У нас были еще две тяжелые тренировки. Я качусь все ниже и ниже. Для меня наступил самый тяжелый период. В Монреале и Ванкувере я тоже чувствовал себя не лучшим образом, но тогда я мог заставить себя работать. Сейчас дело обстоит иначе. Мысль о московских играх приводит меня в ужас. Похоже, и у остальных ребят они не вызывают энтузиазма. Мы устали, надо бы отдохнуть по-хорошему, да вот не получается.

Совершенно очевидно, мы допустили ошибку, взяв в Стокгольм всех игроков. Правда, тридцать пять хоккеистов – это как раз столько, чтобы проводить двусторонние тренировки и чтобы возникла хоть какая-то конкуренция за место в основном составе. В остальном же это решение несостоятельно. Многие из запасных поняли, что в Москве играть им не придется. Естественно, у них появилось желание поразвлечься, а это действует разлагающе на тех, кто играет или надеется сыграть. Потом окажется, кого-то из них все-таки поставят на игру – а он к этому не готов…

Возникли и проблемы психологического порядка. Когда планировали поездку в Швецию, предполагали, что это будет своеобразный восьмидневный отдых перед второй половиной матчей. То есть мы рассчитывали, что легко разделаемся с русскими еще в Канаде и немного передохнем. Получилось наоборот. Вместо того чтобы отдыхать, мы вынуждены в Швеции энергично готовиться к московским играм. И как это ни грустно, пока без особого успеха. Лично я думаю, что было неразумно уезжать из Канады на целых восемь дней. В поездке не отдыхаешь. А вечерами в номере как-то не сидится. Может, поэтому и тренировки проходят кое-как, и моральный дух команды падает. Подозреваю, что у Гарри и Ферги примерно такие же мысли.

Во время двусторонней игры провел в воротах двадцать минут и не пропустил ни одного гола. Впервые за несколько недель чувствовал себя хозяином положения. Я пробовал заставить нападающих забросить мне шайбу, когда я не выхожу из ворот, и у них ничего не получалось. Не покидать ворота мне, в частности, помогла разметка вратарской площадки на европейских хоккейных катках. В Северной Америке она имеет форму прямоугольника, и ее внешние углы позволяют вратарям ориентироваться по отношению к воротам. В Швеции и России вратарская площадка в виде полукруга. Поэтому я был просто вынужден оставаться в воротах, чтобы не потерять ориентировку. Эта ли причина или какая иная, но мне ни разу не пришлось вынимать шайбу из сетки – несомненный прогресс с моей стороны.

Потом я пару часов бродил по Стокгольму. Мне понравился этот окруженный фиордами город, хотя на мой североамериканский вкус в нем не оказалось достаточно интересных музеев и достопримечательностей. Я зашел в парк и понаблюдал за тем, как двое шведов играли в шахматы за огромной шахматной доской. Пешки были высотой с фут, а слоны и кони – не меньше двух футов ростом. Что мне не понравилось в Швеции, так это цены. Три кроны – почти шестьдесят пять центов! – за банку кока-колы, десять крон за бутылку пива.

Вечером из Осло прилетел мой отец, и мы поужинали вместе. Я предупредил его, чтобы в Москве он не ждал от нас никаких чудес.