1 июня 1752 года. Саванна, Джорджия
В мире Селены на жалость к самой себе времени не оставалось. Когда ее перестало трясти, Селена вернулась к работе.
Она вошла в распивочный зал, перешагивая через пьяных и обходя их, и попыталась навести хоть какой-то порядок. Некоторые из посетителей зашевелились, потребовали еще выпивки. Она обслужила пьянчужек, растолкала остальных девиц и привлекла их к работе.
Ближе к вечеру, когда уже зажглись фонари и Флинт с Нилом появились в винной лавке, попойка снова набрала силу. Флинт и Нил выглядели братьями. Довольные делами и собой, они решили позволить себе принять каплю-другую, Флинт лихо смахнул со стола кружки и миски, а заодно распихал в стороны и трех-четырех соседей, расчищая себе место. Появление капитана приветствовали дружным ревом. Музыканты продрали глаза и добавили шума..
Флинт вскочил на стол, вскинул голову и завел песню, вызвав новую бурю приветствий. Песню эту команда сочинила самостоятельно, а пел ее капитан, когда приходил в особенно доброе расположение духа. Петь Джозеф Флинт умел, и голос ему Бог даровал отменный, незабываемый. Он запевал строки песни, а команда оглушительно подхватывала припев, повторявшийся через строку.
Песня продолжалась, грозя все новыми ужасами, но Флинт так сиял, что все пребывали в прекрасном настроении и только смеялись всяким упоминаемым капитаном напастям.
Завершив пение, он вернулся за стол, сияя во славе своей. Нил тоже улыбался, хотя флинтова музыка его вовсе не очаровала. У него в голове еще звучала высокая гармония расчетов, связанных с содержимым трюмов двух судов, приведенных Флинтом. Селена подала им ром. Флинт поднял стакан и поклонился ей, окинув девицу быстрым взглядом. Заметив заплаканные глаза и мрачное выражение ее лица, он нахмурился.
— Какой мерзавец посмел обидеть вас, моя африканская Венера? — спросил он, вставая. Нежно приподняв голову Селены пальцем за подбородок, Флинт уставился в ее лицо изучающим взглядом. — И ведь точно плакала. Ужасно! Скажи мне, кто эта скотина, и выну из него живого печень, нарежу на узенькие полосочки, и он сожрет все до кусочка.
Чарли Нил заморгал и беспокойно заерзал. Другой может ляпнуть такое и ради красного словца, но Флинт…
— Не обращай на нее внимания, Джо, — сказал Нил, поднявшись. Золото, конечно, может заставить власти колонии закрыть глаза на многое, но есть все же определенные пределы, которых не следует переступать. — Брось. Таких девиц здесь десяток на пенни. — И он даже отважился придержать Флинта за руку.
Флинт не оценил вмешательства лучшего друга. Он слегка помрачнел и повернул голову в сторону Нила, сначала ткнув взглядом его руку, а затем посмотрев в глаза. Прекрасные глаза у капитана Флинта, осененные длинными женскими ресницами. Но Нила этот взгляд отбросил обратно на сиденье, не хуже удара.
— И-извини, Джо, — пробормотал Нил. — Извини, извини. — И он умиротворяюще поднял руки.
— Спасибо, Чарли, — тихо произнес Флинт — Только поверь мне, эту даму не следует сравнивать с другими. И цена ей не одна десятая пенни.
— Да-да… Конечно, конечно… — забормотал Нил, усердно кивая головой.
— Очень рад, что мы с тобой всегда в согласии, — сказал Флинт и отвернулся от Нила. Он достал шелковый платок, подчеркнуто нежно промокнул уголки глаз Селены. — Так кто же этот негодяй, дорогая моя? Кто обидчик? Только одно словечко, только имя.
— Неважно, — отмахнулась Селена, видя умоляющий взгляд Нила. Конечно же, она не хочет расстраивать своего главного защитника. Нил облегченно вздохнул. Флинт пожал плечами и не стал настаивать.
— Богом клянусь! Нил, где ты нашел такую красу? Прячешь у себя дома? — Флинт засмеялся, сверкнув двумя рядами белых зубов. — Почтите нас, сударыня! — Он с поклоном указал на стул. Селена колебалась, но Нил бешено закивал головой, и она тоже слегка склонила голову. Что касается Нила, он бы сбагрил Флинту любую девицу, а то и всех сразу, лишь бы от греха подальше.
Флинт усадил Селену, как джентльмен благородную даму, разряженную в шелка и кружева.
Команда неверно истолковала действия своего капитана, поняв его дурацкие фокусы как какую-то игру с дешевой потаскушкой. Матросы заржали, со всех сторон посыпались сопровождаемые смачной руганью советы, как ее лучше… того… и все в подобном духе. Глаза Флинта сверкнули, и Билли Бонс, не удалявшийся от капитана и лучше других понимающий, что в какой момент должно произойти, отступил на шаг и занял безопасную позицию.
БАХ! БАХ! — прогремели два выстрела из тяжелых пистолетов, которые Флинт молниеносно вытащил из-за пояса. Он пальнул влево и вправо, ни в кого специально не прицеливаясь. Пистолеты тут же вернулись за пояс, а в руках Флинта появилась вторая пара, поменьше. Он угрожающе оглядел помещение.
— Молчать! — заорал Флинт, унимая мужской рык и женский визг, вызванные выстрелами.
— А-а-а! — не унимался кто-то — Рука! Рученька моя сучья, мать вашу!
— Кому больно? Покажись! — приказал Флинт.
— Я, Этти Болджер. — Раненый встал. Рука висела плетью, из развороченного пулей плеча кровь хлестала потоком.
— Бог меня благослови! — ужаснулся Флинт. — Этти Болджер, надо же! Дрянная рана, старый приятель. Здорово болит?
— А то нет… с-сука ты… Разрази тебя гром…
— У-у-у-у… — прокатился по помещению гул множества глоток.
— Я тебе помогу, Этти. Унять твою боль?
— Ну-у… — отозвался Болджер, парень, очевидно, не из самых сообразительных.
Один из пистолетов Флинта тявкнул.
— Больше не болит? — спросил Флинт.
Этти не ответил. Он не мог более ничего сказать. Да и никто не мог. Две сотни людей молчали, подавленные страхом перед этим необъяснимым, непредсказуемым чудовищем
— Вот и отлично, — сказал Флинт, — Если еще у кого что болит… Или если кто-то хочет что-нибудь высказать по поводу этой дамы, — он грациозно поклонился Селене, — пусть выступит сюда и все скажет мне, Джо Флинту. — Он указал на место перед собой. Последовавшую за его словами паузу заполняло лишь жужжанье мух. Флинт чарующе улыбнулся и сел, забыв об остальных, как будто ослабив на время свою бульдожью хватку, и шум постепенно стих, а страсти забылись.
Селена все еще смотрела на Флинта круглыми глазами. В ушах ее звенело от грохота выстрелов, раздавшихся вплотную, рот ее открылся от изумления.
— Ну! — Флинт засмеялся и пальцем подтолкнул ее нижнюю челюсть вверх, закрыв девичий ротик. Он столько же времени пробыл в море, сколько и Джон Сильвер, сколько и вся его команда. И так же нуждался в женщине. Впрочем, не так же. Его потребность, как и все, что его касалось, отличалась От потребностей остальных. Флинту требовались чрезвычайная красота и чрезвычайные обстоятельства. Красоту он обнаружил, остаюсь уладить остальное.
Флинт умел вести себя просто чарующе. И остроумием блистал, и кучу интересных историй знал, по большей части, правда, жестоких, с кровавыми развязками, но и такие истории, оказывается, могут веселить. Селена смеялась. Он даже умудрился сострить по поводу четверых матросов, потащивших к выходу обмякший труп Этти Болджера. Флинт старался понравиться. Он ловил каждое слово Селены, угадывал ее желания. Заказал ей угощение, сам подливал и подкладывал, интересовался, вкусно ли, сладко ли, не крепко ли…
Селена дивилась, однако чувствовала себя польщенной. Ни рабы, ни свободные, ни черные, ни белые до сих пор так ее не жаловали. В утонченном лице этого джентльмена-разбойника она не видела признаков страсти, иногда разгоравшейся в других. От него не разило потом, грязью и ромом, как от других. Зубы его ровны и белы, лицо чуть ли не женское, красивое, а одет — просто неслыханно.
Селена успокоилась. Она улыбалась; смеялась, хохотала.
А Чарли Нил благодарил всех святых, что так легко обошлось… Ну да, всего один труп, один выстрел, нечаянный, разумеется… Начальство поймет, войдет в положение. Во всяком случае, ничья разлохмаченная печень на полу не валяется, и то слава богу.
Еще того лучше, Чарли почуял, что намечается выгодная сделка. И чутье его не обмануло. Вот Флинт завел речь о Селене, о ее возрасте, планах и надеждах, оказавшихся мелкими и легко выполнимыми: чистая постель, полный желудок, немножко доброты… Наконец Флинт сделал решающий ход.
— Мое дорогое дитя, — начал он, напустив на физиономию полную серьезность. — Я оставил в Англии дочь твоего возраста, которую, разумеется, не хотел бы видеть в таком гнезде порока, как это, — он обвел интерьер широким жестом, захватившим и Нила, который уже прикидывал сценарий торга и конечную; цену товара, а также свои действия по замене ценного сотрудника питейного заведения. — Прости мне поспешность моего решения, продиктованного чисто филантропическими устремлениями…
Селена чуть не подавилась этой словесной конструкцией, столь необычной в шумном и грязном питейном зале, в малярийном гнезде приатлантического захолустья.
— Я предлагаю тебе, дорогое дитя, стать моей подопечной, жить на борту моего судна, пользуясь моим покровительством.
Глаза Селены расширились до установленных природой пределов. Глаза Нила сузились в две еле заметпых щелочки. Селена мечтала о свободе. Нил калькулировал прибыль.
— Согласна ли ты, дитя мое? — спросил Флинт. — Клянусь Всемогущим Существом, которое создало небосвод и землю под ним, что тебе нечего бояться.
Все сказанное им звучало так убедительно, что Билли Бонс, не проронивший ни слова, как зачарованный, кивнул и отозвался, чуть слышным эхом:
— …Нечего бояться…
Селена посмотрела на Флинта. Перевела взгляд на Нила. Оглядела сарай, пытаясь сравнить Флинта с каждым, кого встречала на своем веку. Флинт на этом фоне сиял одинокой звездой в ночи.
— Я согласна, сэр, — выдохнула она. На этом Флинт завершил с Селеной и повернулся к Нилу. Здесь переговоры заняли больше времени. Нил имел все положенные документы, подтверждающие его право собственности на Селену. Он нес ответственность за скопленные ею деньги и заявил, что деньги эти, разумеется, отправятся вместе с Селеной. К чести Нила следует отметить, что он потребовал от Флинта заверений, что деньги останутся в собственности Селены, когда она перейдет под его попечительство.
Все эти формальности, однако, совершились без трений, ко взаимному удовлетворению, а соответствующие записи в гроссбухе Нила показали, что сделка принесла ему ожидаемые барыши. По заключении переговоров Флинт встал и предложил Селене руку.
— Мистер Бонс, фонари и гребцов. Я возвращаюсь на судно.
Маленькая процессия оставила дом Нила и направилась к берегу под серенаду тысячи кузнечиков. Впереди Флинт вел под руку Селену. Краткий путь, спуск, затем переправа от берега до борта «Моржа», о который стукнулась разогнавшаяся посудинка, Флинт помог Селене подняться на палубу, и вот она уже дивилась путанице такелажа, непостижимой сухопутному взгляду и еще более таинственной в ночной мгле, морщила носик от запаха смолы и дерева, соли и рыбы, всякой дряни, мирно гниющей в дальних углах.
— Прошу в каюту, дорогая моя — пригласил Флинт. Вахтенные и гребцы заухмылялись, принялись переглядываться, перемигиваться и переталкиваться; Билли Бонс выразительно положил кулак левой руки поверх локтя правой, что в древнем международном жесте символизировало напряженный фаллос. Знамо дело, вся эта активность была абсолютно беззвучной и протекала, с помощью Божией и всех Его ангелов, вне поля зрения Флинта.
— Располагайся в моем салоне, — сказал Флинт. — Тебе приготовят ванну со свежей водой и чистую одежду. — Он повернулся к своим людям. — Мистер Бонс, надо обеспечить даму одеждой.
— Женского нет ничего, капитан, но мужское самое-самое маленькое отыщу и доставлю, рубаху, штаны, чин чином.
— И чтоб все чистое, Билли, цыпочка, чистенькое!
— Будет сделано, сэр!
И вот Селена осталась одна в просторном кормовом салоне Флинта, под квартердеком. Прекрасное помещение, обильно меблированное, со столами, креслами, стульями, комодами, украшенное резьбой и росписью. На стенах сверкают сабли, палаши, таинственные навигационные инструменты. В подвесных фонарях горят свечи, в центре установлена ванна с водой, устеленная парусиной для пущей гладкости. Вся эта роскошь вызвала неприятные воспоминания — дом у реки в имении хозяина. Там тоже была шикарная мебель и ванна с водой… Селена тряхнула головой, отгоняя отзвуки прошлого. Здесь она одна, чуть ли не впервые в жизни. Чудеса, да и только! Она заперлась, стянула через голову единственную свою одежку, подвязала волосы и скользнула в приятную прохладную воду.
Флинт следил за ней.
Его спальная каюта примыкала к кормовому салону, в переборке он проделал неприметную дырочку, к которой и прижался глазом. Все отличью видно: и руки, и ноги, и все рельефы тела, начиная от плеч и ниже — выпуклости и впадины, бедра и ягодицы… Дыхание Флинта потеряло ритмичность, рот наполнился слюной, член напрягся мучительно и болезненно.
Флинт застонал. Позор и проклятие! Он не мог проделать с женщиной того, что так легко и естественно получалось у последнего матроса его команды. Ему приходилось прибегать к уловкам, вот как сейчас. Он сунул руку в штаны и заработал ею, как будто откачивал воду из трюма.