Один, столичная планета империи Костуар.
Город Дин-Дугар, столица
Тридцатое ноября 2278 года по земному летосчислению
Соломон Иосифович Сухостоев вошел в тронный зал и в который уже раз не смог сдержать внутренней дрожи от пронизывающего его присутствия. То, что испытывали обычные неподготовленные гости, оказавшись посреди темного зала наедине с голым костяком, меркло в сравнении с тем, что открывалось тут взору чародея. И опыт не был здесь помощником – ведь с каждым разом взгляду открывалось все больше, и полученные знания никак нельзя было назвать приятными.
Для магического зрения зал был пронизан холодным голубоватым огнем. Льдистое пламя струилось внутри стен, тоненькими ручейками утекая куда-то вдаль по перекрытиям цитадели, колыхалось в воздухе призрачной авророй и закручивалось невыразимо сложной структурой вокруг массивного трона. Кости, так страшившие чужаков, были лишь крошечным фрагментом пылающего узора – и вместе с тем его сердцевиной, центральным узлом, где сходились вместе ультрамариновые нити. Средоточие цепенящего пламени находилось в черепной коробке – там оно становилось видимым даже простому глазу, прорываясь сквозь глазницы зловещим светом.
– И снова здравствуй, Соломон, – прошелестел император. – Ну что же, чем порадуешь старика?
– Ручаюсь, вы представить себе не можете, – улыбнулся глава разведки. – Уж на что мы большие надежды возлагали на ту команду сыскарей под эгидой Аневича-Эндриксона, но такого даже я не ожидал!
– Нашли что-то интересное?
– Интересное? Ха! Это даже не бомба! Это магический дестабилизатор! – Сухостоев вспомнил про экспериментальное оружие, запрещенное после первых же испытаний. Выброс хаотической магии, непредсказуемо менявшей все вокруг в радиусе нескольких тысяч километров, оставлял далеко позади кошмары, порождаемые ядерным взрывом.
Голубоватое зарево вокруг подернулось рябью недовольства.
– Не суетись и переходи к делу.
– Чтоб я так жил, как вы себя в руках держите, – восхитился Соломон. – Не смею вас больше томить и передаю телепатический пакет, полученный от агента Синохари. Хотя составлением его занимался, насколько мне известно, дракон.
Огонь в глазницах почти угас, пламенный узел наполовину распустился, оставив в сердцевине костей лишь несколько трепещущих сапфировых язычков. Император погрузился в размышления, а значит, и просто погрузился, большей частью уйдя из бренного мира. Световые решетки и спирали цвета индиго закручивались и перестраивались вокруг трона, тут и там на краткий миг светлея до непереносимой белизны – или, напротив, наливаясь дымчатой зеленью. Андрей Первый обрабатывал информационный пакет своим непостижимым разумом, а Сухостоев настороженно ждал результата.
Силовой узор на краткий миг замер – а затем стремительно сжался, наполняя кости нестерпимым сиянием. Глава разведки отшатнулся – император словно стал распахнутой дверью в иной мир, откуда рвался безудержный ветер, грозя смести все на своем пути, расточить в мелкую пыль и унести в неведомые края. Впервые за долгие годы государь вынырнул на поверхность большей частью сознания, и сопутствующий возвращению выброс силы наверняка почувствовали во всей цитадели.
«Йаэрна производят кейх’арт, – прозвенела в воздухе необычайно громкая мысль, – и у нас есть доказательства».
– Так точно, – коротко поклонился Сухостоев.
«Ты знаешь, что с этим делать».
Глава разведки отвесил новый поклон, на сей раз молча.
«Приступай».
Соломон Иосифович поклонился в третий раз и направился к выходу из зала.
– И вот еще что, – вновь раздался шелестящий голос. Эзотерическое давление ослабло, император вернулся в привычное состояние. – Если академик Шагал из Минтдарграда еще жив – проследи, чтобы перед смертью он понял, каким беспросветным идиотом был, похерив величайшую магическую революцию в империи за последние полтора века. Чтобы как следуетпонял.
– Разумеется, ваше императорское величество, – согласился Сухостоев, закрывая за собою дверь.
Не прошло и часа, как официальное заявление, подготовленное пресс-службой императорского дома и подписанное лично Андреем Первым, появилось на сайте Эйллэнда. Независимая планета видела утверждение галактического законодательства, объявления войн и заключения мирных договоров; дипломатические игры и хитроумные интриги были неотъемлемой частью ее будней. И потому, едва ознакомившись с обращением императора-чародея, населявшие Эйллэнд прожженные политиканы принялись спешно корректировать прогнозы на ближайшее будущее.
«Я обращаюсь ко всем цивилизованным государствам этого мира – ко всей Галактике. Мы заполучили неопровержимые доказательства того, что йаэрна производят кейх’арт! Производство расширяющего сознание наркотика такого уровня подрывает все нормы галактического законодательства. Долг каждого – препятствовать столь вопиющим противозаконным действиям, тем более если в этом погрязла целая держава.
Я обращаюсь ко всем с призывом: дадим отпор распространению отравы! Страны, объединяйтесь пред общим врагом! Руководители заинтересованных сторон могут получить доказательства на официальном сайте Эйллэнда. В случае подтверждения их правительственного допуска им будут предоставлены все материалы…»
Земля, столичная планета республики Истинная Земля. Город Нью-Париж, столица
Тридцатое ноября 2278 года по земному летосчислению
Это собрание первых лиц республики состоялось ранним утром – заявление Костуара, всколыхнувшее всю Галактику, требовало незамедлительного обсуждения. За окном в предрассветных сумерках сияли неугасимые огни Нью-Парижа, города, который никогда не спит.
– Ваши соображения, господа? – не тратя времени на приветствия, спросил Йон Сивибин, едва все расселись. В действительно экстренных ситуациях президент Истинной Земли в равной степени игнорировал как бюрократические проволочки, так и правила хорошего тона, и все собравшиеся были об этом прекрасно осведомлены.
– Мои эксперты проверили все материалы, предоставленные Костуаром. Они подлинные, – сообщил министр без лица. – Мы до сих пор не знаем, чьи это воспоминания – имперцы вырезали их чрезвычайно искусно, не оставив ни намека на личность того человека. Но в подлинности сомневаться не приходится, они прошли все уровни проверки.
– Эта скрытность может что-то значить? – быстро спросил Сивибин. Его мысль была ясна: если колдуны утаивают некие детали, не значит ли это, что у них самих рыльце в пуху?
– Может, – согласился глава тайного департамента, – но на проверку уйдет много времени. На данный момент все козыри в руках у Костуара.
Собравшиеся переглянулись.
– Ну что, Валруссон? – нарушил молчание министр иностранных дел. Водянистые глаза ехидно прищурились. – Вы продолжите и дальше выгораживать наших эльфийских друзей, прикрываясь знаменем толерантности?
– Не порите чушь, Хагфиш, – хмуро отрезал министр обороны, топорща рыжие усы. – Любому долготерпению есть предел. Кьярнад производит кейх’арт! Страшнейший наркотик современности! С ведома и при полном попущении главы государства! Это последняя капля, переполняющая чашу весов. Йаэрна заигрались!
– Сколько времени уйдет на полную мобилизацию? – спросил у него Сивибин.
– Не меньше суток, – ответил Валруссон. – Однако первичную переброску войск в район Кнароса мы сможем осуществить уже к полудню.
– Действуйте, – кивнул Сивибин. – Официальные бумаги будут в скором времени, но мое распоряжение у вас уже есть.
«Изучив все аргументы и доказательства, предоставленные нашими соседями – империей Костуар, мы сочли их весомыми и убедительными. Подлинность их свидетельств не вызывает сомнений. И теперь республика выдвигает ноту протеста Кьярнаду: как могли они все эти годы распространять чудовищный наркотик?! Однако этим мы не ограничимся: в свете последних обстоятельств республика Истинная Земля объявляет империи Кьярнад войну…»
Грукхарц, столичная планета царства Уркрахт.
Город Крагцхур, столица
Тридцатое ноября 2278 года по земному летосчислению
Столица гномьего царства Уркрахт была велика во всех смыслах, и даже то досадное обстоятельство, что большинство чужеземцев не могли правильно произнести ее благородное имя, не умаляло этого величия. Да и кому какое дело до безбородых варваров? Крагцхур занимал собою один из крупнейших горных хребтов планеты. Величественная анфилада пещер не имела себе равных: соединив между собой природные каверны и добавив новые, умельцы-гномы превратили могучие горы в бескрайний трехмерный лабиринт. Естественная красота камня сочеталась здесь с итогами кропотливого труда бородатых зодчих, а первобытная дикость пещер – с передовыми достижениями гномьей техники. Без всякого волшебства гномы превратили свой стольный град в подлинный бриллиант, полюбоваться на чудеса которого прилетали со всех уголков Галактики.
Сердцевиной же бриллианта был дворец Грихцаак, резиденция правителя Уркрахта и сопредельных земель возле звезды Тхар, царя всея гномов Архткаргика из клана Кринг-Храр.
Малый совещательный зал дворца мог бы вместить небольшой стадион, и уж конечно туда с легкостью поместились бы главы всех шестидесяти пяти кланов Уркрахта – но такой неучтивости царь никогда бы себе не позволил. Каждому достойному патриарху необходимо личное пространство, негоже заставлять его тесниться. Здесь собралась лишь соль гор, достойнейшие из достойных, представители двадцати наиболее богатых, могущественных и влиятельных кланов.
Собрание патриархов выглядело грозно. И дело было не в могучих плечах и длинных завитых бородах – вовсе не они подавляли видом наблюдателя. Нет, то был немигающий взор оптических сенсоров и хромовый блеск металлических рук. Знатнейшие и состоятельнейшие гномы мира могли позволить себе наилучшие модификации, предоставляемые медициной царства. Некоторые из собравшихся более напоминали причудливые машины, нежели живых существ – одни ощетинились десятком многофункциональных конечностей, другие парили в воздухе, тускло отсвечивая покрытой геральдическими символами броней. Сами боги науки, воплощения власти разума, собрались в малом совещательном зале. Безопасность собрания обеспечивалась на высочайшем уровне: точнейшие датчики и сенсоры не пропустят ни одного незваного гостя, которого ожидает целый арсенал смертоносных сюрпризов.
Казалось, будто патриархи сидят в полном безмолвии, лишь изредка подавая реплики на своем скрежещущем наречии. Но на деле совещание шло полным ходом. Для существ, половина которых встроила телепатический ретранслятор непосредственно в кибернетический организм, а остальные не расставались с обручами даже во сне, слова превращались в излишество, обузу и лишь иногда – дань ритуалу.
Телепатический эфир гудел – не только фактами, но и эмоциями. Хотя гномы находили любую войну чудовищно непрактичным и неэстетичным мероприятием – иными словами, не имеющим ни малейшего права на существование – они не могли не признать выдвинутый империей колдунов аргумент весомым. Всем был памятен день Кхаакрской трагедии, когда один совершенно невменяемый кейх’артовый наркоман буквальным образом вынес мозги целому городу, устроив беспрецедентную в своей чудовищности телепатическую атаку. Несмотря на то что с тех пор обязательные модификации населения существенно повысили сопротивляемость к наркотикам, что делало повторение трагедии маловероятным, кейх’арт преследовался в Уркрахте с невиданной жестокостью: смертная казнь ожидала за любой контакт с этим веществом, будь то распространение, хранение или прием. Таинственный производитель наркотика был объявлен врагом державы – и вот теперь он наконец стал известен.
Некоторые упирали на ущерб, который грядущая кампания принесет казне, но таковых становилась все меньше. Расчеты аналитиков показывали, что вскоре против эльфов ополчится вся Галактика, что существенно повышает вероятность блицкрига, а как следствие – возможность получить достойную контрибуцию. Более того, патриархи пришли к выводу, что причина достаточна даже для того, чтобы рассекретить и испытать в деле проект «Селена» – апофеоз военной мощи Уркрахта.
Наконец все взоры обратились к одному из наименее модифицированных участников собрания, щеголявшему ослепительно-белыми волосами и красными радужками глаз. Как и все в клане Кхуркаттакк, Кархатт был альбиносом – этот ген по каким-то загадочным причинам был необычайно силен среди потомственных жрецов. Только им отвечали загадочные гномьи боги, будь то гневный владыка эпидемий Коракл или хозяин подземелий Миргусарт. Религию гномы воспринимали предельно серьезно: в жизни существ, лишенных способностей к чародейству, нотку чудесного приносило лишь искусство – а что есть религия, полагали они, как не наивысшее искусство, искусство правильно жить?
– Боги благословляют вас на этом пути, – проскрипел Кархатт из клана Кхуркаттакк, в полном соответствии с традицией проговаривая напутствие вслух.
Слово осталось лишь за царем. Величественная металлическая фигура на троне, увенчанная гномьей головой в украшенном самоцветами венце, воздела руку.
– Война! – прогремел Архткаргик из клана Кринг-Храр.
Несколько часов спустя самая маленькая из лун планеты Грукхарц сошла с орбиты и устремилась к границам звездной системы. Следи за этим какой-нибудь астроном, он наверняка уверился бы, что сошел с ума, особенно после того как блудный спутник окутался многоцветным заревом эффекта перенастройки и исчез из поля зрения, развив сверхсветовую скорость.
Проект «Селена» прошел первое испытание и теперь шел на боевое крещение.
Космос. Пограничные территории Кьярнада
Тридцатое ноября 2278 года по земному летосчислению
Вступление Истинной Земли в войну, разумеется, не вызвало у йаэрна теплых чувств. Раньше им было достаточно охранять рубежи родной державы только в одном секторе, зная, что тонкости современной дипломатии не позволят имперцам перебросить войска через области нейтральных стран и атаковать йаэрна на других границах. Теперь же флот, еще недавно собранный в единый кулак, пришлось делить надвое, спешно переправляя эскадры на готовый вот-вот открыться второй фронт.
Что до первого фронта, йаэрна могли бы держать его еще неделю-другую, если бы не еще одно, совершенно непредвиденное обстоятельство. Сначала обеим армиям показалось, что неподалеку от поля боя зажглась новая звезда – возникла из пустоты, вопиющим образом попирая законы физики и здравого смысла. Но потом стало ясно, что заполнившее обзорники многоцветное сияние – не что иное, как величайшее из когда-либо виденных полей перенастройки… И недоверчивое изумление сменилось благоговейным ужасом.
А потом по Сети пронеслась сенсационная новость: в войну вступил Уркрахт. И именно гномы построили титаническое чудовище, движущееся к полю битвы: планету-звездолет, спутник, наполненный шедеврами научно-технической мысли, кора которого стала крупнейшим в мире агрегатом Хайна, способным изменить физику на территории целой луны. Проект «Селена» нес на себе целый флот и грандиозные орудия, но сейчас в них не было никакой нужды. В самом деле, зачем они, если кошмарное детище гномов может аннигилировать половину эльфийского флота, просто войдя в его ряды, не сняв перенастройку?
Все это было ясно как день, и всего через несколько минут звездолеты йаэрна начали исчезать в радужных вспышках – военачальники командовали отступление. Младший состав имперских войск ликовал, а вот колдуны-офицеры мрачно переглядывались и задумчиво хмурили брови. Пусть небольшая, но все же планета, окруженная перенастройкой, – это серьезно. Это очень серьезно. Пока неясно, от какого источника запитан этот процесс, но совершенно очевидно, что энергии уходит куда больше, чем при обычной перенастройке. И кто знает, в какой степени гномы могут изменять физику на своем блуждающем планетоиде? Кто знает, не планируют ли они модернизировать так все свои планеты? И какие удивительные материалы и схемы смогут они получить, обретя власть над физическими константами? Не грядет ли новый виток борьбы техники и магии, новые попытки посрамить чары одной лишь технической смекалкой?
Все яснее становилось: Галактику ждут большие перемены.
Лаханта, столичная планета империи Кьярнад.
Город Ланмариахт, столица
Тридцатое ноября 2278 года по земному летосчислению
– Нифонт… – хрипел Каймеаркар. – Нифонт!
Теперь все стало ясно – темпорин с самого начала был провокацией со стороны Костуара. Найдя забытую технологию, они не рискнули применить ее сами и послали своего агента, чтобы тот предложил наживку Кьярнаду в обмен на по-настоящему компрометирующие сведения. Теперь уже не важно, что покушение увенчалось успехом: проклятый смертный передал всю информацию своим хозяевам, и они, дождавшись подходящего момента, выложили козырь на стол.
Скрывшись в своих покоях, старый император корчился, словно причудливый морской обитатель, выброшенный на берег. Каждая новая порция фронтовых сводок причиняла почти физическую боль, заставляла мучиться от бессилия. «Нужно было сразу убить поганую тварь… Нифонт, будь ты проклят!..»
За окном издевательски подмигивали звезды.
Эйлларнниммаль, планета-колония в составе империи Кьярнад
Первое декабря 2278 года по земному летосчислению
Море. Вернее, Океан, занимающий девяносто девять процентов этой планеты. Бескрайние воды, омывающие берега немногочисленных архипелагов. Колыбель разумной жизни, которой нет никакого дела до суши.
Закат. Чуть приблизьте планету к звезде, чуть ускорьте ее вращение – и получите волшебное, захватывающее зрелище. Огромный багровый шар прямо на глазах опускается за горизонт, окрашивая ледяную воду в цвет крови. Штрихи облаков на темнеющем небе похожи на вырванные с мясом птичьи перья.
Почти такие же перья, только рыжие, а не кроваво-красные, украшают голову молодого йаэрна. Он сидит на песчаном берегу, усеянном галькой и валунами, и размышляет. Для империи настали сложные времена. Растет недовольство.
Ладно местные – они бунтовали не раз и не два, не в силах смириться с тем, что теперь им диктуют условия какие-то сухопутные твари с далеких звезд. Но вот тишайшая планета Лерр’Як, родина кейх’арта, где он побывал до того… Тамошние разумные растения удивительно индифферентны, и уж если они стали роптать – что-то определенно разладилось.
И вот теперь на внутренние угрозы наложились внешние. Три сверхдержавы, объединив усилия, могут запросто стереть империю йаэрна в порошок. Близится конец.
Войну пора прекращать.
Куэррлас, столичная планета королевства Эйкуллария.
Город Клирриавэ, столица
Первое декабря 2278 года по земному летосчислению
Среди обширного множества существующих наук есть и носящая имя «ксенопсихология». На Земле ее впервые стали практиковать люди и гномы, в первую очередь во имя успешной коммерции и дипломатии. Йаэрна были слишком высокомерны, чтобы постигать тонкости чужого менталитета, гоблины – слишком безалаберны, драконы же не видели смысла в изучении теории, когда есть возможность превратиться и посмотреть на практике.
Ксенопсихология обрела новое дыхание с началом космической эры, но и знания, накопленные о землянах, не утратили своей актуальности. Всегда важно помнить, каким образом эльфийская надменность зависит от социального статуса, материального благополучия и цветения сорока семи священных растений, а также о том, что может сказать о драконе цвет чешуи и глаз. И, разумеется, всегда остаются гоблины.
Существует теория, что эти создания, которые начали активно применять мелкие бытовые чары еще на первобытно-общинной стадии развития, в ходе эволюции приобрели уникальную способность находиться в состоянии легкого погружения постоянно. Иными словами, любой гоблин с рождения до смерти пребывает под естественным кайфом, в состоянии сознания, которое у любого другого народа считается измененным. У гоблинов же оно стало перманентным и естественным, как дыхание – отсюда вечная широкая улыбка, парадоксальное чувство юмора и почти непостижимая логика.
Одна только бизнес-стратегия гоблинов стала предметом множества диссертаций. Всем игрокам большого рынка хотелось знать, как, ставя на очевидно проигрышные биржевые акции и попутно проводя несколько пиар-акций на грани допустимого и еще одну, которую иначе как моветоном не назовешь, какой-нибудь ушастый предприниматель умудряется в финале заполучить барыш, оставив с носом конкурентов.
А уж политика гоблинов… Тут даже самые опытные ксенопсихологи хватались за голову. Наиболее мудрые из них запрашивали консультацию у знакомых драконов, справедливо полагая, что кому же знать правду, как не ближайшим соседям. Ящеры обычно скупо ухмылялись и отвечали, что все дело в беспредельном разгильдяйстве, помноженном на невероятную удачливость. И еще на неиссякаемый оптимизм.
Официально королевство Эйкуллария считается конституционной монархией. На деле же, как всегда у гоблинов, их государственное устройство выглядит на удивление анархично. Король, как и положено, является фигурой номинальной, наслаждается полным отсутствием ответственности и возможностью пустить пыль в глаза на официальных приемах. Настоящая власть сосредоточена в руках кабинета министров… состоящего из гоблинов, разумеется.
На совещание, посвященное проблеме кейх’арта, министры собрались только через сутки после сенсационного заявления Костуара. Поправка: те из министров, у кого нашлись время и желание.
В итоге на заседании оказалось лишь четверо министров – трое бурых гоблинов и один зеленый, свернувшийся на стуле в клубок и тихо сопевший в две дырочки. Разбудить его никто не счел нужным – возможно даже, его попросту не заметили. Немудрено потеряться в огромном светлом зале с беломраморными колоннами и столом из натурального дерева, рассчитанным на пять сотен персон. Помещение так и подавляло зримой массой торжественного пафоса – и потому-то развеселые низкорослые министры смотрелись там предельно неуместно.
В Эйкулларии ценили гротеск.
– Ну что, господа, – потянулся Килар Ниргитай. – Думаю, пора наконец что-то предпринять в связи с этой войнушкой. А то как-то неудобно получается: они там возятся, громыхают, дипломатией развлекаются – а мы сидим и ухом не ведем!
Он демонстративно пошевелил ухом.
– Да ну их, – махнул рукой Маарвен Тьонг. – Пусть себе ерундой занимаются, нам-то что? В войны ввязываться – себе дороже, духи предков не простят нам такую дурость.
Третий министр промолчал – на заседание он явился, видимо, сугубо за компанию, и вмешиваться в обсуждение не считал нужным. Вместо этого он увлеченно разгадывал трехмерный голографический кроссворд. Четвертый же продолжал спать.
– Господин Тьонг, вы не врубаетесь в важный политический момент! – нравоучительно поднял костлявый перст Килар.
– Это какой?
Килар немного помолчал.
– Последнее заявление Костуара читывали? – наконец спросил он. – Ничего не звенит?
Тут уже призадумался Маарвен. Даже неизменная улыбка слегка приугасла.
– Нет, – ответил он наконец. – Как-то руки не дошли… А там было что-то интересное?
Ниргитай выхватил из воздуха пергаментный свиток и швырнул в лицо собеседнику. Перехватив документ у самого лица, Тьонг снял печать и углубился в чтение.
– Ну ладно, это давно все знают. Доказали наконец, и что?..
– Ну как же! Эльфы ж, выходит, наши первые конкуренты на черном рынке!
Уставившись друг другу в глаза, министры медленно и синхронно расплылись в самых чудовищных ухмылках из своего арсенала. Со своей патологической страстью к торговле гоблины просто не могли обойти своим вниманием и противозаконную сферу этой деятельности. И, с учетом их природных способностей, быстро стали практически монополистами. Разве что сверхвыгодный рынок наркотиков был недостаточно им подконтролен – хит продаж, кейх’арт, производился неведомо кем, загребавшим большую часть прибыли.
До сего дня.
– Другое дело, – согласился Маарвен Тьонг. – Пнуть конкурента – дело святое. Значит, записываем… – Он перевернул пергаментный лист, вытащил из воздуха ручку и принялся строчить на обратной стороне: – Официальное заявление, политическое очернение и диффамация по обычным каналам, экономические санкции, биржевая игра с целью обрушения курса эльфийской валюты… Ничего не забыл?
– Эпатаж, – строго ответил Килар.
– Обижаете, господин Ниргитай! – возмутился Тьонг. – Без него ни шагу!..
Лаханта, столичная планета империи Кьярнад.
Город Ланмариахт, столица
Пятое декабря 2278 года по земному летосчислению
Империю Кьярнад шатало, трясло и лихорадило.
Удары судьбы обрушивались на нее один за другим, не позволяя оправиться, собраться с силами и дать хоть какой-то отпор. Раскрытие одной из главных тайн державы. Поражение в битве при Кнаросе. Вступление в войну Истинной Земли и Уркрахта. Ноты протеста со стороны нескольких держав меньшего значения – тех, для кого проблема кейх’артовой зависимости была актуальна в силу физиологического сходства с землянами. Оставалось лишь радоваться, что в этот список не входили фашшиане – Иссхаркатащщ размерами и мощью не уступал странам-участницам войны ни по отдельности, ни даже вместе. Но разумные рептилии были к наркотику равнодушны и держали нейтралитет, внимательно следя за происходящим.
Оборона была прорвана, и пограничные планеты Кьярнада заполыхали, как недавно – территории имперцев. Йаэрна держались, хотя всем было ясно, что против объединенного натиска большой тройки долго не устоять. Так прошли примерно сутки с момента поражения при Кнаросе.
Потом свой ход сделали гоблины.
Видеозапись обращения одного из министров с субтитрами на наиболее распространенных языках транслировалась по всем новостным каналам и гуляла по Сети. «Мы во всем поддерживаем империю… – многозначительная пауза. И, едва общественность успокоится и довольно кивнет, неожиданное завершение фразы: –…Кьярнад». Шок, хаос, коллапс: неужели гоблины поддерживают йаэрна?! Галактика с ошеломленным видом слушала, как гоблин пространно рассуждает о добродетелях эльфийской империи и давних экономических связях, приносящих обеим сторонам лишь выгоду.
И лишь затем, вдоволь помучив слушателей, министр трагически возвысил голос: «Во всем, кроме гнусного противозаконного бизнеса!» Ходили слухи, что некоторых видных политических деятелей эта выходка довела до сердечного приступа. Обозначив наконец финальную позицию, министр пообещал в кратчайшие сроки обанкротить Кьярнад, если йаэрна не прекратят противоправную деятельность, и на сем откланялся.
На этой ноте сами йаэрна поняли: настал конец.
Мятежи, акции протеста, саботаж в вооруженных силах – война недовольства прокатилась по всей империи. В унисон звучало требование: прекратить войну! А в самом сердце государства, во дворце Ктарлиин, император рвал и метал. Нет, нет и нет! Это невозможно! Не могут жалкие смертные одолеть их, вечный Звездный народ! Нужно продолжать войну до победного конца!
Напрасно пытались вразумить его советники. Каймеаркар словно обезумел. А может, и впрямь обезумел… И с каждым днем все хуже и хуже переносил новые удары, которые наносила безжалостная судьба.
Империю трясло.
– Прекратить войну? И ты подпеваешь этим трусам и пораженцам, сын мой?! – Каймеаркар конвульсивно изогнул щупальца и с отвращением покосился на первого советника, который почтительно молчал в стороне. – Пока я жив, этому не бывать!
– Как скажешь, отец, – склонил голову Айкиллид.
Единственный сын и наследник лишь недавно вернулся в столицу. До этого он улаживал внутренние конфликты в колониях – на Лерр’Як и Эйлларнниммаль. Император смерил отпрыска взглядом. Как же все-таки мало он отличается от отражения самого Каймеаркара, лишь гораздо моложе, совсем не затронутый разрушительным дыханием времени… И перья, рыжие перья, доставшиеся ему от матери… Выдержка и самообладание безупречны – подлинный князь йаэрна, достойный наследник престола, гордость отца. Тем удивительнее было, что он присоединился к общему хору бесхребетных слюнтяев.
Тем не менее Айкиллид решил сменить тему.
– Ты помнишь, отец, как рассказывал мне легенды нашего народа? Старые, составленные еще до Перехода?
– Легенды Земли-под-Волнами? – хохотнул Каймеаркар. – Думаешь, я впал в детство, сын мой, и ожидаю, что из Темной Рощи явятся герои прошлого, чтобы защитить отечество от нападок? И что рыцари орденов Остролиста и Четырехлистника будут стоять в первых рядах?
– Нет, отец, – слегка изогнул щупальца наследник. – Я вспоминаю совсем иные предания. Те, в которых речь шла о Древнем Законе. О праве крови. Помнишь историю о Бенайрале, отец?
Каймеаркар не успел ответить. Его скрутил внезапный спазм, он оступился и тяжело привалился к стене… а потом понял, что уже не может от нее отойти. Воздух словно загустел, превратившись в невидимые оковы, все тело била крупная дрожь. Но разум и память еще не окончательно оставили императора. Он помнил историю Бенайрала.
Среди мифических героев йаэрна этот могучий князь, воин и чародей был необычайно популярен. Много легенд сложено о его подвигах и приключениях. Но сейчас сын, вне всяких сомнений, намекал на одно из самых темных преданий о витязе Звездного народа. Когда отец Бенайрала, могучий правитель йаэрна, отвратился от верного пути и повел своих подданных на верную гибель, сын восстал против отца и поверг его. Поверг так, что суровый Закон йаэрна не мог возразить: он воззвал к самой древней крови правящего рода, требуя от нее рассудить по справедливости, кто более достоин владеть державой. Бенайрал сильно рисковал: тот, кого такой суд сочтет менее достойным, погибнет без шансов на спасение, преданный собственным естеством, исторгнув свои же внутренности, пропитанные обратившейся в жгучий яд кровью.
– Так вот что ты задумал… – прохрипел распятый на стене Каймеаркар. – Думаешь, так просто сломить правящего императора? Думаешь, что ты, трус, более достоин престола?
Император напряг свою волю и воззвал к текущей в жилах власти, требуя покарать дерзкого щенка, который собирается позорно склониться перед чужаками, поступиться славой империи – требуя по праву владыки, царившего долго и продуктивно, избавившего свой народ от позорной уязвимости перед железом, готового грудью встретить надвигающуюся беду… На какой-то миг спазмы прекратились и Каймеаркар воспрял духом – но они тут же вернулись в обличье троекратно худшей агонии. Он застонал.
– Так нужно, отец, – спокойно сказал Айкиллид. – Когда-то ты был действительно хорошим правителем… но развалить страну я тебе не позволю. И, что важнее того, кровь не позволит. Твоя воля еще сильна, но ты слишком распылил ее, стремясь заполучить все и побольше. Она могла разорвать державу на куски – а теперь вместо этого разорвет тебя самого.
Наследник вытянул правую верхнюю руку, растопырил похожие на щупальца пальцы. Воздух наполнился глубоким кобальтовым сиянием. Император услышал, как внутри что-то лопнуло, разорвалось с противным хлюпаньем. Зарницей полыхнула острая боль, выжигая последние проблески сознания.
Каймеаркар кулем осел на пол. Потускневшая кожа тут и там отслаивалась, на ней одно за другим проступали темные пятна – следы внутренних кровотечений. Дух императора удалился в Темную Рощу, осталась лишь гниющая оболочка.
– По Древнему Закону и решению суда крови я, Айкиллид, принимаю титул владыки Звездного народа и императора Кьярнада, – проговорил князь освященную временем формулу.
Первый советник верноподданно склонил голову, подтверждая: Айкиллид в своем праве, Закон соблюден неукоснительно. Все это время Иарратар едва осмеливался дышать: никому не дозволено вмешиваться в мистерию, что старше самого Кьярнада и уходит корнями в историю покинутого мира. Даже само присутствие при таком событии – величайшая честь, что может выпасть на долю йаэрна. Советник знал, что никто даже про себя не назовет нового владыку узурпатором. Древний Закон нерушим, и суд крови не оспаривается.
Глядя, как прислуга с почестями уносит труп поверженного Каймеаркара, Иарратар подумал о том, что его погубила власть. Как однажды, возможно, погубит и сына.
Спустя полчаса, уладив основные формальности, новый император Кьярнада Айкиллид Второй издал свой первый указ. Распоряжение о полной и безоговорочной капитуляции.