Земля, столичная планета республики Истинная Земля. Город Нью-Париж, столица

Двадцать пятое ноября 2278 года по земному летосчислению

Славься, Нью-Париж – один из красивейших городов Галактики!

Славься, пылающее сердце демократии!

Славься, город вечного завтра!

Нью-Париж по праву зовется городом, где рождается будущее. Устремленный ввысь, к далеким звездам через тернии смога, многоуровневых эстакад и авиамагистралей. Озаренный калейдоскопом неоновых огней, превращающих ночь в день, а день – в бескрайнее полотно сюрреалиста. Живой триумф человеческой мысли, покорившей все стихии, вознесшийся из глубин земли к стратосфере, простирающийся по земле, над водой и под водой. Престижные университеты, лучшие музеи, блистающие башни телепатических ретрансляторов – все это Нью-Париж.

Славься, Нью-Париж – оплот алчности, порока и грязи!

Славься, гнилая душа бюрократии!

Славься, город тысячи соблазнов!

Если вы не окунались в водоворот улиц Нью-Парижа, вы потеряли очень многое. Сверните в нужном месте и нырните с головой в сумрачную изнанку свободы и разума. Прогуляйтесь по притонам, чтобы испытать удовольствия, для описания которых нет слов и понятий ни в одном из существующих языков. Пройдитесь по торговым центрам, где, если верить вывескам, можно купить все и даже чуть больше – не удивляйтесь только, если выйдете оттуда без гроша в кармане и с двумя сумками ненужного барахла. Поучаствуйте в стихийно вспыхнувшей демонстрации – не важно, за право ли морских котиков в зоопарке совершить суицид, устав от неволи, или же против продажи контрацептивов рядом с храмом. В конце концов, загляните в медицинский центр при Университете антропологии, где проводятся опыты над живыми людьми… Нет, что вы, все по закону! Подопытный дал согласие, находясь в здравом уме и твердой памяти: вот видите – нотариально заверенное свидетельство!

Вдохните полной грудью воздух, наполненный бодрящими миазмами биржевых игр, уважения к правам человека и химических отходов, купите в темной подворотне хот-дог, приготовленный из мяса краснокнижного зверя, и отправьтесь дальше.

Славься, Нью-Париж, двуединый город, восставший из пепла!

Да, от старого, изначального Парижа мало что осталось. Его давно уже нет, прекрасный город смели в годы магических войн. Когда человечество лишь делало первые шаги к объединению, к нынешним государствам-колоссам, прославленный град пал – большую его часть обратили в пепел чары «Багровой Пелены». Но кого это смутит? Великая столица была отстроена заново, величественнее и краше прежней. Знаменитая Эйфелева башня была восстановлена по старым фото и чертежам – и вознеслась над городом на антигравитационной платформе. Старые дома, уцелевшие в дни войн, до сих пор стоят на окраине гигаполиса. Что? Уродуют образ города грядущего? Нет уж, господа футуристы, не видящие дальше своего носа! Покуда есть безумцы, готовые отвалить кругленькую сумму, дабы полюбоваться на старину, – постройки былого будут стоять! Финансы, знаете ли, лишними не бывают.

Славься, Нью-Париж, центр республики!

Не все, конечно, в республике спокойно… Со всех сторон напирают, требуя отдать Землю, вернуть в общую собственность. Ведь это, в конце концов, колыбель многих народов! Гномы требуют назад их исконные Альпы, эльфы наседают на леса Европы и территорию Эллады, имперцы многозначительно поглядывают на просторы, где некогда стояли Китай и Российская империя… А ведь есть еще гоблины ушастые! Драконы, наконец!

Мрак!..

Но не видать им Земли. Щит, что заслоняет ее, толще корабельной брони, крепче прочнейших сплавов. Ее бережет беспросветно-черная паутина законов, судебных постановлений и юридических актов. Сидят в самом сердце башен из стекла и бетона законники и финансисты, прядут хитроумную сеть, разорвать которую невозможно.

Славься вовеки, Нью-Париж!

Славься!

В личном кабинете Йона Сивибина, всесильного президента Истинной Земли, было на удивление многолюдно. Сегодня на закрытое совещание были приглашены сразу три министра – редчайший случай, ясно показывающий важность обсуждаемой ситуации. А ситуация меж тем сложилась непростая, и даже очень.

Президент и его министры собрались для обсуждения войны двух империй.

Кого-то может удивить, что совещание столь запоздало. Почему лишь сейчас? Ведь боевые действия идут уже больше недели! Отгремели несколько битв!.. Задающий эти вопросы никогда не сталкивался с бюрократическим аппаратом Истинной Земли… Аппаратом? Нет, скорее машиной – безжалостной машиной смерти, огромной, черной, ревущей, извергающей смрадный дым и густую копоть. Маршруты, по которым двигались документы, посрамили бы Критский лабиринт, а попытка увековечить их на блок-схеме обернулась бы сединой и нервным срывом для исполнителя. При идеальном развитии событий война могла закончиться прежде, чем нужные бумаги доберутся до самого верха. Увы, на этот раз все необходимые документы пришли вовремя, и четверо сошлись в кабинете, чтобы разделаться с войной поскорее.

Сам Йон Сивибин сидел во главе стола, в массивном кресле, спиной к огромному, во всю стену, окну. За окном был изученный до мельчайших черточек урбанистический пейзаж, который президент любил разглядывать в минуты раздумий. Все лампы были предусмотрительно выключены, и окно оставалось единственным источником света. Это играло Йону на руку – в то время как сам он оставался в полутени, министры, высвеченные лучами заходящего солнца, были перед ним как на ладони. Сивибин не любил мелькать на публике. Невзрачный, лысеющий, в вечно мятом костюме – в таком образе президента тяжело разглядеть волевую и целеустремленную натуру… по крайней мере, пока он не начнет говорить. Великий не обделил его ораторским даром – именно врожденное красноречие некогда принесло Йону победу на выборах.

Президент пытливо оглядел собравшихся. Разумеется, все они давно следили за происходящим по новостям и донесениям осведомителей и наверняка каждый успел составить собственное мнение. Зная их как облупленных, Йон почти не сомневался, какие точки зрения будут сегодня озвучены и из чьих уст они прозвучат. Его интересовало другое – аргументация. Кто окажется наиболее убедителен? Кто учел наибольшее количество факторов и предусмотрел варианты развития событий? Чья позиция станет официальным мнением республики?

Этого Сивибин пока не знал.

В центре полемики незамедлительно оказались два извечных оппонента. По правую руку от президента восседал министр обороны Валруссон, широкоплечий рыжеволосый усач, напоминающий больше борца, чем бюрократа. Напротив него устроился министр иностранных дел Хагфиш – долговязый тощий субъект с прозрачными глазами, до странности похожий на миногу. Вот уже несколько минут они сверлили друг друга взглядами, полными скрытой неприязни, и перебрасывались едкими репликами. Каждый старался вывести идеологического противника из себя, представив его слишком неуравновешенным для принятия настолько серьезных решений. Пока что лидировал Хагфиш.

– Поддержать Кьярнад? – Он приподнял брови. – Не кажется ли вам, Валруссон, что это… опрометчиво?

– Ничуть, – едва заметно нахмурился тот.

– Никогда не понимал вашей подчеркнутой толерантности ко всему отвратительному. – Министр иностранных дел откинулся на спинку кресла.

– Как и я не понимаю вашей ксенофобии… – Валруссон слегка подался вперед, – опасно близкой к откровенному фашизму.

– Это обвинение? – насмешливо прищурился Хагфиш.

– Это констатация. Вы только что заочно оскорбили целый народ, а это как минимум прямо противоречит Конституции Истинной Земли. Впрочем, вы все равно сейчас скажете, что йаэрна в этом мире вообще не место.

– Не отвлекайтесь, речь сейчас о другом. Война разгорелась не из-за противоестественной природы эльфов…

От простонародного названия йаэрна Валруссона чуть не хватил удар. Хагфиш спокойно продолжил:

– …ее причиной стал темпорин. Надеюсь, вам известно, что это?

– Разумеется!..

– А значит, – перебил его оппонент, – вам известно, откуда он берется. Каждая его партия – мертвая звезда. Вы и правда хотите, чтобы завтра угасло наше Солнце?

– Не хочу. И не допущу этого, – Валруссон краем глаза посмотрел на президента, – и напомню, что войну развязали не они, а ваш Костуар.

– Империя принимала свое решение, осознавая нависшую над Галактикой угрозу, – парировала «минога». – Вы же не думаете, что такие дела решаются чьим-то капризом и легко даются? Необходимо учитывать все риски, последствия, ради всеобщего блага выбирать наилучшие варианты вне зависимости от того, как приятно они выглядят…

– А вы между тем сами просчитываете ситуацию недостаточно далеко, Хагфиш, – ухмыльнулся министр обороны. – Напомню, что у Кьярнада лучшая в Галактике медицина, и, поддавшись вашему напускному красноречию, мы легко можем без нее остаться. Меж тем, выступи мы союзниками, – благодарность йаэрна не заставит себя ждать! На правах соратников мы можем получить гарантии, что ни одна из наших звезд не будет тронута…

– И ничто не помешает им нарушить слово в любой удобный момент.

– Снова ваши ксенофобские штучки? Клешни и щупальца еще не делают их обладателя монстром, иначе нам пришлось бы выжечь пол-Галактики. Исключительно ради вашего всеобщего блага, разумеется.

– Недоверие внушают не сами клешни и щупальца, а обыкновение их скрывать. Как можно доверять существам, которые от рождения носят маску? Ваши ненаглядные эльфы – чужаки, дети иных звезд…

– И что с того? Для многих братьев по разуму мы сами выглядим ничуть не лучше, но разве нам это мешает заключать союзы?

– Они вторглись в наш мир, уничтожив свой, и бесцеремонно начали устанавливать здесь свои порядки. Для них абсолютно нормальны работорговля, геноцид и запрещенные на всех культурных планетах эксперименты над живыми, мыслящими существами. Эльфы – творение не Великого, но Лукавого! Молоко и мед у них на словах, но желчь в их сердце и обман на деле. Они ударят в спину, как только представится возможность – и это случалось уже много раз.

– Опять ваше мракобесие! – рявкнул Валруссон. – На дворе двадцать третий век, в конце концов! Мы должны руководствоваться собственным разумом, а не старыми бреднями и допотопными побасенками!

– Бредни? Побасенки? – Хагфиш недобро прищурился. Водянисто-голубые глаза смотрели уже не на оппонента – сквозь него.

– А разве нет? Предрассудки, навеянные старыми сказками! Времена меняются, мир становится цивилизованнее и гуманнее, и лишь вы упорно продолжаете называть все, что не нравится лично вам, происками демонов!

– Хотите огрести по статье за оскорбление чувств верующих, а, Валруссон? Это можно легко устроить, вы же знаете.

Лицо министра обороны налилось ярким багрянцем. Йон Сивибин следил за их беседой не без удовольствия. Вечный дуэт Истинной Земли – крайний либерал и осторожный консерватор, атеист-вольнодумец и махровый религиозный фанатик. Пока эти голоса звучат вместе – то в унисон, то прерывая друг друга, – республика непоколебима. Но вот если один из голосов перекроет другой и зазвучит соло…

Президент считал, что одна из его основных задач – ни в коем случае этого не допустить.

– Что ж… – сквозь крепко стиснутые зубы процедил Валруссон. Усищи топорщились под дикими углами, казалось, в их рыжине потрескивают электрические искры, – уговорили, Хагфиш, давайте посмотрим на вопрос с точки зрения великих пророков. Кому вы намереваетесь помогать? Костуару! Колдунам-идолопоклонникам, не признающим Великого, мерзости в Его глазах! Как там писано? «Ворожеи не оставляй в живых»? Йаэрна и не оставят. Заполыхает весь Костуар!

Золотое правило идеологической борьбы: не можешь разгромить чужое учение – воспользуйся его аргументацией и оберни себе на пользу. Тонкость: для правильного пользования этим правилом желательно в совершенстве знать чужую аргументацию.

– Если бы, – ответил министр иностранных дел. – Йаэрна редко кого убивают. Обычно они, повторюсь, берут в рабство. Каково, а? – это в прогрессивном двадцать третьем веке! – тут он явно передразнил оппонента. – Что же до основного вопроса, я вам отвечу: в отличие от Кьярнада в Костуаре живут люди. Самые обычные люди, такие же, как мы с вами, пусть и погрязшие в ложном учении. Они не йаэрна, порожденные Лукавым, они в любой момент могут отвернуться от ереси и прийти к истинному учению. Наша же задача – всячески им в этом способствовать. Но сумеют ли они обрести Великого в эльфийском плену? Сомневаюсь.

– Война – не время для проповедей. Даже если вы направите на помощь Костуару сотню тысяч капелланов, едва ли это сработает, – хмыкнул Валруссон. – Ладно, отставим в сторону религиозную полемику. У вас есть еще аргументы в пользу того, что мы должны поддержать Костуар?

– Есть, – кивнул Хагфиш. – Прямая выгода. Насколько мне известно, империя активно использует некое инновационное средство защиты. Доступ к нему дает крайне весомое преимущество, как тактическое, так и стратегическое. В настоящий момент ему практически нечего противопоставить. Присоединившись к йаэрна, мы лишь отсрочим их поражение – а имперцы, в свою очередь, едва ли поделятся разработкой с теми, кто поддержал их врагов.

Министру обороны явно хотелось придушить соперника, который ухитрился обойти его в профильной области.

– Есть, конечно, и другой путь, – продолжил мысль Хагфиш. – Это определенно не имперская разработка, она пришла в Костуар извне. От гномов или даже от нас. Нужно разыскать производителя и…

– Он давно найден.

Валруссон и Хагфиш вздрогнули. Президент улыбнулся, хотя и он с трудом сдержал удивление.

Слишком легко было забыть о главе тайного департамента, даже когда он сидел рядом.

Если министр обороны выглядел ярко, министр иностранных дел – обыкновенно, а сам президент республики – невзрачно, то наиболее засекреченный из министров попросту не выглядел. Никак. Серый, тусклый, абсолютно незапоминающийся, не отпечатывающийся в памяти человек. Ни особых примет, ни ярких черт, тихий голос без интонаций. Безликая тень, и все тут. Незаметен до такой степени, что приходилось постоянно напоминать себе: он здесь, рядом. Сидит напротив президента, высвеченный лучами заката.

Йон Сивибин не знал, как достигался подобный эффект, но про себя подозревал, что без теургии тут не обошлось. Впрочем, какая разница? Главное, что ведомство работает, и эффективно, а уж какими методами это достигается… Безликий министр довел работу главной правительственной спецслужбы до совершенства – в пределах Истинной Земли она считалась городской легендой, а за рубежом о полумифическом тайном департаменте и вовсе мало кто слышал. Да и кому какое дело до того, чего как бы и нет? Ведь даже имя главы департамента было засекречено настолько, что его не знал никто. Президент порой подозревал, что настоящее имя давно позабыл и сам министр.

– Он давно найден, – повторил человек без лица. – Максимилиан Аневич-Эндриксон, сорок четыре года, гражданин Истинной Земли, проживает на Марсе, в КЗА; недавно отлучился на курорт Луэррмнаграэннайл. Основатель и руководитель средней руки исследовательского центра, известного как ИЦМАЭ. Упомянутую защитную разработку запатентовал семь лет назад, однако до недавнего времени она не привлекала ничьего внимания.

Присутствующие помолчали, переваривая полученную информацию. Наконец президент, сцепив пальцы в замок, вкрадчиво поинтересовался:

– Скажите, почему мы узнаем столь ценную информацию только сейчас?

Он заранее подозревал, каким будет ответ, и знал, что этот ответ ему не понравится.

– Статус-кво, – полностью подтвердив его ожидания, ответил министр. – Это изобретение способно полностью подорвать существующий порядок вещей. Кардинально изменятся военная доктрина, ситуация на рынке, равновесие между технологическим и магическим векторами развития цивилизации… После совещания могу предоставить полный отчет нашего аналитического отдела. Первыми последствия поняли сами директора центра, постаравшись как можно быстрее замять эту историю. Это понял и сам Андрей Первый – насколько мы можем судить, он знал о разработке Аневича-Эндриксона довольно давно, однако решил воспользоваться ею лишь сейчас.

– Почему он решился на этот шаг? – быстро спросил Хагфиш.

– Темпорин, – отозвался глава тайного департамента. – Кьярнад уже нарушил статус-кво, пустив в ход технологию нейбов, и император Костуара решил сделать свой ход, предприняв ответные меры. Кого бы мы ни решили поддержать в этой кампании – победитель необратимо изменит облик Галактики. Равновесие будет нарушено. Прежде чем сделать выбор, необходимо просчитать все последствия и решить, какой вектор развития нам более выгоден. У вас есть что сказать по этому поводу, граждане?

Йон Сивибин едва заметно поморщился. Сам он в тесном кругу предпочитал старомодное обращение «господа», а слово «граждане», с его точки зрения, отдавало некоей массовостью, и обращаться так всего лишь к трем лицам казалось неудобным. Президент обвел взглядом присутствующих: тайный министр непроницаем, Хагфиш и Валруссон – в глубокой задумчивости.

– Полагаю, всем нам нужно время на размышление, – произнес он. – Расходимся, господа, о дате следующего совещания вам сообщат.

Луэррмнаграэннайл, независимая планета-курорт

Двадцать шестое ноября 2278 года по земному летосчислению

В особняке Нифонта на первый взгляд все было как обычно.

Но только на первый взгляд.

Марх не первый раз отлучался по поручениям патрона, но в этот раз он покинул дом вместе с Эржехтом – такого на памяти Элланиса еще не случалось. Они отсутствовали полдня и вернулись с парой тяжелых контейнеров, которые были немедленно доставлены на верхний этаж – святая святых, личные покои Владыки. Спригган уважал чужие тайны, но что-то в произошедшем его насторожило, и он решил подступиться к гному: для чего Марх брал его с собой?

– Проверить посылку, – не стал скрывать Эржехт, – оценить качество техники.

– И что там за техника внутри?

– Гремлинская поделка. Строительные микроголемы, – отозвался гном. Увидев непонимание на лице собеседника, он пояснил: – Крошечные роботы на магическом источнике питания, для ремонтных работ и всякого такого. Нет, не наны, куда крупнее, такие, знаешь… как пауки, во – и по размеру, и внешне похожи.

– И для чего Владыке строительные пауки? – поинтересовался спригган. Эржехт выразительно пожал широкими плечами. Оптические сенсоры, давно заменившие гному бестолковые родные глаза, помогли проверить посылку на предмет дефектов, но проникнуть в тайные помыслы всесильного посланца Пламени они были бессильны.

После этого Элланис не раз ловил краем глаза смутное движение и не мог понять: действительно так или показалось? В самом ли деле по стене пробежал искусственный паучок или это лишь игра воображения?

Йаэрна Иармаран, с самого начала не пользовавшийся расположением сприггана, тоже занимался чем-то подозрительным – закончил бродить по всему дому, перестал ковыряться на заднем дворе и в окрестных лесах, изучая флору и фауну. Вместо этого он уже второй день не вылезал из лаборатории, где что-то выращивал. Выходил он лишь для того, чтобы поесть.

Улучив момент, Элланис тайком прокрался в лабораторию – его мучило любопытство. По счастью, эльф не стал заговаривать дверь – не то был не слишком искусен в чародействе, не то просто поленился.

Помещение оказалось обустроено в истинно эльфийском стиле. Любой другой долго бы разглядывал причудливый конгломерат живых и полуживых конструкций, пытаясь понять, с чем же столкнулся. Однако спригган родился и вырос среди подобной экзотики, и она нимало его не занимала. Элланис сразу же обнаружил то, что его интересовало, – инкубатор. Посреди мерно вздымавшегося и опадавшего полупрозрачного пузыря, заполненного жижей гнойного оттенка, плавало, скорчившись в позе эмбриона, человекоподобное существо. Поверх кожи уже начинал формироваться панцирь.

По всем признакам, то был боевой гомункулус – для мирных целей таких не делают. Покачав головой, спригган покинул лабораторию. Его мучили дурные предчувствия.

Лаханта, столичная планета империи Кьярнад.

Город Ланмариахт, столица

Двадцать седьмое ноября 2278 года по земному летосчислению

В недрах Ниллирсаалуса, казалось, тоже все протекало как обычно. На первый взгляд, который, как известно, очень часто бывает ошибочным.

Второй взгляд замечал: в комиссии по «Проблеме класса „Н“» воцарилась тишина. Это было как минимум необычно, и случайный прохожий настороженно замирал, ожидая, что вот-вот вернутся привычный гомон, шум, хаос и бардак. Они не возвращались, и настороженность медленно превращалась в тревогу. После чего путник на цыпочках уходил в более привычные и стабильные части дерева-лаборатории, чтобы не подвергать свою нервную систему испытаниям.

А внутри по-прежнему царило напряженное молчание.

Йаэрна ждали.

Первый день после объявления поисков обернулся сущим безрыбьем. В ответ на призыв не пришло ни единой весточки, и это напряженное ожидание было куда хуже недавнего кипения жизни и ожесточенных мозговых штурмов. У многих нежданно прорезался нервный тик. Минуты тянулись, словно часы, а часы норовили прикинуться днями.

Следующее утро принесло весть из системы Цин-Влуги. Смертного там не было. Планету Гилл-Дваллун добросовестно вычеркнули из списков, после чего вновь потянулось томительное ожидание. Сотрудникам оставалось лишь маяться бездельем и следить за новостями о ходе военных действий. Сводки не радовали – войска имперцев вторглись на эльфийскую территорию, и уже около двух суток без перерыва длилась баталия на окраине Кьярнада. От подобных известий напряжение лишь росло.

К вечеру пришло еще одно сообщение – с планеты Нихотом системы Синтихома. Среди юнгжа, халларов и априфьяа смертный тоже не скрывался.

Минус два. Взгляды аналитиков устремились на две оставшиеся планеты. Эйллэнд и Луэррмнаграэннайл. На которой из них?.. Сколько ждать?..

Напряжение продолжало расти. Йаэрна делали ставки.

Звездолет «Танатос»

Двадцать шестое ноября 2278 года по земному летосчислению

Полным ходом шли приготовления и в ставке «Теней».

Эльринн начал запасаться провизией, как всегда готовясь набирать калории перед тяжелой схваткой. Вот и сейчас он отлучился, чтобы закупить еще консервов.

Зиктейр, двое суток заклинавший духов в мастерской, сумел в рекордные сроки выполнить заказ Макса, торжественно вручил его ученому и с чувством выполненного долга отправился спать. На боковую отправился и Уррглаах – закончив наконец черновик плана, который в письменном виде составил бы по меньшей мере триста страниц, он решил дать отдых утомленному мозгу. Впрочем, над планом он размышлял и во сне – над неподвижным драконом то и дело вспыхивали какие-то смутные графики и размытые схемы.

Александр перепроверял собственные выкладки, выискивая изъяны в боевых чарах, которые составлял уже целый месяц.

А Максимилиан погрузился в работу над пеленгатором, который должен был отследить путь Нифонта. Разобраться с этим хотелось как можно скорее, поэтому ученый поступился принципами и периодически использовал инвентор, чтобы не тратить время на поиск оптимальных связок и тому подобных мелочей. Это позволяло спокойно сосредоточиться на основной теории, не отвлекаясь на частности. Накопившуюся усталость он пытался прогнать с помощью кофе. Сперва Макс меланхолично подумывал о переходе на более серьезные стимуляторы, но потом его полностью поглотил азарт. Изобретатель всецело погрузился в реализацию амбициозной задумки, носясь по одной из корабельных мастерских и лихорадочно бормоча себе под нос комментарии.

Однако на определенном этапе сборку пришлось прервать – ученого отвлек мелодичный перезвон. Повертев головой в поисках источника постороннего звука, Аневич-Эндриксон понял – звенит корабельная система оповещения. Судя по тону – кто-то вызывает звездолет на связь. Обычно этот сигнал проходил в кают-компанию, но та была пуста, и хитроумная машинерия «Танатоса» перенаправила его по всем помещениям, где был кто-то живой.

Максимилиан вздохнул. Он знал, что проклятая звенелка все равно не заткнется, пока кто-нибудь не ответит. Чем быстрее это случится – тем лучше, а значит, проще сделать это самостоятельно, не дожидаясь остальных. Ученый сдвинул брови и решительно отправился в кают-компанию.

Как оказалось, перезвон раздражал не только его – почти одновременно с ним к круглому столу пришли столь же недовольные Александр и Уррглаах, а из коридора уже слышался топоток Зиктейра. Особенно скверно выглядел разбуженный дракон – полуоткрытые глаза мерцали малиновым, а зрачок норовил вытянуться в злобную вертикальную щель. Ящер был очень недоволен тем, что ему помешали спать.

Решив, что пугать посторонних угрюмым драконом точно не стоит, Аневич-Эндриксон поспешил ответить на вызов сам. Голографический проектор заработал и продемонстрировал стоящего снаружи молодого паренька в форме разносчика и большущей клетчатой кепке.

– Вам посылка! – сообщил паренек, сдвинув кепку на затылок и открывая обзору веснушчатую физиономию.

Ученый недоуменно почесал затылок. Какая еще, к Иблису, посылка? От кого? Зачем? Непонятно.

– Ладно, заносите, – принял Макс решение на правах основателя организации. Увидев взгляд Уррглааха, он запоздало сообразил, что решение-то, мягко говоря, необдуманное, но было уже поздно. Пространственное искажение исторгло из себя курьера в кепке, державшего под мышкой нечто вроде небольшого металлического контейнера. Наткнувшись взглядом на пылающие глаза дракона, паренек побледнел, замер, поставил свою ношу на стол и шагнул обратно в искажение, даже не потребовав оплаты.

На контейнере не было ни надписей, ни бумаг, ни наклеек, ни каких-либо иных поясняющих знаков – посылка из ниоткуда в никуда. К одной из граней банальным скотчем прикреплен ключ от замка. Сверля подозрительную посылку немигающим взглядом, ящер медленно обошел вокруг стола. При этом пальцы его левой руки непрестанно шевелились, словно что-то перебирая или переплетая. Вскоре воздух вокруг стола замерцал – свет преломлялся, проходя через купол силового экрана. Ученый и чародей переглянулись.

– Дело даже не в том, что я чувствую исходящую от посылки магию, – заговорил Уррглаах, – а в том, от кого эта посылка. Телепатию еще никто не отменял. Я заглянул в мысли этому разносчику и почти уверен, что посылку ему вручил Марх.

– Одна-а-ако… – протянул Александр. Макс в принципе был с ним согласен. Судя по тому что успел выяснить Семен, первый помощник Нифонта был личностью непростой и опасной, как и его патрон. Теперь это подтвердилось – таинственная парочка ухитрилась первой найти противника и не преминула об этом сообщить. В то время как «Тени» по-прежнему пребывали в неведении, где же логово врага…

Покуда ученый предавался мрачным измышлениям, Синохари, не теряя времени даром, совершал в направлении посылки замысловатые пассы, с хмурым видом бормоча под нос какое-то заклинание. Наконец чародей вынес вердикт:

– Вроде бы ничего опасного. Но купол на всякий случай оставь.

Молча кивнув, дракон прикрыл глаза. Ключ дернулся раз, другой, вырвался из оков скотча, плавно взмыл в воздух, завис, покачиваясь, затем проплыл к замку, со второй попытки вошел в него и дважды повернулся. Спросонья телекинез определенно давался Уррглааху хуже обычного.

Контейнер открылся, явив миру словно бы светящийся изнутри кристалл кварца, тщательно обработанный и покрытый руническими знаками. Определенно какой-то талисман – но что именно он должен делать?..

Словно в ответ на эту мысль, кристалл принялся истекать искрящимся туманом. Он переваливался через борта контейнера, лился по столу и стекал вниз, образуя в воздухе нечто вроде клубящейся колонны. Постепенно его очертания делались все четче и определеннее, обретая ясно видимую структуру. Вскоре возле круглого стола возникла высокая призрачная фигура, облаченная в мантию с надвинутым капюшоном. Пришелец протянул бесплотную руку с длинными артистическими пальцами и прикоснулся к окружавшей его силовой стене.

– Не доверяете, – констатировал он. – Разумно. Я тоже не рассчитывал на теплый прием и потому, как видите, не стал приходить во плоти. Мы знакомы хотя и неплохо, но лишь заочно…

– Да неужели? – Уррглаах приподнял одну бровь, но в остальном его лицо осталось неподвижным. – Прямо-таки знакомы?

– Полагаю, что да. – Фантом издал тихий смешок. – Передо мной агентство частного сыска «Холмс» в неполном составе, а также его основатель и главный спонсор. Думаю, мне тоже нет необходимости представляться?

– Разумеется, господин Нифонт, – спокойно отозвался дракон. – Или лучше – Владыка Пламени?

– Как много вам обо мне известно! – бесплотный чародей поаплодировал кончиками пальцев. – Польщен, право слово, польщен. Что ж, господа, предлагаю оставить пустые любезности и перейти к делу.

– И какое же у вас к нам дело? – Уррглаах сцепил пальцы в замок.

– У меня? Да нет, скорее у вас. – Нифонт иронически хмыкнул. – Это же вы преследуете меня на второй планете подряд и мешаете заниматься делом. Местных силовиков попытались натравить зачем-то – во всяком случае, ваша аура, господин дракон, весьма отчетливо отпечаталась в переулке…

Ящер недовольно поморщился, но промолчал.

– Так что я хотел бы знать – зачем вам понадобилось садиться мне на хвост?

– Это спрашивает тот, кто похитил нашего коллегу?

– …уже после того, как вы сели мне на хвост, – Нифонт пожал плечами и принялся обходить стол по кругу, – что возвращает нас к вопросу: для чего вам это понадобилось? Если беспокойство о судьбе коллеги мешает вам говорить, сообщу, что с вашим вампиром все в полном порядке. Он жив, хотя я не позволяю ему приходить в сознание.

– Ну как же «для чего»? – хмыкнул дракон. – Как вам известно, мы – частный сыск. И нам поручили разыскать того, кто гасит звезды.

– Нет ничего легче. Попросите аудиенции у Каймеаркара Четвертого и любуйтесь – это он. – Чародей взмахнул правой рукой. – К сожалению, ваших полномочий едва ли хватит, чтобы арестовать этого вздорного старика…

– Но Каймеаркара не было в городе нейбов, как и никого другого из йаэрна, – вкрадчиво усмехнулся Уррглаах, – там были вы.

Каким-то образом Макс почувствовал, что дракон только кажется таким спокойным. На самом деле он лишь невероятно убедительно блефовал. Ящера беспокоила судьба Семена, но он не подавал вида, решив вернуться к этой теме, когда разговор сам ляжет в нужное русло. Сейчас же демонстрация слабости была ни к чему. Аневич-Эндриксон сам не понял, откуда взялось это прозрение: то ли внезапный проблеск интуиции, то ли замаскированное телепатическое послание от самого Уррглааха, то ли что-то еще.

– Не отрицаю. – Нифонт снова пожал плечами, на сей раз равнодушно, и продолжил круговой обход стола. – Конвертер темпорина послужил прекрасным меновым товаром – с его помощью я приобрел у Кьярнада одну интересную технологию. А уж как империя йаэрна распорядилась наследием древних эпох… Что делать, эльфы никогда не отличались высокой нравственностью…

– Не начинайте, – дракон едва заметно поморщился, – сейчас мы выслушаем лекцию о ничтожестве йаэрна и тотальном превосходстве человеческого вида над остальными, верно? Увольте.

И тут Нифонт рассмеялся – искренне, жизнерадостно.

– Превосходство человеческого вида?! Серьезно?! Да кто в здравом уме способен поверить в такую чепуху? – Все еще посмеиваясь и качая головой, чародей пристроился на краешке стола, каким-то непостижимым образом не просачиваясь сквозь него. – Нет, господа, человек отнюдь не совершенен. Кое в чем он, безусловно, превосходит своих соседей, но в других отношениях существенно им уступает, в итоге не задираясь выше тоскливого среднего уровня. То же самое касается и всех остальных – гномов, гоблинов, эльфов… Даже драконов, уж на что они далеко ушли по эволюционному пути. Фашшиане, все остальные – никто не является исключением из печального правила: разум – всего лишь бонус к огромному количеству атавизмов и звериных инстинктов, скрытому под тонкой прослойкой цивилизации. Не смотрите так мрачно, господин Аневич-Эндриксон, я озвучиваю не случайную мысль, завернувшую ко мне в голову, а итог многолетних размышлений, подкрепленных наблюдениями.

Макс действительно смотрел на Нифонта волком – ему определенно не нравился такой взгляд на человечество и природу разума вообще. Александр слушал с некоторым интересом, Зиктейр, как всегда, улыбался, Уррглаах оставался спокоен.

– Красивая речь, – кивнул он. – И к чему вы нам ее озвучили?

– Чтобы вам стало ясно, чем я занимаюсь на самом деле, – ответил чародей. – И чему вы стараетесь помешать. Я строю новый мир, в котором разум поднимется на качественно новую ступень. Где он станет тем, чем должен быть, а не тем, чем является сейчас – хрупким, неустойчивым детищем природы.

– Новый мир? – мрачно спросил Александр. – Промывая народу мозги? Разрушая храмы? Взрывая тюрьмы и гравимобили? Увы, но мир тоталитарных сект и терроризма не кажется мне достойным будущим разума.

– К моим задачам относится лишь первый пункт, – отозвался Нифонт. – Хотя словосочетание «промывка мозгов» всегда встречалось более чем враждебно, на самом деле это единственный способ действительно изменить природу людей и других разумных к лучшему. Форма религиозного учения была выбрана после долгого отбора – она куда эффективнее политической программы. Что же до остального… – он пошевелил в воздухе пальцами левой руки, – издержки. Я не отдавал приказа на разрушение храма – это решение приняли сами Почитатели, по своей воле. Фанатики… – Судя по голосу, под капюшоном Нифонт скривился. – Всю жизнь ненавидел фанатизм. Это первое, от чего я стараюсь избавиться в своих адептах.

– Случай в Эшриалге показывает, что получается не всегда… – протянул Уррглаах.

– Получается не всегда, – согласился фантом. – В тот раз я ухитрился проморгать целую группу. Ими было выгоднее пожертвовать, чем пытаться перевоспитать… В конце концов, если бы не эти покойники, вам едва ли удалось бы меня найти.

Нифонт почти замер, лишь задумчиво перебирал пальцами правой руки, словно вспоминая нечто полузабытое. Затем ответил:

– Нет, все верно – именно покойники. После эвакуации из тюрьмы они все равно бы умерли – каждый по-своему, в разное время.

«Надо же, даже кобллинай знает», – не мог не восхититься Максимилиан. Александра же волновало совсем другое.

– Убить кучу людей и нелюдей – и после этого вести разговоры о прекрасном новом мире?! Что за лицемерие?!

– Насколько я могу судить, вы – бывший военный, верно? – Нифонт насмешливо уставился на Синохари из-под капюшона. Тот не нашелся что ответить и смешался. – Вижу, что верно. Вы сами убивали разумных существ в количествах, которые мне и не снились. И ладно бы ради чего-то стоящего – нет, ради призрачных экономических выгод и прочего вздора. Национальное самолюбие там потешить, еще по мелочи… И ради такой ерунды – вдумайтесь только! – прямо сейчас живые и разумные существа гибнут тысячами на границе Кьярнада.

Чародей покачал головой, поднялся на ноги и снова принялся нарезать круги возле стола.

– Всю жизнь сама концепция государственных границ вызывала у меня недоумение. В то время как нужно объединяться и сообща изменять мир к лучшему, все стараются расползтись по разным углам, как тараканы, и найти кого ненавидеть из-под плинтуса. Вон те колдуют! А у тех вера неправильная! А у этих вообще тентакли на морде растут – сжечь немедля! – язвительно передразнил многочисленных проповедников ксенофобии Нифонт, выразительно жестикулируя. – Нет чужаков – найдем их среди своих. Межклановые розни гномов, интриги эльфов, религиозные войны людей – самые общие примеры. Да что там говорить – если в мире каким-то чудом останутся лишь два человека, один рано или поздно наверняка захочет убить другого. Впрочем, полагаю, вы сами понимаете меня куда лучше, чем стараетесь показать. Недаром вы прекрасно уживаетесь настолько пестрым составом.

Аневич-Эндриксон был вынужден признать, что в чем-то этот теург прав. Смутно похожие мысли носились в голове и у него самого, когда он задумывал создание «Теней». Разумеется, так далеко они не заходили – например, он и в страшном сне не мог увидеть слияние империи с республикой, если имперцы не растворятся в порядках Истинной Земли, а останутся прежними самодурами-язычниками. Тем не менее он понимал, что в таких взглядах есть некая мелочность, которой вовсе не наблюдалось в Нифонте. Это обескураживало.

Те же самые эмоции, казалось, овладели и экипажем, и лишь Уррглаах оставался спокоен.

– Значит, вы у нас ратуете за объединение, – размеренно заговорил он. – Под вашим, разумеется, руководством?

– Не обязательно, – фантом покачал головой, – если найдется кто-то, чьи методы будут лучше и эффективнее, я с радостью уступлю ему место. Но пока что никто не торопится взвалить на себя этот труд, и потому я буду продолжать свою работу. Кто-то должен этим заниматься…

– Не вы, – отрезал дракон. – Не думаю, что Галактикой должен править некто, способный отправить на воздух тюрьму не только с теми, кто был осужден на смерть, но и с массой невиновных.

– Преступники, многие из которых были приговорены к пожизненному заключению, уже числятся невиновными? – хмыкнул Нифонт. – Единственные, кто там мог сойти за невинных, так это тюремщики, да и то далеко не все… К тому же отмечу, что по итогам не пострадал никто, кроме тех, кто должен был пострадать. Лишь разрушители храма.

– Отговорки, – Уррглаах покачал головой, – всего лишь отговорки.

– Поверьте, если бы у меня была возможность, я обошелся бы вообще без смертей, предложив улучшение каждому. Впрочем, я вижу, вы все равно категорически со мной не согласны, – вздохнул бесплотный чародей. – Надо понимать, попытки договориться о прекращении вражды изначально бессмысленны?

– Условия? – коротко спросил дракон. По его лицу невозможно было что-либо прочесть.

– Я возвращаю вам вашего коллегу целым и невредимым, вы прекращаете преследование и не препятствуете моим дальнейшим начинаниям, – ответил Нифонт.

– Не пойдет, – отозвался дракон. – Кто знает, что вы на самом деле собираетесь навертеть дальше? Я не могу доверять тому, кто жертвует своими же направо и налево. Война продолжается, Нифонт, и скоро в ней будет поставлена точка.

– Война… – протянул чародей. – Как же я ненавижу это слово. Квинтэссенция чуши и дерьма. Вы настаиваете на этом? Если желаете удостовериться, что я делаю именно то, о чем говорил все это время, можете убедиться в этом на практике, если мы объединим усилия. И тогда я на реальном примере покажу, что не солгал вам ни на йоту.

Макс и Александр переглянулись. Нифонт был невероятно убедителен, сопротивляться его речам было практически невозможно. Быть может, все же есть смысл согласиться с ним?.. Однако тут их накрыла темная холодная волна скептицизма, пришедшая из разума Уррглааха. У дракона было иное мнение.

– Настаиваем, – произнес ящер. – Довериться и повернуться к вам спиной слишком опасно. Переговоры окончены.

– Что ж, я не мог не попытаться, – пожал плечами фантом. – До встречи, господа.

Полупрозрачная фигура чародея истаяла искрящимся туманом. Кристалл налился изнутри пульсирующим огнем и ослепительно вспыхнул. На миг яркое зарево заполнило защитный купол, а потом исчезло, оставив внутри лишь горстку пепла. Стол, контейнер и талисман перестали существовать.

Уррглаах покачал головой, еле слышно пробормотал себе под нос: «Позер», – и принялся развеивать изолирующие чары.