – улыбнулся Лукас. – Немного.

– Хотела бы и я пойти с вами. Взять пару баллончиков с краской и нарисовать на шкуре этой проклятой штуковины старые лозунги.

– Могу положить в лодку несколько подушек. Будет удобно, как тебе нравится.

Лукас знал, что мать не примет предложение. Она редко выходила из домика и уже больше трех лет не была за пределами острова. Мультилокусный иммунотоксический синдром, по сути аллергическая реакция на бесчисленные продукты и загрязнители антропоценной эры, фактически приковал ее к кровати. Она отклонила все предложения о лечении или помощи от социальных служб, положившись на услуги местной знахарки, навещавшей ее раз в неделю, и проводила целые дни в постели, работая за планшетом. Она обшаривала правительственные сайты и анонимные сети, делала подкасты, консультировала общины, пользующиеся только возобновляемыми источниками энергии, создавала критические статьи и манифесты. Вела публичный журнал, писала эссе и тематические обзоры (сейчас ее особенно занимали попытки транснациональных компаний перебраться на Антарктический полуостров, а также группа утопистов, использующая технологии инопланетян для создания плавучего поселения на затонувшем коралловом рифе островов Мидуэй) и поддерживала дружбу, альянсы и непримиримую вражду (причины которых уже давно забыты обеими сторонами) с несколькими бывшими коллегами. Короче говоря, она вела образ жизни, что оказался бы привычным для образованного человека из любого века за последние два тысячелетия.

Она была преподавателем философии в колледже Биркбека до ядерных ударов, бунтов, революций и сетевых сражений так называемого Спазма, который закончился, когда в небесах над Землей появились гибкие корабли джакару. В обмен на права пользования внешними ресурсами Солнечной системы инопланетяне снабдили землян технологиями для очистки планеты и доступом к сети червоточин, связывающей дюжину звезд класса М – красных карликов. Вскоре заявились и другие инопланетные расы, заключившие разнообразные сделки со всеми нациями и силовыми блоками, обменивая передовые технологии на произведения искусства, фауну и флору, секретную формулу кока-колы и прочие уникальные товары.

Большинство людей верило, что пришельцы – добрые и великодушные спасители, члены альянса, отследившие древние телепередачи «Я люблю Люси» до их источника и явившиеся как раз вовремя, чтобы спасти человечество от последствий, вызванных его «обезьяньим» умом. Но активное меньшинство не желало иметь с ними никаких дел, сомневаясь в альтруистичности их побуждений и выдвигая разнообразные теории насчет истинной мотивации чужаков. «Нам следует отвергнуть помощь инопланетян, – утверждали они. – Нам следует отвергнуть легкое исправление последствий наших поступков и магию продвинутых технологий, которые мы не понимаем, и выбрать более трудное решение: сохранить контроль над своей судьбой».

Джулия Уиттстрак стала путеводной звездой этого движения. Когда краткий, но бурный этап глобальных протестов и политиканства сменился хаосом взаимных обвинений и междоусобных войн, она перебралась в Шотландию и присоединилась к группе зеленых радикалов, создававших самодостаточное поселение на базе трех древних буровых платформ в Ферт-оф-Форте. Но, по словам Джулии, они тоже пошли на компромисс и скомпрометировали себя, поэтому она покинула их вместе с отцом Лукаса (мальчик почти ничего о нем не знал – мать сказала, что прошлое пусть остается в прошлом и в его жизни значение имеет только она, потому что родила его, вырастила и обучила), и они жили цыганской жизнью несколько лет, пока Джулия не разошлась с ним и, беременная сыном, не поселилась на небольшой ферме в Норфолке, живя на отшибе за счет маленького наследства, оставленного одним из ее преданных сторонников времен славных дней анти- инопланетянских протестов.

Когда они там поселились, до побережья на востоке было свыше десяти километров, но неуклонно поднимающийся уровень моря затопил северное и восточное побережья Британии и Европы. Восточную Англию разрезали пополам дамбы, построенные для зашиты драгоценных пахотных земель от наползающего моря, и большинство людей, оказавшихся на неправильной стороне, взяли пособия на переселение и уехали. Но Джулия осталась. Она заплатила строителям, чтобы расширить небольшой холм – все, что осталось от ее фермы, – за счет обломков полуразвалившейся усадьбы двадцатого столетия, и поселилась на образовавшемся острове. Когда-то он был намного больше, и на нем проживало немало людей, привлеченных ее славой, но через несколько недель или месяцев они уходили, не выдержав насмешек и нетерпимости Джулии. А потом большая часть оставшейся ледяной шапки Гренландии рухнула в Северный Ледовитый океан, породив волну, прокатившуюся через все Северное море.

Лукасу тогда было всего шесть лет, но он до сих пор ясно помнил тот день. Вода дошла до высшей отметки уровня прилива и продолжила подниматься. Сперва мальчик веселился, отмечая вкрадчивое продвижение воды палочками, втыкаемыми в землю, но к вечеру стало ясно, что в ближайшее время вода не собирается останавливаться, а потом она внезапно поднялась более чем на метр, затопив огород и добравшись до деревянных свай, на которых стоял их передвижной домик. Весь тот вечер Джулия выносила из домика их пожитки, а Лукас бегал за ней туда и обратно, помогая по мере сил, пока вскоре после полуночи мать не сдалась и они не заснули под навесом, сооруженным из стульев и одеяла. А проснувшись, обнаружили, что их остров ужался вдвое, а домик всплыл со свай и теперь лежал на боку, наполовину погрузившись в мутную воду, полную всевозможного мусора.

Джулия купила новый домик, установила его в самой высокой точке того, что осталось от острова, и, несмотря на вялые попытки различных местных чиновников прогнать их оттуда, они с Лукасом остались. Она научила его основам арифметики и письма, долгой и запутанной тайной истории мира, а всему, что нужно знать в огороде, в лесу и на воде, мальчик выучился у соседей. Он ловил силком кроликов в лесах, тянувшихся вдоль дамбы, собирал фрукты на живых изгородях, съедобные растения и грибы и наловчился бить белок камешками из рогатки. Добывал мидий на рифе из ржавеющих автомобилей, защищающем дамбу со стороны моря, ставил плетеные ловушки на угрей и снасти с крючками на мохнаторуких крабов. Ловил макрель, катранов и морских дракончиков в широких мутных водах Потопа. Когда мог, подрабатывал на креветочной ферме у отца Дамиана или на огородах, фермах и бамбуковых и ивовых плантациях по другую сторону дамбы.

Весной Лукас смотрел, как длинные клинья гусей летят на север над водой, тянущейся до горизонта. А осенью наблюдал, как они летят на юг.

Он унаследовал немало материнской неугомонности и яростной независимости, но, хотя ему отчаянно хотелось вырваться за пределы их мирка, он не знал, с чего начать. И, кроме того, ему надо заботиться о Джулии. Мать никогда это не признает, но она полностью от него зависит.

И теперь она, отклоняя его предложение отправиться с ними, сказала:

– Сам знаешь, у меня здесь очень много дел. Мне вечно не хватает дня, чтобы с ними управиться. Но ты можешь кое-что для меня сделать. Возьми с собой мой телефон.

– Дамиан сказал, что возле дракона телефоны не работают.

– А я уверена, что мой будет прекрасно работать. Сфотографируй эту штуковину. Сделай как можно больше кадров. Когда вернешься, я запишу твой рассказ, а фотографии помогут привлечь читателей.

– Хорошо.

Лукас знал, что спорить бессмысленно. Кроме того, мамин телефон – старая модель, выпущенная еще до Спазма: у него нет связи с облаком, и он тупой, как коробка с камнями. До тех пор пока Лукас будет использовать его только как фотоаппарат, это не испортит его представление о настоящем приключении.

– «ИП убирайтесь домой», – улыбнулась мать.

– «ИП убирайтесь домой»?

– Когда-то мы писали такое повсюду. На главной взлетной полосе аэропорта в Лютоне двадцатиметровыми буквами. И еще выкопали канавы в форме этих слов в Южном Даунсе, залили в них солярку и подожгли. Их можно было прочесть из космоса. Пусть нелюди знают, что им тут не рады. Что они нам не нужны. Загляни в ящик с инструментами. Там наверняка есть баллончик с краской. Прихвати его с собой на всякий случай.

– Я и рогатку прихвачу – вдруг замечу уток. Постараюсь вернуться до темноты. А если не получится, то в буфете есть коробки с армейскими рационами. И еще я принес с огорода помидоры и морковку.

– «ИП убирайтесь домой». Не забудь. И будь осторожен, лодка-то у нас маленькая.

* * *

Лукас начал мастерить парусную лодку в конце прошлого лета и работал над ней всю зиму. В ней было всего четыре метра от носа до кормы, фанерный корпус склеен эпоксидной смолой и укреплен шпангоутами из ветвей молодого тополя, поваленного осенними ураганами. Из ствола того же тополя мальчик с помощью тесла и самодельного рубанка сделал мачту и гик, смастерил из дуба кницы, планшир, выносную опору и носовую оконечность корпуса, а затем уговорил Ричи, бригадира с креветочной фермы, отпечатать на местном принтере упорные планки, уключины, носовую скобу и кольца для крепления парусов. Ричи дал ему несколько полупустых банок синей краски и лак для герметизации корпуса, и Лукас купил набор подержанных ламинированных парусов на верфях в Халвергейте, а фалы и шкоты сплел из кусков веревок.

Он любил свою лодку больше, чем был готов себе признаться. Этой весной он плавал до креветочной фермы и обратно, ходил на север вдоль побережья до Халвергейта и Экла, а на юг и запад – вокруг Ридем-Пойнта до самого Брунделла, даже пересек речной канал и прошел по лабиринту заливаемых во время прилива мелководий до Чедгрейва. Если морской дракон застрял там, где сказал Дамиан, то придется забраться так далеко, как он еще никогда не плавал, ведя лодку между не нанесенными на карты и постоянно меняющимися песчаными отмелями, огибая клиперы и цепочки барж в судоходном канале. Но Лукас решил, что теперь уже хорошо знает нрав своей лодочки. К тому же день был ясный, а ровный западный ветер понесет их в нужном направлении, кливер можно полностью выпустить, а главный парус будет полной грудью ловить ветер и кренить лодку, пропахивающую белую борозду через легкую рябь.

Поначалу Лукас просто сидел на корме, зажав руль под мышкой и придерживая левой рукой главный шкот, и правил на север мимо загородок и помостов креветочной фермы. Дамиан сидел рядом, навалившись на борт, чтобы уравновесить крен лодки. Левой рукой он натягивал кливер-шкот, а в правой держал пластиковую миску, которой время от времени черпал воду со дна лодки и выливал ее искрящейся дугой. Ее тут же подхватывал и изгибал ветер.

Солнце стояло высоко в чистом синем небе, лишь на северо-восточном горизонте виднелась тонкая полоска облаков. Скорее всего – туман, образующийся там, где влага конденсировалась из воздуха, остывшего после прохождения над морем. Но до него было много километров, а вокруг солнечный свет отражался от верхушки каждой волны, блистал на белых парусах и поджаривал двух парней в лодке. Лицо и обнаженный торс Дамиана блестели от солнцезащитного крема. Лукас, хотя и был таким же загорелым, как его друг, тоже намазал лицо кремом, а еще завязал веревочки соломенной шляпы под подбородком и надел рубашку, которую теребил на груди ветер. Руль мелко и непрерывно подрагивал, пока лодка шла навстречу бесконечным мелким волнам, а натяжение паруса Лукас определял по шкоту, обернутому вокруг левой руки, поглядывая время от времени на вымпел, развевающийся на верхушке мачты. Судя по ориентирам на дамбе, тянущейся вдоль берега к порту, они делали около пятнадцати километров в час, то есть шли с почти максимальной скоростью, которую Лукасу удавалось выжать из своей лодочки. И они с Дамианом улыбались друг другу и щурились, глядя на искрящуюся от солнца воду, – счастливые и радостные от этой морской прогулки по Потопу, два отважных искателя приключений, отправившиеся встретиться с чудищем лицом к лицу.

– Мы туда доберемся за час, легко, – сказал Дамиан.

– Может, чуть меньше, чем за два. Пока туман остается на месте.

– Солнце его выжжет.

– До сих пор не смогло.

– Вот только не давай своей природной осторожности испортить прекрасный день.

Лукас обогнул по широкой дуге плавучий островок пузырчатки, блестевшей на солнце наподобие сгустка свежей крови. Некоторые называли ее марсианской водорослью, хотя она не имела никакого отношения к инопланетянам. Это был искусственно созданный вид, предназначенный для поглощения азота и фосфора, выделяющихся в воду с затонувшей пахотной земли. Пузырчатка из-за обильного питания разрослась настолько, что ее размножение стало неконтролируемым.

Далеко впереди длинная линия прибоя обозначила риф на месте затонувшей железнодорожной насыпи. Лукас заложил руль к ветру, и они с Дамианом пригнулись, когда развернулся гик и лодка сделала поворот фордевинд. Паруса обмякли, затем снова наполнились ветром, а лодка понеслась к одному из созданных взрывами проходов в насыпи, пройдя настолько близко к отмечавшему его бакену, что Дамиан мог бы протянуть руку и коснуться ржавой боковой стальной пластины. А потом они выплыли на широкий простор, где на небольшой возвышенности перед портом растянулся городок Экл. Церковная башня-шпиль с ободранной черепицей торчала из воды, словно скелет маяка. Отполированный крест на ее вершине горел пламенем в солнечных лучах. Цепочка старых пилонов тянулась вдаль, большинство наклонилось под крутым углом, из переплетения их арматуры, заляпанной белыми пятнами помета, торчали лохматые гнезда цапель. Один из немногих все еще прямых пилонов был колонизирован рыбаками – на поперечных балках построены хижины из плавника, а снаружи висел работающий на энергии волн генератор, смастеренный из бочек от горючего. Внутри паутины из ржавой стали ярмарочными флагами трепетало выстиранное белье, а голый малыш стоял в распахнутой двери хижины, находящейся чуть выше уровня воды, отводя с глаз копну нечесаных волос и наблюдая за проплывающей мимо лодчонкой.

Они миновали островки, окаймленные молодыми мангровыми деревьями – тоже специально выведенными растениями, быстро распространяющимися из тех районов на юге, где их высадили, чтобы заменить дамбу. Лукас заметил камышового луня, патрулирующего береговую полосу на подветренной стороне одного из островов в поисках водяных крыс и мохнаторуких крабов. Затем проплыли мимо длинного здания, затонувшего до верхушек окон второго этажа. На его плоской крыше виднелись яркие пластиковые шары – поплавки для сетей. Рядом вращались зубчатые колеса ветряных генераторов и покачивались на волнах рыбацкие лодочки. Кто-то стоящий на краю крыши помахал им, Дамиан встал и помахал в ответ, из-за чего лодка так накренилась, что ему пришлось ухватиться за шкаторину кливера и плюхнуться на скамью.

– Если хочешь нас перевернуть, то валяй, – предложил Лукас.

– Для кораблекрушения есть места и похуже. Ты знаешь, что они тут все женаты друг на друге?

– Слыхал.

– Гостей они тоже любят.

– Я знаю, что сам ты у них не бывал, иначе бы давно рассказал. Раз десять, не меньше.

– Зато разговаривал с двумя из них в Халвергейте. Они сказали, что мне было бы неплохо заглянуть к ним на время, – сообщил Дамиан, с улыбочкой поглядывая на Лукаса. – Может, подумаем и завернем к ним на обратном пути?

– Ага, и там нас обчистят до нитки и швырнут в воду.

– Ты не очень-то доверяешь людям, как я погляжу.

– Если ты имеешь в виду, что я недостаточно глуп, чтобы поверить, будто нас встретят с распростертыми объятиями и позволят выбрать кого-то из их женщин, то, видимо, да.

– Та женщина была потрясно красивая. И чуть старше меня.

– А все остальные – морские ведьмы старше твоей прабабушки.

– В тот раз, когда я приходил с отцом… Она была раза в два старше меня, но я совершенно не возражал.

Несколько месяцев назад, когда Дамиану исполнилось шестнадцать, отец взял его с собой в паб в Норвиче, где женщины раздеваются возле шеста, а потом ходят голышом, собирая чаевые у посетителей. Отец Дамиана заплатил одной из них, чтобы она позаботилась о его сыне, и с тех пор Дамиан болтал об этом без умолку, строя планы о том, как пойдет туда один или с Лукасом, у которого пока аналогичного опыта не было.

Дамиан долго смотрел, как полузатонувшее здание медленно отдаляется, погружаясь в сияние отраженного от воды света, потом сказал:

– Если мы когда-нибудь сбежим, то сможем жить в похожем месте.

– Ты, наверное, сможешь, – возразил Лукас. – А я хотел бы перебираться с места на место. Но, пожалуй, мог бы иногда возвращаться и заходить к тебе в гости.

– Я имел в виду не это место. А что-то вроде него. Таких наверняка много на тех планетах, откуда прилетели чужаки. На одной из планет есть океаны. На Первопроходце.

– Знаю.

– И на всех есть руины инопланетянских зданий. И прямо сейчас где-то на них ходят люди. На всех этих новых планетах. А большинство людей сидит здесь… как пеньки. Как старые пни, торчащие из болота.

– Я не рассчитываю на выигрыш в лотерее, – сказал Лукас. – Меня бы вполне устроило сплавать на юг. В Африку, или в Бразилию, или на те острова, что люди строят в Тихом океане. Или даже до самой Антарктиды.

– Как только ты там выйдешь на берег, Эл, тебя сожрет полярный медведь.

– Полярные медведи жили на севере, когда, собственно, еще водились полярные медведи.

– Ну, тогда пингвины-убийцы. Огромные пингвины с ножами в плавниках и лазерами вместо глаз.

– Таких не бывает.

– !Ча сделали морских драконов, так ведь? Почему бы им не сделать гигантских роботов в виде пингвинов-убийц? Скажи маме, пусть поищет их в сети.

– Это не смешно.

– Ладно, не кипятись. Я просто пошутил.

– Шуточки у тебя иногда дурацкие.

Некоторое время они плыли молча, правя на запад через пролив. Далеко по правому борту шел клипер. Цилиндры его роторных парусов медленно вращались, белые, как соль, и окруженные необъятными морскими просторами, которые мерцали под горячим голубым небом наподобие шелкового полотнища. Еще дальше буксир тянул на юг цепочку барж. Из жаркой дымки стала проявляться береговая линия Тарн-Пойнта, возвышающаяся над илистыми отмелями, прорезанными паутиной узких каналов, и друзья повернули на восток, огибая заросли морской травы, выползающие с берега в открытые воды. Стало немного прохладнее, ветер дул скорее с северо-запада, чем с запада. Лукасу показалось, что полоса тумана на горизонте приблизилась. Когда он сказал об этом, Дамиан ответил, что до тумана еще куча миль и к тому же они сейчас правят непосредственно к своей цели.

– Если дракон все еще там, – заметил Лукас.

– Никуда он не денется при полном отливе.

– А ты что, действительно специалист по всяким инопланетянским штуковинам?

– Просто держи курс на север, Эл.

– Именно это я и делаю.

– Извини за ту шуточку насчет твоей матери. Я ничего плохого не имел в виду. Хорошо?

– Хорошо.

– Мне нравится слоняться по нашим местам, – сказал Дамиан. – Но я серьезно настроился уехать отсюда. Помнишь, как два года назад примерно в это же время мы добрались до Норвича и нашли армейский вербовочный пункт?

– Я помню, как сержант угостил нас чашечкой чая с печеньками и сказал, чтобы мы приходили, когда подрастем.

– Он все еще там. Тот сержант. С теми же гребаными печеньками.

– Погоди. Ты ездил туда записываться в армию, а мне ничего не сказал?

– Я ездил узнать, смогу ли я записаться. После дня рождения. Выяснил, что в армию берут парней нашего возраста, но нужно разрешение родителей. Вот так-то.

– И ты даже не пытался говорить с отцом на эту тему?

– Я же на него работаю, Эл. Так зачем ему добровольно расставаться с хорошим и дешевым работником? Я однажды попытался. Он был поддатый и в хорошем настроении. Во всяком случае, в таком, которое для него можно считать хорошим. Размяк немного после пива и очищенной самогонки. Но он и слышать об этом не захотел. А потом надрался до полной кондиции и избил меня. Велел, чтобы я никогда даже не заикался про армию.

Лукас посмотрел на друга и спросил:

– Почему же ты раньше мне не сказал?

– Я могу пойти в армию по собственной воле, когда мне исполнится восемнадцать. А до тех пор у меня нет никаких шансов свалить отсюда. Разве что сбежать или выиграть в лотерею.

– И поэтому ты планируешь сбежать?

– Я совершенно точно не рассчитываю на выигрыш в лотерее. И даже если выиграю, мне не позволят улететь, пока не исполнится восемнадцать.

Совсем как в гребаной армии. – Дамиан посмотрел на Лукаса, отвернулся. – Отец, наверное, и так из меня дерьмо выбьет за то, что я свалил вместе с тобой.

– Можешь переночевать у меня. До завтра он немного остынет.

Дамиан покачал головой.

– Он придет, только чтобы найти меня. А я не хочу накликать неприятности на тебя и твою маму.

– Никаких неприятностей не будет.

– Еще как будут. Но все равно спасибо. – Дамиан помолчал. – Мне плевать, что он со мной завтра сделает. Знаешь что? Я думаю только о том, что когда-нибудь смогу его отлупить.

– Ты так говоришь, но на самом деле ты этого не хочешь.

– Чем дольше я здесь остаюсь, тем больше становлюсь похожим на него.

– Что-то я такого не замечал.

Дамиан пожал плечами.

– Честно, не замечал, – сказал Лукас.

– Да пошел он в задницу, – отрезал Дамиан. – Я не дам ему испортить такой прекрасный день.

– День нашего великого приключения.

– Ветер снова меняется.

– Кажется, и туман движется.

– Похоже, движется. Немного. Но мы не можем повернуть обратно, Эл. Не сейчас.

До стены облаков на горизонте было теперь около мили. Она поднялась настолько высоко, что начала заслонять солнце. С каждой минутой становилось холоднее, а ветер все время менял направление. Дамиан надел рубашку, зажав зубами кливер-шкот, пока просовывал руки в рукава. Они сменили галс, чтобы обогнуть длинную полосу травы, а за ней увидели прямо по курсу белую стену, перегораживающую им путь.

Лукас повернул руль под ветер. Лодка сразу замедлилась и вышла носом к ветру.

– В чем проблема? – спросил Дамиан. – Это всего лишь туман.

Лукас поймал развернувшийся гик и удержал его на месте.

– Подождем немного. Посмотрим, не выжжет ли солнце туман.

– А за это время начнется прилив и поднимет гребаного дракона с мели.

– Прилив еще не скоро.

– Мы уже почти добрались.

– Если не нравится, можешь дальше вплавь.

– Могу и вплавь. – Дамиан уставился на приближающийся туман. – Думаешь, дракон как-то связан с туманом?

– Думаю, это просто туман.

– А вдруг он прячется в тумане от кого-то или чего-то. Мы дрейфуем назад, – заметил Дамиан. – Тоже часть твоего плана?

– Мы сейчас в речном канале, на главном течении. Тут слишком глубоко для моего якоря. Видишь те мертвые деревья на краю травы? Туда я и рулю. Мы там сможем пересидеть.

– Я что-то слышу, – сказал Дамиан.

Лукас тоже это услышал. Приближающийся рев мотора, запущенного на полные обороты. Обернувшись, он увидел, как силуэт в тумане обретает форму и вещественность: прогулочный катер с кабиной, расталкивая щупальца тумана, мчался посреди канала на максимальной скорости, поднимая широкую волну по сторонам.

За мгновение ледяной ясности сознания Лукас увидел, что сейчас произойдет. Он крикнул Дамиану, велев ему пригнуться, выпустил гик и повернул руль к правому борту. Когда парус надулся и лодка стала поворачивать, развернулся и гик, но катер был уже совсем рядом. Он с ревом промчался всего метрах в десяти, и поднятая им широкая гладкая волна ударила лодку в борт, приподняла и швырнула в сторону мертвых деревьев на берегу. Лукас бросил всякие попытки управлять лодкой и отвязал главный фал от кофель-планки. Дамиан схватил весло и попытался оттолкнуть лодку от ближайшего дерева, но ее по инерции швырнуло на два следующих. Мокрый и черный обломок ветки со скрипом прошелся вдоль борта, лодка накренилась, на банку хлынула вода. На миг Лукасу показалось, что они перевернутся, но потом что-то ударило в мачту, и лодка снова выпрямилась. В нее с сухим постукиванием упало несколько гнилых деревяшек, и она неожиданно замерла, застряв между полузатонувшими мертвыми деревьями.

Повреждения оказались не столь серьезными, какими могли быть: надорванная верхушка кливера, длинные царапины на синей краске вдоль правого борта. Но и они высекли темную искру гнева в сердце Лукаса. На преступное безразличие катера и на себя за то. что не смог избежать беды.

– Освободи фал, – сказал он Дамиану. – Придется обходиться без кливера.

– «Обиталище-два». Это название ублюдка, который нас едва не переехал. Порт приписки Норвич. Надо будет его найти и заставить за все заплатить, – сказал Дамиан, складывая порванный кливер.

– А я вот думаю, с какого перепуга он мчался так быстро.

– Может, приплыл взглянуть на дракона и его что-то спугнуло?

– А может, он просто хотел выбраться из тумана. – Лукас осмотрелся, оценивая расстояния и просветы. Деревья стояли в воде тесно, облепленные всевозможным плавучим мусором: голые и белые выше уровня прилива, черные и облепленные ракушками и мидиями ниже. – Давай попробуем оттолкнуться и вернуться. Но только осторожно. Новые царапины мне не нужны.

К тому времени, когда они освободились, их уже настиг туман. Холодная струящаяся белизна плыла над самой водой, расползаясь во все стороны.

– Раз уж мы угодили в туман, то нам все едино, куда плыть, что вперед, что назад. Так что можем двигаться дальше, – решил Лукас.

– Да ты храбрец. Главное – не наткнись снова на деревья.

– Постараюсь.

– Как думаешь, не лучше будет поднять парус?

– Ветра почти нет, а отлив пока продолжается. Мы просто пойдем по течению.

– Драконья погода.

– Слушай, – велел Лукас.

– Еще одна лодка? – спросил Дамиан, насторожившись.

– Я вроде бы слышал шум крыльев.

Лукас достал рогатку. Осматриваясь, он пристроил шарик от подшипника в центр толстой резиновой ленты. Справа между деревьями послышался всплеск, он натянул резинку, прицелился, и тут на сухую ветку уселась птица. Это оказалась цапля, серая, как привидение. Повернув голову, она следила за Лукасом. Тот опустил рогатку.

– Ты легко можешь ее подстрелить, – прошептал Дамиан.

– Я надеялся на парочку уток.

– Дай мне попробовать.

Лукас заткнул рогатку за пояс.

– Ты ее убьешь, ты ее и есть будешь, – буркнул он.

Цапля выпрямила шею, подняла и распахнула крылья, затем, лениво хлопая ими, взлетела над водой и исчезла в тумане.

– Ричи как-то приготовил цаплю, – сказал Дамиан. – С целой тонной анисовых семян. Сказал, что так их готовили римляне.

– И как она на вкус?

– Если честно, то дрянь дрянью.

– Передай-ка мне весло, – попросил Лукас. – Можем немного погрести.

Они гребли через туман в туман. Негромкие звуки, которые они издавали, казались усиленными. Время от времени Лукас опускал руку за борт, набирал горсть воды и пробовал ее на вкус. Он объяснил Дамиану, что пресная вода медленно смешивается с соленой. Так что, пока она остается пресной, это означает, что они находятся в старом речном канале и не должны на что-либо наткнуться. Дамиан отнесся к его словам скептически, но пожал плечами, когда Лукас предложил ему придумать лучший способ отыскивать дорогу сквозь туман, не застревая на илистых отмелях.

Они гребли минут десять, когда далеко впереди раздался долгий и низкий скорбный звук. Он пробрал Лукаса до мозга костей. Они перестали грести и переглянулись.

– Я бы сказал, что это ревун маяка, если бы не знал, как он звучит, – заметил Дамиан.

– Может, сирена с корабля. Большого корабля.

– А может, сам знаешь кто. Зовет свою драконью мамочку.

– Или отгоняет людей.

– По-моему, звук шел оттуда. – Дамиан указал вправо.

– Я тоже так думаю. Но в этом тумане трудно сказать точно.

Они стали грести под углом к течению. Показался низкий палисад, сменившийся зарослями морской травы вдоль края старого речного канала. Лукас, понявший, где они находятся, ощутил облегчение. Они свернули в узкий проход, ведущий сквозь траву. Ее высокие стебли гнулись и осыпали их капельками сконденсировавшегося тумана. Потом они оказались на открытой воде за травой. Из тумана показался берег, и под килем маленькой лодки неожиданно заскрипел песок. Дамиан бросил весло, перескочил через борт и шумно выбрался на землю, разбрызгивая воду, затем побежал по пляжу и скрылся в зернистой белизне. Лукас тоже положил весло, ступил в неглубокую, по колено, воду и вытянул лодку на берег, преодолевая волнистую рябь, затем взял на носу ведро с цементом, которое использовал как якорь, и бросил его на твердый мокрый песок, где оно проделало вмятину, сразу наполнившуюся водой.

Он прошел по следам Дамиана через пляж, поднялся на низкую дюну, заросшую песколюбом, и спустился на другую сторону песчаной отмели. Там на мелководье стояли на якорях лодки, их очертания были размыты туманом. Две – рыбацкие с небольшими рубками на корме. Несколько парусных, не крупнее его лодки. И прогулочный катер с белой надстройкой, очень похожий на тот, что едва их не потопил.

Из белизны материализовалась фигурка – крепенький малыш лет пяти или шести в комбинезончике. Он, смеясь, обежал вокруг Лукаса и умчался прочь. Тот последовал за мальчиком по пляжу в сторону размытого пятна света, видневшегося вдалеке. Возбужденные голоса. Смех. Металлический скрежет. По мере приближения размытый свет конденсировался и разбился на два источника: костер, горящий возле линии прилива, и несколько прожекторов, установленных на полицейском катере в десятке метров от берега. Длинные пальцы света пронзали туман и чуть размыто освещали вытянутый поджарый силуэт, лежащий на краю воды.

Морской дракон оказался большим, не менее пятнадцати метров от носа до кормы, и примерно три метра в самом широком месте посередине. Оба конца были лопатообразными, их покрывала тесно прилегающая темная чешуя. Машина инопланетян, прочная и неумолимая. Одна из тысяч, рассеянных кораблями-матками, которые ООН купили у! ча.

Лукасу подумалось, что она похожа на пиявку или на паразита-сосальщика, что живут в колюшках. Большой сегментированный корпус, немного обтекаемый и безнадежно застрявший на отмели. На его выпуклой спине стояли люди. Двое мальчишек лупили его по боку кусками дерева. Возле носа сгрудились несколько мужчин и женщин, склонив головы, как при молитве. Вдоль корпуса шла женщина, прикасаясь в разных местах прибором, похожим на жезл. Кучка людей совещалась о чем-то возле ящиков с инструментами и портативного генератора. Вскоре один из них подошел к дракону и поднес к его шкуре дисковый резак. Послышался неровный скрежет, вылетел сноп оранжевых искр. Через некоторое время мужчина шагнул назад, повернулся к компаньонам и покачал головой. Вполне возможно, что сквозь туман дракона разглядывали еще десятки глаз: все население городка Мартэм наверняка вышло на песчаную отмель взглянуть на диковину, принесенную прямо к их ногам.

Если верить утверждениям ООН, драконы плавали в океанах, где отыскивали и поглощали огромные плавучие острова мусора, доставшиеся миру в наследство от расточительных времен нефтяной зависимости – до Спазма. А по слухам, распространяемым через частные сети, в тайной лаборатории ООН уже давно вскрыли дракона и скопировали его начинку для своих тайных целей. Или же драконы были прикрытием заговора инопланетян по проникновению на Землю и строительству тайных баз в океанских глубинах или радикальной и неблагоприятной переделке всей нашей планеты. И так далее, и так далее. Один из своих вечных диспутов мать вела с утопистами, живущими на острове Мидуэй, которые использовали модифицированных драконов для сбора частичек пластика в циркулярных течениях северной части Тихого океана и превращения этого полимерного супа в строительные материалы. По мнению Джулии, истинные утописты не должны пользоваться любыми инопланетными технологиями.

Лукас вспомнил просьбу матери сфотографировать дракона и достал телефон. Когда он его включил, тот жалобно пискнул, а экран замигал и погас. Лукас выключил аппарат и включил снова. На сей раз телефон вообще никак не отреагировал. Значит, это правда: дракон каким-то образом подавляет работу электроники. Лукаса охватило дурное предчувствие, он стал гадать, на что еще способен дракон, и наблюдает ли он за ним и собравшимися вокруг людьми.

Когда парень сунул бесполезный телефон в карман, его кто-то окликнул. Лукас обернулся и увидел, что к нему идет старик в желтом непромокаемом плаще и островерхой вельветовой шапочке. Билл Денверс, один из тех. кто работал на устричных банках. Он спросил, не приплыл ли Лукас сюда с Грантом Хиггинсом.

– Я приплыл на своей лодке, – ответил юноша.

– Но ты работал на Гранта Хиггинса, – напомнил Билл Денверс и протянул ему плоскую бутылочку на четверть литра.

– Когда-то работал. Спасибо, но я пас.

– Водка с имбирем. Хорошо согревает.

Старик отвинтил колпачок, сделал глоток и опять протянул бутылочку.

Лукас покачал головой.

Билл Денвере сделал еще один глоток и завинтил колпачок.

– Ты приплыл из Халвергейта?

– Чуть южнее Халвергейта. Прошел весь путь под парусом. – Приятно было такое сказать.

– Последние несколько часов люди приезжают отовсюду. В том числе и всякие ученые парни – видишь, они пытаются в него проникнуть. Но я здесь был первым. Когда эта чертова штуковина проплыла мимо меня, я отправился за ней следом. Я ловил сайду, никого не трогал, а она прошла мимо, как плавучий остров. Чуть за борт не свалился, такую она развела волну. Я врубил подвесной мотор и развернулся, однако не смог ее догнать. Но увидел, как она ткнулась в отмель. И это ее совершенно не затормозило – скорость у нее была узлов двадцать. Я услышал удар. – Билл хлопнул в ладоши. – Бах! Она перла вперед и оказалась на мели. Когда я ее догнал, она извивалась наподобие угря. Пыталась двигаться вперед, понимаешь? И ей удалось, только немного. А потом она застряла на этом самом месте. Я так думаю, в ней. наверное, что-то сломалось, иначе бы она обошла мель. Может, она помирает, а?

– А что, драконы могут умирать?

– Когда проживешь с мое, мальчик, то поймешь, что у всего на свете есть конец. Даже у неестественных штуковин вроде той, что лежит здесь. Эти научники, они все утро пытаются проделать в ней дырку. Перепробовали и термическое копье, и какую-то хитроумную дрель. Даже не поцарапали. Теперь пробуют свою пилу, а лезвие у нее тверже алмаза. Или так они говорят. В любом случае она тоже не справится. Ничто на Земле не может повредить дракону. А ты зачем проделал такой путь?

– Просто посмотреть.

– Пока ты будешь делать только то, что сказал, я тебя гнать не буду. А теперь можешь и заплатить.

– Заплатить?

– Пять фунтов. Или пять евро, если ты ими пользуешься.

– У меня нет денег.

Билл Денвере внимательно посмотрел на Лукаса.

– Я был здесь первым. Любой, кто скажет иное. – наглый лжец. И только я имею законное право требовать вознаграждение за спасенное имущество. Как человек, нашедший дракона.

Он повернулся и направился к двум женщинам, начав свою речь к ним задолго до того, как подошел.

Лукас спустился на берег. На песке, по-портновски скрестив ноги, сидел мужчина, набрасывая рисунок в бумажном блокноте угольным карандашом. Небольшая группа женщин что-то распевала и поглаживала бок дракона пучками плюща, а вдоль его туши стояли люди, касаясь чешуи ладонями или прислоняясь и глядя на него наподобие кающихся грешников возле святых мощей. Каждая пластинка чешуи была не меньше метра в поперечнике и чуть отличалась по форме, имелись шести- или даже семигранные чешуины, темные, но зернисто полупрозрачные. Здесь и там их облепляли сростки ракушек и пучки длинных водорослей, похожих на волосы.

Лукас зашел по лодыжки в холодную воду, сделал еще шаг. Протянул руку, ощущая покалывание в кончиках пальцев, и погладил одну из пластин. Она была такой же температуры, как и воздух, и покрыта мелкими углублениями, словно обработанный молотом металл. Прижав к ней ладонь, юноша ощутил легкую вибрацию, будто прикоснулся к горлу урчащего кота. По его телу пробежала легкая дрожь, восхитительная смесь возбуждения и страха. А что если мать и ее друзья правы? Что если внутри сидит инопланетянин. Джакару или! ча управляют драконами изнутри, потому что по соглашению с ООН они могут посещать Землю только так. И теперь настоящий инопланетянин находится в этой машине и наблюдает за происходящим вокруг – угодивший в капкан и беспомощный. И не может позвать на помощь, потому что ему не полагается здесь находиться.

Никто не знал, как выглядят инопланетяне, любые инопланетяне: то ли более-менее похожи на людей, то ли они не поддающиеся воображению монстры, или облака газа, или быстрые холодные мысли, носящиеся внутри какого-нибудь огромного компьютера. Они являли людям только свои аватары – пластиковые человекообразные оболочки с приятными, но одновременно жутковатыми лицами старомодных магазинных манекенов, и после подписания договора лишь несколько из них остались на Земле в штаб-квартире ООН в Женеве. Допустим, размышлял Лукас, ученые пробьются внутрь и достанут пассажира. Он представил нечто вроде осьминога с глазами-блюдцами, щелкающего клювом внутри узла извивающихся щупалец, беспомощного из-за земной силы тяжести. А если кто-нибудь явится ему на помощь? Не ООН, а реальный корабль инопланетян. От одной этой мысли сердце Лукаса стало биться часто и сильно.

Обойдя по широкой дуге тупой и безглазый нос дракона, он обнаружил на другой стороне Дамиана. Тот разговаривал со стройной темноволосой девушкой в шортах и толстом свитере. Она взглянула на подходящего Лукаса и спросила Дамиана:

– Это твой друг?

– Лизбет мне только что рассказала о разбившемся вертолете, – сообщил Дамиан. – Он подлетел слишком близко, у него отказал двигатель, и он упал прямо в море. Ее отец помогал спасать женщину-пилота.

– Она сломала бедро, – добавила Лизбет. – Сейчас она у нас дома. Мне поручили присматривать за ней, но доктор Наджа дал ей что-то, и она теперь спит.

– Отец Лизбет – мэр, – пояснил Дамиан. – Он тут всем руководит.

– Он так думает, – сказала девушка, – но на самом деле тут начальников нет. Полиция и все остальные спорят между собой. У тебя есть телефон, Лукас? Мой не работает. Это лучшее, что здесь вообще когда-либо случалось, а я даже не могу рассказать друзьям.

– Я могу отвезти тебя на лодке туда, где телефон начнет работать, – предложил Дамиан.

– Не стоит, – ответила Лизбет с легкой застенчивой улыбкой, ковыряя пальцами голой правой ступни мокрый песок.

Лукас думал, что девушка примерно одного возраста с ним и Дамианом. Теперь он увидел, что она минимум на два года младше.

– Это абсолютно безопасно, – заверил Дамиан. – Честное слово.

Лизбет покачала головой.

– Я хочу остаться здесь и посмотреть, что будет дальше.

– Тоже хорошая идея, – согласился Дамиан. – Мы можем сидеть у костра и греться. А я расскажу тебе о наших приключениях. Как мы отыскали сюда дорогу через туман. Как нас едва не переехал…

– Мне надо найти друзей, – прервала его Лизбет, ослепительно улыбнулась Лукасу, сказала, что ей было приятно с ним познакомиться, и отвернулась. Дамиан схватил ее за руку, но Лукас вмешался и велел ему отпустить девушку. Лизбет снова улыбнулась Лукасу и ушла, оставляя голыми пятками цепочку следов на мокром песке.

– Ну, спасибо, – буркнул Дамиан.

– Она еще ребенок. И к тому же дочка мэра.

– Ну и что? Мы же просто разговаривали.

– А то, что мэр мог бы посадить тебя в кутузку, если бы захотел. И меня тоже.

– Но теперь тебе не надо об этом беспокоиться, да? Потому что ты ее спугнул.

– Она ушла, потому что хотела уйти, – сказал Лукас.

Он не договорил и хотел спросить Дамиана, из-за чего они вообще спорят, но тут дракон издал скорбный вой. Это был мощный рев, где-то примерно в си-бемоль, и настолько громкий, что ощущался физически, сотрясая каждый квадратный сантиметр тела Лукаса. Тот зажал уши ладонями, но звук раздавался внутри черепной коробки и проникал глубоко в грудную клетку и кости. Дамиан тоже зажал уши, а окружившие дракона люди или отступили, или отбежали. Потом вой резко оборвался, и все снова подошли. Женщины еще сильнее замахали руками, но теперь их распевания звучали для Лукаса глухо: голос дракона был настолько громким, что оставил после себя звон в ушах, и юноше пришлось приблизиться к Дамиану, чтобы расслышать его слова:

– Впечатляет, правда?

– Это точно дракон, – согласился Лукас. Собственный голос прозвучал как-то тускло и в основном внутри головы. – Мы кончили спорить?

– А я и не заметил, что мы спорили. Ты видел парней, которые пытаются его вскрыть?

– На другой стороне? Меня удивило, что полиция разрешает им это делать.

– Лизбет сказала, что они ученые из морской лаборатории в Свэтеме. Работают на правительство, как и полиция. Она говорит, ученые полагают, что дракон питается пластиком. Засасывает его, переваривает и разлагает на углекислый газ и воду.

– Во всяком случае. ООН хочет, чтобы люди в такое верили.

– Иногда ты говоришь точно как твоя мать.

– Ты опять за старое?

Дамиан опустил ладонь на плечо Лукаса.

– Да я так, побурчал немного. Слушай, а давай пойдем к костру, погреемся.

– Если хочешь снова поговорить о той девушке, так и скажи.

– Ну и кто теперь начинает ссориться? Я лишь подумал, что мы можем согреться, найдем что-нибудь поесть. Там уже продают всякую всячину.

– Хочу как следует рассмотреть дракона. Мы ведь для этого сюда приплыли, разве не так?

– Ладно, смотри, а я скоро вернусь.

– Если вляпаешься в неприятности, домой будешь добираться сам, предупредил Лукас, но Дамиан уже пошел прочь и скрылся в тумане, даже не оглянувшись.

Лукас смотрел, как его силуэт растворяется в белой пелене, и ждал, что друг обернется. Он не обернулся.

Раздраженный этой глупой выходкой, Лукас обошел дракона спереди и стал смотреть, как стык между двумя крупными чешуями атакуют отбойным молотком ученые. Они пустили в ход все, что у них имелось, но, похоже, ничего не добились. Группа фермеров из кооператива прибыла на двух тракторах, оставивших аккуратные следы на мокром песке, и теперь оттуда доносился запах кипящего масла, напомнивший Лукасу, что он после завтрака ничего не ел. И еще он чертовски замерз. Юноша побрел по песку вперед и купил миску рыбного супа у женщины, которая налила его прямо из железного котла, подвешенного на крюке возле большого костра, и добавила к супу горбушку хлеба. Лукас пил горячее варево и чувствовал, как согревается кровь. Остатки супа он подобрал кусочком хлеба, очистил пластиковую миску песком и вернул ее женщине. Возле костра стояло много людей, но Дамиана среди них не было. Возможно, он искал ту девушку. Или его арестовали. Скорее всего, он объявится, глуповато улыбаясь, отмахнется от упреков Лукаса и скажет, что просто пошутил. Так он обычно и делал.

Полосы тумана на время расступились, открыв смазанные контуры домов Мартэма на дальнем конце песчаной отмели, затем туман накатил вновь, и городок исчез. Дракон опять испустил зов бедствия или тревоги. В наступившей потом звенящей тишине кто-то произнес, не обращаясь к кому-либо конкретно, с удовлетворением человека, обнаружившего решение одной из вечных тайн вселенной:

– Ровно каждые двадцать восемь минут.

Наконец послышался звук мотора, и в тумане, висящем возле берега, стал проступать все более четкий силуэт: угловатый и старомодный десантный корабль, который прошел мимо полицейского катера и ткнулся в отмель возле дракона. Опустилась носовая аппарель, из корабля выбежали солдаты. Полицейские, а также несколько гражданских и ученых направились по берегу им навстречу. После короткой дискуссии один солдат выступил вперед, поднес ко рту мегафон и объявил, что ради общественной безопасности сейчас будет установлена запретная зона радиусом двести метров.

Несколько военных принялись разгружать пластиковые ящики. Остальные прогнали собравшихся вокруг дракона людей, приказав им отойти и направив в глубь пляжа, за костер. Лукас заметил Билла Денверса, спорящего с двумя солдатами. Один неожиданно схватил старика за руку, развернул и надел что-то на запястья. Другой уставился на подходящего к ним Лукаса и велел держаться подальше, или его тоже арестуют.

– Он мой дядя, – сказал Лукас. – Если вы его отпустите, то я позабочусь, чтобы он больше ни во что не ввязывался.

– Твой дядя? – Солдат был лишь немного старше Лукаса, с коротко стриженными рыжими волосами и розовой кожей.

– Да, сэр. Он ничего плохого не хотел. Просто расстроился из-за того, что никого не волнует, что он первый нашел дракона.

– Я же вам говорил, – подтвердил старик.

Солдаты переглянулись, и рыжий сказал Лукасу:

– Ты за него отвечаешь. Если он начнет снова, вы оба пожалеете.

– Я за ним присмотрю.

Солдат задержал на Лукасе взгляд, потом достал небольшой нож, разрезал пластиковые наручники на запястьях старика и подтолкнул его к Лукасу.

– Не путайся у нас под ногами, дед. Усек?

– Сукины дети. – пробурчал Билл Денверс, когда солдаты отошли, и громко добавил: – Я первый его нашел. И кое-кто мне за это должен.

– Думаю, все уже знают, что вы первым увидели, как дракон подплывает к берегу, – сказал Лукас. – Но теперь здесь командуют они.

– Они собираются его взорвать, – произнес мужчина, стоящий рядом.

Он держал наплечную сумку в одной руке и складной стул – в другой.

Когда мужчина разложил стул и сел, Лукас его узнал: он сидел возле головы дракона и зарисовывал его.

– Не смогут, – заявил Билл Денверс.

– Но попробуют, – сказал мужчина.

Лукас обернулся и посмотрел на дракона. Его обтекаемый силуэт расплывался в струях тумана, а люди, возившиеся возле головы (если это была голова), превратились в смутные тени. Солдаты и ученые совещались, собравшись в плотную группу. Затем полицейский катер и десантный корабль запустили моторы и задним ходом отошли в море навстречу приливу, растаяв в тумане, а ученые направились следом за солдатами по берегу, прошли мимо костра, и среди людей, растянувшихся вдоль вершины дюны, началось шевеление.

– У них нет на это права, черт побери. – сказал Билл Денверс.

Солдат с мегафоном объявил, что сейчас будет небольшой контролируемый взрыв. Через секунду дракон испустил очередной долгий вопль, и наступившую затем шокирующую тишину разорвал хохот собравшейся на дюне толпы. Солдат с мегафоном начал обратный отсчет с десяти. Кто-то в толпе его подхватил. На счете «ноль» настало мгновение тишины, а потом в середине туши дракона полыхнула красная вспышка. По дюне прокатился грохот, поглощенный туманом. Люди свистели и аплодировали, Билл Денверс обошел Лукаса и побежал вниз по откосу к дракону. Упал на колени, поднялся и побежал дальше. Солдаты бросились его догонять, подбираясь с обеих сторон.

Люди радостно вопили, некоторые – в основном молодежь – кинулись следом за Биллом, прыжками преодолевая склон и образуя толпу на берегу. Лукас заметил среди бегущих Дамиана и рванул за ним. Сердце у него колотилось, голова от возбуждения слегка кружилась. Солдаты успевали кое- кому преграждать путь, хватали или сбивали с ног, но большинству удалось проскользнуть мимо них. Лукас слышал какое-то бубнение через мегафон, но не мог разобрать слов, и тут полыхнула ослепительная белая вспышка, а раскаленный ветер ударил его с такой силой, что он потерял равновесие и упал на колени.

Дракон развалился пополам, его раскаленные внутренности светились, а проникающие в него волны шипели и взрывались паром. Невыносимый жар обжег лицо. Лукас кое-как встал. Люди вокруг него поднимались, между ними суетились солдаты, отгоняя от дракона. Кто-то подчинялся, а кто-то стоял и, щурясь, смотрел на бьющий из взорванного дракона свет – ослепительно-яркие волны и полосы белого сияния, которые заливали берег и выжигали туман.

Моргая, чтобы избавиться от слез и навязчивых остаточных кругов перед глазами, Лукас увидел, как два солдата оттаскивают Билла Денверса от дракона. Его тело обмякло и беспомощно волочилось, раздвинутые ноги пропахивали борозды в песке. Голова у него была в крови, из нее что-то торчало под странным углом.

Лукас направился к ним, но тут полыхнула еще одна вспышка, которая его оглушила и наполовину ослепила. Рядом начало что-то падать, и в песок возле его ноги неожиданно воткнулся полупрозрачный осколок. Солдаты бросили Денверса. Лукас подошел к нему, обходя разные обломки и мусор, и увидел, что старику уже не помочь. Череп у него был разбит вонзившимся осколком, а песок вокруг головы пропитался кровью.

Теперь дракон полностью развалился на куски. Нечто раскаленное вываливалось из него и с шипением падало в исходящую паром воду, а внутренний свет становился все ярче.

Лукас, как и почти все остальные, развернулся и побежал. Пока он ковылял по песку к вершине дюны, жар когтями впивался ему в спину. Он увидел сидящего на песке Дамиана, тот правой рукой зажимал верхнюю часть левой. Подбежав, Лукас помог ему встать. Опираясь друг на друга, они перебрались через вершину дюны. Тут и там уже разгорались небольшие пожары в тех местах, где раскаленные осколки упали на пучки сухой травы. Все вокруг купалось в пульсирующей алмазной яркости. Друзья спустились по склону с другой стороны и направились к синей лодочке, которая уже покачивалась на поднявшейся воде. Дамиан неуклюже перебрался через борт, Лукас подтащил ведро с цементом, закинул его в лодку, навалился плечом на нос суденышка, столкнул его в низкие волны и забрался сам.

Пока Лукас расправлял парус, лодка дрейфовала, гонимая поднимающимся приливом. Свет от дракона бил над вершиной дюны, сияя ярче солнца. Лукас развернул лодочку по ветру, пропахал заросли морской травы и вывел ее в канал, догоняя небольшой флот, бегущий прочь отсюда. Дамиан сидел на дне лодки, прислонившись к мачте и обхватив себя руками. Лукас спросил, все ли у него в порядке, Дамиан раздвинул пальцы и показал полупрозрачный клиновидный осколок, торчащий из бицепса. Тот был размером примерно с его мизинец.

– Проклятая невезуха, – процедил Дамиан с болью в голосе.

– Я тебя перевяжу, – сказал Лукас, но друг покачал головой.

– Плыви и не останавливайся. Думаю, что…

На миг все стало белым. Лукас бросился на дно лодки, закрыл лицо руками и на мгновение сквозь красную завесу плоти увидел силуэты костей. Когда он набрался храбрости осмотреться, то заметил узкую колонну чистого белого света, бьющую вертикально вверх. Казалось, она чуть клонится в сторону, взбираясь в небо и целясь в зенит.

Горячий ветер ударил в лодку и наполнил парус. Лукас сел, схватил руль и шкот – лодка уже дрейфовала боком к ветру. К тому времени, когда он справился с управлением, колонна света потускнела, накрытая ползучими завесами тумана, и подсвечивалась лишь бледными отблесками пламени за дюной.

* * *

Джейсон Плейн, отец Дамиана, пришел к Лукасу и его матери на следующее утро. Дюжий мужчина за сорок пять, с бритой головой, грубоватый и резкий, одетый в комбинезон и рабочие сапоги, он заполнил собой их передвижной домик и как будто сделал его маленьким и хрупким. Стоя возле кровати Джулии, он сказал, что хотел бы расспросить Лукаса о передряге, в которую угодили они с Дамианом.

– Спрашивай, – ответила Джулия.

Она сидела, опираясь на подушки, взгляд у нее был ясным и веселым. Планшет лежал рядом, над ним светились изображения и блоки текста.

Джейсон уставился на нее из-под густых бровей. От него сильно пахло соленой водой, потом и перегаром.

– Я надеялся потолковать с ним наедине.

– У нас с сыном нет секретов.

– Речь идет о моем сыне, – возразил Джейсон.

– Они не сделали ничего плохого, если именно это тебя волнует.

Лукас ощутил в груди смущение и гнев.

– Я здесь, – сказал он.

– Но ты ничего не сделал, – отозвалась мать.

Джейсон посмотрел на Лукаса.

– Как вышло, что Дамиан был ранен?

– Он упал и порезался, – как можно более спокойно произнес Лукас.

Так они с Дамианом договорились отвечать, когда плыли домой с добычей.

Лукас извлек осколок дракона из руки друга и остановил кровотечение повязкой, сделанной из полоски ткани, оторванной от подола рубашки Дамиана. Крови было немного: горячий осколок практически прижег рану.

– Он упал, – протянул Джейсон.

– Да, сэр.

– Ты уверен? Потому что я считаю, что рана на руке моего сына была сделана ножом. И я полагаю, что он ввязался в какую-то драку.

– Это больше звучит как обвинение, а не вопрос, – заметила Джулия.

– Мы ни с кем не дрались, – сказал Лукас.

– Ты уверен, что Дамиан ничего не украл? – спросил Джейсон.

– Да, сэр.

И это, в сущности, было правдой.

– Потому что если он что-то украл и краденое все еще у него, то у парня крупные неприятности. И у тебя тоже.

– Мне хочется думать, что мой сын знает немного больше об инопланетянах, чем многие из нас, – сказала Джулия.

– Я здесь толкую не о сказочках, – возразил Джейсон. – Я о том, что армия приказала сдать все, что имеет отношение к тому чертову дракону. А ежели вы что-то украли, не вернули, а они это найдут? Тогда они вас арестуют. А если попытаетесь это продать? Так вот, могу вам точно сказать, что торговлей такими вещами занимаются чокнутые и очень скверные люди. Уж я-то знаю. Доводилось как-то иметь с ними дело.

– Я уверена, что Лукас хорошо запомнит ваши слова, – пообещала Джулия.

На том все и закончилось, если не считать, что после ухода Джейсона мать сказала Лукасу, что отец Дамиана был прав в одном: те, кто пытается воссоздать технологии инопланетян, очень опасны, и их следует избегать любой ценой.

– Если бы я случайно стала обладателем чего-то подобного, – сказала она, – то немедленно бы от этого избавилась. Пока никто не узнал.

Но Лукас не мог избавиться от осколка, так как пообещал Дамиану, что сохранит его, пока они не решат, что с ним делать. Следующие два дня он провел, терзаемый виной и нерешительностью, борясь с искушением проверить, лежит ли осколок в тайнике, и гадая, что знает отец Дамиана, что знает мать и не стоит ли ему приплыть в самое глубокое место Потопа и выбросить осколок в воду. Но тут Дамиан наконец-то явился на их островок.

Был ранний вечер, солнце только что село. Лукас поливал огород, когда Дамиан окликнул его из тени между кустов летней сирени. Улыбнувшись, парень сказал:

– Если думаешь, что я плохо выгляжу, то тебе надо взглянуть на него.

– Вряд ли он может смотреться хуже.

– Я пропустил парочку ударов. – сказал Дамиан.

Верхняя губа у него была рассечена, вокруг глаз красовались синяки, а на скуле виднелось бледное пятно.

– Он приходил сюда, – произнес Лукас. – Нам с Джулией пришлось нелегко.

– Она много знает?

– Я ей рассказал, что произошло.

– Все? – жестко спросил Дамиан.

– Кроме того, как в тебя попал осколок.

– А-а… Знаешь, у тебя классная мать. Хотел бы я…

Когда стало ясно, что друг не завершит начатую фразу, Лукас сказал:

– Все в порядке? Ты пришел так скоро.

– Папаша в Халвергейте, занимается тем, что он называет бизнесом. Насчет него можешь не волноваться. Ты спрятал это в надежном месте?

– Как и обещал.

– Я для чего пришел, Эл. Подумал, может, нам поискать кого-нибудь, кто захочет купить наше маленькое сокровище?

– Твой отец сказал, что нам следует держаться подальше от таких людей.

– Я так и думал.

– Джулия тоже так считает.

– Если ты не хочешь с этим связываться, просто скажи. Сообщи, где он лежит, а я обо всем позабочусь.

– Хорошо.

– Так он здесь или нам надо куда-то пойти?

– Я покажу.

Лукас повел друга через сирень и далее по верху невысокой дюны на северный конец крохотного острова, где стояла яблоня – кривая, покосившаяся и почти засохшая, покалеченная годами соленых брызг и грунтовых вод. Лукас опустился на колени, поднял кусок дерна и достал сверточек из промасленной ткани. Когда он его развернул, Дамиан присел рядом и провел пальцем по кромке осколка.

– Он мертвый?

– Он никогда не был живым, – ответил Лукас.

– Ты меня понял. Что ты с ним сделал?

– Ничего. Он просто сам выключился.

Когда Лукас достал осколок из раны Дамиана, в его полупрозрачной глубине мерцала паутинка каких-то прожилок. Теперь осколок стал тусклым и красновато-черным, как старый струп на ране.

– Может, он работает от солнечного света, как телефон? – предположил Дамиан.

– Я думал об этом, но еще я решил, что лучше всего будет держать его в укрытии.

– Но он все равно должен чего-то стоить, – сказал Дамиан и начал заворачивать осколок в ткань.

Лукаса внезапно охватила тревога, ощущение, словно он начал падать, хотя все еще стоял в темноте на коленях.

– Совсем не обязательно продавать его прямо сейчас.

– Обязательно. Для меня.

– Твой отец… он ведь не в Халвергейте?

Дамиан пристально взглянул на Лукаса.

– Я его не убил, если тебя именно это волнует. Он попробовал вырубить меня, когда я уходил, да только я вырубил его. Отделал, как следует. Свалил и вырубил. А потом еще и связал, чтобы получить фору по времени и уйти.

– Он придет за тобой.

– Помнишь, когда мы были мальчишками, частенько лежали здесь летом. Смотрели на звезды и говорили о том, как здорово было бы отправиться на одну из тех планет, что нам дали джакару. Так вот, я планирую узнать, как это здорово. ООН разрешает покупать билеты у выигравших в лотерею, если те не хотят лететь. Это полностью законно, и все прочее. Нужны только деньги. И я думаю, осколок нам здорово поможет.

– Ты же знаешь, что я не смогу полететь с тобой.

– Если захочешь получить свою долю, придется тебе приехать в Норвич. Потому что сюда я ни за что на свете не вернусь. – заявил Дамиан и поднялся одним быстрым и плавным движением.

Лукас тоже встал. Они стояли лицом к лицу под яблоней. Остров и окружающий его Потоп погрузились в темноту и тишину. Как будто Лукас и Дамиан были последними людьми на Земле.

– Не пытайся меня остановить, – предупредил Дамиан. – Отец попробовал, и я преподал ему хороший урок.

– Давай поговорим.

– Не о чем тут говорить. Я уже все решил.

Он попытался шагнуть мимо Лукаса, но тот схватил его за руку, тогда Дамиан развернул его, приподнял и прижал спиной к яблоне. Лукас пытался вырваться, однако Дамиан продемонстрировал неожиданную силу, прижав его к грубой коре и крепко навалившись. В темных колодцах его глаз замелькали искорки света. Голос прозвучал негромко и хрипловато, и Лукас почувствовал щекой его горячее дыхание.

– Ты привык во всем побеждать меня, Эл. В беге, плавании и так далее. Теперь забудь об этом. Я изменился. Хочешь узнать почему?

– Нам незачем из-за этого ссориться.

– Незачем, – согласился Дамиан, выпустил Лукаса и отступил на шаг.

Лукас отодвинулся от дерева, чувствуя, что его пошатывает.

– Что на тебя нашло?

– Надо же, – рассмеялся Дамиан. – Что, не можешь догадаться?

– Тебе нужны деньги, потому что ты убегаешь. Ладно, можешь забрать мою долю, если хочешь. Но далеко тебе с ними не убежать.

– Дело не только в деньгах. Я ведь сказал, что изменился. Смотри.

Дамиан задрал рукав, показывая место на бицепсе, где его пронзил осколок.

От раны остался лишь еле заметный шрам, розовый и гладкий. Дамиан натянул кожу, и Лукас увидел под ней контуры волокнистой оболочки.

– Она растет, – сказал Дамиан.

– Господи…

– Я стал сильнее. И быстрее. Я себя чувствую… даже не знаю, как и сказать. Лучше, чем когда-либо в жизни. Словно могу обежать вокруг земного шара без остановки, если понадобится.

– А если она не перестанет расти? Тебе надо показаться врачу, Дэ. Я серьезно.

– Я собираюсь. К такому, который сможет заработать для меня деньги на том, что произошло. Ты все еще думаешь, что этот кусочек дракона ничего не стоит? Он уже изменил меня. Он может изменить любого. Честно говорю – я не хочу с тобой драться, но буду, если встанешь у меня на пути. Потому что здесь я ни за что не останусь. Если останусь, то отец за мной придет. А если он придет, то я буду вынужден его убить. И я знаю, что смогу.

Друзья смотрели друг на друга в тускнеющем вечернем свете. Лукас первый отвел взгляд.

– Можешь пойти со мной, – предложил Дамиан. – В Норвич. А оттуда направимся, куда захотим. В бесконечность и дальше. Подумай об этом. У тебя остался мой телефон?

– Он тебе нужен? Он лежит в доме.

– Оставь себе. Я тебе позвоню. Скажу, где нам можно встретиться. А идти или не идти, решать тебе.

А потом он убежал, проломившись через кусты сирени, росшие на склоне. Лукас направился следом, но к тому времени, когда подошел к воде, Дамиан уже завел мотор лодки, украденной на отцовской ферме, и превратился в силуэт, медленно растворяющийся в густеющих сумерках.

* * *

На следующий день Лукас отправился проверить клетки для ловли угрей и увидел, как от креветочной фермы отошла надувная лодка и направилась к нему, прочерчивая на воде белую изогнутую линию. Там сидел Джейсон Плейн. Заглушив мотор и аккуратно пристав к лодке Лукаса, он ухватился за швартов. Левая рука у него была забинтована, на голове красовалась бейсбольная кепка, натянутая вплоть до темных очков, в которых отражались Лукас и его лодка. Не здороваясь, Джейсон сразу спросил, где Дамиан, и Лукас ответил, что не знает.

– Ты виделся с ним вчера вечером. Не лги. Что он тебе сказал?

– Что уезжает. И хочет, чтобы я уехал с ним.

– Но ты остался.

– Да. Я все еще здесь.

– Не умничай, парень. Джейсон пристально посмотрел на Лукаса, потом вздохнул, снял кепку и провел ладонью по бритой голове. – Я разговаривал с твоей матерью. И знаю, что Дамиан не с тобой. Но он может быть где-то поблизости. Вероятно, в зарослях. Устроился на природе, как вы частенько делали, когда были младше.

– Я знаю только то, что он уехал, мистер Плейн. И уехал далеко.

Джейсон кривовато улыбнулся.

– Ты же его друг, Лукас. И верю, что ты хочешь ему добра. Как и положено другу. Так что скажи ему, если вдруг увидишь, что я на него не злюсь. Что ему лучше вернуться домой, и с этим не будет никаких проблем. И еще передай, чтобы он был осторожен. И тебе тоже надо быть осторожным. Думаю, ты понял, на что я намекаю. Если вы обратитесь к неправильным людям, можете попасть в большие неприятности. И даже если обратитесь к правильным людям… Подумай об этом.

Джейсон оттолкнулся от суденышка Лукаса, запустил мотор и поплыл обратно. Его лодка подрагивала на невысокой волне, удаляясь в сияние отраженного от воды солнца.

А Лукас стал вытаскивать клетки, твердя себе: он рад тому, что Дамиан уехал, что сбежал. Закончив, юноша сел на весла и принялся грести к островку, к матери и привычному образу жизни.

* * *

Дамиан не позвонил ни в тот день, ни завтра, ни послезавтра. Сперва Лукас разозлился, потом встревожился, решив, что Дамиан попал в беду. Потратил или потерял деньги, вырученные за продажу осколка, или его обманули, а то и хуже. Через неделю Лукас сплавал в Норвич и целых полдня бродил по городу, тщетно пытаясь отыскать друга. Джейсон его более не беспокоил, но Лукас несколько раз замечал, как он стоит в дальнем конце цепочки загородок на креветочной ферме и разглядывает остров.

Сентябрьское бабье лето сменилось штормами. Дождь лил каждый день. Жесткий и холодный дождь, проносящийся над водой извивающимися полотнищами. Бесконечные ряды низких облаков ползли на восток. Атлантическая погода. Вода в Потопе стала более мутной и менее соленой. Ловушки для угрей оставались пустыми, а шторма загнали стаи макрели и другой рыбы на глубину. Лукас собрал все, что смог, в огороде, на старой груше и на одичавших и забытых живых изгородях в полоске лесов за дамбой, а потом считал и пересчитывал запас консервов и армейских рационов. Ставил силки на кроликов в лесах и часами ходил за белками от дерева к дереву, дожидаясь момента, когда сможет подстрелить зверька из рогатки. Ловил колюшку в заросших водорослями приливных лужах, окаймляющих усеянное битым кирпичом побережье острова, и использовал рыбешек как наживку для крабов. А если не удавалось поймать крабов или подстрелить белку, то собирал мидии на рифе из затопленных автомобилей у основания дамбы.

Дожди растянулись на остаток сентября и начало октября. У Джулии появился хриплый и упорный кашель. Она снова воспользовалась на планшете давно заброшенной функцией клавиатуры и теперь печатала эссе, мнения и статьи для журналов, вместо того чтобы записывать их в формате видео. Она помогала поселенцам на Антарктическом полуострове подавать в Международный суд в Йоханнесбурге петицию о присуждении им статуса государства, чтобы они потом смогли предотвратить эксплуатацию нефтяных и минеральных резервов международными корпорациями. Спорила с утопистами с острова Мидуэй, захватывают ли морские драконы, с помощью которых утописты собирали в океане частички пластика, еще и драгоценный фитопланктон, дестабилизируя океанскую экосистему. И так далее, и тому подобное.

Приходила знахарка, лечила ее отварами и горячими компрессами, но кашель становился все хуже. Поскольку у них не было денег на лекарства, Лукас попытался найти работу на водорослевой ферме в Халвергейте. Каждое утро он выходил из дома еще до рассвета и стоял у ворот в толпе мужчин и женщин, пока местное начальство выбирало кого-то из собравшихся и приказывало им выходить вперед, а остальным – возвращаться и попытать удачи завтра. После пятой такой неудачной попытки Лукас шагал по обочине в сторону пристани, где была привязана его лодка, как вдруг рядом остановился потрепанный фургон и юношу окликнул водитель. Это оказался Ричи, сутулый и одноглазый бригадир с креветочной фермы.

– Тебя подбросить, парень? – спросил он.

– Можете ему передать, что следить за мной нет смысла, потому что я понятия не имею, где Дамиан, – ответил Лукас, не останавливаясь.

– Он не в курсе, что я здесь. – Ричи высунулся в окно и пустил фургон малым ходом, подстраиваясь под шаги Лукаса. Шины оставляли легкую волну на залитой дороге. – У меня есть кое-какие новости насчет Дамиана. Залезай. Я знаю местечко, где подают хороший завтрак, а у тебя вид такой, что перекусить тебе не помешает.

Они проехали мимо цепочки мелких лагун, огороженных сетками, мимо стальных баков и трубопроводов крекингового завода, где липиды из водорослей превращали в биотопливо. Ричи болтал насчет чертовой погоды, спрашивал, в каком состоянии лодка Лукаса, и сообщал, что с сожалением узнал о болезни его матери и он, может быть, ее навестит, ему всегда нравилось с ней разговаривать, потому что она заставляла на многое взглянуть иначе, – и под этот поток болтовни они доехали до кафе.

Оно располагалось в углу стоянки, на которой в две линии были припаркованы цепочки грузовиков, и представляло собой два грузовых контейнера, сваренных вместе и окрашенных в яркий розовый цвет. В окошках, прорезанных в ребристых стенах, виднелись красно-белые клетчатые занавески. Внутри теснились пластиковые столы и стулья. Все они были заняты, и несколько человек стояли в очереди, но Ричи оказался знаком с семейством португальцев, державших это заведение. Его с Лукасом усадили за столик в заднем конце, между холодильником и прилавком, и, не спрашивая, принесли по кружке крепкого чая и омлеты с креветками и зеленым перцем плюс гарнир из печеных бобов и чипсов.

– Знаешь, чего мне больше всего не хватает? – спросил Ричи. – Свиней. Бекон и колбаса. Ветчина. Говорят, что немцы пытаются клонировать свиней, устойчивых к гриппу. Если это так, то желаю им удачи. Ты ешь, парень. Закинешь что-нибудь в желудок, и тебе станет лучше.

– Вы сказали, что есть новости о Дамиане. Где он? У него все хорошо?

Ричи прищурился. Его левый глаз, который он потерял на солдатской службе, блеснул тусклым светом. Глаз вырастили из кусочка зуба Ричи, и видеть им можно было не очень четко, зато он позволял различать инфракрасный и ультрафиолетовый свет.

– Знаешь, что такое сопутствующий ущерб? – спросил он.

От страха у Лукаса похолодело внутри.

– Дамиан в беде? Что случилось?

– Когда-то, давным-давно, войны происходили на поле боя, выбранном обеими сторонами. Две армии встречались там по договоренности. Сходились лицом к лицу, вели ближний бой. Потом войны стали настолько масштабными, что воюющие страны на время превращались в одно огромное поле боя. И гражданские оказывались на линии фронта. Или, точнее, линии фронта уже не было. Это называли тотальной войной. А потом войны даже перестали быть войнами. Асимметричные войны. Сетевые войны. В них собственно война смешивалась с преступностью и терроризмом. Когда-то твоя мать была на переднем крае сетевой войны. Против джакару и всех прочих. Она все еще думает, что участвует в ней, хотя эта война уже давно превратилась в нечто иное. В сетевой войне нет никаких армий на поле боя. Лишь некоторое количество узлов в рассредоточенной организации. А сопутствующий ущерб, – продолжил он, отправляя в рот кусок омлета, – есть неизбежное следствие ликвидации одного из таких узлов, потому что все они сосредоточены внутри обычного общества. Узел может быть расположен в городской квартире. Или на островке, где, как полагает кто-то, спрятано нечто ценное и полезное.

– Я не…

– Ты ничего не знаешь. Я тебе верю. Дамиан сбежал с вещью, которую вы двое нашли или украли, и оставил тебя в беде. Но те, с кем связался Дамиан, не подозревают, что ты ничего не знаешь. Вот почему мы тебя искали. Хотели убедиться, что вы с матерью не стали сопутствующим ущербом.

– Погодите. Какие еще люди? Что Дамиан сделал?

– Я пытаюсь тебе рассказать, да только это труднее, чем я представлял. – Ричи положил нож и вилку на тарелку. – Наверное, лучше всего будет сказать, как есть. На следующий день после того, как Дамиан ушел, он попытался провернуть сделку с кое-какими людьми в Норвиче. Плохими людьми. Парень хотел продать им тот кусочек дракона, но они решил его отобрать и ничего не заплатить. Завязалась драка, парень сбежал и оставил человека с тяжелой ножевой раной. Недели через две тот от нее умер. А там такие люди, которые стоят за своих, если ты меня понял. Любой, кто участвует в подобном бизнесе, это «плохая новость», так или иначе. Джейсону пришлось от них откупаться, или они пришли бы за ним. Глаз за глаз.

Ричи постучал мизинцем по своему искусственному глазу.

– И что стало с Дамианом?

– Это и есть тяжелая часть. После той драки в Норвиче парень позвонил отцу. Он был пьян и бахвалился. Трепался, что скоро заработает кучу денег. Я смог проследить его звонок до сотовой станции в Грейвсенде. Джейсон поехал туда, а потом… Черт, по-другому тут никак не скажешь. Тогда он и узнал, что Дамиана убили.

Шок от этих слов пронзил Лукаса, внутри все рухнуло. Лукас укрылся в себе, съежился в промокших джинсах и свитере в наполненном позвякиванием и голосами кафе, рядом с гудящим холодильником. Ричи оторвал верхушки у четырех пакетиков с сахаром, высыпал их в Лукасову кружку с чаем, размешал, вложил ему в руки и велел пить.

Тот отхлебнул горячего чая, и ему немного полегчало.

– Я всегда думал, что из вас двоих ты лучше и умнее, – сказал Ричи.

Лукас мысленно представил друга и со странным холодком понял, что никогда больше его не увидит, никогда с ним не поговорит.

– Вчера с нами связывались из полиции. Они нашли в реке тело Дамиана. Полагают, что он угодил в руки одной из банд, что торгуют вещами инопланетян.

Внезапно Лукас кое-что понял.

– Они хотели то, что росло внутри него, – сказал он. – Те, кто его убил.

И он рассказал Ричи об осколке, попавшем в руку Дамиана. Как они его извлекли. И как осколок заразил Дамиана.

– У него под кожей вокруг раны появилось нечто вроде оболочки. Он сказал, что эта штуковина делает его сильнее.

Лукас снова мысленно увидел друга, стоящего в сумерках под яблоней с бешенством в глазах.

– Он так думал. Но эти подкожные образования, они… Словом, если бы его не убили, то он, скорее всего, умер бы из-за них, – сказал Ричи.

– Вы знаете, кто его убил?

Ричи покачал головой.

– Полиция проводит то, что они называют расследованием. Наверное, вскоре они захотят с тобой поговорить.

– Спасибо. За то, что рассказали.

– Я помню, каким был мир до прилета джакару, – сказал Ричи. – А потом и других после них. Хреновый был мир, но ты, по крайней мере, знал в нем свое место. Если у тебя случайно завалялся еще кусок того вещества, парень, то выбрось его в Потоп. И забудь, куда выбросил.

* * *

Два детектива приехали в Грейвсенд, чтобы допросить Лукаса. Он рассказал им все, что знал. Джулия сказала, что ему не следует винить себя, Дамиан сделал выбор, и этот выбор оказался плохим. Но Лукас все равно не сумел избавиться от чувства вины. Он ведь мог больше помочь Дамиану. Надо было выбросить тот осколок. Или отыскать друга после их дурацкой ссоры из-за той девушки. Или вообще не брать его с собой, отправляясь взглянуть на дракона.

Прошла неделя. Вторая. Похорон не было, потому что полиция не отдавала тело Дамиана. По их словам, его все еще исследовали криминалисты. Джулия, которая отслеживала в частных сетях слухи об убийстве и его расследовании, сказала, что тело, вероятно, увезли в какую-то секретную исследовательскую лабораторию, и они с Лукасом из-за этого даже слегка поссорились.

Однажды, вернувшись домой из леса после проверки силков, Лукас поднялся на дамбу и увидел двух мужчин в новеньком камуфляже, ждущих его возле лодки. Один бородатый, второй с бритой головой и колечками, поблескивающими в ухе. Окликнув юношу, они направились к нему по склону дамбы. Лукас развернулся и побежал. Промчавшись через полоску запущенной земли, поросшей сорняками и молодыми побегами, он врубился в заросли папоротника на опушке леса, остановился, убедился, что те двое его преследуют, и побежал в лес.

Он знал там каждый уголок и быстро отыскал укрытие под наклонным стволом упавшего платана, заросшего мхом и папоротником, потом залег в нем, тяжело вдыхая холодный воздух. Моросил дождь, и капельки воды поблескивали на голых черных ветках. Сильно пахло мокрым деревом и влажной землей.

Неподалеку затрещала сорока. Лукас зарядил в рогатку шарик от подшипника, вылез из убежища и пошел на звук, двигаясь легко и бесшумно. Он замер, уловив движение между мокрыми стволами впереди. Это оказался бородач. Маскировочные вставки камуфляжного костюма превратили его в сказочное существо из мокрой коры и земли. Мужчина что-то говорил в телефонную гарнитуру на языке, полном резких гласных звуков. Когда Лукас шагнул к нему, он повернулся, расплываясь в улыбке, и сказал, что мальчику незачем убегать, он хочет лишь поговорить.

– Что это у тебя, парень?

– Рогатка. И я выстрелю, если придется.

– Для чего она тебе? На кроликов охотиться? Так я не кролик.

– А кто вы такой?

– Полиция. У меня есть удостоверение, – ответил бородач и, прежде чем Лукас успел что-либо сказать, сунул руку в карман камуфляжных штанов и выхватил пистолет.

Рогатку Лукас сделал сам из упругой раздвоенной ветки тополя и полоски выращенной в баке резины, по составу и пределу прочности не уступающей замку раковины мидии. Как только бородач поднял пистолет, Лукас натянул резину и выстрелил. Он проделал это мгновенно, не раздумывая, стреляя от бедра, и шарик угодил точно туда, куда он хотел попасть. С резким звуком снаряд ударил бородача по костяшкам пальцев, мужчина взвыл и выронил пистолет, а потом резко сел и схватился здоровой рукой за колено, потому что второй шарик Лукас послал ему в сухожилие под коленной чашечкой.

Лукас подошел, отбросил ногой пистолет и шагнул назад, зарядив в рогатку третий шарик. Бородач злобно уставился на него, морщась от боли, потом сказал что-то на своем языке.

– Кто тебя послал? – спросил Лукас.

Сердце у него колотилось, но мыслил он спокойно и четко.

– Скажи, где это лежит, и мы оставим тебя в покое, – ответил бородач. – И твою мать тоже.

– Моя мать здесь совершенно ни при чем.

Лукас наблюдал за бородачом и прислушивался, как через мокрый лес приближается кто-то еще.

– Тем не менее она тоже причастна, – заявил бородач.

Он попытался встать, но раненое колено подвело, мужчина вскрикнул и снова тяжело сел. Он до крови прикусил губу, на лбу выступили капельки пота.

– Сиди спокойно, или следующий попадет между глаз, – предупредил Лукас. Он услышал, как дрогнул его голос, а по взгляду бородача понял, что и тот услышал тоже.

– Иди и принеси сам знаешь что. И не говори, что ты меня не понял. Достань и принеси сюда. Другого предложения не будет, – сказал бородач.

И я делаю его только один раз.

Негромко треснула веточка. Лукас повернулся, готовый выстрелить, но это оказался отец Дамиана. Выйдя из-за темно-зеленого куста, он произнес:

– Этого можешь оставить мне.

И Лукас сразу понял, что произошло. Сохраняя холодную ясность сознания, он догадался, как связаны все события.

– Ты меня подставил, – сказал он.

– Мне надо было их заманить, – пояснил Джейсон, одетый в джинсы и старую камуфляжную куртку. В руках у него покоился обрез двустволки.

– Ты дал им знать, где я. И сказал, что у меня есть еще кусок драконьей чешуи.

– Но здесь эта история не кончится, – предупредил бородач, глядя на них.

– Теперь ты и твой приятель у меня в руках. И вы заплатите за то, что сделали с моим сыном, – пообещал Джейсон. Он поднес к губам свисток и дважды коротко дунул. Из темной глубины мокрого леса донесся ответный свист.

– Ты просто мелкий бизнесмен-идиот, – пробурчал бородач. – Ты знаешь нас. И на что мы способны. Сделаешь что-нибудь со мной, получишь ответку в десять раз больше.

Джейсон проигнорировал его и сказал Лукасу, что тот может уходить.

– Почему ты позволил им гнаться за мной? Ты мог бы их перехватить, когда они ждали возле лодки. Хотел, чтобы они меня поймали?

– Я знал, что им придется за тобой погоняться. И не ошибся. Так что хорошо все, что хорошо кончается, согласен? Считай это расплатой. За то, что произошло с моим сыном.

В груди Лукаса закипел гнев.

– Ты не можешь прощать меня за то, чего я не делал!

– Все это произошло из-за того, чего ты не сделал.

– Не я. А ты. Из-за тебя он сбежал. И не только из-за того, что ты его бил. Он думал, что если останется здесь, то станет таким же, как ты.

Джейсон повернулся к Лукасу, лицо его налилось кровью.

– Уходи. Немедленно.

Бородач выхватил из ботинка нож, раскрыл его, поднялся, оттолкнувшись здоровой ногой, и бросился на Джейсона. Лукас натянул рогатку и выстрелил. Шарик с хлопком ударил бородача в висок, тот рухнул ничком. На виске у него была вмятина, из носа и рта потекла кровь. Подергавшись, он затих.

По листве вокруг негромкими аплодисментами шуршал дождь.

Джейсон шагнул к бородачу, пнул его в подбородок носком ботинка. Мертвец перекатился по мокрым листьям, раскинув руки.

– Похоже, ты его убил. – сказал Джейсон.

– Я не хотел…

– Тебе повезло, что их двое. Второй расскажет то, что мне надо узнать. А ты уходи немедленно, парень. Пошел!

Лукас развернулся и побежал.

* * *

Матери он ничего рассказывать не стал. Надеялся, что Джейсон Плейн узнает, кто убил Дамиана, сообщит полиции, убийцы ответят за содеянное и на этом все кончится.

Но кончилось иначе.

На следующий день к острову подошел моторный катер с вооруженными автоматами полицейскими и детективами, расследующими смерть Дамиана.

Они арестовали Лукаса за причастность к двум подозрительным смертям и сговору по похищению или убийству других неизвестных лиц. Похоже, один из тех, кого Джейсон нанял, чтобы помочь добиться возмездия за смерть сына, оказался информатором полиции.

Лукаса три месяца продержали под арестом в Норвиче. Джулия была слишком больна, чтобы его навещать, но они разговаривали по телефону, и еще она посылала ему весточки через Ричи, которого арестовали вместе со всеми работниками креветочной фермы, но выпустили под залог, когда полиция не смогла доказать, что он имел какое-либо отношение к планам Джейсона.

Ричи и сообщил Лукасу, что у его матери рак (болезнь началась в горле и распространилась по всему телу) и что Джулия отказалась от лечения. Лукаса, прикованного наручником к тюремному охраннику, через две недели отвезли повидаться с ней. Мать лежала на госпитальной койке, исхудавшая и ужасно беззащитная. Волосы она связала в пучок и спрятала под синий шарф. Рука у нее была очень холодная, кожа обвисла на хрупких костях.

Женщина отказалась от лечения моноклональными антителами, которое ликвидировало бы опухоли и удалило раковые клетки из крови, и отказалась от пищи и воды. Врачи не могли вмешаться, потому что в ее «Распоряжении о поддержании жизни» имелся пункт, дающий Джулии право выбрать смерть вместо лечения. Она поведала об этом Лукасу хриплым шепотом. Губы у нее потрескались, дыхание стало несвежим, но взгляд остался ясным и решительным.

– Надо поступать правильно, даже когда это труднее всего, – сказала она.

Умерла Джулия четыре дня спустя. Ее пепел был рассеян в розовом саду муниципального крематория. Лукас стоял под дождем между двумя охранниками, пока викарий читал заупокойную молитву. Потом викарий спросил, хочет ли он развеять пепел, и Лукас, набрав горсть пепла, одним движением кисти рассыпал его по мокрой траве и между влажными кустами роз. Таким же движением, каким забрасывал леску в воду.

* * *

Его приговорили к пяти годам за убийство, но снизили срок до восемнадцати месяцев с учетом времени, проведенного в предварительном заключении, и хорошего поведения. Ему вручили билет на автобус до Норвича и ордер на недельное проживание в общежитии для освободившихся из заключения, но Лукас направился противоположным курсом, причем пешком. Он шел на юг и восток через всю страну. По проселочным дорогам. Обходя поля сахарной свеклы и плантации бамбука. Прячась в канавах или живых изгородях, когда слышал приближающуюся машину. Определяя направление по луне и звездам.

Однажды дорогу ему перебежала лиса.

Как-то он ночью прошел мимо залитого светом депо, где роботы сновали между погрузочным доком и автопоездом.

К рассвету Лукас уже пробирался через лес, тянущийся вдоль края дамбы. Поначалу лес был ему незнаком. Несколько раз он садился на корточки и отдыхал минуту-другую, потом шагал дальше. Наконец вышел на посыпанную гравием дорогу к креветочной ферме и двадцать минут спустя уже стучался в дверь конторы.

Ричи накормил его завтраком, помог вытянуть лодку из сарая, где она хранилась, и спустить на воду. Они все это время не теряли связи, и Ричи рассказал ему, что Джейсона Плейна убили ножом в тюрьме – скорее всего, убийце заплатили те люди, которых Джейсон пытался отыскать. Брат Джейсона продал креветочную ферму местному консорциуму, а Ричи повысили до управляющего.

Во время завтрака мужчина сказал Лукасу, что для него здесь есть работа, если, конечно, он пожелает. Лукас ответил, что очень благодарен за предложение, но пока не знает, хочет ли остаться.

– Я тебя не прошу решать сразу, – сказал Ричи. – Ты подумай. Сориентируйся и приходи ко мне, когда будешь готов. Хорошо?

– Хорошо.

– Планируешь остаться на острове?

– Там сейчас совсем хреново?

– Я не мог отгонять всех. Они приплывали по ночам. У одной группы даже было ружье.

– Ты сделал все. что сумел. Спасибо.

– Жаль, что не получилось сделать больше. Они перевернули дом и хозяйство вверх дном, но практически все можно починить, если захочешь.

Когда Лукас греб, огибая мыс на острове, над посеребренной солнцем водой пролетела цапля. Это неожиданное событие разбудило старые воспоминания. Как будто он увидел призрака.

Юноша вытянул суденышко на берег рядом с прогнившим остовом старой гребной лодки матери и пошел наверх по крутой тропке. Ричи заделал разбитые окна домика и повесил на дверь замок. Ключ от него лежал у Лукаса в кармане, но желания войти пока не было.

Когда Джулию увезли в госпиталь, охотники за сокровищами хлынули сюда со всей округи, подгоняемые слухами о том, что на острове закопаны частицы дракона. Заросшие сорняками остатки огорода были перерыты так, что остались ямы. а мачта микроволнового передатчика на вершине дюны – связь Джулии с остальным миром – выкопана и повалена. Лукас повернулся к ней спиной и пошел на север, считая шаги. Оба ложных тайника, устроенных матерью под холмиками из битого кирпича, оказались выпотрошены, но главный тайник, зарытый намного глубже, уцелел.

Лукас копал, пока не добрался до пластикового ящика. Огляделся, прежде чем его открыть, и стал перебирать лежащее внутри, присев по-лягушачьи и ощущая спиной горячее солнце.

Набор паспортов и удостоверений личности с фотографиями его молодой матери, на разные имена и страны. Туго свернутый рулончик старых банкнот крупного достоинства – юани, найра и американские доллары, – более или менее обесцененные из-за инфляции и ревальвации. Кредитные карты – чистые и на различные имена, также бесполезные. Десятки инфоигл в чехольчиках. Очки «искусственной реальности».

Лукас присмотрелся к одному из удостоверений. Когда он провел по фото матери пальцем, изображение повернулось в профиль, а когда провел еще раз, мать опять посмотрела на него.

Он сунул в карман удостоверение, иглы и очки, затем пошел по вершине дюны к старой яблоне, росшей в дальнем конце. Постоял, глядя на Потоп, переливающийся в лучах солнца шелковым покрывалом. Мысли проходили сквозь его сознание торжественным и неторопливым парадом изображений, которые он мог рассмотреть во всех деталях, а потом и вовсе исчезли, и на какое-то время юноша слился с окружающим миром, солнцем, водой и жарким ветром, дующим сквозь кривые ветви дерева.

Вздрогнув, Лукас пришел в себя. Сбитые ветром яблоки валялись повсюду среди сорняков и крапивы, разросшихся вокруг деревьев, а между ними желтыми и черными пулями валялись дохлые осы и кузнечики. Он заметил и мертвую птицу, превратившуюся в комочек перьев на белых косточках. А вот еще одна и еще. Как будто ядовитое облако накрыло все вокруг.

Он поднял яблоко, раздавил его о ствол и увидел пронизывающие полусгнившую мякоть тончайшие волоски. Содрал кусок коры и узрел такие же нити, переплетающиеся в живой древесине.

Драконья мерзость, выросшая из посаженного им семени. И превращающаяся во что-то иное.

В древесине и валяющихся яблоках затаилось сокровище, ради которого люди готовы на убийство. Он сам из-за него убил. Здесь более чем достаточно, чтобы обеспечить себя до конца жизни, если Лукас продаст это правильным людям. Он сможет построить тут дом, купить креветочную ферму или основать собственную. Или приобрести билет на один из челноков, что летают через червоточину, заякоренную между Землей и Луной, и совершить путешествие в бесконечность и еще дальше…

Лукас вспомнил, как блестели надеждой глаза Дамиана, когда он говорил о новых мирах. Подумал о том, как осколок дракона убил или навредил всем, к кому прикасался. Представил, как больная мать работает за планшетом, споря с людьми, пытающимися создать нечто новое здесь, на Земле, давая им советы. Это было даже не состязание. И близко нет.

Он вернулся к домику. Глубоко вдохнул, открыл замок, вошел. Все внутри оказалось перевернуто или разбито. Зияли распахнутые шкафчики, матрац на кровати матери был разрезан и порван, пол завален мусором и обломками. Лукас порылся в мусоре, отыскал коробок спичек и пластиковую канистру с керосином для лампы. Половину он выплеснул на разодранный матрац, поджег скрученную полоску картона, бросил ее на кровать и выбежал, когда вспыхнуло пламя.

Минут за десять он обложил яблоню кучей сухой травы и веток, полил ствол остатками керосина и поджег растопку. Когда он поднял на лодке парус и развернул ее по ветру, по острову расползалось тонкое покрывало белого дыма.

Лукас правил на юг.