Лука резко проснулся. Не сразу понял, где он. Ему снилось что-то неприятное. Он весь взмок. В комнате было не меньше сорока градусов. Дора спала рядом. Лука с нежностью посмотрел на нее. В его взгляде было любопытство. Она не переставала его удивлять. Он любил в ней всё, что ему было о ней известно. И моментально влюблялся в то, что только узнавал. Всё в ней, абсолютно всё казалось ему знакомым, словно уже когда-то пережитым. Лука никак не мог насытиться, когда дело касалось Доры.

Он попытался подняться, не разбудив Доры. Кровать скрипнула. Дора промурлыкала что-то неясное, зарывшись в простыни. Лука пробрался в ванную и закрыл за собой дверь. Сейчас он бы с удовольствием принял душ, но ему не хотелось шуметь. К тому же было бы куда лучше сделать это вместе с Дорой. Лука на цыпочках прокрался на балкон, надеясь поймать порыв свежего ветра. Напрасно. Ни единого дуновения в этот поздний послеполуденный час. Спокойное море казалось маслянистым. Нигде не малейшего движения. Всё замерло, как будто в ожидании.

— Лука! — нежно позвала Дора.

Он тут же оказался возле нее, что было несложно в такой маленькой комнатке. Они встречались здесь каждый раз, когда номер пустовал. К счастью, пустовал он часто. Кто позарится на такую крохотную скромную комнату?

Множество ночей провели они здесь. Молча наслаждаясь шумом моря. Окрестные сосны дарят спасительную тень, когда есть что скрывать. Когда хочется только покоя. Когда любой другой человек — лишний. Когда нужны только сумерки. А с кровати можно дотянуться до любого уголка комнаты.

— Дора, — прошептал он ей на ухо.

Крохотный гостиничный номер. Словно весь мир. Словно целая жизнь. Безграничная. Бесконечная. Нескончаемая. Как глубина океана. Неизведанная. Таинственная. Пугающая. Непреодолимая. Захватывающая. Как звезды на небе. Неисчислимо. Неизвестно. Тревожно. Нерушимо. Бессмертно.

— Лука! — Дора перевернулась на спину и притянула его к себе. Нетерпеливый поцелуй.

— Я ждал тебя, пойдем в душ.

— Зачем так торопиться...

Они занимались любовью, и казалось, что всё в порядке. Как будто весь мир забыл о проблемах.

— Дора...

— Что?

— Я люблю тебя... Тебя одну, всю мою жизнь я любил тебя, только тебя. Ты словно воздух, биение сердца, ты постоянно со мной, словно море, что я вижу, словно рыба в моих сетях. Ты и день, и ночь, и асфальт под моими ногами, и галстук у меня на шее, и кожа на моем теле, моя плоть и кровь. Ты — моя лодка, мой завтрак, вино у меня на столе, моя радость, мой утренний кофе, мои картины, ты женщина моего сердца, моя женщина, моя, моя, только моя...

Наивный мир!

* * *

— Что же будет дальше?

Лука молчал. Ему не хотелось признаваться, что он и сам не знает. Дора это и так знала.

— Так дальше продолжаться не может.

— Я люблю тебя.

— По-твоему, этого достаточно?

Лука замолчал. Ему не хотелось признаваться, что он и сам не знает. Дора и без того это знала.

— Почему ты не можешь просто от нее уйти?

Лука опустил голову. Он чувствовал себя жалким. Дора видела, как он подавлен, как устал разрываться между желаемым и возможным. Как двойная жизнь выматывала его, буквально высасывая из него все силы.

— Не говори мне, что всё это ради Кати. Никто не может запретить тебе видеть дочь, заботиться о ней. Все только сотрясание воздуха.

Дора нервничала. Этот разговор унижал ее. В нем не было никакой нужды. Все должно быть ясно без слов. Просто, как сказал бы Зоран.

— Возможно, если бы ты присутствовала при...

Она была в ярости. Дора понимала, что у него не хватает мужества порвать с этим. И его любовь к ней ничего не значит. Одной любви мало.

— Я так больше не могу. Давай я уеду.

И вот уже Лука стоял возле нее, уверял, что не позволит ей уехать, что в ней вся его жизнь, что без нее он погибнет. У Доры не было сил сопротивляться, она знала, что умрет, если больше никогда не сможет почувствовать его прикосновений. Не сможет видеть его глаз. Каждый день. Если он никогда больше не займется с ней любовью. Она выдержит. У нее нет выбора. Дора позволила ему обнять себя, утешить, убедить остаться. Они вновь занялись любовью. А затем отправились гулять по городу. Откровенно держась за руки. Только Дора знала, что это далеко не победа. У него есть дом, и это не их дом. В один прекрасный момент их пути разойдутся, даже если он уходит, только чтобы побриться или сменить рубашку. У него есть жена, которая их гладит. Доре стало плохо. Может ли мир быть более лживым!

Они оба знали, что это не последний такой разговор. Они постоянно были настороже. Тайно наблюдая друг за другом. Боясь, что придется расстаться.

А всё могло быть так просто.

Лука резко проснулся. Не сразу понял, где он. Ему снилось что-то неприятное. Он весь взмок. В комнате было не меньше сорока градусов. Лука чувствовал, что кто-то нежно и нерешительно касался его спины. Дора. Он открыл глаза. Перед ним стоял низенький столик. В углу телевизор. Рядом окно, шторы задернуты. В комнате темно. Слева от его головы кресло. Он не в гостинице. Лука точно знал, где находится. Он лежал на диване в своей гостиной, продолжая ощущать чью-то руку у себя на спине. Прикосновения не могли принадлежать Доре. Лука спрыгнул с кушетки. Он стоял в одних трусах посреди комнаты, Клара смотрела на него. Лука узнал этот взгляд. На Кларе была красная прозрачная ночная сорочка, сквозь которую Лука видел ее слегка отяжелевшее после беременности тело. Он отвел глаза. Клара тихо произнесла его имя. Лука. Ее голос звучал хрипло, как в далеком прошлом. Но Луке было все равно. Он не был зол, скорее испуган. «Лука, — сказала она и подошла ближе. Пытаясь ее удержать, выставил вперед руку. — Ты пока все еще мой муж», говорила нежно, едва шевеля губами. Лука сделал шаг назад, продолжая держать руку перед собой. Подняв вторую, Лука покачал головой. Он ее не хотел. Совсем. Правда, и унижать ее не собирался. «Клара, перестань!» Ничего не произошло, Клара уже стояла вплотную, прижимаясь к нему всем телом. У Луки закружилась голова, он почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Сделав еще один шаг назад, он сказал: «Нет, Клара, нет, я не хочу!» Но ее руки уже скользили по его плечам, губы прикасались к груди... «нет, Клара, нет!». Но она продолжала: «Ты мой муж, я люблю тебя и хочу». Ее тело все крепче прижима лось к нему, Лука чувствовал, что его вот-вот вырвет. Он боялся, что сойдет с ума. «Нет!» — крикнул он, ничуть не заботясь, что его могут услышать. Ему казалось, что он борется за свою жизнь. Лука изо всех сил оттолкнул ее. Чуть не врезавшись в кофейный столик, Клара упала на ковер около дивана. Она лежала не двигаясь. Лука напряженно вслушивался. В комнате было темно, еще ночь. Он сделал это! Затем он услышал скулеж, который обычно издают звери. Лука подошел к Кларе. «Клара, вставай», — сказал он, но она не двинулась. Ответа Лука не получил. Он рассматривал Клару, которая по-прежнему лежала на полу. Ночная рубашка задралась, обнажая Кларины ноги и ягодицы. Лука ничего не чувствовал. Он словно умер. Он испытывал глубокое унижение, и Лука поспешил в ванную. Он наклонился над раковиной, боясь взглянуть в лицо собственному отражению. Лука пил воду из-под крана и никак не мог напиться. Он остановился лишь тогда, когда почувствовал, что ему не хватает воздуха. Кран он оставил открытым. Лука облокотился на умывальник и резко помотал головой, как будто хотел избавиться от того, что стояло у него перед глазами. Раз и навсегда.

Навсегда вместе. Дора.

Лука не знал, как долго сидел в ванной комнате. Когда он осторожно открыл дверь и прошел в гостиную, там было пусто. И светло. Лука быстро оделся и, стараясь не шуметь, вышел из дому. У него в голове вертелась только одни мысль: Дора.