15 июля 1752 года. Юго-западная Атлантика, Борт «Моржа»

Долговязый Джон улыбнулся и принял пистолеты от Израэля Хендса.

Любимая его пара, сделаны у Фримэна в Лондоне, о чем говорит гравировка. Долговязый Джон нежно прижал их к груди, полируя рукавом рубахи. Прекрасная работа! Герб, боковые накладки, свирепые овальные маски, на тяжелых рукоятках — все из серебра высокой пробы. Бурые вороненые стволы, синие вороненые замки, завидное быстродействие. Восемнадцатый калибр, пуля двадцатого — для легкости прохождения.

— Ну, Джон, теперь ты опять джентльмен удачи, дьявол меня дери — с удовольствием заметил Израэль Хендс. Ему было приятно видеть Долговязого Джона снова на ногах и при оружии.

— Разрази меня гром, как я все это время обходился без этих хлопушек на поясе? — Джон покачал головой. — Как голый разгуливал.

— Вот порох, вот пули. Кремни ввинчены хорошо.

— Израэль, ты лучший пушкарь из всех, кто когда-либо палил из пушки, клянусь Преисподней. — Оба рассмеялись. Долговязый Джон крепко прижал костыль к телу локтем, с некоторым усилием засыпал порох из рожка, забил пулю с обрывками старой газеты вместо пыжа.

— Ну, в пасть морскому дьяволу. — Джон засунул один пистолет с зафиксированным предохранителем за пояс, второй поднял и, направив за борт в сторону горизонта, нажал на спусковой крючок.

БАНГ! Пистолет подпрыгнул в его руке.

— Мать твоя каракатица! — заорал Билли Бонс со своего поста возле рулевого; — Кто там развлекается?

— Это я, Билли, цыпка моя, — крикнул в ответ Долговязый Джон. Народ рассмеялся. Билли Бонса по имени называл лишь Флинт. Краска отлила от физиономии Бонса, кулаки сжались, как корни старого дуба. Он шагнул в сторону Долговязого Джона, и все затаили дыхание. Но Билли глянул на лицо Сильвера, изможденное долгим выздоровлением, на его оставшуюся ногу и костыль, вспомнил, каким этот тип был раньше… Бонс ухмыльнулся.

— Ложная тревога, — крикнул он. — Калека развлекается. Как бы оставшуюся ногу не отстрелил.

Под смех команды Билли Бонс, очень довольный своим остроумием, отвернулся и возвратился к своим делам. Не ведал он, что в этот миг уже несся к нему ангел смерти. Билли так никогда и не узнал, что всей своей дальнейшей жизнью, а следовательно и естественной смертью — от пьянства и апоплексического удара в трактире «Адмирал Бенбоу», с черной меткой в кулаке — обязан он исключительно Израэлю Хендсу, человеку, которого никогда не жаловал. Ибо Израэль Хендс увидел стыд и ярость в глазах Долговязого Джона и сжал рукоять второго пистолета за мгновение перед тем, как Сильвер попытался выхватить его из-за пояса.

— Позже, — прошипел Израэль Хендс — Придержи топселя, Джон. Не теперь. Во-первых, все мы подписали Артикулы, и за это дерьмо тебя просто вздернут — Израэль Хендс сделал паузу, чтобы назвать вторую причину, по которой не следует Долговязому Джону преждевременно покидать этот мир — И ты не единственный, кому не нравится дурацкая идея Флинта добро в землю зарыть. Народ на тебя надеется, и ты им нужен на острове, живой и… и… — Он хотел сказать «и здоровый», но замялся, не желая напоминать Сильверу о потере ноги, но тем больнее напомнил.

— Глянь на меня, — усмехнулся Джон. — Ему до меня далеко было, этому мистеру Билли Бонсу. Его задница еще помнит мой башмак. Если б не нога, я мог бы разделать его и согласно Артикулам, честь по чести, один на один.

— Да, Джон, — кивнул Израэль Хендс, не прочь вспомнить старые добрые времена. — Ты был парень что надо еще во времена капитана Ингленда. — Он сглотнул и добавил ложь во спасение: — И снова станешь таким. — Он пожал предплечье Долговязого Джона, глядя ему в лицо и пытаясь поверить в невозможное.

— Да, друг, — сказал Сильвер, но ум и сердце сказали ему: «Нет».