Наступление января означало, что Лихим Малым пора распродавать награбленные товары и усиленно наполнять свой склад новыми. Отлаженная за несколько лет практика показала, что полезнее всего для Лихих Малых было много работать с начала года до середины лета, а затем растрачивать свои денежные сбережения и съестные припасы в конце года. Приходилось считать – сколько всего нужно продать, сколько оставить себе, на какую сумму запастись тем и этим, и сколько чего следует награбить в первые три месяца с учетом сопутствующих денежных трат.

Необходимость грабить по зиме (что всегда было не очень удобно и связанно с определенным риском) и проводить арифметические подсчеты не вызвала восторга. На подсчеты уходило больше всего времени. Соответственно никто в доме на Собачьем острове не любил начавшийся период. Да еще за первые дни торговли, выяснилось, что из прошлогодних припасов в основном остались только мешки кофе и табака и всего пара ящиков спиртного. При этом если кофе и табака было достаточно, то спиртного, по словам Питера Тида могло хватить разве что на недельку. Таким образом, первым делом Капитан собрался награбить побольше продуктов, в основном долгого хранения, выпивки и теплой одежды – так как за последнее время Лихие Малые изрядно пообносились. Однако одним желанием не разбогатеешь, поэтому для начала нужно было найти, где раздобыть все это добро.

Некогда веселая работка за долгие годы превратилась в обыденную рутину, без которой обитатели дома на Собачьем острове не могли просуществовать, поэтому каждую зиму Щенок затевал разговор о том, что нужно проворачивать что-то более интересное.

– Разве шхуны пускать по течению и обчищать не интересно? – возразил Капитан как-то за завтраком. Все сидели на первом этаже и довольствовались пересоленной овсянкой на утином жиру, зерна которой пришлось покупать на рынке. – Если хочешь интересного, можешь вместо эмигрантов лодки поджигать.

За окнами в утренних лучах солнца сверкали укрытые снегом и льдом доки. В топке потрескивали свежие поленья.

– Может так оно и придется сделать, Кэп, – ответил Питер. – Двух парней что-то давно не видно.

– Нет, я говорю о чем-то новом. О том, как мы раньше ловко проворачивали дела. А сейчас скучно уже, – с воодушевлением заговорил Щенок. – Раньше мы почти не повторялись и зарабатывали не хуже, а теперь только по отработанным путям ходим.

– Знаю я, о чем ты толкуешь, – сказал Капитан, набирая ложку каши. – Может мне тоже надоело каждый год одно и то же выслушивать?

– Вчера я их целый день вроде не видел, – обращаясь к Питеру, покивал Рыжий.

– Ну как всегда эмигранты что-то вытворят, носом чую, – осуждающе хмыкнул Тид.

– Так ведь отстану, если провернем большое дельце, – стоял на своем Щенок. – Не сложно же, правда?

– А без этого не можешь? – ворчливо спросил Капитан.

– Просто Капитан стареет, Щенок, – впервые за утро открыл рот Чарли.

Ложка Капитана стукнулась о тарелку.

– Это глупости! – вскинулся он.

Все примолкли, неожиданно увлеченно закопавшись в своих тарелках.

– Как скажешь, – откидываясь на спинку стула, пожал плечами разбойник.

Но Капитану это не принесло успокоения. Он недовольно повозил ложкой в серовато-бежевой жиже, потом посмотрел на Тида:

– Питер, скажи им, почему мы работаем теперь только по одному определенному принципу.

От удивления, тот уронил в полную ложку повисшую прядь седых волос.

– А, ну, – кашлянув, чтобы собраться с мыслями, потянул время Питер, – потому что так проще. Быстрее. Мы хорошо знаем свое дело. Да и лень вообще-то что-то новое придумывать.

– Да нет же, – не удовлетворившись и этим, Капитан под пристальным взором Чарли и исполненным трепетного ожидания взглядом Щенка, попытался свернуть с темы лени, старости и усталости. – Тогда, когда нам было интересно грабить суда, мошенничать, пробираться кому-то в жилища, обдуривать и грабить всех и все, что только можно, мы искали себя. А за это время мы просто выработали свою стратегию, которой теперь придерживаемся.

– Поэтому вам теперь с души воротит при мысли о грабеже и разбое, – согласно кивнув, закончил за Капитана Чарли.

Щенок и Питер Тид весело посмеялись.

– Так, ешьте все! – грозно скомандовал Капитан, поняв, что простыми объяснениями тут не выпутаться, и ушел из-за стола с пустой тарелкой.

Подождав, пока Капитан отойдет подальше, Чарли навис над столом и зашептал:

– А помните трюк с богачкой? Вот уж веселые деньки были.

– Еще бы! – радостно поддержал Щенок.

– Ну, мы давненько его не проделывали, Чарли, – так же протянувшись над столом, тихо проговорил Питер, поглядывая в спину Капитана. – Раза два всего после твоего исчезновения.

– За столько лет всего два трюка с богачкой? – выкатил глаза Чарли и сокрушенно покачал головой. – Совсем потеряли вкус преступления.

– Так и я постоянно говорю об этом Капитану, – грустно прошептал Щенок.

– Мы тут не виноваты, – начал оправдываться Питер. – Она затребовала сильно большую долю, вот мы и не сошлись на цене.

– А что за трюк с богачкой? – не без любопытства спросил Жан-Антуан. За последние несколько дней это был один из тех редких разов, когда француз заговаривал в присутствии Чарли и Десяти Кулаков, на которых он все еще злился за бестактное наглое обращение с ним, как с бездушным средством достижения своих меркантильных целей, в результате которого он сильно пострадал на кулачном бою. Примечательно, что удар Капитана Жану-Антуану почему-то даже не вспоминался.

– Возвращается! – не разжимая зубов, предупредил Рыжий, указав глазами на Капитана, идущего с дымящейся кружкой кофе.

Разговор пришлось отложить, чтобы его не слышал Капитан, поэтому Жан-Антуан так и не получил ответа. Но Питер Тид улучил момент, многозначительно взглянул на юношу и беззвучно сказал:

– Класс!

В последующие дни Лихие Малые не возвращались к этой теме. Ни у кого не было времени, чтобы вспомнить о трюке с богачкой, а Капитан руководил делами в доме и постоянно оказывался рядом.

За разгребанием мешков, в поисках завалявшихся заначек и остальной подготовкой к предстоящему сезону ночных вылазок за наживой, грабители не заметили одной незначительной перемены. Два парня, эмигранта, так и не вернулись в дом на Собачьем острове. Точно неизвестно, когда, но они решили больше не задерживаться в банде, разобравшись, какие неприятности сулят поиски Чарли, жившего под одной крышей с ними. Иметь дела с бессмертным убийцей, который охотится за сумасшедшим разбойником, который охотится за ним, эмигрантам совсем не хотелось. А к тому времени, когда их длительное отсутствие все же было замечено, они молча вышагивали по заснеженной проселочной дороге в соседнем графстве. Капитан стал очень злым, обнаружив, что они ушли. В банде у всех были свои определенные обязанности, и лишняя пара рук ему сейчас была как никогда кстати. Зато Жан-Антуан обрадовался освободившемуся месту в доме, которого, по мнению француза, два парня занимали слишком много.

Щенок и Крыса продолжали искать для Чарли новости на улицах восточного Лондона. На это они тратили теперь меньше времени, чтобы не навлекать недовольство Капитана. Они были только рады выполнять поручение Чарли потому как им представлялась возможность отогреться в теплых душных и набитых работягами питейных заведениях, намного более уютных, чем продуваемый дом на Собачьем острове.

Возвращаясь ночью, они садились подальше от всех и рассказывали все, что узнали. А Чарли внимательно слушал, глядя в пол, и задумчиво тер подбородок. В остальное время сам разбойник тоже частенько отлучался из дому, и Жану-Антуану оставалось только гадать куда.

Как-то утром, спустившись на первый этаж, француз увидел, как в опустевшем складе Лихих Малых появилось первое пополнение. Высокие деревянные бочки, скрепленные металлическими обручами, стояли слева от входа гордой гурьбой.

– Что там? – спросил Жан-Антуан Крысу, разминающего замерзшие пальцы ног у печи.

– Порох. Это не совсем то, с чего хотел начать Капитан, зато заработать на нем можно немало.

– Не опасно его дома держать?

– Без фитилей с ним ничего не случится, – бесстрашно отмахнулся Крыса.

– Да нет же, он сам по себе легко воспламеняется, – объяснил Жан-Антуан.

– Че делает?

– Горит.

– А мы его не будем поджигать, – разворачивая ноги к огню, колышущемуся в открытой дверце топки, хмыкнул Крыса.

В этот же день ушло пять мешков табака, украденного с корабля незадолго до сочельника. Десять Кулаков привел оптового покупателя, на вид еще большего жулика, чем сами Лихие Малые. Хорошенько поторговавшись и сбив цену, тот недовольно водрузил на плечи мешок и ушел. Так он возвращался за остальными мешками до самого вечера и каждый раз с видом, будто его обманули, хотя качество табака сомнений не вызывало.

Когда стемнело, довольные Лихие Малые собрались посчитать выручку. Сытые и уставшие после кражи пороха, согреваясь ромом, они сидели за столом в свете свечей, установленных на столешнице. Француз сидел здесь же и беззвучно за всем наблюдал, потягивая свою порцию рома.

– Не густо, – сказал Питер.

– На несколько дней хорошей жизни хватит, – ответил Капитан. – Мяса купим, молока, в пекарню за хлебом сгоняем. Десять Кулаков нам что-нибудь состряпает. Отогреемся, пока Джон заделает разбитые окна и щели, да пойдем по складам в доках. Там золотая жила. А на реку в такие холода соваться не будем. Речная полиция к тому же нервная стала после нашей последней вылазки, сколько ни слежу за ними, каждый фут они вынюхивают.

– Для этого вы уходите на полдня? – поинтересовался Жан-Антуан. – За полицейскими следить?

Капитан кивнул.

– Ни днем, ни ночью работа в доках не заканчивается, – покачал головой Десять Кулаков. – Сторожилы там внимательные. Собак прикармливают. Мы рядом живем, узнают нас. Не при всех же нам ящики тащить?

Капитан хватил глоток рома и воззрился на Десять Кулаков своим тяжелым взглядом:

– При всех, а как еще? Никто ничего не поймет, не волнуйся.

Раздался условный стук во входную дверь. Щенок побежал открывать вернувшемуся Чарли.

– Давай лучше на какую-нибудь фабрику пойдем работать? Осмотримся там, потом вынесем все, что приглянется. Так парни из банды Грэмма сделали, – предложил Питер. – Там тоже золотая жила. Только тепло и никто наши морды не знает. А в доки лучше по весне сунемся.

Стряхнув со шляпы снег и выбив пальто, разбойник присоединился к обсуждению как слушатель, пропустивший часть обсуждения, и теперь желающий поймать нить разговора.

– По фабрикам сработаем само собой, – согласился Капитан, – но позже.

Питер Тид вздохнул и хмуро переглянулся с Десяти Кулаками.

– Джентльмены, – вклинился Чарли, – что-то, смотрю, прибыль у вас не задалась. То два парня ушли, рук меньше стало, то товары проели. Не лучше ли, чем по докам шастать, да товарами обживаться, за одно дельце огрести целое состояние. Ведь если на складах что-то пропало, а в другом месте это вскоре начинают продавать, не сложно догадаться, кто воры. В такую стужу на вашем месте я бы сразу за деньгами охотился.

– Хорошо бы, только мы примелькались в Вестминстере и Сити. Поймать могут, – пожал плечами Десять Кулаков.

– А я и не говорю, что вам нужно снова карманниками становиться. Я говорю о заработке намного более крупном, – таинственным голосом заговорил Чарли. – Оглядитесь. Мебель из лучших домов Лондона выцвела, ободралась, поломалась. Жратва не блещет кулинарными изысками. А ведь раньше все было иначе.

– По-всякому раньше было, – поправил его Капитан.

– Но когда вам было что-то нужно, раньше вы это доставали, – с лукавой кривой улыбкой заметил разбойник. – А я все пытаюсь сказать о несметных сокровищах. Питер будет носить золотую корону, Капитан красные вилы, Щенок оденется потеплее, Десять Кулаков обложится разными вкусностями и приготовит, наконец, чего-нибудь лакомого, Рыжий купит себе новую скрипку, а Крыса купит перо, чтобы продолжить дело лорда Байрона, своего великого родственника.

– В волшебники подался, Чарли? – с издевкой спросил Капитан. – Может, наколдуешь все это?

– Нет, не совсем, кое что получше. Я знаю, как достать много денег.

– А поделиться мыслишками с нами не желаешь на этот счет?

– Потому об этом и заговорил.

– Ну? – с сомнением протянул Капитан.

Чарли подался вперед, обвел всех блестящими глазами и потусторонним голосом провозгласил:

– Трюк с богачкой!

– Да ну тебя! Мне проще с голоду помереть! – ухнув по столу кулаком, вскричал Капитан.

– Я не возражаю, твое право, – совершенно серьезно признал Чарли. – Но не будешь же ты тащить за собой в могилу остальных парней. Взгляни на Щенка, совсем исхудал, зачах, то и дело сопли потягивает. А Питер, чтоб нормально существовать ему нужно столько же джина, как верблюду воды. Ты сам признайся, разве тебе, Кэп, не хочется горячей дымящейся и докрасна румяной свиной грудинки с запеченным картофелем?

– Картофелем? – взявшись за урчащий живот тупо пробормотал Рыжий.

– Да! Запеченным! – повторил Чарли. – Соглашайся иначе переворота голодных ртов недолго ждать. Вы славно поработали, всем уже доказали, как умело проворачиваете дела, но пора снова собирать сливки со светских баловней судьбы!

– Сливки? – облизнулся Рыжий.

– Да! Запеченные! – кивнул Чарли.

– Ну не знаю, Чарли. А даже если бы я согласился, где мы ее будем искать? – неуверенно сказал Капитан. – Она никогда подолгу на одном месте не задерживается.

– А мы ее найдем, – весело уверил Щенок.

– Вы о ком? – спросил Жан-Антуан.

– О богачке, – своим хриплым голосом приглушенно ответил Питер Тид, повернувшись к французу. – В этом трюке ее роль всегда играет одна наша давняя знакомая, но мы с ней немного разругались и уже несколько лет как не слыхали про нее ровным счетом ничего.

– Если бы я не нашел ее, стал бы я о ней вспоминать, Капитан? – гордо осведомился разбойник.

Все изумленно посмотрели на него.

– Ты знаешь, где она? – сварливо спросил Капитан.

– Конечно! – легко ответил Чарли и так же легко продолжил. – Ну, не совсем. Где она живет, не знаю. Скорее, я знаю, кто знает, где ее можно искать.

– Давайте, это очень здорово! – запросился Щенок.

– Хотя бы попробовать стоит, – одобрительно закивав, сказал Тид.

Преодолевая усилия, Капитан согласился.

– Ура! – крикнули Щенок и Рыжий.

– Только мы с ней будем работать на моих условиях, Чарли! – твердо предупредил Капитан. – Если мои условия не придутся ей по нраву, мы не соглашаемся.

– Ты босс, – пожав плечами, отозвался разбойник.

– Тогда завтра пойдем узнать, где она, – решил Капитан. – Я спать. Не засиживайтесь слишком.

Когда Капитан ушел на второй этаж, радостный Щенок тут же зашептал:

– Ты, ведь, не случайно недавно вспоминал о трюке с богачкой, правда?

– Что ты! – хохотнув, откликнулся Чарли. – Но когда я увидел ваши лица, делающиеся кислыми при одной только мысли о простом и надоевшем грабеже, я решил немного вам помочь и привнести ярких впечатлений.

– А чем так хорош этот трюк с богачкой? – все еще не понимая, спросил Жан-Антуан и обвел всех глазами, в поисках ответа.

Чарли налил в кружку Капитана рому, опрокинул ее за один подход и вытер рукавом подбородок.

– Трюк с богачкой это не просто воровство, Джон. Это искусный фокус, который без помощи не менее искусной исполнительницы не осуществить.

Полночи ночи Жан-Антуан не мог уснуть. Сначала потому что на первом этаже в тусклом свете оплывших свечей Чарли и Питер Тид распевали заунывные песни под новую бутылочку рома и сбивающуюся мелодию скрипки Рыжего, оставшегося вместе с пьяным дуэтом. Потом потому что пытался представить себе суть трюка с богачкой.

Само название невероятно завораживало Жана-Антуана. Он так хотел узнать об этом трюке побольше, впервые услышав о нем, что забыл даже о своих заботах и о том, как просил Питера узнать, сколько стоит билет из Лондона в любой из ближних портов Франции. Поэтому услышав, что Лихие Малые все же собираются провернуть трюк с богачкой, он обрадовался не меньше Щенка.

Засыпая, француз смотрел на бледный прямоугольник ночного света, растянувшийся на противоположной стене его комнатки. Над головой в оконных щелях свистел ветер. Комната постепенно растаяла и Жан-Антуан начал проваливаться в сон, когда где-то вдалеке, на первом этаже раздался неожиданный грохот. Металлический, страшный, как будто стенающий призрак выламывал дверь дома на Собачьем острове, а потом этот звук превратился в пение Полин, а потом оказалось, что Полин только притворялась богачкой, и на самом деле она пробралась в дом мсье Мутона под видом его дочери, чтобы ограбить и убить.

Проснулся Жан-Антуан от громких оживленных голосов Лихих Малых. Определенно вчерашнее решение Капитана послушаться уговоров Чарли и Щенка было наиболее популярным из всех его решений за последнее время.

За завтраком, проходившим наспех, разбойник был полон бодрости и оптимизма, словно и не возвращался со второго этажа пару недель кряду угрюмый как мертвец.

– Как только мы придем к ней, ты городи все, что в голову взбредет, – указав на жующего кусок хлеба Щенка, распорядился Чарли. – Она тут же проникнется к тебе жалостью и согласится на необдуманные условия Капитана. Ты! – он повернулся к Жану-Антуану. – Просто стой и ничего не делай. Если она не сжалиться над Щенком, то точно сжалится над тобой. А ты! – Чарли развернулся к Капитану и решительно ткнул в его сторону пальцем, потом замялся под гневным взглядом главаря Лихих Малых и коротко пробормотал: – Ты руководи тут всем.

– То есть, я иду с вами? – спросил Жан-Антуан.

– Все правильно, – сказал разбойник.

– Хорошо, но должен вас предупредить, что я отказываюсь участвовать в любых ваших авантюрах. Никаких боев и прочего членовредительства ради выгоды, – четко проговорил юноша. – Вы должны дать мне слово!

– Слово разбойника! – с готовностью протянул руку Чарли для скрепления договора.

– Ладно, хватит болтать, пойдемте, – накидывая затертую утепленную куртку, находу позвал Капитан.

День выдался темный, ненастный, сырой и ветреный. Шел мокрый снег, ветер порывался сбить высокую с загнутыми по бокам полями шляпу Чарли. По скользким грязным улицам перебежками двигалась темная безликая масса жителей восточного Лондона, громко дребезжали оконные рамы домов, гремели ящики в проезжающих грузовых повозках. Чарли такая погода, казалось, нисколько не смущала, только придавала темпу его прогулочной походке. Капитан повыше поднял воротник и шел следом довольно ровно, а Щенок и Жан-Антуан, собравшись от холода, поспевали за Капитаном.

В Пеннифилдс обозначилась неуловимая перемена в прохожих, которую француз разобрал не сразу. С широкой оживленной улицы они свернули в длинный тесно заставленный торговыми лотками переулок, зажатый между темными блестящими стенами мокнущих домов.

Пригнув головы, Чарли и Капитан шагнули под накрывавшие переулок пестрые навесы и тенты из всевозможных материалов. Навесы не смыкались друг с другом, а только накрывали прилавки, поэтому растаявший снег ручьями стекал по ним прямо на прохожих, идущих по центру дороги, зато остатки дневного света терялись здесь окончательно. Некоторые матерчатые навесы прогибались под весом скапливающейся в них воды, другие наклонно спускались до плечей, а третьи наоборот были установлены высоко.

Торговля шла здесь полным ходом. Иногда продукты еще шевелились на прилавках в свете накрытых свечей, на земле валялся непонятного вида мусор, торговцы выливали из ведер дурно пахнущую воду с рыбьей требухой и прочими отходами прямо под ноги покупателям. Здесь же и готовили еду. В жестяных ящиках разводили огонь, от сковородок поднимались густые клубы пара, резкий запах и благословенный на таком холоде жар.

Чарли остановился купить себе что-то поесть, но Капитан уговорил его не задерживаться. Через переулок неслись громкие выкрики на языке прежде неслыханном для Жана-Антуана. То и дело ему казалось, что торговцы ругаются между собой, но потом они дружно начинали хохотать, что вводило француза в полное замешательство.

– Где мы? – спросил Жан-Антуан Щенка.

– На китайском рынке. Если у тебя есть какие-то богатства, советую хорошенько следить за карманами, обчищают здесь почище, чем в остальных районах.

Впрочем, перед набычившимся Капитаном прохожие расступались, и никто из них явно не собирался пытаться стащить у него монет. Они с Чарли оторвались вперед и что-то горячно обсуждали, явно не соглашаясь друг с другом. Китайцы смолкали, завидев их, и внимательно провожали взглядом, потом деловито воззревались на юношу и Щенка.

И хотя Жан-Антуан пробыл здесь всего пару минут, он ощутил перемены. В этом переулке их окружала общность, где все четверо, разбойник, юноша и двое Лихих Малых были посторонними.

Пожилая женщина, сидевшая в красном полумраке своего тента, по краям которого свисали китайские фонари, засушенные шкурки животных, похожих на крыс, и нанизанные на нити пучки жухлых трав, бросила на черную сковороду горсть мелких косточек, которые тут же задымились, поднимая в стылый воздух нити дыма. Неожиданно она схватила за руку проходящего мимо Чарли и, посмотрев на раскинувшиеся в сковороде кости, произнесла таким же потусторонним голосом, каким иногда говорил сам разбойник:

– Черная змея нависла над тобой, странник, – не пропускавшее никаких эмоций морщинистое лицо обратилось к разбойнику. Ее пальцы крепче вцепились в рукав Чарли.

Тот в недоумении скосил глаза наверх, ожидая увидеть над головой змею, потом глянул на остановившихся друзей и с любезным видом улыбнулся и попытался разжать ее бледные пальцы, отгибая их один за другим свободной рукой. Женщина, казалось, даже не замечает этого, упорно глядя в лицо разбойника.

– Спасибо, мне часто это говорят, – сказал он.

Посмотрев теперь долгим пронизывающим взглядом на Щенка, затем на Жана-Антуана и Капитана, она снова обратилась к Чарли, резко нарушив напряженную тишину:

– Смерть бродит где-то рядом с тобой и скоро постучится в дверь вашего дома!

– А вот это уже оригинальнее! – воодушевился разбойник и бросил ей на стол медный пенни. – Что еще расскажешь?

– Твой разум затуманен! Ты сам не знаешь, кто ты есть, – она отпустила его руку, грозно глядя на Чарли, потом взяла шиллинг, улыбнулась и поблагодарила щедрого джентльмена совсем другим наполнившимся жизнью голосом.

Постояв еще мгновение в недоумении, Чарли наклонился к ней и протянул еще одну монетку:

– Я ищу Нгао Энга.

– Не говорить по-английски, – с непонимающим видом сказала пожилая китаянка.

Огорошенный Жан-Антуан переглянулся с Щенком.

– У нас с ним есть общий друг, – отдавая третий пенни, пояснил Чарли.

– Открытая дверь справа, сразу после опиумной лавки, последняя комната, – деловито взяв пенни, она указала направление.

Компания зашагала дальше.

– Как думаете, что она имела ввиду, когда говорила о черной змее? – опасливо спросил Щенок.

– Китайские бредни, – поежившись, пробормотал Капитан.

Жан-Антуан догнал Чарли, бормочущего себе под нос что-то связанное со змеями.

– Простите, мсье Чарли, мне как раз вспомнилось вчерашнее событие.

– Какое?

– Вы не слышали вчера ночью грохот на первом этаже? После того, как вы пели.

Чарли коротко посмеялся:

– Это Питер сел мимо стула.

– Вроде металлический звук был, – вслух вспоминал Жан-Антуан.

– Правда?

– Да.

– Нужно будет сказать об этом Питеру, – давясь от смеха, отозвался Чарли. – О! Мы пришли.

Разбойник неожиданно свернул и, проскользнув мимо прилавков справа, исчез в завешанном тряпьем дверном проеме. Капитан шагнул в темноту следом за Чарли.

– Я тоже что-то слышал, – приглушенно сказал Щенок, проходя мимо Жана-Антуана.

Они миновали погруженный во мрак короткий коридор, заканчивающийся хорошо освещенной заставленной обычной английской мебелью комнаткой, в которой палочками беззаботно ел мужчина лет сорока. Виски его были высоко сбриты, а блестящие черные волосы аккуратно заглажены назад. И хотя он слышал, что вошли гости, на них он посмотрел не сразу, а лишь как прожевал кусочек, набранный из тарелки.

Несмотря на то, что в дом они вошли вчетвером, Жан-Антуан затылком почувствовал, что в комнату вместе с ними вошло еще два человека. Лихие Малые и разбойник с некоторым изумлением оглядитесь по сторонам, словно забыв, что здесь делают, и не заметили двух беззвучно возникших позади охранников.

Обедающий мужчина с любопытством изучил гостей, не забывая про свою еду, и совсем не торопился узнать, зачем к нему пожаловали неизвестные ему люди. Первым нарушил молчание Чарли. Он вышел вперед, уперев руки в бока и широко поставив ноги, точно так же, как на носу парома, когда Жан-Антуан увидел его впервые.

– Во яо май сянфэнь хэ сюехуагао! – громко сказал он и хвастливо косонул на своих друзей.

Китаец невозмутимо жевал, с негаснущим любопытством глядя на гостей.

– Что ты ему сказал? – едва шевеля губами, спросил Капитан.

– Поздоровался, – шепнул Чарли.

– На самом деле, ваш друг сказал, что ему нужны пудра и крем, – улыбнувшись лишь глазами ответил человек, сидящий перед всей компанией с палочками в руке.

– Нет, не сказал, – изобразив натянутый смех, как если бы услышал несмешную шутку, поправил его Чарли.

– Чем обязан столь эффектному визиту, джентльмены? – пропустив слова Чарли, спросил китаец.

– Мне сказали, здесь я смогу найти Нгао Энга, это так? – спросил разбойник.

– А кто его спрашивает? – спокойно осведомился мужчина и, перебрав кусочки на своей тарелке, захватил их палочками.

– Чарли Бродячие Штаны. Друг нашей с ним общей знакомой, – представился Чарли. – Знакомой, нынешнее место проживания которой, я и надеялся узнать у Нгао Энга.

– Бродячие Штаны… занятное имя. А что за люди сопровождают друга вашей общей знакомой?

– Еще двое ее друзей и мой помощник.

Жан-Антуан с возмущением уперся взглядом в Чарли.

– А имена у ее друзей есть?

– О, ну, разумеется! – охотно ответил разбойник и замолчал.

Человек, сидящий напротив них, не стал настаивать на их именах.

– Плохо вы приглядываете за своим помощником. Кто-то хорошенько побил его.

– Он, сколько мог, отстаивал мое имя в неравном бою.

– Похвально, – мельком оглядев Жана-Антуана, произнес китаец и задумчиво помолчал, потом кивнул двум вошедшим вслед за гостями мужчинам, и те вышли из комнаты.

– Вы и есть Нгао Энг? – утвердительно спроисл разбойник.

– Мне думается, вы уже решили, за кого меня принимать. Стоит ли отвечать на этот вопрос? – доброжелательно рассудил тот. – Так, что за женщина, которую вы разыскиваете?

Чарли удовлетворенно заговорил:

– Она англичанка. Хитра и недурна собой…

– Я имел ввиду ее имя.

– Ах да, разумеется! Ее зовут Эйлин Вэйвуд. Знакомое имя?

– Эйлин Вэйвуд… может быть, я что-то о ней слышал, – нарочито задумчиво произнес Нгао. – Только не могу вспомнить, действительно ли это она.

Чарли с щедрым видом выложил на стол крону.

– А так?

Какое-то время Нгао смотрел на монету, затем коротко произнес:

– Удвой.

Капитан нетерпеливо вздохнул. Разбойник достал еще одну крону.

– Да-да, определенно я знаю, о ком вы говорите, – кивнул Нгао, убирая монеты в карман.

– Кто бы сомневался, – буркнул Капитан.

– Где ее можно найти? – вопросительно поднял брови разбойник, глядя, как Нгао принялся палочками мешать еду в тарелке.

Решив обратить внимание на вопрос Чарли не сразу после того, как он прозвучал, китаец протянул руку и постучал пальцем по столу, где недавно лежали монеты. Чарли такой деловой подход вовсе не казался вымогательством, поэтому он без колебаний порылся в своих запасах и выложил еще две кроны.

– Удвой, – сказал Нгао.

Едва развернувшись к Капитану, Чарли что-то тихо сказал ему и тот недовольно пыхтя, выложил деньги на стол с громким хлопком.

– Она живет недалеко, – ответил Нгао.

Чарли долго стоял молча, в ожидании, когда китаец продолжит рассказ, но тот тоже молчал. Тогда разбойник пихнул Капитана локтем в бок. Неохотно Капитан выложил две монеты на стол и угрожающе посмотрел в спокойное лицо Нгао.

– Отведите нас к ней, – неожиданно для себя поспешно выпалил Жан-Антуан, сообразив, что Чарли собирается задать вопрос, который приведет лишь к очередному односложному ответу Нгао.

Все удивленно посмотрели на юношу. Некоторое время Нгао не откликался на просьбу, потом повернувшись к двери в стене слева, громко закричал на китайском.

– Что он говорит? – украдкой спросил Капитан.

Чарли отклонился к нему и пренебрежительно шепнул:

– Что-то насчет пудры и крема.

– По-моему, нам пора делать отсюда ноги, – вклинился Щенок откуда-то из-за спин Чарли и Капитана.

С едва уловимой улыбкой Нгао повернулся к своей тарелке.

– Да кстати, сейчас вас проводят к ней, а пока расплатитесь за мою помощь, – вдруг вспомнив о гостях, просто сказал китаец. – У меня не хватает двух крон.

– Есть только два шиллинга, – грубо ответил Капитан, прежде, чем Чарли успел пихнуть его локтем.

– Что ж, значит, будете мне должны, – доброжелательно произнес Нгао.

Капитан рассвирепело сделал шаг вперед:

– Слушай, ты…

– О! Нам пора, – показывая на появившуюся в двери слева молодую китаянку, бодро вскричал Чарли и одним ловким захватом утянул Капитана вслед за собой.

– Прошу вас, – с той же улыбкой, прощаясь, склонил голову Нгао и внимательно взглянул на Жана-Антуана, когда те уходили вслед за девушкой.

Китаянка показалась Жану-Антуану до того хрупкой и изящной, что он не мог оторвать от нее глаз все время, пока они шли. Она вывела их в накрытый стеклянной крышей и залитый равномерным приглушенным светом дворик, в центре которого на веревках сушилось белье, и провела по импровизированной оранжерее к лестнице, ведущей на второй этаж соседнего дома.

– Надо было ему рожу набить! – горячился Капитан, не отставая от Чарли.

– Что вы, – неожиданно посмеявшись, заговорила девушка. – Мой брат хороший человек. Он заботится о безопасности нашей семьи и всех, кто здесь живет и работает. Когда к нам пришла Эйлин и попросила сдать ей комнату, объяснив свою ситуацию, Нгао поступил благородно, и не стал брать с нее плату за жилье до тех пор, пока она твердо не стала на ноги.

– Вы что, все тут по-английски говорите? – не унимался Капитан.

Девушка снова кротко посмеялась и ничего не ответила.

– Прошу простить невежество моего друга, мисс Энг, – обходительно произнес Чарли. – Так вы давно знаете Эйлин?

– Достаточно давно. Мы успели с ней подружиться, она не раз помогала нам, хотя и не была обязана этого делать. Это здесь, – сказала она, остановившись у двери слева от лестницы.

– Благодарю, – склонил голову Чарли и отступил, чтобы девушка могла спуститься.

Когда она проходила мимо, Жан-Антуан, побоявшийся, что так и останется незамеченным ею, тоже склонил голову и чуть не зашиб ее лбом. Она отшатнулась, прикрыла улыбку миниатюрной ручкой, и торопливо спустилась, скрывшись в комнате Нгао. Жан-Антуан залился краской и стал смущенно потирать лоб, бормоча про себя, что это было глупо.

Прежде, чем постучать, Чарли повернулся к Капитану и твердо спросил:

– Готов к разумным переговорам?

– Зная, что сейчас увижу эту плутовку, готов к чему угодно, но только не к разумным переговорам, Чарли, – без особого энтузиазма ответил Капитан, отдуваясь, словно перед гильотиной. – Ладно, давай закончим с этим поскорее и пойдем отсюда. К вечеру погода не станет теплее.

Разбойник ухмыльнулся на одну сторону лица:

– А я помню времена, когда ты по-другому отзывался о ней.

– Что-то больно много ты помнишь, Чарли, – огрызнулся Капитан, нервозно поозиравшись по сторонам. – Стучи, давай, а то мне кажется, за нами следят.

– Да в этом дворике никого нет, не выдумывай.

– Не уверен. Не нравится мне здесь.

– Эй, ребята! – тихо окликнул Щенок. – Может, мы просто постучим?

– Малой дело говорит, – согласился Чарли.

– Так и я об этом!

– Нет, стойте! – Щенок пригладил волосы и расправил одежду. – Как я выгляжу?

– Хоть портрет с тебя пиши, – подбодрил Чарли и коротко постучал в дверь.

На памяти Жана-Антуана такой суеты у Лихих Малых еще не бывало и объективных причин, по которым они мялись перед дверью, юноша постичь не мог, поэтому ему оставалось только дивиться представляющемуся зрелищу.

– Одну минуту! – из-за двери отозвался мелодичный женский голос.

Эйлин Вэйвуд оказалась самой красивой женщиной из всех, что Жану-Антуану довелось повидать в жизни, и у нее был самый грязный язык из всех Лихих Малых. В этом француз убедился, когда открылась дверь, и из комнаты изумленно тут же донеслось невероятно очаровательным голосом:

– Дери тебя черт, Капитан! Вот задница, что ты здесь делаешь?

Жан-Антуан выглянул из-за плеча Капитана и не смог сдержать вздоха восхищения, даже, несмотря на прозвучавшее приветствие. Шатенка в не блещущем дороговизной и модностью, но очень идущем ей платье оказалась намного моложе, чем юноше думалось прежде.

И вот, спустя мгновение, она посмотрела на него. Он отметил пленительный томный разрез темных глаз и сияющую свежесть ее лица и больше никогда не смог забыть ее. Выражение, с которым она теперь вновь посмотрела на Капитана, смешивало и недоумение, и насмешку, и любопытство в чарующей палитре женской красоты, от которой Жан-Антуан добровольно ни за что не смог бы оторваться. А потом она увидела Чарли, и осталось только недоумение. Холодное, граничащее с испугом.

– Чарли Бродячие Штаны, – медленно произнесла она, не веря своим глазам. – Сукин ты сын, живой оказывается!

– Нам бы поговорить с тобой, – сказал Капитан.

Она не услышала его и все еще смотрела на Чарли.

– Сколько лет морочил ты всем головы, – произнесла она, рассматривая, насколько сильно изменился Чарли. От ее внимания не укрылась ни одна деталь из тех, что составляли теперь диковатый цыганский облик разбойника. – А мы уже мысленно похоронили тебя.

Чарли с осуждением посмотрел на Щенка и Капитана, словно спрашивая, почему те не признались в этом раньше. Щенок виновато пожал плечами.

Но вот блестящие глаза разбойника вновь встретились с пораженными глазами Эйлин, и до Жана-Антуана приглушенно докатился отголосок того невероятно болезненного укола, когда он узнал о предстоящей помолвке Франсуа и Полин.

– Разве не говорил я раньше, что сам отобью по себе колокол? – сказал Чарли. – И раз уж все живы, то ни соизволит ли леди пригласить своих старых друзей в дом?

– Едва ли друзей, Чарли! – возразила Эйлин, бесчувственно взглянув на Капитана. – Этот несчастный мерзавец в последнее наше дело с Лихими Малыми оставил меня без единого пенни! Сначала уперся, сказал, чтобы я сама покупала себе платье для дела на последние остатки моих сбережений, а когда мы его провернули, наглым образом просто отобрал всю выручку себе! Силой!

– Это ложь! – вытаращившись на нее, воскликнул Капитан.

– А вот нет! – с гордостью притопнула Эйлин.

– Наоборот! Это ты затребовала долю большую, чем получала прежде, а мы едва концы с концами сводили! – отстаивал свое честное имя вора Капитан.

– Вздор! Будь же джентльменом хотя бы раз в жизни, – задохнулась девушка.

– Эйлин, все в прошлом, Капитан пришел просить прощения, – с удовольствием наблюдавший за перепалкой девушки с Капитаном, вдруг проникновенно заговорил Чарли.

– Хорошенькое извинение получается!

– Ну, ты же его знаешь, – словно от пустяка отмахнулся Чарли. – Он человек простой. С языка слетает раньше, чем появляется в голове. Он просто занервничал и уперся.

Нога Чарли незаметно опустилась на ногу Капитану и с силой нажала.

– Ну, смотри же, дорогая, – умоляюще продолжал разбойник. – У этого грубого, неотесанного, не ведающего о тонкостях человеческой души взрослого мужчины от раскаянья слезы на глаза наворачивается, а ты нас гонишь. Если не над ним, то хотя бы над Щенком смилуйся.

Рука Чарли потянулась куда-то за спину и вытянула оттуда прячущегося от стеснения Щенка.

– Привет, Эйлин!

– Щенок? Ад кровавый! Ты гляди, подрос-то как! – сказала Эйлин. – Я и не узнала тебя сначала.

– Я бы сказал даже, возмужал, – зардевшись, сказал Щенок.

– А это кто с вами? – наконец, она снова посмотрела на Жана-Антуана, и тот почувствовал в себе уверенность и решительность, как никогда прежде.

– Жан-Антуан Ревельер, друг мсье Чарли из Парижа, – зная особенность Чарли перевирать его имя, поспешил представиться юноша и протянул руку, протиснув ее между Капитаном и Щенком, но Капитан как специально придвинулся и плечом зажал его руку протянутой.

– Француз? – с интересом уточнила она.

– Эйлин, – с притворной мольбой вновь воззвал к ней Чарли. – Ради нашей с тобой дружбы, которая, надеюсь, с моим отъездам не пропала, позволь моим друзьям войти и кратко изложить суть дела, а потом, если пожелаешь, ты не увидишь нас больше никогда.

– К чему же такие крайние меры, Чарли? На тебя-то мне за что серчать? И Щенок мне ничего плохого не делал, это с головы гниет рыба, – она снова бросила гневный взгляд на Капитана.

– Ладно, ты был прав! – вдруг признал Чарли, поворачиваясь к Капитану.

Тот довольно ухмыльнулся.

– Да-да, ты прав, Капитан! – продолжил Чарли. – Тебе все же нужно умолять ее на коленях, теперь я это вижу.

У Капитана вдруг стал такой вид, будто его со всей силы ахнули по голове. Он непонятливо подался вперед, потом украдкой попытался отрицательно замотать головой.

– Чушь собачья! Чтобы этот олух умолял кого-то, да еще на коленях! – не веря своим ушам, вскинулась Эйлин.

– Я бы и сам не поверил, – сердечно кивал разбойник, – но по случайности застукал его, когда он, стоя на коленях, втайне репетировал свою речь, приготовленную для тебя.

Щенок едва сдержал смешок.

Эйлин переводила недоверчивый взгляд с Чарли на Капитана, потом вздохнула.

– Ладно, уж! Избавь меня от этого жалкого зрелища! – сказала Эйлин, отступая. – Входите, только без комедии, иначе я буду звать Капитана Комедиантом.

– Славная идея, – шагая в тесное, заставленное всякой всячиной жилище своей подруги, признал Чарли.

В дверях Жан-Антуан украдкой бросил трепетный взгляд на Эйлин, оказавшись совсем рядом с ней, и едва не задохнулся от бешеного стука собственного сердца, когда она с упором поймала взгляд его робеющих глаз.

Капитан и Щенок, остановившиеся в центре комнаты, явно чувствовали себя неуютно, оглядывая ее странный интерьер. Чарли, напротив, атмосфера жилища Эйлин пришлась по душе. Он прошелся вдоль стены, заставленной громоздкими сундуками, пустыми клетками, похожими на птичьи, поверх которых громоздились пустые рамы из-под картин, приспособления с тонкими шнурками и крючками, похожие на удочки для ловли рыбы, и прочие приспособления неизвестного назначения. С интересом оглядел висевшее на платяном шкафу платье с фальшивыми кистями рук, выглядывающими из его рукавов. Залюбовался тремя париками, покоящимися на бюстах неизвестных личностей. Подозрительно принюхался к запаху чая и тонкому аромату парфюма с цветочным оттенком. Тем временем, Жан-Антуан со смущением обратил внимание на чулки, висевшие на подлокотнике дивана, тут же отвел взгляд и ненароком теперь принялся изучать уголок незаселенной постели, показавшейся через приоткрытую дверь в спальню. Заметив это, Эйлин закрыла спальню, потом повернулась к гостям.

– Итак, вас привело ко мне какое-то дело, я так понимаю? – по-мужски деловым тоном, осведомилась она и хотела сесть на диван, когда увидела свои чулки, поспешно сгребла их и убрала в комод. – А как вы меня нашли?

– Я нашел, – пытаясь отцепить крючок одной из удочек от своей шляпы, гордо ответствовал Чарли. – Признаюсь, Эйлин, ты преуспела в искусстве исчезновения не хуже моего. Но мне, как человеку, обладающему в этом деле некоторыми навыками, отследить тебя не представляется сложным.

– Не делай вид, будто бы тебе известно все, Чарли, – прихотливо произнесла Эйлин. – Неделя другая и меня здесь уже не будет.

– До этого нам дела нет, – небрежно сказал Капитан. – Нам с парнями сейчас нужно бы подзаработать хорошенько, вот и решили провернуть трюк с богачкой.

Эйлин присела на край дивана, ровно держа спину, подняла брови и с претензией посмотрела на Капитана.

– Так иди и работай. Займись честным трудом. Для таких неотесанных людей мест в городе полно.

– Дело не только в заработке, – вклинился Щенок, с искренней мольбой глянув на Эйлин и тут же опустив голову. – Нам просто надоело таскать ящики да мешки из года в год. Это не интересно. Лихая забава превратилась в занудную необходимость. Мы с Питером вообще считаем, что в последнее время все отбились от рук. А так как вернулся Чарли, да выдалось начало года, почему бы не начать жить как раньше, когда мы приходили днем и ночью и дерзко брали все, что приглянется!

– Проклятье! Капитан! – с возмущением повернулась к нему Эйлин. – Ты послушай, что он говорит! Во что ты превратил некогда бесстрашную банду прожженных воров?

– Я не за этими разговорами сюда пришел, – почувствовав явную несправедливость по отношению к себе, запротестовал Капитан и гневно посмотрел на Чарли. – Эйлин, ты возьмешься за этот треклятый трюк с богачкой, или я зря трачу здесь время?

– Ну, ради Щенка и ребят, разумеется, возьмусь! – с вызовом сказала она, быстро взглянув на одобрительно кивнувшего Чарли.

– Ага, славно. Но это еще не все, – выставив палец, сказал Капитан. – У меня есть требование. Чтобы никаких перемен в заранее оговоренных условиях с твоей стороны не возникало. Если условились, что ты получаешь только пятую часть, ты безоговорочно берешь пятую часть.

– Хорошо, но трюк с богачкой теперь заказывают за треть выручки, – невозмутимо сообщила она.

– Это где такой дурак нашелся?

– Сейчас все столько платят, Капитан, – тверже сказала Эйлин.

– Если все столько платят, что же ты в этой захламленной лачуге живешь? – с ядовитым сомнением спросил Капитан. – Одной только четверти хватило бы на то, чтобы не отказывать себе ни в чем.

– А я и не отказываю, но у меня высокие запросы, поэтому я не трачу лишнего на жилье. Так ты о моих тратах пришел поговорить или о деле?

– О деле, – за Капитана ответил Чарли.

– Что ж, – не глядя на Капитана, с достоинством заговорила Эйлин. – На какой именно трюк с богачкой вы рассчитываете?

– Зимой классический, – ответил Чарли. – Весной, возможно, сложный.

– Сколько раз классический?

– В зависимости от выручки пять или десять.

– Сколько раз сложный?

– Всего один и неизвестно пока, будет ли в нем необходимость.

– Где?

– На самых богатых улицах, – с удовольствием произнес Чарли.

– Лондона? – уточнила она.

– А что, ты работаешь где-то еще? – хмыкнул Капитан.

– Вот же черт! Конечно! – со сладким негодованием осадила его Эйлин. – Пока ты отсиживал штаны в Лондоне, я много где побывала и много каких дел провернула. И не только трюки с богачкой. Это, к вашему сведенью, уже не такая новая техника. Полицейские откуда-то мозгов набрали, так что теперь на классическом трюке с богачкой попасться легче. Особенно в Лондоне.

– Простите, – дождавшись, когда она закончит, заговорил Жан-Антуан. – Но в чем заключается трюк с богачкой?

Эйлин вопросительно взглянула на Чарли и тот снова одобрительно кивнул. Прежде чем ответить, она получше рассмотрела Жана-Антуана, обратила внимание на его осанку, чем-то схожую с осанкой Чарли, но не настолько утрированно горделивую, и отличающуюся от сутулости Щенка и рабочей грузности Капитана. Взглянула на его бледные чистые руки, затем с загадочной полуулыбкой удовлетворила любопытство француза, начав со своего уже имеющего ответ вопроса:

– Не случайно вы так заинтересовались этим названием, верно? Я объясню. Трюк с богачкой делится на четыре вида…

– Четыре? – удивился Щенок. – Раньше ведь было всего три.

– Да было, но искусство развивается. – согласилась Эйлин и повернулась к Жану-Антуану. – Итак, первый вид. Простой. Когда под видом богато одетой юной леди исполнительница заходит в самые ужасные и опасные переулки Лондона, где обитают самые бесчестные и опасные уроды, убийцы и воры. Кто-то из обитателей таких мест увязывается за глупенькой богачкой, чтобы ограбить, а за ним незаметно следят ее компаньоны. Когда они заходят достаточно далеко, на вора, собиравшегося ограбить и убить богачку, нападают ее компаньоны и грабят его самого. Так чужая выручка становится добычей более хитрого вора, – появившаяся улыбка Эйлин вызвала у Жана-Антуана головокружение, и он был вынужден придержаться за стену. Тем временем девушка продолжила, явно наслаждаясь возможностью рассказать интересному ей человеку о своем ремесле. – Второй вид. Классический. Представьте себе ситуацию: еще богаче одетая юная леди прогуливается мимо дорогих магазинов, в которых обеспеченные лондонцы покупают предметы роскоши. Она рассматривает витрины и случайно сталкивается с вами, потому что вы наглым образом залюбовались ее внешностью. Что вы сделаете?

– Немедленно извинюсь, – поправившись, благородно ответил Жан-Антуан.

– А если по вашей вине она упустила свой кошелек, который достала, чтобы расплатиться за приобретение, сделанное ею в магазине? – изобразив слегка обиженный тон девушки из представленной ситуации, спросила Эйлин.

Сдавленный вздох невольно вырвался у француза, нашедшего подобную ситуацию ужасным недоразумением, которое непременно могло смутить бедную девушку.

– Поднял бы ее кошелек и еще раз извинился, как подобает истинному мужчине, – твердо сказал он.

– Надо же! Чарли, и как ты в наше время нашел такого доблестного друга? – с восхищением отвлеклась Эйлин и снова вернулась к разговору. – Что ж, мсье Ревельер, а если вдруг из магазина, возле витрины которого вы столкнулись, выскочит человек и скажет, что видел, как вы незаметно украли из кошелька леди ее деньги, и когда она проверит свой кошелек, выяснится, что это правда?

Побледнев, Жан-Антуан в поисках помощи метнул взор на Чарли, но тот вдруг закричал, заставив француза вздрогнуть:

– ВОР! Гнусный вор! Леди обокрал!

– Нет-нет, я бы никогда не стал…

– Вы меня обокрали? – со слезами на глазах Эйлин вдруг заговорила с Жаном-Антуаном голосом до того разочаровавшемся в юноше, что его сердце оборвалось.

– Леди надумал обокрасть, а еще джентльмен называется! – продолжал Чарли. – Парни! Давайте вышибем из него дух, чтоб вернул девушке награбленное!

– Нет, лучше полицейского позвать, – закричал Щенок, враждебно глядя на попятившегося Жана-Антуана. – На виселицу отправлять за такое нужно.

– Я бы отдал ей деньги! – поспешно выпалил Жан-Антуан. – Спросил бы, сколько у нее было, и отдал свои деньги, раз уж сложилась такое недоразумение.

Чарли и Щенок замолчали, довольно переглядываясь. Эйлин посмеялась. Юноша метущимся взглядом смотрел на нее, в ожидании, что теперь будет.

– Вот это и есть классический трюк с богачкой, – сказала она.

Какое-то время Жан-Антуан еще приходил в себя после потрясения и не до конца осмыслил ее слова, потом с недоумением переспросил:

– Трюк?

– Да, – медленно сказала она.

– Но куда? Куда делись ваши деньги?

– У меня их и не было, – просто ответила Эйлин. – Жертва грабежа добровольно отдает свои деньги, думая, что мои пропали. Вот в чем трюк.

– Не было? Какое облегчение, – выдохнул Жан-Антуан.

Она посмеялась.

– А сложный трюк требует длительной подготовки, четкого плана и большой осторожности, – продолжила Эйлин. – Я изображаю богатую иностранку, которая недавно приехала в Лондон и свела общение с заранее выбранным человеком из светского общества. Я общаюсь с ним, делаю визиты к нему домой, он все больше проникается доверием. А потом я впускаю своих компаньонов, и пока мы с намеченной жертвой устраиваем обед на свежем воздухе, дом этого несчастного обчищают. Самый прибыльный вид трюка с богачкой. Если все проходит гладко, связать ограбление со мной невозможно. Вскоре я якобы получаю письмо с извещением о моей заболевшей матушке и исчезаю, якобы отправившись на родину ухаживать за ней.

– Какой изощренный ум все это придумал, – проговорил Жан-Антуан. – Но как вы узнали об этих трюках?

– Я их и придумала, – ничуть не смутившись после его слов, сказала она.

Жан-Антуан не нашелся, что на это ответить.

– А теперь, не могла бы просветить меня, что еще за четвертый вид трюка? – с особым вниманием к важности своего вопроса, попросил Чарли.

Эйлин непринужденно пожала плечами и стала расправлять свое платье.

– Ну, в нем есть что-то от простого и классического трюков. В тихую безлюдную подворотню завлекается хорошо одетый платежеспособный джентльмен, а потом, – неожиданно она достала из дивана по барабанному пистолету в каждой руке и направила их на Чарли с Капитаном. – И несчастный сам уже рад расплатиться, лишь бы сохранить себе жизнь. Может быть, кто-то окажет сопротивление и мне придется убить этого джентльмена. Не хотелось бы, чтобы кто-то начал нервничать по этому поводу, поэтому этот трюк я проворачиваю исключительно для себя и в дело никого не беру.

– Блестяще! – воскликнул Чарли, не обращая никакого внимания, на ствол, направленный ему в лицо.

– Ясно, а теперь убери оружие, – переступая с ноги на ногу, потребовал Капитан.

– Отчего же? – улыбнулась Эйлин. – Тебе страшно, Капитан?

Минута прошла в напряженном молчании, потом она опустила оружие.

– Кстати, для трюка мне понадобиться новое платье, верхняя одежда, перчатки и головной убор. Без этого ничего не удастся, – не выпуская револьверов, сообщила Эйлин. – Я надеялась, вы поможете мне с тратами на подготовку к дельцу.

– Вот еще! У тебя достаточно нарядов, – сказал Капитан, нервозно заходив, чтобы на него больше не наставляли оружия.

– Не будь дураком, они вышли из моды. Если попробовать провернуть дельце в вышедшем из моды тряпье, меня тут же раскусят, а я непременно сдам вас.

Жан-Антуан решил выступить в роли адвоката Эйлин и шагнул вперед:

– Действительно, господа. В обществе с хорошим достатком подмечают любую мелочь. Вам не простят, даже если вы явитесь в одежде плохо подобранного цвета. Я уже не говорю о вышедших из моды фасонах. Кроме того к дамам предъявляются особые требования. Для подобного дела даме нужно подобрать безупречное платье и аксессуары.

– Чего? – как будто услышав оскорбление, развернулся к нему Капитан.

– Дополнительные детали облачения.

– Согласен со всем, что ты сказал, – поддержал Чарли. – Но если ты так много об этом знаешь, почему до сих пор выглядишь как свинья, Вычура?

– Простите, это по вашей милости мне приходится жить в доме, потонувшем в копоти и застаревшем жире, валяться в грязи на кулачных боях и мокнуть после этого в сугробах снега, несущих нечистотами, – горячно упрекнул его Жан-Антуан.

– Не удаляйтесь от темы, – напомнила Эйлин.

– Да, хорошо, – рукой остановив Капитана от необдуманных слов, согласился Чарли. – У Лихих Малых сейчас туго с деньгами, давай вскладчину.

– Брось ты! На те деньги, которые у нас есть, мы и сами могли бы купить себе одежды и еды, Чарли, – все же вмешался Капитан. – Милостыню я не подписывался подавать.

– Идет, вскладчину, – согласилась Эйлин, отложила пистолеты и поднялась. – А теперь, вынуждена попрощаться с вами, джентльмены. На сегодня у меня запланировано много дел, к которым я еще не приступала. Как-нибудь я зайду к вам в дом на Собачьем острове, и мы обязательно обсудим все детали.

Чарли тоже поднялся.

– Рада была повидать тебя, Чарли, – улыбнулась Эйлин, провожая гостей. – Щенок, спасибо, что зашел. Жан-Антуан, – окликнула она, потому что юноша откланялся первым и уже направился к двери, но тут он оглянулся. – Я надеюсь, вы составите мне компанию, когда я отправлюсь покупать все необходимое. Мне хотелось бы услышать мнение француза о фасонах, вы ведь разбираетесь в этом?

– Конечно, я…

– Он подумает, – быстро ответил разбойник, увлекая замявшегося Жана-Антуана за дверь. – Всего хорошего, Эйлин!

Капитан, сухо кивнув, вышел вслед за разбойником. А Щенок все улыбался, довольный, что Эйлин не сердится на Лихих Малых и робко топтался в дверях.

– Ах, ну вырос, а все такой же мальчишка! – посмеявшись, Эйлин обняла Щенка на прощание и потрепала за волосы.

Эту часть встречи со старой знакомой Лихих Малых Щенок расписывал Питеру Тиду, Крысе, Рыжему и Десяти Кулакам красочнее всего, когда вернулся в дом на Собачьем острове. Довольные, что снова поучаствуют в трюке с богачкой, те устроили небольшой шумный пир. Развели огонь пожарче, разлили всем по пинте из бочки купленного эля, выставили бутылки рома и собрались за столом в свете огарков свечей, слушая рассказ друзей. Щенок пересказал жутковатые предсказания пожилой китаянки с рынка. Чарли тоже был весел и шутил, рассказывая о противоречиях Капитана и Эйлин. Сам Капитан не был так уж рад результатам встречи с мошенницей, но ему ничего не оставалось, кроме как поддерживать дух компании.

Жан-Антуан в разговорах почти не участвовал. Он просто сидел, размышляя о том, как стать для Эйлин кем-то особенным, чтобы она заметила его не просто как француза, знающего толк в искусстве облачения и потому понимающего ее, но и как мужчину, способного со всем благородством оценить ее красоту и должным образом оказать внимание. Он сидел дальше всех от огня и свечей, в темноте, но согревался светом воспоминаний об этой удивительной девушке. Из наивных романтических раздумий по временам Жана-Антуана вырывали громкие ругательства и гогот воров. Юноша остро чувствовал, что не имеет права упустить еще одну прекрасную девушку. Только если Полин казалась ему прекрасной из-за того, что в ее обществе он провел больше времени, чем с другими особами, то Эйлин Вэйвуд была в понимании француза совершенной музой, пленительные чары которой опутывали мгновенно. И потому рвение юноши вернуться домой во Францию вдруг стало несущественным для него самого. Противоречить желанию встретиться с Эйлин еще раз не мог теперь никакой здравый смысл и никакие из потерявших актуальность побуждения заблудившегося путешественника.

За всеми своим раздумьями он неожиданно понял, что смотрит в пустое пространство, хотя только что (или, возможно несколько минут назад) там, как ему казалось, сидел Чарли.

Опомнившись окончательно, Жан-Антуан оглядел содрогающийся от пьяного хохота стол и понял, что среди них разбойника нет. Улучив момент, юноша встал из-за стола и по темноте прокрался к лестнице на второй этаж, стараясь ступать так, чтобы доски ступеней не заскрипели. Поднявшись наверх, Жан-Антуан остановился, прислушиваясь к темноте. Кроме несущихся от стола голосов Лихих Малых ничего слышно не было. Тогда Жан-Антуан решил проверить каждую комнату.

Он начал с ближней к лестнице комнаты Капитана, решив, что тот мог бы хранить у себя какие-то ценные вещи, о чем мог прознать Чарли. Но в захламленной комнате Капитана разбойника не было. Француз двинулся дальше по темному проходу, подсвеченному через щели в полу светом свечей. Приоткрыл дверь и заглянул внутрь в большую комнату, которую также звали корабельным термином «кубрик», где жили Питер Тид, Десять Кулаков и Рыжий. Быстро оглядев помещение пахнущее джином, Жан-Антуан убедился, что здесь разбойника нет.

Осторожно он стал закрывать дверь, когда позади скрипнула половица. Испуганный юноша тут же оглянулся и с ужасом увидел спускающегося по лестнице Чарли. Разбойник вновь выглядел невероятно огорченным, выбитым из сил, но у Жана-Антуана создалось впечатление, что Чарли его не видел. Подождав, пока Чарли спустится и направится к столу, Жан-Антуан прокрался в свою комнату и улегся на матрас, чтобы в случае чего притвориться спящим.

– А Вычура где? – донесся мрачный голос разбойника с первого этажа.

Сразу несколько голосов гомоном начали ему отвечать. Каждый говорил свое. Похоже, никто из них не заметил ни отсутствия Чарли, ни отсутствия Жана-Антуана, поэтому вразумительного ответа, разбойник не получил.

Француз свесился с матраса и припал к щели в полу. Отсюда ракурс охватывал не весь стол, а только ближнюю к окнам его часть. Посидев пару минут с друзьями, постукивая пальцами по столу, разбойник вновь покинул компанию и направился к лестнице. У Жана-Антуана сжалось сердце. Он рывком лег на матрас и принялся похрапывать, сначала наигранно, потом потише и поубедительнее.

Негромкие осторожные шаги все приближались. Жан-Антуан едва разжал веки, чтобы увидеть, войдет сюда разбойник или нет. Если войдет, значит, он видел, рыскающего в его поисках Жана-Антуана. А это было плохо. Почему-то французу казалось, что временами вполне добродушный Чарли Бродячие Штаны на деле был совсем другим человеком, который скрывал от всех тайну, настолько важную для него самого, что – кто знает? – мог за нее и убить.

Неожиданно дверь в комнату Жана-Антуана медленно отворилась и из темноты показалась высокая темная тулья разбойника, под которой холодно блестели два немигающих глаза. Юноша замер, направив все силы своей воли на то, чтобы не шевельнуть даже бровью и при этом продолжать похрапывать, словно недавно заснул. Чарли стоял, подозрительно глядя на француза очень долго, потом вдруг зашептал, из-за чего француз чуть не вздрогнул:

– Джон, ты спишь?

В осторожном шепоте послышалась угроза. Мысли юноши лихорадочно заметались в голове. Он больше не мог сносить взгляда блестящих в темноте глаз, с каждой секундой все больше понимая, что спящим вовсе не выглядит. На какое-то мгновение ему даже показалось логичным притвориться разбуженным, но потом он осознал, что подобная игра была слишком сложна для его испуганного ума, поэтому оставалось только не шевелиться и ждать, когда разбойник уйдет. Постояв еще минуту, Чарли закрыл дверь, но еще долго после этого прислушивался из-за нее, ожидая, когда Жан-Антуан шевельнется, и только потом ушел.

Не находя смелости поменять позу юноша еще с час ждал, когда Лихие Малые начнут расходиться, чувствуя, как затекает и наливается свинцом его правая нога, заложенная под голову кисть, как покалывают в ней кровь и затравленно стучит сердце.

Постепенно голоса стали редеть. Сонные Лихие Малые расходились по комнатам. Внизу оставались только Чарли, Питер Тид и Десять Кулаков. Говорили они уже не громко, пересказывая какие-то старые события из жизни потерявшим ловкость языком.

Потом золотистые отсветы в щелях погасли – это кто-то задул свечи. Первый этаж погрузился во мрак и тишину. Жан-Антуан негромко повернулся на другой бок и теперь рассматривал древесный рисунок и сучки в стене перед своим лицом.

Если Чарли придет его душить, Жан-Антуан знал, что поднимет ор на весь дом. Хоть кто-то да не позволит разбойнику убить его.

И все же перед сном, он не позволил себе распускать свои нервы и беспокоиться о том, чего может и не случиться, и стал мечтать о том, что могло бы случиться при благоприятном стечении некоторых обстоятельств.

Он думал об Эйлин. Вспоминал ее голос и разбирал, могли ли значить ее мимолетные и долгие взгляды нечто хоть немногим большее, чем просто взгляд.

Постепенно его мысли растворились в накатывающих сновидениях. Но внезапно дикий ужас вырвал юношу из сна, и он уставился в стену, замерев и пытаясь разобрать, что случилось. Несколько минут ничего не происходило, затем громкий металлический грохот, сотрясавший стены дома, раздался вновь. Ужасный лязгающий, агрессивный, грохот звучал на первом этаже.

Жан-Антуан резко сел, испуганно глядя теперь на дверь в свою комнату и часто дыша. Стуки прекратились. Комнату наполняло только его взволнованное дыхание и далекий хор храпевших воров. Француз не двигался, потом начал вставать и вздрогнул от нового шума.

Кто-то с нечеловеческой силой бил во входную дверь. Стуки тремя медленными ударами раскатились по дому, схватив сердце юноши в ледяные тиски. Когда звук стих, Жан-Антуан тихо вышел в коридор и пробрался в комнату Чарли, чтобы разбудить, но там разбойника не оказалось. Снова прогремел стук, сдирающий ржавую кожу с двери дома.

Отдышавшись и набравшись храбрости, юноша тихой перебежкой метнулся в комнату Капитана и принялся расталкивать, шептать чтобы тот проснулся, отвешивать шлепки по лицу Капитана, но тот храпел, выдыхая крепким перегаром на Жана-Антуана, и никак не желал просыпаться. Тогда юноша вооружился подсвечником, стоявшим на тумбочке рядом с матрасом Капитана, и вышел на лестницу. Здесь-то его и настигли очередные раскаты металлического грохота. И снова три удара, после которых наступила звенящая тишина.

Жан-Антуан занес подсвечник повыше и стал спускаться в сгущавшуюся темноту первого этажа. Не успел он ступить на пол, как с ужасом увидел показавшееся из темноты бледное пятно чей-то белой рубашки.

На мгновение, юноше подумалось, что этот человек изнутри колотит в дверь, но приглядевшись, Жан-Антуан увидел, что тот стоит не близко к двери, спиной к французу и не пошевелившись, когда раздались очередные три удара. На первом этаже Жан-Антуан не мог сносить это звук, не теряя самоконтроля и не вздрагивая от дикого испуга.

Медленно француз приблизился к человеку, неотрывно смотрящему на дверь. Тот не взглянул на Жана-Антуана даже, когда юноша поравнялся с ним. Это был Питер Тид. В одной руке у него застыла бутылка рома. Питер таращился на дверь не столько с испугом, сколько с осторожностью человека, знающего куда больше Жана-Антуана о природе этих ужасных звуков.

– Кто это? – едва слышным шепотом спросил Тида Жан-Антуан.

Питер поднял руку и поднес палец к губам, показав глазами на дверь. Так стоять ему пришлось еще долго, но стуков больше не было.

– Это он, – задышав, сбивающимся шепотом ответил седовласый.

– Кто? – упавшим голосом спросил Жан-Антуан.

Неожиданно Питер схватил его за шиворот и поволок к стене с порохом.

– Тихо! Он может заглянуть в окно и не должен нас увидеть, – вжавшись в стену и подобрав живот, выпалил Тид.

– Чарли? Это Чарли?

– Нет, – с тревогой протянул Питер. – Это тот человек, за которым охотиться Чарли.

– Но зачем он здесь?

Питер посмотрел на Жана-Антуана из темноты, и теперь в его лице проступила толика страха.

– Он так делал, когда в прошлый раз Чарли слишком близко подобрался к нему. Предупреждает. Запугивает. А если выйдешь, на улице никого не окажется. Это скверное предзнаменование, Джон. Быть беде скоро.