Писатель Юн Ха Ли живет со своей семьей в Южной Калифорнии. Его фантастические рассказы публиковались в журналах «Lightspeed», «Clarkesworld», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Federation», «Beneath Ceaseless Skies» и других. У Юн Ха Ли есть веб-сайт ().

В захватывающей космической опере, изобилующей экзотическими деталями, мы встречаем молодую женщину, которая предпринимает отчаянную попытку отомстить заклятым врагам; ей помогает безжалостный, кровожадный «призрак».

 

Неправда, что мертвых нельзя сложить, как бумагу. Квадрат превращается в коршуна, а коршун – в лебедя; история превращается в слухи, а слухи – в песни. Даже сам процесс воспоминания искажает истину.

Но в пособиях по складыванию фигурок из бумаги не говорится о том, что всякий раз, когда ты складываешь лист, это влияет на основы твоей морали, на аксиомы, которыми ты мыслишь.

Может быть, это самое важное, о чем забыли там упомянуть, а может, и нет – каждый волен считать по-своему.

– У тебя есть время еще для одной партии, – обратился призрак к Лиссе. Он был соткан из тусклых оттенков, из смазанных обрывков тумана, и голос его напоминал о неопределенности, дыме и внезапной смерти. Вполне возможно, что это был последний призрак на всем Рейоне – разоренной завоеванной планете с покинутыми городами, где не осталось ни одной тени, планете с мертвыми лунами и угасающим солнцем. Иногда Лиссе думала: может быть, у призрака тоже имеется шрам, такой же, как у нее самой, – длинная мертвенно-бледная линия, что тянется от локтя к кисти. Но она чувствовала, что спрашивать было бы невежливо.

Они находились в командном центре боевого космического корабля, рассчитанном на пятьдесят человек и имевшем форму веретена. Сам корабль походил на воздушный змей – их так и называли, змеями. Стены помещения были завешены выцветшими черными и зелеными лохмотьями, и тряпье прямо на глазах соединялось, обновлялось и сплеталось в гобелены. Эти гобелены служили дисплеями. Спутанные заросли тростника на одном из них превратились в воронов. Один сидел на ветке дерева, расщепленного ударом молнии. Постепенно из путаницы нитей вырисовывались очертания второго ворона – он выглядывал из глазницы черепа.

Не обязательно было глубоко разбираться в символике наемников Империи, чтобы понять предупреждение. Ее народ когда-то позаимствовал у них поговорку: «У воронов своя арифметика: смертей много не бывает».

Лиссе ожидала преследования. Она дезертировала с Базы 87 вскоре после того, как узнала, что разведчики обнаружили боевой наемничий змей среди руин священного лабиринта. Хозяева корабля скрылись в неизвестном направлении шесть лет назад. Совпадение должно было вызвать подозрения у командования базы, но лучшей возможности отомстить могло не представиться. Призрак пытался ее отговорить, но не слишком настойчиво. Он всегда знал, к чему она стремится в этой жизни.

В течение ста лет, несмотря на то что часто они оказывались в почти безнадежном меньшинстве, наемники на боевых змеях превращали в пепел города, уничтожали повстанческие звездолеты, разрушали станции, расположенные в бездонных глубинах космоса. Можно ли было найти оружие лучше, чем один из их собственных кораблей?

Но сейчас Лиссе не давало покоя то, как легко ей удалось пробраться внутрь. Странный, усеянный шипами силуэт змея вырисовывался на фоне лавандового неба и был виден издалека; он походил на чудовищно разросшийся куст шиповника. При помощи призрака, взявшего на себя роль разведчика, она пробралась мимо немногочисленных механических часовых. Змей отбрасывал тень, напоминавшую человека. Лиссе не знала, что об этом думать.

Корабль открылся перед ней, словно распускающийся цветок. Игра в карты была идеей призрака; так он хотел показать змею, что Лиссе на его стороне, – ведь игру в скорч изобрели наемники.

Лиссе наклонилась вперед, к черно-зеленому коврику для игры, и собралась придвинуть к себе ближайшую стопку карт. Колонну Свечи. Призрак успел раньше, задев ее пальцы своей рукой – на ощупь что-то вроде гнилых осенних листьев: разложение и распад. Молодая женщина невольно вздрогнула от этого прикосновения, от присутствия призрака, который сопровождал ее всю жизнь. Рука дернулась в сторону, пальцы свело судорогой.

– Взгляни, – сказал он.

Даже там, в бараках, немногие курсанты соглашались играть в скорч с Лиссе. Призрак оставлял на картах отпечатки. Людям снова и снова выпадали неудачные комбинации, Карты Павшего Генерала, удваивались отрицательные очки, доставался Цветок Короны (при вероятности в одну тысячную)… Поэтому Лиссе научилась играть в одиночку, а роль ее противников исполняли джеренгджены. «Ты должна изучить оружие своего врага», – говорил ей призрак, так что, еще будучи ребенком, в школе перевоспитания, она прятала кусочки бумаги, чтобы практиковаться в складывании подъемных кранов, лилий и лодочек в форме листьев.

Сейчас рядом с Колонной Свечи стояли сложенные ею фигурки: буревестник, лягушка, фонарь и селезень. Когда призрак помешал ей убрать карты, они рассыпались, оказавшись между Колонной Путника и Колонной Зеркала, и образовали асимметричный расклад, обычно выпадавший в конце игры: малый вариант Стратегии Иглы, в котором не хватало лишь центральной карты.

– Можешь считать это предзнаменованием, – произнес призрак. – Как говорится, убить способна даже щепка.

Теперь на гобеленах было уже шесть воронов. Последний расправил крылья, словно собирался заслонить тусклое солнце. Интересно, что говорит о наемниках эта манера оформлять предупреждения в виде картин, а не барабанной дроби или звона гонгов?

Лиссе поднялась с дивана.

– Значит, они идут за нами. Где?

Она говорила на административном языке Империи, а не на каком-нибудь из родных языков наемников. Тем не менее ворон с одного гобелена перелетел на другой, к своим сородичам. Опустевшее полотно стало серым, затем на нем появилась новая сцена: группа из шести танков, раскрашенных в имперские цвета, синий и бронзовый, в сопровождении двух бронетранспортеров из металла с потухших звезд. Они ехали вверх по склону, и мелкие камешки ссыпались за ними потоком.

Призрак рассказывал, что в старые времена никто не мог пройти через священный лабиринт по прямой. Но древние стены, извилистые, пересекающиеся, давно обрушились. Призрак много раз бесплотными пальцами рисовал на ее ладони план лабиринта. Она научилась не вздрагивать от его прикосновения, запомнила карту и могла в любой момент воспроизвести ее по памяти: еще одна из вещей, которые нельзя забывать.

– Я бы не хотела вступать в бой, – сказала Лиссе.

Она смотрела на контрольную панель командного центра. Конфигурация была стандартная, типичная для кораблей Империи – ей даже не пришло в голову удивиться, почему змей преобразовал панель именно таким образом, – но никаких устройств управления вооружением видно не было.

– Люди не приезжают на танках, когда собираются вести переговоры, – сухо заметил призрак. – Кроме того, летательным аппаратам приказано перехватить тебя. У тебя есть нечто, что им очень нужно.

– Тогда почему они не охраняли его как следует? – спросила она.

Несмотря на приближение танков, призрак замолчал. Через некоторое время он предположил:

– Возможно, они думали, что змеем может управлять только наемник.

– Возможно, они правы, – мрачно ответила Лиссе.

Она села в кресло пилота, пристегнулась, прижала три пальца к панели управления и ввела несколько команд, которым ее учили. Корабль содрогнулся, словно под порывом адского ветра из расщелин в небосводе. Но не раскрылся, чтобы взлететь.

Она снова попыталась ввести нужные команды, заставив себя не торопиться. Стены завибрировали, и по кораблю разнесся какой-то потусторонний вой. Но змей упрямо не двигался с места.

Танки миновали поворот дороги. Все вороны собрались на одном гобелене. расселись на полуоблетевшем дереве, подобно отвратительным черным бриллиантам. На остальных полотнах танковый взвод представал под различными углами: два вида с воздуха и четыре – с земли.

Лиссе рассмотрела один вид сверху и вдруг заметила две бегущие фигурки: угловатые конечности, сверкающие глаза, черные металлические «хвосты» для баланса. Она напряглась. Тени объектов имели форму охотничьих псов – изящные очертания совершенных хищников. Два джеренгджена, настоящих, не то что безжизненные фигурки, которые она складывала из бумаги. Должно быть, змей выпустил их, когда засек приближение танков.

Лиссе обливалась потом, несмотря на холод в кабине; она методично перебрала все известные ей команды. Змей упорно бездействовал. Зеленые нити гобеленов поблекли, и вскоре вороны и дерево превратились в отдельные черные пятна на фоне светло-серой заснеженной равнины.

Это было послание. А может, требование. Но она его не поняла.

Первая пара танков, медленно переваливаясь через камни, возникла в поле зрения. На стволах пушек с двух сторон были выгравированы розы, синие с бронзовыми сердцевинами. Розы на первом танке на мгновение вспыхнули.

Змей что-то прошептал на неизвестном Лиссе языке. Затем с самого большого гобелена исчезли деревья, кружащиеся в воздухе листья и камешки и появилась эмблема командира отряда – бледно-голубая роза, пронзенная тремя когтями. Из динамиков донесся мужской голос:

– Курсант Фай Гуэн. – Под этим именем она числилась в списках; они не знали, что свое настоящее имя она хранит в сердце, живое, словно тлеющий уголек. – Вы нарушили имперский запрет. Немедленно покиньте корабль и сдайтесь.

Он не обещал пощадить ее. Империя не знала пощады.

Лиссе подавила желание ударить кулаком по панели управления. Она сумела выжить и дождаться этого дня только благодаря терпению.

– Значит, вот как все кончилось, – обратилась она к призраку, словно оправдываясь.

– Курсант Фай Гуэн, – продолжил голос после второй вспышки, – у вас есть одна минута, чтобы покинуть корабль; в случае неповиновения мы откроем огонь.

– Лиссе, – сказал призрак, – змей ожил.

Она хотела рявкнуть на него, но стиснула зубы и опустила взгляд. Панель управления, которая только что была серой, теперь светилась белым, и на этом фоне отчетливо выделялись пять символов, расположенных в точности так, чтобы одновременно коснуться их расставленными пальцами одной руки. Первым побуждением было отдернуть руку, но она заставила себя не делать этого.

– Очень хорошо, – произнесла она. – Мы не способны взлететь, но, по крайней мере, можем драться.

Специальные коды для активации вооружения змея были ей неизвестны. Если ввести неверный код, можно вообще потерять управление. Но если танки начнут стрелять в упор, ее тоже ждет смерть. Понятно, что броня змея отнюдь не стала прочнее за те годы, что он простоял здесь без присмотра.

С другой стороны, у него остались разведчики-джеренгджены, и они вроде бы прекрасно функционировали.

Лиссе прижала большой палец к первому символу. Быстрая тень возникла – и исчезла прежде, чем Лиссе успела ее разглядеть. После второй попытки появился двухголовый дракон со свивающимся в кольца телом. Значит, ракеты дальнего действия, гром небесный. Она быстро обдумывала варианты. Какая ирония судьбы – активировать вооружение корабля лишь затем, чтобы испепелить и его, и саму себя.

– У вас осталось десять секунд, курсант Фай Гуэн, – равнодушно произнес голос.

– Лиссе, – нетерпеливо окликнул призрак.

Один из символов изображал бегущего волка. Она вспомнила, что когда-то волк был эмблемой наемников. Несмотря на это, у нее возникло странное желание воспользоваться именно им. Она помедлила, глядя на волчий силуэт, и вдруг змей произнес, хрипло, словно горло его пересохло от жажды:

– Подготовка к запуску.

Лиссе коснулась волка пальцем, потом прижала ладонь к панели, чтобы активировать оружие. Панель на миг стала горячей, затем холодной.

Миновала секунда. Казалось, что ничего не произошло, что системы змея вышли из строя. Воцарилась зловещая тишина.

Серые силуэты танков и бронетранспортеров вырисовывались на фойе темного неба; можно было различить деревья с засохшими плодами, росшие поблизости. Она не знала, действие это неизвестного оружия или просто проблема с дисплеями. Прошло десять секунд или нет? Не поймешь. А доверять биению сердца было нельзя – пульс участился.

Лиссе охватило отчаянное желание удариться в бегство, пока танки не открыли огонь; она провела рукой по панели, чтобы убрать символы. Те превратились в странные, тревожные обрывки, похожие на полупережеванные листья или полустертые отпечатки ладоней. Она повторила жест, означавший приказ взлететь.

Когда змей начал подниматься, Лиссе вскрикнула, но крик застрял у нее в горле. Изображения на гобеленах изменились – все они показывали небо, кроме того, на котором прежде было дерево с воронами: теперь вместо птиц на ветвях висели скелеты. Цена, уплаченная не монетами, а костями.

Только набрав высоту, она приказала продемонстрировать, что стало с преследователями. Вместо ответа змей продолжал подниматься.

Проблема заключалась не в дисплеях. «Удар волка» лишил людей теней, тем самым уничтожив их. Внизу через весь огромный континент, который когда-то назывался Мостом Ишуэля, протянулась полоса огня – ослепительно сверкающая река, окруженная заснеженными горами, лесами и извилистыми потоками.

Лиссе училась превосходно. Не для того чтобы заслужить похвалу, а потому что это давало ей возможность изучить врага. Лучше всего она знала географию. Они с призраком долгие часы проводили, рисуя в воздухе карты, изображая горы и равнины при помощи одеяла; призрак утверждал, что бумага их выдаст. Пока Лиссе запоминала расположение кварталов Города Фонтанов, он пел баллады о его основании. Он рассказывал о спорах поэтов и философов, в честь которых были названы улицы и площади Города Призм. Она знала, какие рудники снабжают сырьем каждую конкретную базу, запомнила все дороги, исчертившие Мост Ишуэля вдоль и поперек. Хотя численность населения баз и лагерей не раскрывалась курсантам, особенно тем, кого завербовали в школах перевоспитания, прикинуть цифры было нетрудно.

Империя построила на Мосту Ишуэля сто четырнадцать баз. В персонал каждой входило в среднем двадцать тысяч человек. Нельзя положиться на точность оценки, но «удар волка» уничтожил примерно…

Она содрогнулась, рассматривая горящие базы – их оказалось около шестидесяти.

С населением лагерей было сложнее; Империя неохотно озвучивала эти цифры. Лиссе вспомнила зону вокруг Базы 87, ряды одинаковых бараков. Единственной причиной, почему людей в них жило не больше, чем персонала, являлись эффективные действия наемников тогда, в День Джеренгдженов.

«Стратегия Иглы», – тупо подумала Лиссе. Самая маленькая щепка. Она не ожидала увидеть столь наглядное подтверждение справедливости этой поговорки.

Призрак смотрел на нее, и его темные глаза, против обыкновения, были четко видны.

– Сейчас с этим уже ничего не поделать, – наконец произнес он. – Отдай приказ змею, пока он сам не решил, куда лететь.

– Пепельный Путь пятьсот четырнадцать, – произнесла Лиссе.

Они придумали это еще на базе; много сценариев они обсудили шепотом перед сном, вместо колыбельных.

Ее трясло, несмотря на ремни безопасности.

Прежде чем они развернулись и устремились в глубины космоса, Лиссе бросила последний взгляд на выжженную пустыню: это был след, оставленный ею на родной планете. А ведь она лишь хотела уничтожить тех, кто угрожал ей смертью.

Позже в ее сновидениях след от удара принимал очертания бегущего волка.

На языке большинства наемников слово «джеренгджен» означало искусство складывания фигурок из бумаги. Впервые увидев их, Лиссе решила, что пошел снег. Ей было четыре года. В Городе Гобеленов стоял погожий, чуть влажный весенний день. Она наблюдала за птицей, пытавшейся поймать яркую бабочку, когда с неба начали медленно опускаться странные бумажные фигурки: лисы, змеи, буревестники.

Смеясь, Лиссе позвала родителей. Но родители не смеялись. Не слушая возмущенных воплей, ее затащили в подвал и выключили свет. Она попыталась укусить одного из своих отцов, когда тот зажал ей рот рукой. Джеренгджены определяли местонахождение противника по его тени, а не по голосу, однако, имея дело с оружием наемников, следовало на всякий случай принять все меры предосторожности.

На улицах фигурки изящно расправили складки и превратились в артиллерийские орудия с тенями-драконами, в грациозных четвероногих штурмовых роботов с тенями-волками. Парившие в небе джеренгджены развернулись и стали бомбардировщиками, отбрасывавшими тени-пустельги.

То же самое произошло и в других городах Рейона. Люди складывались, словно бумажные фигурки, когда оружие наемников лишало их теней. В течение нескольких последующих недель была истреблена примерно треть населения планеты.

По поводу числа жертв Империя высказалась так: «Это прискорбно». И позднее: «Поскольку переговоры зашли в тупик, консолидация была необходима».

Лиссе постоянно носила с собой карту дальнего космоса, частью в голове, частью – на коврике для игры в скорч. Призрак когда-то был путешественником. Он научил ее мнемоническим приемам для запоминания темных туннелей и опасных дыр, расположенных среди звезд. В перерывах между уроками она рисовала в воображении бесчисленные картины, повторяя время перелетов, местонахождение воронок и поворотов.

Пепельный Путь 514 проходил между двумя нестабильными звездами и беспорядочным нагромождением планет, комет и астероидов вокруг них. Лиссе почувствовала, как змей раскачивается, балансируя на довольно сильном космическом ветру. Гобелены с одной стороны светились красноватым светом – там находилась ближайшая звезда, 514 Ци. С другой стороны вид загораживала бледно-голубая с фиолетовым планета, окруженная ожерельем из нескольких колец.

Здесь легко можно было спрятаться. Это был один из главных торговых путей, и после Битвы Павшего Солнца – названной так не в честь ближайших звезд, а в честь эмблемы генерала повстанцев, белого солнца с алым ободком, – этот путь был объявлен пепельным, то есть здесь запрещалось основывать постоянные поселения.

Однако для Лиссе важнее было то, что Путь 514 проходил ближе всего к месту, где в последний раз, лет пять назад, видели наемников. В школе она заучивала названия и силуэты самых мощных боевых кораблей, складывала хвалебные стихи в их честь, подражая государственным гимнам Империи. Она писала эссе об их тактике и запоминала имена знаменитых капитанов, хотя от них не осталось ни статуй, ни портретов, лишь на немногочисленных фотографиях мелькали суровые, неулыбчивые лица. В Империи обожали статуи и портреты.

В течение ста лет (по административному календарю) наемники верно служили своим хозяевам и ни разу не потерпели поражения. Когда-то Лиссе думала, что у нее впереди вся жизнь, чтобы спланировать заговор против них. Но внезапно они разорвали контракт по причинам, которых имперские чиновники так и не раскрыли (возможно, и сами не знали), и бесследно исчезли.

– Вряд ли мы здесь что-то найдем, – сказала Лиссе.

Наверняка Империя прочесала всю эту область в поисках следов. Вороны пропали с гобеленов. Вместо них появились изображения постоянно перемещавшихся космических потоков. Приближение вражеских звездолетов должно было нарушить течение и тем самым позволило бы Лиссе и призраку определить их местонахождение. Не доверяя системам корабля – хотя теперь ей практически ничего не оставалось, кроме как положиться на него, – последние несколько часов она пристально следила за изображениями на дисплеях. После недолгого спора с призраком она включила тактильные датчики, чтобы воздушные потоки в командном центре отражали, хотя бы примерно, состояние пространства вокруг корабля. Иногда приближение неприятностей легче почувствовать кожей.

– Здесь нет никаких признаков присутствия покинутых змеев, – добавила она. – Или действующих, кроме нашего.

– Это лишь начало поисков, – ответил призрак.

– В конце концов нам придется рискнуть и приблизиться к какой-нибудь станции. Ты не нуждаешься в пище, но мне необходимо что-то есть.

Она смогла вынести с базы всего несколько пайков, и сейчас ей очень хотелось вскрыть один из них.

– Возможно, здесь есть кладовая.

– Я никак не могу избавиться от мысли, что это ловушка.

– Рано или поздно тебе придется поесть. – резонно заметил призрак. – Взглянуть не помешает, и я не хочу, чтобы ты ходила голодной.

Поскольку она все еще сомневалась, он добавил:

– Я останусь здесь и подежурю. Я буду рядом.

Это отнюдь не успокаивало, но она больше не была маленькой девочкой, что забилась в койку, стоявшую строго параллельно стене, и вцепилась в одеяло, слушая, как призрак пересказывает легенды ее народа. Она вспомнила любимую историю – об одиноком часовом, который выжег себе глаза, чтобы не допустить наступления последнего утра мира, – и отправилась на поиски.

Чем дальше от командного центра, тем сильнее ощущалось притяжение призрака, непреодолимое желание вернуться; но эта боль была старой, хорошо знакомой, и ее легко было перенести. Пока она шла по коридору, загорались лампы; хотя свет был рассеянным, тень она отбрасывала неестественно четкую. Затем лампы начали включаться впереди, словно указывали путь. Интересно, что змей хотел скрыть от нее?

Пайки хранились на складе, за дверью без всяких надписей. Она не знала, что делать с этими пайками и годны ли они в пищу; если верить текстам на упаковках, это был полевой рацион категории 72. Лучше того, которым их кормили во время учений, но не намного. Поразмыслив. Лиссе решила, что это не удивительно: судя по всему, наемников обеспечивали пищей наниматели.

Охваченная каким-то странным чувством, она взяла два пайка и вернулась тем же путем. То, что змей освещал дорогу, заставило ее нервничать еще сильнее.

– Ничего нового? – обратилась она к призраку. Затем показала паек. – Жаль, ты не можешь определить, не отравлен ли он.

Призрак сухо рассмеялся.

– Если бы змей собирался тебя убить, он бы сделал это проще. Еда – это всего лишь еда, Лиссе.

Пища оказалась весьма посредственной, но ожидать иного от армейского пайка было бы глупо. По крайней мере, не хуже обычного. Поев, она отыскала туалет, а потом разложила коврик для игры и карты – Колонна Свечи и Кости, справа налево. На сей раз она не стала складывать из бумаги фигурки, воспоминания о бегающих разведчиках-гончих вызывали у нее ужас и отвращение.

В момент, когда она покинула Базу 87, включился отсчет времени. Уничтожение поселений на континенте Мост Ишуэль запустило другой счетчик, более важный. Лиссе не ставила на карту свою жизнь: она уже давно продала ее. Вопрос заключался в том, сколько имперских баз она сумеет ликвидировать, прежде чем погибнет. И сможет ли найти хотя бы один корабль наемников, служивших карающим мечом Империи…

Лиссе перебрала возможные цели. Например, База 226 Менг, Крепость Лепестков. В этой попытке ей наверняка суждено погибнуть, но эта цель была лишь второй по важности; первое место занимало уничтожение главной планеты Империи, хотя амбиции Лиссе не простирались так далеко. Был еще Мост 663 Ци-Кес с его знаменитыми Бледными Часовыми, или станция типа «Орлиное Гнездо» 8 Йенек, где строили крупнейшие звездолеты Империи, или…

Она положила карты, закрыла глаза, прижала ладони к лиду. Тактика не была ее сильной стороной. Может, просто выбрать мишень наугад?

Но, разумеется, в присутствии призрака ничего не делалось наугад.

Она снова разложила карты из Колонны Свечи.

– Станция восемь Йенек не подойдет, – сказала она. – Начнем с более простой задачи. Пятьсот восемьдесят шесть Чиу.

Лиссе взглянула на призрака: у нее до сих пор сохранилась привычка искать его одобрения. Тот кивнул.

– Безопаснее всего приблизиться к ней по Капиллярным Пепельным Путям. Так мы и проверим твои навыки пилота.

3 глубине души Лиссе была уверена, что змей с радостью полетел бы самостоятельно. Но они не могли ему это позволить.

Капилляры являлись худшими из Пепельных Путей. Даже звездный свет описывал странные траектории, двигаясь среди древних лабиринтов, полуразрушенных ворот, стоявших на пути космических потоков, и воронок, поведение которых невозможно было предсказать.

В первых восьми Капиллярах им повезло. При других обстоятельствах Лиссе как зачарованная смотрела бы на великолепные линзовидные галактики и сверкающие россыпи огней – далекие скопления звезд. Но сейчас ее взгляд не отрывался от панели управления, и рука не дрогнула, хотя она и боялась, что в любую минуту может появиться тень волка.

Но когда они приблизились к девятому…

– Патруль, – сказал призрак, наклоняясь ближе.

Она коротко кивнула, пытаясь не показывать, что близость призрака причиняет ей боль. Тот скривил рот, словно извиняясь.

– Было бы хуже, если бы мы никого не встретили до самой Пятьсот восемьдесят шестой Чиу, – заметила Лиссе.

За подобное везение всегда приходится платить. Если не готова к выполнению задачи, лучше выяснить это сейчас, пока еще остается шанс бежать и приготовиться к удару позднее.

Патруль состоял из шестнадцати звездолетов: восемь класса Лэнс-82 и восемь Скаутов-73. Ей случалось управлять такими же Скаутами в симуляторе.

Звездолеты не стали тратить время на предупреждения. В ее сторону устремился рой ракет. Лиссе отправила собственные ракеты наперехват. Кто знает, почему ее атаковали; возможно, потому что Империя и наемники расстались врагами, возможно, властям уже известно о событиях на Рейоне. Она была уверена: срочные сообщения полетели в космос спустя несколько минут после удара по Мосту Ишуэля.

Когда вражеские ракеты взорвались, Лиссе направила змея к ближайшей воронке. Он был крупнее и прочнее звездолетов. Он лучше мог выдержать нагрузку, которой подвергались корабли, попавшие в вихрь. Воронка приближалась, и гобелены потускнели. Она выключила тактильные датчики, когда вихри возникли в кабине. Дальше должно было стать еще хуже.

Одна ракета пролетела совсем близко. Ей нужно совершенствоваться в управлении кораблем. Воронка представляла собой лишь временное убежище; там нельзя находиться вечно.

Враги выпустили второй залп. Лиссе нырнула глубже в воронку. Звезды странно исказились и приняли форму розеток.

– Им известны возможности воздушного змея, – напомнил призрак. – Воспользуйся ими. Если они не глупы, то наверняка уже отправили сообщение местному командованию.

Змей предложил применить звездолеты-джеренгджены класса «гончая». Лиссе доверилась его опыту.

«Гончие», которых выпустил змей, развернулись на лету, стройные, хищные. Они маневрировали с замечательной ловкостью, несмотря на турбулентность. Но их было всего десять.

– Если я выстрелю во вражеский корабль, то попаду в них, – сказала Лиссе.

Ее рефлексы работали хорошо, но, судя по всему, «гончие» предпочитали находиться вплотную к мишеням.

– Тебе не потребуется стрелять, – возразил призрак.

Она бросила на него быстрый недоверчивый взгляд. Рука ее застыла над контрольной панелью; перебрав свои возможности, Лиссе обнаружила, что они весьма ограниченны. Например, не было уверенности, что огненная птица (взрывчатка) не способна к самоуничтожению, а долгий перелет утомил.

Пилоты-патрульные оказались отнюдь не новичками. Они испепелили трех «гончих». Возможно, одновременно с Лиссе они поняли, что эта тройка была лишь приманкой: другие семь превратили патруль в ком искореженного металла.

Лиссе направила змея к выходу из воронки. У нее возникло какое-то неуютное чувство; казалось, она чем-то обязана оставшимся «гончим», хотя это всего лишь одноразовые аппараты, мятые клочки бумаги, как и все джеренгджены. И действительно, когда она пролетала мимо, они сложились и стали плоскими, превратившись в бесполезные листы металла.

– Мне кажется, это неэффективное использование ресурсов, – обратилась Лиссе к призраку.

– Такова тактика наемников, – сказал тот. – Она работает. Возможно, это единственное, что имеет значение.

Лиссе хотела расспросить о деталях, но сильная турбулентность отвлекла ее. К тому времени, как они добрались до более или менее спокойного места, она слишком устала, чтобы поднимать этот вопрос.

Они дважды пытались скрытно приблизиться к 586 Чиу, не привлекая внимания патрулей. Понадобилось бы тысячу лет провести без сна, чтобы испепелить все звездолеты Империи, но даже тогда она не закончила бы эту работу.

Шесть дней они кружили неподалеку от 586 Чиу, изучали местное движение и оборонительные сооружения. Здесь не было опасных вихрей. Такие станции обычно строили поблизости от спокойных, стабильных течений.

– Легче всего будет справиться, если сначала ликвидировать город, – безразлично произнес призрак. Они обсуждали, не слишком ли рискованно обрушить на станцию бомбы, пролетая мимо. Лиссе смущал тот факт, что Вспомогательный Город 586 Чиу располагался в зоне поражения. По-видимому, люди, занимавшиеся вооружением змея, считали, что уничтожать следует максимальное количество живой силы противника. – Тогда у них останется лишь мгновение на то, чтобы понять, что происходит.

– Нет.

– Лиссе…

Она взглянула на призрак без слов, упрямо, хотя ей было ужасно неудобно его разочаровывать. Он помолчал, но не стал настаивать на своем.

– Тогда предлагаю вот что, – сдался он. – Наилучшая альтернатива: ударим дезинтегратором потока в сердце завода, а джеренгджены займутся оборонительными системами.

Станции типа «Орлиное Гнездо» поддерживали стабильность проходящих поблизости потоков – для удобства настройки систем новых звездолетов. В обычных обстоятельствах воронка-противовес была «привязана» к центру станции. Если они смогут уничтожить этот центр, воронка развернется и превратит станцию в развалины.

– Так и сделаем, – согласилась Лиссе.

Дезинтегратор имел небольшую дальность действия: ей не нравилась идея подлететь вплотную, но ведь от более безопасного плана она только что отказалась.

«Орлиное Гнездо» 586 Чиу напоминало скорее не гнездо, а погребальный костер. Звездолеты и транспортные суда постоянно прилетали и улетали, словно искры. Змей описал дугу и устремился к цели. Впереди неслись джеренгджены-соколы: пару секунд они летели группой, затем рассеялись и направились к своим мишеням.

Командование станции не растерялось. Они знали, что основную угрозу представляет змей. Но Лиссе встретила первую группу истребителей мощным залпом. Пустоту озарили разноцветные вспышки.

Змей пронзительно вскрикнул, когда один из вражеских кораблей задел очередью его вспомогательное крыло. Лиссе на мгновение потеряла управление, но другие крылья изменили геометрию, чтобы компенсировать ущерб. Лиссе почему-то подумала, что в этом крике не было боли, он больше походил на вопль экстаза.

Затем последовало настоящее испытание: ей предстояло «пройти сквозь строй» артиллерийских установок Штандарт-142. Эти смертоносные штуки сверкали, словно серебро. Тишина казалась неестественной: они должны были реветь, как тигры. Лиссе прикусила внутреннюю сторону щеки и сосредоточилась на уточнении параметров для дезинтегратора потока. Рука ее, лежавшая на контрольной панели, сжалась в кулак.

Один гобелен демонстрировал схему расположения потоков: бледно-голубые штрихи и черточки на черном фоне. Несмотря на окружавшие его сооружения, центр вихря был виден как туго завязанный узел, совершенно непропорциональный по отношению к размеру всей воронки.

– Пора, – с нечеловеческой точностью скомандовал призрак.

Повторять дважды не понадобилось. Она разжала кулак.

После удара дезинтегратора змей снова завопил. Он вздрагивал и вращался. Лиссе хотелось зажать уши, но по ней опять открыли огонь, так что пришлось уходить от обстрела. Змей сложился, минимизируя поверхность. Она наблюдала за этим маневром при помощи вспомогательного дисплея. На какой-то миг запаниковала – показалось, что змей раздавит ее, словно цветок, вложенный в книгу. И только потом заметила, что задержала дыхание.

Луч дезинтегратора не был видим человеческому глазу, но змей мог визуализировать его влияние на космические потоки. Подобно молнии, разряд вновь и вновь разветвлялся, устремляясь по течениям, которые неизбежно должны были привести его к центру завода.

Слишком занятая тем, чтобы удержать змея на пути к выходу, она не видела момент слияния луча дезинтегратора с «узлом». Зато ощутила первую ударную волну, когда воронка освободилась от своих «пут» и расширилась, заняв огромное пространство. Тут все внимание Лиссе поглотила задача удержать равновесие среди образовавшихся малых воронок, и стало некогда думать ни о чем, кроме выживания.

Лишь потом она вспомнила, как множество обломков летало вокруг в самых непредсказуемых направлениях. Крылья звездолетов, амортизаторы, переборки; даже, как ни странно, ящик с дырой, через которую выглядывали красноватые фрукты.

Позже ей не давала покоя невозможность сосчитать, сколько там было людей, большинство – уже мертвых. Кого-то разрезало наискосок, кости и внутренности торчали наружу, за ними тянулся кровавый шлейф. Другие тела были перекручены и разорваны, лица срезаны и отброшены в сторону, словно ненужные маски, пальцы сжимали обломки стульев, столов, дверных косяков. Сквозь щель в какой-то стене она разглядела троих людей в темно-зеленых кителях. Они обернулись к расширявшейся щели, затем прижали руки к лицам, и вторичная воронка разорвала их на куски. Последним, что видела Лиссе, были две ладони, все еще прижатые друг к другу, отрезанные у запястий.

Лиссе нашла выход. Полетела к нему.

Лишь гораздо позднее она выяснила, что уничтожила сорок процентов сооружений станции. Некоторые люди выжили. Они знали, как отстроить ее заново.

Но она так никогда и не узнала, что эффект дезинтегратора потока был настолько длительным, что многие из выживших погибли от жажды прежде, чем летательные аппараты смогли приблизиться к станции и доставить воду и продукты.

В прежние времена люди народа Лиссе брали призраков в «компаньоны», чтобы утешать мертвых и, в свою очередь, получать утешение от них. Через год и один день призрак покидал своего «хозяина» и обретал покой.

После Дня Джеренгдженов ее народу пришлось нелегко: мертвых внезапно стало очень много, нужно было облегчить кошмары погибших в кровавой резне и избавить их от предсмертного ужаса.

Родители Лиссе, в отличие от остальных, «соединили» призрак умершего с ребенком.

– У них не было иного выбора, – снова и снова повторял ей призрак. – Ты не должна винить их.

Все эти годы он терпеливо выслушивал ее жалобы, учил плакать беззвучно, чтобы не услышали учителя. Убаюкивал вечером, рассказывая легенды ее народа и разные истории, описывал сады и цветущие аллеи так живо, что казалось, будто она помнит их. Некоторые ночи были тяжелее других, и оказывалось нелегко заснуть с этой странной, колющей, пульсирующей в сердце болью. Но она не чувствовала вины.

Второй целью стала База 454 Куо; ее элитные истребители украшал сложный орнамент из множества узелков. Они были зелеными и ощетинивались шипами с бронзовыми остриями. По причинам, которые Лиссе даже не пыталась понять, джеренгджены разнесли на части оборонительный флот, но оставили совершенно нетронутыми узорчатые панели.

Третья цель, четвертая, пятая – она начала использовать карты для скорча, чтобы фиксировать число погибших, хотя незашифрованные сообщения были ненадежны. Несмотря на все свои возможности, воздушный змей не сумел взломать военный шифр. Два дня это мучило ее; она не знала, что сделать, чтобы не думать о цифрах.

Но, думая о них, она отказывалась округлять цифры в большую сторону. И в меньшую тоже.

Ночные кошмары начались после шестой станции, Моста 977 Джа-Эш. Командующий хранил молчание, как она и ожидала. Но торговая коалиция нарушила запрет и умоляла Лиссе о милосердии на четырнадцати языках. Она не стала уничтожать представительство коалиции. Это сделали военные со станции – в качестве наказания.

Она напомнила себе, что торговцы все равно погибли бы. Научилась пользоваться огненной птицей с максимальным эффектом. И не строила иллюзий по поводу того, что истребляет лишь солдат и чиновников Империи.

Во снах она слышала мольбы о пощаде – звучавшие на языке ее родителей, которому научил ее призрак. Призрак, в свою очередь, пел колыбельные, чтобы она смогла уснуть, как делал это, когда она была маленькой девочкой.

Цифры росли. После того как число погибших перевалило за десять миллионов, Лиссе вскочила, выбежала из командного центра и забилась в свою каюту. Она колотила руками по стене, пока не пошла кровь. Триумф имел привкус соли и яда. Это не должно было произойти так легко. В ее самых страшных кошмарах волк блуждал по гобеленам, поедал тени – поедал души. И вселенная с горсткой блестящей мишуры звезд стала одной бесконечной тенью.

После уничтожения семнадцатой станции припасы начали подходить к концу. Лиссе поспорила с призраком, стоит ли пытаться пополнить запас продуктов на черном рынке. Лиссе сказала, что они не могут тратить на это время, и одержала верх. Кроме того, у нее почти не было аппетита.

Они перехватили несколько сообщений, из которых следовало, что за ними охотятся. Слухи и шепот. Из-за них Лиссе не могла спать, пока усталость не одолевала ее настолько, что мир хотелось захлопнуть, словно дверь, и спрятаться. Империя наверняка планировала уничтожить ее. Может быть, и кое-кто другой тоже.

Если кто и воспользовался событиями, чтобы выступить против Империи по каким-то своим причинам, она об этом не слышала.

Имена боевых змеев, записанные на административном языке Империи, разнообразны. «Огонь Обугливает Паука». «Осада Города с Семнадцатью Лицами». «Независимая Геометрия». «Перчатка с Тремя Пальцами».

Эти имена, строго говоря, не принадлежат Империи. Они похищены у величайших культур, которые наемники уничтожили по приказу имперских властей. «Огонь Обугливает Паука» – так назывался шелковый гобелен, хранившийся в темном зале Меу Дан с древних времен. «Осада Города с Семнадцатью Лицами» – сага, которую пели историки Квайре. «Независимая Геометрия» обсуждала различную природу параллельных линий. Были и другие: пьесы, статуи, игры.

Ученые и художники Империи получали большое удовольствие, давая произведениям искусства новую интерпретацию. Такие культурные достижения следует распространять, говорили они.

До следующей цели, Базы 894 Сао, оставалось три дня пути, когда по гобеленам промелькнула крылатая тень. Космос был черным, лишь кое-где мерцали светлые точки, да время от времени взрывалась новая звезда. Тень затмила все, направляясь им наперерез; она была целеустремленной, как пуля. На мгновение Лиссе показалось, что это горстка обломков истребителя и ржавой шрапнели.

Призрак выругался. Лиссе вздрогнула, но. когда она оглянулась на призрака, лицо его уже было спокойным.

Приказав дисплеям сфокусироваться на странном объекте, чтобы оценить его размеры, Лиссе подумала о дроздах и буревестниках, зимнем ветре и острых клювах.

– Я не знаю, что это такое, – произнесла она, – но это явно искусственный объект.

Оборонительные сооружения или корабли Империи не могли так выглядеть.

– Конечно, – подтвердил призрак. – Это другой змей.

Лиссе очистила панель управления и направила змей к случайно оказавшейся неподалеку воронке.

Призрак заговорил:

– Подожди. У тебя не получится уйти от него. Он видит нашу тень точно так же, как мы видим его.

– Для начала объясни мне: как может корабль отбрасывать тень в космосе? – спросила она. – И почему мы никогда не видели нашей собственной?

– Разве человек может видеть свою душу? – ответил призрак вопросом на вопрос. Но при этом он не смотрел ей в глаза.

Лиссе хотела расспрашивать дальше, но тень накрыла их. Она странно сложилась, образовав веер кинжалов. Лиссе развернула корабль. Панель управления предложила ей выбор: двухголового дракона, сокола, свивающуюся кольцами змею. Рядом появился волк, стоявший на задних лапах, но она быстро отдернула руку.

– Визуальный контакт, – отчеканил змей.

Чужой корабль имел цвет умирающей звезды. Он убрал все выступающие элементы, чтобы ей труднее было целиться, но Лиссе не сомневалась, что развернуться он сможет за долю секунды. С невероятной точностью чужак описывал расширяющуюся спираль.

– Это приветствие наемника, равный приветствует равного, – объяснил призрак.

– Мы должны на него ответить?

– А разве ты наемница? – возразил он.

– Входящее сообщение, – произнес змей прежде, чем Лиссе сумела сформулировать ответ.

– Я его выслушаю, – произнесла Лиссе, несмотря на протесты призрака.

Она чувствовала, что должна проявить минимальную вежливость, даже по отношению к наемникам.

К ее удивлению, когда ворон исчез с гобелена, там появилась не эмблема, а лицо женщины: смуглая кожа, от виска к скуле тянется шрам, темные волосы подстрижены ежиком, одета в незнакомую серую форму какого-то угловатого покроя. Лиссе ожидала увидеть глаза убийцы, глаза охотника, но взгляд женщины был просто усталым.

– Капитан Кириет Дзан, командир корабля… – Она говорила на административном языке, но последнее слово Лиссе не поняла. – Ты можешь называть его «Свеча».

– Лиссе с планеты Рейон, – представилась она.

Не было смысла скрывать свое имя.

Но женщина не смотрела на нее. Она смотрела на призрака. Затем резко произнесла что-то на чужом языке.

Призрак прижал руку к ладони Лиссе. Она вздрогнула; она ничего не понимала.

– Будь сильной, – пробормотал он.

– Я вижу, – снова заговорила Кириет на административном языке. Лицо ее было суровым. – Лиссе, тебе известно, с кем ты путешествуешь?

– Насколько я понимаю, мы незнакомы. – холодно, официально ответил призрак.

– Разумеется, нет, – согласилась Кириет. – Я занималась материально- техническим обеспечением захвата планеты Рейон и уничтожения ее населения. – Она не сказала «консолидации». – Я отлично знаю, по какой причине мы туда пришли. Лиссе, твоего призрака зовут Врон Ариен.

Через несколько мгновений Лиссе выдавила:

– Это имя наемника.

Призрак проговорил:

– Да, так и есть. Лиссе… – Рука его упала.

– Скажи мне, что происходит.

Он плотно сжал губы. Затем пробормотал:

– Лиссе, я…

– Скажи мне.

– Он был дезертиром, Лиссе, – произнесла женщина осторожно, словно боялась, что, услышав это, Лиссе может рассыпаться в прах. – Долгие годы ему удавалось ускользать от Командования Волка. Затем мы выяснили, что он поселился на Рейоне. Командование Волка постановило, что Рейон следует покарать за предоставление убежища дезертиру. Империя согласилась.

Все это время Лиссе смотрела на призрака, безмолвно умоляя его сказать, что это неправда, все неправда. Но призрак молчал.

Лиссе подумала о долгих ночах, которые призрак проводил у ее постели, рассказывая ей о танцовщицах, о ручных птицах, о раскидистых деревьях с диковинными плодами, росших на городской площади; обо всем том, чего она не могла помнить, потому что была совсем маленькой, когда появились джеренгджены. Она даже родителей толком не помнила: вот она свернулась на коленях у матери, вот помогает отцу чистить бананы. Может быть, все, что рассказывал ей призрак. – сплошная ложь?

Она вспомнила, как он помогал ей спланировать побег с Базы 87, как ловко провел через лабиринт, к кораблю наемников. Тогда ей не пришло в голову удивиться его уверенности.

Лиссе сказала:

– Выходит, этот змей принадлежит тебе.

– В каком-то смысле да.

Глаза призрака приобрели точно такой же цвет, какой бывает у пепла после того, как умрет последний уголек.

– А мои родители…

С трудом произнося слова, будто они резали его, призрак ответил:

– Мы заключили сделку, твои родители и я.

Она не смогла сдержаться и всхлипнула.

– Я предложил защищать тебя, – продолжил призрак. – Я многие годы служил Империи и знал, как она действует. И я пообещал твоим родителям отомстить за них. Все-таки Рейон стал мне домом.

Лиссе чувствовала, что Кириет наблюдает за ними, и сознание этого жгло ее, как огнем.

– Мои родители действительно погибли во время… консолидации? – Эвфемизм было легче произнести.

Она могла бы спросить, правда ли, что Лиссе – ее настоящее имя. Но она и сама понимала: скорее всего, нет.

– Я не знаю, – ответил он. – После того как вас разлучили, у меня не было возможности это выяснить. Лиссе, мне кажется, тебе лучше сейчас узнать, что нужно Кириет. Она тебе не друг.

«Я занималась материально-техническим обеспечением» – так сказала Кириет. И ее изумление при виде призрака – у него есть имя, напомнила себе Лиссе – выглядело вполне искренним. А это означало, что Кириет разыскивала не Врона Ариена.

– Зачем ты пришла? – спросила Лиссе.

– Тебе не понравится то, что я скажу. Я должна уничтожить твой корабль – не знаю, как ты его назвала.

– У него нет имени.

Она так и не смогла заставить себя дать змею имя – ведь таким образом он становился ее собственностью.

Кириет посмотрела на нее искоса.

– Понимаю.

– Но ты же могла просто выполнить свою задачу, – сказала Лиссе, – и не разговаривать со мной. Я не имею опыта управления змеями. В отличие от тебя.

На самом деле ей давно уже следовало спасаться бегством. Но неожиданное сообщение Кириет означало, что жизненная цель Лиссе, когда-то такая четкая, теперь утратила смысл.

– Возможно, я тебе не друг, но и не враг, – возразила Кириет. – У меня больше нет общих целей с Империей, Но ты не можешь продолжать пользоваться этим змеем.

Лиссе прищурилась.

– Это мое единственное оружие. Было бы большой глупостью с моей стороны расстаться с ним.

– Я не отрицаю его эффективности, – ответила Кириет, – но ты же родом с планеты Рейон. Неужели цена, которую пришлось заплатить, безразлична тебе?

Цена?

Кириет продолжала:

– Значит, тебе никто не сказал.

Она гневно смотрела на призрака.

– Оружие – это оружие, оно предназначено для убийства, – произнес призрак.

Едва Лиссе успела перевести дыхание, он добавил:

– Такие корабли, как этот, питаются смертями. Прежде чем покинуть планету, необходимо было запастись энергией, то есть позволить ему поглотить хотя бы небольшое число жертв. Таково ремесло моего народа – точно так же, как общение с призраками было ремеслом твоего народа, Лиссе.

Питаются смертями.

– Значит, поэтому ты хочешь уничтожить змея, – обратилась Лиссе к Кириет.

– Да. – Улыбка женщины была горькой, – Как ты можешь себе представить, Империя этого не одобрила. Они хотели заключить контракт еще на сто лет. Я отказалась.

– Разве ты имела право отказываться? – спросил призрак, и Лиссе почудилось, что он переводит какую-то идиому со своего родного языка.

– Я нарушила субординацию и сместила главу Командования Волка, – сказала Кириет. – Это был непопулярный ход. С тех пор я занимаюсь истреблением змеев. Если Империи так хочется продолжать завоевания, пусть сама пачкает руки кровью.

– Но ты же управляешь змеем, – удивилась Лиссе.

– «Свеча» – мой дом. Но в тот день, когда все остальные змеи будут превращены в пепел, я уничтожу его.

Это сообщение показалось Лиссе не лишенным иронии. Но все равно она не доверяла Кириет.

Послышался незнакомый голос. Кириет обернулась.

– За тобой погоня.

Она произнесла короткую фразу на родном языке, затем продолжила:

– Тебе понадобится моя помощь…

Лиссе покачала головой.

– Флот сравнительно невелик, но он представляет для тебя угрозу. Позволь мне…

– Нет, – ответила Лиссе резче, чем ей хотелось бы. – Я разберусь с ними сама.

– Как тебе угодно, – произнесла Кириет, и вид у нее стал еще более усталым. – Но не говори, что я тебя не предупреждала.

Затем ее лицо исчезло, и на миг на экране появилась эмблема: черная свеча, которую наискосок пересекали пустые ножны.

– «Свеча» направляется к воронке, скорее всего, чтобы там укрыться, – очень тихо заговорил призрак. – Но она может вернуться в любой момент.

Лиссе казалось, что она спокойна, но затем наступила реакция. Несколько мгновений она сидела, обняв себя руками, чтобы унять дрожь, и не сразу смогла сосредоточиться на данных, появившихся на дисплеях.

В какой-то момент любой боевой змей демонстрирует в своем командном центре свиток с каллиграфической надписью. Текст можно перевести примерно следующим образом:

Даже по меркам наемников это не слишком походит на стихотворение. Но женщина, которая его написала, была солдатом, а не поэтом.

У наемников больше нет родины. Но, несмотря на это, они придерживаются некоторых традиций, и среди них – Ночь Бдения. Каждый наемник чествует погибших в прошедшем году, зажигая свечу. Прежде они делали это в день зимнего солнцестояния по древнему календарю. Теперь Ночь Бдения отмечает годовщину момента, когда были запущены первые боевые змеи; момента, когда наемники перебили множество своих соотечественников, чтобы «накормить» боевые корабли.

«Змеи могут летать, – сказал главнокомандующий наемников. – Но они не знают, как охотиться».

Когда все закончилось, они знали, как охотиться. Немногие наемники простили его, но было уже поздно.

Полный текст стихотворения таков: «Столько людей погибло, но у меня есть только одна свеча для всех».

Стоит заметить, что выражение «у меня есть» на языке наемников передается особой конструкцией: тот, кто обладает предметом, не только изменяется, кроме того, существует угроза, что его убьют.

Предупреждение Кириет оказалось правдивым. К ним приближался имперский флот, сохраняя совершенный, четкий строй; отступать было некуда. Лиссе насчитала сорок один вражеский корабль. Это ее не беспокоило. С другой стороны, ресурсы Империи были таковы, что после уничтожения этого флота должны прийти еще двадцать, а затем все больше и больше. Цифры – число убитых – будут расти. Они не сразу открыли огонь, а это означало, что у них имеется в запасе какая-то хитрость.

Один звездолет отделился от группы, описал изящную дугу и показал уязвимый бок, на котором была изображена роза.

– Он не вооружен, – произнесла озадаченная Лиссе.

Лицо призрака оставалось непроницаемым.

– Как мудро с их стороны, – сказал он.

Передний гобелен замерцал.

– Принять сообщение, – разрешила Лиссе.

Появилась эмблема: трилистник, по бокам две розы, одна цветком вниз, другая – цветком вверх. Уже не в первый раз Лиссе удивилась, зачем люди, принадлежавшие к культуре, высоко ценившей миниатюры и скульптуры, считали нужным прятать лица за эмблемами.

– Капитан Фай Гуэн, я дипломатический представитель Най Бара.

Это был женский голос, глубокий, звучный, с незнакомым акцентом.

«Значит, меня повысили в звании?» – сардонически подумала Лиссе, чувствуя нарастающее напряжение. Империя никому не давала званий, даже бессмысленных, не потребовав ничего взамен.

Она негромко обратилась к призраку:

– Они должны были нас найти, рано или поздно.

Затем произнесла:

– Сообщение для представителя Най: я Лиссе с планеты Рейон. Что мы можем друг другу сказать? Вашему народу неизвестно слово «милосердие».

– Если вы не выслушаете меня, – ответила Най, – то, возможно, выслушаете посланца, который придет после меня, или того, кто появится следом. Мы терпеливы, и нас много. Но у нас есть нечто общее: я тоже не собираюсь говорить о милосердии.

– Я слушаю, – произнесла Лиссе, несмотря на ледяное молчание призрака.

Всю жизнь она копила и оттачивала свою ненависть к Империи. Невыносима была мысль о том, что она, возможно, ошибалась. Но, так или иначе, следовало узнать цель появления Най.

– Капитан Лиссе, – заговорила представитель, и девушка почувствовала острую боль, услышав собственное имя, произнесенное чужим голосом, не голосом призрака, не голосом, принадлежавшим человеку с Рейона. Даже несмотря на то что теперь она знала: призрак тоже был чужаком. – У меня есть для вас предложение. Вы доказали свою боевую эффективность…

Боевая эффективность. Она вела счет всем смертям, она отмечала каждую кровавую бойню раной на собственном сердце, а эта женщина без лица свела их к нулю всего лишь двумя словами.

– …вполне убедительно. Нам нужны способные солдаты. За какую сумму вы готовы наняться к нам на службу, капитан Лиссе?

– За какую сумму… – Она пристально уставилась на трилистник, и лицо ее стало пепельно-серым.

Неправда, что мертвых нельзя сложить, как бумагу. Квадрат превращается в коршуна, а коршун – в лебедя: история превращается в слухи, а слухи – в песни. Даже сам процесс воспоминания искажает истину.

Но то же самое нельзя сказать о живых.