— Этого я и опасался, — весело произнес мистер Карвер. — Хиллиард, в вашем духе было появиться в спальне жены впервые за целый месяц. Я так рад, что даже подготовился к встрече с вами. — Он поднял двуствольный револьвер. — Видите, я даже вооружился. Я должен вас убить, и у меня совсем мало времени. — Он покачал головой. — А я-то собирался вырезать у вас на груди одно прелестное стихотворение.

Диккан мог гордиться Грейс. Он почувствовал, как она застыла от слов Карвера, но сохраняла спокойствие, словно они не произвели на нее ни малейшего впечатления.

— Стихотворение, — протянул Диккан, стараясь сохранять хладнокровие и крепко сжимая Грейс в объятиях. — Я то и дело слышу про стихотворение. Что означает эта всемирная любовь к поэзии?

На лице убийцы появилась зловещая улыбка.

— И вы по-прежнему не догадались, что это значит. И у кого оно. Разве вы не будете удивлены?

— Даже не знаю.

— Вообще-то мне кажется, вас ждет еще немало сюрпризов, — с иезуитской усмешкой продолжал Карвер. — Если бы только у вас было время. Но теперь вы оба видели меня. Я не могу это так оставить.

Сердце Диккана бешено стучало в груди, а руки вспотели, но он изо всех сил старался, чтобы Карвер этого не заметил.

— Вы слишком самоуверенны для человека, который не выйдет из дома живым.

Карвер по-прежнему улыбался:

— Не стоит меня недооценивать, мистер Хиллиард. Мне удастся уйти. Но прежде я заберу стихотворение, которое все так стремятся отыскать. — Его улыбка стала шире. — Конечно, не у Мины. У нее его никогда и не было. Уверен, она с лихвой отблагодарила вас за тщательный обыск.

— Вы так и будете злорадствовать? — спросил Диккан. — Назовите мне хотя бы имя мужчины, который стоит за всем этим, прежде чем пустить в меня пулю.

— Мужчина? — Хирург чуть склонил голову, очевидно, эти слова его развеселили. — Грейс, на вашем месте я бы обиделся, что ваш муж недооценивает прекрасный пол. Не стоит быть таким самонадеянным, Хиллиард. Это погубило не одного шпиона.

— Неужели такую драму закрутила женщина?

— В каком-то смысле да.

Диккан стоял неподвижно. Грейс тоже молчала, как будто готовясь к главному. Он чувствовал исходившее от нее напряжение. Оставалось надеяться, что она пристально следит за ним, потому что следующие мгновения станут роковыми.

— Что ж, — ответил Диккан, напрягая все мускулы, — полагаю, мне придется извиниться при встрече. Кстати, моя жена отнюдь не хрупкая женщина. Мне уже тяжело ее держать.

И не говоря больше ни слова, он бросил Грейс на кровать.

— А теперь продолжим, мистер Карвер, — сказал Диккан, даже не взглянув в ее сторону.

Грейс подпрыгнула на постели, и Карвер едва удостоил ее взглядом. Диккан чуть не рассмеялся. А ведь этот убийца упрекал его за то, что он недооценивает женщин. Карвер не видел, как Грейс сунула руку под подушку. Он заметил револьвер в ее руке, но было уже слишком поздно. Она выстрелила прежде, чем нежданный гость успел повернуться.

Стекла задрожали от грохота выстрела. От дула револьвера поднимался дымок. Карвер с удивлением смотрел на кровавое пятно, растекавшееся по его плечу. Но не успел он прийти в себя и вспомнить, что по-прежнему вооружен, как Диккан бросился на него. Хватая револьвер, он врезался в стену рядом с Карвером, и они принялись бороться. Карвер пытался оттолкнуть Диккана. Он был так близко, что Диккан видел черные пятнышки в его голубых глазах. Он чувствовал запах его страха. Слышал вскрик удивления и боли, когда ему удалось оттолкнуть убийцу.

Диккан ударил его в плечо. Карвер хрюкнул, но падать не собирался. Он попытался боднуть Диккана головой в нос. Ему едва удалось увернуться, и они с силой столкнулись лбами. У Диккана зазвенело в ушах. Свободной рукой он схватил Карвера за горло. Тот сделал то же самое. Диккан слышал рядом его свистящее дыхание. Он попятился и снова с силой швырнул Карвера об стену, пытаясь избавиться от его хватки. Потянул зажатый между ними револьвер, сжал пальцы на горле Карвера, пока его лицо не стало пунцовым.

— Оттолкни его! — крикнула Грейс. — Я сейчас выстрелю!

Но Диккан не собирался давать Карверу даже этого шанса. Он все крепче сжимал его горло, наваливаясь на убийцу в тщетной попытке освободиться. На лестнице загремели шаги, и на короткий миг Диккан ослабил хватку. Карвер не преминул этим воспользоваться и ударил его коленом в пах. Тело Диккана пронзила невыносимая боль. Все его внутренности словно превратились в желе. Но он не разжал пальцев. Он продолжал сдавливать горло Карвера, который извивался изо всех сил, стараясь высвободиться. Они закружились на месте, швыряя друг друга на стену.

Выпустив горло Карвера, Диккан резко ударил его в нос ребром ладони. Карвер хмыкнул, и кровь залила его лицо. Он ткнул Диккана под ребра, так что у того перехватило дух. Они боролись, кружась посреди комнаты.

— Оттолкни его! — снова крикнула Грейс где-то рядом.

Диккан попытался это сделать. Он нанес Карверу короткий удар в челюсть. Карвер зацепил ногу Диккана, пытаясь лишить его равновесия. Но вместо этого они оба покатились к стене.

Карвер допустил ошибку. Вместо стены они врезались в окно. Осколки стекла посыпались на плечо Диккану. Треснуло дерево, и на него нахлынула волна холодного воздуха. Ноги оторвались от пола. Кажется, он слышал крик Грейс. Внезапно перед глазами быстро закрутились лицо Карвера, небо и деревья.

Проклятие, успел подумать Диккан, падая вниз. Он выпустил Карвера и, врезавшись в дерево, успел увидеть, как отлетел в сторону револьвер. Он услышал треск веток и ругань Карвера. И тут они оба упали на землю, пролетев два этажа.

Раздался треск костей и глухой удар о землю. Диккан не мог дышать. Ему казалось, его голова похожа на треснувшую тыкву. В доме кричали люди. Он лежал посреди колючих ветвей самшита, и тут до него донесся чуть слышный смешок.

— На этот раз тебе не уйти, — сделав глубокий вдох, пообещал Диккан. Дышать было больно, но он знал, что это не смертельно. Он не был уверен насчет своей руки, которая согнулась под странным углом.

Карвер рассмеялся булькающим смехом.

— Согласен. Но я оставлю тебя с этим жить. Мне следовало убить тебя. Но кто не хотел видеть тебя мертвым? Как думаешь, кто бы стал защищать тебя? Даже в ущерб интересам Англии?

Диккан подполз на руках чуть ближе и увидел распластавшегося рядом с ним Карвера. Ветка дерева пронзила грудь убийцы. На его губах появилась кровь, и ноги начали непроизвольно подергиваться. Но, черт бы его побрал, он продолжал улыбаться!

— Кто? — спросил Диккан.

— Женщина? — Глаза Карвера начали тускнеть. — Или мужчина? Твоя кузина или…

Диккан наклонился ближе, схватил его за воротник.

— Кто?

Но враг лишь улыбнулся:

— Стихотворение у шлюхи.

Кого он мог так назвать?

С Карвером было все кончено. У него изо рта хлынула кровь, глаза закатились и застыли. Налетевший ветерок поднял прядь волос с его лба, и Диккан ощутил запах смерти. Но он чувствовал и торжество. Хирург унес свои тайны с собой в могилу. Ну и черт с ним!

Стихотворение у шлюхи. Но не у Мины.

Карвер упомянул кузину Диккана. Какое Кейт имеет ко всему этому отношение? Диккан неотрывно глядел на мертвое лицо. Карвер выдвинул немало обвинений, в основном расплывчатых, но одно вполне ясное. О ком он мог говорить?

И внезапно он понял. Прикрыл глаза. Мысли проносились в его голове быстрее, чем деревья во время падения. Может быть, он все же получил смертельное увечье, потому что вдруг грудь пронзила жгучая боль и он не мог вздохнуть.

Ему хотелось избить Карвера, дубасить этого негодяя, пока тот не очнется и не заберет свои слова обратно. Потому что он сказал такое, что просто не могло быть правдой.

Этого не могло быть вообще.

— Диккан? Диккан!

Ослабев, он отпустил Карвера и рухнул на землю. Рука заныла. Заболели ребра, голова. Наверное, завтра утром он будет сходить с ума от боли из-за сломанных костей и синяков, но все это когда-нибудь заживет. Чего нельзя сказать о боли, причиненной предательством.

Это не может быть правдой.

Первым к нему подбежал Гарри. Присев рядом на корточки, стрелок быстро оценил его состояние.

— Будешь жить, старина?

Диккан криво улыбнулся:

— Боюсь, да. Хирургу не повезло.

Гарри посмотрел на бездыханное тело в кустах.

— Жаль.

Диккан слышал, как люди выбегают из дома. Он схватил Гарри за рукав.

— Гарри, прежде чем все соберутся, ты должен выслушать меня.

Гарри, как бывалый солдат, тут же замер.

— Конечно.

— Думаю, стихотворение у Кейт.

Глаза Гарри расширились.

— Что?!

— Стихотворение у «шлюхи», — повторил Диккан слова Карвера. — Мина не единственная, кого называют шлюхой. По крайней мере кое-кто из тех, кого я знаю.

Кажется, Гарри затаил дыхание.

— Она во всем этом замешана?

— Думаю, да. Думаю, Хирург намеревался сказать мне именно это.

Гарри покачал головой:

— Почему-то я не удивлен.

— Она в опасности, Гарри.

— Ее охраняют, Диккан. Давай сначала позаботимся о тебе.

Диккану не удалось ответить, потому что рядом оказалась Грейс, задыхаясь и плача.

— Черт бы тебя побрал, Диккан Хиллиард! О чем ты думал?

Она почти упала ему на грудь, и он поморщился от боли.

— Я думал, у стены нам ничто не угрожает, — ответил он, обнимая ее здоровой рукой. — Ты в порядке, Грейс? Ты не ушиблась?

Она по-прежнему выглядела возмущенной.

— Я перезарядила револьвер. Если бы ты отодвинулся в сторону, я бы попала в него!

Диккан чуть заметно усмехнулся:

— Мне казалось, ты можешь попасть в яблочко с расстояния четыреста ярдов. Что произошло?

И тут все лицо Грейс залил этот поразительный румянец. Она опустила голову и поежилась.

Диккан понял, как ей стыдно, и ему стало не по себе.

— Грейс, — произнес он, привлекая ее ближе, — мы в порядке, а Хирург мертв. Только это имеет значение.

Но это было не совсем так. К счастью, в эту минуту вокруг него собрались остальные гости, и у него просто не хватило времени додумать свою мысль до конца.

Диккан знал, что должен встретиться с противником с глазу на глаз. Но он не мог оставить Грейс. Только теперь он понял, что ее присутствие успокаивает его, придает ему сил. А они ему понадобятся, когда этот разговор будет окончен. Он привел с собой Маркуса и попросил его подождать в гостиной, потому что предчувствовал, что все это к добру не приведет.

Так и вышло.

— Ты пытался убить мою жену, — прямо с порога сказал он.

Теперь они находились в пятнадцати милях от Оук-Гроув в библиотеке замка Мурхейвен — прекрасном месте для выяснения семейных отношений. К счастью, его кузен Эдвин, герцог Ливингстон, не стал выяснять у Диккана причины необходимости уединения и этого разговора в целом. По удачному стечению обстоятельств мать и сестры Диккана как раз отправились с герцогиней в гости.

Удобно устроившись на одном из коричневых кожаных стульев, отец Диккана отреагировал на его обвинение в своей обычной манере — чуть приподняв бровь. На нем была епископская мантия с крестом на цепи поверх нее, как будто он собрался принять участие в важной церемонии. Грейс расположилась на кожаном диване, она сидела так тихо, что ее можно было не заметить даже в прелестном желтовато-розовом платье. Диккан подумал, что его жена способна незаметно присутствовать в комнате, как будто она даже не оставит следа на диване. Сейчас он был ей за это благодарен. А главным образом за то, что она рядом.

Он стоял посреди комнаты, сломанная левая рука покоилась на перевязи, в голове по-прежнему гудело, а тело начинало отчаянно сопротивляться, стоило ему пошевелиться. Но Диккан не мог ждать, пока ему станет лучше. Он должен был встретиться с отцом здесь, где их могут оставить наедине.

— Докажи, что ты не трус, епископ, — ледяным тоном произнес он. — Скажи, что не ты затеял всю эту кампанию, чтобы опорочить мое доброе имя, и преследовал мою жену.

Епископ издевательски усмехнулся:

— Твое доброе имя? У тебя его нет. Ты потерял его много лет назад после первой дуэли. А всего их у тебя было четыре, не так ли? А сколько любовниц? Неудивительно, что тебя обвиняют в подобных преступлениях. Удивительно лишь, что это не случилось раньше.

Ни единого слова опровержения. Ни одного гневного возражения в ответ.

— Знаешь, мы долго не могли понять, что происходит, — продолжал Диккан, бегло взглянув на Грейс, чтобы придать себе сил. — Когда Джек Грейсчерч узнал про заговор против короля, его стали травить как лисицу. Когда я привез доказательства его правоты, мне пришлось жениться. Потом мне велели воссоединиться с бывшей любовницей, а моей жене пришлось перенести неслыханное унижение, потому что кто-то пытался настроить ее против меня. А потом, епископ, ей стали подсыпать в еду мышьяк. Медленно. Намеренно. Ее использовали как пешку в игре, в которую она не желала играть. Столько усилий. Столько игроков. Трудно понять, почему Хирург просто не явился ночью и не перерезал мне горло.

Грейс вздрогнула, но Диккан уже не мог остановиться. Он пристально глядел на отца, чье лицо становилось все суровее.

— Значит, ты погубил жизнь невинной девушки, унизил ее, а потом пытался отравить, чтобы вернуться к своей шлюхе? — с укором спросил епископ.

— А потом, — продолжал Диккан, не слушая его, — вы с мамой вдруг появились в доме, который прежде никогда не посещали, чтобы попытаться выманить меня из страны. Любой здравомыслящий человек поинтересовался бы, почему именно в этот момент вы вдруг проявили такую заботу.

Отец Диккана вскочил на ноги.

— Ты мой единственный сын! Думаешь, я позволил бы тебя погубить? Думаешь, дал бы этому чудовищу зарезать тебя из прихоти? Я твой отец!

Диккан застыл на месте. В глазах отца было столько чувств, и впервые за всю жизнь он не увидел презрения и разочарования. Он разглядел отчаяние.

Диккан ничего не мог понять. Это было слишком неожиданно. Отец беспокоился о нем?

— А Грейс? Ты решил пожертвовать ею? — спросил он.

Епископ отмахнулся.

— Она дочь солдата. Она знает, что ради общего блага иногда надо идти на жертвы. И ты был бы в безопасности. Твоя репутация была бы, конечно, немного запятнана, но ты провел бы несколько лет в Вест-Индии и остался бы жив. Разве не понимаешь?

Диккан понял, и это осознание было для него невыносимым. Его отец говорил правду. Он затеял свою кампанию против Грейс, чтобы защитить сына от собственных союзников.

Он был одним из «Львов».

— Зачем? — наконец спросил Диккан. — Что заставило тебя предать свою страну?

— Предать? — повторил отец голосом, полным ярости. — Я помогаю ее спасти! Разве ты не видишь, что происходит вокруг? Экономический крах! Бунты на улицах! Призывы к революции! И кто нас будет защищать? Безумный король? Неумелый и распутный наследник? Виги, пытающиеся увлечь нас в хаос, и тори, которые не видят опасности? Если мы что-нибудь не предпримем прямо сейчас, Англии больше не будет!

Сердце Диккана пронзила острая боль.

— И чтобы защитить Англию, ты был готов убить одного из ее величайших лидеров?

Отец фыркнул:

— Кто бы стал так называть принца Уэльского?

Диккану казалось, что все это происходит с ним во сне. Они и принца собирались убить? Да, подумал он, конечно, им пришлось бы убить и его. Это был единственный способ возвести на престол принцессу Шарлотту.

— Он говорит о Веллингтоне, — заметила Грейс с дивана.

Отец Диккана порывисто обернулся к ней, словно она появилась из ниоткуда. Но одного взгляда на нее было понятно, чтобы увидеть каменную непреклонность этой тихой женщины.

— Веллингтон? — с коротким смешком повторил епископ. — Не говори глупости, девочка!

— Покушение состоится до начала ноября, — ответил Диккан. — Я сам это слышал.

Впервые на лице его отца отразилась неуверенность. Он огляделся по сторонам, словно ища поддержки. Наконец схватился за крест на груди, но для него это был скорее не символ веры, а символ власти.

— Это нелепо! Зачем им это делать?

Теперь пришел черед Диккана удивляться.

— Разве герцог Веллингтон будет спокойно стоять в стороне и смотреть, как нападут на его страну? Неужели ты не понимаешь, что он с легкостью соберет армию, чтобы сражаться с вами? Нет, отец. Именно с него надо начать, прежде чем они смогут осуществить свои планы. Не хватает лишь стихотворения.

Епископ фыркнул.

— Это не то стихотворение…

Он густо покраснел и замолчал.

— Значит, тебе о нем известно, — сказал Диккан, подойдя ближе. — Стихотворение, которое спрятала шлюха. Разве ты сам не называл мою кузину Кейт шлюхой?

Епископ ощетинился.

— Это правда!

Диккан покачал головой:

— Мы обсудим эту клевету позже. Стихотворение у нее?

Епископ замолчал, как будто только что понял, с кем разговаривает. Не с собственным сыном, а со своим врагом. Он покраснел и покачал головой. На миг прикрыл глаза, словно читал молитву, и опустился на стул.

Диккан встал перед ним на колени, чего не делал уже давно.

— Разве ты не понимаешь? Тебя могут привлечь к суду и четвертовать за то, что ты мне только что сказал.

Епископ не повернулся.

— И ты меня выдашь?

— Мне придется это сделать. — Диккан с трудом вздохнул, подавив острый приступ тоски. — Я тоже люблю свою страну.

Отец промолчал. Диккан ждал, но ответа не последовало. Он чувствовал себя опустошенным и даже думать не мог о том, что теперь будет. Его отец только что сознался в измене. Его собственный отец, брат герцога! Духовный лорд. И хотя Диккан заподозрил его в совершении преступления еще до разговора, ему понадобятся месяцы, а возможно, годы, чтобы до конца осознать случившееся. Его отец предал свою родину.

— Грейс, — сказал он, поднимаясь, — ты не приведешь Маркуса?

Твердо взглянув ему в глаза, Грейс встала. Она не произнесла ни слова, но, проходя мимо, коснулась его руки. Теперь это был для него единственный источник тепла.

— Веллингтон и правда станет мишенью? — спросил епископ, по-прежнему не глядя на Диккана.

— Да, — ответил он, подходя к окну и глядя на небо.

— Подожди! — Отец протянул к нему руку. — И вы тоже, юная леди.

Грейс остановилась, держась за ручку двери. Диккан повернулся.

— Прежде чем ты передашь меня солдатам, — безликим голосом произнес епископ, — тебе стоит кое-что узнать.

Диккан взглянул отцу в глаза и увидел, что тот сдался.

— О чем ты?

Епископ посмотрел на Грейс.

— Она отлично подходила нам. Женщина, способная погубить твою репутацию, если бы ты сбежал, как поступил бы любой здравомыслящий человек. Но я никогда прежде не встречал ее. Я и подумать не мог… — Он бросил взгляд на неподвижно стоящую Грейс и повернулся к Диккану. — Она недостойна носить имя Хиллиардов. Ты заслуживаешь лучшего.

Диккан рассмеялся.

— Не говори глупостей. Она достойнее всех нас, вместе взятых.

— Я так не считаю. Поэтому и не мог допустить, чтобы ты женился на ней.

У Диккана было такое чувство, словно он оказался на краю пропасти.

— Что?

Он с трудом поборол приступ тошноты, потому что отец улыбнулся, как будто преподнес сыну величайший подарок.

— Ты не женат.