Негодование заставило Сару обойти вокруг хозяйственных построек.

Брат Фионы Фергусон? Как такое может быть? Фиона родилась и выросла в Эдинбурге. А сейчас живет где-то в Уэст-Райдинге. Как случилось, что ее брата выбросило на южное побережье и он оказался на ферме Сары? Как она может спокойно разговаривать с ним, когда больше всего ей хочется ударить его по голове заборным столбом за то, что он забыл о ее друзьях?

Их было совсем немного в жизни Сары. Ее происхождение об этом позаботилось. Потому что за четыре драгоценных года в школе ей удалось завести только четырех друзей. Девочек, которые делили с ней комнату, – Пиппу Найт, Лиззи Риптон и сестер Фергусон. Фиона провела с Сарой в академии все четыре года. А вот ее сестра-близняшка Мейрид продержалась там всего несколько недель, поскольку чувствовала себя несчастной и ошеломленной связанными с этим переменами в жизни. И всем, кроме ее сестры и подруг, было на это наплевать.

Фиона всегда с готовностью оправдывала брата за то, что он совсем бросил ее с сестрой.

– Он же нашел для нас школу, – говорила она. – А когда школа Мейрид не подошла, прислал одного из своих друзей, чтобы тот сопровождал ее до дома.

Брат нашел для них то, что ученицы окрестили Академией «Последний шанс». Это была худшая школа в Британии, в которой десятки девочек чахли за холодными стенами, страдая от суровой дисциплины, весьма посредственной учебы и родительского равнодушия. Единственный раз Сара подумала о своем замужестве без сожаления, когда вспомнила, что оно спасло ее от еще одного дня в этой тюрьме.

А Йен Фергусон ни разу не навестил своих сестер, не заступился за них, не справился об их жизни. Лишь один раз поинтересовался, почему Мейрид захотела вернуться домой. Только Фиона билась за свою сестру. Фиона и ее школьные подруги.

Наконец Сара остановилась передохнуть у загона Уиллоби. Она была все еще очень сердита, чтобы зайти туда.

Конечно, все это не так-то просто. И никогда простым не было. Ее чувства к Йену Фергусону были куда сложнее, чем простой гнев, и не оставляли ее много лет. Но она не собиралась сейчас ворошить это гнездо – это будет бесполезно.

Взгляд Сары невольно устремился к беседке. О, Босуэлл! Как дошло до такого? Даже до побега Босуэлла она все усилия прикладывала к тому, чтобы удержаться в Фэрборне. Она торопливо приводила это место в порядок своими мозолистыми руками, своими умом и решимостью, чтобы наконец стать частью чего-то. Она была готова на что угодно ради того, чтобы защитить Фэрборн. Она сделала все, и ее тайны придавили ее, как горе.

И как же она может рисковать всем этим ради единственного человека?

Все, что нужно сделать Мартину Кларку, это обнаружить Йена Фергусона, прячущегося в ее садовом сарае. После этого Фэрборн будет опустошен, как чумной барак. Семья, которую Босуэлл просил ее защитить, будет уничтожена, а единственный дом, который она когда-либо имела, – потерян.

Интуиция подсказывала Саре послать Йена Фергусона ко всем чертям. Передать его в руки ополченцам, где он не будет представлять опасности для нее или для Фэрборна.

Сара потерла глаза и вздохнула. Она не могла этого сделать. Несмотря на то что брат отвернулся от них, Фиона все еще любила этого зверя. И по сию пору настаивала на том, что брат и не мог сделать для нее больше, чем сделал, потому что был занят войной на континенте. Она никогда не поймет, если Сара сдаст его. А сама Сара никогда не простит себя, если ее действия ранят чувства подруги.

Словно выражая сочувствие, Уиллоби захрюкал и ткнулся пятачком ей в ногу. Сара инстинктивно нагнулась, чтобы почесать ему за ушами.

– Я ведь должна сделать это, не так ли? – спросила она у борова, которому частенько приходилось выслушивать ее размышления. – Мне следует передать его в руки ополченцев. В таком случае он будет в безопасности от Мартина, а я – от него…

Еще не договорив фразу до конца, Сара поняла, что никогда не сделает ничего подобного. Она постарается как можно лучше перевязать его рану, а затем покажет дорогу к берегу. А когда он уйдет, она вернется к серому однообразию своей жизни. И ни единой душе на свете не скажет, что он здесь был.

– Давно было пора прийти, – услышала Сара, едва приоткрыв дверь в кухню. – Обед уже давно готов.

Пошарив рукой за спиной, чтобы развязать тесемки рабочего фартука, Сара улыбнулась Пег Харди, ставившей на стол дымящийся фруктовый пирог.

У нее за спиной маленькая Мэри Санди помешивала суп в котелке и накрывала блюда, выставленные на стол для подачи. Воздух был насыщен целым букетом ароматов готового обеда: пышного хлеба, тушеного мяса, последних ягод смородины в корочке пирога, благоухающего корицей.

Каждый раз, входя в кухню, Сара восхищалась тем, как Пег удается приготовить столь вкусную еду из таких плохих продуктов. И, должно быть, еще хуже то, что Сара – единственная, кто это замечал.

– Прошу прощения за опоздание, – сказала она, стягивая через голову фартук. – Мне пришлось потратить время на разговор с кузеном Мартином.

А еще на то, чтобы спрятать возможного предателя в садовом сарае. От одной мысли об этом пульс Сары стремительно учащался. Она не могла поверить, что Пег не замечает ее состояния. И действительно, Пег сделала покрытыми мукой пальцами знак от дурного глаза, едва услышала имя Мартина.

– Тебе все равно надо пойти туда. Эти мегеры вот-вот начнут делить на столе свое серебро, – заметила Пег.

Сара замерла на месте.

– Они спускались к обеду?

Черт! Она-то собиралась сесть за обеденный стол Пег, чтобы при первой же возможности убежать. Теперь ей придется просидеть здесь по меньшей мере два часа.

Пег закатила свои выразительные карие глаза.

– Да разве ж тебе не повезло?! Бедный старый Паркер разливает шерри, как лимонад, а мисс Фицуотер размахивает пузырьками с нюхательными солями, как священник в католической церкви – кадилом.

Бедный старина Паркер – их дворецкий, последний из старых слуг, который ловко притворялся глухим, как только речь заходила об отставке.

Сара почувствовала, что у нее начинает болеть голова.

– И что же на этот раз их разъярило? – спросила она.

Пег, подбоченившись, фыркнула, и этот звук очень напоминал хрюканье Уиллоби.

– Ее пожилая светлость поскользнулась на краю утеса и уронила несколько расписанных ею горшков в океан, – ответила она. – Мисс Артемизия получила письмо от одной из своих школьных подруг.

Сара вздохнула:

– Бедная Арти! Она была там так счастлива.

– Ну а сейчас этого о ней не скажешь, – заметила Пег. – Так что, отправляясь к ним, лучше надень доспехи. Паркер не сможет слишком долго их удерживать. – Наклонившись к Саре, Пег слегка подтолкнула ее. – А теперь ступай к черной лестнице. Мэри отнесла наверх ведро горячей воды и достала твое лавандовое платье.

Сара чмокнула Пег в щеку.

– Не представляю, что бы я без тебя делала, Пег!

Худое, суровое лицо Пег покраснело, и она взмахом руки велела Саре идти.

– Не глупи! – сказала она. – Я ведь еще не оставила тебя, правда?

Мать так никогда и не простила Саре, что Пег приехала в Фэрборн после ее свадьбы. А сама Сара даже думать не хотела о том, что может случиться с Пег, если Мартин начнет хозяйничать в поместье. Им обеим будет некуда пойти.

Саре понадобилось не больше десяти минут, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Несмотря на это, когда бледный как мертвец Паркер пропустил ее в розовую гостиную с полным бокалом шерри в руке, три женщины дожидались в комнате с таким видом, словно им пришлось голодать, перебиваясь с кореньев на дождевую воду.

– Неужели ты не в состоянии вовремя прийти на обед? – нервно кутаясь в свою нориджскую шаль, спросила леди Кларк, сидевшая в конце обитого выгоревшим шелком и набитого соломой диванчика. – Голод вреден для моего сердца.

«Спокойствие, – сказала себе Сара, которая стояла так неподвижно, что Паркер повернулся, чтобы недоумевающе взглянуть на нее. – Леди Кларк не виновата, что у меня пропала способность дышать. Она не нарушает закон ради привлекательного мужчины».

Ее рука всего лишь слегка дрожала, когда она взяла у Паркера бокал, сделала чрезмерно большой глоток и вздохнула, прежде чем вступить в перепалку.

– Прошу прощения, матушка Кларк, – промолвила Сара, наклоняясь к вдове, чтобы поцеловать ее. Ей удалось ловко избежать перьев, которыми эта леди всегда украшала волосы к обеду. – Меня задержали кузен Мартин и сквайр.

Что касается леди Кларк, подозревала Сара, ее сердце было самым надежным механизмом во всем поместье. Не то чтобы леди Кларк когда-либо позволяла усомниться в своей воображаемой хрупкости. Эта женщина среднего роста, с выцветшими светлыми волосами, истонченной, сухой кожей и ее обманчивой слабостью довела до совершенства искусство управлять окружающими с помощью пустой болтовни. Впрочем, подумалось Саре, если бы она была вынуждена провести тридцать лет с лордом Кларком, ей бы тоже пришлось то и дело болтать что-то пустое.

– Добрый вечер, мисс Фицуотер, – с искренней улыбкой поздоровалась Сара с высокой, смахивающей на аиста дамой, которая пристроилась рядом со вдовой с полным бокалом наливки в руке. – Вы хорошо провели время на Андерклиффе?

– Катастрофа! – простонала леди Кларк, прижимая ладонь ко лбу. – Я вся в синяках.

– Я слышала об этом, – сказала Сара, занимая место рядом с молодой Артемизией на таком же диванчике, который отгораживал стол от шипящего в очаге огня. – Мне очень жаль. То, что вы сейчас здесь, матушка Кларк, – свидетельство вашей силы духа. Вы так не считаете, мисс Фицуотер?

– О да, – согласилась женщина, похлопывая по руке вдовы. – Именно так.

Одним из преимуществ жизни в Фэрборне было его местоположение – он протянулся вдоль самого прекрасного побережья Британии и славился не только своей живописной растительностью, но и извлекаемыми из земли ископаемыми и окаменелостями, благодаря чему женщины все время были при деле. С точки зрения Сары, с этим ей вдвойне повезло.

Сделав глоточек шерри, она повернулась к Артемизии, чтобы поинтересоваться, как прошел день у нее, но маленькая блондинка упорно смотрела в стену, ее глаза были подозрительно влажными, а руки теребили ленту, свисавшую с талии прекрасно сидевшего на ней платья из вишневого кашемира. Похоже, и тут не обошлось без помощи Пег. Обе – девушка и ее мать – были в мрачном настроении и явно не могли вести спокойную беседу. Так что благослови, Господи, счастливое умение мисс Фицуотер действовать умиротворяюще. У Сары просто не было в тот вечер терпения вести мирные переговоры.

– И все же день был чудесным, – сказала мисс Фицуотер. – Разве не так, дорогая? Живым!

Вдовушка продолжала дрожать, что, учитывая количество слоев разноцветных пастельных оттенков – мятного, персикового, лавандового и кремового – тканей, делало ее похожей на бабочку.

– Даже не знаю, – проговорила она. – Мне было нечего писать. Подумать только, раньше казалось, что нам на много лет хватит материалов для моего полного каталога флоры и фауны от Девона до Дорсета!

– Но мы же видели чудесный поздний дорсетский вереск, – заметила мисс Фицуотер, снова поглаживая ее руку. – Мне показалось, что нам встретился замечательный образец этого растения.

– Вообще-то так и есть, – задумчиво проговорила леди Кларк. – Вы считаете, мне следовало зарисовать его?

– Ну, это помогло бы вам забыть бабочку-траурницу, которую вам так и не удалось найти, дорогая. Почему бы нам не отправиться туда рано утром? К тому же мне показалось, что я видела ископаемую ракушку, которую мне хотелось бы вырезать.

– А вы, мисс Фицуотер? – спросила Сара, недоумевая, почему Паркер еще не объявляет, что обед подан. Она уже начала сомневаться, что ей хватит терпения пережить этот вечер. – Вам сегодня в чем-то повезло?

Женщина с лошадиным лицом улыбнулась в ответ, кивнув головой.

– О да, у меня был весьма продуктивный день, благодарю вас. Аммонит и замечательный дьяволов коготь.

Сара усмехнулась, приметив жадный блеск в глазах охотницы за ископаемыми и окаменелостями.

– Да уж, день был куда более продуктивным, чем у меня, – промолвила она. – Бо́льшую часть времени я провела, спасая Уиллоби от его одержимости. Похоже, у него настоящая страсть к кобыле сквайра.

Едва заметное неудовольствие промелькнуло в светло-карих глазах леди Кларк.

– Сара, прошу тебя! – взмолилась она умирающим голосом. – Это не лучшая тема для разговора в гостиной…

Сидевшая слева от Сары Артемизия захихикала, зажимая рот рукой.

– Неудивительно, что никто не приглашает тебя на местные приемы, Сара. Ты говоришь, как фермерша.

Никто не приглашал Сару на местные приемы, особенно после отъезда Босуэлла, потому что она была незаконнорожденной. Даже сквайр, с готовностью помогавший ей в полях, не желал задевать нежные чувства своей жены, когда дело касалось приглашений. Возможно, это огорчало бы Сару, не получай она возможности провести время в благословенном одиночестве. К тому же, честно говоря, она давно перестала сожалеть, что общество не принимает ее.

– Как фермерша, Арти? – с улыбкой переспросила она пятнадцатилетнюю девушку. – Но я и есть фермерша. Замечательно ведь, что мне это так нравится!

– Сара, тебе обязательно использовать это ужасное прозвище? – вопросила леди Кларк, протестующе взмахнув руками. – Можно подумать, что Артемизия – молодой человек.

– Но Арти сама попросила меня так к ней обращаться, – возразила Сара. – Думаю, девушка вправе выбирать имя, которым ее будут называть. Мне всегда хотелось, чтобы меня звали Сесили, но миссис Трегаллан подумала, что это имя подозрительно свистящее.

Арти снова захихикала.

– Это совсем другое дело, – возразила леди Кларк. – И я настаиваю на том, чтобы ты прекратила так нелепо называть свою дорогую мамочку. Особенно после того, что она для тебя сделала.

– Она сама этого хотела, – напомнила Сара пожилой женщине. – Вы ведь знаете, она вставала в поддержку всего на свете. К тому же она не была моей матерью. Моя мама умерла.

– А я не понимаю, почему меня нельзя называть Арти, – с некоторой надменностью произнесла Артемизия. – Меня так девочки звали в школе. Мне кажется, это имя… говорящее, многозначительное.

– Оно вульгарное, – слабо запротестовала ее мать, протягивая дрожащую руку к мисс Фицуотер, которая подала ей флакон с нюхательной солью. – Если это все, что дала тебе школа, то даже хорошо, что ты из нее ушла.

– Я не ушла, – заметила Артемизия. – У Сары кончились деньги. Если бы не она, я бы до сих пор пела дуэтом с дочерью герцога Терстона.

«Ага, – подумала Сара, – вот оно! Арти явно настроена устроить ссору. Может, она будет настолько раздражена, что удастся сократить обед и я смогу выйти из дома».

– С этой… Тейт? – спросила у девушки мисс Фицуотер, чье длинное лицо сморщилось от возмущения. – Девчонка-сорванец, каких поискать, с медным от загара лицом?

Артемизия по привычке засмеялась:

– Ох, Роузи, вы ничего не знаете! Джиллиан Тейт лучше всех. Все хотят быть как она!

Ко всеобщему изумлению, леди Кларк встала.

– Не смей так неуважительно обращаться к мисс Фицуотер! – бросила она, сводя свои аристократические брови так же. – Она моя лучшая подруга и многим пожертвовала, чтобы составить мне здесь компанию. А если я еще хоть раз услышу эти детские прозвища, то ты остаток недели проведешь в своей комнате. Ее зовут Розамунда, а не Роузи, и ты должна обращаться к ней, как к мисс Фицуотер. Неужели ты ничему не научилась в школе?

Артемизия, махнув юбками, тоже встала.

– Конечно, научилась, мама! Я поняла, насколько мы тут все старомодные! Господи, как можно все это выносить?! Всем наплевать на мои чувства! Думаю, Сара вернула меня домой, чтобы насолить мне. Она знает, каким успехом я пользуюсь, и ей это невыносимо, потому что ее никто не хочет. Даже ее семья не стала бы иметь с ней дело, если бы им не платили. А он был викарием. Боже, да от нее убежал даже Босуэлл!

Ей всего пятнадцать, напомнила себе Сара, почувствовав желание ударить девушку. Она расстроена, разочарована и знает, что ее друзья ведут ту жизнь, которую хотелось бы вести ей самой. Эта дилемма слишком хорошо знакома самой Саре. И все же этим вечером она не могла делать вид, что испытывает к Арти симпатию.

К счастью, леди Кларк отреагировала еще до того, как Сара успела продемонстрировать свое огорчение. С воплем, которому позавидовала бы сама уэльская актриса Сара Сиддонс, пожилая женщина рухнула на диван в классической позе разочарования.

– О, ужасная девчонка! – возопила она. – Как ты смеешь упоминать нашего пропавшего мальчика, нашего дорогого Босуэлла, и так огорчать свою маму…

Улучив подходящее мгновение, мисс Фицуотер схватила флакончик с нюхательной солью и руку вдовы. Одним она размахивала, а другую поглаживала.

– Ты всех нас огорчила, Артемизия, – ласково укорила она девушку, отчего та упала на свое место в пене собственных юбок.

– Я не хотела… Знаете, я… – Огромные слезы покатились по ее щекам.

Сара открыла было рот, чтобы слегка разрядить ситуацию, но затем передумала. В конце концов, Арти не солгала. Босуэлл действительно убежал от нее. Как только осознал, что спасать поместье придется Саре и ему самому, он убежал, чтобы снискать себе славу самым почетным в ту пору способом. Забрав оставшиеся от приданого Сары деньги, Босуэлл уехал, чтобы стать солдатом.

А Сара, оставшаяся без него, чувствовала себя виноватой в том, что отъезд мужа вызвал у нее лишь чувство облегчения. Она радовалась, что остается здесь и что у нее по крайней мере появится право называть Фэрборн своим домом.

Странно, но при мысли об этом она вспомнила о своем нежданном госте. Йен, солдат и настоящий герой, человек, которого бог благословил, подарив ему двух сестер. Да, он не заслуживает их преданности, однако Сара спрашивала себя, поймет ли он хоть когда-нибудь, до какой степени ее возмущало его поведение.

Хотя нет, призналась себе Сара, дело не только в том, что он обидел своих сестер. Потому что его сестры, которых он так долго игнорировал и часто разочаровывал, без каких-либо сомнений, безоговорочно любили его.

И она, сидя в этой обветшалой гостиной у скудного огня рядом с недовольными компаньонками и глядя на напиток в бокале с орехово-коричневым отливом, сказала себе правду. Она вовсе не сердится на Йена Фергусона. Она завидует и ревнует. Всю свою жизнь она мечтала иметь близких и завидовала подругам, потому что те были нужны кому-то просто потому, что существовали. Этого чувства Сара постичь не могла. Йен Фергусон никогда ее не поймет. Что бы он ни сделал или чего-то не сделал, Фиона и Мейрид будут защищать его, верить ему и любить его. И им никогда даже в голову не придет обидеть его в ответ.

Это несправедливо. Это неправильно. И впервые за много лет это причинило Саре душевную боль.

– Сара! С тобой все в порядке?

Заморгав, Сара посмотрела на мисс Фицуотер.

– О! О да! Благодарю, со мной все хорошо.

К счастью, ее замешательство оказалось скрыто неизбежной сценой примирения между Арти и ее матерью. Девочка опустилась перед леди Кларк на колени и извинялась за то, что оказалась такой грубиянкой, а мать рыдала так, будто это Арти отправила Босуэлла на войну. Босуэлла, о котором никто и не вспоминал, пока его мать не начинала чувствовать себя всеми покинутой.

Мисс Фицуотер, старый игрок на этой сцене, сосредоточила свое внимание на Саре.

– Полагаю, Артемизия и перед тобой должна извиниться, – сказала она.

Сара с удивлением подняла голову.

– Прошу прощения? – переспросила она.

– Извинение? – вскричала Артемизия, поднимаясь. – За что? Если бы не Сара, я бы уже была вместе с друзьями и обсуждала осенний котильон.

Посмотрев на нее и увидев наполняющиеся слезами глаза девушки, Сара немного успокоилась. По крайней мере у нее был шанс.

– Так твое письмо было об этом? – спросила она.

Казалось, Артемизия окончательно пала духом.

– Я должна была исполнять соло в хорале, – сказала она. – Все об этом говорили. А я здесь!

– Это не служит оправданием дурных манер, – заявила ее мать. Ее голос звучал абсолютно спокойно, несмотря на бушующие вокруг страсти. – Наша дорогая Розамунда права. Ты должна извиниться перед Сарой.

Сара едва не охнула. Леди Кларк никогда ее не защищала. Может, пожилая женщина ударилась головой, когда упала сегодня днем?

– Я прошу прощения, – пробормотала Артемизия, опустив голову, чтобы спрятать пятна на щеках.

Вздохнув, леди Кларк взмахнула своей шалью.

– Вот это куда лучше, – сказала она. – Мое сердце не выдержало бы, если бы мне пришлось стыдиться собственной дочери после того, как я дала ей столько заботы и любви. В конце концов, о леди судят не по тому, как она ведет себя с дочерьми герцогов, а по тому, как она обращается с дочерьми тех… кто ниже нас.

Сара едва не рассмеялась вслух. Так вот как они на нее смотрят! Как на ту, что ниже их. Сара пришла к выводу, что вдова имеет в виду ее мать, которая так и не вышла замуж, несмотря на то что по рождению была ровней вдове. Просто ей не повезло: она поверила ложным обещаниям.

– Спасибо тебе, Арти, – проронила Сара, касаясь рукой руки девушки.

«Фэрборн – это все, что мне нужно», – напомнила себе Сара, когда Арти отдернула свою руку. Именно его купило ей замужество. Не любовь мужа – она ее даже не ждала. Да и сама не любила его. Сара скорее жалела Босуэлла – слишком слабого человека, которому поручили чрезмерно серьезное задание. Нет, не уважение или любовь его семьи. Кларкам был неприятен тот факт, что Сара нужна им. Замужество купило ей эту чудесную кучу старых кирпичей времен королевы Елизаветы.

Саре нравилось бродить по комнатам, обитым деревянными панелями, слушая эхо трехсотлетней давности. Нравилось гулять по земле, которую она спасла. Нравилось заботиться о животных, которые в ней нуждались, и о полях, которые благодаря ее заботам вновь зеленели молодыми пшеницей и ячменем. Бо́льшую часть времени она даже была в состоянии любить людей, в ней нуждавшихся.

Долгое время ей этого хватало. И она не допустит, чтобы Йен Фергусон отнял все это у нее.

– Миледи, – зычным голосом объявил появившийся в дверях Паркер, – обед!

«Наконец-то!» – подумала Сара. Поставив бокал с шерри на столик, она встала. Еще минута – и она стала бы плакать и рвать на себе одежду. А в этом доме и без нее хватает драм.

Обед показался Саре вечностью. После фейерверков в гостиной беседа еле тянулась, прерываясь лишь мелкими схватками матери с дочерью из-за воображаемых придирок. На этот раз Саре удалось не участвовать в них: ее голова была полностью занята собственными проблемами.

К тому времени, когда было подано жидкое бланманже с орехами, Сара составила план, касающийся ее незваного гостя. Ей только нужно было уйти, чтобы привести этот план в исполнение. Прежде чем кто-то успел затеять очередной спор, она извинилась и встала из-за стола, целиком поглощенная мыслями о тех вещах и продуктах, которые ей предстояло вынести из дома.

Обычно ей удавалось улизнуть без помех. Но не сегодня. Едва Сара ступила на нижнюю ступеньку старой дубовой лестницы, как перед ней возникла Артемизия.

«О нет, – промелькнуло в голове у Сары. – Только не этим вечером!» Похоже, за обедом на нее не обращали достаточно внимания. Арти истерзала свой пояс в клочья. Ее глаза опять были полны слез, а губы дрожали.

– Почему ты меня терпишь? – спросила девушка. Ее голос звучал опасно высоко. – Я – животное! Прости меня, пожалуйста, Сара!

«Господи! – рассердилась Сара. – Это все надолго, если я немедленно не избавлюсь от нее, отослав куда-нибудь».

Но даже думая о том, что бы сделать в этой ситуации, Сара не могла просто так оставить Арти. Та хотела всего лишь быть такой же, как ее подруги. И Сара это отлично понимала.

– Ничего, моя хорошая, – сказала она, заключая девочку в объятия.

Содрогаясь от бурных рыданий, Арти уткнулась лицом в плечо Сары. Та говорила ей что-то ласковое и ждала окончания бури. От леди Кларк помощи и вовсе было не дождаться. Мисс Фицуотер, как правило, смотрела на Арти с видом хищницы, вот-вот готовой укусить. А Сара обычно была слишком занята делами поместья, чтобы ее слушать.

– Тебе и в самом деле нужно лучше следить за языком, моя дорогая, – говорила Сара, смахивая светло-медовые пряди со лба девушки. – Отличительная черта настоящей леди – это способность лгать с улыбкой, независимо от того, как ты себя при этом чувствуешь.

Арти подняла взгляд, ее красивые карие глаза были полны слез.

– Сегодня вечером все было прекрасно, пока ты не пришла, – заявила она. – Я даже не сказала маме, как ужасно она выглядит в этом своем новом платье. Я понимала, что она обидится. – Слез стало еще больше. – Но вместо этого я обидела тебя. Мне очень жаль, Сара. Правда! Прости меня, пожалуйста!

– Знаю, моя хорошая. Мы все очень напряжены с тех пор, как Босуэлл ушел в солдаты. И боюсь, это напряжение не ослабнет до тех пор, пока он не вернется домой.

– Я… я просто хотела остаться, – всхлипывая, проговорила Арти. – Они все там продолжают… без меня. А потом у них будет первый светский сезон, дебют, они выйдут замуж, заживут настоящей жизнью, а я… Я буду прикована к этому месту… здесь… ожидая… когда Босуэлл вернется.

Сара погладила ее по голове.

– Милая моя, как бы я хотела, чтобы все было иначе.

– Я… Я знаю, – прошептала Арти.

Чувствуя, что сердце защемило от переживаний девочки, Сара на мгновение закрыла глаза.

– Если ты пообещаешь ничего не говорить маме, могу я открыть тебе один секрет? Кажется, у нас намечаются две дополнительные встречи, когда понадобятся… м-м-м… услуги Уиллоби. Если он все сделает как надо, я, возможно, смогу отложить для тебя деньги на следующий семестр обучения. Думаю, ты ведь подождешь?

Арти отпрянула, чтобы посмотреть в глаза Саре, ее черты словно застыли.

– Ты… Ты правду говоришь?

Сара отогнала подальше мысли о молочной корове, которую ей так хотелось купить. Придется еще какое-то время выживать с двумя коровами.

– Да, правду, – ответила она. – А теперь иди-ка и помой лицо. Ты выглядишь ужасно.

Арти радостно поцеловала ее в щеку.

– Ты – лучшее из всего, что с нами случалось, Сара! – горячо проговорила она. Внезапно ее глаза вспыхнули, и она засмеялась. – То есть Сесили.

Не говоря больше ни слова, девочка помчалась вверх по лестнице. Сара понимала, что ей не следовало поддаваться на ее слезы, но она была не в состоянии жалеть о том, что сделала. Сара справится. Всегда справлялась.

– Знаете, она права.

Сара вздрогнула, услышав новый голос. Резко оглянувшись, она увидела мисс Фицуотер, которая стояла в тени гостиной.

– Ты меня напугала.

Женщина улыбнулась, ее длинное лицо стало мягче.

– Ты – лучшее, что с нами случалось, – повторила мисс Фицуотер. – Надеюсь, тебе это известно.

Сара покраснела – впервые в жизни.

– Не говорите ерунды. Вам что-нибудь нужно?

Мисс Фицуотер помедлила, словно раздумывая над ее вопросом. Наконец она шагнула вперед.

– Мне бы не хотелось добавлять тебе хлопот, но ты скоро поедешь в Лайм-Реджис?

– У меня там есть несколько дел, – ответила Сара, которой ужасно хотелось скрыться подальше от проницательного взгляда серых глаз мисс Фицуотер.

Женщина задумчиво кивнула:

– Леди Кларк необходимо всего несколько новых красок.

Сара едва сдержала тяжкий вздох. Впрочем, на самом деле удивляться тут было нечему. Даже если бы леди Кларк спала на полу в мастерской, она бы решила, что имеет право на «всего несколько красок». С тех самых пор, как Сара стала отвечать за благочестивую художницу, она пыталась найти способ умерить ее траты.

– Вот, – неожиданно произнесла мисс Фицуотер.

Открыв глаза, Сара увидела, что женщина протягивает ей руку. На ладони у нее лежала брошь с бриллиантами и рубинами, которую она обычно носила со своим лучшим серым платьем.

– Этого должно хватить на некоторое время, – вымолвила мисс Фицуотер.

Сара и не подумала взять брошь.

– Нет, – просто сказала она.

Мисс Фицуотер фыркнула:

– Возьми! К чему она мне, если из-за нее моя дорогая Уинифред будет несчастной? И только подумай о том, какой капризной она станет, если запретить ей заниматься своими акварелями?!

Сару буквально разрывало на части. Она с уважением отнеслась к жертве, которую была готова принести мисс Фицуотер. Очень мило пожертвовать ради приятельницы вещью, которую она так ценила. И понадобится эта жертва лишь для того, чтобы леди Кларк продолжала кутаться в ватное одеяло, а ее мир состоял бы из акварелей и экипировки для походов.

«Я зарисую каждый цветок, каждую бабочку, каждое насекомое на южном побережье», – как-то похвасталась пожилая женщина.

С тех пор она только этим и занималась. На ее хобби уходили деньги на продукты. Плата за обучение Артемизии. Средства на ремонт кровли.

Леди Кларк возвращалась в реальность, только если погода мешала ей отправиться на Андерклифф.

– Ты не понимаешь, – проговорила мисс Фицуотер, как будто читая мысли Сары.

– Наверное, нет, – отозвалась Сара. – С другой стороны, я не могу и представить, что трачу целый день на то, чтобы растереть нечто, называемое египетской мумией, в краску для рисования.

«Или отказываюсь продать удачное произведение искусства, чтобы купить уголь. Или забираю деньги на оплату обучения Арти, позволяющую девочке получить образование и шанс удачно выйти замуж…»

Мисс Фицуотер едва не улыбнулась.

– О, из египетской мумии получается прекрасная коричневая краска!

Сара рассмеялась.

– Но она же из мумии! У меня все чувства бунтуют против этого!

Впервые за много недель Сара заслужила почти озорную усмешку пожилой женщины.

– Нет, если с ее помощью можно изобразить нужный оттенок бабочки под названием «толстоголовка актеон».

Саре хотелось сказать: «Нет». Она не будет больше зря тратить деньги. Но понимала, что не скажет этого. Здесь, в Фэрборне, совсем мало того, что может утешить душу. Ей самой нравился ветер, беспорядочные складки на земле, радостные звуки, которые издавали животные, приветствуя ее. Леди Кларк любила рисовать. А мисс Фицуотер – леди Кларк. Как могла Сара без уважения отнестись к такой преданности?

Сдавшись, она взяла брошь с ладони мисс Фицуотер.

– Если вас нельзя разубедить, – промолвила она, – то мне остается только сделать то, что вы просите. Я возьму ее с собой, когда поеду в Лайм-Реджис, и мы заложим ее. Таким образом, когда-нибудь вы сможете ее выкупить.

Сара пришла в замешательство, увидев, как слезы заблестели в глазах женщины.

– Спасибо тебе, – прошептала мисс Фицуотер, сжимая руку Сары в своей. – Это действительно так. – Ее лицо помрачнело, тело напряглось. – Возможно, Уинни и не скажет этого, но ты действительно лучшее, что случилось в нашей семье.

У Сары появилось незнакомое ощущение, что слезы жгут ей горло. Она понимала, чего мисс Фицуотер стоило произнести это. И она не помнила, чтобы ей когда-либо преподносили столь чудесный дар.

Прекрасно осознавая, что из-за нее нескладная женщина испытывает неловкость, Сара быстро и крепко обняла мисс Фицуотер.

– А вы – лучшее, что произошло со мной, – сказала она.

Потому что ей в конце концов надо увидеть Йена Фергусона.

Сара не мешкала больше ни мгновения. Пока леди Кларк и мисс Фицуотер рассматривали последние акварели в художественной студии, совмещенной со второй гостиной, а Арти разбирала пьесу Скарлатти в музыкальной комнате, Сара совершила налет на бельевой шкаф, чтобы взять одеяла, и на кладовую, где раздобыла бинтов и несколько пучков трав для припарок. Пег видела, как она это делает, но Пег была вторым человеком, который никогда не задавал лишних вопросов. Так что Саре удалось прихватить еще и миску тушеного мяса, ломоть хлеба и кружку эля.

– Хватит тебе кормить этого борова, словно он человек, – проворчала Пег, отворяя заднюю дверь у нее за спиной.

Аккуратно переложив награбленное, Сара улыбнулась:

– О нет, Пег! Это для меня. Я решила, что хочу сегодня вечером в покое насладиться обедом, поэтому поем в конюшне.

В ответ Пег лишь тихо хмыкнула, но возражать не стала.

Когда Сара выходила из дому, вечер уже постепенно уступал место ночи. Угасающий свет отбрасывал золотистые отблески на быстро бегущие по небу облака, а ветер кусал лодыжки. Сара учуяла запах дождя, понимая, что это еще не все капризы, которые заготовила для нее природа. Ей следует думать о том, как она выведет находящегося в садовом сарае человека со своей земли. Вместо этого она вдруг почувствовала, что ее вновь охватывает какое-то странное веселье.

Но Сара же не настолько глупа, чтобы чувствовать нечто подобное. У нее нет времени или целой ночи. При этом она отказывалась признаваться даже себе, что успела подняться наверх, чтобы причесаться, и лишь после этого выбежала из дому. Но это не имело значения. Однако по пути через подстриженный сад и мимо стойл она все равно прижимала свою добычу к груди, словно это были новые учебники. Когда Сара проходила мимо загона Уиллоби, тот радостно захрюкал, приветствуя ее.

– Как хорошо, что ты здесь, – сказала она борову. – Не уверена, что сегодня я стану тебя преследовать.

Сара нипочем не поверила бы в то, что свинья может обижаться. Но этот боров мог. При мысли об этом Сара усмехнулась, когда взялась за дверь сарая и толкнула ее. Внезапно у нее закружилась голова, она оценила нелепость ситуации и ощутила беспокойство, почувствовав, что ее грудь теснит что-то тревожное, чужое… Сара изо всех сил старалась сдержать улыбку, когда дверные петли протестующе заскрипели.

– Мистер Фергусон…

Ее улыбка погасла, так и не осветив лицо. Сара оглядела сарай в уверенности, что глаза ее обманывают…

Но нет, они не лгали ей. Садовый сарай был пуст.