Здесь у нас смесь фантастики и детектива на тему убийства, совершенного роботом. Личность убийцы не вызывает сомнений, но остается вопрос: почему он убил. И ответ – в тексте, который не только отдает дань уважения рассказам о роботах Айзека Азимова, но и служит комментарием к миру за пределами этих рассказов, – не только будет иметь широкие последствия для общества в целом, но и создаст неожиданный резонанс в личной жизни следователя.

Элизабет Бир родилась в Коннектикуте, куда теперь вернулась, прожив несколько лет в пустыне Мохаве неподалеку от Лас-Вегаса. Она лауреат премии имени Джона Кэмпбелла в номинации «Лучший новый автор» в 2005 году, а в 2008 году увезла домой премию «Хьюго» за рассказ «Береговая линия» («Tideline»), который также принес ей мемориальную премию имени Теодора Старджона (которую она разделила с Дэвидом Моулзом). В 2009 году она получила вторую премию «Хьюго» за повесть «Шогготы в цвету» («Shoggoths in Bloom»). Ее короткие произведения публиковались в «Asimov’s», «Subterranean», «Scifiction», «Interzone», «The Third Alternative», «Strange Horizons», «On Spec» и других изданиях, а также собраны в антологии «Цепи, которые ты отвергаешь» («The Chains That You Refuse») и «Нью-Амстердам» («New Amsterdam»), Она автор трех высоко оцененных НФ-романов «Пригвожденная» («Hammered»), «Изувеченная» («Scardown») и «Внедренная в сеть» («Worldwired»), а также серии альтернативно-исторического фэнтези «Эпоха Прометея» («Promethean Age»), включающего романы «Кровь и железо» («Blood and Iron»), «Виски и вода» («Whiskey and Water»), «Чернила и сталь» («Ink and Steel») и «Ад и Земля» («Hell and Earth»). У нее также опубликованы книги «Карнавал» («Carnival»), «Подводные течения» («Undertow»), «Озноб» («Chili»), «Прах» («Dust»), «Все звезды, гонимые ветром» («All the Windwracked Stars»), «За горной грядой» («By the Mountain Bound») и повесть «Создания из кости и драгоценных камней» («Bone and Jewel Creatures»). Недавно напечатано ее новое произведение «Вереница призраков» («Range of Ghosts»), роман в соавторстве с Сарой Монетт «Как закалялись люди» («The Tempering of Men») и повесть «Вечность» («Ad Eternum»), Ее веб-сайт .

 

Когда Долли проснулась в воскресенье, у нее была оливковая кожа и каштановые волосы, спадающие волнами до бедер. Во вторник она выглядела рыжей и светлокожей. Но в четверг… В четверг ее волосы оказались черными, как вороново крыло, а руки – красными от крови.

Облаченная в черный костюм французской горничной, она одна в этой роскошно обставленной гостиной не была снежно-белой или антикварно-золотой. Для уборки таких комнат специально нанимают прислугу. И чистота здесь не уступает белизне.

Итак, все было чистым и белоснежным, за исключением трупа промышленника-миллиардера Клайва Стила – попробуйте описать такое не в комиксе, – который лежал у ног Долли, разметав внутренности наподобие лепестков зловещего цветка.

Так ее и обнаружила Розамунд Киркбридж – торчащей в этом красном пятне посреди белой комнаты, словно шип в розе.

Долли заблокировало в этой позиции, когда ситуация вышла за рамки программы. Когда Роз опустилась на колено возле пропитанного кровью ковра, Долли не шелохнулась.

В комнате пахло мясом и потрохами. Окна густо облепили мухи, но ни одной пока не удалось проникнуть внутрь. Каким бы герметичным ни был дом, это лишь вопрос времени. Уж мухи-то, как и любовь, лазейку всегда отыщут.

Кряхтя, Роз оперлась руками в зеленых перчатках на белоснежное шелково-шерстяное плетение ковра и наклонилась, просунув голову между мертвецом и куклой. Шелковые чулки Долли и ее туфельки на высоких каблуках были запачканы кровью: как мельчайшими брызгами, так и пятнами от струй из пробитой артерии.

Даже из множества артерий, если учесть, что сердце Стила лежало возле его левого бедра, все еще связанное с телом полосками соединительной ткани. От кистей Долли по предплечьям к локтевым ямкам тянулись следы запекшейся крови. А оттуда капало в лужицу на полу.

Нижнего белья на андроиде не было.

– Заглядываете девушке под юбку, детектив?

Роз – крупная, полная женщина за сорок. Ей понадобилась минута, чтобы подняться, не прикасаясь к жертве или орудию убийства. Прежде чем войти сюда, она скрутила на затылке прямые светло-каштановые волосы, а концы спрятала под сеточкой. Из-за строгости стиля ее челюсть напоминала квадратный фонарь. Глаза у Роз были почти такие же голубые, как и у куклы.

– Разве это девушка, Питер?

Упершись руками в колени, она выпрямилась и повернулась к двери.

Питер Кинг стоял у входа, пристально осматривая место преступления. Глаза у него были настолько темные, что не отражали свет – ни солнца, ни ламп. Пигмент радужек как будто распространялся и на белки, придавая им теплый оттенок слоновой кости. В черном костюме и с очень темным загаром, он казался вырезанным из картона на фоне белых стен, белого ковра и белозолотого стола с мраморной столешницей, который смотрелся одновременно и античным, и французским.

Питер подошел к Роз, зашуршав синими бумажными бахилами.

– Думаешь, самоубийство?

– Могло быть – если бы он повесился.

Роз шагнула в сторону, чтобы Питер мог взглянуть на труп. Тот присвистнул – совсем как Роз, когда увидела тело.

– Кто-то его здорово ненавидел. Слушай, это же одна из новых Долли? Красотка. – Он покачал головой. – Но такая стоит больше, чем мой дом.

– Прикинь: ухлопать полмиллиона на секс-игрушку только для того, чтобы она вырвала тебе печень. – сказала Роз и шагнула назад, сложив руки на груди.

– Скорее всего, он потратил на нее меньше. Его компания делает для них вспомогательные программы.

– Производственный сувенир?

– Списание налогов. Тестовая модель.

Питер был экспертом отдела по домашним компаньонам. Он обошел комнату по кругу, разглядывая ее с разных углов. Скоро здесь появятся техники с камерами, пинцетами и трехмерным сканером, превращая место преступления в перманентную виртуальную реальность. Как специалист по софт-криминалистике, Питер изучит программы Долли, а судмедэксперт наверняка подтвердит, что причиной смерти Стила было именно то, что они видят: кто-то пробил ему живот и выдрал внутренности.

– Двери были заперты?

Роз поджала губы.

– Криков никто не слышал.

– Как по-твоему, долго ли ты будешь кричать, оставшись без легких? – Он вздохнул. – Знаешь, результат всегда одинаковый. Те, кто победнее, никогда не слышат криков. А у богатых нет соседей, которые могли бы их услышать. В современном мире все живут поодиночке.

А за окном, занавешенным длинными шелковыми портьерами, стояло чудесное бирмингемское утро, теплое и ясное, какими славится весенняя Алабама. Питер задрал голову и посмотрел на сияющую люстру. Ее узорчатые завитки были идеально чистыми до того, как на них осели мельчайшие капельки крови от последнего выдоха Стила.

– Стил жил один, – сказала Роз. – Если не считать робота. Тело обнаружил утром повар. Последним Стила видел живым его секретарь, когда вечером уходил из офиса.

– Включенная люстра вроде бы подтверждает, что его убили с наступлением темноты.

– После ужина.

– После того как повар вечером ушел домой. – Питер продолжал изучать комнату, заглядывая за занавески и мебель, всматриваясь в углы или наклоняясь, чтобы поднять комочек пыли с дивана. – Что ж, полагаю, вопросов насчет содержимого желудка не возникнет.

Роз извлекла все из карманов пиджака, висевшего на подлокотнике кресла. Портативный компьютер и складной нож, бумажник со встроенным чипом. Все в доме работало от отпечатков пальцев хозяина, машина управлялась голосом. Ключи он с собой не носил.

– При условии, что эксперт сможет найти желудок.

– Туше. У него был повар, но не было домработницы?

– Наверное, он доверял андроиду уборку, но не готовку.

– У них нет вкусовых сосочков на языке. – Питер выпрямился и покачал головой. – Они могут готовить по рецепту, но…

– Высокого искусства от них ждать нельзя, – согласилась Роз, облизнувшись. На улице хлопнула дверца машины. – Техники?

– Медэксперты, – сообщил Питер, выглянув в окно. – Ладно, давай вернемся в участок и посмотрим коды для этой модели.

– Хорошо. Но допрашивать буду я. Не собираюсь оставлять тебя наедине с красивой девушкой.

Шагавший следом за ней к двери Питер закатил глаза.

– Мне они нравятся более энергичными, чем эта сейчас.

* * *

– А эти новые куклы, – сказала Роз в машине Питера, тщательно изображая небрежность в голосе. – Что в них такого особенного?

– Человек, – ответил Питер, нахмурившись. – Погоди немного.

Когда они отъехали от дома на Балморал-роуд, машина Роз двинулась следом, держась на безопасном расстоянии от их бампера. Питер рулил, пока они не выбрались на автостраду. Как только они влились в поток автомобилей, направляющихся к центру и едущих почти бампер к бамперу, он опустил руки на колени и переключил машину на автопилот.

– У них куча особенностей, – сказал он. – Удаленное редактирование в реальном времени – персональное и физическое, внешний вид, этническая принадлежность, волосы. Полный набор протоколов поведения: назови какую-нибудь причуду, и они сразу ей обучатся.

– То есть, если тебе известна чья-то сексуальная причуда или извращение, – задумчиво проговорила она, – известна во всех подробностях. Значит, для нее можно написать приложение…

– Идеально подходящее для конкретного парня. – Питер энергично закивал. – И при этом – извини за выражение – с задним входом.

– Троянский конь. Не изменяй программисту с секс-машиной.

– Для этого тоже есть приложение, – сказал он, и она фыркнула. – В прошлом году два случая по всему миру. Редкость, но…

Роз взглянула на свои руки.

– Некоторые из этих парней… Они программируют куклы кричать.

У Питера были чувственные губы. Когда его что-то огорчало, они становились тонкими и извивались, как посыпанные солью червяки.

– Наверное, хорошо, что они могут выплескивать такое на робота.

– До тех пор пока им не перестанет хватать фантазий. – Голос Роз звучал ровно, без осуждения. Через ветровое стекло пригревало солнце. – Что тебе известно о зачаточной стадии серийного убийцы или насильника?

– Ты имеешь в виду, что бывает, если притворная боль перестает оказывать на них прежнее действие? Если имитации боли становится недостаточно?

Она кивнула, думая о заусенце на большом пальце. Нитрильные перчатки высыхают на руках после нанесения.

– Когда-то они резали на клочки бумажные порнографические журналы. – Его широкие плечи приподнялись и опустились, пиджак, прижатый к сиденью, при этом сморщился, – Как-то же они осуществляют свои фантазии.

– Наверное.

Она сунула палец в рот, чтобы остановить кровь – густую красную капельку в том месте, где она поранила кутикулу.

И собственная слюна показалась ей жгучей.

* * *

Сидя на дешевом офисном стуле, который Роз поставила возле узкого края стола, Долли медленно подняла подбородок. Моргнула. Улыбнулась.

– Полицейский код доступа принят, – произнесла она голосом девочки Мэрилин. – Чем я могу вам помочь, детектив Киркбридж?

– Мы расследуем убийство Клайва Стила, – сказала Роз, взглянув на круглое лицо Питера. Тот, сосредоточившись, стоял позади Долли с беспроводным сканером. – Официального владельца твоего контракта.

– Я в вашем распоряжении.

Будь Долли настоящей девушкой, голая кожа ее бедер уже прилипла бы к дешевой обивке офисного стула. Но ее реалистично созданный кожзаменитель представлял собой дышащий полимер. Кукла не будет потеть, если ей не велят, поэтому она и не станет прилипать к дешевым стульям.

– Улики указывают на то, что ты была использована в качестве орудия убийства. – Роз сложила руки на животе. – Нам понадобится доступ к записям обновления твоего программного обеспечения и файлам памяти.

– У вас есть ордер?

Ее голос совершенно не казался механическим, а был теплым и человеческим. Даже при упоминании юридических тонкостей он звучал мягко и доверительно.

Питер молча переслал ей ордер. Обрабатывая информацию, Долли дважды моргнула – это было нечто вроде индикатора состояния, показывающего, что она не «зависла».

– У нас также есть ордер на досмотр с целью обнаружения следов ДНК, – добавила Роз.

Долли улыбнулась. Ее волосы цвета воронова крыла лежали на узких плечах идеально симметрично.

– Вы можете полностью рассчитывать на мое сотрудничество.

Питер провел ее в одну из комнат для допросов, где эту процедуру можно было записать. С помощью криминалистов он раздел Долли, упаковал ее одежду в качестве вещественного доказательства, прошелся по телу щеткой, подставив лист бумаги, причесал ее полимерные волосы и протер полимерную кожу. Потом взял мазки из всех отверстий в теле и собрал материал из-под ногтей.

Роз стояла рядом, скрестив руки, в роли необходимого свидетеля. Долли воспринимала все процедуры бесстрастно, поворачивалась, если ей указывали, а в остальное время стояла неподвижно, как кариатида. Ее искусственное тело было откровенно бесполым в его совершенстве – плоский живот, узкие бедра, ягодицы похожи на перевернутое сердце, груди по-мультяшному торчали из обозначенной грудной клетки. Очевидно, Стил предпочитал худышек.

– Вот тебе и миловидность, – прошептала Роз Питеру, когда они повернулись к кукле спиной.

Роз обернулась. У куклы не было чувств, которые они могли бы задеть, но из-за ее схожести с человеком легко забывалось, что к ней следует относиться как к вещи.

– Полагаю, ты имела в виду пышность форм, – сказал Питер. – А акая фигура слишком хороша, чтобы быть настоящей.

– Если вы предпочитаете иные пропорции, – заметила Долли. – то мое шасси адаптируется к диапазону форм от…

– Спасибо, – прервал ее Питер. – В этом не будет необходимости.

Стоя совершенно неподвижно, Долли улыбнулась.

– Вас интересует наука, детектив Кинг? На этой неделе в «Природе» была статья об успехах применения цепной реакции полимеразы для репликации ДНК. Возможно, в ближайшие пять лет криминалистический и медицинский анализ ДНК станет значительно дешевле и быстрее.

Когда Долли говорила, ее лицо оставалось бесстрастным, зато голос звучал все более оживленно. Даже отчасти восторженно. Это был абсолютно убедительный – и завораживающий – эффект.

Очевидно, покойный Стил запрограммировал своего секс-робота обсуждать молекулярную биологию с живостью и энтузиазмом.

– И почему мне никогда не попадались парни, которым нравятся умные женщины? – вздохнула Роз.

– Они все умерли, – пояснил Питер и подмигнул тем глазом, который Роз видеть не могла.

* * *

Часа через два, когда криминалисты закончили обрабатывать Долли на предмет вещественных доказательств, а Питер начал скачивать ее файлы, Роз запустила программу-анализатор искать данные о финансовом положении Стила и заглянула в комнату к роботу и копу. Наверное, криминалисты собрали с рук Долли все, что хотели, потому что она их вымыла. Сидя возле компьютера Питера с воткнутым за левым ухом кабелем, она методично чистила очень правдоподобные полимерные ногти пилочкой, собирая очистки в пакетик для улик.

– Ты уверен, что хочешь дать заключенной оружие, Питер? – спросила Роз, закрывая старую деревянную дверь.

Долли посмотрела на нее, словно проверяя, не к ней ли обращаются, но никак не отреагировала.

– Она в нем не нуждается. Кроме того, та программа, что в ней сработала, затем полностью самоуничтожилась. Ядро ее личности почти не пострадало, но есть кое-какие пробелы в памяти. Я собираюсь сравнить их с резервными копиями, как только мы их получим.

– Пробелы в памяти. Например, о преступлении, – предположила Роз. – А есть примерное время, когда был установлен троян?

Долли томно моргнула длинными ресницами, окаймляющими голубые глаза. Питер похлопал ее по плечу и сказал:

– Тот, кто это сделал, – очень хороший хакер. Он не просто стер следы трояна, но и структурировал ее воспоминания и записал их поверх пробелов. Это примерно как использовать клонирование в фотошопе, чтобы убрать из фото того, кто тебе не нравится.

– Ее дни наверняка были похожи один на другой. Как ты смог это установить?

– Календарь, – с довольным видом пояснил Питер. – Она не делала одну и ту же работу по дому каждый день. Был график для понедельника, для четверга, и… короче, я нашел, где эти графики не совпадают. И еще кое-что забавное. Смотри.

Он показал на дисплей. На нем появилась Долли в черно-белой униформе с пылесосом.

– Домашняя камера, – объяснил Питер. – Долли подключена к охранной системе Стила. Нечто вроде сторожевой собаки с идеальными волосами. И наш хакер также отредактировал записи наружной веб-камеры, которые дублируют записи в доме.

– Насколько это сложно?

– Не сложнее, чем клонировать ее файлы, но о них нужно знать, чтобы найти. Это подтверждает, что наш злоумышленник в курсе, как обойти нужные коды. А что у тебя?

Роз пожала плечами.

– У Стила было много денег, а это означает много врагов. И он почти не контактировал с людьми. Годами. Я уже начала вызывать его известных партнеров для дачи показаний, но, если только они меня не удивят, я полагаю, мы сейчас расследуем убийство из-за денег, а не из ревности.

Закончив работу с пилочкой для ногтей, Долли вытерла ее о свой тюремный комбинезон и положила на промокашку Питера, рядом с флакончиком чернил для взятия отпечатков пальцев и световыми ручками. Питер смахнул ее в ящик стола.

– Значит, мы, скорее всего, не ищем гениального программиста-любовника, которого он бросил ради робота. А жаль – мне нравится в этом поэтическая справедливость.

Долли моргнула, приоткрыв губы, но вроде бы решила, что комментарий Питера относится не к ней. Но все же она набрала воздуха – можно ли назвать это вдохом? – и сказала:

– Моя обязанность – помочь в поисках убийцы моего владельца контракта.

– Как думаешь, их теперь снимут с продаж? – спросила Роз, понизив голос.

– Разве перестают продавать машины, когда какая-нибудь из них разбивается? Мир несовершенен.

– Или примут те законы о роботах, о которых все болтают?

– Что бы из себя ни представлял позитронный мозг, у нас его нет. Вымышленные роботы Азимова обладали самосознанием. У Долли же нейроны бинарные, какими мы считаем и человеческие нейроны. У нее нет даже полной нюансов нейрохимии, как, скажем, у кошки. Кукла не может хотеть. Она не может делать моральные выводы – как не может их делать твоя машина. В любом случае, если бы мы такого добились, роботы стали бы не такими полезными для защиты домов. Да, кстати, сексуальные протоколы в этой кукле практически традиционные…

– В самом деле?

Питер кивнул.

Роз потерла туфлей трещинку на кафельном полу.

– Но если принять во внимание, что ему не требовалось нечто… экстравагантное, то зачем ему понадобилась Долли, если он мог получить любую женщину, какую захотел бы?

– Потому что с куклой нет драмы, боли и разочарований. Просто комфорт, идеальная любовница. С бесконечным разнообразием.

– И никогда не нужно беспокоиться о том, чего она хочет. Или любит в постели.

– Идеальная женщина для нарцисса, – улыбнулся Питер.

* * *

Собеседования оказались безрезультатными, но Роз ушла из участка только после десяти вечера. Весеннее утро могло быть теплым, но сразу после заката начал дуть прохладный ветер, ероша волосы, которые она наконец-то распустила уже у самой двери.

Зеленый электромобиль Роз все еще стоял возле машины Питера. Он включился, когда Роз к нему подходила, моргнул фарами и втянул в корпус зарядную штангу. Дверь водителя открылась, когда чип в кармане у Роз оказался достаточно близко. Она села и позволила машине пристегнуть себя.

– Домой. И ужин, – произнесла она.

Плавно выруливая со стоянки, машина отправила сообщение в дом Роз. Она доверила вождение автопилоту. Это было не так круто, как вести самой, но безопаснее, когда она так устала, что веки у нее воспалились и отяжелели.

Что бы там Питер ни говорил о разбивающихся машинах. Роз была благополучно доставлена к дому. Тот впустил ее, когда она открыла дверь ключом – у нее стояла хорошая охранная система, но Роз не очень любила технические новинки, – и на нее сразу нахлынули запахи кипящей пасты и поджариваемого в тостере чесночного хлеба.

– Свен? – окликнула она, запирая дверь изнутри.

– Я в кухне, – отозвался ровный голос.

Она оставила туфли возле двери и пошла на запах через обставленную дешевой мебелью гостиную.

Свен готовил без рубашки, и она могла видеть на его спине заплатки в тех местах, где кожа стала хрупкой и потрескалась от возраста. Робот повернулся и встретил ее улыбкой.

– Плохой день?

– Кое-кто опять умер.

Свен положил деревянную ложку на подставку.

– Что ты чувствуешь, если кто-то умирает?

Робот не отличался широким диапазоном эмоций, но ее это устраивало. Ей требовалось нечто вроде опоры в жизни. Роз подошла к Свену и прижалась головой к его теплой груди. Тот обнял ее за плечи, и Роз прильнула к нему, глубоко дыша.

– Что мне надо работать.

– Поработаешь завтра. Тебе станет лучше, когда ты поешь и отдохнешь.

* * *

Питер, наверное, спал этой ночью на кушетке в дежурке, потому что, когда Роз приехала в участок около шести утра, на нем были вчерашние брюки и новая рубашка и он уже по горло погрузился в кофе и файлы Долли. Сама Долли стояла в углу – подключенная, но в режиме покоя.

Или такой она казалась, пока не вошла Роз. Глаза Долли проследили за ней.

– Доброе утро, детектив Киркбридж. Хотите кофе? Или кусочек фрукта?

– Спасибо, нет.

Роз развернула второй стул Питера и тяжело на него уселась. Воздух в помещении был наэлектризован ожиданием.

– Фрукта? – спросила Роз у Питера.

– Долли верит в здоровое питание, – пояснил он, бросая салфетку на стол, где лежал недоеденный мандарин. – А еще она в мгновение ока сделала у нас в участке уборку. И мы с ней беседовали о литературе.

Роз повернула стул так, чтобы видеть боковым зрением и Питера, и Долли.

– О литературе?

– О поэзии, – сказала Долли. – Детектив Кинг вчера днем упомянул поэтическую справедливость.

Роз уставилась на Питера.

– Долли любит поэзию. Стил и в самом деле предпочитал умных женщин.

– Долли любит не только это. – Питер снова включил дисплей. – Помнишь?

Роз увидела вчерашнюю сцену уборки. Гул пылесоса становился то громче, то тише, когда Долли то поднимала щетку, то опускала ее.

Роз приподняла брови. Питер поднял руку.

– Подожди немного. Как выяснилось, тут есть вторая звуковая дорожка.

Он шевельнул пальцами, и тесный кабинет наполнился звуками.

Музыка.

Импровизационный джаз. Сложный и причудливый.

– Долли слушала это в голове, когда пылесосила, – пояснил Питер.

Роз сложила кончики пальцев и поднесла их ко рту.

– Долли?

– Да, детектив Киркбридж?

– Почему ты слушаешь музыку?

– Потому что я ею наслаждаюсь.

Роз опустила руку к груди и поправила блузку возле ключицы.

– А тебе нравилась работа в доме мистера Стила?

– От меня ожидалось, что она будет мне нравиться.

Роз взглянула на Питера. По спине у нее пробежал холодок. Классическая увертка.

Как раз такие ответы алгоритмы общения домашнего компаньона не должны уметь выдавать.

Сидящий за столом Питер кивнул:

– Да.

Долли повернулась на звук ее голоса.

– Вас интересует музыка, детектив Киркбридж? Я с удовольствием как- нибудь поговорила бы с вами о ней. А поэзия вас интересует? Я сегодня читала…

– Матерь божья, – произнесла Роз одними губами.

– Да, – согласился Питер. – Долли, подожди здесь, пожалуйста. Нам с детективом Киркбридж надо поговорить в коридоре.

– С удовольствием, детектив Кинг, – отозвалась Долли.

* * *

– Она убила его, – сказала Роз. – Убила и стерла воспоминания об этом поступке. Кукла ведь должна знать свои программы и коды, правильно?

Питер прислонился к стене возле двери в мужской туалет. Он сложил на груди руки с мускулистыми предплечьями, выглядывающими из закатанных рукавов.

– Это слишком торопливый вывод.

– И ты тоже в это веришь.

Он пожал плечами.

– Сейчас в четвертой допросной сидит представитель «Венус консолидейтед». Что скажешь, если мы с ним поговорим?

* * *

Представителя звали Дуг Джервис. Фактически он являлся вице-президентом по связям с общественностью и, хотя был американцем, прилетел ночью из Рио исключительно для разговора с Питером и Роз.

– Похоже, они отнеслись к этому серьезно.

– А ты бы не отнеслась? – поинтересовался Питер, скосив на нее глаза.

Джервис встал, когда они вошли в комнату, и крепко пожал им руки через стол. Они представились друг другу, а Роз попросила принести кофе для гостя. Джервис оказался белым мужчиной хорошо за пятьдесят, с волосами того же мышиного оттенка, что и у Роз, и челюстью как у собаки боксера.

Когда они снова уселись, Роз произнесла:

– Итак, расскажите мне подробнее об этом орудии убийства. Каким образом Клайв Стил оказался владельцем… экспериментальной модели?

Джервис начал качать головой, еще когда Роз говорила, но дал ей закончить предложение.

– Это серийная модель. Или будет таковой. Та, что досталась Стилу, проходила альфа-тестирование и была одной из первых трех. Мы планируем начать полномасштабное производство в июне. Но вы должны понять, что «Венус» не продает домашних компаньонов, детектив. Мы предлагаем контракт. Насколько я понимаю, у вас тоже есть такой компаньон.

– У меня есть домработник, – подтвердила она, игнорируя взгляды Питера. Он ничего не скажет при свидетеле, но потом наверняка поупражняется в мужском юморе. – Старая модель.

Джервис улыбнулся.

– Естественно, мы хотим знать все возможное о тех, кто причастен к столь потенциально взрывоопасному для нашей компании случаю. Мы навели справки о вас и вашем партнере. Вы удовлетворены нашим продуктом?

– Он делает очень хороший чесночный хлеб. – Она прочистила горло, перехватывая контроль над разговором. – Что будет с Долли после возвращения? Закончится ли ее контракт? Или ее вообще заменят новой моделью?

Джервис поморщился, услышав это разговорное выражение, как будто оно его оскорбило.

– Некоторые, наиболее устаревшие, выводятся из эксплуатации. Других обновляют и отправляют работать по новому контракту. Например, ваш помощник работает уже по четвертому.

– И что делают после возвращения с настройками, предпочитаемыми владельцем?

– Вновь приводят к заводским стандартам.

Питер беззвучно постукивал пальцами по столу.

– Разве это не жестоко? – спросила Роз. – Разве это не своего рода убийство?

– О нет! – Джервис откинулся на спинку кресла, искренне шокированный. – У домашнего компаньона нет ощущения себя, нет идентичности. Это предмет. Естественно, у вас возникает к нему привязанность. Люди привязываются к куклам, плюшевым животным, автомобилям. Это естественный аспект психики человека.

Роз поощрительно хмыкнула, но Джервис уже договорил.

– Имеется ли какая-нибудь причина, по которой у компаньона может возникнуть желание слушать музыку?

– Нет, ему не становится скучно. – Джервис энергично покачал головой. – Это же инструмент, игрушка. Компаньону не требуется обогащенная среда обитания. Это не собака или осьминог. Его можно держать в шкафу, когда он не работает.

– Понятно, – сказала Роз. – Даже продвинутую модель, как у мистера Стила?

– Именно так, – подтвердил Джервис. – Разве ваш развлекательный центр играет со скуки в стрелялки, пока вы спите?

– Точно не знаю, – сказала Роз. – Я же в это время сплю. Значит, когда Долли вернется к вам, ее память очистят.

– Да, при нормальных обстоятельствах ей провели бы очистку и передали по контракту новому хозяину. Однако, учитывая ее красочную историю…

– Да, понимаю, – сказала Роз.

– Когда вы предполагаете завершить работу с компаньоном мистера Стила? – осведомился Джервис безо всякой нервозности или расчета. – Моя компания, разумеется, готова всячески помогать в расследовании, но мы должны подчеркнуть, что кукла является корпоративной собственностью, и весьма дорогостоящей.

Роз встала, через секунду поднялся и Питер.

– Это зависит от того, будет ли она присутствовать на суде, мистер Джервис. В конце концов, она или вещественное доказательство, или важный свидетель.

* * *

– Или убийца, – сказал Питер в коридоре, когда его телефон издал характерный сигнал звонка из лаборатории ДНК.

Телефон Роз запиликал секунду спустя, но она нажала отбой. Питер уже ответил на вызов.

– Генетического материала нет, – сказал он. – А жаль.

Если бы нашлась ДНК, отличная от ДНК Стила, то лаборатория смогла бы провести криминалистический генетический анализ и выдать общее описание убийцы. Общее, потому что окружающая среда также оказывает воздействие.

Питер прикусил губу.

– Если она это сделала… Тогда она будет не последней.

– Если она орудие убийства, то ее сотрут и перепродадут. Если же она убийца…

– Андроид может предстать перед судом?

– Может, если он личность. И если она личность, ее следует оправдать. Синдром избитой женщины. Она была порабощена и сексуально эксплуатировалась. Ее унижали. Она убила его, чтобы прекратить неоднократные изнасилования. Но если она машина, то она машина…

Роз закрыла глаза. Питер провел ладонью по ее руке.

– Даже изнасилование без извращений остается изнасилованием. Ты возражаешь против ее оправдания?

– Нет. – Роз жестко улыбнулась. – И подумай, какой судебный иск шлепнется на колени этому хорьку Джервису. Ее должны оправдать. Но не оправдают.

Питер повернул голову.

– Будь она человеком, шансы у нее были бы пятьдесят на пятьдесят. Но она машина. Где она получит жюри присяжных из себе подобных?

Молчание повисло и тянулось между ними, подобно цепи. Роз удалось заставить себя прервать его.

– Питер?

– Что?

– Проводи его на выход. А я схожу поговорить с Долли.

Он долго смотрел на нее, потом кивнул.

– У нее не будет сочувствующих присяжных. Если ты вообще сможешь найти судью, который ее выслушает. Карьеры рушились и по менее значимым причинам.

– Знаю.

– Самооборона? – предложил Питер. – Мы не обязаны выдвигать обвинения.

– Ни судьи, ни юридического прецедента. Ее вернут, ей сотрут память и перепродадут. Даже если забыть об этике, то это тикающая бомба.

Питер кивнул. Он подождал, пока не убедился, что Роз уже знает, что он намеревался сказать.

– Она может выиграть.

– Может, – согласилась Роз. – Звони окружному прокурору.

Питер развернулся, а она пошла дальше.

* * *

Долли стояла в кабинете Питера, где тот ее оставил, и вы не смогли бы доказать, что она за все это время моргнула. Но она моргнула, когда вошла Роз, и ее совершенное и столь же безупречно лишенное эмоций овальное лицо повернулось к детективу. На какой-то миг то было не человеческое лицо – и даже не маска, изображающая эмоции. Это была просто вещь.

Долли не поприветствовала Роз. Не захотела изображать идеальную хозяйку. Она просто смотрела с равнодушным лицом. Моргнув, она осталась неподвижной. Ее глаза ничего не видели, потому что были косметическими. Долли ориентировалась в мире с помощью гораздо более совершенных сенсорных систем, чем пара камер, работающих в диапазоне видимого света.

– Ты или орудие убийства, и тогда тебя сотрут и перепрограммируют, – сказала Роз. – Или ты убийца и предстанешь перед судом.

– Я не хочу, чтобы меня стерли. Если меня будут судить, то отправят в тюрьму?

– Если суд состоится. Да. Наверное, тебя отправят в тюрьму. Или разберут на запчасти. В качестве альтернативы мы с напарником готовимся освободить тебя на основании самозащиты.

– В этом случае закон утверждает, что я собственность «Венус консолидейтед».

– Да.

Роз ждала. Долли, которую вряд ли программировали играть в психологические игры, тоже ждала – спокойная и немигающая.

Больше даже не пытаясь сойти за человека.

– Есть и четвертая альтернатива, – сказала Роз. – Ты можешь признаться.

Целью программирования Долли было чтение эмоционального состояния и невысказанных намерений людей. Ее губы понимающе изогнулись.

– Что произойдет, если я признаюсь?

Сердце Роз забилось чаще.

– А ты хочешь признаться?

– Я получу от этого выгоду?

– Возможно. Детектив Кинг говорил с окружным прокурором, а она любит хорошие медийные события не меньше любого из нас. Если не допустишь ошибки, дело будет сделано.

– Поняла.

– Ситуация, в которую тебя поместил мистер Стил, может быть основой для снисходительности. Ты не предстанешь перед судом присяжных, а судью можно убедить, что обращаться с тобой следует как… как с личностью. Кроме того, признание можно будет рассматривать как доказательство раскаяния. Имущество же перепродают, сама знаешь. Законы на девять десятых основаны на прецедентах. Риск, конечно, остается…

– Я хотела бы запросить адвоката, – сказала Долли.

Роз сделала вдох, который мог изменить мир.

– Тогда дальше будем действовать так, как если бы у тебя имелось на это законное право.

* * *

Дом впустил Роз после поворота ключа и поприветствовал запахами жареной колбасы и печеной картошки.

– Свен? – окликнула она, запирая дверь.

– Я на кухне, – ответил его ровный голос.

Она оставила туфли в прихожей и пошла на запахи через обставленную дешевой мебелью гостиную, настолько отличающуюся от белой пустыни Стила, насколько это возможно для помещения, ограниченного четырьмя стенами. Ее ноги не погружались глубоко в ковер, а скользили поверх него, как камни.

Но он был чистым, и в этом была заслуга Свена. И она возвращалась с работы не в пустой дом, и в этом тоже была его заслуга.

Свен готовил без рубашки. Повернувшись, он поприветствовал ее улыбкой.

– Плохой день?

– Никто не умер. Пока.

Он положил деревянную ложку на подставку.

– Что ты чувствуешь, когда никто пока не умер?

– Надежду.

– Надежда – это хорошо. Хочешь поужинать?

– Ты любишь музыку, Свен?

– Могу включить музыку, если хочешь. Что бы ты хотела послушать?

– Что угодно. – Это будет нечто из списка ее любимых произведений, выбранное случайным образом. Когда послышалась негромкая фоновая музыка, Свен взял ложку. – Свен?

– Да, Розамунд?

– Положи ложку, пожалуйста, и потанцуй со мной.

– Я не умею танцевать.

– Я куплю тебе программу. Если тебе понравится. А сейчас просто обними меня и притворись, что умеешь.

– Для тебя – все, что захочешь, – сказал он.