Ранапур

Весна 530 года н. э.

На десятый день после их прибытия к Ранапуру, когда Велисарий и сопровождавшие его катафракты выехали в направлении небольшой возвышенности, с которой обычно наблюдали за осадой, раджпуты из группы сопровождения перехватили их, пока римляне не успели проехать даже полумили. Всадники казались напряженными и раздраженными, хотя вроде бы беспокоили их не иностранцы.

Когда сам Рана Шанга подъехал к Велисарию, его лицо ничего не выражало. Как и обычно, он вел себя сдержанно и вежливо. Но его первые слова дали понять, что сегодняшний день будет необычным.

— Ты и твои люди, полководец Велисарий, сегодня не будете наблюдать за осадой с вашей обычной точки обзора.

Велисарий нахмурился.

— Если ты, Рана Шанга, предложишь нам встать еще дальше, то мы вообще можем наблюдать за битвой с Луны!

Шанга тоже нахмурился.

— Не нужно волноваться по этому поводу, полководец! — резко ответил он. — Дело обстоит как раз наоборот. — Раджпут резко отпустил голову и быстро поднял. — Прости меня, — тихо сказал он. — Я говорил невежливо. Я… несколько раздражен. Боюсь, я сорвался на тебя из-за отсутствия лучшей цели. Пожалуйста, прими мои извинения.

Велисарий улыбнулся.

— С радостью, Шанга. С радостью. Но… Конечно, это не мое дело, но…

Шанга покачал головой.

— Ты вскоре сам все увидишь. Главнокомандующий армией, господин Харша, издал указ, что Ранапур падет сегодня. Прибыл сам император, чтобы наблюдать за покорением восставшего города. Тебя приглашают понаблюдать за подавлением восстания из личного шатра императора. Мне приказали проводить тебя туда.

— А, — только и произнес Велисарий.

После прибытия к Ранапуру римскую делегацию игнорировали и император, и его окружение. Даже Венандакатра не прислал ни одного официального сообщения. Эта дипломатическая невежливость, не сомневался Велисарий, должна была дать римлянам понять, какое низкое место им отводится с точки зрения малва. Велисарий также не сомневался, что внезапное приглашение в императорский шатер имело целью произвести на иностранцев впечатление, показать им мощь и безжалостность империи малва.

Не было смысла протестовать против этого позорного отношения. Конечно уж не выражать протест Ране Шанге, которому отводилось место на периферии двора малва. (Кроме случаев, как подозревал Велисарий, когда при военных столкновениях требовались навыки и умения раджпутов.)

Но там, где протест не имеет смысла, по крайней мере может развлечь ирония. Велисарий нахмурился, глубоко погрузился в размышления и позволил челюсти отвиснуть от удивления.

— Какая великолепная стратегия! Завершить осаду, издав указ ее завершить! Со стыдом признаю: мне самому никогда такое не приходило в голову, несмотря на то, что мне неоднократно приходилось участвовать в осадах.

Шанга резко рассмеялся.

— И мне тоже! — воскликнул он. Горький юмор раджпута быстро исчез. Он повернул коня и тронулся в нужную сторону. — Поехали, Велисарий, — весело бросил он через плечо. — Давай посмотрим, как сработает военный гений.

Они прибыли к восточной части осажденного города. Вскоре для Велисария стало очевидно, что они на этот раз подойдут ближе к Ранапуру, чем когда-либо раньше. Полководцу с трудом удавалось поддерживать вид, словно это его не особо интересует. Однако, бросив взгляд через плечо, он с удовольствием отметил, как его катафракты очень внимательно осматривают место. Менандр что-то бормотал себе под нос. У молодого воина вошло в привычку это делать, если он хотел что-то запомнить.

Вскоре Велисарий смог различить огромный шатер на небольшой возвышенности, прямо к востоку от города. Шатер стоял сразу же за радиусом действия катапульт. Очевидно, император Шандагупта собирался наблюдать за падением Ранапура с наиболее близкого расстояния, с какого только возможно.

Велисарию ни разу не удалось понаблюдать за осадой с этой стороны. Его всегда ограничивали южной. Но он давно подозревал, судя по звукам канонады, что именно на востоке малва собрали основные силы. По мере того как они приближались к месту, стало очевидно, что предполагал он правильно. Огромная кирпичная стена, окружающая Ранапур, теперь превратилась в гору обломков. Пушки сделали ее барьером из щебня.

На равнине перед барьером из обломков собиралась огромная армия и готовилась к завершающей атаке. В основном она состояла из пехотинцев из регулярной армии малва, усиленных йетайцами. Отряды йетайцев собирались в арьергарде регулярной армии. Очевидно, их задачей было не ведение атак, а обеспечение выполнения воинского долга простыми солдатами.

Раджпуты практически отсутствовали. Велисарий уже собрался что-то сказать по этому поводу, но его перебил Шанга.

— Нам дали другие задания. Все наездники-раджпуты, за исключением сопровождающих тебя и нескольких курьеров, отправлены патрулировать подступы к городу. Чтобы ловить восставших, если они попытаются убежать.

— А, — кивнул Велисарий. Бросил быстрый взгляд на смуглое лицо Шанги с поджатыми губами. — Отличный маневр — использовать лучшие силы для того, чтобы прочесать район после великой победы, которую на самом деле еще не одержали. Хотя, конечно, уже издан указ о победе. — Он почесал подбородок. — Со стыдом признаюсь, что я сам, хотя я-то конечно простофиля в военном деле, всегда использовал свои лучшие силы непосредственно в сражении.

Шанга снова выдал несколько хриплых смешков.

— И я! Ах, Велисарий, мы с тобой — просто дети у ног великого мастера. — Он покачал головой. — На самом деле имя господина Харши стоит в одном ряду с Александром Македонским и Ашокой.

— Да, — согласился Велисарий.

Римский полководец осмотрел поле боя. На его опытный взгляд было очевидно: малва давно готовились к этой массированной атаке на восточную стену города.

— Как я вижу, господин Харша не особо ценит неожиданные атаки и обманные маневры, — заметил он.

Шанга презрительно скривил губы.

— Такие методы ниже презрения господина. Харши, — едко ответил раджпут — Тактика бандитов, как он их называет.

С минуту римский полководец и командир раджпутов смотрели друг на друга. Потом оба улыбнулись, слегка, но тепло, перед тем как Шанга вздохнул и отвернулся.

— Но ведь он — великий человек и не собирается перед кем-то прогибаться, — пробормотал раджпут. Пожал плечами — А с такой силой в его распоряжении ему, возможно, это и не требуется.

Теперь они были менее чем в двухстах ярдах от огромного шатра императора малва. Велисарию штаб Шандагупты показался сказочным. Словно он сам вдруг очутился в сказке. Ему никогда раньше не доводилось видеть ничего подобного на поле брани. Даже очень надменный персидский император, даже древние Ксеркс и Дарий никогда не ставили такие невероятные сооружения на месте столкновения армий.

Шатер взметнулся вверх на целые шестьдесят футов, поддерживали его десять огромных шестов, скорее это были установленные вертикально огромные бревна. Множество тросов, толщиной в дюйм каждый, шли во всех направлениях. Они крепили шесты к земле. Сам шатер был сделан из хлопка — даже правитель малва не мог себе позволить шелковый — но все многочисленные входы в шатер закрывали полотна из шелка, шелковыми были также веревки и кисточки. Хлопковая ткань шатра поражала великолепным окрасом, сложными геометрическими узорами и тонкими оттенками.

К ним навстречу тронулся небольшой отряд йетайцев на лошадях. Судя по яркой форме, а также красным и желтым флажкам, украшавшим их копья, Велисарий узнал в них членов личной охраны императора. Говорили, охрана включает восемь тысяч человек, хотя, после быстрой оценки, Велисарий решит, что на поле брани собралось не более половины.

В это мгновение барабаны забили сигнал к наступлению. Первая шеренга пехотинцев малва начала движение — медленно. Наступление шло неровным темпом, не столько из-за недисциплинированности пехоты, а потому, что земля была вся изрезана траншеями и ямами, образовавшимися после попадания снарядов. Поэтому пехотинцы малва не могли выдержать ровную линию. Огромная численность армии добавила сумятицы. По оценкам Велисария в этой медленно наступающей толпе собралось около сорока тысяч пехотинцев, если не считать пять тысяч варваров-йетайцев, которые двигались в арьергарде.

Примерно три четверти солдат малва, неловко продвигающихся вперед по неровной местности, были вооружены традиционным оружием. Большинство пехотинцев отдавали предпочтение копьям и мечам, хотя у некоторых имелись боевые топорики и булавы.

Из ранних наблюдений Велисарий знал, что это оружие — дешевое и плохо сделанное, точно так же как и доспехи. Йетайцы подгоняющие простых солдат малва, были облачены в кольчуги и железные шлемы конической формы. Но пехотинцам приходилось довольствоваться кожаными доспехами с чешуйчатой броней на плечах. Шлемы представляли собой кожаные шапки, армированные чешуйчатой броней, правда надо отдать должное, они лучше защищали головы, чем доспехи — тело. Разница в щитах тоже оказалась поразительной. Щиты йетайцев, как и щиты римлян, были сделаны из прочного ламинированного дерева, укрепленного железными обручами, и имели железную выпуклость в центре. Щиты простых солдат малва, с другой стороны, выглядели просто жалкими: плетеная из ивняка основа, покрытая простой кожей.

Однако кроме массы простых солдат с традиционным оружием Велисарий заметил довольно большое количество людей с лестницами и гренадеров, вооруженных гранатами малва в форме пестика. У римлян это будет первая возможность посмотреть гранаты в действии, и Велисарий намеревался воспользоваться ею по полной.

Велисарий и Рана Шанга остановились, чтобы понаблюдать за наступлением. Уголком глаза Велисарий заметил, что приближающаяся патрульная группа йетайцев тоже остановилась. Но он мало обращал на них внимания, потому что его интересовало происходящее на поле брани. Велисария снова поразило состояние грунта. Как его вытоптали! Очевидно, осада продолжается давно и во время нее не происходило никаких сюрпризов. Именно такой тип грунта перед осаждаемым городом он считал оскорблением своим инстинктам ремесленника. И тут же стал продумывать альтернативные методы, которые попытался бы применить, если бы сам отвечал за осаду.

Или если бы командовал силами, защищающими город.

Тогда ему пришла в голову мысль, полусформировавшаяся идея, рожденная долгим опытом и недавно приобретенным знанием. Велисарий повернулся к Шанге.

— Мне кажется, несколько дней назад ты упомянул, что в Ранапуре всегда была развита горная промышленность?

— Да, — кивнул Шанга — Почти треть угля империи добывается здесь.

Велисарий прищурился и осмотрел грунт, по которому армия малва медленно продвигалась вперед. Он обратил внимание, что восставшие не встречали наступающих стрельбой из катапульт. На первый взгляд это казалось странным. Но в глубине сознания у него начала выкристаллизовываться смутная мысль.

Шанта обратил внимание на внезапную задумчивость полководца.

— Ты о чем-то размышляешь, Велисарий. Могу поинтересоваться, о чем?

Велисарий колебался какое-то мгновение. Несмотря на то, что ему нравился Шанга, раджпут был в конце концов будущим врагом. С другой стороны, в настоящий момент судьба Велисария и его людей завязана с раджпутами.

— Прости меня за то, что я скажу, Рана Шанга, но я нахожу методы осады малва несколько — как бы лучше выразиться? — простоватыми по римским меркам. Подозреваю, причина кроется в том, что большинство ваших войн велось в долине этой великой реки. Не думаю, что у вас есть опыт ведения военных действий в горной местности.

Шанга в задумчивости потрепал бороду.

— Возможно, и так. Конечно, я никогда не наблюдал за ведением осады римлянами. Но определенно одной из причин множества беспокойств, доставленных нам представителями маратхи — шип в нашем боку! — является их горная местность и их хитрые крепости на возвышенностях. Ведение осады в Махараштре в два раза сложнее, чем ведение осады на Гангской равнине.

Он внимательно посмотрел на римлянина.

— Ты что-то подозреваешь, — объявил Рана Шанга.

Велисарий снова колебался. Внимательно наблюдал за наступлением малва. Первая шеренга пехотинцев уже почти до половины преодолела ничейный участок земли протяженностью в пятьсот ярдов, который отделял передние траншеи малва от стены Ранапура. И все равно катапульты не стреляли.

Велисарий выпрямился.

— Мне тут кажутся важными три фактора, Рана Шанга. Во-первых, среди восставших есть опытные шахтеры. Во-вторых, они знали уже несколько недель — если не месяцев, — что основное наступление будет происходить с этой стороны. Очевидно, господин Харша не предпринимал никаких обманных маневров. В-третьих, не стреляют катапульты, словно они берегут оставшиеся запасы пороха.

Он почесал подбородок.

— На самом деле теперь, размышляя на эту тему, мне кажется, что восставшие в последние дни очень мало стреляли из катапульт. Ты не знаешь случайно, отправлял ли господин Харша саперов-минеров на контрминирование?

Ответ стал очевиден по выражению непонимания на лице Раны Шанги.

Велисарий все еще колебался. Подозрение, зарождавшееся у него в сознании, пока не сформировалось полностью. Большую его часть составляли догадки. Велисарий ничего не мог утверждать с полной уверенностью. Возможности пороха и его использования на поле брани все еще являлись новым и в основном теоретическим знанием для Велисария. Он даже не был уверен, что…

Грани неистово засверкали. Человеческие поля сражений для Эйда являлись полностью теоретическим понятием. (И к тому же абсолютно странными для кристаллического сознания.) Но теперь странная идея, формирующаяся в мозгу Велисария, наконец сформировалась достаточно, чтобы Эйд ее уловил. Знание всей истории прорвалось сквозь грани.

«Опасность! Опасность!».

Велисарий с трудом сдержал крик из-за силы видения, ворвавшегося к нему в сознание.

Туннель — много туннелей — подземных, укрепленных деревянными балками и досками. Люди в синей форме и шлемах устанавливают ящики с палками — нет, не палками, а какими-то приспособлениями, сделанными на основе пороха, — по всей длине этих туннелей. Ставят их один на другой. Устанавливают запалы. Уходят.

Наверху. Солдаты в серой форме на крепостном валу.

Внизу. Горят запалы.

Наверху. Пришел Армагеддон.

Велисарий спрыгнул с лошади. Посмотрел на катафрактов и слегка мотнул головой. Трое фракийцев тут же последовали примеру полководца. К счастью, римляне сегодня не надели все доспехи. Если бы они облачились в броню и взяли все оружие катафрактов, то им было бы сложно спрыгивать на землю без помощи товарища и невозможно сделать это быстро.

— Может, я и не прав, Рана Шанга, но я очень рекомендую тебе приказать своим людям спешиться, — тихо сказал Велисарий. — Если бы я командовал восставшими в Ранапуре, я бы проложил под этим участком ничейной земли подземные ходы и наполнил бы их всем порохом, который у меня остался.

Рана Шанга уставился на поле брани. Теперь вся масса пехотинцев малва находилась на участке шириной в полторы мили и двести ярдов длиной. Исчезло даже подобие какого-либо построения. Наступающая армия недалеко ушла от дезорганизованной толпы. В арьергарде йетайцы двигались взад и вперед, подгоняя отстающих. Их усилия только добавляли сумятицы.

Это была идеальная цель для катапульт. Но катапульты не стреляли.

Смуглое лицо Шанги слегка побледнело. Он повернулся в седле и стал выкрикивать приказы своим подчиненным. Несмотря на удивление, хорошо дисциплинированные раджпуты тут же подчинились. Через десять секунд все пятьсот раджпутов стояли на земле, держа коней под уздцы.

Велисарий заметил, как небольшое конное подразделение йетайцев смотрит на них с удивлением. Командир йетайцев нахмурился и начал что-то кричать.

Его слова потерялись в шуме. Миру пришел конец.

Велисария бросило на землю. По полю пронеслась серия взрывов. Даже на таком расстоянии звук больше походил на удар, чем на шум. Лежа на боку и глядя на Ранапур, Велисарий увидел, как вся армия малва исчезла в облаке пыли. Сквозь пыль, разрывая солдат на части, летело множество предметов. Большинство из них, как мрачно понял Велисарий, было тем, что Эйд называл шрапнелью. Но сила взрывов оказалась настолько невероятной, что практически все представляло смертельную опасность.

Все еще полуоглушенный Велисарий наблюдал за полетом щита — хорошего щита какого-то йетайца, единым круглым куском дерева, армированным железом. Щит летел по воздуху, словно диск, выпущенный гигантом. Отряд йетайской конницы, который приближался к ним, все еще пытался успокоить своих коней. Летящий щит обезглавил их командира точно так же, как фермерша отрубает голову курице. Мгновение спустя на все подразделение йетайцев обрушился град различных обломков.

Обломки падали и среди раджпутов и римлян. Однако потери были легкими, в основном потому, что люди уже спешились и смогли упасть на землю до того, как обломки прилетели. В основном раджпуты пострадали от копыт испуганных и раненых лошадей.

После первых секунд, когда он впал в состояние шока, Велисарий понял, что мысли возвращаются.

«Первый закон войны с использованием пороха: ложись на землю», — подумал он.

На него упали какие-то обломки. Он свернулся калачиком, стараясь по возможности прикрыть все тело щитом.

«Ложись как можно ниже».

У него создалось впечатление, что некое племя карликов молотит по нему молоточками.

«Как бы мне хотелось, чтобы рядом была нора. Или лопата, чтобы ее выкопать».

«Их назовут одиночные окопы. Солдаты будут автоматически выкапывать их — так естественно, как дышат», — пришел ментальный импульс от Эйда.

Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.

«Верю», — мысленно ответил Велисарий. И попытался представить лопаты.

Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.

Эйд послал ему в сознание образ. Небольшая лопатка, способная складываться в месте соединения с черенком. Легко переносится в солдатском вещмешке. Называется саперная лопатка.

Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар.

«Это первое, что мы начнем делать, когда вернемся в Рим».

Удар. Удар. Удар. УДАР.

«Самое первое».

Взрывы прекратились. Велисарий осторожно поднял голову. Затем выбрался целиком из-под покрытого камнями и кусками земли щита. Скорчив гримасу, сбросил с ноги кусок кровавого месива.

Посмотрел на своих катафрактов. Все трое, увидел он с облегчением, тоже поднимались на ноги. Казалось, никто из них не ранен, только взгляды пока обалделые. Лошадь Менандра лежала рядом, слегка дергая ногами. Судя по виду несчастного животного, Велисарий решил, что кобыла сломала шею, падая на землю. Другие лошади римлян отсутствовали — они, как он предположил, сейчас в составе обезумевшего табуна несутся на восток. Оглядевшись вокруг, понял, что никому из раджпутов не удалось удержать своих коней. Как он подозревал, большинство даже не пытались. А те, кто пытались, вероятно, получили копытами за свои попытки.

В нескольких футах из-под своего щита на ноги поднимался Рана Шанга. Его качало. Но основное внимание Велисария было направлено на поле боя, где прозвучали невероятные взрывы.

Раньше это было ничем непримечательное место. Голая земля, изрезанная траншеями и земляными укреплениями, усеянная небольшими воронками от снарядов, выпущенных катапультами. Теперь она казалась видением из кошмарного сна, словно боги решили вырыть огромные ямы и наполнить их трупами.

Тела, тела и тела. Куски тел. Куски кусков тел. Куски, принадлежность которых к какой-либо части тела невозможно определить. Но красные куски мяса. Плоть, растерзанная до неузнаваемости.

Однако к своему удивлению Велисарий увидел, что многие солдаты малва пережили этот кошмар. На самом деле через несколько секунд наблюдения за шевелящейся массой тел он понял: выжило больше половины, хотя многие ранены, большинство в полубессознательном состоянии и, как он подозревал, все оглушены. Его собственный слух еще не восстановился полностью, в ушах звенело.

«Не могу поверить, что кто-то мог выжить».

«Это типично, — пришел ментальный импульс от Эйда. — Всегда люди будут удивляться, как многие пережили самую страшную бомбежку».

И Эйд послал ему в сознание следующую картину:

Люди в форме, в стальных шлемах. Огромная масса людей, идущих в атаку по местности, очень напоминающей ту, которая простиралась перед ним. В руках несут оружие, которое, как Велисарий знал, называется винтовками, с прикрученными к ним штыками. В дополнение к оружию они шатаются под непомерным весом. Велисарий узнал гранаты, патронные ленты, запасы еды, контейнеры с водой, лопатки и увидел странные предметы, чем-то напоминающие маски, которые он раньше никогда не видел. Пока они шли в атаку, вокруг произошло бессчетное количество взрывов. Бойня была жуткой — такой, какую ему никогда не доводилось наблюдать, несмотря на весь его военный опыт. Тем не менее они шли в атаку. Продолжали идти. Продолжали идти.

«Ее назовут битва на реке Сомме. Она начнется в день, который в будущем будет считаться первым июля 1916 года. В этой атаке, в первый день, погибнут двадцать тысяч человек. Еще двадцать пять тысяч будут ранены. Но большинство выживут и снова пойдут в атаку на следующий день».

Велисарий покачал головой.

«Как?..».

«Мы не знаем. Мы не до конца понимаем людей, даже Великие не до конца понимают. Но вы это сделаете. Вы будете делать это снова, и снова, и снова. И вы выживете, снова, и снова, и снова. Мы не знаем как. Но вы выживете».

Странно, но именно упоминание. Великих привлекло внимание Велисария.

«А. Великие — люди?».

Эйд только однажды мельком показал ему эти странные существа. Великих. Которые являлись в некотором роде создателями — или предателями? — будущего кристаллического разума, к которому принадлежал Эйд. Но в видении Эйда. Великие были светящимися гигантами, подобными китам с крыльями, плывущими по небесам, и даже отдаленно не напоминали людей.

Отвечая, Эйд колебался.

«Мы так думаем. Новые боги говорят, что они — последняя гнусность против человечества».

Новые боги. Велисарий помнил мелькающие образы, которые ему показал Эйд. Гигантские, красивые, идеальные, безжалостные лица в небе. Они пришли на Землю, чтобы разбить кристаллы и вернуть их в рабство.

Он уже начал задавать следующий вопрос, но сразу же выкинул из головы проблему Великих. Сработал инстинкт полководца. Стычка была неизбежна. Он уже видел первые волны, идущие через отдаленную разбитую стену Ранапура. Тысячи восставших жителей Ранапура бросились в атаку на выживших после взрывов представителей малва. Безжалостно убивали их, кричали, как сумасшедшие.

Восставшие не теряли времени зря. Они прорубали себе дорогу сквозь массу малва, имея перед собой определенную цель. Бойня была лишь побочным продуктом атаки.

Цель этого неистового броска была очевидна. Велисарий повернул голову. Шатер императора малва все еще стоял — в большей или меньшей степени, хотя часть шестов, на которых он держался, завалились и яркая ткань оказалась порвана во многих местах долетевшими до шатра камнями и обломками. Но Велисарий думал, что находившиеся внутри этой грандиозной структуры, вероятно, выжили, как и большинство из охранявших его четырех тысяч йетайцев.

Он опять повернул голову и уставился на идущих в атаку жителей Ранапура. По его оценкам их насчитывалось около десяти тысяч. На самом деле количество солдат малва, выживших после взрывов, все еще превышало количество атакующих. Но теперь оно не имело значения. Выжившие малва выглядели оглушенными овцами — в том, что касается их способности оказать сопротивление. Даже выжившие йетайцы не отличались от оглушенного скота. Они падали под ударами наступающих горожан, почти не поднимая рук и не пытаясь защититься. Большинство просто разбежалось в стороны, чтобы дать восставшим нестись сквозь их ряды. За то время, пока Велисарий наблюдал на восставшими, те почти полностью прорвались сквозь ряды основной группы войск малва. Теперь между восставшими и ненавистным императором не осталось никого, кроме охранников-йетайцев.

Рядом с ним раздалось шипение. Велисарий повернул голову и увидел, что Рана Шанга тоже мгновенно оценил ситуацию.

Пятьсот кавалеристов-раджпутов. Теперь без лошадей, но все еще живые и способные драться.

Мгновение карие глаза Велисария смотрели в черные глаза Шанги.

«И четверо римлян. Которые являются будущими врагами малва».

Лицо Шанги абсолютно ничего не выражало. Но Велисарий в это мгновение понимал этого человека, как себя самого.

— Я дал клятву, — объявил Шанга.

Велисарий кивнул.

Шанга стал выкрикивать приказы. Ничего сложного. Просто обычные указания:

— Туда! Прямо сейчас!.

Раджпуты побежали к шатру императора, стоявшему в ста пятидесяти ярдах. Они срезали угол через поле брани. Их скорость произвела на Велисария впечатление. Лишь немногие кавалеристы способны развить такую скорость. Им удастся добраться до нужного места, чтобы занять позиции, гораздо раньше, чем восставшие добегут до шатра. Пятьсот раджпутов и четыре тысячи йетайцев против десяти тысяч восставших, каждый из которых намерен убить императора.

«За что я их совсем не виню, — мрачно подумал Велисарий. — Но проблема остается: что делать нам, римлянам?».

Теперь трое катафрактов сгрудились вокруг него. Они уже отошли после взрывов. Все трое смотрели на полководца, ожидая приказов.

Это был один из немногих моментов в жизни Велисария, когда он не мог быстро принять решение. Он не обязан помогать малва. Как раз наоборот — они ведь его будущие враги, причем враги, которых он презирал. Его симпатии лежали на стороне восставших. Да, он стал уважать Рану Шангу и раджпутов, и ему будет жаль, если их порубит на куски надвигающаяся масса восставших. Но… Велисарий мысленно пожал плечами. Он видел, как другие люди, которых он уважал, погибали в бою. Некоторых из них, персов например, он убивал лично. Это было его долгом, выполнять который он поклялся своему императору.

Так в чем теперь заключается его долг? Велисарий попытался просчитать истинные интересы Рима. Ответ казался простым: пусть император малва умрет. Для римлян лучше от него избавиться. Но Велисарий знал и о тонкостях, которые лежали за пределами простого уравнения. О сложностях, которые все еще оставались туманны, чтобы он мог их полностью понять и оценить.

Впервые после того, как Михаил Македонский принес ему кристалл, Велисарий обратился к нему за помощью в конкретной ситуации.

«Эйд! Что мне делать?»

На мгновение грани застыли, прекратив бесконечное движение. Это был момент статического равновесия, пока сущность по имени Эйд пыталась интерпретировать вопрос. Вопрос включал то, что люди называют тактикой, а ее Эйд понимал очень плохо. Эйд попытался прямо решить задачу, тут же потерпел поражение и мгновенно понял, что не в состоянии дублировать человеческий ход мыслей. Эйд полностью отказался от попытки и повел грани вокруг препятствия. Точно так же специалист по игре в го может подходить к вставшей во время игры проблеме.

Сквозь разум Велисария пролетел каскад мыслей и образов.

«Император — не ключевая фигура, так или иначе», — пришел мысленный импульс.

Потом последовал монтаж из истории. Различные типы империй, созданных человечеством на протяжении веков. Империи, которые полностью зависели от выживания одного человека. Велисарий знал об Александре Македонском, но не знал Тамерлана. Последний — просто чудовище. Других тоже не знал. Империи, основывавшиеся на твердой бюрократии и прочно обосновавшейся правящей элите. Рим. Китай. Смерть одного императора ничего не значила, потому что на его место всегда придет другой. Империи в переходный период, когда новые правящие круги формируются вокруг старой династии.

«Сфокусируйся. Здесь. Малва здесь».

Быстро мелькающие образы стабильности династии малва, боковой ветви династии Гуптов. Велисарий внезапно понял — впервые — положение таких людей, как Венандакатра и Харша. И других, подобных им. Некоторые из них были способными и умными, другие — нет. Но все они занимали положение, дающее власть. Они связаны кровными узами и имеют родство с правящей династией. У них нет прав на престол, но их положение и богатство полностью зависит от продолжения династии. В каком-то смысле они сами — династия и проследят за тем, чтобы она выжила.

«Император не имеет никакого значения. Он умрет, его место тут же займет следующий. Малва выживут. Ранапур падет. Персия падет. Рим падет. Нужно найти и уничтожить Линка».

Имя было Велисарию незнакомо.

«Кто такой Линк?» — спросил Велисарий.

«Не кто, а что. Линк — это…»

Еще один монтаж. Странные образы. Казалось, это машины. Но машины, которые ничего не делают, только думают.

«Машины, да. Не думающие. Машины не думают. Машины назовут компьютерами. Они не думают, они считают. Думают люди. Думают кристаллы»

«Но как он может быть нашим врагом, если он не…»

«Орудие. Орудие новых богов. Посланное назад во времени, чтобы изменить…»

Мысль раскололась на куски. Велисарий уловил только фрагментарные образы неясной борьбы в далеком будущем между новыми богами и Великими. Он ничего не понял из борьбы, но один удивительный факт до него дошел: и Великие, и новые боги в некотором роде человечны.

Он почувствовал нарастающее отчаяние Эйда и знал: кристаллическая сущность пытается передать идеи, которыми ни она сама, ни Велисарий еще не готовы обмениваться. К полководцу вернулась обычная решительность.

«Неважно. Линк в шатре?»

«Возможно»

Решение пришло мгновенно. Сбор информации все еще оставался главнейшей целью. Когда Велисарий повернулся к своим катафрактам, то понял: прошло всего несколько секунд.

— Мы поможем малва, — объявил он.

Его катафракты тут же собрались броситься вперед, но Велисарий жестом остановил их.

— Нет, не так. Еще четыре меча сами по себе роли не сыграют, — он показал вниз по склону на Ранапур. Наступающие горожане уже прорвались сквозь ряды армии малва и начинали взбираться вверх по склону. Огромное количество солдат малва и йетайцев, которые никак не пострадали ни от взрывов, ни от атаки восставших, все еще не пришли в себя на взорванном участке земли перед Ранапуром.

— А вот они могут сыграть роль.

Валентин с Анастасием поняли мгновенно. Два ветерана побежали вниз по склону, держа в руках мечи. Они свернули влево, чтобы не попасться на пути продолжающей наступление орде восставших.

За ними последовали Велисарий и Менандр. Смущение молодого катафракта было так очевидно, что Велисарий с трудом сдержал смех.

— Ты размышляешь, как нам удастся заставить малва выполнять наши приказы? — спросил он. — И тем более йетайцев?.

— Да. Я не…

— Смотри, Менандр. Смотри и учись. Настанет день, когда тебе потребуется собирать и наводить порядок среди разбитого войска.

Велисарий остановился, чтобы привести в норму дыхание. Теперь, после того как опасность случайной встречи с восставшими миновала, Валентин с Анастасием увеличили темп. Даже для людей в такой прекрасной физической форме бежать было нелегко. Да, они сегодня не надели все доспехи. Но находились в жаркой Индии. Жара заменяла доспехи.

— Смотри, — повторил Велисарий. — И учись. — Отдышался. — Главное — это полная уверенность и властность. — Пауза. — Испуганные и потерявшие ориентиры солдаты тут же на них отреагируют.

Они почти добрались до первых групп солдат малва. Велисарий заметил поблизости небольшую группку йетайцев, обогнал Валентина с Анастасием и сконцентрировал свое внимание на йетайцах. Стал махать мечом в направлении императорского шатра и выкрикивать приказы.

На прекрасном йетайском, без какого-либо акцента.

— Стройте этих вонючих трусливых ублюдков!.

Йетайцы уставились на него Велисарий показал мечом на толпу простых солдат малва, бесцельно шатающихся менее чем в пятидесяти ярдах от них.

— Вы слышали меня! Стройте это бесполезное дерьмо! Восставшие атакуют императора!

Они начали его понимать. Как один, йетайцы гневно уставились на простых солдат. Мгновение спустя они уже занялись привычным делом, организуя пехотинцев и подгоняя их вперед.

Валентин с Анастасием уже повторяли действия полководца. Ветераны не говорили по-йетайски, но для их целей хватило и примитивного хинди. Через несколько минут римляне и триста йетайцев, реорганизованных в небольшие подразделения, уже выстроили и погнали вперед более двух тысяч простых солдат малва. Со своей стороны простые солдаты малва почти не возражали, в особенности после того, как йетайцы продемонстрировали свою готовность убить любого, кто будет колебаться или попытается сбежать.

Менандра поразил успех маневра. Он сам попытался скопировать действия полководца и ветеранов. Нельзя сказать, что добился такого же успеха, но и полным провалом его действия назвать нельзя. Только один раз йетайец засомневался в правомочности действий римлян. Менандр решил, что это один их командующих — если он правильно прочитал знаки отличия на его форме. Но он не был уверен, да и форма йетайца вскоре оказалась полностью залита кровью. Меч Валентина отрубил левую руку йетайца и пронзил грудную клетку до половины.

Теперь небольшая, только что сформированная армия Велисария двигалась вверх по склону. Простые солдаты малва находились впереди. Шли они такими неровными шеренгами, но их с трудом можно было назвать воинским подразделением. Но они все равно двигались вперед, с оружием в руках, сфокусировав взгляды на восставших, нацеленных на охранников императора у шатра, примерно в двухстах ярдах впереди. За ними шли йетайцы. Воинское построение степных варваров было немногим лучше, чем у пехоты, но к йетайцам вернулась их обычная ярость и желание показать себя. Они безжалостно гнали вперед солдат малва.

Шествие замыкали четверо римлян, которые внимательно наблюдали за ситуацией в целом.

Менандр теперь шагал широкими шагами рядом с Анастасием и Валентином. Он все еще держал рот открытым.

Анастасий рассмеялся.

— Видишь, парень? — пророкотал гигант. — Разбитые войска подобны овцам. А что касается йетайцев…

— Сутенеры, — улыбнулся Валентин — Всего лишь трахнутые сутенеры.

Менандр покраснел, закрыл рот. Молодой катафракт уставился вперед, через массу малва и йетайцев перед ним. Он видел шатер, теперь наполовину лежащий на боку, но мог только почувствовать ярость битвы, которая разворачивалась между восставшими и охранниками императора.

— Нас все равно меньше, — сказал он.

Анастасий посмотрел на него сверху вниз. Одобрительно. В голосе парня не было страха, просто констатация факта на основании расчетов, сделанных не замутненным страхом умом.

— Правильно, парень, — огромный фракиец быстро оглядел маленькую армию, которую они гнали перед собой. — Но мы ударим по восставшим сзади, и они окажутся между двух огней. И…

— Они думают, что находятся на грани победы, — добавил Валентин. — Шок от неожиданной атаки сыграет решающую роль.

Менандр вспомнил сражение с пиратами на корабле, перевозившем посла малва. Во время того сражения его серьезно ранили, но он находился в сознании и видел, как быстро упал боевой дух пиратов, когда Велисарий провел неожиданную контратаку. Он кивнул и крепче сжал рукоятку меча. Теперь от места схватки перед шатром их отделяло менее ста ярдов.

— Всегда помни вот что, парень, — прошипел Валентин. — Никогда не считай сражение выигранным, пока ты не заплатил за свой первый кубок вина на праздновании победы. Не заплатил, учти, потому что захваченное у врага вино способно сыграть с тобой плохую шутку. Враг может вернуться и перерезать тебе горло, пока ты еще не успел его допить.

Анастасий уже собрался что-то добавить к этой ветеранской мудрости, но его слова потонули во внезапном шуме. Солдаты малва начали атаку, выкрикивая свои воинские кличи. Теперь Менандр ничего не видел, кроме йетайцев впереди себя и остатков шатра, маячивших вдали. Сразу после воинских кличей малва резко вскрикнули восставшие. Они кричали от удивления и страха. Мгновение спустя раздался металлический лязг клинков, который добавил к шуму погребальную песню. Затем тут и там послышались взрывы гранат, которые ни с чем не спутаешь.

Менандр попытался прорваться вперед. Велисарий рукой остановил его.

— Нет, — приказал он. — Пусть малва сами сражаются. Мы привели им армию. Пусть они ее используют или не используют. Наша задача выполнена.

В следующее мгновение Менандр заметил, как взгляд полководца словно ушел внутрь себя. Глаза перестали фокусироваться. Молодой катафракт задержал дыхание. Он знал, что видит, он уже много раз становился свидетелем подобного, но все равно каждый раз испытывал чувство глубокого религиозного благоговения. Великий полководец разговаривал с Талисманом Бога.

Как и обычно, общение длилось недолго. Когда Велисарий снова сфокусировал взгляд на катафрактах, он был острым, как и всегда.

— Но оставайтесь наготове, — приказал он. — Может наступить момент, когда нам потребуется броситься вперед. Если удастся, я хотел бы оказаться рядом с императором.

Он посмотрел в сторону, изучая место схватки, и хитровато улыбнулся.

— А пока, Менандр, будь добр — прихвати-ка вон ту гранату, валяющуюся вон там. И еще одну. Как вор, вышедший на дело ночью Мне бы хотелось взять несколько штучек домой.

Менандр быстренько спрятал две гранаты у себя в тунике. Вроде бы никто его не видел. Затем после минутного раздумья подвязал тунику пропитанным кровью куском ткани, оторванным от туники мертвого пехотинца малва.

Валентин нахмурился.

— Это не самая лучшая идея, парень, — проворчал он. — Докторам малва может захотеться осмотреть твою «рану».

Анастасий фыркнул и уже собрался что-то сказать, но Менандр оборвал его:

— У малва нет докторов. По крайней мере полевых хирургов. Если тебя ранили во время битвы — тебе сильно не повезло, — он пожал плечами, не по годам жестоко. — Сам себя зашивай или попроси друга.

Валентин тихо присвистнул.

— Ты шутишь? — его худое лицо в этот момент больше, чем обычно, напоминало морду ласки. — Я думал они — цивилизованные люди!

Во время разговора Велисарий ни разу не спустил глаз с разворачивавшегося перед ними сражения. Но он резко ответил Валентину.

— Они цивилизованны, Валентин. Именно это и делает их опасными.

Шум битвы усиливался. Внезапно впереди них в рядах малва появились проемы. Римляне впервые смогли наблюдать за самой схваткой.

Одного взгляда хватило. Проемы образовались благодаря восставшим, которые пытались бежать. Малва преследовали их. Восставших разбили, они сломались, оказавшись между смелыми охранниками императора и неожиданно появившимся сзади подкреплением. Полуорганизованные подразделения с обеих сторон быстро превратились в кружащийся хаос, группки дезорганизованных людей, режущих друг друга. Теперь началась бойня. Восставших все еще было больше, чем приверженцев династии, но это не играло никакой роли. Как и всегда, убегающие с поля боя солдаты становились легкой добычей.

— Следуйте за мной, — приказал Велисарий.

Полководец широкими шагами стал пробираться сквозь хаос впереди, проталкиваясь сквозь толпу. Его катафракты шли по бокам и очень внимательно следили за окружающей обстановкой, готовые убить кого угодно — восставшего или приверженца династии — который посмеет хотя бы косо посмотреть на Велисария. Один раз Валентин положил восставшего. Солдат не атаковал их, он просто искал путь к спасению. Но в своем отчаянии восставший несся на Велисария, размахивая мечом, пока Валентин не воткнул меч ему в сердце. Анастасий убил одного йетайца. Варвар стоял у них на пути и кричал, его глаза казались безумными от ярости. Йетайец даже не смотрел в их сторону, но обезумел от жажды крови, и ветеран знал: этот йетайец атакует любого, кто покажется ему не своим. Анастасий не дал ему такой возможности.

Теперь они оказались у самого шатра, или того, что от него осталось, перебирались через тела мертвых или раненых йетайцев и раджпутов, которые умерли или были изувечены, защищая императора. Им пришлось обрубить запутавшиеся веревки и прорезать дыру в ткани, чтобы войти внутрь.

Внутренняя часть шатра представляла собой фантастическую сцену. С одной стороны человеческие кишки оказались нанизаны на ручки красивой вазы великолепной формы. С другой стороны остатки еще одной вазы были заполнены мозгами мертвого йетайца, его пробитый череп лежал у ее основания. Римляне обошли небольшую груду из трех безжизненных тел — раджпута и двух восставших, которые соединились не только в смерти, но еще и оказались прикрыты общим саваном — оторвавшимся куском шелка.

Затем они столкнулись со странным препятствием — одним из огромных шестов, удерживавших шатер. Он теперь лежал поперек пути подобно упавшему в лесу дереву. Здесь шла жестокая схватка. Йетайцы использовали упавший шест как баррикаду. Валялось много трупов йетайцев, перекинувшихся через шест, но их количество не шло ни в какое сравнение с горой изуродованных трупов восставших, наваленных горой с другой стороны баррикады.

Никакого другого пути не было — требовалось перебираться через гору трупов. Римляне перебрались. Велисарий и ветераны — с холодными, ничего не выражающими лицами опытных воинов, Менандр же побледнел и скорчил гримасу. Почти у вершины горы трупов Менандр увидел тело мертвого горожанина. Это был мальчишка не более чем пятнадцати лет. Невидящим взором он смотрел на провисающий у него над головой шелк. Ему вспороли живот — или копьем, или мечом. Но Менандра потряс не вид вывалившихся кишок, а грудная клетка — такая же хрупкая и отощавшая, как у бездомного котенка.

Несмотря на хитрый маневр восставших, Менандр внезапно понял что сегодняшняя атака стала результатом только одного отчаяния Ранапур голодал.

— Мы не на той стороне, — пробормотал он.

Он думал, что его никто не слышал, но ответ Валентина последовал мгновенно:

— Терпение, парень, терпение. Мы вскоре будем перебираться через тела малва.

Для разнообразия голос ветерана звучал мягко. Валентин огрубел после долгого опыта участия в военных действиях, но он не был бессердечным. Он все еще помнил свое первое поле брани после завершения бойни. Во время той схватки его собственные кишки не присоединились ко многим разбросанным вокруг. Даже молодым парнем Валентин был невероятно смертоносным. Но когда битва закончилась, содержимое желудка тут же вылетело из него. И он не мог прекратить блевать, пока не потерял сознания.

Перебравшись через шест и гору трупов, римляне оказались в пустом пространстве. Они добрались до центра шатра. Стоять оставались всего четыре шеста, которые поддерживали часть крыши примерно в пятнадцати футах над землей. Участок тускло освещался — только солнечными лучами, которые пробивались сквозь порванную или разрезанную ткань.

Теперь стоны и крики, доносившиеся снаружи, казались тише. И впервые после того, как римляне вошли в шатер, им удалось встретить живых людей. Живых йетайских охранников — и настороже. Увидев римлян, восемь йетайцев загорелись гневом и начали окружать их. Обнаженные мечи в их руках были покрыты кровью.

Велисарий уже собрался открыть рот, но вмешался резкий голос.

— Остановитесь! — приказал Рана Шанга. — Это римляне. Гости императора.

Мгновение спустя командир раджпутов вышел из затемненного угла и встал между римлянами и йетайцами. Его самого практически полностью покрывала запекшаяся кровь, кровью пропиталась борода, в сапогах похлюпывало. Но любой, кто в эти минуты смотрел на величественно державшегося мужчину, не стал бы сомневаться: кровь не его.

Шанга посмотрел на йетайцев сверху вниз и поднял меч. Меч, как и сам мужчина, был покрыт кровью.

— Опустите мечи! — рявкнул он. — Или я сам вас сейчас порублю!

Йетайцам, несмотря на все другие недостатки, трусость была несвойственна. Но против Шанги они выглядели, как шакалы против тигра.

Шанга даже не стал ухмыляться. Он повернулся и поклонился римлянам. Провел мечом по воздуху, делая приглашающий жест. Вежливость, проявленная таким образом, выглядела несколько комично и мрачно одновременно, поскольку вслед за летящим по воздуху мечом летели капли незасохшей и кусочки запекшейся крови.

— Добро пожаловать, Велисарий, — Шанга взял меч левой рукой — от ножен толку больше не было — они оказались разбиты — и шагнул вперед, протягивая вперед правую руку. — Благодарю вас. От имени нас всех. Я видел контратаку. Именно она спасла нас.

Искреннюю теплоту в рукопожатии нельзя было ни с чем спутать. А также тепло двух пар темных глаз, которые смотрели друг на друга — на равных, потому что оба были высокими людьми. Но Велисарий, встретившись взглядом с Шангой, также понял стоявший в его глазах вопрос.

— Я тоже давал клятву, — произнес он тихо.

Шанга нахмурился.

— Другому императору, — римлянин говорил почти шепотом.

Раджпут прекратил хмуриться в удивлении, теперь он все понял. Тогда Велисарий почти пожалел о своих словах, поскольку знал, что открыл слишком многое. Шанга, не сомневался Велисарий, не понимал, почему римлянин поступил так, как поступил. Но он также был уверен, что раджпут его прекрасно понимает — как человека. А никого не следует бояться так, как врага, который тебя понимает.

Мгновение два будущих врага смотрели друг на друга. Затем губы Шанги изогнулись таким образом, что получившаяся улыбка удивительно напомнила наблюдавшим за ним катафрактам хитроватую улыбку их собственного полководца.

— Значит так, — произнес Шанга очень тихо — его слышал только Велисарий. — В защиту Венандакатры всегда говорят, что он не дурак. Говорят, он только спасает лицо. — Раджпут улыбнулся шире. — Похоже, у великого господина в конце концов и спасать-то нечего.

Велисарий ничего не ответил. Слегка пожал плечами, слегка вопросительно приподнял брови, сам хитровато улыбнулся.

Шанга отвернулся.

— Ты хочешь встретиться с императором? — спросил он. — Не думаю, что теперь придворные станут возражать. Навряд ли они смогут отказать в аудиенции человеку, который только что спас их головы.

Велисарий последовал за раджпутом в угол шатра, отгороженный баррикадой из мебели. Там было очень темно. Солнечный свет практически не проникал. Но Велисарий рассмотрел сидящего на полу человека средних лет, невысокого роста, плотного телосложения, одетого в богатые шелковые одежды. Его окружали другие люди примерно того же возраста и одетые почти так же. Одним из них был Венандакатра. Лицо Подлого Велисарий с трудом узнал. Теперь в нем не осталось ничего зловещего, обычное выражение заменил полубезумный ужас.

— Ты должен извинить императора за то, что он не может принять тебя подобающим образом, — тихо сказал Шанга. — Я воспользовался его троном при строительстве баррикады.

Раджпут прошел вперед. Император и его придворные посмотрели на него снизу вверх. Под смуглой кожей индусов заметно просматривалась бледность. Лица вытянулись.

— Ваше Величество, могу ли я представить вам полководца Велисария, посла из Рима? Мы обязаны ему нашими жизнями. Он организовал контратаку, которая сломила восставших.

В это мгновение в сознание Велисария ворвался ментальный импульс Эйда — так резко и жестко, как меч входит в тело.

«Ты должен посмотреть ему в глаза. Я должен увидеть глаза императора»

Велисарий шагнул вперед, опустился на колени и простерся ниц перед императором малва. Затем поднял голову и уставился прямо в глаза Шандагупты с расстояния в два фута.

Маленькие глазки, близко посаженные, темно-карие. Немного затуманенные, словно разум за ними все еще находился в состоянии шока. Что, как подумал Велисарий, так и есть. Он подозревал, что император малва никогда не смотрел смерти в лицо с такого близкого расстояния.

Кроме этого Велисарий ничего не увидел.

Мгновение спустя Эйд высказал свое мнение. Отстраненно и безразлично.

«Ничего. Линка тут нет. Это только император.»

Велисарий с трудом сдержал смех.