К тому времени, когда она была в состоянии заговорить о своем открытии, прошло два часа, и в спальне Гарри снова появился Майк О’Рурк.

— Что вы имеете в виду, говоря, что он упал с лошади? — требовала Кейт ответа у Кита. — Гарри держится в седле лучше, чем Грейс.

Слабым голосом ответил сам Гарри, Майкл в это время ощупывал его грудь.

— Ничего удивительного. Бо испугалась чего-то.

— Эта лошадь просто сбесилась, прямо посередине Гайд-парка. Ударила Гарри о дерево, — сказал Кит.

Кейт терла лоб. По тому, как выглядел Гарри, когда его пронесли вверх по лестнице, было видно, что ему предстоит отлеживаться немало дней. А это означало, что ей нельзя сообщить ему о своем открытии. Если единственный сохранившийся экземпляр «Могилы добродетели» заперт в «норе» священника, теперь только она знает, как его найти. А с Гарри станется снова взобраться на чертову лошадь и поехать в Гемпшир.

Эта мысль ужасала ее.

Часом позже Майк подтвердил ее опасения.

— У него сломаны по крайней мере два ребра. Помимо того, что все мои предшествующие усилия пошли насмарку, у него еще и сотрясение мозга. Ему нельзя будет вставать, по крайней мере, неделю.

Единственное, что могла сделать Кейт, — это послать за Дрейком, который появился как-то уж очень быстро.

— Рассказывайте, — сказал он, когда она вошла в Китайскую гостиную и застала его нервно расхаживающим по комнате.

— О чем именно? — парировала она. — О продолжающихся несчастьях Гарри или моем озарении?

— Насчет Гарри я уже знаю. Кто-то засунул под его седло большую иглу, вероятно, в парке. Так что о стихе?

Но Кейт целиком ушла в размышления о том, что случилось с Гарри.

— Почему хотели убить его? — спросила она, направляясь к двери. — Ведь они охотились за мной!

Дрейк перехватил ее и провел к дивану.

— Гарри оберегал вас. Разделяй и властвуй — принцип, известный еще до римлян. Теперь, пожалуйста, расскажите мне о стихе.

Кейт села, все еще думая о другом. О том, что она правильно решила дистанцироваться от Гарри. Иначе ей еще труднее будет переносить подстерегающие его опасности. Она непрерывно жила бы в состоянии паники.

— Кейт?

Она подняла глаза и вздрогнула, обнаружив, что ее ладонь лежит поверх ее неистово бьющегося сердца.

— Да, конечно.

Она быстро рассказала о «Могиле добродетели». Дрейк выслушал ее с невозмутимым видом, не отводя глаз от камина.

— Вы уверены, что именно оттуда взята известная нам строчка?

Кейт кивнула.

— Не понимаю, как я сразу не узнала ее. На фляжке она немного искажена. Там написано «Разве не сладкий плод — моя первая любовь?» В книжке немного иначе: «Разве не сладок первый плод, моя любовь?» Я думала, что это ошибка. Но вторая цитата тоже искажена. «Нет, весь я не умру» заменено на «я не умру совсем», я не помню все стихотворение. — Она ухмыльнулась. — Помню только наиболее двусмысленные куплеты. Цитата на фляжке, между прочим, взята из моих любимых. «Разве не сладок первый плод, моя любовь, сорванный моей собственной рукой?»

— И вы считаете, что ваш дядя-епископ использовал эти строки в своих целях?

Кейт пожала плечами:

— Совпадение в любом случае поразительное. Книжка хранилась в доме, где он провел детство, и я очень сомневаюсь, что о ней знало много людей.

Дрейк вздохнул.

— Я скажу Диккану, чтобы он проверил. В просмотренных вами вещах вы ее, конечно, не нашли?

Кейт покачала головой.

— Поверьте. Я бы вспомнила.

— Я не думаю, что она все еще в Мурхейвене. Если Диккан не нашел ее в вещах своего отца…

— Если Глинис не трогала убежище священника, есть шанс, что она там. — Кейт старалась казаться спокойной. — В конце концов, я собираюсь поехать в замок Мурхейвен по случаю помолвки моей племянницы. Вот Глинис обрадуется.

Дрейк взял ее руку.

— Мы сделаем все, чтобы защитить вас, Кейт.

Она улыбнулась. Он не может защитить ее от ее собственных кошмаров.

— Не беспокойтесь. Я все сделаю. Только ничего не говорите Гарри. Сейчас он не в том состоянии, чтобы позволить ему знать это.

Дрейк сжал ее пальцы.

— Мы сделаем все, что в наших силах. — Уже уходя, он с улыбкой сказал: — Небольшая хорошая новость для вас. Леди Риордан в безопасности.

Кейт вскинула голову:

— Где?

Он покачал головой:

— В безопасности. Она благодарит вас от всего сердца. Мы тоже.

— Как вам удалось вызволить ее, не насторожив их?

Дрейк поскучнел.

— Ее место заняла другая.

Сердце у Кейт дрогнуло. Она догадалась, кто это мог быть. Леди Риордан была полногрудой блондинкой.

— Тогда нам надо поторопиться с поисками. Были ли там другие жены? Из тех, кого считают умершими?

Он с мрачным видом отвел взгляд.

— Одна. Совершенно на законном основании. Управляющий сказал, что роза Тюдоров перешла к ним от прежних владельцев дома. Она не несет никакого особого смысла.

— Вы не поверили.

— Не поверили. Но в деле замешаны влиятельные лица. Нам приходится действовать осторожно.

Кейт горько засмеялась:

— Каким прекрасным местом они обзавелись, чтобы прятать мешающих им женщин. Трусы.

На этот раз Кейт была рада, что в прежней жизни ей долгое время приходилось притворяться. Это помогло ей хранить секрет от Гарри и прятать страх при виде его новых ран.

— Гарри, у вас появились дурные привычки, — сказала она при виде новых кровоподтеков на его хмуром лице. — Неужели мне придется нанимать вам няню?

— Я пытался заставить этих женщин вернуть мне мои штаны, — ворчал он, зло глядя на Чаффи и Кита, которые устроились у окна с его собственным бренди.

— Будем счастливы сделать это, — уверил его Чаффи, — как только вы сможете встать, чтобы натянуть их.

Кейт покончила с их Перепалкой, забрав брюки, которые висели, перекинутые через спинку кресла.

— Нет уж, вам, мой дружок, придется отдыхать.

Хорошо хоть, что доктор О’Рурк предписал ему есть бифштексы, хотя даже они не улучшили настроение Гарри. Несомненно, думала Кейт, причина кроется в том, что он оставался заключенным в собственном доме, где нельзя избежать общества жены.

Как она допустила, чтобы ей стало настолько больно? Она ведь сильная. Она столько вынесла, и вот теперь позволить капельке счастья придавить ее, опустить ниже некуда? Она притворилась спокойной и болтала с друзьями Гарри, пока Мадж не вернулся с едой.

Каково ему, гадала она, постоянно быть так близко к Гарри и знать, что все напрасно? Как он может так мучить себя, день за днем, год за годом, зная, что у него нет надежды?

Она не сможет. Она не станет. Однако когда Гарри неохотно предложил пообедать с ним, она согласилась и следующий час провела, мучая себя, в его обществе.

Ситуация стала невыносимой, когда позднее она захотела убедиться, что он хорошо устроен на ночь. Он поймал ее руку, на его лице было написано сожаление.

— Вы не собирались стать моим ординарцем, — сказал он. — Мне очень жаль.

— Я собралась стать вашей женой, — ответила она, — что предполагает все виды трудов.

— Что с вами?

Кейт не выдержала. Она заглянула в его глаза, ища в них скрытый смысл. Но он, казалось, просто проявлял внимание.

— Немного устала от всех тревог, — призналась она, пожав плечами. — Но это пройдет. Поспите.

Гарри, казалось, не в силах был выпустить ее руку. Кейт задержала дыхание, ожидая, что он скажет нечто самое важное. Он сказал, но не то, на что она надеялась.

— Сегодня я продал свой патент офицера, — сказал он.

Она моргнула. «Началось, — подумала она. — Он вот-вот скажет мне, что, как только встанет на ноги, отправится в Стамбул».

— А как же Мадж? Он тоже теперь не в армии?

Гарри деликатно улыбнулся.

— Я устроил так, что он сможет выбрать занятие себе по вкусу. Он заслужил это, вам не кажется?

Теперь она видела свою ошибку. Она надеялась, что Гарри был так щедр и предан ей, потому что начинал любить ее. На самом деле он просто щедрый человек. Ей хотелось завыть.

— Я не думаю, что он годится для армии, — сказала она вместо этого.

— Согласен с вами. Мужчинам, подобным Маджу, плохо в армии.

Кейт подняла бровь.

— Вам это, конечно, известно.

Но знал ли он, что был тем, кого Мадж любил?

— Поэтому я и забрал его к себе. Мадж хороший парень. Не его вина, что он…

— Любит мужчину.

Гарри вскинул голову, выражение его лица было самым благодушным. Он не знал. Бедный Мадж. Они оба бедные, ждущие от Гарри знаков, которых никогда не будет.

— Гарри, — сказала она, глядя вниз, туда, где лежала его большая твердая рука, так нежно удерживающая ее руки, — Дрейк считает, что нашел те стихи. Скоро он сообщит нам подробности. Вы знаете, что это означает?

Кейт подняла глаза, но он молчал. В темных глазах была неуверенность, совсем не свойственная Гарри.

Она вздохнула.

— Я знаю, что вам хочется скорее оказаться в дороге. Как только у Дрейка окажутся на руках все факты, нам нужно будет обсудить, как жить дальше.

— Что вы…

Кейт покачала головой:

— Не сейчас. Мы оба измучены. Но я хочу, чтобы вы знали — прошлой ночью вы действительно освободили меня. Меньшее, что я могу, — сделать то же самое для вас. — Высвободив руку, она наклонилась и поцеловала его, пожелав доброй ночи.

— Кейт…

Она не оглянулась. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы.

Гарри смотрел вслед удалявшейся Кейт, пытаясь понять, что произошло. Она в самом деле предложила ему уйти?

Не в силах отвести взгляд от соединяющей их спальни двери, Гарри размышлял о последних нескольких днях. Он припоминал блаженные часы, проведенные за обучением Кейт чудесам ее собственного тела, и его израненное тело наполнялось желанием. Он снова хотел ее. Он постоянно хотел ее. Он хотел помочь ей вспомнить радость любовного соединения.

Но он думал не только о радостях разделенного ложа. Если он останется, он обречет себя на заточение в созданной собственными руками тюрьме. Он привяжет себя к Кейт, Би, семье, Исткорту и Англии и в конце концов забудет о своей мечте.

От одной мысли об этом ему стало плохо. Такое будущее тянуло его вниз, обязанности камнями ворочались в его груди. Он годами носил эти камни, командовал своими солдатами, убивал врагов, лгал, писал письма скорбящим родителям. Он непомерно устал от такой ноши.

Но с Кейт все будет гораздо хуже. Он вспомнил, что сказала о Кейт леди Би. «Тонкий фарфор». Сильная женщина и вместе с тем очень ранимая. Женщина на пороге открытия. Он хочет такой ответственности? Уводить ее шаг за шагом от насилия и пренебрежения, которые сформировали ее? Смягчать неизбежную душевную боль и защищать от разочарований?

Этот груз был другим: слаще, острее, смертельнее. Груз не ответственности, но потребности. Или желания. Кейт уже начала укореняться в его душе. Если он позволит ей привязать его к себе, он никогда не сможет забыть ее или отодвинуть в сторону, как наполовину прочитанную книгу. Он никогда уже не останется самим собой.

Но так ли это на самом деле? Действительно ли он превратится в пленника? Не сможет найти реальной цели и свободы рядом с ней? Нельзя отрицать тот факт, что Исткорт был особенным местом. Когда он просмотрел бухгалтерские книги, то почти физически ощутил жизнь, кипевшую в имении. Она возродила его и всех его обитателей для этой жизни. Несомненно, в Исткорте и для него найдется где применить свои способности.

Строительство. Хозяйственные постройки. Гарри мысленно видел теплицы, открытые, наполненные воздухом, неподвластные колебаниям погоды. Он видел…

Пыльные дороги. Тишина. Покой.

Она, несомненно, украдет у него тишину. Она уже поколебала его покой. Но что, если он попросит ее пройти по этим далеким дорогам вместе с ним?

Почему он не подумал об этом раньше? Захочет ли она отправиться в Индию? Или в Грецию, или на Цейлон, или, может быть, когда-нибудь в Японию, где, как он слышал, дома делают из бумаги? Бросит ли она дом, над процветанием которого столько потрудилась, чтобы просто бродяжничать с ним? Ему следовало бы раньше спросить ее об этом. Ему следовало ответить на ее признание в любви вопросом: «Насколько сильно?»

Кейт права. Им нужно сесть рядышком и подумать о будущем. Надо найти компромисс, который позволит сохранить их брак — брак двух очень разных людей. Он соблазнит ее мечтами о парусниках и экзотических землях.

Дрейк вернулся через два дня. Кейт убедилась, что Гарри еще спит. Ей совсем не хотелось, чтобы он узнал о том, что она собиралась сделать. Он бы попытался последовать за ней, а сил у него еще совсем не было.

— Позавтракаете? — спросила она Дрейка, когда Финни провел его к ней. — Мы с Би как раз собирались завтракать.

Дрейк колебался, глядя на Би, его неуверенность была легко объяснима.

— Маркус, — увещевала его Кейт, — если вы не доверяете Би, вам с таким же успехом следует держать свои секреты подальше от себя.

Криво усмехнувшись, Дрейк сел. Кейт подождала, пока он не подкрепится как следует яйцами пашот, а потом заговорила:

— Диккан не нашел книжечку, да?

Дрейк налил в чай сливок.

— Он все еще ищет. Если она была у его отца, то он ее прятал. Не такая это книжка, чтобы ее увидела жена, особенно если вы епископ.

Кейт улыбнулась.

— Епископ всегда был чрезвычайно озабочен своей репутацией. Что заставляет меня недоумевать, почему для кода он выбрал именно эту книжку.

Дрейк пожал плечами:

— Могу предположить, из-за ее редкости. Он должен был быть совершенно уверен, что ни у кого нет такой же.

— Было еще два экземпляра, — напомнила ему Кейт.

— Это позволяет надеяться, что остался один для вас.

Кейт посмотрела на яйца и окорок, которые автоматически положила себе на тарелку, и поняла, что аппетит пропал. Она собиралась сделать то, что поклялась никогда не делать. Она собиралась поехать в Мурхейвен. Скоро же она позабыла свои клятвы.

— Ну, — сказала она, кладя на стол салфетку, — я велю Бивенс уложить вещи. Какая удача, что именно в этот уикэнд Элспет устраивает свой праздник.

Би тоже отложила салфетку.

— Дуэт, — произнесла она намеренно ровным голосом.

— О нет, — запротестовала Кейт. — Я не прошу вас ехать со мной. — Она повернулась к Дрейку: — Би заставляет Глинис чувствовать себя некомфортно. Глинис не может переступить через тот факт, что хотя Би «не может поддерживать светскую беседу», она все же сестра герцога. Этот факт в очень жестко устроенном мире Глинис невозможно проигнорировать.

— Ехать куда? — услышала она от дверей, и сердце у нее упало.

Гарри, гладко выбритый, опрятный, одетый в бутылочно-зеленый сюртук и брюки цвета буйволовой кожи, стоял в дверях, и на лице у него был написан протест.

— Доброе утро, дорогой, — сказала Кейт. — Финни, еще одну тарелку, пожалуйста.

— К черту тарелку, — резко возразил Гарри и, хромая, подошел к ним. — Вы не едете в Мурхейвен. Я не позволю вам этого.

Би нетактично фыркнула. Дрейк уставился в свою чашку. Кейт боролась с приступом негодования, вызванным тоном, которым это было сказано.

— Мы просто обдумываем варианты. Маркус сейчас все расскажет вам. А пока нам с Би нужно кое-что закончить.

— Вы не проведете меня, Кейт. Я говорю «нет».

— Я единственная могу сделать это, — сказала она. — Особенно если книжка в «норе» священника.

— Нет. В Мурхейвен поеду я.

Его слова могли бы прозвучать весомее, если бы не его вид.

— А если вас застанут в библиотеке посреди ночи, как вы объясните это?

— Как вы найдете «нору»?

— Вы расскажете мне, где она.

— В стене, примыкающей к Розовому салону. Надо нажать в определенном месте полки.

— В каком? И не очень понятно насчет стены.

Кейт пожала плечами:

— Я не совсем уверена. Я всегда плохо ориентировалась, особенно в тех местах, где мне не нравилось. Я надеюсь, что Глинис ничего не меняла в планировке с тех пор, как я была там в последний раз.

— И вы собирались просто вести поиски, пока кто-нибудь не схватит вас за руку?

— У меня по крайней мере есть причина разгуливать по дому в неподходящее время. Я жила там. Можно предположить, что у меня ностальгия.

Кейт прибегла к обману и настойке опия. Она уселась в фаэтон вместе с Би, якобы отправляясь взглянуть на печи для сиротского приюта. Чего Гарри не знал, так это что за утлом их ждал Джордж, чтобы пересадить в дорожную карету. Финни добавил в утренний чай Гарри немного настойки опия, так что Кейт надеялась, что пройдет часа четыре, прежде чем он обнаружит ее отсутствие, а она в это врет будет уже далеко на пути в Мурхейвен. Она даже оставила записку.

«Гарри, вы знаете, что вам нельзя рисковать и дальше. Я же рискую только тем, что пострадает моя гордость, но мне приходилось переносить гораздо худшее, чем колкости Глинис. Со мной едут Джордж, Трэшер и Би, Дрейк едет следом и будет поблизости. Я вернусь домой не позже чем через три дня. Пожалуйста, поправляйтесь.

P.S. Не вините Финни. Это была моя идея».