Она видела его обнаженным и раньше, думала Кейт. Конечно.

Но тогда он лежал на спине. Спал. Сейчас его ноги были напряжены, как если бы он стоял на палубе парусника, его мышцы были в движении.

На нем были только форменные брюки, одна рука была у него над головой, другой, в которой была тряпочка, он тер у себя под мышкой. Ей следовало бы прийти в замешательство. В конце концов, она вошла без разрешения. Но каким-то образом вид воды, стекавшей по его ребрам, этой сильной поднятой руки и обнаженного, покрытого легкими волосками широкого торса, проник в самую ее глубину, в колени, в кровь, которая бросилась ей в лицо.

Господи! Она не могла оторвать от него глаз. Она не могла дышать. Все, о чем она могла думать, — о том, что он обещал соблазнить ее, увлечь в свою постель.

— Когда я приглашал вас, — в конце концов заговорил Гарри, — я не ожидал, что вы так быстро поймаете меня на слове.

Кейт покачала головой:

— Я… я…

Когда он медленно опустил руку вдоль туловища, она наконец увидела, какой озорной была его улыбка. Она заметила, что Гарри не вытерся, на коже оставалось мыло, и ей вдруг захотелось схватить полотенце и самой сделать это. Она чувствовала, каким хриплым стало его дыхание. Или это она так задышала?

Гарри схватил полотенце и вытерся.

— Извините, Кейт. Что вы хотели?

Она кашлянула. Ей пришлось сцепить пальцы, чтобы удержаться и не дотронуться до него.

— Прошу прощения. Мне следовало… хм…

— Вы постучались.

— …подождать.

Кейт могла бы поклясться, что кожа у нее завибрировала; она могла слышать свой пульс, а ее груди, казалось, приподнялись под шелком платья. Она вдруг стала чувствительной ко всему. У нее появилось необъяснимое желание потереться о грудь Гарри, как кошка, которая хочет, чтобы ее погладили за ушками, и это испугало ее.

— Кейт?

— Хмм?

— Мне необходимо этим вечером быть в Хорсгардзе, — сказал он, хватая рубашку и надевая ее через голову, — а я не могу поехать, пока не оденусь. Может ваше дело обождать?

Кейт подумала, что, может быть, им вообще не стоит говорить об этом, тогда у него никогда не будет причины смотреть на нее с жалостью.

Она никогда не простит себе, если проявит трусость.

— Нет, — сказала она, выпрямляясь. — Боюсь, не может.

Сообщить Дрейку о своих подозрениях было легко. Может быть, ей тоже написать Гарри записку? Чтобы он прочитал ее в Хорсгардзе. Или в Неаполе. Не поднимая глаз, она прошла в его спальню и опустилась в одно из кресел у потрескивающего огня. Изумленный Гарри последовал ее примеру.

Она не отрывала глаз от перьев, которые колыхались вокруг ее запястий.

— Дрейк просил меня сообщить вам содержание письма, которое я отправила ему с Маджем прошлой ночью.

Гарри оглянулся на дверь.

— Мадж ничего не сказал мне.

— Я думаю, Маркус попросил его об этом. — Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох. — Кое-что случилось… в том доме, для лишившихся рассудка. Я кое-что слышала. Женщина, которая жила в комнате рядом.

— Вы знаете, кто она?

Кейт сумела улыбнуться.

— Ну, в этом-то все и дело. Видите ли, я уверена, что в том доме слышала голос леди Памелы Риордан. Но леди Риордан к тому времени шесть месяцев как была мертва. Утонула в море.

Гарри долго оставался неподвижным. Казалось, он изучал статуэтки на каминной полке.

— Вы уверены?

— Нет. Как это может быть? Но я знала ее голос. Мы вместе состояли в нескольких комитетах, и, я клянусь, это была она. Она утверждала, что она леди Риордан и что ее поместили в комнату, где ее никто не найдет. Она повторяла, что не надеется на освобождение.

Кейт проглотила комок в горле, с ужасом вспоминая тихий унылый голос.

— Она сказала, кто поместил ее туда?

Кейт подняла глаза, готовя себя к тому, чтобы увидеть в глазах Гарри приговор себе — заключение, что она ненормальная.

— Ее муж. Он принадлежит к «львам».

— Она сказала это?

Кейт пожала плечами.

— Она обещала Ричарду — так зовут ее мужа, — что, если он не лишит ее детей, она ни слова не скажет против «львов».

Гарри так долго молчал, что Кейт уже совсем не знала, что думать. Ее охватил ужас. Вдруг они начнут проверять и не найдут ничего, кроме призраков, живущих в ее голове? Не наступит ли очередь Гарри запереть ее где-нибудь?

— Как вы думаете, она — единственная жена, которую убрали подальше? — наконец спросил Гарри.

Кейт моргнула. Эта мысль не приходила ей в голову.

— Не знаю.

— Известно ли вам о других загадочных смертях жен из общества?

Ну, это Кейт знала. Би любила посещать заупокойные службы почти так же, как свадьбы.

— Салли, баронесса Санборн. Умерла от оспы. Мисс Милдред Уивер-Фрай. Упала с лестницы. — Она задумалась, но больше никого не вспомнила. — Я спрошу у Би.

Гарри уже качал головой.

— Санборн? Он помощник министра финансов. Вы сообщили Маркусу?

Она пожала плечами:

— Нет. Только о Памеле. Мне и в голову не приходило, что могут быть другие.

Поднявшись на ноги, он взял свой мундир.

— Я бы сказал Маркусу. Боже, если эти женщины живы, они могут стать бесценными источниками информации.

Кейт подняла голову.

— Вы мне верите?

Гарри смутился.

— Не знаю. Я точно знаю, что нельзя отвергать такую вероятность. Если это правда… — Он покачал головой. — Это открывает немыслимые возможности.

— А если нет?

Он провел рукой по ее щеке.

— Тогда нет.

На этот раз Кейт вся ушла в ожидание. Когда он поставил ее на ноги, она чуть не сбежала. Но он не дал ей шанса. Его губы были мягкими, а поцелуй крепким. Кейт ощутила вкус кофе и мяты. От него исходил запах свежего белья, кожи и мужчины. Она боролась с потоком непривычных чувств, которые угрожали затопить ее.

Когда Гарри отпустил ее, Кейт поразила внимательность его взгляда.

— Ночные кошмары всего лишь ночные кошмары.

Она была потрясена тем, что он так небрежно произнес это.

— Как насчет того, чтобы немного поделиться теплом этой ночью? — спросил он. — Может быть, нас обоих меньше будут мучить кошмары.

Это было так соблазнительно. Так хорошо ощущать себя в его руках. Со временем ей это должно понравиться.

И ей будет еще хуже, когда она лишится этого.

В конце концов, у нее хватило храбрости только на то, чтобы пообещать подумать над этим. Гарри поцеловал ее в лоб и проводил в будуар. Она осталась там с пробудившимся, беспокойным телом, с низкопробной картиной, которая напоминала ей о том, что она потеряла, и с приглашением сделать первый осторожный шаг навстречу.

Дверь паба «Черная кошка», находившегося на улочке неподалеку от церкви Святого Мартина, распахнулась, и из нее вышел человек. Паб этот ничем не отличался от других в районе Севен-Дайалс, в нем так же торговали подержанными тряпками и овощами, а бедняки имели обыкновение выражать пожелания большим пальцем. Среднего роста, незначительной внешности мужчина был одет в плохо сочетавшиеся друг с другом предметы одежды, по-видимому, снятые с его жертв: коричневую потрепанную куртку, грязный изумрудно-зеленый жилет и совершенно новую жесткую касторовую шляпу. Он насвистывал, как если бы у него не было никаких забот, а его глаза безостановочно обшаривали грязную людную улицу. Едва он успел вынуть из кармана блестящие золотые часы и открыть крышку, как к нему подлетела рыжая красотка.

— Ah, bonsoir, — защебетала она, улыбаясь. — Вы ведь месье Мишель, oui?

Митчелл насторожился, его глаза раскрылись.

— Я тебя знаю, душка?

Она с заговорщической улыбкой взяла его за руку и повела в сторону.

— Мне известно от Les Lions, что вы и ваш друг должны убить герцогиню Мертер. И у вас хватило смелости проникнуть в ее дом и поспособствовать ее быстрому спуску с лестницы.

Быстро посмотрев по сторонам, Митчелл осклабился.

— Никогда не думал, что попаду туда. Билли сказал, вроде я должен сделать так, как будто это несчастный случай, я так и сделал.

Остановившись в переулке, красотка нежным пальчиком пробежала по переду его ярко-зеленого жилета.

— Мм… да. Очень смело. Как жаль, что она не умерла. Les Lions попросили, чтобы я, Мими, послала весточку Билли о вашей смелой, но, увы, провалившейся попытке.

Она подняла на него взгляд, белки ее глаз слегка поблескивали. Митчелл улыбался так широко, что забыл защититься. Когда он решил бежать, его горло оказалось перерезанным от уха до уха, а его новая шляпа валялась в луже крови. Чтобы вырезать на лбу цитату, Мими понадобилось только пять минут.

На следующий день Гарри в библиотеке разговаривал с Трэшером, когда в дверь просунулась голова Финни.

— Извините, майор. Вы хотели знать. У нас гости.

Черт. Открыв часы, он увидел, что был час дня. Гарри хотел поговорить с Кейт до собрания «повес», которое Дрейк назначил на три часа. Похоже, вместо этого ему придется пить чай с дамами из общества.

— Уже иду.

— Постойте, — запротестовал Трэшер, показывая на свою малиновую, с золотом, ливрею. — Вы не можете бросить меня так. Я специально нарядился, чтобы поговорить с вами. Еще и затрещину получил ни за что.

— Все так. Но леди Кейт нарядилась куда лучше. Так что давай быстро. Что ты знаешь?

Трэшер поскреб свою почти белую голову.

— Ладно. Я не нашел никаких следов Аксмана Билли. Если он не заснул навек, то лег на дно.

Гарри кивнул. Это соответствовало информации, которой располагал Дрейк.

— Выражаю благодарность.

Он уже поднимался, когда мальчишка добавил:

— Но это не все!

Гарри прислонился бедром к столу.

— Что еще? Тогда побыстрей.

— Ну, об Аксмане не слыхать, но о двух его молодчиках поговаривают. Их убили в Дайалсе, обоим перерезали горло от уха до уха.

Гарри пожал плечами:

— Не удивительно для Дайалса.

— Речь о том, что этих двух последние пару дней видели слонявшимися поблизости. И есть одна жуткая вещь. У них на коже вырезаны слова.

Гарри распрямился. Дрожь предчувствия пробежала по его спине.

— Слова? Какие слова?

— Мартин Два Пальца, который работает на лоточника Чарли, сказал что-то вроде… — Трэшер наморщил лоб, все его веснушчатое лицо напряглось. — «Амбиции следует делать из какого-то там материала».

— Твердого. Амбиции должны иметь под собой твердую основу. Цитата из Шекспира. Но это невозможно. Это Хирург вырезал цитаты на коже жертв. А Хирург мертв. Мартин не придумал?

— Надпись была.

Гарри потер лоб. Появился новый игрок, и Гарри не имел представления, кто бы это мог быть.

— Ты думаешь, они пробрались сюда?

Трэшер пожал плечами.

— Митчелл-мышь слыл самым ловким домушником в своем районе. По мне, он мог бы пробраться в Виндзор и слямзить корону, если бы захотел.

Гарри кивнул.

— Мне нужно, чтобы ты доставил письмо лорду Дрейку. Чтобы ни одна живая душа не знала.

Трэшер нахмурился:

— Не учите ученого.

Гарри быстро написал записку, сложил ее, запечатал.

— Я знаю, тебе не нужно напоминать, чтобы ты был осторожнее. Если с тобой что-нибудь случится, леди Кейт сдерет с меня шкуру.

— Так и есть. — Мальчишка хмыкнул. — Я ей нравлюсь больше, чем вы.

После того как Трэшер убежал, Гарри задержался на минуту, чтобы еще раз осмотреть свой новый наряд: вишневый сюртук, желто-коричневые панталоны и сапоги для верховой езды. Он долгие годы не снимал зеленого мундира стрелка и теперь чувствовал себя некомфортно в костюме от «Уэстон и Хоуби». Но это была его новая форма, предназначенная для того, чтобы замаскироваться среди верхушки общества.

У него там были друзья. Люди, которых он знал по армии, и некоторые из «повес». Когда ты вынужден доверять другому свою жизнь, классовые различия размываются. Сейчас он приготовился ступить на вражескую территорию, где к нему отнесутся пренебрежительно, как к выскочке, женившемуся на неровне. Если он останется среди этих людей, ему придется сносить намеренные оскорбления, вести ежедневную битву с мелочными аристократами, которые будут получать удовольствие, намекая Кейт, как ей не повезло с замужеством.

А он сам хотел жениться? На ней? Не лучше ли ему уехать прежде, чем она привыкнет к нему? Или ему надо похитить ее и на первом судне увезти из Англии? Может ли его мечта осуществиться, вместив еще и жену?

Жена. Гарри покачал головой. Когда он начал думать о Кейт как о жене? Когда она рыдала в его руках? Он почувствовал себя защитником. Обнаружил, что хочет помириться с той девочкой, которая оставляла букетики на письменном столе своего отца, ненужные ему.

Но Кейт уже не была той девочкой. Она стала сильнее, проницательнее, осторожнее, как дикая лиса, живущая в ожидании нападения гончих. У нее, как и у него, были свои шрамы, которые никогда не исчезнут. Но не слишком ли она изменилась, чтобы можно было восстановить их отношения? Стоило ли ради нее пожертвовать своим будущим, которое он планировал для себя все последние десять лет?

Почему ее отец выдвинул против нее такие ужасные обвинения? В ней было что-то такое, чего он боялся? И почему, недоумевал Гарри, он сам за все эти годы не поставил Кейт в известность об этих обвинениях? Каким болваном он был. Это не такая ошибка, которую можно исправить. Все, что он может сделать сейчас, — вести себя как любящий муж.

Гарри услышал голоса женщин задолго до того, как дошел до Китайской гостиной, в которой Кейт устраивала приемы.

Стоявший в холле Финни, руки которого в белых перчатках напоминали окорока, наморщил рыхлое, расплывшееся лицо.

— Хотите, чтобы я объявил вас?

Гарри нахмурился.

— О Боже, нет. Заметили что-нибудь необычное сегодня?

— Спокойно, как в борделе в воскресенье.

Гарри кивнул.

— Я жду нескольких гостей, которые придут с черного хода. Они соберутся в библиотеке. Сообщите Маджу и проследите, чтобы вокруг не было лишних глаз.

Он вкратце рассказал Финни то, что узнал, и подождал, пока тот не отправился в кухню, чтобы оповестить слуг.

После этого, сделав глубокий вдох, повернулся к двери.

Стоя в нерешительности у двери, Гарри видел в зеркале, что происходило в комнате. Кейт, сидя на красном диване, угощала чаем трех женщин, которые оделись так, чтобы произвести впечатление: высокие шляпки с перьями, вычурные платья пастельных тонов. А Кейт снова заковала себя в доспехи. Она надела одно из своих знаменитых платьев — с высоким воротником, утопавшим в кружевном облаке, и длинными рукавами, скрывавшими синяки. Высоко убранные волосы были перевязаны подобранной в тон лентой, и это делало ее похожей на дебютантку на ярмарке невест. Кивая и щебеча, излучая сияние, она передавала блюдо с маленькими пирожными.

Гарри знал — ему надо войти, но он не мог отвести от нее глаз. Что-то в ее беззаботной улыбке пронзило его. Он мог бы поклясться — никто в обществе и не подозревал, что прячется за беззаботностью и элегантностью Кейт.

Да, но она не должна сражаться в одиночку. Последний раз одернув сюртук, Гарри ринулся в бой.

— Моя дорогая, прошу прощения за опоздание, — с улыбкой произнес он, входя в комнату. — Маркус Дрейк вызвал меня и моего Красавчика на соревнование с его Буцефалом, и это заняло больше времени, чем мы ожидали.

Ему показалось, что Кейт чуть вздрогнула при его появлении. Она не ожидала его прихода? Не обеспокоившись присутствием трех дам, расположившихся в чиппендейловских креслах вокруг чайного столика, он приник к ее руке долгим поцелуем.

— Вот как. Спасибо, Гарри, — ответила Кейт с веселой улыбкой, быстро беря себя в руки. — Для женского самолюбия всегда утешительно знать, что жена на втором месте после лошади.

Он с ухмылкой встретил ее понимающий взгляд.

— Нет, нет. Я сделал это для вас. Вы достаточно жертвовали ради меня. Я никому не мог позволить думать, что вы вышли замуж не только за коммонера, но также за труса. Поэтому и обскакал его вчистую.

Кейт удивленно засмеялась.

— Замечательно, Гарри. Вы сразу поставили меня на место.

— Где Грейс и леди Би?

— Навещают пациентов Грейс в армейском госпитале. Я думаю, Би заставила их вынимать носовые платки, а Грейс купила ром.

Гарри слышал, как одна из дам фыркнула, и подмигнул жене.

— Дары для души и тела, — поправил он ее. — А теперь не представите ли вы меня вашим подругам?

— С радостью. — Она улыбнулась. — Гарри, имели вы удовольствие встречаться с леди Джерси, леди Сефтон и миссис Драммонд-Баррелл?

«Боже, — подумал он, поворачиваясь к трем сидящим женщинам. — Всемогущие патронессы «Олмака». Большие кошки пришли поохотиться».

Настало время пустить в ход его заржавевшее обаяние.

— Конечно, я знаю, кто вы и какое место занимаете в обществе, — сказал он, по очереди склоняясь над их руками. — Но боюсь, я больше времени проводил в кают-компаниях, чем в бальных залах. Я никогда не мог надеяться быть представленным вам.

— Разумеется, — фыркнула миссис Драммонд-Баррелл.

Гарри взглянул на Кейт, опасаясь, что она уязвлена. И удивился, когда Кейт разрядила обстановку, засмеявшись.

— Клементина, пожалуйста. Он не отступал перед атакой французской кавалерии. Вам вряд ли удастся его запугать.

— Говорите за себя, — нашелся Гарри и заработал улыбки двух других леди.

— Мы как раз обсуждали вашу романтическую женитьбу, — сказала леди Джерси, при этом на ее лице было написано жадное нетерпение. — Она была такой неожиданной.

Похоже, они собирались перейти прямо к делу. Хорошо, что Кейт нашлась что сказать.

— Нам потребовалось на это только десять лет, — произнесла она. — Гарри и я росли вместе.

— Детская любовь? — спросила леди Сефтон. — Удивительно, как ваш отец позволил это.

Гарри скрипнул зубами. Кейт радостно улыбалась.

— Не так романтично. Мы переругивались, как это бывает между братьями и сестрами. И только недавно начали понимать свои истинные чувства.

— Вы наверняка удивили вашу невестку, — вступила миссис Драммонд-Баррелл, лицо которой выразило крайнее неодобрение.

Кейт подняла бровь:

— Глинис? Что она может сказать по этому поводу?

Миссис Драммонд-Баррелл не терпела, когда ей противоречили.

— Вашему брату герцогу наверняка было что сказать.

Вперед выдвинулась леди Джерси:

— Глинис говорит, что если раньше вы доводили его до изнеможения своим поведением, то брак с простым солдатом просто вышел за пределы их понимания.

— Бедная Глинис, — протянула Кейт, к большому удовольствию ее гостий. — Она не выносит неожиданностей.

— Если ей не нравится ваше поведение, она может оставаться дома, — сказал Гарри и отправился налить себе чего-нибудь покрепче, чтобы воспрянуть духом. Многие стрелки, которых он знал, были не столь смертоносны. — Я нахожу это забавным.

Кейт бросила на него взгляд, ясно свидетельствовавший, что она в этом сомневалась. Гарри решил улыбаться и был удивлен удовольствием, которое испытал, когда она ухмыльнулась в ответ.

— Может быть, вам следует встретиться с ней лицом к лицу, — предложила леди Джерси, что получилось у нее слегка топорно. — В нейтральном месте. Например, в «Олмаке».

Кейт громко рассмеялась:

— Вы, Салли, могли бы предложить что-нибудь получше. Я искренне сомневаюсь, чтобы Гарри заинтересовался возможностью стать развлечением для ваших гостей. Он человек занятой.

Патронессы широко заулыбались в ответ, подтверждая высокое мастерство Кейт.

Две другие женщины повернулись к Гарри.

— Конечно. У вас ведь теперь есть новые владения, требующие внимания, не так ли? — мягко спросила леди Сефтон. — Не значит ли это, что вы намереваетесь распродать их?

Гарри отставил с вой стакан.

— Не знаю, — сказал он, потому что не мог сказать того, что думал: «Вы трое хотите склонить меня к этому». — Мы еще не обсуждали этого.

— Мы несколько увлеклись… другими занятиями, — сказала Кейт.

Гарри обернулся и увидел, что ее улыбка становится все более нервной, и надеялся — она понимает, что он помогает ей. Никто не должен был знать, как в действительности обстояло дело. Он бросил на нее взгляд, полный вожделения, как если бы даже в этот момент наслаждался воспоминаниями, не подлежавшими разглашению. Удивительно, но Кейт покраснела.

Заметил это явно не он один.

— Тогда все замечательно, — радостно объявила леди Джерси. — Любой, кто может заставить покраснеть герцогиню Мертер, в состоянии развлекать нас по средам. Приходите с ней, конечно.

Гарри удивился, увидев, как смягчилось лицо Кейт, как на нем появилось выражение гордости.

— Не хочется поправлять вас, Салли, — сказала она, не отрывая от него глаз, — но герцогиня Мертер уже не будет ходить никуда. Будет ходить леди Лидж.

Всего несколько слов, на них можно было бы не обратить внимания. Но по какой-то причине Гарри почувствовал — произошло что-то очень важное. Дело было сделано. Он настолько остро почувствовал перемену, что не до конца осознал — они с Кейт одержали первую победу над ее братом.

Леди Сефтон захихикала.

— Бедная Глинис, — сказала она. — Она везде утверждает, будто ваша женитьба ненастоящая. Боюсь, она очень огорчится.

— Огорчится? — возразила леди Джерси со скрипучим смехом. — Она будет в бешенстве. Предлагаю следующий визит нанести ей.

Отставив свою чашку, она встала, клюнула Кейт в щечку и повела своих пособниц к двери.

Оставшись одни, Гарри и Кейт одновременно взглянули друг на друга и расхохотались.

— Значит ли это, что мы выиграли первый раунд? — спросил он.

Кейт вытерла глаза, на которых выступили слезы.

— Я бы назвала это скорее провокацией. — Помахав ему рукой, она бодро вскочила на ноги. — На сегодня я освобождаю вас, майор, от дальнейших обязанностей.

Гарри нахмурился:

— Как ваши ушибы, очень больно?

Кейт улыбнулась.

— Синяки из красных и фиолетовых становятся зелеными и желтыми. Я сейчас как палитра художника. А ваши раны?

Он пожал плечами:

— Все хорошо.

— Что означает — они болят все время, поэтому нет смысла говорить об этом?

Гарри с удовольствием отметил веселые искры в ее глазах.

— Именно. Теперь вы знаете, как обращаться с ранами старого солдата, полученными на войне. Игнорировать их.

Они собрались уходить, когда появился Финни, несколько взволнованный.

— Посетители с ящиками, ваша светлость.

Он едва успел отойти в сторону, как появилась процессия «повес» во главе с Дрейком, каждый из них нес большой ящик, накрытый крышкой.

— Мы ожидали вас? — спросила Кейт, поднимая бровь.

— Не приносящих даров, — уверил ее Дрейк, с облегчением опуская у окна свой ящик.

— Кейт, — сказал Гарри, глядя, как остальные следуют его примеру, — вы знаете Чаффи и Дрейка. Полагаю, вы также знаете Кита Брэкстона, Алекса Найта и Боу Драммонда. Я не имею представления, что они принесли. Могу предположить — они понимают, что только на несколько минут разошлись с патронессами «Олмака».

Кейт выглядела несколько озадаченной.

— Меняете штаб-квартиру, джентльмены? Вы бы могли по крайней мере поставить меня в известность. Я бы сменила обивку на креслах.

Чаффи расплылся в широкой детской улыбке.

— Простите за вторжение, — сказал он, тяжело дыша и вытирая руки носовым платком. — Это идея Дрейка. Он сказал, что вы хотите помочь.

— Скажите мне, какая помощь вам нужна, — сказал Гарри, усаживая Кейт на диван. — И мы подумаем, что можем сделать.

— Не надо глупостей, Гарри, — сказала она, расправляя свои юбки. — Я сгораю от желания помочь. Финни! — позвала она, хотя того не было у двери. — Хорошего виски!

Ответа не последовало, но к тому времени, когда мужчины расселись, Финни уже обносил их виски, после чего подошел к Кейт.

— Это Диккан, — объявил Дрейк, подаваясь вперед. — Он засел в деревне.

— Ну его-то здесь не будет, — запротестовал Гарри. — У нас уже гостит его жена.

Кейт наступила ему на ногу:

— Уймитесь, Гарри.

Дрейк показал на ящики, загромоздившие комнату:

— Это вещи его отца из Слау. Так как сам Диккан не может прибыть сюда и разобрать их, мы понадеялись, что это сделаете вы, Кейт. Мы все поверхностно осмотрели, но не нашли ничего интересного. — Он пожал плечами. — Хотя мы не знаем, что интересовало лорда Ивлина.

Гарри почти стонал.

— Почему бы вам не отвезти было это все в ваш охотничий домик к тому времени, когда мы там появимся?

Теперь ему никогда не найти для Кейт безопасное место.

Дрейк уже качал головой.

— Диккан далеко. Нам нужно, чтобы вы оставались здесь, пока не разберетесь с этим. Мы пришлем дополнительных помощников.

Кейт сразу же забыла про свое виски и поднялась.

— Замечательно. Это будет нетрудно. Особенно если учесть, что других дел у меня нет.

— А как же ваше намерение через два дня поехать в Исткорт? — спросил Гарри.

— Вы несправедливы, — запротестовала Кейт, разглядывая ящики, явно огорченная. — К тому времени я закончу. Мой дядя был человеком педантичным. Это станет развлечением!

Она, конечно, ошиблась. Это стало кошмаром.