Когда Йен потянулся к Саре, она отпрянула от него. От этого боль в ее сердце стала еще сильнее, потому что она видела его – со взъерошенными волосами, сонным и теплым взглядом небесно-голубых глаз. Йен был уютным, как старая подушка, и таким же надежным, как каменная стена. А еще он улыбался, как будто его собственный вопрос не уничтожал его самого.

Признаться, Сара ждала, что Йен потянется ней. Но он не двигался, а это послужило доказательством того, что Йен понял свою ошибку, даже еще не сделав ей предложения.

– Я говорю вполне серьезно, – настаивал он. Йен наконец уселся, отчего толстая шинель соскользнула вниз, обнажая его грудь. – Я люблю тебя. Ты мне нужна.

От этих слов у Сары перехватило дыхание, они разбили ей сердце. Она так любила эту грудь. Любила эту неожиданную ранимость в его глазах. Ей нравились складочки, появлявшиеся на его лице между бровей, когда Йен смотрел на нее, и то, с каким терпением он ждал от нее ответа.

Заметив, что его плоть начинает увеличиваться в размерах, Сара потянулась за своей одеждой.

– Нет, не любишь, – сказала она. – И хочешь сказать совсем не то. Это обычное вожделение.

Когда Сара натягивала на себя много раз штопанную сорочку, ее руки тряслись, а нутро протестующе кричало. Да, черт возьми! Скажи «да», пока он не передумал! Ты сможешь во всем разобраться, если только скажешь «да»!

Но Сара не могла лгать себе самой.

– Сара, – вновь заговорил Йен, в глазах которого вспыхнуло раздражение, – я уже делал тебе предложение раньше. Но мне не следовало этого делать. Я понял это в то же мгновение, когда произнес его. Но прошу тебя, Сара, мне нужно, чтобы ты была со мной. И брак – это единственный способ сделать так, чтобы мы были вместе. Прошу тебя, детка. Выходи за меня замуж.

Сара надела платье и лишь после этого протянула Йену руку.

– Спасибо тебе, – промолвила она, изнывая от желания завыть от горя. – Спасибо, что настолько уважаешь меня, что готов даже на такую жертву. Но даже если ты не понимаешь, что произойдет, я это понимаю. Я знаю, что тебе придется перенести, если ты разорвешь свою помолвку. Я знаю, какими безрезультатными станут все твои кампании, если ты навяжешь свету жену, которая была безымянной незаконнорожденной. Я знаю, что Фиона и Мейрид лишатся будущего. Ты не хочешь этого признавать, но ты тоже это знаешь. Мир не изменится лишь потому, что ты хочешь этого.

Йен так быстро встал, что Сара не успела отступить. Не успела она также и сказать «нет», прежде чем он рывком привлек ее к себе и сжал в своих объятиях.

– Он может измениться, – уверенно заявил он. – Я говорю, что может. Как ты не понимаешь? Я никогда в жизни не испытывал таких чувств к другому человеку. К любому другому человеку. Ты достаточно отважна, Сара. Ты сможешь сделать это.

Зажмурив глаза, Сара вдохнула его запах. Теперь она понимала, что значит – умереть внутри себя.

– Нет, Йен, – сказала Сара, отталкиваясь от него и зная, что он никогда силой не заставит ее остаться, потому что он – хороший человек. – Я не смогу. Я отлично подхожу к жизни в Фэрборне, где мне приходится иметь дело только с местными фермерами и старыми девами и где мое происхождение никого особо не интересует. Я не предназначена для больших дел, меня для этого не воспитывали.

– Меня тоже, – заметил Йен. Положив руки на плечи Сары, он целую вечность смотрел на нее неистовым взглядом. – Я помогу тебе.

И Сара не сдержалась: улыбнувшись, она поднесла руку к его лицу.

– Ты бы мог это сделать, – вымолвила она. – Но не сделаешь. Вы предназначены для великих дел, Йен Фергусон. А я все испорчу, и мы оба это знаем.

– Я справлюсь.

Сара отступила назад, высвобождаясь из его рук.

– Нет, – уверенно проговорила она. – Ты будешь жить в соответствии с клятвой, которую дал, и поможешь этим людям. Тебе ведь известно, что значит не иметь друзей и быть одиноким, Йен. И ты не оставишь других в таком положении. И не опозоришь свою Арден. Она не заслуживает этого.

Лицо Фергусона исказилось от боли.

– Но ты бы могла мне во многом помочь, – сказал он.

Терпение Сары было на исходе.

– И как же я помогу тебе? Йен, когда я в последний раз видела своего брата, герцога, он предупредил меня, что, если я еще хоть раз появлюсь на публике, он велит меня арестовать и отправить в ссылку за попытку вымогательства. А также всех, кто будет со мной. Герцог, Йен, останется герцогом задолго до того, как ты станешь маркизом. Для него будет делом чести позаботиться, чтобы ты был погублен за то, что встал на мою сторону. И как это тебе поможет?

Сара заметила боль в его глазах, его инстинктивное желание возразить ей. И его понимание того, что он не в состоянии этого сделать, хотя принять эту мысль Йену было нелегко. Наконец он поднес руку к ее лицу, и его мозолистые пальцы оказались невероятно мягкими.

– А как же ты?

Печаль словно осколками льда пронзила Сару. Она заставила себя улыбнуться:

– Я? Я постараюсь противопоставить свою хитрость коварству самого хитрого борова в Англии и буду копить грош за грошом, чтобы устроить Арти первый светский сезон. И еще я буду искать твое имя в газетах, когда ты расчистишь себе путь в парламент.

– Этого недостаточно, Сара.

– Достаточно, Йен. Пока я знаю, что ты прав, этого будет достаточно.

Йен снова удержал Сару, только на этот раз нежно. Он опустил голову к ее голове, и она слышала, как громко стучит у ее уха его сердце.

– Ох, детка, – прошептал Йен. – Боюсь, это меня убьет.

– Нет, не убьет, – заверила его Сара, положив руку на его грудь и поднимая лицо к его лицу. – Ни один берсерк еще не умер от разочарования.

– Но он может умереть от разбитого сердца.

Да, подумала Сара, пытаясь справиться с нахлынувшим на нее отчаянием. Человек действительно может умереть от того, что его сердце разбилось.

Йен не мог дышать. Не мог думать. Он переживал потери, ранения, предательства и битвы, но никогда раньше он не испытывал такого чувства, будто рассыпается в пыль. Словно будущее разверзается перед ним, превращаясь в лишенный света ад.

Он любит ее. Любит с такой неистовой силой, что она разрывает ему грудь и лишает его рассудка. Услышав историю Сары, он полюбил ее еще больше. Она не только хорошенькая, добрая и сильная. Она невероятно смелая. Йен любит ее, но не может найти способа сделать ее своей.

Сара права. Он никогда не опозорит Арден. Не погубит Фиону и Мейрид и не оставит людей, которым нужен его голос, – солдат, вдов, арендаторов, детей. Будет непростительным эгоизмом поставить собственное счастье против их интересов. Это бесчестно. Но, Боже, Йен не уверен, что сможет пережить это.

Изо всех сил стараясь действовать безучастно, Йен привязал сверток к задней части седла Харви и посадил Сару на коня. Он выглядела не лучше, чем он себя чувствовал, отчего его боль становилась еще острее. Он несправедлив к ней. Ему не следовало брать ее. Не следовало давить на нее своим предложением, зная, что́ она на него ответит, потому что у нее больше чести, чем у него.

Поставив ногу в стремя, Йен запрыгнул на Харви позади Сары. Его плоть мгновенно восстала, но он не обратил на это внимания. Он мог не замечать возбуждения. Но вот воспоминания о том, как она лежит в его объятиях, грозили его погубить. Ее тепло, ее звонкий смех, великодушие. Ее непоколебимый здравый смысл. Йен обхватил Сару руками и стал бороться с желанием свернуть на юг, к побережью. За анонимностью и свободой. Вместо этого он свернул на восток и пустил Харви легким галопом.

Саре пришлось откашляться, как будто она не разговаривала несколько недель.

– М-м, вон та дорога, – сказала она, указывая на север. – Думаю, она приведет нас к Пауэрстоку.

Йен, не доверявший собственному голосу, кивнул. Света становилось все больше, так что он уже видел более отчетливо. Где-то вдалеке звенели на шеях коров колокольчики, на дорогу, по которой они должны были ехать, выкатилась деревенская повозка. Увидев ее, Йен почувствовал знакомое покалывание на задней части шеи. Слишком они открыты чужим взорам. Оглядевшись по сторонам, Йен заметил, что параллельно дороге к северу тянется молодой лесок. Он направил к нему Харви.

– Придется нам ненадолго остановиться, – сказал он, внимательнее осматривая окрестности. – Мы слишком примечательная пара, нас не забудешь.

– Нет, – тихо проговорила Сара. – Мы должны как можно быстрее доставить тебя в безопасное место.

«Подальше от меня». Йен почти услышал эти слова, но он ничуть не винил Сару.

– И доставим, – сказал он. – Обещаю.

Но они не смогли этого сделать. Еще до того как они доехали до рощицы, Йен услышал с гребня холма гром, издаваемый копытами лошадей, и пустил Харви галопом. Едва они въехали под сень деревьев, как в пятидесяти ярдах от них появилась группа всадников, направлявшихся на север.

– Мартин… – с презрением проговорила Сара, узнав их предводителя. – Похоже, он опять нашел несколько безработных солдат.

– Эти выглядят еще более потрепанными, чем прежние, – заметил Йен.

Сара замерла от волнения, увидев, что Мартин готовится направить солдат им навстречу. Но потом, взмахнув рукой, он остановил свое войско на перекрестке.

– Сомневаюсь, что она зашла так далеко, – проговорил он, шокируя своими словами Сару. – Вы, четверо, отправляйтесь на восток. Если ничего не увидите, езжайте вперед и завершите это дело. А я поведу пятерых назад, в Фэрборн.

– А если мы ее найдем?

Мартин рассмеялся:

– Тогда мы позаботимся о том, чтобы ее повесили за помощь предателю.

– Но он же ее похитил, – заметил рядовой Греддинз. – Все так говорят.

– А я говорю, что не похищал. Если мы разыщем ее, то найдем и его. А поскольку я тут судья, то именно я посажу ее в арестантскую камеру. – Даже с того места, где они притаились, Сара чувствовала его злобу. – И кажется мне, что после недолгого времени в тюрьме она поможет нам выяснить, что случилось с Бриггзом. Не мог он в одно мгновение просто исчезнуть с лица земли.

– Мог, – явственно услышала Сара.

А вот Мартин, судя по всему, ничего не слышал, потому что уже в следующее мгновение, разделившись на две части, отряд разъехался в разных направлениях.

Сара содрогнулась, и Йен обнял ее.

– О твоем возвращении и речи быть не может, детка, – прошептал он. – Если мы хотим наградить Бриггза и Кларка по справедливости, ты должна поехать со мной.

– Давай начнем сначала, – проговорила Сара, которая была еще не готова думать обо всем этом. – Чтобы попасть к твоим друзьям, нам надо избегать людей Мартина. Думаю, нам надо взять чуть южнее.

Так и поступив, они поехали вперед, минуя одну маленькую улочку за другой. Им пришлось дважды за час делать остановки, чтобы не натолкнуться на банды ополченцев.

– Можно подумать, что они уже бросили поиски, – фыркнула Сара, когда они увидели последнюю группу всадников, галопом скачущих на север.

– Вряд ли такой номер пройдет с Мартином Кларком. – Развернувшись назад, Йен поднял джутовую сумку, которую Сара наполнила в кухне. – А почему же мы не едим? У меня уже живот от голода подводит.

Они сделали короткий привал, чтобы погрызть вялые яблоки и утолить голод свежим хлебом с сыром. Солнце поднималось все выше, а по небу на горизонте поплыли легкие облачка.

– Йен, – заговорила Сара, – что ты будешь делать, если не сможешь доказать свою невиновность?

– Женюсь на тебе и сбегу в Америку.

– Нет, не сбежишь! Ты никогда не бросишь своих сестер!

– Мы возьмем их с собой.

Сара покачала головой:

– Мейрид и без того настрадалась, оставшись без жилья. Она не сможет привыкнуть к тамошней жизни.

– Она гораздо крепче, чем ты думаешь.

Сара серьезно посмотрела на него.

– Нет, Йен, – сказала она. – Это не так.

Фергусон опустил на нее глаза. Глупо, но, к его удивлению, его охватило старое чувство обиды. И даже зависти. Сара знала его сестер лучше, чем он.

– Объясни мне – почему?

Сара подняла голову и на мгновение встретилась взором с глазами Йена, а потом вернулась к еде.

– Ей нужно ощущать себя в безопасности. Знать, чего ждать. Именно поэтому школа была для нее такой катастрофой. Привычная ей жизнь пошла прахом, и она никогда не знала, чего ожидать. К тому же она не могла нормально общаться с другими девочками. Ей было мало даже того, что Фиона была с ней там. – Сара, похоже, на мгновение задумалась, глядя на свое яблоко. – Надеюсь, с ними обеими сейчас все в порядке. Наверняка они уже слышали об обвинении против тебя.

Йен, пораженный ее словами, поднял голову.

– Возможно, они думают, что я умер. Боже, да они могут считать, что я оставил их с этим негодяем!

Сара вздохнула:

– Ты можешь многое сказать про маркиза, Йен. Но, боюсь, называть его негодяем не стоит.

Йен коротко улыбнулся ей в ответ.

– Духовно, эмоционально, морально, – проговорил он.

Кивнув, Сара бросила свое яблоко.

– В таком случае… Я бы хотела поехать к ним.

– Я тоже. Только после того, как мы убедимся, что ты в безопасности. Я хочу, чтобы ты пообещала, что подождешь на Волшебных ступенях, пока я не пришлю за тобой одного из моих друзей.

– Йен…

Взяв ее лицо в ладони, он повернул Сару к себе.

– Пообещай! Если я не смогу взять тебя с собой, то позволь мне хотя бы прислать за тобой друзей.

– Каких друзей? Ты ничего не говорил мне про них. И откуда тебе знать, что эти друзья – не предатели? Мине явно кто-то сообщил, где ты находишься, а ведь только твои друзья знали об этом.

Йен нахмурился. Сара права. Как ни противно ему было думать об этом, измена возможна.

– Лучше бы никому из них не оказаться предателем, – угрожающим тоном промолвил он. – У меня не больше одиннадцати друзей-англичан. И я не знаю, что сделаю, если один из них предал меня.

По лицу Сары пробежала едва заметная улыбка.

– Зато ты сможешь оставшуюся часть жизни говорить, что был прав насчет англичан.

– Нет, – серьезным тоном ответил Йен. – Я не смогу. Я стал иначе к ним относиться с тех пор, как встретил тебя.

Вспыхнув, Сара опустила голову.

– Обещай мне, Сара. Ты подождешь у Ступеней, когда к тебе выйдет Чаффи Уайлд.

Она подняла голову.

– И мне надо будет называть его Чаффи?

Йен не смог сдержать улыбки.

– Вообще-то его имя Чарльз, но тебе и в голову не придет думать о нем иначе чем о Чаффи. Как только ты с ним познакомишься, то сразу поймешь, что предателем он быть не может. Он похож на медвежонка в очках.

Сара ничего не ответила. Держа в руках кусок хлеба, она смотрела на просыпающийся вокруг них мир. У Йена было сильное подозрение, что она пытается думать о каких-то альтернативах.

Он не стал отворачиваться.

– Пообещай!

Наконец она посмотрела на него, и Йен понял, какова цена его просьбы. Больше он ничего не сказал.

Отвернувшись, Сара вздохнула.

– Обещаю, – произнесла она.

Он запечатлел ласковый поцелуй на ее лбу.

– Спасибо тебе, – вымолвил он. – Благодаря тебе мне будет проще сделать свое дело.

Сара нахмурилась.

– Ни к чему прибегать к избитым фразам, чтобы я осознала смысл твоей просьбы.

Йен наградил ее самой ясной улыбкой, на какую был способен.

– Детка, при необходимости я прибегну к веревке и замку.

Когда Сара почти засмеялась, Йен наконец убедился в том, что любит ее. Бесповоротно, невероятно, неизмеримо. Впрочем, это не важно, вот только сердцу его стало тяжелее.

– Пора ехать, – сказал он, бросая огрызок в кусты.

Подобрав поводья, он снова направил Харви на восток. Они не разговаривали, только обсуждали направление. Йен убеждал себя, что ему нужно прислушиваться, нет ли за ними преследования. Но это была ложь, и он это понимал. Йен молчал, потому что опасался слов, которые может произнести, не подумав.

Конечно, Сара права. Если Львы знали, где он должен был получить письмо, то с таким же успехом они могли знать и о Риптон-Холле. Так что, возможно, он едет прямиком в ловушку. Хорошо бы, конечно, иметь какой-то запасной вариант, но указания ему были даны четко. Один из друзей встретит его в конце Волшебных ступеней.

Это, конечно, если он туда доберется. В два раза больше возможностей того, что они будут вынуждены уйти с дороги из-за патрулей и проезжающего мимо транспорта. Йену чертовски хотелось прятаться где-нибудь, пока светит солнце. Однако все сильнее становились его подозрения, что охота на него с каждым часом будет делаться все серьезнее.

Сумерки быстро сгущались, когда Йен остановил Харви у густой дубовой рощи под названием Строберри-вуд, в которой находилась тропа к Волшебным ступеням. Тихо шуршали листья, однако Сара слышала и шорох мелких насекомых, и сонные крики поползня, ищущего свою подругу. Сара не стала ждать, пока Йен поможет ей спрыгнуть с Харви. Она сама соскользнула на рыхлую землю и отошла в сторону. Слишком быстро, подумалось ей. Она не была готова к тому, чтобы это приключение завершилось. Не была готова к тому, чтобы вернуть Йена в его мир.

Спешившись, Йен передал ей поводья Харви и отправился пешком к северному краю леса. Сара решила не ходить с ним. Она и без того знала, что он увидит. Как-то раз она стояла в этой самой роще с Босуэллом, и они смотрели, как заходящее солнце сверкает в сотнях окон и согревает медный купол листьев в лесистой долине.

Представляющий собой смешение архитектурных стилей, Риптон-Холл когда-то был цистерцианским мужским монастырем, который Генрих VIII передал семейству Риптон за то, что те выселили оттуда монахов. С годами он невольно превратился в хаотичного монстра, в котором каждый следующий герцог хотел оставить свой след. Дело дошло до того, что в самом доме было больше характера, чем в его обитателях. Это был еще один старый дом, который любила Сара, – еще один, который она никогда не сможет назвать своим.

– Не понимаю, откуда у Риптонов такая фантазия, – размышлял Йен, явно заметивший горгулий и зубчатые башенки на углах, которым никогда не была нужна защита.

– А у них ее и не было, – ответила Сара, глядя в другую сторону. – Зато была у архитекторов, которых они нанимали.

Солнце садилось, тени быстро удлинялись. Было видно, как скотина возвращается по лугам в свои стойла.

– Ты многое знаешь об этом месте, – повернувшись к Саре, заметил Йен.

Она пожала плечами.

– Притягательная сила запретного плода, – фыркнула она. – Это вполне подходящее место для волшебных сказок, которые я себе рассказывала, когда была маленькой. Несмотря на то что тоннель пугал меня, выход из него к лесу всегда казался… волшебным.

– А когда ты в последний раз проходила по Волшебным ступеням?

Сара подняла на Йена глаза, но не смогла разглядеть выражения его лица в густой тени.

– О, викарий перестал водить меня сюда, когда стало очевидно, что я очень похожа на Риптонов. Думаю, мне тогда было около четырех лет.

Йен оглянулся на дом.

– В таком случае ты вряд ли много расскажешь мне о планировке дома.

Сара натянуто улыбнулась:

– Кое-что рассказать я могу. Например, могу описать планировку первого и второго этажей. По крайней мере в основном здании, где гости могут ожидать хозяев. Коротко описать.

– Ты много запомнила, учитывая, что тебе было четыре года.

Сара была не в состоянии смотреть на него. Она отвернулась, чтобы погладить широкую шею Харви.

– О, я дважды бывала здесь уже взрослой, – заметила она. – Босуэлл привозил меня сюда. Он приезжал, чтобы попросить у очередного герцога финансовой помощи. Из-за того, что его семья забрала меня буквально с рук герцога и тому подобное.

Йен опустил на нее глаза.

– Именно тогда герцог угрожал тебе? – спросил он.

После того как он проволок ее по главному холлу во второй раз и сбросил вниз по большим ступеням. Как будто это она сама решила прийти сюда. Как будто она когда-либо могла молить брата о чем-то, кроме того, чтобы ее оставили в покое.

– Да, – ответила Сара.

На мгновение наступила тишина. Йен водил губами по волосам Сары, а она прижалась щекой к его щеке.

– Прости меня, – сказал Йен, и Саре пришлось зажмуриться, чтобы скрыть боль.

– Но, поверь, ты не так виноват, как Босуэлл.

– Можешь сказать мне, в каком месте тоннель выходит в дом?

– В библиотеке герцога на первом этаже. За книжным шкафом.

– А вход в него здесь?

Сара указала на впадину в земле на западе, прикрытую кустами. Развернувшись, Йен нахмурился.

– Не нравится мне это, – сказал он. – Я не могу оставить тебя здесь, детка. Ты будешь слишком уязвима. Если моим врагам известно о Волшебных ступенях, они тебя найдут. К тому же вот-вот начнется дождь.

Подняв голову, Сара увидела, что низко опустившиеся тучи быстро бегут по небу, подгоняемые свежим ветром. Йен прав. Через несколько часов она опять вымокнет до нитки.

Фергусон, подбоченившись, осматривал долину.

– Где ты можешь спрятаться? – спросил он.

– В Фэрборне.

Он проигнорировал такой ответ.

– А это что? – внезапно спросил Йен, указывая на едва заметный маленький каменный дом, расположенный к востоку от главного особняка.

Проследив за его рукой, Сара отрицательно помотала головой.

– Нет, – сказала она.

Он посмотрел на нее.

– Почему нет? Кто-то может прийти туда?

Сара усмехнулась.

– В часовню? Если только герцога не ударило молнией, когда он ехал верхом на осле, в чем я сильно сомневаюсь.

– А туда можно попасть по тайному ходу?

Саре было противно даже отвечать на этот вопрос.

– Да, – сказала она.

Йен развернулся к ней.

– Ты бывала внутри этого дома?

– Да…

Ему ни к чему знать историю о том, с какой легкостью гуляющий ребенок может оказаться запертым в часовне в компании одной лишь пыли да останков умерших герцогов. Сара ненавидела эту часовню.

– Так это же замечательно! Ты сможешь довести меня до входа в тоннель, а потом подождешь меня в часовне.

Сара отвернулась.

– Я бы предпочла не заходить в нее, – заявила она.

– Я тоже, – сказал Йен. – Но необходимость вынуждает… – Повернувшись, он отвязал поклажу от седла Харви и снял ее. А потом, забрав из рук Сары поводья, Йен развернул коня мордой к тропе, по которой они сюда приехали, и с силой толкнул его в круп. Харви помчался вниз по склону холма с такой скоростью, будто его преследовали волки.

– Что ты делашь? – спросила Сара, делая шаг следом за ним.

Йен схватил ее за руку.

– Чем он дальше от меня, тем проще мне будет убедить кого угодно, что тебя не было со мной, когда я сюда приехал. Это поможет защитить тебя.

Сара не могла отвести взгляд от тропы, по которой ее конь галопом мчался прочь от нее.

– Но это не защитит Харви, – заметила она.

Йен обнял ее – быстро и крепко.

– Мы потом разыщем его, детка. Обещаю.

Сара закрыла глаза – всего лишь на мгновение. Иначе она могла бы сказать Йену то, что он знает и без нее: нельзя давать подобные обещания.

– Пойдем, детка, – сказал Фергусон, беря ее за руку. – Давай немного позаботимся о себе. Мы же не хотим проникать в дом, когда его обитатели еще не спят.

Распаковав сумку, он развернул одеяло и расстелил его на земле. Тени быстро густели, птицы исполняли свои последние трели перед наступлением ночи. Сухие листья шуршали на ветру, некоторые падали, кружась вокруг них хороводом. Сара устроилась на одеяле, потому что больше ей было нечего делать.

– Итак, – проговорил Йен, падая рядом с ней, – как мы проведем время?

Расслышав игривые нотки в его голосе, Сара подняла голову и увидела его глаза, в которых сияло столько озорной энергии, что она вздрогнула. Сара тут же вспомнила те часы в сарае, когда она, свернувшись калачиком, лежала в его объятиях, доказывая самой себе, что Йен ей принадлежит, как будто она имела на это право. Она почти чувствовала, как его борода покалывает ей щеку, ощущала твердые углы и равнины его тела, защищающего ее. Сара едва не плакала от желания.

– Нет-нет, – строго произнесла она, поднимая руку, словно для того, чтобы остановить его. – Я не разденусь на таком холоде.

Его улыбка становилась все более игривой.

– Детка, ты меня недооцениваешь. Мне и не нужно, чтобы ты раздевалась.

Наконец-то румянец согрел ее щеки. Сара отвернулась и стала смотреть на огоньки, мерцающие в окнах большого особняка, вместо того чтобы смотреть на огонь, пылающий в глазах Йена.

– Не говори ерунды! Мы не можем настолько потерять бдительность. А вдруг нас кто-то увидит? Или услышит?

Йен задумался.

– Верно, – кивая, сказал он. – Ты маленькая, но шумная.

От ярости у Сары приоткрылся рот. Даже понимая, что он просто подшучивает над ней, она пришла в ужас. Сара изо всех сил ударила Йена, но дело кончилось тем, что она попросту ушибла собственные пальцы.

– А если никто за мной не придет? – спросила она, снова посмотрев на особняк, в котором погасли все огни, отчего он превратился в размытую серую громадину.

Йен несколько мгновений раздумывал над ее вопросом.

– Но ты же знаешь расположение комнат в доме, – сказал он наконец. – Найди Чаффи Уайлда. Он будет там. И говори только с ним. И помни, Сара… – Йен взял ее за руки, и сила, с какой он обхватил их, свидетельствовала о его страхе. – Эти люди беспощадны, я не преувеличиваю. Ты должна быть предельно осторожна. Не доверяй никому, кроме Чаффи.

Сердце Сары защемило. Ей не хотелось делать следующий шаг. Но когда Йен поцеловал ее нежным прощальным поцелуем, она поняла, что выбора у нее нет.

К тому времени, когда Йен повел Сару сквозь кусты ко входу в тайный тоннель, ее тошнило от страха. Она не могла войти в этот дом. Не могла рисковать и вызвать гнев своего брата. Кто-то мог подумать, что его угрозы – пустой звук. Но она-то знала, что это не так. Ничто не было столь же важным для Рональда, как святость имени Риптонов. Хуже того – что, если враги Йена поджидают его там? Как она сможет убедить брата помочь ему?

В пещере было так же темно и сыро, как она помнила, несмотря на маленький факел, поджидавший их у двери. Сара поежилась.

– Видишь? – прошептал Йен, показывая ей факел. – Кто-то подумал о нас.

Сара не стала отвечать. Потолок хода казался ей немного ниже, а свет, скользящий по неровным камням и мху, – слабее. Йену приходилось идти, склонив голову, чтобы не пораниться. Ей хотелось зажмуриться, чтобы не видеть слишком знакомую тропу. Хотелось никогда больше не вспоминать моменты, как викарий тащил ее за собой, точно неудобную посылку.

– Ты в порядке? – шепотом спросил Йен, крепко держа ее за руку свободной рукой.

– Да.

Не останавливаясь, он оглянулся на нее.

– Судя по твоему голосу, это не так. – Неровный свет дрожал на его лице, делая его похожим на древнего варвара. Сара снова поежилась.

– Со мной все в порядке, – настойчиво повторила она. – Но я несчастлива.

На его губах мелькнула безумная улыбка.

– А-а, ну тогда ладно, – сказал он. – Тогда все в порядке.

Сара была готова поклясться, что они идут уже целую вечность, прежде чем добрались до поворота к часовне. Остановившись, Йен отпустил ее руку.

– Тогда все в порядке, – повторил он, протягивая ей факел.

– Иди! Я подожду.

Сара отступила назад.

– Тебе нужно пройти еще больше, чем мы уже прошли, и там будет больше ступеней. Не сходи с этого пути. – На ее губах промелькнула слабая улыбка. – Только убедись в том, чтобы этот Чаффи узнал, где я. Мне не нравится ждать.

Сердце Сары сбивчиво забилось. Ей вдруг безумно захотелось обнять Йена из-за внезапно пришедшей уверенности, что он шагает прямо к катастрофе.

– Пожалуйста, – прошептала она, замирая на месте. – Не сделай чего-нибудь глупого. Обещай мне!

Она навсегда запомнит выражение его лица в это мгновение. Улыбка Йена была невероятно печальной, но до боли милой.

– Мне бы очень этого хотелось, детка, – проговорил он глухо. – Но на самом деле все не так.

Сара опять закрыла глаза, еле сдерживая желание остановить его, задержать здесь, в темноте, где она может защитить его. Хотя она прекрасно знала, что Йен никогда не будет прятаться от своих врагов за женской юбкой.

– Только скажи мне вот что, – вымолвил он, подходя прямо к Саре, заставляя ее открыть глаза и беря ее лицо в ладони. – Ты любишь меня, детка? Могу я взять с собой хотя бы твое признание?

Саре казалось, что ее сердце вот-вот разлетится на кусочки. Слезы обожгли ей горло, и она посмотрела в эти небесно-голубые глаза, в которых внезапно увидела больше боли, чем может вынести мужчина.

– Уверена, что люблю, – ответила она. – Не думаю, чтобы что-то иное, кроме этой любви, заставило бы меня вернуться в этот потайной ход.

Вспыхнувшая на его устах улыбка была бесконечно нежной и ласковой, что разрушало ей сердце. Все еще держа факел над головой, Йен обнял ее свободной рукой и крепко прижал к себе. И поцеловал ее. И Сара открылась ему – губы к губам, как будто могла поглотить его, растворить его в себе. Ее сердце бешено билось в груди, а ее горло перехватило от желания. Лишь когда Йен отпустил ее и подтолкнул к тропе в часовню, она поняла, что это был их прощальный поцелуй.

Повернувшись к Фергусону спиной, Сара внезапно испугалась. Она почувствовала себя потерянной. Опустошенной. Ей следует побежать за ним, потребовать, чтобы он остался, предлагать ему все, что угодно, лишь бы удержать его там, где они оба находятся в безопасности, где они равны и оба безумно влюблены, словно только это и имеет значение.

Но она не могла этого сделать, и это ее уничтожало.

– Помни, – сказал Йен, – Чаффи тебя найдет.

«Помни, – сердцем ответила она, чтобы не нагружать его сердце еще больше. – Я буду любить тебя всю жизнь».

А потом Сара шагнула в темноту, держась рукой за скалу и опустив голову. Тьма быстро охватила ее, сведя мир к прикосновениям и звукам. Она слышала, как где-то капает вода, слышала знакомую болтовню летучих мышей. Сара молилась о том, чтобы они развернулись и улетели спать до того, как она приблизится к ним. Потом она стала молиться о том, чтобы Йен сам пришел за ней, как бы трудно ему ни было. Она уступит ему. Она просто пока не хочет делать этого.

Судьба была на ее стороне – по крайней мере в эти минуты. Дверь, ведущая к выходу из пещеры, была на месте, и она беззвучно отворилась, приведя ее в заднюю часть старой исповедальни. Кто-то недавно пользовался ею. Сара очень осторожно прошла через деревянную кабинку, в которой священники когда-то прощали Риптонам нарушения закона. К счастью, деревянные стены исповедальни были не очень прочными, но покрытыми сквозной резьбой, так что можно было сразу увидеть, что кабинка для исповедей занята, правда, непонятно кем. Сара также могла наблюдать со своего места, не будучи увиденной.

Задвинув за собой небольшую панель и убедившись в том, что она заперла ее от дальнейшего вторжения, Сара ступила на старые половицы и огляделась.

В часовне пахло плесенью и запущенностью. Скамеечки для коленопреклонения были отодвинуты к задней стене, а старые статуи, так напугавшие ее в детстве, были убраны. Лишь грязные стеклянные окна остались, чтобы отражать торжество Бога. Правда, в это время суток они были призрачными и темными.

На пустом алтаре стояли два стула. Выйдя на неф, эхом отражавший шорох ее шагов, Сара взяла один стул, поставила его перед исповедальней и села. А потом, как ей и было велено, она стала ждать.

Расположенная в другой стороне от входа в потайной ход, библиотека Риптон-Холла погрузилась во тьму. Длинная прямоугольная комната, вдоль стен которой стояли шкафы с книгами, была выдержана в зеленых и золотых тонах; она могла похвалиться потолком, выложенным звукопоглощающими панелями, редкими персидскими коврами и совершенно неуместной тут мебелью, которую целые поколения герцогов свозили сюда, считая библиотеку скорее доказательством своего богатства, чем храмом знаний.

Огонь сбивчиво потрескивал в елизаветинском камине, а канделябр освещал темно-зеленое кресло в углу, на котором отдыхал Алекс Найт. На его рукаве все еще темнела черная траурная повязка, а в руке он держал наполовину наполненный бокал бренди. На коленях у него лежал томик стихов Аристотеля. Найт меньше внимания обращал на книгу, чем на ровное тиканье часов Персье, стоявших на каменной каминной полке. Он уже начинал терять надежду на то, что Йен Фергусон придет этой ночью. В окно забарабанил дождь.

Только Алекс вернулся к своему чтению, как дверь, ведущую в коридор, кто-то зацарапал.

Найт поднял голову.

– Да? – отозвался он.

Ночной лакей открыл дверь.

– Прибыл посыльный, милорд, – объявил замогильным голосом смахивающий на старую развалину лакей. Его тон вполне соответствовал внешности.

Беззвучно приблизившись к Найту на подбитых фетром туфлях, он склонился перед хозяином, протягивая ему поднос со сложенным листком.

– Ответ требуется? – спросил Найт, потянувшись к листку бумаги.

– Нет, милорд. Посыльный уже уехал.

Передав письмо, лакей ждал. Не заинтересованный во внимании любопытного слуги, Алекс бросил ему монетку и отмахнулся от него, прежде чем сломать печать на письме.

«Что-то от начальства? – спросил он себя. – Может, от Дрейка или лорда Триска? Возможно, изменились планы». Найт по-прежнему ожидал информацию еще об одной операции, связанной с его пропавшим другом, которая проходила в Лондоне.

Письмо оказалось не от Дрейка. И не от Триска. Хуже.

«Мы полагаем, что, возможно, Вы захотите это знать, – ровными печатными буквами было написано в письме. – Найдены письма Вашей жены. Мы держим их для Вас. Разумеется, мы назначили им цену. Возможно, Вы захотите прийти в центр лабиринта, чтобы получить дальнейшие указания».

Алекс вскочил на ноги, забыв про упавшую на пол книгу. Неожиданно он стал задыхаться. Его рука задрожала, и бумага в ней зашуршала. Вопросов о содержании письма у него не возникло. Львы добрались до него. Они обнаружили его единственную слабость и собирались воспользоваться ею. Бросив отчаянный взгляд на книжный шкаф, из-за которого должен был появиться Йен Фергусон, он вышел во французские двери и побежал по газону к лабиринту.